Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Прот. Валериан Кречетов: «Сначала – призыв к покаянию, а потом – Причащение»

 

Православие.ру обратилось к известному духовнику и проповеднику протоиерею Валериану Кречетову, настоятелю храма Покрова Пресвятой Богородицы в Акулово, с вопросом о взаимосвязи Таинств исповеди и Причащения.

 

– Батюшка, сейчас в Интернете и СМИ обсуждается вопрос, необходима ли исповедь перед каждым Причащением или верующим можно приступать к Святым Христовым Тайнам и не исповедавшись. Ссылаются на греков, на «афонскую традицию», на то, что многие сегодня часто (чуть ли не каждый день) причащаются – и где уж тут найти время для исповеди… Можно встретить мнение, что достаточно мысленно воздохнуть к Богу (как часто делал это, например, святой праведный Иоанн Кронштадтский, что следует из его «Дневников»), и Господь простит тебе твои грехи, тем более что Бог – это Дух, и Ему не нужно обязательно какое-то формальное действие. А недавно довелось услышать и такое утверждение: «записывая перед исповедью на бумагу, в чем мы грешны, мы совершаем еще один грех: как якобы мы можем знать свои грехи? – их знает Один лишь Господь».

 

– Вопрос этот очень серьезный, и нужно помнить вот о чем: Таинство Причащения было установлено на Тайной вечере, а Таинство Покаяния началось еще до проповеди Самого Спасителя – началось оно с проповеди Иоанна Предтечи: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное!» А Сам Господь Иисус Христос, Сын Божий, тоже с этого начал Свою проповедь: «Покайтесь и веруйте в Евангелие!» То есть сама последовательность именно такова: сначала покаяние, а потом – Причащение. Кажется, проще некуда…

Проповедь покаяния – это проповедь Евангелия. Ибо сколько раз мы слышим в Евангелии: «Прощаются тебе грехи!», а потом уже: «Встань и ходи!». «Прощаются тебе грехи, иди и не греши, да не горшее тебе что будет!» И блуднице Господь говорит: «Никто тебя не осудил, и Я тебя не осуждаю, но больше не греши!». Это – самое главное.

 

Именно покаяние является стержнем всей духовной жизни. А покаяние начинается с осознания своей греховности. Когда человек начинает чувствовать, что он грешен, немощен, тогда у него появляется потребность от этого избавиться. Но когда человек начинает это совершать своими силами, у него не так-то и получается. По крайней мере, у большинства. Да, есть отдельные столпы в Церкви, как, например, преподобная Мария Египетская, но таких единицы. Поэтому когда речь идет о последовательности Причащения и исповеди, то сама история земной жизни Спасителя именно такова: сначала – призыв к покаянию, а потом – Причащение. Это вещи, неразрывно связанные.

 

Больше того, именно покаяние является главным, потому что и на Вечере среди двенадцати апостолов один-то не причастился! Он принимал чашу («омочил в солило», как сказано), но причаститься-то не причастился! Поэтому нужно помнить и это: покаяние зависит от того, насколько сильна в нас решимость оставить грех. Настолько оно и принимается Богом. Священномученик Сергий Мечёв очень большое внимание обращал на это.

В разрешительной молитве, которую священник читает над каждым человеком индивидуально, есть такие слова: «Примири и соедини его Святей Твоей Церкви… подаждь ему образ покаяния…» То есть время для покаяния вроде уже кончилось, вроде человек исповедался, а просит Господа, чтобы подал ему образ покаяния. А почему? Потому, как говорят святые отцы, что, когда человек входит в темную комнату, он вначале не видит ничего, а потом глаза отдыхают, он начинает различать крупные предметы, потом более мелкие, а если осветить комнату, то он будет еще более подробно всё видеть – от исповеди к исповеди человек духовно прозревает.

 

Больше того, мы знаем классические примеры: преподобный Сисой Великий, у которого перед кончиной лицо уже просветилось, как солнце, отвечает вопрошающей братии: «Отче, неужели и ты боишься смерти?» – «Не знаю, положил ли я начало покаянию!» Если уж такие столпы не знают, положили ли они начало покаянию, что уж тогда говорить нам. Нам без этого просто невозможно ничего в этой жизни изменить, потому что только через покаяние, через прощение грехов Господь изменяет не только участь человека для будущей жизни, но и здесь, в земной жизни.

Кстати, эта истина прекрасно описана у святых отцов.

 

Человек, живя в этой жизни, часто привыкая с детства к каким-то вещам, так сживается с грехом, что даже не замечает, что это грех. Но когда ему говорят, что нужно исповедоваться, он начинает задумываться: что-то, может быть, не так. То есть сначала он не видит, а только потом начинает более тонкие вещи видеть.

 

Есть замечательное изречение. «Душа, знающая, что она обязана исповедовать грехи свои, – говорит святой Иоанн Лествичник, – этой самой мыслью, как бы уздою, удерживается от повторения прежних согрешений. Напротив того, не исповеданные грехи, как бы совершенные во мраке, удобно повторяются». То есть когда человек не исповедуется, он и забывает грехи, это у него становится привычкой. А вот как раз привычка – это навык, а от навыка очень трудно избавиться.

 

Когда-то Господь сподобил меня сослужить Патриарху Павлу Сербскому. Старец-патриарх Павел был удивительным человеком, конечно. Он святой, без сомнения: аскет, молитвенник. И вот, он сам совершал проскомидию. Не младший священник, не кто-то другой, а он сам. Удивительным было его поведение. Когда он приехал, иподиаконы забыли архиерейский омофор. Что делать? Патриарх надел епитрахиль, потом взял вторую – и вторую тоже надел на себя. Получилась сугубая благодать: на шею повесил себе и стал совершать проскомидию.

 

А батюшкам-то делать было нечего, и вот они стали разговаривать – он так погрозил пальчиком… Все замолчали, конечно. Потом патриарх совершил проскомидию, сел и говорит: «Василий Великий говорил, что разговаривать в церкви – великий грех. Но сербы, греки, русские – этим занимаются… Это навык, а от навыка трудно избавиться!» О навыке еще говорится: «Если ты стяжал навык ко грехам, то учащай исповедь их, и вскоре освободишься из плена греховного, легко и радостно будешь последовать Господу Иисусу Христу!» Так что всё время говорится, что нужно исповедовать обязательно грехи, самому себе даже напоминать. Для того, чтобы изгладить из сердца навыки греховные, вкоренившиеся в него долгим временем, нужно время, нужно постоянное пребывание в покаянии. «Состояние покаяния состоит в постоянном искушении духа, борении с помыслами и ощущениями, которыми обнаруживает себя сокровенная в сердце греховная страсть. В обуздании чувств и рева, в смиренной молитве и частой исповеди». Итак, всё время слышим: исповедь, исповедь, частая исповедь.

 

Святитель Феофан тоже прекрасно говорит: «Напоминаю почаще приступать к Таинству Причащения с чувством полного недостоинства, не имеющим ни на что опираться». Но это и есть покаянное чувство.

 

Покаянное чувство необходимо для духовной жизни как воздух, иначе человек начнет забывать грехи, пренебрежительно относиться к ним или просто забудет о том, что нужно над собой трудиться.

 

– Другими словами, покаяние – это училище смирения? Это определенный подвиг, который человек берет на себя, как бы обучаясь постепенно, как мы обучаемся в учебных заведениях, – а тут мы обучаемся борьбе с грехом? И подается благодать?

 

– Совершенно верно: от нас – подвиг исповеди, а от Бога – дар благодати. Как и от человека – подвиг веры, а от Бога – дар любви.

Дело в том, что покаяние настолько драгоценная вещь, прямо скажем, что против покаяния и идет вся война. Как враг не допускает до церкви, как враг не допускает до исповеди, как он старается, чтобы человек, исповедовав грехи, опять возвратился на прежний путь! А того, что с нами часто происходит, мы и не замечаем как бы… время проходит, жизнь нас закручивает. И ведь есть даже такое выражение: когда человек причащается, он получает благодать. Приходя домой, говорили: «Господь милости прислал!» Ее нужно было стяжать там, в храме, а потом донести до дома. А диавол-то знает об этом, и вот враг приходит и, как говорят, «похищает благодать». Конечно, похитить ее он не может – она ему неподвластна, но он старается создать человеку такие обстоятельства, чтобы он начал опять грешить и опять бы от него отступила благодать.

Вот вы упомянули насчет Афона: извините, на Афоне очень серьезно относятся к исповеди. Там, может, не всегда причащаются или реже причащаются, но исповедуются чаще. Поэтому там исповедь поставлена на первое место.

 

 

Отец Лука из монастыря Филофей на вопрос, почему мы грешим после исповеди, отвечал: «Потому что боль сердца не пересилила грех». А боль возникает когда? Например, если всё время наступать на любимую мозоль: когда мы повторяем одно и то же, и стыдно тогда об этом говорить! Отец Алексий Мечёв говорил: «Ну что ж ты, деточка? Как же тебе не стыдно?» А уж одно и то же – тем более стыдно. А когда это навык – это одно и то же, и становится уже самому противно: уж сколько можно! И просто рот-то открывать стыдно, да и к батюшке стыдно идти: вот это как раз и есть плоды (первые, маленькие плоды, росточки) покаяния, покаянного чувства.

 

Есть Вселенская Церковь, и во Вселенской Церкви всё это очень заметно. Ведь Православная Церковь, служа Истине, пришла к формуле служения и чинопоследования Таинств. Есть три богослужебных круга: годовой, недельный, суточный. Они были продуманы и утверждены в Типиконе и в жизни, и даже все праздники всегда соединялись с повседневным бытом людей. У нас же приметы были: на Введение, например, обледенение, потом Никольские морозы, Сретенские морозы и т.д. Вся связывалось. На какие-то праздники выгоняли скотину, на какие-то загоняли, когда-то – пчел выставляли, потом убирали их. И этим было все пронизано.

 

И вот когда в свое время введенный в заблуждение патриарх Тихон дал указание, чтобы перешли на новый стиль, священномученик Сергий Мечёв пришел к нему (один святой пришел к другому святому), пал ему в ноги и сказал: «Ваше Святейшество, я вас люблю и уважаю, не считайте меня бунтовщиком, но я не могу! Оставьте меня под своим омофором как единоверца – как старообрядца!» Он не обличил, не оскорбил патриарха – смирение какое, какая мудрость! – но он свидетельствовал: «Я не могу отделиться от той Церкви, в которой я принял всё, что имею!» Ведь эта же Церковь жила именно так, а если всё переделать, мы пойдем вопреки Церкви.

 

Еще в первые века христианства, когда происходило создание литургических форм, были отменены агапы как часть богослужебного круга. На Карфагенском соборе был указан путь приуготовления к Евхаристии, которым и шли те святые, которых мы прославляем. Именно эта серьезность покаянного подвига и заставила связать исповедь и причащение. Если вначале еще были такие харизматические моменты, многие люди приходили в Церковь из язычества, то потом, когда постепенно всё стало выстраиваться, и появилась эта необходимость.

 

В те времена сначала была открытая исповедь, но не все могли это понести. Исповедующиеся не слушающие, потому что есть еще один момент: «Все возвести могущему понести…», а не всякий может понести, услышав что-то такое.

 

Когда священник выслушивает исповедь, то это особенная милость Божия, дар, чтобы остаться к человеку с ровным отношением, к его душе, не вспоминая его грехи и какие-то его преступления.

 

Конечно, при умножении количества членов Церкви стало сложнее: двенадцать апостолов, потом семьдесят апостолов, потом отцы, мужи апостольские… А люди и в те времена были неодинаковые, и эта неодинаковость, особенно после принятия эдикта Константна Великого, когда в Церковь ринулись буквально все (преследования отменили), тогда именно в Церкви появились всякие люди, начались, конечно, и ереси… Может быть, именно тогда и началось такое формальное отношение. Ведь и в обычной жизни это есть: не все же поступают в институт, и даже те, которые желают и попадают, не всегда трудятся, учась. Процентов двадцать только, а остальные – просто так, формально, ремесленники так называемые. И произошло это, видимо, как среди человечества, так и коснулось, естественно, и духовной жизни – и Церкви. Вот тогда-то и начался формализм. Во-первых, отделилась Западная Церковь от Восточной. И вот в Западной-то стремление к такому как бы порядку, к бухгалтерии вылилось в появление индульгенций. Прежде Божиего суда стали взвешивать добродетели и грехи. Это породило возмущение тогда, и появился раскол. Как показала история Церкви, после отделения Западной Церкви от Восточной, видимо, неправильная борьба пошла с формализацией: в Западной Церкви это привело к протестантскому расколу. Кстати, эта борьба началась с индульгенций, с Таинства Покаяния. Удивительно, что и там начали с Таинства Покаяния! И потом постепенно в оставшейся Церкви путем разрешения свободной исповеди, свободного причастия, исправления «формальной исповеди» пришли к появлению формального причастия – и вместе с водой выплеснули и ребенка.

 

В Церкви существуют всем известные акривия и икономия. Акривия – это стержень, это устав, это костяк, на котором всё держится. А икономия – это отдельные моменты, подходящие к отдельным личностям и обстоятельствам, – и одно без другого не может существовать. Или будет голый скелет, или кисель какой-то, без скелета, образно выражаясь. Поэтому всё должно быть соразмерно. И поэтому, когда начали отходить от формализма, и получилось, что было потеряно главное: был потерян дух.

 

Параллельно с этим стремление к совершенствованию внешней формы жизни Восточной Церкви, как бы учитывая требования современного мира, к этому времени привело к разделению восточных христиан – путем перехода части Восточных Церквей, по подобию Западной Церкви, на новый стиль. Это было следование духу мира. И в результате борьбы с формализмом появилось обновленчество (это же примерно в то же самое время – где-то 1922 год). Оно, вместо обращения к подъему духа (как это делали, например, отец Иоанн Кронштадтский и отец Алексий Мечев, Оптинские старцы) занялось изменением внешних форм: например, выносом престола на середину церкви и прочим.

 

Кстати, это же повторили и католики. Когда я был в Италии, то спрашивал: «Как у вас посты соблюдают?» Ну, постятся два дня в году, а особо ревностные – до обеда не едят мяса! То есть первоначально свободное отношение их к посту привело к тому, что постепенно от поста почти ничего не осталось. Та же печальная картина повторилась и с исповедью, и литургическая жизнь тоже стала ослабевать. А при переходе на новый стиль у них Успение пришлось на «бархатный сезон». Все на пляже, и тогда усердные ксендзы стали выносить престолы на пляжи и служить там мессы. Ну, это, конечно, нам очень даже непонятно: когда я рассказал об этом отцу Николаю Гурьянову, он сначала так вздрогнул, а потом таким кротким-кротким тоном сказал: «Не стоило бы этого делать!» То есть опять дух проявился в нем, смирение…

 

Обновленчество проявилось наиболее ярко в Русской Церкви. Слава Богу, что такой подход в стремлении к глобализации тогда был отвергнут, но он затаился до времени. Все изменения и нововведения в Западной Церкви (новый стиль, частичная отмена латинского языка, выездные мессы на пляже и др.) кажется, не произвели видимого церковного духовного «подъема» на Западе. В то же время ни церковнославянский язык, ни возврат к некоторым традициям «застывших» форм не помешали нашей Церкви выстоять в тяжелые времена гонений и начать воцерковление и возрождение приходской жизни. Не следование духу времени, а изменение духа, как и было сначала! Вывести соль земли. В частной беседе отец Александр Ветелев сказал мне: «Ничего не меняйте, лучше объясните: “живот” – ну, это “жизнь” и проч.…» Неправильное понимание перехода от формальной молитвы к неформальной может привести к постепенному оставлению и молитвы, и богослужения. Те формы, к которым пришла Церковь Христова как Тело Христово в течение многих веков, требуют одухотворения, а не изменения. Так же, как органы нашего тела требуют оживления, одухотворения, а не отсечения как изменения внешней формы, если плохо исполняют свое назначение.

 

А Бог есть Дух, и с помощью Божией на дух, а не на форму должны быть направлены усилия. Нужно молиться, нужно и пастырю, и пастве испрашивать помощи Божией. Яркий пример: отец Иоанн Кронштадтский, отец Алексий Мечёв и отец Сергий Мечёв…

 

Еще в 1969 году в частной беседе отец Тихон (Агриков) сказал: «Теперь исповедь должна быть как проповедь, а проповедь – как исповедь». А он как раз исповедью занимался. В то же время отец Сергий Орлов, по поводу размышления двух молодых священников о современной жизни, сказал: «Договорились до того, что про Бога забыли. А Бог есть Дух, а дух животворит!» Думается, что вот на это и должна быть направлены, прежде всего, исповедь и вообще исполнение правил и уставов Церкви: на дух.

 

Когда начинают говорить, что то или иное требует замены, нужно задуматься: что нужно менять? Если вопрос о непонятности церковнославянского, то, как говорил отец Александр Ветелев, можно отдельно объяснить некоторые слова, а если речь идет о Таинствах, то нужно помнить: эти Таинства совершали все те, кого мы прославляем – и прежде всего наши Новомученики и Исповедники Российские!

 

С протоиереем Валерианом Кречетовым беседовал Николай Бульчук 6 ноября 2013 года

 

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: Седмица 19-я по Пятидесятнице

Россия – это страна-цивилизация
Каждый христианин в своей жизни задается или, по крайней мере, должен задаваться вопросом: «Что, Господи, Ты повелеваешь мне сделать в жизни? Каков замысел Твой обо мне и о моей жизни?» Но тот же вопрос можно поставить и о человеческих сообществах: например, каков замысел Божий о России? Что Бог повелевает нам, как наследникам, продолжателям единой Святой Руси и традиций Русского мира, совершить в то время, которое Он нам дал? Является ли Россия особой, уникальной, самостоятельной цивилизацией?..

Мы обязаны дать утвердительный ответ. Да, Россия – это страна-цивилизация со своим собственным набором ценностей, своими закономерностями общественного развития, своей моделью социума и государства, своей системой исторических и духовных координат…
Ценность любой цивилизации – в том, что она несет человечеству. И перед каждой цивилизацией стоит вопрос: способна ли она отражать в мыслях, чувствованиях, словах и делах ту непреходящую правду, которая имеет значение в вечности?..

России как стране-цивилизации есть что предложить миру. Это наш опыт строительства справедливых и мирных межнациональных отношений… Это концепция нравственных ценностей, не позволяющая девальвировать институт семьи и разрушить жизненные ориентиры личности, а также Богом определенные отношения между мужчинами и женщинами…

Со времен Крещения Руси слова Спасителя о том, что «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15: 13), подобно камертону, настраивали мысли и чувства наших предков на служение евангельскому нравственному идеалу.

Из слова на открытии XVII Всемирного русского народного собора в Зале церковных соборов храма Христа Спасителя в Москве, 31 октября 2013 г.

Способность жертвовать объединяет людей
Когда человек жертвует, то тот, кому он жертвует, становится для него ближним, как свидетельствует притча о милосердном самарянине (см.: Лк. 10: 30–37). Когда один человек делает добро другому, между ними устанавливается некая таинственная связь. Без этого человеческое общество не может существовать. Если добро в отношениях между людьми, взаимная поддержка исчезают, то исчезает и способность общества к солидарным действиям.
 

Из слова на встрече с представителями властей Дальнего Востока в Патриарших покоях храма Христа Спасителя, 31 октября 2013 г.

Нам нужно приложить все силы, чтобы приблизить жизнь народа к Евангельскому идеалу
Церковь Христова по своей внутренней природе не может ограничивать деятельность лишь стенами храмов, ибо призвана возвещать правду Божию всем людям, разделяя с ними хранимое ею сокровище веры…

Однако привлечь в ограду церковную тех, кто по разным причинам находится вне ее, – очень трудная задача, для достижения которой нам следует искать новые способы миссии в современном мире, самим идти навстречу людям, переступая порог храма. Нам нужно приложить все силы, чтобы приблизить жизнь народа к Евангельскому идеалу, чтобы голос Церкви звучал в обществе громко и убедительно. Именно ради обретения душ человеческих для Царствия Небесного, а не с какой-то иной целью мы образуем сегодня епархии, открываем храмы и монастыри. И они должны наполняться людьми, соборная молитва которых является главным украшением любого храма.

Из слова при вручении архиерейского жезла Преосвященному Тихону (Бобову), епископу Ишимскому и Аромашевскому, в храме Христа Спасителя г. Москвы, 3 ноября 2013 г.

Труды святых Кирилла и Мефодия
Значение трудов Солунских братьев для становления и развития всего Русского мира поистине огромно: создав азбуку, переведя на славянский язык Священное Писание, положив начало переводу богослужебных книг и формированию письменной культуры, они тем самым во многом определили духовный путь народов исторической Руси и передали им великое сокровище православной веры. Благодаря деяниям святых Кирилла и Мефодия славяне получили возможность войти в живое взаимодействие с христианскими странами, приобщиться к их традициям, основанным на евангельских идеалах, стать, по слову апостола Павла, не чужими и не пришельцами, но согражданами святым и своими Богу (см.: Еф. 2: 19).

Из приветствия участникам VII Ассамблеи Русского мира, 3 ноября 2013 г.

Жизнь за гробом существует
Когда каждый из нас переступит черту, отделяющую жизнь физическую от новой жизни, наши очи откроются, и мы во мгновение все поймем… Жизнь за гробом существует. Это не миф, не сказка – это то, что реально существует, и, может быть, еще более реально, чем та действительность, в которой мы сейчас находимся…

В той реальности люди пребывают как бы в разных мирах, и что каждый из этих миров соответствует внутреннему состоянию человека. Не может злой пребывать среди добрых – тогда ни он, ни добрые не будут счастливы, не будут иметь полноты жизни. Не может и добрый пребывать среди злых, что было бы несправедливым. Известно, как страдают невинные люди, которых помещают в тюремную камеру вместе с преступниками. Их жизнь становится адом, потому что их внутренний мир несовместим с миром тех, кто их окружает.

Вот так же и после нашей земной жизни каждый будет там и в том окружении, которое соответствует его духовному и нравственному состоянию. Если внутри обман, коварство, злоба, ложь, предательство, лицемерие, стремление к богатству и наслаждениям, если разрушены все ценности жизни, если для достижения своих целей человек способен сделать все, переступив через любые принципы и идеалы, – то такой человек, если в какой-то момент окажется способен разобраться в самом себе, скажет про себя: «Недостоин я милости Божией».

Но Господь учит нас, что даже такой падший человек, в котором как бы нет ничего такого, что может перейти в жизнь вечную, в котором все отягощено страстями, гнетущими и разрушающее душу, – даже такой человек по милости Божией, через Крест Христов, Его страдания и Его Воскресение имеет надежду на жизнь будущего века, если принесет искреннее покаяние и явит глубокую веру.

Из проповеди в неделю 19-ю по Пятидесятнице в Храме Христа Спасителя, 3 ноября 2013 г.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
4 ноября 2013 года

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: Седмица 18-я по Пятидесятнице

Формирование ориентиров и идеалов, основанных на духовных традициях нашего народа, является важнейшей задачей отечественной системы образования
Выдающийся русский историк Василий Осипович Ключевский писал: «Творя память преподобного Сергия, мы проверяем самих себя, пересматриваем свой нравственный запас, завещанный нам великими строителями нашего нравственного порядка». Сохранение этого порядка, передача грядущим поколениям связанной с ним системы ценностей, формирование у людей ориентиров и идеалов, основанных на духовных традициях нашего народа, является важнейшей задачей отечественной системы образования. Решить ее невозможно без совместных усилий Церкви, государства и всего общества.

Из приветствия участникам I Московских образовательных чтений, 22 октября 2013 г.

Епископ – в первую очередь пастырь, духовный отец народа, над которым он поставлен
Что же значит быть епископом Церкви Христовой? Священное Писание говорит нам, что «Дух Святый постави епископы пасти Церковь Господа и Бога, юже стяжа Кровию Своею» (Деян. 20: 28). Посему архиерей – это не только начальник или администратор, надзирающий за порядком в порученном ему церковном уделе, каковым его, к сожалению, иногда воспринимают и клир, и миряне. Епископ – в первую очередь пастырь, духовный отец народа, над которым он поставлен… Пастырство, по словам святителя Григория Богослова, – это «не столько начальство, сколько воспитание детей» (Слово 12)…

Вера в Спасителя и Его Церковь – вот та реальная сила, с помощью которой возможно противостоять злу в этом мире, и ничем другим в этом мире, никакой человеческой силой невозможно победить зло… Не обрядоверием, не машинальным следованием церковному уставу спасается человек, но благодатью Божией, которая стяжается глубокой и горячей верой, подкрепляемой любовью, смирением и добрыми делами…

Из слова при вручении архиерейского жезла Преосвященному Серапиону (Колосницину), епископу Кокшетаускому и Акмолинскому, 23 октября 2013 г.

Одно дело – мысль, другое дело – жизнь
Очень многие слово «свобода» связывали с самым лучшим, думая, что политическими средствами можно достичь подлинной свободы человека. Но они ошибались. Провозглашая свободу, равенство и братство, те, кто это делал, были готовы уничтожать людей, разрушать страну, отказываться от истории, отказываться от Бога – только для того, чтобы эти слова были осуществлены в жизни. Но мы знаем, что вместо равенства получили неравенство, вместо свободы – рабство, вместо братства – отчуждение…

Одно дело – мысль, другое дело – жизнь. Мысль без дела не имеет ценности. Только тогда, когда мысль добрая осуществляется в реальной жизни людей, эта мысль имеет ценность…

Постоянное памятование о Боге является величайшей добродетелью
Апостол Павел учит нас тому, что есть дар Духа. Любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание – такие простые и ясные слова. И апостол говорит, что на тех, кто стяжал эти добродетели, нет закона. А что означает, что над кем-то нет закона? Это означает, что над ним нет суда… Никакого суда над теми, кто стяжал эти духовные добродетели, не будет: умирает человек и переходит от смерти к вечной жизни…

Невозможно по отдельности воспитать в себе эти дары Святого Духа – можно только целостностью своей жизни. И возникает вопрос: может быть, в духовной жизни есть что-то одно, что способно воспитать в нас все эти добродетели одновременно? И ответ на этот вопрос такой: есть! Есть такая добродетель.

Святой Ефрем Сирин говорит: «Господи, если мы постоянно пребываем пред очами Твоими, то от нас изгоняется всякий грех». Вот это пребывание пред лицом Божиим, постоянное памятование о Боге, как говорит Златоуст, является величайшей добродетелью…
Если мы о Боге помним, то наше сердце пребывает в любви, в радости, в мире. Мы способны на долготерпение и на благость, мы становимся кроткими – ведь как можно гордиться пред лицом Божиим? Мы становимся людьми глубокой веры, потому что молитва и пребывание пред лицом Божиим связывают нас с Ним тесной, глубинной связью.

Из слова в день памяти преподобного Амвросия Оптинского во Введенском соборе Оптиной пустыни, 23 октября 2013 г.

Каждому человеку дана возможность видеть Бога
Каждому человеку дана возможность видеть Бога – не своими физическими глазами, но зрением духовным. У одних это зрение более сильное, пронзительное, у других – слабое, притупленное. Некоторые, по слову апостола Павла, видят эту реальность как бы через тусклое стекло (см.: 1 Кор. 13: 12), как люди, потерявшие зрение, которые с трудом различают лишь силуэты. Так и мы в круговерти нашей жизни, отвлекаясь на множество проблем и только изредка прибегая к молитве и к общению с Господом, как через тусклое стекло, словно мутными, больными глазами, видим лишь некий силуэт, некий расплывчатый образ, который временами вообще скрывается из нашего поля духовного зрения…
Но если мы укрепляем себя в молитве, если молитва сопровождает нас по жизни, если мы вступаем в общение с Богом через участие в Таинствах Церкви, если мы открываем Богу свою душу, причащаясь Святых Таинств Сына Его Единородного, – то мы прозреваем, и расплывчатое изображение иной реальности становится все более ясным. Мы начинаем созерцать если не Самого Сущего, по слову Василия Великого, то, по крайней мере, Его яркий и убедительный след в нашей собственной жизни, в истории нашего народа, в истории рода человеческого.

Из проповеди в Троицком соборе Подольска, 25 октября 2013 г.

Храните силу духа, как хранили ее наши предки
Мы становимся слабыми, потому что нас расслабляют блага цивилизации. Но мы должны помнить, что чем слабее становится внутренний человек, тем он уязвимей, вне зависимости от того, насколько крепко его здоровье, насколько накачаны его мышцы, какое положение он в обществе занимает. Внутренняя слабость человека есть опаснейший диагноз…

Многое в жизни можно с легкостью проиграть, если слабый дух. И Церковь призывает современных людей, расслабляемых благами цивилизации, воспитывать свой дух, становиться духовно сильными. Тогда у нас многое получится, тогда мы преобразим до неузнаваемости наше Отечество. Мы будем хорошо трудиться, мы будем мужественными и сильными, хорошо организованными, мы будем способны решать множество проблем.
Сила духа воспитывается верой, воспитывается нравственностью, культурой, воспитывается традицией. И какими бы ни были разрушительными влияния современного информационного пространства на человека, храните эту силу духа, как хранили ее наши предки.

