Таблица лидеров

"А сколько невидных сердечных страданий, от которых невидимо задыхаются с виду, для постороннего взгляда, счастливые люди! Сколько невыносимых запутанных житейских положений, беспросветных, безвыходных, отчаянных! Кому довериться, к кому идти, перед кем выплакать душу, кто снимет с человека это каменное оцепенение долговременного безысходного страдания? Вот с какими людьми и с какими житейскими положениями имел дело старец. — Я гибну от нищеты. — Я потерял все, что мне было дорого в жизни. Мне незачем жить. — Я задыхаюсь в одиночестве. С душой, горящей сочувствием к людям, я всем чужой, и жизнь для меня — невыносимая тягость. — Неизлечимая болезнь меня терзает. Я не могу не роптать. — Мои дети, в которых я вложил жизнь и душу, стали мне врагами. — Я потерял веру, я не вижу благости Божией. На моем языке одни проклятия. С таким душевным состоянием, с такими стонами, выжатыми целыми годами ужасных неутолимых мук, приходили к о. Амвросию люди из мира. И все они приходили к нему как к последнему пристанищу, молча прося хоть капли утешения, хоть мига отрады. И как самому не пасть духом перед этим бесконечным калейдоскопом людского горя? Как не утратить бодрость перед этим беспощадным обнажением всех язв души человеческой? И между тем с сердцем радостным, ясен и мирен стоял отец Амвросий среди этих стремнин бедствия, греха, печали и отчаяния. В чем же была тайна этой сверхъестественной силы, этого невероятного самообладания в человеке бесконечно нежном, сострадательном и любящем? А тайна была только в том, что между людским страданием и Богом видел он Крест Христов, и этот Крест разгадал для него все великие загадки жизни, загладил ее великие несправедливости, примирил ее великие противоречия. Он не впадал в отчаяние, слыша признание в неимоверном грехе, казавшемся клеветой на человечество, потому что для него не было греха, превышающего милосердие, не было греха, который бы не мог быть покрыт бесконечной ценой Креста Христова. И все страдания мира, как бы ни были они сильны, жестоки, изощренны, не могли привести его в уныние, потому что все они были менее того страдания, которое некогда совершилось на Голгофе и в лучах которого, если только оно хочет к Голгофе приблизиться, тает и исчезает всякое людское страдание. И страха в нем не было за людей, потому что всей душой он чувствовал реальность Божьего усыновления рода человеческого и не мог бояться за этих людей, оберегаемых вечной заботой их Отца. Не какую-нибудь далекую отвлеченность чувствовал он в великом таинстве искупления. Но в его ушах вечно звучал тихий голос страдавшего Бога: «Жено, се Сын Твой», и перед его глазами вечно стекала из-под терна с Божественного чела все омывшая, все возродившая Пречистая кровь. Он знал, что страдания страдающих — есть залог Божьей к ним любви, и меркла для него их сила в тех блаженствах, какие он так живо всей душой предчувствовал в христианском рае. И рукой мягкой и властной он врачевал страшные язвы души, врачевал, заражая больных жаром своей веры, подымая их громадою своих упований. Ведь как бы вы ни страдали, какими бы клещами ни была сжата ваша душа, если б вдруг слетел посланец с неба и прошептал вам обещание отдыха, удовлетворения и блаженства, вам стало бы легко и отрадно. Таким же посланцем небесным казался людям измученный вконец и старец Амвросий. Страдание их утихало прежде, чем он начинал говорить. Туча душевная рассеивалась в лучах его святыни. То было что-то необъяснимое, но испытанное всяким, кто сколько-нибудь знал его. Успокоение, больше того — какое-то тихое и вместе восторженное счастье давал душе один его вид. К чему тут были слова, когда перед вами был факт, живое доказательство живого неба, когда перед вашим утомленным от ничтожества земли взором в лице этого человека блистало само Царствие Божие, пришедшее в силе, и в его сиянии все становилось понятным, все — чистым, дорогим и Божьим?" Отрывок из книги Е. Поселянина "Старец Амвросий"

...Вас более смущает то, что вы не можете в церкви при всех мирно молиться; выходя из оной, чувствуете, что совсем не были, а дома молитесь лучше и возносите умиленные молитвы. Вы не понимаете, что это есть сильная прелесть, лишающая вас спокойствия; когда вы, молясь уединенно, думаете, что хорошо молитесь, то будьте уверены, что оная молитва Богу неприятна, хотя бы были и слезы, и чувство умиления; когда все сие не имеет глубокого смирения, то есть прелесть. В церковной же молитве вы, ища такого ж чувства и не находя оного, считаете себя немолившеюся и смущаетесь; а это есть последствие или плоды домашних ваших молитв; враг возводит вас до небес и низводит до бездн (Пс.106, 26); там возвышает, а здесь низвергает и причиняет смущение, что и доказывает о основании молитвы вашей на высокоумии. Вы молитесь просто, не ища в себе высоких дарований, считая себя недостойною оных, то будете и спокойны; и хотя видите хладность молитвы своей, тем паче имейте в чувстве смирение, что "я недостойна", но без смущения, то, верно, оная принята будет у Господа лучше той, о коей вы мните, что молитесь хорошо... Совет мой вам: не оставлять церковной молитвы, но смиренно во оной молиться и не смущаться о том, что будто бы "не молилась и не была", и сию мысль от себя отвергать, а о домашней не возноситься; то и будете мирны. Знайте, что плод гордости и возношения есть смущение и неустроение, а плод смирения есть мир и спокойствие; от гордости произошло все зло, а от смирения все благо... Из писем преподобного Макария Оптинского

Без слез невозможно читать!Без слез радости!Преподобный Амвросий всегда помогает, после молитв к нему так легко и спокойно на душе.Жаль что мы не видели при своей жизни этого святого старца,но даже сейчас когда обращаешься к нему,он слышит людей,будто живой!Преподобный отче Амвросие,моли Бога о нас!

