Перейти к публикации
Гость

Увлекательное чтение...

Рекомендованные сообщения

Как подать милостыню бездомному

 

33484.p.jpg

 

Почти каждый день на своем жизненном пути мы встречаем бездомных, в народе презрительно именуемых «бомжами». У вокзала, возле метро, любого более-менее людного места и, конечно, почти у каждой церкви можно встретить просящих и даже требующих денег бездомных. И каждый раз у многих сердце мучительно решает вопрос: «Подать милостыню или не подать?» И тут же возникают другие вопросы: «Сколько именно? Как именно подать? А есть ли смысл в этом?» В основном люди делятся на две группы. Первые – те, кто в меру своих сил подает и помогает всем, не рассуждая и не задавая лишних вопросов, следуя словам Господа: «Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся» (Мф. 5: 42). А вторые – те, кто не подает милостыню «бомжам», считая, что нельзя поощрять «бомжовскую мафию», что если подашь, то окажешься соучастником их греха пьянства, тунеядства, лжи и т.д. Эти люди готовы исполнить заповедь Христову и рады помочь человеку, но лишь тому, который реально нуждается в помощи. При этом они тоже приводят слова святых отцов о том, что наивысшей добродетелью является рассуждение, ибо без рассуждения, не в меру сил и не вовремя творимые, ни пост, ни молитва, ни милостыня и ни одна другая добродетель не принесут человеку пользы. Действительно, вряд ли кто-то подаст деньги просящему на веревку, чтобы повеситься, как бы слезно и настойчиво тот ни просил. Но такой веревкой может быть и бутылка спиртного, которая с каждым днем все сильнее сдавливает горло несчастному. Или веревка лжи, которой ты должен, подавая, потакать. И таких «веревок» сотни и тысячи.

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Как-то мы были в Дивеево и в лавке попросила что нибудь почитать.Мне предложили одну книгу,я посмотрела полистала,но взяла другую.Не поверите,почему-то эта книга мне запомнилась,но не название,а только обложка и что книга о новомучениках,погибших в Оптине.

 

Когда приехали домой,мне дали почитать "Пасху красную" и захотелось узнать побольше об иеромонахе Василие,иноке Трофиме,иноке Ферапонте.И я вдруг вспомнила о том,что книгу о них мне предлагали в Дивеево.Вот тогда я поняла что просто так, без Божьего промысла ничего не бывает.Долго я искала эту книгу и ,наконец, нашла.

 

 

Книга называется "НЕБЕСНЫЕ РАТНИКИ.Жизнеописания и чудеса Оптинских новомучеников". Здесь более подробно.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Отец, я прибыл!

 

Николай Быков

 

48454716_3785.jpg

 

Позвонил старинный мой приятель. Он теперь дачный житель: осел на земле с тех пор, как стал пенсионером. Обижался, конечно, что все его забросили: сын с семьёй и тот редко наведывается. Александр Иванович завлекал тишиной и редкими по красоте пейзажами. В общем, решил я, хватит откладывать поездку! И вот уже схожу с платформы. Горожанину всё в радость: просторы, во всю ширь небосвод. Тропинка, ведущая от электрички, утонула в зелени, петляя между кустов и деревьев.

 

Хозяин вышел встречать. Возгласы, дружеские объятия. Как давно мы не виделись! Я взялся пересказывать все важные новости, но скоро самому стало ясно: не так уж они и важны. А что касается Александра Ивановича, он, оказывается, давно философом стал, иначе воспринимает бег, в этой обстановке правильнее сказать, течение времени...

 

Сидим на лавке, блаженствуем. Неожиданно он говорит: «Ты не против? Сейчас один знакомый подъедет, тоже местный дачник».

 

— Что ж, в компании веселей!

 

Пошёл дождь. Тёплый, летний. Мы перебрались в дом. А дождь, отбарабанив крупными каплями, увлажнив землю, затих; отдалённые раскаты, не успев никого напугать, умолкли.

 

Подъехала машина. Из неё вышли двое: мужчина лет 50-ти — взгляд живой, пытливый — и с ним молодой человек.

 

— Виктор, — представился гость. — А это мой сын, Алексей.

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Записки няни православного приюта

 

Появилась новенькая — Катя. Подхожу к ней знакомиться, а у нее на лице страх и надежда одновременно. Всего пока боится.

 

Собираемся в храм. Кати нигде нет. Вхожу в спальню — Катя разделась, укрылась, сидит под одеялом. Нашла себе убежище. Ведь кровать единственное, что ей принадлежит.

 

Спрашиваю: «Катенька, где же ты пряталась, мы искали тебя?» В ответ та же полуулыбка с испугом — вдруг я накажу. Я даже упрекнуть ее не смогла, так и оставила ее немытую в кровати.

 

Прихожу на следующее дежурство. Катя вопит, бегает, уже пытается драться. Говорю: «Катя, надень колготки» — «Не хочу».

 

Все в порядке: ребенок дома.

+++

 

Юля впервые вошла в приют. Я взяла ее за руку. Она напряглась, упорно не поднимая голову. Взгляд у нее был, как у пойманного волчонка — исподлобья. Она не верила никому. Я растерялась оттого, что не могу растопить этот холод: раз за разом подходила к ней, заговаривала, угощала, пыталась поиграть. Она не смягчалась.

 

Пора ложиться спать. Подвожу Юлю к иконе Пресвятой Богородицы в спальне, тихо горит лампада, кругом полумрак. Я прикладываюсь к иконе и поднимаю Юлю, чтобы ей было удобнее приложиться. Юля медлит. «Ну что же ты, Юленька, поцелуй Матушку Царицу Небесную перед сном, чтобы Она всегда хранила тебя». Юля размышляет, вглядываясь в икону, затем внезапно целует меня, и потом образ Пресвятой Богородицы.

+++

 

 

За полдником вспомнили, что у нас есть рассада салата. Можно на прогулке ее посадить.

 

Я говорю: «Вот здорово, потом всех накормим: и Марину Францевну, и Екатерину Ивановну, и даже повара Татьяну Николаевну. Всегда она нас кормит, а тут мы ее».

 

Юля внезапно спрашивает: «И батюшку накормим?». «Конечно». Эта мысль пришлась детям по душе, все заспешили на прогулку.

+++

 

 

 

Мы выходим из храма. Лена задержалась. Оглядываюсь, хочу позвать ее, но слова замирают на языке. Лена целует Богородицу на лежащей хоругви. Целует и прикладывается лобиком, целует и прикладывается. Много-много раз. Ручки отставлены назад, как крылышки. Я молчу. Лена тихо подходит к двери.

+++

 

 

Все вошли в храм, а Юля, Катя и Маша все еще бегают по коридору. Решаем не звать их больше, раз не слушаются. Начинаем молиться с остальными. Посреди молитв, разгоряченные они влетают в храм. Я молча подхожу к ним, разворачиваю и решительно вывожу их из храма. Опоздали, не слушались, оставайтесь без молитвы.

 

Катя за дверью храма заплакала было, но быстро замолчала. Прислушиваюсь: неужели опять бегают? Там тишина. Заканчиваем, прикладываемся, выходим. Юля, Катя и Маша стоят, присмиревшие. Катя говорит: «Хочу молиться». Я удивлена: «Хорошо, идемте».

 

Я начинаю снова для них троих читать вечернее правило. Сзади ни одного движения. Осторожно оглядываюсь — стоят серьезные Юля и Маша, Катя опустила голову, как монахиня. Этого я еще не видела.

+++

 

Мы повезли наших детей на молебен к Почаевской иконе. Служить должен был наш батюшка, а петь сестры нашего монастыря. Дети вошли перед самым молебном. Сестры стоят чинно, опустив головы, молятся. Девочки оглянулись на них раз, другой... Что такое? — такие свои, такие ласковые сестры и вдруг никакого внимания...

 

Катя отрывается от кого-то и подкрадывается к сестрам, заглядывает снизу в лица, дергает легонько за подол. Удержаться нет сил. Лица сестер поплыли в улыбках. Дети довольны — все в порядке. Катю тихо отводят подальше, начинается молебен.

+++

 

 

Катя надевает сброшенные ботиночки носками врозь. Екатерина Ивановна ласково говорит: «Катюша, опять у тебя ботиночки поссорились, помири их». Катя быстро и с удовольствием переобувается. Батюшка прячет улыбку.

+++

 

В Пасху сестра Домника привезла девочкам подарки от Матушки — шоколадных мишек в очень красивой прозрачной коробочке. Мишки выглядели необыкновенно соблазнительно.

 

Но, о ужас! Лена уже получила мишку, а у нее обострение диатеза, на губах глубокие заеды, локотки и щечки шелушатся — есть шоколад никак нельзя.

 

Сестра Домника очень огорчена, что вышло так неловко и вместо праздника беспокойство: «Пойдем со мной, Леночка. Возьми с собой мишку», — говорит она. Лена с интересом идет. Я увязываюсь за ними.

 

Сестра Домника приводит Лену в библиотеку. «Давай посадим мишку, пусть он посмотрит, как мы нарисуем ему дом». Я удивлена — Лена добровольно выпускает из рук мишку.

 

Они рисуют и рисуют. Сестра Домника сочиняет все новые сюжеты, приносит какие-то интересные книжки. Лена увлечена. Мишка забыт, и я тихонечко прячу его.

 

Сестра Домника уходит, чтобы проверить, можно ли нам возвращаться. Лена спрашивает: «А где мишка?». «А он ушел, ему стало скучно, ведь он так долго ждал», — говорю я, как о деле самом обыкновенном и естественном. Это справедливо, и Лена не возражает.

 

источник

 

f75beebdeb41.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

По благословению или по любви?..