Из слова у памятника героям Великой Отечественной войны в Подольске, 25 октября 2013 г.

Монастыри – форпосты целомудрия
Усвоение слова Божиего — это всегда борьба. Иоанн Златоуст размышляет на ту же тему и говорит, что только душа, пребывающая в твердости и не ослабевающая, может одержать победу…

Дом разрушается, когда появляются трещины, когда нарушается целостность конструкции. Так же и душа — она не способна никакой победы одержать, если нарушена ее целостность.

А что же сохраняет целостность человеческой души, человеческой личности? Добродетель, которая называется целомудрием. Целомудрие — это, конечно, плотская чистота, но не только. Целомудрие — это такой образ жизни, который направлен на сохранение внутренней целостности личности. А мы разрушаем эту целостность не только плотскими грехами, которые порождают двоедушие в человеке. Мы разрушаем эту целостность всякий раз, когда наши мысли и слова не соответствуют нашим делам; когда мысли опасные, злые, гадкие, направленные на причинение зла другому человеку, мы внешне упаковываем в респектабельные действия и слова. Мы лицемерим, мы носим в сознании и в сердце зло, желание навредить человеку, сбросить его с нашего жизненного пути, ослабить его силы, — а внешне ведем себя совершенно прилично…
Мы теряем эту внутреннюю силу и уже неспособны одержать победу. Поэтому нам нужны примеры — не только книжные примеры, не только примеры в слове — нам нужны примеры в делах. Вот монастыри и призваны быть местами, где люди воспитывают в себе целомудрие, — и принятием обетов, и жизнью в подчинении воле Божией. Именно целостность личности, которая является результатом победы человека над самим собой, и нужна людям. Именно поэтому такой любовью и почтением окружаются святые обители. Не потому что там красивые храмы или замечательные братские корпуса, но потому что там живут люди, тоже со своими слабостями и со своими грехами, но борющиеся за сохранение своей целостности.

Из слова по окончании Литургии в Троицком соборе Данилова монастыря в день празднования 30-летия возрождения обители, 27 октября 2013 г.

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
28 октября 2013 года

[Православное видео]

Документальный фильм "Крещение", ТК "Интер"

О фильме «Крещение», который получил гран-при XI фестиваля православного кино «Покров», и о том, почему «Интер» снимает православное кино, пресс-центру МФПК «Покров» рассказали руководитель UA Inter Media Group Анна Безлюдная, главный редактор телеканала «ИНТЕР» Антон Никитин, автор сценария Юрий Молчанов, режиссер Алексей Лябах. - читать далее

[Учим церковнославянский: еже писах, писах]

Учим церковнославянский: НЕ, НИ, НИЖЕ

(2-ая часть)

Отсюда неслучайно бытование в древнеславянских источниках частицы в значении “и не, и ни”:

 

При соседстве с и глаголами она почти всегда осложняется яркой отрицательно-усилительной семантикой и переводится как “даже не”:

В современном славянском отрицательном предложении обязательным является отрицание не – даже в том случае, если есть ни. Отрицание в любом из членов предложения (кроме сказуемого) требует повторения отрицания и в составе сказуемого. Ср. никто не сказал; нет ни шанса. То есть в настоящее время установилось так называемое двойное отрицание.

 

В древнеславянском и современном церковнославянском языке в тех случаях, когда слово с частицей находится впереди глагола, отрицание , как правило, отсутствует, то есть отрицание в любом из членов предложения (кроме сказуемого) предполагает отсутствие отрицания в сказуемом.

Иными словами, здесь приходится иметь дело с одиночным отрицанием.

Принципиально, что оно является синтаксической калькой соответствующих древнегреческих оборотов, то есть точно воспроизводит в переводе синтаксические структуры исходного языка, отсутствующие в языке переводящем.

 

Такое копирование, которое безоговорочно побеждает в церковнославянском языке во времена никоновской справы XVII века и вносит в него структурные элементы, чуждые русскому языку, довольно часто порождает серьезные проблемы понимания современными верующими сакральных и богослужебных текстов.

 

Однако нередко отрицание в подобных случаях все же употребляется, что сопряжено с задачами логического усиления, которые успешно решает именно двойное отрицание:

 

Из-за упомянутого уже калькирования приходится сталкиваться с ситуациями, когда рядом встречаются две отрицательные частицы и предложение совершенно неожиданно приобретает утвердительный смысл:

Историческое развитие отрицательных конструкций в славянских языках, конечно, не могло не сказаться на чрезвычайно сложных, многослойных орфографических правилах, которые связаны с не и ни и заслуживают отдельного разговора.

 

Лариса Маршева

18 октября 2013 года

[Учим церковнославянский: еже писах, писах]

Учим церковнославянский: НЕ, НИ, НИЖЕ

(1-ая часть)

 

Так же, как и в русском языке, в старославянском, церковнославянском и древнерусском было две основных отрицательных частицы: , . Однако их употребление и функциональная нагрузка обнаруживают весьма яркую специфику.

Обычным показателем отрицания является частица . Ее исконное место в предложении расположено перед глаголом-сказуемым:

Здесь весьма показателен следующий случай: попадая в соседство с формами настоящего времени глагола быти, сливалось с ними, что отражается и на письме. При этом последний звук частицы и первый звук знаменательного слова превращались в один долгий звук e, обозначаемый буквой – ять: . Например:

В последнем случае никакого стяжения нет, поскольку отсутствуют его условия: налицо обособленная отрицательная частица с соответствующей глагольной формой.

Надо сказать, что в истории русского языка отрицательные формы глагола бытиисчезли. Однако 3 лицо единственного числа, будучи самым частотным в древних текстах, превратилось в слово нет, которое утратило все свои глагольные признаки, а потому классифицируется как модальная частица, привносящая в предложение, разумеется, значение отрицания:

Отрицание может находиться также перед любым самостоятельным словом, на которое падает логическое, смысловое ударение:

Частица же , как правило, не присоединяется к глаголам:

К глаголу частица в древнеславянских текстах относится только в том случае, если отрицание повторяется в однородных конструкциях, выполняя роль соединительного союза-частицы. При этом она появляется вместо перед вторым членом:

См. также случаи, когда однородные члены выражены иными частями речи:

Встречается и одиночное употребление в качестве союза:

Показательно, что иногда переводится на русский язык как нет:

Как правило, слова-местоимения и наречия, с частицей (приставкой) имеют еще и усиление в виде :

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: Седмица 16-я по Пятидесятнице

 

Крайне важна действенная забота о духовном благополучии народа

 

В наше время, когда извне нередко предпринимаются попытки навязать России далекие от традиционных представления о принципах морали, крайне важной остается действенная забота о духовном благополучии народа, о сохранении верности тем идеалам, которые его сформировали и без которых он не сможет сохранить свою идентичность.

 

Могущество нашего государства основывается на нравственно и физически здоровом обществе, сбережении духовного и культурного наследия, уважении к истории, подлинном патриотизме. Убежден, что продолжение церковно-государственного диалога и соработничества будет и впредь способствовать созиданию благополучия страны и ее жителей.

 

Из поздравления Президенту России В.В. Путину с днем рождения 7 октября 2013 г.

Во Святом Духе мы являем абсолютное единство

Все мы соединены Духом Святым во едином Теле – в Церкви Христовой, и мы, будучи индивидуумами, личностями, так не похожими друг на друга, во Святом Духе являем абсолютное единство. Это единство мы подтверждаем всякий раз, когда молимся словами Символа веры, когда исповедуем Бога Отца, Господа Иисуса Христа, Духа Святого и Церковь Вселенскую, когда мы взываем к Господу как одно Тело, одна семья…

 

Все вместе как Церковь мы должны молиться о нашем общем Отечестве, об исторической Руси, чтобы никакие перипетии, искушения и соблазны не разорвали единое тело Святой Руси, чтобы сохранялась единая Церковь, чтобы благодать Божия всегда была с нами, чтобы народ наш никогда больше не отступал от веры…

 

Из слова в день преставления преподобного Сергия Радонежского с балкона Патриарших покоев Троице-Сергиевой лавры 8 октября 2013 г.

 

Сирия сегодня несет тяжкий крест

Кому это нужно? Во имя чего сегодня разрушаются дома, во имя чего уничтожаются христиане?.. Дешево стоит такая «демократия», когда на весы полагается кровь десятков тысяч ни в чем не повинных людей, когда христиане изгоняются из родных мест. И в то время, когда страдают и гибнут во множестве христиане на Ближнем Востоке, ведущие мировые СМИ об этом молчат.

 

Из слова на встрече Святейшего Патриарха Кирилла с присутствовавшей на богослужении в Троице-Сергиевой лавре делегацией сирийских иерархов 8 октября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

14 октября 2013 года

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Архм. Арсений (Папачок): Мы причащаемся, чтобы всегда быть со Христом

 

Православие.ру предлагает вниманию читателей беседу о Причащении с одним из самых известных духовников Румынии — архимандритом Арсением (Папачоком), чьи наставления и советы уже полюбились читателям портала Православие.Ru. Беседа о том, что такое Причастие, нужна ли перед ним исповедь и как вообще готовиться и насколько часто приступать к принятию Святых Таин, записана в августе 2008 года в монастырь Текиргёл (Констанца).

 

— Ваше преподобие, что такое Святое Причастие и какое значение оно имеет для спасения верующего человека?

— Это вопрос самый острый, самый важный. Все верующие знают, что Бог есть. Господь Иисус Христос утверждает эти Божественные слова: «Я буду с вами во все дни до скончания века»[1]. Он говорит также: «Кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей, тот не будет иметь в себе жизни[2] и не будет иметь части во Мне»[3]. Понятно, что через принятие Плоти и Крови Спасителя ты приближаешься к Нему как бог по благодати. И когда ты приближаешься к Нему, ты велик, подобно как Он велик. А также, когда ты причащаешься, Он приходит к тебе, и Он мал, как ты. Это говорят великие святые.

Так что это сыновняя идентичность, идентичность Божественная. Вовсе не надо бояться говорить так. Он Сам, а не кто-нибудь другой обещал это и сдерживает Свое обещание. Потому что Бог может сделать всё, одного только Он не может — нарушить Свое слово.

И вот, Он сдерживает данное Им слово быть с нами всегда. Вышние ангелы, имеющие много исключительных особенностей, имеющие много такого, что неведомо человеку, но, насколько Бог определил им открыться, мы знаем, что они не имеют такой возможности, которая есть у человека, — подняться до Бога, стать богами по благодати. Они пребывают в блаженном послушании и исполнении воли Божией умопостигаемой, но не имеют этой возможности. <…>

Вы видите, все вышние силы — серафимы, херувимы, господства, престолы, начала, архангелы, ангелы — сотворены словом. А человеческое существо — нет: Бог создал его Своей рукой, да еще каким! По Своему образу и подобию. <…>

 

Но сейчас затронут практический аспект проблемы. Когда нам причащаться? Это решает не время. Думать так — ошибка. Решает интенсивность твоей веры, твое сердце. Как говорит святой Иоанн Златоуст: «Ты хочешь назначить ему годы [епитимии]? Исцели его рану!» Вот цель духовника. И если ты исцеляешь его рану, ты делаешь его способным к встрече со Христом посредством причастия. Мы причащаемся не потому, что наступила Пасха или Рождество. Мы причащаемся, чтобы быть всегда с Иисусом Христом, ибо есть не только причащение Святых Таин, но и духовное причащение[4], то есть это постоянное присутствие сердца нашего с Богом.

 

Очень много споров было в мире подвижников, людей верующих и духовников, когда надо причащаться. Одни говорят, что один раз в 40 дней. Но не время это решает, а твоя внутренняя подготовленность, потому что к такому великому событию — принятию Бога — тебе действительно необходимо подготовиться.

Это число 40 не надо игнорировать. Что означает это обязательное 40? Дорогой мой, это прежде всего время, выбранное Богом, время, достаточное для того, чтобы тебе подготовиться к великому событию, которое имеет в виду вечность. 40 дней продолжался Ноев потоп. 40 дней пробыл Моисей на горе Синай. 40 дней постился Спаситель наш Иисус Христос. 40 дней длятся Рождественский и Великий посты. Это время, достаточное для того, чтобы тебе подготовиться к грядущему великому событию, событию церковному, спасительному.

 

На сороковой день после зачатия формируется сердце. На сороковой день после смерти сердце разлагается. На сороковой день мы возвращаемся в свое обычное состояние, не столь рекомендованное. Ты постоянно причащаешься Иисуса Христа духовно[5], а когда готовишься с постом, умеренностью и воздержанием… Пост — не обязательное условие. Ты соблюдаешь его не потому, что тебе сказано было соблюдать его, но для того, чтобы он смирил тебя плотски, чтобы тебе отказаться от целого ряда порывов ко злу: объедения, блуда, осуждения. Ты постишься, имея дело с судебными тяжбами, прокурорами и адвокатами? Так не годится.

 

А значит, причащение зависит от очищения и чистоты твоего сердца. Сердце — самая глубокая глубина в нас. Можно сказать, оно — существо в нашем существе. Почему Бог говорит: «Я создал сердце твое для того, чтобы Мы вселились в нем»[6]? Разве Он не обитает повсюду? Но Богу, столь воспеваемому небесными славами, приятно обитать в человеческом сердце. Это место, которое Он создал специально для того, чтобы Ему оказали в нем приют.

Ум подчинен сердцу. Наша ипостась ответственности и истинной радости от единения с Богом — это сердце. Очищение сердца, следовательно, является основанием, с которым нужно считаться в виду святого причащения Тела и Крови Спаса нашего Иисуса Христа.

 

Причаститься Тела и Крови Спасителя Иисуса Христа означает, повторяю, быть с Ним одним целым, воистину быть исполнителем Его слов и воистину признавать, что ты был пропавшим и нашелся благодаря Ему! Потому что да, необходимо, чтобы ты потерялся. Но не в том смысле, чтобы покинуть истинное учение, а чтобы отказаться от расслабленной и чисто человеческой идентичности и обрести себя в личности ангельской.

Святое Причастие — это воистину самое исключительное желание со стороны небес, чтобы Бог и дальше продолжал сдерживать сказанное Им слово: «Я буду с вами всегда…» и «Кто не будет есть Плоти Моей и пить Крови Моей, не будет иметь жизни вечной…»

 

— Некоторые духовники рекомендуют частое причащение, другие — более редкое, и обе стороны приводят аргументы из Священного Писания и святых отцов. Как вы объясните существование этих двух разнящихся течений в лоне Церкви, именно с точки зрения тайны ее единства? Какую позицию вы считаете более соответствующей жизни по Евангелию в наши дни?

— Дорогой мой, проблема жизни по-христиански и единения с Богом не ставится с исторической точки зрения. Не надо ограничиваться историей или привязываться к ней. Нет, речь идет о перманентности. Я не рекомендую состояние подвижничества в качестве непременного условия спасения, но рекомендую состояние постоянного присутствия, не имеющего препятствий, не имеющего исторического или политического аспекта.

Будем ориентироваться вот по чему. Если ты живешь сто лет, то сердце твое бьется сто лет не переставая, день и ночь. Ну а сердце это не бьется исключительно для того, чтобы поддерживать наше физическое существование, но для того, чтобы мы, во что бы то ни стало, чувствовали, что мы должны быть — умом и всем — у Бога[7]. Постоянно!

 

 

Как я сказал, причащение не надо считать, следуя жестким идеям, обязательно частым или же редким. Редким — потому что Бог превелик, превелика Его благодать, и тебе необходимо приготовление. Если у тебя нет брачной одежды… Священное Писание так говорит, что тебя свяжут и выбросят во тьму кромешную[8]. Так что ты должен быть приготовленным. А если ты причащаешься слишком часто, то ты, как человеческое существо необтесанное, неотделанное, начинаешь принимать его как что-то обыкновенное, не с трепетом и страхом Божиим, не с надеждой, благочестием и благоговением.

 

Если у тебя действительно есть этот страх Божий и ты думаешь о важности этого факта, тогда ты годен к тому, чтобы причащаться более часто. Но если ты принимаешь его по обычаю или каждый день, как, я слышал, делается кое-где, тогда это громадная ошибка. Потому что не пост сам по себе решает, однако он необходим, чтобы хоть мало-мальски тебя обтесать. Тело это должно существовать и исполнять ряд функций нашего естества. Но мы должны противиться чрезмерности этих отправлений. А тогда необходимо пощение, но качественно не оно является решающим. Тут опять возникает большая опасность, и именно потому, что причастие — это величайшее дело: больше причащения нет ничего в нашей жизни с Богом…

 

Здесь добавляется и духовное причащение посредством [молитвы] «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Но оно не заменяет собой этого причащения осязаемого, ощутимого. Видите, с самого начала имелись всяческие сомнения. Бог создал две исключительные вещи, которые не могут стать более совершенными, чем Он создал их: Он создал достойнейшую Женщину, Которая родила Бога, и создал священство, которое сводит Бога свыше и вновь рождает Его на святом престоле. На Херувимской священник возносит такую молитву: «…Ты бо еси приносяй и приносимый, и приемляй и раздаваемый…» Тут встает проблема, как однажды студенты спросили меня: «А что такое я, батюшка, если Он — всё?» Отвечает Иисус Христос: «Да, ты священник, но без тебя Я не могу сделать этого». Таким образом, Иисус Христос заимствует движения и голос священник... читать далее

[1-е послание к Коринфянам, гл.13: о любви истинной, совершенной]

Любовь истинная и любовь ложная

Монах Симеон Афонский, небольшой отрывок из его новой книги "Земное и небесное блаженство, или Почему мы не боги".

 

Истинная Любовь - это всегда самоотдача души и жизни для других.

 

Ложная любовь всегда искусственна и эгоистична и стремится подчинить ближних своей воле.

 

Истинная Любовь ничем не ограничивает свободу других людей, ибо она источает всем бескорыстную помощь и поддержку и не требует к себе особого внимания.

Спаситель

преп.Андрей Рублёв, 1410-е гг, фрагмент

Ложная любовь любит ближних лишь ради самоудовлетворения и угождения своим привязанностям и поэтому всегда требовательна и властна.

 

Истинная Любовь - это не душевное переживание, и Ее не нужно искусственно вызывать, ибо Она - Божественный дар отрекшейся от самой себя смиренной и благородной души.

 

Ложная любовь всегда чувствительна и сентиментальна и мгновенно переходит в обиду, раздражение или гнев при малейшем невнимании со стороны ближних.

 

Истинная Любовь - это благодатное вселение Бога в чистое и кроткое сердце.

 

Ложная любовь - это тщеславная попытка эгоистической души сконструировать любовь по своему образцу.

 

Истинная Любовь - это духовное состояние сердца, обретшего Спасение во Христе и помогающего спастись другим.

 

Ложная любовь - это эгоистическое переживание, приносящее страдания и себе, и и окружающим, и закрывает путь к Спасению как себе, так и ближним своей привязанностью.

 

Только благодатное сердце, обретшее истинную Любовь, может сказать: "Христос посреди нас", ибо соединяющийся с Господом есть один дух с Господом. (1 Кор., 6:17)

[1-е послание к Коринфянам, гл.13: о любви истинной, совершенной]

да в этом послании св. ап. Павла вся 13ая глава о любви... а толкование можно опять же на сайте Оптиной Пустыни посмотреть

Первое послание к Коринфянам. Глава 13

 

¹Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я - медь звенящая или кимвал звучащий.

²Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви,- то я ничто.

³И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.

⁴Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, 5не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, 6не радуется неправде, а сорадуется истине; 7все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.

⁸Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.

⁹Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; 10когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.

¹¹Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое.

¹²Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда позна'ю, подобно как я познан.

¹³А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше.

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Архм. Илия (Рейзмир): Будет беда, если Русская Церковь утратит исповедь перед причащением

 

Закрытая строительными лесами — здесь идет большой ремонт — Лавра выглядит непривычно. «Лесами» укутаны даже купола, повсюду снуют рабочие, на древних стенах — новая краска. Но вдруг понимаешь, что сиюминутное время здесь не властно: привычно течет в храмы народ Божий, кладет земные поклоны перед ракой преподобного Сергия, и даже воздух здесь кажется настоянным веками монашеских молитв. Человек, к которому я спешу, живет в Лавре больше 40 лет и является живым воплощением традиций этого великого монастыря. Одного из старейших насельников Лавры, смотрителя Патриарших покоев архимандрита Илию (Рейзмира) сам Святейший назвал старцем[1]. Конечно, мне страшно.

Архимандрит Илия (Рейзмир).

Фото: А.Рахлина / Православие.Ru

Звоню отцу Илии с проходной. На том конце провода откликается удивительно молодой голос. И вот я у двери, за которой — сама история Лавры второй половины XX века (над которой, заметим в скобках, сейчас трудится архимандрит Илия). Я приехала узнать, что он думает о предложениях разделить исповедь и причастие.

— Батюшка, после публикации Проекта документа «О подготовке ко Святому Причащению» с новой силой начались дискуссии — и в православных СМИ, и в комментариях к Проекту. Многие — даже и священники — говорят, что исповедь и причастие нужно разделить и к причастию разрешить допускать без исповеди. Говорят, что исповедь — это «билет на причастие», что она формализуется, что люди чуть не выдумывают грехи… — задаю длиннейший вопрос, но старец не дает договорить:

— Нет! Это всё неправда!

Трудно — даже невозможно — передать на бумаге его интонации, когда он говорит об этом: очень просто и необыкновенно величественно одновременно.

— Испокон веков, со Вселенских соборов, от святых отцов — Василия Великого, Иоанна Златоуста — всегда было так: покаянная исповедь перед причащением Святых Христовых Тайн[2]. Без исповеди нельзя приступать к великому этому Таинству.

Если бы не было необходимо исповедоваться перед причастием, в Лавре это не было бы принято. Всегда сперва каялись, потом причащались.

В крайнем случае, в Светлую седмицу может быть исключение.

Апостол Павел говорит: «Да испытывает же себя человек» (1 Кор. 11: 28–29) и тогда приступает, потому что «ядый и пияй недостойно» в суд и в осуждение причащается.

Да испытает себя, то есть — проверит и покается. Это всегда было у нас в Православной Церкви, испокон веков[3]. Никто не мог приступить к причащению без исповеди.

 

— Батюшка, но вот такой аргумент выдвигается: дескать, часто исповедь идет во время литургии, в спешке, опять же — формально…

— Можно народ и накануне исповедовать — с вечера. Целую ночь, бывало, шла у нас в Лавре исповедь в советское время.

В 1970-е годы монастырей было очень мало: Почаевский на Западной Украине, Псково-Печерский и наш. Три. А народу тьма приезжало.

И целую ночь мы исповедовали — после всенощной до полпятого утра. А потом на раннюю литургию идем. Помолимся — и на позднюю.

А идешь с исповеди — на душе радостно. Люди не такие были, как сейчас. Горел огонек веры, молитвы.

 

В 1974 году — я еще был иеромонахом — работала тут одна девушка, в детском диспансере, бухгалтером. Они с мамой переехали из Владимирской области — оттуда много верующих перебралось к нам в свое время. А в советское время на улицах по вечерам освещения не было — темно. У здания, где она работала, выкопали какую-то канаву — она выскочила со света и упала в нее. И ударилась грудью. И пошло у нее затвердение. «Пройдет!» Не прошло. Начался рак. Перешло на вторую грудь. Ее увезли в Боткинскую больницу — в те времена там работали знаменитые профессора. Прооперировали, всю порезали — толку нет. Она заплакала, взмолилась: «Господи! Я же верующая! Почему я так страдаю!» — тогда же мало верующих было. И явилась ей Матерь Божия — прямо в советской палате — как живая, с Младенцем, вот как на Казанской иконе, и сказала: «Лидия! Почему ты ропщешь? Тебя никто не оставил».

И видение кончилось.

 

Выписывали ее как на смерть. И вот иду я в Троицкий собор — мама ее подбежала, плачет: соборовать надо. Я сказал: после соборования три раза причаститесь: завтра, потом еще через несколько дней, а потом еще. Мы так и сейчас делаем Великим постом: благословляем накануне исповедоваться и причаститься, потом — соборование, потом еще дважды причащаются. И вот Лидия в третий раз причастилась — и исцелилась! От радости помчалась в Боткинскую, ее там на руках носили: «Лидия, что случилось?! Мы думали, вас похоронили уже! Кто вас исцелил?» «Соборование и причащение», — сказала она. Но она такой благодати не выдержала — выскочила замуж через три месяца! Троих детей родила. Один из сынков во Владимирской области сейчас священником служит. Такая была у людей вера.

 

…Даже что про народ говорить — а братия? Братия часто служат — иеромонахи, архимандриты, игумены — казалось бы, какие уж там грешки? А всё равно мы исповедуемся. Отец Петр[4] был наш духовник, потом отец Кирилл (Павлов. — Прим. ред.)… У отца Кирилла исповедовались в Трапезном храме, приделе Серафимском. Он общую исповедь проведет в начале службы, а потом братия подходит, подходит, подходит — и все мы исповедуемся. Хотя бы раз в неделю — а если нужно, то и два. Служим часто, а грехи всё равно есть: и рассеянность, и холодность… и самоуспокоение… А тем более исповедь необходима людям сейчас, когда пошли интернеты, телевизоры, экономика рыночная. В прежние времена таких грехов, которые сейчас есть, многие даже и не знали. Тогда этих интернетов не было.

 

Это беда — интернет. Я скажу одно слово. Как-то включил радио «Радонеж» и попал на «Народное радио». И вот выступавший обращается к родителям: смотрите за вашими мальчиками, чтобы они не увлекались компьютерными играми. Почему? Потому что не получится из них мужчины, и учиться они не смогут — атрофируется половая и умственная система. А сейчас идут, плачут: выходят замуж, женятся, пять лет живут, десять — а детей нет. А что за супружество без детей! И вот — одна из причин этого. Идет уничтожение народа через компьютерные игры. Не говоря уже о наркотиках. Это же страшное дело! Бедные люди.

 

 

— Батюшка, вы сказали, что раньше горел огонек веры, молитвы, а сейчас уже не так. Почему?

— С 1970-го по 1990-й открытые гонения на Церковь уже прекратились, но огонек веры и молитвы горел. А сейчас — полная свобода, монастырей, церквей много, в храмах по две-три литургии в день совершаются, литературы тысячи и миллионы тиражей — а многие говорят мне: «Отец Илия, да что ж такое, я не горячий, не холодный!» Сейчас нужен подвиг над собою. Подвиг, великий подвиг! Иначе так: пойдет угасание. Пойдет угасание, и всё.

 

Я на исповеди сейчас постоянно спрашиваю: когда вы последний раз причащались? Мы благословляем пожилым причащаться хоть каждую неделю, а молодым — хоть бы раз в месяц. А в Великий пост и молодым хоть каждую неделю.

Потому что это великая благодать, великая милость Божия. Святой Оптинский старец Макарий писал в свое время, что причащаются люди и получают великую благодать — конец приготовлений.

 

Конец приготовлений! Потому что кто недостойно причащается, тот в суд и осуждение. «Ядый и пияй да испытывает себя».

Пусть испытает свою совесть. Покается. С благоговением приступит. Нам даны все средства, чтобы достойно приступить к этому великому Таинству.

Раньше, в древние времена, и до революции, люди неделю говели, прежде чем приступить к причащению Святых Христовых Тайн. Постились, записывали грехи… И до сих пор многие записывают свои грехи — и это правильно: на исповеди ведь всего не вспомнишь. Человек заранее вспоминает, записывает, приходит, по бумажке читает, чистосердечно покаялся — всё! Многие, кто молится хорошо, — Макарий Оптинский об этом пишет — даже не причащаясь, получают особую благодать Божию, когда идет Таинство Евхаристии.

 

Нет другой такой истинной веры, как православная. Тем более — Русская Православная Церковь. Любой праздник возьмите: Успение Божией Матери, Рождество Божией Матери, Воздвижение, Преображение, Сретение, Благовещение, Введение во Храм, Пасха…

Каждый праздник имеет свою неописуемую духовную красоту. Она — в богослужении, в песнопении. Где эта красота есть у католиков, протестантов, лютеран? Орган играет — и всё.Сокровищницами нашей Церкви являются святые Таинства, обряды, богослужения, многовековый опыт, запечатленный в творениях святых отцов и наших старцев. Испытанный многовековый опыт Православия — покаянная исповедь перед причащением.

 

— Батюшка, а еще говорят — даже и священники, — что нужно, чтобы люди причащались как можно чаще, а исповедь и пост мешают: дескать, невозможно всё время поститься и исповедоваться.

