Таблица лидеров

И начался последний мой год в миру — пошел пятый год моего знакомства со старцем. Когда я возвратилась в свой город, обыденная мирская жизнь обернулась было ко мне нарядной своей стороной: и родные ласково встретили меня, и привычная работа, и минуты отдыха где-нибудь на лекции или за интересной книгой, — все показалось тем привлекательнее, чем ярче помнилось, что от всего этого я едва не ушла. А потом — старые сомнения в прозорливости старца, в истинности намеченного им для меня пути, искусительная мысль: «Погоди, пожалей себя, пожалей семью» — и так далее. Все это одолело меня. Я без ужаса вспомнить не могла, что этим летом чуть не сделала бесповоротного шага, и трепетала, как бы старец не задумал опять куда-нибудь послать меня. Начались страхи, а ну как сегодня получу письмо с новым распоряжением? Ну как начнется новая ломка? И страшно, ужасно становилось при этой мысли. Дело дошло до того, что прежняя радость от каждой весточки из Оптиной, каждой строчки от батюшки превратилась в опасение, и я облегченно вздыхала, когда почтальон проходил мимо нашего дома, не зайдя к нам. Нет писем, слава Богу! А потом пришло в голову — как бы переменить адрес, чтобы совсем исчезнуть от батюшки. Додумалась до того, что готова была хоть в Америку бежать от страха грядущего. Но на десять рублей до Америки не доедешь, и все мои путешествия остались только в воображении. Скоро все повернулось по-новому: пошли опять беды и напасти со всех сторон. С мира и его соблазнов соскочила приманчивая маска, да и острота летних невзгод прошла, и мне опять стыдно стало за свое малодушие. Подошло Рождество, последнее Рождество мое в миру и с батюшкой в Оптиной. Несмотря на то, что я письменно каялась старцу в своих прегрешениях, он встретил меня отечески ласково. Но когда я сказала ему, что готова была ехать в Америку, чтобы бежать от него, он усмехнулся: — В Америку? К кому же ты побежала бы? К ирокезам, что ли? — А потом выговорил, наполовину шутя: — Ну, как же можно так пугать человека, такие страшные вещи говорить, — видите ли, в Америку собралась! Да я как услышал — у меня волосы дыбом и стали! А через несколько дней, выйдя на благословение, подозвал девочку-гимназистку и меня, и дал нам по открытке. Её открытка с рождественским сюжетом, а моя — копия с картины Каульбаха «Отреклась». Она изображала очень молодую монахиню, по костюму — католичку, задумчиво следящую за двумя играющими в солнечном луче бабочками. — Нравится тебе эта картинка? — Очень нравится, батюшка! — Я и знал, что тебе понравится, вот и надумал отдать ее тебе. Только здесь монахиня словно неправославная. — Да, батюшка, это католичка. — Католичка... А ты православная? — и на мой утвердительный ответ добавил: — Ну, слава Богу! Возьми себе эту картинку, прочти подпись на ней! — «Отреклась». — Вот так оно и есть, я ведь знаю, внутреннее отрешение уже совершилось, и внешнее, Бог даст, совершится! И так твердо это было сказано, что картинка эта долго служила мне якорем спасения. Тяжелое это было Рождество, и, наверное, многим оно памятно. Описывать происходившие тогда события я не берусь, предоставляя это сделать более осведомленным лицам, но не могу не отметить, что приезд преосвященного Серафима, поднявшиеся толки, разыгравшиеся страсти и злоба сделали Оптину далеко не похожей на рай, где я привыкла отдыхать от мирской злобы. Слухи одни тяжелее других доходили до нас... «Батюшку сошлют под начало», — говорили сегодня. «Батюшка уходит в затвор», — сообщали завтра. «Батюшку делают архимандритом где-то в другом монастыре», — появилась новая весть. И последняя пугала не менее предыдущих. Ставить архимандритом семидесятилетнего старца, и так видимо слабевшего с каждым годом, возложить на него бремя самостоятельного управления, оторвать его от скита, где он полагал начало, — чувствовалось, что это было бы равносильно смерти для него. В эти трудные дни старец нас успокаивал — ободрял: «Бояться и беспокоиться нечего, все слава Богу, все хорошо. Не смущайтесь — владыка хороший, это ему надо было