Поиск по сайту
Результаты поиска по "исповед*".
Найдено 97 результатов
-
Исповедь — это духовный суд. Исповедник — судья, а исповедающий свои грехи — преступник. И, как кающемуся преступнику, подобает ему иметь не только душевное сокрушение о содеянном зле, но и телесно выражать свою виновность, ибо душа и тело человека неразрывны (прп. Никон Оптинский)
-
Вопрос: «Что значит искренно исповедоваться?» Ответ: «Ничего не скрывать, говорить прямо, не округлять» (прп. Амвросий Оптинский)
-
Об исповеди и причащении, языке богослужения и монашестве
запись в блоге добавил Marina499 в Marina499's блог
На прошедшем в первых числах февраля 2013 года Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви был принят ряд важнейших решений. Поделиться своими впечатлениями о трудах Собора, о проблемах, горячо обсуждаемых православным сообществом, портал Православие.Ru попросил архиепископа Берлинско-Германского и Великобританского Марка (Арндта). – Владыка, чем, на ваш взгляд, минувший Архиерейский Собор отличался от предыдущих? – Он отличался двумя элементами, которые были совершенно новыми. Во-первых, в истории Русской Церкви никогда не бывало Архиерейского Собора столь многочисленного. Два года назад, когда проходил последний Собор, его участников было, если не ошибаюсь, около 220, а теперь их 290! Это очень серьезный количественный рост епископата. Во-вторых, большая подготовительная работа, которая была проведена между двумя Соборами, связанная с деятельностью Межсоборного присутствия, учрежденного по инициативе Святейшего Патриарха. Комиссии, которые функционируют в рамках Межсоборного присутствия, предварительно рассмотрели большой спектр разных вопросов церковной жизни. Документы, положенные в основу нашего Архиерейского Собора, были подготовлены именно этими комиссиями, так что мы рассматривали документы, которые были выработаны на основе дискуссии, проверены и отредактированы. На Архиерейском Соборе они, разумеется, подверглись обсуждению и доработке, но если бы не было предшествующей работы Межсоборного присутствия, наша деятельность не могла бы быть столь плодотворной. – В России очень активно велась церковно-общественная дискуссия относительно многих вопросов, вынесенных затем на Собор. Насколько эта дискуссия затронула паству и духовенство Русского Зарубежья? – Наши священнослужители и миряне в небольшой мере участвовали в этом обсуждении. Частично это связано с тем, что мы вынуждены в целом ряде вопросов смотреть на явления церковной жизни с совершенно иной точки зрения. Это связано с тем, что мы живем в иных реалиях, чем верующие в России, Украине, Молдове, Беларуси. – Как вы относитесь к идее русификации храмового богослужения? Именно эта тема вызвала очень острую дискуссию в период работы Межсоборного присутствия. – Для нас эта тема, можно сказать, непонятна. Мы в Зарубежье живем с тем языком, который каждый из нас унаследовал от своих предков. Несомненно, переводы богослужебных текстов, которые были осуществлены в прошлые века, в каких-то моментах «хромают», слишком сильно ориентируются на греческий подлинник, что можно изменить. Но мы не видим в этом первостепенной важности. Для нас намного важнее переводы на местные европейские языки – немецкий, английский, французский и т.д., поскольку мы объективно вынуждены пользоваться на богослужениях и другими языками, помимо церковнославянского. Церковнославянский язык для нас – это твердая основа, на которой мы стоим, но мы ощущаем необходимость его очищения от излишних грецизмов. Однако здесь вопрос не может идти о русификации. Мы говорим только об освобождении церковнославянского языка от наслоений, которые мешают восприятию текстов. Порой достаточно просто изменить порядок слов. Эту работу, несомненно, нужно вести, и этой идее мы сочувствуем. – Другой вопрос, активно обсуждавшийся в преддверии Собора, – взаимосвязь таинств исповеди и причастия. Многие участники дискуссии, основываясь на опыте грекоязычных Поместных Церквей, призывают священноначалие разрешить мирянам причащаться за каждой литургией без непременной предварительной исповеди, как это сейчас принято в Русской Православной Церкви. – Мы, живущие на Западе, считаем, что человек должен приступать к таинству причастия как можно чаще. Если меня спрашивают, как часто это желательно делать, то, полагаю, обычному мирянину – три раза в месяц: может быть, в два воскресенья и один какой-нибудь праздник среди недели. При этом наши верующие редко пользуются возможностью приступать к Чаше без повторной исповеди, хотя многие имеют эту возможность. Я, например, благословляю своих духовных чад причащаться без повторной исповеди, и в наших монастырях такая практика существует: я исповедую монашествующих раз в неделю, а причащаются они три раза за эти семь дней. Но я говорю о небольших промежутках времени. Когда же эти промежутки между участием в таинстве причастия достигают двух-трех недель, тогда уже новая исповедь необходима. Нет человека, который жил бы такой жизнью, что мог бы быть уверен: он провел это время, не совершая никакого греха. На Страстной седмице я разрешаю причащаться каждый день до понедельника Светлой седмицы тем своим чадам, кто приступал к исповеди в Лазареву субботу. Так же советую поступать своим священникам. Но это я могу позволить только тем, кого я хорошо знаю. Редкая исповедь в грекоязычных Церквях – порочное явление. Оно возникло в силу того, что большинство православных священнослужителей, служивших в XIX веке под османским игом, были безграмотными. Мало кому из них благословлялось исповедовать народ, и, таким образом, взаимосвязь двух таинств была утрачена. Мы все-таки говорим о духовном возрастании человека, и причастие для этого не может послужить каким-то автоматическим средством. Оно должно быть проявлением духовной зрелости верующего. Мы понимаем, что человек может возрастать духовно или если он регулярно приходит на откровение помыслов, или приступает к исповеди, поэтому совершенно разделить эти таинства нельзя. Русская Церковь в прошлом регламентировала периодичность причащения очень строго, и на это были свои причины. Мы не придерживаемся такой строгой связи, но, с другой стороны, не отставляем ее полностью. Знаю, что в Американской Православной Церкви прихожане месяцами могут не исповедоваться, но причащаются очень часто. Я считаю, что это – порочное явление, которое неоправданно. – Как вы относитесь к существующей в некоторых епархиях практике не причащать мирян в праздник Пасхи и Рождества Христова? – Когда я услышал об этом впервые, то был шокирован. Как можно в такой великий праздник не причащаться? При этом читается слово святителя Иоанна Златоуста, где все точно сказано, и тут же людям не дают приступить к Чаше! В советское время это, вероятно, было оправданно. Я слышал от старых священников, что тогда, действительно, были очень неприятные случаи, поэтому они так поступали. В наше время ситуация совершенно иная. Но, опять-таки, каждый архиерей и священник должен поступать, руководствуясь собственной совестью и пастырским опытом, и я не могу их критиковать. Могу говорить только за себя. – В повестке Архиерейского Собора особое место заняли вопросы, касающиеся различных аспектов монашеской жизни. Сейчас нередко приходится слышать об оскудении решимости современных христиан всецело посвятить себя служению Богу, об уменьшении количества монашеских призваний. Вы согласны с этим? – Монастыри всегда отражают те настроения или нестроения, которые присутствуют в окружающем обществе. Принимающие монашество уходят из современного им мира, они – его продукты. Надо радоваться тому, что после долгих лет большевистского гнета снова возрождается монашеская жизнь. Нельзя сказать, что сейчас в принципе становится меньше монахов. Если говорить о численности, то, да, их меньше, но ведь и очень небольшая в численном отношении часть народа действительно воцерковлена. Дело не в том, кто крещен и считает себя православным, хотя очевидно, что многие из людей, считающих себя таковыми, даже не крещены. Вопрос в том, насколько человек вовлечен в церковную жизнь, насколько он готов воспринять Христа всем сердцем без остатка. В монастырях, находящихся в моем ведении, сейчас наблюдается явная тенденция возрастания численности монашествующих. Их сейчас больше, чем даже десять лет назад, и это в основном молодые люди. – На Соборе Святейший Патриарх призвал церковных иерархов быть в своих епархиях не только администраторами, но и пастырями. Каким вам видится ваше пастырское служение? – Думаю, главное в том, чтобы максимально общаться с народом Божиим. Я стараюсь как можно чаще посещать приходы своей епархии, взяв за правило одно воскресенье служить в кафедральном соборе, а следующее – где-то в провинции, охватывая, таким образом, максимальное число приходов. Помимо проповеди на богослужении я всегда общаюсь с прихожанами на трапезе и после нее, делюсь с людьми своими наставлениями, мыслями, переживаниями по разным проблемам церковной жизни, отвечаю на их вопросы. – Что вас, как архипастыря, радует сегодня, а что печалит? – Радует, что люди тянутся ко Христу, а печалит, что мы часто живем не так, чтобы своей жизнью убеждать всех, что этот путь – правильный. С архиепископом Марком (Арндтом) беседовала Ольга Кирьянова 20 февраля 2013 года Православие.ру / www.klikovo.ru -
Молитва перед исповедью священника Андрея Кордочкина.
запись в блоге добавил О_К (fakel) в fakel's блог
http://www.pravmir.ru/molitva-pered-ispovedyu-svyashhennika-andreya-kordochkina/ Молитва перед исповедью священника Андрея Кордочкина 23 марта, 2013 • Священник Андрей Кордочкин Из книги издательства «Никея» »Таинство Исповеди. В помощь кающимся». Мы не умели и не желали молиться Тебе. Мы не искали Твоей воли, и не пытались увидеть Твой промысел в обстоятельствах нашей жизни. Всегда и везде мы хотели следовать только своей воле. Мы не благодарили Тебя за жизнь, которую Ты дал нам, мы роптали и жаловались на нашу судьбу. Мы всегда были чем-то недовольны. Мы просили Тебя исцелить нас от телесных болезней, но не просили исцелить болезни нашей души. Господи, прости нас грешных. Мы не знаем и не любим Священное Писание. Мы не хотели глубоко и сознательно знать Православную веру, и уклонялись в суеверия. Мы боялись колдунов, сглаза и порчи, но не боялись быть Тебе злыми и неблагодарными детьми. Мы не пытались понять смысл молитв, с которыми мы обращаемся к Тебе в храме и дома, потому язык наш был близок к Тебе, а ум и сердце далеко от Тебя. Господи, прости нас грешных. Мы не хранили посты, не стремились чаще приобщаться Твоей Плоти и Крови, или же приобщались по долгу, с холодом и равнодушием. Когда мы молились Тебе, мы искали разрешения сиюминутных проблем, мы искали чудес и знамений, подобно лукавым и прелюбодейным людям, о которых говорит Евангелие (Лк. 11.39), но не искали Тебя, и жизнь наша стала далека от Тебя. Господи, прости нас грешных. Мы согрешили злобой и раздражительностью с другими людьми. Мы согрешили грубостью, хамством и дерзостью. Мы согрешили жадностью и мелочностью. Мы были суетливыми, мы лицемерили, пытаясь выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле. Мы завидовали тем, кто, как нам казалось, живет лучше нас. Мы были жестоки и равнодушны к тем, кто живет хуже, чем мы. Мы не накормили голодного, не ввели в дом странника, не посетили больного в госпитале и не позаботились о заключенном в тюрьме. Мы заботились только о себе и о своей жизни. Господи, прости нас грешных. Мы рассказывали пошлости и смеялись над ними. Мы ругались матом. Мы осуждали других людей и смеялись над ними, и потому в нашей душе не было мира. Мы жалели для других доброго и ласкового слова, и многих ранили обидным, глупым и оскорбительным словом. В Твоем храме мы грубо одергивали людей и делали им замечания; многих мы соблазнили и оттолкнули. Господи, прости нас грешных. Мы согрешили неуважительным и непочтительным отношением к родителям. Мы изменяли нашим мужьям и женам. Мы не смогли воспитать в наших детях веру и любовь к Тебе. Мы не умели любить наших детей; мы были жестоки к ним, или, напротив, дозволяли им все. Мы убивали наших детей до того, как они рождались на свет. Мы были строптивыми и сварливыми. Мы были ревнивыми и нетерпеливыми, мы относились к членам нашей семьи как к нашей собственности. Мы относились к самым близким людям хуже, чем к чужим людям; мы кричали на них и оскорбляли их. Нам хотелось командовать. Мы лгали и оправдывались, мы поднимали руку на тех, кто слабее нас. Мы не молились за наших родителей, мужей, жен и детей. Мы не заботились о наших крестных детях и родителях и не молились за них. Господи, прости нас грешных. Мы были безжалостными и обидчивыми. Мы были любопытными и бестактными. Мы были мстительными и злопамятными. Мы были ленивыми и нерешительными. Мы согрешили унынием и тоской. Мы не верили, что Ты можешь изменить и обновить нас и нашу жизнь. Мы не доверяли Тебе будущее наших близких и нас самих. Мы не ожидали с радостью Твоего славного и страшного Пришествия. Мы заботились о многом, а остались ни с чем. Господи, прости нас грешных. Мы с подобострастием называли наших работодателей «сеньорами» и «господами», забывая о том, что Ты един Господь. Мы были малодушными, безответственными и боязливыми. Мы согрешили обжорством и пьянством. Мы отдавали свой разум и чувства компьютеру и телевизору. Мы воровали. На исповеди мы жалели себя, прячась за общие слова. Мы боялись думать о своей смерти и готовиться к ней, потому сейчас мы не готовы встретить Тебя лицом к лицу. Господи, прости нас грешных. Называясь христианами, мы жили также, как и все остальные, чаще гораздо хуже. Своими делами и словами мы соблазняли тех, кто слаб и немощен в вере, тех, кто надеялся увидеть в нас настоящих христиан. Мы думали о том, как видят нас люди, но не думали о том, как видишь нас Ты. Мы не хотели и не умели слушать других. Мы были эгоистами; всегда и везде мы думали только о себе. Нам было стыдно исповедовать свою веру перед другими людьми. Мы не были, по Твоему слову, «солью земли» и «светом миру» (Мф. 5. 