Таблица лидеров

Сейчас я пришел от всенощной и заканчиваю это письмо… Господи, какое счастье! Какие чудные глаголы вещаются нам в храме! Мир и тишина. Дух святыни явственно чувствуется в храме. Кончается служба Божия, все идут в дома свои. Выхожу из храма и я. Ночь чудная! Легкий морозец. Луна серебряным светом обливает наш тихий уголок. Иду на могилки почивших старцев, поклоняюсь им, прошу их молитвенной помощи, а им прошу у Господа вечного блаженства на небе. Могилки эти много вещают нашему уму и сердцу – от этих холодных надгробий веет теплом. Пред мысленными взорами встают образы почивших исполинов духа. Эти дни я неоднократно вспоминал батюшку Варсонофия. Мне вспоминались его слова, его наставление, данное мне однажды, а может быть, и не однажды. Он говорил мне: «Апостол завещает: «Испытывайте себя – в вере ли вы?» – и продолжал: «Течение скончах, веру соблюдох, а теперь мне уже готовится венец». Да, великое дело – сохранить веру. Поэтому я и вам говорю, испытывайте себя, в вере ли вы? Если сохраните веру – можно иметь благонадежие о своей участи». Когда все это говорил мне почивший старец, а говорил он хорошо, с воодушевлением, насколько помнится, вечером, при тихом свете лампы в его дорогой, уютной старческой келлии, я почувствовал, что он говорит что-то дивное, высокое, духовное. Ум и сердце с жадностью схватывали его слова… Я и прежде слышал это апостольское изречение, но не производило оно на меня такого действия, такого впечатления. Мне казалось, что особенного – сохранить веру? Я верую, и верую по-православному. Никаких сомнений у меня нет. Но тут я почувствовал – не скажу, что понял, а именно почувствовал , что в изречении этом заключается что-то великое, – несмотря на все искушения, на все переживания житейские, на все соблазны, сохранить в сердце своем огнь святой веры неугасимым, и неугасимым даже до смерти, ибо сказано: «течение скончах». …Ведь надо знать и то, что веру соблюсти может тот, кто горячо и искренно верит, кому Бог дороже всего. А это, последнее, может быть только у того, кто хранит себя от всякого греха, кто хранит свою нравственность. О Господи! Сохрани меня в вере благодатию Твоею!.. Оптина Пустынь, 15/28 ноября 1922 года (из письма прп. Никона Оптинского матери)

Этой частью воспоминаний, написанных можно сказать для детей, захотелось поделиться со всеми. Картинки из прошлого (Воспоминания отца Афанасия) В дни Великого поста 1976 года, далеко от России , в Бруклине, в келье Преображенского монастыря тихо умирал русский монах. Предстоя перед Богом и готовясь к будущему, он собирал в памяти свое прошлое… «Золотые дни моей жизни, которых не могу забыть до сих пор». Это воспоминание о русской земле, на которой он родился, о русских людях, с которыми его свела судьба. Вот он сам – робкий и задумчивый мальчик Андрей Шелепов, мечтающий жить «по-Божьи»… - Бабушка Анна, расскажи что-нибудь хорошенькое! -А что вам, деточки, рассказать-то? -Расскажи, как святые жили. -Святые, деточки мои, жили так: как услышат от кого, что это грех, так больше того и не делают… …Однажды, придя из леса, я спросил свою маму: «Мама, в лесу есть монастырь, там девчата живут, а есть ли такой монастырь, где мальчиков принимают?» -«Есть, сынок, это далеко, в Суздале. Я бывала там. О, как там хорошо! Но целый день надо туда идти»… …Растаял снег, просохла земля, настал долгожданный день, когда мы с Машенькой рано на заре вышли за околицу села, направляя стопы свои к Суздалю. В селе все еще спали, и никто не заметил нашего ухода. Был сильный ветер, я говорю: -Смотри-ка, Машенька, как озеро-то волнуется. -Эх, Андрюша, вот