Рассказ

 

132010.jpg

 

Все звали её Ташенькой. Даже едва знакомые люди переходили к этому ласковому имени, глядя на милую, славную девушку, словно родившуюся на страницах задушевной сказки. Ташенька искренне верила в Бога, храмовая жизнь была неотъемлемой частью её жизни. Она вела занятия в воскресной школе, могла постоять за свечным ящиком, а когда стало не хватать чтецов – Наташа вдруг обнаружила, что ей не трудно читать по-церковнославянски.

 

Тихо и уютно было в её мирке, только одна грусть-печаль иногда снедала сердце девушки. Скоро тридцатый годок, а Ташенька всё не замужем. Иногда она поглядывала на девиц из церковного хора – молоденьких, бойких, ярких – и унывала. Наташа не пользовалась косметикой, не носила обтягивающую одежду и манеры имела скромные – по-другому она не могла. «На всё воля Божья», – вздыхала иногда Наташа, глядя на очередные крестины младенца.

 

В храме Наташу любили. Кто-то прочил ей монастырь, кто-то желал семейного счастья. Если вдруг богослужения в их маленьком храме начинал усердно посещать какой-нибудь молодой человек, то «бабушки» тут же ненароком сообщали об этом Наташе. «Обрати внимание», – со значением говорили они. Наташу и смешила, и печалила эта простая фраза.

 

Одно радовало – мама с папой не торопили замуж свою кроткую дочь, не напоминали ей о возрасте. «Лишь бы ты, доченька, счастлива была, мучиться в браке – тяжкое испытание», – наставляла Наташу мать и вспоминала судьбу её подруги-ровесницы. Альбина вышла замуж три года назад. Свадьба была сыграна с размахом – ресторан, тамада, фотограф, видеосъёмка, белоснежные голуби, выпархивающие из рук молодожёнов, алые лепестки роз на дорогом платье невесты... А итог всему этому – развод и девичья фамилия.

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

ОТЧЕ НАШ

33857.p.jpg

Несколько лет назад мы, Студия социального проектирования-2ГА, придумали проект, который бы готовил детей-сирот к самостоятельной жизни. За основу мы взяли мой опыт жизни в детском доме и службы на атомной подводной лодке. Мы хотели как бы уподобить детей (причем не только сирот) морякам, преодолевающим трудности в штормах и штилях. Ведь основная проблема сирот при адаптации к нормальной жизни – низкий уровень их самозащищенности, неумение выстаивать перед трудностями, находить коммуникативные каналы с теми, кто живет в семье. Ну, и склонность к депрессии и суицидальным мыслям. Известно, что многие сироты, не осознавая ценности жизни, сводят с ней счеты, вешаясь, кромсая себе вены и так далее. Статистика выживания сирот, согласно исследованиям, крайне жесткая, а технологий подготовки их к самостоятельной жизни практически нет. Вот чтобы как-то противостоять всему этому, мы и решили создать такой необычный проект.

 

В «поход» с нами пошли инструкторами молодые, и не очень, ребята, желавшие помочь сиротам получить новые знания. Вместе мы прошли уже три «автономных плавания», в которых дети учились готовить еду, самостоятельно работали с информацией, знакомились с культурой питания и гигиены и прочим, а также активно занимались спортом, осваивали линии поведения во время пожаров, на воде, в критических ситуациях. Но главном для нас было – привести сирот к Богу, чтобы они были с Ним. Не спеша и как бы исподволь, в общении с нами и между собой.

 

33856.p.jpg

 

Уже при организации первого «похода» на вооружение мы взяли совместный труд, как физический, так и духовный.

 

То, что сиротам крайне важно духовное воспитание – даже больше, чем все иное, – теперь уже понимают многие. Потому что, когда сироты выйдут из стен детского дома, именно это во многом сможет уберечь их от соблазнов, которыми напичкана их метафизика. Дети-сироты покорежены именно духовно; в их жизненном пространстве есть все, что необходимо для жизни: еда, сон, танцы… Но нет главного – мира в душе. И любви. Умение брать у них запредельное, они научены этому просто по умолчанию. Есть даже такое понятие – «сиротская техника», когда сиротке достаточно на вас глянуть как надо, и вы уже побежите его спасать – при этом погибая вместе с ним под обломками доброделания. Самое полезное и спасительное, что можно сделать для такого израненного ребенка, – это привести его к Богу, к самой сути веры, чтобы ребенок научился быть дарителем добродетели. А как сделать так, чтобы и сироты могли отдавать? Для этого мы решили, что сделаем все наоборот, нежели делают обычно, когда тащат детей в монастыри и пытаются «вчинить» им любовь и веру в Бога через «рассказывательные выступления», при этом не осознавая, что, как и для любых детей, для сирот важен пример. Ведь их столько раз «поздравляли» с тем, что у них все будет хорошо, что они уже и сами стали свято верить в то, что у них все уже хорошо и будет еще лучше. Эта странная вера заложена в них формулой: раз тебе приобняли, в ладонь и карман что-либо сунули, значит у тебя все хорошо. Но это обман, иллюзия, этакая суррогатная любовь, подмена ценностей. И выйдя на улицу за ворота детского дома, ребенок продолжает жить с так сформированным сознанием, которое ему очень мешает. Он так уверен, что все вокруг должны быть дающими, а он берущим! И когда все это в один момент рвется, он искренне не понимает почему. В нем бушуют страсти, он чувствует свое одиночество, а навалившиеся проблемы усугубляют это. Но если бы в нем была и жила вера, он бы знал, что он не один, что есть Бог и Он с ним, и ему было бы гораздо проще нести крест трудностей, причины которых чаще всего просто в нем самом. Мирный дух ребенка-сироты спасителен и для него, и для тех, кто рядом с ним. А об этом мало кто думает. Все уверены, что сирота все равно что некий инвалид, и ему нужны пожертвования. А между тем ему нужна любовь.

 

Вместе с командой специалистов «при погружении» мы решили не рассказывать, а показывать веру, красоту и глубину Православия. Но… Сироты, узнав, что предстоит посещение храма и молитва, просто отказались в храм идти. В детском доме не было же ничего подобного. Там все по заведенному веками со времен Дзержинского распорядку, и они так привыкли к этому. Даже в лагере они ходили стайкой и пытались жить так же, как и в стенах детского дома. А тут – новый объект: храм, где надо трудиться душой…

 

Протест был вызван и тем, что одна из инструкторов, которую мы взяли с собой в «поход», слишком ярко стала «проявлять любовь к детям», не готовым вот так сразу пойти в храм. Она истово верила, что детям надо обязательно ходить в храм и молиться там, потому что это поможет им в жизни, спасет их души, и чем быстрее, тем лучше. Она требовала от них ношения крестиков, которых у них не было. И очень огорчалась, что в нашей работе этот компонент был сразу минимизирован и зашит в какую-то невидимую концепцию медленного приведения сирот к познаниям себя и веры. Потому что сирот надо вести в храм терпеливо, сначала дав понять, что это не так страшно. Ни в коем случае не должно быть грубого навязывания храма как объекта их духовного созидания. Это надо знать и об этом всегда помнить. А она не знала или не хотела знать, искренне желая лишь проявлять «любовь к деткам». Не приняв в расчет вот чего: они уже привыкли к тому, что их все время куда-то насильно тащат, потому что они сироты, и это их крест – идти туда, куда тащат. Затисканные и затасканные, они начинают сопротивляться – отказами, бойкотами и прочими протестными действиями. И поведение веровоинствующего инструктора, естественно, вызвало протест у детей. Так что пришлось отстранить «верующего инструктора» от процесса их воцерковления.

 

Это ошибка многих. Причины ее – в методиках, по которым работают в воскресных школах: мол, если рассказать, то дети поверят. Но с сиротами так не получится. Вообще для людей, не живших в детском доме и не знающих его законов, этот лагерь стал открытием: они поняли, что с сиротами надо быть наравне, без выделения их в касту страдальцев.

 

33855.p.jpg

 

Надо знать сирот, их групповое сознание. Ведь если кто-то один заканючит, что в храм не пойдет, то и другие откажутся. Одна девочка, например, заявила, что она готка и ей нельзя ходить в храм, потому что там ладан и ей от него дурно. Да и одежда на ней была сплошь черепа и кости, подаренные какими-то спонсорами. Другие тоже объясняли свое нежелание тем, что их уже возили в монастырь, но они так и не поняли, зачем ходить в храм, да и от ладана им тоже плохо. В общем, все как всегда: стандартное отношение ко всему, в том числе и к вере. Все боялись себя и ладана.

 

В нашем «походе» были и дети из многодетных семей, воцерковленные ребята, которые уже знали, что такое вера, храм, батюшка. Посещали воскресные школы. Были даже дети из семей, недавно потерявших жилье, дети погорельцев. Именно они и стали тем важным проводником веры в души сирот. Инклюзивное взаимодействие сыграло большую роль в этом деле. И все оказалось гораздо проще, нежели насильственное «вчинение» веры взрослыми. Но потом и они, взрослые, увидели, что можно иначе – иносказательно и инодельно – привести детей-сирот к вере и мысли о том, что они в этом мире не одни, что есть Бог и Его безграничная любовь.

