Таблица лидеров

Уста моя возглаголют премудрость, и поучение сердца моего разум (Пс. 48: 4).Слова эти повторяет Святая Церковь преимущественно в праздники святителей на службах их, но они равно относятся и ко всякому истинному христианину. Всякий благочестивый христианин обязан устами говорить о премудрости Божией, а сердцем поучаться в благих размышлениях и в благих разумениях. Что такое премудрость Божия? Премудрость Божия есть, во-первых, Сам Сын Божий, воплотившийся от Пресвятыя Девы, и нашего ради спасения, Пострадавший и тридневно Воскресший. Во-вторых, премудрость Божия есть все то, о чем говорится в Святом Евангелии и во всем Священном Писании и писаниях святоотеческих о спасении душ христианских. Сказано еще в Ветхом Завете, что начало премудрости есть страх Господень, разум же благ всем творящым его (Притч. 1: 7), то есть всем живущим по страху Божию дается благой разум духовный. Святой Исаак Сирин пишет: "Положи в основание в житии твоем страх Божий, и в нескольких днех обрящешися во вратах Царствия". А живущий без страха, как говорит Петр Дамаскин, хотя бы жительствовал на небеси, нисколько не воспользуется, как Адам и диавол. Когда кто начинает забывать страх Божий, не подражая святому Давиду, глаголющему: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс. 15: 8), тогда такой человек помрачается и начинает устами празднословить, судить и осуждать, злословить и уничижать ближних, и сердцем поучаться в помыслах плотских, нечистых. И если он скоро не опомнится, то дойдет и до худых дел, называемых диавольскими, потому что, по слову апостола, исперва диавол согрешает (1 Ин. 3: 8), внушая грешное человеку-христианину. Такие-то дела пришел на землю разрушить Сын Божий, нас ради Пострадавший и Умерший на кресте и тридневно Воскресший. Может быть, кто-нибудь скажет, неужели нельзя уже говорить ни о чем житейском, кроме одного душевного спасения? О всем можно говорить, только с сознанием и благодарным памятованием, что Господь, по благости и милосердию Своему, создал для человека всю вселенную; землю сотворил для временного его пребывания на ней и вместе испытания его воли — к чему она склонна, к добру или злу; а небо — для вечного блаженства достойных и не противящихся слову Божию и покаявшихся. Только одни непокорные слову Божию и нераскаянные грешники идут в огнь вечный, уготованный не людям, а диаволу и аггелам его; люди же как бы добровольно идут туда. Если мы находимся в благополучии и благоденствии, то должны помышлять с благодарным чувством, что Господь посылает это не по нашему достоинству, а по благости Своей и милосердию. Если постигает нас болезнь или какое-либо бедствие, должно помышлять, что это послал нам Господь за грехи наши для нашего вразумления и поправления. Если так будем расположены внутренно в душе нашей и так поступать согласно с сим и наружно, тогда будем благонадежны, что нас ради Пострадавший и тридневно Воскресший Господь наш Иисус Христос не оставит нас милосердием Своим ни в сей, ни в будущей жизни. Из писем прп. Амвросия Оптинского

... как всегда нашлись у Святителя Игнатия )) Ученик. Имеется ли какое верное средство к предохранению себя от прелести вообще, при всех подвигах монашеских, и, в частности, при упражнении молитвою Иисусовою? Старец. Как гордость есть вообще причина прелести, так смирение — добродетель, прямо противоположная гордости — служит верным предостережением и предохранением от прелести. Святой Иоанн Лествичник назвал смирение погублением страстей. Очевидно, что в том, в ком не действуют страсти, в ком обузданы страсти, не может действовать и прелесть, потому что прелесть есть страстное или пристрастное уклонение души ко лжи на основании гордости. При упражнении же молитвою Иисусовою, и вообще молитвою, вполне и со всею верностью предохраняет вид смирения, называемый плачем. Плач есть сердечное чувство покаяния, спасительной печали о греховности и разнообразной, многочисленной немощи человека. Плач есть дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно, которое Бог не уничижит, то есть не предаст во власть и поругание демонам, как предается им сердце гордое, исполненное самомнения, самонадеянности, тщеславия. Плач есть та единственная жертва, которую Бог принимает от падшего человеческого духа, до обновления человеческого духа Святым Божиим Духом. Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да совокупится она с плачем, и прелесть никогда не воздействует в нас. Святой Григорий Синаит, в последней статье своего сочинения, в которой изложены им для подвижников молитвы предостережения от душепагубной прелести, говорит: “Не малый труд — достигнуть точно истины, и соделаться чистым от всего, сопротивного благодати, потому что обычно диаволу показывать, особливо пред новоначальными свою прелесть в образе истины, давая лукавому вид духовного. По этой причине подвизающийся в безмолвии достичь чистой молитвы, должен шествовать мысленным путем молитвы со многим трепетом и плачем, с испрошением наставления у искусных, всегда плакать о своих грехах, печалясь и боясь, как бы не подвергнуться муке, или не отпасть от Бога, не отлучиться от Него в этом или будущем веке. Если диавол увидит, что подвижник живет плачевно, то не пребывает при нем, не терпя смирения, происходящего от плача... Великое оружие — иметь при молитве и плач. Непрелестная молитва состоит в теплоте с молитвою Иисусовою, которая (молитва Иисусова) и влагает огнь в землю сердца нашего, в теплоте, попаляющей страсти, как терние, производящей в душе веселие и тихость. Теплота эта не приходит с правой или с левой стороны, и не сверху, но прозябает в самом сердце, как источник воды от Животворящего Духа. Возлюби ее единую найти и стяжать в сердце, соблюдая твой ум присно-немечтательным, чуждым разумений и помышлений, и не бойся. Сказавший: Дерзайте Аз есмь, не бойтеся, Он — с нами. Он — Тот, Кого мы ищем. Он всегда защитит нас, — и мы не должны бояться или воздыхать, призывая Бога. Если некоторые и совратились, подвергшись умоповреждению, то знай, что они подверглись этому от самочиния и высокомудрия”. Ныне, по причине совершенного оскудения духоносных наставников, подвижник молитвы вынужден исключительно руководствоваться Священным Писанием и писаниями Отцов. Это — гораздо труднее. Новая причина для сугубого плача! Свт. Игнатий Брянчанинов "Аскетические опыты, том 1"

Слово свят. Иоанна Златоуста - " 3 Беседа на Евангелие от Иоанна Богослова". Невозможно тому, кто так раболепствует временной славе, получить славу от Бога. Поэтому-то Христос и укорял иудеев, говоря: “Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?” (Иоан.5:44) Это какое-то сильное упоение; объятый этою страстью, человек делается неисправим. Она, отторгая от небес душу своих пленников, пригвождает ее к земли, не позволяет ей воззреть к свету истинному, побуждает постоянно вращаться в тине, приставляя к ним владык, столь сильных, что они владеют ими, даже ничего не приказывая. Тот, кто болеет этой болезнью, хотя бы никто не приказывал ему, добровольно делает все, чем только думает угодить своим владыкам. Для них он одевается и в одежды нарядные, и украшает лице, заботясь в этом случае не о себе, но об угождении другим, и выводит с собой на площадь провожатых, чтобы заслужить от других удивление, и все, что ни делает, предпринимает единственно для угождения другим. Итак, есть ли болезнь душевная тягостнее этой? Человек нередко бросается в бездну, чтобы только другие удивлялись ему. Приведенные слова Христовы достаточно показывают всю мучительную силу этой страсти; но можно еще познать ее и из следующего. Если ты захочешь спросить кого-нибудь из граждан, делающих большие издержки, для чего они тратят столько золота, и что значат такие расходы, то ни о чем другом от них не услышишь, так только об угождении толпе. Если же ты опять спросишь их: что же такое толпа? - они ответят: это есть нечто шумное, многомятежное, большею частью глупое, без цели носящееся туда и сюда, подобно волнам моря, составляемое часто из разнообразных и противоположных мнений. Кто имеет у себя такого владыку, не будет ли тот жалок боле всякого другого? Впрочем, когда мирские люди прилепляются к нему, это еще не так опасно, хотя действительно опасно. Но когда те, которые говорят, что отреклись от миpa, страдают тою же или еще тягчайшею болезнью, то это крайне опасно. У мирских только трата денег, а здесь опасность касается души. Когда правую веру меняют на славу и, чтобы прославиться самим, уничижают Бога, - скажи мне, не составляет ли это высшей степени бессмыслия и безумия? Другие страсти, хотя заключают в себе большой вред, но по крайней мере, приносят и некоторое удовольствие, хотя и временное и короткое. Так