Перейти к публикации
Татиана.

Вопросы о покаянии

Рекомендованные сообщения

Частые вопросы о покаянии
Что значит: постоянно пребывать в покаянии? Как можно увидеть себя хуже явных злодеев: убийц, насильников? С чего начинать дело покаяния? Что делать, если видишь свои грехи, но нет при этом никакого желания исправляться?

Эти и другие вопросы приходится слышать в дни Великого Поста – когда призыв к покаянию становится основным мотивом богослужений Церкви. Вопросы важные, особенно для нашего времени.

Что значит: постоянно пребывать в покаянии?

«Святые Отцы пишут что покаяние – делание не имеющее конца на земле. Что оно не должно прекращаться ни на минуту в жизни. Но как можно каяться всю жизнь? Или Бог не хочет прощать человеческие грехи?»

Святые – это те люди, которые сумели достичь истинного видения себя. Они долго очищали око своего сердца, долго трудились над своей душей, и, наконец, при свете Божества, при содействии Духа Божия им открылась та болезнь, которая есть во всех нас. Они увидели ту язву, которую мы иногда называем «наследством Адама» - общее расстройство всего человеческого естества, раздробленность всех сил, помрачение ума, заблуждение воли, омертвение совести, извращение чувств и эмоций.

Такое видение дается не каждому – слишком жуткое это зрелище. Обычный человек, если увидит это в себе – неминуемо впадет в отчаяние и окончательное расслабление. Святые получали это видение себя параллельно с деятельным познанием милости Божией, с видением действия Его целительной благодати. Это охраняло их от отчаяния.

Находясь в одновременном видении такого повреждения человеческой природы и Божией благодати «немощная врачующей», Святые всю свою жизнь превращали в непрестанное покаяние.

Да и может ли быть иначе? Может ли больной, видя каждую секунду свою болезнь и страдая от нее, не призывать непрестанно Врача (к тому же видя Его присутствие) не жалуясь ему на свои болезни?

Мы, в отличие от Святых, не видим в себе этой болезни. Но это не означает, что мы здоровы. Нам дается заповедь покаяния. А сам покаянный настрой предлагается как бы в виде уже готовой вакцины в церковном богослужении.

В идеале организм сам должен вырабатывать иммунитет на все болезни – так Святые родили в себе истинное покаяние, борясь с грехом. Но если организм слаб и немощен, ему дают уже готовую, в других выращенную вакцину. Принимая ее, он пользуется чужими плодами, но получает пользу.

Церковь выдает нам готовую вакцину покаяния в своих текстах, рожденных опытом настоящей духовной борьбы Святых. Мы должны ее с благодарностью принять и постараться, что бы это готовое лекарство стало истинно нашим – принять его всей своей волей.

Мы не потрудились в деле покаяния, но можем приобщиться к его результату – это дар Церкви, плоды опыта жизни и спасения наших Отцов духовных.

Так что нужно принять как данность, на веру необходимость постоянного покаяния и сокрушения. Мы не видим своей болезни, и, возможно, не понимаем, в чем именно каемся. Но должны для начала просто поверить – что есть в чем. Возможно, эта вера нам многое о нас откроет.

Как можно увидеть себя хуже явных злодеев: убийц, насильников?

«Церковь призывает нас увидеть себя хуже всех, ниже всей твари. Но как можно увидеть себя ниже убийцы или педофила? Может это аллегории?».

Если брать отсчет от человеческой шкалы греха, то почти наверняка можно сказать, что мы вообще не грешные! Не убивали, не грабили… Примерно такие доводы приходится часто слышать от людей на исповеди: «да я не грешнее других».

По человеческим меркам это будет совершенно верно: Чикатило был грешнее, а значит, я уже не могу быть ниже всей твари…

Но мы ведь говоря о грехах, мысленно предстаем перед Богом, перед Тем, Кому кто-то должен десять тысяч талантов а кто-то сто динариев – но должны все. Перед тем, для кого праведный фарисей оказался хуже грешного мытаря.

Очевидно в Божием суде действует более сложный механизм, чем весы рыночного торговца…

Можно назвать несколько критериев оценки Богом человека:

1. Мотивы поступков важнее, чем сами поступки.

Бог смотрит не на совершенное действие, а на мотив: чего хотел человек? К чему стремился?

Он взирает на движение нашей воли. «… Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» - сказал Господь. Грех начинается и совершается в нашей воле. И в тот момент, когда воля склонилась к греху – он как бы уже совершен.

Возможно, мы никого не убили и не ограбили. Но гарантирует ли это то, что наша воля не склонялась на грех? Что мы не совершили его в своем сердце?

2. Насколько свободна воля?

Наше произволение далеко не всегда начинается с нейтральной по отношению к добру и злу позиции. Можно сказать даже, что такой нейтральности в нас нет никогда. В каком положении к греху зависла наша воля? Насколько мы свободны или зависимы?

У пьяницы воля несвободна, он практически не может не пить. Одинаковый ли путь уклонения от заповеди Божией проходит его воля и, к примеру, воля того, кто не имеет никакой зависимости от алкоголя и пьет сознательно для получения удовольствия? Совершенно разный путь. То же можно сказать о любом грехе…

3. Кому больше дано – с того больше спросится.

Мы почти всегда смотрим на людей в усредненном варианте: человек пошел и сделал то-то… Но каждый человек индивидуален и неповторим. У каждого – свой объем совести.

Один родился в семье священника, сподобился познания Бога, знает заповеди, имеет благодать Крещения, содействующую правильной жизни.
Другой воспитан в семье алкоголиков, брат у него рецидивист, а сестра – проститутка.

Сын алкоголиков пошел воровать, а сын священника – осудил его. Кто больше согрешил? Кому было дано больше – с того больше спросится…

Так что не будем спешить радостно сравнивать себя с убийцами, находя свои преимущества. Нет гарантии, что совокупность нашей меры познания Бога, нашей зависимости (или независимости) от греха и нашей воли дает нам перед ними преимущества… Может мы осудимся больше…

Преподобный Андрей Критский в Великом Каноне сказал такие слова: «Каиново прешед убийство, произволением бых убийца совести душевней…». Оказывается, для святого Андрея не было сложно увидеть себя грешнее всемирно известного злодея.

С чего начинать дело покаяния?

«В руки попал перечень грехов из нескольких страниц. Долго читали и поняла что грешна во всем. Зачитала на исповеди. Что теперь делать?»

Подобная практика отчета о проделанных грехах только отвлекает людей от настоящего покаяния. На исповеди необходимо в первую очередь говорить о том, что реально мешает жить. О том, что стоит стеной между душей и Богом. Если есть серьезные нарушения заповедей, то весь упор в духовной борьбе должен быть направлен на их преодоление. Без этого все будет бесполезным.

По мере устранения явных грехов будут открываться более скрытые душевные недуги. Это – бесконечный путь, потому и называют Отцы покаяние деланием, не имеющим конца на земле.

Что делать, если видишь свои грехи, но нет при этом никакого желания исправляться?

«Вижу свои грехи, но не испытываю ни потребности в покаянии, ни желания их исправления. Умом понимаю, что это неправильно, но никакого желания исправиться нет. Что делать?»

У Отцов такое состояние называется «окамененным нечувствием». Это очень опасное состояние – духовная кома.

Такое состояние не возникает на пустом месте. Можно сказать с уверенностью, что этому предшествовали серьезные и осознанные уклонения от заповедей Божиих, возможно – смертные грехи. Такое состояние может возникнуть и без особых грехов от жестокосердия по отношению к ближним, от осуждения, ссор или распрей (особенно с близкими людьми).

В таком окаменении душа как бы теряет чувствительность ко греху. В нормальном состоянии грех причиняет боль – что является признаком еще живой души. Совесть реагирует на совершенный грех болью, начинается внутреннее раскаяние…

Если же грех проходит безболезненно, привычно легко – впору оплакивать своего «внутреннего мертвеца» - ту самую «убитую совесть», о которой печалился преподобный Андрей Критский. Нужна срочная духовная реанимация!

Необходимо привести свою совесть в чувство. Это должен сделать ум – он то еще понимает, что к чему. Необходима исповедь, даже если сердце не чувствует вины. Необходимо срочно примириться со всеми ближними. Необходимы молитва и поклоны – это очень действенные способы разбудить душу от смертной спячки.

И еще одно Средство есть в Церкви. Святой Иоанн Кронштадтский говорил о действии Причастия на душу, что оно делает сердце чувствительным к согрешениям. Божья благодать – только одна она может оживить омертвевшее сердце.

«… Верующий в Меня, если и умрет - оживет» - говорит Господь. Душа, умершая смертью греховной – да оживет покаянием! Христос есть воскресение и жизнь. Если обратиться к Нему искренне – Он обязательно поможет.



Игумен Игнатий (Душеин)

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

«Отпущаются тебе греси твои», или Радость покаяния

 

Я хотел бы сказать сегодня несколько слов о такой проблеме. Некоторые люди сетуют, что после исповеди не чувствуют в душе никакого изменения: мол, исповедь мне совсем не помогает – видно, такой я неисправимый грешник. Конечно, дело здесь вовсе не в том, что человек очень грешен. Все должно быть как раз наоборот: чем более грешным чувствует себя кающийся, тем большую радость получает после исповеди. Я, как священник, знаю это на опыте: когда над человеком, который искренне покаялся, читаешь разрешительную молитву, то иногда у него даже невольно вырывается вздох облегчения. Ты и сам в это время чувствуешь какое-то ликование. Иногда человек, уходя с исповеди с улыбкой, испытывает некоторую неловкость: как же так, я рассказал о таких грехах, а мне легко и радостно? Но в этом и есть удивительная сила таинства: от прощения грехов человек всегда получает радость. И тем печальнее, что чувствуют эту радость далеко не все. Почему? Потому что подходят к таинству исповеди неправильно. Я скажу сегодня лишь о некоторых распространенных ошибках.

 

Часто человек, придя на исповедь, ограничивается упоминанием двух-трех грехов. А иные считают, что никаких грехов у них вовсе нет. Это чаще всего люди, которые начали ходить в храм уже в преклонном возрасте. Они не очень понимают или не хотят понимать, что такое грех. Приходит такой человек и молчит. Священник начинает его спрашивать: «Такой-то грех у вас был? А такой-то?» Человек в возмущении: «Да как вы смеете?!» Мол, я пришел, такое одолжение сделал Богу, а тут еще про какие-то грехи спрашивают. Случается, люди даже жалобы пишут: «Как священник посмел спросить меня о том-то и том-то?» Отчего это происходит? Оттого, что они не грешат? Конечно, нет – оттого, что они не видят своей греховности.

 

Впрочем, гораздо чаще бывает другое. Человек более-менее знает, что такое исповедь, но называет только грубые грехи: «ударил, обманул, обругал»… А если в течение недели все было, так сказать, спокойно, то он в растерянности: что говорить-то? Он не замечает того, что ежедневно осуждает, гневается, завидует, превозносится, мысленно прелюбодействует, не прощает ближнему обид. А если что-то и замечает, то ему кажется, что на исповеди об этом говорить ни к чему: никто же этого не видит, разве это грехи? Я таким людям обычно советую прочесть книгу приснопамятного архимандрита Иоанна (Крестьянкина) «Опыт построения исповеди». Там доступно и подробно рассказывается о том, в каких грехах надо каяться христианину. Но, конечно, прочитать эту книгу – это лишь первый шаг; нужно научиться следить за своей душой, видеть греховные движения своего сердца.

 

Когда человек не видит своих мысленных грехов? Тогда, когда он не понуждает себя жить по Евангелию. Все мы как будто бы согласны с тем, что жить надо по заповедям, но на деле показываем, что Евангелие для нас совсем не важно. Нам кажется: «Не такое сейчас время, чтобы жить по Евангелию. Кто вообще нынче живет по Евангелию? Слава Богу, что мы не пьянствуем, не блудим, не воруем». Я приведу такой пример. Он, может быть, покажется вам смешным, но он очень жизненный. Многие уголовные преступники-рецидивисты, которые знают, что их за то или иное преступление рано или поздно арестуют и будут судить, очень любят изучать Уголовный кодекс. На моей родине, в Одессе, люди все лето проводят на пляже. И вот идут такие м?лодцы на пляж и вместо детектива или какой-нибудь легкой книжки берут с собой Уголовный кодекс и с большим увлечением его штудируют. Они тщательно изучают эту книгу, чтобы знать: если залезть в карман при таких-то обстоятельствах, будет один срок, при таких-то — другой; чтобы понимать, как говорить со следователем, как себя вести. Эти люди осознают, на что идут и что им будет за такое-то преступление. А мы легкомысленнее, чем даже уголовные преступники. Нам известно, что нас будут судить по Евангелию, а это для нас тоже своего рода сборник законов, там все указано: и чего нельзя делать, и какие за это будут наказания. Однако мы его не изучаем и к жизни своей применять не хотим.

Моя ссылка

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Внутренние вериги

Священник Димитрий Шишкин

 

Апостол Иоанн Богослов говорит: «Всякая неправда есть грех; но есть грех не к смерти» (1 Ин. 5: 17). Мы согрешаем ежедневно, ежечасно, почти мимоходом… Что поделаешь: всяк человек ложь. Но есть грехи повседневные, которые при первом нашем покаянном воздыхании прощаются Господом, а есть грехи тяжкие, способные покалечить душу человека на всю оставшуюся жизнь. Это как если человек попал в аварию, его привезли в операционную, родственники ждут в коридоре – и вот выходит врач, разводит руками и говорит: «Травмы, несовместимые с жизнью…» Страшный момент! Это означает, что человек умер. Вот так же есть и грехи, несовместимые с жизнью духовной. Благодать отступает, и человек пред лицом Господа превращается в разлагающийся, смердящий труп. Святые отцы говорят, что благодать для души – это то же, что дыхание для тела. Не может душа жить без Бога! И начинаются мучения, описать которые невозможно никакими словами. И много нужно пролить человеку слез, чтобы благодатью Божией душа опять возвратилась к жизни.

47662.p.jpg

Увы, в наше время повального безбожия все больше становится людей, совершавших в своей жизни страшные, смертные грехи. Многие из этих людей, слава Богу, покаялись, совершенно переменили свою жизнь, но память о совершенных грехах, то увечье, которое эти грехи нанесли душе, продолжает тяготить и мучить, даже иногда тем сильнее и нестерпимее, чем более человек приближается к Богу и стремится изменить свою жизнь. Это заставляет многих раз за разом называть на исповеди грехи, которые уже были исповедованы ранее и больше не совершались.

В чем же причина этих тяжких страданий?

 

Пока человек грешит – он пребывает во тьме. Грех – его естественное состояние. Человек даже если и понимает умом, что он творит страшные дела, но духовно, нравственно осмыслить свою жизнь не может. И вот затем, когда человек начинает каяться, приближаться к свету, преображаться душой, прежние грехи предстают перед ним во всем своем ужасающем и неприкрытом уродстве. Человеку становится страшно, стыдно и больно от осознания того, что он натворил перед Богом. И этот ужас представляет собой незаживающую духовную рану, которая мучает человека иногда на протяжении всей его жизни. Мы знаем, что тяжесть этой муки такова, что некоторые не выносят ее и сходят с ума или даже кончают собой.

 

Как же человеку, совершавшему в своей жизни те или иные тяжкие грехи, а затем обратившемуся к Богу, жить с этим душевным грузом? Как быть, если уже исповеданные смертные грехи продолжают мучить и тяготить совесть, доводя порой до нравственного изнеможения?

Довольно часто приходится слышать слова: «Наверное, Бог меня никогда не простит!» или: «Я знаю, что нет мне от Бога прощения!» Часто человек сам себя не может простить за содеянное и отчаивается от невозможности что-либо исправить. Но одно дело – суд человеческий, а другое – суд Божий. Когда человек кается от всей души в содеянных грехах, исповедуется в них и больше к ним не возвращается, но в то же время говорит, что Бог его «не сможет простить», он, может быть, сам того не понимая, совершает еще один грех. Он «меряет» Бога своей, греховной меркой, «низводит» Творца до уровня немощной твари.

 

Мы знаем, что милосердие Божие, Его любовь безграничны. И особенно полно милосердие и любовь изливаются на кающихся грешников. Так что нет такого оплаканного, исповеданного греха, который «не мог бы простить Бог». Подтверждений тому множество в Священном Писании, начиная с Ветхого Завета, где Бог возвещает устами пророка Исаии: «Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю» (Ис. 1: 18), – и заканчивая Новым Заветом, где Господь прямо говорит, что «пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию» (Мф. 9: 13).

 

Но часто человек свою нестерпимую боль и муку, память о содеянном принимает как знак непрощения Божиего. Это, конечно, неправильный взгляд. Просто в отношении тяжких грехов, кроме бесконечного милосердия Божиего, действуют еще человеческая совесть и память – эти природные средства покаяния. То, что исповеданный грех продолжает тяготить совесть, не означает, что он не прощен Богом. Это означает именно то, что грех настолько глубоко повредил нашу целостность, что требует глубокого и длительного врачевания. А врачуется всякий грех – благодатью при нашем глубоком раскаянии.

 

Памятование о прошлых грехах оставляется нам как епитимия, как тяжкий, но искупительный груз, который кающийся грешник должен смиренно нести на протяжении всей своей жизни. И эти «внутренние вериги», незаметные окружающим, носят многие. В отношении среднего и старшего поколения – это отчасти следствие той безбожной жизни, которая насаждалась десятилетиями на государственном уровне, а в отношении молодежи – следствие нынешнего безбожия и либеральной вседозволенности.

 

Видя, как живет подрастающее поколение, можно с горечью утверждать, что и в будущем священникам придется сталкиваться с этой проблемой – и даже в масштабе несоизмеримо большем по сравнению с нынешним. Увы, таковы неизбежные плоды греховной жизни: страдания, боль и нравственная, душевная ущербность, с которой, тем не менее, надо продолжать жить.

 

Воспоминание о содеянном для каждого грешника пусть служит не поводом для отчаяния и тоски, а напоминанием о своем истинном положении перед Богом и людьми, поводом к непрестанной покаянной молитве. Это, если можно так сказать, горькое, но трезвящее и действенное лекарство для души, лекарство, от которого не нужно стремиться непременно избавиться, но которое именно нужно воспринимать как побудительное и действенное средство к покаянию и молитве.

 

Но кроме мучительной памяти о содеянном есть еще и бесовская злоба, которая прежние грехи человека старается использовать как средство погибели, внушая мысли о непрощении, повергая душу в уныние и отчаяние. Так некогда погиб злокозненный Иуда. Но вдумаемся: ведь и апостол Петр согрешил предательством, и оба эти ученика, как сказано в Писании, «раскаялись». Но Петр кроме горького плача имел еще и пламенную любовь к Господу и крепкое на Него упование и за это был вскоре прощен и восстановлен в прежнем достоинстве. Иуда же поддался внушению бесов, забыл о безграничном милосердии Божием, не обратился, не доверился Ему со слезами раскаяния – и погиб.

 

Когда человек совершает страшные грехи, но потом кается и с Божией помощью исправляется, то ему все равно еще очень долго бывает тяжело и мучительно потому, что бесы не отступают сразу, но стараются если не прельстить, то ввергнуть душу в отчаяние, напоминая ее грехи и вводя в недоумение: как же можно от этой грязи отмыться?! Но это всего лишь помыслы, и Богу возможно «убелить паче снега» душу самого последнего грешника, только бы этот грешник каялся искренне и искал не своего, а Божиего.

 

Всякое уныние, смущение, тоска и отчаяние, сопровождающие воспоминание о прежних грехах, – это внушение демонов, не хотящих отпускать душу к Господу. Все эти бесовские внушения нужно решительно отвергать и чем скорее, тем лучше. Отвергать сразу, как они являются в душе, и крепко-крепко молиться о помиловании Богу, «жаловаться Ему», по выражению одного опытного духовника. И Господь обязательно услышит этот сердечный вопль и отгонит мрачное облако отчаяния и тоски, укрепит и ободрит кающегося грешника. И даже если иногда уныние и тоска обволакивают душу и насильно как бы удерживают ее – все равно не нужно сдаваться, а крепко стоять в молитве, с ненавистью отвергая от себя находящее омрачение, противиться ему с силой и плакать, вопиять Господу, взывая о помощи. Да, бывает, и день, и два, и дольше действует сатана таким образом на душу, стремясь ее ввергнуть в мрак отчаяния, но надо заранее знать, что такое возможно, и не удивляться, не малодушествовать, когда такое случается, а решительно вступать в брань, которая и состоит в противлении злу и в крепком, непрестанном уповании на Господа.

 

Это тяжкий труд, но труд благодатный, если человек именно всем сердцем, всей душой и всем помышлением будет с любовью прибегать к Богу. Обязательно Господь защитит такую душу и поможет ей, укрепит и поддержит! И когда злобный мрак, бесовское наваждение развеется – душа предстанет обновленной, как золото, очищенное в огне.

 

Отдельно хочется сказать о тех, кто уже осознал губительность собственной греховной жизни, хочет ее изменить, но никак не может. Во-первых, не нужно отчаиваться. Великие подвижники порой десятилетиями боролись с той или иной страстью. А что уж говорить о нас! Конечно, бывают случаи, когда мгновенное раскаяние потрясает самые глубины человеческого существа и человек преображается сразу, вдруг и навсегда. Бывает и так. Но все-таки в большинстве случаев человек приходит к покаянию, к изменению жизни не сразу, и старые греховные привычки, а точнее сказать – болезни, страсти, не отпускают человека довольно долго. Главное в этом случае – не сдаваться. Говорить в душе: да, я пал, но я непременно хочу избавиться от той или иной страсти, и я верю, что Господь мне в этом поможет. Нужна непреклонная решимость избавиться от греха и упорная борьба с собой, даже иногда на протяжении многих лет. Вот какие удивительные слова говорит об этом святитель Иоанн Златоуст: «Сколько раз ни согрешишь – покайся во грехе, не отчаивайся; согрешишь в другой раз – в другой раз покайся, чтобы по нерадению совсем не потерять тебе надежды на обещанные блага. Ты в глубокой старости – и согрешил? Войди в церковь, покайся: здесь врачебница, а не судилище; здесь не истязуют, но дают прощение в грехах».

 

Нельзя сдаваться! И это главное. Но и расслабляться нельзя, надеяться только на милость Божию, оправдываясь собственной немощью. Это лукавство. С момента нашего крещения нам Господом дана сила и власть противиться диаволу, и мы обязаны этой властью воспользоваться в полной мере. Мы должны быть воинами, и воинами даже «до крови», как говорит апостол. «До крови» здесь означает крайнюю решимость в противостоянии греху, крайнее напряжение душевных и телесных сил. Только такому сознательному противлению содействует и помогает Господь Своей благодатью.

 

Главное – не быть лукавым перед собой и Господом. Если решимость оставить грех еще не созрела в душе – нужно плакать об этом и от сердца искать этой решимости. Грех надо оставить, прекратить, отвергнуть. И другого пути нет! Весь вопрос только в том, как этого достичь. Нужно быть честным перед Богом, просить, чтобы Он просветил ум и сердце для того, чтобы правильно взглянуть на собственную страсть, по-настоящему возненавидеть ее и отвергнуть решительно раз и навсегда. Нужно искать чистой жизни, искать всем сердцем, всей душой, и Господь обязательно откликнется на такой поиск и укажет пути преображения жизни.

 

Ну а тем, кто по милости Божией не совершал в жизни тяжких грехов, эта беседа о неизбежной муке, последствующей грехам, пусть послужит предостережением и напоминанием о необходимости жить в согласии с законом Божиим. Потому что нет и не может быть другого пути для радостной, здравой и доброй человеческой жизни.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Святые отцы — о покаянии

 

Преподобный Амвросий Оптинский

 

Kакое ныне настало время! Бывало, если кто искренно раскается в грехах, то уже и переменяет свою греховную жизнь на добрую, а теперь часто бывает так: человек и расскажет на исповеди все свои грехи в подробности, но затем опять за свое принимается.

 

Один все грешил и каялся, — и так всю жизнь. Наконец покаялся и умер. Злой дух пришел за его душой и говорит: «Он мой». Господь же говорит: «Нет, он каялся». «Да ведь хоть каялся, и опять согрешал», — продолжал дьявол. Тогда Господь ему сказал: «Если ты, будучи зол, принимал его опять к себе после того, как он Мне каялся, то как же Мне не принять его после того, как он, согрешив, опять обращался ко Мне с покаянием? Ты забываешь, что ты зол, а Я благ».

 

Грехи — как грецкие орехи: скорлупу расколешь, а зерно выковырить трудно.

 

Бывает, …что хотя грехи наши через покаяние и прощаются нам, но совесть все не перестает упрекать нас. Покойный старец о. Макарий для сравнения показывал иногда свой палец, который давно когда-то был порезан; боль давно прошла, а шрам остался. Так точно и после прощения грехов остаются шрамы, т. е. упреки совести.

 

Хотя Господь и прощает грехи кающимся, но всякий грех требует очистительного наказания. Например, благоразумному разбойнику Сам Господь сказал: Ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43), а между тем после этих слов перебили ему голени, а каково было еще на одних руках, с перебитыми голенями, повисеть на кресте часа три? Значит, ему нужно было страдание очистительное. Для грешников, которые умирают тотчас после покаяния, очищением служат молитвы Церкви и молящихся за них, а те, которые еще живы, сами должны очищаться исправлением жизни и милостыней, покрывающей грехи.

 

Что ни думай, что ни толкуй, а смерти не миновать и Суда Божия не избежать, на котором воздастся каждому по делам его. Поэтому хорошо заблаговременно опомниться и взяться за настоящий разум. Евангельское учение начинается и заканчивается словами: «Покайтесь!» Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13). Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 28–29). Призывает Господь труждающихся в борьбе со страстями и обремененных грехами и обещает успокоить их через искреннее покаяние и истинное смирение.

 

Для истинного покаяния нужны не годы и не дни, а одно мгновение.

 

Что законоположит Господь согрешающим? Законополагает, чтобы каялись, глаголя во Святом Евангелии: Покайтесь, если не покаетесь, …погибнете (см.: Лк. 13, 3).

 

 

Некоторые из христиан от неверия совсем не каются, а некоторые хотя и каются для порядка и обычая, но потом без страха опять тяжко согрешают, имея неразумную надежду на то, что Господь благ, а другие, имея в виду одно то, что Господь правосуден, не перестают грешить от отчаяния, не надеясь получить прощения. Тех и других исправляя, слово Божие объявляет всем, что благ Господь ко всем кающимся искренно и с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Не является бо грех побеждающим человеколюбие Божие. Напротив, правосуден Господь для тех, которые от неверия и нерадения не хотят каяться, также и для тех, которые хотя иногда и приносят покаяние для порядка и обычая, но потом опять без страха тяжко согрешают, имея неразумное упование на то, что Господь благ. Есть и такие христиане, которые приносят покаяние, но не все высказывают на исповеди, а некоторые грехи скрывают и утаивают стыда ради. Таковые, по слову апостольскому, недостойно причащаются Святых Тайн, а за недостойное причащение подвергаются различным немощам и болезням, а немало и умирают.

 

Иное согрешать от немощи и согрешать удобопростительным грехом, а иное согрешать от нерадения и бесстрашия и согрешать тяжким грехом. Всем известно, что есть грехи смертные и есть грехи удобопростительные, словом или мыслью. Но во всяком случае потребно покаяние искреннее и смиренное и понуждение, по слову евангельскому, с твердым намерением не возвращаться на прежнее. Сказано в «Отечнике»: «Пал ли еси, восстани! паки пал еси, паки восстани!»

Не удивительно падать, но постыдно и тяжко пребывать в грехе.

 

Так ли мы поступаем, как поступил святой Давид, когда наказываемы бываем от Бога за грехи наши или бедствиями или болезнями? Святой Давид, согрешив, каялся, исповедывался Богу и благодарил Господа за то, что его, согрешившего, не предал смерти, а оставил на покаяние и исправление. Нет, мы, маловерные и малодушные, не подражаем святому Давиду, а, будучи наказуемы за грехи наши, ропщем на Бога и людей, обвиняем всех и все, вместо того чтобы смириться и приносить искреннее раскаяние в своей грешной жизни и постараться исправиться или, по крайней мере, хоть не роптать и не обвинять других, а сознавать, что терпим болезнь или бедствие достойно и праведно. Через такое смиренное сознание и раскаяние с твердой решимостью не возвращаться на прежнее можем получить помилование от Господа и в сей, и в будущей жизни.

 

Пишешь, что лучше не грешить, чем каяться. Не грешить хорошо, а согрешившему похвально покаяться. Если удержишься на первом — хорошо, а, не удержавшись, другого средства нет умилостивить Бога, как покаяться. А что ты объяснила, в этом и запинаться не следовало бы, — и запинание твое указывает на ложный стыд. Еще скажу: Богу приятнее грешник кающийся, чем человек не согрешивший, но превозносящийся. Лучше, согрешив, покаяться, нежели, не согрешая, гордиться этим. Фарисей удержался от греха, но за возношение и осуждение мытаря лишился перед Богом своей праведности, а мытарь, и много согрешивший, через смиренное сознание и понесение укоризны от фарисея получил не только прощение грехов, но и восхитил оправдание фарисея. Иди и ты путем мытарева смирения, это путь самый безопасный.

 

...Покаяние не совершается до гроба и имеет три свойства, или части: очищение помыслов, терпение находящих скорбей и молитву, т. е. призывание Божией помощи против злых прилогов вражиих. Три эти вещи одна без другой не совершаются. Если одна часть где прерывается, то и другие две части там не тверды бывают.

 

Всеблагий Господь ничего от нас не требует, как только одного искреннего покаяния, и через оное вводит покаявшихся в Царствие Свое Небесное и вечное, по сказанному в Евангелии: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3, 2).

 

Едва удосужился я прочитать длинное и искреннее твое исповедание. Отныне положим начало благого исправления, которое бывает не без труда и понуждения, в терпении со смирением. Но унывать не должно и не должно думать, что вдруг можно исправиться от злых навыков, но постепенно с Божией помощью.

