Иулиания

Светлана, ночью ходит до Оптины большой рейсовый автобус. В теме про то, как добраться до монастыря, по-моему об этом писали не раз. Уходит в 2.00. Билет лучше брать заранее.

Уезжали сегодня в ночь. Дело уже привычное. Подхожу к калитке, замечаю на крыльце домика выглядывающую из темноты морду пса, прощаюсь про себя с гостеприимной Оптиной, кланяюсь и нехотя плетусь к остановке. Сестричка одна уже ждет. А вообще нас собралось трое, кого должен был забрать незаменимый Иван Палыч. На часах без двадцати два. Втроем напряженно всматриваемся в убегающую дорогу, но темнота молчаливо скрывает лес. Время идет... Сестричка не выдерживает и начинает задаваться вопросами, где же наш водитель. Всем троим через несколько часов на работу. Дядя Ваня еще ни разу не подводил, а я ни разу еще не прокручивала в голове ситуацию, если вдруг не уеду... Утешаю сестер и начинаю молиться новомученикам. Рядом стоит еще несколько человек и ждут рейсового автобуса. У сестры непростая ситуация на работе и мы принимаем решение, что если вдруг в автобусе окажется лишь одно место, оно будет для нее. А Палыч проспал... Невиданное дело! Нас провожает тот самый пес с крыльца гостиничного домика и чуть позже присоединяется вислоухий Чип. Два друга. Сестра звонит другому водителю и умоляет нас забрать. На вопрос "сколько нас?" в голове пронеслось: трое... смотрю на Чипа... не считая собаки. Андрей отказывается приезжать за нами, а у меня в голове крутятся имена новомучеников. Из леса замелькали огоньки приближающегося автобуса. В нем оказалось единственное место для безбилетника - нашей сестрички. "Ника, с Богом!" Не успел автобус отъехать, как приехал Андрей. И тут же выдал: только два места! Улыбаемся друг другу и тихо благодарю братиков. Остановка пустеет и остается одна женщина с большим количеством сумок, из Хабаровска. За ней почему-то тоже не приехали. Но мы ее оставляем и уже в заднее стекло машины я вижу поникшую голову в капюшоне. От чего-то сердце сжимается.. Дозваниваюсь до Иван Палыча. Он уже в пути за нами, но вместо нас забирает последнюю паломницу, других отчаявшихся и его заждавшихся путников, и как-то умудрился прилететь на своем ковре-самолете вперед нас. Слава Богу за все! Отец Василий, отец Ферапонт, отец Трофим, молите Бога о нас грешных!

Луна, думайте об этом 24 часа в сутки. Глядишь, что-нибудь да изменится к лучшему.

Ольга, это не я рассудила, а все тот же отец Иоанн (Крестьянкин). Нам остается лишь учиться внимать мудрому слову и, что еще важнее, жить по нему.

Одним словом: ничего не бойтесь, кроме греха.

"Вот я могу сказать открыто: если завтра объявят борьбу с Церковью, то больше половины перестанет ходить в храм, останутся единицы, преданные Богу. Был такой святой Игнатий Богоносец. Чем он прославился, и почему его назвали Богоносцем? Он носил Бога в сердце. И когда его разорвали львы, палачи разрезали его и увидели сердце, на котором было написано: «Иисус Христос». А мы часто Бога носим на языке." http://www.pravoslavie.ru/put/60692.htm

