Таблица лидеров

Весьма неблагодарными показываем мы себя перед Всещедрым Богом, когда, находясь по горло в воде благодати Его, и истаиваем от жажды: беспокоимся, и ропщем, и отчаиваемся, и, будучи почтены от Бога всеми благами, не разумеем того наподобие скотов несмысленных. Чего нам не дал Бог? И чего бы Он не хотел дать? Все мы имеем бытие по единой благости Его… По бытии же телесном получили пакибытие от рождения духовного, которым усыновлены и соединены в един дух с Духом Божиим. Находясь в поприще жизни, мы напутствованы всеми принадлежностями для тела и души. Для тела имеем пишу всякого рода, состоящую из животных, как то: скотов, птиц и рыб и многоразличных плодов земных, имеем воду для всего, имеем огонь также. Освещает нас и согревает солнце, светят луна и звезды. Имеем одежду и дом во упокоение наше. Все это с многим, против других, избытком имеем у себя в наличности. Для души же имеем, во-первых, разум и совесть, дарованные с рождением нашим, во-вторых, имеем благодать Духа, сочетанную и срасленною с душами нашими в таинстве от рождения. Имеем и открыто написанный закон Божий для всегдашнего напоминания нашего, притом бесчисленное множество имеем богодухновенных книг, питающих души наши и всякую добродетель. Имеем Церковь Святую, Матерь нашу со всеми, в потребу душ наших данными от Бога, таинствами. Имеем всегда и везде служителей тех таинств, имеем духоносных отцев, добрых благодетелей и советников в нужде. Вам, сверх того, даны еще и люди в служении и титло благородия. Все это имеете у себя теперь, как и прежде, а имеете не от себя, но Бог излил на вас все сии щедроты, яко чадолюбивый Отец – или без сравнения наипаче всякого в свете отца, и ничего за оные щедроты Свои не требуя ни от кого, точию одной любви и благодарности к Нему. Но где же благодарность ваша или моя? Где любовь? Вы непрестанно почти в гневе, в ропоте и уничижении людей бываете. Ежели вы не можете быть в трудных исправлениях добродетелей, то, по крайней мере, хотя бы истинствовали прямым себя укорением пред Богом и людьми, – что вы осыпаны щедротами Божиими кругом и находитесь так нечувствительны, что вместо благодарности за благодеяния Господни испущаете ропот, так, как будто ничего от Него никогда не получали и теперь находитесь без всего. Должно о всем благодарить Господа, праведно налагающего на нас труды к терпению, которое для нас выгоднее утешения, возвышающего душу. Из поучений прп. Моисея Оптинского

Мы стареем, он - вечно молодой. Мы становимся все хуже, он неизменно пребывает в нетускнеющем ореоле славы и святости, которые стяжал еще в своей земной жизни. Несмотря на отдельные приступы вдохновения, мы непоправимо унылы, а он неутомимо бодр, со страниц многочисленных книг о нем - все также шутит, любовно укоряет, возвращает к жизни отчаявшихся и утешает безутешных. Имя ему - преподобный Амвросий Оптинский. Знаете поговорку? Не имей сто рублей, а имей сто друзей? Сегодняшний мир учит нас выбирать не друзей, а 100, 200, а лучше 1000 рублей, обещая, что на них мы сможем купить себе 100, 200 и еще больше друзей. Деньги становятся мерилом успеха для тех, кто потерял Бога, разучился любить Христа в своих ближних и поклоняется своему новому божку материального достатка и успеха. Но каждый верующий в Бога, в Его святых, со слезами кающийся в своем недостоинстве и просящий у Бога прощения своих грехов неизмеримо богаче этих несчастных богачей. Ибо их деньги не могут купить им любовь, их деньги не могут приобрести им друзей на небесах. А к молениям бедняков - нищих ради Христа, к их просьбам приклоняет ухо сам Бог и Его святые. Каждый может иметь своим другом преподобного Амвросия, даже если в его карманах пусто. Кое-что задаром в этом меркантильном мире! Но именно этого и не может купить мир, ибо нет у него таких денег, такой валюты, чтобы купить любовь преподобного Амвросия. Сегодня 120 лет со дня преставления отца Амвросия и Оптина в этот день богаче всех! Приидите все несчастные, обездоленные и отчаявшиеся и наполните