Как можно вызвать и/или усилить в себе покаянное чувство?
Автор:
Вечно в пути (Светлана), в Духовное
Рекомендованные сообщения
-
Сейчас на странице 0 пользователей
Нет пользователей, просматривающих эту страницу.
-
Похожие публикации
-
Автор: Олег Сергиев
Григорий Иванович Горностаев родился в тысяча девятьсот пятидесятом году. Жил и воспитывался в Советском Союзе, был октябрёнком, пионером. После окончания школы поступил в ПТУ, потом его забрали в армию, там он получил ещё одну профессию и стал водителем. После армии заочно закончил технический ВУЗ и стал инженером на заводе. Профессия в то время была одной из самых престижных. С супругой Ниной Петровной жили счастливо. Как и многие соотечественники, стояли в очередь на телефон, копили на «Запорожец». Все эти блага были получены. Не пил - всё для семьи, для детей.
Мальчику было десять, девочке - тринадцать, когда наступили девяностые годы, он, как и многие в то время, попал под сокращение. Денег не было, новой работы - тоже. А что делать? Гудок - на завод, гудок – с завода. Но гудки исчезли.
Наступило тяжёлое время, помогали родители, начали они с супругой ездить к родителям в деревню помогать по огороду. На зиму заготавливали по пятнадцать мешков картошки, сотни банок засаливали с помидорами, огурцами, с лечо. Только этим и жили
В сентябре общая школьная форма была отменена. Детям они не могли купить одежду в школу. А потому дети ходили в той ещё общей форме. У мальчика в классе по началу дети были одеты в перемешку, кто в старой школьной форме, кто в новой китайской одежде которая тогда заполонила рынки России. И что только произошло с Ниной Петровной? Во всех бедах она винила исключительно своего супруга. С утра до вечера ворчала.
- Сука. Ты, сука, - говорила Нина Петровна. – Падла, мразь, тварь, какой ты кормилец? Мразь, тварь бездарная, детям в школу одеть нечего. Какой ты отец? Сволочь ты, а не отец, отец называется! – часто крутила она одну и ту же пластинку.
Михаил Григорьевич то же винил во всём только себя. В последнее время сердце постоянно кололо. А от супруги только и слышно было что упрёки. Не слова поддержки ни разу не сказывала она. А только и знала, что ворчать да причитать, обвиняя супруга.
Как то ребёнок пришёл из школы, и спросил:
- Почему все дети в адидасах ходят, а я до сих пор в школьной одежде?- Мальчик остался последним в классе кто носил школьную форму.
- А ну марш уроки делать взревела Нина Петровна на сына, сын со слезами на глазах ушёл.
Михаил Григорьевич сидел и листал газету ищя подходящую вакансию.
- Посмотри, какой ты отец? Взревела Нина Петровна, вон ребёнку одеть нечего, падла ты, ты не отец, тварь бездарная.
Из детской комнаты раздался громкий плачь, сына.
- Падла, ты, падла, - твердила Нина Петровна, жаря картошку. Паскуда грёбанная, ну зачем я за тебя замуж вышла? ну зачем!? Вон у всех дети в адидасах ходят, а нашему даже обуви зимней нет.
- А-а-а-а-а-а, - схватился Михаил Григорьевич за сердце.
- Что паскуда с сердцем плохо? Не притворяйся, тварь.
- А помнишь, как я тебе шоколадку Алёнушка подарил? – сказал он.
- Что ты мне скотина подарил? – криком спросила она.
- Шоколадку Алёнушка, - сквозь зубы выговорил он и упал весь бледный.
Мне было тогда лет семнадцать, когда она рассказывала эту историю. Мы с друзьями работали от мебельного магазина, собирали корпусную мебель. У неё мы собрали и установили кухню, она расплатилась с нами, накрыла на стол и рассказывала о своей жизни, наверное, она так исповедовалась.
- Скорая когда приехала,- продолжила она. – Врач сказал, что сердце остановилось. А шоколадку он мне подарил, когда у нас было третье свидание. Щас подождите мои родные.
Она вышла из кухни и ушла в комнату.
- Вот посмотрите, - Нина Петровна принесла аккуратно сложенный фантик, с фольгой внутри от шоколадки Алёнушки, она была завёрнута в целлофановый пакет и обклеена скотчем. – Я бывает, достану из альбома эту обвёрточку, налью стопочку, к сердечку прижму, а на сердечке тепло так становиться и плачу сижу. Бывает слёзок нет, дак я у Боженьки попрошу. – Она подняла голову на иконку Иисуса Христа, висевшую на кухне. – Боженька, - говорю, - пошли мне слёзок то поплакать. Он пошлёт, а я плачу сижу. По её щекам потекли слёзки, она встала, достала из холодильника половину бутылки водки посмотрела на нас:
- Выпьете со мной по стопочки?
- Нет спасибо, - отказался я, мой друг то же отказался.
Она села налила себе стопочку, выпила и всё всхлипывала.
- Это ж ведь я его в могилу свела. Всем своим подругам твержу, что б мужиков поддерживали. Иначе потом ничего уже не исправишь. Я Гришке верность до конца дней хранить буду. Гришенька ты ж мой миленький, - зарыдала она целуя обвёртку от шоколадки
В замочной скважине завертелся ключ, это пришла из колледжа дочь Нины Петровны. Дочь появилась на кухне (она была примерно моих лет) и, не обращая внимание на нас, произнесла:
- Вау! круто, оболденная кухня.- Потом перевела глаза на плачущую мать, которая держала у сердце обвёртку от Алёнушки. – Мама!!! – закричала на неё дочка. – Ты опять выпила? иди спать.
