Перейти к публикации

Юрий Кур

Пользователи
  • Публикации

    3 820
  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    124

Записи блога, опубликованные пользователем Юрий Кур

  1. Юрий Кур
    Евгений Гришковец:
    https://t.me/eugenygrishkovets/94
    Очень хочу поделиться сокровенным! 
     Предлагаю прочитать или послушать текст, который называется «Человек прекрасен». Весна самое ожидаемое и, убеждён, самое трудное время в году. Мы устали от зимы, от работы, друг от друга.  От весенних погодных качелей, от простуд, авитаминоза, психических обострений… Мы именно весной легко ссоримся, срываемся друг на друга, нервничаем, гневаемся по пустякам… Поэтому предлагаю прочитать «Человек прекрасен», вспомнить, что хороших людей даже в сегодняшнем обезумевшем мире, больше… и с бОльшей теплотой отнестись к ближним и окружающим.
     
    ЧЕЛОВЕК ПРЕКРАСЕН (ОДА)
    В самые тёмные и страшные времена, когда всё происходящее говорит только о том, что мир и человечество сошли с ума, когда одна новость хуже другой, когда невозможно без страха заглядывать в ближайшее будущее, а дальнего будущего не видать... Когда ненависть торжествует и когда так легко люди делятся на своих и чужих... Когда рвутся связи, когда друзья перестают быть друзьями, когда теряется доверие и вера в людей... Надо, нужно, необходимо не забывать, помнить, напоминать себе, что человек как таковой прекрасен. Несмотря ни на что, человек прекрасен!
     
    Конечно, есть чудовища, есть злодеи и монстры... Всякий человек может впасть в безумие и позволить победу над собой жестокости, ненависти, алчности, вероломству и подлости... Но всё же человек прекрасен. Именно этого и надо держаться, верить в человека и любить человека... Другого человека и человека в себе.
     
    А тому, что человек прекрасен, масса доказательств, бесконечное количество. Их не счесть... Начнём с самого простого... Разве не прекрасен человек, который с аппетитом и наслаждением ест, который счастлив трапезой? Конечно, он прекрасен! Он прекрасен как таковой тем, что не захотел довольствоваться только потребностью утолить голод, насытиться... Проще говоря, не съел что-то питательное с целью поддержания жизненных сил, что-то безвкусное, но калорийное, и успокоился. Нет! Он соединил одно с другим, добавил третье, придумал способ приготовления, посолил, поперчил и получил в результате кушанье, блюдо, рецепт сложный и трудоёмкий. Прекрасен человек, превративший процесс еды в наслаждение.

    Непостижим и чудесен человек потому, что придумал делать сыр и его делает. Как это случилось? Что когда-то взбрело человеку в голову? И вот из молока коровы, козы, овцы, буйвола, верблюда он делает сыр. Сыры нежные и мягкие, тающие во рту. Сыры кислые, солёные, пресные — разные. Сыры твёрдые, дырявые и без дыр, сильно пахнущие или вонючие до слёз. Человек неутомим в труде, добиваясь этих запахов. Он строит каменные подземелья и подвалы, роет землю, он ищет температурные режимы, культивирует специальные бактерии и плесень только для того, чтобы испортить молоко и получить сыр. Сделать его и насладиться.
     
    Человек прекрасен тем, что жаждет получать удовольствие. Он не может, не желает просто так есть мясо. Веками он подбирал и подбирает к мясу разные растения, плоды, грибы, орехи, ягоды. Какое-то мясо завернул в листик, какую-то птицу сварил или запёк с какими-то веточками, другую дичь нанизал на палочку и закоптил в дыму или зажарил на углях. Изготовил из мяса фарш, добавил в него пахучих травинок, завернул в тесто или листья, опустил в кипящую воду или масло. А масло, в свою очередь, научился выдавливать из разнообразных семян и косточек растений и деревьев, которые тоже научился выращивать и разводить .

    Для приготовления еды человек сделал сложнейшие печи, плиты, холодильные установки, сковороды, кастрюли, ножи, вытяжные системы, коптильни и прочее и прочее. Масса выдающихся талантов, изобретений и вдохновения вложено в приготовление пищи разными народами и культурами. Только ради наслаждения от еды! В течение многих веков
    человек пускался в смертельно опасные путешествия и часто погибал только для того, чтобы раздобыть щепотку перца, корицы или напёрсток шафрана. Другой готов был безумно дорого платить за то, чтобы приправить добытым свою еду.

    Человек и теперь беспрерывно ищет в лесах, копает, месяцами проводит в штормовых морях, преследуя косяки рыб, ныряет в глубину за моллюсками, выслеживает ракообразных, опускается под лёд за головоногими... Кого-то выращивает, выкармливает... Исключительно для того, чтобы найти, сорвать, поймать, достать, зарезать... А потом приготовить и съесть.

    Прекрасен человек и тем, что для еды он изготовил посуду. Эта посуда стала так многообразна, что сама превратилась в предмет радости и восхищения. Прекрасен тот, кто добился тонкости и воздушности фарфора, изящества его форм и удивительной красоты его росписи и раскраски, но и тот, кто захотел из него пить и есть, восхищаться им и любить его.

    Удивителен человек, который на разных континентах, в холодных и жарких широтах нашёл, попробовал и создал бессчётное количество способов заваривать сухие и свежие растения, жарить, молоть разнообразные зёрна и получать из всего этого напитки бодрящие,  тонизирующие, успокаивающие, согревающие и, наоборот, освежающие... Но, помимо этого, человек создал огромную культуру, тысячи ритуалов и традиций выпивания всех этих отваров.

    Искреннего восхищения достоин человек за то, что сделал вино и научился его пить... Вино белое, которое прекрасно пить холодным, чтобы затуманил- ся бокал... Вино красное... Поразительно многообразие вин разных оттенков цвета, аромата, вкуса и цены. Но все эти достоинства вина были бы бессмысленны без того, что вино дарит человеку опьянение.
     
    Потому-то и прекрасен человек, что, несмотря на то что опьянения можно добиться совсем просто и быстро, сильно и дёшево, всё же тяжело и много трудится для достижения опьянения сложными и дорогими путями. Он создаёт и выращивает капризные сорта винограда на горных склонах, на трудных, засушливых землях, чрезвычайными усилиями проводит к виноградникам воду, рискует потерять урожай из-за непогоды, растительных болезней или насекомых. Он бережно и осторожно собирает плоды своего труда и также бережно и невероятно долго делает вино. Чаще всего без выходных, поездок к морю и путешествий, зная всю жизнь только землю, лозы, винные бочки и погреба... И всё это для того, чтобы кто-то мог насладиться бокалом вина и поднять тост за всё самое лучшее на свете и в жизни.

    Да, человек прекрасен тем, что хочет и любит устроить застолье и праздник. Накрыть щедрый стол, поставить на него лучшую свою посуду, лучшую еду и вино! Прекрасен человек, готовый и желающий делиться самым вкусным с гостем, путником, а в трудные годы с нуждающимся... Оставляющий лакомый кусочек детям и любимым, довольствующийся тем, что осталось, готовый обойтись совсем без еды, но поделиться. 

    Но и прекрасен человек, который далёк от таких житейских радостей, как застолья, праздники, тонкие гастрономические кушанья и изысканные вина. Которому всё равно что сегодня есть, пить, с какой тарелки и из какой чашки. Человек, который не придаёт значения таким, на его взгляд, мелочам. Я говорю про человека науки, учёного, который всю жизнь изучает какие-нибудь столь малые частицы, что постороннему и понять-то нельзя. Прекрасен тот, кто живёт одними числами и формулами или недоказуемыми древними историческими гипотезами... Который всю жизнь пытается расшифровать какой-нибудь манускрипт давно исчезнувшей цивилизации или роет и роет землю в пустынном или крайне опасном месте планеты в поисках косточки, черепка или бусинки... Который бьётся над доказательством теоремы, которую пытались доказать, но не смогли прекрасные люди до него... Который даже самым близким не может объяснить зачем нужно и чем может быть полезно в жизни то, чем он занимается.
     
    Что может объяснить своим родным или детям человек, который, например, всю жизнь измерял массу планеты, которую он не видел. А не видел он её потому, что эту планету вообще не видно даже в самый могучий телескоп, которая сокрыта в таких дальних глубинах космоса, что и думать страшно. Но прекрасный человек, не имея надежды ту планету увидеть, зачем-то искал её, нашёл, затем вычислил её массу и дал ей имя, даже не своё, а какое-нибудь цифровое, потратив на это всю свою неповторимую жизнь.

    Прекрасен человек, который лечит другого чело- века. Но прекрасен даже не врач, а человек как таковой тем, что готов и хочет многие годы с самой юности учиться лечить, брать на себя ответственность за другую жизнь и здоровье и принимать отчаянно трудные решения. Готов заранее знать, что не будет богат, а, наоборот, будет всегда трудиться, будет постоянно совершенствовать свои знания и учиться снова и снова. Будет работать в трудных, а часто в ужасных условиях, потому что до других ему в родной стране не дожить... Придётся трудиться в рутине, в куче нелепой документации и бумажной возни... Среди боли, крови и нередкой смерти... Но он всё равно будет жить всю жизнь так, как почему-то решил в юности, и не сомневаться, не оглядываться по сторонам и никому не завидовать. Это есть в природе человека. Есть! Вот и есть подлинно благородные врачи. Потому что человек прекрасен!

    А как прекрасны те, кто всю жизнь имеет дело с бактериями, вирусами, химическими соединениями, которые проживают годы и годы в лабораториях, десятилетиями создавая одну вакцину или лекарство, к концу   жизни зная, что только на полпути к успеху.
     
    Сейчас даже представить себе невозможно, что чувствовал человек, который, не имея географической карты и никакого представления о том, что его ждёт, выходил в океан на утлых, в сущности, корабликах и отправлялся в неизвестность. Человек лез в горы, пересекал пустыни, не зная их границ, пытался достичь Северный и Южный полюса. Список
    погибших на этом пути намного больше списка достигших цели. 
     
    Сколько прекрасных людей были осмеяны современниками, когда пытались взлететь на воздушных шарах, на нелепых хрупких конструкциях, сделанных из палочек и тряпочек. Сколько из них погибли...
     
    Но прекрасный человек не разлюбил море, небо, горы... Он создал механику, стал инженером, изобретателем, физиком, химиком... Он построил удивительные корабли, летательные аппараты... А ещё он стал на всём этом плавать, ездить, летать. И не успокаивается. Изо всех сил стремится ездить быстрее, летать выше, плавать дальше и глубже... Хочет! Любит!

    Но прекрасен и человек, который никуда не лезет и не рвётся, не взлетает и не ныряет, а делает болты и гайки, не спящий ночами и думающий о том, как сконструировать колесо для шасси, лопасть винта самолёта, на котором в небо поднимется не он. Прекрасен человек своей способностью ставить перед собой сугубо технические задачи, делая что-то столь маленькое и понятное только таким же, как он, специалистам. Он знает, что его имя никогда не будет прославлено и никто не повесит табличку на скромном доме у подъезда, где он жил. Но с восторгом он смотрит на взлёт или выход в море того, в чём есть частица его труда.
     
    Удивителен, велик и прекрасен человек тем, что не удовлетворялся теми звуками, которые существуют без его участия... Шумом ветра, моря, громом, шелестом, пением птиц... Не удовлетворился и возжелал звучать сам, возжелал сделать и слушать музыку, извлечь звуки из тростинок и палочек, ритм из барабанов и погремушек... А потом придумал бесчисленное количество музыкальных инструментов. Он отлил колокола большие и малые, звон которых вызывает трепет сердца, сконструировал огромные и сложные органы, звуки которых заставляют замирать душу и чувствовать присутствие Бога... Только прекрасный человек мог создать рояль и скрипки, всё многообразие духовых инструментов от валторны до фагота, гобоя и малюсенькой звонкой флейты... Гармошки, балалайки, бандуры и волынки... Нет народа, у которого не было бы своего музыкального инструмента и музыки.

    Человек непостижимо прекрасен, и поэтому были и есть композиторы, написавшие симфонии, оперы, фуги, прелюдии, сюиты, оратории и так далее... Но не менее прекрасен человек тем, что жить без музыки не может, покупает билеты на концерты, слушает музыку дома и в машине, любит, обожает...

    Прекрасен человек своей способностью делать музыкальные инструменты, на которых сам играть не будет. Прекрасен готовностью прожить всю жизнь среди дерева и клея, тисков и стамесок, не желая славы и аплодисментов.

    Человек прекрасен и потому, что, не познав детских радостей по воле родителей, почти с младенчества мог учиться играть на музыкальном инструменте. Вместо детства была у него скрипка или кларнет. И не став великим музыкантом, не став солистом, он занял своё скромное место в провинциальном оркестре. Он ворчит, пьёт горькую, считает себя
    несправедливо обойдённым судьбой, изводит свою семью... Но всё же идёт на репетицию, занимает своё место в оркестровой яме и старается звучать как можно лучше, не фальшивить...

    Прекрасен человек в своей любви к пению. Поёт человек! Поёт тот, кому от рождения достался дивный голос, поёт в прекрасных оперных залах, исполняет грандиозные арии. Но и прекрасен тот, кто стоит в верхнем ряду большого хора. Поёт он, не различимый ни голосом, ни лицом, ни фигурой в общей картине хора. Счастлив он быть только частицей звука могучего хорового звучания.