13-14). Вопреки Евангелию, мы не свидетельствовали о нашей вере тем, кто страдает от неверия и внутренней пустоты, ибо сами страдали от безверия и душа наша была пуста. Господи, прости нас грешных. Мы согрешили фарисейством, обращая внимание на внешнее, но не стяжав простого, сильного и смиренного духа. Мы превратились, по Твоему слову, в раскрашенные гробы, которые снаружи красивы, а внутри полны мерзости и гнилья (Мф. 23.27). Мы осквернили в себе Твой образ, который Ты вложил в нас, когда Ты сотворил нас, и который Ты обновил в Крещении и обновляешь в Причащении. Господи, прости нас грешных. Господи! Ты призвал нас быть радостными и свободными детьми Тебе (Ин. 15.11, Ин. 8.32), а мы превратились в безрадостных и унылых рабов. Скучает душа наша по Тебе, и слезно ищет Тебя. И не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе. Господи, прости нас грешных. Святые Отцы всегда необходимы: молитвы святым Как подготовиться к исповеди? ВИДЕОколонка протоиерея Максима Козлова Путь ко спасению Архимандрит Тихон (Шевкунов): Как найти духовного наставника? Грехи большие и маленькие — что хуже? (+ ВИДЕО) -
«Я беру все твои грехи на себя»… Воспоминания об исповеди у старца Нектария
запись в блоге добавил OptinaRU в Летопись Оптиной Пустыни
На исповеди отец Нектарий был очень серьезен, строг, сосредоточен. При строгости своей был всегда благостен, никого не ругал, даже когда того ожидали. Как-то монахиня Елена просила дать ей епитимью для исправления, но батюшка только сказал: «Стопы человеческие от Господа исправляются» (Пс. 36, 23). Она жаловалась на свою неисправимость, а старец утешал: «Пусть немощь и покаяние до смерти чередуются. И в Прологе есть: «Если согрешивший скажет: «Господи, согрешил, прости меня» - и будет ему паче венца Царского». Порою на исповеди старец был ласков, даже шутил. Однажды дал читать исповедь по книге. Исповедница на одном месте остановилась. – Ты что? – спросил отец Нектарий. – Я думаю, грешна я в этом или нет. – Ну, подумай, а то, может, вычеркнешь это в книжке? – и улыбнулся. Об исповеди говорил, что дело не в сложности ее, а в сокрушении сердца: «Господь зрит на сердце». Указывал на духовное значение помышлений и слов, а не только дел. Казалось, он заранее знал, что скажут ему. Одна из духовных дочерей отца Нектария рассказывала об исповеди у старца: «Вечером идти на исповедь к Батюшке. Грехи записала, а раскаяния нет». Батюшка встречает: – Давай с тобой помолимся! – и стал говорить: Господи, помилуй! Она начала почти бессознательно повторять. А он все выше берет: «Господи, помилуй!» И такой это был молитвенный вопль, что та вся задрожала. Тогда он поставил ее перед иконами и сказал: «Молись!» А сам ушел к себе. Она молится, а как голос слабеет, Батюшка произносит из-за двери: «Господи, помилуй!» Лишь когда она греховность свою осознала, он вышел ее исповедовать. – Батюшка, – говорит она, – я записала грехи. – Умница! Ну, прочти их. Она прочла с сокрушением. – Сознаешь ли, что грешна во всем этом? – Сознаю, Батюшка. – Веришь ли, что Господь разрешит тебя от всех твоих грехов? – Батюшка, я имею обиду на одно лицо и не могу простить. – Нет, ты это со временем простишь. А я беру все твои грехи на себя. И прочел разрешительную молитву. «Причащение было чудным и торжественным», – вспоминала та исповедница. Однажды старец просил молиться о нем свою духовную дочь. Сказал, что уныл, скорбен, утратил молитву. Она удивилась: «Батюшка, неужели и у вас бывает тягота на душе? Я думала, что вы всегда в молитве и в духе радости». Батюшка ответил на это, что случаются ошибки: иногда скажешь что-то от себя, неправильно решишь вопрос чужой жизни. «Иной раз строго взыщешь на исповеди или, наоборот, не дашь епитимии, когда следовало бы дать, и за все это бывает наказание, благодать Божия отступает на время, и мы страдаем». Как-то спросили старца, должен ли он брать на себя страдания и грехи приходящих к нему, чтобы облегчить их или утешить. «Иначе облегчить нельзя, – ответил он. – И вот чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней – так много греха и боли принесли тебе, и прямо не можешь снести ее. Тогда приходит благодать и разметает эту гору камней, как гору сухих листьев. И можешь принимать снова»… Из книги «Житие иеросхимонаха Нектария» -
"Хочешь ли знать, как нужно выражать благодарность Богу?Исповедовать свои согрешения - и значит благодарить Бога. Кто исповедует свои грехи, тот показывает этим, что он сознает виновность в бесчисленных грехах и только не получил достойного наказания.Он-то и наиболее благодарит Бога»свт.Иоанн Златоуст.
-
Что делать , если за 13 лет хождения в собор, покаяние принимали разные священники .Так получалось , что они получали новое место служения и говорили , что бы я просто ходила на покаяние с любому священнику . Мне приходилось испрашивать разрешение у других священников о принятия у меня покаяния, так как не все соглашались и я их поняла через некоторое время.Даже священникам легче что то посоветовать когда знают семью давно.Поэтому нет определённого священника который бы хотя бы знал нашу семью. А приходя на покаяние к тем кто примет ,просто уже нет сил .Каждый раз приходиться говорить ,что уже расскаялась в тех или инных грехах священикам, которые уже не служат в соборе .Этим только вред приносится священнику и мне , так как проверить ,что я не вру священник неможет .За то, очередной священник наслушившийся , из одного ему известному источнику ,правды обо мне и моей семье, иногда меня укоряет в грехах которые несовершались . И переубедить его я не могу .Видеть как этот священник просто верит лжи , а не мне ,очень больно .Да и как каяться в таком случае, ведь он глух к моим словам. А идти на покаяние к другому священнику уже нет ни какого желания . Может он просто женоненавитник ,так в церковь большей частью ходят женщины, у большенства мужского населения другие понятия о чести и совести. Я устала от неопределённости и от покаяние священникам которые больше верят слухам ,чем стоящему перед ними человеку . Я понимаю , что раскаяние в грехах приносим мы БОГУ , а не священнику . но сколько было священников столь разные у них подход принятия исповеди . Я просто иногда теряюсь перед задаваемыми наводящими вопросами , и чаще говорю "ГРЕШНА!"даже если я этого греха несовершала и просто по своим убеждениям не могла совершить . Это что -лукавство или "покаяние на будующее!"? Я уже помоему даже потерялась, я стала относиться к священикам как просто к слугам БОЖИМ и не более...какая то пустота ......есть они, нет их ... Иной раз становится страшно за то что внутри чувствую холодную ,равнодушную ПУСТОТУ ,ко всему происходящему. Это угнетает.
-
Весьма болезную я о всех болезнях Ваших, купно и о малодушии Вашем, и о сомнении том, прощены ли те грехи, которые были исповеданы Вами? Для успокоения Вашего пишу Вам в ответ, оставя собственные недуги: когда духовный отец, по данной ему от Бога власти, сказал Вам: «прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих», эти слова, должно принять так, что языком его произнес оныя Сам Иисус Христос, и в ту же самую минуту разрешение оное подтверждается на небеси Богом Отцем и Святым Духом. Видите, сколь милостив Бог к кающимся грешникам! Сим духовнаго отца словом разрушаются не одни только устно исповеданные грехи, но и неисповеданные по забвению или по неведению; одни только те грехи духовный отец разрешить не может, которые грешник с намерением утаивает от стыда и страха, каковых грехов и Сам Бог не прощает. Ваши же грехи все прощены и разрешены, и хотя бы в свое время случилась Вам и смерть, то с полною верою и надеждою на милосердие Божие о спасении своей души должны мирными в духе своем быть, понеже грехи юности - неведения Вашего - не воспомянутся пред Богом; в чем уверяю Вас святым именем Его. Сомнение же Ваше о разрешении грехов своих, есть действие противнаго духа, и весьма опасное, коему отнюдь не должно верить. Хотя бы мы с Вами грехами своими превзошли от века всех грешников, то и в то время отчаиваться не должно в милосердии Божием; ибо Он того ради и Сына Своего Единороднаго послал с небес в мир да спасет грешныя: убо и нас с Вами, премногогрешных, по велицей милости Своей спасет, и наследниками Царствия Своего соделает. Из писем прп. Антония Оптинского
-
Всем добрый день! Два месяца назад мне поставили страшный диагноз,после чего я поняла что моя жизнь никогда не будет прежней. Практически сразу, как только я его услышала, первая мысль, которая пришла мне в голову, это то, что моя болезнь это наказание за мои грехи. Мне бы очень хотелось исповедаться и причаститься. Пожалуйста подскажите как мне подготовиться, в какой день это лучше сделать и возможно ли это сделать в Оптиной Пустыне? Заранее спасибо! -
Представтьте ситуацию, что священник не взяв бумагу с грехами рвет ее не прочитав и читает разрешительную молитву или же бегло по диагонали прочитывает не сильно вникая и тоже отпускает. Будет ли принята такая Исповедь Господом? Священник он свидетель чему, что человек пришел каяться или же он свидетель в чем именно человек кается? И если гложат соменния, что исповедь получилась недействительной, грех ли это? -
Иисусова молитва — это исповедь, непрестанная Иисусова молитва — это непрестанная исповедь. иером. Василий (Росляков)
-
Доброго дня, дорогие форумчане!Вот приехала после причастия домой вся в унынии...моя первая сознательная исповедь была в Параскево-Вознесенском женском монастыре, с тех пор только туда и езжу каждое воскресенье, благо 15 мин на машине. А сегодня исповедовалась у нового батюшки и он говорит: " Вы в городе живете? а почему там в храм не ходите? это ведь женский монастырь, мы приезжаем сюда чтобы сестер исповедовать..." И вот хожу в унынии и сомнениях..мне хочется ездить на службу именно туда, к Параскевушке. Люблю я эту святую обитель, постоянно хочется туда. Но я читала, что многие угодники божии благославляли людей ходить именно в тот храм, где человек живет.. Может и мне Боженька таким образом дал знать, что не нужно мешать своим присутствием сестрам, что нужно ходить в храм по месту жительства. Вот пишу и плачу, уповаю на Милостивого Господа дабы вразумил меня.. р.б. Екатерина -
Дело не в сложности исповеди, а в сокрушении сердца: "Господь зрит сердце" (прп. Нектарий Оптинский)
-
Старайтесь иметь душевную и телесную чистоту, старайтесь после исповеди уже не грешить сознательно, произвольно не грешить в надежде на покаяние, так как, по учению Святой Православной Церкви, если кто грешить в надежде на покаяние, тот повинен в хуле на Духа Святого (прп. Никон Оптинский)
-
На исповеди говорить все полезно с самоукорением, а с негодованием на других, какая польза от полных объяснений? (прп. Амвросий Оптинский)
-