- Щас, дочь, Щас только мальчишек провожу, - она ушла из кухни, пошла, положила обвёртку в альбом для фотографий.
- Ребят, не обращайте на неё внимание, она как выпьет всё время с этой обвёрткой носится.
- Да ничего, - сказал я.
- Вот блин, мама! - кричала дочь ей в комнату, - зачем ты им мозги паришь?
- Да ничего страшного, - сказал я её дочери. - Ей просто выговориться нужно.
- Да она уже всем выговорилась кому только можно,- громко говорила дочь, что б мать слышала. – Сколько можно мама, столько лет прошло. Говорю ей, найди себе мужика. Дак нет, она всё рыдает и рыдает и обвёртку эту таскает, надоела уже.
Мы вышли из подъезда, и пошли в пивную пить пиво. У Нины Петровны на тот момент было три точки на рынке с вещами, она стала коммерсанткой. Тогда я особо не задумался над рассказом Нины Петровны, а вот недавно вспомнил и написал её историю Вам, дорогой читатель.
-
Автор: Анна на шее
Очень сокровенная тема. Я решила поделиться, потому что надеюсь, что она будет кому - нибудь полезной.
Много сказано о том, что воспитание детей начинается в утробе матери. Я попробую доказать, что это истинно так. Первую доченьку свою я носила недостойно, если можно, а наверное и нужно, так сказать. За всю беременность причастилась раз всего. С мужем ругалась, нервы трепала, эгоизм зашкаливал. Оглядываясь сейчас на этот период жизни, мне особо стыдно. Я ведь такой верующей себя считала... А тут муж верить мешал... Мне молиться надо, а ему чай, видите ли налей. А я беременная! Сам бы налил! Носилась я со своей беременностью, хуже, чем кура с яйцом. Всё особенного отношения себе искала, чтоб к ногам положили. На сохранении раз 5 лежала. Сначала, чтобы на работу не ходить, потом мужа шантажировала. И вбилась мне в голову мысль, что плод у меня крупный и, что родить мне непременно нужно раньше, а то позже я не смогу. С 35й недели я начала километры по городу наматывать и по лестницам взад-назад бегать. И молиться. Чтобы мне быстрей родить. Глаза горят, колени в поклонах сгибаются, и не посмотришь, что беременная : "Дай, Господи, ДАЙ!" Я не хочу подробно всё это расписывать, мне хоть сейчас, хоть тогда противно было, только я остановиться не могла уже. Захватил грех. Вы не подумайте, что я похвалиться хочу чем, больно мне очень всё это вспоминать. В общем я просила Бога быстрей родов, в последние дни вообще, будто с ума сошла. Выпросила. В ночь перед родами я бегала по лестнице отделения патологии вверх - вниз, пока не стали подтекать воды и не начались схватки. Было ровно 39 недель. Утром меня повели в родовую. Я выключила телефон, сказав мужу, что плохо спала, мол де буду отсыпаться, ты мне не звони. Это, чтобы он не переживал. И НИКОГО НЕ ПОПРОСИЛА ПОМОЛИТЬСЯ, Рожала я сутки. Эпидуралку сделали - эффекта ноль. Я царапала стены. Но хуже была душевная боль. Я прозрела наконец. Я корчилась в муках и понимала за что это. И понимала, что я преступник не только против себя, против Бога, но и против малышки,которая лишена была благодати, вынуждена была чувствовать безумные чувства своей мамы и в таких муках появиться на свет. Когда я стала терять сознание от боли - меня прокесарили. Самое интересное, что новая спинальная анестезия тоже подействовала лишь отчасти. И, когда малышку выдёргивали из таза, куда она успела опуститься, ножками ударили мне в диафрагму так, что я не смогла дышать. Милостью Божией она осталась здорова... Относительно, потому что воспитание начинается с утробы матери...
Послеродовый период был тяжёлый, но не в физическом. а в духовном плане. Я ждала исповеди, как странник в пустыне воды. На ноги встала очень быстро. Подняло осознание вины. Я должна была кормить, я должна была ухаживать за дочерью, я должна была каяться делом и исправлять натворённое. Полгода мы спали по 4 часа в сутки максимум. Варя орала, как будто её режут. Дисбактериоз, колики... За всё я благодарила Бога, но иногда под утро я боялась возненавидеть жизнь. На второй день после выписки пропало молоко. Нет! С этим я не смирилась. Дочь рассасывала пустую грудь до страшных трещин, я молилась. Но не как в роддоме. Вернулось тепло. Слишком оскорбила я Бога, чтобы так быстро забыть. Молоко пришло. Скоро его стало столько, что можно было ещё и блины печь. Девочку я старалась причащать 3 раза в неделю. Всё наладилось постепенно. Только вот... Врачи мне сказали : 5 лет не беременеть. Я сама операционная сестра...
Вера должна быть разумной. И я прочитала всю литературу на эту тему. Поговорила со священником и он сказал, что в социальной концепции РПЦ допускается предохранение неабортивными средствами в подобных случаях.
