Таблица лидеров

Против того никто не может спорить, что грехи требуют равнодостойного покаяния. Мы должны каяться о грехах наших, нисходить в бездну смирения, покаянием ввергать себя в пучину неизреченного Божия милосердия и щедрот и надеяться чрез заслуги Спасителя нашего получить прощение. Должны побуждаться к смирению: когда случится какая скорбь или обида, прощать ближних и памятовать слова Спасителя, «аще же отпущаете человеком согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваши» (Мф. 6, 14). О покаянии можете и сами читать у св. Иоанна Лествичника, св. Ефрема и у прочих. Все они обнадеживают грешников. Нетерпение твое пред старшими также показывает твою немощь и неимение смирения, которого мы с тобою еще не достигли и от которого далеко отстоим. Даже при возмущении сердца храни молчание, но не злобное, а ежели видишь, что злобные помыслы тайно в тебе действуют, отойдя, помолись Богу за оскорбивших тебя и проси их помилования молитвами: старайся всегда находить в себе вину, ежели в тот раз и не была виновата, то за прежние грехи посылается укорение и для обличения нашего бедного устроения. Если мы чувствуем за собой долги пред Богом, то и должны не бегать нареканий, выговоров и оскорблений: ими не только долг заплатится, но и исцелится великая душевная болезнь – гордость – приложением сих пластырей с Божиею помощию. Есть еще много полезного к твоему устроению также и в других <книгах> о безгневии и кротости, о смирении и прочих. Находя себя против оных недостаточною, заменяй эту недостаточность всегдашним самоукорением и, коликие бы не восстали волны на твою душу, всегда прибегай ко Христу - Спаситель придет на помощь и укротит волны. Ты веруй, что Господь смотрительно устроил тебе таковую жизнь к исцелению, не отвергай ее и не ищи телесного спокойствия и мнимого мира: прежде подобает много потерпеть. Из писем прп. Льва Оптинского

Признаю себя недостойным той доверенности, которую Вы мне оказываете. Когда человек во время своей скорби обращает взоры на кого-нибудь, с доверенностию простирает к нему руки, просит помощи: это значит - предполагает в нем духовную силу. Духовной силы не имею. Я окован цепями страстей, нахожусь в порабощении у них, вижу в себе одну немощь. Но проведши всю жизнь в страданиях, почитаю сострадание страждущим священным моим долгом. Только из этого побуждения пишу к Вам; только в этом отношении сочтите письмо мое достойным внимания Вашего; примите его как отклик души, участвующей в Вас. При нынешних обстоятельствах человеческие пути к вспоможению Вам - заграждены. Таково мнение, не только мое, но и тех, знающих Вас и помнящих, с которыми я счел полезным посоветоваться. Нельзя уклониться ни направо, ни налево: надобно по необходимости идти путем тесным и прискорбным, который пред Вами внезапно открылся по неисповедимым судьбам Божиим. Такое положение мне не незнакомо. Не раз я видел полное оскудение помощи человеческой: не раз был предаваем лютости тяжких обстоятельств; не раз я находился во власти врагов моих. И не подумайте, чтоб затруднительное положение продолжалось какое-нибудь краткое время. Нет! так протекали годы; терялось телесное здоровье, изнемогали под тяжестию скорбнаго бремени душевный силы, а бремя скорбей не облегчалось. Едва проходила одна скорбь, едва начинало проясняться для меня положение мое, как налетала с другой стороны неожиданная, новая туча, - и новая скорбь ложилась тяжело на душу, на душу, уже изможденную и утонченную подобно паутине, предшествовавшими скорбями.Теперь считаю себя преполовившим дни жизни моей. Уже виден противоположный берег! уже усилившаяся немощь, учащающиеся недуги возвещают близость переселения! Не знаю, какия бури еще предстоят мне, но оглядываюсь назад, и чувствую в сердце невольную радость. Видя многия волны, чрез которыя преплыла душа моя, радуюсь невольно. Сильные ветры устремлялись на нее; многие подводные камни подстерегали и наветовали спасение ея, - и я еще не погиб. По соображению человеческому погибнуть надо бы давно. - Уверяюсь, что вел меня странными и трудными стезями непостижимый Промысл Божий; уверяюсь, что Он бдит надо мною и как бы держит меня за руку Своею всемогущею десницею. Ему отдаюсь! пусть ведет меня куда хочет; пусть приводит меня, как хочет, к тихому пристанищу, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание». Вижу многих, называемых счастливыми - и без цены для сердца моего жребий их. Лежат мертвецы во гробах мраморных и деревянных с одинаковою безчувственностию: одинаково безчувственны они, как к великолепному памятнику, воздвигнутому тщеславием и неведением христианства, так и к смиренному деревянному кресту, который водрузила вера и бедность. Одинаково они жертвы тления. Очень похожи на мертвецов земные