Святитель Иоанн Златоуст. Если мы теперь не вспомним о своих грехах и не покаемся, то там увидим их пред нашими глазами во всей ясности и наготе и будем плакать тщетно и напрасно. Откуда это видно? Из пророческих изречений и из евангельских. Так пророк говорит: во гробе кто будет славить Тебя? (Пс. 6, 6) — не потому, чтобы мы там не славили Господа, но потому что делаем это напрасно. А Христос научил тому же самому посредством притчи о богаче и Лазаре, что грешники, хотя сокрушаются о грехах, переменяются и делаются лучшими от геенны, но от этого нисколько не получают пользы для утоления пламени, потому что это покаяние безвременно: зрелище уже кончено, место состязаний опустело, время борьбы уже прошло. Посему увещеваю, прошу и умоляю скорбеть и плакать о грехах здесь. Пусть здесь огорчают нас слова, чтобы там не устрашили дела; пусть здесь уязвляет нас беседа, чтобы там не терзал ядовитый червь; пусть здесь жжет нас обличение, чтобы там не жгла геенна огненная. Плачущим здесь следует получить утешение там; а тем, кто здесь веселится, смеется и не скорбит о грехах, неизбежно предстоит там плакать, и рыдать, и скрежетать зубами. Не мои эти слова, но Того, Кто Сам будет судить нас тогда: блаженны, говорит Он, плачущие, ибо они утешатся (Мф. 5, 4); горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете (Лк. 6, 25). Итак, не гораздо ли лучше временное сокрушение и плач променять на бессмертные блага и бесконечную радость, нежели, проведя в смехе эту краткую и временную жизнь, отойти, чтобы подвергнуться вечным наказаниям? Но ты стыдишься и стесняешься высказать грехи свои? Если бы даже при людях нужно было высказывать и открывать их, и тогда не следовало бы стыдиться, потому что стыдно грешить, а не исповедывать грехи; но теперь и нет надобности исповедываться при свидетелях. Исследование грехов пусть производится судом совести; судилище пусть будет без свидетелей; один Бог пусть видит твою исповедь, Бог, Который не позорит за грехи, но разрешает их после исповеди. Но ты и при этом медлишь и не решаешься? Знаю и я, что совесть не любит вспоминать о своих грехах. Как только мы приступим к воспоминанию своих грехов, то ум отскакивает, как молодой конь, неукрощенный и необузданный. Но удержи его, обуздай, погладь рукою, сделай его кротким, убеди, что, если он не исповедуется ныне, то будет исповедываться там, где сильнейшее наказание, где большее бесславие. Здесь судилище без свидетелей, и ты, согрешивший, судишь сам себя — а там все будет поставлено на вид пред целою вселенною, если мы предварительно не изгладим этого здесь. Тебе стыдно исповедывать грехи? Стыдись делать грехи. Между тем мы, когда делаем их, то отваживаемся на них дерзко и бесстыдно, а когда нужно исповедать, то стыдимся и медлим, тогда как следовало бы делать это с охотою. Ибо осуждать свои грехи — не постыдное, а праведное и доброе дело; если бы это не было праведное и доброе дело, то Бог не назначил бы за него награды. А что действительно за исповедь бывают награды, послушай, что говорит Господь: Я Сам изглаживаю преступления твои... грехов твоих не помяну: говори ты, чтобы оправдаться (Ис. 43, 25—26). Кто стыдится такого дела, чрез которое он становится праведным? Кто постыдится исповедать грехи, чтобы изгладить грехи? Разве для того Бог повелевает исповедаться, чтобы наказать? Не для того, чтобы наказать, но чтобы простить. Во внешних судилищах за признанием следует наказание. Посему и псалмопевец, опасаясь того, чтобы кто-нибудь, по страху наказания после исповеди, не отрекался от грехов, говорит: славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его (Пс. 105, 1). Разве Он не знает грехов твоих, хотя бы ты и не исповедался? Какая же тебе польза от непризнания? Разве ты можешь утаиться? Хотя бы ты и не говорил, Он знает; а если ты скажешь, то Он предаст забвению. Я Сам, говорит Бог, изглаживаю преступления твои... и грехов твоих не помяну (Ис. 43, 25). Видишь ли? Я не помяну, говорит Он; таково дело человеколюбия; ты же припомни Мне (ст. 26), чтобы получить побуждение к исправлению. Итак, призвав свою совесть, будем требовать у нее отчета в словах, в делах, в помыслах; станем исследовать, что употреблено на нужное, что во вред нам, какое слово истрачено худо: на брань, на срамословие, на обиды, какой помысл увлек глаза наши к нескромности, какая мысль ко вреду нашему приведена в действие или руками, или языком, или глазами; и затем будем стараться от непристойной траты воздерживаться и вместо уже истраченного худо делать другое приобретение: вместо слов, произнесенных напрасно,— молитвы, вместо взглядов, сделанных нескромно,— милостыни, посты. Ибо, если мы станем безрассудно издерживать, а ничего не приобретать и не собирать себе хороших сокровищ, то, дошедши до крайней бедности, незаметным образом ввергаем себя в вечную муку огненную. Итак, во всем, что сделано и сказано нами в течение дня, будем требовать от самих себя отчета после ужина и в самый вечер, когда ляжем на постель, когда никто не беспокоит, никто не возмущает нас; и если заметим какой-нибудь грех, то будем наказывать совесть, укорять ум, сокрушать сердце так сильно, чтобы, вставши, нам уже не осмеливаться идти в ту же бездну греха, помня вечернее истязание. А что это время самое удобное для такого отчета, послушай пророка, который говорит: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь (Пс. 4, 5). Днем мы делаем многое не так, как хотим: и друзья раздражают нас, и слуги приводят в ярость, и жена огорчает, и дитя причиняет скорбь, и множество житейских и общественных дел окружает нас, и мы не можем тогда остеречься, чтобы не погрешить в чем-нибудь. Но вечером, освободившись от всего этого, оставшись с самими собою и пользуясь совершенным спокойствием, устроим на постели судилище, чтобы чрез этот суд нам умилостивить Бога. Если же мы, каждый день согрешая и уязвляя свою душу, никогда не станем чувствовать этого, то как люди, часто получающие раны и не обращающие на них внимания, причиняют себе горячки и мучительную смерть, так и мы постоянною бесчувственностью навлечем на себя неизбежное наказание. Владыка у нас милосердый; Он хочет только найти повод, и тотчас оказывает Свое человеколюбие. Итак, зная, что Бог делает все и принимает все меры к тому, чтобы избавить нас от наказания и мучения, будем подавать Ему более поводов к этому, исповедуясь, раскаиваясь, проливая слезы, молясь, оставляя гнев на ближних, помогая им в бедности, бодрствуя в молитвах, оказывая смиренномудрие, непрестанно памятуя о своих грехах. Ибо недостаточно сказать только: я грешник, но должно припоминать самые грехи по роду их. Как огонь, упав в терние, легко истребляет его, так и ум, часто представляя пред собою грехи, легко истребляет и изглаждает их. Бог же, побеждающий беззакония и истребляющий неправды, да избавит нас от грехов и да сподобит Царства Небесного. (Беседа о том, что опасно проповедовать с угодливостью)
-
Рассказы об исповеди Сейчас появилось немало книг, цель которых подготовить верующего человека к исповеди, настроить на покаянное чувство. Безусловно, книги эти приносят огромную пользу, и их надо изучать каждому православному. Но тайна подлинного покаяния не исчерпывается знанием соответствующей литературы и сухим перечислением своих грехов. Она, эта тайна, совершается глубоко в сердце кающегося и зависит не только от его душевного расположения, но и от Бога милующего. И огромную роль в совершении таинства исповеди играет свидетель, посредник, поставленный волею Божией между Богом и кающимся человеком - священник. Бывают исповеди, которые, благодаря чуткому, глубокому и сердечному отношению священника к своему грешному чаду, буквально перерождают все существо человека, изменяют самый строй его жизни. Именно о таких священниках и таких исповедях - воспоминания православных верующих, собранные в этом разделе. "Будь счастливым! " "...Шел мне тогда... десятый год. Я не застал служения великого отца Алексея Мечева, его сына отца Сергия, бывшего в 1930 году в ссылке. Но исповедь в мечевском храме запомнил на всю жизнь. И сейчас вижу добрые карие глаза, сердечный и теплый голос отца Бориса (Холчева), тогда священника, принявшего обет безбрачия, а впоследствии старца-архимандрита. Необычайно интересна была исповедь, доходчивая до ребенка и в то же время философская и душевно теплая, индивидуальная. Мне казалось, что когда отец Борис склонился ко мне, и на аналой упали его черные густые волосы, я почувствовал, что я уже взрослый и могу все понять. - Всю жизнь, - сказал о. Борис, указав на Евангелие, - помни, что в этой книге есть все, что нужно твоей душе. Ты всегда получишь утешение, ты будешь вместе с Самим Христом. Молись, и Он всегда поможет тебе. Ведь ты знаешь, что Христос - не просто "добрый Боженька". Он может и указать, и наказать, но всегда на пользу, всегда во благо. Я стоял завороженный. - Помни, что Христос и Отец и Друг тебе, Он и Бог и Человек одновременно, знаешь ли ты это? - Знаю, - отвечал я. - Помни и читай Евангелие всю жизнь, не имей в сердце злобы. Ни к кому. Будь счастливым... Воспоминания А.Б. Свеницкого. "Московский журнал". 1995. № 8 "Протянуть руку Богу " Никогда не забуду моей первой исповеди у отца Кирика. Он был афонский старец, проведший всю жизнь в молитве и подвигах. Когда я вошла в комнату, где он исповедывал, он из ее глубины протянул ко мне руки со словами: "Гряди, гряди, голубица". Он был совсем седой, с ясными, прозрачными голубыми глазами. От его слов, от его ласки, от его детски чистого взгляда я стала сразу плакать. Я знаю, что слезы на исповеди - это посылаемая Богом благодать. Они несут покаяние, они открывают нам забытые грехи. Первым вопросом отца Кирика было: "Часто ли он мучит Вас?" Сначала я не поняла, кто это он? Отец Кирик спохватился и стал говорить: "Да, да, Вы не понимаете, конечно, я забыл, что здесь, в миру, он оставляет вас в покое, он и так здесь всем вертит, ему незачем открывать своего лица. Уповайте на Господа, и Он не оставит Вас. Господь - как любящий отец. Помните это всегда. Протяните Богу руку, чтобы Он вел вас, и тогда все в Вашей жизни будет хорошо". Я слушала его и плакала благодарными слезами. Когда даешь руку Богу, то живешь в другом плане, идешь не по земле, а чуть-чуть повыше. Тогда каждый день нов и прекрасен, тогда нет серых будней, скучных ненужных людей, тогда на исповеди видишь свои грехи и даются слезы, чтобы оплакать их. Тогда сердце открыто для Божьей благодати. Из "Хроники семьи Зерновых" У отца Иоанна Кронштадтского Молодой барин (Сергей Александрович Нилус) вспоминал о своей поездке в Кронштадт к батюшке Иоанну. "Домой я вернулся уже совсем больной, с потрясающим ознобом и жаром, от которого голова, казалось, кололась надвое. По самой заурядной человеческой логике надо было лечь в постель и послать за доктором, что я, вероятно, и сделал бы, но какая-то сила выше недуга, выше всякой логики в лютый мороз увлекла меня в тот вечер в Кронштадт. Я сознавал, что поступаю неразумно, может быть, даже гублю себя, и тем не менее, пригрози мне в то время кто-нибудь смертью за мое неразумие, я бы, кажется, пошел и на самую смерть. В вагоне ораниенбаумского поезда, сидя у раскаленной чуть не докрасна печки, я дрожал в своем пальто с поднятым воротником точно в лютом морозе, на сквозном ветру; но уверенность, откуда-то взявшаяся, что со мной не приключится ничего дурного, что я, вопреки кажущемуся безумию моего путешествия, буду здоров, не покидала меня ни на минуту. Однако мне становилось все хуже и хуже. Кое-как, скорее при помощи мимики, чем слов, нанял я на Ораниенбаумском вокзале кибитку в одну лошадь, и, как был в легком пальто, пустился в 12-верстный путь в 18-градусный мороз по открытому всем ветрам ледяному взморью в Кронштадт, мигавший вдали в ночной темноте ярким электрическим светом своего маяка. Везти я себя велел в Дом Трудолюбия. Пустынны были улицы Кронштадта, когда по их ухабам колотилось мое бедное больное тело, но чем ближе я подъезжал к Андреевскому собору, тем оживленнее становился город, а уже у самого собора меня встретила людская волна не в одну тысячу человек, молчаливо и торжественно разливавшаяся по всем смежным собору улицам и переулкам. - От исповеди, от батюшки все идут! - проговорил мой возница, снимая шапку и истово троекратно крестясь на открытые двери храма. В Доме Трудолюбия мне пришлось подняться на 4-й этаж, в квартиру рекомендованного мне псаломщика. Не прошло и часа с прихода из собора псаломщика, как снизу прибежала запыхавшись одна из служащих: "Батюшка приехал!" Мы с псаломщиком в один миг были уже в нижнем этаже. - Отчего дверь не отперта? Отпирай скорее! - раздался властный голос... и быстрой энергичной походкой вошел батюшка. Одним взглядом отец Иоанн окинул меня... и что это был за взгляд! Пронзительный, прозревший, пронизавший, как молния, и все мое прошедшее, и язвы моего настоящего, проникавший, казалось, даже в самое мое будущее! Таким я себе показался обнаженным, так мне стало за себя, за свою наготу стыдно... - Вот, батюшка, господин из Орловской губернии приехал к Вам посоветоваться, да захворал и потерял голос... - Как же это ты голос потерял? Простудился, что ли? Я не мог в ответ издать ни звука: горло совсем перехватило. Беспомощный, растерянный, я только взглянул на батюшку с отчаянием. Отец Иоанн дал мне поцеловать крест, положил его на аналой, а сам двумя пальцами правой руки провел три раза за воротом рубашки по моему горлу. Меня вмиг оставила лихорадка, и мой голос вернулся ко мне сразу свежее и чище обыкновенного... Трудно словами передать, что совершилось тут в моей душе!.. Более получаса, стоя на коленях, я, припав к ногам желанного утешителя, говорил ему о своих скорбях, открывая ему всю свою грешную душу, и приносил покаяние во всем, что тяжелым камнем лежало на моем сердце. Впервые я воспринял всей своей душой сладость этого покаяния, впервые всем сердцем почувствовал, что Бог, именно Сам Бог, устами пастыря, Им облагодатствованного, ниспослал мне Свое прощение, когда мне сказал о. Иоанн: - У Бога милости много - Бог простит. Какая это была несказанная радость, каким священным трепетом исполнилась душа моя при этих любвеобильных, всепрощающих словах! Не умом я понял совершившееся, а принял его всем существом своим, всем своим таинственным духовным обновлением. Та вера, которая так упорно не давалась моей душе, только после этой моей сердечной исповеди у о. Иоанна занялась во мне ярким пламенем. Я сознал себя и верующим, и православным". С. Нилус. "Великое в малом" Пути Господни неисповедимы Вера Тимофеевна Верховцева (1862-1940) собиралась исповедоваться и причаститься после долгого перерыва и, молясь Богу, чтобы Он послал ей достойного священника, во сне