Татиана.

Вот и хорошо.Шутку стерли.

Петр Мамонов о смысле жизни — Каждый встречающийся на пути человек — ангел. Он тебе помощник и встретился недаром. Он тебя или испытывает, или любит. Другого не дано. У меня был случай в молодости. Выпивали мы с приятелем, расстались поздно. Утром звоню узнать, как добрался, а мне говорят: он под электричку упал, обе ноги отрезало. Беда невыносимая, правда? Я к нему в больницу пришел, он говорит: «Тебе хорошо, а я вот...» — и одеяло открыл, а там... ужас! Был он человеком гордым. А стал скромнейшим, веселым. Поставил протезы, жена, четверо детей, детский писатель, счастьем залит по уши. Вот как Господь исцеляет души болезнями физическими! Возможно, не случись с человеком горя, гордился бы дальше — и засох, как корка черствая. Таков труднопереносимый, но самый близкий путь к очищению духовному. Нужно каждую минуту поучаться, каждую минуту думать, что сказать. И созидать, созидать, созидать. Жизнь порой бьет, но эти удары — лекарство. «Наказание» — от слова «наказ». А наказ — это урок, учение. Господь нас учит, как отец заботливый. Ставит маленького сына в угол, чтобы он в следующий раз не делал плохого. Дитя рвется, а отец держит его за руку, чтобы под трамвай не попал. Так и Бог. Искушения — это экзамен. А экзамен зачем? Чтобы его сдать. В этих испытаниях мы становимся все чище и чище. Золото в огне жгут, чтобы оно стало чистым. Так и души наши. Мы должны переносить скорби безропотно, без вопроса «за что?». Это наш путь. Подлинный смысл жизни — любить. — Зачем мы живем? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный». А подлинный смысл жизни — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать. Схема простейшая. Это не означает — ходить в церковь, ставить свечки и молиться. Смотрите: Чечня, 2002 год, восемь солдатиков стоят, один у гранаты случайно выдернул чеку, и вот она крутится. Подполковник, 55 лет, в церковь ни разу не ходил, ни одной свечки не поставил, неверующий, коммунист, четверо детей... брюхом бросился на гранату, его в куски, солдатики все живы, а командир — пулей в рай. Это жертва. Выше, чем отдать свою жизнь за другого, нет ничего на свете. В войну все проявляется. Там все спрессовано. А в обыденной жизни размыто. Мы думаем: для хороших дел есть еще завтра, послезавтра... А если умрешь уже сегодня ночью? Что ты будешь делать в четверг, если умрешь в среду? Кажется, только вчера сидел рядом Олег Иванович Янковский, вот его курточка лежит, вот трубочка. А где сейчас Олег Иванович? Мы с ним на съемках фильма «Царь» сдружились. Много о жизни беседовали. Я и после его смерти с ним беседую. Молюсь: «Господи, помилуй и спаси его душу!» Вот что проходит туда — молитва. Поэтому, когда буду умирать, мне не надо роскошных дубовых гробов и цветов. Молитесь, ребята, за меня, потому что я прожил очень всякую жизнь. Молитва важна и при жизни. Слово «спасибо» — «спаси Бог» — это уже молитва. Бывает, не могу очки найти, прошу Творца Вселенной: «Помоги, Господи!» — и нахожу. Отец Небесный любит нас, к нему всегда можно за помощью обратиться. Вы знаете, какое это чудо?! Cидим мы здесь с вами, такие червячки, — и можем напрямую сказать: «Господи, помилуй!» Даже маленькая просьба — запрос во Вселенную. Вот крутняк! Никакой героин рядом не лежал! Господь не злой дядька с палкой, который, сидя на облаке, считает наши поступки, нет! Он нас любит больше, чем мама, чем все вместе взятые. И если дает какие-то скорбные обстоятельства — значит, нашей душе это надо. Вспомните свою жизнь в моменты, когда было тяжело, трудно, — вот самый кайф, вот где круто! Написалась у меня такая штучка: чем хуже условия, тем лучше коты. Вот так... Любовь — это вымыть посуду вне очереди. Видеть хорошее, цепляться за него — единственный продуктивный путь. Другой человек может многое делать не так, но в чем-то он обязательно хорош. Вот за эту ниточку и надо тянуть, а на дрянь не обращать внимания. Любовь — это не чувство, а действие. Не надо пылать африканскими чувствами к старухе, уступая ей место в метро. Твой поступок — тоже любовь. Любовь — это вымыть посуду вне очереди. Спаси себя — и хватит с тебя — Нельзя рассказать про вкус ананаса, если его не попробовать. Нельзя рассказать про то, что такое христианство, не пробуя. Попробуйте уступить, позвонить Людке, с которой не разговаривали пять лет, и сказать: «Люд, давай закончим всю эту историю: я что-то сказала не так, ты сказала... Давай в кино сходим». Вы увидите, как ночью будет хорошо! Все возвращается во сто крат тебе, любимому, но только не тряпками, а состоянием души. Вот подлинное счастье! Но чтобы его достичь, каждую минуту надо думать, что сказать, что сделать. Это все есть созидание. Посмотрите, что делается вокруг: сколько хороших людей, чистых, удивительных, веселых лиц. Если мы видим гадость — значит, она в нас. Подобное соединяется с подобным. Если я говорю: вот пошел ворюга — значит, я сам стырил если не тысячу долларов, то гвоздь. Не осуждайте людей, взгляните на себя. Спаси себя — и хватит с тебя. Верни Бога в себя, обрати свой взор, свои глаза не вовне, а вовнутрь. Полюби себя, а потом самолюбие преврати в любовь к ближнему — вот норма. Мы все извращенцы. Вместо того чтобы быть щедрыми — жадничаем. Живем наоборот, на голове ходим. На ноги встать — это отдать. Но если ты отдал десять тысяч долларов, а потом пожалел, подумал, что нужно было отдать пять, — твоего доброго дела, считай, и нет. Я прожил сегодняшний день — кому-нибудь от этого было хорошо? Каждую ночь нужно задавать себе простенький вопросик: я прожил сегодняшний день — кому-нибудь от этого было хорошо? Вот я, знаменитый крутой артист, рок-н-ролльщик, — могу с вами разговаривать так, что вы по струнке будете ходить. Но разве мне от этого лучше будет? Или вам? Одно из имен дьявола — «разделяющий». Внутренний дьявол внушает: ты прав, старик, давай всех построй! Я стараюсь таким не быть. Продвигаюсь в своей душевной работе каждый день. Комариными шажочками. Не хочу ничем гордиться: ни своей ролью в фильме «Остров», ни стихами своими, ни песнями, — хочу с краю глядеть на все это. Мне чудо — каждый день, у меня каждый день небо разное. А один день не похож на другой. Счастье, что стал это замечать. Я очень много пропустил, мне очень жаль. Об этом я плачу, внутренне, конечно. Могло быть все чище и лучше. Один человек сказал: ты такие песни написал, потому что водку пил. Но я их написал не благодаря водке, а вопреки. С высоты своих 60 лет я говорю: нельзя терять в этой жизни ни минуты, времени мало, жизнь коротка, и в ней может быть прекрасен каждый момент. Важно утром встать и убрать вокруг. Если я проснулся в дурном настроении, не портвейн пью, а говорю: «Господи, что-то мне плохо. Я надеюсь на тебя, ничего у меня не получается». Вот это движение самое важное.