свои карманы золотом любви, веры и надежды! А ты жестокий мир, иди прочь со своими жалкими монетами и дешевыми игрушками, постой на паперти и попроси себе глазной мази, чтобы прозреть и покаяться, ибо ты несчастен, жалок и беден, хотя и говоришь что ты богат и не имеешь ни в чем нужды. А мы снова празднуем победу любви над смертью, победу преображенного человека над Ветхим Адамом, преподобный Амвросий снова собрал своих чад и молится за всех нас в день своего небесного рождения, ибо 120 лет тому назад преподобный Амвросий родился в Царствие Небесное. Так бывает со святыми. Кажется, что они умирают, но на самом деле рождаются в Вечность, рождаются в вечную жизнь. Так бывает и с нами, ибо кажется, что мы живые, а на самом деле мертвы, кажется что мы живем, а на самом деле умираем. Своей жизнью святые прославили Жизнь с большой буквы, Господа, который есть самосущая Жизнь и Источник жизни для всех живущих на земле, на небесах, на море и в водах... И потому Он дал им разделить с Ним Его жизнь, приобщил их к своей Вечности, соделал святых своими сыновьями... Мы же с вами, что скрывать - чада смерти. И в жизни своей мы славим смерть и заслужили смерть, заслужили, чтобы в вечности приобщиться смерти, которая там станет не рубежом и не переходом в иное измерение, а вечным состоянием нашей отравленной грехом души. Наша жизнь - это затяжной прыжок с высокой скалы на плывущие под ногами красивые облака. А под облаками - холодные и безжалостные камни. И все было бы бессмысленно, и холодная стена душевного мрака еще бы в этой жизни похоронила нас могильной плитой непробиваемого уныния и отчаяния, если бы не Христос. Он сам бросился со скалы за нас и упал на каменистую почву наших сердец, которые не приняли, но убили Его (и убивают до сих пор). Но Его Кровь напитала эту «землю непроходну и безводну» и местами она превратилась в сад, местами пробилась трава, появились оазисы богатые водой и жизнью. Один из таких оазисов среди пустыни бесплодных каменистых сердец - преподобный Амвросий Оптинский. И все живое еще полтора века назад ходило в этот оазис и питалось там живой родниковой водой. Ходит и сейчас... Бог не только отдал свою жизнь за нас, Он не только сотворил небо и звезды, Он создал для нас духовное небо и поместил на нем своих друзей, некогда живших среди нас, а теперь освещающих наш путь в Небесное Царствие и извлекающих наши души из мрака небытия. Безумие дает созвездиям имена, а потом учит людей называть себя именами этих созвездий. И вот один думает про себя, что он лев, другой что телец, третий овен или рак. У неразумных животных заимствуются черты характера и тем оправдываются пороки и бушующие в человеке страсти. Что, например, можно ждать от человека называющего себя скорпионом!? Добро пожаловать в Оптину пустынь! На нашем небосклоне - 14 ярчайших звезд - созвездие Оптиной. Трепещите раки, козероги, водолеи и прочая нечисть - когда воссиявают настоящие звезды, становятся ненужными безвкусные поделки. Преподобный Амвросий - полярная оптинская звезда, указующая терпящим бедствие как жить и какого курса держаться. Слушайте все - «Жить не тужить, никого не осуждать и всем мое почтение!» Любовь - непостижима для того кто не умеет любить. Она остается за пределами того, что он может воспринять и осознать. Она исключается из круга жизни и становится призраком, стонущим привидением, уныло бродящим по подвалам души. И все духовное становится как бы несуществующим для такой души, как будто и нет его совсем. Преподобный Амвросий явился к нам из зазеркалья невидимого и нечувствуемого, вошел тихонько в нашу жизнь и оживил наши души подвигом своего смирения и любви. И кто-то в ответ с любовью благодарит его, кто-то постоянно предает и снова возвращается к нему как блудный сын, кто-то недоуменно смотрит на незваного гостя, которого уже не выставить вон. И это обще для всех. Ибо уже ничего нельзя сделать и ничего нельзя сказать, чтобы святой преподобный Амвросий оставил нас. Ибо его любовь сильнее нашей ненависти...