увидела духовника покойной матери, о котором никогда не вспоминала. В старом молитвеннике матери она нашла забытое имя и постаралась узнать об отце Сергии у хороших знакомых в городе ее детства. Он был жив, служил и был законоучителем в гимназии. Вера Тимофеевна помчалась к нему. Прямо с вокзала - в гимназию. Священник, уже седой старик, услышав, что она дочь Надежды Федоровны и хочет у него исповедоваться, пригласил к себе домой в 5 часов. В назначенное время она позвонила. Дверь открыл батюшка и, введя ее в свой кабинет, показал на карточку матери, сказав: "Бог, ваша мать и я - мы вас слушаем!" Взволнованная, она выплакала и высказала всю душу свою. "То была исповедь всей жизни моей; как на ладони представилась она мне, жалкая, одинокая, какая-то темная... Помню, с какой горячей искренностью обнажала я свою изболевшую, исстрадавшуюся душу пред темным ликом Христа, глядевшего на меня из угла... и ничего, в сущности, кроме этого взора, я не видела. Когда я окончила свою исповедь и обернулась в сторону священника, сидевшего в кресле спиной к свету, то увидела его спящим со страшным красным лицом, и вся поза его изобличала совершенно пьяного человека... Меня он не слушал, да и ему ли я открывала свою душу? Он был свидетелем, изменившим долгу своему, клятве своей, недостойным слугой невидимого Господа, - я же исповедывалась Богу, и слушал меня Бог! Если бы тогда я имела свой теперешний опыт и знание, я бы не смутилась представшим моему взору зрелищем, я бы, вероятно, с колен встала здоровой, оправданной, но тогда я зашаталась на ногах, и не понимаю, как не сошла с ума от столь неожиданного, так безгранично потрясшего меня впечатления. От резкого моего движения очнулся батюшка и заплетающимся языком велел приехать исповедаться (?) в 5 часов утра в церковь к ранней обедне. Не знаю, как одолела мой внутренний хаос благодать Божия, но к пяти утра я уже была в церкви. Войдя в церковь, увидела своего духовника едва державшимся на ногах. Сторожа его поддерживали. Он, видимо, был в полном изнеможении. Обедню служил другой священник, у которого я и причащалась". Вера Тимофеевна вернулась в Москву с новой мукой в сердце. "Мысль, что я сама-то не стоила лучшего священника, мне тогда в голову не приходила, к себе я была снисходительна, а к нему требовательна". После этого здоровье ее пошло на убыль. "Доктора послали за границу, оттуда отправили обратно, находя положение безнадежным", - пишет она. Исцелил Веру Тимофеевну отец Иоанн Кронштадтский, к которому она обратилась по совету близких. "Вскоре после моего возрождения и знакомства с Батюшкой, как-то неожиданно для меня самой воскресла в памяти фигура немощного священника из Т. "Вот бы свести его с Батюшкой, - пришло мне на ум, - авось и его исцелит Господь за праведные молитвы Своего служителя. Может, только для этого и скрестились на мгновенье наши пути". Мысли эти все чаще и неотступнее меня преследовали, и я, наконец, решилась написать без всяких обиняков. "Вы свет мира и соль земли, - писала я, - а как-то светите вы? В какой соблазн вводите вашу паству, оскорбляя Бога, пренебрегая интересами вверенного вам стада? Приезжайте непременно, доверьте вашу немощную душу Батюшке о. Иоанну, за его молитвы исцелеете". "Не могу обращаться к другим в деле, где сам себе помочь должен", - ответил он. Но я не унималась. Внутренний голос убеждал меня настаивать, и я снова написала и назначила даже день приезда, обещая, что служить он будет совместно с Батюшкой, которого уже просила усердно молиться о погибающей его душе. И когда наступил день, мною назначенный для приезда, я впала в безграничное волнение. Прошло утро в ожидании тщетном, и я, разочарованная, ушла из дома по делам. Каков же был мой восторг, когда по возвращении узнала от швейцара, что приезжий священник меня ждет. На крыльях радости влетела я в квартиру. Навстречу мне поднялась знакомая фигура отца Сергия, но до того зловещая, мрачная, что от страха сжалось сердце мое. - Ну вот я приехал, сам не знаю, зачем, - начал он не здороваясь и не благословляя. - Ну и слава Богу! - воскликнула я. - Сейчас поедем разыскивать отца Иоанна. - Да нет, не надо, - перебил он меня, - чего спешить, может и не стоит никого тревожить, и так обойдется дело. А все же странные вещи случились с тех пор, как получил я ваше письмо. Прежде всего, то была первая ночь за 25 лет, что я заснул и не просыпался, а то, и не поверите, какая мука! Проснешься с двух часов ночи и тянет пить, а я уж как ни грешен, а пьяный не служил, не оскорблял Бога хоть этим... а тут утром трезвый встал, прямо самому себе на удивление. А затем думаю: как же ехать, денег нет даже копейки лишней. Взмолилась тут жена, говорит: "Достанем!" Нет, говорю, в долги не полезу, а сам рад, что помеха нашлась: да вдруг откуда ни возьмись, пришли жене деньги после покойного митрополита Московского - 200 рублей; он ей был родственник, отговорки и нет. Смотрю, на счастье, новая помеха - юбилей 200-летний город справляет, меня архиерей как заслуженного протоиерея назначил в сослужение - вот, думаю, и не пустят, опять слава Богу! А все для очистки совести пошел проситься. "Хочу, мол, в Кронштадт ехать, такого-то числа служить буду с о. Иоанном", - а сам внутри себя посмеиваюсь: "Как же, пустят тебя!" А архиерей-то был почитателем Батюшки. А тут уж и последнее чудо свершилось. "Такого счастья Вас лишать, - сказал он, - поезжайте с Богом, да за меня грешного вместе с ним помолитесь". Меня обыкновенно всегда провожают, один я ездить не могу, непременно напьюсь, ну и берегли от сраму-то, а тут некому было провожать, да и дорога стала бы в два раза дороже, вот и пустили меня на волю Божию - и что ж, доехал, хоть бы единую за дорогу-то выпил, но уж дольше, пожалуй, не стерпеть. Я ведь пью много, - понизил он голос до шепота, и лицо его стало ужасным, - мне ведь и бочки мало! Я почувствовала, как дрожь меня всю охватила... - Едемте скорее, Бог поможет, я верю, верю, верю, - твердила я в каком-то исступлении и больше всего боялась, чтобы как-нибудь он не отвертелся. Был ноябрь, на улице гололед: ни в санях, ни на колесах не укрыться, пронзительный холодный ветер продувал насквозь. В легкой кофточке, почти замерзая, я о себе перестала думать, лишь бы удалось его сдать попечению родного Батюшки, лишь бы до него дотащить. Отец Сергий сидел и упорно молчал, изредка вздыхая, что-то бормоча. "Господи, сподоби узреть достойного слугу Твоего", - удалось мне расслышать. Молилась я внутренне горячо и пламенно. По приезде на вокзал я взяла билет для отца Сергия и, имея крайнюю необходимость вернуться домой, страшно боялась, что труд пропадет даром. Подвела я его к стоявшему на платформе образу и сказала: - Клянитесь мне высоким достоинством священника, что Вы не убежите, что дождетесь Батюшку, иначе я останусь, рискуя совсем заболеть. - Даю Вам страшную клятву перед лицом Бога, что я не уйду. Я уже поборол в себе желание бежать, ступайте с миром, - сказал он твердо и покойно. Прошло целых три томительных дня, волнение мое возрастало, мне все мерещилось: либо он умер, либо убежал, невзирая на клятву. Наконец, на третий день вечером раздался звонок. Мое сердце затрепетало, и я, опередив прислугу, бросилась к входной двери: У ней стоял весь сияющий, лучезарный отец Сергий. Истово помолившись на образ, благословив меня, он глубоко посмотрел мне в глаза: "Если бы я не был священник и протоиерей, поклонился бы я тебе в ноги и целовал бы их за то, что ты Для меня сделала"... И рассказал мне, как ехал с Батюшкой в купе, как тот вспомнил, что уже о нем молился. Картина отбытия поезда, толпа бегущих сзади людей, бросание записок с мольбой помолиться, - все это уже с самого начала поразило своей необычайностью впечатление его; он сразу понял и взвесил, какую силу имеет истинный священник Господа Бога и каким он должен быть. О. Иоанн молчал: молился и дремал. На пароходе он неожиданно взял отца Сергия за руку и повел его к носу парохода. Публика попряталась в каютах, так как необычайной силы ветер бушевал. Палуба была пуста. Отец Сергий, ухватившись за протянутый канат и нахлобучив шапку, едва пробирался за Батюшкой, который шел впереди свободно, без шапки, с развевающимися волосами, в распахнутой шубе. "Ну вот, отец протоиерей, - сказал он, останавливаясь, - Бог, очистительная стихия и я - слушаем тебя". Вскоре после этого события отец Сергий заболел гнойным плевритом, и случилось, что в это самое время проезжал отец Иоанн город Т. ко мне в имение. Я просила его усердно навестить болящего. "Болезнь твоя очистительная, - сказал Батюшка, - ею Господь и немощь твою всю очистит". И встал отец Сергий после болезни духовно здоровым, прожил после того еще 10 лет, возрастая и укрепляясь духом, и умер, горячо оплаканный безгранично его любившим приходом и семьей. В.Т. Верховцева. "Воспоминания об о. Иоанне Кронштадтском" "Не прощу никогда..." Не простить кому-то, хотя бы одному-единственному человеку, живому или уже скончавшемуся, значит НЕ получить прощения себе. Даже при самой подробной и, как кажется, искренней исповеди. Таков непреложный закон. О нем знают все христиане. О нем вспоминают всегда, читая "Отче наш". И все-таки, бывают случаи, когда кажется, что кому-то нельзя простить. И тогда происходит то, о чем рассказал как-то владыка Антоний Сурожский. "Мне сейчас вспомнилась одна женщина, которую я напутствовал 40 лет назад. Она умирала и просила ее причастить. Я сказал, что она должна исповедоваться. Она исповедовалась, и в конце я ее спросил: - А скажите не остается ли у вас на кого-нибудь злоба? Есть ли кто-нибудь, кого вы не можете простить? Она ответила: - Да, я всем прощаю, всех люблю, но своему зятю я не прощу ни в этом мире, ни в будущем! Я сказал: - В таком случае я вам ни разрешительной молитвы не дам, ни причащения. - Как же я умру не причащенной? Я погибну! Я ответил: - Да! Но вы уже погибли - от своих слов... - Я не могу так сразу простить. - Ну, тогда уходите из этой жизни непрощенной. Я сейчас уйду, вернусь через два часа. У вас впереди эти два часа для того, чтобы примириться - или не примириться. И просите Бога, чтобы за эти два часа вы не умерли. Я вернулся через два часа, и она мне сказала: "Знаете, когда вы ушли, я поняла, что со мной делается. Я вызвала зятя, он пришел, мы примирились". Я дал ей разрешительную молитву и причащение". Митрополит Антоний Сурожский "Исповедь... чужих грехов " Одна из обращавшихся за духовным руководством к старцу Зосимовой пустыни отцу Иннокентию рассказала о себе: "Жила я с Ольгой, тоже "батюшкиной". Очень раздражала она меня тем, что все в доме делала не так, как я привыкла. Уж я терпела, терпела... Ну, думаю, все про тебя расскажу батюшке. Дождалась, когда можно на исповедь к батюшке пойти, пришла и долго, подробно рассказывала про все неверные действия Ольги. Батюшка слушал, не перебивая, не спрашивая ни о чем. Наконец - все. Кончила. Молчу я, молчит и батюшка. Помолчали, он и спрашивает: - Ты все о ней рассказала? - Все, батюшка. - Теперь так же хорошо расскажи о себе. Тут-то я и поняла, что о себе не могу ничего сказать. Не только хорошо, даже плохо не могу... Я же все за ней следила, все ее поступки разбирала, запоминала, накапливала в памяти. А о себе? О себе забыла, не до себя было... И вот стою у батюшки, он молчит, а я думаю: это называется я на исповедь пришла. Принесла грехи других, а свои где? Кто мне велел чужие-то грехи помнить? Мне, что ли, за них отвечать? Каждого Бог за себя спросит. Другие-то, может быть, давно покаялись, а я вот не знаю, в чем и каяться. Батюшка мне ничего не сказал, дошло до меня так. На всю жизнь выучил, как за другими замечать". Исповедь "по списку" "Ко мне иногда приходят люди, - говорит владыка Антоний, - которые вычитывают мне длинный список грехов, какие я уже знаю, потому что у меня те же самые списки есть. Я их останавливаю: "Ты не свои исповедуешь грехи, - говорю я им. - Ты исповедуешь грехи, которые можно найти в молитвенниках. Мне нужна ТВОЯ исповедь, вернее, Христу нужно твое ЛИЧНОЕ покаяние, а не общее трафаретное. Ты не чувствуешь, что ты осужден Богом на вечную муку из-за того, что ты не вычитывал вечерних молитв или не читал канона, или не постился". Как же быть? Может быть, прежде, чем писать список грехов, сесть и продумать: все ли из перечисленного у меня было? И начать с того, что более всего тяготит, или чаще случается. - А если не тяготит особенно что-то конкретное, а общая туга, тяжесть на душе? - Тогда, может быть, стоит спросить себя, живу ли я по вере? И вообще, какое место вера занимает в моей жизни? И вообще, что она значит для меня? Может быть, с такой греховной запущенности и надо начать? Покаяться в том, что живу так, будто нет у меня ни Бога, ни совести, ни страха перед окончательным Последним Судом Божиим... Это в каждом случае у каждого по-разному, но общим может быть одно: проверить себя, проверить честно и откровенно, понять, что исповедь - не нудный долг, а великое благо, способное исцелить душу и готовиться к ней со всей серьезностью, на которую человек способен. Тогда список может поредеть, а сознательное покаяние разбудит в душе жажду очищения и помощи Божией, без которой жить и крепнуть в вере нельзя. Тогда исповедь станет праздником, а храм - больницей души, за которую можно только благодарить Творца." Митрополит Антоний Сурожский "Оскоромился! " "Иногда бывает так, - вспоминает митрополит Антоний, - человек старается поститься, потом срывается и чувствует, что он осквернил весь свой пост, и ничего не остается от его подвига. На самом деле все совершенно не так. Бог иными глазами на него смотрит. Это я могу пояснить одним примером из своей собственной жизни. Когда я был доктором, то занимался с одной очень бедной русской семьей. Денег я у нее не брал, потому что никаких денег не было. Но как-то в конце Великого поста, в течение которого я постился, если можно так сказать, зверски, т.