Natasha

Бенедикт XVI: мужественный папа Папа Бенедикт XVI с самого избрания не боялся говорить вещи, неудобные для современного мира. Не успел еще Бенедикт XVI отречься от Римского престола, как в СМИ уже появились сравнения нынешнего Понтифика с Иоанном Павлом II. Того считают ярким человеком, близким к народу, этого консерватором, тот стремился приехать в Россию (содействуя греко-католикам на Западной Украине), при этом у Святого Престола и Русской Православной Церкви стали действительно улучшаться отношения. Папа Бенедикт XVI уходит из-за слабого здоровья и хочет послужить Католической Церкви своими молитвами. Этот подвиг уже сам по себе заслуживает теплых слов за мужество, но, к счастью, превосходный богослов-традиционалист оставляет после себя куда больше поводов для благодарности. Его первая энциклика DEUS CARITAS EST была посвящена христианской любви, которую он начал с того, что объявил высшим проявлением этого чувства отношения между мужчиной и женщиной: «Однако, во всем этом многообразии значений, любовь между мужчиной и женщиной, - в которой неразрывным образом участвуют душа и тело, и человеку открывается обещание такого счастья, перед которым, кажется, невозможно устоять, возникает как образец истинной любви, по сравнению с которой, на первый взгляд, все остальные виды любви как бы бледнеют». Эти слова стали настоящим вызовом современному миру, в котором уже давно считается «неприличным» ограничивать проявления любви лишь отношениями между мужем и женой. Бенедикт XVI стойко отстаивает «скучное» христианское учение о том, что счастливый брак предполагает верность, что любовь – это ответственность, что никакие изменения общества не могут поколебать ясных евангельских слов о грехе прелюбодеяния и нетрадиционных сексуальных отношений. Понтифик громко и четко говорил о том, что сведение роли любви до секса превращает ее в «товар, простую вещь, которую можно продать». Он свидетельствовал, что для христиан любовь к ближнему невозможна без любви к Богу, без участия в Таинстве Евхаристии. Бенедикт XVI с самой первой энциклики не боялся говорить непопулярные вещи, составляющие основу восточного и западного богословия. Хотим мы того или нет, но раннехристианская, средневековая и современная патристика не разделяет Credo многих современных христиан о «Боге в душе». Конечно, все помнят выражение Тертуллиана о том, что всякая душа по природе христианка, и проповедь апостола Павла афинянам, покланявшимся алтарю с надписью «неведомому богу», но одно дело проповеднические приемы, а другое – представление о неизменности догматов и верности церковному преданию. У Бенедикта XVI, у кардинала Йозефа Ратцингера, не было болезни, которую Честертон называл «христианским провинциализмом». Он не боится быть несовременным, может позволить себе и католической церкви не соответствовать духу времени, если последнее стремиться изменить вечные ценности. В рождественском послании 2006 года понтифик отметил, что никакие блага цивилизации и развитие технологий не способны изменить нравственную природу человека, который отчаянно нуждается в Спасителе также как и две тысячи лет назад: «Сегодня, также и сегодня, "Спаситель наш родился в мире", потому что Он знает, что мы нуждаемся в Нем. Несмотря на множество форм прогресса, человек остался таким же, каким был всегда: ему все так же приходится выбирать между добром и злом, между жизнью и смертью. Именно там, в глубине своей души, в том, что Библия называет "сердцем", он всегда ощущает необходимость быть "спасенным"». Папа был и остается бесстрашным человеком, отстаивавшим право исследователя свободно цитировать средневековые тексты. В 2006 году в Регенсбургском университете Германии Понтифик произносит речь, в которой приводит слова византийского императора Мануила II Палеолога о том, что ислам распространялся с помощью насилия. Строчка из средневекового диспута о вере стоила очень больших огорчений понтифику, но мало кто заметил последующие слова самого Папы: «В сущности, речь здесь идет о встрече между верой и разумом, между подлинным просвещением и религией. Исходя действительно