Продолжим путешествие по тексту.
Мы читаем отрывок:
Земля же бе невидима и неукрашена, и тьма върху бездны. И Дух Божий ношашеся върху воды.
И рече Бог: "Да будет свет". И бысть свет.
И виде Бог свет яко добро. И разлучи Бог межу светом и межи тьмою.
И нарече Бог свет день, а тьму нарече нощь.И бысть вечер, и бысть утро, день един.
— и рассмотрели первую часть первого предложения.
«и тьма върху бездны»
Что за тьма и какая бездна?
Интересно, по-моему, обратить внимание не на буквальный смысл этих слов. Что такое тьма?
Это не только отсутствие света, но и число. Для русского средневековья это десять тысяч в так называемом в малом счёте, а «тьма великая» это миллион. То есть большое число неких счётных вещей, предметов.
Также и с бездной. Мы и сейчас можем сказать «бездна чего-то» как именно наполненность чем-то, а не пустое пространство, провал. Например, бездна ума или про какой-нибудь склад или магазин, мол, да там бездна всякого товара. Здесь присутствует идея неохватности, необъятного количества чего-либо, но отличие от тьмы, мне кажется, в том, что если тьма — это про счётные сущности, то бездна — скорее про несчётные по своей природе, такие как ум или время.
Замечу в скобках, что подобные ассоциации существуют не только в русском языке, но мы идём дальше и глубже.
Свт. Филарет Московский пишет:
«То же самое вещество называется бездною в знаменовании пространства, не разграниченного разнообразием вещей.
Более тонкие части сего вещества и вообще недостаток постоянных образов, по которому оно из известных родов тел наипаче долженствовало приближаться к свойству жидких, изображаются еще наименованием воды. Ибо вода, в обыкновенном смысле взятая, отделена от всеобщего смешения во второй и третий день творения.
Над бездною вещества представляется тьма. Это не есть тень, какова тьма ночная по сотворении солнца, но совершенное отсутствие света, который не был еще сотворен. Над бездною или на лице бездны полагает ее бытописатель не потому, чтобы относил ее к некоторой только части веществ, но по применению сего понятия к обыкновенному понятию о свете, который сверху приходит и наипаче является на поверхности вещей».
Можно считать нашу догадку верной. Все эти слова по-разному и с разных точек зрения обозначают то состояние материи, которое было у неё до образования известных нам вещей, продолжение первой части фразы.
Сюда же примыкает и сказанное про Духа:
«И Дух Божий ношашеся върху воды».
В современном употреблении «носиться» — это как-то хаотично и безумно двигаться: бегать или летать туда-сюда. Отсюда у нашего читателя Библии возникает недоумение — всё таки подобное поведение не очень вяжется с идеей Божьего Духа. Но оно легко разрешается обращением к первоисточнику. Сделаем это снова с помощью московского святителя:
«Изъясняя образ творческого действия, Моисей представляет Духа Божия, носящегося над водами, и Бога, глаголющего к тварям не сущим, дабы дать им бытие».
И дальше:
«Действие ипостаси Святого Духа изображается словом מְרַחֶפֶת*, которым в другом месте (Втор. 32:11**) Моисей выражает действие птицы, гнездящейся или сидящей с распростертыми крыльями над птенцами и их согревающей. В приложении к творению сей символ изображает такое действие, которым Творящий ближайшим образом сообщает жизненную силу творимому, не сообщая, однако, ему самого существа Своего и не смешиваясь с ним».
* — m(e)rahofet.
** — "как орел вызывает гнездо свое, носится над птенцами своими, распростирает крылья свои, берет их и носит их на перьях своих".
Это очень сильный и трогательный образ. Святой Дух подобно птице (вспомним явление Его в виде голубя в день Богоявления) своим животворящим теплом согревает бесформенную, только что возникшую материю, как бы и смягчая её подобно глине, которой предстоит принять форму под руками гончара.
(А.Люлька)