бы быть построже, а он хороший, благостный, — говорил нам батюшка, когда мы пришли к нему, взволнованные резкими речами преосвященного. — Непременно примите от него благословение святительское. Святительское благословение много значит!..» Уехал владыка. Миновали святки. Прощаясь с отцом Варсонофием перед отъездом, я, по обыкновению, просила благословения приехать на Страстную и Пасху — и сверх всякого ожидания получила отказ: — Приедешь летом, а то с какой стати тебе на какие- нибудь три дня ездить. — Да не на три дня, а на две недели, батюшка! — попробовала я запротестовать. — Ведь я же на Страстной раньше у вас здесь говела! — Ну, то было раньше, а теперь приезжать нельзя, да и мне на Страстной некогда будет: здесь такой кипяток будет — беда! Нет, летом приедешь! С тем и отпустил меня батюшка, но я, по правде говоря, не поверила, что это так и будет. Думалось: пугает старец, а подойдет Страстная — получу я благословение на приезд и встречу Пасху в Оптиной. Но оказалось не так. Великим постом получила я известие, что батюшку переводят архимандритом в Голутвин монастырь. Воспоминания послушницы Елены Шамониной Из книги «Оптина Пустынь в воспоминаниях очевидцев»

В наш век глобализма разрушаются веками создававшиеся традиции. Так, например, современная жизнь требует от женщины во многом быть похожей на мужчину. О том, какой всё-таки должна быть настоящая женщина, рассуждает художник Павел Рыженко. Павел Викторович, отличается ли, на Ваш взгляд, православная женщина от неправославной? Да, это колоссальное отличие. Православная женщина, как небо от земли, отличается от неправославной. По замыслу Божию, полнота женской природы проявляется в том, что женщина принимает Бога как своего Творца и свое второе место после мужской природы, в том, что она смиряется с тем, что она — помощница для мужчины. А под словом «помощница» скрывается огромный диапазон деятельности, и поэтому женщина в жизни мужчины становится незаменима. Она не просто помогает мужчине, она вдохновляет его на все великое и святое. Но вместе с тем женщина должна понимать, что главное для мужчины — его жизненный подвиг во имя Бога и России, которая есть престол Божий. Конечно, все, о чем я говорю — это идеал. Есть ли что-то недопустимое для женского образа, на Ваш взгляд? Безусловно. Я бы даже не стал акцентировать внимание на брюках или длине юбки, хотя она, конечно, важна. Ведь, на мой взгляд, внешний вид женщины — это выражение ее внутреннего мира. Мерилом того, как должна выглядеть женщина, является женщина, которая познала, что такое прощение Божие. Женщина должна одеваться для Бога, а не для мужчины. Опять же говорю о том, как должно быть в идеале. В действительности, современные мужчины в нашей стране могут одеваться более вызывающе, чем женщины. От чего это произошло — это отдельный разговор. Просто наш народ особенный. Это сейчас мы стали размытыми россиянами. А прежде мы были великим русским народом и жили служением. И женщина знала, что ее избранник будет служить в армии, он может уехать на год в экспедицию, может пропасть без вести, может погибнуть на войне или стать инвалидом. А сейчас такого нет. Сегодня у православной женщины спектр выбора будущего мужа такой же, как и у неправославной. Потому что ее суженый сидит в том же офисе перед компьютером, где продаются факсы, ксероксы или тряпки. Все это не служение — это заработок на жизнь для маленькой ячеечки. Должна ли женщина быть образованной или достаточно быть хорошей женой и вести хозяйство? Безусловно, женщине нужно образование. Женщина должна хорошо знать свою культуру, литературу, историю. Прежде всего, это нужно знать для воспитания будущих детей. Я считаю, женщине просто необходимо учиться. Но не распылять свои знания на окружающих, а все приносить в семью, хранить ее, делать крепостью. Но тут многое зависит от мужчины, он должен быть в семье главой. Но проблема в том, что сейчас не осталось мужчин, способных держать слово, знающих, что такое — честь. Нынешние мужчины не могут победить себя даже по части