е. не нарушая никаких уставных правил, меня пригласили на обед. И оказалось, что в течение всего поста они собирали гроши для того, чтобы купить маленького цыпленка и меня угостить. Я на этого цыпленка посмотрел и увидел в нем конец своего постного подвига. Я, конечно, съел кусок цыпленка, я не мог их оскорбить. Я пошел к своему духовному отцу и рассказал ему о том, какое со мной случилось горе, о том, что в течение всего поста постился, можно сказать, совершенно, а сейчас, на Страстной седмице, я съел кусок курицы. Отец Афанасий на меня посмотрел и сказал: - Знаешь что? Если бы Бог на тебя посмотрел и увидел бы, что у тебя нет никаких грехов и кусок курицы тебя может осквернить, Он тебя от нее защитил бы. Но Он посмотрел на тебя и увидел, что в тебе столько греховности, что никакая курица тебя еще больше осквернить не может. Я думаю, что многие могут запомнить этот пример, чтобы не держаться устава слепо, а быть, прежде всего, честными людьми. Да, я съел кусочек этой курицы, но я съел не как скверну какую-то, а как дар человеческой любви. Я помню место в книгах отца Александра Шмемана, где он говорит, что все на свете есть ни что иное, как Божия любовь. И даже пища, какую мы вкушаем, является Божественной любовью, которая стала съедобной". Митрополит Антоний Сурожский "Не буду исповедоваться!" "Однажды, - вспоминает митрополит Вениамин (Федченков), - приходит ко мне молодая женщина лет двадцати пяти. И просит меня исповедать ее. - Ну хорошо, - ответил я. - Только сначала немного побеседуем перед исповедью. Через каких-нибудь 5-10 минут я предложил ей исповедоваться. Вдруг она заявила мне: - А исповедоваться у вас я не буду! - Почему?! - удивляюсь я. - Потому что я шла исповедоваться к незнакомому духовнику; а с вами поговорила 5 минут, и мне кажется, что я знакома с вами уже 20 лет, и мне стыдно будет исповедоваться. Я начал доказывать ей неправильность ее настроения, но - напрасно. - Нет, нет! - настаивала она. - Не буду исповедоваться! Понимая причину ее смятения, я решил помочь ей. - Ну хорошо! Вы не будете сами говорить о грехах. Вот станем на коленочки, и я буду говорить ваши грехи, вы же молчите. А если я скажу что неверно, тогда вы ответьте "нет!". Она легко согласилась. Конечно, я не прозорливец, а говорил об общих грехах. Она молчала сначала. Потом после какого-то вопроса ответила: - Нет! Этого не было. - Ну и слава Богу, - спокойно ответил я. Вдруг она добавила: - Нет, нет, подождите, подождите! Припомнила: и это было! - Ну вот и хорошо, что вспомнили. Исповедь кончилась". Митрополит Вениамин (Федченков). "Записки епископа" Чаша спасения Желание причаститься Святых Тайн - это прежде всего выражение благодарности Богу за все, что Он дает нам. Призывая всех: "Приидите, ядите...", Он не только позволил, но и повелел, чтобы мы смотрели на предлагаемый Хлеб, о Котором Он сказал: "егоже Аз дам" (Ин. 6, 51) как на Хлеб Насущный, необходимый всем для уврачевания наших немощей, особенно душевных. И не только так смотрели, но и часто приступали к Его трапезе. Продолжая Свой призыв, Господь говорит о Чаше: "Пиите от нея вси", включая в число призываемых и младенцев, и самых немощных. Исключение здесь только для тех, кто не верует и не пребывает в единении церковном. А обычное: "недостоин"? Во-первых, нет достойных, так как нет безгрешных. Во-вторых, оправдываясь недостоинством и отлагая покаяние, усердие сделать все, что в силах, на неопределенное будущее, каждый только умножает и увеличивает свою беспечность. В-третьих, кто хочет стать достойнее и чище, тому надо не удаляться от Господа, а стремиться к Его помощи, силе, благодати, делая со своей стороны все, что может. Нежелание отозваться на призыв Господа - это наша неблагодарность, подобно евангельским званным, ответившим: "Имей мя отречена" (Лк. 14,18). Желание чаще причащаться надо в себе возбуждать, сохраняя в душе страх своего недостоинства, и веру в благодать Божию, и жажду любви к Господу, "Которого Плоть и Кровь есть истинный Хлеб жизни и единственная чаша спасения". Митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов) -
Когда время не имеет значения. Cвятитель Афанасий исповедник, епископ Ковровский
запись в блоге добавил Liubov в На заметку
Ни одна книга, посвященная истории Русской Церкви в XX веке, не обойдется без упоминаний имени святителя Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского, катакомбного архиерея, воссоединившегося с Московской Патриархией в 1945 году. Однако здесь мы будем говорить не об исторических событиях, в которых он участвовал, а о том, как святость существует в историческом времени. Тем более что речь здесь идет о XX веке, то есть почти о современности Икона священноисповедника Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского. Икона написана в 2006 году для храма Покрова Пресвятыя Богородицы в Бутырском тюремном замке на пожертвования прихожан храма святителя Николая в Бирюлёво Почти современники Начало общецерковного почитания новомучеников и исповедников Российских дало нам совершенно уникальный опыт постижения святости. Еще совсем недавно нашу жизнь отделяли от земной жизни святых многие столетия. Эта временная дистанция лишала нас возможности, читая о раннехристианских мучениках, примерять их подвиги на себя. В житийных текстах мы искали моральный урок, наслаждались изысканностью стиля византийских агиографов, вычитывали исторические подробности. Мы не могли лишь одного: представить тот страх и ту боль, которую живой человек чувствовал, оказавшись на арене среди диких зверей. Читать житие как запись очевидца люди разучились давно, не одно столетие назад. Не случайно историки литературы писали о принципиальной абстрактности житий, отказе их авторов от конкретных исторических деталей. В свое время Д. С. Лихачев указывал на то, что авторы житий русских святых, повествуя о вполне конкретных событиях, стремились говорить описательно, не прибегая к современной им политической терминологии. Вместо «посадник» говорится «вельможа некий», «старейшина»; вместо «князь» — «властитель той земли». Из житий изгонялись имена эпизодических персонажей, заменяясь на описательное «муж един», «некая дева» и т. д. В практике Русской Церкви канонизация осуществлялась по прошествии значительного времени. Канонизация новомучеников и исповедников сделала невозможным уход от исторической конкретики. Новопрославленные святые являются для нас почти что современниками. Они ровесники наших бабушек или прабабушек, а значит, их жизнь принадлежит к тому времени, о котором мы знаем не только из книг, но и из рассказов старших. В этих житиях абстрактный «властитель граду» появиться не может. Не может хотя бы потому, что портреты этих властителей висели в школе, где учились наши родители. И дети в красных галстуках, потомками которых являемся мы с вами, вручали этим властителям цветы в годовщины революции. Незамеченная революция Отличие подхода историка от подхода составителя жития, агиографа, общеизвестно. Историк занимается описанием жизни, биографией, а агиограф — агиографией, то есть описанием святости. Небольшая дистанция, отделяющая наше время от времени новомучеников, дает возможность увидеть, чем одно отличается от другого. Сережа Сахаров родился в семье с традиционным провинциальным укладом. Ребенок охотно ходил в храм и очень любил торжественное архиерейское богослужение, а дома играл «в церковь», сооружая из материнского платка что-то вроде архиерейского облачения и изображая службу: кадил, благословлял и т. д. И уже в юности проявилась способность обходить, а быть может, и не замечать соблазнов времени. Очень показательными в этом отношении являются годы его учебы во Владимирской семинарии. О своей семинарской жизни святитель вспоминал очень тепло. Однако семинарский быт тех лет, как его реконструировал бы историк, выглядит отнюдь не идиллично. О Владимирской семинарии сохранились воспоминания митрополита Евлогия (Георгиевского), который служил в ней инспектором в 1895-1897 годах. «Я отнимал водку у семинаристов и строго им выговаривал, но без огласки. Когда в епархиальном общежитии сторожа, передвигая столы, обнаружили подделанную снизу полку (оттуда вывалилась охапка запрещенных книг), я дело расследовал в частном порядке. Бывало, вечером обходишь в туфлях дортуары и вдруг слышишь: «Ах, если бы я тебе туза подсунул!» Явно семинаристы потихоньку играют в карты. А я окликну их: «Да, да, хороший ход!» Смятение».В 1903 году, то есть в то время, когда там учился будущий святитель, в семинарии была создана подпольная ячейка Социал-демократической партии, распавшаяся после того, как один из ее организаторов погиб при неосторожном обращении со взрывчаткой. Летом 1905-го здесь проходил подпольный съезд учащихся семинарий. А в декабре того же года владимирские семинаристы объявили забастовку. Характерно, что Сергей Сахаров, на глазах которого происходили эти события, ничего не рассказывал о них. Создается впечатление, что общественная жизнь и политические страсти его особенно не интересовали. Вспоминая о семинарских годах, он чаще всего говорил об архиепископе Владимирском Николае (Налимове), строгом аскете, любителе и знатоке уставного богослужения. Остальное, как оказалось, прошло мимо и особого значения для него не имело.После семинарии была учеба в Московской духовной академии (здесь Сергей Сахаров принял монашеский постриг с именем Афанасий), преподавание, участие в работе Поместного собора, после которого иеромонах Афанасий вернулся во Владимирскую епархию. «А тюрьмы нам нечего бояться…» Архиереем он стал в 1921 году. Перед хиротонией будущего архипастыря вызывали в ГПУ и угрожали репрессиями в случае, если он согласится стать архиереем. Если до революции архиерейский жезл давал значительные социальные преимущества, то в 1920-е годы архиерейство не обещало ничего, кроме преследований и лишений. Первый раз святителя Афанасия арестовали всего через семь месяцев после хиротонии. По его собственным подсчетам, за годы архиерейства на кафедре он провел лишь 2 года, 9 месяцев и 2 дня, а «в узах и горьких работах» (т. е. в тюрьмах и ссылках) — 21 год, 11 месяцев и 12 дней. В Петушках святитель Афанасий прожил остаток своей жизни после возвращения из лагерей. Сохранился дом, где святитель скончался. Благочестивыми прихожанами этот дом превращен в небольшой музей. В комнате остались личные вещи: кровать, письменный стол, иконы, вышитые собственноручно святителем элементы облачения, деревянная панагия, вырезанная и расписанная им. О том, как жили заключенные, мы знаем достаточно много. Читая письма святителя Афанасия из лагерей и воспоминания людей, видевших его там, поражаешься какому-то органическому умению не замечать нечеловеческих бытовых условий, умению оставаться монахом, несмотря ни на что. Вот фрагмент из его письма, написанного в Таганской тюрьме, где он ожидал отправления в ссылку. «А вот я смотрю сейчас на заключенных за дело Христово епископов и пресвитеров, — писал он матери, — слышу о православных пастырях, в других тюрьмах находящихся, какое спокойствие и благодушие у всех. <…> А тюрьмы нам нечего бояться. Здесь лучше, чем на свободе, это я не преувеличивая говорю. Здесь истинная Православная Церковь. Мы здесь как бы взяты в изолятор во время эпидемии. Правда, некоторые стеснения испытываем. Но — а сколько у Вас скорбей. <…> Постоянное ожидание приглашения в гости, куда не хочется. <…> Попробуй тут устоять. А мы от всего этого почти гарантированы. И поэтому, когда я получаю соболезнования моему теперешнему положению, я очень смущаюсь. Тяжело положение тех православных, которые сейчас, оставаясь на свободе, несут знамя Православия. Помоги им, Господи». Его лагерные письма больше напоминают письма человека, отправившегося с паломническими целями в отдаленный монастырь. Вот как он описывает совершаемое на нарах Белбалтлага (1940) рождественское богослужение и мысленное посещение могил близких людей: «Ночью с некоторыми перерывами (засыпал… о горе мне ленивому…) совершил праздничное бдение. После него пошел славить Христа рождшагося и по родным могилкам, и по келиям здравствующих. И там и тут одно и то же пел: тропарь и кондак праздника, потом ектенью сугубую, изменяя только одно прошение, — и отпуст праздничный, после которого поздравлял и живых и усопших, «вси бо Тому живы суть». Как будто повидался со всеми и утешился молитвенным общением. И где только я не был… Начал, конечно, с могилки милой моей мамы, потом и у папы был, и