Но меня не покидало ощущение "по жестокосердию вашему"... И я поняла, что согрешив недоверием Богу искупить вину я могу лишь доверившись Ему, как дитя. И доверилась. Через год после родов я поняла, что беременна снова. Когда вставала на учёт, врачи недовольно качали головой. Но я знала: ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО. Я чувствовала это. Мой Бог успокаивал меня. Я часто причащалась, не ругалась ни с кем, сносила молча и с благодарностью все неприятности, попущеные Господом. За всю беременность я ни разу не лежала на сохранении и почти до родов носила первую дочь на руках. Когда УЗИ показало: мальчик, муж выбрал имя Иоанн. И я каждый день возносила свои молитвы Предтече Господа. Я нашла роддом, в котором принимают роды с рубцом на матке. Договорилась с заведующей, в 35 недель приехала, сделала УЗИ и услышала: "Противопоказаний к естественным родам нет".
В 37 недель я легла на дородовую госпитализацию. Тяжело было расставаться с мужем и дочкой. С дочкой я расставалась впервые на такой срок.
Лёжа в палате ещё с двумя пациентками, я всё равно молилась утром и вечером, про себя, мне молитва нужна была, как воздух, и я чувствовала, как ребёночек в утробе просыпается в начале молитвы, отзывается на благодать.
Начинается июль. Я продолжаю молиться пророку и крестителю Господню. Неужели седьмого рожу?
Седьмое число. День, как день. А врач, с которой я договаривалась из отпуска выйдет только завтра. Без неё страшновато... А вдруг на стол и разрез? "Нет!", - отбрасываю все сомнения. Я знаю, будет всё так, как угодно Богу. И я приму любой поворот. 10 часов вечера. Схватки. Думаю, что снова ложные и ложусь спать. Но уснуть не могу. Не ложные. Всю ночь молюсь и хожу по палате, мешая спать соседке. В пять утра пошла за врачом. Посмотрела, сказала : "В родовую". Сердце заходится... Оформляют, схватки всё сильнее. Кушетка, укол - окситоцин. Схватки становятся нестерпимые. Обезболивать нельзя - рубец. И тут в проёме двери появляется доктор, с которой я договаривалась. Нет, не за деньги, просто она заведующая послеродовым и пообещала меня опекать. Вышла из отпуска. Первый день. Чувствуете помощь Божию по молитвам Пророка? И я почувствовала.
Боль, конечно была нечеловеческая. Раскрытие через 5 часов - ведут на стол. Потуги по сравнению со хватками - это комариные укусы. И вот, я собственными глазами вижу, как мой сын появляется на свет. Меня захлёбывает чувствами. Я понимаю, что родила. Мне показывают мальчика, откуда - то из третьего измерения я слышу, что здоров, слёзы.... Я люблю весь мир. Кладут малыша на грудь и мне кажется, что мне мало сердца. Далее следует неприятная процедура - ручное исследование полости матки под наркозом. Кетамин. Бррр. Мерзкая штука. Галлюциноген. Летала по вселенным, но, что удивительно и необыкновенно - в сердце не переставала молитва. Разум не соображал, но сердце молилось. Я не знаю как, но я знаю это точно и это одно из лучших чувств и воспоминаний моей жизни. Приходя в себя, чувствуя тошноту, слабость, головную боль и боль в животе, я поворачиваю голову, открываю глаза и вижу икону Пресвятой Богородицы, висящую на стене, Она смотрит на меня и Она слышит меня, я это чувствую! Слёзы брызнули, снова мне показалось сердца мало. Благодарность наполнила всё моё существо и покой. Прощена. Выполнила. До конца. Обет доверия.
Родила я на Петра и Февронию, но сын всё равно Иоанн. Сильный у малыша молитвенник.
В заключение, хочу сказать, хочу вновь сказать : Воспитание начинается с утробы матери. И это очень заметно сейчас на моих детях. Дочка, старшенькая беспокойней, непослушней, озорнее. Сынок всех удивляет своей мирностью, спокойствием. И Матери Божией я молюсь: "Уврачуй душевные и телесные раны детей моих, моими грехами нанесённые..."
Метров у нас мало. Отец не родной мне, отчим, мама и мы с детьми живём в небольшой двухкомнатной квартире, мы с детьми в маленькой комнате. Двухъярусная кровать, полки, полки. Мама панически боялась, что я ещё рожу, муж сказал хватит. Но у меня стойкая позиция. Я больше Бога не предам. Мама сдалась, видя железную веру, смирилась сама. Муж вздыхает пока. А я знаю, что не бывает посрамлен надеющийся на Господа. Пишу, а у самой ком в горле. Доверяю Господи, доверяю! Этим и живу. И не боюсь. Вера оказывается, бывает такая, что её потрогать можно. Лишь бы только помиловал мой Господь.
-
Автор: Татиана.
Частые вопросы о покаянии
Что значит: постоянно пребывать в покаянии? Как можно увидеть себя хуже явных злодеев: убийц, насильников? С чего начинать дело покаяния? Что делать, если видишь свои грехи, но нет при этом никакого желания исправляться?
Эти и другие вопросы приходится слышать в дни Великого Поста – когда призыв к покаянию становится основным мотивом богослужений Церкви. Вопросы важные, особенно для нашего времени.
Что значит: постоянно пребывать в покаянии?
