Блик

Совершенно с Вами согласен. А о мотивах наших действий пишет старец Никодим Святогорец (Невидимая брань) - "... всем желанием желай и всем сердцем ищи одного того, чтоб победить ту страсть, с которою теперь борешься и которая теперь тебя борет, и на место ее восставь в силе ту добродетель, которая ей противоположна и ею в настоящее время подавлена. Это одно да будет для тебя - весь мир, все небо и земля, все сокровище твое и последняя твоя цель, в уверенности, что этим одним ты достойно можешь благоугодить Богу. Ешь ли или постничаешь, трудишься или отдыхаешь, спишь или бодрствуешь, дома ли сидишь или находишься вне его, молитвенным ли делом занят или житейским поделием, все это да будет у тебя направляемо к тому одному, чтоб преодолеть возжегшуюся страсть и восставить прогнанную ею добродетель."

О невещественной милостыни есть глава "Святитель Игнатий Брянчанинов. Приношение современному монашеству" http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/ignatiy_br/tom_5/txt44.html

Хочу дополнить мысль о "постройках". Сначала совесть нас обличает, что эти "постройки" начинают заслонять от нас истинную цель нашей земной жизни, и, если мы её не слушаем, Господь попускает ближним (родителям, духовнику) подсказать нам об этом. Если и их не слушаем, то нам подсказывают друзья, сотрудники или вообще незнакомые люди. Если и их не слушаем, то тогда и попускаются скорби и болезни. Господь наш Иисус Христос начинает лечить нас сначала елеем, зеленкой, мазями, и, если мы отвергаем такое лечение, то тогда получаем прижигания...

Совершенно верно! Есть пример из Отечника: " Пришли некоторые старцы к авве Пимену и сказали ему: если мы увидим брата дремлющим в церкви, то велишь ли возбудить его, чтоб он не дремал на бдении. Он сказал им: что касается до меня, то я, если увижу брата моего дремлющим, - положу голову его на колени мои и успокою его ."

Конечно же лучше в храме помалкивать, но это так трудно!!! Можно и несколько слов сказать кротко и смиренно (соблюдая время, место, меру и с какой целью), как к примеру преподобный Серафим: "Вот и я, как поступил в монастырь-то... на клиросе тоже был, и какой веселый-то был...бывало, как ни приду на клирос-то, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют уже не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют...ведь веселость не грех..., она отгоняет усталость, да от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно всё приводит с собою...".

Хорошая картинка! И наоборот, кто молчит...

https://youtu.be/p7EA9leKEQg?t=4862 о.Венедикт замечательно об этом говорит. Его беседы - духовные жемчужины.

При некоторых обстоятельствах в пустыне, как исключение, Крещение совершалось песком, так что не смущайтесь, если Вы приняли таинство Крещения от православного священника, пусть даже "прокаженного", Вы - крещены!

Был и в Оптиной подобный певец лет 20 назад, внезапно заболел, потерял голос...

Помяни Господи о упокоении Псково-Печерских старцев и их святыми молитвами помилуй нас. Прекрасный фильм снятый в 1986 году. Для меня это лучший фильм архимандрита Тихона.

Видеоклип на песню «Тихий ангел» о детях, убитых во чреве матери http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=eOtkIYVC2YE#t=4

http://www.pravmir.ru/andrej-kuraev-v-zakone-o-zaprete-propagandy-gomoseksualizma-est-demokratichnost/ Молодец наш владыка митрополит Феофан!

И мне о.Рафаил ближе и по сердцу, но также нравится и Осипов, и Кураев. У каждого есть свои блестяще сформулированные советы. Конечно же приходится многое просеивать через труды святителя Феофана Затворника и подобных учителей, и через советы единомышленной братии. ...Время такое.

