Оптинские встречи

[Natasha 1 662]

В этой теме был помещен рассказ "Женские судьбы", который и вдохновил меня на написание своей истории, которую можно было бы назвать "Женские судьбы 2"

 

Однажды побывав в этом дивном монастыре, возвращаюсь туда снова и снова, и всегда получаю ожидаемое. Хочется рассказать о многом, но в силу ограниченности ресурсов напишу об одной весьма поучительной истории. События, о которых пойдет речь, произошли летом 2008 года. Защитив выпускную квалификационную работу и получив диплом специалиста, я приехала на 2 недели в Оптину на послушание. Матушка Людмила (в то время она еще была не в постриге, но уже тогда ее все называли матушкой) распределила меня на прачечную "помочь матушке Екатерине".

Стоит отметить, что будучи с детства городским жителем, я вовсе не была обучена стирать вещи вручную, но преисполненная романтичного энтузиазма, практически на крыльях полетела на определенное мне послушание. К слову сказать, прачечная находится на так называемой братской территории, где не встретишь прогуливающихся паломников. Соответственно, некая атмосфера строгости царит уже при подходе к ней. Дорогу я нашла без особого труда по запаху стирального порошка и виднеющимся издалека простыням и пододеяльникам, греющимся на солнышке. Войдя в помещение, я застала маленькую благообразную старушку в белом халате и платочке за глажкой колоссального количества постельного белья. "Простите, я на послушание" - пробормотала я. Мельком взглянув на меня и продолжая дальше заниматься своим делом, она очень быстро и довольно строго повелела следовать в соседнюю комнату "ширкать полотенчики". Соседняя комната заслуживает отдельного описания: это мрачное помещение с маленькими окнами площадью примерно в 3 квадратных метра, в котором располагаются 2 ванны и 1 небольшая стиральная машинка. В машинке стирается исключительно постельное белье, все остальное (полотенца, которые используются для уборки храмов, а также рясы и подрясники) стираются вручную! Нет необходимости говорить о том, что храмовые полотенца несут на себе все тяготы паломнического пребывания, ну а монашеские одежды зачастую поступают в прачечную на н-ной стадии загрязнения (когда их носить уже просто невозможно). В первый же день я стерла фаланги пальцев в кровь… Но это бы еще ничего, если бы был достигнут положительный результат. Однако, несмотря на все приложенные усилия качественно "отширкать полотенчики " у меня, увы, не получилось . К вечеру глаза были на мокром месте, а матушка лишь сказала, что "придешь завтра - доширкаешь как положено" . Слава Богу, на тот момент в монастыре у меня уже было много друзей, который не дали раскиснуть. Да и сама обстановка монастыря: вечерняя служба, крестный ход и конечно же, ужин, помогли восстановиться. На следующий день, вопреки моим ожиданиям, матушка дала мне задание развешивать постиранное постельное белье и снимать высохшее. Эта работа была более приятной (сопровождалась выходом на улицу) и динамичной, и что самое главное - давалась мне куда лучше, чем "ширканье". Так потекли дни в прачечной. Матушка очень мудро распределяла обязанности, ежедневно чередуя тяжелые и легкие работы между трудниками. Несколько раз мне поручалась даже глажка белья – наиболее ответственное задание. Периодически поступающие в прачечную новые паломницы, как правило, надолго не задерживались. Несколько раз мне приходилось наблюдать с их стороны определенное недовольство поведением матушки Екатерины, сопровождающееся опустошением слезных желез, и последующие просьбы о смене послушания. В основном, выдерживали эту благодатную школу смирения деревенские жительницы и женщины в возрасте.

Важно сказать, что утром перед началом работы мы всегда пили чай с хлебом и сладостями. Однако любые разговоры во время трапезы и тем более работы резко пресекались матушкой. Она с недоумением спрашивала: «О чем можно говорить?» А мы с недоумением думали: «А как же может быть иначе?»

Уже через несколько дней по просьбе заинтересованных лиц матушка разрешила мне задерживаться на послушание с утра и после обеда по причине пения на панихидах и акафистах. А в конце первой недели она (которая в день произносила наверное не больше десятка слов) вдруг завела со мной разговор о моей дальнейшей жизни, всеми силами стараясь подчеркнуть высоту и глубину жительства монашеского… Но это было лишь однажды. Больше она ни разу не проронила ни слова личного характера.

Когда две недели моего пребывания в монастыре подошли к концу, я уже с сожалением расставалась с матушкой и обещала обязательно приезжать еще на послушание. Эта невероятно скупая на праздное общение с людьми старушка все свои слова и помыслы неустанно устремляет к Богу. Вот только поняла я это далеко ни сразу.

Приезжая в Оптину Пустынь, я регулярно встречаю матушку, которая внимательно-добрым и быстрым взглядом окинув меня, приветливо здоровается и даже немного улыбается. Мне нередко очень хочется подойти к ней и сказать что-нибудь доброе. Но в этот меня словно сковывает некий страх нарушить ее непрестанное пребывание в дали от мирской суеты.

 

P.S. У меня были большие сомнения в опубликовании данного рассказа ввиду того, что главное действующее лицо и по ныне подвизается в Оптиной, а похвала, как известно, больших плодов духовной жизни не приносит. Но учитывая то, что матушка категорически отрицательно относится даже к фотоаппаратам, не говоря уже о мобильных телефонах и интернете, она вряд ли самостоятельно прочтет написанные здесь строки. Поэтому надеюсь, никто меня "не сдаст"

 

Размещено в Летописи Оптиной Пустыни

[Natasha 1 662]

К оптинским кошкам у меня всегда было особое отношение. Вспоминается и наиленивейший Мурз, и маленький Кеша, и Липка, и многие-многие другие. Но никогда я не думала, что один из оптинских котов станет моим питомцем...

Очередной период пребывания в Оптиной подходил к концу. Помолившись на Акафисте перед иконой Богородицы «Державной» и получив как всегда по-отечески доброе напутствие о. В., мы (я, моя сестренка Соня и провожающая нас Галя) выбежали из Казанского храма. Стрелки показывали 15 40, до отправления предпоследнего козельского автобуса до Москвы оставался час, а сколько надо еще всего успеть… Но человек предполагает, а Господь располагает.

Только мы успели спуститься с лестницы Казанского собора и включить повышенный скоростной режим, увидели двигающуюся нам навстречу интересную процессию. Возглавлял ее о. И., следом за которым поторапливалась одна из работниц монастыря - Матрона. Но самым главным участником шествия был победно восседающий в коробке на руках у о. И. ма-а-а-аленький испуганный котенок. Повстречав нас, процессия остановилась. Я в предвкушении чего-то непоправимого зафиксировала горящий взгляд семилетней Сони, направленный на это пушистое существо. И, наверное, не я одна, поскольку через несколько секунд раздался участливый голос о. И.: «Наталья, не желаете взять котенка?» Оказалось, что они уже целый час ходят по окрестностям монастыря в надежде, что кто-нибудь из паломников возьмет с собой «частичку Оптиной». Такого желания я вовсе не испытывала. Напротив, наша домашняя обстановка никак не предполагала наличие животных. Но Соня уже вовсю ласкала котенка и вторила о. И. жалобным голосом о необходимости приютить «живое существо». Все мои доводы о том, что грядущий 1 класс – это очень серьезно и некогда будет ухаживать за котом, что потребуется немало усилий приучить его к необходимым обязанностям и т.п. не имели никакого результата, а напротив, только подогревали моих оппонентов. о. И. уверил нас, что этот котенок – сын самого кота о. Наместника. В итоге, я вынуждена была сдаться. Хотя, если уж начистоту, в какой-то момент мне и самой вдруг захотелось приручить это создание.

Только святым людям удается в нужный момент остановить время, о чем свидетельствует писание Ветхого Завета. На наших же часах стрелки неумолимо бежали вперед и нам уже не то что не оставалось времени на все свои важные дела, мы едва-едва успевали на автобус. о. И. и Галя с нашими вещами, я с врученным в коробке Презентом и Соней - буквально летели к маршруткам, курсирующим до Козельска. о. И. вызвался найти нам попутную машину, но, к сожалению в послеобеденное время воскресного дня даже монаху не удалось разыскать сочувствующих паломников.

А время неумолимо мчалось вперед. Как мы не спешили, на автобус все же опоздали. В результате были вынуждены облюбовать Козельский автовокзал на ближайший час до прихода последнего московского автобуса. Котенок вел себя весьма смирно, никуда не высовывался, даже метро пережил более или менее спокойно.

Не стоит рассказывать о шоке наших домашних – этот момент нам с Соней удалось уладить не без Божьей помощи. Нарекли мы котенка Пушистиком, хотя вопреки нашим ожиданиям пушистым он так и не стал. Пушистик оказался довольно неприхотливым в пище – в постные дни довольствуется кашей на воде, с удовольствием ест хлеб и вареные овощи. Единственный его недостаток – это чрезмерная активность. Он не упустит момента погоняться за чьими-нибудь ногами или укусить кого-нибудь прямо на ходу. Конечно, его можно понять – ежедневно после возвращения Сони из школы он вынужден выполнять всевозможные роли: пациента у стоматолога, нерадивого школьника, грудного ребенка и т.д. и т.п.

А недавно (спустя год после описываемых событий) состоялся весьма интересный разговор с Матроной.

М: «Он у вас большим вырос?»

Я (печально): «Нет, совсем маленький»

М: «В маму, она у него маленькая – это папа большой. А пушистый?»

Я: «??? Нет…»

М: «Да, это папа пушистый, а мама у него гладкошерстная. А характер у него спокойный?»

Я: «Вовсе нет, напротив! ».

М: «Значит характер в папу, мама у него ласковая. Вообще, кажется, вам достался самый агрессивный из троих котят»

Я: «!!!»

 

Но это уже совсем не страшно, мы все равно к нему относимся с любовью, это живое воспоминание Оптиной. Я призываю всех, кто еще сомневается, оказать посильную помощь монастырю и непременно взять с собой его «маленькую живую частичку». Думаю, насельники будут Вам весьма признательны. Да и не только насельники – сказано же в Священном Писании: Блажен, иже и скоты милует (Притч. 12: 10).