«Смерть, где твоё жало?» Мне никогда не забыть, как однажды по вызову наша бригада приехала к пожилому священнику, которого свалил инфаркт. Он лежал на кровати в тёмно-синем подряснике с небольшим крестом в руках. Объективные данные говорили о кардиогенном шоке. Давление крайне низкое. Больной был бледен, с холодным липким потом, сильнейшими болями. При этом внешне не просто спокоен, а АБСОЛЮТНО спокоен и невозмутим. И в этом спокойствии не было никакой натяжки, никакой фальши. Мало того. Меня поразил первый же заданный им вопрос. Он спросил: «Много вызовов? Вы, наверное, ещё и не обедали?» И обращаясь к своей жене, продолжил: «Маша, собери им что-нибудь покушать». Далее пока мы снимали кардиограмму, вводили наркотики, ставили капельницу, вызывали «на себя» специализированную реанимационную бригаду, он интересовался, где мы живём, долго ли добираемся до работы. Спросил слабым голосом, сколько у нас с фельдшером детей и сколько им лет. Он беспокоился о нас, интересовался нами, не выказывая и капли страха, пока мы проводили свои манипуляции, пытаясь облегчить его страдания. Он видел наши озабоченные лица, плачущую жену, слышал, как при вызове специализированной бригады звучало слово «инфаркт». Он понимал, что с ним происходит. Я был потрясён таким самообладанием. Через пять минут его не стало. Странное, не покидающее до настоящего времени чувство вызвала во мне эта смерть. Потому что чаще всего всё бывает вовсе не так. Страх парализует волю больных. Они думают только о себе и своём состоянии, прислушиваются к изменениям в организме, до последнего вздоха цепляются за малейшую возможность жить. Всё что угодно, но лишь бы жить. В квартирах, где нет места иконам и крестам, но зато есть плазменная панель во всю стену, где в передней просят надеть целлофановые бахилы, несмотря на тяжёлое состояние больного, вообще, бывает, разыгрываются «истерики последней минуты». Со стонами, метанием по постели, хватанием за руки, заглядыванием в глаза, беспрестанным переспрашиванием о своём положении и его прогнозе с целью поймать во взгляде врача, его голосе, словах хоть какую-то призрачную надежду на чудо исцеления. Такие больные перед впадением в бессознательное, предагональное состояние просто «измочаливают» родных и окружающих своим страхом. Медики чувствуют себя после такого неудачного исхода обессиленными. Но не потому, что не смогли оказать помощь в полном объёме и спасти пациента. Опустошённость и потерянность испытываешь оттого, что смерть здесь победила человека. К слову сказать, точно такие же «побеждённые» страхом больные встречаются там, где все стены увешаны иконами, столы завалены религиозной литературой, везде сумеречно мерцают лампады, а больные вместо прописанных врачами лекарств пьют только святую воду, многие литры которой в разной таре можно увидеть повсюду в квартире. А вот после смерти того священника до сих пор, как ни странно, во мне живёт чувство тихой радости. Там смерть не одержала победу. И когда я «прокручиваю» в памяти 2–3 подобных случая из моей практики, сам собой возникает вопрос: «Смерть, где твоё жало?» (Библия) https://vk.com/duhovno_nravstvennoe_vospitanie

Двенадцатилетний мальчик решил по совету батюшки взять себе в семье какое-то послушание. Обсудил с мамой варианты: уборка квартиры, мытье полов и др. Остановился на посуде. Моет после еды за всеми посуду один день. Моет второй день. И открывает для себя, что это не так просто и легко, чего он раньше не замечал (когда посуду мыла мама). Говорит: «Мама, я хочу с тобой поговорить». Мама садится. Он садится напротив. Молчит. Потом, серьезно: «Мама, мы слишком много едим…»