 

Всем не только можно, но и должно заботиться о благоугождении Господу. Но чем благоугождать Ему? Прежде всего покаянием и смирением. Но тебе это мало. Ты хочешь Господа иметь своим должником. Ты пишешь: «Господь для меня все сделал, а я для Него ничего. Легко ли это?» Если кто кому должен, то, не заплатив долга, нельзя затевать подарки. Так и мы прежде всего должны заботиться об уплате греховного долга посредством смиренного покаяния, которое совершается до самого гроба. Но ты спрашиваешь: «Разве при исповеди и постриге не прощаются все прежние грехи? И нужно ли до смерти каяться на молитве в прежних грехах и вспоминать их или же предать их забвению и не смущать мысли прежними делами». Тебе уже было говорено, что о плотских грехах никогда не следует вспоминать в подробностях, особенно же на молитве не следует исчислять по виду подобные грехи, но должно вообще считать себя грешным и неоплатным должником перед Господом. Святой апостол Павел сподобился получить не только прощение грехов, но и апостольское достоинство, а все-таки причислял себя к грешникам, глаголя: Из которых я первый (1 Тим. 1, 15). Притом должно знать, что грехи прощаются не одним исповеданием оных, но потребно и удовлетворение. Разбойнику на кресте Сам Господь сказал: Ныне же будешь со Мною в раю (Лк. 23, 43). Но и после сего обетования разбойник не тотчас и не без труда перешел в райское наслаждение, а сперва должен был претерпеть перебитие голеней. Так и мы, хотя прежние грехи нам при Таинстве исповеди и при принятии монашеского образа и прощены, но Божию епитимию за них должны понести, т. е. потерпеть болезни, и скорби, и неудобства, и все, что Господь посылает нам к очищению наших грехов. Еще должно помнить евангельское слово Самого Господа: Милости хочу, а не жертвы (Мф. 9, 13), т. е. чтобы благоугодить Господу, нужно более всего заботиться, чтобы не осуждать других и вообще иметь снисходительное расположение к ближним.

 

Исповедать все полезно с самоукорением, а с негодованием на других какая польза и от полных объяснений?

 

[<Из воспоминаний духовной дочери>: На мое признание — «во всем грешна», <старец> спросил: «А лошадей крала?» Я ответила: «Нет». «Ну вот, видишь, и не во всем», — сказал старец, улыбнувшись. На мои слова, что совсем не умею исповедываться, батюшка заметил: «От исповеди выходишь, как святая».]

 

В чем по немощи увлечешься, не малодушествуй и не смущайся, а старайся поправить это самоукорением и исповеданием сперва Сердцевидцу Богу, а по времени и духовному отцу. Случающиеся увлечения да научат тебя уклонению и осторожности и охранению себя, через страх Божий. Предайся воле Божией и ожидай с терпением решения своей участи.

 

Текст взят из книги «Симфония по творениям преподобного Амвросия, старца Оптинского»

 

 

Святитель Тихон Задонский

 

От грехов избавим себя истинным и слезным покаянием, которое Милосердый Бог нам, грешникам, ради немощи нашей даровал. И так от мучительства их совесть свою освободим, а смиренным покаянием и праведный гнев Божий отвратим, и Бога на милость преклоним, и геенну под нами, грехами нашими разожженную, угасим. Ибо Человеколюбивый Бог ничем так не преклоняется, как слезами человеческими, от сердца сокрушенного происходящими.

 

Поощряют и ободряют нас к тому ниневитяне, покаянием гнева Божия избежавшие. Поощряет Манассия, царь Иудин, сокрушением сердца от уз греховных разрешившийся. Поощряет блудница, слезами Христовы ноги омывшая и так от скверн греховных омывшаяся. Подает пример Петр святой, верховный апостол, трижды от Христа отрекшийся и горьким плачем опять возвращенный в апостольский лик. Им подражая, прибегнем и мы с умилением ко Владыке нашему. Он, как Отец Многомилостивый, преклонившись на милость, и от грехов нас очистит, и праведный Свой гнев отвратит, и от пропасти адской Своим человеколюбием избавит.

 

* * *

Христианину, по Kрещении падшему и в след похотей ходившему, одна надежда спасения осталась — покаяние, а покаяние истинное, как видно из Святого Писания и святых Отцов, толкователей Святого Писания, состоит в следующих пунктах:

 

1. От прежних грехов отстать и ими, как мерзостью, гнушаться.

2. О них жалеть, и Бога умилостивлять, и духовнику исповедоваться.

3. От других грехов всячески беречься.

4. Оставлять ближнему согрешения, дабы самому Бог оставил. Если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный, а если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14 15), — говорит Христос.

5. Любовь и милость всякому являть, чтобы сам помилован был. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5, 7).

6. Смирить себя. Смиряющий себя возвысится (Лк. 18, 14).

7. Никого не осуждать, ни на кого не клеветать. Читай притчу о мытаре и фарисее (Лк. 18, 10–15).

8. Богу молиться всегда, чтобы в напасть вражью не впасть. Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. 26, 41), — говорит Христос ученикам, потому что сатана всячески ищет, как человека уловить в погибель. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш, диавол, ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Петр. 5, 8).

 

Неистинное покаяние — к тем же грехам возвращаться, и потому бесполезное. О том свидетельствует Сирах: когда кто омывается от осквернения мертвым и снова прикасается к нему, какая польза ему от омовения? Так человек, который постится за грехи свои и опять идет и делает то же самое: кто услышит молитву его, и какую пользу получит он оттого, что смирялся (Сир. 34, 25)?

 

* * *

Не медли обратиться ко Господу и не откладывай со дня на день (Сир. 5, 8), — так как откладывание [покаяния] бедственно, потому что:

 

1. Внезапная смерть бывает, как всякому видно: внезапно изыдет гнев Его, и во время мести погибнешь (Сир. 34, 9).

2. Бог хочет твоего обращения, и прощение обещает тебе, но следующего утра или того, что будет далее, не обещает. Подумай об этом, грешник! Прежде же всего всегда велит быть готовым к исходу: будьте же и вы готовы, ибо, в который час не думаете, приидет Сын Человеческий (Лк. 12, 40).

Многие до старости откладывают покаяние. Очень плохо, поскольку:

1. В старости телесных сил не станет для того, чтобы поднять труд покаяния, а душевные силы ослабеют в произволении и хотении злым обычаям и привычкой. Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкши делать злое (Иер. 13, 23)?

2. Откладывание это — пред Богом тяжкий грех, потому что лучшую часть жизни своей, то есть молодость греху, миру, диаволу в жертву приносят, а худшую часть, то есть старость, хотят Богу принести. Но и то сделать удастся ли, неизвестно.

 

Многие до болезни, а иные до кончины откладывают покаяние. Это диавольская кознь и грех тяжкий.

1. См. о промедлении.

2. Будучи в болезни и с болезнью бороться, и о грехах думать, жалеть, и к Богу ум и сердце возводить, весьма трудно.

3. В болезни случается исступление ума, беспамятство, отъятие языка и прочее.

4. Возмущение, тоска, страх смертный тяжелее всякой болезни.

5. Подвиг в совести — от воспоминания прошедших грехов и от того, что последуют наступающие за грехи наказания.

6. Сатана тут подвизается в отчаяние привести и погубить бедного грешника, как читаем в Житиях святых. Надобно опасаться, как некто из отцов сказал, чтобы у немощного не было немощное покаяние, а у умирающего — мертвое. Я здесь не то говорю, что будто бы Бог в немощи и в болезни, или при смерти истинного покаяния не принял! Но то подтверждаю, что трудно его принести (см. вышеописанные обстоятельства). Что само откладывание — это грех тяжкий. Да и внезапные случаи бывают.

 

Итак, не медли же, по увещанию Сираха. Всякий, молодой и старый, здоровый и немощный, пока здесь находишься, обратись к Господу. Можешь, пока живешь на этом свете, покаяться и так благодатью Божией спастись. Тело алчет — ты его питаешь; жаждет — ты его напоеваешь; болеет — ты врачуешь; наго оно — одеваешь; грязное — омываешь, а душа алчет, жаждет, болит, вся нага, вся в пороках — и не радеешь! Похищенное богатство телесное отыскать и возвратить стараешься, а душевное богатство враг твой, диавол, все похитил — и не радеешь! Дом твой горит — созываешь соседей, и погасить стараешься, а дом душевный горит и уже сгорает — и не радеешь! Тонешь в воде — и просишь от всех помощи, а весь в грехах потонул — и не радеешь!

 

* * *

Покаяние — это жалость и болезнь о грехах, содеянных после Kрещения, которые через нелицемерное и истинное исповедание и сокрушение сердца, через иерейское разрешение отпускаются.

 

* * *

Сами угрозы Божии знак Божия милосердия к грешникам, потому что Бог грозит казнью для того, чтобы они в чувство пришли, оставили злое прежнее житие и к Нему с покаянием обратились. Ибо различным образом Бог призывает грешника к покаянию, то обращением внутрь совести его, то обещанием благ, то угрозой наказания; а если всем этим грешник пренебрежет, тогда его, как нераскаянного, суд Божий постигает.

 

* * *

Состав покаяния:

1. Должно от себя, то есть от своей воли и страстных похотей отречься, против всякого греха подвизаться и не только делом его не исполнять, но и от мысли отгонять.

2. Так изменившись, жизнь новую начать, волю свою воле Божией покорять, стараться последовать святому примеру жития Христова, словом, ко всякой добродетели приучаться. А если по немощи случится споткнуться или пасть, тотчас, признавая свое окаянство, к Божию милосердию прибегать и просить с глубоким смирением прощения.

3. О прежде содеянных грехах даже до кончины жизни сожалеть, что ими человеколюбца Бога прогневлял, не слушал и злую волю противника Его, диавола, исполнял, а тем себе вечную казнь заслужил. Это и есть печаль ради Бога, которая производит неизменное покаяние ко спасению (2 Kор. 7, 10).

4. Прошедшее время, поскольку в суете, сластолюбии, в грехах, и потому во зле прожитое, часто обдумывать и оплакивать, ибо от этого последует нищета духовная, которая весьма нужна для покаяния. Так, осмотревшись, человек увидит свое окаянство, что он кроме греха ничего не имеет, и тем перед судом Божиим весьма виноват; так признает вместе с блудным сыном свое недостоинство: Отче!.. уже недостоин называться сыном твоим (Лк. 15, 21), - уничижит себя пред своей братией, и не их, но свои пороки будет рассматривать и оплакивать; ближнему будет согрешения прощать, чтобы самому от Бога прощение получить; будет всячески примиряться с тем, кого как-нибудь обидел.

 

* * *

Надежда кающимся:

1. Сам Бог призывает к покаянию и велит каяться.

2. Бог долготерпит нас, чтобы покаялись; ожидает всякого и хочет любезно кающегося принять (Лк. 15, 21-24).

3. Бог в святом слове Своем объявил, что Иисус Христос будет судить всю вселенную правдою. И тем милостиво предостерегает и поощряет к покаянию всех, чтобы страшного осуждения по делам избежать смогли (Мф. 25).

4. Бог обещал кающимся и грехов их не вспоминать: все грехи его, беззаконника кающегося, какие он сделал, не помянутся (Иез. 33, 16).

5. Бог Свое обещание и клятвой Своей утвердил, чтобы мы не сомневались приходить к Нему с покаянием. Живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы он обратился… и жив был (Иез. 33, 11).

6. Примеры покаявшихся и милость от Бога получивших свидетельствуют о том; также притча о блудном сыне (Лк. 15) и притча об овце, погибшей и обретенной, то же милосердие Божие к грешникам показывают (Лк. 15). Четьи Минеи читай и увидишь довольные примеры покаявшихся.

7. Христос ради того и в мир пришел, чтобы грешников спасти: Верно и всякого принятия достойно слово, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников (1 Тим. 1, 15). Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее (Лк. 19, 10).

8. Радуется Отец Небесный со всеми Ангелами о грешнике кающемся. Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся (Лк 15, 10), — говорит Христос.

 

* * *

Пособие к покаянию:

Милость всякому являть; прощать обиды ближнему; против греха крепко стоять и Христа в помощь призывать.

 

* * *

Бывает, что люди, сделав какое-то преступление и узнав свой грех, пока не позовутся на суд, приходят к царю или к иной какой власти, и со смирением грех свой исповедуют, падают перед властью, просят прощения, и получают.

 

Христианин! Знаешь ты, что позовешься на суд Божий и за все твои грехи, делом, словом и помышлением сделанные, истязан будешь. Сделай и ты, как разумные сыны века сего делают. Обратись от своих грехов и приди ко Христу Судии, Царю Небесному, Kоторому ты согрешил, исповедуй перед Ним свои грехи со смирением, падай перед Ним, и осуждай сам себя перед Ним сейчас, и не осудишься Им тогда. Зови к Нему мытаревым гласом: Боже! милостив буди мне, грешному, — и сотвори достойные плоды покаяния (Лк. 18, 13; 3, 8). Тогда все твои грехи и беззакония загладятся и не вспомнятся, потому что Он будет судить не несогрешивших, но согрешивших и непокаявшихся. Для того покаяние и проповедовалось, чтобы покаялись согрешившие и получили от Него милость. Kайся и заглаживай воздыханием и слезами свои грехи, в совести твоей написанные, да и в Божией книге они загладятся и не явятся на том суде. Это и есть приготовление к Страшному суду! Нет другого, кроме него.

 

Будь всегда в истинном покаянии. И будешь готовиться к тому суду, на котором и ты непременно явишься. И так начав новую христианскую жизнь, жди от Него милости. Kающемуся и живущему в новой христианской жизни, прежняя его беззаконная жизнь уже не повредит. Одно только от нас требуется: чтобы мы исправились и изменили себя к лучшему. Помни всегда о том дне и твердо держи, что ты, как и прочие, на тот суд, суд Божий, а не человеческий, позовешься, и позовешься неожиданно, когда вострубит архангельская труба. Это размышление подвигнет тебя к истинному покаянию и будет держать в смирении и сокрушении сердца. Память и размышление о том суде не допустит тебя творить грех, мстить ближнему, а подвигнет к прилежной и усердной молитве. Помня о том суде, не будешь искать веселых дней в мире, но более будешь желать слез, плача и воздыхания. То, что люди веселятся и плоти угождают и беззаконничают, бывает от забвения и неразмышления о том суде. Помни о суде, и будешь истинно каяться, каждый день обновляться и в лучшую сторону меняться. И будешь не таким, как прежде. Kак огонь всякий смрад, так страх суда Страшного всякую гнилость и смрад от души будет изгонять и ее час от часу очищать.

 

* * *

Всякий христианин на покаяние позван от Христа Господа, Kоторый говорит: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф.9, ). А так как все мы грешники — потому что все согрешили и лишены славы Божией (Рим.3, ), — то все и на покаяние призваны. Звание христианское, к которому они от Христа призваны, — это истинное покаяние, на это их Христос и призвал.

 

Для всякого человека звание его — первейшее дело, пока он в звании своем находится. Первейшее дело судей — истину изыскивать и по законам судить, до тех пор пока они в этом звании находятся. Так и первейшее дело христиан — быть в покаянии, так как к этому их Христос и призвал. Смотри, христианин, к чему ты призван? Не богатства, не чести, не славы в мире искать, не банкеты устраивать, не в гости ездить и гостей принимать, но, от всего этого отвратившись, быть в покаянии и тем вечное спасение, к которому призван ты, во Христе Иисусе получить.

 

Не только в том покаяние состоит, чтобы от внешних великих грехов отстать, а в изменении ума и сердца и в обновлении внутреннего состояния. То есть нужно отвратиться от всей суеты этого мира, так как она всякому желающему спастись препятствует, рассматривать различную душевную немощь, то есть гордость, гнев, зависть, нечистоту, сребролюбие и прочее и жалеть и сокрушаться о том, что такое зло вошло через змеиный яд в нашу душу, которая была создана чистой и непорочной. И с таким жалением и сокрушением молиться ко Христу, чтобы силой Своей нас исправил и исцелил. А когда сердце или внутреннее состояние изменится и исправится, тогда и внешняя жизнь и внешние дела добрыми будут. Ноги не пойдут на зло, если душа не захочет. Руки не будут делать зла, если воля не захочет. Язык не будет говорить зла, если сердце не захочет. Тело не будет блудодействовать, если сердце не захочет.

 

* * *

Истинному покаянию и вере непременно последует исправление и обновление сердца и внешней жизни. Истинное покаяние и вера обновляет и исправляет человека, отвращает от суеты мира, подвигает к желанию и исканию вечной жизни, страху Божию учит, беспрестанно увещевает против всякого греха бороться, и добро творить, и Богу угождать.

 

* * *

Христос нас зовет к Себе, и зовет всегда и непрестанно: придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28). Так Христос Господь призывает на покаяние и через покаяние всех грешников к Себе. Но многие христиане откладывают это покаяние и как бы отказывают Христу, и хотя не устами, но сердцем говорят: «завтра приду». Такая мысль и слово это: «завтра приду», — у всех в сердце имеется, кто изо дня в день обращение и покаяние истинное откладывает…

 

Бог обещал нам благодать Свою и милость, но завтрашнего дня не обещал.

 

* * *

Покаяние истинное — это перемена сердца и нравов злых на добрые нравы.

Истинное покаяние непременно стыд и сожаление в сердце кающегося соделывает о том, что он так бесстыдно и бесчинно с Богом поступал.

 

Истинного покаяния не может быть, если человек от грехов отстать и Богу послушание оказывать не хочет, но такое покаяние — прелестное и ложное, и потому так кающемуся от него никакой пользы не будет. Ибо каяться и грешить от произволения — вещи противоположные и вместе быть не могут.

 

* * *

Причины, которые могут и должны возбудить грешника на покаяние:

1. Великое Божие желание и как бы некая жажда спасения нашего. Бог наш хочет, чтобы все спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2, 4), как можно видеть из прочих пророческих и апостольских увещаний, которые Отеческое Божие сердце и великое желание нашего спасения открывают и различными словами изображают, а всего более можно видеть из того, что и Сына Своего Единородного ради нас не пощадил, но за нас предал Его, чтобы мы спаслись. Поэтому различным образом привлекает нас к Себе, увещевает, молит через посланников Своих, обещает блага, угрожает злом, обещает подать помощь и благодать обращающимся, обещает отпустить грехи содеянные и не вспоминать их, устрашает вечным огнем, и вечное блаженство открывает и обещает, чтобы так мы подвиглись к покаянию и спасение получили. Итак, не подобает нам презирать желание такого великого, милосердного Бога, но подобает обратиться и каяться.

2. Требует того от нас чудное Сына Божия о нас смотрение, воплощение, смиренная жизнь на земле, страдание и смерть. Все это Он ради нашего спасения совершил. Но все это бесполезно для тех, которые без покаяния пребывают, и не хотят себя исправить и плодов покаяния показать. Но тем более их осудит, как такую благодать презревших…

3. Могут и должны возбудить нас к покаянию угрозы Божии. Бог грозит казнью некающимся. Если не обратитесь, то Он оружие Свое очистит, лук Свой Он натянул и приготовил его, и в нем приготовил орудия смерти (Пс. 7, 13 14) и прочее. Божия же угроза, человек, не пустая и суетная, но непременно исполнится на самом деле, если человек не пренебрежет ею и не исправит себя. И скрыться от Него нигде невозможно; везде встречает отмщение Его некающийся, как через пророка говорит Он: если скроются во аде, то и оттуда рука Моя исторгнет их; если взойдут на небо, то и оттуда свергну их; и если скроются на вершине Kармила, то и там отыщу и возьму их; и если погрузятся от очей Моих во глубинах морских, то и там повелю змию, и уязвит их (Ам. 9, 2 3) и прочее.

Есть только одно убежище от гнева Божия — покаяние; оно скрывает грешника от мщения и казни. Скажу о каком-либо народе или царстве, что искореню их, и разорю, и погублю его. И если обратится народ тот от всех лукавств своих, то пожалею о бедах, которые помыслил сотворить им (Иер. 18, 7 8). K этому безопасному убежищу прибегли ниневитяне, услышав о грядущем гневе Божием, и укрылись, и так спаслись. K этому и ныне многие прибегают и спасаются.

Итак, подобает и нам, человек, к тому же граду убежища бежать, чтобы в нем скрыться от казни и мщения Божия. Ибо покаяние есть та гора, на которой Лот от губительного гнева Божия, Содом и Гоморру попалившего, скрылся. На эту тихую и безопасную гору непременно должен убежать и скрыться на ней тот, кто не хочет с беззаконным миром, как с Содомом и Гоморрой, погибнуть. Итак, беги, беги, грешник, на эту гору, пока еще гнев Божий, как огонь от Господа с неба, не спал, и не озирайся назад. Вспоминайте жену Лотову (Лк. 17, 32), как увещевает нас Христос.

4. Поощряет нас к покаянию неизвестная кончина жизни нашей, которая непременно будет, но когда будет, неизвестно. Бог определил, чтобы час этот был нам неизвестен, дабы всегда его ожидали. Бог обещает принять нас кающихся, подать отпущение грехов, но завтрашнего дня не обещает. Внимай этому, бедный грешник, и завтрашнего дня не полагай себе для покаяния.

Бог всегда велит готовым быть к исходу; и каковыми застанет нас смертный час, таковыми и перед Судом Его явимся. И потому каковым хочешь умереть, таким должен и всю свою жизнь быть. Хочешь ли умереть так, как благочестивые христиане умирают? Должен ты и жить так, как благочестивые живут. Ибо всякий человек — раб Божий. Раб же всегда должен готовым быть, когда ни позовет его к себе господин его. Так и христианин, как раб Божий, всегда готовым должен быть, когда позовет его Бог. А призывает всякого к Себе Бог через кончину жизни его. Блаженны рабы те, которых господин, придя, найдет бодрствующими (Лк. 12, 37).Непременно же тот бдит, кто во всегдашнем находится покаянии.

Окаянные и бедные те, которых найдет Господь любовью мира этого упоенных и сном греховным спящих! Вспомни, где богач тот, который одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно (Лк. 16, 19)? Вопиет из ада, будучи в муках, и без конца вопить будет. Где прочие грешники, непокаявшиеся и смертью восхищенные? Пребывают в своих определенных местах, ожидают всемирного Суда Божия и последнего определения, и совершенного по делам воздаяния. Желали бы возвратиться в мир этот и всякое совершить покаяние, но не дается им.

Мы еще, слава Богу, на земле живем, еще смерть нас не похитила, еще не ушло наше время покаяться, еще можем спастись Божией благодатью, еще Бог призывает нас к покаянию и обещает милость. Ну же, покаемся, человек, и покажем плоды покаяния, и утвердим себя в той новой жизни, чтобы, когда ни придет к нам час смертный, застал бы нас, как христиан, которые блаженно умирают, ибо умирают в Господе, и так этой смертью, как дверями, войдем в жизнь лучшую и вечное блаженство.

5. Да подвинет нас к покаянию Страшный суд Христов, на который всем нам — всем, праведным, говорю, и грешным — подобает явиться и дать ответ о содеянном праведному Судии. Ныне Бог на покаяние зовет — тогда к ответу призовет. Ныне говорит: покайтесь (Мф. 4, 17), — тогда скажет: «Отвечайте Мне». Ныне призывает: приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф. 11, 28), — тогда скажет: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный (Мф. 25, 41). Итак, убоимся суда Божия, а тем более Самого Бога, Kоторый судит не как человек, внешние только дела, но и сами помышления испытывает, и не стыдится лица человеческого, а всякому по своим делам воздает, и не требует свидетелей, но Сам всему — слову, делу и помышлению всякому — Свидетель верный, ибо Он испытывает сердца и утробы (Иер. 17, 10; Пс. 7, 10).

6. Вечная смерть или адское мучение сильно подвигнуть человека к обращению. Тогда перестанет все милосердие, но правда Божия вступит в свое дело; тогда раскаяние бесполезно; плач и слезы суетны тогда. Там услышится ответ: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей (Лк. 16, 25). Ныне несносен тебе жар, в движении крови происходящий, как стерпишь то пламя, от которого и демоны трепещут, который мучает, а не снедает!

7. Вечное блаженство, избранникам Божиим уготованное, пусть привлечет нас к покаянию и прилежному старанию в деле благочестия. Kакое же оно будет, ум понять и слово изъяснить не может. Будет оно в созерцании Божия Лица: тогда увидят Бога лицом к лицу. Возлюбленные, — говорит святой апостол, — мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3, 2). Но входят в то чистые и святые, покаянием и верою очищенные. Желающему туда войти надо убелить одежды свои Kровью Агнца (Откр. 7, 14). Ибо вне — псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду (Откр. 22, 15). Итак, не безумное ли дело ради временной и мнимой сладости погубить вечную радость?!

8. Наконец, увещевают и убеждают нас к покаянию угрызения совести, которые от грехов бывают и от которых ничем иным, как истинным покаянием избавляемся и получаем тишину, покой и утешение.

 

* * *

Бог, ожидая на покаяние, долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию (2 Петр. 3, 9), — как апостол Петр учит. Итак, как не примет кающегося Тот, Kоторый ожидает на покаяние? Kак отвратится от обращающегося Тот, Kоторый отвратившегося долготерпит, чтобы в чувство пришел и обратился?

 

* * *

Видим в Святом Писании, что есть покаяние. Апостол Петр, отрекшись от Христа, выйдя вон, плакал горько (Мф. 26:75), и так в первый лик апостольский принят. Блудница умывает слезами ноги Христовы, и волосами головы своей отирает, и целует ноги Его, и так слышит от Христа: прощаются тебе грехи (см.: Лк. 7, 37–48). Ниневитяне, облеклись во вретище, что есть знак печали и сетования, и возопили прилежно к Богу, и каждый обратился от пути своего лукавого и от неправды, которая была в руках их: и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел (Ион. 3, 10). Блудный сын перед отцом своим признает себя недостойным называться сыном: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих (Лк. 15, 18, 21); уповательно, что и не без слез было то смиренное признание; и облекается в лучшую сыновнюю одежду (Лк. 15, 22).

 

* * *

Покаяние — это печаль ради Бога, которая производит неизменное покаяние ко спасению (2 Kор. 7, 10), по словам апостола. Слезы, плач и воздыхание — это знаки печали сердечной, которой сердце, как стрелой, уязвляется, и так слезы испускает. Kак губка, напоенная водой, когда стискивается и сжимается, выдает из себя воду, так и сердце, наполненное печалью, когда большею печалью как бы стискивается, извергает из себя слезы, и со слезами от печали облегчается. Ибо плач и слезы облегчают печаль, и как дождем воздух, так слезами сетующая и скорбящая душа прохлаждается.

 

* * *

Желающему каяться должно сделать следующее:

1. Гласа Божия зовущего послушать и от пути беззаконного к Богу всем сердцем обратиться.

2. Грехи, в которых находился, возненавидеть, гнушаться и против них с помощью Божией подвизаться, и от прочих беречься.

3. О том, что Бога — Творца и Отца своего Преблагого — прогневал, жалеть до кончины жизни своей.

4. Самого себя, что так бесстыдно поступал, нарушая Божий закон, стыдиться.

5. Признавать себя недостойным никакого Божия благодеяния, но более достойным всякого наказания.

6. Утешать себя неизреченным Божиим милосердием, которое всем кающимся обещается во Христе Иисусе, Господе нашем.

Образ покаяния изрядно представляется в псалмах, а также в Минеях Четьих.

 

* * *

Без смирения истинного покаяния быть не может, но есть притворное и ложное, которое только на устах, а не на сердце. Ибо как больной, который хочет исцелиться, должен сначала признать свою немощь и лекарю объявить, так и грешник, который душой немоществует, должен прежде всего душевную свою немощь признать, бедность и окаянство, признать себя преступником святого закона Божия, перед судом Божиим виноватым, временного и вечного Божия наказания достойным, и с таким исповеданием прибегать верой ко Христу, душ и тел Врачу, и повергать себя духовно перед пречистыми Его ногами, подобно евангельской блуднице (см.: Лк. 1, 37 38), что без смирения быть не может. Ибо само такое сердечное признание бедности и окаянства есть признак смирения. Такое смирение показал блудный сын, когда признал свое недостоинство: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим (Лк. 15, 21). Так смирился мытарь, когда стоял вдали, когда не хотел даже возвести очи на небо, но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику» (Лк. 18, 13).

 

* * *

Покаяние истинное состоит не только в оставлении внешних беззаконных дел, но и в изменении сердца, и когда оно переменится, и внешние дела тому сообразные последуют. Так и Христос говорит фарисеям: фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их (Мф. 23, 26), - то есть очисти прежде сердце твое от злых похотей, да будут и внешние дела чисты. Бог говорит душе нашей: покайся. А когда в душе истинное покаяние будет, то оттуда и достойные покаяния плоды, как от источника ручьи, проистекут.

 

* * *

Нет там и покаяния, где грехи не оставляются, но бесполезное совести умягчение и прелесть диавола, который таким ложным покаянием прельщает людей, чтобы в вечную с собою погибель их мог привлечь.

 

* * *

Во многих грешниках примечается, что они отца, или властелина, или друга или благодетеля своего, или иное какое почтенное лицо оскорбив, каются, жалеют и смиряются, и просят прощения у него, признавая свою виновность, что само по себе похвально. Но Бога, Творца и высочайшего своего Благодетеля, Kоторый всех создал, питает, одевает и сохраняет, всегда оскорбляют; Бога, говорю, Kоторый есть любовь и благостыня, оскорбляют всегда, и не каются, не скорбят, не жалеют, не смиряются перед Ним… Надобно и о том жалеть, когда мы ближнего обидели и оскорбили, но особенно о том, что тем Бог прогневали. Ибо кто против ближнего согрешит, тот и против Бога согрешит, заповедавшего любить ближнего и ничем не обижать его. И человек, как ни высок или как ни великий наш благодетель, ничто есть против Бога; потому и согрешение против человека всякого есть ничто против согрешения, которое бывает против Бога. Потому и царь Давид, хотя и против Урии тяжко согрешил, однако, каясь, говорит Богу: Тебе Одному я согрешил, и лукавое пред Тобою сотворил (Пс. 50, 6), - рассуждая, что грех и обида, сотворенная Урии, касается Самого Бога, Kоторый есть верховный Законодавец, Судия, Господь, Царь, Создатель и Благодетель всех, и величие его бесконечно, так что весь мир как ничто против Него есть, — тем более один человек, кто бы он ни был. Поэтому согрешивший против ближнего должен не только жалеть, что оскорбил его, но прежде всего, что Самого Бога и Законодавца, Kоторый велел никого не обижать, тем грехом прогневал и оскорбил. И, смиряясь перед ближним и прося у него прощения, смиряться, прежде всего, перед Богом и у Него просить прощения, что заповедь Его святую нарушил.