 

P.S. Помещаю 2 фотографии Пушистика: на первой он еще совсем маленький, изучающий строение монитора, - буквально через месяц после приезда, на второй - недавно, в обычной позе на письменном столе: на этот раз за изучением древнегреческого И еще - фото Сони, благодаря которой наследник наместнического кота получил у нас приют

[Natasha 1 662]

Мой «дедушка Мороз»

 

Так уж повелось, что приезжая в Оптину, я неизменно пою на Акафистах прп. Амвросию и старцам Оптинским. Казалось бы, выдается возможность отдохнуть от постоянного клиросного послушания в Москве, но оптинское пение настолько благодатно, что даже не возникает желания немножко поберечь голос. А началось все … «с дедушки Мороза».

Впервые на Акафист прп. Амвросию я попала, приехав лет 5 назад в Оптину с паломнической группой московского подворья монастыря. Это произошло в воскресный день после ранней Литургии. В ожидании начала молебна с акафистом на левом клиросе собралось несколько братьев, а рядом стояла одна из певчих монастыря. Вдруг раздался отчаянный голос одетого в стихарь седого «дедушки»: «Сестры, ну неужели нет никого с клироса?» Я робко подняла руку и он, энергично вызволив меня из толпы, поставил рядом с клиросом, приговаривая: «Ну, вот Господь послал, споемся». По окончании этой службы, «дедушка» с просьбой, не подразумевающей отказа, пригласил меня помочь ему на таком же Акафисте в 13 часов. Оказалось, что зовут моего «дедушку» Владимиром Марковичем (хотя все его называли просто Марковичем) и является он послушником монастыря. А послушание несет как раз «акафистное» - отвечает за проведение акафистов, молебнов и панихид, наличие певчих и раздачу текстов пришедшим помолиться паломникам. С этого дня мы с ним очень подружились и я старалась как можно чаще ему помогать.

Маркович раньше был учителем в школе, это время он вспоминал с большой любовью. А с еще большей любовью он рассказывал о своих детях (их у него трое) и маленьких внуках, которые живут совсем не далеко от монастыря. Мне же он категорически не советовал выходить замуж, обосновывая это, как и апостол Павел в своем первом послании к Коринфянам, ожиданием скорых эсхатологических событий. Маркович с присущей ему простотой любил говорить: «Христос уже при дверех стоит, а вы все о замужестве думаете». Забегая вперед скажу, что спустя несколько лет, когда о. Илий благословил младшую дочку Марковича на брак, он уже не так категорично отзывался об этом явлении.

В те годы с акафистным пением было не важно – постоянных певчих практически не было, очень спасали Марковича приезжающие иногда паломники. Летом бывало нас собиралось несколько человек и получался почти что архиерейский хор на четыре голоса . Удивительно, но все как один жертвовали законным обедом в 13 часов и с воодушевлением шли на акафист батюшке Амвросию. Зная это, Маркович почти ежедневно приносил с братской трапезы всевозможную провизию (от сыра и блинов до фруктов и конфет). Именно в связи с этим он и стал у меня ассоциироваться с дедом Морозом .

Однажды, приехав в очередной раз в монастырь, я пришла на полунощницу. У мощей преподобного дежурил какой-то инок. Вдруг, приложившись к мощам, услышала знакомый голос: «Что, опять всего на 2 денька приехала?» Да, это был мой «дедушка Мороз» - в рясе и клобуке. Он с нескрываемой детской радостью сообщил, что при постриге в иночество нарекли его в честь свт. Мелетия. Стоит сказать, что примерно через полгода или год его постригли в мантию с оставлением того же святого покровителя.

о. Мелетий делал очень много, казалось бы, незначительных поступков, но которые очень поддерживали в трудные минуты. Расскажу об одном из них. Зачастую из Оптиной я уезжаю в воскресенье вечером, т.к. понедельник – день, как правило, рабочий. И вот однажды я опоздала на последний автобус, идущий из Козельска в 17 40. Делать нечего – возвратилась в монастырь, и даже не задумываясь – прямиком к о. Мелетию за помощью. Выяснилось, что есть еще один московский автобус, который идет в 2 часа ночи, прямо из Оптиной. о. Мелетий обратился в паломническую гостиницу, но там отказались меня вселить до этого времени. Тогда было решено, что я останусь в храме. Но сторож, который дежурил в этот день, наотрез не согласился с этим решением, ссылаясь на отсутствие с недавнего времени благословения для паломников ночевать в храмах. о. Мелетий не раздумывая отправился к о. Благочинному за благословением, которое, слава Богу, было получено. Уставшая за весь день, добравшись до одной из скамеек на клиросе в Казанском храме, я моментально уснула. Конечно же, о. Мелетий позаботился вовремя меня разбудить. Это была зимняя морозная ночь, а на небе, к моему удивлению (в Москве такого не увидишь), было очень много звезд. Сейчас я уже не помню, о чем мы говорили в ожидании автобуса, но зато очень хорошо помню чувство надежности и защиты со стороны стареющего монаха.

Особенного внимания заслуживает помянник о. Мелетия. Это маленькая пухлая книжечка, в которой содержатся десятки, а может и сотни имен. Я долго удивлялась, почему он меня всегда именует «Красным селом», почему ему так запомнился мой приходской храм (Покрова Пресвятой Богородицы в Красном Селе)? Оказалось, что именно так я идентифицирована в той самой маленькой книжечке. И сколько же там таких, одному ему известных пометок городов и местностей напротив длинной череды имен. Этот свой синодик о. Мелетий очень часто читает во время акафистов. В связи с этим вспомнился еще один случай. Однажды я решила перехитрить всех и подготовиться как следует к поездке в Оптину: я набрала в WORDe несколько десятков имен близких людей и размножила их в нужном количестве с расчетом на то, чтоб за каждым акафистом подавать записки о здравии. Когда это увидел о. Мелетий, он просто опешил: «да это же твоя жертва Богу, когда ты пишешь имена людей, время свое тратишь, вспоминаешь о них; а теперь какая же жертва, если все за тебя техника сделала?» С тех пор я больше не прибегаю к помощи компьютера в этих целях. Казалось бы, что здесь такого? Но почему-то совесть подсказывает что «дедушка» категорически прав.

Я нисколько не пытаюсь идеализировать дорогого мне о. Мелетия, а написанные здесь строки свидетельствуют лишь о том, что монахи - это люди, призванные показывать нам, что такое Евангелие в действии.

[Татиана. 1 983]

Спасибо Наталия за чудесный рассказ.

[Иулиания 6 270]

Наташа, спасибо за рассказ!

[EКатерина 2 677]

Спаси Господи, Наташа! Уверена, что эта Оптинская встреча не единственная, о которой Вы могли бы нам рассказать)

[Natasha 1 662]

Да, Оптина очень часто дарит встречи с новыми удивительными людьми. Думаю, каждый может рассказать много подобных интересных историй. Я с удовольствием напишу что-нибудь еще как только выдастся возможность. В других рубриках есть пару рассказов, которые можно было бы отнести и сюда: #1 и #2

[EКатерина 2 677]

Спаси Господи, Наташа. С большим удовольствием читаю Ваши рассказы)

[Ивушка - Ирина 719]

Наташа, а хорошо бы нам издать книгу паломников "Оптинские встречи", начало уже положено

 

СпасиБО за рассказы, очень интересно!

[Irinka75 1 036]

Спаси Вас Господи Наташа. Просто чудесный рассказ! Акафисты без о. Мелетия уже и не представляю себе)))).

[Катя 11]

Наташа, спасибо за чудесный рассказ! Очень тепло на душе стало ))) Спаси Господи!

[Natasha 1 662]

Мороз и солнце – день чудесный!

 

Год, наверное, 2009… Уже не чувствуя от холода конечностей, я бегу к часовне убиенных братьев. Там, конечно, тоже температура не на много выше (отопление пока не провели), но согреваешься изнутри. К моему удивлению, в часовне только один человек. Это мужчина средних лет – стоит, молится. Я спешу на акафист прп. Амвросию: поэтому быстро прикладываюсь к надгробным крестам и готовлюсь к очередной перебежке до Введенского Собора – там уже будет совсем тепло. Только успеваю спуститься с лестницы, как меня окрикивает названный мужчина: «Девушка, давайте братьям псалмы попоем». Странная просьба застигает меня врасплох . Мои отговорки о начинающемся акафисте сперва не действуют, но уже через минуту мой новый знакомый следует за мной во Введенский Собор .

Это – последний акафист перед дорогой домой. о. Мелетий награждает сухим пайком, а о. Илиодор вручает мне вынутый из кармана рясы (!!!) … ананас . Святки – удивительный период: будто снова окунаешься в детство с кучей подарков, улыбок и всеобщего ликования. Правда, в детстве это было приурочено к Новому году. Зато теперь уже не надо заставлять себя верить в сказки – у нас есть настоящие чудеса, одно из которых – Христово Рождество . Сторож у врат монастыря тоже дарит шоколадку в дорогу. Как всегда, уезжать не хочется, на глаза наворачиваются слезы… Но ничего не поделаешь, бреду к маршруткам.

При моем подходе к месту остановки козельских маршруток бабушки с кружками для подаяния начинают обсуждать проблемы современной молодежи. Постепенно разговор переходит к не по сезону легкому платку на моей голове, да и вообще к планам моей дальнейшей жизни .

Через несколько минут к нам присоединяется подвыпивший молодой человек с огромным чемоданом. Оказывается, его только что выпроводили из монастыря. Причина очевидна. Он очень сокрушается, что снова не удержался и впал в грех. Его монолог до сих пор звучит в голове: «Мне говорят: ты же Борис - значит, борись! А я не могу больше бороться!» Мне его искренне жаль, и бабушкам тоже. Теперь вся их забота переходит на Бориса. Маршрутки очень долго нет – мне холодно и грустно.