— Это все пустые разговоры! А если не будут исповедоваться — то в суд и в осуждение! Почему болеют: рак, язва желудка?! Смерть внезапная? Потому что недостойно причащаются[5]. Лаврские духовники постоянно исповедовали братию и народ мирской! Люди очень благодарят за то, как в Лавре исповедуют. У нас много иеромонахов, архимандритов выходят на исповедь: в будни, на праздники — десять человек, пятнадцать…

 

А вот еще пример — патриарх Пимен. Он был замечательный регент. В 1929 году наш Параклита скит еще не закрыли — он там принял монашество, иеродиаконство, стал иеромонахом. А потом — война. Всех брали. Был уже иеромонахом, а воевал. Возвратился. Был настоятелем в Одесской области, потом — в Псково-Печерском монастыре, а потом — настоятелем нашей Лавры, с 1954 по 1957 год. Очень много сделал для восстановления. А потом его поставили викарным епископом Московским. У него был маленький дом в Перловке — на въезде в Москву, как от нас ехать. Там же, в Перловке, старцу Сампсону (Сиверсу) — я знал его немного, переоблачал после смерти, он великий угодник Божий, много пострадал за Христа — духовные чада купили домик. Рядом с домом Пимена — в трех метрах. И вот Пимен, будущий патриарх — епископ! — каждую субботу приезжал в Перловку и исповедовался у старца.

Я вам одну статью хотел найти — не нашел. Все экземпляры раздал. Давно еще, иеромонахом, студентом, напечатал ее себе на машинке — называется: «Покаянная исповедь перед причащением». В этой статье описано, как было от начала, от Вселенских соборов и до нашего времени. А заканчивается она так: и горе ожидает нашу Церковь, как это и случилось с Греческой и с теми Церквами, где исповедь перед причащением утеряна и где любой первый попавший может приступить к причащению. Горе! И у нас тоже может случиться это горе.

Архимандрит Илия (Рейзмир).

Фото: А.Рахлина / Православие.Ru

— А вот жалуются, что Правило к Причащению длинное…

— Монашеское не надо, конечно, правило — многим длинных и не даем. Пожилым говорю: молитвы ко Причащению прочитайте. А молодым, кто имеет время, три канона, да можно даже и с утра — каноны и акафисты каждого дня. Это великая милость Божия, вы знаете, — акафисты… Акафист Спасителю, особенно — Матери Божией! Но главное — именно исповедь! У нас в Лавре так принято, сколько я помню: и братия, и народ — мы постоянно исповедуемся.

 

— Очень много вопросов стал вызывать пост перед причастием. Говорят: «белые» священники часто сами не постятся перед совершением литургии, а с прихожан требуют.

— Ну, это бывает. Это им — грех… Перед Господом отвечать будут… Моя мать нигде не училась. Девятнадцатого года рождения. Уже в восемь лет она пела в храме — без нот, по слуху. И вот она рассказывала тоже, что перед Великой Отечественной войной многие думали, что конец мира уже: страшный беспредел был. Ссылали, расстреливали. Есть у меня фотография — Зимняя сессия Священного Синода, 1933/1934 год. В центре — будущий патриарх Алексий I и митрополит Сергий (Страгородский). А по сторонам — множество архиереев. Они все расстреляны. Все! Живые остались только два человека: Алексий I и Сергий (Страгородский). Я увеличил эту фотографию, в рамочку повесил. Патриарху Кириллу показывал. Какие лица у них! Все они ждали расстрела.

«Черный ворон» — слышали об этой машине? Подъезжал «черный ворон» в два часа ночи — именно в это время. Кого забирал, тот живым не возвращался.

Закладывали друг друга все — сосед на соседа: «Я слышал: он против Сталина». Или против колхоза, или против партии. «Я слышал» — и всё, кончено! Суда не было — «тройка». Арестовали, вывезли, расстреляли.

 

Но всё равно — Церковь не отступила ни на йоту. Ни догматически, ни нравственно. Выдержала всё. Страшное время было и в революцию, и после.

В 1923 году, за полгода до смерти патриарха Тихона, в Константинополе собрали совещание всеправославное[6] — на нем были поставлены вопросы, которые до сих пор мутят неумные головы: двоебрачие священства, отмена постов и новый стиль. Прошел только новый стиль. Патриарху Тихону прислали сообщение: все православные приняли новый стиль. Вот поэтому он святой, Тихон: сначала, как бы сгоряча, он указ о переходе подписал. А потом помолился, посоветовался со священномучениками — Петром (Полянским) и другими — и через две недели его отменил.

 

Что интересно — советская власть недокумекала: государство же в восемнадцатом году перешло на новый стиль, и, если бы они поняли, что новый стиль — это удар по Церкви, силой бы заставили. Но Господь им ум закрыл. А дальше — война. Страшное дело. Можно книги писать — многие и написаны.

Наступил первый день войны. Сталин — об этом нигде не пишут — так напугался, что потерял речь. Три дня не мог сказать ни слова. Выступил к пастве митрополит Сергий (Страгородский): «Дорогие братья и сестры! Встанем на защиту!» И по нашему выступлению составили речь Сталину. Тогда он и сказал: «Братья и сестры!» А до этого всё «товарищи» были.

 

И слава Богу, Господь не оставил — стало всё потихонечку меняться. И в 1943 году Сталин принял трех митрополитов — Сергия, Алексия и Николая.

Он ночью работал — ночью и принимал. Секретарь Алексия I рассказывал: думали, что они уже не вернутся: те, кого вызывали к Сталину по ночам до войны, живыми не возвращались. А Сталин принял их хорошо — увидел уже, что Церковь победоносно помогла, особенно в Ленинграде. Если бы не Церковь, не Алексий I, будущий патриарх, — не выжили бы. И молебны служили, и помогали — кто как мог. Сталин тогда их спросил: в чем нуждается Церковь? Сергий был уже глуховатый, старый. Алексий первым ответил: «Не хватает священнослужителей». «А где они делись?» — он, оказывается, очень плохо по-русски говорил, Сталин.

 

А Алексий не побоялся: «Некоторые стали генералиссимусами». Сталин улыбнулся — усиками. Его же исключили с пятого класса Тбилисской семинарии за революционную деятельность. Да еще и закона Божиего не знал. Мама у него, старушка, верующая, говорят, приезжала еще до войны к нему в Кремль: «Сосо, когда ты станешь священником? Сосо!» …Сколько же всего пережил наш народ! После войны открыли тысячи храмов.

 

А что дальше? Появился Хрущев. Он закрыл тысячи храмов. Он опозорил патриарха Алексия I. На большие советские праздники в Кремль приглашали глав соцстран, дипкорпус, глав религиозных объединений. Восхваляли культ личности Никиты Сергеевича. «Дорогой Никита Сергеевич!» Выступают, хвалят, хвалят. «Слово предоставляется патриарху Алексию!» Он встал — и Хрущев его опозорил: «Садись! Хватит дурманить народ! Ваша эра заканчивается! В 1980 году последнего попа покажу по телевизору!» Тот сел. И «показал»… Он погиб, Хрущев.

 

Я еще работал агрономом — это было в 1964 году… Приходит в восемь утра на работу директор. А ночью объявили, что Хрущева сняли за волюнтаризм. И вот директор — хороший мужик был — как бросит кепку на стол, как заругается: «Кому теперь верить? Сталину верили — его разоблачили. Хрущева разоблачили! Кому?!» Э, думаю, бедный ты человек, не хочет никому верить… Хрущева сняли в 1964 году, а скончался он в 1971-м. И никто не описывал его страшной смерти. Его хоронили на Новодевичьем кладбище. Выкопали могилу, опустили — и гроб рухнул в подземелье. Никто не знает, на какую глубину: земля под ним провалилась. Улетел он в преисподнюю. Несколько самосвалов камней привезли — ничем не засыплешь. Тогда раскопали могилу, переложили железобетонными плитами, сверху засыпали и поставили памятник. В 1971 году это было. До 1980-го он не дожил. А ведь как воевал против Церкви.

 

…В шестидесятом поехал он в Закарпатье — по Западной Украине, поездом. На каждом вокзале пионеры, комсомольцы с букетами его встречали: «Дорогой Никита Сергеевич!» А Западная Украина — Ивано-Франковская, Тернопольская, Львовская области — присоединилась к СССР после войны. Там везде сохранились храмы. На колодцах — кресты. Поезд едет, Хрущев смотрит, что везде кресты, и спрашивает строго: «А что это такое?!» Ему объяснили, что такое. «Чтобы я на обратном пути этого не видел!» И начали закрывать храмы, а с уже закрытых снимать кресты.

 

Я в сельскохозяйственном техникуме тогда учился — большая деревня, три храма.

Простые люди кресты с храмов снимать отказывались. А кто тогда будет? Начальство! Председатель горсовета или колхоза или директор.

И вот там, где я учился, полез один человек на храм. Еще не успел крест снять, а девочка, дочка его маленькая, погибла. Четыре годика. На Украине кушать на улице летом готовили — на примусах, это как самоварчики такие маленькие, на керосине. Примус горит, кушать готовится, мать ушла, а девчоночка крутилась, платьица украинские широкие, занялось платье — и сгорела. Отец даже не успел крест снять — а ему сообщили: дочь погибла.

Еще один случай в нашем районе произошел: полез начальник на закрытый храм, пробил купол, зацепил трос за крест, сел в трактор, первую скорость включил, потянул… И… Боже мой… Трос как урвался да его и убил. И в газетах про такие случаи писать — и кресты снимать прекратили.

 

…Всё наша Церковь пережила. Но ни на йоту не отступила. Ни догматически, ни нравственно, ни канонически — ни на йоту.

Жалко, что я вам эту статью — «Покаянная исповедь с причащением» — не нашел. Очень хорошая статья. Главное, там в конце говорится: это будет беда, если Русская Церковь утратит исповедь перед причащением.

 

 

Нам даны все средства для очищения, освящения, получения благодати Святого Духа, залог вечной жизни — исповедь покаянная и причащение Святых Христовых Тайн. Это великая милость Божия.

 

С архимандритом Илией (Рейзмиром) беседовала Анастасия Рахлина 9 октября 2013 года

---

[1] См.: Предисловие // Илия (Рейзмир), архимандрит. Проповеди. Т. 2.

[2] Так, А.И. Алмазов в работе «Тайная исповедь в Православной Восточной Церкви» пишет: «Не подлежит сомнению, что по воззрению древней (II–III вв.) Церкви требовалось если не перед каждым причащением, то вообще возможно частая исповедь… Предполагать, что такая исповедь приступающего к Евхаристии было публичною, совершающеюся торжественной, в виду всегдашнего множества приступавших к причащению, нельзя; вне всякого сомнения, это была исповедь частная, то есть аналогичная тайной в собственном смысле». Публично же исповедовались только тяжкие грехи, пишет Алмазов, а частная исповедь, «вне всякого сомнения, имела своим объектом грехи только незначительные, неизбежные в будничной жизни человека, в силу его греховной природы» (Гл. 1: Краткий очерк внешней исторической судьбы исповеди в древней Восточной церкви» (I–IX вв.). С. 43–44 // http://www.sedmitza....ib/text/2940154).

[3] «Покаяние — не отдельный жизненный момент. Оно объемлет собой всю жизнь человека и является законом нравственного воссоздания падшей человеческой природы. Обращаясь к христианам, святитель [Василий Великий] говорит: “Желал бы, чтобы вы все жили в слезах и непрестанном покаянии” (VII. 70)» (Илия (Рейзмир), архимандрит. Учение святителя Василия Великого о духовном совершенствовании).

[4] «Отец Петр (Серкин) скончался в возрасте 96 лет, прошел и Китай, и Константинополь, и Сербию, а после войны возвратился в Россию и сразу поступил в монастырь. Настоящий был монах, старой закалки» (Илия Рейзмир, архимандрит. «Аще не Господь созиждет дом» // Православие и современность).

[5] «Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. Оттого многие из вас немощны и больны и немало умирает» (1 Кор. 11: 29–30).

[6] «Всеправославный конгресс» — самоназвание проходившего с 10 мая по 8 июня 1923 года в Константинополе совещания представителей ряда Поместных Церквей, созванного по инициативе Константинопольского патриарха Мелетия IV (Метаксакиса).

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: Седмица 15-я по Пятидесятнице

 

Необходимо использовать огромный потенциал мирян

Сегодня мы делаем особый акцент на том, чтобы миряне в полной мере включались в реальную церковную жизнь. Когда два Архиерейских Собора – в 2011 и 2013 годах – заявили о необходимости создания целого корпуса профессионально подготовленных мирян, которые бы на уровне епархий, благочиний и даже приходов занимались миссионерской, катехизаторской деятельностью, работой с молодежью, социальной работой, мы имели в виду в первую очередь необходимость использовать огромный потенциал мирян для того, чтобы стала активной наша приходская жизнь, чтобы свидетельство Церкви стало более убедительным, чтобы мы не потеряли ни одной души человеческой, которая желает быть в Церкви и стремится идти путем, определенным нашим Господом и Спасителем…

Настало время, когда миряне имеют возможность профессионально работать в Церкви, потому что развивать все те программы, которые принимают Архиерейские Соборы, немыслимо, оставаясь в рамках только клира, если принять во внимание огромное количество забот, которые несут сегодня священнослужители.

Из слова на братской трапезе после Литургии в храме святителя Николая в Пыжах 27 сентября 2013 г.

 

Не делами закона, но верой в Господа нашего Иисуса Христа спасаемся

Несколько раз Господь проводил народ наш через такие испытания, одним из которых стала революция, а затем гражданская война. Ведь тоже думали, что всё в порядке: и храмов много, и монастырей, и верующих миллионы, – исполняй закон, сохраняй свою внешнюю религиозность, и всего будет достаточно. Но Господь провел нас и в этот раз через тяжелейшие испытания именно для того, чтобы мы поняли: не делами внешними, не делами закона, но верой в Господа нашего Иисуса Христа спасаемся…

Как близки опасности вокруг нас, связанные с возникновением нового безбожия, нового отрицания истории, нового радикального отрицания всего доброго, что пришло к нам из прошлого! Для того чтобы нам вновь не сорваться в пропасть, чтобы вновь не испить тяжелейшую чашу, мы в это благополучное время должны не забывать слова апостола Павла, что спасаемся верой в Господа нашего Иисуса Христа. Мы должны этой верой жить, этой верой мы должны укрепляться, формируя свое мировоззрение, свое отношение к окружающему миру, через эту веру воспитывая следующие поколения, этой верой оплодотворяя свою жизнь.

Из слова после Литургии в Спасо-Преображенском соборе Новоспасского монастыря 29 сентября 2013 г.

 

Сербия – достойный пример для многих европейских стран

Мы с тревогой наблюдаем за тенденциями в современном обществе: призывами отказаться от своей исторической идентичности, от драгоценного наследия, полученного нами от наших благочестивых предков. Именно высота человеческого духа и идеалы веры вдохновляли наших предшественников на пополнение своими трудами и молитвами сокровищницы европейской культуры. Нас чрезвычайно тревожат попытки изгладить из сознания людей понятия греха, ответственности, разумного самоограничения. Вместо этого насаждаются принципы вседозволенности, гедонизма и безудержного потребления…

Достойный пример для многих европейских стран ныне подает Сербия, являющаяся последовательной сторонницей незыблемости традиционных, в том числе семейных, ценностей. Яркое свидетельство тому – решительное выступление политиков и общественных кругов страны против проведения в Белграде публичных акций, пропагандирующих безнравственный образ жизни...

Необузданное стремление человека к наживе, к личному обогащению не позволяет ему духовно развиваться, а значит – лишает творческого потенциала и способности к созиданию…

 

Многострадальный край Косово и Метохии

В сердцах чад Русской Православной Церкви болью и скорбью отзываются страдания наших сербских братьев, пребывающих в Косове и Метохии. Православное население края показывает великое мужество, оставаясь, среди угроз и унижений, на земле, овеянной молитвой их благочестивых предков, которыми там воздвигнуты многочисленные храмы и монастыри…

Присутствие древних отеческих святынь сербского народа в Косове и Метохии и молитва, возносимая там современными исповедниками веры, сохраняет этот многострадальный край для будущего Сербии.

Из слова на встрече Предстоятелей и представителей Поместных Православных Церквей с Президентом Сербии Т. Николичем 5 октября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

7 октября 2013 года

[Заседание Священного Синода от 2 октября 2013 года]

Под председательством Святейшего Патриарха Кирилла в Москве открылось очередное заседание Священного Синода

 

2 октября 2013 года в Синодальном зале официальной Патриаршей и Синодальной резиденции в Даниловом ставропигиальном монастыре в Москве под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла состоялось очередное заседание Священного Синода Русской Православной Церкви.

 

ЖУРНАЛЫ заседания Священного Синода от 2 октября 2013 года

 

 

ЖУРНАЛ № 109

 

СЛУШАЛИ:

рапорт Преосвященного митрополита Калужского и Боровского Климента с предложением образовать новые епархии в Калужской области.

Справка:

Митрополит Климент направил на имя Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла рапорт, в котором, в частности, сказано:

«Последние годы изменили положение Церкви в нашей стране. Произошло открытие многих новых приходов и монастырей, а главное, у народа растет интерес к религиозной жизни и к своей православной культуре. Понимая ответственность за духовное состояние общества, Освященные Архиерейские Соборы 2011 и 2013 годов, Священный Синод и Высший Церковный Совет за последние годы приняли решения, направленные на развитие епархиальной и приходской деятельности, на улучшение организации и повышение активности в просветительской, миссионерской, социальной и молодежной работе. Успешно осуществить поставленные задачи можно в том случае, если епархиальный архиерей будет иметь более тесное общение с приходами и народом. По слову Христа, епископ должен знать свою паству: «И знаю Я и знают Мя Моя» (Ин. 10:14). В этой связи очень важной и своевременной является Ваша инициатива создания новых епархий и викариатств в регионах. Калужская епархия сегодня находится в границах Калужской области. Протяженность области более чем 310 км по федеральной магистральной дороге МЗ, с запада на восток — на 220 км. Площадь Калужской области 29,9 тысяч кв. км. Население области более 1 миллиона человек, в области 24 района и 292 муниципальных образования (всего населенных пунктов в области более 3 тысяч). Естественно, даже имея викарного епископа, мы вдвоем не можем в течение года посещать все приходы, вникать во все тонкости их жизни и проводить в полном объеме работу паствой. Учитывая вышеизложенное, почтительно ходатайствую перед Вашим Святейшеством и Священным Синодом о создании новых двух епархий в пределах Калужской области».

 

ПОСТАНОВИЛИ:

1. Образовать в административных границах Думиничского, Жиздринского, Козельского, Людиновского, Сухиничского, Ульяновского и Хвастовичского районов Калужской области, — Козельскую епархию, выделив ее из состава Калужской епархии.

2. Епархиальному архиерею Козельской епархии иметь титул «Козельский и Людиновский».

3. Епископом Козельским и Людиновским быть Преосвященному епископу Людиновскому Никите, викарию Калужской епархии.

4. Образовать в административных границах Барятинского, Износковского, Кировского, Куйбышевского, Мосальского, Спас-Деменского и Юхновского районов Калужской области, — Песоченскую епархию, выделив ее из состава Калужской епархии, с кафедральным городом в городе Киров, именовавшимся до 1936 года Песочня.

5. Епархиальному архиерею Песоченской епархии иметь титул «Песоченский и Юхновский».

6. Временное управление Песоченской епархией поручить Преосвященному митрополиту Калужскому и Боровскому Клименту.

7. Образовать в пределах Калужской области Калужскую митрополию, включающую в себя Калужскую, Козельскую и Песоченскую епархии.

8. Главой Калужской митрополии назначить Преосвященного Калужского и Боровского Климента.

[Архимандрит Тихон (Шевкунов): Неотложный шаг культурной политики — увеличение количества часов литературы в школе]

Архимандрит Тихон (Шевкунов): Неотложный шаг культурной политики — увеличение количества часов литературы в школе

 

2 октября 2013 года Президент России В.В. Путин провел заседание Совета по культуре и искусству, посвященное роли культурной политики государства в укреплении единства страны, значению отечественной культуры в укреплении российской идентичности.

К собравшимся обратился член Совета, наместник московского Сретенского ставропигиального мужского монастыря, секретарь Патриаршего совета по культуре архимандрит Тихон (Шевкунов):

«Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемое собрание!

 

В Вашем докладе, Владимир Владимирович, сегодня сказано самое главное: в стране будет разработана концепция государственной политики в области культуры, и эта концепция будет органично связана с образованием и воспитанием. Решение, о котором объявлено сегодня, — это переход к практическому решению вопросов, о которых мы так долго говорили.

Такая концепция призвана решить немало задач. В первую очередь она поможет, наконец, хотя бы отчасти выйти из затянувшегося состояния идеологической аморфности, станет платформой, на базе которой можно будет избежать бесконечного шараханья из стороны в сторону в вопросе поддержки тех или иных творческих проектов, позволит сосредоточивать средства и силы на важнейших выбранных направлениях. Концепция создаст здесь разумную определенность.

 

Вот уже несколько лет идет работа над законом о культуре. Но то, что мы видим, пока представляет собой документ чисто технический. Концепция государственной политики в области культуры даст направление и смысл этому закону, станет его идеологическим базовым документом.

 

Одна из главных задач при создании концепции — определение приоритетов. Этот вопрос чреват бесконечными и непродуктивными спорами. Но есть путь, держась которого, мы можем твердо надеяться, что не ошибемся. Это приоритет базовой для нас и неоспоримой русской и мировой классической культуры. В истории нашей страны не раз бывали этапы, когда возникали проблемы с преемственностью культуры и традиционных духовно-нравственных ценностей — ничего нового в этом нет. Главное вовремя заметить и осознать болезнь и принять правильные меры к исправлению ситуации.

 

В послереволюционный период стремительное разложение всех элементов общей культуры было предотвращено возрождением ряда важнейших составляющих традиционной в России системы классического образования, включением огромных возможностей государственной машины для приобщения народа к русской и мировой классической культуре. Результатом этого в целом удачного решения, к примеру, стала система советского гуманитарного образования в школах и вузах. Именно эта система приобщения к классической отечественной и мировой культуре, а также система воспитания, во многом основанная на исторически сложившихся в России духовно-нравственных национальных идеалах, несмотря на все давление тоталитарной идеологии, во многом сформировала мировоззрение, наверное, всех сидящих в этом зале.

 

Некоторые реформы образования иногда приводили у нас к духовной примитивизации личности. Так, в середине XIX века, как раз в период воодушевления разного рода реформами, решительно изменили и систему образования. В частности, как и сегодня, было сокращено количество часов по литературе и истории, и вместо них сделали прагматический упор на естественные науки и законоведение. В результате, когда через 10 лет в учебные заведения были направлены комиссии, выяснилось, что выпускники гимназий почти поголовно не имеют совершенно никакого представления о лучших произведениях отечественной литературы, а такие имена, как Гомер, Шекспир и Гёте, им ничего не говорят. Реформой министра народного просвещения Головина в 1864 году ситуация была решительно и вовремя исправлена.

 

Представляется, что важнейшим неотложным практическим шагом сегодня должно стать возвращение на должное место великой русской литературы в школах, вузах и в целом в духовном пространстве России. В первую очередь речь идет об увеличении количества часов по русской и мировой литературе в школах. Настоящую культуру, вкус к ней необходимо прививать в прямом смысле слова, постоянно культивировать и не бояться делать это последовательно и настойчиво, не обращая внимания на призывы к толерантному отношению к духовным сорнякам. Это провокация, на некультивируемой почве сорняки неизбежно заглушат пшеницу.

 

Для нашей страны приобщение к великой русской литературе и к культуре в целом — это не просто образовательная задача, а важнейший фактор духовного притяжения, благодаря которому объединяются разные народы, люди разных религий и даже убеждений. Здесь особое внимание необходимо уделить программам по отечественной литературе и культуре в национальных республиках наравне с изучением местной национальной культуры.

 

И эти вопросы, и важнейшие вопросы воспитания, и разработка системы посещения всеми детьми страны в период школьного обучения основных памятных мест, связанных с историей культуры России, и, наконец, долгожданное стимулирование СМИ, телевидения, интернета, кинематографа к ответственному, гражданскому и этическому служению — все это возможно, если будет создана и утверждена концепция государственной политики в области культуры, образования и воспитания, отражающая наши основополагающие духовные, нравственные и культурные ценности, историческую преемственность и социальные цели.

 

И последнее. Чтобы работа по созданию такой концепции была продуктивной, необходимо просить, чтобы этот проект возглавлялся не менее статусным чиновником, чем, к примеру, проект по созданию единого учебника истории в российском историческом обществе.

 

Спасибо».

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Митр. Вениамин (Федченков) о пользе частой исповеди

 

Сегодня, 4 октября, исполняется 52 года со дня блаженной кончины митрополита Вениамина (Федченкова), последовавшей 4 октября 1961 года в Псково-Печерском монастыре.

Митрополит Вениамин (Федченков)

В развернувшейся ныне дискуссии об исповеди и причастии следует, вероятно, выслушивать мнения не только ныне здравствующих, но и принимать во внимание духовный опыт усопших подвижников благочестия – этот кладезь церковной мудрости. Православие.ру предлагает читателям отрывок из книги владыки «Божии люди», где говорится о пользе частой исповеди.

 

Вспоминаю другого игумена, по имени Исаакий. Он перед служением литургии в праздники всегда исповедался духовнику. Один ученый монах, впоследствии известный митрополит, спросил его: зачем он это делает и в чем ему каяться? какие у него могут быть грехи? На это отец игумен ответил сравнением:

«Вот оставьте этот стол на неделю в комнате с закрытыми окнами и запертой дверью. Потом придите и проведите пальцем по нему. И останется на столе чистая полоса, а на пальце пыль, которую и не замечаешь даже в воздухе. Так и грехи: большие или малые, но они накапливаются непрерывно. И от них следует очищаться покаянием и исповедью».

 

По поводу этих «малых» грехов припоминается здесь широко известный случай с двумя женщинами, имевший место в Оптиной пустыни. К старцу отцу Амвросию пришли две женщины. Одна из них имела на своей душе великий грех и потому была крайне подавлена. Другая была весела, потому что за ней никаких «больших» грехов не значилось. Отец Амвросий, выслушав их откровения, послал обеих к речке Жиздре. Первой он велел найти и принести огромный камень, какой только она была в силах поднять; а другая должна была набрать в подол своего платья маленьких камней. Те исполнили повеленное. Тогда старец велел обеим отнести камни на старые места. Первая легко нашла место большого камня, а вторая не могла вспомнить всех мест своих небольших камней и воротилась со всеми ими к старцу. Он и объяснил им, что первая всегда помнила о великом грехе и каялась и теперь могла снять с души своей его; вторая же не обращала внимания на мелкие грехи, а таких оказалось много, и она, не помня их, не могла очиститься от них покаянием.

 

P.S. Игумен Исаакий, имевший обыкновение часто исповедоваться, – не кто иной, как преподобный Исаакий Оптинский, священномученик. В 1938 году он кровью своею засвидетельствовал верность Господу. Имени ученого митрополита история для нас не сохранила.

 

Митрополит Вениамин (Федченков)

4 октября 2013 года

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Священник Николай Булгаков: Исповедь перед причащением – всегда

 

Прежде всего хотелось бы поддержать положение Проекта документа «О подготовке ко Святому Причащению», которое гласит: «Исповедь перед причащением является неотъемлемой важной частью говения» (п. 5). Действительно, даже и умирающего человека перед причащением мы исповедуем, и даже если он не способен говорить, от него требуется любой, пусть безмолвный, знак покаяния.

 

Поэтому следующая за этим оговорка о том, что «в отдельных случаях, с благословения духовника, миряне, намеревающиеся приступить ко Святому Причащению несколько раз в течение одной недели – в первую очередь на Страстной и Светлой седмицах, – могут быть в качестве исключения освобождены от исповеди перед каждым причащением», выглядит нарушением важнейшего традиционного принципа, уступкой противникам непременной исповеди перед причащением в день Литургии или накануне вечером. Стоит только сделать одну такую уступку, предоставить решение вопроса «на усмотрение духовника» (уже и звучит предложение прибавить сюда Святки) – и пошло-поехало. Сначала кажется, что – да, Страстная и Светлая седмицы – особые дни года, частые исповеди и причащения, отсутствие поста на Светлой есть вроде бы причины для отмены обязательной исповеди, – но эти причины угрожают главному: общему принципу непременной исповеди перед причащением мирян. Помнится, еще в 1994 году, на памятной церковной конференции в гостинице «Даниловская», обсуждавшей вопросы неообновленчества, один из представителей Троице-Сергиевой лавры сказал: ничего нельзя трогать в нашем богослужении совершенно; тронешь хоть что-то – начнет рушиться всё здание.

Наша вера – покаянная. Семь Таинств Церкви – это полнота Православия, ни одним из них невозможно пренебречь без ущерба для дела нашего спасения (в том числе и Таинством Браковенчания).

В этом существенная особенность нашей православной веры: мы храним заповеди Евангельские, правила Вселенских соборов, святых отцов, наши духовные традиции, не подвергая их ни малейшему сомнению, не отвергая в них ни йоты. А если не можем что-то из них соблюдать, то не правила отменяем в угоду своей немощи, а каемся в ней.