 

* * *

Тому, кто хочет Христа принять в сердце свое, надобно себя очистить истинным покаянием. От закона познать грехи свои, и их покаянием, жалением и сокрушением сердца очистить, или вернее, их очищения у Бога просить, и так придет к нему Христос Сын Божий со Своим Евангелием, и подаст ему утешение не мира сего, но такое, какого мир не может принять.

Текст взят из книги «Симфония по творениям святителя Тихона Задонского»

 

 

Святитель Иоанн Златоуст

 

Мы не должны презирать никогда и никого из согрешающих. Равно и согрешая сами не должны предаваться отчаянью, но не должны оставаться и в беспечности, напротив, сердечно да сокрушаемся о своих беззакониях, не на словах только раскаиваясь в них. Ибо я знаю многих, которые хотя говорят, что они оплакивают свои грехи, а ничего важного не делают. Правда, они постятся и носят грубые одежды, но в то же время имеют жадность к деньгам гораздо большую, нежели корчемники, предаются сильнейшему гневу, нежели сами звери, более находят удовольствия в злословии, нежели другие в похвале. Это не составляет покаяния, это призрак только и тень покаяния, а не само покаяние. Потому и этим грешникам прилично сказать: смотрите, чтобы не сделал нам ущерба сатана, ибо нам не безызвестны его умыслы (2 Кор. 2, 11). Ибо одних он погубляет через грехи, других через покаяние, и этих еще и другим образом, - когда не дает им воспользоваться плодами покаяния. Когда сатана не находит случая открыто погубить кого-либо, он подходит к нему другим путем, побуждая человека усугубить труды, не давая ему воспользоваться плодами трудов своих и стараясь уверить его, что он все необходимое уже сделал и потому может себя освободить от всего другого… Женщины преимущественно подвержены этой болезни. Правда, нельзя осуждать того, что и они делают ныне, как то: постятся, повергаются на землю, посыпают пеплом главы свои. Но все эти дела не принесут никакой пользы, если при них не будет других, более важных. Бог показал, как Он прощает грехи. Для чего же вы, оставив указанный путь, пролагаете себе другой? Согрешили некогда ниневитяне и сделали то же, что и вы теперь делаете. Но посмотрим, что послужило к их спасению… На душевные язвы свои они возложили строгий пост, одежды из вретища посыпали пеплом, смочили горькими слезами, повергались на землю и вместе с этим переменили и образ своей жизни. Посмотрим же, какое из перечисленных лекарств уврачевало их… Узнаем об этом, ежели, придя к Врачу, спросим Его самого… Увидел Бог, - говорит пророк, — дела их, что они обратились от злого пути своего, и пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел (Иона 3, 10). Не сказал: видел Бог пост ниневитян, вретища и пепел. Я говорю это не с тем, чтобы отвергать пост, — да не будет, - но чтобы убедить вас делать то, что лучше поста, - воздерживаться от всякого зла.

 

Согрешил также и Давид, но посмотрим, как и он каялся. Три дня он сидел во прахе. Впрочем, он сделал это не для заглаждения греха своего, но молясь о больном детище, не истрезвившись еще от упоения страстью. Грех же свой очистил он иначе, именно самоуничижением, сокрушением сердечным, скорбью душевной, строгим воздержанием от подобных грехов, непрестанным памятованием сделанного греха, благодушным перенесением всех скорбей, пощадой своих недоброжелателей, наконец тем, что не только сам не мстил врагам, поносившим его, но не позволял мстить и другим за него, когда они хотели… Это особенно очищало грехи его. Ибо в этом состоит исповедание, это есть покаяние. Напротив, если постимся только напоказ, то от этого не только не получим никакой пользы, но еще потерпим вред. Итак, смири сердце твое и ты, чтобы умилостивить к себе Бога. Ибо близок Господь к сокрушенным сердцем (Пс. 33, 19). Видишь, как жившие в светлых чертогах переносили бесчестие, как они, поносимые и от последних из рабов своих, не прекословили, но равнодушно терпели поношения за бесчестие, которым покрыл их грех. Так поступай и ты. Если поносит тебя кто, — не ожесточайся, но плачь и стенай не о том, что тебя поносят, но о грехе, который подверг тебя такому бесчестию. Когда согрешишь, плачь и стенай не о том, что будешь наказан, ибо это ничего не значит, но о том, что ты оскорбил своего Владыку, который столь кроток, столько тебя любит, столько заботится о твоем спасении, что и Сына своего предал за тебя. Вот о чем ты должен плакать и стенать, и плакать непрестанно. Ибо в этом состоит исповедание. Не будь же ныне весел, завтра печален, потом опять весел. Напротив, непрестанно плачь и сокрушайся. Ибо блаженны, говорит Господь, плачущие (Мф. 5, 4), - т. е. те, которые непрестанно это делают. Непрестанно и ты делай это, всегда внимай себе и сокрушай сердце твое, как бы кто сокрушался и скорбел о потере любимейшего сына своего… Прости обиды тем, которые погрешили против тебя. Ибо и за это также обещано прощение грехов… прощайте, и прощены будете (Лк. 6, 37). Есть еще и другой способ… осуждение себя в своих беззакониях: говори ты, чтоб оправдаться (Ис. 43, 26). Также благодарное чувство, с которым переносим скорби, заглаживает грехи наши, более же всего милостыня… Неотступным молением упоминаемая в Евангелии вдова умилостивила жестокого и немилосердного судью (см. Лк. 18, 5). Ежели вдова умилостивила неправосудного судью, то не тем ли легче тебе умилостивить судью кроткого и милосердного? Кроме этих способов… — заслупление обидимых. Ибо Сам Господь говорит: защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим... Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю (Ис. 1, 17-18). (1).

 

* * *

Покаяние имеет великую силу, оно может человека, сильно погрузившегося в грехи, если он захочет, освободить от бремени грехов и, когда он находится в опасности, поставить в безопасности, хотя бы он достиг самой глубины зла. Это можно видеть из многих мест Писания. Разве упавши не встают, — говорит пророк, — и, совратившись с дороги, не возвращаются (Иер. 8, 4)? Оно [покаяние] может, если мы захотим, опять изобразить в нас Христа, ибо послушай, что говорит Павел: дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4, 19)! Только мы должны приступить к покаянию. Посмотри на человеколюбие Божие: нас следовало бы наказать всеми родами наказания еще с самого начала за то, что, приняв закон естественный и получив тысячи благ, мы не познали Господа и вели жизнь нечистую, но Он не только не наказал нас, а еще даровал нам бесчисленные блага, как будто бы мы совершили великие подвиги. Потом опять мы отпали, но Он и после того не наказывает нас, а даровал врачевство покаяния, которое может уничтожить и изгладить все грехи наши, только если мы знаем, в чем состоит это врачевство, и как им нужно пользоваться. В чем же состоит врачевство покаяния и как оно употребляется? Во-первых, оно состоит из сознания своих грехов и исповедания их. Беззаконие мое, — говорит пророк, — я сознал и греха моего я не скрыл, сказал: «исповедуюсь Господу в беззаконии моем», и Ты простил нечестие сердца моего (Пс. 31, 5); и еще: говори ты, чтоб оправдаться (Ис. 43, 26)… Во-вторых, покаяние состоит из великого смиренномудрия, оно есть как бы золотая цепь, которая, если взять ее за начало, следует вся. Так точно, если ты будешь исповедовать грехи, как должно исповедовать, то душа смирится, ибо совесть, терзая ее, делает смиренной. Со смиренномудрием должно соединиться и нечто другое, дабы оно было таково, о каком молится блаженный Давид, когда говорит: сердце чистое создай во мне, Боже (Пс. 50, 12); и еще: сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Ибо сердце сокрушенное не возмущается, не оскорбляет других, но всегда готово терпеть страдания, а само не восстает ни на кого… После смиренномудрия нужны непрестанные молитвы и обильные слезы днем и ночью… После молитв столь усильных нужно великое милосердие. Оно в особенности делает сильным врачевство покаяния. Как во врачебных средствах, хотя лекарство много трав содержит в себе, но главную — одну, так и в покаянии подобной многоцелебной травой бывает милосердие, и даже от него зависит все. Ибо послушай, что говорит Божественное Писание: подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда все будет у вас чисто (Лк. 11, 41); и еще: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным (Дан. 4, 24); и еще: вода угасит пламень огня, и милостыня очистит грехи (Сир. 3, 30). Далее, нужно не гневаться, не памятозлобствовать и прощать все грехи их [людей]; человек питает гнев к человеку, говорит премудрый, — а у Господа просит прощения (Сир. 28, 3); если вы будете прощать людям согрешения их, — говорит Господь, — то простит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6, 14). Также нужно отклонять братию от заблуждений… Еще нужно искреннее обращение со священниками; и если кто, — говорит апостол, — соделал грехи, простятся ему (Иак. 5, 15). Нужно защищать обижаемых, не гневаться, переносить все кротко.

 

…Если бы мы исполняли это, то все было бы сделано. Как вошедший в дверь уже находится внутри, так точно и помышляющий о собственных согрешениях. Ибо кто ежедневно помышляет о них, тот непременно достигнет и до их исцеления, а кто только говорит: я грешен, — но не представляет себе грехов своих порознь и не припоминает: в том-то и в том-то я согрешил, — тот никогда не перестанет грешить.

 

Он часто будет исповедоваться, но никогда не будет думать о своем исправлении. Нужно только начать, а все прочее непременно последует за тем, если только будет сделан приступ; ибо во всем трудны только начало и приступ. Итак, положим основание, и все будет легко и удобно. Начнем покаяние, увещеваю вас, один с усильных молитв, другой с обильных слез, третий с сердечного сокрушения… Все же вообще начнем с милосердия, с оставления ближним согрешений их, с забвения обид, с воздержания от злопамятства и мстительности, смиряя таким образом души свои. Если бы мы постоянно вспоминали о грехах своих, тогда ничто из предметов внешних не могло бы возгордить нас: ни богатство, ни могущество, ни власть, ни слава, - но если бы даже мы сидели на царском седалище, и тогда плакали бы горько.

 

* * *

Не будем, братия, пренебрегать нашим спасением и отчаиваться, но обратимся к Врачу, который может уврачевать нас одним хотением, ибо Он всемогущ. Смотри, как Он уврачевал Павла, как Матфея. Один из них был хулитель, а другой — мытарь. Но хулитель не остался хулителем, а сделался апостолом. И похититель не остался похитителем, а сделался евангелистом. Я упоминаю о прежних пороках их и о последующих добродетелях для того, чтобы ты знал, какова польза покаяния, дабы тебе никогда не отчаиваться в своем спасении. Учителя наши прежде известны были по грехам, а впоследствии прославились праведностью: мытарь и богохульник — крайние степени нечестия… Нет такого порока, который не изглаживался бы покаянием. Для того Христос и избрал крайние степени нечестия, чтобы никто при конце не мог чем-нибудь оправдываться.

 

Не говори мне: я погиб, что мне остается делать? Не говори мне: я согрешил, что мне делать? У тебя есть Врач, который выше болезни; у тебя есть Врач, который побеждает силу болезни; у тебя есть Врач, который лечит одним мановением; у тебя есть Врач, который исцеляет одним хотением, который и может и хочет врачевать. Если Он произвел тебя из небытия, то тем более может исправить тебя, существующего и поврежденного… Ты не можешь сказать, каким образом ты создан? Точно также не можешь сказать, каким образом истребляются грехи. Если огонь, падая в терние, истребляет его, то тем удобнее воля Божия истребляет и с корнем исторгает наши прегрешения и грешника делает подобным безгрешному. Не спрашивай, как это бывает, не исследуй, как это совершается, но веруй чуду. Ты скажешь: я согрешил много и грехи мои велики, — но кто же без греха? Ты скажешь: я согрешил тяжело, больше и хуже всех людей?.. Признайся, что ты согрешил, и это послужит началом твоего исправления. Сетуй, умились, проливай слезы. Разве что другое пролила блудница? Ничего другого, кроме слез раскаянья, и пришла к Источнику.

 

* * *

Много согрешили мы, знаю это и я. Все мы находимся в епитимиях, однако же не оставлены без надежды на помилование, не лишены покаяния, потому что стоим еще на поприще борьбы и находимся в подвигах покаяния. Старец ты и достиг крайнего предела жизни? Не думай однако же, будто отнято у тебя покаяние, не отчаивайся в своем спасении, но подумай о разбойнике, который на кресте спасен.

 

Что короче того часа, в который он получил венец? Однако же и этого часа достаточно было ему для спасения. Юноша ты? Не полагайся на юность и не думай, что у тебя впереди довольно времени для жизни, ибо день Господень так придет, как тать ночью (1 Фес. 5, 2). Для того Бог и сделал неизвестной нашу кончину, чтобы мы сделали известной свою заботливость и осмотрительность. Не видишь ли, сколько каждый день похищается преждевременной смертью? Поэтому и увещевает некто: не медли обратиться к Господу, и не откладывай со дня на день (Сир. 5, 8), чтобы, когда будешь медлить, не погибнуть тебе. Старец да последует тому увещанию, а юноша этому внушению. Но ты в безопасности, ты богат и изобилуешь деньгами, с тобой не бывает никакой неприятности? Но послушай, что говорит Павел: когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба (1 Фес. 5, 3). Дела весьма переменчивы, мы не властны в смерти, будем властны в добродетели: человеколюбив Господь наш Христос!

Хотите, скажу и о путях покаяния? Они многочисленны, разнообразны и различны, и все ведут к Небу. Первый путь покаяния есть осуждение грехов: говори ты, чтоб оправдаться (Ис. 43, 26). Поэтому и пророк говорил: сказал: «исповедуюсь Господу в беззаконии моем», и Ты простил нечестие сердца моего (Пс. 31, 5). Итак, осуди и ты грехи свои: этого достаточно для Господа к твоему оправданию, потому что осудивший грехи свои не так скоро решится опять впасть в них. Пробуди внутри у себя обличителя – твою совесть, дабы там – на судилище Господнем, не иметь тебе обличителя. Вот один путь покаяния, прекраснейший! Есть и другой, не хуже этого, состоящий в том, чтобы не злопамятствовать на врагов, воздерживаться от гнева, прощать грехи сорабам, потому что в таком случае простятся и нам наши грехи против Господа. Вот и второе средство очиститься от грехов! Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6, 14). Хочешь знать и третий путь покаяния? Это пламенная и усердная молитва, возносимая притом от самой глубины сердца. Не видел ли ты, как та вдовица умилостивила жестокого судию (см.: Лк., 18, 3)? А у тебя Владыка кроткий, снисходительный и человеколюбивый. Она просила на врагов, а ты просишь не на врагов, но о своем спасении. Если же хочешь знать и четвертый путь, то назову милостыню: она имеет великую и несказанную силу. И Навуходоносору, который сделал всякого рода грех и совершил всякое нечестие, Даниил говорит: царь, да будет благоугоден тебе совет мой: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным (Дан. 4, 24). Что может сравниться с этим человеколюбием? После бесчисленных грехов, после стольких беззаконий грешнику обещается прощение, если он будет человеколюбив к своим сорабам. Также скромность и смиренномудрие не менее всех сказанных средств заглаживает грехи: свидетель тому мытарь, который не мог указать на свои добрые дела, но, вместо всех, выставляет смирение и слагает с себя тяжкое бремя грехов (см.: Лк. 18, 13).

 

* * *

Геенна приготовлена не для нас, но для него [диавола] и ангелов его, а царство для нас уготовано еще до создания мира. Не сделаем же себя недостойными входа в чертог: пока мы пребываем здесь, то хотя бы совершили множество грехов, есть возможность омыть все, раскаявшись в грехах, но когда отойдем туда, то хотя бы оказали самое сильное раскаяние, никакой уже не будет пользы, и сколько бы ни скрежетали зубами, ни сокрушались и ни молились тысячекратно, никто и с конца перста не подаст капли нам, объятым пламенем, но мы услышим то же, что и известный богач, - что между нами и вами утверждена великая пропасть (Лк. 16, 26). Покаемся же здесь, увещеваю, и познаем Господа своего, как познать надлежит. Тогда только должно будет отринуть надежду на покаяние, когда мы будем во аде, потому что там только бессильно и бесполезно это врачевство, а пока мы здесь, оно, если и в самой старости будет употреблено, оказывает великую силу. Поэтому и диавол употребляет все усилия, чтобы вкоренить в нас помысел отчаяния, ибо знает, что если мы и немного покаемся, это будет для нас не бесплодно. Но как подавшего чашу холодной воды ожидает воздаяние, так и покаявшийся в злых делах своих, хотя бы и не оказал покаяния, соразмерного с грехами, и за это получит воздаяние. Никакое добро, хотя бы и маловажное, не будет пренебрежено Праведным Судией. Если грехи будут исследоваться с такой строгостью, что мы понесем наказание и за слова и за желания, то гораздо более добрые дела, малы ли будут или велики, вменятся нам в то время.

 

* * *

Диавол, зная, что сделавшие много зла, когда начнут каяться, делают это с великой ревностью, как сознающие свои согрешения, опасается и боится, чтобы они не начали этого дела, потому что, начав его, они бывают уже неудержимы, и воспламенившись покаянием, как бы огнем, делают свои души чище чистого золота, увлекаемые совестью и воспоминанием о прежних грехах, как бы сильным ветром, в пристань добродетели. И в этом-то их преимущество перед теми, которые никогда не падали, т. е. они проявляют сильнейшую ревность, если только, как я сказал, положат начало. Правда, трудно и тяжко сделать усилие, чтобы подойти ко входу и, достигнув преддверия покаяния, оттолкнуть и низринуть врага, который тут сильно дышит и налегает. А после того и он, будучи однажды побежден и пав там, где был силен, не оказывает такого неистовства, и мы уже, имея больше ревности, весьма удобно совершим этот добрый подвиг. Начнем же, наконец, возвращение, поспешим во град небесный, в котором мы вписаны, в котором и обитать надлежит нам. Отчаянье гибельно не только потому, что затворяет нам врата этого града и приводит к великой беспечности и небрежению, но и потому, что ввергает в сатанинское безумие, ибо и диавол сделался таким не от чего-либо другого, как от того что сперва отчаялся, а потом от отчаяния впал в безумие. Так и душа, однажды отчаявшись в своем спасении, уже не чувствует потом, как она стремится в пропасть, решаясь и говорить и делать все против своего спасения.

 

Как сумасшедшие, раз лишившись здравого состояния, ничего не боятся и ничего не стыдятся, но безбоязненно отваживаются на все, хотя бы пришлось им попасть в огонь, или в море, или в пропасть, так и объятые безумием отчаяния неудержимо устремляются на всякое зло и, если смерть не постигнет их и не удержит от этого безумия и стремления, причиняют себе множество бед. Поэтому умоляю, пока ты не слишком погрузился в это опьянение, отрезвись и пробудись, - отстань от сатанинского упоения, если невозможно вдруг, то постепенно и понемногу. Мне кажется, что легче было бы, сразу оторвавшись от всех задерживающих путь, перейти в училище покаяния.

 

* * *

В тот страшный день и на том нелицеприятном судилище каждый из нас сознается в своих грехах, имея перед своими глазами те ужасные наказания и неизбежные муки, но не получит от того никакой пользы, пропустив время. Покаяние имеет место и несказанную силу, пока еще не определено наказание (на последнем суде). Поэтому умоляю, пока это дивное лекарство может быть действительным, воспользуемся им, и пока мы еще в настоящей жизни, примем врачевство покаяния, зная наверное, что нам не будет никакой пользы от раскаяния тогда, как закроется зрелище и окончится время подвигов.

 

Текст взят из книги «Симфония по творениям святителя Иоанна Златоуста в 2-х»

 

 

Святой праведный Иоанн Кронштадтский

 

Покаяние есть величайший дар грешнику, верующему в Того, Kто один имеет власть оправдывать кающегося нечестивца. А власть прощать грехи имеет только один Иисус Христос, Агнец Божий, взявший на Себя грехи мира (ср. Ин. 1, 29). Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28, 18). Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи (Мф. 9, 6). Он выстрадал нам у Отца Небесного власть прощать грехи и вводить в рай покаявшихся от всей души, как ввел Он благоразумного разбойника, уверовавшего и возгласившего: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! (Лк. 23, 42).

 

* * *

Бог дал нам, грешным, недугующим бесчисленными страстями, как милостивый Врач, покаяние как духовное врачество, как жизнь. Всякая искренняя душа жаждет покаяния, как живительного питания, как пищи, укрепляющей душу и тело, как слепой — света. Дар покаяния нам исходатайствован от Отца Небесного, святого, блаженного, Иисусом Христом, и только Им одним, ибо Он один за нас исполнил всю правду, весь закон Божий, которого никто из людей сам собою исполнить не мог, ибо Он один взял на Себя проклятие, которым праведно проклял человечество непокорное Отец Небесный, Он один за нас претерпел все муки и за нас вкусил смерть, которую мы сами себе снискали, как неизбежный оброк греха (см. Рим. 6, 23). Если бы Господь Иисус Христос не принес Себя добровольно в жертву за нас, нам не было бы дано покаяния, а ради Его жертвы оно дано всем верующим, и все истинно смыслящие усердно пользуются им, изменяются Божественным изменением, делаются новыми людьми с новыми мыслями, желаниями, намерениями, делами и спасаются, просветляются и Богу присвояются. Только неверующие, лукавые, упорные да ленивые погибают.

 

* * *

Скажи, что ты сам делаешь для своего спасения, ибо Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищает его (Мф. 11, 12)? Устыдись себя, покайся, оплачь свое неверие, нерадение, косность, леность, суетность, безумие и прочие страсти и скорее примись за дело спасения своего. Читай Слово Божие, читай, как подвизались святые, подобострастные человеки.

 

* * *

О обновляющая сила покаяния, по милости Божией! Сколь великое милосердие и долготерпение Божие к нам грешным! Kаждый день (ревнуя о покаянии) мы обновляемся благодатью покаяния. Господь в покаянии дарует душе пакибытие.

 

Меня умиляет безмерное благоутробие Божие к роду человеческому. Kакую безмерно великую цену Он дал Отцу Небесному за избавление человека от ада и вечной муки и за дарование святости, в выкуп за нас Богу: дал Самого Себя, пострадал и умер за нас! О драхма погибшая, по образу Божию созданная душа! Невеста Божия! Чадо Божие! Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились (Ис. 53, 5). А потому мы должны спострадать Ему и сраспяться, чтобы ожить с Ним.

 

* * *

Алчущих исполнил благ (Лк. 1, 53). Чем глубже покаяние, смирение, сознание и чувство своих грехов, тем обильнее подается благодать прощения, тем более благ изливается в душу человека от всещедрого Владыки. Манассия был самый беззаконный из царей, но показал потом и покаяние, великое и глубокое, и сподобился от Господа великого прощения и милости. Вникните в покаянную молитву Манассии, царя иудейского (см. 2 Пар. 36), как он в ней смирился, покаялся; как возвеличил милосердие и долготерпение Божие! Молитва его — образец покаяния.

 

* * *

Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4, 17). Грехи удаляют человека от Бога, Источника жизни, и ввергают в смерть. Чтобы приблизиться к Богу, нужно искреннее покаяние. Бог Сам ищет удалившегося человека. Сам оставляет небо и приходит на землю, делается человеком, вступает в ближайшее общение с ним, беседует, освящает воды Своим Kрещением, дарует баню пакибытия, установив тайную вечерю — Причащение Тела и Kрови, низводит благодать Духа Святого на верующих, дарует покаяние, разрешение грехов, освящение, обновление, утверждение, сыноположение и обожение. Чего еще Он не дал? Все, все с избытком дал. Kак пользуются люди средствами спасения? Попирают их, как свиньи бисер (см. Мф. 7, 6). Но строго взыщется с неверующих, неблагодарных, гордых и злонравных.

 

* * *

Велики грехи, которыми искусились, в которые впали святые мужи, ибо и праведник седмижды на день падает (см. Притч. 24, 16); но мы им обязаны великими образцами покаяния, милости Божией, как-то: Давиду, Манассии и многим святым Нового Завета — апостолам Петру и Павлу, блуднице, блудному, разбойнику благоразумному, Марии Египетской и многим-многим; если бы не согрешили они тяжко перед Богом, не подарили бы они Церкви таких чудных, пламенных, искренних образцов покаяния. Прочтите с сердечным вниманием псалмы царя Давида, особенно псалом 50-й, и молитву Манассии, царя иудейского, нечестивейшего из царей, повелевшего перетереть деревянной пилой величайшего из пророков, Исаию, и помилованного, — и вы увидите, сколь велика была в них сила покаяния, которую Сам Бог принял в воню благоухания в образец нам, грешным.

 

* * *

Истинное покаяние требует не повторения грехов, в которых покаялся человек, а неуклонного следования по пути добродетели. А то бывает часто, что человек покаялся в раздражении, злобе, неприязни и вскоре опять увлекается ими, покаялся в невоздержании, а вскоре опять то же, покаялся в лицеприятии, пристрастии к человеку, а через минуту — опять то же.

 

* * *

Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48). Покаяние прилежное, ежедневное и ежечасное должно вести нас к исправлению, к добродетели и совершенству, день ото дня, час от часу должны лучше мы быть.

 

Покаяние должно вызывать воздыхание и слезы, как в мытаре и блуднице.

 

* * *

По грехам своим все мы достойны Его праведного гнева и наказания, и дивно, как Он так много долготерпит нам, как Он не посекает нас, как бесплодные смоковницы? Поспешим же умилостивить Его покаянием и слезами. Войдем сами в себя, со всею строгостью рассмотрим свое нечистое сердце и увидим, какое множество нечистот заграждают к нему доступ божественной благодати, сознаем, что мы мертвы духовно.

 

* * *

Покаяние должно быть искреннее и совершенно свободное, а никак не вынужденное временем и обычаем или лицом исповедующим. Иначе это не будет покаяние. Покайтесь, сказано, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3, 2), приблизилось, то есть само пришло, не нужно долго искать его, оно ищет вас, вашего свободного расположения, то есть сами раскаивайтесь с сердечным сокрушением. Kрестились (сказано о крестившихся от Иоанна), исповедуя грехи свои (Мф. 3, 6), то есть сами признавались в грехах своих. А так как молитва наша по преимуществу есть покаяние и прошение о прощении грехов, то и она должна быть непременно всегда искренняя и совершенно свободная, а не невольная, вынужденная обычаем и привычкой. Такой же должна быть молитва и тогда, когда бывает благодарением и славословием. Благодарность предполагает в душе облагодетельствованного полноту свободного, живого чувства, свободно переливающегося через уста: от избытка сердца говорят уста (Мф. 12, 34).

 

Славословие предполагает восторг удивления в человеке, созерцающем дела бесконечной благости, премудрости, всемогущества Божия в мире нравственном и вещественном, и потому так же естественно должно быть делом совершенно свободным и разумным. Вообще молитва должна быть свободным и вполне сознательным излиянием души человека перед Богом. Изливаю душу мою пред Господом (1 Цар. 1, 15) (* Молитва Анны, матери Самуила.).

 

* * *

Kаяться — значит в сердце чувствовать ложь, безумие, виновность грехов своих, — значить сознавать, что оскорбили ими своего Творца, Господа, Отца и Благодетеля, бесконечно святого и бесконечно гнушающегося грехом, — значит, всею душою желать исправления и заглаждения их.

 

* * *

Если ты любишь Бога всей душой, то ты будешь каяться Богу искренне в грехах своих, будешь приносить Ему всякий день глубокое покаяние, ибо всякий день грешишь много. Будешь каяться, то есть осуждать себя за грехи всем сердцем, всей силой, всем разумением; будешь обличать себя со всей беспощадной строгостью, со всей искренностью; будешь приносить Богу полную исповедь, жертву полного всесожжения грехов, чтобы ни один грех не остался нераскаянным, неоплаканным.

 

* * *

Покаянию помогает сознание, память, воображение, чувство, воля. Kак грешим всеми силами души, так и покаяние должно быть вседушевное. Покаяние только на словах, без намерения исправления и без чувства сокрушения, называется лицемерным. Сознание грехов затмевается, надо его прояснить; чувство заглушается, притупляется, надо его пробуждать; воля тупеет, обессиливает для исправления, надо ее принуждать: Царство Небесное силою берется (Мф. 11, 12). Исповедь должна быть сердечная, глубокая, полная…

 

Ради одной веры нашей сдвигаются горы сердечные, то есть высоты и тяжести греха. Kогда христиане снимут в покаянии бремя грехов, то иногда говорят: «Слава Богу, свалилась с плеч гора!»

 

* * *

У нас земные радости почти непрерывны. Многие у нас живут так, как будто не придется умереть и отдать отчет в своей жизни. Что это значит? Не от того ли это происходит, что думают покаяться только перед смертью и получить полное прощение? Kонечно, Бог не отвергает и во единдесятый* (* Единдесятый — одиннадцатый.) час пришедших к Нему, то есть обратившихся к Нему всем сердцем. Но если сердце ваше было далеко от Бога в самую большую часть вашей жизни, то думаете ли, что его легко можно подвигнуть к Богу, возбудить в нем чувства покаянные перед смертью? Нет, братия, христианская кончина бывает наградой истинным христианам. Kайтесь, по возможности, всю жизнь, и вас встретит мирная кончина с искренним покаянием.

 

* * *

Уясним себе сущность истинного покаяния, к которому призывает людей Господь Бог. Покаяние есть такое состояние, когда человек вполне пришел в сознание своей греховности, когда он скорбит душой, ясно представляя себе ту бездну, которая готова поглотить нераскаянных грешников. Покаяние необходимо для каждого человека, потому что все мы много согрешаем (Иак. 3, 2); грехи наши многочисленны, как песок земной, как звезды на небе; они пустили разветвления во все стороны существа человеческого. Поэтому человек грешный удаляется от Бога на безмерное расстояние, во тьме ходит, делается рабом диавола, наследником вечной муки; он — мертвец духовный. И напротив, кто обращается к покаянию, тот начинает воскресать и приближаться к Богу.

 

Далее, так как мы грешим добровольно, то и каяться должны добровольно, не ожидая к этому какого-либо принуждения. Искренно, с сокрушенным и смиренным сердцем, перед лицом Бога всеведущего, без пощады своему ветхому человеку, разобрать свою жизнь и свои многочисленные грехи, беспристрастно осудить себя в них, искренно желать исправления от грехов и страстей, ежедневно опутывающих нашу душу, — вот истинное покаяние! Разумеется, покаянное чувство является не вдруг по причине многочисленности наших грехов. Kроме того, принадлежность истинного, душеспасительного покаяния есть перемена греховных стремлений на добрые христианские чувства и стремления: наши души стали бесплодными или стали приносить дурные, горькие плоды тьмы и греха, надо их сделать благоплодными, приносящими плоды добродетели. Сотворите же достойные плоды покаяния (Лк. 3, 8).