Вдруг замечаю направляющегося в нашу сторону своего недавнего знакомого из часовни: он тоже с сумками. Честно признаться, мне не очень хотелось с ним заводить разговор – небольшой жизненный опыт показывал, что стремящихся познакомиться одиноких «мужчин за 40» лучше избегать . Похоже, это было написано на моем лице, поскольку первой его фразой было: «не беспокойтесь, я женат, можно с вами познакомиться? Мне очень не хватает общения с православными». Мне ничего не оставалось, как согласиться. Вместе мы ехали до самой Москвы, и расстались на Октябрьской кольцевой.

Звали его, кажется, Александром. Он приехал в монастырь с севера, по-моему, из Тюмени, где его ждали жена и двое сыновей. Что его привело в монастырь, он и сам толком объяснить не мог. Род его прежней деятельности меня сперва шокировал - он занимался экстрасенсорикой и черной магией . Да не просто занимался, а даже проходил профессиональные курсы подготовки. По моей просьбе (с любопытством очень тяжело бороться ) рассказал некоторые моменты из своей прежней деятельности. Например, пояснил, что маги накладывают свои чары только на затылочную часть головы человека. Именно с этим он связывал то, что после исповеди священник как раз это место знаменует крестом, что является однозначной защитой от темных сил. Но основную часть времени в пути мы, конечно, обсуждали пребывание в Оптиной.

Самое большое потрясение, какое он вынес из этой поездки, была встреча с о. Илием. Александр рассказывал, что несколько дней не решался подойти к батюшке, наблюдая за ним издалека, пока однажды сам о. Илий не подошел к нему и не спросил: «Ну что ты все вокруг меня ходишь, что тебе нужно?» Эта встреча оказалась для Александра знаковой. Когда он рассказывал про батюшку, весь менялся в лице: для него, имевшего счастье пообщаться с батюшкой всего лишь в течение нескольких минут, о. Илий тем не менее стал одним из самых важных и дорогих людей.

Кроме того, Александр стал очевидцем одной удивительной истории, которая произвела впечатление и на меня. На днях он наблюдал такую картину: женщина вела в монастырь пьяницу-мужа, имевшего отвратительный вид опустившегося человека. Не помню, при каких обстоятельствах, но эта парочка встретилась с о. Илием, который к глубочайшему удивлению Александра, подошел к пьяному мужику (а не к его жене) и, ласково назвав его «солнышком» (!) , что-то стал пояснять. Глаза заблудшего просветлели и Александру показалось, что он мгновенно протрезвел. Александр очень поражался тому, как мы, несовершенные, можем совсем иначе интерпретировать внешние обстоятельства, в отличие от человека, который видит внутреннюю подоплеку и оценивает все совершенно по-другому.

Александр тогда только-только ступил на путь знакомства с Богом. Он интересовался абсолютно всем, что происходит в церковной жизни. И очень сетовал на то, что в их городе мало православных, а среди его друзей их вообще нет. Зато всевозможные сектантские и сатанинские направления процветают и привлекают все больше народа.

Дорога до Москвы пролетела практически незаметно. Напоследок мы даже обменялись телефонами, но так друг другу и не позвонили . Больше я ни разу не видела Александра в Оптиной. Да и, наверное, если увижу, уже не узнаю. Хотя … в Оптиной порой происходят и не такие чудеса .

[Liza 59]

Наташа, спасибо за рассказ)

[Ольга7 309]

Наташа! Спасибо огромное за Ваши рассказы! За Ваши лучики Оптинского солнца! Спаси Господи!

[Natasha 1 662]

Спаси Господи! Фиксация таких историй, содержащихся в закоулках памяти, и мне самой доставляет радость дорогих воспоминаний об Оптиной

[Irinka75 1 036]

Благодарю Вас Наташа за азмечательные истории)))

У о. Илиодора всегда с собой нескончаемый запас гостинцев! Еще никогда не отходила от него без конфет и шоколадок)))

[Гость Гость]

Дорогой в Оптину, или русская история любви

 

 

По правде сказать, в тот день я была не готова к поездке в Оптину. Между тем, что-то уже давно подталкивало – пора ехать, «звонок», противиться которому трудно. К Оптиной у меня отношение особое. Это моя христианская «колыбель» после долгого перерыва, отделившая период раннего эмоционального влечения в храм от более сознательного.

Приехав туда лет восемь назад ради монахов, убитых на Пасху в 1993 г. – отца Василия, иноков Ферапонта и Трофима, я почти ничего не знала о монастыре, но как-то инстинктивно поняла, что это место мне близко и необходимо.

 

Преподобный Оптинский старец Амвросий

В один из первых приездов, обратившись к Преподобному Амвросию с маленькой просьбой – помочь мне выстоять службу, пересилив приступы удушливого кашля, я обещала перед его образом, – там, где костылик и где когда-то стоял аналой отца Василия, – узнать все об истории, о духовной традиции Оптиной Пустыни и о старцах.

И мне показалось, что молитва моя услышана и принята благосклонно. «Батюшка», отец Амвросий, стал мне близок.

И, вот, периодически в сознании раздавалось это самое «пора», когда казалось, что зовут и братия и старцы – для укрепления, для поддержки; я была совершенным младенцем. Но в тот день сорвалась, так и не успев подготовиться к поездке внутренне.

«Вторжение»

 

Упав на сидение в маршрутке, мысленно перебирала впечатления прошедшего дня. Перевод работы Манхейма разослала, так и не позвонила во ВЦИОМ, да, еще статья, кому-то из редакторов она попадет, и кто будет править меня и де Местра? Прецеденты были…

На душе было тоскливо, краем сознания я понимала, что мечусь всуе. От грусти или от монотонного ритма за окном набежали мандельштамовские строки:

«Еще далеко асфоделей

Прозрачно-серая весна.

Пока еще на самом деле

Шуршит песок, кипит волна

Туда душа моя стремится

За мыс туманный Меганом…»

Что это о похоронах? Хотя, что удивляться? В суете все к тому, жизнь совьется, и не заметим. И тут слух мой прорезал дребезжащий звук. Что-то говорил пожилой человек, который сел позднее меня. Мельком видела, что поднимали его трудно, и он в изнеможении опустился на сидение слева от входа. Но мне казалось, он не один. Странно ведет себя.

Старичок, прилично и опрятно одетый, весь светленький и симпатичный, слабым, надтреснутым голосом настойчиво выспрашивал что-то о кладбище. Убедившись, что помочь я ничем не могу, поскольку кладбищ в Москве не знаю, я уютно устроилась в кресле, решив без всякой мысли поблаженствовать до Теплого Стана.

Однако уединиться не удалось. Спутник, не умолкая ни на минуту, все пытался разузнать, каким автобусом можно доехать до ближайшего от конечной кладбища, попутно проясняя обстоятельства, заставившие его тронуться в путь: «Сегодня девятый день у жены. Сын должен был еще утром сходить в храм, а днем у него совещание, на кладбище он поехать не сможет. И, вот, я решил – тут он сделал паузу, подбирая нужный глагол, – его подменить».

photosight.ru Фото: kalusha

При последнем слове все как-то стихли. Физическое состояние старичка оптимизма не внушало. Худенький, жилистый, он явно неуютно держался на сидении, и заметно было, что лишние движения причиняли ему беспокойство. К тому же, он характерно покашливал, дотрагиваясь до груди, видимо, при экстрасистолах. Думаю, что не только я, но и остальные почувствовали себя неловко. Это была одна из таких коварных ситуаций, которые поражают внезапностью. При мысли о продолжении этого самостоятельного путешествия становилось не по себе.

Наконец, один из молодых людей прервал молчание вопросом о том, где живет наш спутник, вероятно, раздумывая о том, как бы скорейшим образом доставить его домой? Но старичок оказался подготовленным и, предвидя нежелательный для его предприятия исход, ни за что не открывал никаких сведений о себе, всякий раз удачно переводя разговор на другую тему. В глазах его при этом светился природный ясный ум, видно было, что действует он в полном сознании и твердой памяти, не отдавая себе отчета лишь в одном: он едва ли может совершить то, что несколько лет назад ему было еще под силу.

При выходе из маршрутки обнаружилось обстоятельство, не оставляющее надежды – без посторонней помощи он не мог пройти и нескольких шагов из-за сильнейших болей в суставах. Тот же молодой человек, нерешительно оглядываясь, повел его в сторону автобусной остановки, а я, невольно замедляя шаг, поплелась за ними, благо было по пути.

Между тем, цель этого путешествия оставалась туманной. Старичок называл только квадрат и номер участка, на котором похоронена жена, и больше ничего, т.к. в день похорон его везли на машине, и он запомнил дорогу до места лишь в общем, «на всякий случай».

Трудно сказать, что сыграло большую роль – то ли необъяснимое обаяние этого пожилого человека, то ли скрытая и не всегда оцененная отзывчивость москвичей, но скоро вокруг него образовался кружок прохожих, живо обсуждающих направление его движения. Общими усилиями удалось установить, что следует он, вероятнее всего, в Ракитки. Знатоки подсказали и номер автобуса, на котором можно было бы доехать, если бы дело обстояло несколько иначе в смысле возможностей передвижения.

Как только цель «совещания» была достигнута, народ мигом разошелся по своим делам, предполагая в случайном молодом человеке сопровождающего. Но тот, извиняясь, и, видимо, терзаясь внутренне от того, что должен «просто немедленно бежать», подсадил старика в подошедший автобус и скрылся. А я, замерев на месте, как во сне, смотрела на закрывающуюся дверь, на путешественника в салоне, который, сияя видом, смотрит вперед, и, пытаясь сохранить равновесие, медленно отъезжает в пустом автобусе в сторону Ракиток.

…Ну, метров пятьдесят-шестьдесят в сторону автостанции я, наверное, прошла. Медленно, не очень уверенно, пытаясь подавить чувство досады. Даже если предположить, что сегодня я доберусь до Оптиной, а уже вторая половина дня, а завтра чуть свет буду стоять в очереди на исповедь к батюшке, пунктом первым и главным в моем методически-составленном перечне грехов будет этот самый старичок, которого я так просто только что отпустила в самостоятельное плавание.