у крестной, а затем пошел путешествовать по святой Руси, и первым делом в Петушки, потом Владимир, Москва, Ковров, Боголюбово, Собинка, Орехово, Сергиев, Романов-Борисоглебск, Ярославль, Рыбинск, Питер, потом по местам ссылки — Кемь, Усть-Сысольск, Туруханск, Енисейск, Красноярск…» И в качестве комментария к этой «рождественской картинке» можно добавить, что это письмо написано 51-летним человеком с больным сердцем, задыхающимся при ходьбе, которому ежедневно приходилось совершать пятикилометровый путь до рабочего места, а сама работа заключалась в разгрузке дров, переносе только что сваленных деревьев, уборке снега и т. д. Никакие предметы, имеющие отношение к церковной жизни, в этом лагере не допускались. Отбирались не только книги, но и, например, полученное в посылке крашеное пасхальное яичко. Несмотря на официальное разрешение находящимся в заключении священнослужителям сохранять длинные волосы, владыка подвергался насильственной стрижке. В некоторых лагерях разрешалось иметь книги. Сохранился рассказ Е. В. Апушкиной о приезде иеромонаха Иеракса (Бочарова) в Мариинские лагеря (1944): «Дверь открылась. Послышался стук костяшек «козла», мат и блатной жаргон. В воздухе стоял сплошной синий табачный дым. Стрелок подтолкнул о. Иеракса и указал ему на какое-то место на нарах. Дверь захлопнулась. Оглушенный, отец Иеракс стоял у порога. Кто-то сказал ему: «Вон туда проходи!» Пойдя по указанному направлению, он остановился при неожиданном зрелище. На нижних нарах, подвернув ноги калачиком, кругом обложенный книгами, сидел владыка Афанасий. Подняв глаза и увидев отца Иеракса, которого давно знал, владыка нисколько не удивился, не поздоровался, а просто сказал: «Читай! Глас такой-то, тропарь такой-то!» — «Да разве здесь можно?» — «Можно, можно! Читай!» И отец Иеракс стал помогать владыке продолжать начатую службу, и вместе с тем с него соскочила вся тревога, все тяжелое, что только что давило душу». «Молитва всех вас спасет…» Последние годы жизни святитель жил на покое в подмосковных Петушках. В реабилитации ему было отказано. В хрущевские времена реабилитировали в первую очередь бывших советских и партийных функционеров, арестованных во время партийных чисток. Служители церкви по-прежнему оставались врагами, в правильности осуждения которых власти не сомневались. В 1958 году прокурор Владимирской области писал, что, поскольку более 30 лет назад епископ Афанасий не скрывал, что у него как «человека верующего и служителя церкви нет и не может быть солидарности с воинственно безбожнической властью в вопросах его религиозного упования и религиозного служения», приговор был вынесен справедливо и оснований для реабилитации нет. Последние годы своей жизни владыке пришлось ограничиться келейным богослужением, в чем, впрочем, были и свои преимущества. И дело было не только в так огорчавшем епископа Афанасия повсеместном сокращении церковных служб. Только в собственной келье можно было, например, молиться перед аналойной иконой, на которой была изображена царская семья и патриарх Тихон, горячим почитателем которых был владыка. Только в пространстве, лишенном посторонних глаз и ушей, можно было каждый год 7 и 8 ноября (советские праздники, посвященные Октябрьской революции) проводить в строгом посте и молитве за Россию. Вынужденная изоляция святителя не была затвором. Он вел огромную переписку, к нему постоянно приезжали люди со своими вопросами и проблемами. Церковный историк М. Е. Губонин, навестивший епископа Афанасия в 1958 году, сравнивал владыку с епископами-изгнанниками времен Вселенских соборов. «Глядя на него, — писал Губонин, — представляешь себе наглядно ту отдаленную эпоху догматических и иконоборческих смут в Византии, когда отправленные в отдаленные ссылки молодые святители и монахи — ревнители чистоты Православия, забытые всеми — через десятилетия, как выходцы с того света, представали пред глазами новых поколений древними старцами, убеленными сединами и с трясущимися руками, но с несокрушимым сильным духом и по-прежнему пылающей пламенной верой в свои незыблемые убеждения, в жертву которым они с такой готовностью принесли всю свою тягостную изгнанническую жизнь». Святитель Афанасий умер 28 октября 1962 года. Его последние слова: «Молитва всех вас спасет». Его похоронили на Введенском кладбище Владимира, примыкавшем к опутанной колючей проволокой ограде Владимирской тюрьмы, в которой ему неоднократно приходилось бывать. Осенью 2000 года, после канонизации, мощи святителя были перенесены в Богородице-Рождественский монастырь, наместником которого он был в 1920 году. В течение долгого времени в помещении этого монастыря располагалось Владимирское ЧК. Крестный ход с мощами шел тем путем, по которому епископа Афанасия из тюрьмы водили на допросы. Право на анахронизм Здесь мы пытаемся говорить о святом, а не об исторической личности. Поэтому мы не пишем ни об участии святителя Афанасия в Поместном соборе 1917-1918 годов, ни о борьбе с обновленцами, ни об отделении от митрополита Сергия (Страгородского), а затем, после Отечественной войны, воссоединении с Московской Патриархией, ни о его многолетней работе над исправлением богослужебных книг. Нас интересует не роль личности в истории, а то, как святость побеждает время, а значит, и историю. Феномен новомучеников начал осознаваться лишь в 60-е годы XX века (в 1981году они были прославлены Русской Зарубежной Церковью, а в 2000-м — Московской Патриархией). А ведь впервые это слово появилось еще в документах Поместного собора 1917-1918 годов, когда ни один политический аналитик не смог бы предположить, каких масштабов достигнут гонения на Церковь. В 1918 году святитель Афанасий вместе с профессором Б. А. Тураевым составил по поручению Поместного собора «Службу всем святым, в земле Российской просиявшим», в которую вошли тропари, посвященные новомученикам: «О новых страстотерпцев! Подвиг противу злобы убо претерпеша, веру Христову яко щит пред учении мира сего держаще, и нам образ терпения и злострадания достойно являюще. О твердости и мужества полка мученик Христовых, за Христа убиенных! Тии бо Церковь Православную украсиша и в стране своей крови своя, яко семя веры даша и купно со всеми святыми достойно да почтутся». Когда писались эти тропари, большевистский разгром Русской Церкви только начинался, и почти никто не верил, что гонения будут идти по нарастающей. Историк, анализирующий тенденции эпохи, сказал бы, что события могли развиваться и по-другому. Но ведь святость — победа над временем, и святой гимнограф мог позволить себе то, что историк назвал бы анахронизмом. Источник и продолжение: Святитель Афанасий, епископ Ковровский,исповедник... http://www.pravmir.ru/kogda-vrem/ http://pda.sedmitza....ext/839472.html http://www.eparh33.r...i_Vladimirskoy/ http://pda.sedmitza....ext/839457.html Святитель Афанасий (Сахаров), епископ Ковровский,исповедник... http://www.sedmitza.ru/text/839500.html http://www.orthedu.r...pz/135113sv.htm http://www.vladkan.ru/gallery/17170401f.html Афанасий (Сахаров) — Википедия ... значения. Cвятитель Афанасий исповедник, епископКовровский http://media.tv-soyu...=3272&Itemid=36 -
Святитель Досифей (Васич), митрополит Загребский, исповедник
запись в блоге добавил Liubov в На заметку
Досифей (Васич) (1877-1945), митрополит Загребский, исповедник. Память 13 января. days.pravoslavie.ru Родился 5 декабря 1877 года в Белграде. Здесь он окончил гимназию и семинарию, где был пострижен в монахи и рукоположен в чин иеродиакона в 1899 году. В 1900 году после окончания семинарии, как стипендиат фонда митрополита Михаила был направлен на учебу в Киевскую духовную академию. В 1904 году будущий исповедник завершил курс академии в сане иеромонаха и получил звание кандидата богословских наук. После двухгодичного обучения богословским и философским наукам в Берлинском университете, изучал в Лейпциге классическую и экспериментальную философию. Исп. Досифей (Васич), митрополит Загребский В 1907 году он возвращается на родину и преподает как доцент в Белградской семинарии св. Саввы. В 1909 году, получив стипендию министерства просвещения, отец Досифей направляется для продолжения образования во Францию. Он изучал философию и социальные науки в Сорбонне и Высшей школе социальных наук, а в конце 1910 года переезжает в Женеву где осенью 1912 года его застает начало первой Балканской войны. Иеромонах Досифей возвращается на родину и всеми силами помогает делу освобождения и объединения сербского народа. В 25 мая 1913 года состоялась его хиротония во епископа Нишского. Во время войны молодой владыка оказывал духовную поддержку солдатам воюющей армии. В начале Первой мировой войны владыка Досифей немало потрудился, оказывая помощь беженцам и сиротам. После отступления сербской армии он не покинул своей резиденции и сразу после занятия Ниша был интернирован болгарскими оккупационными властями. На родную кафедру епископу Нишскому удалось вернуться только в 1918 году. Пребывание в плену сильно подорвало его здоровье. После возвращения из плена он организует приюты для сирот, много работает с молодежью, основывает благотворительные общества. При одном из монастырей епархии владыка Досифей организует приют для слепых детей. Его стараниями было воздвигнуто несколько памятников сербским национальным героям, отдавшим свои жизни за свободу отечества. После окончания Первой мировой войны возникает новое государство Югославия и складываются благоприятные условия для воссоединения сербских епархий и митрополий в единую Сербскую Церковь. В это время владыка Досифей в качестве помощника председателя Архиерейского Собора участвует в переговорах с Константинопольским Патриархатом о восстановлении патриаршества в Сербской Церкви. Переговоры были успешно завершены, и 12 сентября 1920 года в Сремских Карловцах было торжественно провозглашено воссоединение Сербской Православной Церкви и восстановление Патриархата. Вскорости по многочисленным просьбам карпато-россов, чехов и словаков Архиерейский Собор Сербской Православной Церкви принимает решение о посылке епископа Досифея в Чехословакию. 21 августа 1920 года епископ Досифей прибывает в Подкарпатскую Русь и посещает центр православия в этих краях село Изу, где ему была устроена торжественная встреча. Затем владыка посетил ряд сел, в которых совершил богослужения. Посещая Великие Лучки, владыка Досифей совершил воссоединение с Православной Церковью трех униатских учителей народной школы. В августе 1920 года под председательством преосвященного Досифея состоялось собрание, на котором делегаты от 60 православных сел обсудили первоочередные организационные вопросы Карпато-русской Церкви. В резолюции собрания говорилось, что делегаты «просят Преосвященного Досифея, чтобы он и далее не лишил Карпато-русскую Православную Церковь своего попечения, и передают в его руки правление делами этой Церкви до окончательного канонического решения вопроса Восточно-Православной Церкви в Карпатской Руси». Был выработан устав новой Церкви, и для его утверждения у центральных властей епископ Досифей направляется в Прагу где 28—29 августа 1921 года проходил Второй Собор Чехословацкой Церкви. После окончания этого Собора владыка уезжает в Сербию и принимает участие в Архиерейском Соборе, на котором делает доклад о положении Православия в Чехословакии и Подкарпатской Руси. После образования в 1931 году Загребской епархии из части Горнокарловацкой и Пакрацкой епархий, на новую кафедру был назначен владыка Досифей, уже в сане митрополита. Его интронизация состоялась в 1933 году. В Загребе владыка Досифей основал монастырь прп. Параскевы (Святой Петки). Он также управлял Горнокарловацкой и Банялукской епархиями и помогал престарелому епископу Пакрацкому Мирону в его епископском служении до смерти последнего в 1941 году. Во время болезни сербского патриарха Варнавы, митрополит Досифей, как старший член Синода, управлял делами Сербской Церкви, а после смерти Варнавы и до избрания патриархом Гавриила (Дожича) в 1938 году управлял Белградско-Карловацкой архиепископией. Все это время владыка не забывает и своей паствы в Чехословакии. 29 сентября 1935 года, в праздник св. Вячеслава Чешского, митрополит Досифей принимает участие в освящении кафедрального собора в честь свв. равноапостольных Кирилла и Мефодия в Праге. В 1939 году он вновь посещает Чехословакию и принимает участие в освящении нового православного собора в г. Оломоуце. При этом в столице Хорватии, где православные сербы были в меньшинстве, владыке очень скоро пришлось столкнуться с проявлениями национальной и религиозной нетерпимости. Вот что пишет об этом карпато-русский политический и религиозный деятель Алексей Геровский: Календарь сербских святых / Православие.Ru «Назначение Досифея к Загреб вызвало у католиков большое неудовольствие. Имя епископа Досифея уже было у них на черной доске из-за того, что он "своей пропагандой перевел карпато-россов в православие", как это можно прочесть в дополнительных томах официальной "Католической энциклопедии", изданных кардиналом Спеллманом в Нью-Йорке. ... На улицах его часто оскорбляли. Иногда ночью у него в доме били окна. Камни падали даже в его спальню. Я спросил владыку, обращался ли он в полицию. Он ответил, что ему епископу не подобает призывать полицию. А когда я ему сказал, что в таком случае его враги подумают, что он их боится, и еще больше обнаглеют, владыка ответил: "Нет, они знают, что я их не боюсь. Когда они меня ругают или плюют на меня, я просто поднимаю руки и благословляю их крестным знаменьем"».