из глубокой природы христианской веры и одновременно из природы греческой мысли, сплавленной отныне с верой, Мануил II мог сказать: действовать без логоса противоречит природе Бога». Классическая традиция, наследником которой был византийский император, не видеа противоречий между наукой и религией. Слова папы о встрече веры и разума критики предпочли проигнорировать, зато с радостью вцепились в средневековою цитату, о том, что пророк Мухаммед принес в мир зло. В античных и средневековых текстах действительно найти цитаты и примеры, неприятные для многих наших современников, но произнесены они были совершенно в другой обстановке, в обществе с другими традициями и нормами поведения. В античности и Средневековье считалось нормальным использовать хлесткие слова в адрес оппонента, не цитировать которые было бы искажением источника и обманом. Напомню читателю отрывок из жития святителя Спиридона Тримифунтского. Однажды греческий проповедник в присутствии епископа, человека некнижного, простого пастуха, решил заменить слово кровать, которое употребили евангелисты, на более изящный аналог. Святитель Спиридон с горечью сказал «редактору»: «Ты считаешь себя более изящным и праведным чем Тот, Кто это сказал?». Недавно была издана новая книга понтифика о Христе, в которой он напоминает о том, что на самом деле Господь родился на несколько лет раньше принятой даты. Об ошибке Дионисия Малого давно было известно, но журналисты один за другим стали ставить заголовок «Папа пересмотрел дату Рождества». Пренебрежение историей иногда играет злую шутку с теми, кто ставит современность выше традиционализма. Продолжая разговор о текстах Бенедикта XVI, скажем несколько слов о его отношении к России. Почему-то считается, что папа поляк любил нашу страну сильнее папы немца, и потому очень хотел приехать в Москву. Не обладая прибором для измерения этого божественного чувства, я приведу небольшой фрагмент из выступления Понтифика на русском языке, состоявшееся в начале 2008 года: «Россия – это поистине великая страна, великая во всех отношениях. Она велика и своими просторами, и многовековой историей, и глубокой духовностью, и своей культурой. В минувшем веке лик вашего благодатного края, как и многих других стран европейского континента, был омрачен тенью страдания и насилия, но ей противостоит победа сияющего света истины, исходившей от множества православных, католических мучеников и других верующих, погибших в результате жестоких преследований». Этот отрывок, как и многие другие выступления Бенедикта XVI, свидетельствует о том, что консервативный Папа остается защитником свободы людей во всем мире. Неслучайно он с такой болью говорит о том, что нужно поддерживать христиан на Ближнем Востоке и в других странах, где происходят гонения. Мужественный поступок человека, сказавшего, что «в сегодняшнем мире, подверженном стремительным переменам и взволнованном вопросами величайшей важности для жизни в вере, чтобы управлять лодкой Св. Петра и возвещать Евангелие, необходима энергия как тела, так и духа, а энергия эта в последние месяцы настолько угасла, что я вынужден признать свою неспособность должным образом исполнять вверенное мне служение», является проявлением силы и готовности уйти ради блага Церкви. Остается надеяться, что подвиг Папы, который не любит громких жестов, не боится принимать на себя критику в адрес католической церкви и нести за нее ответственность, будет по заслугам оценен современниками и потомками. Самому же Иосифу Ратцингеру хочется пожелать здоровья и долгих лет жизни. Андрей ЗАЙЦЕВ

Один александрийский епископ, не привыкший к суровостям монашеской жизни, был как-то вынужден провести ночь в монастыре Эннатон. Перед тем, как растянуться на убогом ложе в отведенной ему келье, он заметил на полу трех клопов. Епископ позвал одного из братьев и сказал ему: - Ты видишь? - Не тревожься, Владыко, - отвечал тот, - ведь это всего лишь клопы. И потом, погляди, они мертвы... Поднявшись спозаранку, епископ при виде того брата сказал: - Три вчерашних клопа действительно были мертвы, но что за толпа собралась на их похороны!

