.......

Подскажите, пожалуйста, был ли кто-нибудь у архимандрита Георгия (Саввы) из Свято-Духова мужского монастыря, что в г. Тимашевске?

Если Вы не можете понести скорби от одного мужа, как Вы представляете себе, что будете терпеть 30, 50, 100 тёток, порой очень даже разъярённых? Монастырь - не домик в деревне с доброй бабушкой, наливающей с улыбкой молочко Вам в чашечку и гладящая по головке... Это в 3 часа подъём, днём пару часов отдохнуть и к 11-ти отбой, если Бог даст... + далеко не всегда мирные сестры... Да и кто Вас, замужнюю-то благословит на такущие подвиги-то? А разрушать семью - тоже грех, никто Вас замуж силком не тащил... Тоже, небось, думали, что замужем замечательно будет

Володечка надо хотя бы каждую всенощную в субботу и Литургию в воскресенье посещать, и с батюшкой обязательно беседовать... А то очень просто можно превратиться в теоретика, наполненного своими мыслями и мнениями... Книги-книгами, форум-форумом, а через священника Боженька передаёт нам Свою волю... Помоги вам Господи

Да, этот случай описан С.А.Нилусом, который был духовным чадом схиархимандрита Варсонофия и иеросхимонаха Нектария, и несколько лет по благословению жил рядом с Оптиной. Дом, в котором жил Нилус до сих пор жив-здоров и находится недалеко от Оптинской подсобки Пы.Сы.: Володь, простите, если не хотите, можете не отвечать, а Вы часто ходите на службы и исповедуетесь?

Упс! Ну завернул... Беру все свои слова назад...

Ну не знаю... Мне почему-то жутко стало, когда прочитала... Если будет желание, почитайте полностью книгу, интересная

Всё правильно, только у нас всех, здесь присутствующих, мысли не только бродят, а носятся со страшной силой... Поэтому для нас важна спасительная соломинка - текст правила... Про себя скажу точно, что не обладаю способностью так концентрировать внимание, чтобы суметь прочитать наизусть полностью правило... Обязательно что-то отвлечёт: то часы, то машина, а порой и просто кинутая лукавым мысль... И всё, туши свет: что читала, где была - не помню... А тут - раз, глазки опустила и прилепилась обратно к тексту...