Один директор школы посылал это письмо каждому учителю, которого брал на работу: "Уважаемый учитель! Я пережил концлагерь, мои глаза видели то, чего не должен видеть ни один человек: - как ученые инженеры строят газовые камеры; - как квалифицированные врачи отравляют детей; - как обученные медсёстры убивают младенцев; - как выпускники высших учебных заведений расстреливают и сжигают детей и женщин... Поэтому я не доверяю образованности. Я прошу вас: помогайте ученикам стать людьми. Ваши усилия никогда не должны привести к появлению учёных чудовищ, тренированных психопатов, образованных Эйхманов. Чтение, письмо, арифметика важны только тогда, когда помогают нашим детям стать более ЧЕЛОВЕЧНЫМИ"! ПИСЬМА ДОБРА ИСТОРИИ, СПОСОБНЫЕ ВЕРНУТЬ ВЕРУ В ЧЕЛОВЕЧЕСТВО... ВРАЧ СКОРОЙ ПОМОЩИ Двор этого маленького домика никогда не видел столько народу, людей собралось как на очень богатой свадьбе – это бабушка Араксия – старейшая жительница поселка, дожила до своего сотого дня рождения. Имениннице налили вина в маленькую довоенную рюмочку и попросили произнести первый тост. Все замолчали. Бабушка Араксия встала, кашлянула, чтобы себя подбодрить и начала: - Дорогие мои и любимые, я очень рада, что не забыли вы старую бабушку, отложили дела и приехали ко мне на день рождения. Мне очень, очень приятно. Хоть всех правнуков увидела своими глазами, а не только на фотографии. Теперь и умереть не жаль… Тише, тише, не собираюсь я еще умирать, не думайте. Но первый тост, вы все меня извините, я хочу сказать за здоровье нашего врача скорой помощи - Аванеса Гургеновича, который двадцать лет тому назад не дал мне умереть, когда я очень сильно болела. С того света достал. Почти каждый день сюда по нашим ямам ездил, выхаживал меня – старую бабку, жаль, что его сегодня нет за этим столом. Если бы не он, то и меня давно бы не было. Говорят, что он давно живет в Ереване, надеюсь, что там он стал самым главным городским врачом, дай бог ему здоровья, всегда свечку за него в церкви ставлю. Какой же хороший доктор, добрый, внимательный, тут многие должны помнить его. За столами закивали в подтверждение бабушкиных слов. Она еще что-то говорила про незабвенного Аванеса Гургеновича, а в это время, несколько человек, сидящих за самым дальним столом, игриво подмигнули седому почтальону Левону. Когда-то давным-давно, на излете «Перестройки», вся Армения погрузилась во мрак, автоматную стрельбу и дикую нищету. Чтобы вызвать скорую помощь, нужно было заплатить и заплатить не просто деньгами, а самым дорогим, что было на ту пору - канистрой бензина. Без этого врачи вообще на вызов не ехали. Тут, как на зло, серьезно заболела бабушка Араксия, а во всей деревне ни капли бензина. Делать было нечего, посовещались соседи, выбрали Левона, как самого высокого и представительного. Кто-то дал ему очки и белый халат жены, кто-то «слушалку» из детского набора доктора, а лицо закрыли марлевой повязкой, чтобы больная не узнала почтальона. Так в доме бабушки Араксии и появился врач скорой помощи Аванес Гургенович, с футляром из-под шуруповёрта в руках. Он слушал больную игрушечным стетоскопом, понимающе кивал, давал советы и выписывал лекарства, которые нашлись в аптечках соседей… Православная психология. ГЛУПЕЦ Маленький мальчик шёл вприпрыжку по улице, пытаясь поймать маму за руку, и время от времени задавал один и тот же вопрос: - Мама, куда мы идём? Мама молча отводила глаза. - Глупыш! - говорили соседи, наблюдая эту картину. - Ведь он не знает ещё, что мама ведёт его в детский дом… Прошло время, мальчик подрос и стал самостоятельно навещать беспутную мать. Прибирался после пьяных разгулов матери, а когда она засыпала в пьяном угаре, он сидел рядом, держа её за руку и нежно целуя в грязную щёку. - Глупец! - возмущались соседи, видя эту картину. - Ведь никакого чувства гордости, она его сама бросила!... Время шло. Мать умерла от беспробудного пьянства, а мальчик вырос в красивого статного юношу. С отличием закончил институт, и все пророчили ему высокие должности. Но на удивление всем он пошёл работать в школу учителем. - Глупец! Сам себе судьбу загубил, учить чужих оболтусов за гроши! - возмущались соседи, а он на удивление быстро стал любимцем всей детворы. Скоро все узнали, что он женится на соседской девушке. - Какой глупец! - снова причитали окружающие. - Мало того, что она глухонемая, так ещё и хромоножка. А он такой красавец, мог найти себе чету! А молодожёны жили счастливо, в любви и понимании. Только одно огорчало – не было детей. Однажды соседи увидели молодую пару с коляской, в которой сидели близнецы - мальчик и девочка, месяцев шести. - Глупец! Мог бы жениться на здоровой и иметь своих детей, а не приёмышей, так ещё и двоих взял! - снова не упустили возможность осудить соседи… Время неумолимо бежит, дети выросли и жили своими семьями. У них было по трое детей, но не забывали навещать стареньких родителей. Однажды, холодным весенним вечером, переходя мост, он увидел плывущую на льдине собаку. Она скулила и беспомощно металась по тонкому льду. Не раздумывая, он кинулся в ледяную воду и спас собаку… - Глупец! - ворчали соседи, проходя мимо его дома, - Броситься в ледяную воду, в его возрасте, это просто самоубийство, вот теперь при смерти.... На похоронах соседи качали головами: - Всю жизнь прожил глупцом и умер так нелепо!... А он стоял возле врат рая, и Ангел спрашивал: - Как твоё имя? - Я уже и забыл, как меня зовут, соседи всегда меня звали «глупцом». Я всё время делал не так, как от меня ждали. - Твоё имя занесено в книгу спасённых, проходи. А твоей глупости есть другое название - Любовь!