Кроме других изданных Оптиною Пустынью в свет книг, боголюбивый старец Макарий немало потрудился над творением также великого учителя жизни иноческой св. Иоанна Лествичника, подвизавшегося в Синайской горе. Высоко ставя творение сего св. отца в ряду писаний других св. отцов-подвижников, старец изучал и сличал между собой все известные дотоле печатные издания и рукописные переводы сего бессмертного творения. Наконец, приняв в основание перевод старца Паисия, как мужа, исполненного духовного разума, прошедшего опытом изложенные св. Иоанном советы, старец Макарий приложил особое усердие к тому, чтобы пояснить перевод старца Паисия через сличение оного с другими рукописными позднейшими переводами, печатными изданиями и с греческим текстом. Цель же его была та, чтобы сделать перевод Лествицы доступным не для одного лишь голого чтения, но особенно для общего практического руководства содержащимися в сей книге духовными наставлениями. Таким образом и составился перевод Лествицы на упрощенном славянском языке, коим прилежно занимался сам старец Макарий при деятельном пособии близкого своего ученика иеромонаха Амвросия, преемника его по старчеству. К этому переводу по окончании его сам же старец Макарий составил алфавитный указатель предметам, содержащимся в Лествице, и собственноручно переписал оный, забывая и немощь своего тела, и недосуга, жертвуя для сего временем краткого своего отдыха.После с этого упрощенного славянского перевода по благословению старца Макария сделано переложение Лествицы на русское наречие; в чем упражнялся под непосредственным наблюдением старца другой его ученик, монах Ювеналий Половцев. Но как упрощенный славянский, так и русский переводы Лествицы, неизвестно по каким причинам, не были изданы в свет при жизни старца Макария. Они напечатаны были уже после его кончины. Вероятно, это было потому, что издание Лествицы на славянском языке принадлежит собственно Св. Синоду; а потому Оптина Пустынь и не имела права издать от себя славянский, хотя бы и упрощенный ею, текст книги. По времени же обитель, не ища для себя вещественной выгоды, а единственно имея в виду духовную пользу благочестивых читателей, просила Св. Синод, дабы он от себя издал эту книгу — что и осуществилось на деле. Русский же перевод Лествицы митрополит Московский Филарет благословил издавать Оптиной Пустыни. Но как к сему служил некоторым препятствием уже изданный русский перевод сей книги Московской академией, то милостивый святитель изволил на это сказать так: “Пусть академия издает свой перевод, а Оптина — свой”. Экземпляры обоих переводов, славянского и русского, до напечатания достаточно распространены были в списках между братиями, как скитскими, так и монастырскими*. Всеми занятиями, как по приготовлению к печати славянских переводов старца Паисия с подстрочными пояснительными примечаниями неудобопонятных слов и выражений, так и при переводе некоторых из них на русское наречие, руководил непосредственно сам старец Макарий. А трудившиеся в этом деле все были близкие его ученики из скитских братий, именно: иеромонах Амвросий (будущий преподобный старец), мантейный монах Ювеналий и рясофорные монахи — о. Лев Кавелин и о. Павел Покровский. Из жития преподобного Макария Оптинского Фреска "Лествица добродетелей" в Казанском храме Оптиной Пустыни

Иконостасный мастер из К. передавал следующее: “Незадолго до кончины Старца, годочка, этак, за два, надо было мне ехать в Оптину за деньгами. Иконостас там мы делали, и приходилось мне за эту работу от настоятеля получить довольно крупную сумму денег. Получил я свои деньги и перед отъездом зашел к старцу Амвросию благословиться на обратный путь. Домой ехать я торопился: ждал на следующий день получить заказ большой— тысяч на десять, и заказчики должны были быть непременно на другой день у меня в К. Народу в этот день у Старца, по обыкновению, была гибель. Прознал он это про меня, что я дожидаюсь, да и велел мне сказать чрез своего келейника, чтобы я вечером зашел к нему чай пить. Хоть и надо мне было торопиться ко двору, да честь и радость быть у Старца и чай с ним пить были так велики, что я разсудил отложить свою поездку до вечера, в полной уверенности, что хоть всю ночь проеду, а успею во время попасть. Приходит вечер, пошел я к Старцу. Принял меня Старец такой-то веселый, такой-то радостный, что я и земли под собою не чувствую. Продержал меня Батюшка, ангел наш, довольно-таки долго, уже почти смерклось, да и говорит мне: “Ну, ступай с Богом. 3десь ночуй, а завтра благословляю тебя идти к обедне, а от обедни чай пить заходи ко мне". Как же это так?! Думаю я. Да не посмел старцу перечить. Переночевал, был у обедни, пошел к Старцу чай пить, а сам скорблю о своих заказчиках и все соображаю: авось, мол, успею хотя к вечеру попасть в К. Как бы не так! Отпили чай. Хочу это я Старцу сказать: благословите домой ехать, а он мне и слова не дал выговорить: "Приходи, говорит, сегодня ночевать ко мне". У меня даже ноги подкосились, а возражать не смею. Прошел день, прошла ночь! На утро я уже осмелел и думаю: была не была, а уж сегодня я уеду; авось денек-то мои заказчики меня подождали. Куда-тебе! И рта мне не дал Старец разинуть. "Ступай-ка, говорит, ко всенощной сегодня, а завтра к обедне. У меня опять сегодня заночуй” Что за притча такая! Тут уж я совсем заскорбел и, признаться, погрешил на Старца: вот-те и прозорливец! Точно не знает, что у меня, по его милости, ушло теперь из рук выгодное дело. И так-то я был на Старца непокоен, что и передать вам не могу. Уж не до молитвы мне было в тот раз у всенощной— так и толкает в голову: вот тебе твой Старец! Вот тебе и прозорливец!. .. Свистит теперь твой заработок... Ах, как мне было в то время досадно! А Старец мой, как на грех, ну, точно вот, прости Господи, в издевку мне, такой меня, после всенощной, радостный встречает!.. Горько, обидно мне стало: и чему, думаю я, он радуется... А скорби своей все-таки вслух высказать не осмеливаюсь. 3аночевал я таким-то порядком и третью ночь. 3а ночь скорбь моя понемногу поулеглась: не воротишь того, что плыло, да сквозь пальцы уплыло... На утро прихожу от обедни к Старцу, а он мне: “Ну, теперь пора тебе и ко двору! Ступай с Богом! Бог благословит! Да по времени не забудь Бога поблагодарить..."И отпала тут от меня всякая скорбь. Выехал я себе из Оптиной Пустыни, а на сердце-то так легко и радостно, что и передать невозможно... К чему только сказал это Батюшка: по времени не забудь Бога поблагодарить!.. Должно, думаю, за то, что Господь в храме три дня подряд удостоил побывать. Еду я домой неспешно и о заказчиках своих вовсе не думаю: уж очень мне отрадно было, что Батюшка со мною так обошелся. Приехал я домой, и чтобы выдумали? Я в ворота, а заказчики мои за мной; опоздали, значит, против уговору на трое суток приехать. Ну, думаю: ах, ты, мой старчик благодатный! Уж подлинно—дивны дела Твои, Господи!.. Однако, не тем еще все это кончилось. Вы послушайте-ка, что дальше-то было! Прошло с того времени не мало. Помер наш отец Амвросий. Года два спустя после его праведной кончины, заболевает у меня мой старший мастер. Доверенный он был у меня человек, и не работник был, а прямо—золото. Жил он у меня безысходно годов поболее двадцати. 3аболевает к смерти. Послали мы за священником, чтобы поисповедовать и причастить, пока в памяти. Только, смотрю, идет ко мне от умирающаго священник да и говорит: “Больной вас к себе зовет, видеть вас хочет. Торопитесь, как бы не помер”. Прихожу к больному, а он, как увидел меня, приподнялся кое-как на взлокоточки, глянул на меня да как заплачет: “Прости мой грех, хозяин! Я ведь тебя убить хотел.. .." —Что ты, Бог с тобой! Брешишь ты... — Нет, хозяин, верно тебя убить хотел. Помнишь, ты из Оптиной запоздал на трое суток приехать. Ведь нас трое, по моему уговору, три ночи подряд тебя на дороге под мостом караулили; на деньги, что ты за иконостас из Оптиной вез, позавиствовали. Не быть бы тебе в ту пору живым, да Господь, за чьи-то молитвы, отвел тебя от смерти без покаяния... Прости меня, окаяннаго, отпусти, Бога ради, с миром мою душеньку. — Бог тебя прости, как я прощаю! Тут мой больной захрипел и кончаться начал. Царствие небесное его душеньке! Велик был грех, да велико и покаяние!"