    Прекрасен человек, поющий под душем или напевающий третий день подряд прилипший мотивчик. Прекрасен человек, сквозь пьяные слёзы затянувший песню за столом. Песню про несчастную свою жизнь или про то, что не сдаётся врагу крейсер «Варяг». Прекрасен своей страстью к пению и тот, кто всех терзает в караоке отсутствием слуха, голоса и наличием чудовищного репертуара. Прекрасен он своей страстью и самозабвением. Прекрасен человек своей неуёмной жаждой петь!
     
    Не менее прекрасен человек своей способностью и жаждой танцевать.......
     
    Жизнь и практика подсказывают, что жильё должно быть удобным, тёплым, по возможности просторным и безопасным. Но прекрасный человек часто в ущерб экономии украшает дома колоннами, лепниной, скульптурами, витражами, мозаиками и росписями, которые нужно поддерживать, беречь от влаги, плесени, птиц, морозов или палящего солнца. Всё это человек делает даже не для себя, а для того, чтобы другие люди могли любоваться. Но прекрасен и человек без всяких архитектурных знаний и
    возможностей, строящий свой дом на околице деревни или дачу. Он прекрасен желанием построить свой дом, пусть маленький, но свой. Построить и покрасить в такой цвет, чтобы всякий прохожий только диву давался... Прекрасен человек, дома не построивший, но мечтающий об этом, видящий дом в своих мечтах.
     
    Прекрасен человек тем, что непременно желает, чтобы его жильё было самым лучшим. Пусть это будет крошечная квартира в спальном районе районного центра. Но человек жаждет красоты в своём жилище. Он на последние деньги купит не имеющие практической пользы фарфоровую статуэтку — белого медведя, спящего на фарфоровой льдине, фигуристку или гимнастку. Желая красоты, он наклеит на стену фотообои с закатом, морем и пальмами... У человека много идей, как украсить своё жильё.
     
    А ещё он своими умелыми руками смастерит полочки, ящички, застеклит балкон и повесит на окна такие занавески, что издалека с улицы будет видно, что это окна самого лучшего в мире жилья.
     
    Прекрасен человек, создавший удивительные парки и сады, каскады фонтанов, оранжереи... Но прекрасен и тот, кто украсил клумбу перед пятиэтажкой старой автомобильной покрышкой, посадил и вырастил в ней неприхотливые цветы, покрасил скамейку у дома и поставил на окно в подъезде горшок с растением. Прекрасен человек своей тягой к красоте.

    Прекрасен человек, не желающий руководствоваться только здравым смыслом, диктующим главенство удобства в одежде. Не хочет он следовать этому здравому смыслу. И поэтому одевается сложно, изобретательно, часто безумно дорого и крайне редко удобно. Человек пренебрегает погодными условиями, климатическими зонами и временами года. Он готов носить в лютый мороз тонкие ажурные колготки, а в тёплых широтах шубу из ценного меха. Он отказывается верить в то, что та или иная вещь ему не
    идёт, не по возрасту и не по карману. Он даже отказывается верить отражению в зеркале или трактует его в свою пользу. Человек мучает себя диетами, чтобы втиснуться в неудобные пиджаки, пальто и платья. Изобретает такие одеяния, на которые уходит очень много дорогой ткани, при этом одежда эта практически ничего не закрывает. Человек душит себя совершенно бесполезными галстуками, воротничками, ремнями... Терзает свои ноги и позвоночник высокими каблуками, утягивается корсетами. Он тратит на всё это очень много жизненных сил, времени, изобретательности, нервов и колоссальное количество денег. Человек прекрасен в своём упорстве нарушения здравого смысла в одежде. Я уже не говорю про причёски, форму и размер ногтей, косметику, запахи. Человек создал непостижимую индустрию отказа от удобства и практичности... Прекрасен
    человек, стоящий перед набитым одеждой гардеробом и каждый раз видящий, что ему сегодня нечего надеть...

    Восхищения достоин человек, при свете факела царапавший на стене  пещеры наивные рисунки, не в силах справиться с порывом своей человеческой души что-то нарисовать и оставить след в мире. Прекрасен человек тем, что стал художником, скульптором, поэтом, писателем, артистом, цирковым акробатом, прекрасен тем, что придумал, как снять
    кино и снимает его. Но человек прекрасен и тем, что всё это смотрит, читает, любит, смеётся, плачет, учит наизусть, сопереживает, не жалеет на это душевных своих сил.
     
    Человек прекрасен готовностью погубить своё здоровье и даже саму жизнь преданностью спорту. Человек способен прожить жизнь, с самого раннего детства изнуряя себя тяжёлыми нагрузками, дисциплиной, терзая почти беспрерывной болью. Он готов не видеть и не знать никаких иных сторон жизни, кроме тренировок. Человек прекрасен тем, что решается остаться в стороне от наук, искусств, развлечений, разнообразной вкусной еды, вина, других житейских радостей. Он, не задумываясь, отказывается от
    всего этого, чтобы постараться как можно выше прыгнуть, опираясь на длинную упругую палку, или подальше забросить прикреплённый к тросику железный шар, или диск или копьё, поднять тяжесть больше собственного веса, быстрее других пробежать по льду на страшных железных лезвиях, причудливым образом нырнуть с вышки или проплыть трудоёмким способом быстрее остальных... Человек прекрасен способностью вот так странно прожить жизнь, да ещё и не добиться в итоге рекордных результатов, закончить активную деятельность в возрасте едва за тридцать, имея истерзанный травмами и нагрузками организм и не зная, в сущности, что делать дальше. Не умея ничего, кроме как бегать, прыгать, плавать...Ненадолго подарив другим людям радость смотреть на то, как он это делал.

    Прекрасен человек тем, что совершает подвиги. Подвиги, причиной которых, скорее всего, явилась чья-то халатность, глупость, некомпетентность, трусость, преступный умысел или даже предательство. Он, прекрасный человек, оказывается выше всего этого, выше безумия, подлости, равнодушия, выше абсурдности ситуации и, главное, опасности...
    Он останавливает огонь и спасает людей, устраняет аварии среди разбушевавшейся стихии или вечной мерзлоты, оказывает медицинскую помощь в невыносимых условиях, уводит гибнущий самолёт подальше от человеческого жилья. Он среди грязи и бесчеловечной жестокости войны сохраняет благородство и милосердие. Он не теряет человека в самом себе и может жертвовать собой, любя жизнь, но сохраняя верность данному слову и тому, что сам, и только сам, понимает как честь, долг, Родину и ответственность перед другими людьми.

    Человек непостижимо прекрасен своей способностью дружить и любить другого человека. Дружить вопреки всякой логике, иррационально и без малейшей личной выгоды и пользы. Дружить и верить в дружбу, несмотря на разочарование и вероломство... Быть преданным другу, ничего не требуя взамен... Человек способен любить!!! Любить сильно, всецело. Прекрасен человек, познавший боль любовной муки и знающий её ужасы и всё же способный влюбляться, любви жаждущий и не боящийся любви. Прекрасен человек, переживший предательство, но способный на верность, готовый на щедрость и самопожертвование, не видящий никакого смысла в жизни без дружбы и любви.

    Человек бесконечно прекрасен своим желанием, потребностью и неиссякаемой жаждой родить другого человека. Родить, вырастить и сделать счастливым. Человек с радостью и полной готовностью идёт на трудное и безумно ответственное дело — родить человека и любить его больше, чем себя, понимая, на какие трудности себя обрекает. Человек рождает человека и ставит всю свою жизнь в полную зависимость от счастья или несчастья, от здоровья или нездоровья того, кого родил. Человек прекрасен тем, что стыдится самой мысли о том, что без детей жить проще, спокойнее, удобнее и рациональнее во всех смыслах. Прекрасный своей сутью, человек не знает большего несчастья, чем невозможность иметь детей.

    Человек прекрасен способностью сохранить ребёнка в себе, любить детей... Разных, всяких, любых. Прекрасный человек, будучи взрослым или даже по жилым, жаждет видеть радость ребёнка, его счастье, слышать его смех. Человек прекрасен потому, что детский плач и страдание для него невыносимы. Поэтому он, и только он, человек, умеет придумывать и мастерить игрушки, писать детские стихи и сказки, рисовать то, что детей увлекает и радует, снимать мультфильмы, конструировать аттракционы или хотя бы заливать зимой горки, а летом делать качели... Неиссякаем человек в старании осчастливить детей.
     
    Человек прекрасен непонятной ему самому обречённостью на исполнение какого-то долга. Человек прекрасен служением! Он восхитителен, когда после тяжких и долгих трудов, после напряжения всех сил, усталый и измождённый, добивается чего-то: достраивает дом или корабль, открывает новый научный закон, синтезирует лекарство, поднимается на спортивный пьедестал, заканчивает роман, симфонию, фильм, монумент, картину, собирает урожай, открывает месторождение, наблюдает с восторгом успех своих детей или учеников... Он... Произносит слова благодарности... Но благодарит не себя... Благодарит удачу, родителей, друзей, коллег, Родину, Господа Бога.
     
    Человек прекрасен своей жаждой нужности кому-то. Нужности другим людям.

    Прекрасен человек тем, что имеет совесть...

    Тот же, кто отринул, не познал, не захотел быть прекрасным... Тот, кто не посчитал нужным стать кому-то другом, тот, кто после разочарований отказался от веры в человека, тот, кто ни разу никого по-настоящему не лю- бил, опасаясь душевных ран, тот, кто не нуждается в людях, кто отринул стезю служения другим, не захотев ответственности, трудностей, переживаний... Кто соблазнился благами только для себя самого, кто алчно припал к источникам, испил больше, чем может понадобиться, да так и продолжает не в силах оторваться и насытиться.
     
    Кто ощутил себя выше и могущественнее других. Кто уверовал в свою волю как в безусловное благо для других людей, кто отказался от исполнения долга быть прекрасным человеком...
     
    Тот в своём одиночестве, самоуверенности и самоудовлетворении предал, нарушил ту таинственную присягу, которую даёт всякий человек самим фактом рождения человеком.
     
    Человек много раз за свою историю забывал о личной ответственности за всё и всех в этом мире, переложив свою ответственность и долг на кого-то... И тогда большой толпой в очередной раз заводил и заводит человечество в мрачные глубины, сам себя лишая света и надежды на многие годы... В такие годы человек забывает, что он прекрасен, ему трудно, страшно, ему лень... В такие годы торжествует жестокость, трусость, подлость, серость, равнодушие и бесчеловечность...
     
    Но потом, по одному, через сомнения и страхи, через кошмары и соблазны, через алчность, через ложь, через безумие и отсутствие всякой надежды... Прорываются те, кто не отверг, не отказался от человека в себе... Не отказался от любви к человеку. Любви как служению другим людям...
     
    Любви как служению Жизни... Служения бесконечно непонятного, но тем и прекрасного всей своей человеческой непостижимостью.
     
  2. Юрий Кур
    Иоанн Кронштадтский:
     
    Нищета духовная состоит в том, чтобы почитать себя как бы несуществующим и Единого Бога сущим, почитать словеса Его выше всего на свете и не щадить для исполнения их ничего, самой жизни своей; волю Божию считать всем для себя и для других, свою отвергнуть вовсе: нищий духом всем сердцем желает и говорит: да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, он сам как бы исчезает, везде и во всем хочет видеть Бога – в себе и в других. Все да будет Твое, не мое; желает святость Его созерцать в себе и во всех; царство Его – также; волю Его – также; Его Одного видеть всенаполняющим сердца человеческие, как и должно, потому что Он Един Сущий, Всеблагой и Всесовершенный, все Создавший, а враг – диавол и клевреты его и люди, противляющиеся Богу, – татие в Царстве Божием и противники Богу. Для нищего духом и весь мир, яко ничто; везде он видит Одного Бога, все оживляющего и всем управляющего, нет у него места без Бога, нет мгновения без Бога – всюду и всякую минуту он с Богом и как бы с Ним Одним. Нищий духом не смеет и не думает постичь непостижимое, раскрывать тайны Божии, высокая мудрствовать; он верит одному слову Господа Жизнодавца, зная, что и каждое слово Его есть истина, дух и живот вечный, и словам Церкви Его, присно наставляемой Духом Святым на всяку истину; верит, как верит дитя отцу или матери своей, не требуя доказательств, полагаясь совершенно на них. Нищий духом считает себя последнейшим и грешнейшим паче всех, вменяет себя попранием всех.
     
    https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Kronshtadtskij/moja_gizn_vo_hriste/1_1#:~:text=Нищета духовная состоит,себя попранием всех.
  3. Юрий Кур
    Человеку, знакомому со старообрядчеством лишь по каким-то косвенным обрывкам произведений и публикаций, оно может может представляться как нечто "посконное", сугубо традиционалистское и ультраконсервативное. Известно, что старообрядчество очень неоднородно. Тем не менее у него есть нечто общее, сами старообрядцы формулируют это общее так (далее цитата с сайта ruvera)
     