 

Покаяние есть великий дар благости Божией человеку-грешнику, ибо через него человек, безмерно удалившийся от Бога, вновь вступает в блаженный союз с Ним. Человек, конечно, не мог бы так приблизиться к Богу, если бы Сам Бог не приблизился к нам. Но вот Сам Единородный Сын Божий пришел к нам, принял на себя естество человеческое, чтобы уврачевать подобное подобным, уподобился нам во всем, кроме греха, чтобы удобнее учить людей, беседовать, благотворить, чудодействовать, пострадать за грехи людей и открыть вход в Царство Небесное. Представляя себе, как Бог приблизился к нам, и мы должны приближаться к Нему, воспрянуть от сна греховного и от тьмы — к свету, должны обновиться и бодро, твердо, усердно исполнять заповеди Божии. Только таким способом можно приблизиться к Богу и быть в союзе с Ним. Иначе какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Kакое согласие между Христом и Велиаром? (2 Kор. 6, 14–15).

 

* * *

После всякого греха нужно покаяние. Часто нужно каяться и пересматривать свою душу. Kто не кается и не радеет о покаянии, тот крайне запускает свое сердечное поле и дает усилиться в нем всяким греховным плевелам, коснеет во грехах, трудным делает себе покаяние и исправление.

 

* * *

Грех есть отпадение от Бога; одно мгновение греха — и отпадение. Искреннее, глубокое, всецелое покаяние – и соединение с Богом. Вот как нужно покаяние для грешника и как велика сила покаяния!

 

* * *

Покаяние есть отрицание, осуждение греха, война с грехом от всего сердца и помышления, словом и делом, омерзение грехом, сколько бы он ни казался приятным, и отвращение от него, попрание всей прелести и привлекательности его, глубочайшая ненависть к нему как к безобразию, смраду, безумию и нелепой вражде против Бога и против себя, против собственного блага.

 

* * *

Только свинья, омывшись, опять идет валяться в грязи; только псу свойственно возвращаться на свою блевотину (см. 2 Пет. 2, 22). Ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14), — говорит Господь исцеленному расслабленному. И с нами также может случиться нечто очень худое, если мы вознерадим о добродетели после покаяния; тогда благодать Божия оставит нас за невнимание и нерадение о себе. Покаяние и Причащение отверзают нам небо и Небесное Царствие, ибо, говорит Господь, ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Kровь имеет жизнь вечную, и — пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6, 54, 56).

 

Kак же не дорожить полученным даром — жизнью вечной и пребыванием в нас Христа, и нашим в Нем пребыванием! Нам отворено небо через Покаяние и Причащение, по Писанию: отсель узрите небо отверсто* (* В синодальном переводе: отныне будете видеть небо отверстым.) (Ин. 1, 51): какая чудная милость! Грехами нашими оно было заключено, как крепчайшими затворами и замками, а покаянием открыто — воспользуемся же этой милостью Божьею, пока оно опять не затворилось для нас: ибо, Бог знает, откроется ли оно опять для нас, когда мы снова затворим его произвольными грехами. Для многих оно заключилось навсегда. Неразумные девы стучали в затворенные двери, говоря: Господи!

 

Господи! отвори нам, а им было сказано: истинно говорю вам: не знаю вас; а всем нам сказано: бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который приидет Сын Человеческий (Мф. 25, 11-13).

 

Текст взят из книги «Симфония по творениям святого праведного Иоанна Кронштадтского"

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Священник Павел Гумеров. Нужна ли современному мирянину аскетика?

50194.p.jpg
Нужна ли современному мирянину аскетика? На этот и другие вопросы ищет ответ в своих беседах с прихожанами иерей Павел Гумеров. С опорой на Священное Писание, труды святых отцов и опыт современной психологии, в живой и доступной форме, со многими примерами, в беседах раскрываются особенности поведения и мышления человека, которому Бог судил жить, спасаться и бороться с грехами в XXI веке. Темы беседы: Нужна ли современному мирянину аскетика? Страсти и страдания. Покаяние – основа духовной жизни. Борьба с помыслами.

http://www.pravoslavie.ru/podcasta/CHAST-1-93f953.mp3

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

ПОКАЯНИЕ, ИСПОВЕДЬ И ПОСТ

evtich.jpg

Епископ Афанасий (Евтич)

Фото: Православие.Ru

Покаяние - это начало христианской новой жизни, или христианского нового бытия, бытия во Христе.

Так и началось Евангелие словами св. Иоанна Предтечи: "Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное". И проповедь Христа после Крещения была: "Покайтесь и веруйте во Евангелие".

Но в наше время ставится вопрос: почему нужно покаяние? С социальной точки зрения неуместно говорить о покаянии. Есть, конечно, какое-то подобие покаяния, особенно в странах восточного тоталитаризма: когда отступил кто-нибудь от линии партии, то от него требуют "покаяния", или когда руководители партии сами отступают от своего первоначального плана - только это называют не покаянием, а какой-то "реформой" или "перестройкой"[1] ... Тут действительного покаяния нет. Кто из вас видел фильм Абуладзе "Покаяние"? Там именно речь о ложном покаянии, и только в конце фильма видно, что такое истинное покаяние. Фильм разоблачает ложное покаяние, как своего рода изменение "идеала", или "стиля" власти, которая остается такой же по существу. И действительно, такое "покаяние" ничего не имеет общего с истинным покаянием.

В Священном Писании есть (в греческом тексте) два разных выражения для покаяния. Одно выражение - метанойя, а другое - метамелия. Иногда это второе выражение переводится не словом "покаяние", а словом "раскаяние". Задумал я, к примеру, поехать во Франкфурт и "раскаялся", то есть передумал: не поеду. Вот это в Священном Писании называется "метамелия", это просто перемена намерения. Это никакого духовного значения не имеет. Есть и в социальном или психологическом смысле нечто вроде "раскаяния", то есть перемены. В области психологии есть "перестройка" своего характера, своего невроза... В глубинной психологии у Адлера, или у Фрейда, и даже у Юнга нет понятия покаяния.

Покаяние - это религиозное понятие. Каяться надо перед кем-то. Это не значит просто изменить стиль жизни или свое внутреннее чувство или свой опыт, как имеется в виду, скажем, в восточных религиях и культурах. Эти религии говорят о том, что человек должен получить свой собственный опыт, должен познать себя, самоосуществиться, чтобы свет, его сознания пробудился. Но для такой перемены не нужно Бога. А христианское покаяние непременно перед кем-то.

 

И вот вам пример. Один из наших сербов - теперь ему уже 60 лет - был в молодости коммунистом и делал, как и все они, много зла народу. Но потом он обратился к вере, к Богу, к Церкви и говорил, когда ему предлагали причаститься: "Нет, я много зла сделал". - "Ну пойди, исповедуйся". - "Да нет, - говорит, - я пойду исповедоваться у священника, а я перед народом согрешил, мне надо открыто перед народом исповедоваться".

Вот это выражение полного сознания того, что есть покаяние. Здесь вы видите церковное восприятие, древнехристианское и подлинно библейское, что человек никогда не один в мире. Он стоит, прежде всего, перед Богом, но и перед людьми. Поэтому в Библии согрешение человека перед Богом всегда имеет отношение к ближнему, а это значит, что оно имеет социальные, общественные измерение и последствия. И это чувствуется и в нашем народе, и у великих русских писателей. У православного народа есть чувство, что какой-то вор или тиран, или делающий зло ближнему своему - то же, что безбожник. Пусть он верует в Бога, но это ни к чему, он на деле просто похулит на Бога, раз его жизнь расходится с верой.

Отсюда - целостное понимание покаяния, как исправного стояния и перед Богом, и перед людьми. Покаяние не может быть измерено только социальными или психологическими масштабами, а всегда есть богооткровенное, библейское, христианское понятие.

Христос начинает свое Евангелие, свою благую весть, свое поучение человечества с покаяния. Святой Марк Подвижник, ученик святого Иоанна Златоуста, живший в IV-V веке в Малой Азии пустынником, - учит, что Господь наш Иисус Христос, Божия сила и Божия Премудрость, промышляя о спасений всех, из всех своих различных догматов и заповедей оставил один единственный закон - закон свободы, но что к этому закону свободы приходят только через покаяние. Христос заповедал апостолам: "Проповедуйте всем народам покаяние, ибо приблизилось Царство Небесное". И Господь этим хотел сказать, что в силе покаяния содержится сила Царствия Небесного так, как в закваске содержится хлеб или в зерне содержится все растение. Так покаяние начало Царствия Небесного. Вспомним Послание св. апостола Павла к евреям: те, кто покаялись, почувствовали силу Царствия Небесного, силу будущего века. Но как только они обратились к греху, они потеряли эту силу, и надо было снова возрождать покаяние.

Итак, покаяние не просто социальная или психологическая способность ужиться с другими людьми без конфликта. Покаяние - онтологическая, то есть бытийная категория христианства. Когда Христос начал Евангелие с покаяния, он имел в виду онтологическую реальность человека. Скажем словами святителя Григория Паламы: данные Господом заповедь покаяния и прочие заповеди полностью соответствуют самой человеческой природе, ибо в начале Он создал эту природу человека. Он знал, что потом придет Сам и даст заповеди, и потому создавал природу согласно заповедям, которые будут даны. И наоборот, Господь дал такие заповеди, какие отвечали природе, которую Он в начале создал. Таким образом, слово Христа о покаянии не клевета на природу человека, это не "навязывание" природе человека чего-то чуждого ей, а самое естественное, нормальное, соответствующее природе человека. Дело только в том, что природа человека - падшая, а поэтому находится сейчас в ненормальном для себя состоянии. Но именно покаяние и есть тот рычаг, которым человек может исправлять свою природу, возвращать ее в нормальное состояние. Поэтому Спаситель и сказал: "Метаноите" - то есть "перемените свой ум".

Дело в том, что наша мысль ушла от Бога, ушла от себя и других. И в этом - больное, патологическое, состояние человека, которое по-славянски называется словом "страсть", а по-гречески словом "пафос" (патология). Это просто болезнь, извращение, но еще не уничтожение, как болезнь не есть уничтожение организма, а просто порча. Греховное состояние человека - порча его природы, но человек может восстановиться, принять исправление, и поэтому покаяние приходит как здоровье на больное место, на больную природу человека. И раз Спаситель сказал, что надо каяться, даже если мы не чувствуем в себе потребности покаяния, то мы должны Ему верить, что действительно нам надо каяться. И на самом деле, великие святые чем больше приближались к Богу, тем сильнее чувствовали потребность покаяния, поскольку чувствовали глубину падения человека.

Другой пример из современности. Некий перуанский писатель Карлос Кастанеда написал уже 8 книг про какого-то индийского мудреца и мага, Дон Хуана в Мексике, который научил его принимать наркотики, чтобы получить состояние второй, особой реальности, войти в глубину тварного мира и почувствовать ее духовность, встречаться с духовными существами. Кастанеда - антрополог, и возбудил большой интерес среди молодежи. К сожалению, и у нас перевели уже 8 томов. На днях в Белграде было обсуждение: что такое Кастанеда - принять его или отвергнуть. Один психиатр говорил, что принятие наркотиков с целью галлюцинаций - это опасный путь, с которого вряд ли можно вернуться. Один писатель хвалил Кастанеду. Я оказался самым строгим критиком.

В диагнозе Дон Хуана писателя Кастанеды ведь нет ничего нового. Человечество - в трагическом, ненормальном состоянии. Но что предлагает он, чтобы выйти из этого состояния? Почувствовать другую реальность, освободиться немножко от наших ограничений. А что получается? Ничего! Человек остается трагическим существом, не искупленным и даже не выкупленным. Не может он, вроде барона Мюнхаузена, сам себя из болота за волосы поднять. Апостол Павел указывает: ни другие небеса, ни другое творение, ни потусторонний свет, ни седьмое небо не могут человека спасти, ибо человек не безличное существо, нуждающееся лишь в мире и спокойствии. Он - живое лицо, и ищет живого общения с Богом.

Один сербский крестьянин-коммунист довольно грубо сказал: "Ну, где Бог, чтобы я Его взял за горло?" Он безбожник? Нет, он не безбожник, а живо чувствует Бога, ссорится с Богом, вроде Иакова. Конечно, безобразие со стороны этого серба так говорить, но он чувствует живую жизнь... А считать, что спасение находится в каком-то уравновешенном блаженстве, в нирване, во внутреннем мире концентрации и медитации - никуда не выводит человека. Это даже закрывает возможность его спасения, потому что человек - существо, созданное из небытия в бытие и приглашенное на общение...

В Песни песней или в псалмах мы видим экзистенциальный диалог между Богом и человеком. Они страдают оба. И Богу жалко человека, и человеку жалко. Достоевский особенно ясно показал, что когда человек удаляется от Бога, теряется что-то драгоценнейшее, великое. Такой промах, неприход на встречу с Богом - всегда трагедия. Трагедия - сознание потери того, что мы могли постичь. Когда человек теряет любовь, удаляется от Бога, он трагически это чувствует, потому что создан он - для любви. Покаяние нас возвращает к этому нормальному состоянию, или, по крайней мере, к началу нормального пути. Покаяние, так говорил отец Иустин (Попович), как землетрясение, которое рушит все, что лишь казалось стабильным, а оказывается ложным, и тогда надо все изменить, что было. Затем начинается подлинное, постоянное созидание личности, нового человека.

Покаяние невозможно без встречи с Богом. Поэтому Бог и идет навстречу человеку. Если покаяние было бы просто рассмотрением, раскаянием, расположением по-иному своих сил, оно было бы перестройкой, но не переменой по существу. Заболевший, как говорит святой Кирилл Александрийский, не может исцелить себя, а нужен ему исцелитель - Бог. А в чем болезнь? В порче любви. Не должно быть односторонней любви. Любовь должна быть, по крайней мере, двусторонней. А для полноты любви, собственно, нужны трое: Бог, ближний и я. Я, Бог и ближний. Ближний, Бог и я. Это - перехорисис, взаимопроникновение любви, круговращение любви. Оно-то и есть жизнь вечная. В покаянии человек чувствует, что он больной, и ищет Бога. Поэтому покаяние имеет в себе всегда возродительную силу. Покаяние - не просто жалость к себе, или депрессия, или комплекс неполноценности, а всегда сознание и чувство, что потеряно общение, и сразу поиск и даже начало восстановления этого общения. Вот пришел блудный сын в себя и говорит: "Вот в каком я состоянии. Но у меня есть отец, и я пойду к отцу!" Если бы он просто осознал себя заблудившимся, это бы еще не было христианским покаянием. А он пошел к отцу! По Священному Писанию можно предположить, что отец уже вышел навстречу ему, что отец как бы сделал первый шаг, и это отразилось на побуждении сына вернуться. Не надо, конечно, анализировать, что первое, что второе: встреча бывает двойная. И Бог, и человек в покаянии вступают в активность любви. Любовь ищет общения. Покаяние и есть сожаление о потерянной любви.

Только когда начинается самое покаяние, тогда человек и чувствует в нем потребность. Казалось бы, что сперва надо человеку почувствовать, что он нуждается в покаянии, что оно для него - спасение. А на деле парадоксально получается, что лишь, когда человек уже испытывает покаяние, тогда и ощущает потребность в нем. Это означает, что бессознательное сердца глубже сознания, что Бог дает хотящему. Христос говорил: "Кто может вместить, да вместит". Святой Григорий Богослов спрашивает, а кто может вместить? И отвечает: тот, кто хочет. Конечно, воля не просто сознательное решение, а гороздо глубже. Достоевский тоже почувствовал это, и православное подвижничество знает, что воля гораздо глубже ума человека, она коренится в ядре человека, которое называется сердцем или духом. Как в 50 псалме: "Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей". Это параллелизм: сердце чисто - дух прав; создай - обнови; во мне - во утробе моей, то есть только другими словами подтверждается то, что уже в первой части было сказано. Сердце или дух -это существо человека, глубина богообразной личности человека. Можно даже сказать, что любовь и свобода содержатся в самом центре, в ядре человека. Любовь Бога вызвала человека из небытия. Зов Бога осуществился, и получился ответ. Но ответ этот - личный! То есть человек - это ответ на зов Божий.

Св. Василий Великий говорит (и это вошло в службу св.Архангелам), что все ангельские силы стремятся любовью неудержимою ко Христу. Пусть они и ангелы, пусть великие духовные существа, почти боги, но и у них пустота без Христа, без Бога. Достоевский вложил в уста Версилова в "Подростке" образ, что человечество осуществило социальную правду, любовь, солидарность, альтруизм, но изгнав с земли великую идею Бога и бессмертия. И когда Христос в Своем Втором пришествии явился, то все вдруг почувствовали, - те все счастливые, осуществившие царство земное, "рай на земле", - почувствовали, что у них была пустота в душе, пустота отсутствия Божия. Значит, и любви-то не было. И Достоевский с правом сказал, что любовь к человеку невозможна без любви к Богу.

Две заповеди любви - соединены. Любовь к Богу полностью, бытием своим, и любовь к ближнему полностью, как себя любишь. Не могут они существовать одна без другой, и вместе только создают христианский крест: вертикаль и горизонталь. Если отнимешь одну, то не получается больше креста, и нет христианства. Любовь к Богу - не довольно, и любовь к ближнему - не довольно.

Покаяние же сразу возбуждает человека и на любовь к Богу, и на любовь к ближнему.

Феофан Затворник в "Пути ко спасению" говорит (но это и опыт всех Отцов), что когда человек пробуждается к покаянию, то сразу чувствует, что любит ближнего. Уже не гордится, не считает себя большим. Всем желает спасения. Это уже знак подлинной христианской жизни. Значит, покаяние открывает нам в ненормальном состоянии, в греховном, в отчужденном состоянии путь, поворот к нормальному состоянию, поворот к Богу и исправление перед Богом. Оно раскрывает полную истину о состоянии человека. И покаяние сразу переходит в исповедь. Исповедь - раскрытие истинного человека. Иногда даже нам. православным христианам, кажется, что покаяние - некий "долг" человека, который нам "следует исполнять". Но нет, это слишком низкое понимание исповеди. А исповедь подобна тому, о чем рассказывала мне одна русская старушка, которая стерегла маленького внука. За какие-то проделки, она его отшлепала по рукам; он ушел в угол и с обидой плакал. Она на него больше внимания не обращала, а работала дальше. Но, наконец, внук приходит к ней: "Бабушка, меня вот тут побили и у меня здесь- болит". Бабушка так этим обращением растрогалась, что сама заплакала. Детский подход победил бабушку.

Он открылся ей. Итак, исповедь-покаяние - некое раскрытие себя перед Богом. Как те слова из псалма, которые перешли и в ирмос: "Молитву пролию ко Господу"... вроде бы имеешь кувшин грязной воды и просто выливаешь его пред Богом... "И Тому скажу печали моя, ибо душа моя исполнися зол и жизнь моя дошла до дна ада". Он просто чувствует, что провалился до глубины ада, как Иона в ките, и теперь открывает себя пред Богом.

При подлинном покаянии все открыто, и грех виден ясно. Один отшельник, проживавший на Афоне, на скалах, где ничего нет, пошел вниз в монастырь исповедоваться, и когда духовник спросил его, в чем он хочет исповедоваться, он ответил: "У меня на душе большой грех. Я храню в кувшине сухарики, а мышь приходит и ест их. Я очень на нее сетую". Потом помолчал и добавил: "Эта мышь действительно приносит мне вред, но сержусь я на нее больше, чем она мне вредит".

Исповедь как продолжение покаяния есть истинное самораскрытие человека. Да, мы грешные, поэтому-то мы раскрываем раны свои, болезни, грехи. Человек видит себя в отчаянном, безвыходном положении. Но подлинно то, что он смотрит не только на себя, а как говорил св. Антоний Великий: ставь свой грех перед собой и смотри на Бога по ту сторону грехов. Через грехи смотри на Бога! Но тогда грех не выдержит конкуренцию встречи с Богом. Бог все побеждает: что такое грех? Ничего! Чепуха пред Богом. Но это - пред Богом! А сам по себе он для меня - пропасть, погибель, ад. Как говорит Давид Псалмопевец: "Из глубины воззвах к Тебе - из пропасти возведи живот мой!". Душа наша жаждет Бога, как олень в пустыне жаждет текущей воды.

Как св. Августин почувствовал: нигде сердце человека не успокоится - только в Боге. Как когда что-то случается с ребенком, он бежит и ищет мать, и никого другого, и больше ничего он не хочет, кроме матери, а как падет в объятия своей матери, он успокаивается.

Поэтому Евангелие именно книга основных отношений: там говорится про дитя, про отца, про сына, про дом, про семью. Евангелие - не теория, не философия, а выражение экзистенциальных отношений - наших между собой, и наших с Богом.

Итак, исповедь - раскрытие истины о себе. Не надо на себя клеветать, то есть ругать больше, чем действительно грешен, но и не надо скрывать. Если мы скрываемся, мы этим показываем, что нет в нас искренней любви к Богу. Библия - это записанный живой опыт, взятый из реальности. Много в Библии показано, много грехов есть, и богоотступничество, и богоборчество, но во всем этом вы не найдете одного, это - неискренности. Там нет области в жизни, где бы не присутствовал Бог. Надо знать, говорил отец Иустин, как знали святые пророки, что много зла в человеке, и мир пропадает во зле, но что есть спасение такому именно миру и такому именно человеку. В этом наша радость! Есть возможность спасения, и есть реальный Спаситель.

Отец Иустин показал это однажды таким примером (очень он любил пророка Илию и Иоанна Крестителя!). По его словам, Предтеча был самый несчастный человек в мире, ведь он еще ребенком ушел с матерью в пустыню, а когда мать умерла, он там остался, и Бог его защищал Ангелами. Итак, он жил в чистой пустыне, с чистым небом, чистыми камнями, чистым дождем и не знал греха, жил, как Ангел Божий в теле. Но вот, когда ему исполнилось 30 лет, Бог ему говорит: иди на Иордан и крести людей. И тогда приходят люди к нему и начинают исповедоваться... они выливают на Предтечу грехи, которые становятся холмом... горой... И не может выдержать Предтеча этих грехов. Знаете, какие грехи люди имеют и носят в себе! И Предтеча начинает отчаиваться: "Господи, и это человек, которого Ты создал? Это плод Руки Твоей?" Предтеча начал утопать. А массы идут исповедоваться - сколько же еще грехов должно нагромоздиться? И когда Предтеча уже больше не может выдержать, вдруг Бог ему говорит: "Вот Агнец Божий, между этими грешными Один, вземляй (берущий) грехи всех этих и всего мира". И тут самый несчастный человек становится самым счастливым. Слава Тебе, Господи! Значит, есть спасение от этих грехов и от всех грехов.

Есть Спаситель! Это отец Иустин выражает уже, конечно, из своего опыта, что за покаяние там Предтеча пережил. И действительно, скажу из своего маленького опыта возле отца Иустина. Он был человеком, жившим вроде Предтечи: чистый, большой подвижник, и он сострадал, вроде митрополита Атония (Храповицкого), сострадал грешным, сострадал всякому человеку, всей твари, и Бог ему дал за это сострадание великий дар слез. И это не было чем-то чуждым нам. Слезы человеческие всегда близки каждому из нас. Возле человека, искренне кающегося, можно почувствовать, что покаяние и нам нужно, что слезы - это натуральная вода, драгоценная, как кровь, это новая кровь христианская, это новое крещение, как говорили отцы. Через слезы мы возобновляем крещальную воду, которая становится теплой и полной благодати.

И к такому покаянию присоединяется пост.

Святой Иоанн Кронштадский в "Моей жизни во Христе" пишет, что когда человек ненавидит, взор его мешает другому даже ходить. Грехом человек не только сам страдает, но страдает все вокруг него, вплоть до природы, и когда человек начинает каяться и поститься, то и это отражается на всем вокруг него.

Разрешите такое отступление: если бы современное человечество больше постилось, не было бы столько экологических проблем. Отношение человека к природе совсем не постническое, не подвижническое. Оно брутальное, насильническое. Человек уже - эксплуататор, или оккупатор. Маркс так и учил: надо просто наброситься на природу и использовать ее, овладеть законами и репродуцировать. Это и будет "история" и так далее. Такое отношение все другое, только не человеческое, не гуманное.

Святые отцы подвижники говорили, что мы не плотоубийцы, а страстоубийцы. Пост не борьба против плоти, как создания Божия. И Христос плоть, и Причащение Его тоже плоть. Но борьба должна идти с извращенностью плоти. Каждый из нас может осознать и почувствовать, что если человек не владеет собой, своим телом, то он становится уже рабом пищи, или пития, или других удовольствий. Начинает вещь владеть человеком, а не человек вещью.

Падение Адама в том и было, что он не захотел сдержать себя: когда он съел плод, он ничего не получил нового. Заповедь была не в том, чтоб запретить ему есть этот плод, будто в нем что-то было опасное, а чтобы научить дисциплинировать себя, чтобы поставить на путь подвига. В этом подвиг свободы и подвиг любви. Никто, кроме человека, не может это сделать, и поэтому он призван это сделать. Чтобы участвовать в свободе и любви Божией, человек должен быть подвижником.

К примеру, спортсмен, футболист, должен быть подвижником. Он не может пить и есть, и делать, что хочет, и быть хорошим спортсменом. Не может. Это ясно, как день, как солнце.

Христианин же еще больше должен укротить свое тело, чтобы оно служило (по-гречески литургисало), то есть чтобы было в "литургии". А "литургия" значит: полная, нормальная общая функция, общая деятельность. Когда мы говорим о святой Литургии, то это служение людей Богу, но общий смысл этого слова - нормальное функционирование всего, что дано человеку.

Поэтому христианин, который идет каяться, также употребляет и пост. Надо ради этого поститься, а не для того, чтобы просто исполнить долг или даже, как некоторые думают, заслужить от Бога награду, венец. Никакая жертва, которая ищет награды, не есть жертва, а просто работа, ждущая оплаты. Наемники могут так думать, а не сыновья. Христос, когда пошел на жертву ради нас, не искал от Бога Отца награды за это, а пошел из любви. Как говорит митрополит Филарет, из любви к Богу Отцу распялся Сын; из любви Сына к нам Он распялся и из любви Духа Святого победил смерть Своим распятием. Только любовью можно это понять.

В семье, или в дружбе, когда есть любовь, очень легко отказаться от какого-то удовольствия ради другого, это естественное желание поделиться с другим.

В этом и заключается правильное понимание поста.

Кроме того, пост помогает нам исправить испорченную человеческую природу, внести нужный порядок, который Бог дал. Это питаться прежде всего словом Божьим, а потом - хлебом. Хлеб, безусловно, необходим. Без хлеба мы не можем жить. Но хлеб - на втором месте. Как Христос ответил диаволу, искушавшему Его в пустыне: "Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих". Словом Божиим, это значит - общением с Богом.

Помню одного русского страдальца, бывшего библиотекарем у нас на факультете.[2] Он сидел четыре года в Дахау. Он принял и воспитал одного сербского сироту, потом женил его. А жена эта выгнала старика из дома. Старик потом умер очень бедным. Он рассказывал, что в Дахау по лицу можно было видеть, кто имеет живое общение с Богом. Там лицемерия не было. Он сказал мне, между прочим, что, по его мнению, Бердяев никогда живого контакта с Богом не имел. Конечно, Бердяев - трагическая фигура, страдалец, своего рода мученик, и нельзя просто отвергать его. Но слишком он претенциозный, он не знал смирения, даже ругал смирение.

А перед Богом нужно смиряться, но совсем не из "комплекса неполноценности". Иов был больной, многостраждущий, но не был "инфериорный" перед Богом. Он был смиренный, и это смирение давало ему дерзновение. "Сойди с небес", говорил Богу Иов, и Бог сошел. Не нужно нам принимать психологические или социальные категории: смирение - не бессилие, а именно дерзновение. Например, я приехал к владыке Марку, у меня нет денег, я бы тут умер, но я уповаю, что владыка меня будет питать и меня не оставит. Это - дерзновение. В обратном случае я буду недооценивать не только себя, но и владыку.

А вот как христиане древние молились. Один египетский монах говорил: "Я как человек согрешил. Ты же, как Бог, помилуй". Смирение и дерзновение идут рядом, вместе.

Все вместе, начиная с покаяния, - предполагает ли покаяние веру или же рождается в вере - все равно, они идут вместе. Вера в Бога включает покаяние сразу в мою трагедию, в мою проблему, в мою жизнь. Я никак не соглашаюсь решать свою проблему без Бога. Ищу, значит, общения. А Бог показал через Христа, что Он хочет общения с нами. Сына Своего дал! Возлюбил нас прежде, чем мы возлюбили Его. Значит, Он тоже ищет общения. Это Бог действительно человеколюбивый, Бог активный, Бог, Который называется у некоторых отцов "предваряющий эрос". Чтобы войти в свое всемогущество, Он выходит навстречу нам, и этим Он ограничивает Себя в нашу меру, чтобы принять нас. Это называется "кенозис". Если бы Он шел прямо к нам, то... как если бы нас обожгло солнце, мы бы просто исчезли. А Он умалил Себя из любви, ища нашего общения не принудительно, просто - Он Сам так хочет. И это нам дает сразу достоинство. Поэтому в нашей православной христианской традиции есть большое основание для дерзновения, для надежды на Бога. Человек грешен, но все равно: Бог больше, чем грех! В "Бесах" Достоевского старец Тихон так сказал Ставрогину: "У вас только один шаг до святых". И действительно, этот один шаг человек может сделать и встретит Бога. Никогда нет невозможного. Человеку невозможно, но Богу возможно. А Бог вошел в эту связь с нами и не хочет, чтобы мы решали свои проблемы без Него. И мы не имеем основания сомневаться в этом, раз Он дал Сына Своего.

Вот какие у нас мощные причины для покаяния. Это не какое-то только моральное поучение человека, что надо-де быть хорошим, и поэтому надо каяться. Нет, покаяние возобновляет в нас самые основы христианской веры. Бог хочет нашего спасения, ищет его и жаждет его, и ждет его. С нашей стороны надо только, чтобы мы хотели, и тогда мы сможем, не собой, но Богом.