Мысль такая мне пришла потому, что свойство и действие уток и гусей хорошо изображают свойство и действие страстей, тщеславие и гордость. Тщеславие и гордость, хотя одной закваски и одного свойства, но действие и признаки их разные. Тщеславие старается уловлять похвалу людей и для этого часто унижается и человекоугодничает, а гордость дышит презорством и неуважением к другим, хотя похвалы так же любит. Тщеславный, если имеет благовидную и красивую наружность, то охорашивается, как селезень, и величается своею красивостью, хотя мешковат и неловок часто бывает так же, как и селезень. Если же побеждаемый тщеславием не имеет благовидной наружности и других хороших качеств, тогда для уловления похвал человекоугодничает и, как утка, кричит: «так! так!», когда на самом деле и в справедливости не всегда так, да и сам он часто внутренно бывает расположен иначе, а по малодушию придакивает. Гусь, когда бывает что-либо не по нем, поднимает кры­лья и кричит: «кага! каго!» Так и горделивый, если имеет в своем кружке какое-либо значение, часто возвышает голос, кричит, спорит, возражает, настаивает на своем мнении. Если же недугующий гордостью в обстановке своей не имеет никакого веса и значения, то от внутреннего гнева шипит на других, как гусыня, сидящая на яйцах, и, кого может кусать, кусает. Из писем преподобного Амвросия Оптинского

Итак, когда придет благословенный час уходить из мира в монастырь, сначала проверь себя, цело ли твое сердце и принадлежит ли оно полностью тебе, или, может быть, кто-то взял частицу твоего сердца себе. Не дерзни, брат, уйти в монастырь, прежде чем не овладеешь своим сердцем полностью, потому что иначе потерпишь неудачу. Даже если один его процент будет отдан любви к кому-либо, позже враг будет причинять тебе беспокойство, потому что утвердится в 1%-ной части твоего сердца и будет сражаться против тебя иногда через плоть, а иногда через помыслы, и плохо будет, если он полностью овладеет им потом, когда ты уже станешь монахом и когда будет "впереди омут, а сзади стремнина". Другой серьезный вопрос, к которому тебе нужно отнестись внимательно, прежде чем стать монахом: необходимо целиком вверить своих родителей и все их касающееся Богу, чтобы ты имел мир в монастыре и родители твои имели все благословения Божии и здесь и в иной жизни (если уходишь по благословению своего духовника). Абсолютное вверение их Богу само по себе уже является постоянной молитвой о них. Следовательно, тебе нет необходимости ни думать о них как о своих, ни даже молиться о них, ибо все это ты отдал Богу вместе с самим собой.Если поступишь так, брат, то это очень поможет тебе стяжать любовь ко всем, то есть тот вид любви, какой имеет и Бог. Выходя из пределов малой любви к своей маленькой семье, постепенно войдешь в великую семью — Церковь и будешь иметь великую любовь ко всем и любить равно всех людей. Твоя любовь к одним будет выражаться через радость, а к другим — через сострадание. Ты всех будешь считать своими братьями, потому что все мы — дети Евы (члены великой семьи Адама и Бога). Тогда уже и в своей молитве будешь говорить: "Боже, помоги сначала тем, у кого есть большая нужда — живым или усопшим нашим братьям". Тогда твое сердце будет отдано всему миру и у тебя ничего больше не будет, кроме великой любви, которая есть Христос. Паисий Святогорец "Письма"

Архимандрит Рафаил (Карелин) К духовнику пришла женщина, вся в слезах. В руках она сжимала носовой платок и во время разговора то нервно комкала его, то, отворачиваясь, вытирала им глаза, то прятала его в рукав платья. Духовник спросил ее: – Наверное, с вами стряслась какая-нибудь беда? Женщина ответила: – Хуже быть не может: умер мой духовный отец, иеромонах Иннокентий. Духовник изумился: – Я видел его только вчера. Неужели он скоропостижно скончался в эту ночь? Женщина ответила: – Нет. Он жив, но захотел быть мертвым для меня. При последней встрече он сказал: "Матрона, считай, что я умер. Ищи другого наставника, а обо мне забудь так, как будто меня не существует на свете". Духовник задумался: – Я понимаю ваше состояние, но не волнуйтесь. Давайте подумаем спокойно, как можно исправить положение. Женщина сказала:– Я старалась во всем слушаться его и отдавала все силы, чтобы чем-нибудь послужить ему. Я открывала перед ним свою душу. Будучи занятой на работе и дома по хозяйству, я буквально выкраивала время, чтобы ежедневно приходить к нему и беседовать с ним. Вначале он был внимателен ко мне, но затем я почувствовала, что он все больше отдаляется от меня. Возможно, ему что-нибудь наговорили и наклеветали на меня, что – не могу понять. Я исповедывала ему подробно до мелочей все мои грехи, словно выжимала и высушивала всю свою душу в такой исповеди. И вдруг он стал смотреть на меня безразлично и холодно, встречать так официально, словно видит в первый раз незнакомого человека. Наконец сказал, чтобы я искала другого духовника и больше не беспокоила его. Я позвонила ему по телефону, но он ответил мне, что все уже сказано. А когда я позвонила во второй раз, то молча положил трубку. Что случилось, я не понимаю… Духовник спросил: – Не слишком ли эмоциональна ваша оценка того, что произошло? Женщина ответила: – А как я могу быть равнодушной, когда вдруг осталась круглой сиротой? В детстве я читала сказку "Маленький принц", там бедная лисичка жаловалась, что ее приручили и теперь она не может жить без принца. Меня тоже приручили и потом выгнали, но не как лисицу, а как собачонку. Духовник спросил: – А почему вы пришли ко мне? Женщина ответила: – Еще раньше, как-то в беседе он, назвав ваше имя, сказал: "Может быть, ты как-нибудь пойдешь к этому священнику и спросишь его о своей духовной жизни". Но я не понимала, зачем это нужно: ведь у меня есть свой наставник. Более того, я полагала, что, прося совета у другого, я изменю ему. Духовник спросил: – Скажите, как вы считаете, чем я могу помочь вам? Женщина ответила: – Попросите моего наставника, чтобы он снова принял меня. Духовник удивился: – Что я должен сказать ему? "Выслушав вашу духовную дочь, я пришел к выводу, что вы поступили неправильно