Схиигумен Павел (в миру Павел Иустинович Драчев) родился в 1888 году в селе Казинка, находящемся недалеко от г. Ельца. Путь к монашеской жизни был уготован ему с детства. Мальчиком он сильно застудил руку, она окостенела и не сгибалась. «Что тебе делать в миру, деточка? Иди в монастырь», – часто говорила ему мать, в сердце своем давно решившая посвятить своего младшего сына Богу. А когда Павел подрос, отвела его на благословение к старцу.– Как от призыва отойдешь, так и просись в монастырь, – ответил тот на вопрос о монашестве. Об этом старце, не называя его имени, о. Павел рассказывал как о прозорливце, подвижнике высокой жизни. Как только Павел получил освобождение от воинской повинности, так немедля отправился в Тихонову пустынь, но по дороге заехал в Оптину – уж очень ему хотелось повидать тогдашнего скитоначальника о. Варсонофия – старца, о котором к тому времени был много наслышан. Едва посмотрев на юношу, о. Варсонофий поведал ему нечто из его прошлого, напомнил грехи, о которых тот и думать забыл. «Куда же мне идти от такого старца?» – решил Павел и попросился остаться в Оптиной навсегда. <…> Он стал послушником в Иоанно-Предтеченском скиту, исполняя должность садовника и канонарха. Позднее, уже после закрытия Оптиной и изгнания из нее монахов, схиигумен Павел вспоминал любимый им скит как Рай. Он всю жизнь скучал по нему и говорил, что готов лобызать там все яблоньки. Здесь же он принял монашеский постриг с именем Петр и сан иеродиакона. Его духовным отцом стал старец Варсонофий, который благословил Петра четками и дал ему крест. До глубокой старости схиигумен Павел благоговейно сохранял эти оптинские святыни, а также рубашку старца и наволочку с его подушки. <…> После закрытия Оптиной в 1923 году Петр, как и многие оптинские монахи, перебрался в Козельск, но прожил там недолго. Услышав, что в Москве еще действует Данилов монастырь, поехал туда. Все монастыри тогда один за другим закрывались, архиереи лишались кафедр, поэтому в Даниловом скопилось огромное число монахов, архимандритов, архиереев. Жить, правда, было негде. Тогда дали ему на кладбище пустой заброшенный склеп. Он обустроил его под келью и так жил лет шесть, кормясь плотницким ремеслом, пока его не арестовали. Затем последовала ссылка на север. От Архангельска этап гнали в Пинегу. Двести километров заключенные шли пешком. У о. Петра отказали ноги, и его сестра, инокиня Валентина, этапированная вместе с ним, почти всю дорогу тащила брата на себе. Потом над больным сжалились и посадили в повозку… В ссылке одно время жили в многодетной семье. Жизнь была шумной, суетной и голодной. Уходя из дома, хозяева запирали своих квартирантов («батюшку» и «матушку», как они их называли) на ключ, но оставляли им на обед то, что ели сами. В ссылке о. Петр наловчился ловить рыбу, высушивать ее, а потом варить из нее уху. Потому, наверное, и сумел позднее прокормить умирающего о. Никона (Беляева; 25/8 июля 1931), ныне прославленного, что ходил, как на работу, каждый день с удочкой на реку и приносил больному батюшке свежую рыбу. О жизни в Пинежскому районе схиигумен Павел вспоминать не любил. «Какой там народ нелюбовный был», – обронил он как-то. Но Пинега в его памяти связана с именем преподобного Никона, исповедника. Когда незадолго до смерти о. Павлу привезли карточку о. Никона, он поцеловал ее и заплакал. Он вообще без слез не мог вспоминать те последние месяцы и дни жизни умирающего батюшки, что провели они вместе в Пинеге. <…> До последнего дня и часа о. Петр был рядом с преподобным старцем. Он вспоминал, как в июне 1931 года истощенный до