Памяти отца Илиодора

[~ Весна ~ 2 920]

Лариса, благодарю! 

Прекрасный фильм! 

[Vалентина 291]

https://www.instagram.com/explore/tags/авваилиодор/

[Vалентина 291]

Сергей Черепов:

Как отец Илиодор «ангелам курил» и меня научил бросить курение и переквалифицироваться на воскурение Силам Небесным

– Отца Илиодора помнил каждый, кто побывал в Оптиной пустыни. Его звучный возглас «Господу помолимся!» – не только заполняет собой весь храм Казанской Божией Матери, но и проникает в глубину сердца, заставляя проснуться, если ты, придя в храм, не успел еще как следует это сделать и собраться мысленно на молитву. Когда батюшка на литургии поет вместе со всеми прихожанами «Верую», ощущаешь соприсутствие Божие – здесь и сейчас Бог с нами! С нами Бог! Отец Илиодор никогда не расставался с кадилом, и уж если кадил, то задымлял весь храм, делал это обстоятельно, часто останавливаясь напротив кого-то и долго окуривая ладаном, – видимо, что-то Бог ему о каждом из нас открывал.

Когда я поступил на послушание в Оптину пустынь, то был так рад увидеть этого легендарного отца, что чуть ли не с объятьями к нему бросился! Просто некогда, скачав с оптинского сайта многие молитвы в его исполнении, я уже больше года к тому времени как раз и вставал по будильнику, который поднимал меня по утрам его гулким голосом: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас…», – а вместо звонка мой телефон сотрясался его же басом в молитвенном призывании святых преподобных Амвросия, Сергия, Серафима и святителя Николая.

После вечернего богослужения часто отца Илиодора дожидались паломницы да прихожанки обители – его подопечные. Были среди них, конечно, и мужчины, но большинство все-таки женщин. Он выходил из алтаря, и вместе они совершали молебен Пресвятой Богородице. В такие вечера изредка я стоял в сторонке, слушая пение и наблюдая, какие удивительные отношения сложились между этими людьми и их духовным отцом. Он действительно окормлял многих, духовно утверждая в вере.

Прошло месяца два, как я жил в монастыре. С отцом Илиодором мы не общались близко, но уже важно кивали друг другу при встрече. Помню, было начало ноября, и в праздник Казанской иконы Божией Матери, после литургии, когда люди шли прикладываться к иконе Пресвятой Богородицы и к мощам преподобного Амвросия, отец Илиодор выдернул меня из очереди трудников и попросил помочь. Я был даже как-то горд оказанной мне этой честью и радовался, как мальчишка. Стоял рядом и помышлял, что чуть ли не участвую в священнодействии, потому что реально было ощущение благодати во всем, что бы он ни делал. Вот тогда каждого, кто приложился к мощам преподобного Амвросия, отец Илиодор помазывал маслом из неугасимой лампады Преподобного, а рядом стоял я и раздавал всем конфеты и сласти из большущего мешка. И люди все так радовались в ответ!

Помню, когда я только пришел в обитель, первые дней пять не курил, и был уверен, что пришёл в монастырь навсегда, и сейчас от меня все эти мирские привычки как-то сами собой поотвалятся… Я даже веселили старожилов вопросом: «А скоро ли меня постригут?»

Наступила зима. Работал я в храмах, чаще всего меня ставили дежурить во Владимирский храм, где по утрам шли Исповеди. С раннего утра и до обеда я неотлучно находился подле святых мощей старцев Оптинских и святых икон храма. На эти послушания не благословлялось ставить курильщиков. И я мучился тем, что, не имея сил признаться, скрывал от нашего старшего иеромонаха свою греховную страсть. И она меня все-таки и в монастыре стала одолевать… Курил я, оглядываясь, – у общественного туалета, вне стен монастыря, где было обустроено специальное место – бочка для окурков и скамейка. В общем, позорное место...

И как-то раз, вот так, капитулянтски, покурив после ужина, я шёл вдоль стены обители к ее святым вратам. Вдруг, вижу, навстречу мне идёт какой-то высокий монах с пакетами в обеих руках. Полы его рясы колыхались ветром. Из-за метели и темноты лица его сразу я не разглядел. Но уже через несколько шагов я узнал в монахе отца Илиодора. Стараясь не дышать на него, я сказал, проходя мимо:

– С праздником, батюшка!

– С праздником! – ответил он.

Мы разминулись, но уже через секунду я услышал его бас:

– Стой!

– Стою.

– Вот, иди сюда, – позвал батюшка. – Вот, ты куришь, да?

– Курю, – признался я грустно.

– Вот, смотри. Я тоже курю. – При этих словах отец Илиодор поставил пакеты (скорее всего, с конфетами) на снег, запустил руку под рясу и вытащил оттуда дымящееся кадило!

Для меня это было уму непостижимо! У старца в глубине рясы был вшит потайной крючок, на котором висело всегда готовое к бою, заряженное углем и ладаном кадило. Горящее!

– Знаешь, кому я курю? Я ангелам курю. Воскуряю. На дым моего кадила слетаются ангелы. А ты знаешь, кому куришь табак свой? Ты бесам куришь. Как закуриваешь сигаретку, распугиваешь всех ангелов, а бесы так и облепляют тебя! Бросай курить. Если не бросишь, положишь крест на стол, выдадим тебе обратно комсомольский значок – и привет, Москва! Понял?

– Понял.

Жути он нагнал на меня такой, что в тот же вечер я уже не курил. И через пару дней я встретил отца Илиодора в монастыре.

– Батюшка, спаси вас, Господи! Вашими молитвами я бросил курить.

– Ну, молодец, раз бросил.

– Но, знаете, я подумал, что хочу так же курить ангелам, как вы. Хочу тоже кадить.

– Ну, а как же ты будешь кадить? Чем кадить-то будешь?

– Может, у вас есть какое-нибудь старое, ненужное кадило?

– Кадилом тебе нельзя кадить. Тебе сан нужен. Вот станешь когда-нибудь диаконом, тогда и будешь с кадилом ходить.

– Но как же мне быть? Как же мне ангелам курить и бесов прогонять?

– Это тебе кадильница нужна, – ответил отец Илиодор. – Завтра после двух подходи к Казанскому храму, что-нибудь придумаем.

Назавтра я весь день бегал по монастырю в послушаниях, думая, как бы не пойти на обед, чтобы всё успеть. Я уже не думал, что смогу встретиться с отцом Илиодором в этот день, как вдруг он меня окликнул, когда я быстрым шагом проходил мимо Казанского храма.

– А, вот и ты! Ну, пойдём со мной.

Мы спустились по ступенькам в иконную лавку.

– Ну, давай, выбирай себе кадильницу, – сказал батюшка. Но, увидев, что я не представляю, как выглядит кадильница и с какой стороны поджигают уголь, он всё сделал сам. Выбрал красивую синюю кадильницу, пару пачек угля и две маленькие коробочки ладана.

– Вот тебе кадильница, уголь зажжёшь так-то, сюда ладан и – Аллилуйя! Подойди к отцу Нилу, благословись, чтобы тебе у вас в доме кадить. С Богом! – сказал отец Илиодор и тут же поспешил далее куда-то по своим делам.

Радости моей не было предела! Благословившись у отца Нила на каждение в нашем общежитии, я никак не мог дождаться вечера, когда закончится ежедневный крестный ход, и я смогу погонять бесов своей кадильницей – драгоценным подарком отца Илиодора. Через неделю все мои братья-трудники привыкли, что каждый вечер весь дом окутывали плотные клубы дыма и чудесные запахи ладана. А ещё через неделю у меня на вооружении было 20 сортов ладана, и если я забывал по усталости покадить, кто-то мне сразу же об этом напоминал:

– Сергий, а ты сегодня еще не кадил?

Когда через полгода я покидал все-таки монастырь, то раздал множество своих вещей, книг и икон, а кадильницу увёз домой, и до сих пор ей благоговейно пользуюсь, обходя весь дом, прогоняя бесов из всех углов с песней «Богородица Дево, радуйся!» И постоянно при этом вспоминаю отца Илиодора! Богу нашему слава всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Владимир Викторович Шпатаков, директор православного издательства «Родное слово», Симферополь, Крым:

 

– Отец Илиодор – человек добрейшей души. Он как-то мне сказал: «Многие думают, что они ездят в Иерусалим, читают акафисты, – и Господь всё это будет, что, считать? Сколько они там поклонов положили, святынь облобызали? Этим спастись, что ли, намереваются? Нет, – говорит, – Господь нас будет судить по делам любви. Потому что Господь Сам Любовь. Христос спросит нас: кого мы накормили, кого одели, кого утешили, кому помогли, кому что подсказали». И он не только так говорил, он так жил. У нас тут в Крыму, в горах, например, живет семья инвалидов: Дмитрий, прикованный к постели, вместе с сестрой-иконописицей, ему 42, ей 48. Отец Илиодор их, можно сказать, окормлял, они постоянно и звонили ему, что-то всегда посоветует, откликнется. А когда в Крым приедет, тут же ехал к ним. И никогда с пустыми руками – целый багажник еды, гостинцев каких-то закупит, еще чего-то, необходимого для жизни; денежек всегда привезет, оставит им.

Он, кстати, еще до воцерковления медбратом одно время работал, хотя был музыкант, экономист, но вот выбрал себе уже именно служение такое – жизни спасать… Это всё где-то на Кавказе произошло, откуда он был родом. Однажды он там попал на какое-то празднество к теневому миллионеру. И вот, сидят все за столом, пир горой, и вдруг дочь этого богача падает, приступ у нее какой-то, она начинает хрипеть-задыхаться. А там как раз еще женщина-врач была, и вот, этот отец начинает на нее с будущим отцом Илиодором, тогда еще в миру Георгием, медбратом, кричать: «Спасите! Что хотите, отдам, спасите! – на жену поворачивается: – Деньги тащи!» – «Какие?» (а у них там весь дом полон денег). – «Вон там», – объяснил ей как-то. И та приволокла целый мешок денег. Врач с Георгием помочь пытаются. Отец этот мешок денег пододвигает: «Спасите! Спасите! Спасите…». Девица умерла тогда. Это Господь Спаситель воскрешает (Мк. 5, 41–42). А тут лежит это мертвое тело молодого красивого человека, всем, казалось бы, до конца своей жизни обеспеченного: «ешь, пей, веселись» (Лк. 12, 19). Лежит бездыханное, и этот никчемный для нее, скопленный впрок мешок денег… Это одно из таких, потрясших будущего монаха событий, определившее его жизненный путь, приоритеты.

Хотя, конечно, и те же акафисты отец Илиодор вовсе не оставлял, даже когда говорил, что не в них всё дело… Кто не помнит, как он их пел, собирая огромное количество людей на эти славословия, особенно Божией Матери. Передавал молитвослов из рук в руки: кому какой кондак, икос читать, – а потом все пели рефреном: Радуйся… А после он еще обязательно, кому бы акафист ни пели тогда, пел вместе со всеми афонским распевом «Агни Парфене»: «Радуйся, Невесто Неневестная…». Именно в молитве, в служении литургии каждый день он и черпал силы. Ночами практически не спал. У него и кровати-то в келлии не было. Так, какой-то маленький, не под его рост, диванчик, постоянно заваленный книгами да на раздачу конфетами, которыми отец Илиодор каждое утро загружал свои бездонные карманы. Я раньше и по несколько месяцев жил с батюшкой Илием, – тогда еще схиигуменом, сейчас схиархимандритом, – в Оптиной пустыни. Спускаемся из батюшкиной келлии со второго этажа, а отец Илиодор на первом жил, – отец Илий в дверь ему стучит: «Геронда, геронда, идем на молитву!» А геронда не откликается. Нет, так нет. А приходим в храм, – он там уже в алтаре кадит! Или идем с батюшкой на раннюю литургию, а навстречу нам отец Илиодор – зима, мороз трескучий, а от него пар валит, – это он уже в источнике окунулся. «Я позднюю сегодня литургию служу», – поясняет. Так нашего геронду Илиодора в келлии вообще и не застать было: он или литургию служит, или молебен какой, акафист с народом распевает, или помогает кому, по Оптиной расселяет, сам же и бегал постоянно, какие-то одеяла искал, кого чем укрыть, чтобы потеплее было… И так он своей заботой людей и не оставлял. Там денежки дал, другому что-то необходимое разыщет, через кого-то лекарства передал, сам что-то отвезет, тех, кто за рулем, то и дело подвезти кого-то просит… Он весь был без остатка в служении. Не то что он какие-то громадные подвиги совершал. Хотя, кто его знает, мы же не в курсе, как он там теми же ночами у себя в келлии подвизался… А так он весь день на виду. Только приедешь в Оптину, уже смотришь – где-то там отец Илиодор идет с кадилом. Когда уже оптинскую братию – отцов Василия, Трофима и Ферапонта – на Пасху 1993 года убили, отец Илиодор постоянно молился в часовне у их могил. С народом много общался. Помогал-помогал-помогал. И словом, и делом. Всегда стремился не упустить даже малой какой возможности сделать что-то доброе. Как батюшка Иоанн (Крестьянкин) говорил: «Спасайся малым доброделанием».