Володь, ваша воля... Только прежде чем усердствовать, почитайте это, специально для Вас нашла: Перед всероссийским разгромом 1905 года, в августе 1904 года в той же Оптиной произошло событие, важность которого была по достоинству оценена внимательными. Дело было так. В начале каникул лета того года в Оптину пустынь к настоятелю и старцам явился некий студент одной из Духовных академий, кандидат прав университета. Привез он с собою от своего ректора письмо, в котором, рекомендуя подателя, о. ректор (преосвященный) просит начальство пустыни дать ему возможность и указания к деятельному прохождению монашеского послушания во все его каникулярное время. Аспирант монашеского подвига был принят по-оптински — радушно и ласково. Отвели ему номерок в гостинице, где странноприимная, а послушание дали то, через которое, как чрез начальный искус, Оптинские старцы проводят всякого, кто бы ни пришел поступать к ним в обитель, какого бы звания или образования он ни был: на кухне чистить картошку и мыть посуду. Так как у нового добровольца- послушника оказался голос и некоторое умение петь, то ему было дано и еще послушание — петь на правом клиросе. Оптинские церковные службы очень продолжительны, и круг ежедневного монастырского богослужения обнимает собою и утро, и полдень, и вечер, и большую часть ночи: чистить картошку и посещать клиросное послушание это такой труд, добросовестное исполнение которого под силу только молодому, крепкому организму и хорошо дисциплинированной воле, одушевленной к тому же ревностью служения и любви к Богу. Но этого труда ученому послушнику показалось недостаточно, и он самовольно (по-монастырски — самочинно) наложил на себя сугубый молитвенный подвиг: стал молиться по ночам в такое время, которое даже и совершенным положено для отдохновения утружденной плоти. Это было замечено гостинником той гостиницы, где была отведена келья академисту; пришел он к настоятелю и говорит: — Академист-то что-то больно в подвиг ударился: по ночам не спит, все молится; а теперь так стал молиться, что послушать — страшно становится: охает, вздыхает, об пол лбом колотится, в грудь себя бьет. Призвали старцы академиста, говорят: — Так нельзя самочинничать: этак и повредиться можно, в прелесть впасть вражескую. Ис­полняй, что тебе благословлено, а на большее не простирайся. Но усердного не по разуму подвижника, да еще ученого, остановить уже было нельзя: что, мол, понимает монашеская серость? Я все лучше их знаю! И, действительно, узнал, — дошел до таких степеней, до каких еще никто не доходил из коренных подвижников Оптинских!.. Вскоре после старческого увещания певчими правого клироса была замечена явная ненормальность поведения академиста: он что-то совершил во время церковного пения, такое, что его с клироса отправили в монастырскую больницу; а в больнице у него сразу обнаружилось буйное умопомешательство. Пришлось его связать и посадить в особое помещение, чтобы не мог повредить ни себе, ни людям. За железной решеткой в небольшом окне, за крепкой дверью и запором и заключили до времени помешанного, а тем временем дали о нем знать в его академию. Событие это произошло 1 августа 1904 года, а 2 августа оно разрешилось такой катастрофой, о какой не только Оптина пустынь, но и Церковь русская не слыхивала, кажется, от дней своего основания. Во Введенском храме (летний оптинский собор) шла утреня. Служил иеромонах о. Палладий, человек лет средних, высокой духовной настроенности и богатырской физической силы. На клиросах пели "Честнейшую Херувим"; о. Палладий ходил с каждением по церкви и находился в самом отдаленном от алтаря месте храма. Алтарь был пуст, даже очередной пономарь, и тот куда-то вышел. В церкви народу было много, так как большая часть братии говела, да было немало говельщиков и из мирских богомольцев... Вдруг в раскрытые западные врата храма степенно и важно вошел некто совершенно голый. У самой входной двери этой, с левой стороны, стоит ктиторский ящик, и за ним находилось двое или трое полных силы молодых монахов; в трапезной — монахи и мирские; то же и в самом храме. На всех нашел такой столбняк, что никто, как прикованный, не мог сдвинуться с места... Так же важно, той же величественною походкой голый человек прошел мимо всех богомольцев, подошел к иконе Казанской Божией Матери, что за правым клиросом, истово перекрестился, сделал перед нею поклон, направо и налево, по-монашески, отвесил поклоны молящимся и вступил на правый клирос. И во все это время, занявшее не менее двух-трех минут, показавшихся очевидцам, вероятно, вечностью, никто в храме не пошевельнулся, точно силой какой удержанные на месте. Не то было на клиросе, когда на него вступил голый: как осенние сухие листья под порывом вихря, клирошане — все взрослые монахи — рассыпались в разные стороны, один даже под скамейку забился, — гонимые паническим страхом. И тут во мгновение ока голый человек подскочил к царским вратам, сильным ударом распахнул обе их половинки, одним прыжком вскочил на престол, схватил с него крест и Евангелие, сбросил их на пол далеко в сторону и встал во весь рост на престоле, лицом к молящимся, подняв кверху обе руки, как некто, кто «в храме Божием сядет, как Бог, выдавая себя за Бога...» . Мудрые из Оптинских подвижников так это и поняли. Этот голый человек был тот самый академист, что, вопреки воле старцев и без их благословения, затеял самовольно подвижничать и впал в состояние омрачения души, которое духовно именуется прелестию... Тут сразу как точно кандалы спали с монахов — все разом бросились на новоявленного бога, и не прошло секунды, как уже он лежал у подножия престола, связанный по рукам и ногам, с окровавленными руками от порезов стеклом, когда он выламывал железную решетку и стеклянную раму своего заключения, и с такой сатанинской, иронически злой усмешкой на устах, что нельзя было на него смотреть без тайного ужаса. Одного монаха он чуть было не убил, хватив его по виску тяжелым крестом со мощами; но Господь отвел удар, и он только поверхностно скользнул, как контузия, по покрову височной кости. Он ударил того же монаха вторично кулаком по ребрам, и след этого удара, в виде углубления в боку, у монаха этого остался виден и доселе. Когда прельщенного академиста вновь водворили в его келью, где, казалось, он был так крепко заперт, он сразу пришел в себя, заговорил, как здоровый... — Что было с вами? — спросили его. — Помните ли, что вы наделали? — Помню, — ответил он, — все хорошо по­мню. Мне это надо было сделать: я слышал голос, который повелевал мне это совершить, и горе было бы мне, если бы я неповиновался этому повелению... Когда, разломав раму и решетку в своем заключении и скинув с себя белье, я, нагой, как новый Адам, уже не стыдящийся наготы своей, шел исполнить послушание "невидимому", я вновь услыхал тот же голос, мне говорящий: "Иди скорее, торопись, а то будет поздно!" Я исполнил только долг свой перед пославшим меня. Так объяснил свое деяние новейший Адам, сотворивший волю пославшего его отца лжи и духовной гордости. Отправили прельщенного в Калугу, в Хлюстинку — больницу для душевнобольных, а оттуда его вскоре взял на свое попечение кто-то из его ближайших родственников. Дальнейшая судьба его в точности не известна. Слышно было, что он окончательно выздоровел, духов­ную академию оставил и служит где-то по судебному ведомству. С.А.Нилус На берегу Божьей реки (часть 1)