    Пункты 5-9 явно сопоставимы с протестантизмом. Что касается п.4 (веротерпимость), то тут можно было бы заметить народной пословицей: "Бодливой корове Бог рогов не дал" 
  4. Юрий Кур
    Контекст: 
    Сообщение ТГ-канала Хризма (https://t.me/chrisma_center/8376): 
    Сегодня в Запорожье от ракетного обстрела пострадал Свято-Андреевский кафедральный собор УПЦ. Судя по фотографиям, последствия серьезные. Из людей никто не пострадал. 
    ...Буквально рядом с собором, прямо через дорогу находится предприятие авиационной отрасли "Мотор Сич", используемое Киевом в военных целях. Вероятно, именно оно было целью удара
     
    Из тг-канала митр. Луки:
    https://t.me/lekarzpmluka/212
    Христос посреди нас, дорогие мои читатели! 
    Крещенский сочельник.
    Преддверие Богоявления — это радость о том, что Бог являет Себя миру. Апостол Павел пишет своему ученику Тимофею о том, что в последние времена вера оскудеет. Чем ближе к концу времен, тем сильнее будет восстание дьявола на Бога. Сатана захочет утащить с собой в ад как можно больше людей. Для этого он использует разного рода уловки. Какое кощунство, какое насмехательство над нашей верой происходило на последних олимпийских играх в Париже! Почему во всем мире христианство – наиболее гонимая религия? Потому что дьявол больше всего ненавидит Христа, а не кого-то другого. И здесь возникает вопрос – а где же Бог? Неужели Он не может нам помочь? 
    Сегодня я побывал в израненном бомбежками Андреевском кафедральном соборе. Как в такой ситуации сохранить мир в душе? В связи с этим событием вспоминается история жизни праведного Иова и то, как Господь испытывал его веру. К этому праведнику присоединяется огромное количество святых, которые кровью доказали свою верность Христу. 
    А чего мы ждем от Бога, если вспоминаем о Нем только когда нам что-то от Него нужно? Говорят, на фронте нет неверующих, потому что смерть дышит в лицо. Так неужели Господь должен каждый день напоминать людям о смерти? Молитва к Богу должна быть постоянной, а мы забываем об этом, забываем, что мы чада Божия. 
    Сегодня Господь испытывает нашу веру. Те, кто теряют веру, становятся «порождениями ехидны», по слову Иоанна Предтечи. Такие люди постепенно становятся звероподобными. Они становятся душегубами, в первую очередь, для самих себя, потому что грехами убивают свою душу.
    Нам же нужно учиться доверять Богу. Все то, что происходит в нашей жизни, происходит лишь только для одного – чтобы нас спасти.
     
  5. Юрий Кур
    Сегодня на литургии читали притчу о неразумном богаче (Лк.12:16). Сам Христос дал толкование этой притчи: надо богатеть в Бога, а не в себя. В моём понимании до сего дня "богатеть в себя" было тождественно материальному благополучию, и к этому всё содержание и сводилось.. Но наш новый батюшка, о. Стахий, раскрыл эту притчу с неожиданной для меня стороны. В своей проповеди он выделил момент разрушения. Господь - творец, а дьявол - разрушитель. Господь учит нас созидать и даёт для этого то, что нужно. А дьявол стремиться разрушить то, что есть. И это касается не только материальной, но и духовной сферы. Например, мы молимся по мере сил, ходим в храм, получаем утешение от Господа, и приходит мысль "добавить" (правило, пост, поклоны, сменить храм и т.п.); если это "добавление" сопряжено с разрушением уже сложившегося порядка, который хоть и не без недостатков, но имеет что-то хорошее, то это плохой признак. 
    Хозяин житниц был вынужден "в поте лица" зарабатывать свой хлеб; хоть он, вероятно, и не очень был этому рад, но он этим спасался. Идея разрушения житниц у богача прямо связана мыслью об изменении образа жизни; и именно в этот момент Господь забирает его душу.А, как учат отцы, Господь делает это, когда человек максимально близок (или минимально далёк) от Него.  То есть после слома того, что было, будет только хуже и дальше от Господа...
     
    P.S. Святые как-то умели "добавлять" не разрушая. 
  6. Юрий Кур
    Интересное мнение о. иг. Виталия (Уткина) из блога "Два града" (блог регулярно зачищается, так что захотелось сохранить):
    https://t.me/vitaliy_utkin_ig_dva_grada/1553
     
    Ситуация в православном миссионерском сообществе – весьма печальная. 
    Принципиально не высказываюсь по персоналиям, традиционно зачистил свои заметки, предложенные ранее. Закрыл комментарии, видя полное безумие комментариев последних недель в православном сегменте телеграма.
    Но считаю принципиально важным обозначить вчерне методологические проблемы. 
    Борьба с «тоталитарными сектами» с конца 80-х годов основана на американских принципах и подходах. Однозначно.
    Собственно, такие понятия, как «тоталитарная секта», «промывка мозгов» и т.д. напрямую взяты из США. Представления о «тоталитарных сектах» очень быстро были спроецированы на внутрицерковную ситуацию. Отсюда понятие «внутрицерковные секты». 
    Проблема - не было бы такого подхода – в рамках устоявшегося понятийного аппарата трудно было бы победить Головина и Романова. 
    Но вот теперь такая методология борьбы с «внутрицерковными сектами» выстрелила дальше. И получили то, что получили. Жуть и мрак.
    Впервые ли наши миссионеры борются с «внутрицерковными сектами»? Только ли американская методология является причиной нынешнего кризиса?
    Может быть, всё дело в том, что сектоведы у нас объединены в организации, не имеющие канонического статуса?
    Нет, конечно.
    Борьба именно с «внутрицерковным сектантством» была огромным сегментом деятельности официального православного миссионерства до революции. Эта борьба сейчас полностью забыта в церковном сознании. Отсутствие памяти и знания о ней – огромная методологическая лакуна.
    До революции боролись с хлыстами и скопцами, находившимися именно внутри приходов. Часто они являлись лучшими прихожанами. Такая борьба вносила в приходскую жизнь очень сильное напряжение.
    Тема хлыстовства – это тема обожения. Степеней обожения.
    Боролись с так называемыми «иоаннитами». Провозглашали их сектой. Громили иоаннитские детские учреждения. Обрушивали на последователей святого праведного Иоанна Кронштадтского, как и на него самого, потоки клеветы в печати. Кстати, именно в отношении святого праведного Иоанна Кронштадтского было применено понятие «темные силы», использовавшееся потом против Царской семьи. 
    «Иоанниты» в ответ создавали свои правозащитные организации, привлекали опытных адвокатов. И в конечном счете «иоанниты», как и целый ряд хлыстовствующих сыграли огромную роль в «катакомбах» - антисоветском религиозном подполье. И некоторые из них пострадали от советской власти. Подполье, естественно, считало себя строго православным.
    Борьба с «внутрицерковными сектами» до революции - это и борьба официальных миссионеров против так называемых «имябожников», и против трезвеннического движения, и против старчества в монастырях.
    Между первой и второй русскими революциями эта борьба приняла резко-политический характер. В первую очередь, в связи с теми внутрицерковными явлениями, которые маркировались как «хлыстовство» и «иоаннитство». 
    Вопрос только в том, всегда ли были неправы дореволюционные миссионеры?
    Я исхожу сейчас из чисто внешних критериев – занимаюсь политологическим, а не сектоведческим изучением русского дореволюционного идейного пространства. Поэтому, выделяю надъюрисдикционные феномены – в первую очередь то, что авторски обозначил в качестве «русского религиозного радикализма», видевшего в окружающей социально-политической действительности духовного, коллективного Антихриста. И отрицавших эту действительность. Будучи как вне «господствующей», то есть нашей Церкви, так и внутри неё.
    Думаю, что такой политологический подход даёт нам сейчас действенные, практические инструменты для понимания мировоззренческих феноменов, групп идей. Почему надъюрисдикционные феномены? Потому, что там и внешние по отношению к господствующей Церкви (часть поповцев и беспоповцев) и внутренние (криптостарообрядцы, хлысты, скопцы, иоанниты и многие схожие религиозные группы). Понятно, что термин юрисдикция в данной ситуации очень условен, но другого не вижу пока.
    Ниже мои статьи о том, какие огромные проблемы возникали в рамках поиска "внутрицерковных сектантов" и борьбы с ними до революции, какое огромное напряжение в приходскую жизнь вносила такая борьба.
  7. Юрий Кур
    Внезапно опять в фокусе теория эволюции. Развитие полемики:
     
    1. о. Федор Лукьянов:
    "Хотел бы поддержать позицию, высказанную помощником председателя Правительства Российской Федерации Муслимом Хучиевым, и согласен, что необходимо исключить теорию Дарвина из школьных учебников как вводящую (детей. — Прим. ред.) в заблуждение", — сказал РИА Новости Лукьянов.
    Он обратил внимание на нравственный аспект теории Дарвина. "Теория эволюции изначально безнравственна, так как предполагает сиротство рода человеческого, отсутствие Создателя у столь сложного и прекрасного творения, как наша Вселенная", — заметил священник.
    Многие известные ученые подвергали сомнению теорию эволюции, продолжил священник, так как ее основополагающие тезисы противоречат данным современной науки. Так, он привел в пример лауреата Нобелевской премии и одного из создателей антибиотиков Эрнста Чейна, который был "последовательным критиком дарвинизма".
    "Теория эволюции не отвечает на вопрос зарождения жизни как таковой, на вопрос о сложности и разумности устройства живых существ, генетической деградации, свойственной изначально сложным системам, в ней отсутствует механизм, закрепляющий необратимые эволюционные изменения в организме", — пояснил глава комиссии РПЦ.
    https://ria.ru/20240920/darvin-1973884756.html
     
    2. влад. Савва 
    https://t.me/kartezianec/4836
    Преамбула. Выскажусь в связи с очередным заголовком «в РПЦ поддержали идею исключить теорию Дарвина из школьной программы». Хотя не «в РПЦ поддержали», а «священник имярек высказал свою частную точку зрения» — точно так же, как сделаю это сейчас я. Не пишут же «мусульмане предложили» хотя предложение высказал бывший премьер Чечни. 
    Первое. Со времени своего возникновения теория Дарвина была существенно скорректирована и доработана, поэтому если где-то она преподаётся в первоначальном виде, то это ерунда даже с точки зрения теории эволюции в её современном виде. Вполне бы не исключал такое примитивно-устаревшее преподавание, раз уж в попавшемся мне при написании этого текста учебнике 2014 года (Биология, 7 класс, Сухорукова и др., Просвещение, 2014) приводились в качестве аргумента бредовые картинки «человеческих эмбрионов с хвостиками», бывшие когда-то хитом советских учебников.
    Возвращаясь к коррекции дарвинизма, в том числе, если память мне не изменяет, «борьба за существование» сегодня не рассматривается как единственный или даже главный возможный механизм естественного отбора в процессе эволюции. А ведь именно идею «борьбы за существование» стоит считать главным недостатком дарвинизма. Фактором естественного отбора скорее можно было бы назвать «жизнеспособность». Что примечательно, при этом: вполне существуют мутации, нейтральные к жизнеспособности, то есть ни способствующие, ни препятствующие ей (не подпадающие, таким образом, под «отбор через борьбу»). Впрочем, не буду настаивать.
    Главной же бедой, «первородным грехом» дарвинизма я бы назвал не саму эту теорию, а безбожное применение идеи «борьбы за существование» в теориях исторических, социальных и экономических.
    Второе. Сама идея постепенной эволюции организмов никак не вступает в противоречие ни с фактом сотворения Богом мира (и всего что в мире), ни с Библией. Ни опровержение эволюционной теории не подтверждает Священное Писание, ни её подтверждение не опровергает Библию. Точно так, как это было с гелио- и геоцентризмом.
    Мой двоюродный дед, палеоботаник Сергей Викторович Мейен (1935-1987) писал в 1981 году (статья под псевдонимом Катюнин, см. полный текст по ссылке (https://t.me/kartezianec/209)), что: «принятие подлинной эволюции означает признание подлинного — онтологического — нарушения закономерностей. Но если эволюция в самой своей основе противоречит закономерности, то она становится просто синонимом чуда. Парадокс в том, что материалисты увидели врага в номогенезе, рассмотрели за ним “протаскивание чуда”, хотя если признать фундаментальную случайность эволюции, как это делает селекционизм, то эволюция становится чудом в самом строгом смысле этого слова. В этом отношении именно селекционизм, а не номогенез становится союзником религии». Тем последователям теории эволюции, которые видят в ней опровержение Божественного творческого акта, мы скажем: право же, почему вот непременно следует считать, что «случайные мутации» действительно случайны? Это предмет ли вашей веры.
    Что касается принципиального подхода к возможному согласованию библейского повествования и теории эволюции, то следующим постом (https://t.me/kartezianec/4837) приведу пример опыта такого согласования в 1937 году (рукопись, адресована родным, опубликована в 2010 году) пера моего прадеда — Виктора Александровича Мейена (род. в 1894, умер в 1942 в Карлаге; реабилитирован в 1957 г.). Это эссе, возможно, устарело с точки зрения развития науки, но оно отражает тот принципиальный подход, что наука, если это подлинная наука, никогда не сможет опровергнуть Библию.
    Заключение. Призывать исключить теорию эволюции из учебников — дело неблагодарное и ненужное (другое дело — теория Дарвина в первоначальном виде). Главной задачей мне представляется вовсе другая, а именно та задача, о которой постоянно говорит последние несколько лет Валерий Александрович Фадеев (https://t.me/president_sovet/2642): чтобы система школьного образования опиралась одновременно на три краеугольных камня познания человеком мира — науку, культуру и религию.
     