Отец Илиодор спешил жить, – торопился сделать как можно больше в этом мире чего-то полезного. И от него эти гонцы доброделания во все концы света мчались. Господь многое ему открывал, где и у кого беда, нужда какая. Помню, мы как-то поужинали да за столом за разговором засиделись. Уже почти 2 часа ночи, звонок: «Батюшка, благослови! Мы тут на Севере, ты нас благословил в монастырь Александра Свирского поехать, мы сбились с пути, заблудились, помолись!» Мне так и захотелось прокричать им там: «Да спим мы уже, спим!!» Но они-то знают, что отец Илиодор на спал ночами. А то, что с пути сбились, – так это у них с батюшкой Илием по их молитвам известный эффект: они кого-то отправляли куда-то, те приезжали вроде как ни с того ни с сего в какое-то совсем другое место, даже опытные водилы у депутатов могли так заплутать, никакие навигаторы молитву пересилить не могли, у батюшки Илия с отцом Илиодором Небесные навигаторы, – так вот, эти люди оказывались именно там, где нужна была помощь! Причем успевали иногда в самый последний момент кого-то спасти – чуть ли не из петли вытащить, или просто поддержать человека практически уже в отчаянии.

На похоронах отца Илиодора мы оказались рядом за столом с одним его духовным чадом, – хотя отец Илиодор был только в иеродиаконском сане, но он действительно нес апостольские труды, проповедовал, духовно вел многих, – и вот, этот его духовный сын, сам также уже принявший сан, священник, так и сказал:

– Да, отцу Илиодору уже в монастыре просто мало места было, во всей России ему места уже не хватало… Его любовь простиралась всеохватно на весь мир и до Небес, – Господь и призвал его уже в Царство Небесное – оттуда людям помогать.

У меня в жизни два светильника, два примера совершенно самозабвенного служения Богу и людям – схиархимандрит Илий и отец Илиодор. Сколько в них источаемой на всех и всюду любви, смирения, кротости. Хотя, когда надо, и обличить могут. Отец Илиодор про батюшку Илия говорил: «Батюшка Илий наш – как преподобный Серафим Саровский, свой крест служения Церкви и народу несет». Люди-то Божии всех любят, – молился же преподобный Серафим, чтобы Господь «архиереев, которые онечестивятся», помиловал, а его самого в ад забрал… Известно же, что Господь тогда преподобному Серафиму ответил. Люди Божии, как и Господь, всех любят, но зло есть зло, и правду нельзя подменять политкоректной ложью. В последний раз отец Илиодор из Крыма уезжал, помню, я его провожал до поезда. Разговорились обо всем этом коммунистическом наследии, – они с батюшкой Илием да вот еще почивший недавно отец Димитрий Смирнов – одни из немногих, кто народу глаза на происходящее в нашей стране, в том числе ранее, в XX веке, открывают. Вы только подумайте: в России всего 16 памятников святому благоверному князю Александру Невскому – нашему всенародному герою, и защитнику, и молитвеннику, и правителю; и до сих пор около 6000 памятников этому человеконенавистнику Ленину… Что ни телеграмма: расстрелять-расстрелять-расстрелять-повесить – чем больше, тем лучше… Это же жуть просто, а мы, что, поклоняемся им? Почести по всей стране да на Красной площади воздаем? Понегодовал я на современных коммунистов… А отец Илиодор так приобнял меня: «Все равно надо и к ним, – говорит, – относиться с любовью. Они тоже люди, только обманутые. Если бы они знали Христа, они бы всего этого не делали. Они же несчастные, – и здесь, на земле, и в вечности обреченные аду. И те, кто им последуют сейчас, не ведают, что творят. Надо ко всем относиться с любовью». Вот он и был сама воплощенная любовь, – к этому каждый христианин и призван.

 

 

[LarisaOptina 1 701]

 

 

[Vалентина 291]

«Авва Илиодор»

Солнце закатилось на рассвете,
Сердце издало последний стук.
Пролетела новость по планете,
Руки отпустили старый плуг.

Твёрдой почвы он взрыхлил не мало,
И слезами всю её пролил.
Пришёл день и пахаря не стало,
С лихвой в почву семя насадил.

Сеял щедро в поле, при дороге.
Сеял даже в почве из камней.
Больше не пройдут по полю ноги,
Не отвёл Господь на это дней.

В небо устремилась колесница,
Из палаты забрала гонца.
С лёгкостью как будто это птица,
Унесла родного нам отца.

Словом не опишешь всей утраты,
Колесницы нам не развернуть.
Был алмаз, мы были с ним богаты.
Камни с душ умел отец столкнуть.

Что же нам в итоге остаётся?
Ведь отец учил не унывать!
И пока в нас сердце ещё бьётся
Его семя будем поливать!

Час придёт и нам уйти к ответу.
Все уйдём, всему тут есть конец.
Будем жить по отчему совету.
Верю, дал Господь ему венец!

(Georgiy, 28.10.2020г.)

[inna d 5 001]

И это всё – о нем, или Самый известный иеродиакон России

Памяти иеродиакона Илиодора (Гайриянца)

Ольга Рожнёва

Иеродиакон Илиодор Друзья мои, ушел от нас наш дорогой отец Илиодор. Ушел 26 октября – на Иверскую, чтобы воскликнуть теперь уже у Престола Божия слова благодарности Той, Кого он так любил и почитал всю свою монашескую жизнь:

– Радуйся, благая Вратарнице, двери райския верным отверзающая!

Вот уже и девятый день прошел, а все кажется: зайдешь в Оптину, а отец Илиодор там: акафисты читает, хвалу Пресвятой Богородице возносит, и вокруг него, как обычно, – паломники, духовные чада…

И это всё – о нем.

«Моя бабушка Мария вымолила весь наш род»

Отец Илиодор, в миру Юрий Гайриянц, родился в Баку 23 июня 1947 года. Его мама Евгения была в то время офицером – старшим лейтенантом, служила в управлении, в политическом отделе.

В 1947 году в Советском Союзе декретный отпуск давали на 35 дней до родов и 28 дней после родов. То есть когда ребенку исполнялось 28 дней – матери нужно было выходить на работу. За прогул, опоздание (более чем на 20 минут считалось уже прогулом) или самовольный уход с работы с 1940 по 1951 год следовала уголовная ответственность. Запрещалось также самовольное увольнение и переход на другое место работы без разрешения начальника или командира: время было послевоенное, суровое.

Бедная молодая женщина, мама Юры, разрывалась между младенцем и службой. Помогала соседка, да что с чужого человека взять: лишний раз не подойдет к ребенку. К счастью, приехала мама Евгении – глубоко верующая бабушка Мария, о которой позднее отец Илиодор говорил: «Она вымолила весь наш род».

Первым делом бабушка понесла слабенького двухмесячного внука в церковь и окрестила его в честь великомученика Георгия Победоносца. Затем села на поезд и увезла внука с собой – в Кизляр, небольшой городок, основанный в 1735 году как русская крепость на берегу реки Старый Терек. Жили здесь в 1947 году около 25 тысяч человек: большей частью – русские и терские казаки, а также аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, армяне…

Жили они после войны бедно, большая часть домов – деревянные, саманные и турлучные (стены дома из шестов, переплетенных лозой или хворостом и обмазанных глиной), а кирпичные дома – только в центре города. Электричество имелось в учреждениях, население же электрическим светом почти не пользовалось. Вода – из колодца, для тепла – печка. В городе действовали пять школ, а в бывшем женском монастыре размещалась районная больница. Вот таким был городок детства отца Илиодора.

Скрытый текст

 

«Вольный казак»

Рос Юра в Кизляре «вольным казаком». Вспоминал позднее:

«У меня была шевелюра, как шапка, весь кучерявый, черный, как цыган, и рубашка до колен – военная гимнастерка, а штанов не было. У меня там была деревня. Утром встал: “Эх, Вася, гуляй ветер – в поле дым!” На лошадь – и пошел гонять там всех. На лошади как заскочишь на центральную улицу: “Эх, ребята! Свобода!”»

Мама тосковала по сыну, по возможности приезжала навестить: вот младенцу годик, вот два, три – уедет, а он ее тут же и забудет. Одно утешало: знала, что с бабушкой ее Юрочка – как у Христа за пазухой. Как только малыш подрос и стало возможно оставлять его одного дома, тут же приехала за ним, чтобы забрать с собой в Баку. Отпустили ее со службы только на три дня.

В июне Юре исполнилось семь – осенью в школу. Однако малыш не желал никуда уезжать от любимой бабушки – та уже и уговаривала, и ругалась: «Слушайся мать! Негодник! Хулиган!» Но не тут-то было: он оставался непреклонен и ехать никуда не желал. Мать – в слезы. Наконец уговорили, мороженое пообещали – поехал.

Старый Баку

«Бабуля, дай покушать!»

В Баку всё показалось малышу слишком огромным: дома многоэтажные, высокие, арки, магазины. Мама от радости не знает, куда сына посадить, чем угостить, побежала в магазин, накупила еды, конфет. «Сынок, мне завтра на работу надо идти. А ты сиди дома». Утром ушла. Юра по деревенской привычке отправился на улицу, тут же со всеми перезнакомился, привел домой, стал кормить-угощать. Все поели-попили, верх дном перевернули. Мама с работы возвращается: «Ах! Что это?!»

Что делать? В школу только осенью… Стала она его закрывать. Уйдет на работу, а он на балкон, затем по трубе вниз – и уже на улице, целый день по дворам носится. Мама ругаться – он кой-какую одежку в охапку – и на поезд. Без билета, из вагона в вагон – глядишь, до бабушки доедет. В дом проскочит незамеченным, слышит: бабушка ходит, переживает, приговаривает: «Ох уж этот Юрка, как бы не замучил он там мою Женю…» А он тут как тут: «Кто замучил?!» – «Ах, Господи! Юрка приехал!» – «Бабуля, дай покушать!»

Несколько раз такое повторялось: мама увезет, а он снова сбегает. Наконец привык к Баку, к школе, к одноклассникам – остался. Правда, каждую весну ждал каникул – и сразу к бабушке.

Талантливый, разносторонний человек

Мне понравилась Россия, ее природа. Я пропитался этим духом

После школы Юра пошел в армию, служил с 1966 по 1969 годы в войсках ПВО – противовоздушной обороны – в городе Гвардейске Калининградской области. В те годы населения там было около 10 тысяч человек. Вспоминал потом: «Я служил в России три с половиной года. Мне понравилась Россия, ее природа. Я пропитался этим духом».

Вернулся из армии, учился заочно в московском Всероссийском заочном финансово-экономическом институте, получил высшее образование. Занимался живописью, музыкой. Нужно сказать, что отец Илиодор был очень талантливым человеком: прекрасно играл на фортепьяно, замечательно пел, а еще сочинял стихи и песни (около 200 песен сочинил), талантливо рисовал, писал картины… Уходя в монастырь, он всё это сжег.

«Похороны отменяются!»

Отец Илиодор в молодости в миру В 1972 году 25-летний Юрий работал в Союзе художников, редко бывал дома по своей занятости. Вдруг – телеграмма от мамы: бабушка Мария в тяжелом состоянии. Он – на поезд и по знакомому с детства маршруту – в Кизляр. Приезжает, а бабушка лежит, чуть дышит, вокруг родня: «Врачи сказали: она скоро отойдет…» На это Юра ответил: «Она никуда не отойдет!» Все: «Как это?» А он: «Вот так это!»

Завернул бабушку в одеяло, еще в одно (на улице – январь месяц) – и на руках, так же, как она его когда-то двухмесячного несла, – на поезд: в Баку. Вечером сел – утром на месте. Сразу отправился с ней в областную больницу, к знакомым врачам. Там его, правда, не обнадежили: «Слушай, мы тебя уважаем, но ты извини, тебе не сюда надо…» А за окном кладбище. «Тебе ее нужно туда…»

На такси – и домой. Позвонил знакомой, она анестезиологом работала: «Лида, выручай: бабушку привез больную!» Бабушку на диван, сам – шубу снял, на пол у дивана постелил. Маме сказал: «Вы в другую комнату переселяйтесь, а я тут буду с бабушкой. Она не умрет».