крайности, о. Никон едва слышным голосом попросил дать ему лист бумаги и карандаш – хотел что-то написать. «Какая красота в духовных книгах», – начал он, и карандаш выпал из его ослабевшей руки. Видя его тяжелое состояние, О. Петр поспешил пригласить архимандрита Никиту (Курочкина; +1937), который не замедлил прийти к умирающему и причастить его Св. Таин и тут же после причащения прочитал над ним канон на исход души. В 10 часов 40 минут вечера 8 июля о. Никон отошел ко Господу, к Которому так стремился всю свою жизнь. Его духовная дочь сестра Ирина Бобкова (схимонахиня Серафима; +3ноября 1990) и о. Петр со страхом и трепетом наблюдали, как душа преподобного покидала тело. Гроб для него был заранее заказан тоже о. Петром. Из архангельской ссылки о. Петр приехал в Тулу и получил там паспорт. Тульскую епархию тогда возглавлял Владыка – противник обновленческого раскола. Все стремились у него рукоположиться. Он-то и посвятил о. Петра в иеромонахи. Несколько лет о. Петр служил в храме Двенадцати Апостолов. Его очень полюбили люди. Своим духовным служением, горячей верой, скромностью, кротким нравом, своей привлекательной наружностью (высокий рост, красивые длинные волосы, прекрасный голос) он привлек многих прихожан. Его всюду приглашали, он был, что называется, нарасхват. Настоятель собора стал ревновать и обратился за помощью в ГПУ, в епархию и в органы полетели доносы на «общительного иерея», и вскоре за о. Петром пришли. Но, предупрежденный прихожанами, он успел скрыться «прямо из-под носа чекистов», пришедших его арестовывать. С этого времени (30-е – 40-е годы) о. Петр стал особенно осторожным и скрытным. Ему приходится жить на нелегальном положении. Три года он тихо-тихо прожил в одной деревушке у знакомых в погребе, выходя на воздух только по ночам. Затвор о. Петра оказался вынужденным и благодатным, и это время батюшка всегда вспоминал как самое счастливое в своей жизни. <…> В конце войны стали открываться храмы. Старинный Веневский монастырь объявили приходской церковью. Сюда-то и решил перебраться о. Петр. Но обученный осторожности, скрыл, что он иеромонах, и устроился церковным сторожем. В храме все было разрушено, перебито: ни окон, ни дверей, один мусор кругом, который о. Петр в числе других прихожан таскал из церкви тележками. После работы «старичок» всех подкармливал у себя в сторожке – никто от него голодным не уходил. В послевоенные годы в стране царила высокая преступность: людей на улицах раздевали, грабили и убивали. Однажды ночью в сторожку, где о. Петр жил вместе со священником о. Михаилом, ворвались бандиты с оружием и потребовали «гроши». – Вон костюм на стенке висит, на полторы тысячи, а денег… возьмите все, что есть, – сказал о. Петр и отдал преступникам небольшую сумму денег, которые у него были. Раздались выстрелы, о. Петр потерял сознание. Очнувшись, он увидел о. Михаила, лежащего в луже крови с простреленной головой. Батюшка вызвал милицию, которая, не разобравшись, сочла о. Петра соучастником преступления и виновным в убийстве. Целый месяц просидел он в камере с уголовниками и много пострадал от них: его избивали, отнимали у него продукты, не давали спать, издевались. Потом срок, лагерь и те же страдания. О. Петр молча все терпел, молился свт. Николаю Чудотворцу – на людскую справедливость надежды не было. Впоследствии настоящих убийц поймали, и невиновность церковного сторожа была очевидной – его освободили. В начале пятидесятых его перевели в с. Черкассы. Но здесь батюшка служить не хотел. Года не прошло, как повторилась знакомая история. Вскоре после Пасхи разбойники выставили