и необдуманно. Не оценив ее духовных достоинств и стремления к спасению, вы несправедливо оттолкнули ее. Остаюсь возмущенным вашим поступком. Ваш собрат такой-то". Так? Женщина ответила: – Если вы скажете или напишете ему так, он разгневается еще больше, хотя мне ваши слова кажутся справедливыми. Духовник сказал: – Вы сами видите, что если мы начнем с упреков и обличений в несправедливости, то ничего хорошего не получится. Давайте сделаем противоположное этому: представим, что он прав, а вы не правы, и с этой точки зрения рассмотрим сложившееся положение для того, чтобы попытаться его исправить. Женщина воскликнула: – Если дело заключается только в этом, то я готова возвести на себя любую напраслину и принести повинную в грехах, которых не совершала, лишь бы восстановить мир! Духовник пояснил: – Я говорю о том, что надо сначала разобраться, правильно ли вы относились к своему духовному отцу. Если окажется, что допустили ошибки, то тогда обвините себя, только искренне, а не формально. Женщина вздохнула: – Я готова принести раскаяние, хотя и не знаю в чем. Но он меня даже на порог не пускает и не хочет выслушать. Священник ответил: – В Патерике описан случай: поссорились два монаха, и когда один, считавший себя обиженным, решил пойти к обидчику, тот не открыл ему двери. Старец, к которому обратился обиженный монах, сказал: "Ты шел с гордым помыслом, обвиняя своего брата и оправдывая себя. Это расположение твоего сердца передалось ему, и он не принял тебя. А ты вначале обвини себя в душе и оправдай своего брата, и тогда увидишь, что он отнесется к тебе по-другому". Тот поступил согласно совету, и едва дошел до келии брата, как тот вышел ему навстречу и с любовью обнял его. Так и вы: обвините себя и поверьте, что ваш наставник поступил с вами по справедливости, чтобы исправить вас. Женщина снова вздохнула: – Я была предана ему всем сердцем и любила его так, как не любила никого. Духовник спросил: – Не кроется ли в этом первая неправильность? Всем сердцем можно любить только одного Бога, а духовный отец лишь проводник к Богу. А вы путеводителя ко Христу поставили на место Христа и этим с самого начала извратили свою духовную жизнь. Если бы данная неправильность была единственной в вашем отношении к духовному отцу, то и она заслуживала бы того, что вы теперь получили. Такая любовь, граничащая с обожествлением, может удовлетворить только гордое и тщеславное сердце; а для того, кто стремится к спасению, она станет тяготой и причиной нарастающего раздражения. Духовный отец отвечает за душу своих детей, а тут он сам становится предметом тайного идолопоклонства. Такую вашу непомерную любовь он правильно принял как соблазн и решил избавить вас от этого соблазна, чтобы вы из-за него не лишились Бога и вечной жизни. Вы говорите: "Я никого не любила в жизни, как его". А между тем любовь к духовному отцу – совсем особое чувство, которое нельзя сравнивать с эмоциональными состояниями. Это благодарность за радость, которую душа получает от Христа по молитвам духовного отца. Это чувство спокойно и мирно. Но скажите по совести сами себе: присутствует ли Христос в ваших встречах с наставником или же наставник заслонил Его собой? Женщина ответила: – Я считала, что любовь к духовному отцу – это и есть любовь к Богу. Духовник спросил: – Представьте, что невеста сказала бы жениху: "Моя любовь к тебе и к твоему рабу одинакова". Согласны вы, что это ваша первая неправильность? Женщина кивнула: – Может быть, я просто не задумывалась над таким вопросом. Но предположим, что я совершила ошибку, а разве нельзя было исправить ее другими способами? Духовник заметил: – Вы сами говорили, что ваш духовник стал общаться с вами более холодно и официально. Однако это средство не помогло, и он принужден был для вашего же спасения применить "хирургическую операцию". Женщина спросила: – Неужели моя вина только в том, что я люблю своего духовника? А разве может быть иначе? Духовник ответил: – Если бы ваша дочь призналась, что любит своего учителя больше всех на свете, то вы сделали бы вывод, что это не любовь, а влюбленность, и дали бы ей изрядный нагоняй. Вы бы сказали, что ее дело – внимательно слушать уроки и исполнять домашние задания, а учителя надо уважать и слушаться, иначе за эмоциями можно забыть о самих уроках. Затем он добавил: – Я слышал от вас, что вы взяли в привычку приходить к своему духовному отцу каждый день. Какая в этом была необходимость? Женщина пояснила: – Я хотела, чтобы вся моя жизнь проходила перед его глазами, хотела на каждое дело брать благословение. Духовник сказал: – Духовник должен разрешать главные вопросы духовной жизни человека. Для этого вполне достаточно видеться и беседовать со своим духовным отцом один-два раза в месяц. Я вижу, что вы сами создавали проблемы, придумывали, какой вопрос задать ему, а на самом деле у вас было одно желание – побыть в его присутствии, войти в его душу, ежедневно напоминать ему о себе. Быть близко к духовнику – значит слушаться его советов, молиться за него, а не смотреть на его лицо и переживать о том, как он себя чувствует. Женщина возразила: – Я знаю, что у него в жизни много трудностей, и я хотела облегчить эти трудности и, как могу, послужить ему. Если бы он только сказал, то я была бы готова идти пешком в другой город ночью за лекарством для него, но он не оценил моей преданности, хотя вряд ли найдет когда-нибудь у кого-то такое сердце, как у меня. Духовник заметил: – За свои услуги вы требовали слишком большую плату. Женщина снова возразила: – Никакой платы я не требовала, а сама была готова отдать ему все, что имею. Духовник пояснил свои слова: – Вы не подумали, что отнимаете у него попусту силы и время, а ведь время священника должно быть отдано молитве за паству, в том числе и за вас. Священническая служба только со стороны кажется легкой, а на самом деле она очень тяжела и требует напряжения и сил. А вы, не давая ему отдохнуть, отнимали у него силы, хотя бы тем, что требовали, чтобы он слушал вас. Поэтому по отношению к духовному отцу вы были расточительницей его времени, то есть захватчицей чужого, не принадлежавшего вам достояния. Я сужу по себе. Священник бывает благодарен в душе тем людям, которые ограничивают встречу с ним немногими словами. Он думает: "Какой это благородный человек! Он понимает, как необходимо и дорого мне время". А когда какая-нибудь посетительница задерживается, то невольно священник испытывает в душе раздражение, которое со временем всё больше нарастает, и думает: "Что за бесцеремонность! Пришла, как к своему соседу, и болтает, как со сплетницей на улице". Поэтому ваши услуги на самом деле превратились в эксплуатацию духовного отца, хотя вы и думали, что ему так же приятно слушать вас, как вам – беседовать с ним. О чем вы говорили со своим наставником?