И стали они с Лидой ухаживать за бабушкой, уколы колоть, а главное – растирать ее ледяные руки-ноги: у старушки было нарушено кровообращение. Поят ее с ложечки: вода с медом, вода с лимоном – и растирают. Витамины в уколах, обезболивающее… День, второй, третий…

 Приехали сыновья бабушкины (их у нее много было), квартира у сестры небольшая, на третьем этаже, зато двор большой – они палатку-времянку поставили, живут, ждут, чтобы, значит, мать похоронить. Шашлыки жарят.

Вдруг бабушка глаза открывает – смотрит вполне осмысленно. «Бабуля! О! Ты хочешь кушать?» – «Ага! Хочу!» – «Чего хочешь?» – «Пехи» (чеснок, маринованный по-армянски). Юра на балкон вышел и дядьям объявляет: «Похороны отменяются!»

Поехал на базар, нашел домашний пехи, принес бабушке – она глаза открыла, пососала чуть-чуть, и дело пошло на поправку. Весной уже полным ходом обед готовила, посуду мыла. А она очень свою деревню любила. Стала рваться домой. «Подожди немножко, бабуля!» Фрукты для нее, апельсины, гранаты выжимали – витамины ей давали, соки.

Наконец она не выдержала: «Всё. Вези меня на вокзал». Перед отъездом еще его поругала: он после советской школы забыл и храм, и молитвы. Был, как и все, пионером, комсомольцем. «Какой комсомол?! Ах ты хулиган! Негодник!» Уехала. После этого жила еще в полном здравии три года.

«Господь слышит каждое движение нашего сердца»

Отец Илиодор вспоминал позднее:

«Точно так, как бабуля меня на руках понесла крестить, я ее тоже на руках привез и выходил. Хоть я тогда и неверующий был, но Господь слышит всех. У меня было такое сильное желание бабушке помочь, что и Господь мне помог».

 Уже будучи в монастыре, отец Илиодор тосковал по любимой бабушке Марии, а больше всего скорбел, что даже фото на память о ней не осталось. И вдруг ему передают письмо из Кизляра. Открывает конверт – там восемь фотографий бабули. А еще фотография ее могилки ухоженной. Он говорил по этому поводу: «Вот такое чудо Господь явил. То есть Господь слышит каждое движение нашего сердца».

Такая же история произошла у него с фотографиями, когда его рукополагал в диаконы сам Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II – причем рукополагал 4 декабря 1990 года – на оптинский праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы. Этих фото у отца Илиодора тоже не осталось, и он очень скорбел по этому поводу.

Когда Патриарх Алексий II отошел ко Господу 5 декабря 2008 года, отец Илиодор попросил его: «Святейший, помоги!» Через пару дней приезжает в Шамордино, а там ему передают конвертик. Открывает: пять фотографий, как его рукополагает Святейший Патриарх.

Господь слышит нас. Поэтому когда человек унывает – это большой грех. Нам нельзя унывать

Отец Илиодор, вспоминая об этом, говорил:

«Это что? Чудо! Это милость Божия. Не успеем мы только подумать – Господь нам дает такие вот знаки милости Своей. Поэтому когда человек унывает – это большой грех. Нам нельзя унывать. Конечно, Господь видит, что я от души прошу и что это полезно для укрепления веры, – значит, Господь подаст. А если человеку не полезно, тогда, конечно, чего тут обижаться?! Мало ли что ты попросил… А если тебе это не полезно?»

Но это мы вперед забежали.

Ему всегда хотелось кому-то помогать

В 1980-е годы отец Илиодор трудился сразу на нескольких работах: преподавал в Абрамцевском художественном училище имени Васнецова, подрабатывал водителем – возил директора училища, а еще писал картины, сочинял стихи и песни. С молодежью возился: ему всегда хотелось кому-то помогать, кого-то обогревать теплом своей души – такой он был душевно щедрый человек, полный сил, доброты, света.

Вспоминал позднее:

«И даже будучи там, в миру, я же всё-таки с ребятами что делал? Организовывал. Мы выезжали. Два музыканта у меня были: Миша и Алеша Казаряны – бас-гитара и соло. Они росли тоже без мамы. Мама умерла рано. Я их одевал, кормил. Отец у них пьянствовал. Если что не так было – защищал их».

Как отец Илиодор пришел к вере

Весной 1985 года отец Илиодор в очередной раз отвез директора училища и поехал домой, в Загорск, где снимал тогда квартиру. От Загорска до Абрамцевского художественного училища в Хотьково – километров пятнадцать по трассе. Два года – с 1983 по 1985 – каждый день ездил мимо Троице-Сергиевой Лавры, но ни разу туда не заходил. А тут вдруг заехал на заправку, а там ему знакомые говорят:

Старец Илий – А чего это ты такой бледный, Юра? Может, у тебя кто-нибудь умер?

– А какое сегодня число?

– 22 марта!

– Как 22 марта?! У меня в этот день четыре года назад мама умерла!

– Маму помянуть надо! Съезди привези бутылочку, помянем! А сам – зайди в Лавру, свечку поставь за упокой! В крайнем случае какой-нибудь бабушке деньги дай, чтобы она свечку поставила…

Опять забегая вперед, скажем, что 22 марта – день памяти сорока мучеников Севастийских. Отец Илиодор был пострижен в иноки с именем Феофил – в честь одного из сорока мучеников Севастийских, как и его любимый старец и духовный наставник схиархимандрит Илий (Ноздрин).

«Ну всё – теперь я буду сюда ходить!»

Отец Илиодор нередко говорил, что пришел к вере по молитвам своей бабушки Марии. А тогда, 22 марта, он подъехал к Лавре и почувствовал впервые всю ее мощь и духовную силу. Внутри – дрожь. Стоит в шубе у ворот Лавры и думает: «Что делать?» Смотрит – старенькая монахиня идет. «Бабушка, вот тебе три рубля, купи свечку, поставь – помяни мою маму!» – «Маму? А как ее звали?» – «Евгения». Она так посмотрела на него и говорит: «Нет уж – сам пойди и поставь!» – и ушла.

Отец Илиодор вспоминал:

«Захожу в арку – и меня сразу как будто чем-то окатило. Передо мной величественный Успенский собор. Как глянул – у меня всё в мозгах перевернулось и встало на нужное место. Думаю про себя: “Что ж ты два года мимо ездишь и ни разу сюда не зашел?!” Налево смотрю – трапезный храм, огромный, красивый. Направо – семинария. Вокруг такая тишина. Монахи ходят. Снег хрустит. Стоял, стоял. Думаю: “Надо идти. Только куда?”

Пошел, где пение звучало. Открываю дверь, захожу: росписи – Господь проповедует, нищие сидят. Семинарист спрашивает: “Ну что, будете свечи брать?” Я дал деньги, взял пучок свечей. А у самого такое состояние: сердце бьется, дрожь. И тут взору моему предстала такая картина. Все стоят на коленях: “Честнейшую…” поют.

Иконостас золотом блестит. Диакон с двойным орарем басит. Я думаю: “Вот это да! Красота какая!” Стою со свечами. Вспомнилось, как бабушка меня в храм еле живого принесла, слезы потекли. Стою, смотрю на контингент. Нам же в советское время говорили, что в храм одни дураки, полоумные ходят. Смотрю – нормальные люди стоят – молятся. Меня стали толкать к краю. Свечи забрали. Поставили. Сам стою, укоряю себя: “Почему я сюда не заходил?”»

Троице-Сергиева лавра в 80-ые

В этот же день отцу Илиодору подарили от руки переписанный молитвослов – их в то время не продавали, верующие от руки молитвы переписывали. Потом он сам эти молитвы переписывал, распечатывал и распространял. Приехал домой – всю ночь читал: «Да воскреснет Бог…» и прочее. Потом сказал себе: «Ну всё – теперь я буду сюда ходить!» Ему было 38 лет…

«Я к старцу прилепился и четыре года рядышком с ним пробыл»

С того дня начал ходить в Лавру. Вскоре задумался о наставнике. Однажды спросил у одного из лаврских отцов: «Как бы мне здесь какого-нибудь мудреца встретить?» Тот ответил: «У нас мудрецов нет. У нас есть старцы!» – «А какие старцы?» – «Наум и Кирилл». Отцу Илиодору имя Кирилл больше понравилось, просит: «Мне бы к старцу Кириллу». Привел его лаврский отец к старцу Кириллу (Павлову), а тот его сразу по имени: «А, Георгий пришел. Присаживайся».

Хлынули из глаз слезы, на колени упал, начал каяться… А старец ласково так: «Ничего, ничего…»

Взял его старец за руку – и отец Илиодор, тогда еще просто Георгий, почувствовал такое умиление, такую благодать, что у него, внезапно для него самого, хлынули из глаз слезы. На колени упал, начал каяться… А старец ему ласково так: «Ничего, ничего – успокойся! Будешь теперь ко мне приходить?» – «Буду!»

И вот отец Илиодор вспоминал потом:

«Я к старцу прилепился и четыре года рядышком с ним и пробыл. Мы с ним у всех батюшек-старцев побывали. Я за ними ухаживал: ноги мыл, мазал мазью их раны».

«Как батюшка Кирилл благословил меня в Оптину»

Отец Кирилл Павлов Отец Илиодор вспоминал:

«Когда я только выбрал монашеский путь, то поступил в Свято-Троицкую Сергиеву Лавру, нес почти в течение четырех лет – с 1985 по 1989 годы – послушания у отца Кирилла (Павлова). Думал, что так и останусь в Лавре, но батюшка Кирилл сказал:

– Ты подожди…

Наступает 1989 год, и он благословляет меня в Оптину пустынь. Вызывает к себе и говорит:

– Георгий, тебе завтра уже надо ехать в Оптину.

Я даже растерялся:

– В какую Оптину?!

А батюшка мне:

– Это – монастырь, Оптина пустынь, открывается в Калужской области под городом Козельском.

“Что за Козельск? – думаю я. – Козел там, что ли, какой или козы живут? Ни разу не слыхал!”

Говорю:

– Батюшка! Господь с вами! Какой Козельск?! Куда я поеду? Никуда я не поеду!

А отец Кирилл улыбается:

– Ты поезжай, поезжай! Там – монастырь… А почему ты не хочешь?

– Прежде всего потому, что там не будет вас!

А старец Кирилл отвечает:

– Там будет отец Илиан!

(Схиархимандрит Илий тогда еще был иеромонахом Илианом.)

Я тогда еще грешным делом подумал: “Ну какой такой Илья может сравниться со старцем Кириллом?”

Батюшка Кирилл был моим первым духовником. Так я тогда и сказал отцу Кириллу. А он в ответ опять улыбается:

– Нет-нет, ты поезжай!

Я перед ним на колени упал:

– Батюшка! Хотите – выгоняйте меня, но я туда не поеду!

Смотрю: он замолчал, опустил голову. Рассердился даже. После паузы говорит:

– Так, ну ладно, раз ты меня не слушаешь, иди к преподобному Сергию в Троицкий собор! И спроси у Преподобного, что он тебе скажет…

Я усомнился: “Ну как это я у раки благословлюсь? Что, мощи Преподобного мне что-то скажут, что ли?” Вслух говорю:

– Батюшка, да вы что?..

А он мне:

– Все! Иди!

Встал и вышел.

У мощей преподобного Сергия

Разговор наш происходил внизу, в посылочной, где обычно старец принимал народ. А он поднялся к себе в келью на втором этаже. Я опешил, стою весь бледный, ноги трясутся… Не знаю, что и делать. Но пошел к Преподобному, раз батюшка благословил.

Иду, а у самого – слезы в три ручья, рыдаю, думаю: “Ой, вот это попал! Как с батюшкой-то Кириллом расстаться?! Четыре года у него окормлялся, а теперь иди в какую-то Оптину, в Козельск какой-то, к какому-то Илье!” Доплелся с этими мыслями к преподобному Сергию. А это был день, когда там читался акафист Божией Матери. Пятница или воскресенье – сейчас не вспомню.

В общем, собрался народ и величает Богородицу. Я боком протиснулся сквозь толпу к раке с мощами Преподобного, рухнул на колени, уперся головой в раку и плачу навзрыд, думая: “Что делать?!.. Как быть?!” Вот так и повторял. Но ничего в голову не приходило, кроме: “Козельск! Оптина!” Я ведь впервые эти названия от старца Кирилла и услышал. Но что это за Оптина?..