     
  8. Юрий Кур
    Опять темный двойник Церкви, по С.И.Фуделю, нанес удар...
     
    Из ТГ о. Александра Авдюгина
    https://t.me/avdjugin/7102
     
    Частенько слышу и читаю, что социальные сети нашего православного ректората, должны быть сугубо положительны, архиучительны, богословски идеальны, во всепрощение стремящиеся, ласковы, мягки и сугубо аполитичны, когда они говорят о событиях внутрицерковных или в той или мере касающихся Церкви.
     
    По сути предлагается: быть не от мира сего, и как бы не замечать, апостольского предупреждения - утверждения, что мир во зле лежит.  
    Сплошная поголовная елейность и утешительное сюсюканье.
     
    Вынужден повторить, слова того, кто всеми фибрами ненавидел Бога, но в тоже время, иногда делал вполне логические и правильные выводы: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя!»
     
    Простите, но православие это не только утешение, благословение и милосердие, это и четкое определение самого Христа, в отношении носителей зла: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что вы – как гробы скрытые, над которыми люди ходят и не знают того», да и Иоанн Креститель иначе как «Порождения ехиднены» их не называл.
     
    Именно поэтому должно нам обсуждать и обличать зло, имеющиеся и в нашей православной среде.
     
    К чему это я завелся? 
    Да посыпались с начала сентября негативы, негативчики и негодяйства. 
    Основной, с нашим почтенным старцем и духовником Оптиной Пустыни, схиархимандритом отцом Илием  связанный, которого по его немощи и старости начали откровенно использовать далеко в не благих делах. 
    Для меня это особенно чувствительно, т.к. я знал батюшку еще до рукоположения, когда трудился в обители в издательском отделе в 1990 году и довольно часто с ним встречался. В 1991 году, после того как стал священником, я приехал в монастырь и что грех то таить очень желал пред ним похвастаться, что уже в рясе и с крестиком. Отец Илий, меня не обнял и не поздравил, при нашей встрече на тропике из скита в монастырь. Он просто мой крест иерейский, на мне висевший, в руки взял, поцеловал и сказал: «Будь верным». 
     
    Второй негативище, это недавнее сообщение:  
    Мария Алексеевна Львова-Белова, уполномоченная при Президенте Российской Федерации по правам ребёнка, вышла замуж за предпринимателя-миллиардера Константина Валерьевича Малофеева, председателя совета директоров группы компаний «Царьград». Мария Алексеевна бросила своего мужа-священника о. Павла Когельмана, с которым воспитывала девять детей (пять родных и четверо приемных), Константин Валерьевич, в свою очередь, развелся с женой, которая родила ему троих детей. 
     
    Тут что-то комментировать – слов нет. 
    Лишь надежда теплиться: 
    - Может быть, брехня? 
    Лишь теплится. 
     
    Нам будут задавать вопросы и мы должны на них отвечать.  
    Без злобы, без воплей и обвинений, а с четкой констатацией греха. 
    Иначе перейдем в порождения ехиднены в гробах смердящих по море житейскому плывущие. 
     
    Простите.
  9. Юрий Кур
    Зацепил Прилепин:
    https://t.me/zakharprilepin/22523
     
    СЛОВО ДЛЯ ИМЕЮЩИХ УШИ В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ВЕСНЫ
     
    Наши абсолютные
    наши тотальные
    наши двухсотпроцентные враги -
    нацисты
    и неонацисты
    мировые финансовые воротилы
    колонизаторы планеты
    англосаксы в самые мрачные свои годы
    когда они готовились бросить атомные бомбы
    сразу на все наши главные города
    прочая патентованная сволочь -
    так называемая «мировая жаба» -
    вложила миллионы миллиарды триллионы
    в то, чтоб опорочить нивелировать уничтожить
    Россию в виде СССР
    СССР как таковой
    низвести его великих вождей во прах
    доказать планете
    что большего зла чем Ленин и Сталин -
    не было
    что социализм - вред и тупик
    что так называемые «совки» -
    тупиковая ветвь человечества
    Послушай, русский человек
    Зачем?
    Ты?
    Повторяешь?
    Их?
    Доводы?
    Человек разумный, что с тобой?
    Даже если произносимое тобой кажется тебе правдой
    Даже если что-то из их доводов действительно является правдой -
    зачем ты действуешь заедино с «мировой жабой»?
    Если она определила себе врагом ту страну и тех вождей, с чего ты встал в очередь за нацистами и неонацистами, за мировыми финансовыми воротилами, за колонизаторами народов планеты - чтоб унизить её?
    У них были свои резоны
    Но какие у тебя?
    Разве ты развалил СССР и теперь тебя мучает совесть? И чтоб самому себе доказать свою правоту, ты вынужден повторять всю эту ересь и подлость, всю эту многоэтажную ложь?
    Нет, ты не разваливал СССР
    Просто тебе кажется, что ты «имеешь доводы»
    Но все твои «доводы» давно уже написаны и переписаны сто раз в нацистских методичках и вбросах
    Там!
    Всё!
    Это!
    Есть!
    И про «немецкого шпиона Ленина» и про «убили 60 млн», «развязали Гражданскую войну», «а все наркомы были жиды» и даже про «заложили бомбу»!
    Эта «правда» уже отравила сознание малороссов и многих, многих, многих иных
    Им что, полегчало, когда они признали «голодомор» и «расстрел ста тысяч бандуристов»?
    Нет, они обратили свою страну в руину
    У тебя-то какая цель?
    Гибель твоих предков от рук красных бесов стучит тебе в сердце?
    Но откуда ж тогда ты такой здесь взялся?
    Красивый! Здоровый! Образованный!
    Имевший папу и маму!
    Откуда?
    Ты?
    Взялся?
    Если Ленин со Сталиным убили всю твою родню?
    Ты с неба упал?
    Не служи «мировой жабе», человек!
    Она уже добилась своего в 1991 году
    Она начала повторять те же самые слова заново
    Она желает прежнего результата
    Смерти
    Твоей
    Родины
     
     
  10. Юрий Кур
    За последние несколько месяцев в нескольких западных сериалах (Британия, Исландия) регулярно попадались женщины-"священники". Сначала просто воспринимал это как знак углубления отпадения от Церкви; ну и по привычке кивал на феминизм.. А потом осознал ещё один факт - там просто мужчин нет, готовых служить Христу...
  11. Юрий Кур
    Сегодня много слов сочувствия жертвам теракта и проклятия террористам.
     
    А мне приходят на ум слова Господа:
     
    думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме?
    Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. (Лк.13:4-5).
     
    Две недели назад самые близкие мне люди тоже были в Крокусе на концерте... 
     
    Но, увы, "Покаяния двери отверзи ми..." вызывают во мне не столько слёзы сокрушения, сколько умиление и эстетическое удовольствие.
     
    Думаю, из-за этого вот это вот всё... 
  12. Юрий Кур
    Из тг о. Александра Авдюгина
     
    Завтра подавляющая часть священников, на литургийной проповеди, обязательно скажет, что евангельским чтением о мытаре и фарисее начинаются подготовительные недели грядущего Великого поста. Далее от многих с амвона вещающих, услышим - панегирик скромному мытарю способному на покаяние и громы с молниями на лицемерного фарисея. Не согласны? Откройте YouTube и наберите в поисковике «неделя о мытаре и фарисее».

    Как по мне, то хвалить и ругать нет смысла, тем более, что Господь в своей притче не осудил фарисея. Он просто не дал ему оправдания о котором фарисей мечтал. Понять надобно, вывод сделать, что если в твоей похвальбе истинными и мнимыми жизненными успехами не находится место благодарности тем, без кого ты ничего бы не достиг – то ты фарисей. Ты можешь быть прав и высоконравственен, чисто выбрит и модно одет, твоя речь может поражать эрудицией, а мысли логикой и образностью, но как только начнешь приписывать собственную неповторимость только себе, как будешь радоваться количеством лайков под твоим очередным «неповторимым» словом – ты фарисей.

    К сожалению и Пастернак в своем "Гамлете" фарисействует:
    Но продуман распорядок действий,
    И неотвратим конец пути.
    Я один, все тонет в фарисействе.
    Жизнь прожить — не поле перейти.

    Не будем громогласить, займемся рассуждением и поиском, как хотя бы на миг жизненный соединить собственное внутреннее, с собой любимым внешним.