Женщина сказала: – Мне часто снятся сны самого разнообразного содержания. Иногда приснится то, что наяву и не выдумаешь. Некоторые сны я воспринимаю как предвестие, указание, что мне делать, но сама не могу их расшифровать. Я не могу успокоиться до тех пор, пока не расскажу их духовному отцу.Духовник спросил: – Что же он говорил вам в таких случаях? Женщина ответила: – Он говорил, что на сны не надо обращать внимание, что ему тоже часто снятся сны, но когда он бывает сильно утомлен, то наутро ничего не помнит. Однако он прибавил, что есть некоторые особые сны, которые предостерегают человека, только они крайне редки. Поэтому он дал мне три совета: стараться не запоминать сны; каяться в грехах, поскольку тяжелые сны часто бывают последствием грехов (как тягостного состояния души, воплощающегося ночью в гнетущие картины и образы); молиться о тех людях, которых видела во сне. Приблизительно так он отвечал мне, однако я все-таки думаю: если хоть иногда случаются вещие сны, то надо все сны рассказывать духовнику, чтобы не пропустить такой сон, когда он приснится. Духовник спросил: – Если вы уже получили ответ, что на сновидения не следует обращать внимания, и ни один ваш сон наставник не принял как вещий, то зачем вам спрашивать его об одном и том же? Женщина ответила: – После того как я расскажу сон подробно духовному отцу, у меня в душе наступает спокойствие, приходит уверенность в том, что со мной и с моими родными ничего плохого уже не случится. Даже когда наставник говорит, что об этом и вспоминать не надо, то я прошу, чтобы он выслушал меня, иначе я буду мучаться сомнениями и опасениями. Духовник сказал: – Вот мы нашли еще одну ошибку: вы идете к духовному отцу как к гадалке или астрологу, и он должен отвечать вам, что означает барашек, которого вы видели во сне, или покойная тетушка, которая что-то делала у вас на кухне. В старое время была книга, называемая "Сонник. Календарь Брюса", где были собраны толкования на сотни различных сновидений. Церковь не одобряла эту книгу, а оккультисты, напротив, считали ее каким-то небесным даром. Ваш духовный отец, чтобы успокоить вас, выслушивал разную дребедень, которая приснилась вам ночью, а вы, получая от него один и тот же совет – не верить снам, продолжали свое. Если слова вашего наставника ничего не открывают вам, то что могут открыть сны? Для современного человека они стали ловушкой: он верит теням и призракам. Мне кажется, что в этом случае вами руководят три чувства. Во-первых, это интерес к ложной мистике – сновидениям, чему-то таинственному, что должно обогатить вашу жизнь. Во-вторых, в таких рассказах вы видите средство продлить беседу с духовником, почему и рассказываете о снах подробно, даже останавливаетесь и задумываетесь – не забыли ли чего-нибудь. В третьих, во многих ваших снах, несомненно, фигурирует ваш наставник, поэтому вы хотите влиять на него, рассказывая о таких снах, показывая, что через вас Господь открывает в сновидениях его собственную судьбу. Поэтому я уверен, что некоторые рассказы вы начинаете словами, произнесенными интригующим тоном: "Сегодня я видела вас во сне". Я думаю также, что вы во сне не видели одного – что духовный отец, пресытившись вашими снами, закроет перед вами двери на замок. Женщина не согласилась: – Я рассказывала не только сны, но и всю свою жизнь, чтобы узнать волю Божию. Духовник спросил: – А готовы ли вы были исполнить все, что скажет духовный отец, и действительно ли верили, что через него узнаете волю Божию? Женщина ответила: – Да, это, несомненно, так. Как же мне узнать волю Божию без моего духовного отца? Духовник заключил: – Тогда примите как волю Божию то, что он отослал вас от себя. Почему же вы плачете, скорбите и негодуете, почему не предположите, что Господь положил ему на сердце направить вас к другому духовнику? Женщина ответила: – Это не воля Божия, а искушение. Духовник заметил: – Вот видите, вы пребывали в заблуждении, думая, что всецело доверяете духовнику и готовы исполнить каждое его слово. Когда дело дошло до настоящего испытания, то вы перешли на другую позицию, а именно что ваш наставник, как человек, имеет свои искушения и поэтому может ошибаться. Если бы вы пребывали в полном послушании, то сказали бы ему: "Благословите, куда мне идти?", а на деле выходит, что вы принимаете от духовного отца лишь то, что нравится вам или, по крайней мере, не противоречит вашим страстям и привязанностям. Женщина ответила: – Когда я иду к духовному отцу, то думаю о том, дома ли он и не сидит ли у него какой-нибудь назойливый посетитель, ведь люди не понимают, что он устал, и вцепляются в него мертвой хваткой. Если бы мне позволили, я сама выгнала бы их из дома. Иногда после таких приемов лицо у него становится бледным и измученным, и я хочу как-нибудь утешить и подбодрить его, дать ему возможность отдохнуть в моем присутствии, чтобы в это время никто не тревожил его. Он иногда при мне засыпает, я сижу тихо, боясь потревожить его сон, и только тогда, когда он откроет глаза, продолжаю свою беседу. Иногда он что-то говорит во сне. Однажды я слышала, как во сне он внятно сказал: "Эта болтунья дана мне в наказание за мои грехи". Как я думаю, это он говорил о посетительнице, которая была до меня. Когда я встретилась с ней на пороге, то она начала рассказывать взахлеб, что купила на базаре и на сколько ее обвесили. Представляю, о чем она могла говорить с