Всё-таки решил поместить здесь. http://www.pravmir.ru/programma-poslednee-slovo-deti-vo-grexe/

Вот об этом подробно и коротко

SergNata писала: " Я тоже умудрилась развеселить Владыку. Меня подружка с мамой решили подвести под благословение . А я до этого ни разу это не делала.)))) Мне быстро сложили правильно ладони и вытолкнули вперед. Совершенно растерявшись, я стояла и смотрела на улыбчивого батюшку. Все за спиной шептали:"Руку целуй, руку целуй..." Ну я взяла и после благословения и поцеловала , но только свои .))))) Потом мне объяснили , что и как." Напоминает умилительный случай из жизни преподобномучиницы великой княгини Елисаветы. " Однажды великая княгиня должна была приехать в приют для маленьких сирот. Все готовились достойно встретить свою благодетельницу. Девочкам сказали, что приедет великая княгиня: нужно будет поздороваться с ней и поцеловать ручки. Когда Елисавета Феодоровна приехала — ее встретили малютки в белых платьицах. Они дружно поздоровались и все протянули свои ручки великой княгине со словами: «целуйте ручки». Воспитательницы ужаснулись: что же будет. Но великая княгиня подошла к каждой из девочек и всем поцеловала ручки. Плакали при этом все — такое умиление и благоговение было на лицах и в сердцах."

Весьма непросто приживаться владыкам на новом месте, процесс болезненный... ФОТОРЕПОРТАЖ АРХИПАСТЫРСКОГО ВИЗИТА В КЫРГЫЗСТАН с сайта Православная Церковь Средней Азии: О прибытии Владыки Викентия в Ташкент (Форум православной студии 5й элемент)

Бойтесь! Георгий-Илия набирает "силу". http://ralf.com.ua/ Это скорее всего болященький человек... .

Да!... Тяжелый у о. Всеволода Крест. И Николаю Бурляеву досталось. Очень любит Россию! http://www.newsland.ru/news/detail/id/795611/

Гипотеза века (Научное опровержение теории Дарвина) Какие прекрасные люди... http://video.mail.ru/mail/kurma888/_myvideo/9.html

Почаев-1 http://video.mail.ru/mail/kurma888/_myvideo/5.html Почаев-2 http://video.mail.ru/mail/kurma888/_myvideo/6.html Почаев-3 http://video.mail.ru/mail/kurma888/_myvideo/8.html

Очень Красиво! Пасхальная служба в монастыре - великолепное облачение нашей Православной Церкви!