Часто исповедуешься? Даже, бывает, каждый день? Ведешь такую серьезную духовную жизнь? И при этом считаешь, что можешь прожить хотя бы сутки без греха? Только в одном случае такое возможно: если ты их не видишь, не замечаешь. Тогда смотри лучше. Молись, проси снова: «Дай ми зрети моя прегрешения». Вот тебе подсказка: а не грешишь ли ты недостаточным вниманием к своей внутренней жизни, ходишь ли ты перед Богом? Неужели за весь день ты не боролся с дурными мыслями, чувствами, с раздражением, с ленью? Со своеволием, самомнением, с праздномыслием, празднословием, осуждением? Во всем ли с тобой была согласна твоя совесть? А нет ли у тебя недостатка страха Божия, когда ты приступаешь к Страшным Христовым Тайнам? Крепка ли твоя вера? А может быть, ты думаешь, что грехи – это только какие-то явные проступки (убил, украл)? А лукавство? А недобрые намерения, пожелания? А отсутствие добрых дел? А самооправдание – даже такое вроде бы бесспорное: мол, я же не мог быть в двух местах сразу? Не мог, допустим, но покаяться-то кто тебе мешает? Было бы желание. Нет желания? Это опять-таки вопрос для исповеди, для покаяния: а почему его нет? А не беспечность ли это? Не кроется ли за этим гордыня-матушка, которая раньше нас родилась и всегда у нас за плечами ходит? Ведь мы грешим, даже когда вроде бы делаем добрые дела (тщеславимся ими, осуждаем тех, кто их не делает…). Когда молимся, исповедуемся, причащаемся…

 

Итак: нежелание мирянина приступать к исповеди каждый день, каждый раз перед причащением говорит, скорее всего, о недостаточно развитой у него глубокой, внимательной духовной жизни, о недостатке покаянного чувства. Короче говоря, о том, что ему-то как раз нужно стремиться стяжать потребность в исповедании грехов, не пропуская ни одной такой возможности. Нет потребности еще – ну, так есть, слава Богу, на то правило матери-Церкви: она, как мать, тебя подвигает на то, что тебе трудно делать, но полезно.

 

А то что же, именно в Страстную седмицу, самые покаянные дни года, когда, можно сказать, всё творение кается, – причащаться без исповеди?

Даже и при ежедневном причащении ежедневная исповедь нужна – она все-таки поможет человеку оглянуться на прожитый день (что полезно нам делать всегда, недаром в конце молитв на сон грядущим есть исповедание грехов повседневное) – хотя каждый день миряне причащаются очень редко.

Возможность частого исповедания – это, конечно, драгоценная возможность для мирянина. Это, можно сказать, духовная роскошь. Другое дело, что осуществить это не так просто для духовенства. В этом – другой аспект вопроса: о возможностях духовенства исповедовать всех мирян перед причащением в такие дни, как Торжество Православия – Вербное воскресенье – Великий четверг – Великая суббота, – то есть в течение нескольких дней года, когда больше всего причастников.

 

Конечно, батюшки очень устают в эти дни. Но выход, думается, лучше искать в улучшении качества исповеди прихожан, в их собственном сосредоточенном внутреннем покаянии – чему опять-таки способствует правило неукоснительной предварительной исповеди перед причащением.

В этом улучшении качества исповеди, думается, наша важнейшая забота сегодня (и слава Богу, что нас призвали об этом сегодня в Церкви думать и говорить). В том, чтобы она не была формальной, поверхностной, но живой. Нам нужно не расхолаживать народ православный в его отношении к Таинству покаяния и высшему Таинству Причащения, а, напротив, призывать лучше исповедоваться и всячески помогать в этом. Призывать наших прихожан на исповеди действительно просить у Бога прощения за свои грехи, учиться видеть их, учиться ни в чем себя не оправдывать, но быть построже к себе – тогда, может, кое-что и увидим за собой, и почувствуем, и появится потребность каяться даже чаще, чем причащаемся, – однако с пониманием относясь к возможностям священников. То есть, как и во всем: идти не назад, а вперед. Учиться на исповеди не многословить, не рассказывать историй со многими подробностями, не впутывать в свои грехи других людей, тем самым стараясь себя оправдать. Не осуждать других, прибавляя себе на исповеди новых грехов. Не путать исповедь с приемом у врача (болезни – не грехи, но следствие грехов). Не хвалиться на исповеди в том, что ты выполняешь, но просить у Бога прощения за содеянное, действительно обличая себя.

 

 

Вот важнейшая общецерковная задача для нашего времени, для исправления наследия советских времен. Недаром богоборцы в советское время стремились насадить так называемую «общую исповедь», без общения священника с пасомым. Но и им, видно, не приходило в голову отменить исповедь совсем, хотя бы частично, – так зачем же в наше время стремиться их в этом превзойти?

 

Чтобы подвигнуть себя на настоящую исповедь, нужно усилие. Без усилия, без «самопосрамления» (святитель Феофан Затворник) исповедь не приносит той пользы, которую получает душа искренне и чисто кающегося.

 

Вряд ли возможно и механически накладывать правило подготовки к причащению для мирян на то же правило для духовенства, поскольку остальные обстоятельства в Церкви у них слишком разные. В частности, мирянин всегда имеет возможность исповедоваться перед причащением, а священник – далеко не всегда.

 

Кстати, принимая исповедь, священник тоже кается перед Богом – он слышит, в чем каются его прихожане, и они ему невольно напоминают о его грехах, иногда показывая батюшке хороший пример строгости к себе.

 

Если мы, священники, будем усерднее помогать прихожанам лучше исповедоваться, почаще будем говорить проповеди перед исповедью, то и сами будем при этом чаще каяться перед Богом. Ведь когда напоминаешь прихожанам о грехах, то говоришь на основании своего личного опыта, иначе это будут общие слова.

 

Известный лаврский старец схиархимандрит Пантелеимон (Агриков) говорил пастырям: «Исповедь должна быть, как проповедь, а проповедь – как исповедь».

Что он имел в виду?

Возможно, то, что Таинство исповеди – удобная возможность для священника дать кающемуся индивидуальную положительную программу: как жить, как поступать именно ему так, чтобы избегать тех грехов, в которых он кается. Эта сокровенная индивидуальная проповедь, произносимая при особенном внимании к слову священника, – сильное пастырское средство.

 

У людей, слава Богу, есть потребность в исповеди. В том, чтобы их выслушали до конца, не торопили, не обрывали. Услышать совет, сказанный тебе лично, по твоей ситуации. Они приходят иногда исповедоваться и без причастия.

А «проповедь как исповедь» – это, возможно, о том, что всему храму говорить о грехах удобнее, не рискуя вызвать внутреннее ответное сопротивление кающегося.

 

Что касается Светлой седмицы, когда мы призываемся причащаться, но когда отменен пост, то и ради этих дней не стоит отменять общее правило исповедоваться каждый раз перед причащением. Не только для того, чтобы принести покаяние в тех промахах, которые мы допускаем и на Светлой седмице, и, может быть, не меньше, чем в другое время года. Это время не простое, здесь и искушения бывают, здесь важно духовно не расслабляться, чтобы не потерять то, что приобрели трудами Великого поста. Начинает иногда сказываться и уменьшенное молитвенное правило, и краткость богослужений, и отсутствие постных дней, обильные столы… До этого нас поддерживала аскетика Великого поста, а теперь начался своего рода экзамен: чему мы научились, можем теперь сами себя ограничивать? Ведь для того был Великий пост – чтобы мы духовно подросли, стали духовно свободнее. Работали Господеви со страхом – а теперь можем радоваться Ему с трепетом… Так что и в эти дни тоже нужно внимание к своей внутренней жизни, есть и в эти дни, в чем нам каяться. Кроме того, исповедь нужна в эти дни для того, чтобы не посягать на главное правило – а это очень важно.

 

То есть, поскольку Православия нет без постов и покаяния, хорошо бы, сократив их в определенные дни перед причащением до минимума, всё же не отменять их совсем ни в один день года.

 

Наши старшие духовные наставники благословляли и на Светлой седмице перед причащением хотя бы обозначить пост: либо воздерживаться от скоромной пищи накануне вечером, либо не вкушать в день перед Причастием мяса (то есть самая первая ступень поста).

Да, разрешается не поститься на Светлой. Но апостол Павел сказал: «Всё мне позволительно, но не всё полезно» (1 Кор. 6: 12). Разговляться-то лучше осторожно. Так что нам можно позаботиться и о здоровье прихожан. Организм отвык от скоромной пищи за семь недель. Что-то не слышно было от врачей, чтобы кто-то умер от поста, а вот после разговления, говорят, в больницы поступают недавние постники. Ну, съели по пасхальному яичку, по кусочку кулича, пасхи – уже и разговелись, можно об этом не волноваться. Но «из принципа» есть всю неделю одно скоромное, «поскольку можно», даже и перед причащением?..

 

Хотелось бы, чтобы народ Божий сознательно относился к церковным правилам. Не бежал от поста, как советуют не постящиеся врачи, а шел ему навстречу, любил его, считал своим другом. Был бы не как школьники, которые ни в коем случае не выучат больше, чем задали, а если выучат, то расстроятся. Не как рабы, а как сыны. По слову Спасителя: «Не человек для субботы, а суббота для человека». Чтобы самим хотелось трудиться над душой своей.

Миряне хорошо знают, что поститься перед причащением обычно полагается три дня. И поскольку они, как показывает опыт, сами «успешно» сокращают это правило, то лучше их не расхолаживать. Если «официально» разрешить говеть в течение года один день, то может получиться, что и от этого дня ничего не останется. Ныне, сокращая правило самовольно, они все-таки каются в этом, у них есть покаянное чувство, которое нам нужно иметь всегда, а тем более приступая ко Святой Чаше.

 

На традиционные требования, к которым люди привыкли, они не ропщут. Они, может, и не примут нововведений, если, не дай Бог, таковые будут объявлены «нормой». Так уже было с обновленцами, которые вроде бы шли «навстречу народу» (под давлением богоборческой власти), а народ от них отошел.

Это важная духовная проблема – то, что у многих из нас образовались свои «молитвенные правила», свой личный «церковный устав». Кто постится только Великим постом, кто – только первую и последнюю его неделю, кто на всенощное бдение не ходит, а кто – приходит только на помазание, кто утренние молитвы читает, «когда успевает», а вечерние – не читает вовсе, «поскольку к вечеру устает»… Есть и «свой богослужебный устав»: сокращения богослужений, молебнов, чинопоследований совершения Таинств… Эти самочинные, но твердо укоренившиеся «правила» очень мешают нам двигаться по духовной лестнице. Мы к ним привыкаем, перестаем в них каяться, забываем возвращаться к тому, как было от начала, – как учит нас Сам Господь. На вопрос, позволительно ли разводиться с женой, Он ответил, как мы знаем, четко, раз и навсегда: «Нет». «Что убо Моисей заповеда дати книгу распустную и отпустити ю?» – возразили Ему. «Моисей по жестосердию вашему повеле вам пустити жены ваша, изначала же не бысть тако», – ответил Господь (см.: Мф. 19: 3–8). Одно дело – заповедь, правило, устав, а другое – наше жестокосердие.

 

Разумеется, мы идем на послабления для прихожан – но они должны оставаться в их понимании исключениями, в которых нужно каяться, а не превращаться в правила. То есть авторитет и незыблемость церковных правил поддерживают в нас покаянное чувство. Правило должно быть стимулом к духовному росту. По образному выражению В.С. Непомнящего из его выступления 1994 года, не нужно лестницу класть горизонтально – она должна вести вверх. Не снисходить к немощам людей, а призывать их к совершенствованию.

 

Твердость правил не мешает икономии. Напротив, икономия опирается на правила, без них ее нет. Схиархимандрит Пантелеимон говорил: «Не дай Бог, если кто-нибудь уйдет от вас не причащенным или не окрещенным».

 

То есть не отказывать в причащении или крещении, но если человек плохо подготовлен, наставить, принять его покаяние – и все-таки причастить и окрестить. А вдруг он во второй раз не придет? Такие случаи, прости Господи, увы, бывали… Разве это не большее зло, чем нарушение правила?

Можно идти на снисхождение и для детей, и для взрослых – лишь бы им была духовная польза, но не расслабление, не привыкание к «духовному минимализму». В эту сторону опасно двигаться. Отступать и так некуда, враг не собирается отступать, его победы мы все хорошо видим.

Есть проблема формальной исповеди: лишь бы только получить возможность идти причащаться?

 

Есть, конечно. И у взрослых, и у детей. Но и это говорит о том же: о необходимости совершенствования качества исповеди, но не отмены ее обязательности.

Противники правила исповеди перед причащением говорят о том, что прихожане, которые часто причащаются, высказывают недоумение: мол, на исповеди приходится говорить об одном и том же.

 

Ну, так что? Мы и молитвы читаем одни и те же, и службы у нас повторяются, и умываемся одинаково много раз в день – так что же, не молиться, не умываться?

Мы каемся не в новых только, а во всех совершённых нами к моменту исповеди грехах, до конца – тогда это будет чистая исповедь: «Аще ли что скрыеши от мене, сугуб грех имаши».

 

Нам что, нужно дожидаться, когда мы совершим какие-то новенькие, свежие, оригинальные грехи – и тогда будет смысл каяться? Или нам нужно обязательно получше споткнуться, а то и упасть побольнее, чтобы у нас появилось «желание исповедоваться»? А может быть, чтобы не шлепаться в греховную лужу так явно и мерзко, что даже самому будет невыносимо противно, именно для этого исповедоваться как можно чаще, постоянно, даже и профилактически, воюя со всеми своими грехами, не разбирая, новые они или старые, те, которые только, может, затеплились в нашей грешной душе, или те, которые живут в ней постоянно? Так почему же не постоянной должно быть и покаянное чувство, почему не постоянной должна быть исповедь? Может, ты, исповедуясь в одном и том же, наконец-то разозлишься на эту повторяемость и лучше будешь бороться с этими грехами, а не считать их чуть ли не «нормой»?

Нет, не отменять нужно исповедь, если приходится каяться в одних и тех же грехах, но, напротив, тут-то и нужна более глубокая исповедь, в том числе и в том, что человек духовно не совершенствуется, не избавляется от грехов, с выяснением причин, которые ведут к такому печальному топтанию на месте.

 

Надо от повторяющихся грехов отставать, а не от исповеди.

Есть грехи, греховные страсти, с которыми нам приходится бороться всю жизнь – и, может быть, они самые пагубные, самые трудноискоренимые. Так что же, в них и не каяться? Между тем важнейшим оружием борьбы со страстями и греховными навыками является именно исповедь.

Не такие уж они «одни и те же», наши грехи, если к ним приглядеться, если не сводить исповедь к перечислению греховных страстей, в разной степени общих всем людям, но быть внимательнее к собственной, вполне конкретной духовной жизни.

 

Вот как раз когда человек считает, что можно обойтись без исповеди, что она для него лишняя, да еще без исповеди идти причащаться, хотя священник каждый раз призывает приступать к великому Таинству со страхом и верою, – вот тогда-то она ему уж точно нужна.

А мысль о том, что, мол, «у меня маленькие грехи, больших нет», – это не причина отказываться от исповеди. Святые отцы отвечают на вопрос о том, какой грех самый большой, так: тот, который мы считаем самым маленьким. В духовной жизни нет мелочей. Любой грех отделяет нас от Бога.

И диавол ходит «рыкаяй, яко лев, ищяй кого поглотити». Но ходит очень осторожно и коварно, рыкаяй бесшумно. Он ненавидит покаяние и исповедь – и не устает бороться против них в наших помыслах и дискуссиях.

 

Покаянное чувство, сознание своей греховности – это соль, которая бережет нас от духовного гниения, от гордыни. Имейте соль в себе – это и о покаянии.

Святой праведный Иоанн Кронштадтский советовал священникам: «Не привыкайте служить». А к мирянам можно эту мысль отнести так: «Не привыкайте причащаться». При отсутствии обязательной исповеди привыкнуть легче.

 

Чем лучше мы готовимся к этому Таинству, тем больше пользы нашей душе, да и телу.

В Последовании ко Святому Причащению известный старец протоиерей Тихон Пелих особенное значение придавал 4-й молитве «Яко на Страшнем Твоем и нелицеприемнем предстояй судилищи, Христе Боже…» – самой покаянной. Хорошо бы она была во всех молитвословах.

Слишком высока, непостижимо высока и таинственна святыня Тела и Крови Христовых, причащения которых недостоин ни один смертный, чтобы перед принятием Страшных Христовых Таин мы по любым причинам пренебрегали необходимостью очистить свою совесть покаянием, да не в суд или осуждение будет принятие великой святыни.

 

Священник Николай Булгаков,

настоятель храма Державной иконы Божией Матери в г. Жуковском

1 октября 2013 года

 

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: седмица 14-я по Пятидесятнице

 

Главным в жизни является любовь

Апостол говорит: «Ничем не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа», – и затем произносит огромной силы и важности слова: – «Крестом, которым мир распят» (см.: Гал. 6: 14).

Что означают эти слова апостола? Они означают только одно – что крест налагается на весь мир как некое мерило Божественной правды и Божественной истины… Более всего люди в жизни нуждаются в мериле, в критерии, который они могли бы налагать на всё то, что их окружает, на мысли, которые к ним приходят, на информационный поток, на слова политиков и простых людей, на поступки тех или иных людей…

Современная философия и распространенный взгляд на жизнь, исходящий из этой опасной философии, утверждает, что сам человек являет для самого себя истину: сколько голов, сколько умов, столько и истин. То, что для меня благо, это и есть благо, и мне безразлично, является ли это благом для других.

Вот апостол Павел, как будто предвидя эти страшные соблазны нашего века, говорит эти пронзительные слова о Кресте, которым мир распят, о Кресте, на котором явилась бездонная, безграничная всеобъемлющая абсолютная Божественная правда…

А что же это за истина, что же это за абсолютная правда? Бог по любви к людям за них страдает. Если это делает Бог, если Он по плоти Сына Своего воспринимает страдания, то это самое важное, самое фундаментальное – всё вокруг этой истины. Истина заключается в том, что главным в жизни является любовь. Все остальное вторично. Вот почему и заповедь о любви становится главной заповедью христианства, вот почему Господь провозглашает эту заповедь не только словами, но подвигом Своей жизни. И одновременно Он показывает людям, что любовь всегда сопровождается жертвой. В каком-то смысле любовь становится синонимом жертвы, а жертва – синонимом любви, потому что если мы, любя другого, ничего не готовы для него сделать, то это не любовь…

Если что и скрепляет общество, то чувство солидарности, а солидарность всегда предполагает способность одного послужить другому, способность одного дать что-то другому, а в экстренных обстоятельствах – жизнь свою отдать за ближних своих (см.: Ин. 15: 13)…

Нет другого пути для рода человеческого, нет другого пути к счастью и полноте жизни, как только тот путь, который нам указал Христос. Нет иного закона человеческих отношений, кроме закона любви, который предполагает отдачу самого себя другому человеку и в ответ – получение великого дара любви от того, кому ты себя отдаешь…

Из слова после Литургии в Богоявленском кафедральном соборе г. Томска 22 сентября 2013 г.

 

Лучшая проповедь Евангелия – это проповедь собственной жизнью

Лучшая проповедь Евангелия – это проповедь собственной жизнью; жизнью праведной, благочестивой, богобоязненной, исполненной горячей и деятельной любовью ко Христу и ближним. Тогда как «длинные и приукрашенные речи учителей часто остаются без результата», добрые дела любви говорят громче самых красивых слов и способны пробудить в людях искреннее доверие, желание подражать и следовать за таким человеком (см.: Григорий Нисский, святитель. На свое рукоположение)…

Апостолы жили и свидетельствовали о Христе в языческом окружении, боролись с идолопоклонством, с различными суевериями, с безнравственностью. Несомненно, реалии современной жизни внешне выглядят иными, нежели во времена апостольские. Внутреннее же содержание жизни людей зачастую немногим отличается от настроений, господствовавших в человеческих умах и сердцах в эпоху, когда проходила проповедь учеников Господа, а в целом ряде ситуаций современная жизнь еще более опасна с точки зрения спасения, чем жизнь древних язычников.

Из слова при вручении архиерейского жезла Преосвященному Гермогену (Серому), епископу Мичуринскому и Моршанскому, в московском храме святителя Николая Чудотворца в Пыжах 27 сентября 2013 г.

 

Крест величиной во всю жизнь

Крест – в центре наших убеждений, в центре нашего христианского мировоззрения, но он должен также быть и в центре нашего мироощущения… Пережить на собственном опыте, что означает расположить в центре своей жизни скорбь, страдания, – очень тяжело…

В этот момент немногие вспоминают о Кресте Христовом, потому что свой собственный крест заслоняет все – он становится величиной во всю жизнь. Всё остальное оказывается на периферии, а в центре – свое собственное страдание. И как часто несение своего креста сопровождается непониманием, ропотом на Бога, а нередко озлоблением, осложнением отношений с ближними и дальними и даже потерей веры!..

Для того чтобы мы могли легче нести свой крест, нам надлежит очень ясно уразуметь одну истину – то, что именно Крестом Бог возжелал спасти мир…

Мы должны с доверием отнестись ко всему, чему учит нас Господь, – именно потому, что спасение наше не от человеческой силы, а от полного человеческого бессилия, ведь спасение не от человеков, а от Бога…

Христианство есть великая сила, способная преобразить человеческое общество, род человеческий, потому что это не сила человеческая, а сила Божия, и мы должны, не мудрствуя, в юродстве, в простоте сердца принимать это послание, откликаться на него и мыслью своей, но, самое главное, сердцем своим, пытаясь осуществить то, к чему Господь нас призвал, и следовать тем путем, каким Он шел. И мы знаем, что это путь победы, что это путь воскресения.

Из слова после великого освящения и Литургии в храме святителя Николая Чудотворца в Пыжах г. Москвы 27 сентября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

30 сентября 2013 года

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: cедмица 13-я по Пятидесятнице

 

«Невозможное человекам возможно Богу»

Господь не вторгается в нашу с вами повседневность. Он сотворил нас свободными, Он дает нам право распоряжаться самими собой. И когда мы от Бога отрекаемся, тем более когда мы заявляем, что Бога нет и мы в Него не верим, Он полностью отдает нас в наши руки. Тогда мы живем как можем, как хотим, но, будучи по природе слабыми, легко внушаемыми и управляемыми, мы попадаем под власть сил, которые с Богом борются…

Храм является материальным выражением великой идеи, которая вечна, как вечен Бог. Один только купол над храмом, который изображает Вселенную, который устремлен к небу, подвигает любого мыслящего человека на то, чтобы искать подлинные цели жизни. Не смотреть себе под ноги или в сторону своего желудка и кармана, а оторваться взором от земли и устремиться в будущее, вглядываясь в небо…

Для того чтобы спасение было возможным, мы и совершаем великое таинство Святой Евхаристии. Мы объединяемся как община верующих в Господа Иисуса Христа. Мы укрепляем себя в вере, мы насыщаем себя благодатью через Таинства. Мы, взор свой устремляя к небу, с уверенностью взираем в будущее, «ибо невозможное человекам возможно Богу».

Из слова после освящения и Литургии в восстановленном храме Успения Пресвятой Богородицы Санкт-Петербургского подворья Оптиной пустыни 15 сентября 2013 г.

Молитва меняет к лучшему мир

Не может быть молитвы без подлинного покаяния, не может быть молитвы без глубокого внутреннего анализа личности того, кто молится. Именно такая молитва и угодна Богу – молитва, которая сопровождается большой внутренней работой над самим собой…

Именно потому, что молитва приближает нас к Богу через внутренний духовный подвиг, она дает нам возможность, опираясь на Божественный ответ на нашу молитву, опираясь на силу Божию, менять к лучшему самих себя и окружающий нас мир…

Сегодня мы все вместе призваны доказать миру и самим себе, что идея Бога жива. И доказать это можно только тем, что происходит в нашей душе. Для этого мы и строим храмы – чтобы пред лицом Божиим, очищая себя от своих грехов, мы становились лучше, сильнее, чтобы слова наши были убедительнее, потому что в таком случае они будут подкрепляться нашими добрыми делами.

Из слова на торжественной церемонии освящения храмового комплекса Армянской Апостольской Церкви на Трифоновской улице в Москве, 17 сентября 2013 г.

 

Бог есть истина и мерило правды

От того, как будет воспитываться молодежь, будет напрямую зависеть не только благополучие, а само существование суверенной России. Но от того, как будут воспитываться сегодня молодые люди, зависит также и их счастье, счастье их семей…

Внутренне поставляя себя над другими, превозносясь над другими, мы теряем всякую систему нравственных координат, потому что личность наша не является абсолютным мерилом истины.

Нужно сказать, что этот подход – себя поставлять в центр мира, себя считать мерилом истины – сегодня поощряется массовой культурой, общественной психологией и даже философией…

Сегодня общество потребления, которое ориентировано на большее количество материальных ценностей, которыми должен обладать человек, очень устраивает эта философия отсутствия абсолютной правды, отсутствия абсолютного мерила истины. Сколько голов, столько и умов; у каждого своя правда; живи по своей правде, не оглядывайся ни на кого – вот жизненная философия современного общества…

Бог есть истина и мерило правды. И Он восхотел, чтобы мы, признавая Его бытие, полагали в основу Его закон как критерий истины. И тогда нам не нужно спрашивать, что правильно, а что неправильно. Открой Евангелие, прочитай, приложи к самому себе не самого себя, приложи к себе истину Божественную, и тебе всё станет ясно: правильно ты живешь или неверно, есть у тебя будущее или нет, есть будущее у народа или нет. Приложите Божественную правду к своей жизни – вот великие слова апостола Павла…

Из слова после освящения и Литургии в кафедральном соборе Воскресения Христова в Ханты-Мансийске, 19 сентября 2013 г.

 

 

У людей должна быть внутренняя потребность встретиться с Богом, услышать Его слово

Каждый формирует свой внутренний мир. Если это формирование происходит с Богом, при Его участии, то этот мир становится отображением Божественного мира. Замечательный пример святого преподобного Серафима Саровского, который говорил: «Имейте мир в сердце своем, и вокруг вас спасутся тысячи». Потому что человек, несущий в сердце своем отображение Божественного рая, становится личностью светлой, притягательной, способной влиять на жизнь других людей…

У людей должна быть внутренняя потребность встретиться с Богом, услышать Его слово, прочитать Евангелие, в свете прочитанного подумать о своей жизни, принести покаяние, причаститься Святых Христовых Таин и выйти за пределы храма духовно укрепленными, освященными Божественной благодатью.

Церковь должна сегодня уделять особое внимание молодежи. Эта категория людей наиболее подвержена влияниям извне – как положительным, так, к сожалению, и отрицательным. И для того чтобы эти отрицательные воздействия не разрушали личность молодых людей, необходимо вводить их в духовный мир, показывать его красоту, потому что ребенок, молодой человек сердцем воспринимает Божие присутствие сильнее, чем люди в возрасте. Именно поэтому Господь сказал: «Не мешайте детям приходить ко Мне», – потому что детское сердце чувствует Бога сильнее, чем наши обремененные грехами и жизненным опытом человеческие сердца.

Из слова после молебна в Успенском соборе подворья Свято-Успенского Пюхтицкого ставропигиального женского монастыря в г. Когалым 20 сентября 2013 г.

 

Господь слышит наши молитвы

Господь пожелал, чтобы мы выбирали Его свободно. Конечно, Он мог бы всех нас заставить верить в Него, Он мог бы совершать такие чудеса, которые поражали бы воображение и уже не оставляли бы никакого пространства для неверия. Однако Бог этого не делает, потому что каждый человек свободен, и Он Сам восхотел, чтобы люди были способны творить добро и не творить добра, верить в Него и не верить в Него…

Почему мы собираемся в храмы? Почему мы храним веру православную две тысячи лет? Почему Церковь прошла через множество гонений, испытаний и осталась не просто как некий исторический феномен, а как реально существующая духовная сила?.. Потому что мы молимся Богу, и Бог нам отвечает… Мы приходим в храм, молимся и на протяжении двух тысяч лет сохраняем веру в Христа Спасителя, потому что Господь слышит наши молитвы. Не мгновенно отвечает Он, не громом, не молнией, не шумом, но легким дыханием Своей энергии Он прикасается к нам…

Что бывает в самые тяжелые исторические моменты – достаточно вспомнить войну. Что делали солдаты, поднимаясь в атаку? Еще за час до этой атаки никто из них не называл себя верующим, никто не называл себя христианином. Но ведь, идя в атаку, крестились и говорили: «Господи, помоги», – потому что уж тут-то, лицом к лицу со смертью, какая может быть человеческая сила? И молились, потому что знали, что Господь поможет…

Господь благословляет всякого, кто трудится, – будь то в учебе или на работе. Господь поддерживает все наши усилия, направленные к добру. И потому особенно эффективными становятся жизнь и труд человека, когда он свои знания, умения, навыки, трудолюбие сопровождает искренней верой и чистой молитвой.