«Святые Отцы пишут что покаяние – делание не имеющее конца на земле. Что оно не должно прекращаться ни на минуту в жизни. Но как можно каяться всю жизнь? Или Бог не хочет прощать человеческие грехи?»
Святые – это те люди, которые сумели достичь истинного видения себя. Они долго очищали око своего сердца, долго трудились над своей душей, и, наконец, при свете Божества, при содействии Духа Божия им открылась та болезнь, которая есть во всех нас. Они увидели ту язву, которую мы иногда называем «наследством Адама» - общее расстройство всего человеческого естества, раздробленность всех сил, помрачение ума, заблуждение воли, омертвение совести, извращение чувств и эмоций.
Такое видение дается не каждому – слишком жуткое это зрелище. Обычный человек, если увидит это в себе – неминуемо впадет в отчаяние и окончательное расслабление. Святые получали это видение себя параллельно с деятельным познанием милости Божией, с видением действия Его целительной благодати. Это охраняло их от отчаяния.
Находясь в одновременном видении такого повреждения человеческой природы и Божией благодати «немощная врачующей», Святые всю свою жизнь превращали в непрестанное покаяние.
Да и может ли быть иначе? Может ли больной, видя каждую секунду свою болезнь и страдая от нее, не призывать непрестанно Врача (к тому же видя Его присутствие) не жалуясь ему на свои болезни?
Мы, в отличие от Святых, не видим в себе этой болезни. Но это не означает, что мы здоровы. Нам дается заповедь покаяния. А сам покаянный настрой предлагается как бы в виде уже готовой вакцины в церковном богослужении.
В идеале организм сам должен вырабатывать иммунитет на все болезни – так Святые родили в себе истинное покаяние, борясь с грехом. Но если организм слаб и немощен, ему дают уже готовую, в других выращенную вакцину. Принимая ее, он пользуется чужими плодами, но получает пользу.
Церковь выдает нам готовую вакцину покаяния в своих текстах, рожденных опытом настоящей духовной борьбы Святых. Мы должны ее с благодарностью принять и постараться, что бы это готовое лекарство стало истинно нашим – принять его всей своей волей.
Мы не потрудились в деле покаяния, но можем приобщиться к его результату – это дар Церкви, плоды опыта жизни и спасения наших Отцов духовных.
Так что нужно принять как данность, на веру необходимость постоянного покаяния и сокрушения. Мы не видим своей болезни, и, возможно, не понимаем, в чем именно каемся. Но должны для начала просто поверить – что есть в чем. Возможно, эта вера нам многое о нас откроет.
Как можно увидеть себя хуже явных злодеев: убийц, насильников?
«Церковь призывает нас увидеть себя хуже всех, ниже всей твари. Но как можно увидеть себя ниже убийцы или педофила? Может это аллегории?».
Если брать отсчет от человеческой шкалы греха, то почти наверняка можно сказать, что мы вообще не грешные! Не убивали, не грабили… Примерно такие доводы приходится часто слышать от людей на исповеди: «да я не грешнее других».
По человеческим меркам это будет совершенно верно: Чикатило был грешнее, а значит, я уже не могу быть ниже всей твари…
Но мы ведь говоря о грехах, мысленно предстаем перед Богом, перед Тем, Кому кто-то должен десять тысяч талантов а кто-то сто динариев – но должны все. Перед тем, для кого праведный фарисей оказался хуже грешного мытаря.
Очевидно в Божием суде действует более сложный механизм, чем весы рыночного торговца…
Можно назвать несколько критериев оценки Богом человека:
1. Мотивы поступков важнее, чем сами поступки.
Бог смотрит не на совершенное действие, а на мотив: чего хотел человек? К чему стремился?
Он взирает на движение нашей воли. «… Кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» - сказал Господь. Грех начинается и совершается в нашей воле. И в тот момент, когда воля склонилась к греху – он как бы уже совершен.
Возможно, мы никого не убили и не ограбили. Но гарантирует ли это то, что наша воля не склонялась на грех? Что мы не совершили его в своем сердце?
2. Насколько свободна воля?
Наше произволение далеко не всегда начинается с нейтральной по отношению к добру и злу позиции. Можно сказать даже, что такой нейтральности в нас нет никогда. В каком положении к греху зависла наша воля? Насколько мы свободны или зависимы?
У пьяницы воля несвободна, он практически не может не пить. Одинаковый ли путь уклонения от заповеди Божией проходит его воля и, к примеру, воля того, кто не имеет никакой зависимости от алкоголя и пьет сознательно для получения удовольствия? Совершенно разный путь. То же можно сказать о любом грехе…
3. Кому больше дано – с того больше спросится.
Мы почти всегда смотрим на людей в усредненном варианте: человек пошел и сделал то-то… Но каждый человек индивидуален и неповторим. У каждого – свой объем совести.
Один родился в семье священника, сподобился познания Бога, знает заповеди, имеет благодать Крещения, содействующую правильной жизни.
Другой воспитан в семье алкоголиков, брат у него рецидивист, а сестра – проститутка.
Сын алкоголиков пошел воровать, а сын священника – осудил его. Кто больше согрешил? Кому было дано больше – с того больше спросится…
Так что не будем спешить радостно сравнивать себя с убийцами, находя свои преимущества. Нет гарантии, что совокупность нашей меры познания Бога, нашей зависимости (или независимости) от греха и нашей воли дает нам перед ними преимущества… Может мы осудимся больше…
Преподобный Андрей Критский в Великом Каноне сказал такие слова: «Каиново прешед убийство, произволением бых убийца совести душевней…». Оказывается, для святого Андрея не было сложно увидеть себя грешнее всемирно известного злодея.
