Татиана.

Есть ли противоречие между наукой и религией? Научные свидетельства о Божественном сотворении мира. Ученые о Боге, создании вселенной, происхождении человека, об эволюции. наука и религия

Конечно есть послабление,но лучше спросить об этом батюшку.

Современная научная космология и православное богословие Вопрос о совместимости христианской веры и научного мировоззрения является чрезвычайно важным для современного человека. Можно ли сегодня быть верующим христианином и в то же самое время принимать то, что открывает наука? Или прогресс науки совершенно разрушил эту возможность и оставил нас перед выбором одной из двух несовместимых возможностей? В поиске ответа на эти вопросы мы сталкиваемся с несколькими альтернативами. Первая альтернатива предполагает критическое отвержение современного научного знания, как исходящего целиком из атеистических предпосылок и построенного в резком противоречии с принципами христианской веры. В такой перспективе каждое научное открытие может рассматриваться как представляющее потенциальную угрозу для религии. Убежденные в справедливости такой позиции люди пытаются создать особую альтернативную науку, в обязанность которой входит быть в согласии с тем, о чем, как они полагают, говорит Священное Писание. Такой подход характерен для современных креационистов, которые стремятся использовать научные достижения для подтверждения своей богословской позиции. Другая крайность, которая также характерна для многих современных апологетов христианства, особенно на Западе, заключается в некритичном принятии всего того, что относится к области научного знания. Подобная методология приводит таких богословов к требованию коренного пересмотра основных положений христианской веры в соответствии с требованиями времени. Ни одна из этих альтернатив не может быть приемлемой для апологетики, так как обе они в конечном итоге свидетельствуют не о продуктивном диалоге науки и богословия, а скорее о невозможности такого диалога. Задачей православной апологетики является показать пути и перспективы диалога современной науки и богословия, выделить собственно научные концепции из всего пласта идей, относящихся к науке и показать неадекватность внерелигиозного рассмотрения мироздания. Для того, чтобы дать правильную оценку современным научным теориям, мы должны быть способными отличить открытия науки от философских и религиозных предположений и предпосылок, в которые они часто облечены, и если нам удастся сделать это, мы сможем понять значение этих открытий для православной апологетики. Пожалуй, наиболее интересной и значимой областью для православной апологетики является космология. Космология - это наука о происхождении и развитии Вселенной. Космология по самому своему определению является наиболее мировоззренческой из всех естественных наук, так как она ставит вопросы о происхождении и развитии мира. Поэтому весьма актуальным является вопрос о том, насколько современные космологические концепции могут быть совместимы с христианским учением о происхождении мира. Современная космология начала развиваться только в XX веке. В период, предшествующий этому, космологические воззрения отдельных ученых носили исключительно гипотетический характер и практически не опирались на какую бы то ни было серьезную научную базу. Вплоть до XVII века христианской мировоззрение оставалось доминирующим в европейских странах, а потому космологические концепции в первую очередь основывались на библейском учении о творении мира Богом. Однако в XVIII веке философы эпохи Просвещения начинают разрабатывать космологические системы, в корне отличающиеся от библейского понимания мироздания, что привело в XIX веке к почти повсеместному признанию учеными вечности и неизменности Вселенной. Совершенно очевидно, что такое учение о происхождении мира стояло в резком противоречии с христианским пониманием творения мира Богом из ничего. Наука XIX века, стремившаяся опираться на материалистические и позитивистские мировоззренческие предпосылки, также находилась в резком противоречии с библейской картиной мироздания. Существенное изменение ситуации в космологии произошло в первой четверти XX века, когда Альберт Эйнштейн сформулировал уравнения общей теории относительности, описывающие поведение Вселенной. Сам Эйнштейн, как и большинство ученых того времени, считал, что Вселенная существует вечно и неизменна в пространстве и во времени. Однако получить стационарное решение уравнений ОТО не удалось. Первым, кто предложил нестационарное решение уравнений общей теории относительности Эйнштейна был русский ученый Александр Фридман. Решение, предложенное Фридманом, говорило о том, что вселенная в настоящее время расширяется, следовательно, в далеком прошлом она должна была иметь ничтожно малый объем с бесконечной плотностью вещества, или иметь начало. Был ли Фридман верующим человеком, сказать сейчас трудно, однако эпиграфом к своей книге «Мир как пространство и время» он взял слова из книги Премудрость «Вся мерою и числом сотворил еси» источник

Филиппинские хирурги-хилеры. Разоблачение. Так теперь уже с уверенностью можно называть "филиппинское чудо", о котором в последнее десятилетие столько говорили и писали в печати. Свидетельства "очевидцев" и "излечившихся" больных, громкая реклама, включая киносъемки невиданных операций, сделали свое дело - о филиппинских хирургах-хилерах заговорил весь мир. И было чему удивляться: не пользуясь хирургическими инструментами, хилеры с легкостью вскрывают пальцами рук, скажем, брюшную полость, удаляют источник болезни и тут же заглаживают рану рукой - так что не остается даже следа! "Это невозможная вещь, - говорили все, кому приходилось в первый раз услышать такое. Но стоустая молва продолжала твердить: "Невероятно, но это факт". И в доказательство приводились новые показания очевидцев, благодарственные отклики пациентов, спасенных хилерами. "Филиппинское чудо" укутывалось в мистические одежды: "Лекарям с далеких тихоокеанских островов помогают небесные силы, недаром же они, прежде чем приступить к операции, призывают себе на помощь богов..."источник

Хорошую ли религию придумали индусы?! Йога для христианина - путь к оздоровлению или вероотступничеству? Наше время - это время невероятно быстрого взаимопроникновения культур и религий, и сейчас как никогда актуальны слова апостола: "…храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания" (1Тим.6:20), ибо мы получили от Бога истинное знание, и Церковь будет обладать им вовек (2Ин.1:2), потому что в ее Главе - Господе Иисусе Христе - "сокрыты все сокровища премудрости и ведения" (Кол 2:3), потому что Он и есть Истина (Ин.14:6). Обладая истинным и спасительным знанием о Боге, путях нашего спасения и настоящего благочестия, Православная Церковь, которая "есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины" (1Тим.3:15), не может и не имеет права искать иных знаний от языческих религий и сект, так это будет удаление от Христовой истины, в которой мы стоим, поиском пустословия и ложных знаний. источник

Вы правы Ника.

Здравствуйте Виталий,скажите пожалуйста ,а вы человек крещенный ? Приходите в Церковь на воскресную службу,церковное песнопение прекрасно,благотворно влияет на душу.Есть свидетельство врачей ,что и молитвы и песнопение положительно влияют на человека.Помоги и исцели вас Господь.

АСТРОЛОГИЯ: ЕЕ СУЩНОСТЬ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПО УЧЕНИЮ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ (НЕ УЧАСТВУЙТЕ В ДЕЛАХ ТЬМЫ) Когда исчезает вера, то ее место занимает суеверие. Человеческая душа в этом отношении не терпит пустоты. Человек, созданный по образу Божию (Быт. 1, 27), изначально направлен к своему Творцу. Когда он теряет Бога в своем сердце, образующийся вакуум требует заполнения, и человек легко усваивает те суррогаты, которые предлагает ему окружающий мир. Вот почему в наше безрелигиозное, эклектическое время такое широкое распространение получили казалось бы давно уже забытые течения оккультных наук. Астрология, хиромантия, магия, феномен НЛО (пришельцы из космоса), экстрасенсы, культ восточных религий - все это занимает умы миллионов людей. Отсутствие твердой христианской веры, отсутствие знания и понимания сути оккультизма и восточных религий, а также их активная и широкомасштабная пропаганда определенными силами обеспечивает успех оккультизма и в современном обществе. Особенно сильный интерес в настоящее время у людей вызывает такая разновидность оккультных наук, как астрология. Покрытая ореолом таинственности, сказочности, она манит человека возможностью узнать свою судьбу, познать себя, заглянуть в грядущее. Мало кто задумывается о ее происхождении и сущности, это уходит в тень в свете казалось бы великой древней мудрости, позволяющей предвосхитить будущее. Но, как известно, чтобы распознать плод, следует обратиться к дереву, которое его приносит, ибо привлекательная внешне ягода часто оказывается ядовитой. Обратимся же и мы к истории происхождения астрологии. Моя ссылка

Не вините себя пожалуйста, спасибо вам что обратили на это внимание.

Ни какой обиды. Господи,слава Тебе за себя,и за всех,за все и за вся.Слава Тебе.Аминь.

Вы правы,я с вами согласна, я такая невнимательная.На усмотрение администрации мои темы или удалить или сократить тексты.Спасибо. Об авторских правах я не подумала

, Каждый человек, бывавший на Литургии, слышал песнопение, начинающееся словами «Милость мира, жертву хваления». Так начинается самая священная часть Литургии, так называемый Евхаристический канон. Но что означают эти слова? Что за милость мира? Это очень интересный вопрос. В Греции это песнопение звучит иначе: «Елей мира, жертву хваления». Почему? Слова елей и милость, по-греч. елеон и елеос, очень похожи, так что, возможно, некогда, при переписке богослужебной книги произошла подмена одного слова другим. Древний переписчик богослужебной книги или ошибся, или, возможно, решил «углубить» текст и заменил елей на милость. Соответственно смысл этой строки в первоначальном греческом варианте таков: Мы приносим Богу в дар, как жертву, масло (елей) мира, то есть мирного, смиренного состояния души и молитвенную жертву хвалы, прославления. Но вот появляется таинственное милость мира, а не елей мира. Точно не известно, когда такая подмена в Греции произошла, известно лишь, что такой вариант был уже в 9-м веке. Его и приняли при Крещении Руси, вместе со всеми греческими богослужебными традициями. Греческое елеос аккуратно и точно перевели как милость и так стали петь во всякую Литургию и поют доныне. Греки же пели так примерно до 14-го - 15-го веков. Св. Николай Кавасила (14-й век) признает такой вариант подлинным, но спустя сто лет греки уже такой вариант не считают подлинным и исправляют богослужебные книги. Начиная с 15-го века они поют: елей мира, жертву хваления, тогда как мы придерживаемся старого варианта… Божественная литургия: - шаг за шагом

Зачем поститься перед праздником? Чем значительнее праздник, тем больше времени, сил и внимания требуется для подготовки. Для христианина она состоит прежде всего в том, чтобы в очередной раз проверить себя по Евангелию и постараться исправить свой образ жизни, упорядочить и изменить свои мысли, чувства, реакции и поступки. Именно поэтому некоторым особо значимым праздникам предшествует пост – период воздержания от всего избыточного, излишнего. Само слово «пост», происходящее от древнегерманского fasta (совр. нем. fest, англ. fast – твердый, крепкий, постоянный) – указание на то, что нужна твердость в намерении выдержать необходимые ограничения. Это касается, прежде всего, всякого рода удовольствий для нашего тела и души – пищи и развлечений – так как их избыток отвлекает от серьезной и сосредоточенной проверки себя. Требуется известная сдержанность и в эмоциях, особенно отрицательных, а также усилий для стяжания (приобретения) мирного духа, то есть стремления к примирению с Богом, ближними и с самим собой. Наконец, важнейшими составляющими поста является участие в церковных Таинствах и молитва, в которых христианин черпает благодатные силы и помощь Божию для преодоления своей немощи, инерции, лени… Все это составляет приготовление к празднику. И тот, кто достойно подготовится, в день праздника наверняка получит подлинную радость.

ПРАВОСЛАВНОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ В ЖИЗНИ ХРИСТИАНИНА Каждый христианин, соответственно его личным качествам, идет своим духовным путем. Каждого ко спасению Господь ведет путем особым и каждому дает свое служение. Но есть у христиан и общее делание, без которого теряют смысл и становятся бесполезными все иные пути и служения. Главное из главных дел жизни христианина - молитвенное предстояние перед Господом, пребывание с Ним в непрестанном общении. Апостол Павел призывает нас молиться непрестанно (1 Фес. 5, 17), а значит, и непрестанно пребывать в общении с Богом. Святые угодники Божии, каково бы ни было земное их дело, всегда предстояли перед Господом и удостаивались по благодати Божией небесного состояния уже на земле. Читая со вниманием Жития святых и вслушиваясь в богослужебные песнопения, которыми прославляет их Церковь, можно увидеть, что у каждого из них была сокровенная от других людей внутренняя жизнь со Христом - предстояние и хождение пред Лицом Божиим. Главное дело жизни угодников Божиих и то, чего они достигали, должно быть целью жизни каждого христианина: слова апостола Павла о непрестанной молитве обращены ко всем христианам, а обетование Спасителя "Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему, и обитель у него сотворим" (Ин. 14, 23) относится не к одним апостолам, но и ко всем верующим, по слову их. Святые отцы, опытно прошедшие путь духовной жизни, в творениях своих, раскрывающих сокровищницу их личного духовного опыта, указали к этой цели многие пути, но путь, необходимый для всех делателей виноградника Христова и одинаково доступный как начинающим духовную жизнь, так и совершенным, - это путь вхождения в жизнь Христа Спасителя через богослужение, через таинства и священнодействия церковные. Проходя им, мы приобщаемся к деланию святых угодников Божиих, входим в общение с ними и с Матерью Божией и удостаиваемся предстоянию страшному Престолу Господа Славы. В православном богослужении происходит и раскрывается восхождение на небеса через посредство воплотившегося нас ради Сына Божия. Начинается оно сразу, с той минуты, когда мы входим в Божий храм - земное небо. Стоя в храме и участвуя в богослужении, православный христианин становится причастником жизни небесной. Вошедшие в это "царственное убежище мира" (преподобный Максим Исповедник; † 662) могут сказать о себе словами церковного песнопения: "В храме стояще славы Твоея, на небесе стояти мним" (молитва на утрене). Здесь происходит встреча неба и земли, восхождение человека к Божественной жизни и нисхождение Бога с неба на землю. Поэтому богослужение - не только наше служение Богу, но и служение нам Богочеловека Иисуса, Который пришел на землю, чтобы послужить и отдать душу Свою для избавления многих, и Который в таинстве богослужения снова нисходит к нам. С момента этой встречи и начинается для нас новая, неведомая нам раньше жизнь - участие человеческой души в богослужении. Чем чаще входит человек в храм Божий и чем внимательнее воспринимает то, что совершается здесь, тем глубже входит в жизнь примирную, средоточием которой и является Божественная литургия, так как в таинстве Святой Евхаристии мы входим в непосредственное общение со Христом, становимся причастниками Его Пречистого Тела и Божественной Крови. Будучи центром духовного мира и вершиной восхождения человеческой души, Божественная литургия лучами небесного света озаряет всё богослужение: вечерня, повечерие, полунощница, утреня и часы являются лишь подготовкой к литургии и получают свое завершение и смысл через нее. То же самое относится и к службам каждого дня седмичного и годичного богослужебных кругов, раскрывающих глубину своего содержания только в связи с таинством Евхаристии. Обратимся теперь к некоторым основным чертам, которыми характеризуется жизнь человеческой души в богослужении. Богослужение и в пределах одной церковной службы, и в пределах суточного, седмичного и годичного кругов - неизменно дает нам образ восхождения к Богу человеческой души. Богослужение по своему строю всегда динамично: начинаясь с земного, оно возводит нас в небесные обители, с чем связана и другая важнейшая черта православного богослужения - восхождение человека к Богу и встреча земного и небесного осуществляется всегда через посредство внешнего, телесного образа. Здесь путь человеческой души идет от образа к Первообразу, ибо человек, по учению Святой Церкви, по своей природе состоит из двух естеств - тела и души, видимого естества и невидимого. Поэтому и богослужение церковное совершается и духовно, и одновременно в видимых чувственных образах. Совершенное соединение видимого и невидимого естества явлено нам в Богочеловеке Иисусе Христе - в видимом образе Невидимого Бога, в Котором вся полнота Божества обитает телесно (Кол. 2, 9). В таинстве Евхаристии и приобщаемся мы этой Божественной полноте. Важнейшая черта богослужебного опыта Церкви заключается и в том, что, приобщаясь к нему, мы выходим из состояния одиночества и замкнутости, в которых пребывает душа, живущая во грехе, и входим в общение с другими людьми, не только живыми, но и умершими, с бесплотными силами - со всею Церковью. И богослужение раскрывается как соборное делание всей Церкви, земной и небесной. Разрушая границы пространства и времени, Божественная литургия соединяет нас со всеми, за кого возносится молитва перед Престолом Божиим. Эту черту богослужебного опыта во всей полноте ее мы видим только в таинстве Евхаристии, через которое она распространяется и на всё остальное богослужение. "Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба" (1 Кор. 10, 17). Образом церковного евхаристического единства верующих между собой и со Христом Спасителем является расположение частиц на святом дискосе в проскомидии: "В Божественном образе и действии святой проскомидии, - пишет блаженный Симеон Солунский (XIV-XV вв.), - мы видим некоторым образом Самого Иисуса, созерцаем и всю Единую Церковь Его. В средоточии всего видим Его... ибо Сам Он присутствует здесь под образом хлеба, полагаемого на средине. Частицею же с правой стороны изобразуется Матерь Его, с левой - святые, а внизу - благочестивое собрание всех уверовавших в Него". Богослужебный опыт Церкви убеждает, что и Матерь Божия и святые вместе с нами воистину участвуют в богослужении, вместе с нами и молятся за нас, прося Господа Иисуса Христа, чтобы и мы, призывающие их в молитвах, сделались общниками радости и славы, участниками которых соделал их Господь. Единство Церкви земной и небесной, молитвенное общение Божией Матери и святых с обращающимися к ним за помощью членами Церкви видимой с особой глубиной и силой раскрыто в кондаке празднику Покрова Божией Матери: "Дева днесь предстоит в церкви, и с лики святых невидимо за ны молится Богу: ангели со архиереи поклоняются, апостоли же со пророки ликовствуют: нас бо ради молит Богородица Превечнаго Бога". В богослужении пути и формы нашего молитвенного общения со святыми многообразны. Вершиной общения является принесение Бескровной благодарственной Жертвы. По ступеням духовного опыта, который ведет нас через всё богослужение, через все службы богослужебного круга: суточного, седмичного и годичного, мы восходим к этой вершине. Каждый день Святая Церковь прославляет кого-либо из святых; ему посвящается служба дня - стихиры, тропарь, кондак, канон, и мы вступаем с ним в тесное молитвенное общение. Образ подвига празднуемого святого раскрывается в идеальной чистоте на утрене и литургии в евангельском и апостольском чтениях. Принесением за него благодарственной Бескровной Жертвы и венчается наше молитвенное общение с ним. Участие в богослужении святых и наше молитвенное с ними общение не ограничивается прославлением их в памятные дни. Через богослужение они участвуют в нашем духовном восхождении к Богу, дают нам слова для выражения нашего покаянного плача, восторга и ликования. Если мы читаем или поем молитвы и песнопения, составленные ими, они молятся с нами Богу словами, произносимыми нашими устами. Святые участвуют с нами и в праздновании всех праздников Господних. Вместе с Божией Матерью и праведным Иосифом мы входим в Вифлеемскую пещеру поклониться Лежащему в яслях; вместе с Иоанном Предтечей видим Его, грядущего ко Иордану; с праведными Симеоном и Анной встречаем Его в Иерусалимском храме; с апостолами восходим на гору Преображения; с Матерью Божией и евангелистом Иоанном предстоим Животворящему древу Креста; с апостолами и мироносицами прославляем Воскресение Спасителя. Святая Церковь особо подчеркивает участие святых в этих праздниках и значение их участия для нашей духовной жизни. После праздников Благовещения, Рождества Христова, Крещения, Сретений и Пасхи Церковь посвящает особые дни прославлению святых, которые были участниками этих праздников: 26 марта - Собор архистратига Гавриила; 26 декабря - Собор Пресвятой Богородицы; 7 января - Собор Иоанна Предтечи; 3 февраля - память праведных Симеона Богоприимца и Анны пророчицы; через две недели после Пасхи - память святых жен-мироносиц. Вместе со святыми в богослужении участвуют и бесплотные Силы. Церковь верит, что чины и воинства ангелов и архангелов входят со священником в алтарь, сослужа ему и славословя Божественную благость. Херувимам подражаем мы и на великом входе, когда "Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным". Дважды во время литургии славословим Господа словами ангельских песней: во время Трисвятого и при пении "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф". Заключается и запечатлевается наше духовное общение с горним миром прославлением Божией Матери, вокруг Которой собираются все лики святых, чтобы вместе с Нею славить Господа и молиться Ему о совершающей путь своего земного странствования видимой Церкви - о всей соборне и о каждом из ее членов в отдельности. Но, как к созерцанию Невидимого Бога и поклонению Ему мы восходим через видимый образ Его - Богочеловека Иисуса Христа, так и к тайне вечности мы можем приобщиться лишь через явление ее во времени, в земной жизни Иисуса Христа и Его Церкви. Само время, сотворенное Богом как живой образ Его вечного бытия, становится для человека путем восхождения к жизни вечной. Во всей полноте тайна эта раскрывается в Божественной литургии, которая представляет собой как бы малый круг, где получает отражение всё тело истории, и в особенности полнота времени, в которой до конца раскрылась нам тайна любви и Божия смотрения - земная жизнь Спасителя, и к которой, как к средоточию, тяготеют все другие церковные службы, совершаемые в течение дня и составляющие в своей совокупности то, что мы называем суточным кругом богослужения. Все службы суточного круга в своей неизменяемой части, повторяющейся ежедневно, представляют своеобразное, приспособленное к переживаниям и чувствам, естественно возникающим у человека в разное время суток, раскрытие той же тайны Божественной любви, которая в такой полноте дана нам в литургии. Каждая из этих служб показывает по преимуществу какую-нибудь одну сторону Божественного Промышления о нашем спасении. В особенности это относится к трем наиболее продолжительным и торжественным службам дневного круга: вечерне, утрени и литургии. Вечерня есть служба, по преимуществу посвященная Ветхому Завету. Чтение или пение в начале вечерни псалма 103 напоминает о первом проявлении Божественной благости - сотворении мира; пение покаянных стихов "Господи, воззвах к Тебе, услыши мя" - состояние падшего Адама после грехопадения; вечерняя песнь "Свете тихий" и следующее за ней на праздничной вечерне чтение ветхозаветных паримий - обетования и пророчества о пришествии в мир, "к темному западу естества нашего", Невечернего Света - Христа Спасителя. Сугубая и просительная ектении содержат обращение человека к Богу и раскрытие перед Ним нужд, относящихся к нашей земной жизни и к спасению нашей души. Наконец, преподание мира в конце вечерни дает нам первый залог благодатного примирения с Богом, всю полноту которого мы получаем в таинстве Евхаристии. Утреня - это служба Христу, Невечернему Свету, пришедшему в мир для спасения человека от греха и смерти. Начинается она в час, когда свет приближающегося дня еще борется с тьмою уходящей ночи. Эта борьба света и тьмы в природе является отражением борьбы света Христова с тьмой греха в человеческой душе и получает преимущественное выражение в чтении шестопсалмия. Следующие за ним стихи "Бог Господь и явися нам" - это победа света над тьмою в явлении в мир Христа Спасителя. Затем мы снова в чтении или пении канона, каждая песнь которого основана на одной из ветхозаветных песней, как бы возвращаемся к Ветхому Завету. Однако характер обращения к Ветхому Завету на утрене существенно отличается от вечерни. Все песни канона обращены к Новому Завету и говорят о грядущем в мир Спасителе. Заканчивается канон 9-й, новозаветной песнью "Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе, Спасе Моем" (Лк. 1, 46-55). Завершается утреня утреннею песнью - великим славословием, прославляющим Христа как мысленное Солнце Правды, пришедшего в мир и разогнавшего Своими лучами темную ночь нашего греха. По воскресным и праздничным дням во время этой службы мы слышим слово Самого Спасителя, Который обращается к нам словами Своего Евангелия. Венцом всех служб суточного круга является Божественная литургия. И хотя в ней, как уже говорилось, раскрывается всё тело истории и мы слышим снова ветхозаветные пророчества о Христе (в пении антифонных псалмов), и славим Его пришествие на землю в песни "Единородный Сыне и Слове Божий", она по преимуществу посвящена раскрытию земной жизни Спасителя и Его искупительного подвига. В ней, в таинстве Евхаристии, мы соединяемся с Господом Иисусом Христом. Наряду с неизменяемой частью служб суточного круга мы слышим в них молитвы и песнопения, содержание которых меняется в зависимости от дня седмицы, числа и месяца, в которые совершается служба. Песнопения эти, главнейшими из которых являются стихиры, канон, тропари, кондаки, седальны и прокимны, служат как бы связующим звеном между суточным кругом богослужения и службами седмичного и годичного кругов, включающими его в свой состав. Годичный богослужебный круг имеет сложное внутреннее построение. В содержании его отразилась многовековая история православного богослужения, начиная со времен апостольских и до наших дней. Посты и праздники, посвященные Спасителю и Божией Матери, чередуются здесь с празднованием памяти святых. Каждый великий праздник имеет один или несколько дней предпразднства, подготовляющих нас к достойной его встрече. За каждым праздником следует несколько дней попразднства, в которые человеческая душа живет тем, что было пережито в день праздника, и переживания углубляет. Однако как бы ни было разнообразно содержание служб отдельных дней годичного круга, весь он повторяет содержание малых кругов седмичного и суточного, которые, в свою очередь, отражают и развивают содержание службы служб - Божественной литургии. В нем (годичном круге) раскрывается перед нашим духовным взором всё та же тайна Божественной любви и Домостроительства Божия, то же единое тело истории, что и в литургии. Только путь, проходимый нашей душой во время литургии в краткий отрезок времени, теперь развертывается на протяжении целого года. Отдельные этапы этого пути в той или иной степени связываются с жизнью природы, со сменой времен года, включающихся в символику богослужения так же, как в суточном круге используются символы вечера и ночи, утра и дня. Для православного сознания несомненно, что время совершения Евхаристии является именно тем моментом, когда преодолевается "времени текущее естество". Таинство Евхаристии раскрывает для человека вечность во времени так же реально, как и Голгофская жертва, а через нее человек, живя еще здесь, на земле, становится причастником жизни вечной, ибо неложно обетование Спасителя: "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день" (Ин. 6, 54). Если в таинстве Евхаристии приобщение к жизни вечной совершается в возможной для человека, живущего на земле, полноте, то через нее оно распространяется и на всё богослужение вообще, которое является, таким образом, не только воспоминанием о некогда бывшем откровении вечности, но и всякий раз новым ее откровением в жизни Святой Церкви. Богослужение - это врата вечности, и открыты они для всех и всегда, но не все ими входят и видят таинства веры, открывающиеся в богослужении. И хотя Бог является в богослужении в видимом образе и во времени и всё внешнее, земное, видимое, что дано нам в богослужении, служит для нас ступенями к истинной и Божественной жизни, но не все, входящие в храм Господень и говорящие "Господи, Господи!" восходят по ним. Без соответствующего приготовления и устроения своей души человек не может приобщиться к Божественной жизни, и то, что в богослужении дано как ее символ, остается для него явлением внешним, не имеющим духовного смысла, ибо мы не всегда оказываемся способными к восприятию и усвоению благодати Божией, нисходящей к нам в богослужении. Необходимым условием усвоения благодатной жизни, открывающейся в богослужении, является покаяние, очищение человеческой души от греха, внутренняя решимость вступить в сокровенный завет с Господом и последовать за Ним по Его пути. Здесь область литургики теснейшим образом соприкасается с областью аскетики. Для человека, с решимостью следующего за Христом, каждый праздник становится и новым явлением благодати Божией, и новым событием его духовной жизни, когда начинается его сокровенная жизнь со Христом, и он становится способным внутри себя увидеть то, что объективно явлено нам через совершающееся в храме богослужение. Эта вторая, субъективная сторона богослужебного опыта, которую можно назвать аскетической, связана со всей нашей жизнью. Для человека, воспитывающего в себе устроение, при котором каждый праздник переживается им как событие его духовной жизни, вся жизнь становится богослужением, а само богослужение является лишь наиболее ярким проявлением и вершиной его внутреннего делания. Эта аскетическая сторона богослужебного опыта получила широкое и глубокое отражение в содержании богослужения. По толкованию Николая Кавасилы, архиепископа Фессалоникийского (XIV в.), молитвы, песнопения и обряды, совершаемые в храме, двояким образом освящают участвующих в богослужении верных. Они обращают нас к Богу, испрашивают нам отпущение грехов, умилостивляют Бога и привлекают к нам помощь свыше, то есть служат для нас пособиями в нашем восхождении к Богу. И в то же время, поскольку во всем, "что совершается священнослужителями во всё продолжение священнодействия, изображается Домостроительство Спасителя", они служат для нас средою, через посредство которой открывается вечная жизнь в Боге. Но есть в богослужении и такие молитвы и песнопения, и их очень много, которые имеют отношение только к нравственно-аскетической его стороне. Они не раскрывают тайн Божиего Домостроительства, а лишь способствуют очищению наших душ и сердец, приготовляя их к восприятию этих таинств. Таковы ектении, в особенности просительная, имеющая непосредственное отношение к нашей внутренней жизни, многие тайные священнические молитвы, читаемые на вечерне, утрени и литургии, и целый ряд песнопений. Следует особо отметить покаянные стихиры и трипеснцы Святой Четыредесятницы и степенны, поющиеся пред чтением Евангелия на воскресной утрени. Часто песнопения в богослужении, раскрывающие духовный смысл празднуемых событий, чередуются с песнопениями, назначение которых очистить нашу душу и сделать ее способной к восприятию духовного смысла. Чередование это можно наблюдать в кондаках и икосах большей части двунадесятых праздников. Если кондак раскрывает духовный смысл праздника, то икос обращается или к нашей душе, призывая нас к восприятию его, или же представляет собою молитвенное обращение к Богу, испрашивающее нам благодатную помощь. Таковы икосы праздника Преображения Господня и Пятидесятницы. Так в сочетании нравственно-аскетической и благодатной сторон богослужения совершается в богослужебном круге жизнь человеческой души. Жизнь, которая всегда есть восхождение от низших ступеней к высшим и вместе с тем является образом жизни вечной, включает в себя и элементы кругообращения, так как круг есть символ вечности. Восходя по ступеням духовного опыта, в богослужении мы снова и снова возвращаемся к одним и тем же событиям и в малом круге литургии, и в объемлющем его круге суточных служб, и, наконец, в наибольшей полноте в годичном богослужебном круге. И, если душа наша подлинно живет в богослужении, возвращаясь многократно к одному и тому же духовному содержанию, мы всякий раз восходим на новую ступень духовного опыта и постижения благодатной жизни, раскрывая новые и новые их стороны.