Картины представлялись одна ужаснее другой: он практически не ходит, место он не найдет, кладбище закроют, а если до заката он не вернется на остановку? Ночь, окраина, шлейф историй из криминальной хроники… А родственники, которые наверняка уже потеряли его и, возможно, ищут? Вернуться? Попытаться доставить его домой, а потом ехать на машине и остановиться на ночь в Козельске у матери К.?

Да, но пунктов в исповеди таким образом не убавилось бы, и первым стало бы сорванное по моей милости монашеское правило. Мать К. без внимания не оставит, примет, накормит, но прощай правило! Тут я уже поняла, что Оптиной сегодня не будет, и угрюмо повернула в сторону Ракиток.

«Не попустив воле моей совершатися»

 

Ехала и укоряла себя: да, старичка этого и след простыл, и ясно же, кто меня сбил! Но мой новый знакомый оказался на месте. Так и стоял там, где сошел, прямо на остановке и не спеша отыскивал что-то в полотняной сумке. Моему появлению не удивился и особо не обрадовался, но вежливо и благожелательно протянул мне свежий с грядки огурчик, и сам весело захрустел в такт.

Признаюсь, от великой беспомощности и сознания надвигающейся опасности я употребила все свои дипломатические способности. Я действовала уговором и убеждением, рассуждением и аргументацией, но дедушка был так же непреклонен, как благодушен – ни отказываться от своей затеи, ни назвать свое имя и адрес он не желал. При этом благородство породы, сквозившее в его облике и в речи, заставляло меня невольно отдавать должное его возрасту. С ним невозможно было бы говорить как со слабым, ни малейшего давления он бы не потерпел. Участливо тронув мое запястье, он указал нашу следующую цель – придорожное заведение системы общепита.

Я пыталась возражать: машины мы там наверняка не добудем, больше того, это просто небезопасно, однако мне пришлось подчиниться. В то же время я хорошо понимала безвыходность положения – надежды на то, чтобы остановить машину в сплошном потоке на автостраде, просто не было.

Когда же мы переступили порог почтенного заведения, меня охватил страх: за столом напротив входа сидела компания бритоголовых молодых людей с цепочками, загорелых до цвета баклажана и одетых по случаю крайней жары прямо скажем условно. Мой спутник сразу, не откладывая, направился к ним, был принят на руки и уже через минуту оказался центром общего внимания.

Я же устремилась к стойке, прося и умоляя одолжить мне телефонный справочник. Барменша, блондинка лет сорока пяти, оказалась женщиной опытной и сердечной и проявила живейшее участие к моим переговорам последовательно с милицией и с МЧС на городском и на местном уровне. Выслушивали, переадресовывали, в одном месте даже пообещали подъехать к остановке, но, увы, так и не приехали.

В тоске ожидания я время от времени посматривала в сторону компании. Дедушка жестами приглашал меня присоединиться к обсуждению, но я кивала с почтительного расстояния. Ребята оказались белорусами, несмотря на устрашающий вид какими-то по-детски простодушными, и из их разговора со старичком я уловила, что работают они здесь же, в Ракитках… могильщиками.

История его между тем тронула и их. Каково было мое удивление, когда, увлеченные в поток его затеи и сами недоумевая, они направились к выходу, рассуждая только о сложности, но отнюдь не невозможности дела – добраться со старцем на неведомый далекий квадрат. При этом было очевидно, что ему не одолеть не только всего пути, но даже отрезка до ворот кладбища, откуда они предполагали довезти его до места на служебной машине.

И тогда эвристическая идея блеснула в их сияющих под июньским солнцем головах: они понесли его на сплетенных руках, и дедушка, обхватив их могучие выи, тяжко охая и постанывая, просил только торопиться, пока у него еще остаются жизненные силы.

Все-таки поразительные люди москвичи, о некоторых сторонах их характера мало известно! Пока я шла за удаляющейся группой, не теряя из виду остановки, куда могла подойти машина МЧС, и пыталась представить себе наше возвращение, навстречу мне вышла средних лет женщина, и я безошибочно угадала в ней православную. Длинная юбка, платок, полное отсутствие косметики и невозмутимое спокойствие.

Возвращаясь с кладбища, она заинтересовалась происходящим, и ничуть не удивилась ни тому, что этот немощный человек предпринял такой рискованный шаг, ни необычному осуществлению замысла: «Ну, что вы так волнуетесь? Сносят – вернут»… Развернулась и пошла рядом со мной. Слова ее в тот момент не показались мне убедительными, но я была рада и благодарна ей как посланцу с Неба.

У входа на кладбище нас ожидало разочарование – машину ребятам не дали, даже ради такого выдающегося в своем усердии старичка, даже по такому случаю, как девятый день, который, к слову сказать, уже клонился к вечеру. Попытки остановить одну из иномарок, проезжавших через ворота на кладбище, не имели успеха, и я уже с трудом сдерживала новый приступ волнения, как вдруг белорусы вспомнили еще об одном «транспорте», самом доступном. – Катафалк!

Конечно же, и как только сразу не пришло в голову! В первую минуту я подумала, что это просто жесткая шутка, но не тут-то было. Не прошло и пяти минут, как моего подопечного заботливо вздымали на это средство передвижения, и громкие вопли «жертвы» оглашали окрестности.

Я была бессильна воспрепятствовать: дедушка стоял насмерть и ни о чем кроме как ехать любой ценой слышать не хотел! Держась за поручень одной рукой, другой он прихватывал сердце, постанывал, всхлипывал, но ни за что не согласился бы теперь покинуть этот «насест». Не выдержав последней минуты «сборов», я отвернулась в сторону шоссе, делала вид, что все еще ожидаю машину…

Прошло более получаса. За это время я не раз подумала о том, как опрометчиво доверила пожилого человека, как мне казалось тогда от малодушия, «сомнительным провожатым». Что я натворила? Вместо помощи допустила несколько ошибок, пойдя на поводу у того, кто просто не отвечает за свои поступки. Случись что, чем оправдаюсь перед его родными? Можно было бы сойти с ума, но моя ничему не удивляющаяся спутница спокойно листала молитвослов и посматривала на меня так, будто каждый день только тем и занимается, что свидетельствует жертвенные подвиги любви немощных старцев.

Но, вот, свершилось… Как описать то, что открылось взгляду! Ни один шедевр отечественного и зарубежного кино не знает таких кадров! Они приближались. На фоне колышущегося массива деревьев, отдающего тепло заходящего дня и озаренного вечерним солнцем, катафалк медленно и торжественно возвращался, неся на себе героя моего рассказа. Он не сидел, а скорее свисал на перекладине, низко опустив голову и плечи; рядом, не торопясь, величественно, сознавая глубину произошедшего, шел один из посланных нам Богом людей, шел тихо-тихо.

Так же тихо, будто боясь нарушить внутреннюю тишину, ребята отделяли старичка от конструкции. Страдания его были безмерны, так что и москвичка не выдержала и на минуту отвернулась. Он плакал беззвучно, от боли, но видно было, что даже если бы ему прямо сейчас пришлось умереть, он ни о чем бы не сожалел – главное он сделал.

«По вере вашей…»

 

От усталости и от избытка впечатлений соображала я с трудом. Помню только, как те же ребята вышли на автостраду, как они каким-то чудом остановили приличную машину, развернув ее со встречной полосы, как расплачивались с водителем, а тот, выслушав рассказ, не хотел брать деньги.

В машине, держа за руку своего измученного спутника, я размышляла о том, что виденный мной когда-то фильм Роя Андерсона «Шведская история любви», отрекомендованный знакомыми как «киношедевр», – это бледное и неубедительное повествование по сравнению с той любовью, которую я видела сегодня.

Восхищение и радость – все смешалось тогда в сознании. Это был редкий момент, когда мне вдруг захотелось, чтобы меня проводили так же. От жалости к своему воображаемому и внезапно осиротевшему супругу, который поедет меня навестить, я не заметила, как плачу ручьями. Однако долго предаваться печали мне не пришлось. Взгляд мой упал на моего спутника. Двадцать минут в машине при открытом окне преобразили его совершенно.

Рядом со мной сидел потрясающе красивый седой старик – отставной военный, как выяснилось из краткого разговора между ним и водителем. Несколько откинув голову назад и развернув плечи, он чувствовал себя хозяином положения. Похоже, в жизни его возили. Последние солнечные блики высветили светлые глаза до самого донца, и в те минуты ему было отраднее, чем мне. Он пребывал в мыслях со своей женой. Какой момент в жизни он вспоминал: свадьбу, известие о рождении сына, или ее уход, кто знает, но одно я могу сказать, его жена была необыкновенной!

Состояние общей погруженности в нечто великое нарушили вопросы водителя. И тут старичок бодро отрапортовал имя, отчество и адрес проживания. Еще полчаса и мы были на Ленинском у его подъезда. Проводили до лифта, дальше он не позволил. Ничему не удивляющаяся москвичка сказала, что, должно быть, это так и надо, но теперь-то он не пропадет.

Шофер, видимо, под впечатлением, добросил нас до дома. Я чувствовала, что порядком устала, но ни о чем другом думать не могла: за эти часы промелькнуло столько лиц, но этот физически слабый человек был единственным, кто ни на минуту не сомневался в осуществимости своего плана и кому Бог подал все по его вере.

…Механически набрала номер мамы, ожидая упрека за обычную несобранность, но встретила в ответ радостное: «Ты не уехала? Слава Богу! Я предполагала, что ты задержишься сегодня, и уже представляла, как ты в потемках ходишь по Лермонтова в поисках жилья».

За ночь впечатления улеглись, утром поднялась до жары и первым автобусом ехала в Оптину, не желая уступить наступающему дню ни часа пребывания в обители. Скоро я буду там, где ветер гуляет по дорожкам, вздымая края мантий и раскрывая веером сорок складочек – монашеских скорбей, и лучше этих складочек нет, наверное, ничего на свете, даже если монаха положат, как мышонка, в уголок, и никто о нем не вспомнит…

 

[Natasha 1 662]

Дорогой в Оптину, или русская история любви

 

 

По правде сказать, в тот день я была не готова к поездке в Оптину. Между тем, что-то уже давно подталкивало – пора ехать, «звонок», противиться которому трудно. К Оптиной у меня отношение особое. Это моя христианская «колыбель» после долгого перерыва, отделившая период раннего эмоционального влечения в храм от более сознательного.