С чего начинать дело покаяния?
«В руки попал перечень грехов из нескольких страниц. Долго читали и поняла что грешна во всем. Зачитала на исповеди. Что теперь делать?»
Подобная практика отчета о проделанных грехах только отвлекает людей от настоящего покаяния. На исповеди необходимо в первую очередь говорить о том, что реально мешает жить. О том, что стоит стеной между душей и Богом. Если есть серьезные нарушения заповедей, то весь упор в духовной борьбе должен быть направлен на их преодоление. Без этого все будет бесполезным.
По мере устранения явных грехов будут открываться более скрытые душевные недуги. Это – бесконечный путь, потому и называют Отцы покаяние деланием, не имеющим конца на земле.
Что делать, если видишь свои грехи, но нет при этом никакого желания исправляться?
«Вижу свои грехи, но не испытываю ни потребности в покаянии, ни желания их исправления. Умом понимаю, что это неправильно, но никакого желания исправиться нет. Что делать?»
У Отцов такое состояние называется «окамененным нечувствием». Это очень опасное состояние – духовная кома.
Такое состояние не возникает на пустом месте. Можно сказать с уверенностью, что этому предшествовали серьезные и осознанные уклонения от заповедей Божиих, возможно – смертные грехи. Такое состояние может возникнуть и без особых грехов от жестокосердия по отношению к ближним, от осуждения, ссор или распрей (особенно с близкими людьми).
В таком окаменении душа как бы теряет чувствительность ко греху. В нормальном состоянии грех причиняет боль – что является признаком еще живой души. Совесть реагирует на совершенный грех болью, начинается внутреннее раскаяние…
Если же грех проходит безболезненно, привычно легко – впору оплакивать своего «внутреннего мертвеца» - ту самую «убитую совесть», о которой печалился преподобный Андрей Критский. Нужна срочная духовная реанимация!
Необходимо привести свою совесть в чувство. Это должен сделать ум – он то еще понимает, что к чему. Необходима исповедь, даже если сердце не чувствует вины. Необходимо срочно примириться со всеми ближними. Необходимы молитва и поклоны – это очень действенные способы разбудить душу от смертной спячки.
И еще одно Средство есть в Церкви. Святой Иоанн Кронштадтский говорил о действии Причастия на душу, что оно делает сердце чувствительным к согрешениям. Божья благодать – только одна она может оживить омертвевшее сердце.
«… Верующий в Меня, если и умрет - оживет» - говорит Господь. Душа, умершая смертью греховной – да оживет покаянием! Христос есть воскресение и жизнь. Если обратиться к Нему искренне – Он обязательно поможет.
Игумен Игнатий (Душеин)
-
Автор: GlebYanchenko
О борьбе с главными грехами человека
по учению Православной Церкви
в древние времена у восточных деспотов, особенно в Персии, существовали две страшные отвратительные казни.
Одна состояла в том, что к казнимому привязывали разлагающийся труп и руки трупа обхватывали плотно шею преступника. В его глаза постоянно глядели провалившиеся очи мертвеца, он всегда обонял зловоние разлагающегося тела; шел он, за его плечами была страшная ноша, он садился с трупом, он не мог ложиться спать, не чувствуя этих страшных объятий.
Другая казнь заключалась в том, что осужденного, обнажив, клали на доску и крепко привязывали по рукам и ногам, потом ему на живот клали мышь, накрывали ее глиняным горшком и на горшок клали раскаленное железо. Горшок нагревался, мышь начинала задыхаться от жажды и, не находя выхода, прогрызала живот казнимого, забиралась в его внутренности и причиняла страшную боль.
Други мои, и в наш век культуры и цивилизации, в век открытий великих, сохранилась и та, и другая казнь. Многие из нас носят за плечами страшный труп, этот мертвец нашего времени - безбожие. Оно же есть и тот гад, который грызет внутренности наши, и с этими ужасными ношами ходят люди, потому что страшный палач-дьявол - творит над ними казнь. О, какая это отвратительная, какая невыносимо ужасная пытка!
Если бы, други мои, пошли вы на кладбище, и все похороненные там встали бы из могил и окружили бы вас, бродили бы бледными тенями вокруг вас, не дрогнуло бы ваше сердце? Не захотелось бы разве вам убежать от этого зрелища? А мы часто ходим среди живых мертвецов. Разве неверующие не мертвы? Но мы должны заглянуть в свои души, не мертвы ли и они тоже? Не приложимы ли к нам слова апокалипсиса Иоанна Богослова: "Ты думаешь, что ты богат, а Я говорю тебе, что ты нищ и убог и мертв".
Так и нам кажется иногда, что мы живы, а на самом деле душа наша мертва от грехов, потому что грехи умерщвляют дух Божий в нас. Вот почему нам всем нужно взывать: Иисусе воскресший, воскреси души наша!
Святой апостол Павел в Послании к Галатам говорит:
"А я не желаю хвалиться, разве только Крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир распят и я для мира".
Каждый христианин должен распинаться миру, быть распятым на кресте. Есть у него и гвозди, четыре гвоздя, которыми пригвождается он к кресту; есть и копие, которым прободается его сердце.