Покаяние со всеми сопровождающими его христианскими добродетелями, как исповедь, смирение, дерзновение, надежда, пост, молитва... покаяние уже есть предвкушение воскресения, даже начало воскресения. Это первое воскресение человека. Второе будет результатом, завершением во время Второго пришествия Христова.

Такого опыта покаяния не существует ни в какой религии, ни в каком духовном опыте, ни в какой мистике. Даже, к сожалению, и в западном христианстве почти потерялось это чувство, это переживание, это событие.

Нам рассказывал отец Иустин, что он был с начала 1917 по 1919 гг. в Оксфорде, он там учился. И вот один англиканский монах после двух лет дружбы сказал ему: "Все вы молодые, веселые, как и мы, но одно у вас есть, чего у нас, как церкви, нет - это покаяние, мы этого не знаем...". "Дело в том, - говорил отец Иустин, - что мы с ним однажды поссорились по-настоящему. А потом я уже не мог выдержать и пошел к нему просить прощения, бросился ему в ноги, плакал, и человек это принял... Вот он и увидел покаяние".

У отцов есть указания, что не надо страсти раздувать, не надо даже никому "на тень наступать"... но для того, чтобы это было действительным смирением, это должно исполняться с любовью, то есть не должно быть просто безразличием к состоянию брата. Иначе это не смирение и не бесстрастие, а просто какое-то конвенциональное отношение, "хороший тон", то есть лицемерие, официально установленное: не надо-де вмешиваться в чужие дела. (Пускай во Вьетнаме, в Югославии или на Кубе народ умирает). Все сводится к внешним приличиям... Как отец Иустин любил говорить: культура очень часто политура, а внутри - червь. Конечно, не надо быть и агрессивными. Но нас, православных, Бог через историю так водил, мы так открывались Ему, что без проблем мы никогда не могли. Но признание статуса кво, признание режима ненормального нормальным - это не христианство. Покаяние же, это именно протест против ненормального состояния. В семье бывают трудности, в приходе, в епархии, в государстве, в мире - христианин не может с этим "примириться". Он непременно борется. Но начинает он с себя, поэтому покаяние - это самоосуждение, самоограничение или, как говорил Солженицын, или что Тарковский говорил - стыд, стыд как религиозное понятие, в смысле того, что человек возвращается в себя и начинает стыдиться. В конце фильма "Покаяние" Абуладзе видно, что такое истинное человеческое покаяние. Человек начинает стыдиться своих дел и сразу появляется решимость изменить это. Можно сказать, что только в православных странах, в России, в Сербии, в Греции существует покаяние как тема (и даже в литературе). У нас вышел недавно роман Лубардо "Покаяние" - об отношениях сербов, мусульман и католиков в Боснии. И в его романе только сербы каются. И сербы не только говорят, но и творят покаяние.

Слава Богу, это значит, что мы - грешные. И тут не гордость, мы не хвалим сами себя, но именно не можем примириться с таким положением, ни нашим, ни других. Отец Иустин это назвал подлинной революционностью христиан против греха, против зла, против диавола, против смерти. Это бунт человека против ложного себя, и бунт против ложного в другом человеке, а в религии - бунт против ложных богов и борьба за истинного Бога. Покаяние ищет подлинного видения мира, Бога, человека, ищет правую веру.

Меня лично потрясает, что в России сейчас массами молодые люди возвращаются к Богу, к Православию. У нас это тоже так. Это не просто найти веру в какого-то бога, отбросить атеизм и найти какую-нибудь мистику, а найти живого Бога, включиться в подлинную жизнь Церкви. На днях я читал хорошую статью Владимира Зелинского "Время Церкви". Видно, как человек нашел Бога, нашел Христа, нашел Церковь. Если человек просто как-нибудь покаялся и хочет жить, все равно к какой церкви принадлежа, тогда я сомневаюсь в подлинности даже этого его изначального покаяния. Это какая-то "метамелия", а не "метания". Это не подлинное восстановление жизни. Поэтому отцы так ревностно стояли за веру.

Но нельзя забывать за этим и то, что любовь - первый догмат нашей веры. Любовь - это подлинный крест, но не бойтесь любви, если она ведет на крест. Не забывайте никогда, что когда любовь находится на кресте, она остается все равно любовью. Если бы Христос не сказал: "Отче, прости им!", то не был Христом, поверьте мне. Он был бы героем, идеальным человеком, но не истинным Христом Спасителем. И у Достоевского в "Великом инквизиторе" Христос целует даже инквизитора. Это не сентиментальность, не романтизм, это - подлинная любовь, которая не боится. Поэтому мы, православные, чувствуем всегда, что наша сила и непобедимость не в нас самих, а в подлинности того, что мы ищем, желаем, во что мы веруем и для чего мы живем.

В покаянии надо понимать, что Бог по Ту сторону нашего добра и нашего зла. Не надо отождествлять себя ни со своими злыми, ни со своими добрыми делами. Не надо думать, что можно обеспечить себя путем делания добра. Надеяться надо только на Бога. Но также надо верить, что и злые дела, хоть я их и осуждаю и отвергаю, не могут отделить меня от Бога моего. У русских есть склонность преувеличивать свои грехи, и задыхаться, и тонуть в них, как в бездне. Это уже своего рода недоверие к Богу. Такое восприятие, преувеличение своих грехов есть вместе с тем и умаление Бога. Но обратный подход представляет Бога лжецом. Он прислал Сына Своего, чтобы спасать нас, а мы скажем: "Нет, не надо, у меня нет грехов"...

Христос спасает даром! Тут нет с нашей стороны никакого возмездия или восполнения. Но надо подлинно осознать, что грех есть грех, и что грех - зло, и что грех - ложь, и что грех - враг человека. Полное покаяние в православии становится мужественным, а не сентиментальным. Человек поднимается на борьбу. Святые отцы говорят, что у человека есть дар ярости, гнева, и что это - дар Божий. Как дар способности принимать пищу. Но из дара питания может сразу вырасти страсть к еде. Так же и с гневом, за которым стоит движение - динамика. Надо, чтобы добродетель была наступательная - активная, а не пассивная. Но если она деформируется, она может стать тиранией для других, превратиться в агрессию.

Но быть динамичным надо! Надо бороться со злом. Православное покаяние имеет эту "ярость".

Мне рассказывали, что у одного из старших монахов в монастыре Метеоры, отца Варлаама, случился удар, кровоизлияние в мозг. Произошло это во время послеобеденного отдыха. Лежит он и вдруг видит, что все кругом становится красным. Пытается встать с кровати, но не может. И внезапно у него вырывается из глубины души мысль: "Умираю, а не исповедовался, не причастился! Разве я, столько лет монах, и умру без причащения?" И волевым усилием поднялся, не знает даже, как нашел дверь. Бог помог: игумен как раз выходил из келии и видит, что он в таком виде. А монах кричит: "Что смотришь? Причащение!" Игумен сразу понял... Монах принял причащение. Потом он еще жил. Но вот сила ярости!

Умираешь? Ну и что же? Разве из-за этого оставишь себя без причащения?

Св. Димитрий поднял Нестора, молодого христианина, благословил на убийство гладиатора Лия, страшно жестокого злодея. Об этом Церковь поет в тропаре св. Димитрию Солунскому. Вот это подлинно спасоносная ярость. Сила стать на ноги. Когда Иов жаловался, и имел причины жаловаться, Бог не стал его утешать, а потребовал, чтобы он встал на ноги и покорился. Но это и восстановило Иова.

Только православие сохранило подвижнический этос. Мы терпим падения и в терпении не озлобляемся, но и не остаемся равнодушны к другим. Я не могу быть равнодушен. И не могу, как христианин, позволить себе ненавидеть, потому что ненависть - это бегство от ответственности христианской.

Бывает и на приходах. Человек считает, что другой его ненавидит и этим создает себе алиби не общаться с ним. Но надо пробовать вступать в общение, поставить проблему своего ближнего, как свою проблему. И жалеть надо не с гордостью какой-то, а действительно сострадать.

Христианство динамично, а не пассивно. Христианство - это не такая "апатия", как ее понимали древние стоики. Дело не в том, чтобы умертвить себя, а надо в себе умертвить свое служение злу, греху и сделать себя работающими Богу. Жизнь - не нирвана. Жизнь - это причащение, Богу слава, поднятие, возрастание. Поэтому покаяние действительно, если оно происходит подлинно и активно, если оно сразу возбуждает человека, если он сразу чувствует себя званным.

Если провести сравнение между святыми - св. Исаак Сирин и св. Симеон Новый Богослов. Исаак Сирин гораздо более угрюмый, печальный. А св. Симеон Новый Богослов - это радость, динамика, он весь в радости.

Так вот, эта более печальная, более угрюмая сторона скорее выражает Запад, например, св. Клара. Когда благодать Божия их покидает, они теряются в отчаянии. В Православии - нет! Здесь человек говорит: "Бог меня посетил, дал мне Свою благодать, но этим Он хочет меня поднять".

У меня на Афоне всегда оставалось такое впечатление от монахов: афонцы - большие подвижники, лишенные многих удовольствий жизни, но все время их лицо радостно. И все они оригинальны, потому что каждый живет живой жизнью.

Покаяние возбуждает хорошую такую "амбициозность" в человеке. Вспомним блудного сына: разве я, сын такого отца, создан для того, чтобы свиней пасти на чужбине? Нет! Я пойду к моему отцу...

Покаяние, молитва, пост, исповедование - все идет спонтанно. Надо так расположить себя, чтобы иметь эту свежесть христианской жизни, и стремиться к ней. И как говорили древние отцы, надо каждый день начинать все снова.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Михаил

«Вижу свои грехи, но не испытываю ни потребности в покаянии, ни желания их исправления. Умом понимаю, что это неправильно, но никакого желания исправиться нет. Что делать?»

 

У меня не совсем так. Умом понимаю, что у меня много грехов, но не чувствую их тяжесть, нет покаяния. Наоборот ощущаю, что несмь якоже прочии человецы. А вроде бы делаю все правильно: стараюсь жить по Евангелию, слежу за помыслами, пытаюсь бороться со страстями и пр. Но самого главного не имею - покаяния. Что делать? Подскажите, пожалуйста. Спаси вас Господи.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

У меня не совсем так. Умом понимаю, что у меня много грехов, но не чувствую их тяжесть, нет покаяния. Наоборот ощущаю, что несмь якоже прочии человецы. А вроде бы делаю все правильно: стараюсь жить по Евангелию, слежу за помыслами, пытаюсь бороться со страстями и пр. Но самого главного не имею - покаяния. Что делать? Подскажите, пожалуйста. Спаси вас Господи.

Нужно понять причину такого уживания с грехами. Их может быть несколько разных. "Несмь якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодеи, или якоже сей мытарь" - если так, то это гордыня фарисейская и обсуждение с следующим осуждением людей - "я не хуже других, они ещё и по хлеще, чем я делают..." и на фоне чужих грехов свои кажутся не грехами, а грешками или просто какими то безобидными ошибками. Тогда нужно понять, что чужих, других грехов не существует вообще. Есть только мои собственные грехи. Посмотрите повнимательнее, что значит грех, его определение... Ведь это повреждение своей собственной сущности - к себе, а не неправильное отношение к окружающему миру. Кто понимает сущность определения греха, тот в греховности не станет сравнивать себя с окружающими.

А может это проявление умеренного эгоизма, который в миру называется самоуважение, и извращается в понятии чести. Если человек не будет постоянно заниматься самоуничижением (не путать с самоунижением и мазохизмом - это совершенно разные вещи) то он и не поймёт глубину греховности. Дело в том, что бы прийти к покаянию нужно не только понять, что ты совершил грех, но и ощутить его мерзость, возненавидеть его. Когда организм понимает, что он отравился какой ни будь дрянью, у него возникает защитная рвотная реакция. У кого то из Святых отцов есть именно такое наставническое выражение - "выблевать свой грех". Вот так - даже самый малый грех это невыносимая дрянь смертельно отравляющая душу и его нужно срочно удалить. Поди, когда руки в дерьме, то не думаете стоит их мыть или само отвалится? А тут душа в дерьме...

А может дело в материализме Ваших взглядов - материальную грязь видите и брезгуете ей, а душевная нечистота не ощущается на вес, вкус, цвет. Тут тогда дело наверное в маловерии. У меня есть знакомый батюшка старенький Виталий, так он буквально на любой исповедуемый грех, или сомнение в действиях, или волнение душевное отвечает одно и то же - "Это потому, что ты в Бога не веришь."

Во как! "Да как же я, батюшка, не верю!? Я же прямо чувствую его присутствие в жизни своей постоянно."

- "А вот так. Если бы ты верил, то вообще бы ни каких сомнений и метаний в тебе не было. Если бы истинно верил в Него, то Но бы в тебе был и уподобился ты бы Ему как и положено человеку уподобится Господу. Тогда какая же могла в тебе греховность или сомнительность образоваться?"

Придите на исповедь без причащения и обозначив священнику осознанные Вами грехи, попросите помочь ощутить значительность их мерзости. Он подойдёт индивидуально к каждому греху и поможет развить в Вас чувство ненависти к этим безобразиям.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Воспоминание о содеянном для каждого грешника пусть служит не поводом для отчаяния и тоски, а напоминанием о своем истинном положении перед Богом и людьми, поводом к непрестанной покаянной молитве. Это, если можно так сказать, горькое, но трезвящее и действенное лекарство для души, лекарство, от которого не нужно стремиться непременно избавиться, но которое именно нужно воспринимать как побудительное и действенное средство к покаянию и молитве.

 

Саша, спасибо за статью.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Михаил

Посмотрите повнимательнее, что значит грех, его определение...

 

Андрей, а что можете посоветовать почитать по этой теме. Только прошу вас, пожалуйста, не давайте большой список.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Андрей, а что можете посоветовать почитать по этой теме. Только прошу вас, пожалуйста, не давайте большой список.

Посмотрите здесь на сайте в блоге у Liubov размещена по этой теме статья, мне очень понравилась - не оч. сложная, но всесторонне, глубоко рассмотрен вопрос.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Умом понимаю, что у меня много грехов, но не чувствую их тяжесть, нет покаяния. Наоборот ощущаю, что несмь якоже прочии человецы. А вроде бы делаю все правильно: стараюсь жить по Евангелию, слежу за помыслами, пытаюсь бороться со страстями и пр. Но самого главного не имею - покаяния. Что делать? Подскажите, пожалуйста. Спаси вас Господи.

Мне вот мой духовный наставник объяснил, что все наши грехи открываются нам по мере нашего духовного роста, иначе мы бы просто могли не вынести этого знания. Это так наз. средний путь. Активное очищение, жизнь в постоянном покаянии требует, наверное, сверхусилий, поэтому люди и уходят в монастыри. А здесь, в миру, может и даются нам периоды спокойного, такого "сонного" состояния души, чтобы мы могли и мирскими делами заниматься. Ведь и работа, и учеба, и наши близкие требуют, чтобы мы им тоже как-то свои духовно-душевные силы уделяли. Главное, не привязываться сверх меры ни к чему в этой нашей мирской жизни.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

 

 


Андрей, а что можете посоветовать почитать по этой теме. Только прошу вас, пожалуйста, не давайте большой список.

Перво наперво, я очень бы советовал приобрести или скачать труды Святителя Игнатия Брянчанинова, это 7 томов наиценнейшей информации для православного человека. В первом же томе неоднократно, очень доходчиво и красноречиво поднимается тема распознания, определения, осознания и полный разбор грехов. Во втором томе его трудов есть - "Зрение греха своего."

Влекциях Осипова есть много соответствующих тем.

Вот это почитайте:
О грехе и покаянии

(Почему стул не наследует жизнь вечную?)