корыстолюбец, винолюбец, женолюбец, имеют некоторое удовольствие, хотя и непродолжительное; но обладаемые страстью тщеславия всегда живут жизнью горькою, лишенной всякого удовольствия. Они не достигают того, что так любят, разумею - славы народной; а хотя, по-видимому, и пользуются ею, на самом же дел не наслаждаются, потому что это вовсе и не слава. Потому «и самая страсть эта называется не славою, а тщеславием. И справедливо все древние называли это тщеславием. Она тщетна и не имеет в себе ничего блистательного и славного. Как личины [статуй] кажутся (снаружи) светлыми и приятными, а внутри пусты, поэтому, хотя и представляются благообразнее телесных (естественных) лиц, однакож никогда еще и ни в ком ни возбуждали любви к себе, точно так, или еще более, слава у толпы прикрывает собою эту неудобоизлечимую и мучительную страсть. Она имеет только снаружи вид светлый, а внутри не только пуста, но и полна бесчестия и жестокого мучения. Откуда же, скажешь, рождается эта безумная и не приносящая никакого удовольствия страсть? Ни откуда более, как только от души низкой и ничтожной. Человек, увлекаемый славою, неспособен мыслить что-либо великое и благородное; он необходимо становится постыдным, низким, бесчестным, ничтожным. Кто ничего не делает для добродетели, а только одно имеет в виду - чтобы понравиться людям, не стоящим никакого внимания, во всяком случае, следует погрешительному, блуждающему их мнению, тот может ли стоить чего-нибудь? Заметь же: если бы кто спросил его: как ты сам думаешь о толпе? - без сомнения, он сказал бы, что считает толпу невежественной и бездельной. Что же? Захотел ли бы ты сделаться подобным этой толпе? Если бы и об этом опять кто-нибудь спросил его, то я не думаю, чтобы он пожелал сделаться таким же. Итак, не крайне ли смешно искать славы у тех, кому сам никогда не захотел бы сделаться подобным? Если же ты скажешь, что в толпе много людей, и что они составляют одно, то поэтому-то особенно и надобно ее презирать. Если каждый из толпы сам по себе достоин презрения, то, когда таких много, они заслуживают еще большего презрения. Глупость каждого из них, когда они собраны вместе, становится еще большею, увеличиваясь от многочисленности. Поэтому каждого из них порознь конечно можно бы исправить, если бы кто взял на себя это дело, но не легко было бы исправить всех их вместе, - оттого, что безумие их в таком случае увеличивается; они водятся обычаями животных, во всяком случае, следуя один за другим во мнениях. Итак, скажите мне: в такой ли толпе будете вы искать славы? Нет, прошу и молю. Эта страсть все извратила; она породила любостяжание, зависть, клеветы, наветы. Она вооружает и ожесточает людей, не потерпевших никакой обиды, против тех, которые никакой обиды не сделали. Подверженный этой болезни не знает дружбы, не помнить приязни, нисколько не хочет никого уважить; напротив, все доброе извергши из души, непостоянный, неспособный к любви, против всех вооружается. Сила гнева, хотя и она мучительна и несносна, не постоянно однакож возмущаешь дух, а только в то время, когда его раздражают другие. Напротив, страсть тщеславия - всегда, и нить, так сказать, времени, в которое она могла бы оставить, потому что разум не препятствует ей и не укрощает её; она всегда остается, и не только побуждает ко грехам, но, если бы мы успели сделать что-нибудь и доброе, она похищает добро из рук. А бывает так, что она не допускает и начать доброго дела. И если Павел лихоимание называет идолослужением (Еф.5:5), то как, по справедливости, назвать матерь его (лихоимания), корень и источник, то есть тщеславие? Нельзя найти и названия, достойного этого зла! Итак, воспрянем, возлюбленные, отложим эту порочную одежду, разорвем, рассечем ее, сделаемся когда-нибудь свободны истинною свободою, и усвоим себе чувства достоинства, данного нам от Бога. Пренебрежем славой у толпы. Нет ничего столь смешного и унизительного, как эта страсть; ничто столько не преисполнено стыда и бесславия. Всякий может видеть, что желание славы во многих отношениях есть бесславие, и что истинная слава состоит в том, чтобы презирать славу, считать ее за ничто, а все делать и говорить только в угождение Богу. Таким образом сможем мы и награду получить от Того, Кто видит все наши дела в точности, если только будем довольствоваться этим одним зрителем их. Да и какая нужда нам в других