Пока минут тридцать читался акафист, я все плакал, стоя на коленях на полу. Но вот акафист закончился, люди начали прикладываться к иконе и потихоньку расходиться. Скоро должны были прийти уборщицы, и меня тоже попросили бы выйти из храма. А я так ничего и не понял. Батюшка-то вразумлял: “Преподобный тебе все скажет!” Опять я заплакал, направил последние силы к молитве и спрашиваю: “Господи! Ну что мне делать-то?.. Преподобный, что делать мне?!” Вдруг толпа шарахается в сторону, и я слышу голос:

– Иди в Оптину!

Думаю: “Ничего себе! Галлюцинации, что ль?” Ведь кроме меня никто не мог знать о моем деле. Я на коленях, люди в храме… Чей же это мог быть возглас? Надо, думаю, еще послушать… Опять я заплакал. Проходит еще минут пять или десять, и вдруг снова слышу:

– Иди в Оптину!

И вдруг снова слышу: «Иди в Оптину!» Уже громче, настойчивее

Уже громче, настойчивее. Я аж подпрыгнул на месте, а слезы высохли. Это не галлюцинация, а чей-то окрик. Поднимаюсь с колен и вижу такую картину: один блаженный перелез на солею, а монахи схватили его и выпроваживают. Выталкивают его, а я вытянулся во весь рост и понял, что слова-то эти от него исходили. Я к нему:

– Чего? Чего?

Про Оптину-то мне только батюшка Кирилл один и говорил. А он мне в ответ:

– Я тебе сказал: иди в Оптину!

Но тут его уже утащили. Я встал как вкопанный, думаю: “Ну ладно!” И поплелся назад, к отцу Кириллу, а он меня спрашивает:

– Ну, что тебе сказал Преподобный?

И улыбается, слегка прищурившись.

Я отвечаю:

– Ну что?.. Сказал: “Иди в Оптину!” Блаженный там один был…

А отец Кирилл мне:

– Ну ладно, пошли!

И мы отправились в келью, где отец Кирилл читал нам по вечерам».

Троице-Сергиева лавра

«Я к вам в Оптину. А вы возьмете меня к себе?»

Отец Илиодор вспоминал еще:

«Приехал я в Оптину – полная разруха. Никакого настроения. Ни кола, ни двора. Ничего нет. Как будто “мессершмидты” бомбили два месяца. Ничего – ни забора, ничего нет – проходной двор. Всё заросшее, храмы стоят полуразрушенные, сараи, бабушки какие-то, мужики пьяные. Думаю: “Что такое? Какой это монастырь после Лавры? Где тут монастырь?”

А тогда только один Введенский храм был, я застал то время, когда мы оттуда станки вытаскивали. И там маленький придел был – святителя Николая. Смотрю, оттуда старичок выскакивает. Я на него смотрю, про себя думаю: “Откуда такой старчик?” А он так раз: “запеленговал” меня – он же читает мысли – “пеленгует”.

А я: “О, старец! А может, это – Илиан? Ну, если это Илиан, тогда я останусь!” Так я решил. И я так шаг ускоряю. Подбегаю к нему и говорю:

– Батюшка, вы – Илиан?

Он:

– Ну да – я!

– А я – я, Георгий!

Он:

– Да! Молодец!

– Меня батюшка Кирилл к вам послал.

– Хорошо!

– Я к вам в Оптину. А вы возьмете меня к себе?

– Возьму!

Я прямо так обрадовался. Такая благодать от него исходила. И я уже на крыльях в Лавру лечу! Отец Кирилл спрашивает:

– Ну что?

Я ему:

– Хорошо!

Он улыбнулся:

– Ну, вот видишь!»

Оптина в руинах

В Оптиной пустыни

Так Георгий и оказался в Оптиной в 1989 году. В 1990 году был пострижен в иноки архимандритом Евлогием (Смирновым; будущим митрополитом Владимирским и Суздальским; 1937–2020) с именем Феофил – «любящий Бога». Первым послушанием было – помощник эконома. В этом же году, на Введение Пресвятой Богородицы во храм, был рукоположен в иеродиакона Святейшим Патриархом Алексием II.

Оптинская Пасха 1990 год в центре отец Василий (Росляков) крайний справа старец Илий (Ноздрин)

В 1994 году, на Благовещенье, был пострижен в монашество в честь Илиодора Магидского (Памфилийского) архимандритом Венедиктом (Пеньковым; 1939–2018), наместником Оптиной пустыни.

(Святой мученик Илиодор жил в городе Магиде, Памфилии, в царствование императора Авреалина, претерпел мучение за исповедание веры Христовой и был казнен в 273 году.)

Игумен Венедикт в своей келии в Троице-Сергиевой лавре

Как отец Илиодор избавлялся от лишнего в своей келье

История священника Димитрия Торшина

– Я служу в храме Успения в селе Озерском (Подборках), недалеко от Оптиной пустыни. Когда мы только приехали на приход с матушкой, оказалось, что жить нам там негде: приходской дом есть, но он недостроен. Поэтому первое время мы снимали квартиру. Помню, как первый месяц ждал своей первой зарплаты, а в конце месяца казначей сказала, что мы должны за свет и налоги заплатить 30 тысяч, поэтому пока не только не идет речь о моей зарплате, но я сам должен найти эти 30 тысяч, чтобы можно было и дальше служить в нашем храме. Через несколько месяцев я начал обустраивать комнату в приходском доме, где не было ничего, кроме стен.

Один из самых родных людей в Оптиной для меня – отец Илиодор. Он знает меня с младенчества, с того самого момента, когда родители привезли меня в Оптину и крестили.

Отец Илиодор был единственным человеком в моей жизни, кто мог позвонить и спросить: «Отец Димитрий, как у тебя дела, как обстановка, есть что кушать?» Я: «Да, всё хорошо», а он мне: «Открывай холодильник, что там у тебя есть?» Заставлял перечислить, что у меня лежит, чтобы убедиться, что не голодаем. И так не только со мной, заботился обо всех. Были случаи, когда у человека была тяжелая ситуация, и он приезжал, по-отцовски заботился.

Так что я поехал к отцу Илиодору просить его молитв и помощи. Он при мне занялся тем, что начал смиренно обзванивать все номера, записанные в его телефоне, с просьбой оказать мне какую-то помощь. Но все отвечали, что сейчас нет возможности, может быть, позже. Тогда отец Илиодор поехал со мной вместе на приход, посмотрел, какую комнату в приходском доме мне можно начать обживать, и предложил мне мебель: диван, стол и стулья.

Поскольку я уже бывал у него в келье, то сразу понял, что он перечислил мне всё то, что находилось в его собственной келье, и то диван у него появился совсем недавно, до этого никакого дивана не было.

Я стал отказываться, но на следующий день мне все это привезли, и водитель с улыбкой сказал, что сегодня отец Илиодор наводил порядок в своей келье и решил избавиться от всего лишнего.

Отец Димитрий и матушка София с отцом Илиодором в храме в Подборках

Духовный наставник

История игумена Свияжского Богородице-Успенского монастыря Симеона (Кулагина), бывшего насельника Оптиной пустыни

Отец Илиодор никогда не был без дела или занят собой – поэтому не знал, что такое уныние

– На протяжении 30 лет отец Илиодор нес подвиг, примеров которому не так много в Церкви: он всего себя отдавал служению тысячам и тысячам паломников, со всего света стекающихся в Оптину. И опять же, не так много примеров, когда монах в сане диакона стал духовным наставником поистине огромного количества православных христиан – священников, монахов, мирян.

Отец Илиодор полностью свою жизнь, свои силы и способности посвятил этому служению. Он никогда не был без дела или занят собой – поэтому он не знал, что такое уныние.

Игумен Силуан (Кулагин)

Он практически не спал – меня, многолетнего его соседа, это поражало. В 5:30 утра уже немолодой монах приходил на братский молебен у мощей старца Амвросия Оптинского. Обязательно служил Литургию в одном из храмов обители. После этого его уже ждали люди, приехавшие для духовного общения. Обойдя с чадами все оптинские святыни, потрудившись на просфорне и посетив соседние обители – Шамордино и Клыково, обязательно пропев «Агни Парфене» в храме после вечернего богослужения, поздно ночью отец Илиодор заканчивал свой день пением акафиста в часовне Трех убиенных на Пасху монахов. Вернувшись в келлию, он немного отдыхал в кресле, так как его кровать всегда была заставлена книгами, иконами, конфетами – духовными и телесными утешениями для богомольцев. И рано утром вновь начинался день, наполненный молитвой, радостью и трудами.

Старец Илий и отец Илиодор

Его наставления отличались такими качествами, как любовь, рассудительность и тонкое чувство юмора. Не жалея себя, он был более чем снисходителен к ближнему, и этим многие пользовались. Но духовные дары, а также удивительный ум и эрудиция, зачастую скрываемые за юродством, позволяли ему глубоко видеть состояние души и дать верное наставление.

Архимандрит Антоний и отец Илиодор

Монастырская жизнь устроена по строгому уставу, и мне, по послушанию, иногда приходилось делать замечание старцу. Конечно, он всегда смиренно принимал это, а иногда и опускался на колени, прося прощения. Его духовные чада существенно помогали братской трапезной монастыря продуктами. И отец Илиодор просил разрешения после воскресной Литургии накормить их обедом. Получив благословение на это, авва вышел на крыльцо трапезной и стал звать на обед не своих вполне обеспеченных чад, а тех, кто искал около монастыря помощи, просил милостыню, покинул монастырь из-за своего пьянства. Увидев это, я не мог дальше призывать отца Илиодора к порядку, получив пример того, что Истинная Любовь выше наших представлений о порядке.

«Верим, что Царица Небесная возьмет отца Илиодора под Свой покров»

 Что добавить к этим историям про отца Илиодора? Разве что закончить словами братии Оптиной пустыни:

«Все значимые даты в биографии иеродиакона Илиодора связаны с Богородичными днями. И даже оставляя этот мир, отец Илиодор упокоился в день Иверской иконы Божией Матери, а сороковой день его кончины приходится на главный праздник обители – Введения во храм Пресвятой Богородицы и Приснодевы Марии. Верим, что Царица Небесная возьмет под Свой покров инока, посвятившего свою жизнь без остатка служению Богу и ближним». Аминь.

Ольга Рожнёва

10 ноября 2020 г.

 

 

https://pravoslavie.ru/135140.html

[Vалентина 291]

«У ног Царицы Пресвятой»

В саду Царицы Пресвятой,
Агни Парфене зазвучало.
А голосище пел такой,
Что все деревья закачало.

Утихло мигом всё вокруг,
Лишь только песня эта льётся.
Его не стало с нами вдруг,
Он никогда к нам не вернётся.

Но связь меж нами не порвать,
Молитвы он за нас возносит.
Он умоляет Деву Мать,
Илиодор детей не бросит.

В саду Царицы Пресвятой,
Агни Парфене поёт Авва!
У ног Её нашёл покой,
За всё тебе наш Боже слава!!!

(Georgiy, 02.11.2020)

 

«Портрет отца в букете роз»

Со всех концов стекались дети,
Людской поток шёл без конца.
Портрет стоит из роз в букете,
Прощаться к гробу шли отца.

Людей не счесть, их просто море.
Нас много кто осиротел.
На небе радость, у нас горе.
Спешить никто тут не хотел.

Стояли все глотая слёзы,
Не мало тех, кто не скрывал.
С сердец не вынуть нам занозы,
Вот час прощаться наступал.

В саду Царицы Пресвятой,
Акафист вечно будет литься.
Отец нашёл себе покой,
За чад где будет он молиться.

У ног самой Царицы нашей,
Агни Парфене он поёт.
И как обычно к Святой Чаше,
Детей скорее всех зовёт.

Со всех концов стекутся дети,
Поток сей будет без конца.
Портрет поставим с роз в букете,
Помянем нашего отца!

(Georgiy, 31.10.2020)

 

[Olqa 13 475]

Страничка в память отца Илиодора в Вк 

https://vk.com/wall-200020993_444

[Olqa 13 475]

Игумен Симеон (Кулагин):

Оптина Пустынь прощается с одним из своих собратьев – иеродиаконом Илиодором. После отпевания, когда началось последнее целование, и сотни людей подходят ко гробу, чтобы проститься с тем, кого они называли Авва, храм вдруг наполнился пасхальным и радостным пением. Народ запел – «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!» И действительно, любой знавший отца Илиодора может сказать – этот человек всей своей жизнью, наполненной любовью к Богу, Пресвятой Богородице и ближним – свидетельствовал о Вечности.