ЧТО ТАКОЕ БЕЗЫСХОДНОСТЬ? «Безысходность - это, когда на 40-ой день ТЫ стоишь у могилы, и понимаешь, что это не страшный сон, не чья-то глупая шутка, что теперь ты и будешь жить так дальше, только без этого дорогого человека. Ты ничего не можешь изменить, выбор сделан свыше. Вот что такое БЕЗЫСХОДНОСТЬ . А не ваши: работы нет, парень бросил, девушка оказалась тварью, надеть нечего, погода плохая и денег не хватает. Пока ты жив, у тебя миллион вариантов и выходов!» – Константин Хабенский Константин Хабенский – не только потрясающий актер, но и Человек с большой буквы. В 2007 у него родился сын, после чего его жена заболела раком. Он продал дом, все гонорары отдал на лечение, сам залез в долги. Через год жена умерла. С тех пор он живет в обычной квартире, и почти весь свой заработок отдает на благотворительность. На сегодняшний день Костя Хабенский спас от рака головного мозга около 150 детей

Один художник, в молодости, получил заказ: попросили его написать Ангела. Ну, и искал он такое лицо, чтоб действительно, вышел Ангел. Искал-искал, нашел юношу с чудным, чистым лицом, со светлыми, сияющими глазами. Написал эту картину, и красива была картина та, и все её хвалили. И радовался художник, получилось. Прошла жизнь, родненькие. И в конце жизни его попросили написать картину беса, дьявола. Искал-искал он, где взять этот образ, нашел тюремную камеру. Посмотрел, там убийца сидит, и такой, что даже к решетке подойти страшно, тяжело, не получается. Но он понял: «Вот он образ, надо писать его». Стал писать этот образ, и хорошо у него получилось. Действительно, само зло. А тот, из-за решетки ему говорит: «Вот, ты столько дней писал эту картину. Неужели ты меня не узнаешь?» «Нет, не узнаю» «А помнишь, сорок лет назад я у тебя тоже позировал? Ты писал Ангела. С юноши чистого». Вот так мы приходим в этот мир – чистыми детьми. Рученочки к свету, к маме тянем, смеемся и плачем. Вдыхаем чистый воздух. Материнское молоко принимаем. Растем в этой жизни. И как мы эту жизнь воспринимаем? Бог нам её дал. Чистой красивой такой, эту жизнь. Пойдем по улицам, пойдем по городам и весям, пойдем по домам и подъездам. Пойдем везде и посмотрим, как мы из вот этих чистых детей превращаемся… страшно сказать. Страшно сказать. Превращаемся в брюзжащих, осуждающих, весь мир клянущих, и только себя оправдывающих. Превращаемся в завидующих и ревнующих, лгущих людей. В начале нашей жизни с нас можно писать икону, Ангела писать. А каков итог нашей жизни? Что напишут с нас? Что получится? Протоиерей Владимир Астахов

«А я нищим подаю…» (Из разговора с одной бабушкой) – А я нищим подаю… Мне иногда говорят: «Бабка, да ты что? У них, вон, за углом у каждого по «мерседесу», а ты со своей пенсии будешь им последнее отдавать?» А я – что ж? Пенсия-то, она ж, как теперь говорят, хоть и маленькая, а все равно хорошая… сколько смогу, подам. Мне говорят: вот вы все, кто им подает, вы их развращаете подачками своими, они и не работают. А я думаю: лучше уж ошибиться и подать тому, кто на самом-то деле и не нуждается, чем в другую сторону ошибиться и не подать, кому на самом деле надо… Они, кому не надо-то, иногда и сами не берут. Говорят: бабуль, это мы лохов всяких стрижем, а у таких как ты брать – грех; давай-ка мы лучше тебе сами подадим. Так чудно говорят – лохов, говорят, стрижем. Мне смешно их слушать.. как говорят-то теперь, какими все словами… А я ведь почему подаю? Мне семь лет было, когда нас с мамой и с сестрой в Германию угнали. Жили мы, правда, в лагере не для военнопленных, а для перемещенных… там все-таки полегче было. Но все одно – много народа померло с голоду. А я такая худая была… вот такая худющая, как стручок. И меня из-за этого никто не покупал. Других детей покупали в батраки, а меня – никто не брал. А я и рада. Вот – в четыре утра встаю, когда охранник на вышке устанет и не видит уже ничего толком… внимание-то уже рассеивается, поди-ка, подежурь всю ночь. И вот, я встаю, пролезаю в щель в заборе и иду в город. У нас ни колючей проволоки, ничего такого не было, один простой забор, дощатый… И вот я иду в город, побираться. Целый день хожу, прошу хлебушка. А потом, уже к вечеру – назад проберусь и мамку кормлю. И других тоже, кто там с детьми был… им тоже, когда могла, давала. Ну, вот. Кончилась война. Назад в Польшу нас не пустили, отправили на Украину. Да еще перед этим все проверяли, не шпионы ли мы… Ладно. Приехали на Украину. А это сорок шестой год. Самый голод. Я до сих пор все помню, как люди на улицах лежали и умирали. Мамка моя начала с голоду пухнуть. А я опять – хожу да побираюсь. И вот… ведь сами там все из последних сил еле-еле тянули… а все равно подавали! Кто свеколку подаст сахарную, кто угля в передник насыплет. Так мы с мамочкой и выжили. А если бы не подавали, нипочем бы не выжили… Так вот, с тех пор и я, - кто просит, я тому подаю. Знаю, что теперь другое время, что никто с голоду, слава Те, Господи, не пухнет – а все равно. Не могу не дать. И хочу иногда не давать – а не получается. И собак я тоже с тех времен люблю, с военных. Там, в лагере, один охранник был.. дурной такой, не приведи Господь. Один раз взял и стал на меня собачищу свою натравливать.. овчарку. Я со страху как упаду, как руками вот так вот закроюсь… А она, слышь, подошла ко мне, понюхала – и не тронула. Он ей – и так, и сяк, и усь-усь, и чего-то еще по-ихнему… и даже сапогом ей под брюхо поддал. А она – все равно… подходит, нюхает и хвостом виляет. Понимает, что перед ней дитя… Конечно, это мне повезло, это собака такая умная попалась. Другая бы в раз разорвала, не поглядела бы, что я маленькая… Но все одно: я теперь собак люблю… все никак про ту забыть не могу. И они ведь меня любят – бедовые такие! Все соображают! Я вот иногда думаю: собаки перед нами – все равно, что мы перед Господом. Чего-то понимаем, а главного-то самого понять и не можем. И услужить, вроде, рады, а чуть что не так – шерсть на холке вздыбим и рычим. Покормят нас – ластимся, хвостом виляем. Забудут покормить – враз пойдем шастать по чужим дворам да другим хозяевам хвостами подвиливать. А потом вернемся, подползем на брюхе-то.. уж скулим, скулим: прости, дескать, нас. Такие уж мы бессчастные да бестолковые! А чего бессчастные? Чего мы все жалуемся с утра до вечера? У меня вот, к примеру, жизнь была хорошая. Всякое бывало, конечно, но все равно – такая бывала в жизни радость, что я уж прямо и не знаю, за что ж мне такая радость была. А ты говоришь: нищим не подавать? Как же не подать, когда у меня и так все есть!

