Таблица лидеров

О восьми мысленных ведениях Духовных ведений, как полагаю, восемь. И семь из них — нынешнего века, а восьмое есть делание будущего века, как говорит святой Исаак. Первое есть познание [54] скорбей и искушений этой жизни, как говорит святой Дорофей, и сетование о всем, что естество человеческое потерпело чрез грех. Второе — познание своих согрешений и благодеяний Божиих, как говорит Лествичник, святой Исаак и многие другие из отцов. Третье — познание ужасного, бывающего перед смертию и после смерти, как то (находим) в Божественных Писаниях. Четвертое — уразумение [55] жизни в этом мире Господа нашего Иисуса Христа, и учеников Его, и прочих святых, мучеников и преподобных отцов, — дел их и слов. Пятое — познание естества и изменения вещей, как говорят святые отцы Григорий и Дамаскин. Шестое — ведение существующего, то есть познание и уразумение чувственных созданий Божиих. Седьмое — уразумение мысленных созданий Божиих. Восьмое — познание о Боге, называемое богословием. Из этих восьми ведений три первые приличны проходящему деятельную добродетель, дабы он успел многими и горькими слезами очистить душу свою от всех страстей и получить от Бога, по благодати, и прочие (ведения); пять же — перешедшему к ведению, то есть получившему познание (духовное), за доброе хранение и всегдашнее исполнение телесных и нравственных, то есть душевных, деланий; чрез что и сподобляется их ощущения явно и мысленно. От первого получает делатель начало познания и по мере того, как он после этого старается о делании и поучается в данных ему разумениях, преуспевая в них, пока не придет в навык их, само собою является в уме его иное познание и, подобно сему, прочие. Но чтобы передаваемое мною было ясно, скажу отчасти — хотя и не могу говорить — о каждом ведении, в чем состоит познаваемое и изъясняемое, чтобы мы имели возможность познать себя, то есть как мы должны поступать, когда благодать начнет отверзать очи душевные и мы начнем уразумевать, приходя в изумление от мыслей и речений, могущих вселить в нас, как прежде было сказано, страх, то есть сокрушение души. Необходимое изъяснение о первом познании и о том, как должно начинать оное Первое познание есть то, ради которого даруются произволяющему и последующие; сподобившийся достигнуть его должен поступать таким образом. Сесть (лицом) к востоку, как некогда Адам, и поучаться так. Сел тогда Адам и плакал перед раем сладости, руками бил себя по лицу и говорил: «Милостивый! Помилуй меня, падшего!» Также и другой икос: видя Адам ангела, изгнавшего (его) и затворившего дверь Божественного вертограда, глубоко воздохнул и сказал: «Милостивый! Помилуй меня, падшего!» Потом, размышляя о совершающемся (ныне), начинает тогда (делатель) сетование [56] таким образом: воздыхая от всей души и качая головою своею, с болезнованием сердечным говорит: «Увы мне, грешному! Что я пострадал! Увы мне! Что я был и чем сделался? Увы мне! Что я потерял и что нашел? Вместо рая — тленный сей мир; вместо Бога и пребывания с ангелами — диавола и нечистых демонов; вместо покоя — труд; вместо наслаждения и радости — скорбь мира сего и печаль; вместо мира и непрестанного веселия — страх и прискорбные слезы; вместо добродетелей и праведности — неправду и грехи; вместо благости и бесстрастия — лукавство и страсти; вместо премудрости и усвоения Богу — неразумие и изгнание; вместо беспопечительности и свободы — многозаботливую жизнь и горчайшее рабство. Увы! Увы! Я был сотворен царем и чрез безумие мое сделался рабом страстей. Увы мне, несчастному! Как я преслушанием вместо жизни навлек (себе) смерть. Горе! Горе! Увы мне! Увы мне! Что пострадал я, окаянный, от своей безрассудности! Что мне делать? Отсюда брани и оттуда смущения. Отсюда болезни и оттуда искушения. Отсюда опасности и оттуда кораблекрушения. Отсюда страхи и оттуда печали. Отсюда страсти и оттуда грехи. Оттуда горечи и отсюда стеснения. Увы мне, несчастному! Что мне делать? Куда бежать? Тесно ми отвсюду, как сказала Сусанна (Дан. 13, 22). Не знаю, чего мне искать. Если буду искать жизни — боюсь ее искушений, перемен ее и случайностей [57]. Вижу ангела — сатаною. Прежде сиявшего как денницу, сделавшегося диаволом и так называемым. Первозданного — изгнанным. Каина — братоубийцею. Ханаана — проклятым. Содомлян — сожженных огнем. Исава — отпадшим. Израильтян — подпавших гневу. Гиезию и апостола Иуду — отпадших, по болезни сребролюбия. Великого пророка и царя — плачущим о двух грехах. Соломона, при такой премудрости, — отпадшим. Бывших из числа семи диаконов и сорока мучеников — отпадших. Как говорит Великий Василий: с радостию похитил злоначальник из двенадцати злосчастного Иуду, из Едема — человека и из сорока мучеников — отпадшего. Оплакивая которого, снова тот же (святой Василий) говорит: суемудрый и достойный плача! Он лишился и сей и оной жизни, ибо, растаяв