 

Для начала мы организовывали чтение молитвы «Отче наш» перед трапезой «домашними» детишками, то по одному, то по трое выдвигая их к иконам, которые висели на «камбузе» (в столовой). Дети поочередно выходили и читали молитву, а я наблюдал за сиротами. Сначала они не проявляли никакого интереса к этому процессу; пофыркивая, понурив головы, они ждали команды приступить к трапезе. Как в детском доме. Уже потом, когда выход к иконам для чтения молитв стал регулярным, некоторые из них, поозиравшись, преодолев робость и страх быть засмеянными, просто вставали перед теми, кого мы выбирали для молитвы, и, шевеля губами, беззвучно, пытались повторять слова. При этом все сотрудники «лодки» хором подпевали тем, кто стоял первым перед иконами. Это не могло не тронуть детские души. Видя, что все одной командой обращаются к Богу, дети тоже потихоньку стали входить в этот ритм, сначала со смешками и улыбками, но потом все серьезнее относясь к важному делу. Потому что все вокруг относились к этому с уважением и ответственно. Личный пример очень важен, тем более для детей из казенной системы.

Потом в процессе работы командир «подводной лодки» Алексей Газарян рассказал о том, как и когда появились храмы, кто в них служит, для чего люди ходят в храм, что можно делать в храме, а что нельзя, кто такие ангелы и архангелы, святые, что такое святыни, куда девается душа после смерти и так далее. Мне выпало рассказывать о своем опыте строительства храма, что вызвало у сирот и других детей большой интерес. Неподдельный. Все это было зафиксировано в их «книжках матросов». «Храмознания», которые они получили в процессе «нашего общего погружения», для многих стали первыми. Потом, узнав, что люди после смерти уходят к Богу, некоторые дети стали говорить о своих умерших родителях, робко, но проговаривать этот важный для них вопрос. О своих родителях они продолжают все время думать, в детском доме эта тема номер один. Мы это знали. В общении на тему смерти мы постарались рассказать им, что за своих родителей можно молиться и ставить свечи. Но у многих родители еще живы, значит, и за их здравие можно ставить свечи. Это стало еще одним откровением для детей, у которых образ родителей есть, и так важно его поддержать как образ спасения в будущем. Для будущего. Свечки в храме стали гореть гораздо чаще, хотя до этого дети лишь один раз поставили свечи – «из интереса». Теперь же смысл стал иным.

 

Через некоторое время ребята из детских домов уже без напоминаний сами шли в храм, на утреннюю молитву. Шли осознанно. А некоторые, например Сашка Иванов, в 16 лет имеющий семилетнее образование и периодическое попадание в психушку, первым вставал у аналоя и вместе с ребятами из семей пытался читать молитвы. Получалось так себе, но он очень старался. Он иногда оборачивался, ища поддержки и утверждения в том, что он делает все верно. Мы в ответ улыбались и ободряюще кивали ему. Через некоторое время уже несколько сирот стояли перед аналоем и иконостасом, пытаясь включиться в уже отстроенный ребячий хор. А потом была первая длительная для детей служба в Рождество, и именно дети из детского дома были на ней до конца, правда, иногда засыпая на лавках. Мы не ругали их. Это был их путь. Пусть такой, но их. В начале службы, покаявшись в грехах, они приняли святое причастие из рук специально приехавшего священника. Для многих это было первым столь важным событием в их еще только начинающихся жизнях. Потом у костров, с гитарой и жаркой хлеба и картошки, были разговоры о вере, православных подвижниках, страдании и любви к ближнему. Трудовые десанты на местное кладбище, где мы вновь предметно говорили о душе человека, суициде. Дети задавали вопросы. Потом было крещение одной воспитанницы прямо в реке Оке, при всем честном отряде. Крестным девочки стал, естественно, командир «лодки» Алексей Газарян, которого она в крестные выбрала сама. Лично. Она стояла в белых ризах на лодке, и приехавший сельский священник читал над ней молитвы. Это было и волнующе, и величественно.

 

Перед отъездом, в самую последнюю трапезу, после благополучного «всплытия», когда мы все уже мысленно уезжали из детского лагеря и дети слегка грустили, я спросил: «Кто готов встать у икон и прочитать ”Отче наш”?» Никто из нас, взрослых, не ожидал, что все дети, отойдя от праздничных столов, забыв про лежащие перед ними яства, дружно встанут у икон и хором начнут: «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли…» Мы смотрели на их детские лица, внимательно глядевшие на образа, на них, так старательно крестящихся, и понимали: мы теперь вместе. С Богом.

P.S. Девочки в детском доме дерутся хлеще парней, кусаясь, стараясь разодрать когтями лицо, выдрать побольше волос. Потому что отстаивают свои права более яростно, чем парни. И когда после нашего «похода» нам сообщили, что после приезда в детский дом очередную бойню удалось предотвратить силами самих девочек, я подумал: это наша общая заслуга.

Александр Гезалов

Источник

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Колыбельная Христу

 

Это произошло в 1986 году в доме престарелых, где я тогда работала терапевтом. Жила там тогда на третьем этаже одна старушка… Что значит — «на третьем этаже», для вас, конечно, непонятно — разве это так важно, на каком именно этаже жил человек?.. А вот для сотрудников этого дома престарелых, а особенно — для его обитателей слова «третий этаж» имели вполне определенный, зловещий смысл. На третьем этаже было два отделения: одно — для лежачих и умирающих больных, другое — для больных с психическими нарушениями. Вход на третий этаж запирался на ключ. Поэтому даже не всякий работник дома престарелых мог попасть туда. О других больных или родственниках и говорить нечего. Если человек по той или иной причине попадал на третий этаж, он как бы уже исчезал из мира живых. Даже если и продолжал еще существовать где-то там, за закрытыми дверями третьего этажа… Так вот, на этом самом третьем этаже жила старушка по фамилии Макаренко. К сожалению, я забыла, как ее звали. То ли Евдокией, то ли Параскевой. Зато хорошо помню прозвище, которым ее за глаза называли все сотрудники — Бандеровка.

 

 

далее...

 

82133621303364.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Материнская любовь. Рассказ

Монахиня Евфимия (Пащенко)

 

Много историй сложено о великой силе материнской любви. Но бывает, что мы, занятые своими делами и проблемами, слишком поздно узнаем, как горячо и нежно любили нас матери. И поздно каемся, что нанесли любящему материнскому сердцу неисцелимые раны… Но, кто знает, может быть, как поется в песне, «откуда-то сверху», наши матери видят наше запоздалое раскаяние и прощают своих поздно поумневших детей. Ведь материнское сердце умеет любить и прощать так, как никто на земле…

 

30603.p.jpg

 

Не так давно в одном городе в центре России жили мать и дочь. Мать звали Татьяной Ивановной, и была она врачом-терапевтом и преподавательницей местного мединститута. А ее единственная дочь, Нина, была студенткой того же самого института. Обе они были некрещеными. Но вот как-то раз Нина с двумя однокурсницами зашла в православный храм. Близилась сессия, которая, как известно, у студентов слывет «периодом горячки» и треволнений. Поэтому Нинины однокурсницы, в надежде на помощь Божию в предстоящей сдаче экзаменов, решили заказать молебен об учащихся. Как раз в это время настоятель храма, отец Димитрий, читал проповедь, которая очень заинтересовала Нину, потому что она еще никогда не слыхала ничего подобного. Подружки Нины давно покинули храм, а она так и осталась в нем до самого конца Литургии. Это, вроде бы, случайное посещение храма определило всю дальнейшую Нинину судьбу — вскоре она крестилась. Разумеется, она сделала это втайне от неверующей матери, опасаясь рассердить ее этим. Духовным отцом Нины стал крестивший ее отец Димитрий.

 

Нине не удалось надолго сохранить от матери тайну своего крещения. Татьяна Ивановна заподозрила неладное даже не потому, что дочка вдруг перестала носить джинсы и вязаную шапочку с кисточками, сменив их на длинную юбку и платочек. И не потому, что она совсем перестала пользоваться косметикой. К сожалению, Нина, подобно многим молодым новообращенным, совершенно перестала интересоваться учебой, решив, что это отвлекает ее от «единого на потребу». И в то время, как она днями напролет том за томом штудировала Жития Святых и «Добротолюбие», учебники и тетради покрывались все более и более толстым слоем пыли…

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

http://www.predanie....p3/nn_sokolova/ Н.Н.Соколова "Под кровом Всевышнего". Наталья Николаевна Соколова - дочь Николая Евграфовича Пестова. " Книга Наталии Николаевны Соколовой - это автобиографическое повествование, через которое прослеживается одна очень важная мысль: ничто не бывает в жизни просто так, случайно, по стечению обстоятельств. Во всем виден Промысел Божий. Многое совершается по молитвам, невидимая рука Господа направляет и ограждает Свое чадо.

Эта одна из самых известных православных книг. Она написана в разговорно-повествовательной форме, читается легко, захватывающе, с сопереживанием. А главное, каждый читатель может почерпнуть для себя интересную и душеполезную информацию"

Изменено пользователем Olga

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Повести Алексея Солоницына «Врата Небесные», «Судный день», «Портрет отца Анатолия» выходят в свет уже в третий раз. Первая публикация - в журналах «Москва» и «Нижний Новгород» в 1997 - 1999 гг., затем - под одной обложкой, в сборнике, одноименном первой повести, - «Врата Небесные». Настоящее издание полностью воспроизводит этот сборник.

Как и во всем творчестве самарского писателя, в предлагаемых вниманию читателя повестях поднимаются темы нравственного подвига, веры и верности, непростых отношений верующего человека и «мира сего».

Действие повести «Врата Небесные» основано на исторической действительности и происходит в 20-х годах XX столетия: мученическая смерть сестер Самарского Иверского монастыря отображена писателем через призму жизненного пути монахинь.

Повести «Судный день» и «Портрет отца Анатолия» - о днях сегодняшних, когда стояние в вере необходимо ничуть не меньше, жизнь все так же хрупка, и так же близки врата вечности.