Отец Илиодор был очень разносторонним человеком и прожил долгую жизнь. В 1980-х годах он пришел в Троице-Сергиеву Лавру, где несколько лет прожил рядом со стоим старцем – архимандритом Кириллом (Павловым). В 1989 г., когда началось восстановление Оптиной Пустыни, отец Кирилл благословил его присоединиться к братии этой славной обители. На протяжении тридцати лет отец Илиодор нес подвиг, примеров которому не так много в Церкви – он всего себя отдавал служению тысячам и тысячам паломников со всего света стекающихся в Оптину.

И опять же, не так много примеров, когда монах в сане диакона стал духовным наставников поистине огромного количества православных христиан – священников, монахов, мирян. Отец Илиодор полностью свою жизнь, свои силы и способности посвятил этому служению. Он никогда не был без дела или занят собой – поэтому он не знал, что такое уныние. Он практически не спал – меня, многолетнего его соседа, это поражало.

В 5:30 утра уже немолодой монах приходил на братский молебен у мощей старца Амвросия Оптинского. Обязательно служил литургию в одном из храмов обители. После этого его уже ждали люди, приехавшие для духовного общения. Обойдя с чадами все оптинские святыни, потрудившись на просфорне и посетив соседние обители – Шамордино и Клыково, обязательно пропев Агни Парфене в храме после вечернего богослужения, поздно ночью отец Илиодор заканчивал свой день пением акафиста в часовне трех убиенных на Пасху монахов.

Вернувшись в келию, он немного отдыхал в кресле, так как его кровать всегда была заставлена книгами, иконами, конфетами – духовными и телесными утешениями для богомольцев. И рано утром вновь начинался день наполненный молитвой, радостью и трудами. Его наставления отличались такими качествами, как любовь, рассудительность и тонкое чувство юмора. Не жалея себя, он был более чем снисходителен с ближнему, и этим многие пользовались. Но духовные дары, а также удивительный ум и эрудиция, зачастую скрываемые за юродством, позволяли ему глубоко видеть состояние души и дать верное наставление.

Монастырская жизнь устроена по строгому уставу и мне, по послушанию, иногда приходилось делать замечание старцу. Конечно, он всегда смиренно принимал это, а иногда и опускался на колени, прося прощения. Его духовные чада существенно помогали братской трапезной монастыря продуктами. И отец Илиодор просил разрешения после воскресной литургии накормить их обедом. Получив благословение на это, авва вышел на крыльцо трапезной и стал звать на обед не своих вполне обеспеченных чад, а тех кто искал около монастыря помощи, просил милостыню, покинул монастырь из-за своего пьянства. Увидев это я не мог дальше призывать отца Илиодора к порядку, получив пример того, что Истинная Любовь выше наших представленний о порядке.

Отец Илиодор особо почитал, точнее – любил, Прествятую Богородицу. Она, несомненно, также любит своего верного послушника. Авва, уроженец Кавказа, ушел в мир иной в день празднования Иверской иконы. Его погребение состоялось в день памяти оптинского чудотворного образа Борогодицы «Спорительница хлебов». А через сорок дней мы будем молиться о его упокоении в день Введения во храм Пресвятой Богородицы – главный праздник Введенской Оптиной пустыни и день его диаконской хиротонии.

Молись и ты о нас, авва…

(Газета г.Козельска)

[МАРГАРИТКА 2 125]

14 минут назад, Olqa сказал:

Игумен Симеон (Кулагин):

Оптина Пустынь прощается с одним из своих собратьев – иеродиаконом Илиодором. После отпевания, когда началось последнее целование, и сотни людей подходят ко гробу, чтобы проститься с тем, кого они называли Авва, храм вдруг наполнился пасхальным и радостным пением. Народ запел – «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!»

Цитата

 

Моя мама умерла, ещё не было отдания Пасхи. В день похорон ничего не могла читать... С одной стороны было печально,а с другой стороны радостно,что она умерла в Пасхальные дни. Утром пела канон Пасхи,а когда ехали на кладбище,вместо погребального "Святых Боже..."-пела стихиры Пасхи и пасхальные  ирмосы. Потом,спустя какое-то время у меня возникли сомнения: вдруг,я что-то неправильно сделала? Но так хотелось,чтобы она услышала последний раз "Христос воскресе из мертвых"....

[Olqa 13 475]

Историк Борис Якеменко:

Мы встретились первый раз в 1989 году, когда Оптина только открылась и я приехал туда потрудиться. Жил в скиту, в домиках старцев. Тогда еще паломников пускали на ночные службы в храм Иоанна Предтечи в скиту и накануне отъезда я решил пойти на службу, которая стала для меня одним из самых сильных богослужебных впечатлений. На службе ко мне подошел монах и участливо спросил, неужели я не буду спать. Я ответил, что утром уезжаю и тогда он дал мне читать помянник.

 

Это и был Иллиодор, тогда еще Феофил. С этого года я ежегодно приезжал в Оптину со студентами и сам по себе и каждый раз Иллиодор принимал нас, селил, кормил, навещал. И подолгу беседовал. Беседовал обо всем, рассказывал, как пришел к вере, как оказался в Оптиной. До монастыря отец Иллиодор (в миру Георгий) вел яркую, веселую жизнь, любил театр и музыку, хорошо поесть, был окружен друзьями. В театральном мире он обзавелся кое-какими знакомствами и однажды, после спектакля, который произвел на него огромное впечатление, его пригласили за кулисы и вдруг он увидел, как рабочие разбирают декорации, как рушатся красивые, казавшиеся незыблемыми, дома… Он был потрясен. Мир, в который он так верил, который казался ему настоящим, оказался бутафорией, ломку декораций он воспринял, как метафору крушения иллюзорного, ложного мира, который он выстроил.

В следующий раз Господь посетил его в Загорске, куда он приехал по делам и когда образовалось пара свободных часов, от нечего делать зашел в Лавру. Около храма он встретил монаха, который дал ему свечи и посоветовал их поставить. «Куда поставить? Зачем?!» Монах коротко объяснил и ушел. Георгий, недоумевая, зашел в храм и вдруг вспомнил, что сегодня день смерти матери, о котором он совершенно забыл. Через пару лет он уже был насельником в Лавре.

Когда только начали открываться монастыри, он пошел в старцу Кириллу Павлову спросить, куда ему можно пойти. «Тут преподобный рядом, а ты ко мне пришел, – сказал старец, – иди к нему и спроси. Потом придешь, расскажешь». Удивленный, он пошел в храм, встав в очередь к мощам, начал молиться – и вдруг какой-то человек, которого далеко впереди подвели к мощам и приложили к ним, забился в припадке и закричал, оборачиваясь в сторону, где он стоял: «В Оптину иди! В Оптину!» Иллиодор побежал к Кириллу, который встретил его улыбкой: «Ну, что тебе преподобный сказал?» В тот же день Иллиодор уехал в полуразрушенную Оптину.

Подолгу беседуя с моими студентами, он был весел, словоохотлив, шутил, всех жалел, понимал, сострадал и никогда не делал никаких замечаний. Однажды студенты стали расспрашивать его о жизни в монастыре и искренне удивлялись распорядку дня и трудностям монастырской жизни: «Отец Иллиодор, как же вы тут живете?» «Хорошо живу, – улыбался Иллиодор, – а вот я как то раз приехал в Москву, прошел по улице, сел в метро – скажите, как же вы там живете, дорогие мои?»

Однажды после трапезы мы стали делиться с ним впечатлениями и особенно восхищались вкусным монастырским хлебом. «Отец Иллиодор, почему же хлеб у вас тут такой вкусный?» Он серьезно сказал: «А дело вот в чем. Мы тут едим хлеб с чем? С молитвой. Его пекут с молитвой, едят с молитвой. А вы едите хлеб с чем?» «С изюмом, орехами», – ответили мы. «Нет, не с изюмом. С матом. С матом вы едите хлеб. Его пока сделают, пока привезут, пока продадут – столько матом его выругают, столько раз проклянут его и всех вокруг. Вот и вся разница».

За 30 лет я ни разу не видел, чтобы он был уставшим или больным. Он вообще не любил ссылок на болезни, считал болезни лишь поводом и отговорками и как-то при мне, когда кто-то заговорил о болезни, сказал: «кушать хочется, а работать лень – называется болезнь». Как он спал, для меня загадка, потому что, попав в первый раз в его заставленную книгами и завешанную иконами келью, я не обнаружил там кровати – был маленький диванчик, заваленный книгами, на котором можно было только сидеть. Он очень много занимался пьяницами, нищими, разными маргиналами – собирал их, лечил, пристраивал по монастырям, воспитывал, кого-то даже приводил на постриг. Любил хороший чай («чай должен быть крепкий и горячий – если он не крепкий и не горячий, то это чайный напиток»)и клюкву в сахаре.

Рядом с ним все время совершались маленькие чудеса. Однажды я поехал в Оптину в разгар переселенческих хлопот – я переезжал от родителей, занял денег на благоустройство (3000 долларов) и почему-то эти деньги оказались со мной, когда я поехал в монастырь. Мы встретились с Иллиодором и поехали в Клыково, к могиле матушки Сепфоры, которую он очень почитал. У ее могилы он долго молился, потом мы пошли назад и поделился мечтой – очень хочет поехать в Иерусалим, есть возможность, но нет денег. «Сколько нужно», – спросил я. «3000 долларов», – ответил он. Я вынул деньги и отдал ему. Мы обнялись и он, счастливый, рассказал, что просил сейчас матушку помочь ему уехать в Иерусалим и вот… Я вернулся домой, понимая, что теперь моим планам на благоустройство не сбыться еще долго, да и долги надо как-то отдавать. Но… В тот же вечер отец за ужином сказал: «Мы тут скопили кое-что, тебе сейчас нужно, возьми» – и дал … 9000 долларов, после чего я вспомнил, как Иллиодор однажды сказал: «В банке у Бога самый высокий процент».

В другой раз я накупил много книг, но никак не находил время их прочесть, они лежали у меня большим штабелем прямо за диваном, на котором я спал. Ложась на диван, я покрывал их простыней и клал на них ноги. Мысль об этих книгах не давала мне покоя и как специально, во время очередного визита в Оптину заговорили о книгах, отец Иллиодор иронически посмотрел на меня и вдруг сказал: «Инок Мних имел много книг, спал на них и не знал, что в них». Один из моих студентов, который постоянно с нами ездил в Оптину, увлекся мистикой, потом масонством и ездить перестал. Во время очередного визита Иллиодор спросил, где этот студент. Я уклончиво ответил, что, мол, не нашел времени, не смог поехать. Но Иллиодор уверенно сказал: «Нет, это его старцы не пускают».

Он восстанавливал Оптину, восстанавливал Шамордино, попутно помогая десяткам храмов и монастырей и тысячам людей. На моих глазах какие-то доброхоты ему подарили машину (джип) и буквально через полчаса к нему со слезами обратилась группа прихожан какого-то нищего храма: «Помогите!» Он тут же достал ключи от машины и отдал им. Он какой-то особенной, тихой, трогательной любовью любил Матерь Божию, говорил о ней всегда очень тепло, добро, постоянно пел молитвословия Ей (ах, как он пел с народом «Царицу мою преблагую…» или особенно им любимое «Мария дева чистая…»), покупал огромные букеты и носил Ей – к ее иконам, в Ее часовни.

Он постоянно раздавал «утешения» – конфеты, печенье, иконы, свечи, книги, просфоры, крестики. Раздавать последние он особенно любил, всегда спрашивал, есть ли нательный крест и тем, у кого не было («дома в шкафу, в столе остался»), тут же давал и сам иногда надевал, объясняя, что «крест называется не настенный, не гардеробный, на шкафный, а нательный. Нательный! Почему? Потому что должен быть на теле!» Однажды я в шутку попытался остановить этот поток благодеяний, изливавшийся на нас, но он сурово прервал: «Не мешай мне делать добро».

Он вообще раздавал все, что получал. Я долго думал, что привезти ему, что бы он не отдал и заказал икону мучеников Феофила и Иллиодора, куда вставил частицы мощей. Он был очень тронут и обрадован.

Это была наша последняя встреча…Газета Козельск)

[inna d 5 001]

11 часов назад, Olqa сказал:

Страничка в память отца Илиодора в Вк 

https://vk.com/wall-200020993_444

Спасибо за эти слова!

[sibiryak 5 252]

49 минут назад, Olqa сказал:

Да, почиститите, пожалуйста! Пусть тема будет в память отца Илиодора, без привычных ответвлений. Может, конкретную тему создать?  Православие и интернет. Подумалось вчера, сколько всего цепляется ненужного, поверхностного. Нередко встречались утверждения, что даже "крылатые" фразы Святых Отцов не всегда найдешь в первоисточнике. Специалисты (некоторые) тиражирование икон в интернете называют иконоборчестаом. И т.п. Есть о чем подумать

Почистил. Можете и создать тему. А эту действительно как в память дорого нашего отца Иллиодора держать в чистоте...