ты как вырастешь большой, и ты так будешь волноваться. -Почему, Машенька, я не буду волноваться, я пойду в монастырь, там тихая, спокойная жизнь. -Ты еще мал, и теперь тебе еще не понятно, а когда вырастешь, тогда вспомнишь, что я тебе говорила. Теперь иди за мной молча и созерцай Божию природу. Вот сейчас войдем в лес. О, как там хорошо: деревья цветут, птички поют, вся тварь ликует и прославляет Творца, точно в Божием раю… Шли полями, перелесками, встречались села и деревни, Для меня все это было очень любопытно, потому что дальше своего Усолья нигде не был… -Смотри, Андрюша, отсюда Преподобную видно – монастырь, где почивают мощи преподобной Евфросиниии. Вот она стоит. Красота всему городу…Да, колокольня у Преподобной в монастыре. Отсюда еще 25 верст осталось идти, к вечеру будем там. Еще пройдем часика три, весь город увидишь. И действительно, прошли еще несколько верст, открылась полная панорама города: как лес, стоят церкви Божии, утопая в садах. -Вот, видишь, на берегу реки церковь. Отсюда пять верст еще, а до нашествия татар это все город был. А вон еще дальше, видишь, церковь и каменная ограда – это монастырь святого Василия Великого. А вон собор посредине города. А это святая великомученица Варвара, тут был вдовий монастырь, а теперь приходская церковь. И так Машеньке все 40 церквей, как на руках пальцы , известны. …Итак, помолились мы с Машенькой в Суздале, поклонились всем его святыням, все мне показали, обо всем рассказали, и возвратились с миром восвояси… Время летит быстро, вот уже и Рождество Христово отпраздновали, приближается Великий пост. Никто ничего не знает, а мы с Машенькой собираемся во второе путешествие, уже не в Суздаль, а к Преподобному Сергию. Это путь в 200 верст, придется идти не день, а целую неделю. Но мне это не страшно, только вот пост долго тянется. Слава Богу, дожили до Пасхи. Просохла земля, зазеленела травка, зацвели деревья, и Машенька, как перелетная птица, рано утречком, пока все люди еще спят, взвилась и улетела в дальние края. Взяла с собой двух птенчиков – Настю и меня, Андрюшу. Радости не было границ. Все благоухает, весь лес в цвету, подснежники, фиалки и прочие лесные цветы, деревья: рябина, черемуха, калина и дикая яблоня – все цветет и благоухает. А птички разные поют, веселятся, прославляют Творца. Как же хорошо! -Да, деточки, хорошо, всякое дыхание хвалит Господа. Вот такова и наша жизнь земная. Вы теперь как весна, ваша жизнь только начинается, а я уже лето, мне уже 40 лет, а потом придет осень ненастная – это старость… …Вот мы уже в Покровском монастыре, Евдокия Филипповна и Любовь Васильевна встретили нас с радостью, давно ждут нас. Думали мы, что соскучились они. А оказывается, они тоже к Преподобному Сергию собрались, а келью пустую боятся оставлять. Как не отнекивалась наша Машенька, не могла победить волю сестры и Евдокии Филипповны. Собрались они и уехали. Пришел я наутро – нет наших монашек. Сидит Машенька и Настя вся в слезах. Заплакал и я, и мы плакали два дня неутешно. Плакали в Суздале, плакали и всю дорогу. Горько нам было, что не допустили нас поклониться Преподобному, и стыдно нам было глаза показывать домой. Машенька утешала нас, что исполнит свое слово, поведет нас к Преподобному на другой год. Но этого нужно ждать целый год, до другой Пасхи. Ничего не поделаешь, видно так угодно Богу. Дух надеждою живится, нужно ждать…

Отстояла очередь с 9.00 утра 23.11.2011 г. до 05.00 утра 24.11.2011 г. Приложиться уже не удалось, проходили по двое под аркой с установленной Святыней. Пояски с Иконочкой раздавали на выходе ... Спаси Господи, что выдержала !