глазах, когда видит наши дела именно Тот, Кто будет и судить их? Как это несообразно: раб, что ни делает, все делает в угождение господину, не ищет ничего более, как только его внимания, не хочет привлекать на свои дела ничьих чужих взоров, хотя бы зрителями тут были и важные люди, но только то одно имеет в виду, чтобы видел его господин; а мы, имея столь великого над собою Господа, ищем других зрителей, которые не могут принести нам никакой пользы, а могут только, своими взглядами, повредить нам и сделать всякий труд наш напрасным. Да не будет этого, умоляю вас! Но от кого мы имеем получить награды, Того будем признавать и зрителем и прославителем наших дел. Не будем ни в чем полагаться па глаза человеческие. А если бы мы захотели достигнуть славы и между людьми, то получим ее тогда, когда будем искать единой славы от Бога. Сказано: “... прославлю прославляющих Меня ...” (1 Цар.2:30). И как богатством мы тогда особенно обилуем, когда презираем его и ищем богатства только от Бога (потому что сказано: “Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам”, - Матф.6:33), так - и в отношении к славе. Когда уже безопасны будут для нас и богатство и слава, тогда Бог и подает нам их в изобилии. Но этот дар бывает безопасен тогда, когда не овладевает нами, не покоряет нас себе, не обладает нами, как рабами, но остается в нашей власти, как у господ и свободных. Для того-то Бог и не позволяете нам любить богатство и славу, чтобы они не овладевали нами. А когда мы достигнем такого совершенства, то Он и подает нам их с великою щедростью. Кто, скажи мне, славнее Павла, который говорит: “... Не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других ...” (1Сол.2:6) Кто счастливее ничего не имеющего и всем владеющего? Когда мы, как я выше сказал, не будем покоряться владычеству их (богатства и славы), тогда и будем ими обладать, тогда их и получим. Итак, если мы желаем получить славу, будем бегать славы. Таким образом, исполнив законы Божии, сможем мы получить и здешние и обетованные блага, благодатью Христа, с Которым Отцу и Святому Духу слава во веки веков. Аминь.

Благочестивая раба Божия N.!Божие благословение да пребывает над тобою во веки. Давно я тебе не писал, но не потому, что забыл про тебя. Молитвенно тебя доселе помню, испрашивая тебе от Господа здравия, спасения и всякого благополучия, потребного для жизни тела и спасения души. На письма твои, правда, весьма немногочисленные, два-три за все время, я не мог тебе ответить более пространно, чем писал… Но чувства твои и переживания скорбные в памяти у меня и касаются грешного сердца моего. Конечно, при моем положении я совершенно бессилен помочь тебе, и только убогая моя молитва и предание всего воле Божией утешают и умиротворяют меня. Промыслительно показует Господь всю немощность сил человека и надежды на силы эти, как для меня самого, так и для тех, кто знал меня. Но знай, чадо мое, что, аще сохранишь веру Христову, «не потопит тебя буря водная, ниже пожрет тебе глубина». Знай, что «по множеству болезней в сердце твоем, утешения Господни возвеселят душу твою» (Пс. 93, 19). Знай, что «спасение – Господне» (Пс. 3, 9) и что «суетно спасение человеческое» (Пс. 59, 13; 107, 13). Прибегай за помощью к людям по мере твоих потребностей душевных и телесных, но успеха в получении этой помощи жди от Господа. Пишу тебе все это потому, что ты писала мне о своих разочарованиях в людях, о крушении надежд твоих в общении с людьми. Неправильность с твоей стороны состояла в том, что недостаточно ты разграничила в сердце своем получаемое от Бога и от людей и при обманутых надежах осуждала людей, соблазняясь их немощами. Берегись осуждения, как огня, могущего попалить душевную храмину. Не обращай внимания на немощи людей, не жди их – себе внимай. И за смирение твое да приидет к тебе всесильная помощь Божия и благодать. Ты писала, что сделала непоправимый шаг. Не говори так... Терпение скорбей и сознание своего недостоинства при посильном исполнении того, в твоей власти и силе, да восполнят недостаток того, что нужно бы было исполнить тебе при иных условиях жизни твоей. Господь зрит на сердце. Господу вручаю тебя. Да будет Он тебе Помощник и Покровитель. Не унывай, «мужайся, и да крепится сердце твое» (Пс. 26, 14). О себе не пишу, полагая, что и так все узнаешь. Мир ти и спасение. Н.Ладино. 10/23 июля 1930 г.