Как проводить церковные праздники Рождество Христово Что такое церковный праздник Церковные праздники установлены в напоминание о том, что этот мир не так прост и убог, как нам иногда кажется, ибо над ним распростерт другой мир, дающий нашей душе радость и неотъемлемый мир. Церковное празднование и вообще Богослужение Православной Церкви состоит главным образом в благодарственном и радостном воспоминании искупительной победы Иисуса Христа и с Ним всех верующих в Него над грехом и смертью. Эта победа, восстановившая единение людей с Богом для нашей вечной блаженной жизни, предызображена в Таинстве Святого Причащения, которое положено Господом в основание христианского Богослужения и с которым соединены вселенскою Церковью все священные воспоминания о многоразличных благодеяниях, явленных роду человеческому или непосредственно от Бога, или чрез святых Его, и моления о живущих и умерших. Предпразднества и навечерия праздников Обычно мы, ожидая какого-либо семейного праздника, готовимся к нему загодя, за несколько дней, а затем, по прошествии его, вспоминаем этот праздник. Так и Православная Церковь, благоговея перед священными событиями великих праздников, уже за несколько дней предвозвещает эти праздники песнопениями. Например, уже с 21 ноября Церковь предваряет празднование Рождества Христова пением «Христос рождается, славите» и этим пением вводит нас в воспоминание ожидаемого праздника. Некоторые из великих праздников (Пасха, Рождество Христово, Богоявление) предваряются навечериями, то есть Богослужением, которое совершается накануне праздника. Богослужение в праздники различается составом вечерни и утрени. В зависимости от значимости праздника продолжительность и торжественность вечернего и утреннего Богослужения может увеличиваться, добавляются особые песнопения, посвященные празднику, полиелей (когда на утреннем Богослужении произносятся 134-й и 135-й псалмы), служится всенощное бдение, когда совершается лития и благословение хлебов, а на утрени происходит помазание благословенным елеем. Лития, которая совершается священниками посреди храма, означает всенародное усерднейшее моление, сопровождаемое многократным повторением «Господи, помилуй». Церковь постановила совершать литию в праздники потому, что праздники напоминают нам об особенных благодеяниях Божиих и побуждают нас умолять Господа и святых об избавлении от зол и о продолжении к нам милостей небесных. После литии бывает благословение хлебов, пшеницы, вина и елея, необходимых как в нашей земной жизни, так и в Церкви для совершения священнодействий. На всенощном Богослужении в праздники, после целования Евангелия или иконы, бывает помазание верующих благословенным елеем. Это – не таинство, но священный обряд Церкви, который служит знамением милости к нам (в переводе с греческого «елей» означает «милость») как Божией, так и святых, воспоминаемой Церковью в праздники. Особенно торжественны бдения в великие и двунадесятые праздники. В эти дни особо, празднично, осуществляется церковный звон, а служба величественно справляется только празднику, без прибавления других воспоминаний и хвалений, как это происходит в меньшие праздники. Праздничное облачение духовенства и символика цветов облачения В великие праздники для совершения торжественного Богослужения Церковь «облекается в одежды светлые», или, смотря по высоте праздника, во весь «светлейший сан», как говорится в Церковном Уставе о пасхальном облачении. Праздник праздников – Пасха Христова – начинается в белых облачениях в знак Божественного Света, воссиявшего из Гроба Воскресшего Спасителя. Но пасхальная литургия и вся седмица служится в красных ризах, знаменующих торжество любви Божией к роду человеческому. В некоторых храмах принято на пасхальной утрени на каждой из восьми песней канона менять облачения, так что священник предстает каждый раз в ризах другого цвета. Белый цвет Богослужебных облачений принят в праздники Рождества Христова, Богоявления, Благовещения, Преображения, Вознесения Господня. Этот цвет знаменует собой несозданный Божественный Свет, приходящий в мир и освящающий собою творение Божие, преображающий его. В воскресные дни, в дни памяти пророков, апостолов и святителей, цвет облачения – золотой (желтый). Золотой цвет риз связывается с представлением о Христе как Царе Славы и Предвечном Архиерее и о тех Его служителях, которые собой знаменовали в Церкви Его присутствие и имели полноту благодати высшей степени священства. Праздники Пресвятой Богородицы, бесплотных сил, дев и девственников – голубой и белый. Голубой цвет символизирует небесную чистоту и непорочность Богородицы. Праздники и дни памяти о Кресте Господнем – облачение фиолетовое или темно-красное. Праздники мучеников – облачение красное, в знак того, что кровь, пролитая ими за веру во Христа, явилась свидетельством их пламенной любви ко Господу. Красный цвет в церковной символике – цвет безграничной взаимной любви Бога и человека. Праздники и дни памяти преподобных, подвижников, юродивых – облачение зеленое. Зеленое облачение бывает на духовенстве также в день Святой Троицы, Вход Господень в Иерусалим, день Святого Духа. В период постов цвет облачений – темно-синий, фиолетовый, темно-красный, темно-зеленый, черный. Черный цвет, как правило, употребляется в дни Великого поста. Погребение совершается в белых облачениях, потому что белый цвет выражает смысл и содержание заупокойных молитв, в которых испрашивается для отшедших от земной жизни упокоение со святыми, в селениях праведников, облеченных, согласно Откровению, в Царстве Небесном в белые ризы Божественного Света. Освещение церкви в великие праздники Радости и торжеству приличествует свет. Поэтому в великие праздники Богослужение совершается при полном освещении храмов, так что высочайший праздник христианства называется «светлым». Обилие света в великие праздники выражает как обилие радости и благодарности Богу и святым за благодеяния, так и обилие вечного небесного света, в котором торжествует Господь и святые на небесах, всегда славимые Церковью. Пение в великие праздники Хвалу Богу и святым в великие праздники Церковь выражает пением, которое особенно подходит духовному веселью. Пение – это выражение и свидетельство радости, как говорит апостол Иаков: благодушествует ли кто, да поет (Иак. 5, 13). В светлое торжество Пасхи чтение совсем почти не слышится, пение при Богослужении бывает неумолкно, подобно неумолкающему пению святых на небеси, достигших блаженного и полного единения с Богом. Как проводить церковные праздники Чем выше воспоминания Церкви, тем важнее, светлее и торжественнее праздники. В великие праздники Церковь внушает непременно принимать участие в ее торжестве – посетить храм, молиться за Богослужением. В великие праздники Церковь внушает нам освобождаться от ежедневных работ для радостного общения с Богом, святыми, между собой и для Освящения себя. С духовным весельем несовместимы ни житейские заботы, ни телесное утомление, ни зависимость от прихотей плоти – поэтому в праздники мы должны иметь ослабление от трудов и покой от дел житейских, отлагая это земное бремя и духом пребывая и успокоиваясь в Боге. Церковь призывает проводить праздники в молитве, Богомыслии, чтении Священного Писания и писаний Святых Отцов, в благочестивых разговорах, делах любви христианской. «Вышедшим из церковного собрания, – пишет святитель Иоанн Златоуст, – не следует тотчас по приходу домой приниматься за дела, удаленные от духа этого собрания, но надлежит взять в руки Библию, позвать к себе жену и детей и беседовать с ними о том, что было произнесено в храме. Если никто после выхода из бани не захочет идти прямо на торжище, чтобы не повредить полезному действию бани торжищными занятиями, то тем более выходящим из церковного собрания не следует поступать подобным образом». Празднику приличествуют и лучшая одежда, на что Церковь указывает светлым облачением храма и священнослужителей при праздничном Богослужении, и употребление лучшей пищи, как многократно позволяет в праздники устав Церкви, и телесный покой. В дни праздников прекращаются мирские и житейские дела, и особенно тяжелые работы (не выносите нош из домов ваших в день субботний и не занимайтесь никакою работою, но святите день субботний – Иер. 17, 22), для которых есть будние дни. И, отпуская верующих в великие праздники из храма молитвы к телесной трапезе, Православная Церковь, сообразно духовной радости, благословляет ослаблять или совершенно разрешить пост. Каждый великий праздник начинается всенощным бдением, которое состоит из вечерни и утрени и освящает навечерие и утро празднуемого дня. Поэтому, строго говоря, празднование начинается с вечера, длится весь день и заканчивается перед вечерней службой, посвященной уже следующему дню. Наутрия, попразднества, или отдания праздников За несколько дней до праздника Церковь в своем Богослужении предвозвещает о нем особыми песнопениями и молитвословиями. Но и после окончания праздника Церковь еще некоторое время продолжает вспоминать события праздников. Эти дни называются «наутриями» и «попразднествами», или, иначе, «отданиями праздников». Благоговейно продолжая отмечать великие торжества в честь некоторых священных событий, Церковь в наутрие праздника прославляет орудия Промысла, через которые празднуемые события и совершились. Так, например, в наутрие после праздника Рождества Богородицы Церковь прославляет праведных Иоакиму и Анны, родителей Пресвятой Богородицы; после праздника Благовещения Богородицы – Архангела Гавриила, принесшему радостную ветвь Пресвятой Деве; на следующий день после Рождества Христова – Божию Матерь, и так далее. Воспоминания событий великих праздников Церковь оканчивает попразднествами, или отданиями, которые бывают через несколько дней после праздников.

Сила музыки Музыка — одна из самых вдохновенных форм искусства. Своим ритмом, мелодией, гармонией, динамикой, разнообразием звукосочетаний, колоритов и нюансов музыка передает бесконечную гамму чувств и настроений. Ее сила заключается в том, что, минуя разум, она прямо проникает в душу, в подсознание и создает настроение человека. Соответственно своему содержанию музыка может вызывать в человеке самые возвышенные и благородные чувства, содействовать, например, молитвенному настроению, или, напротив, может вызвать самые греховные и темные желания. далее здесь Епископ Александр (Милеант) Рок-музыка с христианской точки зрения

О святом пророке Илие и о вреде многословия Во имя Отца и Сына, и Святого Духа! Пророк Илия, сказано в Священном Писании, был такой же человек как и мы; но он помолился Богу, и заключилось небо, не стало дождя (Иак. 5, 17). Небо было подобно раскаленной меди. Этим пророк Илия наказал людей за нечестие и отступление от веры. Опять помолился пророк, и хлынул дождь. Как будто земля широко открыла свои уста, иссохшие от жажды, и стала пить живительную влагу. Мертвые пустыни превратились в зеленые луга и поля. Братия и сестры! В Библии, в Книге Бытие, есть таинственный рассказ о видении Иакова. Праведный Иаков, удаляясь от гнева брата своего Исава, заночевал в пустынном месте. И вот ему явилось видение. Светоносный муж, подобный Ангелу, вступил с ним в борьбу. Целую ночь шла эта борьба. Не одолевал ни один, ни другой. Наконец к рассвету незнакомец сказал: Отпусти Меня, ибо взошла заря. Тот ответил: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. Тогда незнакомец коснулся его ноги и сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь (Быт. 32, 24–28). Что значит это видение и притча? Святые Отцы толкуют ее так: «Господь карает за неправду и за грех – даже святых и праведных, и любимцев Своих. И, быть может, карает грех в них даже строже». Согрешил Иаков. Он обманом взял благословение, которое Господь дал бы ему и так. И вот видение. В образе какой-то страшной борьбы явилась молитва Иакова к Богу. Своей молитвой Иаков как бы руками схватил Бога и не дал Божественному правосудию и Божественному гневу покарать его. Всю ночь длилась эта борьба. Бог был «связан» объятиями Иакова, то есть напряженной, изливающейся из сердца и души победоносной молитвой. Здесь милосердие Божие как бы преодолело Божественное правосудие. Слово Иаков значит «запинатель». Слово Израиль – «зрящий Бога». Своей молитвой Иаков таинственно, мистически узрел славу Божию, получил ту благодать, которой он мог побеждать ненависть людей и мир. Чем побеждать? Упованием и надеждой на помощь Божию. Побеждать постоянной, внутренней покаянной молитвой. Братия и сестры! Почему же наша молитва так слаба, так немощна, так бесплодна? Почему она, как дым, стелется по земле? Укажу три причины. Первая – та, что наша жизнь не соответствует молитве. Мы не живем по заповедям Божиим, а Господь как бы говорит: «Если ты исполнишь Мою волю, то Я исполню прошения твои. Если ты послушаешь Меня, то и Я в молитве твоей услышу тебя». Вот почему молитва наша мертва и немощна – мы не живем по заповедям Евангельским. У нас жизнь как бы раздваивается. Где-то, в уголке нашей души и сознания, теплится вера. А в повседневной жизни мы ведем себя как язычники. Вторая причина – та, что молитву мы не считаем самым главным деланием нашей жизни, основой и сердцем всех остальных христианских подвигов. Святой Иоанн Златоуст говорит: «Когда ты молишься – ты жив, когда ты забываешь о молитве, то душа твоя превращается в труп, наполненный червями». Итак, братия и сестры, вторая причина, почему наши молитвы не бывают услышаны Богом, – мы недостаточно сосредоточены на молитве, не можем внутренне непрестанно беседовать с Богом, ум и сердце наши заняты преходящим и суетным. И даже когда мы становимся перед иконами, то лишь повторяем слова молитвы, не чувствуя и не сознавая того, что в них заключено. И, наконец, третья и последняя причина – орудие нашей молитвы, слово, мы превратили в средство ко греху, к развлечению. Св. Иоанн Кронштадтский пишет: «Сам Иисус Христос назван Словом Божиим; поэтому – как велико и наше, человеческое слово, как мы должны уважать свое слово!» И добавляет: «Кто лжет словом человеку вольно, тот будет лгать на молитве Богу невольно». Грех словом – самый распространенный, самый привычный и поэтому самый опасный для нас грех. Начинается все с «простого» многословия, а кончается – клятвопреступлениями, проклятиями и богохульством. Поэтому прежде всего нам надо бороться с многословием. Вы скажете: «Да, действительно, наш язык похож на ветряную мельницу, которая начинает вращаться при первом же порыве ветра, притом мельницу с пустыми жерновами; а иногда наш язык подобен бешеному псу, сорвавшемуся с цепи, который, не разбираясь, кусает и своего хозяина, и всех, попадающихся на пути. Но что нам делать? Мы каемся и грешим опять. Мы не можем победить своего языка, он побеждает нас». Мало знать, что укус змеи смертелен, надо еще знать, как обойти эту ядовитую гадину, как высосать кровь из раны, если мы уже подверглись укусу и яд проникает в наше тело. Что делать нам, братия и сестры, чтобы избавиться от многословия? Прежде всего надо ограничить круг своих собеседников. Так пьяница, который хочет избавиться от своего порока, не должен встречаться с подобными ему пьяницами, так больной должен избегать причины своей болезни. Итак, нам необходим строгий выбор наших собеседников. Кажется, что мы ведем невинный разговор, но на самом деле мы предаемся многословию как своей страсти, как духовному пьянству и словоблудию. Пьяный часто просыпается под забором в своих нечистотах, с пустыми карманами, так и мы после долгих разговоров чувствуем духовное опустошение, чувствуем боль в голове, чувствуем, что страшнее всего, – потерю благодати. Некоторые из нас говорят: «Мы можем не посещать те дома, где устраивается нечто вроде клуба под названием: “Последние церковные новости”; мы можем не говорить с теми людьми, которые льют грязь на других, но если человек приходит к нам в дом, то мы не можем выгнать его, и слушаем поневоле». Братия и сестры! Дух Святой сказал через пророка Давида: Тайно клевещущего на ближнего своего изгоню (Пс. 100, 5). Но если вы не можете заградить уста сплетника и клеветника, не можете прогнать его, то сделайте по-другому. Скажите: «Я сам виновен в таких же грехах. Наверное, ты видишь мои грехи и под видом другого человека обличаешь меня». Если это не поможет, то скажите своему собеседнику: «Пришло время для молитвы, и я хочу воспользоваться твоим присутствием, чтобы мы помолились вместе, и я получил бы пользу от твоей молитвы». И начни читать Псалтирь или акафист. Тот сразу же засуетится и захочет уйти. Но ты удержи его и продли молитву дольше, чем молишься обычно. И тогда сплетник и клеветник в следующий раз не только не придет к тебе, но будет далеко обходить даже ворота твоего дома. К сожалению, такие люди не стесняются подходить к нам и в церкви. Они подобны одержимым или лунатикам. Лунатик, водимый неведомой ему самому силой, не понимает, над какой пропастью он ходит, какой опасности подвергается. И эти люди, ослепленные демоном, не понимают, как гибельны разговоры, особенно сплетни, в церкви. Обычно мухи летают на свалки и на нечистоты и ползают по ним, а потом разносят заразу. И вот, братия и сестры, если такая муха начнет жужжать в церкви около нашего уха: «Знаете ли вы последнюю новость, только это между нами...» и так далее, то скажите: «Брат (или сестра)! Встанем вместе на колени и помолимся за того человека, которого ты осуждаешь. Если он действительно согрешил, то он в беде; и он наш брат!» И поверьте, что ваш собеседник (или собеседница) не захочет молиться. Он (она) скажет: «У меня ноги больные» и побежит прочь. Пагубно многословие. Греческий писатель Плутарх рассказывает такой случай. В деревню, расположенную около Афин, пришли двое воинов из разбитого афинского войска, неся горестную весть. Они зашли в цирюльню, где в это время цирюльник брил человека. Он намылил ему голову и уже сбрил с нее половину волос, когда услышал эту весть. Все бросил цирюльник и побежал со всех ног в Афины для того, чтобы первому возвестить о поражении. Он стал кричать на улице: «Вы слышали, что афинское войско разбито спартанцами?» Город пришел в смятение. Но затем власти стали расследовать, в чем дело, что случилось. Слух не подтверждался. Цирюльника схватили и стали требовать доказательств. Конечно, никаких доказательств он представить не мог. Тогда его осудили на казнь как возмутителя спокойствия. Подвели к эшафоту, и палач уже обнажил меч, чтобы отрубить ему голову. Горько каялся цирюльник в своей страсти к новостям. Давал себе слово больше никогда не вмешиваться ни в чьи дела, если вдруг останется в живых. И вдруг народ закричал: «Остановите казнь!» Уставшие воины дошли, наконец, до Афин и подтвердили, что войско действительно побеждено и разбито. Цирюльника развязали. И как только он пришел в себя, то, еще не сойдя с эшафота, сразу же задал вопрос палачу: «А не слышали ли вы, что случилось с полководцем? Взят ли он в плен или убит?» Урок не пошел ему впрок. Итак, братия и сестры! Первое условие борьбы с многословием – это выбор собеседников. Второе – контроль над своими словами. Мы должны выражать свои мысли как можно короче. Был город в Греции – Спарта, жители которого старались говорить возможно более кратко, заключать в одной фразе целое повествование. Греческий мудрец Пифагор требовал от учеников, вступающих в его общину, предварительно провести три года в молчании. Он говорил, что мудрец сначала должен научиться молчать, а потом уже говорить. И в некоторых древних монастырях существовал устав, предписывавший молчание. Монахи объяснялись лишь знаками. Почему это так необходимо для нас, братия и сестры? Почему мы тоже должны научиться молчанию? Потому что молчание собирает огромные силы в душе человека. Преп. Исаак Сирин говорит: «Молчание созидает, а слова разоряют!» Некоторые люди дают себе как бы правило: произнести в день определенное количество слов. Конечно, это правило не на всю жизнь. Это правило только лишь на время. Если ветвь искривлена, то ее надо перегнуть в другую сторону для того, чтобы она потом стояла прямо. Если человек болен, то ему назначают до выздоровления строгую диету. Кроме того, в разговоре надо избегать всяких ненужных повторений. Гордый человек любит повторять одну и ту же фразу, как будто хочет запечатлеть ее в памяти других. Вообще, многословие – это один из признаков гордыни. Человек считает, что его слова очень ценны и как бы упивается звуками своего собственного голоса. С другой стороны, надо избегать таких часто лишних фраз, как например: «извините», «я хочу вам сказать», «не побеспокою ли я вас» и так далее. Это – наружное, ложное смирение, которое обычно скрывает духовную гордость. Если вы хотите сказать что-нибудь нужное и дельное, то незачем извиняться. Если хотите сказать пустое, то не поможет и просьба о прощении. Затем человек должен научиться слушать других. Многие из нас не умеют выслушать своего собеседника: перебивают его, не дают ему высказать свою мысль. Нельзя говорить также под влиянием гнева и других страстей. Обо всем, что мы скажем в состоянии гнева, мы будем горько жалеть впоследствии. Надо сначала успокоить себя. Некоторые советовали, когда мы волнуемся, – ничего не отвечать, но если это все же необходимо, то прежде 33 раза прочитать Иисусову молитву, или, по крайней мере, обратиться к Богу с краткой молитвой о помощи и вразумлении. Также, если нас спрашивают о чем-то очень важном, то не надо сразу же давать ответ, а отложить его, может быть, и до другого дня. Надо вообще избегать говорить что-либо о людях, оценивать их, хвалить или порицать, ибо сердце человека – это глубокое море, а мы видим лишь поверхность его. Некий святой Отец как-то сказал: «Если я попаду в рай, то удивлюсь трем вещам. Я не увижу в раю тех, кого думал там увидеть. Я увижу в раю тех, кого не ожидал увидеть там. И, наконец, я буду удивлен, если спасусь сам!» Когда мы говорим, то каждое наше слово должно быть искренним, должно исходить из сердца. Одна и та же фраза, в зависимости от того, сказана она от сердца или произносится лишь машинально, по привычке, может быть и нужной, и греховной. Например, когда мы встречаемся друг с другом, то спрашиваем: «Как ты поживаешь?» Если при этом мы на самом деле интересуемся, как живет человек, если мы хотим узнать его нужду, если мы готовы помочь ему, то это – голос нашей любви. Но если мы спрашиваем машинально: «Как вы поживаете?» – без всякого сочувствия к другому человеку, то мы лжем и лицемерим, это – пустословие. Святые Отцы говорили: «Когда вступаешь в разговор, определи, с какой целью ты говоришь, знай, с кем говоришь, о чем говоришь, зачем говоришь, где говоришь и сколько говоришь. Если ты при этом будешь помнить, что от слов своих осудишься или оправдаешься, то поймешь, что гораздо безопаснее молчать, чем говорить!» Братия и сестры! Илия назван пророком Божиим, человеком Божиим, ибо есть еще и пророки сатанинские. Как отличить пророков Божиих от пророков диавола? Пророки Божии открывают людям волю Божию только тогда, когда на них нисходит Дух Святой. Что касается пророков демонских, то они не прорицают, они гадают за деньги. Они отвечают на вопросы, которые им задают. В своей жизни они далеки от Евангельской нравственности, и когда они «пророчествуют», то человекоугодничают, потворствуют людским страстям и похотям, чтобы угодить толпе. Святой пророк Божий Илия, по словам сына Сирахова, был как вихрь, и слово его, как горящий светильник (Сир. 48, 1–12). Вихрь разрушает, смерч все сметает на своем пути. И пророк Илия, как вихрь, уничтожает грех, беззаконие и нечестие. Его слово, как светильник, озаряет путь всем ищущим спасения. Итак, братия и сестры! Нам нужно подражать святому пророку Илии в любви к Богу и в ревности по вере. Конечно, такой чистоты ума мы никогда не достигнем, и Илией мы не будем, но подражание добродетели уже является залогом нашего нравственного совершенства и спасения. Аминь. Архимандрит Рафаил (Карелин) Путь христианина. Проповеди