Сразу после провозглашения Независимого Государства Хорватия (Независна Држава Хрватска – НДХ) в апреле 1941 года в Загребе митрополит Досифей был схвачен усташами. В день ареста он был болен и лежал в кровати. Его полураздетого вывели на улицу. Перед домом в это время стояла толпа католиков. Когда владыку вели по улицам Загреба, толпа издевалась над ним и била его. Когда его привели в больницу, он был почти без сознания. Владыку поместили в больницу католических сестер милосердия, которая стала для него не лечебницей, а настоящей тюрьмой. Католические монахини вместо лечения издевались над ним. Они чуть ли не ежедневно бичевали его, почти вся борода у него была выщипана. Через некоторое время он в тяжелом состоянии был перевезен в Белград. По свидетельству одного из белградских тюремных врачей, однажды два эсэсовца привели в его тюремный кабинет человека в лохмотьях, который тяжело дышал и был не в состоянии говорить. Все его тело было в синяках и кровоподтеках. Немцы сказали, что нашли его в Загребе в полицейской тюрьме и, узнав, что это сербский епископ, решили перевести его в Белград. Исп. Досифей (Васич), мит. Загребский. Икона. По настоянию сербского правительства в Белграде епископ Досифей был отпущен из больницы. Тяжело больной он прибыл в Белград и долго лечился. 13 января 1945 года он умер от последствий мучений и был похоронен на кладбище Введенского женского монастыря в Белграде. Митрополит Досифей был одним из самых образованных, известных и уважаемых сербских архиереев. Его с любовью помнили в Чехословакии, его служение в Загребской епархии ознаменовалось широкой благотворительной деятельностью, и даже в далеком Харбине владыка поддержал строительство Часовни-Памятника Венценосным Мученикам российским и убиенному королю Югославии Александру I Карагеоргиевичу [1]. Исповедник Досифей (Васич) митрополит Загребский был канонизирован Архиерейским Собором Сербской Православной Церкви 22 мая 2000 года в числе других сербских новомучеников, пострадавших в середине XX века от рук хорватских усташей и террора коммунистов. Тропарь, Глас 8 Православия наставниче, благочестия учителю и чистоте, вселенныя светильниче, Архиереев Боговдохновенное удобрение, Досифее премудре: ученьями твоими вся просветил еси, цевнице духовная, моли Христа Бога спастися душам нашим. Источник и продолжение : Досифей (Васич) (1877-1945), митрополит Загребский,исповедник. http://days.pravosla...ys/20111231.htm Святитель Досифей (Васич), митрополит Загребский,исповедник... ДОСИФЕЙ (ВАСИЧ) - Древо 2113 января - Исповедник Досифей (Васич), митрополитЗагребский http://www.pravoslav...rches/39485.htm -
Преподобный Максим Исповедник. Главы о любви. Сотница первая
запись в блоге добавил Liubov в На заметку
1) Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога. Но в такое любительное настроение невозможно придти тому, кто имеет пристрастие к чему-либо земному. 2) Любовь рождается от бесстрастия; бесстрастие от упования на Бога; упование от терпения и великодушия, сии последние от воздержания во всем; воздержание от страха Божия, страх от веры в Господа. 3) Верующий Господу боится адских мук. Страшащийся мук воздерживается от страстей. Воздерживающийся от страстей терпеливо переносит скорби. Претерпевающий скорби возымеет упование на Бога. Упование на Бога отрешает ум от всякого земного пристрастия. Отрешенный от сего ум возымеет любовь к Богу. 4) Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от Него сотворенному, и непрестанно прилежит к тому с вожделением. 5) Если все сущее существует чрез Бога и для Бога; Бог же лучше всего чрез Него получившего бытие: то Бога оставляющий и занимающийся низшими предметами показывает тем, что он предпочитает Богу то, что стало быть чрез Него. 6) Чей ум прилеплен к Богу любовью, тот ни во что ставит все видимое, даже самое тело свое, как бы чужое. 7) Если душа лучше тела, и несравненно лучше мира создавший его Бог: то предпочитающий душе тело, и Богу созданный от Него мир, ничем не разнится от идолослужительствующих. 8) Отторгший ум свой от любви к Богу и пребывания в присутствии Его и привязавшийся оным к чему-либо чувственному, предпочитает душе тело, и Богу Создателю то, что стало быть от Него. 9) Если жизнь ума есть просвещение познания, а сей свет рождается от любви к Богу: то хорошо сказано, что нет ничего выше Божественной любви. 10) Когда, по влечению любви, ум возносится к Богу; тогда он ни самого себя и ничего из сущего совсем не чувствует. Озаряемый Божественным безмерным светом, он бесчувствен бывает ко всему сотворенному, подобно, как и чувственное око к звездам по воссиянии солнца. 11) Все добродетели споспешествуют уму в возлюблении Бога, но всех более чистая молитва. Ею воскрыляемый к Богу, он бывает вне всего сущего. 12) Когда чрез любовь ум восхитится от Божественного познания, и, став вне сущего, восчувствует Божескую беспредельность: тогда, по примеру Божественного Исаии, от изумления пришед в чувство своего ничтожества, искренно возглашает слово сего пророка: о окаянный аз, яко умилихся, яко человек сый, и нечисты устне имый, посреде людей нечистыя устне имущих аз живу: и Царя Господа Саваофа видех очима моима (Ис. 6, 5). 13) Любящий Бога не может не любить и всякого человека как самого себя, хотя не благоволит к страстям тех, кои еще не очистились. Почему – когда видит их обращение и исправление, радуется радостью безмерною и неизреченною. 14) Нечиста страстная душа, наполненная помыслами похотными и ненавистливыми. 15) Видящий в сердце своем след ненависти к какому-либо человеку, за какое либо падение, совершенно чужд любви к Богу. Ибо любовь к Богу никак не терпит ненависти к человеку. 16) Любящий Меня, говорит Господь, заповеди Мои соблюдет (Ин. 14, 15). Заповедь же Моя сия есть, да любите друг друга (Ин. 15.12). Итак, не любящий ближнего не соблюдает заповеди: а не соблюдающий заповеди не может любить и Господа. 17) Блажен человек, который всякого равно любить может. 18) Блажен человек, не привязанный ни к какой вещи тленной или временной. 19) Блажен ум, который, минуя все твари, непрестанно услаждается Божественною красотою. 20) Кто, попечение о плоти простирая до похотей, за что-либо временное злопамятствует на ближнего: тот служит твари паче Творца. 21) Охраняющий тело свое от сластей и от болезней имеет в нем соработника в служении лучшему. 22) Бегающий всех мирских похотей поставляет себя выше всякой мирской печали. 23) Любяще Бога непременно и ближнего любит. А таковой не может беречь имение, но Боголепно распоряжается им, подавая каждому требующему. 24) Творящий милостыню, подражая Богу, не делает различия между злым и благим, между праведным и неправедным в потребностях телесных. Но всем равно разделяет, соразмерно с нуждою; хотя добродетельного, за благое расположение воли его, предпочитает порочному. 25) Как Бог, по естеству благий и бесстрастный, хотя всех равно любит, как Свои создания, но добродетельного прославляет, как родственного Ему и нравом, а порочного милует по благости Своей, и, наказуя в веке сем, обращает его: так и человек благомыслящий и нестрастный любит равно всех человеков, – добродетельного по естеству, и за благое расположение воли, а порочного, как по естеству, так еще из сострадания милуя его, как несмысленного и во тьме ходящего. 26) Не раздаянием только имения оказывается расположение любви, но еще более преподанием слова Божия и телесным служением. 27) Искренно отрекшийся мирских вещей, и нелицемерно из любви служащий ближнему, скорее освобождается от всякой страсти, и становится причастным Божественной любви и Божественного ведения. 28) Стяжавший в себе любовь Божественную, подобно Божественному Иеремии, не утруждается, последуя Господу Богу своему (Иер. 17.16), но мужественно переносит всякий труд, оскорбление и поношение, не мысля зла совершенно ни против кого. 29) Когда ты оскорблен кем-нибудь, или в чем уничижен; берегись помыслов гнева, дабы они, по причине этого оскорбления отлучив тебя от любви, не переселили в область ненависти. 30) Когда тяжко тебе от укоризны или бесчестия: то знай, что ты великую получил от того пользу, ибо через уничижение промыслительно изгнано из тебя тщеславие. 31) Как воспоминание об огне не согревает тела: так вера без любви не производит в душе света ведения. 32) Как свет солнца влечет к себе здравое око: так познание Бога естественно восхищает к себе чрез любовь чистый ум. 33) Чистый ум есть, вышедший из неведения, и просвещаемый Божественным светом. 34) Чиста душа, освободившаяся от страстей, и непрестанно возвеселяемая Божественною любовью. 35) Страсть достойна порицания, как неестественное движение души. 36) Бесстрастие есть мирное состояние души, в котором она неудободвижна на зло. 37) Кто тщанием своим стяжал плоды любви: тот не отлагается от нее, хотя бы претерпевал тысячи зол. В сем да удостоверит тебя ученик Христов Стефан, и подобные ему, и Сам Христос, за убийц Своих молившийся Отцу, и просивший им у Него прощения, как по неведению творящим то (Лк. 23.34). 38) Ежели свойство любви есть долготерпеть и милосердовать (1 Кор. 13, 4): то, очевидно, что гневающийся и злобствующий чужд любви, Но чуждый любви, чужд Бога: поелику Бог есть любовь (1 Ин. 4, 8). 39) Не говорите, что вы есте храм Божий, говорит Божественный Иеремия (7, 4). Не говори и ты: одна вера в Господа нашего Иисуса Христа может спасти меня, ибо это невозможно, если не стяжаешь и любви к Нему, делами свидетельствуемой. Что же касается до голой веры: то и бесы веруют и трепещут (Иак. 2, 19). 40) Дело любви составляют: усердное благодетельство ближнему, великодушие, терпение и благоразумное пользование вещами. 41) Любящий Бога никого не огорчает, и ни на кого не огорчается из-за временного: огорчает же и огорчается одною спасительною печалью, каковою блаженный Павел и сам огорчился и огорчил Коринфян (2 Кор. 2, 4). 42) Любящий Бога Ангельскою жизнью на земле живет, постясь и бдение совершая, поя и молясь и о всяком человеке всегда доброе помышляя. 43) Если всякий чего желает, того и достигнуть домогается всех же благ и желаемых вещей несравненно добротнее и вожделеннее – Бог: то какое рвение должны мы показать, чтобы достигнуть Его по естеству благого и вожделенного. 44) Не растлевай плоти твоей срамными делами; не оскверняй души помыслами злыми: и мир Божий снидет на тебя принося с собою любовь. 45) Изнуряй плоть свою гладом и бдением; и не леностно упражняйся в псалмопении и молитве и освящение целомудрия снидет на тебя, нося с собою любовь. 46) Сподобившийся Божественного ведения и любовью стяжавший его просвещение никогда не надмевается духом тщеславия; а не сподобившийся оного весьма легко им кружим бывает. Впрочем, если таковой во всем, что ни делает, будет воззревать к Богу, делая все ради Его, то с Богом легко избежит сего недуга. 47) Не достигший еще ведения Божественного, любовью вдохновляемого, много думает о том, что им делаемо бывает по Богу; а сподобившийся получить таковое от сердца повторяет слова Патриарха Авраама, которые сказал он, когда удостоен был Божия явления:аз есмь земля и пепел (Быт, 18, 27). 48) Боящийся Господа имеет смиренномудрие всегдашним своим собеседником, и по его напоминаниям восходит к любви и благодарению Бога. Он, воспоминая первое свое житие по духу мира, свои разнообразные прегрешения, случившиеся с ним от юности искушения, и то, как Господь от всех их избавил его, и от жизни страстной перевел к жизни по Богу, со страхом восприемлет и любовь; и непрестанно с глубоким смиренномудрием благодарит Бога, благодетеля и правителя жизни нашей. 49) Не оскверняй ума твоего удержанием в себе помыслов похоти и гнева, дабы, отпадши от чистой молитвы, не впасть в дух уныния. 50) Ум тогда лишается дерзновения к Богу, когда бывает собеседником с помыслами злыми и нечистыми. 51) Неразумный, водимый страстями, когда, будучи движим гневом, растревоживается, спешит без рассуждения бежать от братий: когда же похотью разжигается, тогда, раскаиваясь, паки прибегает, и вступает с ними в беседу. Благоразумный же в том и другом случае поступает иначе. В случае рассерчания, отсекши причины возмущения, освобождает себя от огорчения на братий; в случае похотливости воздерживается от бессловесных позывов и праздных бесед. 52) Во время искушений не оставляй монастыря своего; но мужественно переноси волнование помыслов, особенно наводящих печаль и уныние: ибо таким образом, благопромыслительно быв искушен скорбями, возымеешь твердую надежду, на Бога. Если же оставишь оный, то окажешься неискусным, немужественным и непостоянным. 53) Если желаешь не отпасть от любви Божественной; то ни брата своего не допусти уснуть в огорчении на тебя, ни сам не усни в огорчении на него: но иди, примирися с братом твоим, и, возвратясь (Матф. 5, 24) с чистою совестью, принеси Христу дар любви в прилежной молитве. 