В этот раз мне хочется привести удивительный и трогательный рассказ послушницы Горицы из Сербии. Нашла рассказ Любовь. "На сестрическом собрании, послушница Горица (она родом из Сербии) рассказала о своих встречах со Святейшим и о некоторых случаях из его жизни. Сестра Горица: Моя первая встреча с Патриархом произошла, когда я была еще неверующей. Я ехала домой из университета на трамвае и смотрела в окошко, поглощенная своими мыслями: серый город, люди уставшие, грустные. Без Бога все казалось мрачным. На остановке открылись двери, и моя душа вдруг почувствовала что-то необыкновенное, как будто свет какой-то увидела. А оказалось — это был Патриарх. Он зашел с двумя священниками и стал возле меня. И в какой-то момент я посмотрела на него, но не узнала, увидела просто старенького человека. Наверное, как-то с Церковью связан, подумала. Я решила, что нужно уступить место и сказала: «Пожалуйста, садитесь». От неожиданности он удивился, застеснялся: «Ничего, сидите-сидите, я постою». Я все же настояла, чтобы он сел, а сама осталась стоять рядом. Первый раз в жизни я почувствовала такой сердечный трепет… Потом, после крещения, и в монастыре чувствовала тот же трепет. Волосы у Патриарха были белые-белые, прямо как в 50-м псалме: Окропиши мя иссопом, и очищуся; омыеши мя, и паче снега убелюся. Было ощущение удивительной чистоты, как у младенца. Эта встреча была ответом на мой вопрос: «Что такое целомудрие, чистота, любовь, что такое мир во Христе?» Отец Андрей: Тебя коснулся Дух Святой. Сестра Горица: Слава Богу! Батюшка, знаете, я почувствовала тогда, что приняла благословение и на крещение, и на то, чтобы потом пойти в монастырь. Я знаю, что он молился за меня. Как это происходило? Ведь он не знал ни меня, ни моего имени. Дух Святой, наверное, сказал ему: «Заблудшая овца». Он в тот момент пожалел меня. Потом я мечтала еще раз с ним встретиться. И вот однажды, хотя не лично, но встреча состоялась. В Белграде проходила демонстрация против Слободана Милошевича и многие студенты вышли на улицы, в их числе была и я. Полиция шла на нас, танки... Но мы боялись только до того момента, пока Патриарх не вышел к нам. Отец Андрей: К студентам? Сестра Горица: Да, был с нами. И служил молебен. Я тогда еще не знала, что такое молебен, но ощущение было удивительное. Мы скандировали как на футболе, но он все равно остался с нами и благословил. Я сейчас уже понимаю, что он хотел, чтобы в тот момент нам не было плохо, чтобы с нами ничего не случилось. Меня поразило, как он был спокоен и храбр. Интересно, что, какой была жизнь у Святейшего Патриарха Павла, так он и упокоился: причастился, прочитал благодарственные молитвы и спокойно, тихо отошел ко Господу. Несколько лет за ним ухаживал монах Мефодий из Цетинского монастыря. Мы радовались, когда он приезжал в наш монастырь в Черногорию, потому что он часто и много рассказывал о жизни Патриарха, о его здоровье. Но больше всего он говорил о жизнерадостности Патриарха, его необычайном уповании на Христа и его особом чувстве юмора. Отец Мефодий рассказывал, что как-то раз, во время Литургии, какая-то женщина пела и мешала всему хору. Патриарх Павел обратился к ней: «Пожалуйста, не пойте, Вы нарушаете стройность церковного пения». Она сказала: «Знаете что, Патриарх, каждая птичка своим голосом поет». А он ей: «Да, в лесу, но не в церкви». И он так с юмором возвращал людей на верную дорожку. Однажды Святейший сказал о. Мефодию: «Ну, расслабься немножко, попей чайку со мной, покушай. Много постишься». А он: «Ну, давайте, я с Вами покушаю». Патриарх в последнее время кушал только сухарики, сухие сливы. И отец Мефодий сказал: «У-у, я так расслабиться не могу». В последние годы, когда Святейший тяжело болел, он несколько раз переносил клиническую смерть. Молился даже в состоянии комы. Все удивлялись: такой слабенький, а не умер. Ведь и врачи констатировали у него смерть. Отец Мефодий спросил однажды: «Почему вы возвращаетесь?» Патриарх с улыбкой ответил: «По послушанию». Я думаю Господь возвращал ему дух , потому что он был светилом, душой всей Сербии. Рассказывали, как однажды, на праздничной трапезе, в Сербии