Будьте как дети «Будьте как дети» — Что значит это? Понятие о ребенке у вас есть определенное: ребенок неразумен. Ребенок доверчив, он плачет, он просит того, чего не может достать сам. Ребенок привязан к матери. Ребенок не сознает опасности.Значит, ребенок отличается от взрослых и зрелых людей. Человек вырастает и из доверчивого ребенка превращается в гордого своими знаниями и умом, и потому недоверчивого, сомневающегося. Если вы ребенку скажете что лисица говорит, — он не будет сомневаться и поверит вам. Попробуйте уверить гордого своим умом в чем-либо, чего он не может осязать, — не поверит вам и вас же будет злословить. Если вы дадите ребенку бумагу и скажете, что это кусок железа, — он возьмет и, проникнувшись своей верой, услышит, почувствует тяжесть и холод железа, между тем, как гордый своим умом зрелый человек, беря даваемое ему железо, разложит его на несуществующие элементы и будет с вами спорить. Ребенок, прося чего-нибудь и плача, успокаивается, если мать ему скажет: «Нельзя». Взрослый же человек будет добиваться, несмотря не только на запрещение, но и на подробное объяснение, почему это нельзя. Ребенок идет доверчиво за матерью или опекуном даже в огонь, человек же, когда его тянут к свету, поясняя опасность тьмы, упирается, не веря и предпочитая тьму, — вот на этом и остановите свое внимание. Почему такая разница и почему указано вам: «Будьте как дети». Ребенок имеет на себе первородный грех, но уши его не запачканы, а руки не совершили преступления. Дух его не колеблется, а потому видит, чего не видит колеблющийся. Глаза его, чистые и невинные, созерцают ангелов небесных, и он врадости улыбается им. Он, не познавший зла, и не откликается на зло, и сатана не смеет подступить к нему. Потом глаза его понемногу начинают останавливаться на злом, и, воспринимая зрением, он грязнит их, а с ними и сердце свое; и при первом же загрязнении закрывается небесное видение и начинается человек. Значит, «будьте как дети» — будьте чисты; будьте с их верой без рассуждений и обходов. Идите за своим Учителем. Не просите, если говорят вам «нельзя», не спорьте, не надейтесь на ум свой, не противоречьте и не доискивайтесь. Положитесь на учащего вас Евангелием и помните, что ничто вы без своего Создателя. «Будьте как дети» — значит, ничего сами не трогайте, никуда не лезьте, чтобы не упасть вам. Ждите, чтобы старшие помогли вам, дали или поднесли. Не идите сами, без провожающих, держитесь за них. Отшатывайтесь от тех, против которых они остерегают вас. Любите Отца вашего небесного, как ребенок любит мать свою. Ему никто не заменит ее, никто не будет милее и дороже — пусть же и вам никто не заменит Того, Кто должен быть вам любимым, Господа Бога. Ребенок кричит до тех пор, пока не услышат его, — кричите и вы; «будьте как дети» — учит Спаситель, значит, во всем уподобляйтесь им, откиньте злобу и тяните руки ваши, не полагясь на свой разум, чтоб, если упадете, поддержали вас и чтобы вам не покалечиться. Ребенок на руках матери ничего не боится — вот и вы почувствуйте себя безопасно около Отца Небесного, положитесь на Его могущество и силу. Тогда Господь обережет вас, потому что Отец любит своих детей, доверяющих Ему и любящих. «Будьте как дети» — любите друг друга без различия, ибо дети играют и любят друг друга, будь один сыном царя, а другой бедняка. Будьте как дети. Архиепископ Иоанн Сан-Францисский

При таком заболевании можно обратиться к православному врачу психотерапевту Д. А. Авдееву Моя ссылка Д.А. Авдеев Пастырская психиатрия Среди всех медицинских специальностей существует одна, которая вплотную Может соприкасаться с пастырством. Название ее- психиатрия. Наверное, не будет преувеличением сказать, что многие священники за годы своего служения встречались у исповедного аналоя или во время иного душепопечительства с ситуациями, когда их духовное чадо обнаруживало некоторые эмоциональные, поведенческие или мыслительные расстройства. Встречаются и случаи пастырского окормления психических больных, находящихся в состоянии ремиссии. И наконец, выделяется обширная группа пограничных (на грани здоровья и болезни) психоневрологических нарушений, распространенность которых достаточно велика. Существуют состояния души, как указывает архимандрит Киприан (Православное пастырское служение. Париж, 1957) которые трудно определить категориями нравственного богословия и которые не входят в понятия добра и зла. Эти состояния принадлежат не к аскетической области, но к психопатологической и развиваются от плоти, от естества. Православная психиатрия