счастливцы, мертвые для вечности и для всего духовнаго. Мертвыми нарекло их Евангелие. По попущению, или мановению Бога приступили к Вам скорби, как мучители к мученику. - Ваше злато ввергнуто в горнило искушений: оно выйдет оттуда чище и ценнее. Люди злодействуют в слепоте своей, а Вы соделываетесь на земле и на небе причастником Сына Божия. Сын Божий говорит Своим: «Чашу, юже Аз пию, испиете». Не предавайтесь печали, малодушию, безнадежию! Скажите, Честнейший Отец, Вашим унывающим помыслам, скажите Вашему пронзенному скорбию сердцу: «Чашу, юже дает ми Отец, не имам ли пити от нея» не подает эту чашу Каиафа, не приготовляют ее Иуда и Фарисеи; все совершает Отец! Оставим людей в стороне: точно - они посторонние! Обратив взоры наши к Богу, повергнем к ногам Его воздымающиеся и мятущиеся помыслы наши, скажем с благоговейною покорностию: «Да будет воля Твоя!» Простите, что позволяю себе советовать Вам! Примите это, как признак участия, как признак искренности, извлекаемый из души моей состраданием к Вам. Иначе я не вверил бы Вам тайн, которыя скрываю и которыя должно скрывать в глубине души, чтоб драгоценные бисеры духовные не были попраны любящими и дорого ценящими одно лишь свое болото. Изложенными в этом письме мыслями и другими, им однородными, почерпаемыми в Священном Писании и в сочинениях святых Отцов, я питался и поддерживался. Без поддержки, столько сильной, мог ли бы устоять против лица скорбей, которыя попускал мне всеблагий Промысл, которыми отсекал меня от любви к миру, призывал в любовь к Себе. Скорби мои, по отношению к слабым силам моим, были немалыя, не сряду встречающияся в нынешнее время. То, что они не вдруг могли меня сломить, лишь усиливало и продолжало мучения: вместо того, чтоб сломить в несколько дней, или несколько часов, ломали меня многие годы. В этих скорбях вижу Божее благодеяние к себе; исповедую дар свыше, за который я должен благодарить Бога более, нежели за всякое видимое мною в других земное, мнимое счастие. И это мнимое счастие, как ни низко (оно плотское!), - могло бы быть еще Завидным, если б было прочно и вечно. Но оно превратно, оно мгновенно, - и как терзаются при его изменах, при потере его, избалованные им. Оно непременно должно разрушиться, отняться неумолимою и неотвратимою смертию: ни с чем не сравнимо бедствие, с которым внезапно встречаются во вратах вечности воспитанники мнимаго, земнаго счастия! Дайте руку: пойдем за Христом, каждый неся крест свой, и им и заработывая свое спасение. 1847 года, Сергиева Пустынь. Святитель Игнатий Брянчанинов "Письма"

Наставник наш и Учитель есть Сам Господь наш, Иисус Христос. Он даровал нам спасительные и животворящие заповеди, вводящие в живот вечный, и вопросившему Его юноше: что сотворю, да живот вечный наследствую? – сказал: заповеди веси, сия сотвори и живот вечный наследиши (Мф. 19, 16, 17; Мк. 10, 17, 19), и святые отцы, получившие спасение, получили оное исполнением заповедей Божиих и нам оставили пример своего жительства; движимые Святым Духом, предали учение свое в пользу нам, слушающим и читающим. А какие именно заповеди надобно исполнить хотящему спастися? Главные две: любовь к Богу и любовь к ближнему. При исполнении заповедей Божиих надобно иметь и смирение, о коем также заповедано: аще и вся повеленная сотворите, глаголите, яко раби неключими есмы: яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк. 17, 10), и в другом месте заповедует Господь: научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Вот какое к нам милосердие Божие! Деланием заповедей Его получаем спокойствие, и какая великая премудрость Божия: на всякую страсть, находящуюся в нас, есть заповедь, не только действие оной возбраняющая, но и до конца искореняющая. Итак, поучению в слове Божием внимай и старайся исполнять, прося помощи Божией, ибо Он сказал: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5). Читай и словеса отеческие... Из писем прп. Макария Оптинского

Мне не больно Надежда Стешенко-Григорьева 4 мая 2011 г. Источник: Отрок.ua Вы давно ходите в храм. Понимаете церковную терминологию и порядок богослужения. Правильно креститесь и одеваетесь. Знаете что-то, чего не знают другие, и вам знакомы слёзы покаяния... Не спешите радоваться. Возможно, однажды ваша «правильность» разобьётся об искреннюю неправильность другого, а ваше мнимое смирение будет смыто потоком слёз незнакомого человека. И это будет началом. Вашей веры, вашего смирения и вашего покаяния. Синайский полуостров особенно красив осенью. Терракотовые горы рассекают безоблачное синее небо, основаниями уходя куда-то в глубины библейского «Чермного моря». На целую неделю мы убежали сюда, под кров выцветшего от времени неба Египта. Подальше от дискотек Шарм-эль-Шейха и Хургады — в