она называется Слава, наш митрополит Амфилохий посадил какого-то мальчика в кресло и сказал: «Ну, посмотри, вот, все монахи, патриархи, митрополиты. А как ты думаешь, кто настоящий монах из всех нас?» И мальчик посмотрел и указал на Патриарха Павла: «Вот, он…» А митрополит сказал: «А почему?» «Ну, — говорит, — посмотрите, он покушал и все чисто оставил на тарелке. Настоящий монах». Воистину устами младенцев глаголет истина! Несмотря на все проблемы, которые последние годы были в Косово, он не унывал. Он чувствовал свою ответственность, жил с Богом и сохранял Бога в себе. Отец Андрей: И благодарил Бога? Сестра Горица: Да, он благодарил Бога. Однажды, когда Патриарх приехал в Косово, а он много раз там бывал, опечаленные люди сказали ему: «Видите, даже детей убивают, скоро и нас всех перевешают, а Вы говорите, что Господь любит Сербию, любит сербов…» А он ответил: «Да, любит, если бы не любил, тогда бы нас уже и на земле не было». Иначе он смотрел на все. Сейчас время скорби о Сербии, и Патриарх будет на Небе молиться за нас. Надо и нам на земле помолиться за него, потому что он часто о себе говорил: «Мне Господь серьезные вопросы задаст за Косово». Да дарует Господь Святейшему Патриарху Павлу Царство Небесное и вечный покой." http://www.obitel-minsk.by/obitel-minsk_oid100000083.html

Спасибо Миха ! Да дарует Господь Святейшему Патриарху Павлу Царство Небесное и вечный покой." Вот ещё... P. S. Из великого наследия почившего Патриарха Павла хочется предложить вниманию читателя его молитву — это особые прошения, которые были составлены им во время войны на территории бывшей Югославии, их следовало вставлять на богослужении в сугубую ектенью. Эта молитва показывает, какое отношение Патриарх Павел имел к тем трагическим событиям и какое отношение взращивал среди своей паствы. В ней также содержится немалое назидание всем тем, кто терпит обиды и притеснения от врагов. «О милости Божией к нам, недостойным рабам Его, да сохранит всех нас от ненависти и злых дел, и да вселит в нас любовь самоотверженную, по которой все узнают, что мы ученики Христовы, народ Божий, как и святые предки наши, и да вовек знаем, как определить истину и справедливость Царства Небесного, Господу помолимся. О всех тех, кто чинил неправду ближним своим, угнетал сирот или невинную кровь пролил, воздавая ненавистью за ненависть, да дарует им Бог покаяние, просветление ума и сердца и воссияние души светом любви ко врагам, Господу помолимся. Господи, сколь много врагов, воюющих против нас и говорящих: нет им помощи ни от Бога, ни от людей. Господи, простри к нам руку Твою, да станем народом Твоим и по вере и по делам. Если надлежит пострадать нам, пусть будет это на пути справедливости Твоей и истины Твоей, — не допусти, чтобы то было по неправде нашей или по ненависти к кому-либо. Рцем вси усердно: Господи, помилуй! Ещё молимся Богу, Спасителю всех людей, и за врагов, — да отвратит их человеколюбивый Господь от насилия над православным народом нашим; дабы не рушили наши святые храмы и могилы, не убивали детей, и народ не изгоняли, но да и они пусть обратятся на путь покаяния, правды и спасения. Рцем вси усердно: Господи, помилуй!»

Афон – государство в государстве, страна с собственными законами, традициями и обычаями. И среди этих традиций – странный на первый взгляд, обычай не пускать на Святую гору лиц женского пола. Ни юная девочка, ни почтенная старица, ни жена среднего возраста не допускаются на Афон. Почему? Предание относит нас к V веку, к тому времени, когда женщины еще могли посещать Святую Гору. Плакидия, дочь императора Феодосия, прибыла на Афон, чтобы поклониться его святыням. Однако, подойдя к храму, услышала она голос Пресвятой Богородицы, повелевавший ей немедленно покинуть полуостров. «Отныне нога женщины да не ступит на землю Святой Горы» — сказала Пречистая. С этого времени женщинам на Афон путь закрыт. Монахи строго чтут эту традицию и даже для проведения сельскохозяйственных или строительных работ не берут животных женского пола. Народная молва гласит, что на Афоне и птица гнезда не вьет и птенцов не выводит. Читать полностью

Радостно...