    Положим руку на сердце и признаемся: фарисейством пронизано все. Мы хотим не быть, а выглядеть.
    Эта притча фундаментальна, так как она нас самех...
    https://t.me/avdjugin/6267
  13. Юрий Кур
    Замечательные записки-некролог-прощание из блога Дм.Ольшанского о новопреставленном р.Б.Алексие
    https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/chelovek_kotoryj_ne_vyshel.html
    Москва
    Дмитрий Ольшанский
    ЗАПИСКИ О СЛОЖНОМ МИРЕ
    ВСЕ ЗАПИСИ АВТОРА
    Дмитрий Ольшанский
    19 февраля 2024
    Человек, который не вышел
    Я смутно помню, когда и где мы познакомились. Но это точно произошло в глубине нулевых, таких невинных, как теперь кажется, годов, в путанице между блогами «живого журнала», дешёвыми скверными кафе, политическими дебатами в исчезнувших клубах и быстрыми встречами всех, кому было дело до громких вопросов, и кому часто не было и тридцати лет. И я тем более не помню, когда этот высокий человек с забавной фамилией Навальный* выделился из шумной московской толпы ораторов, тусовщиков, активистов, радикалов и пьяниц – и стал событием. Сделался тем, о ком модно было говорить: у него большое будущее.
    Теперь это будущее – прошлое.
    Но оно заслуживает понимания, а не только пафоса или, напротив, проклятий.
    *
    У Алексея Навального*, каким он был на рубеже приближающихся десятых, когда он бродил по забытым ныне молодёжным партиям и выступал на митингах, состоявших из ста человек, – было много достоинств, частных и гражданских. Молодой, обаятельный, мужественный, харизматичный, остроумный, – кто ещё обладал таким набором из всех начинавших полузнаменитостей того времени? Либералы выглядели по-интеллигентски нелепо, борцы с миграцией казались мутными типами из мира криминально-милицейских отношений, а королями момента были клубные модники, прожигавшие нос, – и только этот новый Навальный* в публичной кунсткамере производил впечатление человека из другого мира. В нём было что-то такое, чего точно не было у всех остальных на общественной сцене.
    Как оказалось позднее, чего-то другого, не менее ценного, ему трагически не хватило.
    *
    Его уникальным достоинством была голливудская, американская «нормальность». Внешность и складная речь, образцовая семья, бравая и логичная карьера – юрист-активист-защитник прав-уличный заводила-серьёзный политик, и, главное, то единственное в своём роде сочетание, которое в западном мире считалось стандартом, но здесь – Навальный* двенадцати-пятнадцатилетней давности был первым, кто его уверенно освоил. А именно, он утверждал, что готов быть демократом и националистом одновременно. Либералом и патриотом, «за русских» и «за права человека» в одном флаконе. И, что существенно, не просто утверждал эту необходимую связь, но и умел показать, что имеет на неё право.
    От этой идейной свежести кружились многие головы. И моя тоже.
    *
    Драматическая проблема в наборе его блестящих свойств состояла в том, что ему не доставало ума. Того ума, под которым мы понимаем хитрость, мудрое терпение, умение строить длинные комбинации, не покупаться на самое лёгкое, красочное предложение – и вместо этого посмотреть вдаль. Это ровно тот ум, без которого не бывает политика-победителя, и благодаря которому неинтересные Ленины и Сталины так часто выигрывают у эффектных Керенских и Троцких, у тех, кто и ростом повыше, и говорит хорошо, но неизбежно спотыкается на незаметных и скучных ступеньках.
    И в начале десятых, когда Россию накрыла недолгая, но очень звонкая революционная волна, а к Навальному* пришла большая слава, – он начал шагать широко.
    И шагать не туда.
    *
    Его грандиозная первая ошибка – фальстарт. Ранняя, стремительная претензия на власть, на безусловное лидерство – когда нет ещё сорока лет, и, главное, когда Россия – стабильная, сытая, счастливая, – вовсе не думает о неизвестных королях с баррикад. Ему бы понять уже тогда, что мишура и шумиха, его окружавшая в эти пьяные дни, в двенадцатом-тринадцатом году, – все эти митинги и гуляния по бульварам, эти нарядные знаменитости и клерки с плакатами на площадях, – это только короткий, дешёвый эпизод, ветреный праздник непослушания, где его, такого заметного и во всём подходящего, мгновенно объявляют принцем тусовки, но королей из этих принцев не получается, это путь в никуда.
    Но как же аплодисменты, лайки, фотографы, интервью, всё это море восторгов, ну как без него? И Навальный* нырнул в это море, бездумно провозгласив себя главным обвинителем и противником действующего суверена, даже не задумываясь, что суверен – не Акела, что он не промахивался, что он популярен, а государство – не в кризисе, а на пике своих доходов и сил.
    Тем более, игра в почти настоящую карьеру продолжилась почти что выборами мэра Москвы, когда сама прокуратура просила выпустить Навального* из его первого и недолгого узилища, чтобы депутаты обличаемой им «Единой России» сами собрали ему подписи и дали возможность побушевать против них. Ну как не купиться на такое, как не поверить, что происходящее – всерьёз и насовсем?
    А ведь мог бы недоверчиво отойти в сторону, выждать, заняться «добрыми делами», раньше времени не привлекая внимание не тех глаз. Нет, не мог бы.
    *
    Помимо недостаточности политического ума, Навального* поглощало тщеславие. Беспредельная амбициозность, страсть к бенефису на сцене, убивавшая все критические аргументы.
    И были известные люди – я не буду заниматься их обобщением по какому-то одному элементарному признаку, ну, назову их «интеллигентными людьми», – которые воспользовались этой опасной чертой одарённого русского мальчика, да и потащили его как будто наверх, но, как выяснилось чуть позже, вниз. Им, состоявшим когда-то при Ельцине в полуначальниках и четвертьначальниках, показалось, что они снова покажут простой фокус: предъявят стране обычного, но зычного парня, идеального мистера Смита, да и пройдут за его широкой спиной на старые любимые места, где им так славно сиделось в конце прошлого века.
    И сами никуда не прошли, и его погубили. Забыли главное: для того, чтобы желанная комбинация состоялась, нужно ещё кое-что. Как минимум, доверчивый идиотизм власти. Такого подарка второй раз никто не сделал.
    *
    Как сказано выше, свежевозникший Навальный* удивлял и покорял нужной смесью либерально-гражданских и национал-патриотических чувств.
    Но как только за дело взялись прогрессивные специалисты, сулившие ему протекцию и дальнейший успех, он и думать забыл о таком слове – «русский». Его, даровитого честолюбца, можно понять: отстаивать интересы Ивана, когда сам Иван то угрюм, то пассивен, и редко выходит на площадь, не говоря уж о контроле газет-пароходов, – это трудное дело, которое не обещает побед. То ли дело стая интеллигенции – и уже маячившие совсем недалеко заграничные журналисты и «деятели». С ними и жить веселее, и кажется, что уже завтра – будем в Кремле, ведь не может же такого быть, чтобы с тобой лучшие люди города, а там и лучшие люди планеты, а ты бы не победил, невозможно.
    И он отрёкся от грустного нечернозёмного патриотизма – и пошёл как будто бы тем же путём, каким за двадцать лет до него шёл Борис Николаевич.
    *
    Фатальное отличие карьеры Навального* от карьеры Ельцина проявилось, во-первых, в том, что Ельцин, с его буквально лесным чутьём, явил себя именно в тот момент, когда Советский Союз подошёл к финишу, – и только тогда его великое тщеславие и бульдозерный напор понадобились народу, тогда как до этого будущий любимец публики рьяно отстаивал социализм-ленинизм на доверенных партией постах.
    Но было и другое. Ельцин воспринимался народом как природный, мужицкий начальник. Как товарищ-медведь, узнаваемо главный в лесу, нетрезвый, но грозный, в плохом смысле свой.
    Навальный* своим не казался, а потом уже и не пытался им быть. Он предпочёл роль принца молодых менеджеров, и даже эта скромная ниша затем была ещё сокращена.
    Как можно было не видеть в том самом, игрушечном ещё тринадцатом году, что менеджеры с хорошими телефонами, а также интеллигенты с яростными блогами, – это всего лишь мизинец страны и народа?
    Но он уже выбрал себе удобную волну.
    *
    Вторая грандиозная ошибка Навального*, совершённая им в четырнадцатом году, но уже предопределённая шальным восторгом на глупых митингах и в кругу нужных людей, – была в том, что он избрал сторону Украины и Запада в начавшемся тогда историческом противостоянии.
    Этой проблемы нет, если похожий выбор – делает экзотический человек, на многое не претендующий, и готовый в любую минуту, если есть средства и способы, десантироваться в одну из приятных заграниц. Но если ты рвёшься сделаться политиком национального масштаба – и занимаешь сторону неприятеля, когда Россия в Севастополе и Донецке всё отчаяннее сопротивляется одновременно и соседскому садизму, и глобальному лицемерию, – ты можешь выйти в иуды, но не гарибальди.
    Я хорошо помню ту ненависть, с которой я встретил это его услужливое, выгодное на первый взгляд предательство. Впрочем, тогда ещё более-менее осторожное, с оттенком манёвра, Крым, мол, не бутерброд, – а с годами, когда полицейские тучи сгущались, ставшее уже безнадёжным и однозначным. Но в эти позднейшие годы – было уже поздно и всё равно.
    *
    Его уверенный, несомненный, хотя и запертый в нерасширяемой нише успех второй половины десятых – выражался, как правило, в том, что он нескончаемо разоблачал чьи-то яхты, дворцы, шубохранилища и вертолётные площадки, а благодарная толпа, состоявшая уже не столько из интеллигентов и менеджеров, сколько студентов, а дальше и старшеклассников, – распространяла агитматериал, а потом бегала по улицам и фотографировалась в полицейских автомобилях.
    Им было весело, остальным – скучно, но главное то, что Россия не соблазнялась. Никто, конечно, не подозревал начальников в честности и бескорыстии, все здесь живём и не первый год замужем, но – ровно в силу этой же битости-перебитости русские взрослые понимали, что яхты яхтами, а за крысоловом ходить не следует. Гдлян с Ивановым уже клеймили проказы партийных чиновников, и тот же Ельцин ездил в общественном транспорте, чтобы показать мерзость номенклатурного спецкомфорта, – и чем дело кончилось? Одна страна уже разрушилась, другую жалко, так что подождём-перетерпим. Отсюда и всё возраставшая, как доза у наркомана, ставка Навального* на клиентов моложе, ещё моложе, почти детей – они же только что на поляне и во всё верят, не помня, как здесь же обманывали вчера.
    Тем более, его собственный стиль выступлений – когда-то непривычный и яростный, совсем живой, – свёлся к маркетинговым речёвкам корпоративного тренера, обучающего ловким продажам. Я называл это – купи пылесос. Бойкий, активно жестикулирующий и где надо подпускающий шуточку человек в клетчатой рубашке говорил зрителю: купи пылесос, купи пылесос, ты самый лучший, Россия будет свободной, купи пылесос, хорошие люди обязательно победят плохих людей, купи пылесос, жулики и воры, будет свободной, пылесос, пылесос.
    Только и оставалось, что выехать на, как это у них называется, тимбилдинг, достать где-нибудь одинаковые кепки, широко улыбаться и делать снимки в прыжке.
    *
    Малозаметное противоречие между этой его придуманной «Россией», которая «будет свободной», а дальше окажется «прекрасной Россией будущего» – и повседневной борьбой-баррикадой, куда он звал, – образовалось в том смысле, что честные выборы, вертолётные площадки и трогательное единство взявшихся за руки милых людей не стоили того, чтобы идти на большой риск.
    Метод Навального* – отчаянно протестовать, не оглядываясь на формальности, – и его же, точнее, внушённая ему в своё время знающими гражданами система идей, вся исчерпанная несколькими простыми торговыми формулами про добро, правду и, называя вещи своими именами, жизнькакназападе, это было самое-самое важное, – эти цели и средства плохо женились друг с другом.
    Потому что жизнькакназападе – это жизнь привольная и комфортная, и даже слегка аутично-нервическая от сытости и покоя, инфантильно-ребяческая, и она была легко достижима, без всякой борьбы, даже в денежном пузыре центра Москвы, и уж точно возможна – в случае аккуратного переезда. И зачем тогда героическое сопротивление от лица воображаемой России?
    Его называли Манделой, но у Манделы был злейший расовый бунт, и к тому же густо замешанный на насилии и терроре. А если ты ведёшь домашних мальчиков и девочек с хорошими телефонами навстречу серьёзным проблемам – и только ради того, чтобы ощутить себя идеализированной заграницей, тёплой и мирной, – то, может быть, стать частью тёплой и мирной заграницы можно как-то иначе, не доводя дело до крайностей?
    Так и оказалось: его поклонники однажды просто рассеялись по Ереванам и Вильнюсам, Берлинам и Тель-Авивам, выбрали не политику, а географию.
    Теперь они оплакивают его, наблюдая за прекрасной Россией-как-она-есть – с безопасного расстояния.
    *
    Тем не менее, я не хочу отрицать само переживание этих людей – такое наивное, но всё же подлинное в своём дурацком простодушии. Человек, вытащивший счастливый билет происхождения или образования, а затем и красивого быта в стране, находящейся за пределами западных теплиц, чаще всего не желает думать о том, что некоторые исторические подробности, связанные с его родиной, не подлежат простой отмене. Ему приятно рассчитывать на то, что Амстердам каким-то образом завтра материализуется у него дома – не только в квартире, но и в обществе, в государстве, а если этого не происходит, он плачет и топает ногами.
    Но разве детские слёзы – лишние? Они неизбежны. И, в той же степени, в какой мы обречены на тяжёлый груз чувства государственной и национальной принадлежности вне иностранных теплиц, – обязательно будет и этот встречный, нелепый протест: дайте мне Амстердам, дайте прекрасное будущее, я хочу голосовать за хороших ребят в клетчатых рубашках против плохих в милицейских фуражках, я же знаю, что это решит все проблемы, просто уйдите отсюда и дайте мне мир, который мне нравится.
    Этот вечный политический ребёнок – такая же законная часть нас, как и тётка с сумкой на колесах, твёрдо знающая, каковы наши реальные перспективы.
    *
    Иными словами, за эти десять лет он создал молодёжную секту борцов с властями – поверхностную, но местами упорную, либеральную, но агрессивную, искренне повторявшую одно и то же в надежде на сказочный результат.
    Управляющими этой сектой, своими ближайшими сотрудниками – Навальный* предсказуемо назначил сплошных подлецов и проходимцев, каких-то ильфовских и булгаковских мелких жуликов, всех этих волковых* и миловых*, со всеми пороками человечества на лице. И это логично: суетная ничтожность исполнителей – неизбежное приложение к культу первого лица, и мы это видим, увы, совсем не только в случае навальнистов.
    В отличие от него, их никто не любил, даже борцы за светлое будущее из соседних садиков.
    И теперь, когда его нет, они с удовольствием усядутся на его место – все вместе, пыхтя и толкаясь, – и примутся хором рассказывать, как они доблестно собираются продолжать его дело.
    *
    Его преследовали. Его таскали по судам, придумывали ему всё новые аресты – личные и денежные, портили ему жизнь и сочиняли о нём тоскливые гадости, словно бы у него не было настоящих пороков.
    Отчасти эта репрессивная работа была связана с тем, что Навальный* так и остался за все эти годы единственным человеком в оппозиционном движении, на кого можно было взглянуть без тяжёлого вздоха или издевательского смеха, плохим, но серьёзным человеком.
    Но основной её мотив состоял в том, что чиновникам и следователям остро необходим коварный враг, иначе зачем они сидят в своих кабинетах?
    Риторика Навального* оставляла народ равнодушным. Его поклонники, как уже было сказано, столпились в очень ограниченном социальном пространстве центра больших городов, молодых возрастов, хороших школ, модных карьер и политизированных интеллигентных компаний. Выходя на дебаты, он скорее проигрывал, чем разбивал оппонентов. Его лояльность западному миру, его относительная, но возраставшая с годами лояльность Киеву, его приверженность образу принца незрелых клерков – и только, – всё это делало его безопасным, почти безвредным. Но из-за этого борьба с ним только нарастала, поскольку была привычна, удобна, как мишень с дротиками в баре из забытого кино.
    Он хотел сделать себя первым политическим номером. Он и сделал, но не в качестве лидера, это не вышло, а в образе первого врага.
    Можно сказать, что в этой многолетней погоне за Навальным* – сказалась внутренняя неуверенность нашего государства, его роковая неспособность понять, что оно может и должно побеждать по-другому, его приверженность салтыково-щедринской идее, что лучше закрыть, запретить, погасить, даже если ты сам – и без этого привлекательнее и сильнее.
    *
    В самом начале двадцатых противостояние вокруг его имени и его образа перешло с уровня местного – на глобальный, и вместо войны смартфонов и дубинок на плиточном поле битвы у автозака – это был уже Юлиан Семёнов и Ян Флеминг, тёмные интриги спецслужб. Однажды, будем надеяться, придёт то время, когда образцово объективный историк, равноудалённый и от нашей, и от ихней Лубянки, расскажет нам всё: и что случилось с ним в том самолёте, где ему стало плохо, и что случилось с ним в той Германии, где ему стало хорошо, и кто уговаривал его оставаться или возвращаться, и почему его судьба, перед тем уже вставшая в инерционную колею, вдруг ушла на эту последнюю высоту перед падением.
    А пока что я точно знаю одно: общими усилиями он превратился в этакого разрекламированного терминатора, обращённого против кремлёвского начальства уже не «приличными людьми» в шарфиках с митингов, но – мировыми, если угодно, производителями этих шарфов. Был человек – остались правильно выписанные буквы: протэст, фэшизм, кей-джи-би, тоталитэриан, димокрэси, фридом.
    Начальство, выражаясь его мёртвым казённым языком, реагировало на вызовы и угрозы суверенитету, принимая соответствующие меры.
    *
    Его третья – и последняя, роковая ошибка, – это его возвращение в Москву в двадцать первом году.
    Разумеется, это был красивый жест. Враг государства, подозреваемый во всём, разве что не в краже кастрюль, отказывается от изгнания и прилетает туда, где его сразу схватят и поведут. И, если исходить из той логики, где целью является разрушение и гибель России, я готов признать специфическую правоту тех, кто называет его героем. Смелость – она живёт везде, а не только там, где нам нравится.
    Но большого политика отличают не только гибельные романтические жесты, а чаще всего – они его вовсе не отличают. Большой политик – это, напротив, тот, кто умеет выжить, всех перехитрить, победить, изменить мир вокруг себя, а часто ещё и уйти непобеждённым, как все рузвельты, черчилли, ататюрки, аденауэры, франко, рейганы и, увы, ленины-сталины.
    А он пошёл напролом. И, подозреваю, грустная правда этого поступка, восхваляемого публикой, в собственной жизни предпочитающей таким решениям – кафе на берегу моря в Черногории, – банальна.
    Как сказано выше, А.Н.* был трагическим пленником своего огромного, безбрежного тщеславия. И, безотносительно того, кто ему что внушал, он прежде всего сам убедил себя в том, что эмиграция не позволит его популярности сохраниться, что он станет там не более чем «одним из», тогда как вернувшись – он снова полетит на высокой волне навстречу самой большой славе в своей жизни, и там уж была-не была, надо рискнуть во имя высокой ставки – и, может, тогда уже «они» не рискнут, не посмеют его забрать, когда он так решителен и так знаменит.
    Дело известное. В одной книге уже была такая история: бросайся вниз – и ангелы подхватят тебя.
    Не подхватили.
    *
    Мне было трудно ему сочувствовать, когда он сидел.
    Образцом русского политического поведения для меня всю жизнь был и остаётся Эдуард Лимонов – ещё какой революционер, и тюрьму тоже прошедший, – но сразу и однозначно занимавший сторону государства, когда речь шла о войне – как истинный патриот вроде британца, израильтянина или японца, – что бы ни было между ним и властями до этого.
    Я не мог простить Навальному* 2014 года, перешедшего в 2022 год.
    Но это ещё не всё.
    Мне казалось, что даже худшие его испытания – там, за решёткой, – это только временные мытарства перед тем, как он выйдет однажды, да как разгуляется, и будет мстить и крушить, и будет нам от этого очень скверно.
    Я словно бы не верил, что его беды – всамделишные, таким он был всегда удачником, таким он был фаворитом.
    Я и сейчас уверен в том, что если бы – благодаря неведомым обстоятельствам – он был не только жив, но и добился окончательного, желанного своего триумфа, – этот триумф стал бы катастрофой для родины.
    Его ничем не сдерживаемое честолюбие и принципиальная глухота ко всему, что не приносит немедленных оваций, его нетерпимость к любому конкуренту, даже и либеральному, его некогда сделанный выбор в пользу заграницы и секты «прямосейчасбудемжитькакназападе», его неспособность найти общий язык с неподвижно-неподъёмной частью страны, с фуражками и сумками на колёсах, – всё это толкало его в калифы на час, в повелители момента среди краха, словом, в керенские.
    А раз так, то, значит, пусть посидит?
    Это правильно, но это неправильно.
    И это тем более неправильно теперь, когда мы знаем, чем всё закончилось.
    *
    А вышло так: три года мрачного заключения – и смерть на дальнем севере, одновременно и предсказуемая, и неожиданная.
    Его судьба сложилась печальным, но традиционным для русской истории образом, как и судьба многих гордых людей, решивших, что если они столкнутся в лоб с государством, пойдут на таран, то пробьют и победят, но – не пробили и не победили. Она сложилась вслед всем этим дерзким и обречённым Пестелям, Савинковым и Спиридоновым, Троцким, Тухачевским и Березовским.
    Его крушение – это не только политика, но и биология: когда амбициозный самец-боец оспаривает лидерство в природном сообществе, где правят старшие, но ошибается, неверно оценив свои и чужие силы, оказывается побеждён и жестоко платит за свою ошибку.
    И этот вечный сюжет – заново воспроизводящийся, пока в России есть большая власть, – тоже вызывает сочувствие.
    Но невозможно сказать, что он не знал, что он делал и на что шёл.
    *
    Короткая и страшная история Навального*, помимо прочего, учит тому, что власть в России не создаётся и не отнимается так, как об этом трубят распространители шаблонов. Она, власть, не зависит от яркости, громкости, романтичности, безоглядности, от тщательно выстроенных фраз и картинных жестов.
    Она приходит откуда-то сбоку, возникает в конце дальнего коридора, и её невозможно приметить, пока она ещё не пришла. И она разрушает того, кто стремится к ней, но к ней не готов, не приучен, не чувствует, из какого неказистого и неинтересного вещества она сделана.
    Но когда всех уже научили и наказали, разрушили и запретили, дунули в лицо ледяным – и стало ясно, что не будет никакого Амстердама, а будет фуражка и сумка на колёсах, – это, повторяю, наши реальные перспективы, и к ним нужно привыкнуть, с ними нужно здесь жить, если выбрал здесь жить, – но уже после всего, после политики, после стремления к власти и гибели из-за него, – остаётся ещё кое-что.
    Память о человеке, который был до. О человеке, который был помимо. О человеке, который был в самом конце всего того, что с ним случилось.
    *
    Я думаю, что пришло время всем, кто знал что-нибудь про Навального* или знал его самого, кто имел о нём определённое мнение, но это мнение не было положительным, а были претензии, злость и уйма разнообразной критики, справедливой или несправедливой, неважно, – пришло время им всем – то есть нам всем – примириться с памятью о нём.
    Потому что каким бы он ни был, и сколько ни говори о нём нравоучительного и осуждающего, – этот человек сильно страдал перед смертью. Свои последние годы он провёл взаперти – без семьи, в окружении безразличном или враждебном, лишённый всего, что составляет привычную жизнь. В карцере, вместе с глухой и холодной стеной. И он умер, так и не увидев ничего, кроме этой стены.
    И это значит, что претензии отменены, опрокинуты. В его истории страдание перевесило и победило политику, и эта каменная стена, на которую он смотрел, оказалась единственной реальностью, а все митинги, прекрасные России будущего, лайки-аплодисменты, этот его бесконечный купи пылесос, – всё это уже пустое по сравнению с главным. Со смертью.
    Теперь только снять шапку и перекреститься.
    *
    Я смутно помню, откуда он взялся, этот высокий парень с забавной фамилией – словно бы один из тех удаляющихся в окне поезда жизни столбов, что обозначают для меня молодость, – но у меня сохранились обрывки подлинных воспоминаний о том, как это было – тогда, с его участием.
    В мае шестого года – дебаты в клубе «Билингва», на редких фото – он (ведущий) сидит на сцене между дискутирующими Хакамадой и Чадаевым, а я внизу заседаю в жюри. В зале – полнейшая хакамада, веселье, дружба и дым.
    Через несколько лет я завёл твиттер – ненадолго, но тогда все его почему-то любили, – а он пишет про меня: читайте его, он хорошо расскажет о том, как всё плохо.
    Потом уже отзывается иронично-ядовито, когда я разочарован очередной нерешительностью власти на Донбассе четырнадцатого, а он уже вовсю против «империи», – напомните, мол, Мите погоны сорвать, когда он через линию фронта побежит.
    Но в январе тринадцатого, в последний мирный, идиллический, как теперь ясно, год, ещё до ненависти, до пропасти, – я пишу о нём: если бы, мол, я был его советником, я сказал бы ему – Лёша*, уезжай. И дальше всякие верные, как я и сейчас думаю, рассуждения – о том, что время перемен обнуляет прошлые заслуги и перемещения, оставляя на виду только соответствие или несоответствие человека новой реальности, и эмигрантам Ленину с Хомейни совершенно не помешало то, что они встретили революцию вдалеке, а Горбачёву с Ельциным – то, что они бросились навстречу истории, будучи вовсе не диссидентами в тюрьмах или на тайных явках. Словом, желая действовать, надо прежде всего сохранить себя, а для этого уехать – вот что я бы ему посоветовал.
    А он пришёл в комментарии и смешно ответил: Митя, я не могу оставить тебя здесь одного.
    И теперь, когда всё было и всё прошло, у меня есть целое море соображений и возражений, говорящих о том, что я там прав и тут прав, и так было нельзя, и это незачем, а это совсем напрасно, а здесь просто немыслимо, стопмашина, словом, это я всё понимаю, а у него так ничего и не вышло, не вышло, не вышло, – но мне противно и горько, и я готов быть дураком, но чтобы этот вечно раздражавший меня и вечно поступавший не так человек – всё-таки был живой.
    Но это он остался один и умер.
    И я прошу у него за это прощения.
    И прощаюсь.
    * Внесён в список физических лиц, причастных к экстремистской деятельности и терроризму.
  14. Юрий Кур
    Интересные размышления в ТГ-канале Два града иг. Виталия Уткина о церковном либерализме:
     