[Vалентина 291]

Из воспоминаний многих людей:

Иоанн (07.11.20г):

Мне посчастливилось побывать в Оптиной Пустыни много раз. Первый раз 1995 г. И с первого посещения дорогой мне Оптины – это постоянное, ежедневное общение с иеродиаконом Илиодором. Если сказать, что он был великой, дивной души человек, то этими словами невозможно передать всю его духовную мощь. Монах с необыкновенной эрудицией, музыкально образованный и т.д. Общение с ним доставляло необыкновенную радость моей душе. Притом его любовь, сострадание, забота и попечение были и избирательными на конкретного человека и распространялись на всех преизобильно. И этот поток любви был безконечный! Неизмеримая щедрость его души смиряла меня и я слушал, спрашивал – получал ответы и память моя запоминала все минуты пребывания с этим дивным монахом. Много, очень много я могу рассказать об этом великом монахе…

Милосердный Боже, присоединяюсь к молению многих и многих тысяч православных христиан, которые обращаются к Тебе с великой просьбой о помиловании души иеродиакона Илиодора, прости ему вся согрешения его вольная и невольная и по великой Твоей милости даруй ему радость вечного пребывания в Твоих райских селениях, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания но жизнь безконечная.

 

Галя Мосьянова (Волкова) (03.11.20г.):

Батюшка Иллиодор, сколько же в нем было христианской любви, веры и добра. Помню, как он приезжал к нам на Митрофано-Тихвинский крестный ход, шел то впереди, выполняя дьяконовское служение,то в поддержку нам шел рядом, то отставал и поддерживал молитвенно отстающих в конце. Рядом с ним был свет и сам он свет. Господи, упокой его душу и прими в свои небесные обители.

 

Мира (02.11.20г.):

Царствия Небесного отцу Илиодору! Моли Господа Бога за нас! У него при жизни, лик как у Святого был. Жаль, очень жаль, что такие уходят

 

Prir (04.11.20г.):

Первая с ним встреча была в 92-м году. И каждый год по многу раз с тех пор мы с ним виделись. До слез скорблю о нем. Но унывать не стоит. Молитвенник на земле и на небе молитвенник. Читаю статьи и вытираю глаза. Мне его будет не хватать. Прости меня отец, ты был мне роднее всех.

Для всех нас скорбь,но в душах радость.

*

От нас ушел ты навсегда в те голубые небеса.

Остался в наших ты сердцах с кадилом вечным,

и с маслом, и с просфорками всегда,

и с взором всем любви той бесконечной.

*

Не плачьте люди, радуйтесь, молитесь.

Наш Ангел не покинет нас.

Поступки и дела - земная репетиция,

а там уж жизнь, которая всегда.

*

Он будет жить для нас, молиться, помогать,

и каждый не останется без взора,

нам нужно только чаще вспоминать,

ведь литургия - это дом Бога.

*

Мы будем часто на могилу приходить,

и будем плакать и просить и верить,

и нас родной отец услышит и поможет и простит,

и как всегда приблизит, наградит.

*

Во блаженном успении вечный покой!

Мы просим у Бога тебе дорогой.

И в Царстве Небесном ты поселись,

к Нему ты стремился всю жизнь.

*

Светлой памяти отца Илиодора (Киселева Людмила, г. Москва)

 

[inna d 5 001]

Его вера творила чудеса

Рассказы священника Димитрия Торшина об иеродиаконе Илиодоре (Гайриянце)

 

26 октября 2020 года, в день празднования Иверской иконы Божией Матери, на 73-м году жизни отошел ко Господу иеродиакон Илиодор (Гайриянц), насельник Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь.

Иеродиакон Илиодор оставил о себе добрую память как у братии, так и у паломников и прихожан обители многочисленными делами милосердия.

О мудром и прозорливом подвижнике наших дней вспоминает священник Димитрий Торшин, настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы в селе Озерском (Подборки) Калужской области, один из авторов портала.

Отец Илиодор

Как там моя внучка поживает?

О предстоящем рождении нашего сына отец Илиодор знал раньше нас с матушкой Софией. Как-то мы приехали с ней в Оптину, и он спросил:

– Ну что, София, ждем ребеночка?!

А матушка только что перед поездкой в Оптину сделала тест на беременность, и он был отрицательный. Поэтому она отрицательно покачала головой. А отец Илиодор говорит:

Скрытый текст

 

– А мне почему-то показалось – ждем...

Чуть позже оказалось, что София действительно ждет ребенка, причем врачи ставили диагноз замершей беременности, настаивали на срочном проведении чистки, и только по слову и молитве отца Илиодора все закончилось благополучно.

После Соборования, проведенного по совету батюшки, беременность у матушки протекала нормально, и он стал повторять нам при встрече:

– Ну, что, когда мне внука родите?

Матушка отвечала, что, согласно результатам УЗИ, она ждет девочку. На что отец Илиодор замечал:

– А мне показалось, что внук будет...

В итоге она родила сына, которого мы назвали в честь батюшки – Илиодором.

С отцом Илиодором

Этим летом история с «батюшкиными внуками» повторилась почти в точности. Батюшка вдруг начал спрашивать про какую-то «внучку». Позвонит, бывало, и спросит:

– Ну, что, как там моя внучка поживает?

– Да нет никакой внучки пока, батюшка, – смущенно отмахивались мы с Софией.

Матушке нездоровилось, и мы почему-то считали, что у нее гормональный сбой, никак не связывая это с беременностью. А батюшка про «внучку» спрашивал снова и снова. Вскоре оказалось, что матушка действительно ждет ребенка, девочку. Когда я позвонил батюшке, чувствовалось, как он по-отцовски, вместе с нами, радовался этой новости.

Если Богу будет угодно и наша малышка родится, мы назовем ее Агнией – в честь Богородицы: любимая батюшкина песня, воспевающая Пресвятую Богородицу, была «Агни Парфене».

Отец Илиодор и матушка София с маленьким Илиодорчиком

Был ли прозорлив отец Илиодор?

У меня есть хорошие знакомые, муж и жена, они – духовные чада отца Илиодора. Как-то перед Пасхой, в Чистый четверг, муж поехал в Оптину на службу, а его супруга осталась дома делать уборку. Во время уборки у неё что-то не заладилось со шваброй, да так, что это привело её в ярость – она сломала швабру и выкинула её с балкона.

После службы отец Илиодор позвал моего знакомого к себе в келлию, чтобы подобрать ему какой-нибудь подарок к Празднику: кто знает отца Илиодора, тот помнит, что в его келлии всегда находился подарочек для каждого.

Уже выходя из келлии, батюшка спохватился:

– А как же твоя Лена? Ей тоже подарок нужен!

И достал откуда-то новую швабру:

– На, держи, это Елене.

Мой знакомый приезжает домой и с порога передаёт жене швабру:

– На, держи, это тебе от отца Илиодора.

Изумлению его жены в тот момент не было предела. Про судьбу своей старой швабры на тот момент знала только она.

Прозорливость – это когда человек так близок к Богу, что Господь открывает ему Свои судьбы

Этот же знакомый рассказывал мне, как однажды у него возникло смущение: на Исповеди говоришь одни и те же грехи, а когда получается исповедаться чаще – и вообще не знаешь, в чем покаяться. Этими мыслями он поделился с отцом Илиодором.

– Да, действительно, что уж тут исповедовать, даже не знаю, – сочувственно согласился отец Илиодор, – живём вроде честно, ни у кого ничего не украли.

И тут мой знакомый вспоминает, что как раз он и украл что-то, то есть не совсем украл, но все-таки взял без спросу, а потом забыл. И бегом на Исповедь – каяться. Вот такие смиренные обличения получали мы от нашего духовного наставника.

Признаюсь, я не очень люблю рассказывать о прозорливости наших современников-подвижников. Люди часто начинают реагировать на это совсем иначе, чем хотелось бы:

– О, прозорливый старец? Надо ехать, срочно чего-нибудь поспрашивать о будущем или прошлом.

Но прозорливость – это совсем не о том. Прозорливость – это когда человек так близок к Богу, что Господь открывает ему Свои судьбы.

 

Договор отца Илиодора с матушкой Сепфорой

У меня есть двоюродный брат, отец Дионисий, настоятель храма Богоявления в Козельске (поселок Мехзавод). Будучи мальчишками, мы с ним каждое лето проводили в Оптиной, нам давали какие-то детские послушания, мы помогали на просфорне, ещё разливали по бутылочкам масло. Жили в башенке. Наш родной дядя, отец Гавриил, и отец Илиодор нас воспитывали. От отца Илиодора мы буквально не отходили весь день. Именно он давал нам первые молитвенные правила, учил, в какие дни ходить на службы к 5 утра, в какие можно к 7 утра, когда сходить искупаться в святом источнике.

Слева от отца Илиодора будущий священник отец Дионисий

Когда мы стали взрослыми, окончили семинарию и приняли священный сан, отец Илиодор остался нашим духовным наставником. Как-то отец Дионисий рассказал мне одну историю про батюшку, которая произошла у него на глазах. Приехав в Оптину, он, как обычно, встретился с отцом Илиодором.

Внезапно им рассказали, что одна бедная семья очень нуждается в помощи. Но на тот момент ни отец Илиодор, ни сам отец Дионисий (глава многодетной семьи, где растут шестеро детей) не имели возможности финансово помочь нуждающимся. Какое-то время батюшка ходил по монастырю опечаленный, а потом попросил отца Дионисия отвезти его в Клыково к матушке Сепфоре, послужить литию на ее могилке:

– У меня тут осталось немного денежек, а с матушкой Сепфорой у меня договор: когда я ей денежку привожу, она мне потом в 10 раз больше посылает, – объяснил отец Илиодор цель поездки.

Зная тонкий юмор батюшки, отец Дионисий только улыбался, слушая его рассуждения. Думал: шутит так батюшка. Они поехали в монастырь в Клыково, послужили литию, и батюшка опустил в кружку для пожертвования пятитысячную купюру – это были все деньги, которые у него на тот момент имелись.

Еще немного побыв в монастыре, отец Илиодор решил, что пора возвращаться в Оптину. Когда они вышли из ворот и направились к машине – на монастырскую стоянку заехал экскурсионный автобус. Оттуда стали выходить паломники, их сопровождал священник, который узнал батюшку и очень этому обрадовался.

В конверте были деньги – ровно 50 тысяч рублей

– Батюшка, вы помните меня, мы с вами однажды служили в таком-то месте, столько-то лет назад!.. Отец Илиодор, – добавил в конце краткого разговора священник, – мне тут недавно конвертик передали, возьмите, пожалуйста, я знаю, что вы обязательно найдете того, кому он нужнее!

Вот такая случайная мимолетная встреча. Когда отец Илиодор сел в машину, то попросил отца Дионисия посмотреть, что там такое в конверте. В конверте были деньги – ровно 50 тысяч рублей.

Радостные, они вернулись в Оптину, и батюшка смог помочь людям, которые были в беде и остро нуждались в помощи. Вот такая у отца Илиодора была вера – простая и очень горячая, и она творила чудеса. Мой брат поражался тогда: вроде бы батюшка пошутил про «договор». Но Господь, по его горячей вере, устроил чудо именно так, как о нем говорил батюшка.

Памятник и надгробие на могиле схимонахини Сепфоры на территории монастыря Спаса Нерукотворного пустынь в Клыково Козельского района Калужской области. 23 сентября 2018 года. Фото: Кац Анатолий

О том, как отец Илиодор «случайно» храм восстановил

Вспоминая эту батюшкину веру и простоту, я часто рассказываю о том, как отец Илиодор «случайно» восстановил целый храм.

Это было весной 1993 года. Отец Илиодор по послушанию был отправлен в миссионерскую поездку в один из южных городов, его сопровождал мой дядя, покойный ныне инок Гавриил. Возвращались они на рейсовом автобусе, который проходил через город Борисоглебск. Отец Илиодор, проезжая город, в окно автобуса увидел полуразрушенный храм.

Инок Гавриил, дядя о. Димитрия – Что это за храм? – спросил он у попутчиков.

Кто-то из местных ответил, что это храм Казанской иконы Божией Матери, что в советское время он был закрыт, частично разрушен, и с тех пор службы там не проводятся. Батюшка попросил остановить автобус.

– Давай, Вячеслав, хоть Акафист Богородице в разрушенном храме почитаем (тогда мой дядя еще не был иноком, а только послушником Вячеславом, а сам отец Илиодор был иноком Феофилом).