Что же это за крест у христианина?
Крест этот называется мироотречение.
Мира нужно отвергнуться, не того мира, в котором светит яркое солнце, не того, в котором цветут прекрасные цветы,- нет, через этот мир мы только познавать можем Творца, прославлять.
От другого мира нужно отвлечься, от того, который апостол Иоанн называет "мир прелюбодейный и грешный".
Мир этот движется на адской колеснице, у которой три колеса, о которых тоже говорит святой апостол.
Колеса эти - похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. Этими тремя колесами колесница мира и движется прямо в пропасть адову, в царство сатаны.
Первое колесо - похоть плоти: кто живет в нечистоте, кто нарушает узы брачные (а к великому горю в наше время это часто делают), кто обещал хранить девство, а потом нарушает его - вот кто держится за первое колесо этой страшной колесницы.
Похоть очей - вот второе колесо. Похоть очей - это когда грешат взором, очами нарушают чистоту души, например, когда любуются чужою красотой, не Бога прославляя, а самоуслаждаясь, с нечистыми помыслами и желаниями. Всякие зрелища, которые действуют на страстную сторону души, тоже похоть очей. Так, на дверях театра нужно было сделать эту надпись: "похоть очей". Когда любуются на танцы, идут за колесом этим.
Гордость житейская, когда человек все сам хочет сделать, все по-своему, раздражается, когда ему возражают: "Как, меня не слушают? Я ошибаюсь? Да быть того не может!" Часто, часто хватаемся мы за это третье колесо.
Вот на какой колеснице едет прелюбодейный и грешный мир.
И когда человек пойдет по пути мироотречения,- эта адская колесница обязательно попадается ему навстречу, чтобы соблазнить его, чтобы заставить идти за собой, перережет ему путь, чтобы остановить его. Колесница пойдет в одну сторону, а человек, отрекшийся от мира, в другую, и каждый христианин обязательно должен быть распят на кресте мироотречения; не только монахи отрекаются от мира, но всякий, носящий имя христианина, потому что он не может любить мира, ни яже в мире.
Есть у христианина и четыре гвоздя, которыми он пригвождается к кресту.
Первый - это самоотвержение.
Десную руку пронзает этот гвоздь, потому что именно правая наша рука, главным образом, творит, действует. Ее-то, образ действующего начала, и пригвождает гвоздь самоотвержения.
Что же значит - отвергнуться себя? Не обращать внимания, не замечать себя; бранят - не огорчаться, хвалят - не радоваться, как будто и не о нас речь.
Второй гвоздь - терпение, им пригвождается левая рука, потому что левая рука считается символом злого начала, протеста.
Правую ногу христианина прибивает ко кресту гвоздь бдения молитвенного, стояния молитвенного. "Непрестанно молитесь",- говорится в слове Божием. Нужно, чтобы даже когда тело спит, отдыхает, душа бы бодрствовала, молилась.
Четвертый гвоздь, которым пронзается левая нога христианина,- это труд молитвенный.
Неправильно говорят, что молитва легка, что молитва - радость. Нет, молитва есть подвиг. Святые отцы говорят, что когда человек молится легко, с радостью, это не он молится сам, а ангел Божий молится с ним, вот ему и хорошо так. Когда же молитва не ладится, когда ты устал, хочешь спать, когда не хочется тебе молиться, а ты все молишься, вот тогда-то и дорога для Бога твоя молитва, потому что ты тогда молишься сам, трудишься для Бога, Он видит этот твой труд и радуется твоему усилию, этой работе для Него.
Многие говорят: я не молился сегодня утром, настроения не было. Так может говорить только христиански необразованный человек. Вот когда у тебя нет настроения, тогда-то ты и иди в храм и становись на молитву, чтобы ноги твои были, как пригвожденные к кресту. Распятый никуда двинуться не может, так и твои ноги пусть будут пригвождены молитвостоянием и молитвенным трудом.
На главе христианина всегда возлежит терновый венец - это помыслы наши, христианину они непрестанно дают себя знать, они, как терн, больно колют. Стоит человек на молитве, помыслы набегают и смущают в храме; даже пред Чашей Животворящей беспокоят эти помыслы, часто они бывают ужасные, пугают они человека, и он должен их вырывать. Больно от них делается человеку.
Копие, которым прободается сердце христианина,- это любовь ко Христу. У кого есть эта любовь, тот всегда видит пред собою Сладчайшего Господа; кто имеет эту любовь, у того всегда в сердце звучит: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас". Такому человеку уже некогда думать о мире, о мирском, его мысль всегда занята образом Спасителя его, ему некогда судить других, разбирать их поступки - он только себя судит, чтобы не обидеть возлюбленного Господа.
Святой Игнатий Богоносец имел такую любовь, он так восклицал: "О, любовь моя..."
...Молю Бога, чтобы никто из вас не воссел на колесницу мира, чтобы ни одно колесо не коснулось вас, чтобы всегда вы были пригвождены ко Кресту, носили раны Спасителя.
Господи, Иисусе Христе, молим Тя, сподоби нас сраспинаться и спогребаться Тебе, чтобы и воскреснуть для вечной жизни с Тобою.
...Душа наша может умирать и делаться пищей червей. Черви, терзающие душу нашу,- это страсти и грехи наши, бесконечно много этих червей на душе нашей, потому что много, много у нас грехов: и словом, и делом, и мыслию - всем мы согрешаем.