Человек всегда одинок. Одинок потому, что никто и никогда не поймет его до конца. Не будет с ним каждое мгновение его жизни. Не пройдет рядом каждый метр пути. Иногда мы ощущаем это с особенной ясностью и силой. Иногда начисто об этом забываем — так вдруг все в жизни становится хорошо и так вокруг много близких, родных людей. Но забываем лишь для того, чтобы вспомнить. И пост, особенно Великий, есть то время, когда волей или неволей вспоминаем, поскольку враг не оставит нас без своего участия. Даже если мы сами будем предельно нерадивы, ленивы, малоподвижны, он с готовностью предложит нам все, потребное к подвигу: искушения и скорби. И сбудутся вновь слова преподобного Марка Подвижника, утверждающего, что неизменно «содействует злое благому намерением неблагим». Нуждаемся ли мы в том, чтобы разделить с кем-то радость, которую посылает нам Господь? Если мы не эгоисты до какой-то самой последней меры, то да, разумеется, нуждаемся, как не нуждаться! Но насколько велика эта нужда, насколько остро мы ее ощущаем? Если радость останется лишь нашей и больше ничьей, она немного померкнет, потускнеет, но что-то от нее да сохранится. Что-то, утешающее и ласкающее душу. Другое дело скорбь. Вот тут точно есть необходимость в поддерживающем, подкрепляющем, а главное — в том, кто именно разделит ее с нами, то есть возьмет на себя какую-то часть ее тяжести, облегчит для нас нашу ношу. Кто? Те же близкие, родные люди? Пусть они будут поблизости, пусть сочувствуют, сопереживают нам. Пусть помогают, утешают… Благодарим их за это! Но где скорбь — только в обстоятельствах и каких-то событиях? Нет. Она глубоко в нашем сердце. Так глубоко, что не сойдет туда, в эту бездну, в этот личный, земной, временный ад с нами никто. Никто, кроме Того, Кто сходил в ад настоящий. И получается, что Крест — не только орудие нашего спасения, не только святыня, перед которой мы благоговейно преклоняем колени. Это еще и место встречи с Богом. И нигде, ни в одной иной точке не бывает она настолько непосредственной, настолько удивительной, нигде и никак больше не достигается такая близость. Днесь Неприкосновенный существом прикосновен мне бывает... Днесь — когда распинается за нас. Но днесь — и когда мы распинаемся, не за Него пусть даже, а хотя бы с памятью о Нем и с доверием Ему. Почему? Неужели в награду за терпение, за мужество, за самоотверженность? И неужели это все есть у нас? Какая награда, если все эти кресты мы сами, своими руками мастерим! Сколачиваем их, когда «строим свое личное счастье так, как сами его понимаем», когда пытаемся обойти Необходимого, когда искренне верим, что нарушение Его заповеди — обязательное условие достижения поставленной нами перед собой цели. Нет, не о заслугах и наградах тут речь. Просто перед крестом отступает многое из того, что обычно мешает. Отступает надежда на кого-либо: ты один на нем. Если кто-то и стоит при подножии, то ведь это лишь твои руки и ноги прибиты к его перекладинам и твое ребро прободает копье уныния и отчаяния. Отступает упование на свои собственные силы: их больше нет; то, что казалось силой, растаяло, стекло и впиталось в землю. Отступают намерения, планы, желания и стремления: уже не до них… Есть ты и Муж скорбей, изведавший болезни. Он знает о твоей скорби и болезни все — так, как не знаешь этого и ты сам. Твоя скорбь — крошечная, глазом неразличимая, только сердцем ощущаемая частичка одной всеобъемлющей скорби, Им за тебя и за всех людей подъятой. На Кресте, на Голгофе. И ты — в Его сердце. Только бы и Он был в твоем. Он этого желает. А ты? Ведь ты все равно можешь от Него отгородиться, закрыться от Его любви — ропотом, ожесточением, злобой. Неверием, наконец. Можешь не сказать: «Достойное по делам моим приемлю», а повторять, бессмысленно тряся головой: «За что? За что?! Почему я?!» Есть за что. Этих «за что» так много, что и не перечислишь всех. И странно, что ты сам их не помнишь. Это беспамятство тоже — из «за что». И «почему» есть. И «для чего». И это все важно понять, смирившись, отдавшись, положившись на Его волю и милость. Но еще важней, опять же, одно: здесь — место встречи. Той, которую нельзя пропустить. Игумен Нектарий (Морозов) http://www.pravoslav...u/put/60669.htm

По-моему, очень трезвое мнение. Побольше бы таких людей в нашей стране. "]http://mn.ru/society/20130405/342892640.html?fb_action_ids=557662054255796&fb_action_types=og.recommends&fb_source=other_multiline&action_object_map={%22557662054255796%22%3A474389119300745}&action_type_map={%22557662054255796%22%3A%22og.recommends%22}&action_ref_map=[]

Любите, но не прилепляйтесь! Любите, но не ожидайте! Любите, но не притворяйтесь! Любите ради Бога, знайте! Что все потери не случайны. Что скорби все благословляют свыше. Не унывайте! Всех прощайте! Он каждый сердца стук услышит. Любите молча - это тайна, Которую нельзя нарушить. Храните слово, в нем - Начало. Любите просто, чтобы жить!

Ольга, мир не отменял числа, но присваивает им свое неправильное предназначение, ибо лежит во зле. Для православных христиан продолжается Великий пост.

Читаю вас, Ольга, как в себя смотрю. Именно в святых местах крутит так, что даже не буду вдаваться в детали. Как принять постриг... Мы можем видеть себя кем угодно, но если будет воля Божья на то, чтобы однажды одеть черное, человек все равно к этому придет. Ведь, есть некая тайна отношений человека с Богом. Вчера своими "почему" мысленно загнала себя не пойми куда, вплоть до того, что идеальной картиной мира представила два монастыря: мужской и женский. И все славят Бога. И зачем нужно было Богу вообще женщину создавать, когда наперед знал, что подведет Его Его же творение. К чему весь этот театр был нужен изначально?.. Короче, человеку решение покинуть мир может прийти в мгновение. Другой будет идти к этому годами. Мы же все сами понимаем, что пути Господни неисповедимы...

Случается уже как неделю. Москву по весне заметает. Таких сугробов за 10 лет в столице не припоминаю... Да еще в конце марта! Фото сделано только что. Один из московских двориков. Чуть дальше видно холмики покрытых снегом машин. То есть высота сугробов будет с автомобиль. Надеюсь, летом снега будет поменьше.