от огня, он перешел к огню неугасимому. И других бесчисленно многих вижу падших, не только из неверовавших, но и многих из отцов, после многих подвигов. Кто же я, худший из всех, бесчувственнейший и немощнейший! Что скажу о себе самом? Авраам называет себя землею и пеплом (См.: Быт. 18, 27). Давид — псом умершим и блохою во Израиле (См.: 1 Цар. 24, 15). Соломон — малым отроком, не разумеющим правого и левого (Ср.: 3 Цар. 3, 7). Три отрока говорили: студ и поношение быхом (Дан. 3, 33). Пророк Исаия говорит: окаянен есмь аз (Ср.: Ис. 6, 5). Иеремия [58] пророк говорит: отрок есмь аз (Иер. 1, 6). Апостол называет себя первым из грешников, и все прочие говорят о себе, что они ничто. Что же делать мне? Куда я скроюсь от множества зол моих? Что будет со мною, ничтожным и худшим самого ничтожества? Ибо ничтожество не согрешило и не было подобно мне облагодетельствовано. Увы! Как я докончу остальное время моей жизни? Или как успею избежать сетей диавольских? Демоны бессонны и невещественны. Смерть близка, а я немощен. Господи! Помоги мне! Не попусти созданию Твоему погибнуть, ибо Ты печешься о мне, несчастном! Скажи ми, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою (Пс. 142, 8). Не остави мене, Господи Боже мой, не отступи от мене. Вонми в помощь мою, Господи спасения моего (Пс. 37, 22–23)». И таким образом душа сокрушается от таковых слов, если хотя сколько-нибудь имеет чувства. Пребывая в сем (делании) и пришедши в навык страха Божия, ум начинает постигать слова второго ведения и поучаться в них... Св. Петр Дамаскин

Течет река Волга… пела когда-то звучным голосом Людмила Зыкина. И неспроста знаменитую русскую реку воспевали, где только не протекающую, петляющую, переливающуюся своими берегами, мимо городов и городков, поселков и деревней, - никого не оставляет к своей красоте равнодушным, даже казалось бы все увидевшего и всем пресытившегося иноземного жителя. А сколько древних храмов стоит на берегах реки! И хочется каждый из них воспеть таким же звучным голосом, потому что многие из них после большевистского гнета буквально восстали из руин, в которые где-то окунулись и женские руки… Господь сподобил посетить белокаменную красавицу – Толгский женский монастырь, когда-то поруганный и разрушенный почти до основания большевиками, но вновь с Божьей помощью, стараниями матушки Варвары и сестер, воссиявший на берегу реки Волги. Там и встретила Рождество Господа нашего Иисуса Христа. И получила утешение, как когда-то Николай II, посетив Обитель со всей семьей. Так начался новый год в моей жизни… Пять дней, там проведенные, показались вечностью. Сестра Ольга была права, подметив, что в Оптине время летит, а в Толге замирает. И не понятно пока совершенно, в чем причина. Может тайна сия открывается насельнику позже?.. На сердце легли самые теплые впечатления, которые все равно все не пересказать. Как-то замечаю все больше, что все меньше хочется «браться за перо». Что-то да остается для ближних несказанным, но зримым только для Бога. Улыбчивые сестры. Вдруг тоненький юный голосок, следующий за сестринским богослужебным чтением, проникающий в самую душу… Дети – Божьи! И кому-то из них предназначено свыше с ранних лет носить клобук. Любимое песнопение вечерней службы – Великое Славословие, но уже не оптинской братией… Дело в том, что я долго не воспринимала женское церковное пение, и мое предвзятое мнение похоронил женский хор Горненской обители на Святой Земле. Именно там со слезами на глазах так и простояла всю службу, внимая красоте пения сестер. А матушка Варвара начинала свой путь именно там и, может, это как-то повлияло и на мои личные впечатления от монастырских богослужений в Толге. Давно не видела в одном месте столько мощевиков, которыми богат Крестовоздвиженский храм. Казалось, что незримо пред тобой предстоит Собор всех святых. И самое что удивительное, со всеми святыми, которых Господь сподобил в паломничествах посетить в прошлом уже теперь году, снова встретилась здесь. В ноябре, еще раз посетив одним днем Святую Землю, не получилось приложиться к Рождественской Звезде в Вифлееме и Гробу Господню в Иерусалиме… Но Сын безмерно милостив к нам грешным и в Толгской обители довелось приложиться к частице Ризы Господней и лицезреть гвоздь с Его Креста. И конечно же встреча со святым, проповедником современного монашества, святителем Игнатием… Немного из того, что поспела запечатлеть в объектив. Самые первые повстречавшиеся насельницы. Кусочек Введенского собора Именно на таких машинках рассекают воздух монахини Горненского монастыря на Святой Земле. Ценная преемственность на лицо. Идет служба... За спиной Волга... Крыльцо Крестовоздвиженского храма Рождественский вертеп, где настоящее душистое сено, и матушка раздавала малышам подарки, заслушивая детские стихи. Да, незабываемо!.. Хочется сюда вернуться...