Из слова после всенощного бдения в кафедральном соборе Преображения Господня г. Сургута, 20 сентября 2013 г.

 

Мы совершенствуемся, когда трудимся вместе с Богом

Мы получаем Божественный дар, мы совершенствуемся как личности, как общество, как народ тогда, когда мы трудимся вместе с Богом, когда мы живем по Его закону, когда мы исполняем Его слово, когда мы возрастаем от силы к силе, потому что целью религиозной жизни является полнота человеческой жизни. А полнота – это то, что переходит границы физической жизни; полнота – это жизнь вечная с Богом в Его Небесном Царстве.

Пусть Господь всем нам поможет укрепиться в вере, осознать свою личную ответственность пред Богом, понять, что в ответ на Божественный дар, который дан каждому человеку, мы должны развивать свои собственные усилия, чтобы воспринять этот дар и принести великий плод – для самих себя, для ближних своих, для народа нашего.

Из слова после освящения и Литургии в Георгиевском храме г. Сургута 21 сентября 2013 г.

 

Семья и дети – это великое святое дело

Семья и дети – это великое святое дело. К сожалению, сегодня те ценности, которые нам несут телевидение и другие средства массовой информации, направлены совершенно в другую сторону. Человеку внушается, что он живет один раз и он должен наслаждаться. А что такое наслаждаться жизнью? Это значит раскрепощать свой инстинкт: ешь сколько хочешь, пей сколько хочешь, остальное всё – сколько хочешь, и никакой ответственности. Чем меньше ответственности, тем лучше…

То, что сегодня проповедует современная цивилизация, – это совершенно безбожная идея, я бы сказал, сатанинская идея. А где зло, там гибель…

Но Бог имеет другой план о человеке. Люди строят разные планы, разные теории и философии, но у Бога Свой план того, каким должен быть человек…

То подлинное, что Господь хотел бы от нас видеть, – это любовь в семье и дети. Когда дети появляются – это благословение Божие.

Из слова при посещении центра социальной помощи семье и детям при Георгиевском храме г. Сургута 21 сентября 2013 г.

 

Сегодня сильна духовная потребность людей

Сегодня мы строим храмы Божии и развиваем церковную жизнь, потому что есть такая потребность, она исходит из реальной народной жизни. И новые храмы наполняются народом, так же как и не оскудевают в посещении народа старые храмы. Это все свидетельствует о том, что сильна духовная потребность людей. И по мере дальнейшего развития человеческого общества, человеческой цивилизации, по мере дальнейшего развития науки, техники и технологий сохранение и приумножение этого духовного измерения человеческой жизни будет только возрастать.

Из слова при посещении Петропавловского собора г. Томска 21 сентября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

23 сентября 2013 года

 

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: седмица 12-я по Пятидесятнице

 

Внутренняя сила общества – в его высокой нравственности

Особую ответственность Церковь несет за нравственное состояние общества. Опыт истории, начиная с глубокой древности, свидетельствует о том, что общество способно сохранять солидарность и внутреннюю силу, динамизм тогда, когда в нем сильно нравственное чувство.

Из беседы с Президентом Республики Молдова Николаем Тимофти, 7 сентября 2013 г.

Без Бога нельзя строить человеческие отношения

И слово Божие, и закон Божий сильнее всякого человеческого слова. До недавнего времени и было так, что человеческие законы соотносились с этим Божественным словом, которое преломляется в человеческой жизни через нравственное начало. Нравственность и закон всегда связывались, и потому законы легко исполнялись людьми, что на человеческом языке, на политическом языке формулировался нравственный Божественный закон…

Без Бога нельзя строить человеческие отношения. Мы знаем, что сегодня господствуют другие моды в мире и религия загоняется в узкую сферу частной жизни и многие считают, что ей нет места в жизни общественной. И что-то происходит с этими народами – они становятся слабыми, неспособными на подвиг. И мы знаем: когда происходит столкновение этих народов с другими, то выигрывает не физически сильный, а духовно сильный.

Народ должен сохранить способность совершать подвиги – не во имя денег, не во имя карьеры, потому что подвиги во имя денег и карьеры не совершаются, но во имя общих интересов всего народа, во имя Родины, во имя веры своей. И знаем, что во имя достижения этих целей человек способен отдать свою жизнь, а это и есть подвиг.

Из слова после Литургии на площади перед кафедральным собором Кишинева, 8 сентября 2013 г.

 

Свобода выбора – не абсолютная ценность

Каждая человеческая личность создана свободной. Бог вложил свободу в нашу природу. Эта наша свобода отражает Его свободу, потому что мы созданы по образу и подобию Божию. Но, к сожалению, существуют и превратные толкования свободы. Некоторые считают, что абсолютной ценностью является свобода выбора. Церковь признает свободу выбора. Она является ценностью, но не абсолютной, потому что всё зависит от того, что в результате этой свободы будет избрано. Ведь и убийца, и насильник принимают свободное решение. И результатом этого выбора становится преступление.

Из слова на приеме, данном от имени руководства Молдовы во Дворце Республики в Кишиневе, 8 сентября 2013 г.

 

Мыслить, читать и молиться

Что же нужно делать, чтобы традиция подлинного старчества – не псевдостарчества, не младостарчества, которое иногда проявляется среди молодых монахов, – жила и действовала? Нету другого пути как воспитывать в этой традиции наше монашество, призывать монашество думать не о земном, а о небесном…

Сейчас, я надеюсь, мы с вами вошли в тот период нашего духовного развития, когда монастыри должны уделять большее внимание духовной жизни. А для того чтобы духовная жизнь не была жизнью начетчика, не сужала кругозор человека, не формировала гордыню и чувство превосходства над другими, не превращалась в лжестарчество, нужно соблюсти три условия, которые восходят к святому Паисию: нужно мыслить, читать и молиться…

Молитва, созерцание, покой, внутреннее делание, осмысление прочитанного, ограждение себя от соблазнов мира сего — вот что заповедал нам святой старец Паисий Величковский.

Непременным условием сохранения целостности человеческой личности является способность ограждать себя от искушений и соблазнов, которые сегодня привносятся в нашу духовную жизнь стихиями мира сего. Эти стихии сегодня нельзя отразить высокими монастырскими стенами и крепко запертыми воротами. Эти стихии могут передаваться нам через Интернет, через мобильные телефоны, через общение с людьми. Сегодня требуется особое духовное бодрствование.

Из слова при посещении Вознесенского Ново-Нямецкого мужского монастыря, 9 сентября 2013 г.

 

 

Мы не должны забывать жертвенный подвиг русского солдата

Мы не должны забывать о тех последствиях, которые жертвенный подвиг русского солдата принес на эти земли, на Балканы, в Грецию, когда русские солдаты своими жизнями защитили в том числе и Европу.

Если бы не самоотверженный подвиг русских, то неизвестно, какой была бы сегодня Западная Европа. Это имеет отношение и к войнам с Наполеоном, и особенно ко Второй мировой войне. Мы никогда не забудем жертв, которые принес русский народ, Россия, в том числе помогая братьям по вере. И мы призываем наших братьев по вере этого не забывать.

Из слова при посещении церкви святого Александра Невского в Бендерах, 9 сентября 2013 г.

 

Жить с верой в Промысл Божий

Нам иногда кажется, что все силы зла восстают на нас, что мы несправедливо страдаем – по человеческой злобе, по коварству… Но разве можно сравнить это со страданиями святого Пророка и Предтечи Крестителя Иоанна?

Взирая на пример святых Божиих угодников, мы должны укреплять себя в вере в благой и совершенный Промысл Божий, что если Господь и попускает какую-то скорбь в отношении нас, то не потому, что мы самые бедные и несчастные и сталкиваемся с несправедливостью и неудачами в нашей жизни, а потому, что такова Его благая и всесовершенная воля. Ведь без Его воли и волос бы с головы Иоанна Предтечи не упал. Вот с этой глубокой верой в благость и мудрость Промысла Божия мы и должны осуществлять свое жительство, имея перед собой великие примеры, которые дает нам слово Божие, жития святых и вся история Церкви.

Из слова после Литургии в домовом храме в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница», в Патриаршей резиденции в Переделкине, 11 сентября 2013 г.

 

«Носите бремена друг друга»

«Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6: 2)…

Эти слова приобретают огромный смысл, разящую силу правды, когда мы прилагаем их к истории нашего Отечества…

Не самого себя защищал воин и на берегах Невы, и на льду Чудского озера – он подставлял плечо своему собрату, понимая, что гибель рядом стоящего воина – это и его гибель, это и его поражение. Это не просто понести бремя, это не просто поднести латы и меч – это принять на себя удар противника, защитить своим мечом, щитом и грудью того, кто рядом. Разве можно было без веры, без любви к Отечеству совершить эти подвиги?

Сегодня… мы не можем не подумать о настоящем, о нашем Отечестве, о всей исторической Руси, о том, как нам важно сегодня, будучи открытыми и к Востоку, и к Западу, принимая нередко культурные модели, возникшие не у нас, а за рубежом, оставаться самими собой, сохраняя национальное самосознание, силу духа, подлинную идентичность. Без веры это сделать невозможно, и никто не может доказать обратное, потому что и в историческом опыте обратное всегда сопровождалось поражением и разрухой.

Из слова после молебна на площади Александра Невского в Санкт-Петербурге, 12 сентября 2013 г.

 

На всех нас лежит ответственность за будущее страны

Мы должны помнить, что на всех нас лежит ответственность за будущее страны…

Никогда больше не должно повториться в нашей истории то, что совершилось сто лет назад, когда после замечательного года, ставшего апогеем национальной жизни, началась война, затем революции, братоубийственная гражданская война, и всё было разрушено…

Мы, конечно, должны просить Господа и молиться о том, чтобы Он приклонил милость Свою к стране нашей, к народу нашему и дал всем нам разумение и мудрость беречь свою страну и свой народ, с тем чтобы наши взлеты не сопровождались падениями, чтобы страна, общество, народ наш поступательно развивали свои силы – и духовные, и материальные.

 

Есть ли среди нас святые?

Сегодня мы молились о тех, кто погиб в пожаре в Новгороде и особенно о рабе Божией Юлии Ануфриевой, санитарке психоневрологического диспансера для престарелых людей. Когда произошел пожар, эта женщина вынесла на себе 23 человека, которые не могли двигаться. 24-го она вынести не смогла, потому что рухнула балка, обрушилась крыша, и она погибла.

Иногда мы спрашиваем себя: а есть ли среди нас герои? А есть ли среди нас святые? Вот сегодняшний день ответил на этот вопрос: есть и святые, и герои. Эта женщина, конечно, получала совсем небольшую зарплату, она нуждалась, у нее не было комфортного жилья, у нее не было своего автомобиля, она не имела ничего, что так вожделенно сегодня для абсолютного большинства людей, но какой же внутренней силой, какой добротой, какой подлинной святостью она обладала, чтобы, рискуя жизнью, на себе вытаскивать этих несчастных больных престарелых людей и погибнуть вместе с ними!

Мы должны помнить такие имена. Это имена героев, имена святых. И покуда Россия не оскудела такими людьми, которые способны жизнь свою отдать за ближних, у нас есть надежда на то, что и народ наш, общество наше преобразятся и вернутся в нашу жизнь те высокие идеалы, за которые люди готовы отдать жизнь, те идеалы, которые способны реально сплотить нацию поверх всех политических разногласий и социального неравенства. И мы верим, что народ наш способен на такое сплочение и такую солидарность.

Из слова после богослужения в восстановленном Феодоровском соборе Санкт-Петербурга, 14 сентября 2013 г.

 

В храме душа наша преображается

Храм… – то место, где мы с Богом встречаемся, где через молитву и Таинства душа наша соприкасается с Божественной благодатью, а это так нужно, особенно современному человеку, живущему своими проблемами, задачами, конфликтами, болезнями, невзгодами. Именно в храме душа наша преображается и мы набираемся сил, чтобы, выйдя из храма, идти в мир, такой непростой мир, сохраняя себя от всякого зла, и, споспешествуемы Божиею благодатью, совершать те дела, которые Богу угодны.

Из слова после освящения храма святых праведных Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы в Петербурге, 14 сентября 2013 г.

 

Святые Петр и Феврония – пример подлинно христианской семьи

Князья Петр и Феврония явили нам пример подлинно христианской семьи. Исполняя евангельские заповеди, возрастая в вере, надежде и любви, они достигли святости, благочестиво живя в браке…

Сегодня наши семьи, особенно молодые супружеские пары, помимо испытания бытом, материальными проблемами подвергаются другой, еще более серьезной опасности: современный мир предлагает нам совсем иную модель поведения, иной образ жизни, отличный от того, к которому призывает нас Христос и которому последовали благоверные Муромские князья. Вступление в брак – законный союз мужчины и женщины – зачастую уже не рассматривается в качестве необходимой нормы, регулирующей отношения между полами. Единственной нормой, которая предлагается секулярным сознанием, игнорирующим Божественные установления, является сиюминутная прихоть, жажда новизны, поиск порочных удовольствий. Жизнь такого человека, порабощенного инстинктами, находящегося в плену у своих страстей, в конечном итоге оказывается пустой и безрадостной, одинокой и несчастной. Подлинную же радость, полноту бытия мы обретаем только когда живем в соответствии с непреложными нравственными законами, установленными Творцом, когда всем сердцем стремимся быть со Христом и любить своих ближних.

Пусть пример святой жизни князей Петра и Февронии поможет всем состоящим в браке соблюдать свою домашнюю церковь (см.: Флм. 1: 2) в мире, любви, благочестии, целомудрии и чистоте.

Из Послания в связи с установлением дополнительного дня памяти святых благоверных князей Петра и Февронии, Муромских чудотворцев, 15 сентября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

16 сентября 2013 годах

 

[Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. Слово Патриарха]

Слово Патриарха: Седмица 11-я по Пятидесятнице

 

Храните веру православную, воспитывайте в ней ваших сынов и дочерей, ваших внуков и правнуков

Нам иногда говорят: «А докажите, что Бог есть. Почему Бог не совершает чудес? Почему Он в моей жизни не совершает чудес? Почему Он не дает то, чего я хочу?» Бог всем дает от Своей отеческой любви только при одном условии: если мы храним веру и если мы, опираясь на эту веру, обращаемся к Нему с молитвой и строим на основе этой веры нашу жизнь…

Всех вас по-отечески прошу: храните веру православную, воспитывайте в ней ваших сынов и дочерей, ваших внуков и правнуков. Передавайте им опыт предыдущих поколений, чтобы никакие искушения, соблазны, никакое пустозвонство, никакая клевета, никакая ложь, никакое безумие человеческое не могли подвигнуть и разрушить наш духовный фундамент жизни. И тогда, сохранив веру, сохранив силу молитвы, мы будем обращаться к Богу за помощью. Сочетая молитву и труд, молитву и образование, молитву и науку, сочетая молитву и воинский подвиг, молитву и повседневную жизнь, мы будем способны одерживать не меньшие победы, чем одержал наш благочестивый народ в прошлом.

Из слова после Литургии в Успенском соборе г. Смоленска 1 сентября 2013 г.

Бог приклонил милость Свою к Отечеству нашему за страдания наши

Нет такого места во Вселенной, нет такой страны, где за такой короткий промежуток времени с такой силой и духовной мощью обновилась бы страдалица и мученица Русская Православная Церковь…

Вера всегда жила в недрах, в глубине нашего народа, даже среди тех партийцев, которые шепотом просили своих родителей, то есть бабушек и дедушек, окрестить младенцев. Эта вера жила и тогда, когда человек, заявляя о своих атеистических убеждениях, на самом деле в лице менялся, когда речь заходила о Церкви и о духовной жизни, и, когда к нему обращались за помощью, оказывал ее…

Бог приклонил милость Свою к Отечеству нашему за страдания наши, за подвиг новомучеников и исповедников Российских, за подвиг людей, таких светлых ангелоподобных личностей, какой была мученица великая княгиня Елисавета Феодоровна…

Для того чтобы уметь прозревать глубину человеческого сердца, для того чтобы делать правильный выбор, в том числе политический, мы должны всегда укреплять себя в вере и молитве.

Из слова после Литургии в Стефано-Махрищском монастыре 3 сентября 2013 г.

 

XXI век – век духовного воспитания

Современная цивилизация имеет в качестве одного из своих идолов идею комфорта. Но, находясь в комфорте, человек становится слабее. Человек растет, преодолевая трудности и проблемы, растет духовно, когда он способен ограничивать самого себя. Поэтому я глубоко убежден в том, что XXI век, который очень много делает для еще большего повышения комфорта, должен быть ориентирован и на духовное воспитание, то есть чтобы материальный прогресс сопровождался внутренним, духовным прогрессом человеческой личности.

Из беседы с настоятелем монастыря Шаолинь Ши Юнсинем в Патриарших покоях кафедрального соборного храма Христа Спасителя в Москве, 4 сентября 2013 г.

 

 

Святитель Петр – поборник единства Святой Руси

И сегодня святитель, жизнь свою отдавший за единство Святой Руси, проповедует это единство всем, являясь великим укором для тех, кто желает разорвать единство Русской Церкви. Мы знаем, как те, кто желает оторвать Церковь в Украине от Церкви всея Руси, не любят вспоминать святого Петра; как не любят вспоминать и святителя Алексия; как не любят вспоминать то, что князь Владимир, до того как стать князем Киевским, был князем Новгородским; как не любят вспоминать и то, что Ярослав Мудрый, до того как стать князем Киевским, был князем Новгородским, и то, что он, будучи Киевским князем, основал Ярославль на тогдашних северо-восточных окраинах исторической Святой Руси.

Святитель Петр отдал все свои силы – будучи сыном Западной Украины, как сейчас бы об этом сказали (в то время Волынь так не называлась), имея поддержку князей Галиции, которая в то время была исключительно православным княжеством, – борьбе за сохранение единства Руси. И до сих пор его пример является частью нашей общей борьбы за сохранение единства – духовного единства Святой Руси и единства Церкви нашей. И верим, что если будем устремляться к вечному, а не ко временному, то Господь поможет и нам в нашей жизни – и личной, и семейной, и общественной; и в церковной жизни преодолевать кратковременные и легкие страдания, чтобы стяжать вечную славу.

Из слова после Литургии в Успенском Патриаршем соборе Кремля в деньперенесения мощей святителя Петра, митрополита Киевского, Московского и всея Руси, чудотворца, 6 сентября 2013 г.

 

Раскол – предательство Бога

Архиерей в день своей хиротонии клянется в верности, говорит о том, что будет верен до скончания дней своих священноначалию и единству Церкви. Вот почему так болезненно переживается раскол. Раскол есть не просто предательство людей, а предательство Бога. Иерарх дает Богу обещание быть верным, а затем изменяет, объясняя это разного рода жизненными обстоятельствами, личной выгодой, стремлением хорошо устроиться, выйти из-под удара или из-под обвинений, быть благополучным. Но Бога такой иерарх предает. Люди, которые уходят в раскол, заявляют, что они верят в Бога, – но как же можно было давать обещание, клясться пред лицом Божиим, а затем изменять?

Из слова при посещении Успенского Каприянского монастыря под Кишиневом, 7 сентября 2013 г.

 

 

Патриарх Сергий являет нам пример мужества и стойкости, всецелой отдачи себя служению Церкви и ближним

Святейший Патриарх Сергий вошел в историю Православной Церкви как человек выдающихся духовных дарований и подвижнического служения…

Стремление сохранить единство Русской Церкви и не допустить полного закрытия православных храмов стало основой всех его действий в период гонений. В годы Великой Отечественной войны Святейший Патриарх проявил себя как деятельный патриот. Под его мудрым водительством народ Божий, откликаясь на воззвания Первосвятителя, вносил свой не только молитвенный, но и немалый материальный вклад в достижение Победы над вероломным врагом.

Патриарх Сергий являет нам пример мужества и стойкости, всецелой отдачи себя служению Церкви и ближним.

Из послания по случаю 70-летия избрания митрополита Сергия (Страгородского) на Московский Патриарший престол, 7 сентября 2013 г.

 

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

9 сентября 2013 года

 

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

"Планку надо подымать выше"

Епископ Пахомий о подготовке ко Святому Причащению и духовном расслаблении

 

11 сентября 2013 года Межсоборное присутствие Русской Православной Церкви вынесло на всеобщее обсуждение Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению». Корреспондент портала Православие.Ru попросил епископа Покровского и Николаевского Пахомия прокомментировать этот проект и поделиться своими мыслями по сопутствующим вопросам приходской жизни.

– Владыка, прежде чем мы поговорим о Проекте документа «О подготовке ко Святому Причащению», позвольте спросить вас о дискуссии, ему предшествовавшей и после его публикации разгоревшейся вновь: в московских СМИ активно высказывается мнение о необходимости разделения исповеди и причастия. Что вы думаете об этом?

– Если посмотреть на причастие и исповедь с точки зрения литургической практики, с точки зрения Церкви, православной традиции, то, конечно, это два совершенно друг от друга не зависящих таинства. В то же время, благодаря сложившейся у нас практике, у многих складывается впечатление, что они связаны неразрывно: раз ты исповедуешься, то обязательно надо причащаться, и наоборот – категорически нельзя причащаться без исповеди. Так что возникновение такой дискуссии вполне закономерно.

 

Но с другой стороны, эта практика сложилась в нашей Церкви за последние столетия тоже ведь не случайно – и в первую очередь, на мой взгляд, она связана с общим упадком, охлаждением духовного рвения, горения. И в советское время, и сегодня огромная часть пополняющих Церковь – это люди, приходящие со стороны. Ничего не знающие, не умеющие, часто даже не представляющие, что такое таинство исповеди, что такое причастие. И вот для того, чтобы они имели возможность разобраться, мы можем, соединив два таинства, не допустить, по крайней мере, самых нелепых случаев.

Я думаю, что каждый приходской священник – особенно если это глубинка, а не центральный московский приход, где церковная жизнь даже в советское время была достаточно хорошо развита, – может привести массу примеров, когда к Чаше подходят люди словно из другого мира: они совершенно не понимают, зачем и куда они пришли. Подходят порой с такими ощущениями и мыслями, которые недопустимы для совершения этого таинства, для вкушения Тела и Крови Христовых. Опытный пастырь даже по внешнему виду может это заметить. И приходится спрашивать: а исповедовались ли вы, первый ли раз причащаетесь, что вас сподвигло это сделать?

 

Так что соединение этих таинств появилось неслучайно, и сегодня было бы неправильно взять и указом их разделить. Это приведет, мне кажется, к достаточно тяжелым последствиям, когда люди вообще могут забыть, что такое исповедь.

Но с другой стороны, есть люди, которые ходят в храм довольно часто, часто причащаются, исповедуются. И порой священники благословляют их причащаться без исповеди (например, на Пасху, если человек ходил в храм всю Страстную неделю, причащался). Так что такая практика тоже есть.

 

– А что вы можете сказать о Проекте документа?

– То, что он появился, – очень правильно и своевременно. И он мне очень понравился. Проект написан в достаточно мягкой форме, дан прекрасный исторический обзор – насколько это вообще возможно в таком коротком документе. Все основные моменты – говение, исповедь, причастие, например в Светлую седмицу, Евхаристический пост – в нем отражены, но не в категоричных формах. Он и не фиксирует, и не запрещает ни одну из традиций, но дает каждому возможность задуматься о том, что церковная жизнь достаточно многогранна и многообразна и у каждого человека есть своя духовная мера.

 

Как Господь говорит в Евангелии, «кто может вместить, да вместит» (Мф. 19: 12): один человек способен жить напряженной внутренней жизнью, регулярно ходить в храм, постоянно испытывать свою совесть – как святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит: чтобы ум всё время плавал в Евангелии, в учении Христа. А другой по своему внутреннему устроению таков, что для него, может быть, подвигом является раз в полгода причаститься.

И конечно, для этих двух людей должна быть разная форма и подготовки, и говения. Для первого, если он причащается раз в неделю или два-три (а такие случаи тоже есть), наверное, не обязательно так часто исповедоваться. А для того, кто это делает редко, – обязательно и необходимо. Иначе он может просто окаменеть сердцем.

 

Но главное – и в документе об этом тоже говорится, – что и в первом, и во втором случае человек должен руководствоваться всё-таки советом духовника, если он есть, или просто священника. Ведь проблема, из-за которой вообще возникают подобные споры в Церкви, – это отсутствие серьезных духовных авторитетов, на которые обращали бы внимание, к которым прибегали бы. Наше время действительно такое… Можно сказать: бездуховное.

 

 

– Владыка, тут в Фейсбуке случилось читать дискуссию. Некий мужчина – он представился просто по имени и фамилии, – писал, что мы из учебника по биологии за 7-й класс знаем, что младенец в чреве вскричать не может, что чем ближе к нашему времени, тем меньше в житиях таких «несообразных» чудес, что Благодатный огонь – вовсе не Благодатный. А некая женщина ему возражала. Оказалось, что мужчина – московский священник, пишущий статьи в СМИ, а женщина – уборщица в храме.

– Это типично русский случай. Мы – люди крайностей. У нас – либо старообрядчество и буквоедство или даже не знаю, как это назвать, либо – обновленчество. Если говорят, что не надо буквы закона во всем въедливо придерживаться, а следует по-христиански ко всему относиться, – значит, всё: уже и исповедь не нужна, и монашество – это какие-то придумки, и Благодатный огонь, естественно, тоже не Благодатный. У нас всё время какие-то крайности: либо красные, либо белые.

 

И в церковной жизни, к сожалению, это тоже имеет место. Да, есть такие священники, которые категорически не приемлют, скажем так, чудесную сторону христианской жизни, скептически относятся к монашеству, к уставному богослужению: дескать, это всё не так важно.

Конечно, дух на первом месте, но мы же все прекрасно понимаем, что Бог создал нас из души и тела, и для того, чтобы душа начала работать, надо тело сподвигнуть, заставить его потрудиться. Мы видим, что, если человек трудится над собой, у него и плоды какие-то стяжеваются. Тот же святитель Игнатий (Брянчанинов), прежде чем говорить о серьезном монашеском делании и идеалах, пишет, что надо сперва свое тело образовать, и помещает в начале своего «Приношения современному монашеству» главу о том, как послушник должен себя вести в монастыре. Начинать надо с понуждения своего ветхого человека, с тела. Потом, естественно, и душа начинает подстраиваться.

 

К чему я всё это говорю: если мы подобное мнение священника услышим, то надо понимать, что в Москве ведь огромное количество батюшек – и либерально настроенных, и консервативно, и каждый человек может по своему сердцу выбрать себе духовника. Другое дело – в глубинке, на приходе, где один священник и у человека нет выбора, – тогда нужно молиться Богу, потерпеть. Я думаю, ищущему человеку всё равно Господь пошлет и наставника, и единомышленного человека.

 

А потом – ведь сколько у нас сегодня духовной литературы, возможности общаться через интернет, сколько передач, видео-, аудиопродукции! За все времена христианства такого количества информации и возможностей не было. Так что ищущий человек всегда найдет для себя правильный ответ.

 

– Многие противники изложенных в Документе рекомендаций говорят, что, дескать, зачем заставлять мирян поститься перед причастием, когда сами священники не постятся.

– Начнем с того, что священники тоже когда-то были мирянами. И потом – если священник служит один на приходе и часто, а иногда и каждый день, совершает Литургию? Что же, он будет бесконечно поститься? Иногда же и ему надо что-то кушать.

Да, есть такая традиция – это нигде не прописано, это именно традиция, – что священник не совершает пост в полной мере, как мирянин, перед подготовкой к Литургии. Но есть благочестивые, по-монашески настроенные священники (даже и среди белого духовенства), которые соблюдают пост перед служением Литургии.

 

Мне кажется, что, когда подобные вопросы обсуждаются и делаются какие-то заявления, никогда не надо судить поспешно: «вот, священники в принципе не постятся». Это не совсем так. Я знаю много батюшек, которые стараются жить внимательной жизнью. Да и вообще – есть некоторая разница между клириком и мирянином, в том числе и в подготовке к богослужению.

 

И неужели так это трудно – попоститься три дня, если человек причащается не очень регулярно? В Документе об этом говорится: есть традиция поститься три дня, есть – один, на усмотрение духовника. Всё зависит от положения человека, от его духовного устроения, от его развития, от обстоятельств и т. д.

И нужно вот еще о чем сказать. Конечно, споры, идущие в Москве по поводу говения, причастия, исповеди, – это замечательно. Но надо понимать, что Москва и не Москва – это два разных мира. Может быть, это странно немножко прозвучит, но всё-таки церковная жизнь в Москве и крупных городах развита намного сильнее, чем в провинции. И нужно понимать, что если мы категорично примем то или иное решение по тому или иному вопросу, то в Москве оно будет воспринято одним образом, а в отдаленных районах – совершенно по-другому.

 

Я люблю монашество и поэтому всегда о нем говорю… Так вот, всё-таки в центральном регионе России, несмотря на все гонения и трудности, монашеская традиция сохранилась. Много хороших пастырей и было, и есть, и почивших, и ныне здравствующих, которые являются образцами для подражания.