духовником. Духовник сказал: – Теперь не разберешь, про кого он сказал "болтунья", но все-таки я думаю, что это обобщающее слово. А, может быть, он увидел во сне поэтессу, которая читает ему свои стихи, или женщину, привязанную веревкой к стулу в его келии. А теперь скажите: когда вы шли к духовнику, то молились, чтобы Господь открыл вам через него Свою волю и дал силы исполнить ее? Женщина ответила: – Раз он духовный отец, то это разумеется само собой, и я думала, что особо молиться о том, что и так ясно, нет необходимости. Духовник сказал: – Господь открывает Свою волю через духовника только тогда, когда чадо готово к этому. Если вы забывали молиться, то, значит, вы забывали о Боге. Как же Господь откроет вам Свою волю? Тот, кто приходит к духовному отцу в силу привязанности, по привычке и от скуки, получит ответ по сердцу своему, то есть будет наказан неправильным ответом духовника. Женщина спросила: – А что значит "неправильный ответ"? Духовник пояснил: – В сущности, он правилен, так как соответствует душевному состоянию человека, но будет сопряжен для него со скорбью, поскольку через этот ответ Господь не благословляет, а наказывает, вразумляет человека, указывая, что не надо играть с огнем. Женщина спросила: – А что такое этот огонь? Духовник ответил: – Это благодать Божия, с которой надо обращаться осторожно. Если между духовным отцом и чадом неправильные отношения, то этот огонь опаляет виновную сторону. Женщина снова спросила: – А в чем может быть виновен наставник перед своим духовным чадом? Какие опасности могут встретиться здесь? Священник, помедлив, ответил: – Мне трудно говорить об этом, потому что каждый человек, в том числе и духовник, имеет свои недостатки и слабости, с которыми должен бороться трудом и молитвой, призывая на помощь благодать Божию. Я имею в виду грехи, ставшие для человека привычкой, свойством характера. Укажу вам на некоторые из них, наиболее вредные для внутренней связи и для многогранных отношений между духовным отцом и духовным чадом. Прежде всего это излишняя самоуверенность и строгость духовника, которая не исправляет, а ломает человека. Это похоже на то, как больной приходит к врачу за помощью, а тот бьет его палкой по голове. Обычно такие строгие духовники бывают очень снисходительны к себе и потому не понимают тяжести правил и наказаний, которые они налагают на других. Не менее вредна излишняя ласковость. Когда такой "ласковый" духовник говорит со своим духовным чадом, то кажется, что он все время гладит его по голове и возливает на нее елей. Словесную ласку можно употреблять лишь иногда, когда человек отчаивается в своем спасении, а в других же случаях неуместная ласка усыпляет грешника, и грех перестает казаться ему страшным. К подобным духовникам люди часто привязываются, сами не понимая, что любят в них свой собственный грех и возможность "анестезировать" свою совесть. Такой наставник похож на врача, убеждающего больного, что он здоров. Больной уходит утешенным и ободренным, а болезнь между тем продолжает развиваться и в конце концов завершается самым плачевным исходом. Разве не подлежит наказанию врач, который из жалости к больному не дает ему горького лекарства и не прибегает к хирургическому лечению, когда это необходимо, вследствие чего язва увеличивается и гниет. Поэтому такая "доброта" ничуть не лучше жестокости. Духовное чадо должно искать у своего наставника прежде всего не утешения, а помощи на пути ко спасению. Далее, если наставник молод, неопытен и к тому же сам не был в послушании, но по самомнению берется руководить другими, то он подобен врачу, который с закрытыми глазами ставит диагноз, готовит лекарство и, путая снадобья, часто добавляет к целебному веществу яд. Плохо, когда духовник не ко всем относится одинаково: одним оказывает особое внимание и расположение, а других едва терпит. Это значит, что сам он еще находится в поле страстей, а страсти бывают многообразны. Ему может нравиться обожание со стороны духовного чада, похвалы и лесть, от которых он мурлычет, как кот, которого чешут за ушами. Это может быть сребролюбие, когда наставник больше смотрит в сумку, чем в душу. Это может быть скрытая похоть, когда предпочтение оказывается тем, у кого красивые лица. Духовник должен видеть в каждом человеке образ и подобие Божие. Ему дали золотое изделие, покрытое грязью, и он должен очистить его. А если духовник обращает внимание на национальность, происхождение, богатство или бедность человека и тому подобное, то он сам живет во внешнем, и душа того, кто обращается к нему за помощью, остается для него чуждой. Такой духовник похож на врача, который оказывает пациенту помощь в соответствии с одеждой, которую тот носит. Следующее препятствие – лживость наставника. Лживость происходит от многих причин: от трусости, гордости, сластолюбия и так далее. Через ложь слабый духом хочет стать сильным, но ложь захватывает его в свои цепкие объятия. Основа духовных отношений – искренность. Где ложь, там закрывается человеческое сердце, где ложь, там нет любви. Здесь мы говорим не о лжи как о нравственном срыве, который может случиться и повториться у каждого, как и любой грех, мы говорим о привычке ко лжи, когда человек лжет без зазрения совести, не краснея, лжет, смотря в это время в глаза собеседника спокойным, ясным взглядом. Некоторые успокаиваются тем, что они лгут, преследуя благие цели, но это догмат иезуитства, который Православие рассматривает как нравственную ересь. Господь сказал, что всякая ложь от диавола. Недопустимо, когда духовник относится к своим духовным чадам фамильярно, по-товарищески. Это ложно понимаемое смирение, посредством которого уничтожается духовная иерархия, и вместо нее возникает какая-то уравниловка, а затем и того хуже: такого духовника вскоре начинают поучать и исправлять его собственные чада. Покойный схиигумен Савва говорил: "Духовник дан для спасения, а не для дружбы". Где отношения переходят на дружескую ногу, там не может быть никакого духовного преуспеяния. Чадо перестает видеть в духовнике звено между ним и Богом, и он в конце концов превращается