 

vseknigki.ru/item/47220 - нашла только эту ссылку. Замечательная книга.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

«Валя, Валентина, что с тобой теперь…»

Рассказ

Священник Александр Дьяченко

115211713518070.jpg

Помню, на заре новейшего времени, когда нашему человеку наконец-то разрешили выезжать в Европу, появился такой забавный анекдот. Как один наш соотечественник в каком-то тамошнем кафе выдавал себя за настоящего европейца, а официанты всякий раз выводили его на чистую воду. И куда бы он ни пришёл, и на каком бы языке ни заговорил, те безошибочно угадывали в нём россиянина. Бедняга всю голову сломал, в чём причина, а хитрость заключалась в ложечке, которую ему подавали вместе с чашечкой кофе. То он ею, размешивая сахар, слишком громко гремел, то пил кофе, не вынимая ложечку из чашки, и, в конце концов, по старой советской привычке сунул её в нагрудный карман пиджака.

 

Слушая эту забавную историю, и весело потешаясь над незадачливым земляком, я и подумать не мог, что придёт время и мне самому придётся стать героем похожего анекдота. А дело было так. Будучи в Черногории мы поехали посмотреть старинный приморский городок Будву. Городок действительно очень интересный, тем более для меня, впервые выехавшего за пределы отечества. Узкие улочки, множество ресторанчиков и магазинов. И толпы туристов, причём из самых разных стран. Продавцы в лавочках настоящие полиглоты, иначе ничего не продашь. При нас водитель автобуса вёл разговор с пассажирами минимум на пяти языках.

 

Хожу, разглядываю витрины, захожу в эти магазинчики. Всё так необычно и очень интересно. – Чем вам помочь, что вы хотите купить? – это ко мне обращается девочка в лавке. Как удобно отдыхать в стране, где всем знаком наш язык, сербы говорят очень быстро и непонятно, во всяком случае, за две недели, проведённые мною в Черногории, даже специально вслушиваясь в их речь, так ни разу и не понял, о чём они говорили между собой.

 

Потом я снова заходил в другие лавочки. И снова продавцы заговаривали со мною по-русски. И мне это нравилось до тех пор, пока наконец не задался вопросом: – Стоп, а ведь это не я, это они первыми заговаривают со мною по-русски. У меня что, на лице написано, что я из России? И во мне заговорил экспериментатор. Захожу в очередной магазинчик и произношу пару простеньких фраз на английском, на что в ответ девушка на ломаном русском поспешила предупредить: – Пожалуйста, говорите по-русски. Я понимаю.

 

Вот это задело. Как они узнают? Где то характерное звено, на котором в такой степени отражается место моей прописки, что даже английский не берётся в расчёт? Полюбовался на своё отражение в витрине, совершенно не похож, у меня русской крови всего на четверть, как же они меня вычисляют?

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

С самим собой собеседование

 

Когда блудный сын из известной евангельской притчи дошел до того, что желал насытиться хотя бы свиными рожками, но и этого ему не давал никто, он решился возвратиться к отцу. Это решение в Евангелии названо «приходом в себя». «Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода» (Лк. 15: 17). Приход в себя не иное что означает, как то, что до этого момента юноша был вне себя, не в себе. Он жил в том полуобморочном состоянии, вспоминая о котором мы потом удивленно спрашиваем: неужели это был я? Затем его решимость вернуться проявляет себя через фразу, которую юноша произносит, обращаясь к себе же. Человек разговаривает сам с собою!

 

«Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! Я согрешил против неба и перед тобою» (Лк. 15: 18). После этого обращенного к самому себе ободрения юноша исполняет его на деле: «Встал и пошел к отцу своему» (Лк. 15: 20).

 

Разговор с самим собою – что это? Не внушает ли опасения человек, обращающийся к самому себе и сам себе дающий ответы?

 

Человек – существо диалогическое. Он немыслим без общения. Чтобы понять себя, ему нужен другой. Человек должен общаться с людьми и молиться Богу. Молитва есть важнейшая часть общения, гармонизирующая все остальные его виды. Если же человек не молится Богу и устраняется от людей, того и гляди, что он заговорит сам с собой, и все видящие его начнут переходить на другую сторону улицы.

 

Но есть, как видим из притчи, хорошие примеры обращения к самому себе. На подобных обращениях построен известный многим Покаянный канон. Да и великопостный кондак Великого канона «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши?» есть тоже обращение к самому себе.

 

Вот некоторые примеры подобного разговора с собой.

 

«– Почто убогаго обидиши, мзду наемничу удержуеши, брата твоего не любиши, блуд и гордость гониши? Остави убо сия, душе моя, и покайся Царствия ради Божия.

 

– Воспряни, окаянный человече, к Богу, воспомянув своя согрешении, припадая ко Творцу, слезя и стеня; Той же, яко милосерд, даст Ти ум знати волю Свою.

 

– Не уповай, душе моя, на телесное здравие и на скоромимоходящую красоту, видиши бо, яко сильнии и младии умирают; но возопий: помилуй мя, Христе Боже, недостойного».

 

Это далеко не весь перечень обращений к самому себе, при которых молящийся человек тревожит, будит свою душу воззваниями: вспомни, припади, помысли. Подобная практика может плавно перейти из только чтения канона в другие стороны жизни. Некто из старых монахов часто ободрял себя, говоря: «Долго ли ты, старый ленивец, будешь лежать? Разве для телесного покоя ты пришел в монастырь?» Этими и другими словами он поднимал себя на молитву, отгонял усталость и дремоту лености. Можем ли подобным образом поступать и мы?

 

 

далее...

 

 

i-64.jpg

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

«Проси у Господа драгоценного»

 

Рассказы о помощи святых

28675.p.jpg

 

Московская художница Елена Евдокимова рассказала мне однажды о том, как она чуть не ослепла. Зрение у неё ухудшалось так стремительно, что художница в ужасе понимала: она теряет профессию, погружаясь в мир тьмы. Друзья Лены мобилизовали все связи и устроили её на операцию к знаменитому академику Святославу Фёдорову. Операция была опять же образцово-показательной – на ней присутствовали американские врачи, ибо Фёдоров считался кудесником и лучшим специалистом в глазной хирургии. Тем огорчительней был результат – зрение не восстановилось. Нужна была повторная операция, и Елена поехала за благословением к архимандриту Иоанну (Крестьянкину). А старец благословил так:

 

– Какой врач ведёт приём, к тому и иди, и ложись на операцию в любой назначенный им день.

 

Приём в Фёдоровском центре вёл на этот раз совсем молодой хирург-офтальмолог.

 

– В какой день вам удобней лечь на операцию? – спросил он.

 

– В любой.

 

– Вот и хорошо. Запишу вас на четырнадцатое февраля.

 

После операции, сделанной четырнадцатого февраля молодым хирургом, зрение быстро и полностью восстановилось.

 

– Только позже я догадалась, – рассказывала Елена, – что четырнадцатое февраля – день памяти мученика Трифона, известного своей помощью людям со слабым зрением. Если бы вы знали, сколько чудотворений совершается по его молитвам! Обязательно побывайте в храме мученика Трифона. Это великий святой.

 

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Жадный монах

 

7485.jpg

 

Рассказывали, что проживал некогда в одном большом монастыре архимандрит Пахомий. Народ его любил за доброту, а братия недолюбливала. И за глаза называла любостяжателем. А то и вовсе — «жадным монахом». И вправду — рясы у него непростые, машина крутая. Да и в келье «полный фарш»: обилие книг, икон, всяких сувениров и прочих даров от небедных прихожан. Братия монастыря, особенно новоначальные, подобной роскошью нередко соблазнялись. Как-то не укладывались на подобное имущество поучения древних пустынножителей-аскетов. Особенно сокрушался о «заблудшем брате» отец Герасим:

 

— Ну куда такое годится? Не по-монашески это!

 

Сам Герасим был в быту строг. Келья его поражала своей простотой и бедностью. И от духовных чад своих требовал подобного, частенько намекая на близость последних времен. Как-то раз даже возглавил делегацию к настоятелю обители. Мол, не хотим жить рядом с Пахомием.

 

Настоятель лишь руками развел: «А что я с ним поделать могу? Да и паломники в нем души не чают». И, напомнив братии о братолюбии и терпении, посоветовал усерднее молиться о Пахомии.

 

Впрочем, на самом деле отец Пахомий жадным не был. Охотно, хотя и с рассуждением, делился своим имуществом. «Да он так всех подобными себе сделает!» — не унимался отец Герасим. И молился об избавлении от напасти. Но боль сердечная не утихала. Он даже в отпуск съездил на две недели, «чтоб глаза этого не видели»…

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Жадный монах

 

Замечательный рассказ! Всем советую прочитать!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Удивительное название – Нероновка. Как село с таким названием могло появиться в краях, где проходила граница обороны России от жестоких набегов кочевников, недалеко от известной решающей битвы Тохтамыша и Тимура (Тамерлана).

 

Честно говоря, на пути в Нероновку больше волнует не происхождение названия села, а как пройдет встреча с удивительным человеком, Божьим промыслом оказавшимся в этом месте. Вот уже свернули на проселочную дорогу, ведущую к селу. Дорога с твердым покрытием, но чувствуется: без ремонта стоит уже лет десять, а то и больше. Вот и село. Храм видно издалека, и по этому ориентиру подъезжаем.

 

В храме сразу видим матушку Лидию. Почти в эту же минуту мы встречаемся с ней взглядом. Мы подходим к матушке, здороваемся, представляемся, а она, будто мы давние хорошие знакомые, спокойным приветливым голосом отвечает: «Сейчас будет крещение, потом венчание, а после венчания и поговорим».