Артур, 1. Согласно посланию св. апостол Петра «Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом… находящимся в темнице духам, сойдя, проповедал» (1Пет. 3: 18-19). То есть Спаситель Своим духом сходил в темницу к духам, чтобы им проповедать. При этом проповедь Спасителя была отнесена ко всем без исключения усопшим - и к праведным, и к неправедным. Но выйти из ада могли только те души, которые приняли проповедь Христа и которые действительно захотели выйти оттуда, поскольку Господь никогда не нарушает свободную волю человека. Таким образом, доподлинно не известно, все ли усопшие были избавлены от заточения, или все же были те, которые воспротвились благой вести избавления и спасения.Хотя, надо сказать, что к примеру, литургические тексты насквозь пропитаны темой избведения из ада всех усопших: "Пуст ад и испровержен бысть смертию Единаго..." (седален на утрени 2 гласа Октоиха); "Воскрес от гроба, вся совоскресил еси сушия во аде мертвыя..." (песнь 8 канона утрени 5 гласа Октоиха). Таким образом, мы не знаем, все ли последовали за Христом, когда Он выходил из ада, но мы знаем, что с момента сошествия Христа во ад путь к воскресению из мертвых открыт для «всякой плоти», спасение даровано всякому человеку, и врата рая открыты для всех желающих. 2. В контексте данного отрывка - это понятия тождественные. Но вообще "первоначальное достоинство нетления" - это состояние Адама до грехопадения, а воскресение может пониматься и в эсхатологической перспективе Второго Пришествия Спасителя (всеобщее воскресение), когда "изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда" (Ин. 5:28-29).

В 370 г. умер епископ Кесарийский Евсевий: наиболее вероятным кандидатом на его пост был свт. Василий, который фактически управлял епархией при жизни Евсевия. Василий знал, что с его естественной кандидатурой на Кесарие-Каппадокийскую кафедру будет амбициозная борьба влиятельного круга светских (может быть, антимонашески настроенных) друзей покойного Евсевия. Василий решил быть активным. Он созывал дружественных ему окрестных епископов на избирательный собор. Желал Василий привлечь и своего лучшего друга - Григория Богослова. Однако, зная, что его не так то просто заставить выехать в Кесарию, решил действовать весьма категорично. Еще прежде, чем новость о кончине Евсевия достигла Назианза, Григорий получил письмо от Василия, в котором последний извещал его о своей болезни и просил приехать как можно скорее. Григорий был глубоко опечален, так как вообразил, что его друг умирает, и немедленно отправился в путь. Однако в дороге он обнаружил, что он - не единственный епископ, направляющийся в Кесарию. Тогда он понял, что на самом деле намерением Василия было завлечь его в Кесарию и заставить участвовать в собственном избрании, Григорий посылает Василию с дороги следующее письмо: "Ты вызвал нас в столицу, когда предстояло совещание относительно епископа. И какой благовидный и убедительный предлог! Притворился, что болен и находишься при последнем издыхании, что желаешь нас видеть и попрощаться. А я и не знал, к чему все это и как своим присутствием могу помочь. Тем не менее я отправился в путь, опечаленный известием. Ибо что для меня выше твоей жизни и что печальнее твоего исхода? Проливал я источники слез и рыдал, и впервые тогда узнал о себе, что настроен не по-философски. И чего только не наполнил я надгробными воплями! Когда же узнал, что епископы едут в столицу, я остановился в пути.., развернул корму, и еду обратно". (Письмо 33 (21) свт. Григория к свт. Василию (Григорий Богослов. Собрание творений: в 2т. Т.2. — Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2000. С. 528—529). P.S. Тем не менее Григорий принял участие в избрании Василия: от имени своего отца он послал в Кесарию два письма, в которых поддержал кандидатуру Василия. И это событие, безусловно, сыграло немаловажную роль в истории Церкви.