Как правильно проводить свой досуг? Вопрос: «В советское время у людей было времени больше, чем теперь. Как проводили досуг, куда ходили, что делали? » https://youtu.be/rfIlxM0Exw0 — Семейная жизнь в большой своей доле была достаточно крепкая, сплоченная и здоровая. Люди, внутри своих семей находили время и место для совместного времяпрепровождения. Досуг, то самое свободное время, оно не растрачивалось куда-то наружу, как, к сожалению, стало модным сегодня, а оставалось ресурсом для внутреннего потребления семьи. Сегодня, индустрия развлечений старается сделать из нас средство извлечения дохода, то я думаю, те, кто заботится о своем душевном здоровье и здоровье своей семьи – будут противодействовать этому. — Два момента: первый – индустрия, второй – развлечения. Получается, что развлечение, с Вашей точки зрения, это не очень хорошо. Есть какой-то негативный оттенок в этом. В одном из своих интервью, Вы говорили, что «развлечение – это отвлечение от реальности». — Так вот подумаем - от какой, именно, реальности? Вот возьмем реальность семейной жизни, в которой участвуют муж и жена. И вот муж говорит: - Знаешь, мне надоела эта реальность. Ты как хочешь, а я сажусь в машину и уезжаю развлекаться. В этом случае, он совершает преступление против семьи, против жены. — Почему? Он не имеет право на такой свободный шаг. — Это не вопрос права, это вопрос добра и зла. В данном случае, отвлекаясь от реальности семейной жизни, он эту жизнь разрушает. А вот, если жена говорит мужу: - Знаешь, я так устала, от всего: стирка, уборка…. Я уже так не могу. Мне надо отдохнуть и привести себя в порядок. — И идет в салон красоты. — Да, может и так. А муж остается стирать белье. — Это другая ситуация? — Это другое отвлечение. В первом случае муж отстраняет от себя эту реальность, а во втором случае жена идет в салон красоты, для того, чтобы сделать мужу подарок. И она вынуждена отдохнуть от своего труда, потому что иначе, это труд на износ. Работа не должна быть на износ, потому что износ – это вред, а вред – это грех. А греха не должно быть. — Что делать реалии нашей жизни таковы: «работаем - как сумасшедшие и отдыхаем – как безумные»? — Да, но этот обычай находится в пределах нашего свободного выбора. — Отец Макарий, скажите, пожалуйста, вот индустрия развлечений сегодня нацелена в основном на детей. Все парки аттракционов, все-таки - это прежде всего для детей. И для детей становится свойственно жить с этими развлечениями. Потому что невозможно отказать ребенку в каком-нибудь его любимом аттракционе. Разве нужно это делать, вообще? — Здесь причина порождает следствие, а следствие причину. Индустрия развлечений ищет возможность извлечь доход из нас. Вызывает в людях потребность в тех или иных развлечениях, порождает тем самым на них спрос. И тут уже задача родителей, задача семьи правильно этот поток и воздействие на семью правильно регулировать: где-то отражать, а где-то и принимать. Есть замечательные, интересные вещи, которые каждому подростку будут интересны и любопытны. — Вот расскажите, каким должен быть с Вашей точки зрения, правильный досуг? — Если речь идет о семье, то он должен быть с семьей. Это некий, базовый принцип семьи. — Вот, допустим, мама, папа и ребенок садятся в автомобиль и едут всей семье в торгово-развлекательный центр. Проводят там выходной день- все нормально. — Будем надеяться! Когда, Вы говорите торгово-развлекательный центр, у меня лично возникают отрицательные эмоции. Но ведь все люди разные, у них интересы разные. Мы пытаемся, конечно, привлечь людей к более возвышенным или вернее эстетически ценным формам времяпрепровождения, чем торгово-развлекательный центр. Но, я скажу следующее, что если они все вместе: втроем, вчетвером, впятером, сколько у них там детей – поехали в торгово - развлекательный центр. И там, занимались тем, что интересно и кается всех, то они пользу принесли себе большую, нежели бы они остались дома и разошлись каждый по своим комнатам. — Сейчас многие взрослые люди ходят смотреть фильмы, которые рассчитаны не на их возрастную категорию, на детей. Бывает, что видишь взрослого человека за игровым автоматом. Бывает, видишь взрослого человека на аттракционах, каруселях. То есть та индустрия развлечений, которая направлена на детей, захватывает и взрослых тоже, а потом говорят про инфантилизацию общества. Как Вы, относитесь к этому явлению: это хорошо, плохо? — Инфантилизация – это ужасно. Но, если отец или мать идут на встречу своему ребенку и говорят: - Мы с тобой вместе поедем…Детям, должно быть несколько детей, если они вживаются в жизнь этого детского коллектива, не говорят: - Идите туда, делайте что вам нравится. Так не надо, взрослые должны участвовать в жизни детей. Это участие в жизни детей предусматривает игру, а игра предусматривает те или иные формы индустриального развлечения. Конечно, на мой взгляд, лучше поехать в лес всей семьей, но не все могут, не всем нравится. — Диктатура досуга – вот эта формулировка, если в таком разрезе попытаться поговорить. С одной стороны, лес, грибы, ягоды, лыжи, санки – зимой. С другой стороны, более привычные для нас современных людей, навязанные нам вот этой индустрией развлечения, другие формы времяпрепровождения. Вот в чем здесь опасность? — Опасность здесь, именно в слове диктатура, а диктатура значит утрата свободы. Христианин – это свободный человек. Он сам выбирает себе и своей семье, что ему вред приносит, а что приносит пользу. Человек, у которого болит нога или он просто не любит лес, может пойти куда-нибудь в другое место. А другой, которому нравится отдых на природе, но в силу того, что он нагляделся рекламы в средствах массовой информации не благочестивых, по какой-то причине он ощущает себя связанным, обязанным и этой диктатуре подчиняется. Вот не подчиниться диктатуре – это обязанность каждого здравомыслящего, я уже не говорю православного человека. Это такая диктатура, которая достаточно распространена в современном мире, и досуг – это только часть, сектор этой диктатуры. Это устранение свободы человека. Уменьшение или вовсе ликвидация свободного волеизъявления человеческой души. Мы не должны этого допускать. — Отец Макарий, скажите, бывает ли досуг в монастырях? —Монах – он всегда остается монахом. Он не может с себя снять рясу и пойти в то же самое место развлечений. — Но отпуск, бывает же у монаха? — Отпуск бывает. Вообще, если монах получил отпуск, он может поехать своих родных навестить или в другой монастырь, или в какое-то место известное, где он не бывал. — Неужели, никогда не хотелось в кино пойти или уехать туда, где тепло и хорошо? — И в наших местах не так плохо, и тепло, и хорошо. А, что касается кино, сейчас есть интернет, диски, если какой-то фильм рекомендуют посмотреть, так я его возьму и посмотрю. — Это не зазорно для Вас, то есть Вы можете это делать? — Что значит зазорно? Зазорность – это грех, это зло, это вред. Если, я пойду смотреть такие фильмы, которые, извините, и «цепному псу» не покажут, такую мерзость, то это, конечно, зазорно. А, если фильм хороший, почему бы его и не посмотреть. — Есть такая заповедь о седьмом дне, дне покоя. Как ее правильно соблюдать? — Если, Вы помните Евангелие, то ни один факт не вызывал столько нареканий на Спасителя, как эта тема, нарушение 4 Заповеди. Его постоянно пытались упрекнуть, что Он нарушает субботу. И ответ Его был простой: «Ни человек для субботы, а суббота для человека». И в этих простых евангельских словах, как в капле воды отражается все, что мы сейчас сказали. То, что приносит нам пользу: духовную, телесную, семейную, личную, общественную – оно должно быть. То, что приносит вред, того не должно быть.