 

Монахиня Лидия (Державина),
вдова протоиерея Иоанна Державина (1998), мать 11 детей. Все дети в семье Державиных связали свою жизнь с Церковью, трое сыновей – священники, все дочери – матушки. вырастили одиннадцать детей! В этом знатном на всю Россию роду стали священниками трое сыновей и все зятья; сын Николай Иванович – референт покойного Святейшего Патриарха Алексия, сотрудник референтуры Святейшего Патриарха Кирилла.

 

Матушка Лидия отвечает на вопросы корреспондента портала «Православие и мир«

 

Читайте также: Николай Державин: Мы – свидетели благодатных перемен

 

lidia.jpg- Матушка, с замужеством Вы переехали из Петербурга в маленькое село. Не тяжело ли было уезжать из большого города?

 

- Мне не было тяжело. Дело в том, что в детстве я часто жила у своей крестной, у которой дом, можно сказать, находился прямо в лесу, поэтому мне не был чужд такой образ жизни. Кроме того, я не одна была, а с мужем, поэтому, конечно, мне не было тяжело.

 

- Вы могли предположить, как сложится Ваша судьба?

 

- Нет, в Петербурге я родилась, училась. В детстве очень хотела быть врачом, причем хирургом. Меня очень привлекала эта профессия. Всю жизнь любила читать о врачах, например, об архиепископе Луке Войно-Ясенецком – был такой врач – и о менее известных тоже. Еще с детства очень любила петь. С тех пор, как я вышла замуж, мне приходилось помогать мужу – всегда руководила хором на разных приходах.

 

- Расскажите, а как Вы встретились с Вашим будущим мужем?

 

- Мы встретились на источнике Божией Матери в Тверской области. Я приехала в отпуск к своей крестной, а он учился в семинарии и приехал туда к себе домой – жил недалеко от того места. С детства он был очень верующим человеком, легко запоминал проповеди. Ему было еще лет 5, а он уже приходил домой, все пересказывал. Всегда хотел и стремился быть священником, и Господь так устроил, что 40 лет прослужил священником.

 

- Часто бывает, что тяжело определить, тот ли это человек, твой спутник жизни. Как Вы поняли, что с этим человеком у Вас получится семейная жизнь?

 

- У нас было благословение митрополита Вениамина Федченкова, а также прозорливой старицы Васы. Поэтому сомнений тут не было никаких.

 

- Что Вы посоветуете девушкам, которые ждут любви, но встречая приличного человека, не испытывают ее к нему. Что в таком случае делать: выходить ли замуж?

 

- Любовь по Евангелию должна быть жертвенной. Я читала у одной игуменьи, что Господь не спросит, любил ли тебя кто или нет, а любил ты сам кого. Надо самой любить. Романы о любви остаются все-таки романами, а в жизни любовь должна возрасти в сердце человека. Например, могу сказать, что в браке любовь именно возрастает. Она не должна умаляться, а должна крепнуть и развиваться еще больше.

 

- А как и где сейчас встретить такого человека, с которым возможно взрасти любовь?

 

055_9_2.jpg- Надо молиться.

 

Например, мой супруг, когда еще учился в семинарии, каждый день усердно молился, чтобы Господь послал ему невесту, но как именно Господу угодно. Кроме того, как нам рассказывал один наш знакомый, его преподаватель Киевской семинарии говорил своим студентам, что выбор невесты можно сравнить с тем, как если бы взяли много яблок, порезали пополам каждое и бросили в мешок, и надо найти половинку своего, чтобы это яблоко было целым.

 

Конечно, самое главное, чтобы люди были одного духа, ведь человек состоит из тела, души и духа. Когда есть один дух, то какие бы склоки там ни были, все трудности переносить легче. А где встретить, у моего батюшки есть родная сестра, она и сейчас еще жива, так вот, она никуда не ходила: мама болела, да и просто некогда было, только на работу и потом домой. Господь устроил так, что ее будущий муж пришел сам к ней домой. Этому человеку приснился сон, что он пришел в какой-то дом, смотрит: печка, а на ней девушка сидит. Он подошел и снял ее с печки. Потом он спрашивал у своих знакомых, где же найти ему скромную девушку. Ему сказали, что вот там-то и там-то живут такие-то люди.

 

Заметьте, он скромную искал, а ведь это важно учесть: кто-что ищет. Пришел в дом, но как зайти в незнакомый дом, не придешь же ни с того, ни с сего. Он сказал, что от комсомольского актива, может, нужна помощь, еще что-то. Когда зашел в дом, он сразу же увидел девушку, которую во сне снял с печки. Вот как Господь все устроил и послал ему ее и ей его! А жили они так, что даже не только с полуслова понимали друг друга, но и с одного взгляда. Когда Господь соединяет, то это прочный союз. А если мы выбираем только по лицу или еще по чему, то кто знает, как будет.

 

- Когда двое соединяются, ведь все равно есть какие-либо трудности, как их можно преодолеть?

 

- Нужно приспособиться друг к другу, к характеру, особенно в начале. Конечно, нужно еще уважать друг друга. Если почитать письма царицы Александры, то можно увидеть у нее столько мудрости: как семью сохранить, любовь. Надо не себе угождать, а другому человеку, тогда все получится.

 

16-03100007.jpgС сыном, Н.И. Державиным

 

 

- Расскажите, а как у Вас получалось преодолевать трудности, особенно поначалу?

 

- Необходимо было терпение, ведь у каждого свой характер, свои привычки, свои недостатки, идеальных людей нет. Надо было просто приспособиться друг к другу. Если хочешь, ты, конечно, приспособишься.

 

Мне в жизни встретилась одна монахиня – она говорила, что с любым человеком может ужиться. Она умела и хотела приспособиться к другому человеку. При советской власти мы с батюшкой выписывали одну газету, в которой была тема о семье. В этой теме люди писали письма о своей семейной жизни.

 

Lidia1.jpgСравнивая с современным обществом, можно сказать, что сейчас проходит соревнование эгоизмов, поэтому семья распадаются. Каждый ищет своего, чтоб мне было хорошо, а не тебе. А если настоящая любовь, то, конечно, человек старается, с, а про себя забывает. Помните романс: «Я Вас любил…», так, дай вам Бог, чтобы вы были любимы. В этом романсе он настолько любит девушку, что если она ему не отвечает взаимностью, то он желает ей избранника, который бы любил ее так, как он ее. Вот это настоящая любовь. И у апостола Павла также написано.

 

- А если мужчина визуально не очень привлекает, стоит ли потерпеть и все равно выйти замуж?

 

- Конечно, надо потерпеть. Есть такая поговорка, что красота приглядится, а ум пригодится. Например, А.С. Пушкин женился на Наталье Николаевне, которая была намного выше его ростом, а он по сравнению с ней был маленького роста, но жили же и любили друг друга.

 

- А как Вы выдавали замуж Ваших дочерей? Как Вы поняли, что готовы дать свое благословение на брак именно с этими женихами?

 

- Господь посылал. Женихи приезжали сами к нам домой. Выдавая замуж дочерей, я не одна решала этот вопрос, а с батюшкой. И основное решение также принадлежало отцу Иоанну, он у нас очень мудрый был, хорошо чувствовал людей.

 

- Вы имели свое слово при батюшке?

 

- Когда старица благословляла нас на брак, она сказала, что «он с огоньком, а ты с водичкой, так и проживете». Когда батюшка спрашивал, я ненавязчиво, без настойчивости советовала, говорила: «а как ты думаешь, может, вот так…».

 

derjavina.jpg- А если у вас мнения расходились, как вы поступали?

 

- Я принимала решение батюшки. Если он так хочет, значит так нужно, ведь он глава семьи. Вы, наверное, читали сказку о жене, которая во всем хвалила своего мужа. Насколько я помню, в этой сказке муж пошел продавать лошадь, поменял на корову, а ее на козу, потом на гуся, затем на курицу и т.д. В конце концов, поменял на мешок с гнилыми яблоками.

 

Пошел муж домой с мешком гнилых яблок, зашел в харчевню, разговорились с мужиками, рассказал, как он менял одно на другое, а в итоге приобрел эти яблоки. Ему сказали: «Да ты что! Твоя жена не знай, что сделает, она, наверное, тебя из дома выгонит». А муж говорит: «Нет, жена меня обязательно похвалит». Они даже поспорили: «Если твоя жена тебя похвалит, то мы тебе мешок с золотом дадим». Пришли домой, муж стал рассказывать жене, как он продал лошадь: «Знаешь, я поменял лошадь на корову». Жена ему отвечает: «Ах, какой же ты молодец! Теперь у нас молочко будет!» Муж продолжает: «Да ты знаешь, я корову потом на козу поменял». Жена ему: «Ах, какой же ты умница! Ведь козу и легче доить и меньше кормить». Муж рассказывает дальше: «да я и козу променял на гусыню». Жена: «Ах, как хорошо! Теперь у нас свои яички будут и гусята!» Муж говорит: «Да я и гусыню на курицу обменял». А жена ему: «как хорошо, значит теперь у нас будут куриные яички и свои цыплята!» Так муж рассказал и про гнилые яблоки. Жена ему и отвечает: «Какой же ты умница! Пусть гнилые, но наконец-то у нас будут яблоки, а то я к соседке ходила – у нее ни одного яблочка, говорила мне, что хоть бы гнилые были. А сейчас я с ней и поделюсь».

 

Так, жена слушала своего мужа и за все его хвалила и благодарила. Мужики слушали-слушали, да и дали мешок золота. Это, конечно, сказка, но мораль понятно какая. Надо найти в себе силы согласиться с мужем. Во всем надо находить в себе силы, надеясь на волю Божию. Если брак венчанный, то силы можно на все найти.

