Таблица лидеров

Получила я письмо от батюшки, писанное им в марте сего года <1931>, в котором он, между прочим, сообщал, что заболел и доктор нашел туберкулез, далеко зашедший. Когда я прочла эти строки, мне пришла мысль, что батюшка уже не поправится. В это время начала думать о поездке к болящему, о чем и написала ему, прося сообщить о состоянии здоровья. Получив по телеграфу ответ, что здоровье его в прежнем состоянии, я решила немедленно ехать к батюшке, чтобы застать его в живых. <…> Батюшку я застала уже лежащим на жесткой постели. Он встретил меня с отеческой любовью и благодарил, что приехала… Кровать заменяли доски. Соломенный матрац был скомкан. Вместо подушки лежала скомканная одежда. Когда доски были заменены кроватью, переменен матрац, сделана соломенная подушка, батюшка выразил удовольствие, поблагодарил меня, сказав: «Вот теперь хорошо!» Грустно было видеть и то, что батюшка лежал в ватошнике и валенках. Это – при температуре 40 градусов и в жаркие июльские дни!.. Батюшка все терпел и никому ни на что не выражал своего неудовольствия. Его очень беспокоил пролежень, и он очень страдал оттого, что легкие его сократились и ему нечем было дышать. В трудные минуты он метался, не находил места, то ляжет, то встанет. «Нечем, – говорит, – дышать. Дайте воздуху! Дайте хоть чуточку!..» Просил положить на пол. Когда ему становилось легче, он тихо молился: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!..». <…> Время шло, а батюшка все слабел. Но, несмотря на это, когда он чувствовал себя лучше, собственноручно писал, хотя и с трудом, записки некоторым своим духовным детям… 20 июня попросил лист бумаги и хотел что-то написать, но слабость не позволила, написал лишь две строчки: «Какая красота в духовных книгах!..» 20-го или 21-го числа у батюшки прошла кровь через желудок, после чего он совершенно ослабел… Здесь нужно сказать, что батюшка причащался почти ежедневно. Когда был в силах, сам причащался. А когда совершенно ослабел, причащал духовник или кто-то из иеромонахов. В 2 часа дня того же 25 числа батюшка пил чай и в 7 часов вечера выпил немножко. В 9 часов вечера я спросила, не желает ли батюшка выпить чаю. В ответ на это батюшка отрицательно покачал головой и как бы стал засыпать. Глаза были закрыты, дыхание было тяжелое, слышен был стон. После 9 часов вечера я прилегла отдохнуть, а о.Петр <Драчев; впоследствии – схиигумен Павел, 1888-1981> сидел за столом и писал. Не помню, сколько я пролежала, но, когда встала, батюшка спокойно лежал на левом боку, редко дышал и тихо стонал… Мы вместе с о.Петром смотрели, как батюшка испускал дух. Тихо дыхнул он несколько раз – и душа разлучилась с телом… Было 10 часов 40 минут вечера. Батюшка, как лежал на левом боку с наклоненной к плечу головой, так и остался. Лицо было спокойное, белое, приятное, улыбающееся… На второй день, 26 июня, пришел о. архимандрит Никита, один протоиерей, игумен и четыре иеромонаха. Тихо положили батюшку в гроб, прочитали канон на исход души, а затем начали отпевать по чину монашескому. Достойно примечания то, что все эти лица находились на работе в 60 верстах от своих жилищ. И вдруг, за неделю до смерти батюшки, были отпущены домой. Точно на отпевание отпущены!!! Похороны были в пятницу, 27 июля. Гроб до деревни несли на руках, а через деревню провезли на санях по глубокому песку. О.Петр вел лошадь, а я поддерживала гроб. В 2 часа дня опустили в могилу. На могиле поставили большой крест. После похорон была устроена поминальная трапеза… <…> Господь все устрояет на пользу людей, для вечного блага. Так и о.Никону были попущены немалые испытания, чтобы он в молодых годах земной жизни созрел для доброй вечности. «Блажен путь, в оньже идеши, душе, яко уготовася тебе место упокоения». Вечная тебе память, дорогой отец и благодетель души моей! Глубока рана, нанесенная моему сердцу кончиною твоею! Рана так глубока, что малейшее прикосновение к ней производит болезненное ощущение. Ирина Б<обкова> (впоследствии схимонахиня Серафима, 1884-1990) 12/25 августа 1931 г.