А в регионах Сибири, Дальнего Востока, Поволжья ничего этого нет. И здесь людям намного сложнее. Поэтому не стоит принимать однозначных решений – отныне так и никак по-другому. Это кого-то оттолкнет, кого-то обидит, а кого-то и вовсе соблазнит. Нельзя всё решить одной бумагой. Ведь Бог требует от нас сердце. Говорит: «Сыне, даждь Мне сердце твое». А дела сердечные – это тонкая материя.

В Документе прописаны сложившиеся на сегодняшний день традиции. Они прямо друг другу не противоречат. Говорится, что нужно руководствоваться советом священника, прислушиваться к мнению Церкви. Безусловно, в него можно было бы внести дополнения. Например, о сплошных седмицах – пока в Проекте говорится о Светлой, а ведь еще есть Святки, Неделя о мытаре и фарисее, Троичная.

 

Но в целом это очень хороший документ – и что самое главное: он не является обязательным к исполнению, а носит рекомендательный характер – в этом, мне кажется, главная его ценность. Он не закрепляет одну из практик, а предлагает их на рассмотрение. Крайние формы в нем не прописаны – для того, чтобы человек держался среднего пути. Это же не юридический документ, это не закон, который будет приниматься всеобщим голосованием.

 

– А вот, например, молитвенное правило перед причастием. Мы привыкли, что обычно оно включает не только Последование, но еще и три канона, а в Проекте это немножко расплывчато прописано. Нужно ли более четко такие вещи формулировать?

– Думаю, что не стоит. Другое дело, что лучше всегда сделать немножко больше, чем меньше. Это и в работе так, и в молитвенном правиле. Разве плохо, если, готовясь к причастию, человек прочитает, например, три канона с акафистом, попостится три дня, почитает святых отцов, будет ходить на службы? Это ведь даст ему возможность внутренне укрепиться, развиться.

Не думаю, что кого-то это сильно оттолкнет: ведь опытный пастырь всегда увидит – мало ли, какие обстоятельства бывают, – что человек не в состоянии то или иное послушание выполнить, а раз так, можно правило и сократить. Всё, конечно, зависит от священника. Нам нужно растить добрых, сердечных пастырей, нам нужно воспитывать новое поколение священства. Вот это – главный вопрос. Никакими распоряжениями этого не исполнить. На это нужны годы.

 

– И последний вопрос. Сужу, конечно, по Москве: налицо – расслабление. Человек очень много работает, много времени проводит в пробках, и вот он утреннее правило слушает в машине, по дороге в офис – и хорошо, что хотя бы так. У него нет времени попасть на вечернее богослужение и так далее. А кончится это всё тем – я, наверное, тоже человек крайностей, – что люди будут на полчасика в храм забегать, причащаться и убегать. Как изменить этот настрой? Как сделать, чтобы люди, подходя к Чаше, имели страх Божий? Может ли Документ в этом помочь?

– Нет, я думаю, что Документ в таком серьезном деле вряд ли может помочь. Но он может создать некую атмосферу: например, архиерей, воспитывая духовенство, может сослаться на рекомендации Священного Синода. А это очень важно.

 

Что же касается того, о чем вы говорите, – это действительно факт. В городах есть такая тенденция. Поэтому мы, прежде чем решаться на какие-то изменения, должны посмотреть: а есть ли похожий опыт в других Церквах и к чему он привел? Обратиться к опыту Греческой Церкви, посмотреть на западных христиан – на католиков.

Ведь не секрет, что в 1960-е годы Римско-католическая церковь, понимая, что нужно привлекать прихожан, пошла, что называется, в народ, и так далеко в этот народ они углубились, что потеряли самих себя.

 

Если говорить о богослужении – утреня должна совершаться по Уставу утром, так она у греков и совершается. Оправданно? Да, с точки зрения литургики так и должно быть. А что вышло на практике? Понятно, что человек, обремененный работой и семьей, не может в пять или шесть утра прийти на богослужение, которое закончится через четыре часа, а потом отправиться на работу. И что же получилось в итоге? Утреня служится утром, только от нее… почти ничего не осталось. И утреня сокращена, и никто на нее всё равно не ходит, и она остается не знаема для большинства прихожан.

 

У нас в Церкви утреня служится вечером. С точки зрения Устава – какая-то ерунда. Один семинарист спросил меня в свое время: почему в Русской Церкви утреня служится вечером, а вечерня утром? Вроде бы даже комично. Но эта ситуация – опыт Церкви, сложившийся не за один год. Наверное, это тот самый важный и нужный компромисс, который был найден. И мы должны прислушаться к этому опыту.

 

А потом – сколько сегодня людей, которые, не войдя в традицию Церкви, не особо сильно воцерковясь и не потрудясь, говорят: это плохо, то тяжело, давайте поменяем, сократим – и будет лучше. Но простите – я, например, знаю огромное количество людей, которые, напротив, хотели бы обратного.

У меня был такой случай. Я уставщиком был в монастыре. Обычно думают, что людям тяжело стоять в храме, слушая кафизмы… И вот как-то зашел среди братии спор: а надо ли в городском монастыре читать две кафизмы? Может быть, сократить и читать по псалму на «Славе», как на обычном приходе? И как-то наши настроения дошли до прихожан. Какое же количество людей выразило с этим свое категорическое несогласие! Говорили: как же вы так можете? ведь для нас эти две кафизмы – величайшее утешение, мы стоим, молимся, мы Иисусову молитву читаем, Псалтирь слушаем… пожалуйста, не сокращайте! Для многих людей богослужение – это величайший дар. Просто они об этом не кричат на каждом углу.

 

Опять же, когда я был уставщиком, у нас Великим постом богослужение растянулось, и пришлось канон на повечерии сократить. А мы – и священники, и высокообразованные миряне, – к сожалению, почему-то считаем, что люди в большинстве своем не знают богослужения и не любят его. И вот, я помню, подходит женщина и с такой болью говорит: «Батюшка, ну как же вы убрали канон в четверг шестой седмицы, я специально пришла в храм, чтобы услышать его, для меня это так нужно, так важно!» Для многих людей это большое утешение. Пусть их меньше, чем людей расслабленных, но мы не должны о них забывать.

 

Мы должны планочку поднимать выше – может быть, мы и не дотянемся до нее, но, по крайней мере, будем стараться. И хоть что-то сделаем. Я всегда в таких случаях вспоминаю замечательный рассказ митрополита Вениамина (Федченкова) в книге «Божьи люди». Когда он отступал с Белой армией, в Крыму, приехал в монастырь где-то под Херсонесом. Вот идет богослужение, он молится на клиросе с братией, начинается чтение кафизм, и тут братия вся садится, а старенький игумен остается стоять. Владыка Вениамин его и спрашивает: «Отче, вы пожилой человек и опытный старец, скажите, почему вся братия села, а вы стоите?» А игумен в ответ: «Владыка! Если я сяду, они – лягут».

 

Нельзя теплохладно относиться к богослужению. Пастырь должен быть примером – в том числе и напряженной молитвенной жизни – и быть строгим к себе. Потому что расслабленный человек всё равно найдет лазейку. А тот, кто мог бы потерпеть и потрудиться, вполне вероятно, не увидев такого примера, не будет этого делать.

 

С епископом Покровским и Николаевским Пахомием (Брусковым)

беседовала Анастасия Рахлина

30 сентября 2013 года

 

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Протоиерей Димитрий Смирнов: В практике подготовки к причастию сегодня наблюдается разнобой

 

На официальном сайте Межсоборного присутствия, на портале Богослов.ru и в официальном блоге Межсоборного присутствия был опубликован проект документа «О подготовке ко Святому Причащению». Оставить свои отзывы о нем смогут все желающие. Отзывы также поступят из епархий Русской Православной Церкви.

В интервью порталу «Приходы» предложенный к общецерковному обсуждению документ прокомментировал протоиерей Димитрий Смирнов, первый заместитель председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи и защиты материнства, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского и Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке.

 

Не могли бы Вы поделиться своими впечатлениями от обсуждаемого текста?

− Необходимость подобного документа давно назрела, потому что по вопросу о подготовке ко Святому Причащению сейчас в Церкви наблюдается большой «разнобой». Предложенный проект дает очень правильные ориентиры и ссылки на древних авторов и более поздних. Это полезнейший документ, который, я думаю, существующую практику приведет к необходимой и традиционно-церковной норме.

 

В проекте документа говорится: «Исповедь перед причащением является неотъемлемой важной частью говения, поскольку не только очищает душу для принятия Христа, но и свидетельствует об отсутствии канонических препятствий к участию в Евхаристии». В интернете можно увидеть такую реакцию на обсуждаемый проект: «Ну вот, так и не отделили причастие от исповеди, а в греческой традиции такого нет». Что бы Вы могли ответить таким критикам

− Во-первых, интернет можно сравнить с тем, что пишут на заборах: помимо доброкачественных объявлений на них можно увидеть все, что угодно. Однако это не значит, что необходимо реагировать на все, что там написано.

Во-вторых, некоторые вещи церковной элладской практики абсолютно не приемлемы для членов Русской Православной Церкви.

Нужно помнить: церковные документы всегда составляли люди сведущие и имеющие на то специальное благословение иерархи.

На любой выдвигаемый контраргумент против этого документа можно ответить довольно легко. В то же время на критику, которая раздается со стороны анонимных авторов − если нет подписи, ссылки, может быть, телефона, − мне кажется, вообще не надо реагировать.

 

«Поскольку Евхаристия есть вершина всего богослужебного круга, присутствие на предваряющих Божественную литургию службах − в первую очередь, вечерне и утрене (или всенощном бдении) − является важной частью подготовки к принятию Святых Тела и Крови Христовых», − отмечается в опубликованном проекте. Однако далеко не во всех храмах совершаются вечерние богослужения, кроме как в субботы и накануне великих праздников. Как, по Вашему мнению, должен поступать в таком случае человек, желающий причаститься в один из «рядовых» дней?

− Человек должен следовать той практике, которая есть в его храме, ничтоже сумняшеся. Если он имеет достаточно времени, например, находясь на пенсии, то может восполнить подготовку по церковным книгам – в том же интернете можно найти необходимые последования, каноны. И такое рвение можно только приветствовать. Но это уже келейное правило − никто не будет его ни запрещать, ни регламентировать.

Надо также понимать, что то правило, которое мы сейчас используем при подготовке ко Святому Причащению, сложилось только в XVIII столетии. Понятно также, что его не использовали крестьяне, поскольку не имели книг, которые были отпечатаны в Киево-Печерской монастырской типографии и других – это был удел образованных монахов. Но это не значит, что малограмотные не причащались.

 

Особый случай в отношении практики говения составляет Светлая седмица. Поскольку в этот период Устав не предусматривает поста, в обсуждаемом документе признается соответствующей каноническому преданию сложившаяся в целом ряде приходов и епархий Русской Православной Церкви практика, когда соблюдавшие Великий пост христиане в период Светлой седмицы приступают ко Святому Причащению, ограничивая пост невкушением пищи после полуночи. А какими в этом случае правилами должны руководствоваться люди, по тем или иным причинам не соблюдавшие пост, но желающие в дни Пасхальной седмицы сподобиться причастия Святых Таин?

− Подобные вопросы оставляются на усмотрение духовника– тогда совесть причастника будет спокойна. У нас на приходе есть такая практика: на Светлую седмицу желающие причаститься не вкушают мяса – вот такой минимальный пост, и их души спокойны.

Хотя Пасхальная седмица – это особый период в году, когда вообще всякий пост неуместен – он не соответствует литургическому содержанию этого времени. Был Великий пост, его человек, если он православный христианин, должен придерживаться в той мере, насколько позволяют обстоятельства его быта, здоровья, степень вхождения в церковную жизнь. А Светлая седмица – иное время, и если кто-то будет вкушать в эти дни непостную пищу и причащаться, то себе этим никак не повредит.

Не надо, чтоб возникала боязнь что-то сделать не так. Вспомним 66-е Правило Трулльского Собора, авторитет которого подтвержден VI Вселенским Собором: «От святаго дня Воскресения Христа Бога нашего до Недели Новыя, во всю седмицу верные должны во святых церквах непрестанно упражняться во псалмех и пениях и песнех духовных, радуяся и торжествуя во Христе, и чтению Божественных Писаний внимая, и Святыми Таинами наслаждаяся. Ибо таким образом со Христом купно воскреснем, и вознесемся». Думается, не стоит противоречить такому авторитету, как Вселенский Собор.

 

В некоторых храмах можно увидеть, что на Светлой седмице литургии служат, но из-за того, что люди в эти дни поститься не должны, причастие не совершается. Исходя из текста предложенного к общецерковному обсуждению документа, можно сказать, что подобная практика полностью уйдет из жизни Церкви?

− Я с таким сталкивался, но эта практика, к сожалению, нехристианская. Литургия служится ведь исключительно ради причащения христиан Святых Христовых Таин. То, что против Евхаристии, − против Христа. Святитель Иннокентий, митрополит Московский, писал: «Кто не причащается, тот не любит Господа нашего Иисуса Христа». Поэтому кто такое практикует – вне Христа и вне Его Церкви, сознательно он это делает или бессознательно. Любое гонение на Евхаристию – это гонение на Христа!

 

Протоиерей Димитрий Смирнов

"Приходы"

26 / 09 / 2013

[Международная конференция «Монастыри и монашество: традиции и современность» (Свято-Троицкая Сергиева лавра, 23–24 сентября)]

Монашество как Таинство Церкви

Доклад постоянного члена Священного Синода, председателя Отдела внешних церковных связей РПЦ МП митрополита Волоколамского Илариона на конференции «Монастыри и монашество: традиции и современность» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 23 сентября 2013 года).

Последние двадцать пять лет в жизни нашей Церкви ознаменовались беспрецедентным увеличением числа монашеских обителей. Если четверть века назад на всю многомиллионную Русскую Церковь их было около двадцати, то сегодня их более восьмисот, причем ни одна из них не пустует. Не менее десяти тысяч человек — мужчин и женщин — за эти годы приняли монашеский постриг. Само по себе это явление, особенно на фоне рассуждений о наступлении «постхристианской эпохи» и оскудении монашеских призваний в странах Запада, заслуживало бы отдельного исследования.

 

Что влечет людей в монастырь? Почему юноши и девушки в расцвете сил оставляют этот мир, лишают себя радостей семейной жизни и встают на тесный и тернистый путь иноческого жития? Для меня эти вопросы не являются отвлеченными. Я стал монахом в далеком уже 1987 году, а впервые пришел в монастырь в начале 80-х, когда о каком-либо религиозном возрождении в нашей стране никто не мог и помыслить. Монашеское возрождение, свидетелем и участником которого я стал, не имеет никаких объяснений, кроме того, что великое чудо Божие свершилось над нашим народом, приклонил Господь милость Свою к нам и Сам призвал тысячи людей на монашеский путь. И что удивительно — люди откликнулись на этот призыв и своими руками стали воссоздавать монастыри там, где они когда-то стояли, и строить новые там, где их никогда не было.

 

Когда, начиная с 1988 года, монастыри стали с молниеносной быстротой возникать на нашей земле, в них не могло быть того преемства традиции, которое было характерно для дореволюционного русского монашества. В большинстве монастырей жизнь начиналась с нуля. Отсутствие духовного опыта у иноков и инокинь восполнялось пламенной верой и надеждой на божественную благодать, «всегда немощная врачующую и оскудевающая восполняющую».

Особые условия, в которых происходит возрождение монастырей в Русской Церкви, требуют особой вдумчивости при обсуждении различных аспектов монашеской жизни и особого внимания Священноначалия к этой проблематике. В данном контексте безусловно важным событием стала подготовка «Положения о монастырях и монашестве», ныне вынесенного на всенародное обсуждение. Считаю очень своевременным обсуждение этого Положения.

В своем докладе я остановлюсь на некоторых аспектах монашеской традиции, которые, как мне кажется, заслуживают внимания в свете дискуссии, развернувшейся вокруг проекта «Положения» в монашеской среде и в среде епископата.

 

1. Подготовка к монашескому постригу

Скажу сначала несколько слов о том, что предшествует принятию пострига.

В современной монастырской практике, отраженной в «Положении», различаются следующие степени подготовки к монашескому постригу: трудничество, послушничество и иночество (рясофор). Эта классификация наводит на ряд вопросов.

 

Прежде всего, кто такой «трудник», и каково его положение в монастыре? Понятие «трудник» не встречается ни в одном классическом монашеском тексте — ни византийском, ни русском. Сам этот термин появился уже в новое время и применяется к мирянам, которые на добровольной основе трудятся в монастырях. Многие из этих мирян — люди семейные: они приезжают на послушание в монастырь на два-три месяца, а затем возвращаются к своим семьям. Некоторые благочестивые миряне таким образом проводят свой отпуск, приезжая в монастырь иной раз целыми семьями. Совсем не все монастырские трудники имеют целью в дальнейшем принять монашество.

 

В связи с этим мне представляется не вполне оправданным представление о трудничестве как необходимом этапе на пути к монашеству. В проекте «Положения» это представлено именно так: сначала человек поступает в число трудников, затем, не ранее чем через год, «по завершении испытательного срока игумен может принять решение о принятии трудника в число братии монастыря в качестве послушника». Но разве пребывание человека в монастыре в качестве послушника само по себе не является испытательным сроком?

 

Трудники и послушники нередко несут в монастыре одни и те же послушания, работают вместе. И, тем не менее, между этими двумя служениями есть существенная разница. Трудник — это гость, который приехал для того, чтобы помочь монастырю; кто-то из трудников может в дальнейшем стать и послушником, и монахом, но до тех пор, пока он является простым трудником, он — не член общины. Послушник же является полноправным членом монашеской общины, хотя и находящимся на испытании.

 

В свете сказанного мне представляется, что трудничество не должно быть обязательным этапом на пути к монашеству. Таким обязательным этапом должно быть только послушничество.

 

Таковое у нас сегодня существует в двух формах — без права ношения монашеской одежды и с правом ее ношения. Вторая форма именуется рясофором или иночеством. Существует весьма древний чин пострижения в рясофор с возможным наречением нового имени.

Является ли рясофорный послушник, или инок, монахом? По моему глубокому убеждению, не является. Почему? Потому что он не давал монашеских обетов. Именно произнесение монашеских обетов дает право человеку называться монахом, а не облечение в монашеские одежды и не пострижение власов.

В этом смысле мне не вполне понятно, почему рясофорные иноки, принимающие сан священника, у нас называются иеромонахами. Более правильно было бы называть их «священноиноками».

 

Думается, права и обязанности рясофорных иноков должны быть более ясно прописаны в «Положении». Этому типу послушинчества в документе уделено наименьшее внимание, и сущность его не раскрыта. При этом отмечается, что «оставления монастыря рясофорными иноками является каноническим преступлением», тогда как об оставлении монастыря монахами мантийными сказано, что оно является «тяжким преступлением перед Богом, Которому даются монашеские обеты». Кажется, было бы справедливым более четко дифференцировать между иноками, не дававшими обеты, и монахами, дававшими обеты. Уход из монастыря мантийных монахов действительно является каноническим преступлением, тогда как в отношении ухода из монастыря рясофорного инока можно было бы, мне думается, найти иную, более милосердную формулировку.

 

 

2. Монашеский постриг как Таинство Церкви

Монашеский постриг в современной Русской Православной Церкви существует в трех видах: рясофор, малая схима (или мантия) и великая схима. О рясофоре сказано было выше. Собственно монашеским постригом, с произнесением обетов, является малая и великая схима.

 

Даже беглый взгляд на чинопоследования пострижения в малую и великую схиму показывает, что речь, по сути, идет об одном и том же священнодействии. В последовании великой схимы на 80 процентов повторяются не только молитвы из последования малой схимы, но даже и произносимые постригаемым обеты. Великосхимник фактически вторично произносит те же обеты, которые он уже давал при пострижении в малую схиму.

 

Вопрос о том, как сложились эти два чинопоследования, мы оставляем за рамками настоящего доклада[1]. Скажу лишь о том, что деление на малую и великую схиму не было изначальным и до сего дня не является общепринятым в православной традиции. Преподобный Феодор Студит считал такое деление необоснованным: «Не давай так называемой малой схимы, а потом как бы великой, ибо одна схима, подобно Крещению, как это было в обычае у святых отцов»[2]. Современное афонское монашество не знает малой схимы: послушника постригают сразу в великую схиму. У нас же великая схима — явление весьма редкое: в нее, как правило, постригают лишь престарелых или тяжело больных монахов, которые не несут обычных монастырских послушаний.

Необходимо ли сложившуюся у нас систему менять, приближая ее к афонской? Полагаю, что нет. И не столько потому, что постриг в великую схиму, на мой взгляд, не прибавляет ничего принципиально нового к ранее совершённому постригу в малую схиму, сколько потому, что малая схима (мантия) является полноценным монашеским постригом, обладающим всеми характеристиками церковного Таинства.

 

Я не оговорился: монашеский постриг, будь то в малую или великую схиму, нельзя считать простым обрядом. Глубоко убежден в том, что постриг является одним из Таинств Церкви. Именно так он именуется в самих текстах последований пострижения в великую и малую схимы, а также Ареопагитском корпусе[3] и в трудах святителя Григория Паламы[4].

 

Хорошо известно, что ограничение количества церковных Таинств числом семь — следствие влияния католической схоластики на православное богословие. Останавливаться на этом сейчас не вижу никакой надобности, так же как и не вижу необходимости в том, чтобы это официальное число расширять до восьми или более. Хотел бы лишь подчеркнуть особый, таинственный характер монашеского пострижения, не позволяющий отнести его к числу простых обрядов, таких, например, как освящение автомобиля или даже пострижение в чтеца.

 

В чем отличие Таинства от обряда? Думаю, прежде всего, в том, что в Таинстве происходит изменение чего-то одного во что-то другое, обретение лицом или предметом нового бытия. Это изменение в восточно-христианской литургической и богословской традиции обозначается термином «преложение» (в латинской традиции употребляется сходный по значению, хотя и не вполне идентичный термин «пресуществление»). В Таинстве Крещения, например, вода обычная прелагается в воду святую, носительницу благодати Божией, а принимающий Крещение прелагается из ветхого человека в нового. В Таинстве Евхаристии хлеб и вино прелагаются в Тело и Кровь Христа, а причащающиеся их соединяются с Богом не только духовно, но и телесно, и их человеческое естество изменяется, прелагается.

 

В чине монашеского пострига мы видим элементы, которые сближают его с этими Таинствами, прежде всего с Крещением. Это и монашеский искус, напоминающий нам о практике оглашения, и перемена имени, и облачение в новые одежды, и даже пение «Елицы во Христа крестистеся». О монашестве как о втором крещении, в котором прощаются все прежние грехи человека и он начинает новую жизнь, говорится неоднократно в аскетической литературе. «Тот, кто еще не стал монахом, пусть станет им при кончине своей: ибо это — величайший дар, царская печать, второе крещение, — от грехов очищает, подает дары и благодати, вооружает и знаменует, спасает от врагов, Царю представляет и делает Его другом», — говорит святитель Симеон Солунский[5]. В «Эвергетиносе» мы читаем историю о прозорливом старце, сказавшем: «Силу, которую я видел сходящей на крещаемого, я видел также и под монашеским облачением в момент пострига»[6].

 

Для того чтобы понять богословский смысл того или иного чинопоследования, лучше всего обратиться к его тексту. В чине пострижения в малую схиму как слово «таинство», так и слово «крещение» используются применительно к монашескому постригу. «Ты приступил к этому великому таинству», — говорит постригающий, обращаясь к постригаемому. В чине же пострижения в великую схиму читаем: «Дал еси нам еже мощи обновити благодать крещения: исповеданием, жития чистотою, слез покаянием», и далее: «О нового звания! О дара тайны! Второе крещение приемлеши днесь, брате, богатством Человеколюбца даров, и от грехов твоих очищаешися»[7].

 

Приведенные выше свидетельства подкрепляются еще и тем фактом, что монашеский постриг, как и Таинства Крещения, Священства и Брака, уже в V—VI веках был соединен с Евхаристией, что убедительно показывает нам, насколько большое значение ему тогда придавалось.

Еще одну параллель между монашеским постригом и Крещением нам демонстрируют каноны нашей Церкви, из которых следует мысль о неповторяемости пострига. Эта же мысль нашла свое отражение и в трудах преподобного Феодора Студита[8].

 

Стоит отметить, что ни о каком буквальном «втором крещении» речи ни идет, ибо Церковь ясно исповедует «едино Крещение во оставление грехов». Если Крещение делает человека новой тварью во Христе (2 Кор. 5:17-21), то монашество вводит члена Церкви в новое состояние — причисляет его к ангельскому образу, жизни в девстве ради Царствия Небесного (Мф. 19: 12).

 

Приведенные выше свидетельства церковного Предания убедительно показывают веру Церкви в то, что в Таинстве монашеского пострига, в меру благого и свободного произволения постриженника отложить ветхого человека и облечься в нового, ему прощаются содеянные грехи и сообщаются дары благодати Духа Святого для укрепления его на избранном пути.

 

Перемена имени при постриге имеет особый смысл, подобный наречению имени в Таинстве Крещения. Мы знаем еще из Ветхого Завета, что, когда Господь избирал человека на то или иное служение, Он нередко давал ему новое имя. Иисус Христос тоже давал Своим ученикам новые имена. Перемена имени означает вступление человека в новые отношения с тем, кто дает ему новое имя: эти отношения наиболее точно описываются традиционным монашеским термином «послушание». Принятие нового имени становится первым актом послушания со стороны постригаемого, совпадающим по времени с принятием монашеских обетов.

 

В свете сказанного глубоко убежден в том, что выбор имени является исключительной прерогативой постригающего: не может то или иное имя быть дано монаху по его просьбе. В последнем случае наречение имени как символ власти постригающего над постригаемым в значительной степени теряет свой смысл.

 

Сейчас существуют разные традиции выбора имени при постриге. Некоторые игумены или архиереи дают постригаемым имена святых, в день которых совершается постриг, или святых, особо почитаемых в той или иной обители. Существует обычай (не основанный, насколько мне известно, ни на каких письменных источниках) давать монаху имя, начинающееся на ту же букву, что и его прежнее мирское имя. Один архиерей говорил мне, что выбирает имя постригаемому по жребию: кладет бумажки с несколькими именами в чашу, а потом вынимает одну из них. Все эти способы, на мой взгляд, вполне легитимны, коль скоро не нарушается основной принцип: выбор имени зависит исключительно от постригающего, а не постригаемого.

 

Хотел бы обратить внимание на распространённую ныне практику коллективных постригов. Эта практика, конечно, вполне допустима, как и практика коллективных крещений, которая у нас по необходимости была распространена в 1990-х годах, когда иной раз пастырю приходилось крестить по 200—300 человек за один раз. Но чинопоследования крещения и пострига не предполагают совершение этих Таинств над несколькими людьми одновременно. Полагаю, что там, где это возможно, следует возвращаться к практике индивидуального пострига. Не случайно ведь в Православной Церкви (в отличие от католической) существует правило, согласно которому за одной литургией нельзя рукоположить более чем одного диакона, священника и епископа. Такие важные события в жизни человека, как крещение, постриг и хиротония заслуживают того, чтобы не быть совмещенными с аналогичными событиями в жизни других людей.

Сама форма монашеского пострижения должна символически отражать тот путь, на который становится человек, оставляя родных и друзей. Ибо даже войдя в монашеское братство, он должен оставаться странником, по мысли аввы Агафона[9]. Монашеское братство окружает постригаемого в момент совершения над ним пострига, но для него самого решение стать монахом является личным и индивидуальным. Текст чинопоследования пострига требует от постригаемого максимального осознания совершающегося и предельной индивидуальной ответственности за принесенные обеты перед Христом, от руки Которого он и принимает пострижение. Это важное педагогическое значение последования несколько умаляется коллективным произнесении обетов с неминуемо возникающей при этом суетой.

 

Хотел бы коснуться важной проблемы, затронутой в «Положении о монастырях и монашестве», — пострига по принуждению. Правило 40-е Трулльского собора ясно говорит, что постригающему надлежит принимать твердый обет жизни по Богу, исходящий из ведения и рассуждения[10]. Очевидно, что постриг, совершившийся вопреки этому важнейшему правилу, можно признать недействительным.

 

Однако для того, чтобы вопрос о действительности пострига решался на основе определенных, четко выраженных критериев, необходимо установить их. В частности, мне представляется справедливым, чтобы в «Положении» был указан конкретный возраст «монашеского совершеннолетия», поскольку в разных странах совершеннолетие трактуется по-разному. Полагаю, что не следует постригать лиц моложе 20 лет, в виде исключения возраст может быть снижен до 18 лет.