 

Да, очень необычная история

[sasha 3 426]

Ольга Рожнёва. Оптинские встречи

Сколько здесь благодати!
Я снова в Оптиной! Теперь я так хорошо понимаю Нилуса, который с умилением сердца писал об Оптиной Пустыни. Читаешь и видишь, как слёзы текут по щекам этого сильного, большого мужчины. Я испытываю то же самое.

Милая моя Оптина! Друзья мои, любезные сердцу друзья мои! Вы хотите ощутить это умиление, это странное размягчение сердца? Эту податливость на блаженные слёзы? Это чувство детского восторга? Любовь ко всем и всему тебя окружающему? Забудьте о модных морских пляжах и дорогих курортах! В Оптину, скорее в Оптину! То, что испытываешь здесь, вы не забудете никогда, и эти чувства заставят вас возвращаться снова и снова.

Что это, отчего это? Милые мои, это и есть благодать Божия, которая касается нашего очерствевшего сердца и вызывает вот эти любовь и нежность, которыми так полон мой рассказ. Вы их чувствуете?
Старица Сепфора, перешагнувшая столетний рубеж и умершая только несколько лет назад, прозорливая матушка, ходила по развалинам восстанавливаемой Оптиной в конце 80-ых и приговаривала: «Благодать! Сколько здесь благодати!»
Когда я читала «Пасху Красную» Нины Павловой об Оптинских новомучениках, убитых на Пасху, как часто ощущала я это знакомое умиление Нилуса. Иногда у меня проскальзывал холодок недоверия – я тогда ещё не была в Оптиной – как же это – космонавты видели столп света, исходящий от Оптиной, многочисленные чудеса, благодатная помощь, такая явная всем окружающим? Неужели это всё правда? Что же сказать сейчас? Верую, Господи, помоги моему неверию! Этот свет – вот же он, в душах людей, в моей душе!

Оптинские святыни. Мощи Оптинских старцев
Православные веры светильницы, монашества непоколебимии столпи,
земли Российския утешителие, преподобные старцы Оптинстии,
любовь Христову стяжавши и душу свою за чада полагавшие…
Родные мои! Вас много, целый собор Оптинских старцев! И у каждого из посетивших Оптину есть свои любимые. Отче Амвросие! Отец Лев! Отец Варсонофий!
Почему вдруг с почтением проходишь и прикладываешься к мощам всех старцев, и вдруг у мощей одного из них слёзы пробивают? И плачешь и не можешь уйти. И кажется тебе, что это родной человек. Который всё о тебе знает, знает лучше, чем ты сам о себе знаешь и понимаешь. Который проникает своим духовным ведением в глубину души твоей, видит прошлое и будущее, видит твою боль, твою скорбь, слёзы невыплаканные. Сострадает и тем, которые так обильно льются сейчас по твоим щекам. Мощи под спудом, тяжёлые каменные гробницы…Но ты чувствуешь живой ответ! Стоишь на коленях, приложившись лбом к гробнице, и плачешь. Чувствуешь, как со слезами уходит тяжесть. Как отвечает тебе старец. Потому что он продолжает душу свою полагать за своих чад! И вот ты теперь, обратившись к нему с верой и слезами, тоже его чадо. И чувствуешь его любовь.
Я спросила у отца С., почему именно этот старец стал таким родным? Разве это он меня отметил, выбрал? И отец С. ответил: «Это означает, что у него есть, что тебе сказать, и, если бы он был жив, то он бы сказал тебе это вслух. А так он говорит тебе это незримо, своей духовной молитвой, а ты чувствуешь эту молитву, и душа твоя раскрывается перед ним».
И вот думаешь, многие ли это испытывают? Раннее утро, полупустой Владимирский храм. Стою на коленях, припав лбом к гробнице своего любимого старца, рассказываю о своей скорби и тихо плачу. Вдруг за спиной слышу уверенный мужской голос: «Я тоже так молился. Вы знаете, старец обязательно поможет! Он всё слышит!» Вытираю слёзы, оборачиваюсь, но рядом уже никого нет.

Оптинские святыни. Часовня новомучеников

Иеромонах Василий, инок Трофим, инок Ферапонт. Про вашу трагическую смерть от руки сатаниста на Пасху, про вашу чудесную помощь в ответ на молитву уже так много сказано!

Рядом с мощами старцев чувствуешь благоговейную любовь – отцы наши, заступники Российские, а здесь в вашей часовне хочется воскликнуть: «Братики!» И тоже текут слёзы, и вы совсем рядом – добрые и безотказные, скоропослушливые, отзывчивые на самую маленькую просьбу, такие, какими были в жизни. Как будто вы встречаете всех приходящих, как встречают добрые хозяева дома гостей, готовые услужить им и порадовать самой малостью, чтобы полюбилась Оптина, которую так любили вы сами.
Вы так хотите, чтобы никто не ушёл неутешенным из милой сердцу Оптиной!

Приезжаю в Калугу из Москвы в 9 вечера, поезд пришёл поздно, раньше не получилось. Пустой вокзал, автобусов до Козельска уже нет. Темнеет. В сумерках и обычный куст начинает казаться подозрительной личностью. Моя женская боязливость просыпается. Чуть не плачу. «Братики! Отец Василий, отец Трофим, отец Ферапонт! Неужели придётся ночевать на вокзале? Страшно!»

И братики тут же откликаются: мгновенно рядом со мной возникает женщина лет 50 с корзинкой в руках, которая тоже оказывается паломницей. Просфорница О. – послушница монастыря из Рязани. Она тут же берёт надо мной шефство, и мы едем ночевать в женский монастырь Казанской Божией Матери, о котором я даже не подозревала. Он находится в центре Калуги.

И как же хорошо нас встречают! Сестры накрывают для нас двоих стол по русскому обычаю – всё, что есть в печи! А «в печи» борщ со сметаной, вкуснейшая каша, ароматный чай с пряниками и конфетами, всё специально для нас разогревается и накрывается! Утром уезжаем рано, а сёстры трапезничают только после службы. И снова специально для нас накрывают стол и заботливо угощают. Монастырь переехал, но в этом здании Калужская духовная семинария, храм, здесь постоянно живут и несут послушание несколько сестёр монастыря.
Уезжаем с подарками. Вместо ночи на вокзале – любовь и гостеприимство монастыря. Спасибо вам, братики Оптинские и сёстры Калужские!
Рядом с монастырём живёт пожилая монахиня N. Она бывший инженер – электронщик. Умная и добрая. Мне дают послушание помогать матушке, и она рассказывает мне об отце Василии, которого знала при жизни. Рассказывает, как он уже после гибели неоднократно помогал ей. Подсказывал перед исповедью грехи. Помогал, когда болела. Здоровье пошло на лад. Как много людей о такой помощи рассказывают. Дивны дела твои, Господи!

Источник Святого Пафнутия Боровского
Дарует исцеления, душевные и телесные. А как настроение-то поднимается после купания! Идёшь по дорожке с источника мимо высоченных сосен и дышишь этим чудесным сосновым ароматом.
Как же мне понравились эти сосны! Есть такие, что и несколько человек не обхватят. Наверное, мимо них ходили Оптинские старцы. Может, как я, обнимали их и гладили смолистую кору? Так приятно думать, что, может быть, моя рука касается того места, до которого дотрагивался отец Амвросий!

Пытаюсь дома рассказать, как меня эти сосны впечатлили, какие они древние. Сын смеётся: «Мама, ты так о них рассказываешь, как будто рядом с ними ещё динозавры ходили!» «Да, сын, ты попал в точку! Такое чувство как раз и возникает, когда трогаешь их тёплую, покрытую морщинами кору!»
Купаюсь в источнике святого Пафнутия Боровского каждый день, с удивлением замечаю, как от ледяной воды убегает, исчезает мой многолетний бронхит.

Вспоминаю с улыбкой, как расстраивалась старушка, что не сможет искупаться, так как забыла рубашку, а без рубашки-то нельзя купаться! Почему же нельзя? Так как же, источник-то мужской! Спрашиваю у проходящего рядом иеромонаха, что же делать бабушке? Он улыбается: «Купайся, матушка, на здоровье! Это не мужчина, это святой!» Старушка утешена и идёт купаться.

Оптинская братия
Поражает своей любовью. Я думаю, что это продолжаются традиции Оптинских старцев, которые так любили людей. Они молятся за своих младших братьев, и по их молитвам, атмосфера в Оптиной очень добрая. «Брат от брата укрепляем, яко стена огражденная». А старцы

Оптинские и нынешние монахи – братия.
Читала высказывание у Нилуса: «Никто пусть не думает, что пришёл в Оптину сам по себе. Это милость Божия к вам». И вот по этой милости, по выбору Господа, который сам предизбрал «монахов – возлюбленных детей своих», по молитвам старцев Оптинских, растёт Оптинская братия.
Об Оптинских отцах, чадах и прозорливости

У Оптинских отцов много чад. Люди едут из ближних мест и издалека. Кто-то ограничивается одной поездкой и получает помощь и утешение. Кто-то начинает ездить постоянно, окормляться у одного священника. Зарождается духовное родство, у духовных отцов появляются свои чада.
Раньше думала, что «окормляться» от слова «кормить», оказывается «окормитель» – не от «корм», а от «кормчий». Окормляю – управляю, веду ладью своего чада по бурному морю житейскому мимо рифов и мелей, сквозь шторм и бурю скорбей и искушений. Так и ведут своих чад

Оптинские отцы.
Собрались трое, у каждого в Оптиной свой духовный отец, и каждый уверен, что его батюшка самый лучший, особенный, прозорливый. Меня так умиляет эта картина. Так и вспоминается, как стояли трое около двух тысяч лет назад и спорили: «Я Павлов, я Аполлосов, я Кифин…».
Хорошо знаю, что все чада своего отца особенным считают. Когда я, после многочисленных случаев совпадений, просто невероятных угадываний о перипетиях моей жизни, неожиданным звонкам и наставлениям в самые тяжёлые моменты, проникаюсь убеждением, что мой духовный отец – прозорливец, каких поискать ещё, и так прямо ему об этом заявляю: «Батюшка, а ты прозорливый!», он смеётся и отвечает: «Я не прозорливый, я прожорливый!». Так мои откровения заканчиваются.