Жизнь есть блаженство. Эти слова могут показаться странными. Как можно жизнь назвать блаженством, если в ней на каждом шагу встречаются неудачи, разочарования, огорчения? Сколько горя терпят люди! Жизнь, говорят некоторые, есть труд, и часто труд неблагодарный, какое уж тут блаженство? Блаженством для нас станет жизнь тогда, когда мы научимся исполнять заповеди Христовы и любить Христа. Тогда радостно будет жить, радостно терпеть находящие скорби, а впереди нас будет сиять светом Солнце Правды — Господь, к Которому мы устремляемся. Все Евангельские заповеди начинаются словом "блаженны": блаженны кроткие..., блаженны милостивые..., блаженны миротворцы... (Мф. 5: 5, 7, 9). Отсюда вытекает как истина, что исполнение заповедей приносит людям высшее счастье. История христианских мучеников с особенной яркостью подтверждает это. Какие только мучения ни переносили они, каким пыткам ни подвергались, весь ад восставал на них. Резали и жгли тела исповедников Христовых, разрывали их на части, измученных бросали в смрадные темницы, а иногда в склепы, наполненные мертвыми костями и всевозможными гадостями. Иногда для большего устрашения им показывали покойников, восстающих из гробов и устремляющихся на них, а мученики радовались. Вспомним, что из числа мучеников много было истинных аристократов, изнеженных девушек, как, например, святые великомученицы Екатерина и Варвара, но все они мужественно претерпевали различные истязания, и красной нитью через все жития проходит, что они радостно страдали и с торжеством отходили ко Господу, Который во время их подвига подкреплял их Своей благодатью. Помощь Божия всегда была близ мученика. Поддерживает Господь и тайных мучеников-отшельников. Явные мучения терпят от людей, тайные — от бесов. Всякий народ принес Христу как жертву мучеников из своей среды. Больше всего явных мучеников было среди греков, а тайных — среди русского народа… Без Христа жизнь действительно не имеет никакой цели, она вполне бессмысленна. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

"А сколько невидных сердечных страданий, от которых невидимо задыхаются с виду, для постороннего взгляда, счастливые люди! Сколько невыносимых запутанных житейских положений, беспросветных, безвыходных, отчаянных! Кому довериться, к кому идти, перед кем выплакать душу, кто снимет с человека это каменное оцепенение долговременного безысходного страдания? Вот с какими людьми и с какими житейскими положениями имел дело старец. — Я гибну от нищеты. — Я потерял все, что мне было дорого в жизни. Мне незачем жить. — Я задыхаюсь в одиночестве. С душой, горящей сочувствием к людям, я всем чужой, и жизнь для меня — невыносимая тягость. — Неизлечимая болезнь меня терзает. Я не могу не роптать. — Мои дети, в которых я вложил жизнь и душу, стали мне врагами. — Я потерял веру, я не вижу благости Божией. На моем языке одни проклятия. С таким душевным состоянием, с такими стонами, выжатыми целыми годами ужасных неутолимых мук, приходили к о. Амвросию люди из мира. И все они приходили к нему как к последнему пристанищу, молча прося хоть капли утешения, хоть мига отрады. И как самому не пасть духом перед этим бесконечным калейдоскопом людского горя? Как не утратить бодрость перед этим беспощадным обнажением всех язв души человеческой? И между тем с сердцем радостным, ясен и мирен стоял отец Амвросий среди этих стремнин бедствия, греха, печали и отчаяния. В чем же была тайна этой сверхъестественной силы, этого невероятного самообладания в человеке бесконечно нежном, сострадательном и любящем? А тайна была только в том, что между людским страданием и Богом видел он Крест Христов, и этот Крест разгадал для него все великие загадки жизни, загладил ее великие несправедливости, примирил ее великие противоречия. Он не впадал в отчаяние, слыша признание в неимоверном грехе, казавшемся клеветой на человечество, потому что для него не было греха, превышающего милосердие, не было греха, который бы не мог быть покрыт бесконечной ценой Креста Христова. И все страдания мира, как бы ни были они сильны, жестоки, изощренны, не могли привести его в уныние, потому что все они были менее того страдания, которое некогда совершилось на Голгофе и в лучах которого, если только оно хочет к Голгофе приблизиться, тает и исчезает всякое людское страдание. И страха в нем не было за людей, потому что всей душой он чувствовал реальность Божьего усыновления рода человеческого и не мог бояться за этих людей, оберегаемых вечной заботой их Отца. Не какую-нибудь далекую отвлеченность чувствовал он в великом таинстве искупления. Но в его ушах вечно звучал тихий голос страдавшего Бога: «Жено, се Сын Твой», и перед его глазами вечно стекала из-под терна с Божественного чела все омывшая, все возродившая Пречистая кровь. Он знал, что страдания страдающих — есть залог Божьей к ним любви, и меркла для него их сила в тех блаженствах, какие он так живо всей душой предчувствовал в христианском рае. И рукой мягкой и властной он врачевал страшные язвы души, врачевал, заражая больных жаром своей веры, подымая их громадою своих упований. Ведь как бы вы ни страдали, какими