Таблица лидеров
Популярные публикации
Отображаются публикации с наибольшей репутацией на 28.08.2011 во всех областях
-
3 баллаВ ПРАВОСЛАВНОЙ ДЕРЕВНЕ Звонят, гудят, поют колокола…Воскресный день…Ровно в 7 началась утреня…Звонят к ее началу, к Евангелию, к девятой песне канона…Вся проезжая дорога перед сельской церковью заставлена телегами крестьян из далеких деревень. Каждый двор по очереди дает телегу, и из каждой семьи один человек обязательно, соблюдая очередь, едет в свою приходскую церковь. Все остальные члены семьи, все натощак, в благоговейном молчании спешно занимаются неотложной домашней работой и кормят скот. Детей высылают на дорогу ждать возвращения богомольцев. А в церкви тем временем идет богослужение. Вот звон к часам, потом трезвон к литургии. После чтения Евангелия и сугубой ектеньи начинается ектенья заупокойная. В алтаре батюшка громко читает помянники: «Императора Александра Второго, Императора Александра Третьего (так начинались все деревенские помянники), Марфу, Марфу, Иоанна»… и все прочие имена. Ему вторит, стоя на солее, молодым звонким тенором о.диакон…Поминание продолжается более часа…Все мы, молящиеся, стоим и благоговейно крестимся. Наконец, Херувимская. Стройно поет деревенский хор под управлением доморощенного регента…Звонят к Достойно…И около часу дня Литургия оканчивается. Неспешно расходится народ. Пылят дороги…Богомольцы возвращаются. И, завидя их, бегут домой дети с криком: «Едут, едут!» Домашняя работа прекращается…Все входят в избу, где стол уже накрыт, громко читают «Отче наш» и, стоя, молча, ждут. Входят Богомольцы, крестятся на иконы и приветствуют домашних: «Бог милости прислал…» На стол кладут привезенные из церкви поминальные просфоры. И тогда только все чинно садятся за стол. Так было! Милая православная русская деревня! Что ты теперь делаешь? (Из книги Монахиня Таисия «Светлые тени»)
-
2 баллаПод храмовый праздник. Я сидела на хорах, они были очень маленькие, и мне с большим трудом удалось разместить на них цветы. Цветов была масса. Часть их, сплетенная в длинную гирлянду, лежала, изогнувшись, по висящему краю хоров, часть стояла в воде в ведрах и тазах, а не поместившиеся были просто сложены на пол и обильно сбрызнуты водой. Каких только здесь не было цветов! Астры, темные, как гранаты, и лиловые, как фиалки, георгины, поражающие своей формой, величиной и раскраской, левкои, душистый горошек, маргаритки, розы…Последних было мало, и они с капельками росы на венчиках стояли отдельным букетом. Жарко, почти душно. Ладан клубами поднимается вверх, и живопись сквозь него кажется мне подернутой облаком. Хор поет стройно, хорошо. Я внимательно слежу за ходом службы, а сама быстро плету венок. Тихо появляется Е.Ив., в новом сатиновом платье, в праздничной косыночке с кружевами, и, многозначительно и довольно улыбаясь, подает мне большую корзину, полную свежих цветов. «От Лаврентьевых, - шепчет она. – А это от Ирины Владимировны». Я, задохнувшись от восторга, припадаю лицом к золотым с розовым отсветом георгинам. Они еще влажные, торжественно красивые и огромные до того, что кажутся ненатуральными. У меня от восторга подступают слезы, я их быстро вытираю и отбираю цветы для самого главного венка – для Хозяина, для нашего Именинника, для Нерукотвореннного Спаса. Комбинирую розовый горошек, белые флоксы и жемчужины-розы, гранатовые астры и золотые, только что принесенные георгины. Плету и плачу. Плачу от радости, что я сижу здесь на хорах во время обедни, что в храме так торжественно и прекрасно и что я готовлю украшение Самому Богу. Чувство восторга, радости, умиления охватывает меня всю. Очень душно. Я смачиваю цветы, голова у меня кружится. Этот балкон над переполненной церковью, хор, весь утонувший в ярких цветах, клубы ладана, легкий гул молящихся людей, лучи яркого солнца сквозь узкие окна купола, пение хора, приподнятое настроение, чувство праздника – я сознавала, что больше это не повторится, что все это надо запомнить, впитать в себя на всю жизнь… Обедня отошла. Моя работа подходит к концу. Ко мне поднимаются наверх знакомые, поздравляют с праздником, целуют, спрашивают о том, как продвигается работа, предлагают свои услуги. Праздничная, сияющая, входит Е.Ив., в одной руке – серебряный ковшик с теплотою, в другой – тарелочка с просфорами. «Подкрепитесь, Лидия Сергеевна», - говорит она. Я пью, ем и бодрость разливается по всему моему телу. Кончаю работу. Церковь вся в цветах. Сегодня Успение, а завтра у нас храмовый праздник – завтра праздник Нерукотворенного Спаса! Новогиреево. 28 августа 1940 г. (из книги Лидии Сергеевны Запариной "Последняя заутреня")
-