 

Кроме того, следует четко оговорить, в каком случае постриг может считаться совершённым по принуждению. Ведь, в конце концов, постригаемый сам дает обеты, сам их произносит — и, как правило, не под дулом пистолета, не под пытками и не под угрозой физической расправы. Можно ли, например, считать принуждением настойчивую рекомендацию или даже требование духовника, архиерея или игумена? Думаю, что нет. Мы должны сделать все возможное, чтобы исключить случаи оказания психологического давления с целью принуждению к постригу, разъясняя смысл пострига как самим постригаемым, так и тем, в чьих руках находится власть облекать в монашескую схиму. Виновного в принуждении к постригу, если факт принуждения будет установлен церковным судом, должно ждать суровое наказание, вплоть до извержения из сана. Для кандидата же свободное решение должно быть непременным условием пострига, и я полагаю вполне справедливым требовать от всех без исключения кандидатов на монашество письменное прошение, которое свидетельствовало бы об их свободном и добровольном желании вступить в число иночествующих[11].

 

Вопрос о действительности пострига, совершённого с нарушениями указанных выше условий, как мне кажется, не может решаться без учета мнения самого постриженного. Если рассмотреть примеры насильственного пострижения, имевшие место в истории, то мы увидим, насколько важным было личное отношение постриженника к совершившемуся. Известен случай насильственного пострижения Василия Шуйского с целью устранения в нем претендента на монарший престол. Тогда Патриарх Ермоген признал его постриг недействительным, а монахом объявил Михаила Салтыкова, произносившего обеты за постригаемого. Впрочем, в случае если не сам постригаемый произносит обеты, подобное решение вполне логично: монахом должен считаться тот, кто произносил обеты.

 

Иной пример мы видим в жизни преподобной Софии Суздальской, которая была насильственно пострижена по воле ее супруга царя Василия III и выказывала свой протест по этому поводу самым откровенным образом. Однако позже приняла свою участь как действие Промысла Божия, вела подлинно благочестивую монашескую жизнь, за что и была причислена к лику святых.

 

В случае если сам постриженный в монашество с нарушением вышеуказанных условий обращается к Священноначалию с просьбой считать его постриг недействительным, должны быть исследованы все сопутствующие обстоятельства. Думаю, что несовершеннолетие постригаемого, нахождение его не в здравом уме, произнесение монашеских обетов не им, а кем-либо от его имени, принятие пострига под угрозой физической расправы или под какой-либо иной подобной угрозой являются достаточными основаниями для признания пострига недействительным. Если же постригаемый был совершеннолетним и находился в здравом уме, но при этом не вполне свободно принимал решение о постриге, а, например, под влиянием духовника и архиерея, решение должно приниматься Священноначалием с учетом рекомендаций церковного суда.

 

Следует также четко оговорить, какие права имеет в Церкви человек, чей постриг признан недействительным. Может ли он венчаться? Может ли он после венчания принять диаконский и священнический сан? Полагаю, что эти моменты должны быть оговорены в «Положении».

 

Не могу не согласиться с теми авторами отзывов на «Положение», которые вполне справедливо указывают, что «монашеская жизнь в России на большей своей территории только возрождается после страшных репрессий, гонений и испытаний советского периода». Однако мне кажется слишком радикальным делаемый ими вывод: «Если позволить братии или сестрам выбирать игумена (игумению) обители, в которой нет преемственности, и отсутствует монашеские традиции, то выборы могут осуществляться по принципу личной симпатии и панибратства, потворствуя человеческим слабостям и греховным наклонностям. В таких условиях выборы могли бы только закрепить существующие искажения монашеской жизни, сделать невозможным их исправление».

 

3. Монастырь как община

Перейду теперь к тому, что следует за постригом. Приняв монашество, человек вступил на путь иноческой жизни и стал членом духовного братства оставивших все и последовавших за Христом. Предполагается, что именно эта духовная община станет той школой служения Господу (преп. Венедикт Нурсийский)[12], в которой человек, познавая себя и свои немощи, будет обнаруживать в себе пространство для внутреннего делания, будет возрастать в том духовном совершенстве, ради которого и пришел в монастырь.

 

История монашества знает два основных типа устроения монашеской жизни – общежитие и отшельничество,[13] причем второе не может не следовать за первым. Так, новоначальному монаху не рекомендовалось уходить в отшельничество или затвор, пока он не пройдет определённый срок искуса в общежительном монастыре или скиту под руководством духовника[14]. Строгий распорядок дня, чередование общей молитвы, труда и назидательных чтений призваны были сообщить монаху способность не только к сосредоточенности и личной дисциплине, но и к ответственности и чуткости в отношениях с каждым членом монашеской общины. Таким образом, общежительные монастыри реализуют основной принцип христианской любви, выраженный святым апостолом и евангелистом Иоанном Богословом: Кто любит Бога, тот должен любить и своего брата (1 Ин. 4: 21). Ведь кто не любит своего брата, которого видит, тот не может любить Бога, Которого не видит (1 Ин. 4: 20).

 

Главой монашеской общины как духовной семьи является игумен. Согласно уставу святителя Василия Великого[15], он несет ответственность перед Богом за врученную ему обитель в целом и за каждого брата в отдельности. В монашеском братстве начальствующий должен быть первым для всех примером любви, руководствуясь заповедью Спасителя: Кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий — как служащий (Лк. 22: 26).

 

Разумеется, благочинно устроенная жизнь невозможна в монастыре без послушания игумену, распространяющегося как на духовную жизнь инока, так и на внешнюю дисциплину, частью которой являются различные, в том числе трудовые обязанности. Последние должны занимать столько места в жизни монаха, сколько необходимо, чтобы он мог участвовать в суточном круге монастырского богослужения, читать духовную литературу и иметь время и силы для келейной молитвы. Ибо ни внешняя дисциплина, ни многопопечительность трудовых послушаний не должны подменять собой главного, ради чего человек поступил в монастырь: внутреннего делания, очищения и хранения сердца. Именно к этой цели направлен весь уклад монастырской жизни с суточным богослужением, которое составлено монахами и для монахов, келейной молитвой, духовным чтением, общением с опытными наставниками.

 

В настоящее время, в том числе и в связи с публикацией проекта «Положения», возобновилась полемика относительно того, должен ли игумен назначаться Священноначалием или избираться братией. Единого мнения по этому вопросу нет ни в монашеской среде, ни среди епископата.

 

Читатель отзывов может предположить, что основной целью поступления иноков в монастырь является потворство слабостям и греховным наклонностям, и только жесткий контроль Священноначалия способен предотвратить самоуправство и панибратство монахов. Но как тогда объяснить, например, выборность игуменов на Святой Афонской Горе? Неужели мы можем сказать, что на Афон иноки отправляются с целью потворства слабостям? И неужели отношение афонских иноков к своему игумену-авве можно описать термином «панибратство»?

 

Стоит отметить, что, согласно древним иноческим уставам, традиции Святой Горы и практике, существовавшей в России до революции 1917 года[16], игумен избирался на должность из братии обители ее же насельниками (а игумения, соответственно, насельницами женской обители). Через это избрание братия входит с игуменом в особое духовное родство, признавая его безусловный авторитет, видя в нем носителя традиции монастыря и поэтому оказывая ему послушание. Преподобный Феодор Студит именно в этом избрании видел легитимность своей игуменской власти[17].

 

Право братии монастыря избирать своего игумена является, с точки зрения многовековой монашеской традиции, вполне обоснованным. Однако вопрос о применении этого права требует знания современного положения в обителях нашей Церкви — с учетом того факта, что большинство из них в последние 25 лет сложились вне той преемственности монашеской традиции, которую мы можем наблюдать, например, в афонских монастырях.

 

Дискуссия вокруг данной темы показывает, что в настоящий момент мы еще не готовы к тому, чтобы выборность игумена (игумении) стала нормой в наших монастырях. Однако это не значит, что такая норма не может оказаться востребованной когда-либо в дальнейшем. Кроме того, могут быть рассмотрены варианты «промежуточного» решения проблемы.

 

Например, в «Положение» может быть внесено указание на то, что при выборе игумена (игумении) Священноначалию следует учитывать мнение иноков (инокинь), выраженное путем письменного или устного опроса, а может быть и тайного голосования. Такие опросы или голосования на практике уже применяются в некоторых обителях, где архиерей считает нужным узнать мнение монашествующих о предполагаемом кандидате на должность игумена (игумении). Они дают возможность монашествующим выразить свое доверие или недоверие тем или иным потенциальным кандидатам, а архиерею, в ведении которого находится обитель, почувствовать настроение братии (сестер). При этом окончательное решение остается за Священноначалием, но, по крайней мере, мнение братства (сестричества) в таком случае может быть учтено.

 

Как отец братства иночествующих, игумен должен принимать активное участие в жизни монастыря, постоянно участвуя в богослужении, разделяя с братией трапезу, общемонастырские дела и послушания. Отделение настоятеля от братства — признак разрушения братства и начало упадка духовной жизни монастыря.

Замечательно, когда настоятель монастыря проводит регулярные беседы с братией о монашеской жизни. Такие встречи могут быть залогом единства братии и взаимного доверия в обители.

 

4. Духовное руководство

Прохождение поприща монашеской жизни невозможно без мудрого духовного руководства. Послушание наставнику — основа аскетической жизни инока. Польза послушания несомненна и освящена многовековой историей монашеской святости. Основа этого послушания — любовь монаха к своему наставнику и доверие к его духовному опыту. Поступающему в монастырь нужно быть крайне внимательным в выборе наставника, дабы, по слову святого Иоанна Лествичника, «не ввериться вместо кормчего едва владеющему веслом, вместо врача больному, вместо бесстрастного рабу страстей, и вместо пристани морю» и дабы «не найти душе своей готового крушения»[18].

 

Послушание инока своему духовному руководителю должно быть свободным и непринужденным. Будучи опытным врачом, духовник не должен злоупотреблять данной от Бога властью «вязать и решить» (Мф. 18: 18). «Истинного пастыря покажет любовь; потому что из любви претерпел распятие наш Пастырь», — говорит преподобный Иоанн Лествичник[19].

 

В афонских монастырях, где должность игумена является выборной, игумен естественным образом сочетает в одном лице администратора и духовника. В наших же условиях служения игумена и духовника, как правило, разведены. Следует задать вопрос: насколько в таком случае уместно назначение духовника всему братству волей и властью игумена или архиерея? Не следует ли подумать о том, чтобы должность духовника сделать выборной? Конечно, в таком случае возрастает риск того, что у духовника как выбранного братией будет больше авторитета среди монашествующих, чем у игумена, назначенного сверху. Но такой риск существует и вне зависимости от выборности должности духовника: он заложен в самом феномене разделения этих двух служений.

В «Положении» затрагивается вопрос о духовном руководстве в женских монастырях и говорится, что оно должно осуществляться священнослужителями, несущими служение в обители[20]. При этом рекомендуется, чтобы священнослужители женских монастырей избирались из состава женатого духовенства[21]. Возникает резонный вопрос: чему может научить монахинь женатый духовник, если он сам не имеет опыта монашеской жизни?

Духовного руководства от монашествующих часто ищут и миряне. Польза его несомненна, когда опытный духовный наставник, ведя внимательную внутреннюю жизнь, зная законы духовной жизни, дает советы своим чадам-мирянам. Опасность кроется в том, что некоторые духовники-монахи требуют от мирян монашеского послушания в вопросах трудоустройства, гражданской позиции, семейной жизни и учебы. На это указывалось в постановлении Священного Синода от 29 декабря 1998 года «Об участившихся в последнее время случаях злоупотребления некоторыми пастырями вверенной им от Бога властью “вязать и решить”» (Мф. 18: 18)»[22]. Многие пункты данного постановления, к сожалению, сохраняют актуальность до сего дня.

 

5. Просветительская роль монашества

Несмотря на то, что монашество зародилось в IV веке как форма ухода от мира, в дальнейшем наблюдается стремительный количественный рост городских монастырей: монахи стали возвращаться в мир и селиться в городах. Сохраняя основные принципы общежительного монашества монастыри (и не только городские) нередко становились крупными миссионерскими и просветительскими центрами.

 

Классическими примерами монастырей, которые несли миру свет просвещения, являются Иерусалимская Лавра святого Саввы Освященного и Студийский монастырь в Константинополе. Особое место принадлежит Афону как огромному центру богословского образования, богослужебной культуры и духовной жизни. В истории русского монашества тоже немало иноков-просветителей и монастырей — центров духовного просвещения: это и Киево-Печерская Лавра, и Нямецкий монастырь в Молдавии, и Оптина пустынь, и, конечно, «дом Святой Троицы» преподобного Сергия.

 

Особая роль в просветительской деятельности монастырей принадлежит прослойке образованных иноков, так называемому «ученому монашеству». В послепетровский период ученое монашество существовало в Русской Церкви почти исключительно в его «чиновном» варианте. Типичный ученый монах по окончании духовной академии последовательно сменял должности помощника инспектора провинциальной духовной семинарии, затем инспектора духовной академии, ректора академии (как правило, с обязательным формальным настоятельством в каком-нибудь монастыре, который он мог вообще не посещать).

Наконец, он становился архиереем.

 

Благодаря этой системе появились такие выдающиеся и просвещенные личности, как святители Филарет Московский, Феофан Затворник, Игнатий (Брянчанинов), митрополит Макарий (Булгаков), архиепископы Филарет (Гумилевский) и Сергий (Спасский), епископ Порфирий (Успенский) и многие другие. Однако у системы «чиновного ученого монашества»[23] был и один весьма существенный изъян: она не оставляла места для тех иноков, которые желали посвятить свою жизнь исключительно науке, стать в собственном смысле слова учеными, специалистами в той или иной области богословской науки. Ученость рассматривалась лишь как средство достижения высокой церковной должности, но не как нечто имеющее ценность само по себе.

В этом плане главным отличием западного монашества от восточного является значительно большая дифференциация призваний, благодаря которой иноки, считающие своим призванием науку, получают возможность беспрепятственно ею заниматься, тогда как другие могут оставаться вдалеке от научно-богословских изысканий.

 

Говоря о современном русском монашестве, приходится признать, что у нас нет ученых монастырей, почти нет ученых иноков, а недоверие к науке, образованию и просвещению по-прежнему, несмотря на предпринимаемые Священноначалием усилия по повышению образовательного уровня иноков и инокинь, прочно сохраняется в монашеской среде. Причина такого положения заключается в представлении о том, что ученость не нужна для спасения, что она несовместима со смирением и с монашеским аскетическим деланием.

Но история просветительской деятельности монастырей убеждает нас в обратном. Книга и знание не могут помешать благочестию и смирению. Святитель Игнатий (Брянчанинов), сам великий подвижник и аскет, в беседе с архиепископом Леонидом (Краснопевковым) советовал ему изучать греческий язык, церковную историю и другие науки для своего служения. В числе прочего святитель Игнатий сказал: «Не оставляйте науки светской, поскольку она служит к округлению духовных наук»[24].

 

Бросая сегодня все силы на восстановление монастырских стен, мы иной раз забываем о том, что восстановления требует и сама монашеская традиция, включающая в себя не только трудовые послушания, но и научную и просветительскую деятельность. Для этой деятельности нужны ученые иноки. А для того, чтобы они у нас появились, должны быть созданы «ученые монастыри», где монахи могли бы учиться, имели бы время и возможность читать, писать, заниматься богословием. Для ученых иноков должна быть создана благоприятная атмосфера, которая бы способствовала их духовному и научному росту.

 

6. «Монашество в миру»

В «Положении о монастырях и монашестве» определенное внимание уделено феномену, известному под именем «монашества в миру». Этот феномен рассматривается в качестве исключения из правила, требующего особого контроля Священноначалия.

Между тем, в нынешних условиях есть определенные служения, которые предполагают пребывание монаха в миру — и отнюдь не в виде досадного исключения из общего правила. Прежде всего, речь идет о монашествующих, которые либо обучаются, либо преподают в духовных школах. Некоторые монахи несут свои послушания на приходах, в епархиальных и синодальных структурах, в миссиях, в заграничных учреждениях. Их путь в чем-то более труден и тернист, чем путь иноков, живущих в монастыре. Таким монахам приходится превращать обычное жилище в монашескую келью, а окружающий мир со всеми его соблазнами должен стать для них подобным пустыне.

 

Вне монастыря монаху необходимо с особым напряжением взирать на подвиг Христа и всех святых, следовавших за Христом. Если монахи за пределами монастыря будут стараться жить так же, как в монастыре, не упускать возможности уединения и молитвы, питаться духовной трапезой святых отцов и учителей аскетики, их монашество вовсе не будет профанацией.

 

Монахи вне монастыря несут особую ответственность за свое духовное состояние не только потому, что в миру труднее хранить внутреннюю жизнь, но еще и потому, что на них взирает множество мирских людей. И если за монастырскими стенами подчас не видны падения или борьба со своей падшей природой, то вне монастыря грехи монахов чаще становятся явными, открытыми для всеобщего обозрения. Такие примеры пагубно сказываются на всей Церкви, на том, как сторонние наблюдатели воспринимают Церковь и ее представителей.

 

Однако не только падения, но и подлинная духовная жизнь монахов вне монастыря не остается сокрытой от чужих глаз. Их добрый пример особенно важен для назидания и укрепления тех, кто стремится пойти за Христом.

 

О монашеском присутствии в духовных школах следует сказать отдельно. Будущим пастырям необходимо не только изучать истины христианства по книгам, но и иметь убедительный пример христианской жизни перед глазами. Присутствие монахов в духовной школе дает студентам возможность обращаться к опытным старцам за духовным руководством, молиться за монашеским богослужением, непосредственно соприкасаться с многовековой традицией православного иночества, встречаться лицом к лицу с ее лучшими представителями.

 

Монахи-преподаватели, живущие в соответствии со своим призванием и обетами, хранящие молитву и уединение, могут передать свое внутреннее устроение ученикам духовных школ, подчас даже без специальных наставлений. Некоторые студенты по окончании семинарии или академии сами избирают монашеский путь.

Есть, конечно, и отрицательные стороны монашеского присутствия в духовных школах. Если монах не ведет глубокой внутренней жизни, заражен честолюбием, его нахождение среди студентов может стать соблазном для будущих пастырей, дискредитируя саму идею монашества. Другой отрицательной стороной может стать отсутствие взаимопонимания между учащимися, желающими вступить в брак, и администрацией духовной школы, если она по преимуществу состоит из монахов. Духовная школа — это не монастырь, и препятствовать браку, как и благословлять принимать монашество по послушанию недопустимо.

 

Одной из разновидностей «монашества в миру» является служение архиерея (если только архиерей не совмещает это служение с постоянным пребыванием в каком-либо монастыре в качестве игумена или насельника).

 

Сейчас можно все чаще слышать мнение о том, что архиерейство невозможно совместить с исполнением монашеских обетов, а потому архиереев лучше избирать не из мантийных монахов, а из рясофорных иноков, не дававших монашеские обеты, или просто из неженатых клириков. Подобная практика имеется, например, в Константинопольском Патриархате. У нас же, в Русской Церкви, существует многовековая традиция рукоположения в епископский сан только тех клириков, кто имеет пострижение в мантию[25].

 

Как известно, в древней Церкви епископы могли быть женатыми. Однако уже в IV веке все чаще епископами становятся клирики, не состоящие в браке. В иконоборческую же эпоху повсеместным явлением на православном Востоке становится поставление в епископский сан лиц, имеющих монашеское пострижение, причем не в рясофор, а в схиму (малую или великую). В XV веке святой Симеон Солунский пишет об этом как о самоочевидном и единственно возможном варианте[26].

 

Почему представляется очень важным сохранение той традиции, которая сложилась у нас на протяжении веков, а именно — рукоположение в епископский сан только тех лиц, которые дали монашеские обеты, то есть постриженных в малую схиму (мантию)?

Во-первых, потому, что, по моему глубокому убеждению, архиерейское служение отнюдь не противоречит монашеским обетам, а является одной из форм их исполнения. Целый сонм святителей Православной Церкви свидетельствует о том, что монашество нисколько не препятствует несению епископского служения, а наоборот, способствует ему.

 

Во-вторых, епископ нередко становится священноархимандритом одного или нескольких монастырей своей епархии (в последнее время это явление стало повсеместным, и на каждом заседании Синода мы принимаем решения о назначении архиереев священноархимандритами тех или иных монастырей). Как же может человек, не имеющий пострижения и не дававший монашеских обетов, возглавлять монашескую общину?

 

Вопрос о монашестве в миру и о епископском служении как разновидности монашеского послушания имеет для меня определенную личную окрашенность. Мой монашеский путь начался в монастыре, который был для меня «небом на земле» и откуда я ни за что не ушел бы по собственной воле. Но спустя неполных два года после пострига я оказался вне монастыря — не по своей воле, а по воле архиерея, который посчитал, что я принесу больше пользы на приходе, и поручил мне возглавить сначала два, а потом четыре прихода. Два года довелось мне, уже будучи монахом, провести в духовном учебном заведении в качестве преподавателя, затем еще два в светском университете в качестве докторанта. Шесть лет я нес послушание в синодальном отделе и вот уже почти двенадцать лет несу архиерейское служение. Таким образом, о том, что такое «монашество в миру», я знаю не понаслышке, как, впрочем, и о монастырской жизни, которая была для меня важнейшей школой богословия и богомыслия, предопределившей весь мой дальнейший путь.

 

Всю свою жизнь после принятия пострига я рассматриваю как возможность исполнения монашеского обета послушания. Глубоко убежден в том, что от Постоянного члена Священного Синода требуется не меньшая, а может быть, гораздо большая степень послушания, чем от послушника или монаха в монастыре. От всякого архиерея требуется абсолютное послушание Священноначалию, так же как требуется от него и исполнение других монашеских обетов.

***

В заключение хотел бы сказать о том, что монашескую жизнь невозможно до конца регламентировать какими бы то ни было уставами и положениями. Качество жизни монаха во многом зависит от него самого, от его внутренней устремленности и целеполагания. В самом строгом монастыре можно оказаться никудышным монахом, а можно достичь великих духовных даров, неся монашеский подвиг вне монастыря.

 

«Жизнь монашеская, в отношении дел, слов, помышлений и движений должна быть проводима в чувстве сердца. Если же не так, то она не будет монашеская, не говорю уже ангельская»[27], — пишет преподобный Иоанн Лествичник. Будем же, дорогие братья, идти по монашескому пути «в чувстве сердца», памятуя о том, что никакие внешние предписания не смогут подменить собой тот внутренний подвиг, к которому призван каждый монах, будь то в монастыре или в миру.

 

Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)

Богослов.Ru

26 / 09 / 2013

---

[1] Литература по данному вопросу включает следующие монографии: Пальмов Н. Н. Пострижение в монашество: чины пострижения в монашество в греческой Церкви (историко-археологический этюд). Киев, 1914; Wawkyk M. Initiatio monastica in Iiturgia byzantina… R., 1968. (OCA; 180); Арранц М.Византийский монашеский постриг: исторический опыт. М., 2003. Согласно данным этих исследований, изначально существовало только одно чинопоследование монашеского пострига, о котором говорится в Ареопагитском корпусе. В наиболее ранних сохранившихся Евхологиях VIII-XI веков имеется чин единственного монашеского пострига с принесением обетов, а также предварительный чин, не содержащий обетов. Этот предварительный чин называется «первой схимой», или «просхимой». Соответствует он, надо полагать, новициату. В некоторых рукописях просхима называется «малой схимой», в таком случае собственно схима называется «великой». В XI-XIII веках чин просхимы претерпел развитие: он стал включать в себя монашеские обеты и вообще стал очень похож на чин великой схимы. С XIV века появляется чин пострижения в рясофор. Очевидно, он возник из-за того, что на месте просхимы (новициата) возникла пустота, когда сама просхима превратилась в полноценный постриг. Вместе с тем, у рясофора есть более ранний прообраз: молитва «на принятие мантии», которая встречается в некоторых ранних рукописях, но которая не подразумевала пострижения волос. Таким образом, с XIV века у греков уже существует система: рясофор — малая схима — великая схима. В самой ранней славянской рукописи — глаголическом Синайском Требнике XI века — есть пара молитв на малую схиму, без обетов, а затем — великая схима. В русских рукописях XIV века уже есть малая и великая схимы, а рясофора еще нет.

[2] Феодор Студит. Завещание 12. PG 99, 1820 С.

[3] См. Дионисий Ареопагит. О церковной иерархии. Гл. 6: «Тайнодействие монашеского посвящения».

[4] См. Свт. Григорий Палама. Триады в защиту священно-безмолвствующих / Пер., послесловие и комм. В. Вениаминова [=В. Бибихина]. М., 1995. С. 271 «…Что уж говорить о священной молитве или призвании или крестовидном напечатлении в волосах и о прочих символах монашеского усовершения, без которых мы, послушные законоположениям святых отцов, не признаем монаха! Ведь он не испросил даже святой молитвы при введении в монашеское таинство, но явился самодельным, а отсюда недалеко уже сказать поддельным монахом».

[5] Свт. Симеон Солунский. De sacr. Cap. 360 // PG. 155. Col. 673AB. Цит по.: Родионов О. А. Богословское осмысление монашества в трудах восточных отцов Церкви. // Материалы V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви «Православное учение о церковных таинствах». Том 3. М., 2009. С. 408-409.

[6] Цит по.: Польсков К., свящ. Монашеский постриг как таинство Церкви. // Материалы V Международной богословской конференции Русской Православной Церкви «Православное учение о церковных таинствах». Том 3. М., 2009. С. 414.

[7] Требник. М., 1884. Л. 73 об.

[8] Феодор Студит. Завещание 12. PG 99, 1820 С. Ср. также Послания I. 10 // PG. 99, 941 C.

[9] «Рассказывал авва Лот: был я однажды в келье аввы Агафона; тогда пришел к нему брат и сказал: я хочу жить с братиями, — скажи мне, как жить с ними? Старец отвечал ему: как в первый день, когда придешь к ним, так и во все дни твои, веди себя пред ними как странник, и не будь вольным в обращении». Древний патерик. М., 1997. С. 156-157.

[10] «Понеже присоединяться Богу, чрез удаление от молвы житейския, весьма спасительно, то мы должны не без испытания безвременно принимать избирающих житие монашеское, но и в отношении к ним соблюдать переданное нам от отцев постановление: и сего ради должно принимать обет жизни по Богу, как уже твердый и происходящий от ведения и рассуждения, после полного раскрытия разума…»

[11] Отмечу, что в «Положении» говорится о необходимости «добровольного письменного согласия» послушника на пострижение в рясофор, но ничего не говорится о таковом при пострижении в мантию.

[12] «В таком виде изображена нами школа служения Господу, в установлениях которой, надеемся, нет ничего жестокого, ничего тягостного. Но если и покажется что, по требованию закона правды, для исправления пороков и сохранения любви, несколько стеснительным, не поражайся от того страхом и иди путем спасения, которого нельзя начать иначе, как только узким путем (Мф.7:13–14)… С продолжением такого рода жизни в вере, расширится сердце, и течение путей заповедей Господних пойдет с неизъяснимой сладостью любви; так что, если не оставим сего училища и в обучении его пребудем до смерти, то через терпение сделаемся причастными страданий Христовых, а затем сподобимся наследий Царствия Его». Древние иноческие Уставы. Сост. свт. Феофан Затворник Вышенский. Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1994. С. 587-653 (Устав преп. Венедикта).

[13] В проекте «Положения» говорится о двух типах монашеской жизни, но перечисляются три: отшельничество, скитское житие и общежитие. Думается, однако, что скитское житие вполне можно включить в понятие «общежития» в качестве одной из его разновидностей.

[14] Например у преп. Иоанна Кассиана Римлянина. Восемнадцатое собеседования аввы Пиаммона о трех родах монахов. Иоанн Кассиан Римлянин. Писания. Москва: АСТ, Минск: Харвест. 2000.

[15] Древние иноческие уставы. С. 279.

[16] Примеры решений дореволюционного Святейшего Синода. «От 17-22 июня 1911 года за № 4516, постановлено: избранную большинством голосов сестер Спасо-Бородинского женского общежительного монастыря, Московской епархии, на должность настоятельницы оного, монахиню сего же монастыря Ангелину утвердить в означенной должности, с возведением в сан игумении. От 13-28 июля 1911 года за № 5177, постановлено: единогласно избранную сестрами Осташковского Знаменского женского монастыря, Тверской епархии, на должность настоятельницы сего монастыря, казначею оного монахиню Маргариту утвердить в означенной должности, с возведением в сан игумении. От 1-2 мая 1912 года за № 3750, постановлено: освободив архимандрита Иерона, согласно его просьбе, по преклонности лет и болезненному состоянию, от должности настоятеля Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря на Кавказе, утвердить в должности настоятеля названого монастыря, согласно избранию братии, нынешнего наместника оного, иеромонаха Илариона, с возведением его в сан архимандрита. От 29 мая-8 июня 1912 года за № 4690, постановлено: на освободившуюся, за смертью игумена Палладия, должность настоятеля Троицко-Стефановского общежительного монастыря назначить единогласно избранного братиею обители иеромонаха сего же монастыря Амвросия». См.: http://www.russian-inok.org/ Библиотека – «Русский инок» (в конце каждого номера опубликованы журналы заседаний Синода).