 

В молитвах при венчании, священник молится, чтобы муж был во главу жены. Я слышала об одной женщине, как она управлялась со своим мужем. Если муж что-то ей скажет, она везде и всюду говорила: «как ты, я только, как ты хочешь». При этом она, как шея голову, управляла мужем, т.е. умиротворяла его душу, без агрессии на все реагировала. В благодарность на то, что жена его так почитала, что она его слушает во всем и при всех, он делал все, что она хочет.

 

Здесь должна быть не хитрость, а женская мудрость. Всегда важно помнить: мужа надо иметь во главу, почитать его.

 

На другом приходе я была знакома с одной женщиной. Они с мужем были верующими, но он иногда выпивал. Бывало, если кто скажет: «Твой муж-то какой!» Она всегда-всегда отвечала: «Нет, мой Коля лучше всех!» Однажды я к ним пришла – а при мне она не стеснялась – она ему говорила: «ты давай …», но на людях никогда, ведь они ему передают ее слова. Они очень хорошо, дружно жили. Мужа надо всегда иметь во главу, по благословению Божию.

 

- В какой семье Вы воспитывались, где Вы научились такой мудрости?

 

- У нас с сестрой такая крестная была, она во всем себя винила. Я помню, когда еще в детстве к ней приезжали, то что бы в семье ни случилось – сама она замужем не была, но был брат, сосед, еще одна женщина – она всегда говорила: «Это я виновата, это я виновата». Мы с детства это видели.

 

- Как Вы с батюшкой пережили гонения на Церковь?

 

- Сложное было время, но батюшка у меня был очень крепкой веры, он готов был на все: на гонения, на ссылку, на что угодно.

 

- Детей не обижали из-за того, что они из верующей церковной семьи?

 

- Нет, нисколько, потому что батюшку очень уважали. Он как-то умел себя так поставить, очень мудрый был, понимал политику коммунистического государства и всей этой системы, и он уже догадывался, предвидел заранее, как они могут поступить, что могут сказать, поэтому он так вел себя, что все коммунисты его уважали.

 

Как-то раз у нас был случай в школе, в которой учились наши дети. Директор школы сказал батюшке: «Иван Иванович, кто же должен быть авторитетом, т.е. я, директор школы, или Вы, отец?» А батюшка ему говорит: «Конечно, я». И он действительно был авторитетом.

 

Дети видели, что он искренне верит, что у него горячая, живая вера. Я как-то читала, что во времена революции сын одного священника видел, как его отец насмехается над таинствами, над верой, поэтому он стал сам безбожником. А нашим детям Господь дал такого верующего отца, поэтому, конечно, это оказало большое влияние. Наши дети и крестики никогда не снимали, хотя как-то раз к моему батюшке приехали и сказали: «пусть они у вас дома крестики носят, а в школу галстуки одевают». Батюшка ответил: «я не хочу двуличных детей воспитывать».

 

Они не были пионерами, да и я сама не была ни пионеркой, ни комсомолкой. Я училась в Петербурге, нас всех поставили на линейку, я сказала, что я не пионерка и ничего. Комсомолкой, я тоже сказала, что не готова стать, и я на самом деле не готова была.

 

- Как воспитать ребенка в вере, как воцерковить, при этом не отвращая от Церкви?

 

- Это сложно, конечно, но все-таки в раннем детстве, в самом раннем, надо заставлять, чтобы у ребенка выработался навык. Тогда он привыкнет к тому, что так и нужно. Если начать позже, то это будет сложнее. Также надо приучать утром и вечером молиться. Сначала понемногу, конечно, но регулярно. Сейчас еще сложность в том, что стало больше соблазнов, чем когда наши дети росли.

 

- У Вас 11 детей. Как Вы справлялись с такой большой семьей?

 

- У нас помощники были, няня была, она прожила с нами 40 лет. Не могу говорить о том, трудно ли это, ведь сколько Господь дал, и потом я не одна была, одна бы я не справилась. У меня был батюшка, была няня – очень верующая и мудрая. Она замужем не была, а детей очень любила. Господь все устраивает. Люди и сейчас решаются помногу детей иметь, бывает и по 12 и более. Когда нас батюшка венчал, он сказал нам, чтоб «десять человек у вас было», а у нас 11.

 

- Если ребенок умирает, как пережить эту смерть?

 

- Смерть не бывает без воли Божией. Если ребенок умирает, то он, во-первых, в чине ангельском бывает. У одной моей дочери мальчик прожил четыре месяца и умер. Тяжело, конечно, но ведь он теперь с ангелами вместе. Надо смерть понимать больше в духовном смысле, думать больше о душе. Теперь столько соблазнов, грязи, зла в мире. Если Господь берет младенца, значит Он любит его еще больше, потому что там-то он только радуется, а тут мало ли какие грехи, куда-нибудь попадет, неизвестно, что могло бы с ним произойти.

 

- Как вам удавалось, чтоб все дети дружно жили?

 

- Не надо позволять ссориться. Если у меня было какое-то лакомство, я всем поровну делила, чтобы никто не обижался. Любить надо всех одинаково, чтоб не было ревности.

 

Мы заканчиваем нашу беседу с матушкой. Вот уже и отец Роман (младший сын, настоятель храма) идет звать матушку – снова крещение и венчание.

 

«Православие и мир«

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Оптинский монах Виктор Вейденгаммер – персонаж романа И.С. Шмелева «Пути небесные». Это опубликовано на официальном сайте монастыря. Очень интересно читать.

 

А вот это я нашла после прочтения статьи.

 

Монахиня Амвросия (Оберучева). Книга "История одной старушки".

 

pravtor.spb.ru/viewtopic.php?t=2443(активная ссылка не копируется?)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Еще раз напишу. Наталия Николаевна Соколова - дочь Николая Евграфовича Пестова, жена священника Владимира Соколова, мама пятерых детей. Ее сын протоиерей Федор Соколов был настоятелем Храма Преображения Господня в Тушине (г.Москва). Он трагически погиб в автомобильной катастрофе 21 февраля 2000 г. Еще один сын Н.Н.Соколовой - епископ Новосибирский и Бердский Сергий (Соколов) пережил своего брата всего лишь на полгода. Матушка проживает в селе Гребнево, она прихожанка храма, пишет иконы, автор книг. Еще я знаю про книгу "Серафимово благословение". Также есть книжечка для детей. Там замечательные стихи-сказки, записанные Наталией Николаевной.

 

 

Под кровом Всевышнего

 

Источник:Русский дом

 

«Под кровом Всевышнего» — автобиографическая книга. Автор воспоминаний — Наталия Николаевна Соколова, дочь известного духовного писателя, доктора химических наук, профессора Николая Евграфовича Пестова.

 

Рожденная и воспитанная в православной московской семье, с детства окруженная людьми глубоко верующими, девочка очень рано начинает понимать, что в жизни не бывает ничего случайного. В цепи всех описываемых в воспоминаниях событий, встреч с удивительными людьми автор неизменно видит Божий Промысел. Ярко, образно повествуя о своем нелегком жизненном пути, испытаниях, выпавших на долю жены священника, матери пятерых детей, Наталия Николаевна старается убедить читателя в истинности слов Спасителя: Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Я с вами во все дни до скончания века. «Буду рада, — пишет она в заключение, — если прочитавшие мой труд поймут, что Господь близко, что Он всегда нас слышит и не оставит без Своей помощи».

 

Автор рассказывает о жизни православной семьи с ее радостями и горестями, уделяя большое внимание вопросам христианского воспитания детей. Не случайно свои воспоминания Наталия Николаевна посвящает всем православным женщинам.

 

 

Часть I

В родительском доме

 

Под кровом Всевышнего

«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится...»

(Пс. 90,1)

 

Наше детство и школьные годы пришлись на тяжелые послереволюционные времена. Народ стонал под властью коммунистов, которые ополчились и на Церковь, и на крестьянство, и на интеллигенцию, даже на своих сотрудников — «товарищей». Рушились храмы, здания монастырей превращались в тюрьмы, забитые до отказа. Раскулачивались честные труженики-крестьяне, многие бежали в чужие края, спасаясь от тюрем, введена была карточная система, по которой в магазинах можно было покупать товары только по карточкам. А карточки выдавались только рабочим, служащим и их семьям. Крестьяне-кустари, ремесленники, духовенство с семьями, монахи из закрытых монастырей голодали и были обречены на вымирание. Были еще люди из «бывших», то есть родственники расстрелянных князей, графов, министров и других «прежних», как их тогда называли. Они носили известные фамилии, а поэтому их не принимали ни на какую работу, не давали возможности прописаться, одним словом — сживали со свету. В те годы нищие сидели повсюду, стучались по квартирам, прося хлеба. Однако, невзирая на все трудности и кажущуюся бесперспективность дальнейшей жизни, мои родители завели семью! Это уже был их духовный подвиг! Мама всегда говорила: «Не надо смотреть на волны житейского бурного моря, надо с верою взирать на Христа, тогда пойдешь по волнам, как апостол Петр».

 

Мама была еще студенткой ВТУ, когда арестовали ее мужа [Отец Н.Н. Соколовой, Пестов Николай Евграфович (1892-1982) — доктор химических наук, профессор, известный духовный писатель. Биографические сведения о нем см. в книге: От внешнего к внутреннему. Жизнеописание Н.Е. Пестова./ Сост. Преосвященнейший Сергий (Соколов), епископ Новосибирский и Бердский.— Новосибирск, 1997. Прим. ред.]. Был ордер и на ее арест, но она кормила грудью пятимесячного Колю. В 24-м году еще не сажали в тюрьмы с младенцами, как потом было в 30-е годы, чему мама моя была свидетельницей (но об этом скажу позднее). Папа вскоре был отпущен на свободу, как и все его друзья — члены Христианского Студенческого Кружка. Этих людей до самой их смерти сблизили годы, проведенные в Кружке. С ними наша семья имела всегда тесное общение: вместе снимали дачи на лето, вместе посещали храмы, вместе собирались на церковные и семейные праздники, делились друг с другом, кто чем мог, устраивали на работу и т.д.