1 балл"Я повторяю и себе, и вам: Господь послал нас в наше время и поставил пред нами задачи, которые каждый из нас должен выполнить, и в своей семье, и в обществе, и в Церкви, и во всем человечестве. Я повторяю и говорю снова: выполним ли мы эти задачи со всеми силами, которые нам дал Бог, и со всей волей – все зависит от нас. Мы часто оправдываем себя: вот если бы мы родились в более счастливое и лучшее время, и мы были бы лучше. Это всего лишь оправдание! Бог дал нам силы, которые нам нужны, когда послал нас в это время, чтобы мы с Его благодатной помощью выдержали, выстояли и выполнили свои задачи. Если мы будем распылять свои силы на бесполезные вещи, их не хватит на то, что важнее всего. Кроме того, живя вопреки заповедям Божьим, мы потом не захотим идти Его путем. И пойдем в противоположном направлении и заслужим вечные муки - где червь их не умирает и огонь не угасает (Мк. 9, 44); или блаженство Царства Небесного – не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1-е послание Коринфянам 2, 9)."
-
1 баллhttp://dl.dropbox.com/u/14810178/e9104d7d387b.mp3 Рыдай, душе, покуда время есть, Откуда ложь, откуда зло - не знаю. За Сына Твоего готов на крест И сам же, окаянный, распинаю...
-
1 балл"Разве Бог плохо слышит?" Я имел счастье не только видеть Святейшего, но и прислуживать ему во время Литургии на Сербском подворье в Москве (я ещё не был в сане). Святейший приезжал без иподиаконов, и их обязанности выполняли мы, обычные алтарники. Само собой, ошибка была на ошибке. Тем не менее, это ничуть ему не мешало: не дадут дикирий с трикирием вовремя - так благословит, неправильно подадут облачение (облачение старенькое, поношенное) - сам всё поправит. Немного, правда, поворчал, когда по неаккуратности облили его при умовении рук. Гораздо больше его раздражали разговоры в алтаре: "Вы трижды грешите: сами не молитесь, другим мешаете и мне не разрешаете!". А во время своего первого визита он подосадовал на хор, который был прислан нашим благочинным - слишком громко пели: "Разве Бог плохо слышит?". К рассказам о нём можно добавить историю о том, как он поехал на трамвае исповедовать и напутствовать заключённого, который заявил, что покается только в том случае, если его посетит Патриарх.... (диакон Олег Вышинский) http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=2&s=12&id=9083) PS оригинал текста оставлен без изменения, за исключением орфографических и пунктуационных ошибок. Очень рекомендую прочесть блог о Церковном Пении, тогда этот рассказ удается осмыслить более глубоко.
-
1 баллНадо же, как это на самом деле! А ведь даже иконография существует - преп. Серафим на камне. Это открытие для меня. Вокруг преп. Серафима и Дивеево есть так много апокрифов, но про его стояние на камне - удивительно. Такой подход (работа с источниками) к сложившимся и привычным образам очень важен, чтобы не запутаться во множестве благочестивой (иногда с виду) информации. Отец Даниил, спасибо за публикацию!
-
1 баллПриступая к Таинству исповеди, должно представлять себя со страхом, смирением и надеждою. Со страхом – как Богу, прогневанному грешником. В смирении – чрез сознание своей греховности. С надеждою – ибо приступаем к Чадолюбивому Отцу, пославшему для нашего искупления Сына Своего, Который взял грехи наши, пригвоздил их на кресте и омыл пречистою Своею кровию…В случае смущения и забвения грехов своих можно, идя к Таинству, записать оные для памяти и при забвении посмотреть в записку и объяснить духовнику. Подобные примеры встречаются в житиях и учениях святых отцев. Изъяснив перед духовником свою совесть, не надобно уже смущаться, что не все сказано – это от врага; а надо успокоиться, взирая на намерение свое ничего не утаить и на милосердие Божие, а смущение отвергать. Бояться стыда при исповеди – тоже от гордости; обличив себя пред Богом при свидетеле, получают успокоение и прощение. При исповеди надо пояснить все свои грехи, кроме разве когда забудешь, а не поверхностно говорить, ибо не исповеданный грех и не разрешается, разве что по забвению не изъяснишь. После исповеди надо блюсти себя от греховных действий. Но если и случится на кого оскорбиться или зазреть (осудить) кого: в этом, примиряясь с оскорбившим, быть спокойным, а за зазрение – самого себя зазреть и укорить. Главное, в исповеди надобно иметь сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит, и ежедневно надо иметь испытание самих себя и укорять себя, за содеянное нами приносить пред Богом покаяние. Из писем прп. Макария Оптинского
-
1 баллКак сказал мне один батюшка в Оптиной, душа наша покрыта грехами как ржавчиной. Вот и прибегаем мы грешные к Таинству Исповеди...