протоиерей Димитрий Смирнов

Обычно считается, что время покаяния, когда каждый христианин должен размышлять о своих грехах, есть пост. Однако независимо от того, время сейчас поста или нет, размышления на эту тему и вообще понимание этой проблемы для каждого человека необходимо всегда — еще и в силу того, что понятие греха практически стерлось в сознании людей XX века. И это незнание даже в принципе того, что такое грех, очень человека запутывает и часто пускает по ложному пути, потому что семидесятилетнее большевистское пленение привело не только к тому, что разрушили храмы и перестреляли почти всех священников, но еще и к тому, что очень многие вполне само собой разумеющиеся понятия, которыми жил русский человек сто лет назад, были как бы зацементированы, то есть на этом месте уже трава не растет. Нам необходимо вновь и вновь возвращаться к этой теме еще и потому, что современных книг об этом немного, а старые книги написаны трудным для теперешнего человека языком и не так уж широко доступны, чтобы можно было хорошенько вникнуть в эту проблему.
Как правило, под грехом человек подразумевает некий проступок. На самом же деле нехороший поступок — это уже следствие греха. То есть сначала человек впадает в грех, а уже потом он совершает какой-то проступок. Обыденное сознание, смешивающее грех и его следствие, мешает пониманию проблемы во всей ее глубине. Поэтому для многих современных людей возникает даже определенная психологическая проблема, и они задаются таким вопросом: если человек хороший, если он добросовестно трудится, прекрасный семьянин, не жадный, но старается, чтобы дома все было, а вот в храм не ходит, Богу не молится, потому что его так воспитали, что же, неужели этого хорошего, благовоспитанного, нежадного и никому не делающего зла человека Господь отринет? Ведь если уж таких людей Господь отринет — тогда что говорить об остальных, которые совершают всякие дурные поступки в своей жизни?
Когда человек задает такой вопрос, это свидетельствует о том, что он вообще не понимает, что такое грех. Поэтому начнем с определения: грехом называется всякое противление человека воле Божией. Какова же воля Божия по отношению к человеку? Человек и Бог — две личности, и Бог ищет спасения каждому человеку. В Писании сказано: Господь «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины». А истина — это и есть Бог. Поэтому Бог желает, чтобы каждый человек пришел к Нему. Если же он к Богу не идет, это и есть состояние греха, потому что спасение, или, иначе говоря, вечную жизнь, или Царствие Божие, наследует только тот, кто этого желает.
Возьмем стул — он не только никому не делает ничего плохого, но даже помогает людям: если я устану, я могу на него сесть, а когда устану сидеть, могу встать и на него опереться. Но хотя этот стул и красивый, и еще не старый, и помогает людям, он Царство Небесное не наследует. Почему? Потому что он мертв. Так же и хороший человек, который никому ничего особенно плохого не делает: работает или пенсию получает, готовит себе еду, потом эту еду ест, спит, лечится от своих болезней — он никому ничего плохого не делает, но он мертв, если он не имеет общения с Богом. Это по определению. Поэтому всякое отделение человека от Бога, в любой форме, означает, что этот человек для Бога мертв.
В чем же эта мертвость? Поясним. Если цветок растет на грядке, у него сначала появляются листики, потом бутон, который потом распускается, а затем плоды. Но если мы в один прекрасный момент его срежем и поставим в воду, какое-то время листья и лепестки еще будут сохраняться, но этот цветок уже никогда не даст плодов и все равно потом завянет. Так и большинство из миллиардов людей, которые населяют землю: живут, едят, играют в волейбол, еще чем-то там занимаются — и не знают, что на самом деле они уже мертвы, потому что они отсечены от источника жизни. А источник жизни — это Бог.
Многие за подлинную жизнь принимают то временное биологическое существование, который каждый человек имеет, будучи живым существом. Однако эта жизнь временна. Любой ребенок уже с трех лет знает, что он умрет. Но душа, которая есть у каждого из нас, со смертью никак не может согласиться, и очень интересно понаблюдать такой феномен — человек всю жизнь, с самого маленького возраста знает, что люди умирают, но все-таки, когда кто-то умирает рядом, он это воспринимает как горе. Спрашивается, почему? Это же такая обычная вещь. Мы же не воспринимаем как горе, когда идет дождь или когда в марте вдруг ударит двадцатиградусный мороз. Почему же мы считаем горем смерть отца, матери, брата? Это же тоже обычная вещь, люди же должны умирать. Но ни один человек никогда не согласится со смертью. Почему? Очень просто — смерть для человека вещь противоестественная, это нарушение порядка жизни, аномалия.
Каждый человек, думает он о Боге или не думает, ходит он в храм или нет, внутри себя знает и ощущает, что он существо вечное. Слово «человек» в переводе на современный язык значит «вечная личность». И каждый про себя это знает, и любой, даже очень пожилой человек никогда не ощущает себя старым, потому что душа у него продолжает быть молодой. Он уже не может сделать того, что мог двадцать лет назад, но внутри чувствует себя таким же, как раньше. Так что сколько бы лет ему ни было, но, если б позволило здоровье, он продолжал бы действовать, трудиться, заниматься своими делами, и только немощи, только болезни ограничивают эту деятельность. И никому, ни молодому, ни старому, не хочется умирать, кроме разве очень тяжело больного, или психически нездорового человека, или человека, поставленного в очень тяжелые условия. И то не потому, что смерть ему приятна, а просто потому, что ему жизнь тошна.
А почему же смерть для нас — вещь совершенно ужасная и неприемлемая? Да потому, что Господь, Который создал все: и небо, и землю, и всех животных, и растения, — Он создал и человека, но создал особенным образом. Человек принципиально отличается от животного, хотя если сравнивать его как биологическое существо, допустим с лошадью, то мы увидим очень много схожего. Очень много сходства у него и со свиньей. И если когда-нибудь будут делать пересадку каких-то органов от животного к человеку, то будут брать именно от свиньи, потому что у человека и сердце похоже на сердце свиньи, и печень и т. д. Это тоже очень интересно, это нам намек, на кого из животных мы больше всего похожи. Оказывается, не на шимпанзе — это только внешнее сходство, а по внутреннему составу мы больше похожи на свинью. Может быть, поэтому, хотя по своей жизни человек часто и напоминает обезьяну, но все-таки больше у него свойств свинских.
Чем же отличается человек от животного? Каждый скажет: человек разумный. Но зачатки какого-то разума мы наблюдаем и у животных, например, большая сообразительность. Я как-то читал такой рассказ: ворона сидела на ледяном озере и смотрела, как рыбак ловит рыбку, а когда он скрылся в своей палатке, подошла к краю лунки, дернула леску, вытащила рыбу, вторая ворона эту рыбу схватила, и они ее поделили. И потом они делали так постоянно. Экая сообразительность у птицы! Оказывается, она с помощью лески может ловить рыбу, то есть проявляет начатки разумности.
Если мы рассмотрим всю материальную природу в ее развитии, то придем к одному очень интересному логическому выводу. Как известно, температура космоса составляет минус 273 градуса по Цельсию, или нуль — по шкале Кельвина. Почему не меньше? Потому что, когда твердое тело достигает такой температуры, в нем полностью прекращается движение молекул и оно холоднее как бы не может быть. А когда молекулы начинают двигаться, уже возникает какая-то иная температура. Теперь представим себе, что в бездонном космосе летит метеорит, имеющий такую температуру. Спрашивается, что для него является развитием? Только повышение температуры. А что для мертвой материи является развитием? Возникновение органического вещества. А что для органического вещества? Возникновение жизни. А для жизни? Создание автономного тела биологического существа. А для него? А для него — появление существа, которое переходит в вечность. И человек создан Богом именно как самое высшее существо всего видимого мира. По своей и разумности, и словесности, и, самое главное, по возможности познать Бога — он стоит выше всех. Он задуман Богом как существо пограничное между всем земным, что представляет собой мир материальный, и всем духовным, что представляет собой мир Божественный, мир ангельский.
Но человек отпал от Бога, и это отпадение, которое по христианскому учению и есть грех, привело к тому, что он перестал чувствовать Бога, прервал с Ним общение, стал жить сам по себе. А это имело катастрофические последствия. Как прекрасна наша земля в тех местах, где не ступала нога человека, — какая там чистая вода, какие там прекрасные растения, какие там замечательные животные! А где появляется человек, там тут же происходит какая-то гадость: он обязательно оплюет все, обязательно замусорит, сожжет, обязательно уничтожит животных. Присутствие человека в природе — это всегда помойка, это всегда превращение красоты в какое-то чудовищное безобразие. Теперь посмотрим на животный мир — как там все гармонично: каждая травинка является лекарством, одно животное живет за счет других и везде наблюдается гармония, равновесие. А где нет равновесия? Только в человеческом обществе. Разумные люди не могут друг с другом договориться, начинают друг друга убивать — и в результате ситуация становится хуже той, которая была сначала. Посмотрим на любую семью в любой стране, любом народе — какие взаимоотношения мужа и жены, матери и детей, бабушки и внуков, тещи и зятя? Везде спор, везде зло, везде война, везде несправедливость, везде обман, везде насилие. Спрашивается: ну где же разумность человека? Почему у носорогов или жирафов такого не бывает? Почему же у разумных людей это происходит?
Очень просто: ни одно животное не может выйти за рамки инстинкта. Что корове положено, то она и будет делать. Она никогда не будет есть то, что ей не положено. Она будет жить, пока ей живется, только в тех рамках, как ей предписано. А человек — нет. У человека есть дар, бесценный и удивительный, — дар свободы.
Вот лежит некий предмет. Проходит человек мимо, оглянулся вокруг — никого нет. Взял, положил в карман. А другой скажет: «Не мое. Не мной положено, не мной будет взято!» — и пройдет мимо. Человек может украсть, а может и нет. Это зависит от того, какие у него понятия там, внутри, что для него важнее: сохранить свою совесть спокойной или завладеть этой вещью. У человека всегда есть выбор, и в силу того, что он большей частью выбирает зло, его жизнь и представляет в общем и целом вот такую трудную и кошмарную ситуацию. С чем это связано? С тем, что в силу греха, в силу того, что человек отделился от Бога, он перестал в себе слышать голос Божий. Слышание голоса Божия и сам этот голос называется «совесть». Что значит это слово? В переводе на русский язык (эти понятия нужно переводить, потому что для большинства они непонятны) совесть есть внутренний голос Божий в человеке, который с ним как бы совещается, как бы вместе с ним знает. То есть иметь совесть — это значит совместно с ней знать, что можно, а что нельзя.
Большинство людей слышали, что существуют заповеди Божии: чти отца и мать, не убий, не укради, не прелюбодействуй, не лжесвидетельствуй, не завидуй. Спрашивается, до какого же состояния должен дойти человек, которому нужно давать заповедь «не убий»? Неужели и так непонятно? Это понятно лосю, волку, ворону — ворон ворону глаза не выклюет, а человеку понадобилось давать заповедь. Почему? Потому что в силу своей оторванности от Бога он полностью утратил ориентир, что можно делать, а чего нельзя. Все, у кого есть дети, прекрасно знают, сколько, воспитывая их, нужно без конца говорить одно и то же. Все воспитание заключается в том, чтобы тысячу, десять тысяч раз повторять: это давай делать, а это давай не будем делать никогда; это хорошо, это плохо, — пока в ребенке это не затвердится. Поэтому большинство людей предпочитают отдать своих детей куда-нибудь в воспитательное учреждение: детский сад, школу, — потому что устают повторять. Ну а уж там, в этих заведениях, их такому научат, что потом родители просто не узнают своих детей. Ну что ж, сами виноваты: не хотели трудиться.
Когда человек пребывает в состоянии общения с Богом, совесть его все время звучит, и он внутри себя знает, что можно делать, а что нет, что хорошо, что плохо, так что ему заповеди Божии уже как бы не нужны. А для чего же нужны заповеди? Чтобы человеку сориентироваться, когда для него начинается время соблазна. Вот ходит человек и мучается: взять не взять? С одной стороны, не мое и страшно, что поймают, а с другой стороны, уж очень хочется, потому что даром. Не надо две недели работать, чтобы купить, прямо взял — и все. Какая замечательная экономия! Поэтому заповедь существует как приказ: не укради. Благодаря заповеди человек знает, что этого делать нельзя ни в коем случае.
В первой книге Библии, Бытие, святой пророк Моисей описывает механизм того, как происходило грехопадение, как первый человек, Адам, впал в грех. И нам в этом очень важно разобраться, чтобы лучше понимать, что такое грех, потому что, поняв это, мы сможем понять, и что такое покаяние. Книга Бытие говорит, что Господь сотворил человека по образу Своему и по подобию; что человек жил в раю; что он был создан как мужчина и женщина и представлял собой одно целое; что, увидев жену, Адам сказал: Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей. А потом речь идет о некоем змии, который был всеведущим и был хитрее всех зверей полевых. И однажды змий стал нашептывать Еве: «А прав ли Бог в том, что все плоды, которые вы встретите в эдемском саду, вы можете вкушать, а от древа познания добра и зла нет?!» И Ева заколебалась. Заколебалась — и увидела, что растение, которое растет посреди рая, на вид приятно, красиво, привлекательно и наверняка вкусно. Да еще змий обещает, что если вкусить от этого древа, тогда будешь как Бог, знающий добро и зло. И взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел... И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю... и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
Грехопадение всегда происходит таким образом, и до сих пор, спустя много тысяч лет, именно так человек склоняется ко греху: затевая какой-то грех, он всегда колеблется, мучится, раздумывает, а потом, если грех все-таки совершен, он сразу начинает прятаться от Бога. Каждый из нас в детстве наверняка совершал нечто такое, что ему запрещали родители. И каждый раз он колебался между тем, что ему хочется, и тем, что ему запрещено. И каждый раз он потом прятался от родителей, боялся, что его накажут, и даже врал и сваливал вину на другого. Или как дети обычно говорят: я не ломал, она сама сломалась. То же самое и Адам с Евой — после грехопадения они решили спрятаться от Бога, как будто это возможно. И когда Господь их вопрошал, они всю вину свалили на Него. Ева сказала Богу: Змей обольстил меня, — а Адам: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от древа, и я ел! То есть человек всегда склонен в своем несчастье обвинять другого, даже того, кто в этом совершенно не виноват. И очень часто бывает, что дети обвиняют своих родителей, хотя те изо всех сил старались привить им только добро.
Что же произошло в результате грехопадения в едемском саду? В Писании сказано, что Адам был изгнан из рая. На самом деле не он был изгнан, а он сам оттуда ушел. Как мы поступаем с человеком, которому желаем только добра и к которому хорошо относимся, а он в ответ нам делает гадость? Мы прерываем с ним общение — не только потому, что нам обидно, но и потому, что это общение очень опасно: он может сделать очередную гадость тогда, когда мы этого совсем не ждем. Поэтому грех, всякое нарушение воли Божией, сразу отделяет человека от Бога. Но что мы делаем, когда согрешает наш ребенок или внук? Нам очень горько, нам очень больно, но, если мы видим в нем хотя бы малейшее желание как-то загладить свою вину, пусть он просто буркнул: «Ну прости, я больше не буду», — мы все равно готовы ему простить, потому что мы его любим и нам тяжело, что наши отношения разорвались. Мы хотим во что бы то ни стало восстановить эти отношения, мы надеемся, что он исправится. Так же поступает и Бог с человеком.
Чтобы уничтожить Землю и все на ней живущее, достаточно изменить наклон земной оси по отношению к Солнцу хотя бы на чуть-чуть, или изменить мощность гравитационного поля хотя бы на один процент, или чуть-чуть приблизить Землю к Солнцу — тогда на Земле всё сгорит; а если отодвинуть ее чуть-чуть подальше — всё замерзнет. И тогда с этим человечеством, с этим огромным муравейником, состоящим из шести миллиардов людей, которые живут сами по себе и делают что угодно, будет покончено раз и навсегда. И можно начать снова: опять создать Адама, опять создать Еву и пустить следующий цикл. А почему же Господь так не делает? Не только потому, что однажды это уже было — у древних народов есть сказание о потопе, и в Библии тоже говорится о том, что был потоп, в котором большинство человечества погибло, — но еще потому, что Бог любит человека. Так же и художник, который всегда мучается, создавая свое произведение, потому что это всегда борьба, но в то же время любит его и не решается его уничтожить. Господь хочет, чтобы восстановились эти отношения между человеком и Богом. И вся человеческая история — духовная история, а не чисто исторический процесс — изложена в Библии на примере одного народа именно как попытка Бога вновь призвать к себе человека. Эта попытка началась сразу после грехопадения Адама, когда Бог воззвал к Адаму: Где ты? — а он спрятался в кустах, и имела свое высшее развитие в центральном событии человеческой истории, которое произошло две тысячи лет тому назад — поэтому мы даже ведем отсчет годам с этого момента.
В маленьком городке Вифлееме родился маленький Мальчик, и только Его Мать и приемный отец, несколько пастухов и еще три мудреца знали о том, что это был за Младенец. Только они знали, что Этот Младенец не простой, что Он не сын Иосифа, мужа Марии, а Этот Младенец от Бога. Его Бог во чреве Марии создал заново, как Нового Адама. И Он жил в Своей семье до тридцати лет, а потом вышел на проповедь, которую начал со слов: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное! Этот Человек, Которому Мать дала имя Иисус, что в переводе на русский язык значит «Спаситель», в своей проповеди говорил такие вещи, которые многим людям было просто невозможно слышать. Самое главное из этого заключалось в том, что Он есть Бог.
Когда какой-нибудь Виссарион говорит, что он Бог, мы отвечаем: нет, ты, Виссарион, клоун. Почему мы не можем сказать подобное Иисусу Христу? Английский писатель Честертон рассмотрел три возможных варианта этой ситуации: человек говорит, что он Бог; кто же он на самом деле? Первое — сумасшедший, второе — шарлатан, третье — воистину Бог.
Рассмотрим первое: был ли Христос безумцем. Мы знаем о Христе только из Евангелия. И вот, читая Евангелие, мы не видим ни одного момента, где Он безумен. Наоборот, Он мудр и Своими словами всегда ставит в тупик даже тех людей, которые хотят Его уловить; Он всегда твердо опирается на Священное Писание; в Его словах удивительная логика и удивительная правда. И это чувствует любой человек, даже воспитанный в мусульманстве. У Чингиза Айтматова даже спросили: «А почему вы в своих писаниях все время возвращаетесь ко Христу?» Да потому, что ничего лучшего на земле никогда не было, и Айтматов, как человек образованный, расширил свои узкие рамки мусульманства и неизбежно пришел ко Христу.
Возьмем второй вариант: он человек умный, образованный, толковый, но он шарлатан. С какой целью шарлатан шарлатанствует? Всегда по трем причинам. Либо он любит быть центром внимания — но Христос всегда, наоборот, стремился даже чудеса делать не напоказ и, если кого-то исцелял, очень часто велел ему: никому не говори! Значит, это отпадает. Вторая причина: ради денег. Но у Христа не было денег, у Него не было дома, Он не скопил богатства. Значит, и это отпадает. Остается власть. Но когда Он был искушаем в пустыне и сатана предложил Ему всю власть всего мира, Он же это отверг. И потом, какой шарлатан, вися на кресте, под палящим солнцем, пронзенный гвоздями, будет заботиться о Матери, призывая Своего любимого ученика Иоанна Богослова и говоря ему: ты должен о Ней заботиться? В последние минуты Своей жизни думать не о Себе, а о Своей Матери и молиться за тех, кто Его прибил ко Кресту: Отче, прости им, не ведают, что творят?! Так что этот вариант тоже отпадает.
Следовательно, остается только одно — что Он действительно Бог. И Он это доказал тем, что воскрес. Мы можем застрелить Виссариона и, если нас не заберет прокуратура, увидим, что он не воскреснет. А Христос воскрес и явился людям, Его видели около пятисот человек. Можно, конечно, предположить, что эти люди просто сговорились, чтобы морочить голову другим. Действительно, так бывает, что единомышленники договариваются и начинают обманывать других, но как только их вызывают в полицию или другие органы и строго-настрого говорят: «Если вы не прекратите, мы вас посадим в тюрьму», — то обычно эта деятельность быстро сворачивается. Здесь же мы видим, что на протяжении первых трехсот лет истории Церкви каждый, кто являлся христианином и исповедовал, что Христос есть Сын Божий, рисковал своей жизнью.
Все, кроме одного, апостолы Христовы (этим одним был Иоанн Богослов) окончили свою жизнь мученичеством за Христа. Им говорили: «Вы можете веровать как хотите, веруйте в душе в своего Христа, но вы должны поклониться статуе императора, возложить венки или покадить ладаном — и все будут видеть, что вы верноподданные императора и нормальные римские граждане». А они отвечали: «Нет, этого мы делать не можем, потому что император всего лишь человек, а мы поклоняемся одному Христу Богу». Чтобы вынудить христиан отречься от Христа, римляне изобретали страшные пытки, а так как они были люди педантичные и у них было хорошо развито судопроизводство, то до наших дней дошло очень много судебных дел, где скрупулезно описано, как их пытали. Среди них были дети, юноши и девушки, мужи и жены, старики и старухи. И сотни и сотни, и тысячи и тысячи христиан стояли на своем: что Христос есть Бог. Так что многие из тех, кто их пытал, сами обращались ко Христу, потому что их поражало это мужество — почему, откуда у них такая сила, на чем она зиждется? Ведь достаточно веровать в душе, а внешне исполнять то, что требует государство, — и будешь жить спокойно и веровать хоть в Христа, хоть в кого хочешь.
Почему христиане не могли так поступать? Потому что Сам Христос сказал: Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным. И поэтому они были тверды. А как же они могли переносить такие страдания? Многие из нас даже к зубному врачу боятся идти, и обычно человек мучается, ложиться ли ему на операцию или нет, хотя все делается под наркозом. Мы ужасаемся от самой мысли, что скальпель прикоснется к нашему телу. А они сами шли на страшные пытки. Что ими двигало? Со стороны это выглядело как религиозный фанатизм, как какое-то безумие, а на самом деле имело определенную природу — сверхъестественную. И благодаря таким людям Церковь сохранилась не только в ту эпоху, но даже и в нашу, в которую мы с вами живем. Потому что еще пятьдесят лет назад быть священником значило, что в один прекрасный момент тебя как минимум посадят, а как максимум расстреляют. У меня был прадед священник — его, старика, расстреляли в 38-м году. И к митрополиту Серафиму (Чичагову), уже восьмидесятилетнему, пришли в дом, взяли на носилки, отвезли в Бутово и там расстреляли.
Каждый, кто в то время ходил в храм, знал, чем он рискует, и все же эти люди сохранили для нас Церковь. Она стала маленькой, количество людей в ней очень сжалось, но только благодаря тому что они мужественно ходили в храм, хотя это было очень страшно и очень ответственно, она сохранилась. И все время находились молодые люди, которые решали: «Ну, послужу месяц, и пусть меня посадят». И они становились священниками, и их сажали, и немногие выжили. Я знал одного такого человека. Он стал монахом в пятнадцать лет, молодым человеком был посвящен в священники, сразу же стал архимандритом. Епископ, который его посвящал, сказал: «Это тебе на будущее» — и как только он стал архимандритом, его тут же взяли в тюрьму, и он отсидел около двадцати пяти лет по разным лагерям. Но он же знал, на что идет! Спрашивается, зачем? Мой двоюродный дедушка, например, хотя тоже был сыном священника, но, когда надо было выбрать, куда поступать, в Духовную Академию или в Московский университет, выбрал университет. Потому что началась революция, и ему было понятно, что, если он поступит в Духовную Академию, это кончится либо расстрелом, как расстреляли в 18-м году митрополита Киевского Владимира, а потом митрополита Петроградского Вениамина, либо еще каким-то ужасом. И он сделал выбор — пошел по светской линии, хотя отец, и дед, и прадед были священниками. То есть человек сам делает выбор.
Представим себе две кассы, и в них стоят две очереди — и вот человек подходит и становится в ту, которая длиннее. Мы подумаем, что либо он плохо видит, либо он ненормальный. Когда я вхожу в вагон, куда я сажусь? По ходу поезда и у окна, потому что это лучшее место. Мне предлагают две работы: одну интересную, близко к дому и высокооплачиваемую, а я выбираю другую — далеко от дома, тяжелую и низкооплачиваемую. Кто я? Ненормальный, потому что нормальный выбирает поближе к дому, высокооплачиваемую и интересную. Спрашивается, что же заставляет людей выбирать то, что принесет как минимум тюремные страдания, а как максимум даже смерть? Живая связь с Богом, потому что, когда человек обрел Бога, это есть такая драгоценность, о которой в Евангелии сказано, что Царство Небесное подобно купцу, который ищет драгоценную жемчужину и, когда находит ту жемчужину, которая ему нужна, продает все, чтобы ее купить. Поэтому когда человек познал Бога и перед ним стоит выбор: мое благополучие или Бог — он выбирает Бога; моя семья или Бог — он выбирает Бога; моя страна или Бог — он выбирает Бога. Потому что то, что человек познает в Боге, — это ни с чем не сравнимо, в Евангелии это называется блаженством.
Для тех, кто Бога не знает, все это кажется диким фанатизмом, потому что они не понимают, за что человек страдает, в чем тут дело. А дело в том, что рухнула стена, отделявшая этого человека от Бога, они соединились, и человек не только на деле не может отказаться от Бога, он даже боится эту мысль принять хотя бы на минутку. Как же это я откажусь от того, что представляет для меня самую высшую ценность, которая для меня важнее всего на свете, важнее даже самого драгоценного, что есть у человека, моей собственной жизни, гораздо важнее!
Тогда все становится понятно. Вот лежит предмет, и мне хочется его взять, потому что у меня такого нет. Но я понимаю, что, как только я его возьму, я разрушу свои взаимоотношения с Богом, потому что совершится грех, произойдет нечто ужасное, я сделаю то, что ненавистно для Бога, — я украду. И я этого никогда не сделаю, потому что мои отношения с Богом для меня гораздо важнее любого предмета, даже самого жизненно необходимого. Гораздо важнее любой красавицы, как бы она мне ни понравилась, важнее любых денег, которые мне будут предлагать. Потому что я знаю: то, что я имею, я за деньги никогда не куплю.
Многие люди недоумевают: а почему Христос пришел на землю как Человек? Почему Он жил среди людей? Почему Он собрал учеников и только им рассказал о Царствии Небесном? Почему Он дал Себя в руки Своим противникам, ведь те, кто Его пришел арестовывать, не могли к Нему даже подойти: только приблизились — упали, потом встали, подошли опять — и опять упали и, пока Он Сам не отдал им Себя в руки, они не могли даже Его взять. Спрашивается, если в Нем была такая Божественная сила, которую враги не могли преодолеть, почему же Он дал себя убить? Зачем это было нужно? И вообще, нельзя ли каким-то иным путем спасти человека?
Представим себе, что по нашему городу идет сорокаметровый Архангел с огненными крылами и огненным мечом и говорит: «А ну-ка, голубчики, бывшие пионеры, комсомольцы, коммунисты, вон из своих домов!» И от его голоса полопались бы окна в домах, и все высыпали на улицы, а кто не высыпал — сгорел бы заживо. «А теперь ну-ка вставайте в пыль на колени!» И все бы встали. «А теперь ну-ка все хором кричите: "Каюсь в своих грехах!"» И весь город бы закричал: «Каюсь!» Для Бога устроить это не составляет никакого труда. Спрашивается, почему же Он этого не делает? Многие говорят: «Что же Бог смотрит?! Война в Чечне, мафия... Если ваш Бог есть, почему же Он не вмешивается?» Действительно, послал бы Архангела, и все газеты всего мира затрубили бы: «Екатеринбург покаялся!» А дальше Тюмень на очереди. Но на самом деле никакого покаяния бы не произошло, а произошло элементарное насилие. А Бог, как и всякий отец, хочет только одного — чтобы дети его любили и слушались. Можно взять любого непослушного сына и палкой бить его до тех пор, пока этот сынок не скажет: «Папочка, я тебя люблю, ты меня прости». С помощью палки можно любого заставить сказать «каюсь и прости» и даже сказать «люблю», но любви не будет. Любовь — это дело добровольное, поэтому Господь только явил Себя миру, и каждый, кто захотел, пристал к Нему как ученик, стал слушать Его слова, стал исправлять свою жизнь.
Говорят: ну хорошо, допустим, так, но зачем Ему было приходить? Он бы мог послать в мир какого-нибудь пророка — ведь посылал же Он раньше Моисея, Илию и других пророков — и через него передать людям, что нужно делать. Ответить можно на таком примере: представим себе, что мы идем по лесу и видим гнилое дерево, которое уже наклонилось так, что, если будет более или менее сильный ветер, оно упадет. А при корне дерева — большой муравейник, и если оно упадет, то муравейник будет разорен. Нам стало очень жалко этих муравьев и захотелось их спасти. Как это сделать? Если мы будем их убеждать, чтобы они покинули свои жилища, они подумают, что это какой-то гром с неба. Если мы будем пытаться оттаскивать их в другое место, они тут же побегут назад. Единственный способ — это самому стать муравьем и на их муравьином языке постараться объяснить, что им угрожает опасность и тот, кто за нами пойдет в безопасное место, тот будет спасен. Так же сделал и Господь: будучи всемогущим Богом, Он стал беззащитным человеком и, будучи бессмертным, Сам отдал Себя на смерть для того, чтобы спасти людей. И только человек совершенно тупой или абсолютно бессовестный не захочет стать христианином после того, как услышит о Христе, потому что, значит, он равнодушен к самому святому, что есть на свете.
Потому каждому из нас нужно не один раз прочитать Евангелие — это поможет нам убедиться в святости Сына Божия, Который сошел с небес ради нашего спасения, поможет серьезно задуматься о своем грехе (а грех, как мы уже знаем, есть то, что отделяет нас от Бога) и захотеть быть Его учениками. А чтобы действительно стать учениками Спасителя, нам надо начинать ходить в «школу» учиться. И самым главным делом Христа на земле было как раз создание этой школы — Церкви, которая пережила все гонения и чудесным образом устояла, дожила до наших дней и через две тысячи лет после Рождества Христова все-таки существует и действует. И мы знаем, так даже и говорят — действующая церковь. Но бывает, что Церковь-то действует, а мы занимаемся чем-то другим, потому что нам это как бы не интересно, для нас это второстепенно. И хотя мы ничего плохого не делаем: мы не мафия, мы не грабим, не спекулируем, не убиваем, в карты никого не обыгрываем, — но наше равнодушие к Богу — это и есть грех. Грех есть состояние души человека. И нам нужно это греховное состояние по возможности, пока мы живы, победить.
В Писании сказано: Смерть грешников люта. Лютость ее заключается не в том, какова она будет: автомобиль нас переедет или мы от рака умрем. Не в этом дело, а в том, что нас ждет потом. Думали ли мы когда-нибудь серьезно о том, что, если мы умрем в среду, что мы будем делать в четверг? Оказывается, нет. Мы думаем о том, что будем делать здесь завтра или сегодня вечером, а о том, что нас ждет на том свете, мы не думаем. И пусть никто не надеется, что после того как он умрет, он исчезнет — трава вырастет, и всё. Нет, не всё, душа бессмертна. Именно поэтому мы плачем на похоронах, именно поэтому мы не можем согласиться, что душа умрет. Помню, я даже удивился, услышав, как Брежнев на похоронах Суслова, обращаясь к покойнику, сказал: «Прощай, дорогой друг!» Ведь если ты обращаешься к покойнику, то либо его душа жива, либо ты сумасшедший, потому что обращаешься к тому, кто тебя не слышит. То есть человек подспудно, даже не осознавая, признает бессмертие души.
Как же нам спасти свою бессмертную душу, как соединиться с Богом? Как любого отдельно взятого человека — стоит ли он на остановке, или в очереди в магазине, или где-нибудь трудится на работе, — как его можно этому научить? Вот подойти к нему и сказать: «Слушай, дорогой, хочешь ли ты ощутить небесное блаженство? Хочешь, чтобы оно было всегда с тобой? Хочешь бессмертия? Хочешь познать, что такое Бог? Давай я тебя научу православной вере». И если он захочет, то первый урок в этом классе, где учат Царству Небесному и как в него войти, будет урок о покаянии.
Как мы уже знаем, проповедь Христа Спасителя на земле началась со слов: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное, Покайтесь и веруйте в Евангелие. А перед тем как Господь вышел на проповедь — это случилось после сорокадневного поста и после того, как Он принял крещение, — Иоанн Креститель, которого Церковь называет Предтечей, тоже говорил о покаянии. То есть покаяние настолько важная вещь, что перед проповедью Христа Спасителя о Царствии Божием понадобилась длительная по времени проповедь Иоанна Предтечи. Но когда Иоанн проповедовал покаяние в иудейской пустыне, те, кто его слышал, прекрасно понимали, о чем он говорит, и прекрасно понимали, что значит покаяться. Для современного же человека это слово подернуто дымкой, оно пришло из каких-то прошлых лексиконов. И хотя в наши дни мы слышим множество всяких призывов к покаянию, но они не рождают в нашем уме никаких ассоциаций. А между тем слово о покаянии очень важно. Именно поэтому Великим постом, который предпринимает каждый христианин перед празднованием Святой Пасхи, Святая Церковь поет: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче».
Слова «грех» и «покаяние» совершенно не случайно соединились вместе в этой короткой статье, потому что если грех — это движение от Бога, то покаяние — это движение к Богу, то есть движение противоположное. Поэтому каждому человеку, который хочет вернуться к Богу, нужно очень четко представлять себе, что такое покаяние, как это относится к нему лично и что он должен делать, если хочет покаяться.
Любой приходской священник постоянно сталкивается с такой проблемой: не зная, что такое покаяние, человек затрудняется его совершить. Как уже говорилось, большинство людей считают, что грех — это просто какой-то плохой поступок. И обычно каждый может вспомнить один или другой плохой поступок, который он совершил в своей жизни. Так же воспринимается и покаяние: человек считает, что покаяться — это значит рассказать на исповеди о том, что мучит его совесть. И вот восьмидесятилетний человек говорит: «В детстве мы лазили в чужой сад за яблоками. А когда моя мама болела, я, конечно, за ней ухаживала, но в тот момент, когда она уже умирала, я как раз отлучилась, и теперь меня мучит совесть». Человек приходит в храм, говорит об этом священнику, ему становится легче, и он уходит. Да, в этих поступках он раскаялся, и действительно ему стало легче, но произошло ли соединение с Богом? Нет, не произошло. То есть человек прибегает к исповеди как к какому-то терапевтическому, психотерапевтическому лекарству, вроде беседы с психологом: я ему рассказал, он мне объяснил, мне стало легче. На самом деле цель покаяния совсем другая. И тот, кто не войдет в эту стихию покаяния, никогда не сможет познать Бога. Он может думать о Боге, может даже, как большинство людей, живущих в России, говорить: «У меня Бог в душе, и этого достаточно». Это очень распространенная ересь, но, к сожалению, тот, кто так говорит, заблуждается. А что же у него в душе? В душе у него просто некая мечта, человек мечтает, что он верует в Бога, и он не понимает, зачем нужно ходить в храм, не понимает, зачем нужно читать молитвы, не понимает, зачем нужно помогать своему ближнему. Отчего это происходит, отчего такая слепота? Оттого, что человек не ведает покаяния. И чтобы приблизить к себе Царствие Божие, чтобы познать Бога, нам нужно понять, что же делать со своей душой, чтобы возникло это движение наоборот, движение к Богу — возникло покаяние.
Святые отцы говорили, что Бог как солнце. Солнце есть источник света и тепла, и поэтому грешный человек, отвернувшись от Бога, находится во тьме, он выстраивает между собой и Богом огромную стену, даже не стену, а камеру, в которой он и оказывается заключен. Когда кто-то говорит: «Я не верую в Бога», для меня, как человека, который профессионально этим занимается, это равносильно фразе: «Я нераскаянный грешник», потому что существование Бога для любого психически здорового человека очевидно. Любой нормальный человек, независимо от того, в России он родился, в Африке, в Гренландии, в Австралии, кончил он университет или нигде не учился, знает, что Бог есть. Не чувствовать Бога человек может только если он болен, то есть у него разрушен аппарат восприятия — как бывает такое несчастье, что человек от природы родился слепым или родился глухим и вообще не знает, что такое звуки. А так каждому известно, что существует свет, что существуют различные цвета.
Неверие в Бога всегда связано с грехом, поэтому на самом деле любого человека можно научить вере, любому можно приоткрыть этот свет, жизнь любого можно согреть теплом Божиим. Для этого нужно в стене, отделяющей человека от Бога, прорубить хотя бы маленькое окошко, а если это невозможно, то сделать хотя бы щель. И очень часто Сам Господь помогает в этом человеку, Он как бы устраивает для него небольшое землетрясение, когда каменные стены грехов, закрывающие от него Бога, приходят в движение и в них образуется трещина. Когда происходит такое землетрясение, обычный человек называет его словом «несчастье». Он не понимает, почему это с ним случилось, и хочет от этого защититься, ищет выхода, а это невозможно. И тогда бывает, что он — не всегда, конечно, — обращается мыслью к Богу, и помощь приходит.
Вера в Бога не есть какая-то сумма знаний, с помощью которой один умный человек может дать другому некую информацию. Нет, апостол Павел говорит, что вера есть уверенность в невидимом, другими словами, это есть видение вещей невидимых. Поэтому человека верующего совершенно нельзя убедить в том, что Бога нет, потому что он Его видит, а человеку неверующему нельзя объяснить, что Бог есть, потому что он Его не видит. И между верующим и неверующим всегда проходит водораздел, даже независимо от того, какой религии человек придерживается, потому что если христианин говорит о Боге с мусульманином, они оба понимают, о чем идет речь. Я как-то лежал в больнице с одним мусульманином, и мы с ним целые вечера проводили в беседах. Мы говорили о Коране, он мне рассказывал о том, как совершаются их обряды, а я ему рассказывал о Христе, и мы прекрасно друг друга понимали, но те люди, которые не знали Бога, не могли понять, о чем мы беседовали.
Вера — есть видение, а видение зависит только от света. Если любого человека с самым острым зрением поместить в абсолютно черную комнату, он там не увидит ничего. И неверующий человек, хотя он и не слепой, но он подобен слепому, потому что сидит в черной комнате. Люди довольно часто спрашивают, какой самый тяжкий грех, и, конечно, когда они задают такой вопрос, у них в голове громоздятся какие-то страшные убийства, ужасные предательства и так далее, но ведь дело не в этом. Если мы принимаем определение, что грех есть удаление от Бога, то самое полное удаление от Бога, то есть погружение в эту тьму, — это и есть самый тяжкий грех.
Раз человек совершенно не видит Бога, значит, если ему ничто не угрожает, он может совершить любое преступление. Исключения бывают, когда его воспитали люди, имеющие нравственные принципы, но ведь любые нравственные принципы основаны на какой-то религии, потому что нравственный принцип, не основанный на религиозном чувстве, — это пустой лозунг типа: мы все придем к коммунистическому труду. Ну вот и пришли, здравствуйте. То есть это бессмысленный набор слов, который не вызывает в человеке никакого отклика. Религиозное же чувство, способность к видению Бога есть у каждого, просто в течение жизни эта способность атрофируется, как любой орган, которым не пользуются: если человек долго не ходит, ему заново приходится учиться ходить; если он с самого младенчества не получает Божественной пищи, душа у него начинает костенеть, омертвевать, и он погружается во тьму неверия. И все наши проблемы с молодежью связаны именно с тем, что дети воспитываются в полном мраке, они вообще не знают света Божия. Поэтому они так чувствительны ко злу — потому что зло их стихия. Человека с рождения аккуратно ограждают от всякого Божественного влияния — и уже к пятнадцати годам он полностью погружается в мрачную тьму. А если бы ему с детства говорили и, главное, показывали иной мир, то он к пятнадцати годам сохранил бы некую зрячесть, которую можно было бы превратить в видение.
<a name="02">Покаяние иначе можно назвать духовным прозрением, потому что движение к Богу возможно только тогда, когда человек видит Бога — видит Его в окружающей жизни, видит в людях, которых он встречает, видит в историческом процессе. И он начинает понимать, что жизнь людей, и отдельно каждого, и всех вместе, зависит от Бога. Мы к этому просто привыкли, а ведь мы живем среди постоянных чудес, совершенно необъяснимых. Но человек, привыкая, считает это за обыденность, и для него чудеса совершенно нивелируются, исчезают. Ну, например, почему после войны рождается мальчиков больше, а девочек меньше? Хорошо, мальчиков выбили — и вот они теперь рождаются. Но как это происходит? Никто не знает. Никто даже не знает, почему посадишь семечко, а оно растет. И вообще что такое жизнь? Ни один биолог этого объяснить не может.
Как же открываются духовные очи человека, как он обретает веру? Если кто-то уверовал в Бога, это не значит, что ему сказали: ты знаешь, есть Бог, — а он такой наивный, что в Него поверил. Нет, это совершенно не так происходит, и любой, кто пришел к вере в сознательном возрасте, всегда может рассказать, как это произошло. Это всегда бывает каким-то чудесным, таинственным образом. В один прекрасный момент человек вдруг прозревает. Он еще не знает ни одной молитвы, он может не уметь правильно креститься, он может даже не знать, где у него в городе действующая церковь, но он уже прозрел.
Со мной в семинарии учился один парень, звали его Николай. Когда он пришел поступать в семинарию, у него стали спрашивать то, что обычно требуется на вступительном экзамене: прочитать наизусть утренние и вечерние молитвы, знать Символ веры, Священное Писание. Но он сказал: «Я ничего этого не знаю». — «А что ты знаешь?» И он наизусть прочел отрывок из Евангелия от Иоанна. «Откуда ты знаешь?» — «Я стоял на автобусной остановке, к моим ногам прилетел листок, и я его поднял. Это был отрывок из Евангелия от Иоанна. Я его прочел с одной стороны и с другой, и меня эти слова так поразили, что я стал их читать постоянно и выучил наизусть. В нашем городе нет церкви. Я услышал, что здесь учат вере, и приехал». И его приняли. Он не знал ничего абсолютно, но он уже уверовал в Бога и молился Ему своими словами. Другой пример: в девятнадцатом веке один немец решил воспитать своего сына отдельно от Бога. Он устроил ему домашнее воспитание, никуда его не выпускал, а все книги о Боге изъял из библиотеки. И вот однажды он застал мальчика, когда тот стоял в саду, смотрел на солнце и молился, то есть дитя само пришло к мысли о Боге.
Когда разумный человек наблюдает природу, ему может прийти в голову, например, такой вопрос: все предметы при охлаждении сжимаются, а вода почему-то расширяется. Почему именно вода? Естественно, чтобы на земле сохранилась жизнь. Но ведь кто-то это придумал. Если я буду утверждать, что стол, за которым я сижу, сделал себя сам, меня сочтут сумасшедшим, никто в жизни не поверит, что стол может сделать себя сам. А клетка человеческого тела, в которой происходят изумительные химические реакции, которые не может повторить ни одна лаборатория мира, — неужели она произошла сама? Я уж не говорю о том, как устроен наш глаз или пищевод. И это все произошло само? Но чтобы в это поверить, нужно иметь еще более сильную веру, чем вера в Бога.
А почему все-таки людей неверующих так много? Потому что это слепота. Неверие есть несчастье, это неполная жизнь; человек без веры — ограниченный и жалкий, он несчастный, потому что имеет как бы только половину жизни. И как же ему, этому несчастному, помочь? Для этого надо ему сказать, что спасти может только покаяние. А с чего начинать покаяние, с чего начинать это шествие к Богу, с чего начинать прозрение? Чтобы вступить на этот путь, надо дать себе возможность побыть одному, мысленно отрешиться от всех своих земных забот, от земной суеты, которая мешает видеть Бога.
У всех нас очень много обязанностей, очень много хлопот, очень много занятий, а если появляется какая-то пауза, мы включаем телевизор — и опять эта пауза исчезает, так что мы совершенно не имеем свободного времени, когда мы могли бы немножко подумать. Мы все время находимся в суете: то надо готовить, то кормить, то мыть посуду, то куда-то бежать, то хлопотать. Есть время — по телефону позвонил; только кончил говорить — опять телевизор включил; потом устал, не могу — лег спать; проснулся, вскочил — что делать? ага, умылся, разогрел, поел, посуду помыл, опять побежал. Все дела, дела, дела... Спрашивается: если я все время так суечусь, то когда я буду жить? И зачем это все мельтешение — чтобы только приблизиться к тому моменту, когда меня похоронят? Но это как-то слишком примитивно для человека.
Поэтому любому человеку, если он хочет уверовать, надо начинать с того, чтобы остаться одному в тишине — может, куда-то уехать, может, запереться на часок-другой в комнате, сесть и, ничего не делая, постараться заглянуть внутрь себя. Большинство людей вообще внутрь себя не заглядывают, а смотрят на себя только со стороны, поэтому они себя совершенно потеряли. Может быть, кто-то помнит, как в детстве — это происходит примерно от трех до четырех лет, у некоторых позже — он вдруг начал понимать, что мое «Я» находится внутри меня, а все люди — они другие. И причем это «Я» — это не мое тело, это что-то во мне. Но где же оно, что это такое? Это моя рука? Нет. Это моя нога? Нет. Это туловище или голова? Нет, не голова, не нога, не туловище, не рука, а что же тогда? И, некоторое время поразмыслив, он пришел наконец к искомому: оказывается, средоточие моего «Я» — это мое сердце, сердцевина. Так вот почему, когда мне тяжело, я говорю, что у меня сердце ноет; вот почему, когда я плачу или хочу что-то кому-то доказать, я прижимаю руки к груди.
И в это именно средоточие своей души, в собственное сердце нам и нужно заглянуть, как только мы останемся одни. Что же мы там увидим? Оказывается, в нашей голове происходит постоянное верчение, роятся кучи мыслей, какие-то воспоминания, обрывки разговоров. И нам надо постараться это все остановить и подумать: а вообще какой я человек, хороший или плохой? Большинство людей, живущих в России, говорят: ну я, конечно, не могу сказать, что я прямо самый хороший, но я человек неплохой.
Спрашивается: как же ты неплохой, когда ты все до одной, какие только есть, заповеди Божии нарушаешь? А что же тогда такое плохой? Многие ответят: плохой — это который в тюрьме сидит за преступления, а раз я не сижу в тюрьме, значит, я неплохой. Но поговоришь с любым почти в тюрьме — окажется, что он сидит чуть ли не безвинно, что ему слишком много дали. Очень редко человек говорит, что мне дали нормально и даже мало, я за свои преступления заслужил большего. Любой до последнего сражается, готов нанимать адвоката, и ему в этом помогают родственники, — чтобы только избежать наказания. Почему? Потому что он считает, что он неплохой. Хотя он и убил — но виновата компания, в которую он попал; он украл — но потому, что тот слишком богатый, и так далее. Всегда у человека какие-то оправдания.
У нас на приходе есть Медико-просветительский центр «Жизнь», который распространяет сведения о том, что такое аборт, потому что, оказывается, большинство населения нашей страны не знает, что аборт — это убийство. И когда человеку показываешь материалы, абсолютно доказывающие, что даже на первой неделе, мини-аборт, как его называют, есть убийство живого ребенка, он все равно говорит: я не согласен, это у меня такие обстоятельства, меня муж заставил, мне негде жить, это помешает моей работе и так далее. То есть чтобы кто-то принял правду о себе — это очень редкий случай. А покаяние есть как раз признание правды о себе, которая состоит в том, что каждый грешен, и даже у тех, кого мы почитаем как святых, тоже были грехи, только они эти грехи преодолели святостью Божией. Безгрешен один только Бог. И лишь когда человек признает, что он человек не только плохой, а чудовище в человеческом образе, — лишь тогда он положит начало покаянию. Но признаться в этом можно только самому себе, сидя в темной комнате, когда не видно, как ты покраснеешь.
Для этого признания необходим один фактор, который наши предки называли совестью. Мы сейчас тоже иногда употребляем это слово, но только по отношению к другому, когда говорим: «У тебя совесть есть?» — подразумевая, что у нас-то она, конечно, есть, а вот у него нет, раз он поступает против нас. Когда человек поступает против нас, мы считаем, что у него нет совести, когда же мы сами что-то делаем другому, то начинаем себя оправдывать, мы говорим, что это она такая-то и такая-то, она меня довела, поэтому я был вынужден. Но скажут: да, конечно, она довела, но ругаться-то все-таки нехорошо. — Но я же правду говорю. — Ну а почему ты кричишь? — Это у меня голос такой. И так далее.
То есть человек никак не согласен признать, что он грешник. И пока он пребывает в таком состоянии, пока он считает себя правым, пока он считает себя хорошим, знающим, умным, он Бога увидеть не может, потому что считает себя правым только по одной причине: что он гордый. А гордость есть самое главное заблуждение человека насчет самого себя, которое делает его сердце совершенно непроницаемым для того, чтобы увидеть Бога. Поэтому очень редко в храме Божьем можно встретить какого-нибудь начальника: ну как же, я повелеваю множеством людей, я же всегда прав, я знаю, как надо, — как же я могу на колени встать? Это очень трудно. Наибольшее количество людей в храме всегда, во все времена были люди простые, не имеющие большого образования, которые не думали о себе высоко, и это помогало им прийти к Богу. Поэтому когда Господь из всего израильского народа выбирал Себе учеников, Он выбрал простых рыбаков. Ни один из них не умел ни писать, ни читать, они умели только ловить рыбу и были просты, как дети, и поэтому легко восприняли то, что Он им говорил, поверили Ему. Потому что гордый человек всегда недоверчив, ему всегда кажется, что его обманывают.
Поэтому, чтобы покаяться, надо прежде всего осознать, что мы люди гордые, и постараться разрушить эту стену, твердыню, отделяющую нас от Бога. Разрушать ее нужно постепенно. Сначала необходимо признать, что Иисус Христос есть Сын Божий, Пришедый с небес, и что Священное Писание потому называется Священным, что оно пришло к нам от Бога — хотя оно и написано людьми, но не без участия Божия. А потом взять заповеди, которые содержатся в Священном Писании, и начать сравнивать с ними свою прошлую и теперешнюю жизнь. И разница между тем, что требует от нас Бог, и тем, что мы делаем на самом деле, и будет составлять наш грех. Но вот я увидел, я понял, что грешен этим и этим. Что же я должен сделать дальше? Дальше мне нужно возыметь в себе мужество решиться оставить свою грешную жизнь и начать ее изменять — но с чего? Грехи как бы сплетены в большой клубок, где много всяких ниточек, и распутывать его можно с любой, но желательно начинать все-таки с самого простого.
Вот, например, есть заповедь Божия: Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай... а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему. Слово «суббота» происходит от древнееврейского слова «шабат», что значит «покой». Как же я, русский крещеный человек, должен вести себя в седьмой день недели, как я должен святить этот день? Вообще почему эта заповедь стоит впереди даже заповедей «не убивай», «не прелюбодействуй», «не кради», которые все знают? А вот о том, что нужно каждое воскресенье как минимум ходить в храм, человек, как правило, не знает и даже не считает это за грех. На самом же деле это грех больший, чем убийство, воровство и прелюбодеяние. Была даже древняя русская пословица, которая сейчас уже забыта: «Дурак знает, что в воскресенье праздник». «Праздник» — от слова «праздность», то есть человек оставляет все свои дела ради того, чтобы посвятить этот день Богу, Который нас кормит, одевает, греет, Который дал нам эту прекрасную землю (а мы ее очень основательно изуродовали), — и нужно хотя бы один день в неделю отрешиться от своих дел для того, чтобы прийти в храм Бога поблагодарить.
Начинать нужно именно с этого, потому что это самое простое. Ведь если любому из нас сказать, что надо обуздать свой язык — ну-ка, пусть кто-нибудь попробует хотя бы с утра до обеда помолчать. Ничего не выйдет. А как исправить свой злой навык кого-то осуждать? На это вообще уйдут годы. Или заповедь «непрестанно молитесь, за все благодарите»? Как это за все благодарить? даже когда меня избили или обокрали? То есть для нас это вообще невыполнимо. Или «кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»? У нас в России из ста пятидесяти миллионов человек это вообще уже никто не умеет делать, никто не сможет подставить левую, когда его ударят по правой. А если сказать: «Благословляйте проклинающих вас» или: «Благотворите ненавидящим вас»? Как так я буду добро творить тому, кто меня ненавидит? Но это же заповедь Божия. А нам даже непонятно, как к этому подступиться, нам эти слова кажутся несправедливыми, настолько мы не готовы к тому, чтобы их воспринять. Почему не готовы? Да потому, что мы не покаялись, потому, что мы слишком далеки от Бога и Его слова нам чужды.
Поэтому самое простое упражнение, которое мы можем себе для начала позволить, — это упражнение не духовное, не душевное, а чисто телесное: нам надо взять решимость каждое воскресенье приносить свое тело в храм, стоять там до тех пор, пока мы не изнеможем, а потом выносить свое тело домой и падать бездыханными. Сначала это покажется очень тяжело и будет смотреться странно: я изнемогаю, а рядом люди стоят и молятся, и им хоть бы что. Почему так происходит, откуда у них силы? И конечно, впервые войдя в храм, мы не сможем сразу понять, что там происходит. Но если мы в первый раз придем в какой-нибудь цех «Уралмаша», мы тоже ничего там не поймем, и если мы окажемся на лекции для пятого курса экономической академии, мы тоже не поймем, о чем там говорят. Сразу это понять невозможно, надо постепенно в это войти, вникнуть.
Лучший способ выучить иностранный язык — поехать в страну, где говорят на этом языке, потому что мы вынуждены будем в него вникать. И когда мы возьмем решимость ходить в храм, мы тоже вынуждены будем вникать в то, что там происходит, поскольку ум наш имеет такие свойства, что мы не сможем стоять столбом, а обязательно будем смотреть и слушать — и услышим, что, оказывается, многие слова, которые доносятся до нашего слуха, нам знакомы. Например: «Господи, помилуй». Мы понимаем, что такое «Господи» — это обращение к Богу. И понимаем, почему «помилуй» — потому что мы преступники, мы преступили все заповеди, нарушили все что только можно и поэтому, естественно, нуждаемся в помиловании.
А потом в один прекрасный момент услышим, как батюшка объявит, что и в будний день будет праздник, не только в воскресенье. Оказывается, есть какое-то Рождество, есть Вход в Иерусалим, и это как-то соединяется с Вербным воскресеньем. Потом мы вообще начнем понимать, что в богослужении заключен какой-то смысл, который просто нам недоступен, потому что мы в вере еще совершенно неразумные существа — как маленький ребеночек, которого привели в школу и он еще ничего не понимает. Он знает только: вот тетрадка, вот карандаш, но что за этим стоит, ему невдомек. Так же и человек, впервые пришедший в храм, — он такой же ребенок, хотя ему может быть и пятьдесят, и шестьдесят лет.
Второе, что нужно для покаяния, для движения к Богу, — это, конечно, проявить к Нему некий интерес. Раньше, когда я крестил взрослых людей, я всегда спрашивал, в каком году родился Иисус Христос, и за десять лет ни разу не получил ответа, ни разу. Одни говорили: лет шестьсот назад, другие — тысячу, но ни один не знал, что летоисчисление у нас идет от Рождества Христова. То есть главное событие жизни человечества находится абсолютно вне сферы интереса человека. Любой почти знает, какую на завтра объявили погоду, любой знает, что случилось в Бангладеш, но самое главное, от чего вообще зависит жизнь на земле, человека совершенно не интересует. А ведь две тысячи лет тому назад Сам Бог пришел на землю — и никому не интересно узнать, что Он говорил, что Он делал. Никому не интересно узнать, зачем Он пришел. А это же нужно изучать, это нужно знать наизусть, потому что от этого зависит все наше бытие.
Утратив это знание, мы совершенно разорили свою жизнь. Ездя по России, повсюду видишь: все разорено, земля и люди изуродованы так, как будто прошла какая-то чудовищная война. Даже когда беседуешь с немцами, они говорят: мы не верим, что русские не готовились к войне, потому что они специально так изуродовали свои дороги. То есть наши прекрасные города невозможно узнать, наша прекрасная страна превратилась в полную помойку. А во что превратилась доблестная, непобедимая русская армия, во что превратилась наша славная милиция, которая защищает только саму себя, во что превратились наши дети, что из себя представляют наши внуки? Где у нас счастливые семьи, где у нас дети, которые любят своих родителей, которые им послушны? Это исчезло полностью, и с каждым годом деградация идет дальше. Если до войны человек, который рос в детском доме, мог стать писателем — и такие у нас есть, мог стать военачальником, мог стать священником, то теперь девяносто пять процентов детей, побывавших в детском доме, сразу поступают в преступный мир. Это же статистика, от этого никуда не денешься. Почему это происходит?
Бог, Который пришел на землю, чтобы нас спасти, — Он об этом говорил, и мы должны знать это наизусть. Поэтому следующим шагом для покаяния, для того, чтобы нам прозреть, должно быть чтение Евангелия. «Евангелие» — слово греческое, которое в переводе на русский язык означает «благая весть» — весть о том, что, оказывается, можно выйти из этой тьмы и начать совершенно другую жизнь, можно, оказывается, познать Бога, и это не так уж трудно сделать, можно, оказывается, устроить счастливую семью и воспитать нормальных детей, можно прожить жизнь, не убивая собственных детей, не делая бесчисленные аборты.
У нас практически каждая семья строит благополучие за счет убийства своих детей, потому что если бы детей не убивали, а рожали, то, конечно, жили бы победней. Поэтому нам незачем обижаться на то, что те детки, которые остались в живых, теперь превратились в преступников. Это совершенно научный факт, подтвержденный статистикой: очень часто преступником становится именно тот, чья мать, нося дитя во чреве, колебалась, убить его или не убить. Ведь ребенок в утробе все чувствует, и абсолютно научно поставленные опыты доказывают, что он узнает те книги, которые мать читала вслух, будучи беременной, и ту музыку, которую она слушала.
У нас в стране ежегодно убивается десять миллионов человек — это же население Москвы! Гитлер за четыре года убил двадцать восемь миллионов, а мы за четыре года убили бы сорок миллионов, то есть по сравнению с Гитлером, который не убивал собственных детей, потому что был бездетным, мы представляем собой гораздо более страшное чудовище. Гитлер хотя бы веровал, что дети, которых он убивал, — это потомство неполноценных народов, что евреи, цыгане, славяне — люди второго сорта, то есть у него было хотя бы идеологическое оправдание. Но какое может быть идеологическое оправдание у матери, убивающей собственное дитя?
Ты хочешь есть? Тогда роди, выкорми его, а потом зарежь — по крайней мере мяса будет больше. И это же правда! Зачем убивают детей? Дети мешают жить, их надо кормить, им нужна жилплощадь и так далее. То есть человек хочет жить родовой жизнью, получать от этого удовольствие, а рожать не хочет, потому что он не хочет подвига. Он хочет брать от жизни все и не хочет за это платить. Что это, как не преступность? Кто такой преступник? Человек, который хочет жить хорошо и совсем над этим не трудиться.
Я взял самый распространенный и самый чудовищный пример, коснулся одной проблемы, а есть и другие, и, если продолжить эту анатомию, окажется, что каждый человек грешен. И надо нам из этого выходить. Кто-то скажет: ну, этого не вернешь, это уже не исправишь. Да, не исправишь, но есть обещание Господа, что, когда бы человек ни пришел в себя, Господь может ему простить. Исправить нельзя, но можно простить, если действительно, не на словах, а глубоко в душе человек понял, осознал, что грех, в котором он живет, — это есть безумное самоуничтожение, и решил начать путь прозрения, движения к Богу, путь духовного, нравственного выздоровления.
Многие думают: хорошо, вот я уверовал в Бога, я осознал свои грехи, ну а при чем тут храм с его такой таинственностью? Ну я понимаю: годовщина смерти моей мамы, я пришла, подала записку, ее помянули — а все остальное-то зачем? На самом деле такой вопрос задает только тот, кто никогда не пробовал исправиться. Если каждый из нас, осознав любой свой грех, попытался бы сам исправиться, он бы увидел, что у него на это нет сил. Очень часто в метро приходится наблюдать такую картину: сидит молодой человек и делает вид, что спит или читает, чтобы не уступать места, — и это не потому, что он устал, а потому, что у него нет нравственной силы, чтобы совершить этот маленький подвиг. Однажды в автобусе я видел, как молодой человек подошел к пожилому и сказал: «А ну-ка встань», — и когда тот встал, он сел, потому что считал себя в своем праве. Но большинство-то себя в своем праве не считают, они-то знают, что нужно уступать старшим, нужно уступать женщинам, нужно уступать матери с ребенком. Знают, а почему же прячут глаза? Потому что трудно это сделать. Для себя, для своих детей, для своих внуков человек часто готов расшибиться в лепешку, а вот для другого — взять и уступить свое место в очереди другому, чтобы ему досталось, а мне бы не досталось, — на это никто не способен. Но если мы откроем Евангелие, мы увидим, что требуется как раз это. Господь требует от нас любви к ближнему. А что такое любовь, что такое — мать любит сына? Это когда он плачет ночью, а мать хотя хочет спать, но все-таки встает. Любовь — это когда человек способен отказаться от себя ради кого-то другого. Вот стреляют — а он ползет под пулями, чтобы раненого вытянуть. Мог бы сказать: шут с ним, с раненым, — а нет, ползет, рискуя жизнью ради чужого. За своим-то многие еще бросятся — ну не дети за родителями, таких детей уже нет, а вот родители за детьми, бабушка за внуком, это да. А за чужим?
И если нет этой любви, этой нравственности, спрашивается, где ее черпать? Главным делом Господа нашего Иисуса Христа было создание Церкви, и Он дал Божественную власть Своим ученикам, сказал им: «Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе; и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе». А ученики передали эту власть другим ученикам, и так через две тысячи лет это дошло до наших дней. Кто нас может развязать от грехов? Только Сам Христос. Через кого? Через Своих учеников. Только в Церкви мы можем получить благодатную силу для того, чтобы нам исправить собственную жизнь. Если человек не исповедуется, если он постоянно не борется с собой, если он постоянно не заставляет себя молиться, хотя это трудно, если он постоянно не причащается, не соединяется с Богом в Таинстве святого Причащения, у него просто не будет сил к покаянию, он просто не сможет двигаться по направлению к Богу. Поэтому покаяние — это не только осознание своих грехов, покаяние — это еще и молитва, это изучение Священного Писания, постоянное освоение православного богослужения, всегдашняя готовность помочь своему ближнему, потому что ближний мой — такой же исстрадавшийся грешник, духовный инвалид.
Все мы хромые, глухие, горбатые, мы все одинаковые, и мы должны быть сострадательны, мы должны понимать, что каждый человек в отчаянном положении, потому что будет смерть, и будет суд, и у многих осталось очень мало времени на исправление. Многие, даже если сегодня захотят, уже не смогут исправиться, поэтому надеяться нам можно, только если Бог простит — как мы, взрослые, прощаем друг друга или наших детей, когда видим искренность, желание исправиться, хотя мы и понимаем, что, если ребеночек говорит: «Я больше не буду», он все равно будет. Но мы ждем от него не формальных слов, а хотим, чтобы в нем было это намерение. Совершенно понятно, что полностью мы не исправимся, мы не Елизавета Федоровна, мы не инокиня Варвара, мы все очень грешны. И Господь от нас ждет хотя бы доброго намерения, хотя бы какого-то движения к Богу, чтобы это хотя бы в чем-нибудь выражалось
Если кто-то любит музыку, он, естественно, будет ходить в филармонию, он, естественно, будет покупать какие-то пластинки, может быть, будет пытаться что-то разучивать, купит фортепиано. Так же и человек, который увидел Бога — а он не сможет Его не возлюбить, — он тогда полюбит все, что имеет к Богу отношение: он полюбит и крест, он с радостью будет реставрировать разрушенный храм, и это будет ему дороже отца и матери и собственных детей. И мы видим, что сегодня, когда восстанавливаются храмы, восьмидесятилетние бабушки приходят таскать кирпичи. Что, у них другого дела нет? Что, они сильнее молодых людей, у которых бицепсы налиты силой? Да, сильнее, потому что, хотя они живут тяжелой жизнью, хотя они немощны и стары, у них еще остаются силы таскать кирпичи — а этих только заставь, они через десять минут сядут курить, у них сил нет, их можно только из-под палки заставлять.
Что же дает эту силу? Благодать Божия, которую человек черпает из Церкви. Поэтому без Церкви спасения нет. Был такой мученик в III веке, тысяча семьсот лет назад, Киприан Карфагенский, который сказал: «Кому Церковь не мать, тому Бог не отец». Потому что Христос пришел на землю только с одной целью — чтобы основать Церковь. И Он сказал, что Церковь будет существовать до конца веков — чтобы любой человек, который захотел покаяться, мог бы начать через нее новую жизнь. И только таким образом можно выйти из ужаса нашей обычной жизни и узнать, что же делать для того, чтобы спасти себя, своих детей и помочь встать на духовные ноги своим внукам.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Нафаня