    Церковный либерализм. Каково содержание этого достаточно распространенного понятия? 
    Выражения «либеральное духовенство», «наши батюшки-либералы» можно часто встретить и в дореволюционной публицистике. 
    Конечно, так называемое церковно-освободительное движение, борьба за обновление Церкви, получившие у ее оппонентов после 1905 года название «обновленчество», опирались, в первую очередь, на стремление белого духовенства к полной экономической и административной независимости и от государственной власти, и от своего церковного начальства. «Соборность», позднее – «строй собороправства» в массе духовного сословия воспринимались как церковная республика. Именно так, политически. Богословские построения типа рассуждений Н.П. Аксакова были, скорее, исключением.
    Мы видим в предреволюционной истории вековую опору на немецкое протестантское богословие, морализацию традиции, отрыв нравственных императивов под флагом «евангелизации» от собственно традиционной церковности, борьбу против остатков крепостной зависимости (да-да) приходского духовенства от власти, против «государственной барщины» в виде разных несвойственных священнику обязанностей. 
    Все это сближало движение за церковное обновление со светским освободительным движением, переводило духовенство в стан революции. Наши духовные школы, периодика обслуживали, по сути, большое революционно-освободительное движение, обслуживали светский либерализм, переводя его как бы на церковный, а на самом деле – по сути, протестантский язык. Дружили и сотрудничали с либералами.
    Требование выборности епископата, несменяемости приходского священника, полного контроля настоятеля над финансами прихода – вот как бы несущая конструкция дореволюционного церковно-освободительного движения. 
    Церковные либералы? И все же – нет. Потому что классический либерализм ставит в центр всего человека в том виде, в каком он существует сейчас, со всей его греховностью. Любой как бы «либеральный» священник опирается на то, что выше и его самого, и его круга – на Бога. Говорит как бы от лица Божия. Предлагает императивы, которые, пусть и не принадлежат непрерывной православной традиции непосредственно, именуются просто, вообще «евангельскими», «христианскими», но отсылают к тому, что выше человека. Тому, что, точнее Кто ставит человеку задание. 
    Например, один из законоучителей знаменитого Смольного института в Петербурге, яркий деятель раннего обновленчества иерей Иоанн Егоров после революции дошел не только до снятия иконостаса, но и до выноса престола на середину храма. Однако такое попрание церковной традиции, церковное бесчувствие не делало его классическим либералом. 
    И для него, и для его коллеги по Смольному институту, другого заметного деятеля раннего обновленчества, иерея Константина Аггева характерен яркий профетизм – они вдохновенно пророчествовали, даже не столько в смысле предсказания грядущих судеб мира, сколько в плане претензии на говорение от лица Евангелия, то есть Христа. Такой профетизм, конечно, отнюдь не либерален.
    Нет ничего нового под луной. Поэтому я не согласен с оценками тех, кто называет, например, иерея Павла Островского либералом. Всё гораздо сложнее. А как сложнее? Об этом поговорим в другой раз.
    https://t.me/vitaliy_utkin_ig_dva_grada/12
  15. Юрий Кур
    Учитель ОБЖ вёл интересный канал в ТГ по своей специальности, а потом ушел на фронт и переименовал его во "Фронтовые записки". Они выходят также в ВК...
    t.me/pir_praktika
    https://vk.com/pir_praktikov
    Очень поучительно
     
    В храме пусто
     
    Когда ты на фронте, когда видишь, как шальной осколок или снаряд ранит и убивает, то понимаешь, как быстро и просто может закончиться твоя жизнь. И тут начинаешь вспоминать о Боге.
    Как это проявляется?
    У ребят появились шевроны с Христом, с Пресвятой Богородицей… Солдаты тяготеют к царскому флагу: чёрно-жёлто-белый триколор. Некоторые при возможности посещают храмы.
    Я не стал исключением. Долго не ходил в храм, да в этот раз не пошёл бы, но меня разбудил друг. Во время службы, когда я сидел на лавочке и глубоко погрузился в переживания, ко мне подошла какая-то бабушка. Она положила руку мне на плечо и сказала: «Не переживай, все будет хорошо!». Я поднял голову - она тепло улыбалась мне, и лицо ее лучилось морщинками. Настоящая бабушка, уютная и родная. Успокоение наступило сразу.