-
1 балл"Литературное и поэтическое творчество в наше время имеет очень большое миссионерское значение, потому что не все люди - и молодежь, и люди старшего поколения - могут обратиться сразу к святым отцам и богослужебным текстам. И поэтому им нужны некие мостки, которые приводят их в храм, к занятиям богослужебными текстами, церковным пением. Такими мостками может быть православная художественная литература и поэзия. Поэтому значение ее как миссионерского оружия очень важно для современных людей. Такая литература главным образом обращена к тем, кто в этом нуждается. Если человек читает Священное Писание, святых отцов, Псалтирь, конечно, цель достигнута, и ему совсем не обязательно обращаться к художественной прозе..."(Журнал "Православный вестник" № 6-7 2010г. Издается по благословения Архиепископа Екатеринбургского и Верхотурского Викентия. Статья "Иное" инока Всеволода (Филипьева)). Это для тех, кому еще пока нужны мостки. СЕРДЦЕ. У одной доброй, мудрой старушки спросили: "Бабушка! Ты прожила такую тяжелую жизнь, а душой осталась моложе всех нас. Есть ли у тебя секрет?" "Есть, милые. Все хорошее, что мне сделали, я записываю в своем сердце, а все плохое на воде. Если бы я делала наоборот, сердце мое сейчас было бы все в страшных рубцах, а так оно - рай благоуханный. Бог дал нам две равно драгоценные способности: вспоминать и забывать. Когда нам делают добро, признательность требует помнить его, а когда делают зло, любовь побуждает забыть его. СКУПОЙ "Что мне делать? - спросил некто у старца Амвросия. - На меня скупость напала". "Начни отдавать сперва то, что тебе не нужно. Потом будешь в состоянии давать больше и даже с лишением для себя. И, наконец, будешь готов отдать и все, что имеешь, - ответил старец и рассказал такую притчу. Один странник пришел в деревню и стал просить милостыню. Сначала он обратился к очень скупой женщине, которая отдала ему старый, ветхий платок. Другая была доброй и отдала страннику много хороших вещей. Только ушел он от них, как сделался в деревне пожар и все сгорело. Странник поспешил вернуться и отдал погорельцам все, что получил: той, что много дала, много и вернул, а скупой отдал рваный платок. ЧЕРНАЯ ТОЧКА Один старец однажды призвал своих учеников и показал им лист чистой бумаги, в середине которого стояла черная точка. "Что вы здесь видите?" -спросил старец, "Точку", - ответил один. "Черную точку", - подтвердил третий. "Жирную черную точку", - уточнил четвертый. И тогда их любимый учитель сел в угол и заплакал. "Скажи нам, отче, о чем ты так горько плачешь?" - удивились ученики. "Я плачу о том, что все мои ученики увидели только маленькую черную точку и никто из них не заметил чистого белого листа"... Как часто мы судим о человеке только по его маленьким недостаткам, забывая о достоинствах. МЕСТЬ В бытность старца Сисоя два молодых монаха, живших в монастыре, воспламенились друг к другу враждой. Один чем-то оскорбил своего друга, а второй решил непременно отомстить ему. Страшно стало смотреть на этого инока. Весь дергается, лицо суровое, будто каменное, зубы стиснуты, а глаза недобрым огнем полыхают. Призвал его к себе в келию старец Сисой. "Простишь ли брата своего, сын мой?"_ спрашивает. "Нет. Ни за что!" - сквозь зубы ответил инок, - но за обиду непременно отомщу ему. "Ну, что ж, - вздохнул старец, - мсти, но всякое дело надо начинать с молитвой", Инок изумленно посмотрел на Сисоя и опустился вслед за ним на колени. "Господи! - перекрестился старец, - уж мы больше не надеемся на Тебя. Ты уж больше не пекись о нас, не верши свой суд над обидевшими нас и никого не наказывай. Мы уж теперь сами за себя постоим". Из глаз молодого инока брызнули слезы и, рыдая, бросился он в ноги старцу. "Довольно, довольно, отче! Я все понял! Прощаю я брату своему, да простит и мне Господь мой грех". Поднял его старец и ласково сказал: "Кто сам за себя мстит, как бы осуждает Бога в недостатке правосудия, а кто уповает на него, душу свою спасает".