– Как же мы вернемся домой? Автобус ждать не будет!

– Ничего – успокоил его отец Илиодор, – поймаем какую-нибудь попутку.

И пошел в храм. Храм был заброшен: не имелось ни окон, ни крыши, все завалено мусором, из стен росли деревья и кустарники. Батюшка поставил свечи, зажег кадило, и они с дядей начали петь Акафист Божией Матери. На звуки молитвы прибежали любопытные соседские дети. Увидев молящихся монахов, они побежали ко взрослым, чтобы поделиться с ними новостью. Когда Акафист закончился, в храме уже собрался народ. Спрашивают:

– Батюшки, а вы к нам храм восстанавливать приехали?

– Да нет, мы проездом тут, попутку ждем, – отвечает отец Илиодор.

И тут же сам спрашивает:

– Так, а что у вас здесь мусор такой? Нехорошо в храме. Лопаты есть? Тележки есть? Давайте порядок наводить.

Народ обрадовался. Началась уборка, всем миром из заброшенного храма вывезли мусор, повыдирали корни кустарников, подмели пол. Кто-то даже принес занавески – их повесили в оконные проемы. Наступил вечер, продолжать путь было поздно, и отцу Илиодору с дядей пришлось остаться ночевать в Борисоглебске – их на ночлег приняла семья, живущая по соседству с храмом.

Утром хозяйка дома рассказала батюшке, что ночью ей то ли приснилось, то ли привиделось, как Матерь Божия зашла в храм и привела с собой двух монахов. После этого батюшка решил остаться в Борисоглебске еще на денечек. Уборка в храме продолжилась. Потом – Акафист. Затем – трапеза. Люди принесли столы, еду, закрутки – что у кого было. После еды – духовная беседа.

Во время обеда к ним подъехал местный житель на мотороллере, нагруженном мусором: хотел по привычке выгрузить его в храме. Увидев порядок, устыдился и сам стал помогать собравшимся наводить чистоту.

Наступил третий день. Труды продолжались, и пора было, кроме наведения порядка, приступать уже к каким-нибудь более серьезным работам. Тут к храму подъехали машины, из них вышли четыре амбала и сказали, что батюшке надо проехаться вместе с ними – его вызывает к себе мэр города. Амбалы были настроены совсем не дружелюбно, и, как вспоминал позднее батюшка, он настроился на самое худшее. Попросил молитв у напуганных «прихожан» и поехал.

Его привезли к зданию администрации и завели в какой-то длинный коридор. Вели, как полагается: один спереди, другой сзади, двое по бокам. Батюшка заметил, что все двери в коридоре закрыты, а одна открыта.

– Здесь, что ли, мэр? – спросил батюшка.

– Здесь, но надо будет его подождать, – ответили сопровождающие, поворачивая в другую дверь.

А батюшка, перекрестившись, вместо того, чтобы пойти за ними, вдруг неожиданно повернул туда, где должен был находиться мэр. Тот в это время проводил градостроительное совещание, и отец Илиодор зашел туда как раз в разгар этого совещания. Конечно, сидящие были очень удивлены, увидев перед собой грозного монаха.

– Кто из вас мэр? – спросил батюшка с порога.

– Ну, я, – ответил один из заседающих.

– Как же так?! – воскликнул отец Илиодор. – Вы тут заседаете, а у вас храм разрушенный стоит! Нехорошо! Вы крещеные?

– Крещеные.

– Крестики на груди есть?

Крестиков ни у кого не было.

Батюшка надел всем крестики, подарил иконочки. Его отношение тронуло сердца этих людей. Господь устроил так, что на совещании в тот день были и архитекторы, и прорабы – в общем, все, связанные со строительством. Они пообещали батюшке свою помощь. Грозная ситуация, милостью Божией, разрешилась тем, что к вечеру к храму подтянулась строительная техника.

На следующий день произошло еще одно чудо: приехал человек, предложивший финансовую помощь в восстановлении храма. Через несколько дней батюшка решил сделать подарок для только что созданного прихода – собрал всех своих помощников и отправил их в паломническую поездку в Оптину пустынь. Два автобуса по 40 человек – вот сколько людей за эти дни успел объединить батюшка.

Паломники уехали, а батюшка решил остаться пока при храме, присмотреть за ходом его восстановления. Окончание этой истории батюшка рассказывал всегда с юмором – паломники, будучи в Оптиной, решили поблагодарить наместника монастыря:

– Спаси Господи вас, таких замечательных монахов вы к нам прислали храм восстанавливать!

– Каких монахов? Кто послал? – удивился отец наместник.

А поняв каких, попросил передать этим самым монахам, что он их очень ждет назад в монастырь. Пришлось батюшке срочно возвращаться в Оптину.

Через четыре месяца, осенью, к батюшке в монастырь приехал священник. Отцу Илиодору он показался каким-то знакомым.

– Да это я, я – отец Андрей из Борисоглебска! Вы меня знаете, – представился священник, – мы с вами вместе читали акафисты, когда вы весной к нам приезжали Казанский храм восстанавливать. Теперь он полностью восстановлен, а меня рукоположили и направили в него служить. Сейчас я – настоятель этого храма.

Вот такие чудеса даже в те годы являл Господь по простой и искренней вере отца Илиодора.

Казанский храм, Борисоглебск

Как мы стали духовными чадами отца Илиодора

Меня часто спрашивают, как так случилось, что мы нашли отца Илиодора, как стали его духовными детьми. На самом деле батюшка сам находил всех нас – своих бесчисленных чад. Было всегда удивительно наблюдать, как легко батюшка обращает людей к Богу.

Помню, как-то мы служили с батюшкой у меня в деревне вечернюю службу, и людей в храме было очень мало. Во время службы батюшка выглянул в окно – мимо храма в этот момент проходил соседский мальчишка.

Батюшка сам находил своих бесчисленных чад. Было удивительно наблюдать, как легко батюшка обращает людей к Богу

– Ты крещеный? – спросил отец Илиодор мальчика.

– Да.

– Так почему же ты без крестика? Ты где живешь? А, рядом? Позови маму. У нее крестик есть? А братики, сестренки у тебя все крещеные?

Вскоре вся семья уже стояла в храме. Люди – радостные, утешенные, тронутые заботой и благодатью Божией, исходящей от батюшки. Через несколько дней я уже крестил их новорожденного малыша.

Даже к простым записочкам с именами людей, которые передавали батюшке для молитвы, он относился с величайшей любовью и благоговением.

– Кто-то поет: мои года – мое богатство, – улыбаясь, говорил отец Илиодор. – А мое богатство – это записки. Это же не просто имена – это души людские. А молитва за душу – это самое высокое, что мы можем сделать для человека.

У батюшки в келлии хранились огромные мешки, под завязку набитые записками, он их никогда не выкидывал, а бережно складывал. Если я приезжал в Оптину послужить, батюшка вел меня в свою келлию, брал в одном из мешков стопочку записок и просил, чтобы я помянул их во время службы, повынимал частички на проскомидии (батюшка, как диакон, не мог сам этого делать). Сколько порой боли было в этих кратеньких просьбах, которые люди писали там батюшке!

Батюшка не только молился сам, но и смиренно просил нас, священников, в священнодействии усилить его молитвы. А потом бережно собирал помянутые мной записочки и нес их обратно к себе в келлию. Так бывало и в тех случаях, когда он приезжал на службы к нам в храм. Сумки с записками всегда были при нем, и он раздавал их всем в алтаре с просьбой помолиться.

Служат отец Димитрий и отец Илиодор

Отеческий покров

Даже те, кто встречали батюшку лишь однажды, после всегда ощущали на себе его отеческий покров. Многие рассказывали мне, что особенно почувствовали это после известия о его смерти, рыдая по нему, как по самому родному в жизни человеку.

Батюшка никогда не поучал, не советовал, пока не спрашивали, его проповедью был только собственный пример его жизни. Но его отцовское присутствие в нашей жизни ощущалось всегда – тепло, забота, молитвенный покров.

Его проповедью был только собственный пример его жизни

Многие молодые священники рассказывали мне, как батюшка звонил им, по-отечески переживая за дела каждого. Мы знали, что в любой беде или непонятной ситуации всегда можно было покрыться этой батюшкиной отцовской заботой.

Когда прошлой зимой, ночью, горел наш храм, первое, что я сделал, увидев пожар, – позвонил отцу Илиодору. Батюшка тут же взял трубку, хотя была глубокая ночь. Тут же нашел нужные слова поддержки. Я потом думал о том, что той ночью я не стал тревожить печальной новостью никого из своих близких – решил поберечь их сон до утра. Но отец Илиодор был в тот момент для меня тем человеком, с кем было необходимо разделить эту боль и кто мог покрыть ситуацию своим молитвенным покровом.

Под этим покровом даже в самые тяжелые и ответственные моменты жизни было всегда тепло, легко и спокойно. А после смерти батюшки для меня этот покров стал еще более ощутим – это чувство молитвенного невидимого крыла, под которым ничего не страшно.

Как крестились люди после общения с отцом Илиодором

Отец Илиодор и отец Димитрий Говорят, что Бог разговаривает с нами жизненными обстоятельствами и событиями. Когда почил отец Илиодор, многие обратили внимание на то, что Господь призвал его в день его любимой Иверской иконы Богородицы, что хоронили батюшку в день Оптинской иконы Божией Матери «Спорительница Хлебов» (кто-то даже вспоминал, что именно в этот день хоронили преподобного старца Амвросия).

Обратили внимание также, что 40 дней батюшки выпадает на престольный праздник Оптиной пустыни – на Введение во храм Пресвятой Богородицы. Но мне особо близко то, что девятый день батюшки выпал на праздник Илариона Великого. И это не просто один из монастырских престольных праздников. В храме Святого Илариона (где в девятый день по батюшкиной кончине проходила литургия в честь престольного праздника, а потом служили по батюшке заупокойную литию) расположена купель, крестильня.

Крестильня в храме Илариона Великого в Оптиной пустыни

И именно в этом храме отец Илиодор стал крестным тысячам людей, которые, может быть, случайно заехав в Оптину, после его горячей проповеди принимали решение креститься. Таких людей было очень много. Я сам, бывало, случайно заехав в Оптину, по просьбе батюшки, крестил там по нескольку человек в день. А батюшка каждого принимал от купели. В этом храме отец Илиодор стал крестным и для нашего сыночка, родившегося по батюшкиным молитвам.

Сейчас любимое песнопение нашего трехлетнего Илиодорчика – песнь Богородице «Агни Парфене». Мы его не учили этой песни, он сам запомнил ее из уст крестного, бывая с нами на вечерних Акафистах Богородице.

Как рассказывал сам отец Илиодор, однажды в Оптину приехала группа греческих монахов, и от них он впервые услышал это песнопение. Батюшка попросил монахов записать на листочке текст на греческом языке и его перевод на русский. Он очень полюбил это песнопение, полюбили его и мы. Когда батюшка по вечерам служил Акафист Божией Матери, он всегда раздавал листочки с этим текстом, и мы пели эту молитву.

В крестильне в Оптиной отец Илиодор, отец Димитрий с матушкой Софией, младенцем Илиодором и их родные

Схимонахи и спи-монахи,
или Как отец Илиодор скрывал свои духовные дары

– Вот есть же монахи – схимонахи, – нередко сокрушенно вздыхал отец Илиодор, – а мы – какие монахи?! Из нас только спи-монахи получаются (это от слова спать).

Только вот когда на самом деле спал отец Илиодор – никто из нас никогда не видел. Шамординская игуменья Сергия совсем недавно вспоминала, как еще в сравнительно молодые годы отец Илиодор после всех дневных трудов приезжал к ним ночью в монастырь на ночную службу. Бывало, рассказывала матушка, раздастся во время службы грохот на весь храм.

– Не любопытствуем, сестры, молимся, молимся, – скажет обеспокоенным монахиням матушка Никона, покойная игуменья монастыря.

– А что там любопытствовать, – заметит в ответ какая-нибудь пожилая монахиня, – и так известно, что случилось: Илиодор упал.

Вот так и молился батюшка: падал от изнеможения и снова вставал

Вот так и молился батюшка: падал от изнеможения и снова вставал.

Один мой друг, духовное чадо отца Идиодора, рассказывал мне такую историю. У него в свое время была возможность много времени проводить со старцем. И в какое-то время он стал замечать, что никогда не видит, чтобы батюшка пошел и лег спать (у него даже в келлии кровати не было – только кресло). Может, вздремнет лишь только на ходу – пока едут в машине, или сидя за столом, пока все кушают.