(Рассказ возможно про архимандрита Павла (Груздева) в обработке протоиерея Артемия Владимирова. Я хотел показать в сокращении, но не решился...) Батюшка с чемоданчиком Некий батюшка, строгой жизни пастырь, уже в преклонных летах, приехал в стольный град Москву. Было это незадолго до перестроечного нашего времени. Приехал не один, но с чемоданчиком. В чемоданчике у батюшек каких только священных предметов и ценностей не встречается! Нужно было священнику, приехавшему из глубинки, где среди дол и просторов русской земли стоял его замечательный храм, запастись святым миром для свершения таинства крещения, а значит, чемоданчик скрывал в себе сосуд для мира. Привез батюшка и добровольно-принудительные взносы в Фонд мира — была такая организация, страшная для церковнослужителей. Были у батюшки и прошения в Московскую Патриархию, лично Святейшему, чтобы тот благословил проводить отопительную систему — батареи — в храме. Ведь храм-то был памятником XIX века и охранялся государством, а, по застойному времени, все, что охранялось государством, не должно быть отапливаемо. Лишь только ветер, тучи, дождь и снег имели право прикасаться к этому храму, но с тем, чтобы оштукатурить или провести отопление, нужно было ехать в верха. Итак, священник первую половину дня обходил все церковные и государственные инстанции и учреждения: здесь пришлось подождать, там не взяли прошения, а здесь, напротив, имел успех... За этой суетой, впрочем, необходимой для свершения батюшкиных дел, прошла первая половина дня. Батюшка, хоть и летал как на крыльях, однако же захотел кушать. Немощны есмы. А в Москве доперестроечного времени, как известно, трудно было найти столовую. Вечером — другое дело: улица Горького расцвечивалась огнями, фонарями: иллюминация, кафе-мороженое, «Адриатика», «Хачапури» — чего там только не было. Так говорят люди, заставшие еще время застоя. Но днем отобедать было положительно трудно, тем паче что батюшка находился не в центре. Однако ж Бог подает молящемуся. Видит священник небольшое двухэтажное зданьице, рядом с дверью вывеска: «Столовая № 13». Батюшка был несуеверным: 13 или 12 — лишь бы покормили. Входит в залу. Народу мало. Осмотрел внимательно своим метким, острым взором. Блестели столы с жирными разводами и пятнами на них, стояли колченогие стулья, ожидая посетителей, грозя уронить их на пол кафельный... У кассы сидела кассирша в синем мятом халате. Берет батюшка поднос и подходит к прилавку. День был скоромный, и хотя батюшка строго постничал, но ныне мог себе позволить вкусить от московских брашен. Ага — вот и салат: «Московский», 16 коп. старыми деньгами. Что ж это за «Московский салат», может быть, кто-то помнит: кожура редиски, толстым слоем лежащая на тарелочке, а в серединке — колпачок из застывшего майонеза трехнедельной давности, вот вам и «Московский салат». С птичьего полета так примерно выглядит высотное здание Московского университета. На первое батюшка взял малороссийский борщ, обильно сдобренный постным маслом. На второе макароны, которые имели название «рожков», с яичницей. Особенность столовой № 13 заключалась в том, что яичница была без желтка, из одного белка (желток, наверное, тоже был сдан в фонд мира). На третье можно было взять баночку кефира или компот из яблок. Самих яблок не было, но если поднять стакан на свет Божий, то определить содержимое можно научным словом «коагулирующий раствор». Так химики называют суспензию, то есть взвесь какой-то мякоти в жидкой среде. Впрочем, деревенский батюшка не был привередой: все он прошел — и сталинские застенки, и голод в деревне, за все умел благодарить Создателя, как апостол Павел, умел и насыщаться, умел и терпеть алчбу с жаждой. Кассирша, ни слова не говоря, выбила чеки на заказанные блюда, и священник отнес поднос за одинокий столик. Выдвинул стул, поставил на него чемоданчик и вернулся снова к прилавку, чтобы побольше взять себе черного хлеба. Тогда кусок черного хлеба стоил одну копейку. Батюшка взял семь кусков хлеба. Что это за русский батюшка, который не любит быстрой езды и ржаного хлеба! Возвращается священник и — искушение, к которому он совершенно не был приготовлен: сидит на его месте какой-то простой советский гражданин в пиджаке, с небольшой залысиной, уже засучил он рукава, взял ложку и намеревается почать батюшкин малороссийский борщ. Остановился в недоумении иерей Божий: как поступить? спасовать или бороться за свои права? Длилось это не более секунды, но священник, человек духовный и молитвенный, успел уже испросить у Господа вразумления. Будь бы на его месте какой горячий да молодой, схватил бы за остатки волос сего интервента и захватчика и прямо носом в суп! Куда ж это годится — поперек батьки в пекло. Священник же не спешил предпринимать боевых действий. Уйти, «стушеваться», по выражению