нецензурной брани. Но корни этого — в семье, в воспитании... Если уж говорить об этом, то корни этого явления в родовых грехах человека. Знаете, если прабабушка или прадедушка участвовали в клятвопреступлении, в разрушении храмов, в кампаниях «долой стыд», в съездах «безбожников», в раскулачивании, в доносах на невинных людей — как это все может не сказаться на правнучке? Представляете, какое это мученичество — искупить такие родовые грехи! И вот еще к вопросу о воспитании. В 1990-е годы, когда Церковь получила внешнюю свободу, множество воцерковленных людей бравировало незнанием светской культуры. Я считаю, что прежде, чем обрести культуру духовную, нужно научиться не сморкаться в рукав. Это касается и женщин, и мужчин. Прежде чем изучать, сколько масла можно есть в пост, как правильно творить Иисусову молитву, нужно получить элементарные школьные знания. В противном случае, можно соблюдать все внешние правила, но не понимать догматов своей веры и стать фарисеем. Главное в воспитании — быть для своего ребенка живым примером. Ребенок будет копировать тебя лет до двадцати — это совершенно точно. Потом, конечно, он начнет искать свой путь, но матрица будет заложена. Вы можете перечислить качества, которые необходимо должны присутствовать в каждой женщине? Верность, верность до смерти, врожденное чувство целомудрия. Конечно, если оно слабо развито, то его нужно воспитывать путем молитвы, поста, чтения духовных книг. Совестливая верная девушка красивее любой топ-модели. Говорю вам с гарантией, что когда мужчина, любой, даже закоренелый блудник, встречает чистую целомудренную девушку, он теряет свою настойчивость, и ему становится стыдно. У него рука не поднимется на такое чистое существо, он начнет мучиться, и зло в нем начнет разрушаться. Женщина дана мужчине для спасения. Настоящая женщина — чистая, совестливая, верная своей любви, та, которая произнесла: «Я тебя люблю» и этими словами дала присягу на всю жизнь. А настоящая любовь всегда созидательна. Женщина не должна быть эгоисткой, пусть даже воцерковленной, которая занята только собой, каждый день ходит на службу и думает только о себе любимой, она должна еще видеть вокруг себя людей, нуждающихся в помощи, и по возможности им помогать. Такой девушке Господь пошлет замечательного мужа. И еще я считаю, что каждая девушка должна все-таки мечтать о принце. Наша беда в том, что мы перестали мыслить высокими категориями, снизили планки. Отличается ли, на Ваш взгляд, православная русская женщина от православной женщины любой другой национальности? Кардинально. Гречанки, африканки, канадки и женщины многих других национальностей не имеют той генетической памяти, которую имеют русские женщины. Мы — избранный Богом русский народ. У нас на уровне подсознания — память немыслимых подвигов, которые совершали наши предки, а у них ничего этого нет. Причем, подвиги наших предков совершались за веру, царя и Отечество. Идешь на войну за веру — значит умираешь за Церковь, идешь на войну за царя — значит, умираешь за державу, идешь на войну за Отечество — значит, умираешь за свой народ. Русская женщина это не помня, помнит, не зная, знает. Иностранкам это нужно растолковывать, да и вообще, они то с нами, то против нас, то они в НАТО, то еще где-то. А разве могут православные быть против православных? Я часто езжу на Афон и знаю, что греческие монахи молятся о царе для России. А у русских еще до сих пор большевистское сознание. Женщина может поднять своего мужа из опустившегося состояния, даже самого последнего пьяницу она может назвать таким именем, что он поднимется из грязи и ради нее пойдет на подвиги. Именно так русская женщина несет свою проповедь — проповедь любви, верности и русской силы. Беседовала Елена Волкова Православный женский журнал "Славянка", №2(44), март-апрель 2013 г. Картина: "Заточение в Царском селе" Павел Павел Рыженко Источник :http://www.slavianka.com/read/brak-i-semya/ZHenshina-dana-muzhchine-dlya-spaseniya/ Православная энциклопедия. Женщины Библии Одинокие женщины в Церкви. Церковь и мир