Володь, посмотрите как-нибудь концерт самого-самого известного музыканта: перед ним всегда стоят ноты, не потому, что он не знает текста, а потому, чтобы не раздваивалось внимание, чтобы не было неуверенности в безотказности работы памяти, доходящая порой до мучительных переживаний как в предконцертный период, так и, в особенности, во время концерта... Так и с правилом без текста: сознание блуждает в "высоких материях", а бывает вылетает от радости за успехи себя любимого так высоко, что не каждый батюшка за ноги обратно на землю оттащит

Оль, когда действительно по благословению надо учить, учишь требуемое тихонечко, никому не рассказывая об этом, потому что КОГДА НАДО всё выучивается с таким скрипом, напряжением и раздражением, что потом восторженно этим делиться просто нет желания и сил А ради потухших лампочек (кстати, мне видимо всегда везло, ни разу не тухли), ну можно выучить 3 строчки правила Серафима Саровского, а если вычитываешь всё правило + ежедневно 3 канона + Псалтирь? Мне почему-то сейчас вспомнился рассказ Нилуса про семинариста, который "перетрудился" и впал в прелесть... Если кому интересно будет, поищу ссылку.

А зачем Вам это "наизусть" надо? Прелесть - страшное дело...

А.И. Осипов: "Основной христианский догмат, основная христианская истина – что Бог есть Любовь. Слова Христа «любите даже врагов ваших» дают полный ответ на этот вопрос. Для христианина не должно существовать различий в проявлении любви – не просто как чувства, а как желания блага, желания добра. Не должно иметь значения, какой человек религии, какой он веры, какой национальности, каких убеждений. Ну, вот, скажем, пьяница. Мы должны его ненавидеть – или сочувствовать ему? Мы должны сочувствовать: в больнице никто никого не осуждает, все друг другу помогают. Любой христианин знает, что он болен, только у него одна болезнь, а у другого человека, скажем, представителя другой религии, - другие болезни. В частности, с христианской точки зрения, он заблуждается в понимании Бога. Так я к нему должен относиться с сочувствием: у меня болит рука, а у него - нога. Что, разве я должен сказать: «Ах, ты, негодяй – нога у него болит! Я хуже таких людей не видел»? Ну что за глупость, такого же не бывает! Так что христианство самым решительным образом утверждает, что наше отношение к человеку не должно быть ничем обусловлено, оно всегда должно быть исполнено благожелательности. Я уже боюсь называть слово «любовь», скажу спокойнее – «благожелательность». Вот каков принцип отношения к представителям любых мировоззрений. Я помню, однажды мне сказали: «Смотрите, а эти вот – они такие-сякие!» Я сказал: «Боже мой, какой ужас!» Потому что если бы я сказал: «Ах, они такие!», это означало бы: «Какой я – хороший, а они – плохие!» И своими словами я поставил бы ужасный крест на самом себе, оказавшись неизмеримо хуже тех, на кого я так махнул рукой. Там, где нет осознания человеком, что он болен, там не может быть правильного отношения к другим людям. Напротив, когда я вижу в себе массу недостатков, я с благожелательностью, с великодушием отношусь и к недостаткам других людей." На самом деле, мне кажется, что враг у нас всех один - падший ангел и его приспешники... А люди, которые каким-либо образом в жизни досаждают нам - это благодать Божия, потому что с помощью тех людей мы можем выявить страсти, скрытые у нас в душе... Если у нас нет терпения, встречаем человека, который "дёргает" за наш "нетерпеливый крючочек", и мы начинаем раздражаться... Если мы любим деньги, нам попадается начальник, который "прижимает" нас, делает самую маленькую зарплату или лишает премии...Ну, и тому подобное... Надо просто всегда говорить:"Слава Тебе Боже, слава Тебе!", и тогда бывшие враги через некоторое время обязательно станут друзьями или навсегда пропадут из нашей жизни

Если батюшка благословил, значит обязательно встретитесь! Может не завтра и не послезавтра, но встретитесь, просто подождите

Как издавна было заведено, во всех монастырях на Руси, да и только, во время поста все монахи и монахини садились на завалинку и с великим терпением ожидали, когда вареники с неба посыпятся, работать категорически воспрещалось!...

Вообще, на сколько я понимаю, к Старцу нужно ехать по благословению духовного отца, когда он по каким-то причинам уже не смог помочь... Люди же не бегут по каждой проблеме со здоровьем ко всесоюзным светилам и профессорам, а обращаются сначала к своему участковому врачу...

Знаем мы таких "защитников" и "православных экспертов"... Лучше бы детские садики и школы на наличие тухлятины в столовых проверяли...

Помоги Господи...

Так я же про о же... А разве группа людей, ежедневно отслеживающих передвижение о.Илия и пытающихся непременно поймать его где-нибудь - это не фанклуб? Не уверена, что хоть кто-то из жаждущих и пишущих ежедневно на форуме маршруты передвижения Старца попытался вначале решить свою проблему с помощью исповеди и батюшки в местном храме... Народу подавай звезду, на другое не согласны...