"Если увидишь убийцу, или блудницу, или пьяницу, валяющегося на земле, не осуждай никого, потому что Бог отпустил их повода, а твой повод держит в руках. Если твой тоже отпустит, ты окажешься в худшем положении: можешь впасть в тот грех, в котором осуждаешь другого и погибнуть". Архимандрит Гавриил (Ургебадзе)

А ты, встав на молитву, представь себе, что Христос пришел на землю, Суд завершен. И Господь уже уходит с теми, кого Он избрал, а ты — остался. Представь, как ты закричишь Ему вслед… Вот так и молись. Старец Ефрем Катунакский

Мария,притча рассказана на мой взгляд,как напоминание о том,что бы не судили о человеке по внешним меркам. Бог судья.

http://www.mgarsky-monastery.org/author/prepodobnyy-paisiy-svyatogorec Бог судит не так,как люди. Прочитав ваше сообщение,вспомнился покаявшийся разбойник на кресте. Первый из грешников оказался в раю. В нашем приходе служил священник то же страдал такой пагубной страстью, но нам не видима была его внутренняя борьба. Слава Богу,что вы Мария не имеете такой недуг. Из жития святых не редко можно найти пример,как блудники и пьяницы становились святыми.

На Святой Горе был один монах, который жил в Карее. Пил каждый день, а выпив, становился причиной скандалов с паломниками. Когда умер, группа верующих поспешила к старцу Паисию Святогорцу поделиться радостью о том, что, наконец, проблема отпала. О. Паисий ответил им, что знает о смерти монаха и видел как все ангельское воинство пришло забрать его душу. Паломники недоумевали и выказывали недовольство. Один из них просил старца объяснить, о ком точно он говорит, думая что старец их не понял. Старец Паисий рассказал им следущее: Именно этот монах родился в Малой Азии, незадолго до Катастрофы. Чтобы не оставлять младенца дома одного, родители брали его с собой на уборку урожая, а чтобы не плакал и их не вычислили, добавляли немного крепкого алкоголя в молоко,так он засыпал. Из-за этого, когда он вырос, пристрастился к алкоголю. Врачи ему посоветовали не создавать семьи, так он оказался на Афоне и стал монахом. Там он нашел старца и поведал ему, что алкоголик. Старец определил ему правило: «совершать поклоны и творить молитвы ко Пресвятой Богородице с просьбой сократить количество алкоголя на одну рюмку». После года борьбы и покаяния ему удалось снизить меру выпивки с 20 до 19 рюмок в день. Борьба продолжалась и за все годы он достиг уровня 2-3 рюмок в день. Люди годами видели лишь монаха-пьяницу и скандалиста,а Бог видел как сражается воин с большим рвением и усердием на преодоление страсти.