Ф. М. Достоевского, подчиниться учению Толстого — непротивлению злу насилием? Но не будет ли это способствовать развращению незнакомца? Сначала у батюшки отнимет суп, потом у депутата икру из-под носа возьмет... Так можно кончить уже и организованным бандитизмом, так можно превратиться в мафиози при всеобщем демократическом попустительстве. С другой стороны, схватить его за грудки, трясти его над супом, выбросить из столовой несообразно со званием и саном. Что же делает священник? Принимает Соломоново решение: берет с соседнего стола пустые две тарелки и, прежде чем первая ложка супа отправилась в рот к похитителю, отливает себе от малороссийского борща, отполовинивает рожков вместе с яичницей, лишенной желтка по неизвестным причинам, коагулирующего раствора наливает себе чуть меньше половины, два кусочка хлеба предлагает неизвестному и, помолясь Богу, садится рядом с ним за трапезу. Полное молчание. Самое удивительное, что наглый захватчик не проявлял ни внешне, ни внутренне никаких признаков раскаяния, ни угрызений совести. Спокойствие просто олимпийское. И ел он даже несколько быстрее самого священника, но, впрочем, это понятно: ведь присутствие такого ангела пустыни, такого смиренника русской земли было невмоготу свершавшему явное беззаконие. Допил яблочный компот, утер уста рукавом (ведь столовая была № 13, где-то в рабочем районе) и вышел вон, как князь Гвидон. Ни «до свидания», ни «простите, больше так не буду» — ничего этого он не сказал. Тих и невозмутим, как море, когда царствует штиль и безветрие. Священник же не спеша подобрал последние крохи, съел весь хлеб, который он купил, распушил усы, помолился «Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу», осенил себя крестом, поклонился кассирше, которая мирно дремала за пультом, и вышел на свежий воздух. Не успел он сделать трех шагов, как вдруг его пронзила некая мысль, а затем по спине поднялся леденящий холодок. «Чемоданчика нет! чемоданчик мой — где он, что он?» Бросился священник назад в столовую. Все там спало. Лишь одна жирная муха вилась вокруг плафона, гудя мерно под треск вентилятора. Священник к столу: чемоданчика не видно ни под столом, ни на столе, ни на стуле, ни рядом с ним — нет его. От растерянности он даже поднял стул, стоявший не слишком уверенно на четырех алюминиевых ножках, как будто бы под ножками сокрыт был тайник. Нет, чемоданчика простыл и след. Покрывшись испариной, каплями пота, батюшка стоял, словно остолбенев. Действительно, ведь там уже было святое миро, которое надлежало привезти в храм Божий, там — подписанные Святейшим Патриархом бумаги, перед которыми должны были спасовать районные несгибаемые, пуленепробиваемые власти, там квиточек, что сдана повинность, оброк баскаку — фонд мира принял в свои неисчерпаемые глубины батюшкину лепту. Что делать? Он — к кассирше. Кассирша медленно открыла правый глаз, внимательно созерцая священника, как древнее индийское божество. «Вы не видели, матушка, — обратился попросту деревенский батюшка, — только что мы вдвоем обедали с... — Наверное, многие бы из нас сказали: «с наглецом», «с захватчиком», «с негодяем», «с тем обжорою», а священник лишь скромно: — «с гражданином». Какое смирение! Какая чистота помыслов! Какая возвышенная душа! Я сам удивляюсь сердечным добродетелям сего раба Божия, иерея Христова, когда о нем воспоминаю. «Вы видели? Он взял мой чемоданчик? Скажите! Скажите!» Кассирша приоткрыла второй глаз. Ничего не выражал ее взор, там — тайна. Кассирша вдруг выпростала руку из-под кассы и большим указательным пальцем, который был толще руки ребенка, обозначила направление. Батюшка обернулся и двинулся туда, где стоял столик с жирными пятнами, на нем поднос и на подносе — остывший малороссийский борщ, уже округлившиеся и завянувшие рожки и невозмутимый, равный себе самому коагулирующий яблочный раствор. Рядом же на стуле виднелся чемоданчик, целехонький, никем не тронутый. Священник вновь замер: «Что это? Господи! Скажи мне путь Твой, в онь же пойду!» В его сердце смешались радость обретения чемоданчика и еще никогда не ведомые отчаяние, тоска, раскаяние. Оказалось, что, заказывая семь кусков черного хлеба, батюшка по усталости и рассеянности пошел в другую залу — не туда, где ждал его готовый дымящийся обед, а где сидел ни в чем не повинный безымянный советский гражданин. Или это был ангел? Во всяком случае, он явил миру и всей Вселенной и нам с вами, дорогие друзья, ангельское смирение, на высоты которого, как кажется, не взойдет никто — ни поведавший вам эту историю, ни слушающий ее к своему назиданию и спасению. Аминь.

Официальная позиция. http://hilarion.ru/2011/04/07/3373

Помяни, Господи, о упокоении душ усопших (убиенных) рабов Божиих иеромонаха Василия, инока Трофима, инока Ферапонта, и их святыми молитвами помилуй нас!