бы клещами ни была сжата ваша душа, если б вдруг слетел посланец с неба и прошептал вам обещание отдыха, удовлетворения и блаженства, вам стало бы легко и отрадно. Таким же посланцем небесным казался людям измученный вконец и старец Амвросий. Страдание их утихало прежде, чем он начинал говорить. Туча душевная рассеивалась в лучах его святыни. То было что-то необъяснимое, но испытанное всяким, кто сколько-нибудь знал его. Успокоение, больше того — какое-то тихое и вместе восторженное счастье давал душе один его вид. К чему тут были слова, когда перед вами был факт, живое доказательство живого неба, когда перед вашим утомленным от ничтожества земли взором в лице этого человека блистало само Царствие Божие, пришедшее в силе, и в его сиянии все становилось понятным, все — чистым, дорогим и Божьим?" Отрывок из книги Е. Поселянина "Старец Амвросий"

Дар рассуждения ставится святыми отцами превыше всех других дарований. «Не всякий, кто стар летами, уже способен к руководству; но кто вошел в бесстрастие и принял дар рассуждения», – говорит прп. Петр Дамаскин. «В действительности мне кажется искусством искусств и наукой наук руководить людьми, этими различными и разнообразными существами» (свт. Григорий Богослов). Эти слова отображают вкратце явление, известное под именем старчества. Старчество возникло и развилось в связи с аскетическими вопросами молодых монахов и обучением их деятельному христианству. Старец призывается на это служение Самим Богом, проходит святоотеческим путем тяжелый подвиг, достигает бесстрастия, чистоты сердечной, проникается обильно Божественным светом благодати Св. Духа, преисполняется любовью, ему открывается воля Божия. Он получает особый дар – направлять души ко спасению и врачевать их от страстей. Этот особый дар руководства, основанный на водительстве Св. Духом людей ко спасению, и называется даром старчества и требует от носителя этого дара мудрого любвеобильного попечения о вверившихся ему душах. Старчество – особый дар Св. Духа, талант, который св. апостол Павел называет даром рассуждения ( 1 Кор. 12, 10). Старчество как особый духовный союз состоит в искреннем духовном отношении и слушании духовных детей своему духовному отцу или старцу. Это духовное отношение состоит не только в исповеди пред Св. Причащением, но преимущественно в частом, даже ежедневном, исповедании иноком старцу не только поступков, размышлений и всех малейших страстных движений мысли и сердца, но и в испрашивании совета и благословения на любые действия, соединенные с искренней, твердой решимостью осуществить все то, что предпишет старец. Послушание старцу – это не стеснение свободы, а стеснение произвола падшего человеческого разума, не понимающего всеблагой, всесовершенной воли Божией, ради свободы истинных чад Божиих. Именно старец открывает послушнику Божию волю. Ведь нравственная, христианская свобода заключается не в своеволии, а в самоограничении, как и политическая – не в анархии, а в правильном управлении. Сущность старчества заключается в том, что из среды братии, подвизающейся в обители, избирается опытный в духовно-аскетической жизни инок, обладающий даром рассуждения, который становится руководителем, духовным отцом, старцем всей монашеской общины. Во всякое время к нему добровольно идут ученики, раскрывают пред ним свою душу, помыслы, желания и поступки, испрашивают его советов и благословения. Они полностью отказываются от своей воли ради исполнения всеблагой воли Божией и беспрекословно, без размышления повинуются старцу и выполняют все его указания как откровение этой воли. Это старческое окормление помогает в борьбе со страстями, подкрепляет в минуты уныния, малодушия и сомнения, служит верным покровом от вражеских бурь всем, кто прибегает к его мощному содействию. Каждому христианину, шествующему по пути к жизни вечной, по меньшей мере, нужен советник, который помогал бы ему идти тернистым поприщем земной жизни ко спасению. Спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11,14). Ни звание, ни состояние не имели никакого значения в глазах старца, ему нужна была только душа человека. И он готов был всегда раствориться своей душой в душе того, кто искал его поддержки и помощи. Он умел радоваться с радующимися и плакать с плачущими, скоро решал все недоумения и врачевал душевные недуги. Свт. Игнатий (Брянчанинов), сам старец, писал: «Я призван любоваться душами человеческими» – так дорого ему было это умное созерцание умной природы человека. Душа человека была так дорога старцу, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее и поставить на истинный путь. Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно, а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12, 24). Старец умирает каждый день, полагает душу свою за всех приходящих к нему. Старцы получают особый дар сострадательной, жертвенной любви – чужие горести и падения они делают как бы своими собственными. Они – христианские пророки-утешители. Утешайте, утешайте народ Мой – говорит Господь (Ис. 40, 1). К старцам всегда тянулись люди, как тянутся путники в холодной ночи к источнику света. Источник