Из житий двух друзей - святителей Василия Великого и Григория Богослова известно, что некоторое время (примерно с 358 года) они вместе отшельничали в Понте близ реки Ирис. Интересно, как об одних и тех же событиях можно рассказывать совершенно по разному. Свт. Василий Великий писал об этом времени так: "Это — высокая гора, покрытая частым лесом, на северной стороне орошаемая холодными и прозрачными водами. По подгорью ее стелется покатая долина, непрестанно утучняемая влагами из горы. Кругом долины сам собой выросший лес, из различных всякого рода деревьев, служит ей как бы оградой, и в сравнении с ней ничего почти не значит Калипсин остров, красоте которого особенно, кажется, дивится Омир. Ибо немногого недостает, чтобы долине, по причине ограждающих ее отовсюду оплотов, походить на остров. С двух сторон прорыты глубокие овраги, а сбоку — река, текущая со стремнины, служит также непрерывной и неприступной стеной и луновидными изгибами примыкает к оврагам, поэтому доступы в подгорья заграждены. Один только есть в него вход, которым владеем мы. За местом нашего жительства есть другой гребень, возвышенную свою вершину подъемлющий над горою, и с него вся равнина развертывается перед взором. С высоты можно видеть и текущую мимо равнины реку, которая, по моему мнению, доставляет не меньше наслаждения, как и Стримон, если смотреть на него из Амфиполя. Ибо Стримон, в медленном своем течении разливаясь в виде озера, по своей неподвижности едва не перестает быть и рекою. А эта река, будучи быстрее всех, мне известных, свирепеет несколько при соседнем утесе и, отражаясь от оного, кружится в глубоком водовороте, чем доставляет мне и всякому зрителю весьма приятный вид, а туземным жителям приносит самую удовлетворительную пользу и в пучинах своих питает множество рыб. Нужно ли говорить о земной прохладе и о ветерках с реки? Множеству цветов и певчих птиц пусть дивится кто другой, а у меня нет досужего времени обращать на это внимание. Из всего, что могу сказать о моем убежище, наиболее важно то, что, по удобству положения будучи способно произращать всякие плоды, для меня возращает сладостнейший из плодов — безмолвие, потому что не только освобождает от городских мятежей, но и не заводит к нам ни одного путника, кроме встречающихся с нами на звериной ловле" (Письмо 14 свт. Василия Великого к свт. Григорию Богослову) Свт. Григорий об этом же периоде вспоминал следующее: "Этот кров без крыши и дверей, этот очаг без огня и дыма, эти стены, высушенные на огне, чтоб брызгами грязи не закидывало нас, которые походят на Тантала и на осужденных, томящихся жаждой в воде, и это бедное и непитательное угощение, к которому, не как к скудной снеди лотофагов, но как к трапезе Алкиноя, пригласили из Каппадокии меня, недавно потерпевшего кораблекрушение и бедствующего, потому что помню, да и буду помнить, эти хлебы и эти, как называли их, варения, помню, как зубы скользили по кускам, а потом в них вязли и с трудом вытаскивались, как из болота. Все это величественнее изобразишь ты сам, почерпнув многословие в собственных своих страданиях, от которых, если бы не избавила нас вскоре великая подлинно нищелюбица (имею в виду матерь твою), явившаяся к нам благовременно, как пристань к обуреваемым в море, нас давно бы уже не было в живых; и мы за свою понтийскую верность возбуждали бы других не столько к похвалам, сколько к сожалению. Как же мне умолчать об этих садах, не похожих ни на сад, ни на огороды? И об Авгиевом навозе, вычищенном из дому, которым мы наполняли эти сады, когда телегу, величиной с гору, и я, Вотрион, и ты, Ламир, возили на этих самых плечах и этими самыми руками, на которых и доселе остаются следы тогдашних трудов; и все это (о земля и солнце, о муж и добродетель! Скажу словами трагика) не для того, чтобы соединить берега Геллеспонта, но чтобы заровнять овраг. Если рассказы об этом не оскорбительны для тебя, то, конечно, не оскорбительны и для меня. А если тебе горько слышать, то каково само дело? И о многом еще умолчу из уважения ко многому прочему, чем я насладился". (Письмо 4 свт. Горигория Богослова к Святителю Василию Великому)