 

Когда Коле был год и восемь месяцев, мама ждала на свет меня. Срок подошел, начались схватки, папа отвез ее в роддом. Но шли часы, дни, мама опять чувствовала себя хорошо и просилась домой. Врачи не пускали: «Ребенок у выхода — лежите». Однако мама настояла и вернулась к сыночку, за которого очень беспокоилась. С неделю она была дома, стирала, нянчила Колю, вела все хозяйство. 8 сентября, в день празднования Владимирской иконы Богоматери, как только ударили в колокола (в 26-м году они еще кое-где висели), мама заспешила в роддом. Она рассказывала мне потом: «Едва мы переступили порог роддома, как я села на первую же лавку и начались роды». Папу удалили, впопыхах сказав ему, что уже родился мальчик и что он может не беспокоиться. Папа пошел в храм. Знакомые люди рассказывали потом маме, что они были поражены горячей молитвой отца. Он никого не видел, не вставал с колен, клал беспрестанно поклоны и обливался слезами. О чем молился мой отец — это знает один Бог. Но если я оглянусь на мои прожитые семьдесят лет, то могу сказать одно: они прошли под покровом Всевышнего. Меня всегда называли счастливой, и я с этим вполне согласна.

 

Двухэтажный дом, в котором протекало мое детство, был до революции складом табака. В 26-м году дом был перестроен под жилые квартиры. Маме дали от завода трехкомнатную квартиру на первом этаже, в которой они с папой прожили сорок восемь лет. Но в 30-м году крыло дома, выходившее на улицу, сломали, обрезав дом в длину как раз по нашу квартиру. Получилось так, что вместо одной стены у нас была только дощатая перегородка, которая постоянно промерзала, хотя родители мои ее тщательно утепляли коврами. Мама моя много хлопотала и добилась того, что стенку засыпали шлаком и обили еще одним слоем досок. Но кирпичные стены стали расходиться, грозя рухнуть. Их укрепили каменными подпорками и стянули рельсами. Перпендикулярно нашему домику вырос огромный восьмиэтажный дом. С этих пор солнышко заглядывало в нашу сырую квартиру только летом, часа на три в день. Противопожарного расстояния между старым домом и новостройкой не было, так что нашу квартиру должны были снести, а нам дать другую в восьмиэтажке. Мама получила ордер, но нашу новую квартиру заняли какие-то ловкие люди. Мама подавала заявления в милицию, суд, везде хлопотала, но все безуспешно. Родители мои считали это волей Божией, ибо в иной квартире они не смогли бы проводить такую конспиративную, скрытую от мира жизнь, какую я помню в своем отрочестве.

 

Сотрудники НКВД следили за нами как за «недобитой интеллигенцией». Так называли людей науки и культуры в 20-е и 30-е годы. В доме, стоявшем параллельно нашему и пережившем ту же участь, что и наш, была квартира, окна которой смотрели в наши окна на расстоянии всего восьми метров. В эти окна за нами следила некая Маруся, нанятая НКВД. Она не работала, растила троих детей, приобретенных от разных мужей, но зарегистрированных на ее первого мужа, пропавшего без вести. Маруся считалась женой погибшего фронтовика, пользовалась уважением. Дети ее летом отдыхали в санаториях, лагерях, а зимой сидели на своих широких подоконниках. Они вылезали через окно, бегали по снегу босиком, приводя в ужас нашу маму. Мама жалела Марусю, помогала ей, чем могла, отношения у них были хорошие. Мама моя то и дело выбегала на улицу, стучала Марусе в окно, кричала ей: «Смотри, твои ребята босые и раздетые бегают, загони их, ведь простудятся!». Слышался один ответ: «Чтоб они сдохли!». Но дети Маруси выросли, а лет с пятнадцати уже жили в «исправительных лагерях», то есть тюрьмах для несовершеннолетних.

 

Чтобы попасть в нашу квартиру, друзья наши не ходили, как прочие люди, через длинный двор. Нет, они входили в подъезд восьмиэтажного дома, а там спускались в темный проходной подвал, заваленный мусором. Через крошечную дверку наши знакомые выходили на свет шагах в пяти от наших окон, прошмыгнув мимо которых, они спешили скрыться за дверью. Марусе трудно было «засечь» (то есть заметить) наших друзей, она была занята хозяйством, да и поспать требовалось ей после выпивки. Двор не был освещен, окна наши часто плотно завешивались одеялами, так что квартира снаружи казалась нежилой. А у нас собирались «кружковцы», «маросейские», прибывшие из ссылок монахини, тайные священнослужители. Большинство людей в те годы жили в коммунальных квартирах, даже ютились по баракам. Мама особенно жалела свою подругу Лизочку, у которой была дочка Ксения, на год моложе нашего Сережи. Лизочка была вдовой постельничего Императора Николая II. Маленького роста, забитая, кроткая Лизочка любила шепотком рассказывать моей маме о том, что видел ее муж при царском дворе. Я помню только то, что Николай II был большой молитвенник. Его постельничий не раз был свидетелем долгих коленопреклоненных молитв своего Государя. Император проливал слезы, клал поклоны. Глубоким вечером, один на один с Богом, Николай II часами изливал перед Богом свою душу. Коврик и подушка Государя были мокрыми от слез.

 

Верный своему Монарху, муж Лизы был в революцию арестован и сослан. Лизочка последовала за своим супругом в Сибирь, провела там годы молодости в невероятно тяжелых условиях. Она четыре раза рожала, но дети рождались мертвыми. Только пятый ребенок, Ксения, осталась жить. Овдовев, Лизочка вернулась в Москву с двухлетней дочкой. Они не имели ничего кроме койки в общежитии, где в ряд стояло двенадцать кроватей. «Чего только мы не наслушаемся, чего только не наглядимся в своем бараке! — ужасалась Лизочка. — И ругань, и драки, и разврат — все у нас на виду, некуда мне скрыться с ребенком. У вас мы хоть христианским воздушком подышим». Братец мой Сережа играл с Ксеничкой, обещая взять ее себе женою, когда она вырастет, чем вызывал улыбки взрослых. Несмотря на трудную обстановку, Лиза вырастила Ксению глубоко верующей и целомудренной девушкой, хотя и больной.

 

Много лиц других глубоко верующих людей сохранилось в моей памяти. Их дети, наши ровесники, теперь уже старики, а родители их отошли в вечность. Впрочем, к нам на Рождество детей приводили по большей части не их родители, но те, кто их воспитывал. Две тетушки приводили к нам троих детей князей Оболенских: Лизу, Андрея и Николушку. Родители их были арестованы. Привозили четверых детей отца Сергия Мечева, сидевшего в тюрьме, как и его супруга. Дети отца Владимира Амбарцумова, Женя и Лида, тоже бывали у нас нередко. Их мать умерла, а отца арестовали. И так в нашу квартирку набивалось человек до тридцати. Елочку нам неизменно привозила в Сочельник Ольга Серафимовна — сестра закрытой в те годы Марфо-Мариинской обители. Рискуя своей свободой, она собственноручно срубала елочку в лесу, убирала ее в наш огромный чемодан, везла поездом, тащила по улицам. До 36-го года елки были запрещены как «буржуазный предрассудок». Однако Ольга Серафимовна считала своим долгом доставить нам, детям, это рождественское удовольствие. Мы благодарили ее и с замиранием сердца всегда слушали ее рассказы о том, как она, утопая в сугробах, добывала нам елочку: «Ночь, луна, волки воют...». Молитвами этой подвижницы, Ольги Серафимовны (тайной монахини Серафимы), держалась наша семья, наша распавшаяся церковная община.

 

Ежегодно под рождественской елочкой слышались стихи религиозного содержания.

 

И на алтарь Христа и Бога Она готова принести Все, чем красна ее дорога, Что ей светило на пути.

 

Мне шел десятый год, когда я декламировала на Рождество эти строчки из стихотворения Надсона «Христианка». Образ девушки, горящей жертвенной любовью к Спасителю, прощающей все своим палачам, уже пленял мое сердце.

 

К началу войны все священники, посещавшие наш дом, были или арестованы, или сосланы, или пропали неизвестно где. Но до 40-го года у нас в папином кабинете был и столик, служивший жертвенником, была и тумбочка, служившая престолом. Но не все гости знали об этом, детям же сего вообще не открывали. Старались больше зажечь в сердцах детей огонь веры и любви, внешне же мы не должны были отличаться от других. Святое Причастие не должно было войти в привычку, к нему приступали, как и полагается, со страхом и трепетом....

Моя ссылка

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Олеся Николаева Ничего страшного

Святочная повесть

Об авторе | Олеся Николаева — поэт и прозаик. Постоянный автор “Знамени”. У нас печатался, в том числе, роман “Мене, текел, фарес” (2003, № 5).

 

Дом этот достался мне чудом. Бог послал мне его множество лет назад по молитвам духовного моего отца игумена Ерма. Потому что как только тот поселился в Свято-Троицком монастыре, он все время мне говорил:

 

— Вам надо непременно купить здесь дом, чтобы не ютиться по чужим углам, а наслаждаться свободой.