раму, сторожа уложили на пол, а о. Петра ослепили фонарем и потребовали денег. Кое-какие сборы в церковной кассе имелись, и батюшка отдал грабителям все до копейки. С тех пор, видя, что поп сговорчивый, бандиты и повадились ходить в храм за «зарплатой» – пять раз наведывались и обирали до нитки. О. Петр вынужден был проситься на другой приход. В Козельске в то время жил иеросхимонах Мелетий (Бамин; +30/12 ноября 1959), последний шамординский духовник. К нему неоднократно за советом и как к своему духовнику обращался о. Петр. О. Мелетий настоял на служении батюшки в Черкассах, а потом посылал туда на жительство некоторых шамординских монахинь. В Черкассах о. Петр послужил только первые полтора года. Начались хрущевские гонения, и храм закрыли. Батюшка, к тому времени уже игумен, окончательно отказался от служения в церкви и в течение десяти лет вообще не ходил в храм. Весь богослужебный круг он вычитывал дома, келейно. Склонный к затворнической жизни, он стремился к уединению и всеми способами уклонялся от общения с людьми, отрывавшего его от молитвы и внутреннего делания. Долгожданное и дорогое его сердцу одиночество, посвященное полностью Иисусовой молитве, перемежалось работой по саду и в огороде. И сейчас, как когда-то в Иоанно-Предтеченском скиту, он посадил вокруг дома много деревьев, выращивал овощи. Но, большой постник, сам почти ничего не ел, а все раздавал другим. Физические нагрузки, которые он себе давал, были огромные, просто каторжные. Объясняя это, он говорил: «Томлю томящего мя». Внутренняя жизнь батюшки была глубоко сокрыта от людей. Но и во внешней жизни наблюдалось много таинственного. Даже из близких о. Петру людей далеко не все знали, что он схимник. За время своего затворничества о. Петр выехал из села всего один раз – в начале семидесятых. Вернувшись из таинственной поездки, он снова стал посещать церковь и уже до самой смерти не пропустил ни одного богослужения. А ездил он в Почаев, где отцы упраздненной Лавры постригли о. Петра в великую схиму. И вернулся батюшка в Черкассы с новым именем – теперь он был схиигуменом Павлом. Не укроешь светильник под спудом, да и пора, видимо, было выходить на служение людям. Наступил такой период в жизни схиигумена Павла, когда к нему за советом стали стекаться люди, и он стал их принимать. Его почитали за святого старца, прозорливца, верили в чудодейственность его молитв. По воспоминаниям знавших его, схиигумен Павел был высокий, худощавый, волосы белые, глаза светились радостью. У него была нежнейшая душа, кроткая, тихая, легкая – высокая и мужественная душа настоящего подвижника, не надломленная ни тяжелыми жизненными испытаниями, ни мерзостью лагерной жизни, ни тюремными допросами и издевательствами, ни различными лишениями ссылки. Отец Павел был необыкновенно прост в общении, но тонок, чуток к душе человека. Праздных разговоров он никогда не вел. Сам молчаливый, он учил избегать лишних разговоров, скрывать свои чувства, учил благому молчанию, немногословию. Верил в возрождение Оптиной Пустыни, говоря: «Для Бога невозможного нет. Господь двинет рычаг – и все переменится». <…> Скончался схиигумен Павел на 93-м году жизни, Великим постом, на Крестопоклонной неделе. Шамординские сестры, как завещал батюшка, положили ему в гроб все оставшиеся от старца Варсонофия вещи: четки, рубашку и наволочку, лишь крест старца священник класть в гроб не разрешил. Похоронен схиигумен Павел в с. Черкассы Ефремовского района Тульской области за алтарем храма прп. Сергия Радонежского с приделом в честь иконы Божией Матери «Казанская». Оптинский альманах, вып. 1.