Мужские размышления о главной причине разводов Александр Ткаченко У развода может быть великое множество самых разных причин. Но за этим разнообразием всегда маячит одна, самая главная и страшная — ожесточение сердца, потерявшего способность любить. Какое-то время его можно камуфлировать всякими благородными понятиями, успокаивая себя мыслями о том, что тобою движут долг или самоотверженность. Но жестокосердие — отравленное шило в мешке. Раньше или позже оно обязательно ужалит тебя и твоих близких, как его ни прячь. Много лет я наивно полагал, что эта беда никогда не дотянется до моей семьи. А оказалось, что ей и тянуться было не нужно — с самого начала нашей семейной жизни она потихоньку грызла нашу любовь, словно крыса. Когда же ожесточилось мое глупое сердце? Почему я не сумел заметить этого вовремя? И самое главное — что же теперь делать со всем этим? Вопросов много, а вот как ответить на них — ума не приложу. Только и остается, что сидеть и думать. Крепко думать… Сорокалетние мужики часто бросают своих жен. Еще лет пять назад я находил исчерпывающее объяснение этому факту в тезисе: седина в бороду — бес в ребро. Теперь мне уже самому — за сорок, и совсем иначе я смотрю на разведенных своих ровесников, совсем другие причины видятся мне в их попытках создать новую семью на обломках первой. Увлекшись карьерным ростом, творчеством, бизнесом, отдавая этому все силы и энергию, мужчины почему-то склонны считать, будто их семья — нечто статичное и незыблемое, созданное ими однажды и далее существующее независимо от прилагаемых усилий. Но это — страшное заблуждение, которое в итоге может разрушить любую семью, какой бы благополучной она ни казалась со стороны. В известном советском фильме герой Олега Янковского говорил, что любовь —это теорема, которую нужно доказывать каждый день. И если в семье эта теорема вдруг остается без ежедневного доказательства — горе такой семье, если мужчина постоянно не трудится над созиданием собственного дома — горе и такому мужчине, и его дому. Поползут по стенам сначала маленькие трещинки, потом — побольше… Какое-то время еще можно себя утешать, что, мол, это не фундамент трещит, а всего лишь штукатурка облупилась: подмазать, побелить — и всё опять будет в порядке. Но наступит миг, когда истинная картина твоей семейной жизни вдруг обрушивается на тебя во всей своей неприглядности. И ты видишь, что семейные дела и заботы, которые много лет откладывал «на потом» из-за своей вечной занятости и усталости, можно больше не откладывать. И уже никогда ты не начнешь читать детям книжки перед сном, не сможешь по утрам заниматься с ними зарядкой, не будешь ходить с ними в лесные походы и еще много-много чего никогда не сможешь сделать. Потому что они — выросли. И все дела любви, не сделанные для них, так и останутся несделанными навсегда… А рядом с тобой — уставшая, нервная, склонная к скандалам по любому пустяку женщина. Ты взял ее в жены веселой жизнерадостной девчонкой, глаза которой лучились счастьем при одном только взгляде на тебя. Только куда же оно ушло теперь, в какую дыру просыпалось? Прошла любовь, завяли помидоры… И вот тут ясно понимаешь, что все это — твое «произведение», итог двадцати лет твоей семейной жизни. И никакими успехами в бизнесе или творчестве эту прореху не залатать, потому что и не прореха это вовсе — пробоина в борту тонущего корабля. А когда корабль тонет, с него, как правило, бегут. Правда, в книжках пишут, что капитан уходит с борта последним. Ну, так то — в книжках… Вот что вижу я, глядя на свою семейную жизнь. И уже не тороплюсь судить тех, кто попытался убежать от этого страшного зрелища — семьи, доведенной им до разрухи. Кстати, православным мужчинам в этом смысле приходится даже тяжелей, чем неверующим: вроде бы жил правильно, двадцать лет кичился тем, что ни разу жене не изменил, гнул пальцы, про Бога рассуждал, в храм ходил исправно, а в итоге — вон чего получилось. И всё чаще приходит мне на ум: а не попробовать ли еще разок начать все сначала? Не сделать ли еще одну попытку, раз уж первая не удалась и корабль мой тонет? Когда говорю об этом друзьям, они округляют глаза и говорят — ты что, с ума сошел, у вас же все так хорошо! Ах, друзья вы мои дорогие… Снаружи-то оно, может быть, и впрямь пока выглядит неплохо. Да только я-то ведь точно знаю, что за этим подштукатуренным фасадом скрывается: ткни как следует — и рухнет все в одночасье. А выглядит — да, красиво… Причем, если я возьмусь рассказывать об этих двадцати годах, может получиться не красиво даже, а — героически. И ведь не совру при этом ни разу, вот что интересно! Но себя-то не обманешь… Сейчас я понимаю, что уже на самых ранних этапах нашей совместной жизни закладывал под нее те мины, которые сегодня активировались и вот-вот взорвутся. А ведь все так славно начиналось… На самой первой моей исповеди в Оптиной пустыни священник спросил, грешу ли я блудом? Я с гордостью заявил, что вот уже целый год встречаюсь только с одной девушкой. Храню, так сказать, верность избраннице. Батюшка посмотрел на меня с недоумением и сказал: — Так это все равно — блуд. Ты уж извини, но причастить я тебя не могу. — Ну и что же мне теперь делать? — оторопело спросил я. — Не знаю. Или — венчайтесь, или — расставайтесь. Тебе решать. Вот так, впервые в жизни, я всерьез задумался о создании семьи. «Жить быстро, умереть молодым» — это ведь не пустые слова. Для рок-тусовки начала девяностых они оказались вполне адекватным описанием жизненного маршрута: некоторые из моих тогдашних знакомцев не дожили и до тридцати. Я тоже по ряду причин был уверен, что не доживу, поэтому ни о какой семье даже не помышлял. А тут, благодаря Церкви, пришлось делать такой нежданный выбор. И я вдруг понял, что расставаться с моей девушкой мне совсем не хочется, что если уж и есть на свете человек, с которым я готов навсегда связать свою жизнь, то это — именно она. На очередную стипендию купил я букет гладиолусов, два колечка самоварного золота в отделе бижутерии — и пошел свататься. Без всяких предварительных договоренностей, впервые за год нашего знакомства явился в дом родителей моей будущей жены и сделал предложение. А уже на следующий день, ранним утром, мы бежали с ней на электричку, чтобы ехать в соседний райцентр, где в храме служили мои друзья. Там батюшка посмотрел наши паспорта и согласился нас венчать. Сегодня такое трудно представить, но мы действительно сначала обвенчались и лишь спустя четыре месяца зарегистрировали свой брак. Денег у меня не было вообще, свадебное торжество устраивать было не на что. Венчаться я приехал в потертых джинсах и рваном свитере, а кольца наши обручальные стоили, как сейчас помню, — 84 копейки. Но что значат деньги и золото, когда тебе двадцать четыре года, рядом — любимая, а в душе — горячая неофитская убежденность в том, что Бог всё устроит, главное — не грешить. Собственно, Бог всё и устроил. Мама моего друга, увидев, в чем я собираюсь идти к венцу, вздохнула и вытащила из шкафа ненадеванный костюм: — Держи. Лешке купила на свадьбу, ну да раз ты первый собрался — надевай, не позорься. А после венчания друзья устроили нам сюрприз: настоящее свадебное пиршество! Нужно понимать, что это значило в 92-м году, когда прилавки магазинов были пусты, а зарплату уже выдавали с перебоями. Конечно, все обошлось без особого шика, просто каждый принес свои скромные запасы, и получился вполне приличный свадебный стол. Нас с Ниной усадили за него во главе, регент Сережа зажег перед нами две свечи, и положил на них по кусочку афонского ладана. Едва подняли первый тост, и прозвучало традиционное «Горько!», как кто-то закричал: — Смотрите, что делается! А посмотреть и впрямь было на что. Свечи перед нами вдруг вспыхнули ярким пламенем, воск начал быстро оплавляться, горящие фитили причудливо свились, и несколько секунд все наблюдали удивительное зрелище: два пылающих кольца — большое и поменьше — сияли перед женихом и невестой на концах венчальных свечей. — Ну вот, и Господь вас благословил, — сказал Сережа, — а вы переживали, что денег на кольца нет. Так мы стали мужем и женой. С самого начала нашей семейной жизни я четко для себя определил, что главная задача мужчины в семье — принятие решений. Я — кормилец семьи, я — защита ее от всех невзгод, на мне — вся ответственность за нее. Осознавать это было страшно, особенно — в то смутное время, когда страна балансировала на грани гражданской войны, голода и хаоса. Не раз и не два мне хотелось тогда завыть по-собачьи от отчаяния и полной безнадеги. Заводы и фабрики останавливались, деньги дешевели стремительно, продукты выдавали по карточкам раз в месяц. А у меня — беременная жена, диплом руководителя оркестра русских народных инструментов и отсутствие малейшего представления о том, как себя вести в творящейся кругом неразберихе. Но я упрямо продолжал верить, что Господь всё устроит, главное — самому жить правильно. И эта вера спасала в самые тяжкие времена. Я устроился на стройку учеником каменщика. На практике такое «ученичество» сводилось к подноске кирпича и раствора бывалым рабочим. Вставать нужно было в полшестого утра, потому что найти работу удалось лишь в соседнем городе. Я поднимался, бежал на электричку, час ехал в промерзшем вагоне, потом пересаживался в промерзший автобус и все равно опаздывал минут на пятнадцать, за что неизменно получал втык от сурового бригадира. Потом — восемь часов укладывал на поддоны обледеневший кирпич, таскал ведрами раствор на пятый этаж и продолжал получать колоритные замечания от бригадира, теперь уже по поводу моей нерасторопности. Домой возвращался после восьми вечера, еле живой от усталости, а на следующий день — снова ни свет ни заря бежал на электричку. И одно только грело душу среди этой чехарды: я — кормлю семью. Тогда совсем еще маленькую (жена и сын, которого она носила под сердцем) но — свою, дорогую, любимую. Если я этого не буду делать, они просто пропадут. Спустя год я уже сам довольно лихо клал кирпичную кладку, и начал зарабатывать вполне приличные по тем временам деньги. На еду и одежду хватало, вот только жилья своего у нас не было. Но по-прежнему я жил непоколебимой уверенностью в то, что Бог посылает нам всё необходимое, придет время — пошлет и жилье. Так оно и получилось. Правда, сначала жизнь подтолкнула меня к принятию еще одного важного решения. Жили мы тогда у моей мамы. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Однажды погожим летним вечером жена собрала детей погулять во дворе. А я вышел на балкон и вдруг увидел… Нет, ничего особенного там не происходило — двор как двор, каким я его помню с детства. Представьте себе: квадрат 60 на 60 метров, образованный четырьмя типовыми пятиэтажками. Культурная жизнь сосредоточена вокруг трех столов. Центральный, под яблонькой — самый кипучий и многолюдный. Его облюбовали местные алкаши. Человек двадцать пять весь вечер рубятся в «козла» на вылет. Игра сопровождается бурным словоизлиянием и потреблением дешевого портвейна. Тут же, под яблонькой, справляется малая нужда. Тут же самые нестойкие укладываются поспать на травку, а самые активные бьют друг другу физиономии. За соседним столиком — молодняк, разновозрастная шпана, вяло задирающая проходящих мимо девушек под аккомпанемент раздолбанного кассетника. Но самый оглушительный — третий стол, за которым собираются бабушки. Тут тоже идет карточная игра, только режутся старушки не в «козла», а в «дурака». И матерятся при этом с таким неподдельным чувством, что даже алкаши опасаются проходить мимо них лишний раз. По всему двору носится десятка полтора разномастных псин, выпущенных хозяевами на вечернюю прогулку. Псины гоняются за кошками и жизнерадостно гадят в песочницу. На спортивной площадке по брусьям развешены цветастые ковры, из которых ядреные хозяйки в таких же цветастых халатах пушечными ударами выбивают пыль. Всё как обычно, с одной только разницей: теперь посреди этого «великолепия» стоят мои дети. Совсем маленькие. С ведерком и с лопаточкой. И растерянно озираются вокруг, пытаясь найти уголок для своих детских занятий. Я смотрел на них и ощущал себя такой сволочью… Ведь это я, а не кто-нибудь, выпускаю их каждый вечер погулять во всё это дело, меня они должны благодарить за то, что растут в той же помойке, на которой вырос я сам. И если я их отсюда не вытащу, за меня этого не сделает никто. Через некоторое время я перевез свою семью в Жиздру — маленький одноэтажный городок, где я строил в то время храм Покрова Пресвятой Богородицы. Первые четыре года мы снимали жилье, потом получилось купить свой дом. И вместо заплеванного изгаженного двора мои дети теперь играли на травке под липами, а матерщину слышали ну разве только в школе. Когда храм был построен, я отправился на заработки в Подмосковье. На дворе стоял 98-й год, очередной кризис. Опять — обесценивание рубля, опять — пустые прилавки. Снова мне до слез было страшно за жену и за детей. И когда приходилось неделями ночевать в каком-нибудь прокуренном строительном вагончике, где кроме меня в три яруса расположились полтора десятка молдаван, я по-прежнему укреплял себя мыслью, что Бог все даст и что если я сейчас обломаюсь и сбегу, жене и детям нечего будет есть. В таких шабашках прошло лет семь. Ну а потом началась история сотрудничества с «Фомой», благодаря которой я из пролетариев вдруг начал потихоньку дрейфовать в сторону творческой интеллигенции. Такова внешняя канва моей жизни. И глядя на нее, кто возьмется упрекнуть меня в том, что все эти годы я жил не ради семьи? Никто не возьмется? Тогда попробую сделать это самостоятельно, чтобы сделать картину более объемной. Первое время мы с женой периодически спорили о том, кто в семье должен быть главным. И когда она в очередной раз возмущенно спрашивала: «Ну почему всегда именно ты решаешь — как и что нам делать?», я с неизменным постоянством отвечал ей: «Потому что я — мужчина». Этот рецепт от крутого мачо Гоши из кинофильма «Москва слезам не верит» стал для меня главным аргументом в семейных перепалках. Очень удобный аргумент, кстати. Ничего не объясняющий, зато — окончательный и неоспоримый. И тогда казалось мне, бестолковому, что это — ох как правильно! Сейчас-то я вижу, что герой Баталова — просто несчастный человек, ранимый и гордый, не сумевший нормально реализовать себя в социуме и мучительно это переживающий. Ну каков уровень принятых им решений? Набить морду гопникам в подворотне, организовать выездную пьянку на природе, научить девочку резать лук. А после — устроить тихую истерику и на две недели уйти в запой из-за обострившегося комплекса социальной неполноценности. Вот уж действительно — достойный пример для подражания! Однако именно его парадоксальная логика стала для меня основой самоутверждения в семье: «Потому что — мужчина». Сопротивляться этому моя бедная жена пыталась года три. Потом смирилась. А я с гордостью объяснял друзьям, что вот, мол, как с женами надо — строго, по-мужски. И если потом жена все же предпринимала какие-то робкие попытки выяснить отношения, я с «мужской непреклонностью» говорил ей: — Не нравится такой муж, уходи. Никто тебя не держит. И ведь знал же, совершенно точно знал, что никуда она не уйдет. Потому что дети на руках маленькие. Потому что уходить-то ей особо некуда. А самое главное — потому что любит она меня, дурака. Тогда — еще любила… И вот, прекрасно сознавая все это, я говорил ей то, что говорил. А сердце так и замирало в сладкой истоме от сознания собственной неуязвимости в подобных стычках… «Моя краса и радость недолговечна, — сказал себе Маленький принц, — и ей нечем защищаться от мира: у нее только и есть что четыре шипа». Ох, знал, знал же Экзюпери, про что пишет! Сколько поколений самоуверенных мужиков бросались обламывать эти несчастные шипы на своих розах с таким энтузиазмом, будто перед ними не любимая женщина, а самурай с обнаженным мечом. Впрочем, на самурая небось так лихо не прыгали бы, побоялись… Ну, это — лирика. А в жизни нашей дальше было вот что. Когда я перевез семью в Жиздру, мы за три года сменили семь съемных квартир, которые представляли собой обычные сельские дома без воды и газа, с печным отоплением и с удобствами во дворе. Говорят, два переезда равны одному пожару. Через три с половиной таких «пожара» я протащил тогда жену с детьми. Как же ей было страшно и неуютно в этих чужих домах… Всё ее пугало — темнота и безлюдность на улице вечером, отсутствие телефона (мобильников в провинции еще не было), печка, которую никак не получалось растопить… На руках трое маленьких детей, и нет рядом ни мамы, ни друзей. Один лишь героический муж, который весь день кладет кирпичи, а вечером рушится на диван и требует «чего-нибудь пожрать». И это бы еще ладно, а сколько раз было, что «усталый кормилец», перекусив и отдохнув, уметывался куда-нибудь допоздна в гости, предварительно спросив ласковым голосом: « Ниночек, ты меня отпустишь?» А чего еще бедному Ниночку оставалось, кроме как вымученно улыбнуться и сказать: «Да, конечно, иди, развейся». И ведь видел же, видел, что улыбка — вымученная. Понимал, что в сущности бросаю ее с детьми на этот вечер — одну, в чужом городе. Что будет она до моего возвращения сидеть и вздрагивать от каждого шороха, потому что страшно ей и за детей, и за себя. Ну да полно — ведь я же ей объяснил, что Жиздра — тихий город, бандитов тут не бывает, алкаши все смирные, и вообще всё здесь разлюли-малина. Пускай учится страх перебарывать! А уж каково ей приходилось, когда я неделями пропадал на московских шабашках… Однажды мне зачем-то понадобился дома гвоздодер. Перерыл все инструменты — не могу найти. И вдруг смотрю — жена приносит его откуда-то из спальни. Оказывается, когда я бывал в отъезде, она по ночам клала гвоздодер рядом с кроватью. Чтоб, значит, было чем от налетчиков отбиваться, если что. «Только и есть у неё, что четыре шипа, ей больше нечем защищаться от мира». Так-то вот… Еще врезалась в память картина. Конец зимы, под ногами снежная каша, с крыши сосульки свисают. Прихожу с работы, открываю калитку и вижу: стоит моя жена посреди двора и стирает белье в корыте. На голове шапка-ушанка, на руках — оранжевые резиновые перчатки, под которые она варежки надела, чтобы руки не так мерзли. И стирает. Никогда не забуду ее взгляд тогда. Словно бы неловко ей, словно застал за чем-то постыдным. А ведь это ей просто жалко меня было! Знала, что буду переживать, вот и старалась до моего прихода свои дикие постирушки заканчивать. А тут вот не успела… Через пару лет я сумел заработать денег на дом, в первую же неделю подключил его к водопроводу и сразу купил стиральную машину-автомат. Однако ж тогда-то рядом не стал и стирать на холоде не помог, прошел мимо, в дом. Ну, как же — кормилец ведь! С работы ведь вернулся, усталый! У каждого, мол, свое занятие… И такого вот скотства с моей стороны за двадцать лет было — хоть ковшом хлебай. Теперь обижаюсь, уехав на сессию: «И чего это жена мне не звонит неделями?» А ведь сам вот так — по капельке, по ниточке, по искорке — гасил, рвал и расплескивал всё, что нас связывало. И кажется — порвал… Много лет в глубине души я кичился тем, что жена моя действительно — замужем, то есть — за мужем. Как за каменной стеной! От всех житейских невзгод широкой спиной ее закрываю, все удары судьбы беру на себя! Только с чем же я оставил ее там, за этой каменной стеной? Традиционный комплект: Kinder, K?che, Kirche? Ну и брал бы тогда себе кого попроще. А то женился на талантливой, яркой девушке с широким кругозором и пытливым умом, увез ее в деревню и поставил во дворе у корыта, словно пушкинскую старуху. И вот пришло время подводить итоги. Пока дети были маленькие, на рефлексии у нее особо времени не было. А теперь, когда они подросли, — что она имеет в активе? Посчитать не трудно: отсутствие профессии — раз, отсутствие образования — два, отсутствие социального статуса — три. Пока рожала и растила детей, ровесницы учились, делали себе карьеру. Сейчас одна ее подруга — директор музыкальной школы, другая — завотделом культуры, третья — главбух в серьезной конторе. А ей, когда она недавно попыталась устроиться на работу, предложили на выбор вакансии: уборщицей в Сбербанке, санитаркой в психинтернате или диспетчером в такси. В сорок лет умная, симпатичная женщина оказалась перед таким вот незамысловатым выбором. Который я обеспечил ей своими «мужскими» решениями. Шипы обломал, от мира защитил. А теперь случайно увидал в ее ЖЖ запись: «Замужем. За мужем. Как за каменной стеной. Как в тюрьме». Вот — два автопортрета, две картины моей жизни. В каждой — чистая правда. Только никак не соединить их друг с другом, чтобы получился цельный образ. Распадаются эти две правды, словно разбитое зеркало, которое, как известно, не склеишь. И семья моя нынче — словно в разбитом зеркале: каждый — в своем осколке, у каждого — свой интерес, свои дела и заботы. Вроде бы в одном доме живем, а давно уже порознь. Когда-то я сказал: «В нашем доме все решения буду принимать я, потому что я — мужчина». Ну что же, мужчина, любуйся теперь на результаты своих решений. Ты — капитан этого корабля. Ты был на нем все эти годы «вторым после Бога». И ты же посадил его на мель. Сорок лет — время подведения итогов. В двадцать — еще можно жить иллюзиями, и в тридцать — еще можно себя обманывать. Но после сорока это уже никак не получится, результаты, что называется, — налицо. И если они окажутся такими, как у меня, остается либо смотреть на это печальное зрелище, либо — отвернуться поскорее и мчаться от него куда глаза глядят. Вот почему я уже не возьмусь строго судить сорокалетних мужчин, бросающих свои семьи. Знаю теперь — от чего они пытаются убежать, что толкнуло их на вторую попытку. Ведь и я тоже решил попробовать начать все сначала. Вот так — просто взять, и перечеркнуть прожитое-нажитое, «яко не бывшее», раз уж получилось оно таким нескладным. И начать новую семейную жизнь. С нуля. Только другую женщину мне для этого искать нет никакой нужды. За всеми своими трудами и заботами во благо семьи я не заметил, как вместо любви стал руководствоваться исключительно чувством долга. А любовь-то и растерял… Что ж, попробую теперь собрать потерянное. По крупинке, по капельке — авось да получится. Потому что без этого — грош цена всей моей самоотверженности, …И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор 13:3). Двадцать лет назад Бог дал мне огромное богатство — женщину, которая любила меня так сильно, что готова была идти за мной на край света, переносить любые невзгоды, терпеть любые лишения. Я не сберег этого дара. Не научился любить даже самого близкого человека. И что же мне, просить у Бога еще одну жену? Мол, прости, Господи, с первого раза не получилось, можно, я теперь с другой попробую? Смешно ведь, право слово… Вот и попытаюсь начать всё сначала с той самой девочкой, к которой когда-то пришел с букетом гладиолусов и копеечными кольцами. Правда, теперь вместо рваного свитера — жизнь в прорехах… Как и прежде верю, что Бог посылает человеку все необходимое, главное — самому не плошать. Однажды я уже оплошал и — сильно. Но ведь Бог может всё. Значит, может и разбитое мое зеркало склеить. Чтобы снова отразились в нем вместе — я и жена, и чтоб мог я сказать Ему: благоволи же помиловать меня, и дай мне состариться с нею! (Тов 8:7).