    Прошла служба и батюшка в проповеди произнес: «В храме пусто, здесь только шесть человек. Победу и мир можно приблизить только коллективной молитвой, а нас так мало.»

    В его словах я ощущал правду. В том месте, где мы иногда отдыхали, возвращаясь с передовой, людей были сотни и все они слышали колокольный звон, зовущий в храм. Но никто не шёл...
  16. Юрий Кур
    В новогодней ленте два поста двух Александров:
     
    Из ВК Александра Люльки:
    БЕЗПОКАЯННОЕ ЖИТИЕ

    Судя по Африке, скажу, что одна особенность характеризует современную греческую церковь.
    Я бы назвал это так - см. заголовок.

    Они там вовсе не исповедуются.
    Да-да, у них выбраны специальные священники, очень опытные духовники, которым доверено исповедовать прихожан. В каждой епархии есть один или два, к которому можно записаться раз в год на "приём".
    Но мы же все понимаем, что это профанация.
    Если можно спокойно причащаться без обязательной исповеди, то кто же пойдет исповедоваться?
    Ясно, что никто.
    А тут ещё ехать надо куда-то, билеты покупать...
    Да ну...
     
     
     
    Из ТГ о. Александра Авдюгина:
    Никто не мнит себя злодеем,
    Никто, из сущих на земле!
    И оправдания сумеем
    Всегда легко найти себе.
    Пороки утешенье смыло,
    Чисты мы, праведны вполне...
    Какую подлость не скостила
    Моя больная совесть мне!
    (с)
  17. Юрий Кур
    Об актуальном:
     
    Толкования на Гал. 6:1
    Свт. Иоанн Златоуст
    https://bible.optina.ru/new:gal:06:01
    Братия! если и впадет человек в какое согрешение, вы, духовные, исправляйте такового в духе кротости, наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным
    Так как (галаты), под предлогом обличения, мстили другим за свои страсти и обольщали себя тем, что они делают это для исправления грехов других, между тем как на самом деле желали утвердить свое любоначалие, то (апостол) говорит: «Братия! Если и впадет человек в некое прегрешение». Не сказал – «если сделает», но – «если впадет», т. е., «если будет увлечен».
     
    «Вы, духовные, исправляйте такового». Не сказал опять – «наказывайте», или «осуждайте», но – «исправляйте». И даже на этом не останавливается, но, желая показать, что им нужно быть крайне снисходительными к вовлеченным в грех, прибавил: «в духе кротости». Не сказал просто – «кротостью», но – «в духе кротости», показывая тем, что это угодно и Духу, и что способность исправлять кротостью согрешающих есть дар духовный.
    Затем, чтобы исправляющий другого не возгордился, он устрашает и его опасностью подобного падения, говоря: «наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным». Как богатые подают бедным милостыню, чтобы, если и им самим придется впасть в бедность, получить тоже от других, так должно поступать и нам. Поэтому он представляет и необходимую причину, говоря: «наблюдая каждый за собою, чтобы не быть искушенным». При этом он еще и защищает согрешающего, во-первых, словами: «если и впадет», которыми указывает на великую немощь души, во-вторых, словами: «чтобы не быть искушенным», обвиняя более искушение демонское, нежели нерадение души.
    Беседы на Послание к Галатам.
  18. Юрий Кур
    Новая работа художника Владимира Киреева написана в дар преподавателю кафедры библеистики прот. Александру Тимофееву, одному из наших батюшек.
    https://t.me/KafedraBiblicalMDA/366
    https://t.me/vladimir_n_kireev/366
     

  19. Юрий Кур
    Неожиданное понимание святоотеческих толкований нашел в книге архим. Кириона (Ониани) о св. Гаврииле (Ургебадзе).
     
    В наше время нередко приходится сталкиваться с ситуацией, когда толкования отцов воспринимаются как универсальный ключ к пониманию Писания и Преданий Церкви. Сознательно или бессознательно применяется формула: Писание (Предание) + Толкование = Понимание.
     
    Слова преп. Гавриила стирают эту формулу, ибо по его словам, толкования отцов, по воле Господа, имеют определенную динамику, которая зависит от времени

    "Обо́женный, ближний мой, уже не для себя живет в мире сем грешном, но единственно для пользы других. С великим смирением скрывает себя от людей, дабы не попалить их. Ибо если начнет жить неприкровенно, в полную силу, не выдержат люди истинного образа его жизни и поглотит их зависть. Но даже если не зависть, все равно не вместить им подобное, настолько превышает это состояние силу их разумения.
    Относительно же того, что любовь есть венец совершенства, единственно любовь и обо́жение, и об этом не говорится даже у высокочтимого Иоанна Синайского в описанной им „Лествице“ добродетелей, да и у позднейших не сказано, то в этом Промысл Божий, для меня приберет Бог это слово.
    Та же любовь является окончательным и совершенным смыслом притчи о десяти девах. Пяти юродивым девам в этой притче не хватает именно любви. В этом главный смысл и причина, из- за которой они лишились спасения своих душ.
    До наших дней высказанные толкования на эту притчу были нужны и угодны каждое в свое время, это же последнее толкование Господь соблаговолил приберечь для наших последних времен как самое великое, необходимое и нужное сегодня как никогда. И даровал эту честь мне грешному, тому, кто всю свою жизнь провел в подвиге любви к Богу и ближнему и никогда не щадил себя в этом деле. И что же в этом такого? Ближний мой, что снискал я благодать у милосердия Божия принять дарование этого слова, дабы объявить его моим ближним, объявить, что именно любви требует от нас Бог ныне, и что всеми силами должны мы подвизаться к стяжанию этой добродетели — любви к Богу и ближнему!»
    Отец Гавриил все это поучал с великим смирением, что и бросалось в глаза прежде всего. Однако удивительным было то, насколько владычным и сильным было в то же время его слово и суть его повествования.
    «Вначале, когда Иоанн Златоуст истолковал эту притчу в плане неимения у юродивых дев добрых дел, то это было от Бога, так было нужно в то время, ибо Господь тогда требовал от людей добрых дел — подобный подвиг был ему в те времена угоден. 
    Позже прп. Серафим Саровский вновь, уже по новому объяснил эту притчу, придав ей новое осмысление, где причиной погибели юродивых дев он называл недостаток у них благодати Духа Святого. Этим Бог призывал человека к снисканию и стяжанию благодати Божией или иначе Духа Святого, именно в эту сторону благословлял Господь направить все свое подвижничество верующим в Него, то есть основанием и главным смыслом всякого подвига утверждалось стяжание Духа Святого, благодати Божией. Этого требовал в то время от человека его Создатель — Бог, и этого и взыскал бы с него по исшествии из мира сего.
    Сейчас же, в последнее время, когда из–за умножения беззакония иссякла любовь многих (см. Мф. 24, 12), человеку как никогда необходимо иметь любовь и надо ему быть мудрым, дабы не отступиться и не отпасть от нее. Ибо сегодня враг рода человеческого изо всех сил тщится вырвать из сердец человеческих любовь и постепенным ее умалением охладить их, а затем и вовсе отлучить от ее живоносного действия.Бог ныне взыскует от нас любви! Поэтому все наше старание должно бытьнаправлено именно к ее стяжанию в сердцах наших, что возможно лишь через доброделание. Ибо любовь без дел мертва, она — лишь сказанное на воздух пустое слово, которое осудит человека на Страшном Суде, так как только возглашал „любовь“ да „любовь“, а сам вдалеке отстоял от тех дел, которые должен иметь человек любящий перед лицом Господа и ближнего своего. Или если даже имел ее, то не в полную меру своих сил и не прилежал всему, что было возможно, то есть мог и не делал.Любовь жива, ближний мой, и без добрых дел она умирает. Добрые дела — это благое действо, которое есть жизненная сила любви. В этом истинная любовь и та единственная сила, с помощью которой человек сможет устоять перед соблазнами, тяготой и ужасом последних времен, которые посеет в мире Антихрист и его временное правление». 
  20. Юрий Кур
    Сегодня вышел из дома на работу, дождь, как из ведра, темно. А ведь ныне день памяти святого  равноапостольного Великого Князя Владимира, День Крещения Руси.  Патриарх приглашает всех на молебен на Боровицкую площадь. Что-то не то...
     
    Но!  Ровно в  11-30 облака поднялись и из-за туч стало пробиваться солнце!
     
    С Праздником!

     
  21. Юрий Кур
    На днях в одной из тем форума прозвучали такие слова архим. Рафаила Карелина о Ф.М.Достоевском:
     
    "Мне кажется, что Достоевский похож на колокол, который зовет людей к Богу, но сам так и остался у ворот храма.
    Святые отцы не называли Достоевского «сыном покаяния». Преподобный Амвросий после беседы сказал о нем: «Этот – кающийся», противопоставив его Владимиру Соловьеву, который решил поучать старца. Вы спрашиваете, почему я считаю, что Достоевский остался в притворе храма? Я говорю о нем не как о человеческой личности, - Судья которого Бог, - а как о писателе, который не смог дать образ истинного подвижника, а подменил его какой-то мистикой Матушки-Земли, и довольно бесцветным резонерством."
     
    И вот сегодня, как бы в ответ на это, мне попалась работа Сергея Иосифовича Фуделя "Наследство Достоевского", в котором совершенно иначе оценивается личность писателя. Слово Сергея Иосифовича тем более весомо, что он является не только известным  исповедником и церковным писателем ушедшего века, но и сыном о.Иосифа Фуделя, близкого друга Константина Леонтьева, изнутри знавшего философско-религиозно-литературную среду конца 19 века.
     
    Вот как характеризует в своей работе Достоевского С.И.Фудель:

    Можно ли говорить о Достоевском в эпоху водородной бомбы? Все уже сжимается круг тем, на которые у человека остается время, ибо скоро «времени больше не будет»1.
    Все религиозно-философское знание, если оно в нас есть, мы носим не в книгах, а в сердце, так как в условиях точно фронтовой жизни современности книги носить с собой невозможно. А сердце хоть и безмерно, но очень разборчиво: только действительно нужное вмещается в нем. Как быть с Достоевским?
    В вагоне американского метро, как рассказывает американский писатель Брэдбери, среди гула рекламы нейлоновых чулок вдруг отчетливо прозвучали кем-то громко сказанные слова Евангелия2. Парижская газета в феврале 1962 года сообщала о стихийном образовании во Франции новой партии, вся программа которой состоит из двух слов: «телевизор» и «холодильник». И вот в этом вагоне современной жизни многие слова Достоевского звучат с евангельской силой. Что это значит и как это может быть? Как объяснить тот факт, что, по анкете французского журнала «Arts», опубликованной в марте 1957 года, на вопрос о любимом писателе из 500 парижских студентов 429 назвали Достоевского? Почему не Бальзака, Хемингуэя или Горького? Почему этот самый Хемингуэй поместил «Братьев Карамазовых» в список своих любимых книг?3 И почему Эйнштейн сказал, что Достоевский дает ему больше, чем любой мыслитель?4 Почему все эти люди нуждаются в Достоевском и тянутся к нему как к «собирателю русского сердца», по выражению француза Вогюэ?
     
    Наше ухо научилось различать всякую фальшь и всякое бессилие религиозно-философской мысли. Мы знаем, что живем в эпоху этого бессилия, что все больше оскудевают святые в мире, что все дальше мы уходим от земли Первоначальной Церкви, не уклонявшейся от «простоты во Христе».
     