"Тот, кто сегодня пытается говорить о проблемах христианской веры перед людьми, которые не сжились изнутри — по профессии или благодаря традиционному воспитанию — с церковным языком и церковной мыслью, очень быстро заметит всю диковинность такой затеи. Вскоре у него может возникнуть ощущение, что его ситуация довольно-таки верно описана в известной притче Киркегора о клоуне и горящей деревне. К ней недавно вновь обратился Гарвей Кокс в своей книге «Город без Бога?». В этой истории говорится, как в одном датском бродячем цирке возник пожар. Директор послал уже наряженного для выступления клоуна в соседнюю деревню за помощью, поскольку существовала опасность, что огонь перекинется на деревню через поле сжатого и сухого хлеба. Клоун побежал в деревню и попросил жителей, чтобы они как можно скорее отправились к горящему цирку и помогли тушить огонь. Но поселяне приняли клоуна всего лишь за превосходный трюк, чтобы заманить как можно больше народу на представление. Они аплодировали и смеялись до слез. Клоуну же было не до смеха. Тщетно заклинал он людей понять, что это не представление, не трюк, что это горькая правда, и цирк горит на самом деле. Его мольбы лишь усиливали хохот. Люди находили, что он отлично исполняет свою роль, — до тех пор, пока огонь не перекинулся на деревню. Помогать было уже поздно; деревня сгорела вместе с цирком. Кокс рассказывает эту притчу в качестве примера нынешнего положения богослова, и в клоуне, который не смог донести свою весть до слуха людей, видит его образ. Его отнюдь не принимают всерьез в его клоунском наряде, принадлежащем Средневековью или вообще какому-то далекому прошлому. Ведь что бы он ни говорил — на нем ярлык его роли. Как бы он ни вел себя, сколь бы ни старался представить всю степень опасности, люди уже заранее знают, что он только клоун. Знают еще до того, как он заговорит, знают, что все это — только представление, которое лишь слабо связано с действительностью, а, быть может, вовсе не имеет к ней отношения. Поэтому можно спокойно слушать его, не задумываясь всерьез о том, что он говорит. Несомненно, в этом образе схвачено нечто от той гнетущей действительности, к которой принадлежит сегодня богословие и богословская речь; нечто от такой неспособности разрушить шаблоны мыслительных и языковых привычек и сделать ясным тот факт, что богословские проблемы относятся к серьезнейшим проблемам человеческой жизни.Возможно, впрочем, что испытание нашей совести должно быть еще более радикальным. Возможно, что этот волнующий образ — сколько бы в нем ни было истинного и поучительного — все еще упрощает положение вещей. Ведь здесь дело представляется так, будто клоун, то есть богослов, обладая полнотой знания, приносит совершенно ясное сообщение. Поселяне же, к которым он бежит, то есть неверующие люди — напротив, пребывают в полном неведении и должны быть впервые научены тому, что им неизвестно. Очевидно, в таком случае клоуну нужно было бы только сменить костюм и стереть румяна с лица — и все было бы в порядке. Но действительно ли все так просто? Нужен ли нам только срок, чтобы разгримироваться, одеться в штатский костюм обмирщенного языка и безрелигиозного христианства, чтобы все было в порядке? Достаточно ли духовно переодеться, чтобы люди с радостью прибежали к нам и помогли тушить пожар, который, по утверждению богослова, существует и представляет опасность для всех? Я бы сказал, что такое, и в самом деле разгримировавшееся и одетое в современный штатский костюм богословие, которое часто выдвигается ныне, вполне обнаруживает наивность этой надежды. Верно: кто пытается говорить о вере среди людей, живущих нынешней жизнью и думающих по-современному — может и в самом деле показаться клоуном или же, скорее, неким выходцем из античной гробницы, который явился в наш мир в античном одеянии и с античным образом мыслей и не может ни понять этого мира, ни сам стать ему понятным". Йозеф Ратцингер "Введение в христианство"

Совершенно точное замечание. Я уже как-то приводила одну из любимых мною цитат свт. Феофана. И теперь она очень к месту: "Никому не позволено в христианстве быть вовсе неученым и оставаться невеждой. Сам Господь не нарек ли Себя Учителем и Своих последователей - учениками. Неужели это праздные имена, ничего не значащие? И зачем послал Господь в мир апостолов? Прежде всего, учить все народы: "Шедше, научите вся языки..." (см.: Мф. 28, 19). Если ты не хочешь учить и вразумлять себя в христианстве, то ты не ученик и не последователь Христа, - не для тебя посланы апостолы, - ты не то, чем были все христиане с самого начала христианства; я не знаю, что ты такое и что с тобой будет" (Митрополит Московский Филарет. Слова и речи: В 5 т. М., 1882. Т. 4. С. 151 - 152.)