Как псалмопевец говорит: "Беззакония моя превзыдоша главу мою" - вот какое множество у нас грехов!
Но главных грехов святые отцы считают восемь, остальные же грехи только языки этих восьми змей, только ядовитые зубы их.
Первая змея - чревообъядение. Это прежде всего всякого рода излишества в пище и питье, объядение, пьянство, лакомство. У этой змеи много языков и зубов, часто очень тонких и малозаметных. Всякого рода забота о плоти, самоуслаждение - вот языки этой ядовитой змеи. Но самый главный из них - самолюбие, когда человек думает и заботится слишком много о себе, о своем покое.
Вторая змея - любодеяние. О зубах ее и говорить, по словам апостола, "срамно есть", но по долгу архипастыря я назову и покажу вам эти страшные зубы: один из них - блуд, нарушение целомудрия; второй- прелюбодеяние. Этот зуб разрывает хитон супружества, когда муж нарушает верность жене или обратно- тогда, знайте, что это действие зуба второй змеи. Но у нее еще есть зубы - пороки противоестественные, о них мы и говорить не будем, потому что срамно есть. Отвратительны все эти змеиные зубы. К тем, которые отдаются в их власть, апостол обращается со словами: "Разве вы не знаете, что вы есть Христовы и тело ваше храм Божий есть?" Кто отдает себя во власть второй змеи, тот разрушает и оскверняет этот храм. У второй змеи есть и более тонкие зубы, о них сказал Христос: "Всякий, кто взглянет на женщину с вожделением, уже прелюбодействует вместе с ней". Вот как строго относится к чистоте Христос, и труднее нет борьбы, как с этими злыми детенышами страшной змеи. В этой борьбе нужно просить помощи у Пречистой Девы Марии, честнейшей херувим и славнейшей серафим, чистейшей светлостей солнечных.
Третья змея- сребролюбие, любовь к деньгам, страсть к наживе. У человека, одержимого этой страстью, уже не остается в душе места для Христа, ему некогда подумать о спасении, потому что он всегда в смятении, в тревоге, как бы не упустить какого-либо сокровища. У этой змеи есть один очень острый зуб, который теперь очень часто кусает: многопопечительность. Да что я буду делать в будущем году? Да как я проживу? Как придется жить под старость? Не думают люди, что Господь прежде нашего прошения знает наши нужды.
С третьей змеей тесно связана четвертая - гнев. Много зубов у этой змеи. Первый из них - раздражительность. Не согласятся с нами - и мы гневаемся, кричим, укоряем, дальше раздражение усиливается, заставляет нас браниться, часто злыми, отвратительными словами; мы забываем тогда, что за всякое слово гнилое воздадим ответ в день суда. Бывает и хуже: мы не только браним своего брата, а еще дальше и убиваем или словом, или взглядом. Да, други мои, и взглядом можно убить человека. Тяжко, когда в душу вонзается зуб этой змеи, мрачно делается на душе, холод схватывает ее, радость оставляет душу человека в гневе.
Пятая змея- печаль. Есть печаль о Боге, та печаль, которая заставляет сокрушаться и плакать о грехах,- печаль святых угодников, но есть и другая печаль - печаль о благих мира сего. Два острых зуба имеет эта змея - ропот и тоска. Всем людям живется хорошо, только мне тяжело, вот ропот и печаль. Да разве ты знаешь, почему так живешь? Еще страшнее зубы тоски, которая доводит до отчаяния в милости и силе Господа. Отчаяние - грех Иуды Искариота.
Уныние- шестая змея, ее можно назвать параличом души. При параличе тела отдельные члены его теряют способность действия: глаза не смотрят, уши не слышат, ноги не ходят, руки не действуют, словом, почти прекращается жизнь. Так же бывает при параличе души: вся жизненная сила ее оскудевает, молитва не ладится, работать над собой не хочется, душа как бы впадает в тяжелый сон.
Могущественная седьмая змея, многочисленны ее детеныши, тонки, удивительно тонки ее зубы. Тщеславие - имя ее. Почти нет человека на земле, который мог бы сказать о себе: "Я не тщеславен, потому знаю, что я хуже всех". Тщеславие - тщетная, напрасная слава. Тщеславится человек умом, талантом, красотою лица, богатством одежды и обстановки, умом, знанием, ученостью. Ужаснее всего, что даже великие подвижники от этого зуба страдали, потому что можно превозноситься и подвигами. Вдруг во время молитвы скажет сам себе: "Люди видят, какой я молитвенник". Вот уже превознесся и был укушен змеей тщеславия. Даже, повторяю, и великие подвижники не были свободны от помыслов, правда, помыслов только, как преподобный Серафим. Когда он отказался оставить Саровскую обитель и принять сан игумена и возвратился в убогую келейку в пустыне, почувствовал, что тщеславный помысл возникает в душе. Великий, полный смирения старец наказал себя за этот помысл: тысячу дней и тысячу ночей отмаливал он этот помысл. Забывает тщеславный, что все, что имеет он, не его, а Создателя. С пренебрежением часто относится человек тщеславный к другим людям, с раздражением встречает всякое сопротивление. С осторожностью смотрите, как опасно ходите.
Восьмая змея - гордость. Самого сатаны грех этот. Гордость ведет ко многим грехам, страшнейший из них - безбожие, за которым наступает смерть души.