Господь действует и помогает руками людей.. Не забывайте об этом! Однажды молодая супружеская пара принесла отцу Серафиму тысячу рублей. Тогда это были очень большие деньги. Серафим их не принял, а благословил отдать первому встречному по дороге на станцию. Этим встречным оказался... вдребезги пьяный мужчина. Молодая женщина растерянно сказала мужу: «Как же нам быть?» Однако тот невозмутимо ответил: «Поступим по словам батюшки...» Как только они вручили деньги этому мужчине, он моментально протрезвел: «Миленькие! Да как же мне вас благодарить! Вы меня от смерти спасли!» Оказалось, что этот несчастный работал в торговле, и у него образовалась недостача ровно на такую сумму. Денег дома не было, и ему грозила тюрьма. Он впал в отчаяние и решил наложить на себя руки. Для храбрости порядком выпил... Из жития преподобного Серафима Вырицкого Милостыня (правдивая история) Это случилось в 1943 году в Омске, когда мне было одиннадцать лет и наша семья жила там в эвакуации. Всё произошло на глазах у моей мамы. Перед входом на рынок обычно сидела нищенка, низко опустив голову. Трое ее малолетних детей бегали по рынку, попрошайничали. Всё, что им давали (кусочек хлеба, картофелину, луковицу), они уносили матери, а та делила добычу на три части и вновь продолжала сидеть с опущенной головой. Во время войны в Омске было много госпиталей, и раненых в их синих больничных халатах можно было встретить повсюду. Однажды группа раненых летчиков подошла к рынку. Увидев нищенку и бегающих около нее детей, один из них сказал: — Давайте дадим ей тридцатку! Пусть купит молока детям. Тридцатка была крупной суммой — достаточно сказать, что зарплата врача в те времена составляла 400 рублей. И летчик опустил красную купюру к ногам женщины. От неожиданности та подняла голову — и вдруг как закричит радостно! Это оказался ее муж! Легко представить, как, спасаясь от немецкой оккупации, возможно, без денег и документов, она скиталась с детьми на руках, бедствовала, пока в конце концов не оказалась в Сибири, в Омске — где тоже никакой помощи не получила. Она ничего не знала о своем муже, а он ничего не знал о своей семье. И вот такая неожиданная встреча! Забрав женщину и детей, раненые тут же ушли, и больше эту семью никто на рынке не видел. И я еще тогда, в одиннадцать лет, поняла, как добрый, от сердца идущий поступок — пускай даже мелкий, бытовой, без какого-либо картинного героизма! — может восстановить расколотую жизнь, преодолеть беду. Ровинская Инна

О ложном смирении Однажды мы с моим знакомым владыкой поехали по делам в Троице-Сергиеву Лавру. Проезжая мимо од ного московского храма, мы решили зайти в него, чтобы поставить свечи к иконе Божией Матери. Вечерняя служба уже заканчивалась, но людей в храме было много. Впереди у главного аналоя стояла женщина преклонных лет, весьма богомольного вида, которая, ударяя себя в грудь, громко восклицала: «Боже, милостив буди ко мне, великой и окаянной грешнице! О горе, горе мне! Великая, великая я грешница!» Вдруг позади какой-то мужчина, который, видимо, давно стоял и слушал стенания этой женщины, не выдержал и сказал ей: «Эй, великая грешница, отойди в сто рону и не загораживай проход». Надо было видеть, что тут началось! Женщина, моментально сменив выражение лица, с умильно-молящегося на сварливо-кричащее, заорала на бедного мужичонку: «Да как ты смеешь осуждать, окаян ный! На себя лучше посмотри, тоже мне судья нашелся!» Представьте себе, ведь еле оттащили «великую грешницу» от бедного мужика. Вот это и есть ложное смирение. Себя осуждать — дело не великое, а вот от других осуждение без ропота принимать — это истинное смирение! Из книги : "Исцеление Духом" об Архимандрите Кирилле (Бородине).

Когда одного византийского святого X века спросили, как надо молиться, он сказал: «Молитва-то простая: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного". Вопрос в том, как ее говорить. Представьте себе, что человека обвинили в преступлении. Неважно, заслуженно или нет, – но его ведут на смертную казнь. Никакие апелляции не помогли, приговор окончательный. Его ведут из тюрьмы на центральную площадь города, на плаху. И путь его лежит мимо царского дворца. И последний шанс его в том, что царь может помочь. И он должен закричать: "Государь, помилуй!", да так громко, чтобы царь услышал и помог. Вот так же надо кричать "Господи, помилуй!". Не в смысле громко. А чтобы сердце и совесть трепетали. С такой же надеждой, с таким же отчаянием...»

Иоанн Крестьянкин -Опыт построения исповеди. http://verapravoslavnaya.ru/?Ioann_Krestmzyankin_Opyt_postroeniya_ispovedi

Рыбак перевозил на лодке одного человека. Пассажир торопил рыбака: — Быстрее, опаздываю на работу! И тут он увидел, что на одном весле написано «молись», а на другом — «трудись». — Зачем это? — спросил он. — Для памяти — ответил рыбак. — Чтобы не забыть, что надо молиться и трудиться. — Ну, трудиться, понятно, всем надо, а молиться, — человек махнул рукой, — это не обязательно. Никому это не нужно, зачем терять время на молитву. — Не нужно? — переспросил рыбак и вытащил из воды весло с надписью «молись», а сам стал грести одним веслом. Лодка закружилась на месте. Вот видишь, какой труд без молитвы. На одном месте кружимся и никакого движения вперед. Отсюда понятно: чтобы успешно плыть по бурному житейскому морю, надо крепко держать в руках два весла: молиться и трудиться.