Невозможно передать дивные качества батюшки: воплощенного смирения, необычайных кротости и скромности, любви и всего непередаваемого обаяния его благодатной личности. Принимал он в хибарке покойных старцев о.Амвросия и о.Иосифа, где и стал жить сам. Но по глубокому своему смирению старцем себя не считал, а говорил, что посетители приходят, собственно, к батюшке Амвросию в его келью, и пусть келья его сама говорит с ними вместо него. Сам же о.Нектарий говорил мало и редко, и притом часто иносказательно, как бы полуюродствуя. Часто давал что-нибудь <почитать>, а сам уходил, оставляя посетителя одного со своими мыслями. Но этот молчаливый прием в обвеянной благодатью келье величайшего из оптинских старцев, где так живо ощущалось его личное присутствие, эти немногие слова его смиренного заместителя, унаследовавшего с даром старчества и его дар прозорливости и любви к душе человеческой, это одинокое чтение и размышление оставляли в душе посетителя неизгладимое впечатление… Вспоминается мне один случай с о.Нектарием. Моя жена в один из наших приездов в Оптину написала картину: вид из монастыря на реку и на ее низменный берег во время заката солнца, при совершенно ясном небе и яркой игре красок. Поставила она свой рисунок на открытом баллоне и пошла со мной прогуляться по лесу. Дорогой мы поспорили, и серьезно, так что совершенно расстроились и не хотели друг на друга смотреть. Возвращаемся домой. Нам сразу бросилась в глаза картина: вместо ясного неба на ней нарисованы грозовые тучи и молнии. Мы были ошеломлены. Подошли поближе, стали рассматривать. Краски – совершенно свежие, только что наложенные. Мы позвали девушку, которая у нас жила, и спросили, кто к нам приходил. Она отвечает, что какой-то небольшого роста монах что-то здесь делал на балконе. Мы думали, думали, кто бы это мог быть, и из более подробного описания монаха и опросов других догадались, что это был о.Нектарий. Это он, владевший кистью, символически изобразил наше с женой духовное состояние. И эта гроза с молниями произвела на нас такое впечатление, что мы забыли свой спор и помирились, ибо захотели, чтобы небо нашей жизни опять прояснилось и стало вновь совершенно чистым и ясным. Из книги И.М.Концевича "Оптина Пустынь и ее время" (из воспоминаний прот.Василия Шустина)

... поломничество в Шамардино и Троице-Сергиеву Лавру Шамардино О монастыре в Шамардино я знал из жития преподобного Амвросия Оптинского. Год назад приобрел небольшого формата перекидной календарь за 2010 год «По святым местам» с видами монастырей и храмов , так вот больше всего мне понравился Казанский собор Шамардино. Кстати есть в календаре и фото казанского храма Оптиной Пустыни. Из того что обратило на себя моё внимание в Шамардино, конечно архитектура в русском стиле храмов и построек различного назначения, иконы вышитые бисером сестрами монастыря, неожиданно для меня паркетный пол в Казанском соборе, в храме Амвросия Оптинского внутреннее убранство расположило к себе и в целом ( не знаю уместно ли в этом случае) как-то уютно, лестница ведущая к купели возле святого источника. Как и в Оптиной в Шамардино есть проблема с кошками, которую они пытаются решить, судя по объявления на территории монастыря. В честь праздника сестры обители попотчевали нас и еще две группы побольше праздничным ужином. Пробыв в Шамардино около 4-х часов, отправились в Сергиев Посад. Троице-Сергиева Лавра В Сергиев Посад прибыли в три часа ночи 11 июля Лавра еще была закрыта. Подремав в микроавтобусе до 5 утра (времени начала братского молебна) пошли в Лавру. Пошел я вместе с Сашей первыми и, зайдя на территорию Лавры, не зная в какой храм идти

О паломничестве в Оптину Пустынь и … В начале своих заметок несколько слов о том, что буквально ровно один месяца назад я гнал от себя мысли о паломничестве по святым местам России в силу ряда причин. Да и житие Семеона Столпника говорит о том, что спасение возможно и находясь на одном месте. Но в то же время великий угодник Божий Николай Чудотворец совершал паломничества по святым местам. Как я уже писал на форуме, 10 июня у меня состоялась беседа с монахиней живущей уже 7 лет при Почаевской Лавре, которая до этого проживала в нашем доме, а теперь приезжала в отпуск к сыну. В ходе беседы она мне посоветовала совершить паломничество в Почаевскую Лавру, а по возможности и пожить там с недельку. Своими мыслями по этому поводу я поделился после воскресной Литургии со своим приходским батюшкой, на что с его стороны была своеобразная реакция, он спросил: «Что? Тоже вернешься и будешь от паспорта отказываться?», но также добавил: « Я в понедельник еду в Свято-Успенский Жировичский монастырь (для православных Беларуси этот монастырь (если конечно уместно проводить аналогии в данном случае) то же, что Троице-Сергиева Лавра для России и Киево-Печерская Лавра для Украины), и могу тебя взять с собой». Подумав, решил съездить в Жировичский монастырь, а также там остаться на недельку на посильном послушании. Приехав в монастырь, знакомясь с Успенским собором, увидел икону Собора Старцев Оптинских, с частичками мощей святых, подумалось тогда, что это будет хоть неким утешением по поводу невозможности на сегодня паломничества в Оптину Пустынь. Мое место во время утренних и вечерних богослужений в течении моего пребывания в Жировичах конечно же было рядом с этой иконой. Так же стоит упомянуть о том, что в Успенском Соборе к моей радости была также и икона Божией Матери «Державная», с некоторых пор стал собирать информацию, связанную с ней. В монастыре познакомился с Иваном из-под Бреста, который поделился планами, что собирается в паломничество в Россию по святым местам со знакомыми на микроавтобусе и оплатить надо только расходы за топливо водителю. По расчетам это около 50 долларов. Информация о возможности паломничества за 50 долларов в Оптину Пустынь и Троице-Сергиеву Лавру меня равнодушным не оставила. Обменявшись с Иваном номерами телефонов, попросил, что если будет свободное место, то я бы хотел присоединиться к их группе. Иван позвонил… 9 июля я поехал в свое первое паломничество по святым местам России.