[17] «После того, как он [предыдущий игумен], согласился, по вашему избранию, поставить меня игуменом, он совершенно воздерживается от всяких приказаний, но следует моей воле». Цит. по: Преподобный Феодор Студит. Монастырский устав. Великое оглашение. Часть I. Москва, 2001. С. 215.

[18] Преп. Иоанн Лествичник. Лествица V, 6. Лествица, возводящая на небо. Изд. 4-е. М.: Даръ. С. 58.

[19] Преп. Иоанн Лествичник. Слово особенное к пастырю V, 6. Лествица, возводящая на небо. Изд. 4-е. М.: Даръ. С. 454.

[20] «Духовник утверждается в этой должности епархиальным архиереем. В женских монастырях духовник назначается епархиальным архиереем из числа священнослужителей, совершающих богослужения в обители». Проект «Положения о монастырях и монашестве» IV, f.

[21] «Следуя древней церковной традиции, запечатленной в постановлениях многочисленных Соборов, не допускается служение монахов в женских обителях. Согласно определению Юбилейного Архиерейского Собора 2000 года «исключения могут делаться только для пастырей, имеющих богатый духовный опыт и находящихся в преклонных годах» (пункт 14 определения «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви»). Священнослужители, несущие послушание в женских монастырях, определяются епархиальным архиереем». Там же, IV, d.

[22] В этом постановлении, в частности, говорится: «Имея в виду участившиеся жалобы мирян на канонически неоправданные действия отдельных пастырей, указать священникам, несущим духовническое служение, на недопустимость принуждения или склонения пасомых, вопреки их воле, к следующим действиям и решениям: принятию монашества; несению какого-либо церковного послушания; внесению каких-либо пожертвований; вступлению в брак; разводу или отказу от вступления в брак, за исключением случаев, когда брак невозможен по каноническим причинам; отказу от супружеской жизни в браке; отказу от воинского служения; отказу от участия в выборах или от исполнения иных гражданских обязанностей; отказу от получения медицинской помощи; отказу от получения образования; трудоустройству или перемене места работы; изменению местожительства».

[23] Выражение принадлежит архимандриту Киприану (Керну). См. Архимандрит Киприан (Керн). О. Антонин Капустин. Архимандрит и начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме (1817-1894). М., 1997. С. 6.

[24] Цит. по: Марк (Лозинский), игум. Отец современного иночества. М., 1996.

[25] В новейшей истории Русской Церкви мне известен лишь один случай рясофорного епископа — это теперь уже бывший епископ Василий (Осборн), которого митрополит Сурожский Антоний по принципиальным соображениям не постригал в мантию перед его архиерейской хиротонией, ограничившись пострижением в рясофор.

[26] См. Никодим (Милош), еп. Правила Святой Православной Церкви с толкованиями. Толкование на Правило 12 Трулльского собора. Holy Trinity Orthodox Mission, 2001: «Так это было в конце XIII и вначале XIV веков; с тех пор упомянутая практика все больше и больше утверждается в церкви, и стала почти всеобщей, за редкими исключениями. В первой половине XV века об этой практике Симеон Солунский пишет: “Высокое это звание (епископское) теперь почти везде вверяется монахам. И если взором окинешь всю церковь, вряд ли найдешь, что епископского звания удостоился кто-либо из живущих в мире (не в монастыре); между тем монахам епископство как бы самой судьбой предназначено. Если же найдешь, что кто-либо епископом стал из мирского духовенства, то знай, что церковь от такого требовала, чтобы он предварительно принял монашеский чин. Так думают все верующие, главным же образом — божественные предстоятели церквей, которые отдают честь божественной схиме ради ее небесного происхождения и завета”».

[27] Добротолюбие. Т. 2. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992. С. 501.

 

[Проект документа «О подготовке ко Святому Причащению»]

Важно указать пределы, дальше которых требовать от мирян невозможно

Протоиерей Максим Козлов

 

В продолжение общецерковного обсуждения подготовленного в Межсоборном присутствии проекта документа «О подготовке к Святому Причащению» размышлениями о поднимаемых в проекте вопросах в интервью порталу «Приходы» поделился протоиерей Максим Козлов, первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви, настоятель Патриаршего подворья − храма преподобного Серафима Саровского на Краснопресненской набережной в Москве.

На кого прежде всего ориентирован документ, кому он особенно важен: пастырям или мирянам?

− Мне представляется, что документ адресован как первым, так и вторым − Полноте Церковной, если говорить высоким языком, Церкви в целом.

Когда этот проект примут в том или ином виде, для священников он, в первую очередь, будет важен тем, что установит ныне действующую норму, на которую можно и должно ориентироваться. Существующие в настоящее время практики весьма разнообразны, они восходят к разным эпохам церковной истории, при этом одни священники ориентируются на синодальную эпоху, другие ищут обоснование своим действиям в древних веках церковной истории, третьи опираются на какие-то местные традиции, а кто-то, побывав в других Поместных Православных Церквах, там увидел нечто, что его привлекло. В общем, это неплохо, но в нашей действительности это может привести к многочисленным недоумениям, когда на приходе в одном конце улицы рекомендуется семидневное говение и вычитывание всех канонов, а на приходе через несколько кварталов от него – день поста перед причастием или меньше того. Ограничения могут носить совершенно локальный, а порой и вкусовой характер.

Так что с принятием документа о подготовке ко Святому Причащению священник сможет опереться на что-то кроме мнения и позиции своего настоятеля или сложившейся местной традиции. Все-таки местная традиция – это не Предание Церкви. Нужно помнить слова блаженного Августина о том, что обычай без истины, − это зачастую застаревший предрассудок.

Мирянам тоже будет важно знать, как Церковь в лице Архиерейского Собора смотрит на современную практику подготовки к причастию, соединения исповеди и причастия, говения и др. Так что можно сказать, что актуальность документа несомненна.

 

Насколько жестко, по Вашему мнению, нужно регламентировать практику подготовки к Причастию? Ну, вот, например, достаточно ли широко можно раздвинуть границы, рекомендуемые документом в отношении евхаристического поста и подготовки к причастию детей?

− На мой взгляд, очень хорошо, что документ говорит о детях хоть что-то, хоть я, наверное, более подробно прописал бы, скажем, параграфы, в которых говорится о том, что недопустимо в обязательном порядке требовать от детей евхаристического поста в младенческом возрасте. Бывали случаи, когда годовалых детей отказывались причащать на том основании, что утром ребенок пил грудное молоко. Увы, с таким приходилось сталкиваться даже в Москве.

Очень важно указать некие пределы, дальше которых требовать от мирян невозможно. Необходимо ограничить всякого рода вкусовщину, а в некоторых случаях даже самодурство клириков, что у нас случается кое-где. Конечно, не нужно устанавливать какой-то единый незыблемый стандарт на все случаи жизни, но документ в этом смысле достаточно эластичен. Он, скорее, дает некий ориентир, вектор, по которому должна идти подготовка.

Мне, в частности, кажется вполне разумным, что длительность подготовки к причастию напрямую должна быть связана с регулярностью приобщения человека Святым Таинам, регулярностью его участия в таинственной жизни Церкви. Действительно, если верующий причащается два-три раза в год – Великим постом и еще когда-нибудь − то разумно готовиться так, как описано в «Войне и мире» говение Наташи Ростовой: неделя строгого поста, по возможности присутствие на максимальном количестве богослужений, чтобы хоть как-то себя приподнять из житейской суеты. С другой стороны, если человек причащается чаще, чем раз в месяц, предлагать ему говеть точно так же значит возлагать на него бремена неудобоносимые, фактически ввергать в вечный пост и делать жизнь его трудносовместимой с реалиями современного существования.

 

 

А в практике своего прихода Вы допускаете воцерковленным прихожанам причащаться в определенные моменты без исповеди?

− Кстати, мне бы очень хотелось увидеть в окончательном варианте документа этот момент прописанным более определенно, чем можно увидеть в обсуждаемом проекте. В проекте преимущественно говорится о Страстной неделе, других особенных периодах.

Мне кажется, в иных случаях нужно больше доверять священнику. Конечно, в современной церковной действительности с преобладанием в нашей пастве новообращенных, недавно пришедших и не вполне воцерковленных людей разрешение мирянам совершенно самостоятельно определять, когда они будут исповедоваться перед причастием, повлечет, на мой взгляд, только отрицательные последствия. Жизнь Католической Церкви после II Ватиканского собора нам это наглядно показывает: там клирик часто не смеет спросить подходящего к причастию об исповеди, даже если знает, что тот пребывает в ситуации открытого греха против одной из десяти заповедей.

Однако разрешение священнику давать известным ему духовным чадам благословение причащаться на протяжении какого-то периода в том случае, если они тщательно исповедовались и не знают за собой смертных грехов после последней исповеди, будет полезным, поскольку позволит нам избежать профанации Таинства исповеди. Ведь порой человек с трудом придумывает, что бы ему такое сказать, исповедуясь, или начинает рассказ о повседневных бытовых проступках, в которых он, конечно, раскаивается, по жизни сознавая себя греховным пред Богом, но в данном случает говорит о них только для того, чтобы на исповеди было сказано хоть что-то.

В иных случаях я благословлял известных мне людей, живущих церковной жизнью, подойти к Чаше не только наутро после вечерней исповеди, но и, предположим, в ближайший праздник через несколько дней. Если такое положение будет утверждено, это можно будет только приветствовать.

 

Можно ли сказать, что, по Вашему мнению, связь между исповедью и причастием не должна быть настолько жестко прописана, как это сейчас можно увидеть в проекте документа?

− Да, мне кажется, что такого рода связь в документе должна быть обозначена мягче. Контроль со стороны священства, безусловно, должен быть сохранен. Но это можно было бы сделать, например, в форме благословения. Скажем, мирянин подходит, получает благословение и на этой литургии причащается, не профанируя при этом Таинство исповеди. Потому что даже откровение помыслов, хотя очень сомнительно, что в отношении мирян это можно повсеместно применять, не тождественно исповеди в сакраментальном смысле этого слова.

 

Кому-то из мирян духовники благословляют говеть три дня, один день или неделю, но сами священнослужители не могут держать многодневный пост перед причастием. Можно ли сказать, что таким образом священнослужители выделяются в некую отдельную группу людей, или же это происходит в силу необходимости – что называется, «работа такая»?

− Честно говоря, у священнослужителей часто никакого поста не бывает перед причастием, особенно если священник служит часто, день за днем. Я в своей жизни не встречал священника, который, предположим, на Пасху, зная, что ему предстоит служить в Светлый понедельник, кушал бы сухарик, запивая его родниковой водой, вместо того, чтобы разговеться вместе со всей Церковью. Подозреваю, что такие есть, но мне ни разу они не встречались. Ничего, служим же и в Светлый понедельник, и Светлый вторник, и на второй день Рождества. При этом пасхальный стол, как правило, − именно пасхальный: на нем есть и «телец упитанный», и плоды виноградной лозы тоже присутствуют.

При этом в церковной традиции нет оснований для того, чтобы утверждать, будто священники обладают в данном случае неким иммунитетом. Это привело бы к моральному парадоксу, согласно которому миряне должны жестче готовиться к причастию, чем клирики, хотя, вроде бы, именно священство должно быть святым и духовенство – духовным по определению рода служения.

Почему же это происходит? Потому что священник в большинстве случаев служит довольно часто. Соответственно, если и мирянин часто причащается по сосредоточенности духовной жизни, по стремлению ко Христу, а не по бытовой привычке или странным церковно-археологическим соображениям, то указывать ему поститься три дня, а то и неделю, совершенно невместимо, на мой взгляд. Какое-то говение, конечно, должно быть, но мера его должна устанавливаться духовником по отношению к причащающемуся разумно, исходя из состояния этого человека.

Стоит ли прописывать длительность говения в документе? Наверное, да. Полагаю, если кто-то причащается один-два раза в месяц, два-три дня поста для него вполне вместимы, требование же воздержания от скоромной пищи в течение недели было бы странным, ведь, учитывая четыре многодневных поста в течение года, жизнь этого человека превратилась бы тогда в сплошной пост.

Если же человек причащается раз или дважды в год, поговеть можно и побольше, хотя и здесь нужно смотреть на конкретного человека. Возможно, он после долгого перерыва или вообще впервые во взрослом возрасте пришел к исповеди и надеется причаститься. Он уже что-то понял, раскаялся в грехах. И тут после искренней исповеди − первой в его жизни или первой после длительного перерыва − сказать: «Нет, голубчик, ты теперь недельку походи, поешь морковку с овсяной кашей на воде, а потом только сможешь подойти к Чаше»? Это зачастую может ограничить искренний порыв и свести покаяние к исполнению внешних дисциплинарных норм. Приход человека к покаянию в описываемом случае значит больше, чем внешние ограничения.

 

 

По Вашему мнению, не вредит ли человеку частое причащение? Нет ли в таком случае опасности некого привыкания к святыне?

− Повредить человеку может как частое, так и редкое причащение. Дело не в частоте прибегания к Таинству, а во внутреннем расположении. Постараюсь пояснить: если бы само по себе частое причащение Святых Таин приподнимало уровень духовной жизни человека, то священство можно было бы канонизировать целыми благочиниями. Однако мы знаем, что хотя есть множество достойнейших священнослужителей, это все-таки не взводы, роты и полки святых, даже при том, что они часто служат и причащаются Святых Христовых Таин.

Но сказать и другое – что частое причащение непременно ведет к привыканию к святыне − тоже нельзя. Если человек стремится часто причащаться не из соображений «воскресенье – почему бы не причаститься?», а потому, что чувствует: «Воскресенье − день Господень, и я жду встречи с Христом в Таинстве; Он мой Бог, к Которому я прибегаю и хочу быть в Его Церкви», − это не приведет к привыканию и не обернется отрицательными последствиями при внимательной жизни.

Но ведь то же самое и с редким причащением – скажем, в многодневные посты и еще два-три раза в году в соответствии с практикой синодального периода − если продиктовано это благоговением перед святыней. Если человек перед причастием Святых Таин долго постится, говеет по неделе, подходит к Чаше и потом хранит в себе святыню Таинства от одной вехи до другой, это может для него быть вполне добрым на его пути ко спасению. Что же, мы будем сомневаться, что люди спасались и в те эпохи, когда было принято редко причащаться, что они были ущербны в своей духовной жизни?

 

С другой стороны, порой редко причащаются от лености, от того, что неохота исповедоваться. Кто-то думает: «Лучше я один раз схожу причаститься в Великом посту, а потом и думать не буду». В таком случае редкое причащение может быть утратой.

 

Не периодичность причащения, а внутреннее состояние человека – вот что дает конечную духовную пользу или потерю при подходе к святыне.

 

Протоиерей Максим Козлов

Приход.Ru

23 / 09 / 2013

[Международная конференция «Монастыри и монашество: традиции и современность» (Свято-Троицкая Сергиева лавра, 23–24 сентября)]

Иеромонах Хризостом Кутлумушский

Литургическая жизнь в монастырях и смысл монастырских послушаний. Богословское и каноническое содержание монашеских обетов

 

Богослов.Ru: Предлагаем вниманию читателей доклад насельника монастыря Кутлумуш (Святая гора Афон) иеромонаха Хризостома, прочитанный на Международной конференции «Монастыри и монашество: традиция и современность» 23 сентября 2013 г. в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре.

Монашеское жительство сравнивают с ангельским. Не потому, что монахи пытаются стать бесплотными. Просто их служение уподобляется служению ангелов. Служение же ангелов состоит в том, чтобы славословить Бога и исполнять послушания, на которые Он их посылает.

 

Делание монаха, говорит постоянно преподобный Роман Сладкопевец, есть песнопение Богу. В одном из кондаков преподобному сказано, что пение это должно быть «разумным и благозвучным», дабы «воспарить яко орля в горняя». Большую часть своего времени монах посвящает седмичному кругу богослужений, общему для всей братии. Богослужение – это не пустая формальность, чтобы умилостивить Бога. В нем мы выражаем свою любовь и благоговение и, только укоренив в себе эти добродетели, монах становится причастником Божественных тайн. В богослужении человек учится погружать себя в деяния Божии, познает и сопереживает Его безграничную любовь. Богослужения без благоговения быть не может. Благоговение передается богослужебному настрою и созидает глубинную связь с Богом.

 

О значении богослужения свидетельствуют все монашеские источники: уставы, которые определяют до мелочей порядок совершения богослужений; житийная литература; учение великих Отцов Церкви; а также современный опыт. Глубокую укорененность в литургической традиции наблюдаем мы и в жизни старцев-отшельников, как свидетельствует монашеская литература.

 

Так, в Нитрийской пустыне, если кто-либо из отцов не появлялся на общей молитве, это означало, что он тяжело болен или претерпел некое искушение.

 

Далее, еще одним служением ангелов является несение послушаний, назначенных Богом. Не случайно сам термин «послушание» или «диакония» применим к деятельности монахов. Разумеется, любой труд помогает человеку развивать, возделывать и сохранять свежесть духовных сил. Но помимо этого, термин «послушание» свидетельствует о том, что монах добровольно служит ближнему, общине. Служит не потому, что он подчиняется некоей системе трудовых отношений; монастырь – не производственное предприятие, но приобщаясь и укореняясь в Божественной любви, он делится ею с ближними. Значение любви в том, чтобы радеть и подвизаться для духовного преуспевания всей братии, и этой задаче служат послушания. Для Антония Великого «совершенным деланием» было то, что служило на пользу братии. Такой труд служит средством борьбы с себялюбием и унынием. Самое незначительное на первый взгляд послушание самого неприметного монаха и такое послушание, как настоятельство, являются действиями одного организма и направлены на его сохранение и возрастание. Послушания назначаются в соответствии с возможностями и способностями каждого из братий. В то же время, монашеская традиция предписывает смену послушаний, что, по моему мнению, преследует две цели. Во-первых, таким образом формируется сознание, что в монастыре ничего и никому не принадлежит на правах собственности. И во-вторых, так познается на практике сложность и особенные требования для каждого из послушаний, с тем, чтобы братия понимали, помогали и соучаствовали в послушаниях друг друга. Все заботятся обо всех и обо всем, но при этом каждый пребывает на своем месте, оставаясь твердым, разумным, усердным, готовым к самопожертвованию.

 

 

К послушанию нельзя относиться как к работе на предприятии. Монастырь не офис, заправляют в нем не менеджеры, значимость каждого не измеряется производительностью труда, и общая отдача не зависит напрямую от менеджмента и роста продаж. К послушанию нужно относиться как к молитве, оно должно, насколько возможно, исполняться с молитвой в духе служения и братолюбия. Один из святых отцов перед тем, как дать практическое наставление касательно жизни в монастыре, говорил: «Бог да сохранит любовь между вами».

 

Священническое служение также является послушанием. Характерно, что преподобный Кассиан Римлянин советовал братии избегать общения с епископами. Конечно, это не выпад против церковной иерархии. Но чтобы не впасть в соблазн славолюбия, которое часто рядится в одежды выхода из монастыря ради заботы о спасении пасомых. Принятие священного сана неизбежно сопряжено с духовной властью, и если оно не сопровождается добродетельной жизнью, духовной борьбой и искренним смирением, то рождает гордыню, тщеславие и жажду власти. Но в монашестве священнослужение воспринимается как одно из послушаний. Священник – один из братий, который равно делит с ними все. В этом благословение и особенность монашеского общежития. Священство – это не блеск и мирские почести, а тяжелое послушание и подвижническая ноша.

 

Отдельно стоит остановиться на гостеприимстве, с которым связан целый ряд монастырских послушаний. Мы говорим здесь о страннолюбии, которое заповедано святыми отцами. В «Лавсаике» говорится, что на Нитрийской горе имелась церковь «великая», а возле нее странноприимница, чтобы «всегда исполнялась заповедь любви». Давайте поясним: страннолюбие – это не просто обязанность монастыря. Это в большей степени добродетель – которая касается не просто функционирования одного из подразделений, но напрямую затрагивает дело спасения души. Душа каждого монаха, независимо от рода его послушания, должна быть открыта гостеприимству. Она должна распахнуть объятия для странника, как если бы желала принять самого Христа. Подобно тому, как Христос открывает нам свои объятия. Странник или паломник знаменует собой самого Христа, поскольку сам Спаситель сравнил себя с «одним из малых сих» и обещал Царствие Небесное тому, кто «поднесет чашу воды студеной». Осознание этого должно буквально сквозить в обращении с паломниками. Это не означает, что монах должен увлекаться внешними вещами или заниматься человекоугодничеством. Но любые проявления мизантропии и низменной эгоцентричности также недопустимы, ибо и то и другое, то есть равнодушие и многопопечительность, равно перекрывают духовный кислород. Монах должен объять душою весь мир, все творение. Не случайно не только соборная молитва в храме, но и совершение келейного монашеского правила во многих творениях именуются одним словом «собрание на молитву». Мы – дети эпохи индивидуализма, которая учит нас отдавать предпочтение личному комфорту, даже если нам хочется назвать это «душевным комфортом». Примером самоотречения может служить для нас старец Паисий Святогорец. При том, что ночи он проводил в молитве и бдении, целыми днями он утешал, наставлял, принимал и угощал паломников, невзирая на усталость и боли в последние годы жизни.

 

Даже в самых обыденных вещах, говорит старец Порфирий Кавсокаливит, есть капелька Божией любви, - то малое, что являет нам великую любовь Божию. «Все в Нем и Он», - говорит святитель Григорий Богослов. Все священно, ибо связано особым образом с Богом. Внутреннее состояние благодарности Богу заключается в том, чтобы принимать все что ни произойдет, как дар Божественной любви и повод к приобщению, и воздавать за это Создателю. Каким же образом можно воздать этот дар, как это становится средством приобщения? Посредством того, чтобы оберегать его, заботясь о нем, уважать его, печься о его приумножении и правильном действии, понимать смысл его существования и то, как Господь обращается ко мне. И в конце концов делиться этим даром, подражая самой Божественной любви.

 

Это особое внутреннее состояние благодарения непосредственно связано с Таинством Божественной Евхаристии. В нем совершается соединение творения с Творцом, потому что Тело Христово есть в то же время и человеческая плоть, и в Нем соединилась всякая материя, всякое начало, всякая природа, но в первую очередь в Нем совершается единство верующих, которые становятся Телом Христовым. В первых общежитиях Египта отцы причащались каждую субботу и воскресенье, таков был общий порядок. Причащение Святых Христовых Тайн считается источником просвещения и «безмолвия – исихии», «божественного умозрения», согласно святителю Иоанну Златоусту, и неразрывно связано с подвижнической жизнью.

 

Но таинство не действует магическим образом. Сегодня, в эпоху смешения понятий, индивидуализма и крайностей, можно увидеть молодых монахов, которых так волнует, сколько раз в неделю они причащаются, как будто речь идет о пищевых добавках, мультивитаминах или энергетиках. Такое отношение делает человека безразличным к ближнему. Иоанн Мосх приводит рассказ о старце, который три воскресения подряд причащался, имея обиду на одного из братий. Тогда явился ему диавол и сказал: «мне принадлежит всякое злопамятство, и отныне ты будешь мой». Этот случай заставляет нас вспомнить заповедь Спасителя о том, что нужно прежде примириться с братом, перед тем, как принести жертву Богу (Мф. 5,24). Участие в Таинстве Евхаристии само по себе не соединяет нас с Христом и друг с другом. Мы можем продолжать ходить в церковь или, как сейчас модно говорить, «тусоваться», но что это нам даст, если те, с кем мы общаемся, приносят с собою эгоизм и самодовольство? Мы живем церковной жизнью только тогда, когда можем отбросить свои эгоистичные желания и вернуться к единству человеческой природы, в котором личности соединены в подлинной и благородной любви. В единой воле, которую воспринял Христос, соединив ее с Божественной волей. Как говорит святитель Василий Великий, «ни в чем так не проявляется наша природа, как в общении нас между собою и в любви каждого к единосущному своему». Не думайте, что Евхаристия, как действо, сама по себе возводит нас на небеса, и мы автоматически становимся ангелочками и богами по благодати. Причащение Святых Даров означает приобщение Телу и Духу Христову, но как Дух может просветить и обогреть нашу душу, если внутри нее пламя не соединится с кислородом? Поэтому и говорит святитель Иоанн Златоуст: «да не обольстимся мы тем, что однажды соделались членами одного тела, ибо порок приводит к тяжкой болезни. Искренность и чистота души является залогом нелицемерного приобщения». Дух дышит только там, где есть любовь, пишет тот же святой. И если Он и есть то, на чем стоит Церковь, то к душе, не имеющей любви, Он не нисходит. Эгоистичные желания, мирские устремления, требования индивидуального комфорта, все это не дает проявиться действию Божественной благодати. Благодать не проявляется неким магическим способом. Она приходит в ответ на благое намерение, веру и личное подвижничество. Как часто мы бы ни совершали Евхаристию или участвовали в ней, наши пороки делают нас причастниками тайны беззакония. Не будем забывать, что и в Церкви есть свое «древо познания добра и зла» и оно, по словам преподобного Марка Отшельника, есть отсутствие сострадания, нечувствие.

 

В более широком смысле, в богослужении, при том что оно составляет ядро духовной жизни, может быть выхолощено его духовное содержимое. Человек зачастую живет визуальными образами. Он целиком поглощен видимым, внешним. Обычаи и обряды, внешние действия, символика; все это обладает глубокой красотой, которая нас очаровывает, призывает замереть и остаться в этом впечатляющем микрокосмосе, и помогает развитию либо наших дарований, либо нашего тщеславия. С другой стороны, существует еще одна опасность – опасность привыкания к святыне, превращения ее в привычку. Здесь мы теряем сущность и красоту вещей. Так, ослепленные этим миром таинственного или, напротив, привыкнув к нему, мы забываем, что все это возникло и существует ради живой Церкви Божией, которой и является наша разумная душа. Это путь требовательности, осознанной ответственности и усердия, как учил старец Паисий. В противном случае, сам смысл таинства может быть искажен до неузнаваемости. Без постоянного внутреннего анализа, самоконтроля и прислушивания к голосу совести, без личного подвижничества все превращается в пустую формальность, внешнюю оболочку и фарисейское самодовольство. Давайте вспомним Великого Инквизитора из «Братьев Карамазовых», который говорил Христу что «мы построили Твое царствие на трех вещах, которые могут осчастливить мир: таинство, чудо и авторитет». И учит, что ни свободный выбор сердцем, ни любовь не имеют значения. Достаточно одного таинства, которому надо следовать безоговорочно, слепо и в полной уверенности.

 

Наконец, иноческие уставы, на которых основывается жизнь в монастыре, в практическом применении могут сформировать некий дух светской организации. Которая базируется исключительно на субординации, руководстве и дисциплине или на безличном управлении. Обмирщение – это такой способ существования, который может проникнуть и разложить даже самые духовные основания. Поэтому необходимо постоянно обращаться к иноческим уставам и бережно сохранять их духовное содержание, чтобы буква не угасила духа.

 

 

Дух богослужений и послушаний – это дух единения. Мы предстоим перед Богом, ибо Он – абсолютное, превышающее всякое разумение Единство, соединяет нас нетварными энергиями Своей любви. И мы подвизаемся ради общего блага, чтобы, во-первых, выразить эту любовь; а во-вторых - постоянно уничтожать в себе все то, что разрушает эту любовь. Как говорит преподобный Максим Исповедник, мы не имеем в себе источника добродетелей, но подвизаемся в борьбе со своими страстями, чтобы стать приятелищем Божественной энергии. Богослужения и послушания помогают нам выразить то, о чем говорит святитель Василий Великий: «один живет во многих и многие в одном».

 

Монашеское делание, будь то послушание, бдение, пост, молитва или различные лишения, равно как богослужебные и евхаристические собрания составляют смысл духовной жизни и являются плодом Духа. Некоторые академические богословы, следуя характерной черте нашего времени упрощать реальность, все обособлять и всему приклеивать ярлыки, придумывают противоречия и возводят в абсолют различия между евхаристическим и пастырским богословием. Подобная фрагментарность свидетельствует о некоей ущербности в нашей жизни и в духовном опыте. Вероятно, поэтому труды современных богословов так отличаются от творений святых отцов. Человеческое само по себе стремится к дисперсности. Богодухновенное ведет к синтезу и единству.

 

Если мы говорим о чинопоследованиях, канонах, правилах, установлениях, традициях и типиконах, все они имеют целью единство, отвержение всякого разделения, ибо не для этого воплотился Христос. Единство внешнее и внутреннее. Это единство, которое есть плод Духа, выковывается в храме и вне его; внутри души, где совершается незримая Евхаристия; в общении с братиями; в нелицеприятном предстоянии пред Богом. Так мы преодолеем раздробленность пространства, времени и истории, чтобы взойти на пир в тот невечерний день, когда Христос будет «всяческая во всем». Монашеские традиции, если мы будем верны их заветам и не исказим их, приведут нас в правильном направлении.

 

Иеромонах Хризостом Кутлумушский

Богослов.Ru

24 / 09 / 2013