Станция, которая ныне называется Калуга-2, ранее, до строительства скита, носила название «Разъезд № 19». После возведения скита, она была переименована в «Сергиев скит» Из записок русского паломника Г. Тулина. Калужская епархия - одна из самых обильных всякими святынями епархий нашего обширного Отечества. Она украшена такими обителями, как Оптина пустынь, знаменитая своим старчеством, поддерживающим в народе основы православной ветры. В ее стенах, точно светильник, сияет имя будущего святого, известного всей России, - старца Амвросия. Он уже почил в мир, но жив его ученик, большой подвижник - старец Анатолий. Рядом с Оптиной пустынью находится ее детище - Шамордино, женский монастырь, в котором спасаются 800 сестер. Ближе к Москве - Тихонова пустынь, основанная преподобным Тихоном Калужским, славящаяся целебным источником, выкопанным, по преданию, самим святым. В источнике не только летом, но и зимою в лютые морозы купаются верующие, и не было случая простудных заболеваний. В девяти верстах от Тихоновой пустыни и 12-ти верстах от Калуги вырос юный брат названных обителей - Сергиевский скит. В стороне от большой дороги, ведущей на Калугу, обращает внимание путников небольшая красивая часовня. Зимой она стоит заколоченной, одинокой. Мерзлые окна, точно глаза слепого, смотрят на проезжих. Это часовня Сергиевского скита, закрытого от взоров путника частым сосновым лесом. Часовня устроена как бы преддверием в святую обитель. От нее идет лесная дорога к деревянному узорному Сергиевскому скиту. Он стоит внизу, точно на дне обширного колодца. С калужского пункта видны его башенки, шпили, звонница и купол единственной церкви. В зимний вечер особую прелесть навевает тихий монастырский звон, неудержимо влекущий в глубь соснового леса, к святому приюту. Верится, что за стенами обители много светлого мира, благодатной тишины. Так оно и есть на самом деле. Уединенный вид обители придает ей своеобразную красоту. Чистый девственный снег в полях, свежий воздух, зеленые сосны вокруг обители и образ жизни смиренной братии могут внести мир в самую мятежную человеческую душу. Ничто так не подвигает людей к духовному усовершенствованию, как постоянное общение с природой, уединение и тишина. Нужно жить в обители зимою, когда малолюдны окрестности, чтобы понять тишину, чтобы знать, перечувствовать, как тяжела ночь, как радостно раннее утро. Мы ехали в Калугу, когда на повороте дороги увидели часовню, и в то же время из лесу донесся тихий звон. - Что за монастырь? - спрашиваем у возницы, деревенского парня. - Сергиевский скит. - Давно ли существует? - Лет десять, не больше... - Сворачивай, вези в обитель. По глухой лесной дороге вечером мы приехали к деревянным воротам скита. Старец-привратник указал нам гостиницу, приветливо сиявшую огнями. По случаю праздника гостиница была переполнена приезжими, но впечатление оставалось такое, что в ней никого не было. Суета и шум, царящие в других монастырях, здесь совершенно отсутствовали. По скрипучей деревянной лестнице мы поднялись во второй этаж, где брат Николай указал нам комнатку, в которой мы и поселились. В скиту в это время шла служба. В новой церкви, построенной на средства благотворителей, трепетало пламя свечей. Со стен глядели строгие лики святых. Повсюду светлые тона церковной живописи. Церковь расписывали московские живописцы по офортам известного академика Шмакова. Иноки пели великолепно, на два хора. Устав службы здесь самый строгий, так называемый «оптинский», в северных же монастырях пользуются уставом валаамским. В церкви много молящихся, прибывших из деревень крестьян. Обитель пользуется среди крестьян большим почетом. Она выросла на их глазах, усовершенствована трудами братии. Это духовное детище, юный скит, стало ярким светильником веры и благочестия. Все в нем дышит очарованием мира. Утром мы без проводника осматривали обитель. Конечно, в ней нет освященной веками старины, какого-либо исторического прошлого, привлекающего любопытных богомольцев, но в ней есть нечто ценное и дорогое: во всем ее укладе заложена радость Божья, светлый мир, доступный и понятный каждому. С какой радостью отдыхаешь после мятежной тоски города в уюте зеленых сосен, в тишине! Основание Сергиевского скита - дело наших дней. Вот перед нами зачаток скита: два шалаша, переплетенные еловыми сучьями, на одном из них высится крест. Это бывшая церковь. Посредине шалаша стоял алтарь, перед которым возносились горячие