54) Если, по словам Божественного Апостола, все дары Духа имеющий, любви же не имеющий никакой не получает пользы: то какое должны мы употребить тщание, дабы стяжать ее (1 Кор. 13, 3). 55) Если любовь искреннему зла не творит (Рим. 13, 10); то завидующий брату, приводимый в печаль его доброю славою, помрачающий злоречием имя его, или по злонравию наветующий на него, не делает ли себя чуждым любви, и повинным вечному осуждению? 56) Если любовь есть исполнение закона (Рим. 13, 10): то памятозлобствующий на брата, уготовляющий ковы ему, проклинающий его, и радующийся падению его, не есть ли законопреступник, и не достоин ли вечной муки? 57) Ежели оклеветающий брата, и осуждающий брата оклеветает закон, и осуждает закон (Иак. 4, 11); закон же Христов есть любы (Ин. 13, 34): то клеветник не отпадает ли от любви Христовой, и не делается ли сам для себя виновником муки вечной? 58) Не предавай слуха твоего языку клеветника, ниже языка твоего слуху любящего злоречие, с удовольствием говоря, или слушая речи против ближнего: да не отпадешь от любви Божественной, и окажешься чуждым вечной жизни. 59) Не принимай укоризны на отца твоего, и не поощряй того, кто его бесчестит; да не прогневается на дела твои Господь, и потребит тебя от земли живых. 60) 3агради уста клевещущему – в уши твои, да не согрешишь с ним двойным грехом, и сам приучась к сей страсти пагубной, и ему не препятствуя поносить ближнего. 61) Аз же глаголю вам, говорит Господь, любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, молитеся за творящих вам напасть (Мат. 5, 44). Для чего заповедал Он сие? – Для того, чтобы освободить тебя от ненависти, огорчения гнева, памятозлобия и сподобить величайшего стяжанья совершенной любви, которой невозможно иметь тому, кто не всех человеков равно любит, по примеру Бога, всех человеков равно любящего, и хотящего всем спастися, и в познание истины приити (1 Тим. 2, 4). 62) Аз же глаголю вам, не противитися злу: но аще кто тя ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую, и хотящему с тобою судитися, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу: и аще кто тя поймет по силе поприще едино, иди с ним два (Мф. 5, 39 – 1). Для чего? дабы и тебя сохранить безгневным, бестревожным и неогорченным,– его твоим незлобием научить, и обоих вас подвести под иго любви, яко благ Господь. 63) К каким вещам были мы когда-нибудь пристрастны, о тех носим и страстные воображения. Почему побеждающий страстные воображения, конечно, презирает и вещи воображаемые. Потому что брань с воспоминаниями о вещах столько же труднее брани с самыми вещами, сколько грешить мыслью удобней, нежели самым делом. 64) Из страстей иные суть телесные, иные душевные. Телесные от тела получают повод, а душевные от внешних предметов. Но любовь и воздержание отсекает и те, и другие: любовь – душевные, а воздержание – телесные. 65) Иные страсти принадлежат к раздражительной силе души, а иные к вожделевательной. Те и другие возбуждаются чувствами: возбуждаются же тогда, когда душа находится вне любви и воздержания. 66) Труднее преодолевать страсти раздражительной силы души, нежели вожделевательной: потому-то против них от Господа и врачевство дано сильнейшее – заповедь о любви. 67) Все другие страсти касаются только или раздражительной части души, или вожделевательной, или же мыслительной, как, например, забвенье и неведение: а уныние, охватывая все силы души, вдруг, за одним духом, приводит в движение почти все страсти, почему оно и тяжелее всех других страстей. Добре убо Господь, подав против оного врачевство, говорит: в терпении вашем стяжите души ваша(Ли. 21, 19). 68) Не бей никогда никого из братии, особливо безвинно, дабы он, не снесши скорби, не удалился и тогда ты никогда не убежишь от обличения совести, которое всегда будет причинять тебе печаль во время молитвы; и отгонять ум от дерзновения к Богу. 69) Не терпи приносящих тебе соблазны подозрений на какого бы то ни было человека. Ибо допускающие до себя каким-нибудь образом соблазны от приключений, произвольно или не произвольно случающихся, не ведают пути мирного (Рим. 3, 17), который чрез любовь ведет к познанию Бога любителей своих. 70) Тот еще не имеет совершенной любви, кто располагается к людям смотря по нравам их, одного любя, другого ненавидя за то или другое, или одного и того же человека иногда любя, иногда ненавидя по тем же причинам. 71) Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков по различным их нравам; но, всегда смотря на оное, всех человеков равно любит: добрых любить, как друзей, а недобрых, как врагов, благодетельствуя им, долготерпя, перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, но даже страдал за них, когда случай востребует, дабы, если возможно, соделать и их себе друзьями; но если и не возможно, она все же не отступает от своего расположения к ним, всегда равно являя плоды любви всем человекам. Так и Господь наш и Бог Иисус Христос, являл Свою к нам любовь, пострадал за все человечество, и всем равномерно даровал надежду воскресения, хотя впрочем, каждый сам себя делает достойным или славы, или мучены адского. 72) Неравно ни во что вменяющий славу и бесславие, богатство и убожество, утехи и горести, не достиг еще совершенной любви. Совершенная любовь не только сие все ни во что вменяет, но и самую временную жизнь и смерть. 73) Послушай достигших совершенной любви, что говорят они: кто ны разлучит от любве Божия? скорбь, или теснота, или гоненье, или глад, или нагота, или беда, или меч? якоже есть писано, яко Тебе ради умерщвляемы есмы весь день; вменихомся, яко овцы заколения. Но во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны. Известихся бо, яко ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 35 – 39). 74) О любви к ближнему послушай опять, что они говорят: истину глаголю о Христе, не лгу, послушествующей ми совести моей Духом Святым: яко скорбь ми есть велия и непрестающая болезнь сердцу моему: молилбыхся бо сам аз отлучен быти от Христа по братии моей, сродницех моих по плоти, иже суть Израилите,– и т. д. (Рим. 9, 1 – 4). Также говорил и Моисей, и другие Святые. 75) Кто не вменяет ни во что честолюбия и сластолюбия и их взращающего, и ради их порождающегося сребролюбия хоть не может отсечь причин гневного раздражения, а не отсекающий их не может достигнуть совершенной любви. 76) Смирение и злострадание (телесные лишения) освобождают человека от всякого греха; потому что то отсекает страсти душевные, а это – телесные. Так поступал блаженный Давид, как видно из следующей молитвы его к Богу: виждь смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24, 18). 77) Чрез заповеди Господь исполняющих оные делает бесстрастными: а чрез Божественные догматы дарит им свет ведения. 78) Все догматы или о Боге говорят, или о видимых и невидимых творениях, или о явленном в них промысле и суде. 79) Милостыня врачует раздражительную часть души; пост – иссушает похоть; молитва очищает ум, и уготовляет его к созерцанию сущего. Ибо по силам души Господь дал нам и заповеди. 80) Научитеся от Мене глаголет Господь, яко кроток есмь и смирен сердцем (МФ. 11, 29). Кротость предохраняет раздражительность от возмущения, а смирение освобождает ум от надмения и тщеславия. 81) Страх Божий двояк. Один рождается от угроз наказанием, от которого порождаются в нас по порядку воздержание, терпение, упование на Бога и бесстрастие, из коего любовь. Другой сопряжен с самою любовью, производя в душе благоговение, чтобы она от дерзновения любви не дошла до пренебрежения Бога. 82) Первый страх любовь совершенная изгоняет вон (1 Ин. 4.16) из души, ее стяжавшей, и не боящейся уже муки; а второй, как сказано, она всегда имеет сопряженным с собою. Первому приличествуют следующие слова Писания: страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15. 27); и: начало премудрости страх – Господень (Притч. 1. 7); ко второму: страх Господень чист пребываяй в век века(Пс. 18.10); и: несть лишения боящимся Его (Пс. 33.10). 83) Умертвите убо уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту, страсть, похоть злую и лихоимание и проч. (Колос. 3, 5). Землею назвал здесь Апостол плотское мудрование; блудом,– грех делом совершаемый; нечистотою – соизволение на оный; страстью – страстный помысел; похотью злою – простое принятие помысла похотного; лихоиманием – вещество порождающее и взращающее страсть. Все сие, как члены мудрования плотского, повелел умертвить Божественный Апостол. 84) Сперва память вносит в ум простой помысел; и если он замедлит в нем, то от сего приходит в движение страсть; если не истребишь страсти, она преклоняет ум к соизволению; а когда и сие произойдет, тогда доводит уже до греха и делом. Посему-то премудрый Апостол, пиша к христианам, обратившимся из язычников, во-первых, повелевает прекратить совершение греха делом, а потом, подвигаясь обратно прежнему порядку, доходит и до причины оного. Причина, порождающая и взращающая страсти, как выше сказано, есть лихоимание, которое, по моему мнению, здесь означает пресыщение, яко мать и питательницу блуда. Ибо лихоимание, не только в отношении к имению, но и в отношении к пище, зло; как и воздержание не только в отношении к пище, но и в отношении к имению,– добро. 85) Как птица, привязанная за ногу, начавши подниматься вверх, стягивается опять на землю, влекомая за вервь так ум, не достигши еще бесстрастия, хотя и воспаряет к познанию небесных вещей, но влекомый страстями, стягивается опять на землю. 86) Когда ум совершенно от страстей освободится тогда он и к созерцанию сущего непреткновенно шествует, направляя путь к познанию Святыя Троицы. 87) Когда ум чист, то, получая понятия о вещах, возбуждается к духовному созерцанию оных; сделавшись же нечист по разленению, помышления о других вещах воображает просто, а, воспринимая что-либо человеческое, превращает то в срамные и злые помыслы. 88) Если никогда во время молитвы не осаждает ума твоего никакое помышление мирское: то знай, что ты не вне области бесстрастия. 89) Когда душа начнет чувствовать себя здравою: тогда начнет и сновидения иметь чистыми и безмятежные. 90) Как чувственное око привлекается красотою вещей видимых: так чистый ум – познанием невидимых. Невидимым я называю бестелесное. 91) Великое дело не пристращаться к вещам, но гораздо большее – быть безстрастну к воображениям их: ибо чрез помыслы брань с нами злых духов жесточе брани чрез самые вещи. 92) Преуспевший в добродетелях и обогатившийся ведением, как видящий уже вещи, как они по естеству суть, всегда все и делает и говорит по здравому разуму, отнюдь не уклоняясь от него. Ибо, судя по тому, благоумно, или неумно пользуемся мы вещами, бываем мы или добродетельны, или порочны. 93) Признак совершенного бесстрастия есть тот, когда и во время бодрствования, и во сне представления вещей всегда всходят на сердце простыми. 94) Исполнением заповедей ум совлекается страстей; духовным созерцанием видимого совлекается страстных о вещах помыслов; познанием невидимого отрешается от созерцания видимых вещей; наконец, познанием Святая Троицы, и от самого ведения вещей невидимых. 95) Как солнце, восходя и освещая мир, являет и себя и освещаемые им предметы: так Солнце правды, возсиявая в чистом уме, являет и Себя, и разумение всего от Него бывшего, и быть имеющего. 96) Бога знаем мы не по существу Его, но по великолепию творений Его, и Его о них промыслу. В них, как в зеркале, видим мы беспредельную Его благость, премудрость и силу. 97) Чистый ум пребывает или в простых помышлениях о вещах человеческих, или в естественном созерцании видимого, или в созерцании невидимого, или во свете Святыя Троицы. 98) Бывая в созерцании вещей видимых, ум исследует или естественные их свойства, или то, что знаменуется ими, или же ищет самую их причину. 99) Упражняясь же в созерцании вещей невидимых, он ищет узнать естественные свойства оных, причину бытия их, и что из сего следует, и какой о них промысл и суд Божий. 100) Когда же бывает в Боге: то сперва от пламенной любви ищет уразумения естества Его, но утешение находит при сем не из познания того, что есть в Нем: ибо сие невозможно и невместительно равно для всякого сотворенного естества, а утешается познанием того, что окрест Его, как-то: вечности, беспредельности, неописанности, благости, премудрости и силы вседетельной, всепромыслительной и всесудительной. И то только в Нем всякому постижимо, что Он беспределен; и самое познание недоведомости Его есть ведение, превосходящее ум, как сказали мужи сильные в богословии – Григорий и Дионисий. © Благовест. Добротолюбие т. 3 Copyright © 2001-2007, Pagez, webmaster(a)pagez.ru hosted by orthodoxy.ru Источник : http://www.pagez.ru/lsn/0169.php Максим Исповедник — Википедия -
Враг хитер. Он отлично знает, что исповедью смываются все грехи, поэтому и не допускает человека до исповеди; а если он исповедуется, то враг всячески смущает (прп. Варсонофий Оптинский)
-
Надобно исповедовать, в чем согрешили и как согрешили, - вот и все. Хорошо заблаговременно написать исповедь и прочитать самому перед духовником. Будет и ему понятно и незатруднительно, и исповедующемуся легко и отрадно (прп. Амвросий Оптинский)