в персонаж какой-то игры. Еще одним недостатком является увлечение наставника мирскими делами: хозяйством, политикой, светской литературой, общественными и культурными проблемами и тому подобным. Такой священник живет на душевном уровне и в круг своих мирских интересов вовлекает духовных чад. В вопросах внутренней жизни он остается невеждой и профаном. Если он даже и отвечает на эти вопросы, то лишь для того, чтобы "не ударить в грязь лицом", чтобы не подумали, что он чего-то не знает, потому отвечает часто невпопад. Там, где начинаются политика и обществоведение, вы не найдете духовной жизни. Я хочу еще раз напомнить вам, что послушание имеет единственную цель – преодоление гордыни и борьбу со страстями для стяжания благодати Божией. С оскудением благодатных наставников надо не отвергать послушание, а проверять его евангельскими заповедями, обязательными для всех: они вечны и неизменны. Если в древности духоносные отцы испытывали доверие своих учеников, ставя перед ними трудноисполнимые и рискованные задачи, то теперь этот метод не годится: он будет показывать только одно – гордость и самоуверенность самого наставника. Некоторые люди, обладающие неумеренным властолюбием, требуют слепого послушания, превращения своих "чад" в неких зомби, но безрассудное послушание отвергается Православной Церковью. Грех, сделанный по такому послушанию, все равно остается грехом. В понимании православной аскетики послушание убивает страсти, а "собачье" послушание убивает совесть. Женщина призналась: – Слушая вас, я еще больше оценила своего наставника. А теперь, прошу, ответьте на другой вопрос: какие ошибки допускаем мы, миряне, в частности я, по отношению к духовному отцу. Помогите мне разобраться в этом. Священник согласился: – Постараюсь сказать о самых основных и распространенных ошибках (о некоторых из них мы уже достаточно говорили в начале нашей беседы). Одна из ошибок заключается в том, что человек считает, будто общение с духовным отцом – встречи и разговоры. На самом же деле – это прежде всего невидимое и постоянное духовное молитвенное общение, при котором встречи и беседы являются только вехами на пути. Для такого общения от духовного чада требуются искренность и готовность к послушанию, а от духовного отца – любовь к своему чаду и желание вручить его Христу. Вы считали, что чем чаще будете видеться с духовным отцом, тем будете ближе к нему. На самом деле близость к духовному отцу осуществляется через молитву и послушание. Если слова духовного отца остаются в вашем сердце и памяти, как бы вырезанными на камне, то он невидимо рядом с вами. Если же слова духовного отца – вода, которая течет во время беседы, не оставляя следа, то вы будете далеко от него, хотя бы и жили через стену. Еще один очень важный момент. Когда вы собираетесь к духовному отцу, то нужно подготовиться, твердо уяснив себе, зачем вы идете, какие у вас вопросы. Вы должны четко сформулировать их и, получив ответ от наставника, не задерживаясь в его келии, взять благословение и попрощаться. Вам следует вспомнить, не задавали ли вы ему подобных вопросов раньше: повторение одного и того же вопроса духовному отцу является знаком или небрежности, или недоверия к нему, или недовольства прежним ответом и желанием настоять на своем мнении. Поэтому запомните главное правило – не повторять вопрос, на который уже дан ответ. Когда вы идете за благословением или советом, то имейте такое расположение души, что вы примете и исполните все, что сказал духовный отец, согласно это или не согласно с вашим желанием. Такая готовность воли необходима, чтобы получить правильный ответ. Если вы будете спорить и настаивать, то духовная связь между вами и наставником порвется и превратится в какое-то внутреннее противостояние, в подобие борьбы. Поступать так – значит искушать своего духовника. Следующее правило: не задавайте вопросов из любопытства, а спрашивайте только о том, что необходимо вам для спасения. Избегайте говорить о житейских делах. Отец Савва как-то ответил своему духовному чаду: "Если я буду говорить об обыденном, то стану обывателем". В необходимых случаях надо быть кратким, достаточно, чтобы духовнику было понятно, о чем идет речь. На вопросы о житейских проблемах многие старцы, особенно в наше время, отвечали не советом, а молитвой. Затем бывает такая ошибка: человек говорит как будто о нужном и духовном, но говорит слишком подробно и обстоятельно, повторяя уже сказанное. Он словно хочет развернуть перед глазами духовника всю картину того, что происходит с ним, объясняя ему, как ученику, каждую деталь так, чтобы он не ошибся. Это в корне неверно. Чем короче скажет человек, тем лучше поймет духовник и, напротив, в обилии слов может потеряться главное. Перед ответом духовник должен возвести свой ум к Богу, попросить у Него помощи и вразумления, а здесь ум его рассеивается и тонет в обилии слов, как будто он стоит в каком-то бурно несущемся потоке. Духовник должен почувствовать, что ему надо сказать, а здесь его уже как бы "подводят" к ответу. Многословие с духовником – это, в сущности говоря, недоверие к духовнику и форма поучения духовника. Многословие может иметь также другие причины: человек не привык молиться и потому заполняет пустоту своей собственной души словами, как мирские люди заполняют пустоту своего времени развлечениями и игрой. Кто любит молиться, тот будет говорить мало. Кроме того, многословие – способ продлить время пребывания с духовником. И здесь две опасности – скрытый вампиризм и скрытое пристрастие. От долгих бесед человеческая жизнь не исправляется. Кто хочет спастись, тот узнает от духовника волю Божию и уходит, чтобы исполнить ее. А кто не хочет исполнять, тот продолжает "беседу ради беседы" и не может уйти, словно приклеился к стулу, на котором сидит. Духовника редко утомляет беседа о действительно необходимых проблемах, когда он чувствует, что человек будет беречь и хранить его слова, как полученную драгоценность. Но духовника обессиливают пустые разговоры, бессмысленные длинноты, а еще больше – внутреннее сопротивление его словам. Мне кажется, что при встрече с духовником вы больше говорили, чем слушали, и эта "активность" вашего языка заставила духовника защититься от вас. Затем, подумайте: говорили ли вы с духовником со смирением, как ребенок со своим отцом, или старались блеснуть перед ним знаниями и умом? Вы говорили, что хотели иметь открытыми перед духовным отцом всю вашу душу и жизнь, а на самом деле не хотели ли вы, чтобы духовник, слушая вас, любовался вашими достижениями и говорил про себя: "Какая умная и достойная женщина!"