НУЖНА ЛИ ВНЕШНОСТЬ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ? о. Сергий Николаев «Бог в душе» Обращаясь к христианам греческого города Коринфа, апостол Павел писал: «… к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога»,( 1Кор. 15,34). Апостол упрекает не язычников, действительно не знавших истинного Бога, а своих же братьев по вере. Почему же? За что? Да потому, что представление о Боге у немалой части христиан коринфской общины не выходило за рамки: «Он существует». Дальше начиналось неведение. Неведомы были ни свойства Божии, ни дела Его. Вера жила сама по себе, не имея плода, не имея практики, не воплощая себя в делах и стремлениях. Каким был человек до просвещения словом Христовым, таким и оставался. Минуло почти две тысячи лет, ушли в мир иной те, кого пытался устыдить невежеством Апостол, славный город Коринф потерял былое величие и название, кажется, чего и вспоминать «дела давно минувших дней»? Однако и сегодня очень ко времени звучат слова: « некоторые из вас не знают Бога». Как часто вера и наших современников ограничивается лишь признанием существования Бога! Многие ли смогут сказать, в какого Бога они верят? Где Он находится и откуда взялся? Чем занимается? Какой Он? Что Ему от нас нужно? Одни не знают Его ещё, пока что, до времени, но стремятся узнать. Не о них речь. Другие упорно знать не хотят. Им довольно верить в «нечто и туманну даль». Вот от них-то, упорных, чаще всего и приходится слышать: «Бог у меня в душе». На чём же основано нежелание «знать Бога»? На нежелании менять свою жизнь. Ведь знание о свойствах Бога непременно вмешается в нашу жизнь. Разделит все наши деяния, слова и мысли на Божьи и не Божьи. Среди не Божьих, или греховных, могут, и даже обязательно окажутся, привычные и приятные для нас дела и вожделенные цели. А когда к своему греху нет неприязни и расставаться с ним нет охоты, да к тому же неприятно ощущать себя грешником, вот тогда-то -- самое время туманной фразе: «Бог у меня в душе». Оно так удобно – незнание Бога и Божьего закона: нет закона – нет и греха. Нет греха – нет и ответственности. Веря в «незнаемого» Бога можно любой безнравственный поступок представить (даже самому себе), как высоконравственный. Муж уходит из семьи к другой женщине, потому что разлюбил жену, и считает для себя безнравственным притворяться любящим. Или, жена уезжает от мужа, потому что считает его пример вредным для детей. Знаю случай, когда женщина, многодетная мать, покинула мужа, потому что он был недостаточно церковен. Или ещё, пришли как-то на церковный двор два молодых человека и протягивают мне большой золотой нательный крест: «Мы хотим передать его в церковь». Я спросил у них: « А это ваш крест?» «Нет, это крест одного нехорошего человека». « Он сам отдал вам его?» « Нет, мы забрали у него крест, потому что этот человек не имеет права носить его». Кстати, они забрали у него и ещё некоторые вещи, на которые, по их представлениям, он так же не имел права А вот каким образом они определили, что нехорошесть того человека превосходит их личную нехорошесть, они не объяснили. Понятно, что крест я не взял. Вот вам пример своей правды, своей нравственности, своего «Бога в душе». Кому-то «Бог в душе» не мешает ( конечно, из «высших» побуждений) сообщать о проступках одних ближних другим ближним, и при этом не считать это сплетней. «Это ведь скрывать правду от общественности – безнравственно, а открыть чужой грех – очень даже нравственно», -- думает общительная соседка или шустрый журналист. Думает так, потому что не знает, что перед Богом грех, а что -- нет. Не знать Бога – величайшая беда. «Неведение не ведает своего неведения, неведение удовлетворено своим ведением… Оно способно наделать множество зла, нисколько не подозревая, что делает его», -- писал свят. Игнатий Брянчанинов. «Бог в душе»… А как ты смог пригласить Его туда? Высшее Существо, Всесовершенный Дух? Да к тому же Личный Дух, то есть Личность, имеющую Свои личные свойства, или, как говорят о людях, характер. Как ты определил, что Он там? Ты ведь совсем не знаком с Ним. Скорее всего, то, что ты ощущаешь в душе и о чём говоришь – это бог твоей души. То, что ты сам назвал богом. Твоё персональное божество, по законам которого ты и стараешься жить. Вообще-то, и законы эти -- твои собственные законы. И получается, что у всех людей они разные. И если на уровне третьего класса они разные у двоечника и отличника, то что же дальше? Когда словами «Бог в душе» исчерпывается вся духовная жизнь, нелепо говорить о вере. Точнее – это тоже вера, но мёртвая. «И бесы веруют» в Бога, по словам Апостола,(Иак. 2,19). Как может проявиться вера у «не знающего Бога»? Она мёртвым, не созидающим грузом будет лежать в его душе. Именно грузом, неудобным и тяжёлым. Потому что состояние признания Бога без призывания Бога, то есть без активного действенного желания общения с Ним, без проявления веры в Него, очень тяжко для человека. «Невидимая» вера. О вере так же можно услышать: «Он очень верующий человек, но верит в душе. Без всяких внешних атрибутов». Говорят, полагая, что вера в Бога, как явление духовное, должна быть невидимой. На самом деле вера всего лишь отчасти невидима, потому что живая вера непременно выразит себя внешним образом. Так же как Бог, который есть Всесовершенный Дух, невидим, но проявления Его могут быть видны. Тому пример -- весь наш сотворённый Господом видимый мир. О вере в душе, или, ещё усугубляя – вере в глубине души, обычно говорят с оттенком некоторого превосходства перед верой видимой, с внешними атрибутами. Ещё бы! Ведь внешнее так легко подделать, а в глубине души нет надобности фальшивить. Всё равно никому не видно, что там, на донышке, находится. Поэтому считается, что вера невидимка -- более настоящая и заслуживает большего уважения. Правда, чем отличается глубинно-верующий человек от неверующего не совсем понятно… Да мы и не станем сравнивать, а лучше предоставим слово свят. Феофану Затворнику: «Вера, когда жива и пламенна, не может укрываться в сердце без обнаружения, а сама собой выходит и в слове, и во взоре, и в движении, и в делах». В доказательство того, что истинная вера выражает себя и во взоре, и в движении, приведу некоторое воспоминание. Это сейчас в церковные праздники все могут беспрепятственно посещать храм. И верующие, и просто любопытные. Лет сорок назад попасть на пасхальную службу просто так, поглазеть, было не так-то просто. Перед церковными калитками и дверями стоял кордон из дружинников-комсомольцев. Они должны были пропускать в церковь верующих и не пускать – любопытствующих. Задание деликатное и на первый взгляд – трудное. Ладно ещё, если лишний десяток случайных зевак проглядишь и пустишь на службу, а если верующему человеку вход преградишь? Ведь вся эта пропускная компания была устроена якобы исключительно в интересах верующих. Частично оно, конечно, так и было. Но что интересно, сколько я не наблюдал за дружинниками, не помню, чтобы они хоть раз ошиблись именно в отношении верующих и кого-то не пустили. Хотя они не спрашивали: верит человек в Бога или просто посмотреть пришёл. Верующих они сразу определяли. Значит, невидимая вера как-то видимым образом проявлялась «и во взоре, и в движении». Вера непременно выражает себя и в образе жизни, а именно – в благочестии, то есть в благом почитании Бога, в устроении своей жизни по Божьему закону. «Благочестие – это признак духовно живущего человека», -- говорит свят. Тихон Задонский. К сожалению, сегодня расхожее понятие духовной жизни несколько иное, чем в Церкви. Сегодня духовной жизнью принято называть чтение журналов, посещение концертов, выставок, клубов, светских тусовок. В этом смысле самые духовные люди в нашем обществе это артисты, художники, телеведущие. Попробуйте сказать, что художник такой-то или артист сякой-то не живёт духовной жизнью. Вас засмеют. В духовности слесаря или повара ещё могут усомниться, но в духовности артиста или модельера – никогда. Правда такая духовность ни к чему не обязывает и благочестие ей не к чему. Она вполне совместима и с самой грубой лексикой, и с участием в развращающих нравы телепроектах, и с грехами против естества. Но речь не о ней. Вера в Бога подразумевает стремление к праведности, то есть к состоянию правоты перед Богом. Не некое сердечное стремление, не видимое постороннему оку, а вполне конкретное, проявляющееся в делах, поступках, словах. Вера человека усматривается не из его заявления о ней, не из его душевного устроения и интеллекта, а из его действий, поведения, отношений с другими людьми, из его оценки своих поступков. Веришь в душе? Но во что? «Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением», -- говорит Апостол, (1Пет.3,15). Веруя, мы непременно должны знать во что веруем. Именно поэтому при крещении взрослого человека от него требуется прочтение Символа веры, то есть молитвы, где последовательно перечисляются объекты его веры, понятия и явления составляющие её. А как же иначе? «Правило веры нашей начинается знанием, проходит чрез чувство и завершается жизнью, овладевая через это всеми силами существа нашего и укореняясь в основах его», (свят. Феофан Затворник). Когда о своей вере говорят: «Верю, но в душе» -- чаще всего лукавят. Лукавят из боязни жизненных изменений, боясь духовной жизни, как лишней нагрузки. Так проще – верить в глубине души, не давая воли своей вере, никак не обозначая её. Но есть ли смысл в такой законсервированной вере? Приближает ли она к спасению? Даёт ли надежду на жизнь вечную? Зачем нужны посредники? Количество верующих и церковных людей не одинаково. Ведь церковная жизнь включает в себя правила, обязанности, ограничения. Не говорю, что она состоит только из ограничений и обязанностей, но они есть. Эти-то ограничения и останавливают немалое число верующих на пороге Церкви. Таинство крещения да маленький нательный крестик на шнурке или цепочке остаются для них единственной связью с Православием. Есть люди добрые, трудолюбивые, порядочные от природы или благодаря воспитанию. Казалось бы, зачем им нужна Церковь? Может они могли бы достичь Царства Небесного и без неё? Человеку никогда не совершавшему дурных поступков трудно поверить, что его душа может погибнуть, что и ей нужна помощь. Однако попробуйте спросить такого, во всём порядочного, человека, откуда у него взялось мнение о своей порядочности? Отсутствие упрёков совести? Но есть люди, у которых совесть вообще молчит. У нас немалая часть преступников считают себя невинно пострадавшими. Может быть, это мнение других людей? Но, если это друзья или знакомые, где уверенность, что они объективны? Личное мнение? Но можно привести множество примеров, когда человек рассматривает свою порядочность просто на фоне непорядочности других. «Пью, но на свои», «часто упрекаю, но не бью», « беру взятки, но борзыми щенками». Священник Александр Ельчанинов писал: «Слепота к своим грехам – от пристрастия. Мы, пожалуй, много видим, но оцениваем неправильно, извиняем, даём неправильное соотношение: чувство почти инстинктивное». Грех познаётся лишь на фоне отсутствия греха, то есть Истины. А это возможно только в Церкви, где пребывает эта Истина, которая есть Христос. Прожить жизнь порядочным, честным человеком можно, но спастись без Церкви нельзя. Надеющийся достигнуть Царства Небесного своими силами, подобен человеку, который прочитал дома учебник по вождению самолёта и думает, что уже может самостоятельно долететь до нужного места. Спаситель пришёл в этот мир и пострадал в нём ради создания Церкви. И до Него были на земле пророки и учителя, учившие как надо жить. Однако пример и благодатная помощь, без которой невозможно следовать в своей жизни этим заповедям и учениям, были даны только Христом. «Я с вами во все дни до скончания века»(Мф.28,20), -- обещал Он. И пребывает с нами невидимо в таинствах Своей Церкви, через которые нам даются силы проводить жизнь честно и двигаться в сторону Царства Небесного. Самое главное таинство – причастие. В Евангелии от Иоанна Господь говорит: « Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни»(Ин. 6,53). Без причастия о Небесном гражданстве можно и не мечтать, да и здесь, на земле трудно оставаться в рамках духовного закона. Если вне Церкви греховная жизнь практически норма, то внутри неё это скорее исключение. Обратим внимание на курильщиков. Сколько из них хотели бы бросить курить?! Но как мал процент тех, кому это удалось. А вот в Церкви курящий человек – редкость. То же и со сквернословием. Такова реальная благодать церковной жизни, помогающая человеку преодолеть свой грех. В Церкви, конечно, есть и грешники. Но вне Церкви – нет святых. Так называемые «внешние ритуалы Церкви», которые кажутся ненужными нецерковному человеку, оказываются необходимыми, исходя из двухсоставности человека. Человек имеет видимую и невидимую составляющие. Получая благодать в таинствах, человек по своей природе нуждается в телесном подтверждении того, что таинство совершилось. При крещении человека погружают в освящённую воду и при этом вслух произносят слова молитвы. Исповедуясь, мы называем свои грехи, преклоняем голову, а священник покрывает её епитрахилью и читает разрешительную молитву. Соединяясь с Христом в таинстве причастия, мы принимаем Его Пречистую Плоть и Кровь под видом хлеба и вина. И т. д. Духовные переживания очень тонки и не всегда могут быть правильно восприняты человеком, потому так премудро устроено в Церкви, что в ней есть и внешняя составляющая. Сам Господь сопровождал какое-либо духовное действие внешним – приклонял колена, возводил очи. Так как в человеке душа и тело связаны, то состояние души естественно отражается и на состоянии тела. И наоборот. Кроме того, внешние обряды Церкви показывают, что Церковь и все мы едины, в какую бы православную церковь мы не пришли даже в другой стране, везде служба совершается одинаково, везде есть иконы, горят лампады, священнослужители облачены в одинаковые одежды, совершают одинаковые действия. Церковь – это общество людей объединённых таинствами. Мы говорим, что Церковь – это тело Христово. Но такое объединение в единое тело вряд ли возможно без единых церковных обрядов. А значит – они нужны. Человека спасает не честная жизнь, не поступки, потому что тогда незачем было бы воплощаться и страдать Сыну Божию, человека спасает Сам Господь. Но как? Через благодать, которая даётся ему в Церкви. По словам свят. Филарета Московского, как необходима человеку для рождения в жизнь утроба матери, так же необходима ему для духовного рождения, духовная утроба матери Церкви. «Верить в душе», не будучи членом Церкви, всё равно, как носить фотографию любимого человека в кармане, избегая встреч с ним. Такой «роман» обречён. «Вне Церкви нет духовной жизни и духовно живущих лиц», -- писал свят. Феофан Затворник. То, что многие принимают за духовную жизнь «без посредников», на самом деле просто букет эмоционально-интеллектуальных переживаний в комплекте с религиозно-бытовой атрибутикой. Разговор о Боге за чаем, при свечах и под иконами. И чтобы не заканчивать разговор на этой грустной и кому-то обидной ноте ещё раз напомню – будущая наша жизнь начинается здесь, на земле. Узнать, что такое вечное мучение, пусть в микроскопической дозе, можно и вне Церкви. Но получить представление о будущем блаженстве возможно только в Церкви. И каждый церковный человек испытал это на собственном опыте. Господь каждому по-своему далёт почувствовать его. Бог, как говорил старец Паисий Святогорец, иногда даёт человеку конфетку просто так, незаслуженно, чтобы показать, какая ему на небесах уготована небесная кондитерская. Желаю и вам этого сладкого знания. Зачем ходить в храм, если Бог у меня в душе о. Андрей Кураев У каждого из нас есть знакомые и даже родные люди, которые с недоумением смотрят на наши сборы в храм. На их лицах написано глубокое непонимание, а порой и возмущение. Иногда оно изливается в слова: “Ну ладно, ударился ты в веру, пусть уж. Но зачем же в храм-то ходить, столько времени и сил на это тратить?! Вот я, к примеру, тоже верующая. Но я верю в душе. Бог у меня в душе, и мне не нужны никакие внешние ритуалы. Да вспомни, как недавно сатирик Михаил Задорнов сказал: “Для общения с Богом мне не нужны никакие посредники!”. Как пояснить таким людям наше поведение? Как всегда, есть два пути: нападения и защиты. Критика подобного рода житейской “философии” не трудна. В конце концов, толики здравого смысла достаточно, чтобы понять, что общество, в котором шуты (по нынешнему – “сатирики”) воспринимаются в качестве экспертов в области богословия и духовной жизни, весьма больно. Болеет оно как минимум утратой чувства юмора: оно уже не способно смеяться, видя, как шут залезает на проповедническую кафедру… Нынешнее общество считает серьезным то, над чем потешались наши предки в масляные недели… Не стоит серьезного отношения и заверение в том, будто у наших критиков “Бог в душе”. Да, конечно, такое состояние является высшим идеалом духовной жизни. Этого для нас желал еще апостол Павел: “Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!" (Гал. 4, 19); “да даст вам крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши" (Ефес. 3,16-17). Если бы слова “Бог у меня внутри” сказал преподобный Серафим Саровский – эти слова имели бы вес, ибо они были бы честным свидетельством о плоде его подвига. Если бы пустынник сказал, что он приучил себя к непрестанной внутренней молитве, и потому отдаленность храма, который он посещает лишь изредка, для него уже не чувствительна – в таких устах такие слова тоже были бы оправданны. Но когда мы слышим такие же слова от обывателей… Тогда у нас есть право поинтересоваться: в результате каких же именно духовных подвигов Вы достигли такого успеха? Бог у Вас в душе? Поясните, каким же был путь Вашей молитвы? Как часто вы читаете Молитву Господню?.. Что?.. “Отче наш” Вы плохо помните?.. Ладно, тогда хотя бы расскажите, как именно Вы переживаете присутствие Бога в Вашей душе? Какие плоды даров Духа Вы в себе ощущаете? Вот Вам подсказка: “Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание” (Гал. 5,22-23). Есть в Вас эти чувства? Нет, не свойства характера, а дары. Дар – это то, чего в нас прежде не было, но при духовном рождении вошло в нашу жизнь, обновило ее? Не помните Вы такого обновления? Вы можете отличить в Вашем душевном опыте: вот это - “присутствие Бога”, а вот это – проявление обычных человеческих качеств: ощущение красоты, гармонии, совестное чувство, человеческая приязнь?.. Не можете? Значит, Вы не заметили того момента, когда Бог, Творец Вселенной, вошел в Вашу жизнь и в Вашу душу? Разве можно такое не заметить? Так, может, Он и не входил? Так, может, Вы спутали - и отождествили веру в Бога с присутствием Самого Бога? Впрочем, подождите, а вера-то в Вас есть? Вера ведь не просто пассивное согласие: “ну ладно, я согласна, что Что-то там такое есть…”. Вера - это стремление к тому, чтобы оказалось правдой то, что решилась полюбить душа… Вера не пассивно уступает давлению авторитетов или доводов; вера активно жаждет: “я хочу, мне нужно, чтобы так было!”. Вера – это действие. Это стремление к тому, что уже предчувствуется, но еще не стало очевидностью. Стремление к тому, что уже прикоснулось к нашей жизни, бросило в нее свой отблеск, но еще не вошло в нее всецело… Вера – это желание нового опыта. Но те, кто говорят: “у меня моя вера, и она в душе” говорят это с такими тусклыми глазами, что трудно поверить, будто они хотя бы когда-то испытывали стремление к Богу. Нельзя любить, не проявляя своей любви, не делая хоть каких-то движений к любимому человеку. Так же нельзя верить, никак не проявляя своей веры во внешних действиях. Роза, которую дарят любимой, сама по себе ей не нужна. Этот цветок ей дорог не своей собственной красотой, а тем отблеском, который положила на него любовь подарившего. Цветы купленные и цветы подаренные совсем по разному оживляют комнату. Если человек утверждает, что он любит кого-то, но он ничего не делает во имя своей любви: не ищет встреч, ничего не дарит, не уделяет времени для общения, ничем не жертвует – значит, он просто хвастается перед своими уже влюбленными друзьями: “мол, и я ничем не хуже, и у меня уже есть возлюбленная!”. Итак, вы, утверждающие, что у вас “Бог в душе” – что вы сделали для того, чтобы очистить свою душу для столь дивного Посещения? Как и каким именем вы позвали Его? Как Вы храните Его в себе? Что изменилось в вас от этой Встречи? Полюбили ли вы Того, Кого встретили? И что вы делаете ради этой любви? Если эти вопросы повергают вас в недоуменное молчание – так хотя бы не считайте себя превзошедшими тех, кто хоть что-то делает для того, чтобы пребывать с Богом! Вечно стоящие – не презирайте идущих, даже если те спотыкаются! Такие вопросы можно задать тем, кто свою леность оправдывает своей мнимой “духовностью”. Но ведь и нам самим важно осознать – зачем мы-то ходим в храм. Послушать проповедь? Для этого сегодня можно включить радиоприемник. Помолиться? Молиться можно везде и во всякий час. Более того, таков именно совет апостола: “Непрестанно молитесь”. Принести пожертвование? Сегодня сборщиков много и на улицах. Подать поминальную записку? Ее можно передать со знакомыми. Поставить свечку? Так ее можно поставить и перед домашним образом. Так зачем же мы ходим в храм? Более того, некоторые люди говорят, что если они хотят помолиться, то они уходят в лес, к речке или к морю, и там, в Богозданном Храме, им легче ощутить величие Творца и восславить Его. Зачем же, говорят они, нам из бескрайнего Храма заходить под тесные своды храма рукотворного? Чтобы, понять это, давайте на минуту выйдем за пределы христианского храма. Раскроем “Упанишады” - древние индийские книгах, составленные на рубеже II-I тысячелетий до Рождества Христова. Эти книги до сих пор священны для индуистов, а с недавних времен стали весьма авторитетны и для многих наших соотечественников, ушедших вслед за оккультистами в модное ныне “паломничество на Восток”. Вот как в “Упанишадах” описывается начало творения мира: “Вначале здесь не было ничего. Все это было окутано смертью или голодом, ибо голод – это смерть. Он – зовущийся смертью – пожелал: “Пусть я стану воплощенным” – и сотворил разум... Он двинулся, славословя, и от его славословия родилась вода… Он изнурил себя… Разумом он – голод или смерть – произвел сочетание с речью. То, что было семенем, стало годом… Он раскрыл рот, чтобы съесть рожденного… Он подумал: “Если я его убью, у меня будет мало пищи”. Тогда той речью и тем телом он сотворил все, что существует здесь: … жертвоприношения, людей, скот. Все, что он произвел, он решил пожрать… Он пожелал: “Пусть это тело будет пригодно мне для жертвы и пусть я воплощусь с его помощью”. Тогда оно стало конем; возросши, оно сделалось пригодным для жертвы… По истечении года он принес его в жертву самому себе, а других животных отдал богам”1. Перед нами объяснение одного из самых устойчивых языческих убеждений: в религии и ритуале происходит кругооборот одной и той же энергии. Божество, создавая мир, затрачивает в этом труде немалую часть своих сил, беднеет, изнуряется. От языческих богов поддержание в мире порядка, удержания “космоса” от распада в “хаос” требует немало затрат. Богов, обессилевших в труде по удержанию космоса (космос в смысле упорядоченное творение) от распада, должны поддержать люди. Для этого люди должны встать на путь … разрушения. Разрушая часть космоса, жрец высвобождает из нее ту энергию, которую боги когда-то затратили для ее создания и тем самым возвращает эту энергию богам, укрепляя их силу. В ритуале разрушается часть мироздания, чтобы укрепившиеся боги могли поддержать мир в целом и защитить его от конечного распада. В нашей сегодняшней жизни аналогию можно усмотреть в работе физиков, которые научились при искусственно спровоцированном распаде атома высвобождать энергию и направлять ее на другие цели… Языческое богословие убеждено, что бог вкладывает в творения часть своей силы, и от этого слабеет. Но жрец, разрушая творение перед лицом этого бога, принося ему жертву, возвращает назад к первоистоку ту же божественную энергию, которая была закрепощена в той части космоса, что теперь сжигается на жертвенном огне. Освобожденная божественная энергия возносится к обителям богов. И боги буквально питаются ею. Поэтому в другом языческом мифе – “Эпосе о Гильгамеше”, составленном в древнем Шумере – содержится деталь, которая сегодня кажется сатирической и смешной. Боги наводят на землю потоп. Спасается от него лишь один человек… Проходят дни, и вдруг боги замечают, что люди приносили им не только беспокойство и неприятности. С исчезновением людей прекратились жертвоприношения… Боги начинают голодать и прекращают потоп. Когда же шумерский “Ной” приносит первую жертву по прекращении потопа, то, говорится в этом древнем мифе, "Боги почуяли добрый запах, Боги, как мухи, собрались к приносящему жертву"2. Иногда богам для пищи требуются даже человеческие жертвы. Вот цитата из недавней газеты, сообщающей о печальных находках археологов: Американский антрополог Джон Рейнхард начал работы “в районе вулкана Льульальако потому, что когда-то читал о древнем поселении инков на склонах этого вулкана. Члены экспедиции жили в палатках на вершине вулкана (его высота 6705 метров). После почти месяца раскопок из-под камней и сухой промозглой земли были вытащены три мумии, завернутые в какой-то тряпичный балахон. Мумии были откопаны из места, внешне напоминающего ритуальное захоронение. Рядом с мумиями членами экспедиции были найдены 35 предметов из золота, серебра и раковин, остатки материй, украшенные орнаментом и вышивкой, мокасины и керамическая посуда. В ней кое-где еще сохранились остатки еды. Мумии — тела двух девочек и мальчика в возрасте от 8 до 13 лет — относятся к доколумбовому периоду, то есть насчитывают порядка 600 лет. “Эти мумии, — заявил журналистам профессор Рейнхард, — наиболее сохранившиеся из всех, которые мне довелось видеть за всю мою карьеру. Они были заморожены, в то время как другие мумии были забальзамированы. У меня есть подозрения, что они были заморожены, будучи еще живыми”. По словам американского профессора, девочки и мальчик, судя по всему, были принесены в жертву богам инков в ходе какого-то религиозного ритуала, совершавшегося, похоже, один раз в год. “Мы также намерены выяснить, — продолжал ученый, — как были умерщвлены дети, поскольку на черепах нет следов ударов, которые, как правило, обнаруживаются на трупах тех, кто приносился в жертву своим богам”. В сентябре прошлого года около города Арекипы на юге Перу в вулканической зоне были найдены шесть замороженных мумий, правда, не в таком совершенном состоянии, как аргентинские. Они тоже, как полагают эксперты, были принесены в жертву богам инков, и на черепах их обнаружены характерные отметины от удара, которые свидетельствуют о том, что они прошли обряд жертвоприношения”. Итак, важнейшая проблема языческих религий – это вопрос о том, какие жертвы люди должны приносить богам. Когда надо приносить жертву. Кто должен их приносить. В чем должна состоять эта жертва. По какому ритуалу она должна быть принесена. Какому из многочисленных богов… Об этом говорят книги, изъясняющие языческие церемонии. Но в Евангелии мы видим нечто противоположное. Если язычники говорят о том, какую жертву люди должны принести богу, то Евангелие говорит о том, какую жертву Бог принес людям: “Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих” (Мф. 20,28); “Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную” (Ин. 3,16). Понимаете, Бог Библии настолько превышает всю вселенную, что не может быть и речи о том, что Он слабеет при творении мира. Да, Бог Своей силой, Своей энергией поддерживает существование космоса. Но Его бесконечная мощь от этого нисколько не убывает. А потому и не нуждается в восполнении со стороны людей. Поэтому библейские жертвоприношения нужны не Богу, а людям. Люди просто должны научиться быть благодарными. Люди должны научиться хотя бы часть своей жизни, своего имущества и своего времени (вспомните заповедь о субботе) уметь отставлять от себя и предлагать пред лице Господне. Не потому, что Богу нужна эта уделенная Ему часть. А потому, что люди тем самым учатся жертвенной любви. Лишь на десятую или сотую часть религия состоит из того, что в нее вносят люди. Главное в религии то, что привносит в нее Бог. Главное не то, что люди делают ради Бога, но то, что Бог делает ради людей. Главное в религии не то, что люди приносят в храм, а то, что они износят из храма. То, что мы можем принести Богу, мы можем принести Ему в любом месте. Все, что есть в мире, и так принадлежит Ему. Но есть такая частичка бытия, в которой Бог позволил царствовать не Себе, а другому. Это моя душа. Эта та комнатка в бесконечном здании Вселенной, куда Зиждитель не входит без спроса. И от нас зависит, на службу чему мы поставим свою свободу, дарованную нам Богом. Будем ли мы служить Богу, или себе самим и своим прихотям и похотям. Единственное, чем мы можем обогатить беспредельную власть Господа – это если мы и свою свободную волю предадим Ему. Поэтому – “жертва Богу дух сокрушен” (Пс. 50,19). И эту жертву может принести любой их нас. И в этом смысле любой из нас – священник. В этом смысле надлежит понимать слова ап. Петра о том, что христиане – это народ, стоящий из священников (1 Петр. 2,9). Никто не сможет вместо меня принести Богу в жертву мою волю. Только я сам владею ей и я сам могу принести ее ко престолу Божию. Принести же присягу на верность и сказать: “Господи, воля Твоя, а не моя да будет! Благодарю Тебя за все, что Ты пожелаешь привнести в мою жизнь! Дай мне возможность послужить Тебе каждым моим дыханием!" – можно в любом месте. Итак, то, что мы можем принести в жертву Богу, всегда с нами. И потому всегда мы можем сказать своему “Я” те слова, которыми философ Диоген некогда ответствовал на предложение властелина мира Александра Македонского исполнить любую просьбу мудреца: “отойди, и не заслоняй мне солнце!”. Для того, чтобы христианин мог принести жертву Богу, он не нуждается в храме. Но в религии есть не только то, что мы даем. Важнее то, что мы получаем. Важно не то, зачем мы ищем Бога. Важнее то, зачем Он ищет нас. Зачем мы чаще всего приходим в храм и обращаемся с мольбой к Богу – хорошо известно. Мы склонны в Боге видеть этакий генератор гуманитарной помощи: “Дай, Господи, нам побольше здоровья, побольше успеха и прибавки к зарплате!…”. Слишком часто мы ищем Господа, по присловью святителя Димитрия Ростовского, – “не ради Иисуса, а ради хлеба куса”. А вот зачем Бог ищет нас? Он хочет у нас что-то забрать? Или дать? Зачем призывает Его Слово: “Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии” (Мф. 11,28)?.. Нет у этого призыва продолжения в роде: “И вы отдадите Мне то-то…”. Иным предвестием кончается это приглашение; оно говорит о том, что Бог сделает ради отозвавшихся: “И Я успокою вас… найдете покой душам вашим”. Итак, Бог зовет нас к Себе, чтобы что-то вручить нам. Что же? Знание – “Научитесь от Мене”... Дух – “Примите от духа Моего”... Любовь, мир и радость – “Пребудьте в любви Моей… Мир Мой даю вам… Радость Моя в вас да будет…”. Но Христос дает нам и еще нечто немыслимое… “Пребудьте во мне, и Я в вас… Приимите, сие есть кровь Моя за вас изливаемая…”. Всего Себя Христос вверяет людям. И Свою божественность, и Свою человечность. В современной медицине есть такая процедура: человеку делается переливание его же собственной крови. Из его тела выводится его кровь, она очищается от каких-то вредных примесей или, напротив, обогощается теми компонентами, которые организм больного уже не может сам вырабатывать в необходимом количестве. И такая, обеззараженная и обогащенная, кровь тут же вливается обратно в тело человека. Нечто подобное происходит и в наших отношениях со Христом. Бог становится человеком. Он берет в Себя наше естество, впавшее в состояние тления, в Себе его исцеляет, насыщает Божественностью, Вечностью, Бессмертием, и Свое человеческое Тело, уже прошедшее через смерть и воскресшее, возвращает нам. Свою человеческую кровь, насыщенную Божественными токами, Он вливает в нас, чтобы мы в себе носили зачаток Воскресения и были причастниками Вечности. Итак, в храм мы приходим для того, чтобы нечто в нем получить. Храм - это стены, выстроенные вокруг Таинства Причастия. Таинство же состоит в том, что к людям протянута рука с Дарами. Поэтому посещение храма – не тяжкая повинность, а дивная привилегия. Нам дано право стать соучастниками Тайной Вечери. Нам дана возможность стать “причастниками Божеского естества”. Нам дана возможность прикоснуться к той Энергии, которую не в силах выработать ни одна электростанция в мире. Те, кто говорит, что им храмы и посредники не нужны, вряд ли считают авторитетным для себя слово Евангелия. Но, может быть, они почувствуют человеческую достоверность в словах всеми любимого Винни-Пуха. Однажды, в ответ на предложение Пятачка сочинить песенку, Винни-Пух сказал: "но это не так просто. Ведь поэзия - это не такая вещь, которую вы находите, это вещь, которая находит вас. И все, что вы можете сделать, это пойти туда, где вас могут найти". Бог искал нас. И нашел. Нам же просто надо пойти и встать в такое место, где Бог ближе всего подходит к людям, в такое место, где Он самые небывалые дары раздает людям. Если Чашу с причастием Христос подает нам через Царские врата храма – стоит ли нам отворачивать нос и твердить “Бог у меня и так в душе”? Христос сказал, где он нас ждет и что желает нам дать. Он, Вечный, желает с нами встретиться и соединиться в этой жизни – для того, чтобы в будущей, вечной нашей жизни мы не стали непоправимо одиноки. Так вежливо ли, получив уведомление о том, что кто-то нас ждет на встречу на площади Пушкина, в назначенное время отправляться на прогулку по улице Льва Толстого? Если встреча не состоялась – кто в таком случае будет виноват?.. Знамо дело – “Пушкин”! Те, кто говорят, что им не нужны посредники к их отношениях с Богом, не понимают, что в храме их ждет тот Посредник, который вместо них как раз и принес жертву и освободил людей от необходимости что-то разрушать в мире и плодами разрушений подкармливать божков. Неужели же так невыносимо трудно раскрыть свои руки для того, чтобы в них можно было вложить Дары?