Каждая моя поездка в Оптину Пустынь является особенной, моя душа как губка, впитывает благодать этого поистине святого места, мне всегда хочется вернуться сюда, но, к сожалению, часто бывать во святом монастыре не получается. Сердце замирает уже при въезде в Калужскую область, невероятно красивые могущественные леса окаймляют дорогу к обители. Столетние сосны устремляют свой взгляд к небу, к Богу, а небо, какое прелестное синее небо в этих местах! И всей этой красоте соответствует чудный воздух, легкие тут работают на полную мощность, да что говорить, все в этом месте особенное, живое, настоящее. Сюда постоянно хочется вернуться, потому как здесь все другое, душа в этом месте радуется, я чувствую себя тут самой собой, самую свою суть. Находиться в обители необыкновенно приятно и радостно. Забываются проблемы и заботы, можно насладиться духовным своим существом, ведь город убивает в нас Бога, а здесь можно восполнить эту утрату. Величественный вид открывается на подъезде к монастырю. При входе в монастырь виден великолепный ансамбль храмов, утопающий в зелени цветов, дополняют эту красоту чудесные лица людей: монахов, паломников, простых прихожан, эти лица навсегда остались в моей памяти, эти добрые чистые глаза, улыбки; эти люди излучают свет, свет чистоты, добра и милосердия. Они говорят удивительно умные, проникающие в самую глубь, слова, эти слова лечат, укрепляют дух, пробуждают желание правильного христианского бытия, чувствуешь себя частью огромной семьи, в которой все друг друга любят, и это прекрасно. Все храмы в Оптиной Пустыни чудно красивые, это Божии дома, приходя сюда, можно открыть душу Богу, побеседовать с Ним, получить помощь, соединиться с духовным естеством. В этом святом месте четко прослеживаются две параллели нашего существования: земного и небесного, могильные кресты напоминают нам о том, что эта жизнь закончится, и начнется совершенно иная жизнь, та, которую мы заслужили. Вид могилки не пугает, а заставляет задуматься, ведь мы делаем много разных вещей за день, но самое простое и очевидное действие, как задуматься, забываем сделать, если бы мы думали чаще, многого можно было избежать. Как же хороши цветочные клумбы в этом месте! Глаз от них не оторвать! А в этой зелени резвятся маленькие милые котята, все они резвые смешные и очень хорошенькие, все они замечательно живут: тепло, сыто и в любви и заботе. С ними по соседству живут голуби, прелестные создания. В большой светлой трапезной монастырская братия принимает паломников, всех тут согреют, накормят и полечат духовным добрым словом. В храме можно открыть Богу душу и насладиться знаменитым Оптинским напевом. Даже приехавший сюда неправославный человек не останется равнодушным. Дорога в скит - это прогулка по природе, словно входишь в картину, написаную тысячу лет назад, когда многое в этом мире было по-другому, а в Обители время имеет свое особое измерение. Вот и домик старца Амвросия показался из-за деревьев, чувствуется соприкосновение всей душой с чем-то очень важным и таким родным. Братия трудится, молится за спасение нас грешных в этом бренном мире, хочется остаться тут хоть на пару денечков. Батюшка Илий, духовное сердце Оптиной Пустыни, всегда и всем помогает, молитесь за него, братья и сестры, ведь огромный груз лежит на Его плечах, и несет его Он безропотно. Батюшка передает нам неимоверную благодать Божию, это бесценный нам подарок! Можно много рассказывать об этом чудном месте, но найдите в себе силы и приезжайте сюда! Вы никогда не сможете забыть это место, его будет помнить Ваша душа!

Верил в возрождение Оптиной Пустыни, говоря: «Для Бога невозможного нет. Господь двинет рычаг – и все переменится». Удивительно, как оптинские подвижники духом предчувствовали нынешнее ее возрождение! И схиигумен Павел, и преподобноисповедник Рафаил (Шейченко) в тех окружавших их безбожных условиях жизни говорили о восстановлении Оптиной. Тогда, глядя на руины, наверное, никто и представить не мог, что Оптина возродится, что все это теперешнее благолепие возможно, что старцы будут прославлены уже в ХХ веке и будут почивать мощами в отреставрированных и вновь возведенных оптинских храмах. Все-таки наше время особенное, мы свидетели этого чуда...