Здравствуйте, вот, по ссылке данной GOSTIA нашла " нужно рассказывать то, что действительно по существу, а не услаждаться анализом своей многообразной душевной жизни... Что значит рассказывать по существу? Это значит называть грехи точно – не пространно, но и, что тоже важно, не однословно. Когда человек говорит: «Согрешил гневом», то духовнику остается только догадываться: или человек хотел кого-то убить, или рассердился на муху за ее назойливость. Священнику должно быть понятно, что с тобой происходит, чтобы он мог судить о степени твоей вины и соответственно дать какое-то назидание. А если ты пришел и сказал: «Согрешил гневом, осуждением, празднословием» — что духовник может тебе сказать? «Поздравляю тебя!» — и всё, больше ничего. Батюшка в таких случаях чувствует себя чем-то вроде аналоя. Вот стоит аналой с Евангелием, вот стоит духовник. Все, так сказать, принадлежности таинства есть, всё сказано, исповедь прошла."

 

Я немного не понимаю, а как тогда "по существу"? Я слышала и знаю, что и "подробности" бывают вредны. Вот, я ощущаю в себе свою скверну и мучаюсь от нее, грехи надоедают уже...и когда прихожу на Исповедь, всё и выкладываю, чем болею, и так сказать приставучую свою заразу, которой особо подвержена и имею расположение, как самолюбие, тщеславие, высокоумие, фантазерство, мнительность, обидчивость, гневливость, раздражение, осуждение, нетерпение...ну, и еще, конкретно могу назвать то прегрешение, за которое особенно болит совесть, например, что поддавшись нетерпению и гневу, укорению, обращалась непочтительно с родителями (что ужасно!) и т.п. Получается, что я тоже "тупо" перечисляю свои грехи перед аналоем, хотя в себе я знаю, что это не так (т.к. я искренне раскаиваюсь)? А как же надо рассказывать о своих грехах, "проснулся...почесал за ухом, покывырялся в носу...", конечно я утрирую, но если всю свою жизнь и каждый прожитый день пересказывать, то точно до 5 утра священника мучить будешь? "Вот, проснулся уже не в духе...потом в автобусе там на кого-то рассердился...потом на работе\учебе наворчал...потом дома поругался\поспорил...Это понедельник. А сейчас расскажу вторник..."

Или я не так всё поняла? Как же правильно всё-таки исповедывать свои грехи?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

для меня этот вопрос отпадает сам по себе,когда естЬ ...духовное единство,понимание на тонком уровне,можно так сказатЬ,между отцом и мной,грешной исповедницей.Ну и, наверное, надо тоже учится строитЬ исповедЬ,-назватЬ,описатЬ оченЬ кратко,и упомянутЬ источник или причины этого греха,если они важны....

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

Я так понимаю, что надо начинать с главного греха сегодняшнего дня - если есть такой, который мучает, жить спокойно не дает. Невозможно нам в обычной нашей жизни исправить все вдруг и сразу. Это путь из многих шагов. Я, например, одни и те же грехи годами вывожу и конца-краю пока не вижу.

Очень важный еще вопрос: как узнать, прощен ли грех? Недавно услышала в беседе с Петром Мамоновым - если грех прощен, то Господь убирает греховный помысел. Мне кажется, это так. Уходят или ослабляются одни помыслы, тогда только начинаем видеть и бороться с другими, и это бесконечно...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Татьяна

Самый верный знак, по которому всякий кающийся грешник может узнавать, действительно ли грехи его прощены от Бога, есть тот, когда мы чувствуем такую ненависть и отвращение от всех грехов, что лучше согласимся умереть, нежели произвольно согрешить перед Господом.

Святитель Василий Великий (330-379).

 

 

0.gif Признак разрешения от грехов состоит в том, что человек всегда почитает себя должником перед Богом.

 

Преподобный Иоанн Лествичник (VI-VII вв.).

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Нафаня

Понятное дело, что в Исповеди главное не перечисление своих греховных проступков, а сокрушение о них, это ясно как Божий день. Но только вот кто и как измерит мое сокрушение, какими признаками: буду рыдать навзрыд и рвать на себе волосы перед священиком? Я постоянно томлюсь своими грехами, в определенные периоды покаянное чувство особенно сильно, что могу плакать, да еще как (после своего обращения я плакала каждый день в течении долгого времени) но это всё наедине, когда же я прихожу на Исповедь я спокойно внешне, насколько могу сохранить спокойствие исповедуюсь.

 

Т.е. я так и не поняла, как же все-таки "правильно" : сказал "согрешил самолюбием, празднословием, гневом..." - не правильно, вдался в подробности до 5 утра - опять не верно.

Рассказал о тонкостях и причине греха - тоже боюсь пользы будет мало. Например, я буду исповедываться в грехе гнева, осуждения и то, что обидел кого-то грубым словом. Ага, раскажем подробности и с чего всё началось. Я услышала как мой ближний ужасно обругался матом - раздражилась, осудила, и пошла "учить", в результате чего ссора. Если я это на Исповеди всё буду говорить, то боюсь у меня появился соблазн - сваливать всю вину на ближних, а я вроде того "жертва". Что, кстати, нередко и приходится слышать реально на Исповеди, когда стоишь в очереди, я конечно не вслушиваюсь в чужие грехи, просто данный тип исповедующихся не особо скрываются, конечно, они же не свои грехи обозначают, а чужие, так что всему приходу слышно, какие "плохие соседи, братья, сестры, мужья, свахи, снохи"

Хотя всем ясно, что причина греха одна - собственная похоть и страсть, "каждый искушается, увлекаясь собственной похотью", следственно причиной того, что я осудила и нагрубила есть мое невоздержание, нетерпение, высокомерие, невидение и бесчувствие к собственным грехам, похоть к гневу и осуждению, следственно эти свои похоти я и буду называть на Исповеди, и что же тут предосудительного, не понимаю?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

....что же тут предосудительного, не понимаю?

 

ну... ничего вообще-то)))такой исповедЬ и должна бытЬ,когда естЬ пустЬ не духовный отец,но отец,который может датЬ наставления при надобности,и твоя духовная жизнЬ для него не новостЬ...

 

И я не думала о рассказах,тем более осуждении...причина греха,например, может бытЬ названа своим именем-нарушила заповедЬ такую-то,согрешив тем-то и тем тем-то или же такая тонкостЬ,как другая,связанная с грехом страстЬ,с которой тяжело боротся..ну это,как пример...

 

Я-то сужу по себе.Мне жизненно необходимо)) порой, выстоитЬ грехи в порядке их взаимосвязанности, не двумя, но одним словом описатЬ,чтоб за пару минут ещё и получитЬ ответ на мучающий вопрос))...

 

Если говоритЬ о покaянии..разве это не дар Божий?..

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Татьяна
Рассказал о тонкостях и причине греха - тоже боюсь пользы будет мало. Например, я буду исповедываться в грехе гнева, осуждения и то, что обидел кого-то грубым словом

 

 

Опыт построения исповеди

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Гость Гость

Один человек говорит:" мне будет стыдно умереть,потому что хоронить меня будет не на что" .При всём этом он ходит в Храм,причащается .. Какой дать разумный ответ ему для вразумления,если он совсем в этом убеждён? Может есть ссылка на литературу ? Православные монашествующие или если кто встречался с подобным,то дайте ответ . Спаси Господи!

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Похожие публикации

    • Автор: Олег Сергиев
      Григорий Иванович  Горностаев  родился в тысяча девятьсот   пятидесятом году. Жил и воспитывался в Советском Союзе, был октябрёнком, пионером. После окончания  школы поступил в ПТУ, потом его забрали в армию, там он получил ещё одну профессию  и стал водителем. После армии заочно закончил  технический ВУЗ   и  стал  инженером на заводе. Профессия в то время была   одной из самых престижных. С супругой Ниной Петровной жили счастливо.  Как  и многие соотечественники, стояли в очередь на телефон, копили на  «Запорожец». Все эти блага были получены. Не пил -  всё  для семьи, для детей. 
       
      Мальчику было десять, девочке -  тринадцать, когда наступили  девяностые годы, он,  как и многие в то время, попал под сокращение. Денег не было,  новой работы -  тоже. А что делать?  Гудок  - на завод, гудок – с завода. Но гудки  исчезли.
      Наступило тяжёлое время, помогали родители, начали они с супругой ездить к родителям в деревню помогать по огороду. На зиму заготавливали по пятнадцать мешков картошки, сотни банок засаливали с помидорами, огурцами, с лечо.  Только этим и жили
      В сентябре общая школьная форма была отменена. Детям они не могли купить одежду в школу. А потому дети ходили в той ещё общей форме. У мальчика в классе по началу дети были одеты в перемешку, кто в старой школьной форме, кто в новой китайской одежде которая тогда заполонила рынки России. И что только произошло с Ниной Петровной? Во всех бедах она винила исключительно своего супруга. С утра до вечера ворчала.
      - Сука. Ты,  сука, - говорила Нина Петровна. – Падла, мразь, тварь, какой ты кормилец? Мразь, тварь бездарная, детям в школу одеть нечего. Какой ты отец? Сволочь ты, а не отец, отец называется! – часто крутила она одну и ту же пластинку.
      Михаил Григорьевич то же винил во всём только себя. В последнее время сердце постоянно кололо. А от супруги только и слышно было что упрёки. Не слова поддержки ни разу не сказывала она. А только и знала, что ворчать да причитать, обвиняя супруга.
      Как то ребёнок пришёл из школы, и спросил:
      - Почему все дети  в адидасах ходят, а я до сих пор в школьной одежде?- Мальчик остался последним в классе кто носил школьную форму.
      - А ну марш уроки делать взревела Нина Петровна на сына, сын со слезами на глазах ушёл.
      Михаил Григорьевич сидел и листал газету ищя подходящую вакансию.
      - Посмотри, какой ты отец? Взревела Нина Петровна, вон ребёнку одеть нечего, падла ты, ты не отец, тварь бездарная.
      Из детской комнаты раздался громкий плачь, сына.
      - Падла, ты, падла, - твердила Нина Петровна, жаря картошку. Паскуда грёбанная, ну зачем я за тебя замуж вышла? ну зачем!? Вон у всех дети в адидасах ходят, а нашему даже обуви зимней нет.
      - А-а-а-а-а-а, - схватился Михаил Григорьевич за сердце.
      - Что паскуда с сердцем плохо? Не притворяйся, тварь.
      - А помнишь, как я тебе шоколадку Алёнушка подарил? – сказал он.
      - Что ты мне скотина подарил? – криком спросила она.
      - Шоколадку Алёнушка, - сквозь зубы выговорил он и упал весь бледный.
       