Автор: прот. Максим Козлов Многие считают, что вера должна быть в душе, а ходить в Церковь не обязательно. Так ли это? Те, кто говорит, что вера должна быть только в душе, допускают две существенные ошибки. Во-первых, «вера в душе», как правило, сводится к абстрактному и умозрительному признанию бытия Бога, из которого человек в своей жизни почти никаких выводов не делает. В этой связи можно вспомнить слова Христа о том, что и бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19). А такой человек чаще всего даже и не трепещет, но живет так, словно не было искупительной жертвы Спасителя за каждого из нас. Во-вторых, эта позиция никоим образом не выводима ни из Священного Писания, ни из Церковного Предания. Христос говорил о том, что Он пришел основать на земле Церковь, а не установить некий множественный союз Бога с отдельными, никак не связанными между собой людьми. И что пришел дать заповедь о любви не только к Богу, но и к ближнему. И лишь так может осуществиться полнота жизни человека. Христианин делает добро не как античный герой и не как образец коммунистической атеистической морали и нравственности. Он стремится дать действовать через себя Богу. Христос говорил: без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). В этих словах заключается самая сердцевина духовной жизни христианина. По словам апостола Павла, сила... совершается в немощи (2 Кор. 12, 9). Не в немощи уклонения и ложно-смиренного признания себя греховным, мол, грешен, не могу того-то сделать, а в той немощи, как у ребенка, который, когда учится писать, вручает руку свою матери, и она водит его рукой, и тогда слова получаются отчетливыми, внятными и красивыми. А если ребенок начнет сопротивляться и делать по-своему, то получаются одни каляки-маляки. Так и в нашей духовной жизни. Когда мы проявляем такую немощь ребенка или немощь паруса, который надувается ветром, вот тогда у нас что-то и выходит. Но это возможно только в Церкви. Почему? Потому что прихожане — это не сообщество людей, но организм, а священник — не жрец, не парторг, не психотерапевт, но человек, имеющий особую благодать от Бога совершать таинства и оказывать людям духовную помощь. Однако не в силу свои каких-то чрезвычайных дарований, а потому, что благодать священства ради пользы других дана от Бога. Собственно, вся история подтверждает слова святителя Киприана Карфагенского: «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Одно дело умозрительно рассуждать о самых высоких материях, а другое — попытаться прожить напряженной духовной жизнью хотя бы сорок дней Великого поста. Пусть говорящие о «вере в душе» попробуют провести его по церковным предписаниям, и они увидят, как нечто изменится в их собственных, рассуждениях, потому что для подлинной духовной жизни и духовная чистота. Это то, что ныне забывается многими. Но те, кто тяготеют к живому, личному общению с Богом, чаще всего считают, что Церковь, как социальный, общественный институт, высушивает веру и потому лучше обходиться и без церковных таинств, и без соборной молитвы. Есть ли в этом какой-то смысл? Весь вопрос в том, насколько ответственно мы относимся к первоисточникам христианской веры. Конечно, если в наших вероучительных построениях главный критерий - «я сам», «мой собственный ум» и «мое собственное желание», то есть желание жить, как хочется, а сердце расположено к разного рода страстям, то тогда, конечно же, можно и Церковь отодвинуть на второй план. Но если мы договоримся о том, что Евангелие есть действительное свидетельство учения Христа, то тогда нельзя затушевать ту кардинальную истину, что Он пришел на землю не для того, чтобы дать этическую доктрину, возвышенный сборник нравственных норм, которым бы следовали Его ученики, не для того, чтобы объяснить тайны мира и создать самую величественную из всех философий, существовавших когда-либо. Он пришел, чтобы основать Церковь - таинственный духовный организм, в котором бы мы все с Ним, как главой, были соединены. И этот путь указывается Спасителем через таинства. Кто войдет Мною, тот спасется (Ин. 10, 9), а сознательно отвергнувший крест осудится. Кто будет участвовать в евхаристии, приобщаться Крови и Плоти, предлагаемых нам на трапезе Господней, тот станет наследником Царствия Небесного; а кто скажет: «Мне это не нужно», останется вне пира славы. И это слова Самого Христа, а не позднейшие измышления иерархов, желающих иметь максимально широкую и послушную паству. И с самого начала бытие Церкви строилось как общинная жизнь вокруг таинства евхаристии, как единство многих в приятии евангельского благовестия, а не как бытие бесчисленного множества самозамкнутых монад, размышляющих о том, как бы поудобнее жить в этом мире и не лишаться благ вечного обетования.