    В этой ее благодатной простоте была сила и власть, и вот – удивительное дело! – мы ощутили ее, эту простоту, среди сложности, смятения чувств и темноты Достоевского. Впрочем, почему удивительно? «Дух дышит, где хочет», а Первоначальная Церковь во все века истории сохранялась и будет сохраняться в истинном монашестве и в том «монастыре в миру», идею которого нам передает Достоевский не только в «Братьях Карамазовых». Удивительно другое: многие этого или совсем не знают, или не умеют отделить основной христианский путь Достоевского от тех темных и трудных перепутий, которые ему предшествовали, а в каком-то смысле и сопровождали его до конца. Открытая исповедь христианства в искусстве – то, что некоторые с презрением называли «достоевщиной», – началась у него с 1865 года и после этого непрерывно продолжалась до смерти в 1881 году. Это эпоха «Преступления и наказания», «Идиота», «Бесов», «Подростка», «Братьев Карамазовых», «Дневника писателя» и переписки со всей Россией. Эта исповедь нам нужна: среди литературной пустыни – это колодец студеной воды, полученной нами как драгоценное наследство. Многое в нем близко именно нам, нашей эпохе.
    Над миром стоит зарево ненависти и разъединения. Невидимые скрепы, прежде соединявшие людей, все больше ослабевают. В холоде абстракции расщепляется искусство, все более делаясь «дорогой в никуда». Холод смерти проникает и во «внешний двор храма»8 Церкви. Конечно, мы знаем, что кроме этого «внешнего двора» есть еще, как сказано об этом в Откровении, «храм Божий и жертвенник» , но и мы чувствуем, из какого зияющего пролома в стене так потянуло холодом в Церкви. Вера уже давно в веках перестает быть трепетным чувством сердца, делом подвига жизни, делом личной Голгофы и Воскресения. Все чаще и торжественней международные христианские съезды и все меньше Христа в истории.
    И вот, обращаясь к Достоевскому, мы видим в его темном лабиринте такую ослепительную нить Ариадны, что лабиринт делается широким и безопасным путем. В плане не осуществленного им романа «Житие великого грешника» есть одна заметка («для себя»): «Владычествующая идея жития чтоб видна была – т. е. хотя и не объяснять словами всю владычествующую идею и всегда оставлять ее в загадке, но чтоб читатель всегда видел, что идея эта благочестива» (9: 133). Друг юности Достоевского – Шидловский в одном стихотворении писал о живущей в нем «первоверховной идее Божества»10. У Достоевского была одна «первоверховная», или «владычествующая», идея – явление в мире Иисуса Христа. В нем была ясная личная любовь к Христу, живому и осязаемому. «Господь мой и Бог мой!» – это восклицание навсегда обрадованного сердца и ума можно проследить начиная с его каторжного периода и вплоть до смерти. В 1880 году он говорил студенту Зеленецкому: «Я хотел написать книгу об Иисусе Христе, где намеревался показать, что Он есть чудо истории, и появление такого идеала, как Он, в человечестве, в этом грязном и гнусном человечестве, есть еще большее чудо».
    Все романы Достоевского после 1865 года – это тоже, собственно, книги об Иисусе Христе. Прежде всего, в этих книгах современный нам читатель найдет впервые слова о Христе любви и веры.
    Достоевский называл Диккенса великим христианином, но сам он совершил несравненно больший подвиг исповедания Христа. Вся его власть над людьми именно в этом исповедывании, как бы случайно облекшемся в драгоценную форму художественной прозы. Может быть, исповедывания христианства (а тем самым и его проповеди) в таком всемирном диапазоне, в такой открытости и распятии мы больше уже никогда не услышим в искусстве. «Верую, Господи, и исповедую». Именно в этом все значение его и вся его сила, а не в пресловутой психологичности как самоцели. «Меня зовут психологом, – пишет Достоевский в записной книжке последних лет жизни, – неправда, я лишь реалист в высшем смысле, то есть изображаю все глубины души человеческой… При полном реализме найти в человеке человека. Это русская черта по преимуществу, и в этом смысле я конечно народен (ибо направление мое истекает из глубины христианского духа народного)» .
    Неверующим страшно хотелось бы как-нибудь затушевать веру Достоевского. Уж очень им обидно, что писатель мирового уровня мог верить и любить Христа. «Достоевский принуждал себя верить», – убеждают они нас. Но ведь это выходит совсем по-евангельски. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» – так сказано в Евангелии о принуждении себя к узкому пути веры. «Горнило его сомнений было ярче его осанны», – уверяют они же, опять, очевидно, не зная того факта, что у всякого истинно верующего его сомнения иногда бывают ярче его осанны, и что только в огне сомнений очищается золото веры. Исаак Сирин говорил: «Не было бы искушений, – не было бы и святых». «Верую, Господи! помоги моему неверию» – вот как нас учит Евангелие осознавать свою веру. Не знают они того, что Церковь уже тысячелетия возносит «доброе неверие Фомино», его «не поверю, если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его»16. И апостолы сомневались: «И, увидевши Его, поклонились Ему; а иные усомнились». Истинная вера, вера не рефлекса, а сердечного ощущения, всегда опаляема противоречиями и сомнениями и всегда ищет преодоления их в том, чтобы вложить «руку мою в язвы Его». Ведь нам дано не только верить в бессмертие, но и ощущать его. Этой сердечной вере и учит нас Достоевский, со всеми противоречиями и сомнениями своего грешного ума. Впрочем, лучшим ответом на этот туман о его сомнениях будет факт укрепления в вере и приведение к вере множества людей именно через Достоевского. Уже одно имя его и в наше время все продолжает говорить людям о пути к Христу, одно имя его стало во всем мире каким-то благовестом веры.
    В июне 1959 года в подмосковной больнице умирал один старый священник (о. Петр Шипков). За несколько дней до смерти, проснувшись утром, он перекрестился и сказал: «Господи, как хорошо жить на свете!» Затем, неожиданно, обратился к присутствующим с такими словами: «Вам всем легко – вы можете добрые дела делать, а священник чем оправдается?» В ответ на реплику, что священник может еще больше доброго сделать, он ответил: «Есть, которые делают, а есть и такие, что и подумать страшно…» Потом прибавил: «А у Достоевского, помните, Мармеладов говорит о Страшном суде: «И когда уже кончит над всеми, тогда возглаголет и нам: выходите, скажет, и вы! Выходите пьяненькие, выходите слабенькие… И всех рассудит и простит, и добрых и злых, и премудрых и смирных… Тогда всё поймём! и все поймут!»
    Вот как монолог в трактире, написанный сто лет назад петербургским литератором, отозвался в сердце умирающего священника. Истинно можно сказать, что всякое слово любви о Христе «живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого» и не имеют над ним власти ни время, ни неприязнь.
    У Достоевского было время угасания религиозности – его первый литературный период 1845–1849 годов, но, кажется, даже и в эти темные годы в нем как-то сохранялся нерукотворный образ Христов.
    Вера Достоевского была верой Голгофы, а не гуманизма. Верой трагической, то есть стремящейся повторить в себе всю евангельскую быль: христианство он воспринимал не как доктрину для добродетельного поведения, а как раскрытие в человеке и человечестве жизни Богочеловека Христа, как наше соучастие в этой жизни, – в ее смерти и в ее воскресении. Отсюда единство его восприятия любви и страдания, столь пугающее многих. Вспоминаются слова одного монаха: «Любовь Христова есть блаженство, ни с чем не сравнимое в мире сем, и вместе с тем любовь эта есть страдание, больше всех страданий. Любить любовью Христа – это значит пить чашу Его, ту чашу, которую Человек-Христос просил Отца «мимо нести».
    Вера Достоевского была верой покаяния и любви среди «невидимой брани» сомнений и соблазнов, при явном еще несовершенстве всей его жизни и мысли. В черновых материалах «Жития великого грешника» есть такая фраза (характеристика персонажа): «Он уставляется наконец на Христе, но вся жизнь – буря и беспорядок» (9: 128). Это и есть Достоевский, и мы верим ему не как иконописному и неживому прорицателю, а, пожалуй, как разбойнику, тоже вознесенному на крест, как тот в Иерусалиме, и просвещенному там божественным благоразумием. Но, как сказал один француз: «Никто так не понимает христианства, как грешник, никто, разве что святой»20, а мы бы добавили: и святой только потому, что и он есть кающийся грешник. Именно от слов такого Достоевского, от его русской веры в Христа – Царя Небесного, идущего в рабском виде по земле, как сказал Тютчев (об этом с таким убеждением говорит Иван в «Братьях Карамазовых»), идет к нам ясный и яркий свет, точно вспыхнувший указатель в темноте современности. А что касается того, не поздно ли в наше время убеждать в чем-то людей, не слишком ли уже далеко зашел процесс де-христианизации человечества и формирования нового язычества, то я думаю, что об этом нам не дано знать. Мы должны делать свое дело исповедывания христианства, а Господь знает пути Свои и судьбу мира.
    Незадолго до смерти Достоевский писал: «Да, конечно… настоящих христиан еще ужасно мало… Но почем вы знаете, сколько именно надо их, чтоб не умирал идеал христианства в народе, а с ним и великая надежда его?.. До сих пор, по-видимому, только того и надо было, чтоб не умирала великая мысль» (26: 164).
  22. Юрий Кур
    Один из способов понять, есть у тебя Покаяние или нет. 
     
    Мы молимся, исповедуемся, постимся (как можем), стараемся действовать против страсти (как можем), но всё равно, часто не уверены, покаялись ли мы.
     
    Решение - в 49м Псалме (что характерно - предшествующем покаянному 50-му Псалму):
     
    Жертва хвалы прославит Мя, и тамо путь, имже явлю ему спасение Мое. (Пс.49:23)
     
    Истинное покаяние (=путь спасения) неотъемлемо от прославления Божия, от "жертвы хвалы", от "пою Богу моему донде же есть". 
     
     

     
     
  23. Юрий Кур
    В ответ на многочисленные просьбы православных верующих Президентом Российской Федерации В.В. Путиным принято решение о возвращении Русской Православной Церкви чудотворной иконы «Троица», написанной преподобным Андреем Рублевым. 
    По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла чудотворный образ будет выставлен для общенародного поклонения в кафедральном соборном Храме Христа Спасителя г. Москвы в течение года, а затем займет историческое место в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой лавры.
    Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси

     
    Спустя сто лет хранившаяся в Эрмитаже рака Александра Невского вернется в лавру
    Поставлена точка в длившемся много лет споре музея с Петербургской епархией. Михаил Пиотровский настаивал на изготовлении копии надгробия, которая обошлась бы в 330 млн рублей, но таких денег не было ни у музея, ни у Церкви. Вопрос буксовал. И вот на днях директор Эрмитажа подписал договор с митрополитом Варсонофием о том, что музей передаст Русской православной церкви надгробие святого благоверного князя.
    https://t.me/tsennostirf/441
     

     
    Из ТГ-канала о.Александра Тимофеева:
     
    С фронта прислали: 
    "Сегодня утром на санитарно-эвакуационный пункте в ДНР служили службу об упокоении погибших воинов, которых смогли с поля боя достать ночью. Сегодня был особенный день, нам привезли икону Божьей матери Семистрельная. Во время чтения молитв икона замироточила.  Миро прибывало и прибывало. В общей сложности за час мира образовалось около 200 мл. Это было необыкновенное чудо. Вот такие чудеса случаются на передовой"

    https://t.me/protalextim/2528
  24. Юрий Кур
    из ТГ-канала о. Александра Тимофеева:
     
    Сегодня на межвузовском семинаре Кафедры библеистики рассматривали книгу святителя Николая Сербского "Война и Библия". Благодарю дорогого Олега Ан. Суханова за интереснейший доклад. В этой короткой книге сложнейшие темы, которые требуют глубоких размышлений. Только обмирщенный и плоский ум не увидит духовных причин ныне идущей войны, поэтому выводы свт. Николая крайне полезны и для нас сейчас. 
     
    Изложу кратко основные идеи свт. Николая Сербского:
     
    Хочет отдельный  человек или нет - война приходит. Война - сродни стихийному бедствию. Вершина стихийных бедствий. Удаление воли человека от Бога приводит к войне. Первая человеческая кровь, злодейски пролитая на земле, была кровью брата. Это символично для всех преступлений человека над человеком – до конца истории. И последняя человеческая кровь, которая будет пролита на земле, вновь будет кровью брата. Иначе чья бы она была! Но братья по крови не всегда братья по духу. В Каине и Авеле была та же кровь, но не тот же дух; братская кровь, но не братский дух. Дух Авеля был просветлён Богом, а дух Каина был помрачён завистью. «Каин сильно огорчился, и лицо его изменилось», т.е. лицо его потемнело от помрачённого его духа. И когда они были одни в поле, «восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Быт. 4:5–8) В руках людей причины войны. В руках Бога - результат войны. Он живая связь между причиной и началом. Результат в Его руках, а причина - в человеке.
     
    В каждой войне есть три стороны, не только противники, но и Бог.
     
    Первоисточник всех войн в том:   
     
    1) существует неумолимый закон греха;   
    2) война человека против человека есть следствие войны человека против Бога;   
    3) войну родителей против Бога продолжают дети, восставая один на другого;   
    4) милость Творца смягчает закон греха и этим делает возможным продолжение жизни человеческой на Земле. Война это скоротечная расплата за грехи мирного времени.
     
    Какую стратегию выберут воины в конкретном случае зависит от них. Цель должна быть - уменьшить горе войны. В освещении Библии ясно, что:  
    1) воюющие ради грабежа, как Кедорлаомер и Амалик, могут сначала, по Божьему попущению, побеждать;  
    2) военная удача грабителей и насильников бывает не вследствие их силы, а из-за греховности народа, на который они напали;  
    3) праведники Божьи, как Авраам и Моисей, защищая подвергнувшихся нападению и более слабых, одолевают врага, имея единым знаменем своим Бога. Победа будет отдана тем, кто глубже покается в грехах мирного времени и восстановит связь, прерванную грехом, с Богом. Грех на войне карается быстрее чем в мире.  
     
    Два страшных греха на войне: мародерство и распутство.  
    РАЗВРАТ НА ВОЙНЕ ПРИНОСИТ НЕСЧАСТЬЕ !  
    «Когда пойдёшь в поход против врагов твоих, берегись всего худого» (Втор. 23:10).
     
    Цель и путь нераздельны. Конец войны - приближение к Богу. Залог мира - непрестанная внутренняя брань в мирное время - залог того, что мы отдаляем войну.
    https://t.me/protalextim/1338

    Полностью доклад можно найти здесь:
    https://t.me/ANDREYRAHNOVSKY/684
     
×
×
  • Создать...