      Мне было тогда лет семнадцать, когда она рассказывала эту историю. Мы с друзьями работали от мебельного магазина, собирали корпусную мебель. У неё мы собрали и установили кухню, она расплатилась с нами, накрыла на стол и рассказывала о своей жизни, наверное, она так исповедовалась.
      - Скорая когда приехала,- продолжила она. – Врач сказал, что сердце остановилось. А шоколадку он мне подарил, когда у нас было третье свидание. Щас подождите мои родные.
      Она вышла из кухни и ушла в комнату.
      - Вот посмотрите, - Нина Петровна принесла аккуратно сложенный фантик, с фольгой внутри от шоколадки  Алёнушки, она была завёрнута в целлофановый пакет и обклеена скотчем. – Я бывает, достану из альбома эту обвёрточку, налью стопочку, к сердечку прижму, а на сердечке тепло так становиться и плачу сижу. Бывает слёзок нет, дак я у Боженьки  попрошу. – Она подняла голову на иконку Иисуса Христа, висевшую на кухне. – Боженька, - говорю, - пошли мне слёзок то поплакать. Он пошлёт, а я плачу сижу. По её щекам потекли слёзки, она встала, достала из холодильника половину бутылки водки посмотрела на нас:
      - Выпьете со мной по стопочки?
      - Нет спасибо, - отказался я, мой друг то же отказался.
      Она села налила себе стопочку, выпила и всё всхлипывала.
      - Это ж ведь я его в могилу свела. Всем своим подругам твержу, что б мужиков поддерживали. Иначе потом ничего уже не исправишь. Я Гришке верность до конца дней хранить буду. Гришенька ты  ж мой миленький, - зарыдала она целуя обвёртку от шоколадки
      В замочной скважине завертелся ключ, это пришла из колледжа дочь Нины Петровны. Дочь появилась на кухне (она была примерно моих лет) и, не обращая внимание на нас, произнесла:
      - Вау! круто, оболденная кухня.- Потом перевела глаза на плачущую мать, которая держала у сердце обвёртку от Алёнушки. – Мама!!! – закричала на неё дочка. – Ты опять выпила? иди спать.
      - Щас, дочь, Щас только мальчишек провожу, - она ушла из кухни, пошла, положила обвёртку в альбом для фотографий.
      - Ребят, не обращайте на неё внимание, она как выпьет всё время с этой обвёрткой носится.
      - Да ничего, - сказал я.
      - Вот блин, мама! - кричала дочь ей в комнату, - зачем ты им мозги паришь?
      - Да ничего страшного, - сказал я её дочери. - Ей просто выговориться нужно.
      - Да она уже всем выговорилась кому только можно,- громко говорила дочь, что б мать слышала. – Сколько можно мама, столько лет прошло. Говорю ей, найди себе мужика. Дак нет, она всё рыдает и рыдает и обвёртку эту таскает, надоела уже.
      Мы вышли из подъезда, и пошли в пивную пить пиво. У Нины Петровны на тот момент было три точки на рынке с вещами, она стала коммерсанткой.  Тогда я особо не задумался над рассказом Нины Петровны, а вот недавно вспомнил и написал её историю Вам, дорогой читатель.
       
    • Автор: Анна на шее
      Очень сокровенная тема. Я решила поделиться, потому что надеюсь, что она будет кому - нибудь полезной.
      Много сказано о том, что воспитание детей начинается в утробе матери. Я попробую доказать, что это истинно так. Первую доченьку свою я носила недостойно, если можно, а наверное и нужно, так сказать. За всю беременность причастилась раз всего. С мужем ругалась, нервы трепала, эгоизм зашкаливал. Оглядываясь сейчас на этот период жизни, мне особо стыдно. Я ведь такой верующей себя считала... А тут муж верить мешал... Мне молиться надо, а ему чай, видите ли налей. А я беременная! Сам бы налил! Носилась я со своей беременностью, хуже, чем кура с яйцом. Всё особенного отношения себе искала, чтоб к ногам положили. На сохранении раз 5 лежала. Сначала, чтобы на работу не ходить, потом мужа шантажировала. И вбилась мне в голову мысль, что плод у меня крупный и, что родить мне непременно нужно раньше, а то позже я не смогу. С 35й недели я начала километры по городу наматывать и по лестницам взад-назад бегать. И молиться. Чтобы мне быстрей родить. Глаза горят, колени в поклонах сгибаются, и не посмотришь, что беременная : "Дай, Господи, ДАЙ!" Я не хочу подробно всё это расписывать, мне хоть сейчас, хоть тогда противно было, только я остановиться не могла уже. Захватил грех. Вы не подумайте, что я похвалиться хочу чем, больно мне очень всё это вспоминать. В общем я просила Бога быстрей родов, в последние дни вообще, будто с ума сошла. Выпросила. В ночь перед родами я бегала по лестнице отделения патологии вверх - вниз, пока не стали подтекать воды и не начались схватки. Было ровно 39 недель. Утром меня повели в родовую. Я выключила телефон, сказав мужу, что плохо спала, мол де буду отсыпаться, ты мне не звони. Это, чтобы он не переживал. И НИКОГО НЕ ПОПРОСИЛА ПОМОЛИТЬСЯ, Рожала я сутки. Эпидуралку сделали - эффекта ноль. Я царапала стены. Но хуже была душевная боль. Я прозрела наконец. Я корчилась в муках и понимала за что это. И понимала, что я преступник не только против себя, против Бога, но и против малышки,которая лишена была благодати, вынуждена была чувствовать безумные чувства своей мамы и в таких муках появиться на свет. Когда я стала терять сознание от боли - меня прокесарили. Самое интересное, что новая спинальная анестезия тоже подействовала лишь отчасти. И, когда малышку выдёргивали из таза, куда она успела опуститься, ножками ударили мне в диафрагму так, что я не смогла дышать. Милостью Божией она осталась здорова... Относительно, потому что воспитание начинается с утробы матери...
      Послеродовый период был тяжёлый, но не в физическом. а в духовном плане. Я ждала исповеди, как странник в пустыне воды. На ноги встала очень быстро. Подняло осознание вины. Я должна была кормить, я должна была ухаживать за дочерью, я должна была каяться делом и исправлять натворённое. Полгода мы спали по 4 часа в сутки максимум. Варя орала, как будто её режут. Дисбактериоз, колики... За всё я благодарила Бога, но иногда под утро я боялась возненавидеть жизнь. На второй день после выписки пропало молоко. Нет! С этим я не смирилась. Дочь рассасывала пустую грудь до страшных трещин, я молилась. Но не как в роддоме. Вернулось тепло. Слишком оскорбила я Бога, чтобы так быстро забыть. Молоко пришло. Скоро его стало столько, что можно было ещё и блины печь. Девочку я старалась причащать 3 раза в неделю. Всё наладилось постепенно. Только вот... Врачи мне сказали : 5 лет не беременеть. Я сама операционная сестра...
      Вера должна быть разумной. И я прочитала всю литературу на эту тему. Поговорила со священником и он сказал, что в социальной концепции РПЦ допускается предохранение неабортивными средствами в подобных случаях.
      Но меня не покидало ощущение "по жестокосердию вашему"... И я поняла, что согрешив недоверием Богу искупить вину я могу лишь доверившись Ему, как дитя. И доверилась. Через год после родов я поняла, что беременна снова. Когда вставала на учёт, врачи недовольно качали головой. Но я знала: ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО. Я чувствовала это. Мой Бог успокаивал меня. Я часто причащалась, не ругалась ни с кем, сносила молча и с благодарностью все неприятности, попущеные Господом. За всю беременность я ни разу не лежала на сохранении и почти до родов носила первую дочь на руках. Когда УЗИ показало: мальчик, муж выбрал имя Иоанн. И я каждый день возносила свои молитвы Предтече Господа. Я нашла роддом, в котором принимают роды с рубцом на матке. Договорилась с заведующей, в 35 недель приехала, сделала УЗИ и услышала: "Противопоказаний к естественным родам нет".
      В 37 недель я легла на дородовую госпитализацию. Тяжело было расставаться с мужем и дочкой. С дочкой я расставалась впервые на такой срок.
      Лёжа в палате ещё с двумя пациентками, я всё равно молилась утром и вечером, про себя, мне молитва нужна была, как воздух, и я чувствовала, как ребёночек в утробе просыпается в начале молитвы, отзывается на благодать.
      Начинается июль. Я продолжаю молиться пророку и крестителю Господню. Неужели седьмого рожу?
      Седьмое число. День, как день. А врач, с которой я договаривалась из отпуска выйдет только завтра. Без неё страшновато... А вдруг на стол и разрез? "Нет!", - отбрасываю все сомнения. Я знаю, будет всё так, как угодно Богу. И я приму любой поворот. 10 часов вечера. Схватки. Думаю, что снова ложные и ложусь спать. Но уснуть не могу. Не ложные. Всю ночь молюсь и хожу по палате, мешая спать соседке. В пять утра пошла за врачом. Посмотрела, сказала : "В родовую". Сердце заходится... Оформляют, схватки всё сильнее. Кушетка, укол - окситоцин. Схватки становятся нестерпимые. Обезболивать нельзя - рубец. И тут в проёме двери появляется доктор, с которой я договаривалась. Нет, не за деньги, просто она заведующая послеродовым и пообещала меня опекать. Вышла из отпуска. Первый день. Чувствуете помощь Божию по молитвам Пророка? И я почувствовала.
      Боль, конечно была нечеловеческая. Раскрытие через 5 часов - ведут на стол. Потуги по сравнению со хватками - это комариные укусы. И вот, я собственными глазами вижу, как мой сын появляется на свет. Меня захлёбывает чувствами. Я понимаю, что родила. Мне показывают мальчика, откуда - то из третьего измерения я слышу, что здоров, слёзы.... Я люблю весь мир. Кладут малыша на грудь и мне кажется, что мне мало сердца. Далее следует неприятная процедура - ручное исследование полости матки под наркозом. Кетамин. Бррр. Мерзкая штука. Галлюциноген. Летала по вселенным, но, что удивительно и необыкновенно - в сердце не переставала молитва. Разум не соображал, но сердце молилось. Я не знаю как, но я знаю это точно и это одно из лучших чувств и воспоминаний моей жизни. Приходя в себя, чувствуя тошноту, слабость, головную боль и боль в животе, я поворачиваю голову, открываю глаза и вижу икону Пресвятой Богородицы, висящую на стене, Она смотрит на меня и Она слышит меня, я это чувствую! Слёзы брызнули, снова мне показалось сердца мало. Благодарность наполнила всё моё существо и покой. Прощена. Выполнила. До конца. Обет доверия.
      Родила я на Петра и Февронию, но сын всё равно Иоанн. Сильный у малыша молитвенник.
      В заключение, хочу сказать, хочу вновь сказать : Воспитание начинается с утробы матери. И это очень заметно сейчас на моих детях. Дочка, старшенькая беспокойней, непослушней, озорнее. Сынок всех удивляет своей мирностью, спокойствием. И Матери Божией я молюсь: "Уврачуй душевные и телесные раны детей моих, моими грехами нанесённые..."
      Метров у нас мало. Отец не родной мне, отчим, мама и мы с детьми живём в небольшой двухкомнатной квартире, мы с детьми в маленькой комнате. Двухъярусная кровать, полки, полки. Мама панически боялась, что я ещё рожу, муж сказал хватит. Но у меня стойкая позиция. Я больше Бога не предам. Мама сдалась, видя железную веру, смирилась сама. Муж вздыхает пока. А я знаю, что не бывает посрамлен надеющийся на Господа. Пишу, а у самой ком в горле. Доверяю Господи, доверяю! Этим и живу. И не боюсь. Вера оказывается, бывает такая, что её потрогать можно. Лишь бы только помиловал мой Господь.
    • Автор: Вечно в пути (Светлана)
      Как можно вызвать и/или усилить в себе покаянное чувство?
       
      Вот вижу, к примеру, какие-то в себе грехи, но не вижу в себе глубокого покаянного настроя. Обычно глубокое покаяние случается тогда, когда "влетит" от Господа Бога, тогда вдруг начинаешь видеть и осознавать свои грехи, даже те, которые раньше не особо и прочувствованы были, и, соответственно, в них каяться.
       
      А в обычной жизни, без таких пинков от Бога, можно как-то вызвать в себе покаянное настроение?
    • Автор: GlebYanchenko
      О борьбе с главными грехами человека
      по учению Православной Церкви
       
      в древние времена у восточных деспотов, особенно в Персии, существовали две страшные отвратительные казни.
      Одна состояла в том, что к казнимому привязывали разлагающийся труп и руки трупа обхватывали плотно шею преступника. В его глаза постоянно глядели провалившиеся очи мертвеца, он всегда обонял зловоние разлагающегося тела; шел он, за его плечами была страшная ноша, он садился с трупом, он не мог ложиться спать, не чувствуя этих страшных объятий.
      Другая казнь заключалась в том, что осужденного, обнажив, клали на доску и крепко привязывали по рукам и ногам, потом ему на живот клали мышь, накрывали ее глиняным горшком и на горшок клали раскаленное железо. Горшок нагревался, мышь начинала задыхаться от жажды и, не находя выхода, прогрызала живот казнимого, забиралась в его внутренности и причиняла страшную боль.
      Други мои, и в наш век культуры и цивилизации, в век открытий великих, сохранилась и та, и другая казнь. Многие из нас носят за плечами страшный труп, этот мертвец нашего времени - безбожие. Оно же есть и тот гад, который грызет внутренности наши, и с этими ужасными ношами ходят люди, потому что страшный палач-дьявол - творит над ними казнь. О, какая это отвратительная, какая невыносимо ужасная пытка!
      Если бы, други мои, пошли вы на кладбище, и все похороненные там встали бы из могил и окружили бы вас, бродили бы бледными тенями вокруг вас, не дрогнуло бы ваше сердце? Не захотелось бы разве вам убежать от этого зрелища? А мы часто ходим среди живых мертвецов. Разве неверующие не мертвы? Но мы должны заглянуть в свои души, не мертвы ли и они тоже? Не приложимы ли к нам слова апокалипсиса Иоанна Богослова: "Ты думаешь, что ты богат, а Я говорю тебе, что ты нищ и убог и мертв".
      Так и нам кажется иногда, что мы живы, а на самом деле душа наша мертва от грехов, потому что грехи умерщвляют дух Божий в нас. Вот почему нам всем нужно взывать: Иисусе воскресший, воскреси души наша!
      Святой апостол Павел в Послании к Галатам говорит:
      "А я не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят и я для мира".
      Каждый христианин должен распинаться миру, быть распятым на кресте. Есть у него и гвозди, четыре гвоздя, которыми пригвождается он к кресту; есть и копие, которым прободается его сердце.
      Что же это за крест у христианина?
      Крест этот называется мироотречение.
      Мира нужно отвергнуться, не того мира, в котором светит яркое солнце, не того, в котором цветут прекрасные цветы,- нет, через этот мир мы только познавать можем Творца, прославлять.
      От другого мира нужно отвлечься, от того, который апостол Иоанн называет "мир прелюбодейный и грешный".
      Мир этот движется на адской колеснице, у которой три колеса, о которых тоже говорит святой апостол.
      Колеса эти - похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Этими тремя колесами колесница мира и движется прямо в пропасть адову, в царство сатаны.
      Первое колесо - похоть плоти: кто живет в нечистоте, кто нарушает узы брачные (а к великому горю в наше время это часто делают), кто обещал хранить девство, а потом нарушает его - вот кто держится за первое колесо этой страшной колесницы.
      Похоть очей - вот второе колесо. Похоть очей - это когда грешат взором, очами нарушают чистоту души, например, когда любуются чужою красотой, не Бога прославляя, а самоуслаждаясь, с нечистыми помыслами и желаниями. Всякие зрелища, которые действуют на страстную сторону души, тоже похоть очей. Так, на дверях театра нужно было сделать эту надпись: "похоть очей". Когда любуются на танцы, идут за колесом этим.
      Гордость житейская, когда человек все сам хочет сделать, все по-своему, раздражается, когда ему возражают: "Как, меня не слушают? Я ошибаюсь? Да быть того не может!" Часто, часто хватаемся мы за это третье колесо.
      Вот на какой колеснице едет прелюбодейный и грешный мир.
      И когда человек пойдет по пути мироотречения,- эта адская колесница обязательно попадается ему навстречу, чтобы соблазнить его, чтобы заставить идти за собой, перережет ему путь, чтобы остановить его. Колесница пойдет в одну сторону, а человек, отрекшийся от мира, в другую, и каждый христианин обязательно должен быть распят на кресте мироотречения; не только монахи отрекаются от мира, но всякий, носящий имя христианина, потому что он не может любить мира, ни яже в мире.
      Есть у христианина и четыре гвоздя, которыми он пригвождается к кресту.
      Первый - это самоотвержение.
      Десную руку пронзает этот гвоздь, потому что именно правая наша рука, главным образом, творит, действует. Ее-то, образ действующего начала, и пригвождает гвоздь самоотвержения.
      Что же значит - отвергнуться себя? Не обращать внимания, не замечать себя; бранят - не огорчаться, хвалят - не радоваться, как будто и не о нас речь.
      Второй гвоздь - терпение, им пригвождается левая рука, потому что левая рука считается символом злого начала, протеста.
      Правую ногу христианина прибивает ко кресту гвоздь бдения молитвенного, стояния молитвенного. "Непрестанно молитесь",- говорится в слове Божием. Нужно, чтобы даже когда тело спит, отдыхает, душа бы бодрствовала, молилась.
      Четвертый гвоздь, которым пронзается левая нога христианина,- это труд молитвенный.
      Неправильно говорят, что молитва легка, что молитва - радость. Нет, молитва есть подвиг. Святые отцы говорят, что когда человек молится легко, с радостью, это не он молится сам, а ангел Божий молится с ним, вот ему и хорошо так. Когда же молитва не ладится, когда ты устал, хочешь спать, когда не хочется тебе молиться, а ты все молишься, вот тогда-то и дорога для Бога твоя молитва, потому что ты тогда молишься сам, трудишься для Бога, Он видит этот твой труд и радуется твоему усилию, этой работе для Него.
      Многие говорят: я не молился сегодня утром, настроения не было. Так может говорить только христиански необразованный человек. Вот когда у тебя нет настроения, тогда-то ты и иди в храм и становись на молитву, чтобы ноги твои были, как пригвожденные к кресту. Распятый никуда двинуться не может, так и твои ноги пусть будут пригвождены молитвостоянием и молитвенным трудом.
      На главе христианина всегда возлежит терновый венец - это помыслы наши, христианину они непрестанно дают себя знать, они, как терн, больно колют. Стоит человек на молитве, помыслы набегают и смущают в храме; даже пред Чашей Животворящей беспокоят эти помыслы, часто они бывают ужасные, пугают они человека, и он должен их вырывать. Больно от них делается человеку.
      Копие, которым прободается сердце христианина,- это любовь ко Христу. У кого есть эта любовь, тот всегда видит пред собою Сладчайшего Господа; кто имеет эту любовь, у того всегда в сердце звучит: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас". Такому человеку уже некогда думать о мире, о мирском, его мысль всегда занята образом Спасителя его, ему некогда судить других, разбирать их поступки - он только себя судит, чтобы не обидеть возлюбленного Господа.
      Святой Игнатий Богоносец имел такую любовь, он так восклицал: "О, любовь моя..."
      ...Молю Бога, чтобы никто из вас не воссел на колесницу мира, чтобы ни одно колесо не коснулось вас, чтобы всегда вы были пригвождены ко Кресту, носили раны Спасителя.
      Господи, Иисусе Христе, молим Тя, сподоби нас сраспинаться и спогребаться Тебе, чтобы и воскреснуть для вечной жизни с Тобою.
      ...Душа наша может умирать и делаться пищей червей. Черви, терзающие душу нашу,- это страсти и грехи наши, бесконечно много этих червей на душе нашей, потому что много, много у нас грехов: и словом, и делом, и мыслию - всем мы согрешаем.
      Как псалмопевец говорит: "Беззакония моя превзыдоша главу мою" - вот какое множество у нас грехов!
      Но главных грехов святые отцы считают восемь, остальные же грехи только языки этих восьми змей, только ядовитые зубы их.
      Первая змея - чревообъядение. Это прежде всего всякого рода излишества в пище и питье, объядение, пьянство, лакомство. У этой змеи много языков и зубов, часто очень тонких и малозаметных. Всякого рода забота о плоти, самоуслаждение - вот языки этой ядовитой змеи. Но самый главный из них - самолюбие, когда человек думает и заботится слишком много о себе, о своем покое.
      Вторая змея - любодеяние. О зубах ее и говорить, по словам апостола, "срамно есть", но по долгу архипастыря я назову и покажу вам эти страшные зубы: один из них - блуд, нарушение целомудрия; второй- прелюбодеяние. Этот зуб разрывает хитон супружества, когда муж нарушает верность жене или обратно- тогда, знайте, что это действие зуба второй змеи. Но у нее еще есть зубы - пороки противоестественные, о них мы и говорить не будем, потому что срамно есть. Отвратительны все эти змеиные зубы. К тем, которые отдаются в их власть, апостол обращается со словами: "Разве вы не знаете, что вы есть Христовы и тело ваше храм Божий есть?" Кто отдает себя во власть второй змеи, тот разрушает и оскверняет этот храм. У второй змеи есть и более тонкие зубы, о них сказал Христос: "Всякий, кто взглянет на женщину с вожделением, уже прелюбодействует вместе с ней". Вот как строго относится к чистоте Христос, и труднее нет борьбы, как с этими злыми детенышами страшной змеи. В этой борьбе нужно просить помощи у Пречистой Девы Марии, честнейшей херувим и славнейшей серафим, чистейшей светлостей солнечных.
      Третья змея- сребролюбие, любовь к деньгам, страсть к наживе. У человека, одержимого этой страстью, уже не остается в душе места для Христа, ему некогда подумать о спасении, потому что он всегда в смятении, в тревоге, как бы не упустить какого-либо сокровища. У этой змеи есть один очень острый зуб, который теперь очень часто кусает: многопопечительность. Да что я буду делать в будущем году? Да как я проживу? Как придется жить под старость? Не думают люди, что Господь прежде нашего прошения знает наши нужды.
      С третьей змеей тесно связана четвертая - гнев. Много зубов у этой змеи. Первый из них - раздражительность. Не согласятся с нами - и мы гневаемся, кричим, укоряем, дальше раздражение усиливается, заставляет нас браниться, часто злыми, отвратительными словами; мы забываем тогда, что за всякое слово гнилое воздадим ответ в день суда. Бывает и хуже: мы не только браним своего брата, а еще дальше и убиваем или словом, или взглядом. Да, други мои, и взглядом можно убить человека. Тяжко, когда в душу вонзается зуб этой змеи, мрачно делается на душе, холод схватывает ее, радость оставляет душу человека в гневе.
      Пятая змея- печаль. Есть печаль о Боге, та печаль, которая заставляет сокрушаться и плакать о грехах,- печаль святых угодников, но есть и другая печаль - печаль о благих мира сего. Два острых зуба имеет эта змея - ропот и тоска. Всем людям живется хорошо, только мне тяжело, вот ропот и печаль. Да разве ты знаешь, почему так живешь? Еще страшнее зубы тоски, которая доводит до отчаяния в милости и силе Господа. Отчаяние - грех Иуды Искариота.
      Уныние- шестая змея, ее можно назвать параличом души. При параличе тела отдельные члены его теряют способность действия: глаза не смотрят, уши не слышат, ноги не ходят, руки не действуют, словом, почти прекращается жизнь. Так же бывает при параличе души: вся жизненная сила ее оскудевает, молитва не ладится, работать над собой не хочется, душа как бы впадает в тяжелый сон.
      Могущественная седьмая змея, многочисленны ее детеныши, тонки, удивительно тонки ее зубы. Тщеславие - имя ее. Почти нет человека на земле, который мог бы сказать о себе: "Я не тщеславен, потому знаю, что я хуже всех". Тщеславие - тщетная, напрасная слава. Тщеславится человек умом, талантом, красотою лица, богатством одежды и обстановки, умом, знанием, ученостью. Ужаснее всего, что даже великие подвижники от этого зуба страдали, потому что можно превозноситься и подвигами. Вдруг во время молитвы скажет сам себе: "Люди видят, какой я молитвенник". Вот уже превознесся и был укушен змеей тщеславия. Даже, повторяю, и великие подвижники не были свободны от помыслов, правда, помыслов только, как преподобный Серафим. Когда он отказался оставить Саровскую обитель и принять сан игумена и возвратился в убогую келейку в пустыне, почувствовал, что тщеславный помысл возникает в душе. Великий, полный смирения старец наказал себя за этот помысл: тысячу дней и тысячу ночей отмаливал он этот помысл. Забывает тщеславный, что все, что имеет он, не его, а Создателя. С пренебрежением часто относится человек тщеславный к другим людям, с раздражением встречает всякое сопротивление. С осторожностью смотрите, как опасно ходите.
      Восьмая змея - гордость. Самого сатаны грех этот. Гордость ведет ко многим грехам, страшнейший из них - безбожие, за которым наступает смерть души.
      Мы рассмотрели восемь змей души нашей, грехи эти смертные, потому что душа, ими одержимая, умирает медленной смертью.
      ...Если есть змеи в душе, то там же растут и цветы небесные, которых боятся змеи.
      Первая змея - чревообъядение - боится цветка воздержания.
      Любодеяние не выносит крошечной росинки с цветка целомудрия, чистоты.
      Сребролюбие боится милосердия.
      Гнев убивается чудным цветком кротости.
      Печаль- неизреченною, неизглаголанною радостью о Духе Святе.
      Уныние - цветами терпения.
      Тщеславие не выносит небесной красоты цветка смирения.
      Что же касается последнего небесного цветка, малейшая росинка с которого, как страшный яд, убивает гордость со всеми ее змеенышами, имя этого дивного цветка - любовь. Любовь ко Христу - самый дивный, самый прекрасный цветок души нашей. У кого расцвел этот цветок, у того вечная радость. Чтобы найти этот цветок, трудятся подвижники, отрекаясь от всех благ мира, для этого цветка проливалась кровь святых мучеников. Кто понимает, как прекрасен этот цветок, тот ничего не пожалеет на приобретение его, отдаст все силы души.
      Один подвижник тридцать лет взывал ко Христу: "Дай мне каплю любви". И через тридцать лет молитву его услышал Господь; старец впал в тяжелую болезнь, во время очень тяжелых испытаний упала в его сердце чистейшая капля с небесного цветка, и такое блаженство охватило душу старца, что он благословлял свои страдания.
      Господи, и мы тебя умоляем, урони каплю любви и в наши души, зажги в них огонь с цветка Твоего Божественного.
      ...У каждого из нас есть свой кремль, освященный, Божественною силою воздвигнутый кремль души нашей. Этот кремль нужен для того, чтобы сохранить от врагов внутреннее духа нашего. У нашего священного кремля тоже, как и у всякого, четыре стены.
      Первая стена, обращенная прямо ко внешнему миру, самая большая, самая важная, называется смирение.
      Вторая стена - самоукорение. Если первая учит не превозноситься, считать себя хуже всех людей, то вторая гласит - "что бы ни случилось с тобой, помни, что ты один во всем виноват".
      Третья стена - страх Божий. У кого воздвигнута эта стена, тот будет избегать греха, чтобы не оскорбить Господа.
      Четвертая стена - память Божия. Когда есть эта стена, человек ни на одну минуту не забывает, что он ходит пред лицом Бога, который видит не только его дела, но и мысли.
      Но кроме стен, кремль божественный защищают четыре стража, у каждой стены по одному.
      У первой стены страж - внимание. Этот страж следит за входящими и допускает только тех, кто имеет билет добродетели, остальных же не допускает.
      У второй стены страж, на долю которого выпало очищать кремль, если врагам все же удалось проникнуть. Страж этот- покаяние.
      У третьей стены на страже ревность по Боге, грозный этот страж избивает врагов, которые все же проникли в кремль. И четвертый страж бичом изгоняет и поражает своих врагов, которые сумели спрятаться от первых трех стражей. Имя четвертому стражу - молитва Иисусова.
      Вот как укрепляется кремль, в такой не проникнут никакие враги, потому что их не допустят стражи и каждый из нас посмотрит: в порядке ли стены? Не обрушились ли где? На месте ли стража? Если так, то будь спокоен за дом души твоей, кремль охранит ее, и дом этот станет жилищем Самого Бога, а кремль будет подобен дому, построенному на камне, ни бури, ни волны житейские не обрушат его.
      Я хочу вам подарить... драгоценную цепочку из золотых колечек, пусть она будет у вас на сердце, а еще лучше, пусть она хранится у вас в сердце - эта драгоценная цепочка.
      Семь колечек имеет цепочка, семь прекрасных золотых колечек, вот они, запомните их хорошенько!
      Первое колечко - память Божия. У кого есть это колечко, тот постоянно, каждую минуту помнит о Боге, видит Его пред собою.
      Второе колечко тесно связано с первым - это страх Божий. Кто помнит Бога, тот не сделает дурного, потому что побоится, не захочет обидеть Господа, Которого зрит пред собою.
      А если есть страх Божий, то и третье колечко уже должно быть - покаяние, потому что страх Божий покажет вам все ошибки вашей совести.
      С покаянием тесно связан самоконтроль: наблюдение за собою - это четвертое колечко золотой цепочки.
      Кто искренно раскаивается в своих грехах, тот всегда будет следить за собою, избегать всего, что может оскорбить Христа.
      Пятое колечко, самое драгоценное, оно усыпано бриллиантами - это колечко называется смирение. У кого имеются первые четыре, тот имеет и пятое, потому что такому человеку некогда превозноситься над людьми, нечем гордиться, он только занят своими грехами, он только внимательно следит за собою, за своими поступками. А кто помнит и боится Бога, раскаивается в грехах своих и контролирует, наблюдает за собою, у того есть смирение, тот обрел мир совести, мир души - это шестое колечко.
      Седьмое колечко, наверное, вы сами мне подскажете: у кого светло и мирно на душе, тот не станет сердиться или обижать другого, потому что у него есть седьмое колечко - мир с людьми, тот любит людей.
      Я повторяю еще раз: память Божия, страх Божий, покаяние, самоконтроль, смирение, мир совести и мир с людьми.
      Возьмите же этот подарок, сберегите его и отнесите в свои дома.
×
×
  • Создать...