 

Действительно, приезжая в Троицк, я каждый раз искала себе пристанища. Один раз ночевала даже в доме для бесноватых — такая покосившаяся, вросшая в землю избушка у самых стен монастыря. Бабка-хозяйка сдавала место для ночлега по рублю с носа, и бесноватые, приезжавшие на отчитку к отцу Игнатию, спали там в одной комнате на полу, на всякой ветоши вповалку. Ну и меня угораздило туда попроситься — время было позднее, зимнее, все дома в Троицке стояли запертые, без огня, мела метель, выли собаки, и луна, поистине невидимка, придавала округе что-то зловещее, словно внушала мне: не приезжай больше сюда, пропадешь, погибнешь, не сносишь буйной головы, сорвут ветры злые с тебя твою черну шапку… И что было делать? Ткнулась я в эту избушку, дала трешку — хозяйка уступила мне свою горницу, за тонкой перегородкой от бесноватых я и перекантовалась кое-как. Только страшно было ужасно — бесноватые выли, рычали, храпели, ворчали, бесы из них кричали на разные голоса…

 

Потом я стала останавливаться в единственной троицкой двухэтажной гостинице с единственным же рестораном. Там до полуночи играл оркестр, оглушая диковинными песнями — как ни силься не слышать, а все бьют тебе по мозгам затейливые словеса: “Эй-эй-эй, девчонка, где взяла такие ножки? Эй-эй-эй, девчонка, топай-топай по дорожке!”. Или: “Куда же вы, девчонки, девчонки, девчонки, короткие юбчонки, юбчонки, юбчонки?”. Существо я впечатлительное и отзывчивое, поэтому все это записывалось у меня в мозгу и в самый неподходящий момент вдруг начинало там крутиться с магнитофонной скоростью. Пытаюсь ли заснуть, стою ли в очереди, еду ли ночью вдоль улицы темной, молюсь ли на литургии, а у меня в голове пульсирует: “Эй-эй-эй, девчонка, где взяла такие ножки?”. Наконец, приютила меня тайная монахиня Харитина: домик у нее крошечный, но тихий, чистенький и благочестивый. Мы с ней все время кафизмы читали и вели духовные беседы за чаем. Но отец Ерм сказал:

 

— Все-таки надо вам иметь здесь собственный дом. Считайте, что такое вам благословение.

 

Но все дома в Троицке и даже в его окрестностях — в деревнях и на хуторах — были мне не по карману. Ну не сарай же покупать, в самом деле! Так что весьма долгое время ничего подходящего я отыскать не могла. Но отец Ерм считал, что я просто плохо ищу. Потому что ведь сказано: “ищите и обрящете”. Я и продолжала искать, а он за меня молился. И вот однажды иеромонах Иустин, теперешний игумен, мне говорит:

 

— Я знаю, ты ищешь дом. Пойдем, посмотрим — я слышал, тут есть один такой подходящий домик. Я даже хотел купить его для своих родителей, но они уже старые и немощные. Вряд ли смогут в нем жить.

 

Моя ссылка

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Соблазн «внецерковного христианства»

 

35356.p.jpg

 

Нередко приходится слышать такие слова: «В Бога я, конечно, верю, но не верю в Церковь и духовенство». Такую веру можно называть какой угодно, но только не христианской – по той простой причине, что христианства не существует без церковного единства и истинный христианин не может существовать вне Церкви. Апостол Павел учит нас, что «Церковь Бога живаго есть столп и утверждение истины» (1 Тим. 3: 15), что Главою Церкви является Сам Христос Спаситель, Которого Отец «поставил выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1: 22–23). Из Евангелия мы знаем слова Самого Спасителя: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16: 18).

 

И вот, зная обо всех этих евангельских истинах, о высоком происхождении и назначении Церкви, возможно ли, чтобы человек именовался христианином и вместе с тем был вне Церкви, возможно ли принятие учения Христа и одновременно отвержение утвержденной Христом Церкви? Нет, это невозможно. Подобная «вера» является таким же ненормальным явлением, как и всякий грех.

 

далее...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Монастырские яблоки

prihod.jpgИстория эта произошла жарким летом 1990 года в центре России. Именно там, в Калужской области, под древним Козельском, который татаро-монголы окрестили "злым городом", располагается жемчужина русского православия - Свято-Введенская Оптина Пустынь. В этом монастыре Господь даровал мне некоторое время пребывать и набираться ума-разума, значительно растерянного за предыдущие годы.

 

Послушание дали не только не обременительное, но даже приятное. Занят я был им с утра до вечера, вернее, с утренней службы до вечерней. Свободное время практически отсутствовало. Да и что такое "свободное время" в монастыре, где все идет по порядку, установленному преподобными старцами в далекие годы? Его и менять-то грешно, а, главное - какой смысл?

 

Итак, благословил мне отец наместник подвизаться в издательском отделе обители. В тот год, впервые после октябрьского переворота, в России начали печатать духовную литературу. Одна из первых "серьезных" святоотеческих книг, "Душеполезные поучения" аввы Дорофея, вышла именно в Оптиной. А издание мелких поучений и молитвословов вообще наладилось довольно широко. Я зарылся в любимые книжки, одновременно открывая для себя такие, о существовании которых раньше даже не подозревал. Время было заполнено столь плотно, что казалось "днем единым" и, если бы не ежедневный полный круг церковных служб, границу между вчера и сегодня определить было бы трудновато.

 

Начался Успенский пост, который в монастырях не менее строг, чем Великий. Поэтому есть хотелось постоянно. Правда, монахом я не был, но жевать что-либо, когда вокруг жуют редко и мало, было стыдно.

 

Издательский отдел располагался в одной из башен монастыря, под библиотекой, а келья, где я жил, - в скиту, в неполной версте от обители. В скит ведет лесная тропинка, по которой очень любили в свое время прогуливаться Гоголь и Достоевский. Преподобные старцы оптинские превратили эту дорожку в "тропу народную", по которой к ним шли тысячи жаждущих духовного окормления, начиная с простых крестьянин и заканчивая членами императорской фамилии.

 

Во "время безвременное", в годы советские, вокруг монастыря появились деревянные дачи с огородиками и небольшими садами. После того, как обитель вернули Церкви, монастырь эти дачи выкупил, домики разобрал, а фруктовые деревья остались. Были среди них и яблони.

 

oavdugin.jpgПротоиерей Александр Авдюгин Какая нелегкая понесла меня средь бела дня в скит, сейчас вспомнить трудно, но в том, что это было искушение, сомнений нет. Проходя мимо растущих у тропинки яблонь, думая о чем-то суетном (ведь, если бы молился, все было бы благополучно), я совершенно механически подобрал несколько яблок, валявшихся под деревом, и тут же, продолжая идти в скит, начал их жевать.

 

Навстречу попалось несколько человек из братии, которым я, как и положено, поклонился со словами: "Благословите", но яблоки продолжал грызть. Монахи странно посмотрели на меня, но ничего не сказали. Да и не скажут, они же монахи. У колодца, выкопанного лет сто пятьдесят назад оптинскими подвижниками, возился с ведром скитской иеромонах Зосима. Был этот отец с коломенскую версту ростом, обладал кулаками с дыню и голосом иерихонской трубы. Он-то не промолчал, и на мое "Благословите" тут же выдал: "Благословил бы я тебя, да место святое!"

 

Я опешил, и, продолжая жевать яблоко, спросил: "Отец Зосима, ты что?" - "Если тебе Бог не указ, зачем у меня спрашиваешь?" - и, поставив на сруб ведро, в сердцах добавил: "Ну, как, вкусное яблочко?"

 

Я не знал, куда деться от стыда. До Преображения три дня осталось! Раньше и мысли о яблоках не попускал, хотя мне, в отличие от монахов, по издательским делам частенько приходилось и в Калугу, и в Москву ездить, а в середине августа яблок в центре России уже много. Здесь же, в обители, на виду у всей братии, как нехристь какой-то, отеческое правило нарушил!..

 

Вечером в храме подошел к духовнику. Казалось, и он уже о моем чревоугодии яблочном наслышан, но нет. Когда на исповеди я начал рассказывать, он взглянул на меня удивленно. Исповедался я и спросил: "Отче, какая епитимья будет?". - "Епитимья? - переспросил духовник. - Да вот, на праздник яблок вкушать не будешь". И отпустил с миром.

 

"Что за наказание такое?, - подумалось мне. - Яблок не вкушать, великое дело! Я бы и этих не ел, кабы не забыл".

 

* * *

Праздничная служба на второй Спас, в Преображение Господне, закончилась поздно, в первом часу пополудни.

 

Любят на Руси этот праздник. Паломников съехалось множество, братия вся праздничная, радостная. Отец наместник сказал проникновенную проповедь, до слез растрогавшую всех. На трапезу не шли - летели как на крыльях, после подвигов-то молитвенных! Тем паче, что в праздник Преображения пост "послабляется", даже рыбка разрешена.

 

В трапезной стоял непередаваемый яблочный аромат. Яблоки большие и малые, из Астрахани и с Кубани, из Средней Азии и с Украины, желтые и красные, налитые соком и сладостью, грудами лежали на больших подносах. На монашеский стол в этот день подавали блины с яблоками и яблоки, запеченные с рыбой. Золотилось в розетках яблочное варенье и благоухал монастырский яблочный компот. Для утешения братии, "труда ради молитвенного", отец наместник благословил яблочное вино.

 

Мне яблок есть было нельзя…

 

* * *

Прошло уже много лет с того яблочного Спаса, но до сих пор я помню аромат монашеской трапезной и, вкушая на Преображение первое яблоко нового года, молитвенно благодарю оптинскую братию за науку русскую, школу православную.

 

Моя ссылка

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Сама еще не прочитала, но кажется, что очень интересно.

 

Моя ссылка

(по стрелочке влево много интересного)

 

Здесь сама книга "Правдой будет сказать..."

 

Моя ссылка

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость
Эта тема закрыта для публикации сообщений.

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

×
×
  • Создать...