Пережить смерть близкого - ради него самого Человек погиб или умер после долгой болезни – почти всегда для нас это в каком-то смысле внезапная смерть. Это кризис. Но кризис - не бедствие. Это страдание, через которое мы должны пройти, чтобы вырасти. Умер муж, отец, умерла жена или мама, девушка погибла, погиб сын, погиб ребенок – ни одна из этих ситуаций не должна стать причиной депрессии, болезни. Наш близкий, который ушел, желает нам сохранять мужество, силу. И только сохранив себя, мы сумеем помочь покойному. Мемориам.ру – благотворительный проект помощи переживающим смерть близкого человека. www.memoriam.ru

Господи,помилуй,утешь скорбящую рабу и родных! Дай им силы перенести эту скорбь!Помоги,не оставь их! Упокой Господи душу погибшего отрока.

Второе крещение Руси Начало 90-х годов ознаменовалось крутым поворотом к созданию нового общественного строя, основанного, как обещали с трибун, на принципах свободы. Но обещания, как уже не раз бывало, так и остались обещаниями, хотя во многом жизнь человека стала раскрепощенной. Открываются чудом оставшиеся церкви, молот атеизма перестал бить по головам людей, многие потянулись в открытые двери храмов. Иссохшая душа возжаждала животворной воды освящения. Ум, столь долго блуждавший в темноте лжи, греха и безбожия, ищет теперь света истинного просвещения. Волна крещения русского народа достигла неимоверной высоты. Можно сказать, что теперь вновь идёт крещение по всей Руси. Конечно, это радует и вдохновляет пастырей церкви, но в то же время их беспокоит и волнует тот факт, что основная масса новокрещенных, взрослых людей, приняв святое Таинство Крещения и не усвоив сути христианской жизни, не считает своею первейшей необходимостью отныне быть живым членом православной церкви. Неофитам, возрожденным к новой жизни, надо понять, что церковь - живой организм, телом которого является сам Христос - глава и основатель этой церкви, а верующие в него христиане - члены этого тела. И тот, кто не живет в церкви, мало общается с ней, теряет живительную силу, лишается благодатной помощи и, постепенно увядая, умирает для духовной жизни. Наблюдая сегодняшних верующих христиан, нельзя не заметить, что их общение с церковью сводится подчас к возжиганию свечей пред иконой или в лучшем случае к заказам молебнов. Они считают, что таким образом выполняют свой долг перед Богом. То обстоятельство, что они лишают себя самого главного - литургической жизни и молитвенного общения в богослужении церкви, не вызывает у них беспокойства. Но, как говорят нам святые Отцы, истинная жизнь возможна лишь при условии соединения со Христом в таинстве Евхаристии, причащении святого Тела и Крови Господа, только при таком единении со Христом и совершается единение людей друг с другом, то есть создается единое тело Церкви. Из этого следует, что христианская жизнь по существу своему церковна. Поэтому, согласно заповеди Божией о почитании праздничного дня, каждому христианину вменяется в обязанность быть в храме Господнем во все Воскресные дни и, конечно же, во все великие праздники, которые чтут христиане всего мира. Вне Церкви нет спасения Если это так, то как можно пренебрегать хождением в храм Божий, где невидимо присутствует своим духом сам Господь наш Иисус Христос. Ведь он пришел в этот мир, чтобы обновить и возродить к новой жизни растленное грехом естество человеческое, и вверил это величайшее дело своей благости, милосердия, правды и премудрости своей Церкви. "Дух Святый, вошедший в мир и действующий в Церкви чрез священнослужителей, богослужение, проповедь, таинства, совершает это обновление непрестанно. Только в церкви заключается эта обновительная сила, вне церкви ее нет и быть не может". Также и св. Киприан Карфагенский утверждает, что вне церкви нет жизни, а значит - нет и спасения. Но если нам дорога наша душа бессмертная и благополучие временной земной жизни, надо немедля стать живым членом святой церкви Христовой. Ведь Господь наш Иисус Христос устроил на земле церковь для того, чтобы она вела всех людей ко спасению и вечной жизни. И если ты становишься членом этого святого общества, то тем самым ты обязан с любовью повиноваться святой церкви и исполнять ее уставы и указания. Если ты любишь Христа не на словах, а на деле, то не можешь не любить и Его церковь, которую Он сам устроил и сказал: "Создам церковь Мою и никакие силы зла не одолеют ее", свидетелями чего являемся и мы, живущие в конце второго тысячелетия по Рождестве Христовом. Итак, ясно, что вне церкви и без церкви невозможна христианская жизнь. Без церкви нет истинного христианства. Но само по себе одно христианское учение не может дать спасение человеку. В древности уверовать во Христа, сделаться христианином, значило присоединиться к церкви, что подтверждает и книга Деяния Апостолов: "Господь ежедневно прилагал спасаемых к Церкви". Поэтому кто удаляется от церкви, тот удаляется от Христа; чтобы быть ближе к Нему - иди в Его дом, в Храм Господень. Там ты услышишь Самого Христа, который, как бы предупреждая всех, говорит через святое Евангелие такие слова: "Если кто не послушает Церковь, то да будет он тебе, как язычник и мытарь". Т.е. такой человек будет лишен Его спасительной благодати, а значит - наследия вечной жизни. Может встать вопрос: что же такое благодать? Св. Праведный Иоанн Кронштадтский отвечает на этот вопрос так: "Это дар Божий, даруемый человеку ради веры во Христа, для спасения человека - христианина; благодать - сила заступающая, милующая, просвещающая, спасающая, располагающая ко всякой добродетели". Этот великий дар Божией благодати может получить всякий сознающий свою греховность через сердечную веру в Бога, посредством совершения трех святых таинств: Крещения, Покаяния и Причащения св. Тела и Крови Христовой. А это все подается в Церкви Христовой Его священнослужителями, восприявшими таинство Священства, т.е. через священное рукоположение, неразрывно идущее от св. апостолов и пребывающее до наших дней. Враг нашего спасения - диавол, зная всю спасительность нашего пребывания в лоне матери-церкви, всеми силами и коварством своим старается порвать эту связь. Цель у него одна - отдалить человека от Бога, т.е. погубить. Средства к этому у него многоразличны: ввести человека в грех, в соблазны через плотские страсти, через ложь и искушения мирскими пристрастиями. Поэтому надо крепко держаться за православную церковь как за якорь спасения, и тогда нам не будут страшны дьявольские ухищрения, ибо, находясь всегда в ограде церкви, мы будем реально чувствовать живую связь с Богом, Его защиту и помощь. Понимая, какое важное значение в нашей жизни имеет церковь, как важно её благотворное влияние, многие верующие, особенно из новокрещенных, приходят в Храм Божий, но чувствуют себя там как бы стеснительно, не очень уютно. В церкви всегда много народу, все там непонятно: где можно встать помолиться, чтобы не мешать другим, пред какой иконой надо поставить свечку, тем более что их там много. Часто плохо понятно, что читают, что поют. К тому же без денег в церковь не пойдешь: надо купить свечку, заплатить за просфору, за панихиду заказную, за молебен, положить и на тарелку как жертву на храм и так далее. Действительно, все, вместе взятое, в какой-то мере отпугивает людей, которые хотя и были крещены, но по разным причинам не смогли воспринять воцерковление, т.е. не прошли тот минимум познания церковной жизни, который заключает в себе правило поведения христианина в церкви, дома или в обществе Спасаемся только через Христа и его Церковь Православный христианин при жизненных несчастиях и в тяжелой своей болезни даже в помысле не должен допускать желания обращаться к помощи разного рода знахарей - колдунов и целителей, а всячески охранять от них себя и своих родных и знакомых, ограждать от любого с ними общения. Верующий человек спасается только через Христа и Его церковь. У церкви и ее священнослужителей есть множество средств помочь людям в беде, в скорби и в болезни - всем, кто с верой приходит к ней. Это веками испытанные благодатные дары Божии, которыми Господь щедро одаривает своих верных. И среди них первое - благодатное Таинство Елеосвящения, или, как его называют, Соборование. Православный катехизис кратко поясняет: "Елеосвящение есть Таинство, в котором при помазании тела елеем (т.е. маслом) призывается на больного благодать Божия, исцеляющая немощи душевные и телесные". Установление этого таинства восходит к древнейшим апостольским временам, хотя окончательный чин его совершения оформился только в XVI-XVII век. Суть Таинства Елеосвящения хорошо раскрывается в послании апостола Иакова: "Болен ли кто из вас, пусть призовет пресвитеров (священников) Церкви, пусть помолятся над ним, помазав его елеем по имя Господне. И молитва веры исцелит болящего, восставит его Господь; и если он соделал грехи, простятся ему" (Иак. 5, 14 -15). Из сказанного ясно: кто заболел, каким бы недугом одержим ни был, не ищи сомнительных знахарей и "целителей", а прежде всего иди в Храм Божий или пригласи на дом священнослужителя Церкви, который вместе с тобой совершит молебное пение о твоем здравии Небесному Врачу - Господу Иисусу, помазав тебя священным елеем. Разумеется, не грех обратиться и к своему лечащему врачу, которого Бог умудряет для полезного врачевания наших телесных болезней. Большинство лекарств, которые выписывает врач, основаны на травах, а их произрастил и дал человеку и всему животному миру Сам Бог - Творец и Создатель всяческих благ. К сожалению, среди множества малосведущих людей распространено мнение, что Соборование можно совершать только над безнадежно умирающими, то есть перед смертью. Это - явное искажение сути Таинства. Елеосвящение - Таинство исцеления для больного, верующего человека, исцеление как от телесных, так и душевных недугов. Когда священник крестообразно помазывает болящего, он читает тайно совершительную молитву: "Отче Святый, Врачу душ и телес, пославый Единородного Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, всякий недуг исцеляющего, и от смерти избавляющего: исцели раба Твоего (рабу Твою) от обдержащих его (ее) телесные и душевные немощи, и оживотвори его благодатию Христа Твоего, молитвами Пресвятыя Владычицы Нашея Богородицы и Приснодевы Марии... и всех святых. Яко Ты еси Источник исцелений Боже наш, и тебе славу воссылаем со Единородным Твоим Сыном, и Единосущным Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь". (Требник 2 ч.). Для нашего утешения, помимо святых Таинств и соборной молитвы, Господь дарует нам в помощь святые мощи угодников Божиих, изобильно источающие благодать исцеления всем с верою к ним приходящим, а также многочисленные прославленные чудесами чудотворные иконы. Церковь также предлагает нам заклинательные молитвы святых Отцов от насильства дьявола, и наконец - Животворную Святую Воду, всех и все освящающую. Все это оберегает нас от действия злых бесовских сил, подает цельбу и помощь, спасает души наши для вечности. Жить во Христе Только в таком единстве с Богом мы и поймем смысл нашей жизни, ее кажущиеся противоречия и то, почему зло так часто торжествует в мире. Церковь православная продолжает дело Христа на земле. А дело Христа было: учить истине, спасать людей от греха, исцелять их от душевных и телесных недугов. В этом великая миссия Церкви, в этом ее главная цель служения миру. Для исполнения этой великой миссии Сам Господь Иисус Христос избрал первых Своих учеников, будущих апостолов и, благословляя их, сказал: "Идите в мир сей и проповедуйте Евангелие всей твари, кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет" (Марк 16, 15-16). Призванные Христом двенадцать апостолов, а потом семьдесят, исполненные благодатью Святого Духа, понесли спасительные слова Своего Учителя и Господа народам разных стран, создавая там первые христианские общины. В каждой такой церкви-общине для ее хранения и руководства верующих апостолы избирали доброй жизни благочестивых мужей, которые продолжали их дело спасения человеческих душ. И по сей день каждый пастырь - законно рукоположенный в священный сан и получивший от апостолов благодатный дар священства, совершает великое таинство преображения и возрождения людей к новой жизни. Просвещая истинной верой, он приводит их в спасительную ограду православной церкви, соединяя с Главой этой церкви - Христом. А что может быть дороже и ценнее в этом мире, как не духовное единение личности со Христом?! Ибо тогда человек обретает душевное равновесие и полноту правильного разумения как на эту временную жизнь, так и на будущую вечную. И кто, как не священник, может помочь в поисках этого единения человеку, который не видит просвета в темноте своего неверия, когда он гибнет в тенетах своих греховных страстей или, отягощенный болезнями и скорбями, изнемогает от тяжести креста, который кажется ему непереносимым. Как же себя вести, что нужно делать человеку, оказавшемуся в таких трудных жизненных обстоятельствах?.. Надо идти в церковь. В церковь православную. И чем скорее, тем лучше, отбросив ложный стыд, сомнения, которые внушает враг нашего спасения - диавол, смиренно преклонить колена пред святым образом и беззвучно, сердцем сказать всего три слова: "Господи, погибаю - спаси". Потом надо подойти к священнику с твердой надеждой и верой в то, что через него Сам Господь Бог даст ответ на гнетущие тебя вопросы, и принять слова священника не к сведению, а к действию. И этот контакт с духовным пастырем, совершенный однажды, должен сохраниться на всю жизнь. При этом важно всегда иметь только одного духовника, ибо это способствует утверждению доверия, взаимопонимания и постепенно приводит к духовно-родственному отношению священника как любящего отца к своему страждущему чаду. И здесь важно понять, что ты вручаешь свою жизнь не просто человеку, а служителю Бога, от Которого ему дана благодать священства. Освященный этой небесной благодатью, священник имеет дерзновение приносить бескровную жертву Богу - Евхаристию за грехи людские и моления за каждого человека и за весь мир. Когда священник совершает свое служение Богу к Его прославлению и спасению людей, тогда его сердце наполняется любовью и состраданием к ним, как к своим духовным чадам. "Духовную любовь не рождает что-либо земное, она нисходит свыше, с неба и дается в Таинстве священства" - так говорит св. Иоанн Златоуст в своем толковании на послание к Колоссянам. Доброму пастырю церкви всегда более свойственно попечение о спасении человека, нежели самоуверенное осуждение всех так называемых "еретиков", "грешников" и "инакомыслящих". Он должен помнить на основании всей истории святых, что законченного типа праведника и грешника вообще не существует: "Падения возможны и с вершин святости; покаяние и возрождение всегда возможны и в тех глубинах падения, которые нам кажутся безысходными", - замечает архимандрит Киприан в своей книге о православно пастырском служении. Да, священник призван не судить, а спасать людей. Утверждать в них веру в это спасение, а не запугивать адскими мучениями. Церковь призывает нас жить так: там, где мы видим ненависть - изливать на всех христианскую любовь; там, где оскорбление - сеять прощение во имя Христово; там, где сомнения - сеять веру христианскую; там, где безнадежность - сеять надежду во Христе; там, где тьма суеверия - нести живительный свет Христов; там, где скорбь и печаль - сеять радость и утешение. Один монах в своей молитве к Богу, как бы подтверждая эти простые истины, так говорит: "О мой Господь и Бог, помоги мне не так искать утешения, как утешать других, не так искать любви, как любить, не столько быть понятым, как понимать других, потому что давая, мы получаем; прощая, мы сами прощены бываем; и умирая, мы рождаемся в новый мир для жизни вечной". Конкретнее и проще еще ранее сказал Сам Христос: "Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки" (Мф. 7, 12). Богом нам дана полная свобода жить так, как мы хотим. И апостол Павел, назидая всех нас, обращается сегодня к нам с такими словами: "К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу. Ибо весь закон в одном слове заключается: люби ближнего твоего, как самого себя. Если же друг друга угрызаете и съедаете, берегитесь, чтобы вы не были истреблены друг другом. Я говорю: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух - противного плоти. Они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы. Если же вы духом водитесь, то вы не под законом. Дела плоти известны; они - прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют. Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание... Если мы живем духом, то по духу поступать должны". "Смотрите же за собой, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством, и заботами житейскими, и чтобы день тот (второго пришествия Христа) не постиг вас внезапно". Это живые слова Священного Писания надо каждому начертать на скрижалях своего сердца и ими жить во благо своих ближних, для спасения своей души и на пользу православной Церкви, дорогу к которой мы с Божьей помощью старались проложить всем, кто ищет ее. Каждый человек идет по жизни своей дорогой, и благо ему, если она рано или поздно приведет его в Храм Божий. Напротив, достоин глубокого сожаления человек, который ходит по распутиям всю свою жизнь и не имеет желания найти единственно нужную дорогу, приводящую его в Храм, где он может встретить Создателя своего, Творца и Бога и в Нем найти успокоение мятущегося сердца, найти Его любовь и радость наследия вечной жизни. Зачем нам нужна церковь.