? Чем меньшей вы захотите показаться перед духовником, тем большей будете в его сердце. И напротив, чем захотите быть большей, тем станете меньшей. Запомните, что с духовным отцом надо говорить спокойным, ровным тоном, без эмоций, возмущения и театральной выразительности, которые являются средствами скрытого психологического давления. Следующая возможная ошибка. Не считали ли вы, что духовник стал вашим должником из-за услуг, которые вы оказывали ему, и обязан отплатить за них особым отношением к вам, хотя бы продолжительными беседами в любое время дня? Если вы помогали ему ради Господа, то не должны были ожидать воздаяния от человека, а если делали это ради его расположения или чтобы заставить быть постоянно благодарным вам, то вы просто взяточница, решившая купить своего наставника. Тогда поделом вам, что он выгнал вас. Еще один вопрос. Не передавали ли вы слов, которые говорил вам духовник, другим людям без его ведома? Беседы с наставником имеют личный, а не общественный характер уже потому, что духовник говорил с вами, имея в виду именно вас – вашу личность и индивидуальность. На другое лицо те же самые слова могут произвести иное, даже нежелательное действие. В беседе или в письме священник имеет в виду конкретного человека, находящегося в конкретной ситуации. Надо помнить о различии между такими видами поучения, как проповедь, обращенная ко всем присутствующим в храме, и ответ на вопрос, требующий учета индивидуальности человека. Здесь еще таятся опасности: слова духовника передаются обычно не точно, а в эмоциональном пересказе, с различными комментариями и добавлениями, часто искажающими их смысл. У рассказчика присутствует тайное тщеславное желание похвалиться, как близок он к духовнику и каким доверием пользуется. Придя домой после встречи с духовником, надо в уме воспроизвести беседу, запомнить, как урок, то, что сказал духовник, и подумать, как исполнять его слова, начиная с этого же часа. Забвение слов духовного отца является неуважением не только к нему, но и к самому, дерзну сказать, таинству послушания. Те же правила надо соблюдать в письмах к наставнику. Они должны быть по возможности краткими и написанными ясным, четким почерком. Я признаюсь вам, что когда мне пишут письма на десяти листах, то я могу внимательно прочитать только одну или две страницы, а затем лишь пробегаю текст глазами, иногда же, особенно будучи сильно уставшим, смотрю на письмо как на своего врага и затем, может быть не поняв, в чем дело, бросаю его в печь. Особенно убивает меня подробное описание снов. Мне хочется сказать: я тоже вижу сны, но не мучаю других из-за этого. Одной из неправильностей в отношении к духовному отцу является чувство зависимости и ревности, которые свидетельствуют о том, что общение происходит не на духовном, а на душевном уровне. Эти страсти захватывают сердце, как вражеское войско, и умерщвляют духовную жизнь. Некоторые, не в меру эмоциональные чада, проявляют свою "любовь" к духовному отцу тем, что распускают о нем слухи, как о каком-то чудотворце и прозорливце. Эти слухи – одно из самых тяжелых искушений для духовника, особенно когда на него начинают смотреть, как на слона, который важно идет по улице, а за ним бежит шумная толпа ребят. Тогда он начинает думать: не позаимствовать ли ему что-нибудь из житий юродивых, чтобы поклонники разочаровались в нем и наконец отстали? Прошу вас запомнить: никогда не начинайте беседу с духовным отцом словами: "Как я долго не видела вас, как я соскучилась по вам, скажите мне что-нибудь полезное". Это мирские обычаи, которые в духовной жизни выглядят как разболтанность и невежливость. Вы должны, войдя в келию духовника, прежде всего поклониться молча иконам, затем взять благословение и кратко объяснить причину своего прихода. Вы должны твердо знать, что в гости к своему духовному отцу не ходят, что он дан для того, чтобы разрешать духовные вопросы, и что каждая встреча с ним налагает на человека определенные обязательства. Неисполненный совет, или даже слово наставника, становятся камнем преткновения на духовном пути человека. Слово, воплощенное в жизнь,– прибыль души, стяжание благодати – самого большого богатства. Неисполненное или забытое слово духовника – потеря, убыток, долг, который взяла на себя неразумная душа. Поэтому каждая встреча с духовным отцом может стать новой вехой в жизни, новым этапом в отношениях души с Богом. Это возможность обогатиться или проиграть. Если такие потери слишком часты, то положение становится тревожным и дело идет к плохому концу. Лучше жить без руководства, чем в ложном послушании. Будьте уверены, что ваш наставник отстранил вас от себя, возможно, на время, для вашего же блага. Вы должны найти в себе причину такого решения и осудить только себя. Раскайтесь перед Господом в своих ошибках и, главное, в состоянии сердца. И если осознание ошибок будет искренним, а покаяние глубоким, то сердце вашего духовного отца снова обратится к вам. Тогда испытание, которому подверг вас наставник, послужит вам ко спасению и в будущем вы станете благодарить за него. Женщина пообещала: – Я постараюсь запомнить и исполнить все, что вы посоветовали мне, но все-таки прошу вас: замолвите за меня слово перед отцом Иннокентием. Духовник ответил: – Я подумаю и помолюсь. Желаю вам доброго пути. Женщина тихо добавила: – К моему духовному отцу. Духовник произнес твердо, буквально отчеканивая каждое слово: – Ко Христу Спасителю и Богу нашему. Он проводил свою гостью до двери. Уже наступил зимний ранний вечер, и духовнику показалось, что она исчезла, будто растаяла в сгущающейся темноте.