пустынную Табу, где ни города, ни машин, ни людей. Нет, люди, конечно, там есть, и немало. Но на второй день туристическое многоголосье с элементами родной речи перестаёт раздражать, и что-то наподобие умиротворения растекается по жилам. Хорошо... Если бы не одна особа. Эта полная, лет тридцати, женщина казалась воплощением всего того, что так раздражало меня в людях. Она много курила, громко смеялась, перемежая гогот вульгарными словечками. Пляж и территория отеля были такими маленькими, что неприятная незнакомка казалась вездесущей. В столовой она курила непременно за соседним столиком, на берегу всегда оказывалась так близко, что едкий дым её сигарет то и дело проникал мне в ноздри и в душу, вызывая непреодолимое отвращение к этой особе. Так прошло несколько дней. И вот наконец экскурсия в Иерусалим. Эта однодневная поездка была включена в стоимость путёвки, и вся наша отельная киевская компания отправилась в путешествие. После часов стояний на границе нас, измученных и сонных, загрузили в автобус. С моим везением я плюхнулась именно на то место, где был сломан кондиционер. Это выяснилось уже в дороге, и ладно бы он не работал вовсе — нет, он дул не переставая, и выключить его не было никакой возможности. Через полчаса у меня ныла спина, болело ухо, а впереди было ещё часов пять дороги. Муж, подставив шею холодному воздуху, дремал. А я пошла по салону автобуса в надежде прикорнуть на свободном местечке. Их было несколько. Но на мой вопрос, можно ли присесть рядом, следовали вежливые отказы моих пляжных знакомых с указанием весомых причин — вроде уставших ног или сумок на свободном сидении. Потеряв всякую надежду, я побрела обратно, как вдруг меня окликнули. Это была Лена. Та самая моя отельная «подруга». Довольно полная, она сама еле помещалась в кресле, а соседнее было уставлено пакетами. «Я сейчас», — улыбнувшись, сказала моя спасительница, одним движением запихивая вещи под своё сидение. Я поблагодарила. Села рядом, мы обменялись неловкими улыбками и парой дежурных фраз, и каждая погрузилась в свои мысли и сны. В Иерусалим мы въехали около половины седьмого утра. Храм Гроба Господня был уже открыт. Нам показали плиту Помазания, потом повели на Голгофу и, наконец, к святая святых Храма — Кувуклии. Мы с мужем уже бывали в Иерусалиме. И потому, отделившись от группы, первыми прибежали сюда. Мы так мечтали ещё раз склониться в молитве перед скорбным ложем Спасителя. И теперь не верилось, что мечта сбылась. Но Кувуклия была закрыта, и наша гид сказала, что, увы, в такую рань её не открывают. Было обидно до слёз. Мы уже собрались расходиться, как вдруг греческий монах отворил придел Ангела и жестами пригласил войти. «Видно, есть среди вас праведник, раз для вас открыли двери», — заметила гид, и мы с супругом только таинственно переглянулись. Но через минуту я поняла, для кого сегодня Господь открыл двери. Чуть в стороне от группы стояла и рыдала Лена. Я подошла к ней и спросила, что случилось. Но Лена лишь сбивчиво всхлипывала: «Ты видела? Там Она... у Неё кинжал в сердце, Ей больно!» Да. Я видела. Наверху, на Голгофе, справа от места распятия — католический придел. Там стоит скульптура Божией Матери, сердце Которой пронзает остриё кинжала. Богородица держится за сердце, а из Её глаз катятся слёзы. Я, помню, ещё отметила про себя, как буквально католики проиллюстрировали слова праведного Симеона, обращённые к Деве Марии: И Тебе Самой оружие пройдёт душу (Лк. 2, 35). Но я не плакала. Мне не было больно... Мне бывало страшно и стыдно у подножия Креста — это были слёзы покаяния. Бывало радостно и светло — это были слёзы умиления и благодарности Богу за возможность видеть всё это. В моих слезах всегда была моя личная боль, мой личный страх, моя личная просьба. Но мне никогда не было так больно за слёзы Той, имени Которой толком не знала Лена. Всю обратную дорогу мы говорили. Лена рассказала, что работает поваром в ресторане, что она не замужем, что впервые за границей. Она мне показалась очень искренней и... застенчивой. Мы даже обменялись телефонами и в отель вернулись почти друзьями. На следующее утро дым её сигарет на пляже не казался мне уже таким противным, а смех — громким. Несколько раз в разговоре мы возвращались к поездке в Иерусалим, и каждый раз её глаза блестели от слёз. Вскоре самолёт унёс нас из синайского рая в киевские дожди. Мы так и не позвонили друг другу. Я, наверное, стыжусь своего ханжества, она — излишней откровенности. А может, просто суета засосала. Но я знаю, зачем мне послана была эта встреча. А ещё — мне приятно осознавать, что в одном со мной городе живёт человек, в чьей груди бьётся большое, доброе сердце. Сердце, которое умеет любить и сострадать. И ему бывает больно. До слёз. Надежда Стешенко-Григорьева