Папа Мурза С о. N нас познакомил…кот. Ну, конечно, не совсем просто кот. Вернее даже совсем не просто кот, а кот всех оптинских котов – Мурз. В Оптиной о. N живет относительно недавно – чуть больше года. До этого времени он подвизался в одном из монастырей соседней области, где всегда его ближайшими друзьями были коты. У о. N в запасе нескончаемый арсенал разнообразных веселых и грустных историй, связанных с братьями нашими меньшими. Кроме того, он просто потрясающий рассказчик: его живое слово рисует в воображении красочные образы героев былых историй, и накрепко запечатлевается в сердце. Ну, а самое главное, что все его повести настолько добрые и поучительные, что невольно возникает мысль о том, что неспроста И.А. Крылов и некоторые другие писатели и поэты часто проводили аналогию человеческих отношений с миром животных. И порой действительно кажется, что и у них все бывает «взаправду»: и предательство исподтишка, и дружба на веки, и верность до смерти. Возле рабочего поста о. N на средней вахте всегда оживленно – тут и насельники, и паломники, и, конечно же, его любимые коты. И каждому отзывчивый о. N старается дать просимое: братья обращаются по организационным вопросам, паломники ищут доброго совета или ответа на бытовой вопрос, а коты бегут к нему за долгожданной провизией. В сторожке и возле ворот всегда стоят пакетики с разнообразными лакомствами для пушистых зверей. Однако, для Мурза паек отдельный: этот барин питается исключительно Whiskas-ом, колбасой, сырой рыбой или мясным фаршем. Изредка в его рационе присутствуют консервы и другая еда «низшего сорта». На мой вопрос, почему о. N выбрал себе в любимцы именно Мурзика, я услышала следующую историю. «Буквально сразу после моего приезда в Оптину, в один из летний теплых дней мы сидели с ребятами на первом этаже башни (гостиница для священников и некоторых других гостей), пили чай. Вдруг открывается дверь, важно заходит Мурз и прямиком направляется на мою кровать. После я интересовался, часто ли он так меняет себе места для сна. Но все только лишь разводили плечами, не припоминая подобных случаев. Так и стали мы жить с Мурзом душа в душу: всю ночь он гуляет, пока я сплю, а утром я – на послушание, а он – сменяет меня в кровати. Поэтому не я его выбрал, а он меня» - с улыбкой заключил о. N. Еще припомнился умилительный случай про покупку еды для котов. Я не совсем понимала, где о. N стабильно добывает деньги на корм своему питомцу и другим его сородичам. Не может же он, думала я, прийти к о. Эконому и заявить: «Можно мне сегодня выдать 100 рублей на фарш и 200 рублей на колбасу». Но все оказалось гораздо проще: о. N умудряется экономить на связи с родными, бережно накапливая выдаваемые ему о. И. деньги на мобильный телефон. И все же, обстоятельно хватает только Мурзу, остальным котам перепадают лишь остатки из царской миски. Поэтому о. N всегда рад и очень признателен за привезенный корм для вечно голодных оптинских котов. Напоследок хочется поделиться одной из поведанных о. N поучительных историй: «Иду я однажды по братскому кладбищу и вижу ужасную картину – Мурз буквально летит от пинка вышедшего из гостиницы священника. Я обомлел и спросил его, за что же он так жестоко обошелся с бедным слабым существом, которое не в силах дать сдачу. Невразумительный его ответ подтвердил отсутствие не то что веской, а вообще хоть какой-нибудь уважительной причины для подобной агрессии. Но не прошло и месяца, как этого батюшку выгнали из монастыря за какое-то нарушение дисциплины. Он потом с обидой спрашивал меня, не из-за кота ли. «Нет, конечно, не из-за кота, - сказал я ему, - но однако, ничего не проходит бесследно: как ты обошелся с живым существом, так теперь поступили и с тобой». Именно так, с горячей любовью и милосердием, призывает нас Господь относится друг к другу. И невозможно быть настоящими христианами, если мы не имеем хотя бы малость сочувствия и толику сострадания к любому живому существу. И если мы жестоки с животными, то вряд ли сможем искренне любить человека. *** Соня все никак не могла запомнить имя о. N и, чтобы как-то его идентифицировать, стала звать «папа Мурза». Так мы с тех пор и стали его называть: и просто, и сразу понятно, о ком идет речь .

Это объявление красуется на стене купели источника прп. Пафнутия Боровского "Деньги в Царствии Небесном не котируются"

Есть очень толковая книжка - "Самая загадочная притча", которая содержит в себе ряд толкований на этот евангельский отрывок. Вот ссылка на ее описание: http://books.wikimart.ru/religion/orthodox/orthodox_literature/contemporary_preachers/model/3542807/propovedniki_i_podvizhniki_blagochestiya_nashego_vremeni_samaya_zagadochnaya_pritcha/