Мой друг из любопытства решил проследить за батюшкиным распорядком и несколько суток не отходить от него, везде быть с ним вместе. И вот он целые сутки с батюшкой: молитва, службы, акафист один, другой. Паломники, паломники. Того надо покормить, другого согреть словом. Поехали туда, поехали сюда: у батюшки в поле зрения всегда было огромное количество чад, к каждому он старался заехать, навестить. И все без сна.

И так одни сутки, другие. Мой друг выбился из сил. И вот, на третьи сутки, батюшка наконец вернулся в келлии. Все, спать! – обрадовался мой друг. А батюшка сел в кресло и говорит:

– Ну, что, давай акафист читать.

Мой друг начал читать и видит: батюшка задремал. Решил от усталости сократить акафист – пропустил одну песнь. И тут батюшка открывает глаза и говорит:

– Ой, что-то мы пропустили с тобой.

И начинает читать наизусть нужную песнь. Потом чтение снова продолжает мой друг. Батюшка закрывает глаза, дремлет, друг в изнеможении снова пропускает песнь, и – все повторяется. Закончили акафист, батюшка встает и спрашивает: ну, что, поехали?

Мой друг после этого закончил свой эксперимент и отправился спать. Это одна из историй о том, что подвижники есть не только в древних патериках – они есть и среди нас, только не всегда до времени мы это замечаем и ценим.

В гости к святителю Николаю

Отец Илиодор Как-то старец Илиодор попросил меня съездить с ним послужить панихиду в Тесницкие лагеря – это такое место под Тулой, где в советское время расстреляли оптинских исповедников. Батюшка очень любил туда ездить.

– Только по дороге надо к святителю Николаю в гости заехать, – предупредил он.

– Так, что надо не забыть для святителя Николая? – все утро суетился батюшка, – так, свечи взяли, ладан взяли.

Мы задержались с выездом, пока перед поездкой обошли с молитвой все оптинские святыни. А надо было спешить: была зима, вечерело быстро, и в Тесницкие лагеря нам следовало бы попасть засветло. Но батюшка благословил сначала ехать в Козельск – за цветами.

– Как мы без цветов к святителю Николаю заедем? К святителю Николаю неудобно будет без цветов!

Мы приехали в цветочный магазин, и батюшка сам выбрал лучшие цветы для букета. Все это выглядело так, словно мы собираемся на встречу с каким-то живым и очень важным человеком. По дороге заехали к святителю Николаю – в часовенку, которая стоит возле дороги в Оптину, недалеко от поселка Перемышль. Батюшка поставил букет, зажег свечи, ладан. Затем мы пели акафист.

– Мимо святителя Николая как можно проехать, а в гости не зайти? – сказал тогда батюшка. – А дела – они успеются.

И действительно, мы в тот день никуда не опоздали. После этого я всегда, когда мой путь лежит мимо этой часовенки, обязательно захватываю с собой пучок свечей, чтобы достойно навестить святителя Николая. Потом я обратил внимание, что батюшкины чада не раз звонили мне с вопросом: можно ли по дороге заехать ко мне в храм взять свечей и ладана – для святителя.

Примером батюшкиного живого общения со святыми заразился не только я

– Батюшка, отец Димитрий, выручайте! В Оптиной забыли взять, а без свечей – как мы сейчас мимо святителя Николая поедем?

Я понял: примером батюшкиного живого общения со святыми заразился не только я. В ночь перед похоронами батюшки я ехал из Калуги в Оптину, к его гробу, вез цветы. Ехал на такси – ехать самому за рулем не было сил. Когда подъезжали к тому месту, где у дороги стоит часовня, таксист спросил:

– Батюшка, вот меня всегда мучает такой вопрос. Там впереди сейчас часовня будет. Кто же это смотрит за ней? Тут место безлюдное, а я сколько ни проезжаю мимо, там свечи всегда горят! И днем, и ночью. Вот-вот, смотрите! Опять горят, а сейчас – три часа ночи!

Я знал ответ. Мы, собственно, и ехали к тому, кто зажигает эти свечи. Вернее, своим пламенным примером зажег сердца бесчисленного количества своих чад. И они теперь никогда не смогут проехать мимо святителя Николая, не заглянув к нему в гости.

Мы все были у него в сердце – остаемся там и сейчас

Матушка София у часовни Святителя Николая Я вспоминаю те счастливые моменты, когда можно было вот так просто приехать в Оптину и провести там весь день с батюшкой. Утром – литургия, которую батюшка обычно служил, потом акафист Амвросию Оптинскому, потом – Оптинским старцам. Потом в Преображенском храме, перед иконой Николая Чудотворца – акафист святителю. Потом вечерняя служба. Потом Акафист Богородице. Потом лития в часовне убиенных мучеников. Потом лития на могилке почившего отца наместника – архимандрита Венедикта. Это уже часов в 11 вечера.

И между этим – люди, люди, которые тянулись к нему за советом и утешением. Лишь после того, как паломники расходились спать, батюшка освобождался, и можно было посадить его в машину и отвезти к себе, чтобы он посмотрел и благословил приходские дела. А потом везти еще куда-нибудь дальше – батюшку везде ждали, и днем, и ночью, и были всегда ему рады.

Последний раз батюшка заехал ко мне незадолго до своей болезни – как раз так же, часа в 2–3 ночи. Был, как всегда, бодр и очень рад, что дела на нашем сгоревшем храме налаживались. А налаживались они, без сомнения, лишь его святыми молитвами.

Отец Илиодор никогда не выставлял напоказ свои духовные дары, а потому не каждый мог вот так сразу разглядеть в нем старца. Когда я называл батюшку старцем, некоторые иногда даже задавали недоуменный вопрос: какой же он старец, ведь он даже не священник, а просто иеродиакон.

Отец Илиодор не выставлял напоказ свои духовные дары, а потому не каждый мог разглядеть в нем старца

Но дело не в священстве – дело в особом отношении к Богу и людям. Совершенно особенном отношении. Уже в реанимации, задыхаясь, под кислородом, – батюшка до последнего звонил и спрашивал:

– Как ты, отец Димитрий? Как матушка София? Как дела с храмом?

И это было не какое-то особое отношение к нам с матушкой. Его душа болела за всех. Мы ВСЕ, я абсолютно уверен, ВСЕ были у него в сердце до последнего вздоха. И не только до последнего вздоха – мы остаемся там и сейчас.

Уверен, что свет той Божественной любви, который видимым образом изливался на нас через батюшку, до конца дней останется в сердце каждого из нас незаменимым примером и светлым ориентиром. А иногда – и ненавязчивым обличением нашей не всегда достаточно усердной духовной жизни.

 

Последняя встреча

У батюшки Илиодора было правило: в субботу, после вечерней службы, служить Акафист Пресвятой Богородице. Я и многие мои друзья-священники ехали вечером в Оптину поучаствовать в этом торжественном служении.

Последние несколько месяцев батюшка редко бывал в Оптиной пустыни – больше времени проводил вместе со старцем Илием. Пока его в Оптиной не было, мы с батюшками, по традиции, собирались в субботу вечером петь Акафист в храме Богоявления в поселке Мехзавод (это тоже рядом с Оптиной). Я старался не пропускать Акафист, но иногда усталость брала свое, и я оставался дома. Как-то в августе, в субботу вечером, мне неожиданно позвонил отец Илиодор:

– Ну, что, поедешь сегодня молиться?

Был как раз тот случай, когда я планировал пропустить Акафист. Сказал об этом батюшке. Через полчаса он позвонил мне снова:

– Ну, что, отец Дмитрий. Надо все-таки ехать. Если плохо – чтобы просить помощи у Богородицы. Если хорошо – чтобы благодарить.

Конечно же, после таких слов пришли силы, и я поехал на Акафист. Оказалось, батюшка Илиодор тоже приехал на службу! Это было очень неожиданно. Батюшка всегда был очень светлым человеком, но в тот раз он светился особенно, каким-то неземным, божественным светом.

Этот свет сразу передался моей душе, было очень радостно, не хотелось тревожить батюшку ничем земным. Мы просто обнялись, и на моих глазах были слезы радости. Впоследствии я понял, почему батюшка был в тот вечер так настойчив: это была наша последняя встреча.

Батюшка болел, мы сильно переживали и молились. Но понимали, что Господь Сам знает, когда призвать к Себе Своего праведника. Накануне праздника Иверской иконы Божией Матери, перед сном, матушка София задумчиво сказала мне:

– Завтра Иверская. Это любимая батюшкина икона.

Мы засыпали и все понимали. А наутро мы плакали.

Сами собой родились стихи:

АВВЕ ИЛИОДОРУ

Сегодня тысячи людей
Отца на Небо провожают.
Не видно солнечных лучей –
На наших веках слезы тают.

Отец, отец, как тяжело
Осмыслить наше расставание!
Твое тепло, твое крыло
Привычным было состоянием.

Но верим, что ушел домой
От нас ты в вечные селения.
И пение за упокой
Прервем пасхальным пением.
У ног Владычицы сейчас
За нас ты возжигаешь свечи
Не оставляй в молитвах нас.
Мы не прощаемся. До встречи.

Священник Димитрий Торшин
Записала Ольга Рожнёва

19 ноября 2020 г.

 

 

https://pravoslavie.ru/135432.html

[Vалентина 291]

В 19.11.2020 в 18:03, inna d сказал:

Его вера творила чудеса

Рассказы священника Димитрия Торшина об иеродиаконе Илиодоре (Гайриянце)

 

26 октября 2020 года, в день празднования Иверской иконы Божией Матери, на 73-м году жизни отошел ко Господу иеродиакон Илиодор (Гайриянц), насельник Введенского ставропигиального мужского монастыря Оптина пустынь.

 

Отец отошел ко Господу на 74-м году жизни...ну давайте не будем бездумно копировать ошибочную информацию, пожалуйста! Простите!

Изменено 24 ноября, 2020 пользователем Vалентина

[Vалентина 291]

Из воспоминаний о. Иоанна (Храм апп. Петра и Павла в селе Овсорок):

 

Пост памяти о дорогом нашем Отченьке.

Мы благодарны Богу, что именно Батюшка был нашим духовным Отцом! Сколько добрых слов мы слышали в свой адрес, сколько любви он дарил нам. Для нас стало огромным счастьем, что именно Батюшка стал крестным отцом у нашей Машеньки! Именно он вымолил её нам у Господа!

Бывало такое: сидишь ты в селе, уже раздражение появляется, в унынии ходишь, а поговоришь с Батюшкой, как рукой снимет все! А если съездишь к нему, приложишься, так вообще, такая любовь потом царит, что и не выскажешь!

А как он чувствовал своих чад. Вот нужно тебе, он позвонит, спросит, поможет. Даже если не имел возможности как-то помочь, все в шутку переведёт, но ты поймёшь, что Батюшка хотел сказать этим!

Как же Батюшка любил делать подарки, вот вроде мелочь, а ты знаешь, что это тебе Батюшка подарил, как святыню бережешь!

Сейчас Батюшки нет с нами на земле, но зато мы уверены, что он находится в раю с Матерью Божией, Акафисты поёт у Её ножек, от этого так тепло становится, так радостно! Ведь такой Молитвеник теперь есть перед Богом на Том Свете!

Когда мы были на отпевании Батюшки, очень много слышали разговоров людей, что Батюшка им помог и после смерти. Они Его попросили и он помог! Матушка моя вчера тоже попросила одну просьбу. Честно, для нас это было чудом, эта просьба сегодня исполнилась. Это явный пример того, что Батюшка не простой человек был и он сейчас в Раю, нас слышит, молится и помогает нам!

29.10.2020г. 

Изменено 26 ноября, 2020 пользователем Vалентина

[Vалентина 291]

[Vалентина 291]

Прощание со Святейшим патриархом Алексием II.

Именно святейший патриарх Алексий рукоположил инока Феофила (имя о. Илиодора в иноческом постриге) в диаконы 4 декабря 1990 года, это было первое рукоположение в возрожденной Оптиной. В этом году будет юбилей... и 40 дней...

 

 

 

[Vалентина 291]

[Vалентина 291]

[Vалентина 291]

 

 

 

Изменено 29 ноября, 2020 пользователем Vалентина

[Vалентина 291]

Сегодня именины у Аввы Илиодора! С Праздником, дорогой батюшка! 

 

 

Изменено 2 декабря, 2020 пользователем Vалентина

[р.Б.Валентина 1 259]

В 26.11.2020 в 21:16, Vалентина сказал:

) в диаконы 4 декабря 1990 года, это было первое рукоположение в возрожденной Оптиной. В этом году будет юбилей... и 40 дней...

 

Как всё дивно переплетается...

[Мано 2 821]