молитвы к Богу. Бедная земными дарами, но богатая неиссякаемой верой и любовью к ближним братия творила святое дело, хвалила имя Божие. Вера не обманула их: маленький скит рос, креп, обустраивался наудивление неверующим и сомневающимся, точно небольшой источник, беря начало в неизвестности, превращался в большую, широкую, обильную водою реку. В наше время обитель украсилась деревянной церковью и многими постройками. Выросла она быстро, точно ее невидимо строил Сам Господь Бог. От шалашей она поднялась до большого красивого храма. Все постройки, входящие в состав обители, обнесены обширной оградой. Вот перед нами скромный, уютный домик великой княгини Елисаветы Феодоровны - высокой покровительницы скита, имя которого носил супруг ее высочества, мученически погибший от руки революционера. Перед домиком разбит трудами братии благоухающий цветник. Великая княгиня, посвятившая свою жизнь милосердию, ушедшая из мира, отметила в душе и возлюбила новый скит и устроителя его, старца Герасима. В её домике, простом и удобном, овеянном рассказами о высокой посетительнице, невольно забываешь о мирской суете и тоске жизни. Вот башня водокачки, видная за полторы версты с дороги, снабжающая водою монастырские постройки. Дальше - скромная трапезная; вблизи, на столбе, - колокол, в 11 час. утра призывающий братию к трапезе. Пища подается самая скромная, но сытная, хлеб печется из настоящей ржаной муки. Во время трапезы монах читает житие святых. Привлекает внимание большой дом настоятеля отца Герасима. Стены внутри увешаны картинами и образами. Среди картин выделяется редкое изображение одного из апостолов - евангелистов. В этом же доме помещается канцелярия скита. Заведует ею брат Елферий, променявший карьеру чиновника на скромную монашескую рясу. Он - свидетель возникновения обители, через его руки прошли жертвы, на которые выстроился скит. Напротив настоятельского дома - книжная и бараночная лавки, в глубине - просфорня. Сам храм расположен посреди скита, возвышаясь над всеми постройками, сияя златым крестом. Кругом храма цветники, яблони, липы и тополя. Выходим из скита в святые ворота, и по лесной дороге брат Николай ведет нас на пчельник, устроенный о. Герасимом. Версты две прошли лесом, и, наконец, на поляне показалась простая избушка, обнесенная изгородью. Это и есть пчельник. Ульи расставлены вдоль изгороди. За пчелами ухаживает монах - малоросс, бодрый и крепкий старик. Он там живет один зиму и лето, в лесной избушке, привык, не скучает. Перед большими праздниками приходит в скит приобщаться Святых Тайн. За оградой скита расположено здание гостиницы. Здесь же раскинуты хозяйственные домики, которые о. Герасим сдает летом, как дачи, благочестивым семьям. Есть кирпичный завод, скотный двор. По примеру милосердия выдающихся святителей церкви отец Герасим выстроил в скиту большой дом, названный им «домом инвалидов». Здесь находят приют и пищу больные и увечные люди. Чудный воздух, красота природы, слова утешения братии смягчают страдания несчастных больных. Сергиевский скит построен на земле, принадлежащей Императорскому Православному Обществу. Участок в несколько десятин земли отдан в полное владение скита. Устройству Сергиевского скита и его возвышению и украшению много способствует личность самого устроителя - старца Герасима. Всем известны его подвижнически-строгая жизнь, неустанный труд, непоколебимая, пламенная вера еще в то время, когда он был простым диаконом соборной церкви в г. Брянске. Искание истины, духовная жажда не были для него бесплодны. Нашлись люди, понявшие его стремления, которые дали ему возможность основать скит. Всецело отдавшись строительству дома Божьего, он уделяет время и для общественной деятельности. Приходящим в обитель людям, угнетенных горем и болезнями, он помогает советом и вразумлением. Желающих беседовать с отцом Герасимом находится довольно много. Деревенский и городской люд, мужчины и женщины спешат к батюшке: кто поделиться своим горем, кто попросить совета, а кто - просто из любопытства. И для всех у него находятся слова утешения. Отец Герасим во время службы строг к молящимся, если он замечает, что прихожане плохо молятся, это дает ему повод сказать краткое, но выразительное слово: «Я вижу, что многие из присутствующих в Святом храме не умеют креститься. Это нехорошо для православных. Креститесь хорошенько, и тогда на вас будет благодать Святого Духа, - и после паузы добавляет, - особенная благодать!..».