Я думаю, что разгадка особенности каждого духовного отца для его чада такая. Все знают об особенной мистической связи матери и детей. Как чувствует мать, всё, что происходит с ребёнком. Испытала это на себе.

Когда мои дети были маленькими, нам дали путёвку в Железноводск. И вот живут мои детишки в санатории, а я рядом, с другими матерями на квартире. Всё прекрасно. И вот как-то ночью я просыпаюсь от ужаса. Лежу и понимаю, что случилось что-то недоброе и нужно молиться. В комнате, где спят ещё три мамочки, я тихонько встаю на колени и начинаю молиться. Плачу. Этого мне мало. Я тихо одеваюсь, выхожу из дома, бегу к санаторию, перелезаю через ограду, потому что ворота закрыты, подхожу к зданию, продолжаю молиться. И вдруг ужас проходит. Всё.
Оглядываюсь вокруг, смотрю на часы: три часа ночи. Все спят. И я одна, заплаканная, рядом с санаторием. Меня посещает мысль о собственном сумасшествии. Может, я сошла с ума? Но можно ли сойти с ума так внезапно? Не зная, что и думать, возвращаюсь прежним путём – через забор. Теперь это даётся труднее, долго карабкаюсь, а сюда бежала – перемахнула – ниндзя отдыхают. Крадучись, возвращаюсь в квартиру, хорошо все спят, моего ночного сумасшествия не заметили.

Проснувшись утром, пытаюсь понять, что произошло, звоню в санаторий. И попадаю на медсестру, которая сбивчиво говорит: «Сейчас всё хорошо, не волнуйтесь! А ночью было плохо, очень плохо! У вашей дочери внезапно развился круп, был отёк гортани, и она чуть не задохнулась! Я так испугалась! Около трёх часов ночи она подошла к моему посту, и она задыхалась! Если бы она не проснулась и не подошла ко мне, она бы умерла во сне от удушья. Но сейчас уже всё хорошо, не волнуйтесь!». Вот такая история.

Таких историй было ещё несколько, думаю, любая мамочка может вспомнить подобное.
А между духовным отцом и чадом такая же тесная связь. Только она духовная. И отец чувствует своё чадо, и то, что с ним происходит. Вот почему для каждого чада его духовный отец особенный. Господь помогает ему вести чадо сквозь скорби и искушения, такие неизбежные на нашем жизненном пути. Вот и мне хочется сказать трём спорившим: «Не спорьте! Каждый из вас прав! Для каждого его духовный отец – самый особенный и прозорливый».

И ещё раз об Оптинских духовниках
Батюшки смиренные. Хранят Оптинские монашеские традиции. Похвалить монаха – то же самое, что бегущему подножку поставить. Пока живы, все подвизаются, а о святости человека судим мы уже после его смерти. Хорошее высказывание по этому поводу прочитала у Святых Отцов: «Перед самым сбором урожая град может уничтожить виноград, и праведник перед смертью [может] согрешить. Поэтому не спеши ни к кому [приступать] с похвалами». Читаю и представляю крупные и ароматные, налитые соком грозди винограда. Но ведь может пройти град или снег выпасть…

Наверное, поэтому из уст в уста передаётся Оптинская байка. Спросили старца, отца Илия: «Батюшка, правда, что все Оптинские отцы прозорливцы и чудотворцы?» На что старец с улыбкой ответил: «Не знаю насчёт прозорливцев, а чуднотворцы точно все».
Значит ли эта шутка, что перевелись старцы в монастырях? Слава Богу! Утешает Господь людей своих, но чудеса эти прикровенные, даются по нужде. Рассказывает мне в очереди на исповедь жительница Козельска Е., как недавно в этой очереди стояла её соседка. Приехала к игумену N. со своим горем – сын пропал. Выслушав рыдающую мать, ушёл он в алтарь, долго молился, а, вернувшись, сказал: «Не плачь, через пару дней вернётся». И действительно, на второй день сын вернулся.

На послушании в гостинице раба Божия Н. рассказывала мне о том же батюшке, как уговаривал он остаться в монастыре одну уже не очень молодую женщину. Не слушала она уговоры, и батюшка сказал: «Что ты там будешь делать в миру, настрадаешься, да ещё и с ребёночком». Про ребёночка было совсем непонятно, но понятно стало, когда женщину соблазнил и бросил с ребёнком заезжий молодец, и она действительно много страдала.

Про самого старца Илию рассказывала на совместном послушании паломница О. с Урала средних лет: «Хотела я спросить у старца, есть ли воля Божия на моё монашество, но никак не получалось побеседовать с ним. И вот стою после службы, вдруг народ задвигался, хлынул за вышедшим старцем. Кто-то вопрос хочет задать, кто-то попросить молитв, кто-то просто благословиться желает. Ну, думаю, не подойти мне к старцу.

И вдруг народ выталкивает меня прямо в спину к батюшке. Недолго думая, громко спрашиваю: «Батюшка, отец Илий! Буду ли я монахиней?» И батюшка, не оглядываясь, отвечает: «Да, ты будешь монахиней. Обязательно будешь монахиней!» И уходит, сопровождаемый народом. А я остаюсь и чувствую, как охватывает меня недоверие, а за ним уныние. Старец даже не взглянул на меня. С таким же успехом я могла спросить, буду ли я космонавтом.

В унынии плетусь к братской трапезной. Стою и плачу. Рядом ещё паломники стоят. Кто-то своего духовного отца ждёт. Кто-то старца дожидается. Стою без всякой надежды. И вдруг появляется отец Илий. Сразу тянутся к нему руки с записками, народ вопросы наперебой задаёт. Но батюшка подходит прямо ко мне. Внимательно смотрит на меня и спрашивает: «Ну, что, ты уже выбрала себе монастырь, где хочешь жить?» На этом месте глаза паломницы увлажняются – утешил батюшка! Хоть и не взглянул при вопросе, но духовным зрением он видит многое.

Оптинские отцы и духовное рассуждение
А вот ещё рассказ. Паломница О. делится со мной, как ей хотелось, чтобы Господь послал ей крепкую веру, любовь и духовное рассуждение. «Вот как запоют на клиросе «Тебе поем, тебе молимся», – рассказывает она: Так я сразу же – бух на колени. Слышала, что Господь быстро принимает молитвы, возносимые в самые главные моменты Литургии, вот и прошу, прошу. Дай мне, Господи, веру, любовь и духовное рассуждение». И вдруг после одной из служб мой духовный отец строго так мне говорит: «Ты чего это там просишь? Ты как молишься? Проси у Господа одного – чтобы Он тебя помиловал, а Господь сам знает, кому что дать. А будешь молиться как раньше – скорби будут».
Задумалась я над этим рассказом. Разве плохо иметь крепкую веру? Любовь? Духовное рассуждение и вообще одним из высших даров считается. Почему же скорби? Говорят Святые Отцы: «Дай кровь и прими Дух». Ни один дар не даётся просто так. А если бы давался, то не смог бы человек сохранить его. Или бы возгордился.

И вот просим мы смирение у Господа. Или терпение. Что это означает? Это значит, что, если Господь услышит нашу просьбу, мы встретим на своём пути людей, которые будут нас смирять, причинять нам досаду, неприятности, возможно, боль. Или будут на нашем пути скорби, в которых мы сможем научиться терпению. Понесём ли мы эти скорби терпеливо? Не озлобимся ли против людей, которые нас смирять будут? Не начнём ли роптать?

А дар духовного рассуждения так высок, что, наверное, чтобы научиться рассуждать духовно, нужно много искушений и скорбей перенести, падать и подниматься. Падать бывает всегда больно. И в обычной жизни и в духовной.

Наверное, многим верующим людям знакома ситуация, когда ты думаешь над каким-то вопросом, и ответ сам приходит к тебе через людей или жизненные обстоятельства, или книги. Нужно только его услышать. Господь вразумляет. Прочитала у одного из подвижников: «Когда я молюсь, в моей жизни происходят удивительные совпадения и открытия, но когда я перестаю молиться, эти совпадения заканчиваются».

Начала я думать о духовном рассуждении, а на следующий день игумен А. книгу мне дарит. Называется «Следовать воле Божией (письма к монашествующим)» Оптинского старца Анатолия. Открываю наугад и читаю, как урезонивает старец юное чадо, возмечтавшее о духовном рассуждении: «Одна глупенькая молоденькая девочка просит: «Испроси мне просвещение сердца, чтобы я могла различать правый помысел от вредного». Ну что тут прикажешь отвечать? Берёшь ты, матушка М., высоко! Есть кого вопросить и спрашивай! Получишь ответ – и будет с тебя. А то ведь высокомерна эта девочка! Испроси ей ещё дар рассуждения! Да этот дар выше всех добродетелей христианских!...В древнем Египте и великие-то отцы не все имели дар сей. Вот какие: Макарий Великий ходил на старости лет к Антонию вопрошать. Пимен Великий ходил с помыслами своими к Иосифу Панефосскому; Памво, Аммун и многие, многие великие святые не смели дерзать на такую добродетель! А М. подай! Экая гордая…»

На этом история не закончилась. Когда я пришла на очередную исповедь к игумену А., он дал мне читать книгу с закладками. Сказал: «Вот здесь на скамейке посиди и три главы прочитай, а потом подойдёшь». Когда я открыла эти главы, прочитала их названия. Как они назывались, спросите вы? Точно, отгадали! Первая глава: «Как стяжать веру», вторая «Как стяжать любовь» и третья «Как стяжать духовное рассуждение».
Об «удивительных совпадениях»

И ещё немного об удивительных совпадениях, которые, думаю я, на самом деле и не совпадения никакие. А помощь и вразумление, духовное руководство, Господь ведёт по жизни.

Очень почитаю я Оптинских старцев Амвросия, Льва, Варсонофия. Дома у меня были несколько книг про преподобного Амвросия, а вот про старцев Льва и Варсонофия не было. Только фотография отца Варсонофия, мне её инокиня Е. подарила. Купила я в Оптиной портреты отцов Льва и Варсонофия. Стала к книгам присматриваться, только денег уже маловато оставалось.