Мы рассмотрели восемь змей души нашей, грехи эти смертные, потому что душа, ими одержимая, умирает медленной смертью.
...Если есть змеи в душе, то там же растут и цветы небесные, которых боятся змеи.
Первая змея - чревообъядение - боится цветка воздержания.
Любодеяние не выносит крошечной росинки с цветка целомудрия, чистоты.
Сребролюбие боится милосердия.
Гнев убивается чудным цветком кротости.
Печаль- неизреченною, неизглаголанною радостью о Духе Святе.
Уныние - цветами терпения.
Тщеславие не выносит небесной красоты цветка смирения.
Что же касается последнего небесного цветка, малейшая росинка с которого, как страшный яд, убивает гордость со всеми ее змеенышами, имя этого дивного цветка - любовь. Любовь ко Христу - самый дивный, самый прекрасный цветок души нашей. У кого расцвел этот цветок, у того вечная радость. Чтобы найти этот цветок, трудятся подвижники, отрекаясь от всех благ мира, для этого цветка проливалась кровь святых мучеников. Кто понимает, как прекрасен этот цветок, тот ничего не пожалеет на приобретение его, отдаст все силы души.
Один подвижник тридцать лет взывал ко Христу: "Дай мне каплю любви". И через тридцать лет молитву его услышал Господь; старец впал в тяжелую болезнь, во время очень тяжелых испытаний упала в его сердце чистейшая капля с небесного цветка, и такое блаженство охватило душу старца, что он благословлял свои страдания.
Господи, и мы тебя умоляем, урони каплю любви и в наши души, зажги в них огонь с цветка Твоего Божественного.
...У каждого из нас есть свой кремль, освященный, Божественною силою воздвигнутый кремль души нашей. Этот кремль нужен для того, чтобы сохранить от врагов внутреннее духа нашего. У нашего священного кремля тоже, как и у всякого, четыре стены.
Первая стена, обращенная прямо ко внешнему миру, самая большая, самая важная, называется смирение.
Вторая стена - самоукорение. Если первая учит не превозноситься, считать себя хуже всех людей, то вторая гласит - "что бы ни случилось с тобой, помни, что ты один во всем виноват".
Третья стена - страх Божий. У кого воздвигнута эта стена, тот будет избегать греха, чтобы не оскорбить Господа.
Четвертая стена - память Божия. Когда есть эта стена, человек ни на одну минуту не забывает, что он ходит пред лицом Бога, который видит не только его дела, но и мысли.
Но кроме стен, кремль божественный защищают четыре стража, у каждой стены по одному.
У первой стены страж - внимание. Этот страж следит за входящими и допускает только тех, кто имеет билет добродетели, остальных же не допускает.
У второй стены страж, на долю которого выпало очищать кремль, если врагам все же удалось проникнуть. Страж этот- покаяние.
У третьей стены на страже ревность по Боге, грозный этот страж избивает врагов, которые все же проникли в кремль. И четвертый страж бичом изгоняет и поражает своих врагов, которые сумели спрятаться от первых трех стражей. Имя четвертому стражу - молитва Иисусова.
Вот как укрепляется кремль, в такой не проникнут никакие враги, потому что их не допустят стражи и каждый из нас посмотрит: в порядке ли стены? Не обрушились ли где? На месте ли стража? Если так, то будь спокоен за дом души твоей, кремль охранит ее, и дом этот станет жилищем Самого Бога, а кремль будет подобен дому, построенному на камне, ни бури, ни волны житейские не обрушат его.
Я хочу вам подарить... драгоценную цепочку из золотых колечек, пусть она будет у вас на сердце, а еще лучше, пусть она хранится у вас в сердце - эта драгоценная цепочка.
Семь колечек имеет цепочка, семь прекрасных золотых колечек, вот они, запомните их хорошенько!
Первое колечко - память Божия. У кого есть это колечко, тот постоянно, каждую минуту помнит о Боге, видит Его пред собою.
Второе колечко тесно связано с первым - это страх Божий. Кто помнит Бога, тот не сделает дурного, потому что побоится, не захочет обидеть Господа, Которого зрит пред собою.
А если есть страх Божий, то и третье колечко уже должно быть - покаяние, потому что страх Божий покажет вам все ошибки вашей совести.
С покаянием тесно связан самоконтроль: наблюдение за собою - это четвертое колечко золотой цепочки.
Кто искренно раскаивается в своих грехах, тот всегда будет следить за собою, избегать всего, что может оскорбить Христа.
Пятое колечко, самое драгоценное, оно усыпано бриллиантами - это колечко называется смирение. У кого имеются первые четыре, тот имеет и пятое, потому что такому человеку некогда превозноситься над людьми, нечем гордиться, он только занят своими грехами, он только внимательно следит за собою, за своими поступками. А кто помнит и боится Бога, раскаивается в грехах своих и контролирует, наблюдает за собою, у того есть смирение, тот обрел мир совести, мир души - это шестое колечко.
Седьмое колечко, наверное, вы сами мне подскажете: у кого светло и мирно на душе, тот не станет сердиться или обижать другого, потому что у него есть седьмое колечко - мир с людьми, тот любит людей.
Я повторяю еще раз: память Божия, страх Божий, покаяние, самоконтроль, смирение, мир совести и мир с людьми.
Возьмите же этот подарок, сберегите его и отнесите в свои дома.
-