Что хотите – то просите у Бога. В конце скажите следующую молитву: «Господи, дай мне не только то, что я прошу, но и условия для того, чтобы это удержать и не потерять», – потому что много раз Бог нам угождает и посылает нам дары, а мы снова их теряем. Архимандрит Андрей (Конанос)

Что такое покаяние? Это когда человек освобождается от фантомов, фантазий о себе, перестает себя обманывать. Когда он имеет мужество и силы посмотреть на самого себя такого, каков он есть. Покаяние разрушает ложь и приводит человека к картине порой очень тяжелой и неприглядной, но реальной. Чтобы покаяние было действенным, созидательным, не вело к отчаянию, безысходности и мраку, а напротив, давало силы и приводило не просто к жизни, но к Вечной Жизни, оно должно быть обращено к Господу Богу, ко Христу. Для давно воцерковленных людей «список» грехов, как правило, от исповеди к исповеди примерно один и тот же. Может возникнуть ощущение некоей формальной духовной жизни. Но дома мы часто подметаем пол, и, слава Богу, не каждый раз приходится разгребать авгиевы конюшни. Это как раз не беда. Беда, что начинаешь замечать, как жизнь у некоторых христиан делается с годами скучнее и скучнее. А должно быть наоборот: она должна становиться всё более насыщенной и всё более радостной. Вот это меня удивляет. Значит, что-то самое главное не прочувствовано. "Наше духовное прозрение заключается в том, что мы начинаем видеть себя исполненными грехов и способными к любому злу и любому предательству. Наше прозрение – в том, что мы начинаем видеть мир таким, как он есть – лежащим во зле. Наше прозрение – в том, что мы начинаем видеть и ценить в этом мире более всего лишь великое милосердие Божие к нам и ко всему слепому человечеству. А если мы всего этого не видим, значит нам только кажется, что мы прозрели, а на самом деле мы остались по-прежнему слепы, от чего избави нас Господь! " «Бог в тяжестех Его знаем есть, егда заступает ны» — Бог познается в испытаниях и тяжестях жизни, когда после порой продолжительного, но совершившегося нашего терпения в перенесении этих испытаний, Бог являет Свою силу – «егда заступает ны». В этом великая тайна истинного Богопознания, тайна Креста и смысла человеческих страданий. «В терпении вашем стяжите души ваша», — заповедует нам Господь. Необходимо, наконец, набраться мудрости возблагодарить Господа за все те испытания, которые Он посылает нам, возблагодарить, потому что только в благодарении заключается истинное познание Бога. Никак по-другому Бога падшему человеку познать невозможно." Расслабленные братья и сестры! Порадуемся тому, что мы хотя бы сознаем себя таковыми! Господь пришел в мир спасти расслабленных грешников, а мы – среди них. Сильные распяли Иисуса Христа, и Господь попустил им эту страшную, безумную силу – распять Бога. Когда мы с вами становимся гордыми, самоуверенными, то повторяем это страшное преступление богоборцев – распятие Спасителя. Не будем высоко мудрствовать о себе, не будем удивляться нашим немощам, не будем впадать от них в отчаяние и уныние. Будем искренне, изо всех наших сил, стремиться к исправлению, подвизаясь против зла и греха, живущих в нас. Будем твердо верить, что в этом поможет нам Господь наш Иисус Христос. Он любит нас, потому что мы – Его дети. Нас, признающих себя расслабленными и просящих помощи у Отца нашего Небесного, Господь не оставляет, но вселяет в нас Свою несокрушимую силу. Только этим мы сильны – так же, как только этим были сильны все апостолы, исповедники, преподобные и мученики. Епископ Тихон (Шевкунов)

Молодой монах пришел за советом к авве Моисею. – Отче, – сказал он, – я понимаю, как можно согрешить зрением, слухом, вкусом или осязанием. Но как можно согрешить обонянием? – Если совать нос в чужие дела, – отвечал старец.

Один монах посадил оливковое деревце и стал молиться: "Господи, пошли моему деревцу дождь". И Господь послал на землю дождь. Деревце напиталось влагой, а монах продолжал молиться: "А теперь, Господь, я прошу послать много солнышка - моему деревцу нужно тепло". И Господь посылал солнце. Дерево росло. Монах продолжал за него молиться: "Господь, пошли небольшой мороз, чтобы укрепить корни и ветви". Господь послал мороз и .... дерево погибло. Монах очень расстроился. Он пошел к другому монаху, чтобы рассказать свою историю и поделиться печалью. "У меня тоже есть оливковое деревце, смотри" - ответил другой монах. Его дерево прекрасно выросло. "Но я молился по-другому. Я сказал Богу, что Он - Творец этого деревца и лучше знает, что для него нужно. Я просто просил Бога позаботиться о нем, и Он это делает". Это касается и нас. Мы часто просим то, что, по нашему мнению, нам необходимо. Но только Господь знает, что нам нужно. Доверьтесь Ему полностью! Жил-был старик-священник. И было у него два сына. Однажды пришла весточка: мол, причитается старику большое наследство. Получил старик наследство, а сыновья его и спрашивают: — Что ты, отец, собираешься с такими деньжищами делать? — Буду, — отвечает отец, — помогать всем, кто помощи попросит, кормить всякого, кто за куском хлеба ко мне придет. — Отец, так ты очень быстро все деньги растратишь, и нам ничего не останется. Отдай нам сейчас нашу долю наследства, а с остальным поступай, как знаешь. — Хорошо, — согласился отец и отдал им их долю. Взяли сыновья деньги и уехали. Прошло много лет. Старик, как и сказал, помогал на свои деньги всем, кто помощи попросил, кормил всякого, кто к нему за куском хлеба обращался. Но не кончались деньги. Вот однажды появился у него на пороге один из сыновей. Оказалось, что он стал купцом, да из-за злого случая потерял все свои средства, и теперь ему долговая тюрьма грозила. Помог ему отец, заплатил за него долг. Остался сын жить в отцовском доме. А потом явился к нему на порог второй сын. Он расточил свою долю наследства и долго нищенствовал. Когда же совсем невмоготу ему стало, он пришел к отцу просить кусок хлеба. Накормил его отец и оставил жить в своем доме. Так они и жили втроем: сыновья помогали отцу добрые дела творить, только очень раскаивались, что две трети наследства впустую пропали, добра никому не принесли. Но отец утешил их: — Эти две трети души ваши спасли. Разве то не доброе дело? А моей трети вам хватит, чтобы добро и после моей смерти творить. - Как так? - удивились сыновья. - Бог усмотрит. Рука, добро творящая, никогда пуста не будет.

Пример- назидание к чему стремиться нам грешным. Доверие Богу и благодарение за все. Без ропота и отчаяния.