Есть в Оптиной иеромонах М. Человек высокой духовной жизни. Строгий с чадами, но доброта у него огромная. Он был первым священником, у которого я в Оптиной исповедалась. И очень поддержал он меня духовно. Много чад у батюшки. У меня тоже есть наставник. Но связь духовная между нами завязалась, и много раз обращалась я к отцу М. за духовным советом, когда мой духовный отец был далеко.

И вот на мой день ангела дарит мне отец М. две книги. Думаю, что вы уже догадались, их названия были: «Преподобный Лев» и «Преподобный Варсонофий Оптинский».
– «Отец М., как же ты догадался, что к этим старцам у меня особенное отношение?»
– «Я и не догадывался. Почему-то захотелось подарить тебе именно эти книги».

Ещё история о «совпадениях»
Игумен А. рассказывает мне о том, что нужно стараться скрывать свои благодатные впечатления, не болтать о них. Иначе потеряешь всё, что получила. «Мистика» — от греческого «тайна», и в православии не принято говорить от первого лица о духовном опыте. Отец А. приводит мне пример апостола Павла, который говорит о себе в третьем лице, как был «восхищен до третьего неба». А преподобный Серафим Саровский был удостоен несколько раз посещения Божией Матери, но рассказала это после его смерти бывшая с ним монахиня. А мы, маленькие и немощные, не можем сохранить и ту малость, которой утешает нас Господь.

Слушаю и понимаю, что это урок для меня. От избытка чувств делилась своими переживаниями с напарницей по послушанию. И на самом деле эти переживания ко мне не вернулись. Обрела их снова только спустя долгое время.

Затем рассказывает мне батюшка об истории с мужем и женой, которые остановились на ночлег у старичка. Когда они шли по дороге, был между ними разговор про Адама и Еву. «Как можно было не соблюсти заповеди Божией?» – поражалась жена. И вот приютил их на ночлег старичок. Сказал, что могут ужинать и угощаться всем, что на столе стоит. Не трогать только кастрюлю на окошке. И ушёл по делам. Поужинали муж и жена. А запретная кастрюля покоя не даёт. Не выдержали, решили только глянуть, что же там за яства? Приоткрыла жена крышку, а оттуда мышка выпрыгнула и убежала. Вернулся старичок. А мышки нет в кастрюле. И объяснил он, что это был ужин для кошки. Вот он запретный плод. Сладок!

Слушаю я историю, думаю, что где-то её уже читала и не понимаю, зачем батюшка мне её рассказывает. «Долго» не понимала. До вечера. А вечером с трудом справилась с сильнейшим искушением. Справилась только потому, что про мышку вспомнила. И с тех пор часто меня эта мышка спасала…

Оптинские байки
Отец В. рассказывает о том, как часто мы бываем невежественными, и сами не понимаем, что делаем. Праздник святого Георгия Победоносца. На аналое икона. Георгий Победоносец копьём змея поражает. Подходят приложиться к иконе бабушка с внуком. Бабушка внучка приподнимает и громко приговаривает: «Приложись к иконочке, поцелуй, вот сюда, сюда – в хвостик поцелуй!» Немая сцена у аналоя…

Оптинские молитвы
Если живёшь на послушании в Оптиной, то можешь каждый день подавать записки за здравие и за упокой на Литургию. И это очень действенно. Через неделю после приезда звонок: звонит матушка А. Я перед поездкой ей не сказала, что еду в Оптину. Не успела. Но поминаю их с отцом В. в каждой записке. И вот матушка говорит: «Ты, наверное, в Оптиной? Когда ты нас там поминаешь, мы тут как на крыльях летаем!»

Я и сама как на крыльях летаю. Вчера шла в храм и, поскользнувшись, упала. Судя по падению, должна была себе точно что-то повредить. Но приземляюсь так мягко, как будто ангел подхватил и бережно поддержал.

Вхожу в храм. Почему-то не иду на привычное место, а подхожу к свечному ящику. Зачем? Сама не знаю. Записки утром подала. Нечего мне сейчас у свечного ящика делать. И вот подходит к ящику паломница и протягивает сотовый телефон. Обронил кто-то у самого храма. Да это же мой телефон! Из кармана при падении выпал! Не успела потерять, как мне его возвращают!
И так всё время в Оптиной. Ангел мой, ты бережёшь меня по молитвам Оптинских отцов?

Оптинские уроки
Каюсь на исповеди в тщеславных помыслах. Как-то выписывала высказывания Святых Отцов о гордости и тщеславии. Целая книжечка получилась. Если бы с таким же успехом и от этих страстей избавиться… Святые Отцы говорят, что каждому доброму делу сопутствуют гордость и тщеславие. Как среди пшеницы растут плевелы. Приходится всю жизнь бороться с этими страстями, иначе и пшеничка не вырастет, хлебушка не покушаешь.

Отец А. даёт мне читать главу про то, как одному человеку на молитве бесы внушали тщеславные помыслы. О том, какая у него молитва сильная, слёзы искренние, да и сам он почти старец. А человек им отвечал так: «Если бы это было так на самом деле, то вы, тщеславные помыслы, ко мне бы не приходили. Не прилеплялись. Если у меня сильная молитва, то вы, бесы, либо должны уйти, либо, раз не уходите, то не врите, что молитва моя сильная и сам я почти старец». Этим смиренным помыслом он обезоруживал коварство демонов.

Уроки получаю на каждом шагу. Слава тебе, Боже! Иногда эти уроки совсем неожиданные и мгновенные. Много лет работаю в большом коллективе, сталкиваюсь каждый день с множеством людей и их проблемами. Знаю, что с Божией помощью научилась ладить с окружающими.
И вот читаю главу из книги о современной монашеской жизни, где рассказывается об искушении в монастыре, конфликте с открыванием форточки. Мне становится даже смешно. Ну, уж такие мелочи мы щёлкаем как орешки, нужно просто уступить или с любовью попросить.
На следующий день начинается ремонт в нашей келье, нас переводят в другую. Келья на 10 человек, очень жарко, просто душно. Моё место у самой батареи, от которой пышет жаром. Сестра, которая спит далеко от окна, запрещает открывать нам форточку, по её словам, она очень чувствительна к холоду. Остальные 9 человек просят форточку открывать, потому что в такой духоте спать просто невозможно. Сестра устраивает скандал. И я с ужасом слышу гневные слова, которые произношу сама. Вот тебе мелочи, вот тебе и орешки.

Переходим с паломницей Т. в вагончик, потому что спать в такой жаре не можем. Кто помоложе, остаются в келье, уже молчат. Когда все засыпают, выхожу на улицу и тихо плачу. Не смогла уступить. И с любовью попросить тоже не смогла. Да ещё и грубые слова сказала, чего со мной много лет не случалось. Возгордилась и получила урок.

А на другой день случайно упоминаем в разговоре одного из уважаемых отцов Оптиной. И охранник Е. говорит: «Сколько же дел у этого отца! Службы, многочисленные исповедники, благотворительность, труды в обители. Спит ли вообще батюшка?»
Оптинские паломники
Встречаешь в Оптиной очень много разных людей. Из случайного разговора, обрывков фраз, более тесного знакомства на совместном послушании, а иногда исповедальной вечерней беседы проглядывает жизнь человека, судьба.

В паломнической трапезной мою посуду вместе с пожилой паломницей Г. Кажется, что ей далеко за 60, с удивлением узнаю, что ей только 54 года. Она сильно сдала после трагической гибели сына. Рассказывает, что дома много помогает в храме. Работает очень быстро, ловко, старается помочь мне и взять на себя работу потруднее. Её трудолюбие оцениваю три дня спустя, когда она уезжает, и на её место ставят двух девушек лет двадцати. Вдвоём они не справляются с объёмом работы, который выполняла Г.

Новое послушание в братской трапезной. Знакомлюсь с братом Р. Умный, скромный молодой человек. Рассказывает о своей семье. А семья у него необыкновенная. В ней 17 родных детей. Одно время им было очень тяжело, пришлось и жить впроголодь.
Местные власти сначала помогали, но когда узнали, что всех детей крестят, то сильно ругались и ругали родителей. Помогать перестали, мешали помогать семье даже местному батюшке. Писали о них журналисты, но в основном отрицательное – дескать, нищету наплодили. Р. рассказывает, что приходили к ним сектанты, приезжали католики. И те и другие предлагали материальную помощь в обмен на отказ от православия. Но родители не согласились.

И вот дети выросли, все живы, здоровы, выучились и твёрдо стоят на ногах. Р. и четверо его братьев работают в православной ювелирной мастерской. И он с восторгом рассказывал, как хорошо у них на работе. Какие у них иконы, как они кадят ладаном, слушают православные песнопения. Какая мирная, уютная атмосфера в мастерской.
Р.очень добрый. Всё время старается помочь нам, хотя у самого работы очень много. Посуду моют втроём, мелкую посуду: тарелки, чашки, ложки – моют две сестры, а брату достаётся мыть тяжёлые котлы и кастрюли. Р. очень нравится в Оптиной, приезжает сюда уже не в первый раз.

Со мной работает паломница Т. Ей 60 лет. Т. рассказывает, как семья их была неверующей. Сначала к вере пришёл муж. Своими молитвами привёл к вере всю семью. Один сын сейчас уехал на Валаам, хочет там остаться. А Т. уже второй раз приезжает в Оптину. Она рассказывает, чуть не плача, как была неверующей, как смеялась и даже издевалась над мужем, когда он начал в храм ходить. А муж не спорил, только молился тихонько. Т. поражается, как же она могла высмеивать мужа, ведь это всё правда, вот ведь сейчас она исповедуется и причащается, даже правило утреннее и вечернее начала читать.

В гостинице знакомлюсь с паломницей М. У неё остеомиелит, нога болит очень сильно, и никакое лечение не помогает. Здесь она ходит на службу, молится, несёт послушание, и болезнь отступает. Поэтому М. живёт в Оптиной уже несколько месяцев. Надеется на выздоровление.
Много было встреч и знакомств, обо всех не расскажешь. Оптинские паломники все разные, у каждого своя судьба. Но всех их объединяет любовь к Оптиной.

Трудно ли жить паломнику в Оптиной
Как в большинстве монастырей паломников принимают на три дня. Дальнейшее проживание зависит от настроя самого паломника. Если это воцерковленный человек, не пропускающий службы, ответственно относящийся к послушанию, то ему могут благословить пожить и подольше.
Послушания достаточно трудные. Мне пришлось потрудиться в разных местах: в гостинице, в братской и паломнической трапезной, в буфете. Было послушание помогать старенькой и больной монахине, которая живёт рядом с монастырём: натаскать воды, постирать, помыть пол, сводить матушку к источнику и так далее.

Свободного времени почти не остаётся. Подъём в 5-30 на раннюю Литургию, послушание, трапеза в 13-00, послушание, вечерняя служба, вторая трапеза после службы около 21-00 и в 23-00 отбой, свет выключают. В келье много паломников, у каждого свой характер, свои привычки.

Хорошая школа для приобретения терпения и смирения.
В миру я работаю руководителем организации, привыкла к обращению по имени-отчеству. В монастыре отчества у меня нет. Когда бригадиру в паломнической трапезной кажется, что посуда помыта недостаточно чисто, она командует: «Девочки! Таня, Оля, Галя! Перемываем посуду!» Закусив губу, иду перемывать посуду, думаю, как мне полезно это для смирения. Да и физическая работа в радость. В миру на работе тяжелее компьютерной мышки ничего почти не держу. А здесь это огромное количество посуды, несколько часов подряд напряжённой физической работы в быстром темпе так непривычно. Но какая блаженная усталость и крепкий сон ждут тебя.

Что ещё? Проблема с водой есть в Оптиной. В душ талончики дают раз в неделю. Поскольку я привыкла принимать душ утром и вечером, то для меня это испытание. Правда, можно купаться в источнике в любое время и в любую погоду.


Когда я поехала в Оптину в отпуск в последний раз, попыталась позвать с собой приятельницу. Человек она верующий, но в храм пока ходит редко. В монастыре ни разу не была. Приятельница спросила, есть ли в Оптиной телевизор. Без любимых сериалов она пока своей жизни не представляет. Как и без мяса. «А летние пикники на даче! А шашлычки! Можно ли в Оптиной мясо есть? Нельзя? Нет, для меня это не отдых».
А кто сказал, что мы сюда отдыхать приезжаем? При прощании отец М. укорял меня: «Мало пожила, мало потрудилась! Что? Кризис? Проблемы? Какой кризис, какие проблемы! Душу спасать нужно!»
Ольга Рожнёва

[Ольга7 309]

Сашенька!Спасибо за чудный рассказ! Читала, и так тепло, уютно! Надо просто сорваься и поехать! Спаси Господи!

[Гость Галя]

Честно признаюсь в том, что стиль автора О.Рожневой по мне совсем не хорош. Это - эдакое варенье в шоколаде, слишком много восклицательных знаков даже при описании реальных затруднений и трудностей. Слишком смело берется автор разъяснять занчение смирения и многие вопросы внутренней духовной жизни. Милая уверенность: "Очень почитаю я..." И ведь этот автор, так скажем, специализируется на рассказах об Оптиной пустыни. "Каюсь на исповеди в тщеславных помыслах" - но рассказывать о своей исповеди ведь не приветствуется. Особенно странным показался расказ "В гостях у матушки Сепфоры", где большая часть рассказа была посвящена не собеседнице, не воспоминаниям о матушке Сепфоре, а собственным фантазиям и впечатлениям от портрета: "И мне кажется, что мать Сепфора чуть улыбается мне..." и т.д.

Хотелось бы ожидать от автора бОльшего, чем сейчас получается. Прошу простить меня всех, кто с таким мнением не согласен. Но мое мнение нисколько не порочит впечатлений и воспоминаний всех нас, кого бы то ни было об Оптиной пустыни.

[Гость Галя]

Дорогой в Оптину, или русская история любви

 

Отличный рассказ! И Ракитки знакомы не понаслышке, православное кладбище...

[Natasha 1 662]

Оптина щедро вознаграждает своих паломников тихой радостью, умиротворением и любовью. Тысячи людей увозят с собой море неистощимой благодати и благодарности Богу, оптинским старцам и насельникам монастыря. И конечно о чудесной Оптиной узнают все новые и новые люди. Но, как известно, враг рода человеческого не дремлет. И более всего он озлобляется на святые места, извлекающие из его лукавых сетей множество душ. Оптина, конечно, не является исключением. Множество раз мне приходилось видеть бесноватых людей, одержимость которых проявлялась при приближении к святыне (к мощам прп. Амвросия). Нередко сталкивалась и с другими искушениями, о некоторых из которых, мне кажется, стоит рассказать для пользы остальных.

Очень хочется верить, что в Оптину приезжают люди исключительно с добрыми намерениями, но это не всегда так: иногда случаются печальные исключения. И тогда вспоминаются слова из романа М. Булгакова «Никогда не разговаривайте с незнакомцами». Конечно, не стоит вести себя столь категорично, но необходимо быть осторожным и не терять бдительности.

 

«Владыка»

Попрощавшись с Оптиной, я стояла в ожидании козельской маршрутки. Вдруг передо мной остановилась легковая машина, из которой вышел человек в шелковой рясе и почему-то обратился прямо ко мне.

 

Немного расспросив о пребывании в Оптиной и поинтересовавшись местом моего постоянного проживания и родом деятельности, он сделал ошеломляющее предложение: «Садись в машину – поедешь мне помогать храм строить. Это совсем недалеко». Я сперва даже не поняла, шутка ли это. Видя мое изумление, он решил осведомиться, известно ли мне, кто он. Я, конечно, его видела впервые. Тогда из-под рясы он тайком показал мне … панагию. «Ну что, поняла? Я – Владыка» - гордо произнес он. Смекнув в чем дело, я осмелилась спросить, почему же он тогда скрывает свою панагию под облачением? На что он, нисколько не смутившись, пояснил: «Да если же я ее повешу поверх рясы, все сразу станут подходить, просить помолиться. А мне это надо?» Я даже не нашлась, что сказать на столь неожиданный ответ. После этого «Владыка», довольный произведенным впечатлением, снова решил вернуться к теме строительства храма. Он пообещал мне скорый постриг или же хорошего жениха. При этом он заметил, что работу мне выполнять никакую не придется, а только лишь псалтирь читать. Слава Богу, в это время подоспела маршрутка. На прощанье «Владыка» с надеждой вручил мне номер своего мобильного телефона - на случай, если я вдруг передумаю.

 

«Схимник»

Радостным и быстрым шагом, с рюкзаком за плечами, я лесом двигалась от «поворота» к монастырю. Уже завиднелись вдали знакомые купола, как вдруг я услышала сзади подъезжающую машину. Немного свернув с дороги, я продолжала двигаться, не останавливаясь: при ограниченном временном ресурсе каждая минутка дорога. Однако машина, поравнявшись со мной, притормозила. Из окна выглянул мужчина в скуфье и, улыбаясь, стал задавать типичные вопросы. Потом вдруг страшно прищурился и произнес: «Тебе надо на врача учиться». Я объяснила, что это совершенно не мой путь, к тому же я уже имею профессию. Но его это нисколько не волновало, он во что бы то ни стало решил взять с меня обещание выполнить его пророческую волю выучиться на акушера-гинеколога.

Вечером после службы я вновь встретила этого человека, теперь уже мне удалось разглядеть его получше: он был в рясе и без одной ноги, передвигался на костылях. Рядом с ним всегда следовали двое мужчин. Причем один из них все время хитро улыбался, что оставляло какой-то неприятный осадок. Представился «прозорливец» схимонахом Иоанном. Уже тогда у меня в отношении него появились смутные сомнения, поскольку схимнического облачения на нем не было, и на богослужении я его не видела.

На следующий день названный «схимник», встретив меня на улице, стал уговаривать совершить надо мной «чистку», но при этом я должна буду … полностью раздеться. И конечно, здесь нет ничего страшного, поскольку он много раз производил подобные действия даже с монахинями… После этого он со вчерашним лукавым прищуром отогнул край своей рясы и я увидела схимническое облачение.

В общем, убегала я оттуда что есть мочи. И в этот день в храме он, конечно же, не появлялся, но на улице я постоянно видела его с новыми жертвами. На третий день я снова столкнулась с ним на территории монастыря. На этот раз он посоветовал мне сходить на источник и постоять в нем минут 5 – тогда все мои грехи омоются. В этот момент мне хотелось просто закричать о помощи – такое моральное давление я физически ощущала от этого человека.

Придя, как обычно, на Акафист прп. Амвросию, я сразу же направилась к служащему священнику. Им оказался как раз о. Даниил. Вкратце я поведала ему о странном «схимонахе». Как выяснилось, батюшка не видел этого человека, поскольку некоторое время отсутствовал в монастыре и вернулся как раз в тот самый день. Однако он посоветовал держаться от такого искушения подальше, поскольку одно лишь сокрытие схимнического облачения свидетельствует о ненормальности ситуации. После этого разговора я почувствовала себя удивительно сильной и уже с легкостью не реагировала на «схимника», обходя его стороной. Весь страх и давящее томление исчезли. А буквально на следующий день исчез и сам самозванец.

 

[Гость Читатель]

Спасибо за предупреждение!

[Тимофей Пнин 110]

Да...к сожалению,в Оптину стремятся не только православные христиане,но и всякие сомнительные личности.Встречались колдуны,приезжавшие с какими-то тёмными целями,сектанты всяческого толка ("Здравствуйте!Мы от планеты Центавра,у вас тут энергетически сильное место...")...Кого только не встретишь!Но,надо сказать,у страха глаза велики:к моменту моего почти годового проживания в обители среди некоторых людей пошёл слух,что я работаю на ФСБ и веду наблюдательную деятельность по заданию сверху...И это всё из-за того,что у меня на плече часто болтался фотоаппарат.