Таблица лидеров

От одного из старцев великой Оптиной пустыни Бог привел получить в мое распоряжение рукопись, которая еще во дни блаженной памяти великого старца отца Амвросия Оптинского была на его рассмотрении и исправлении. То лицо, от кого мне эта рукопись досталась, утверждало, что она самим старцем предназначалась для печатного назидания современникам, но почему-то от этой мысли он отказался. По недоведомым судьбам Божиим только теперь, спустя пятнадцать лет после смерти отца Амвросия, настало ей время увидеть свет. Пусть благодаря этим пожелтевшим страницам прольется еще немного света во тьму совершающихся злодейств и бедствий, от которых застонала Русская земля!.. I В кругу простого народа нередко приходится слышать рассказы, которые могут показаться странными и даже невероятными. Один из таких рассказов, записанный со слов очевидца, мы предлагаем читателю. Ему трудно поверить, но и совершенно отвергать истинность его, пожалуй, нельзя, потому что сотни людей были очевидными свидетелями описываемого события. Мы намеренно указываем место, где случилось событие, и называем имена тех лиц, которые каким бы то ни было образом участвовали в нем, дабы любопытствующие, кто имеет возможность, лично расспросили их о случившемся. Событие, описываемое нами, не единственное. Подобные рассказы часто можно услышать в простонародии, и если внимательно и без предубеждения выслушать их, то найдется немало причин поверить. Подобный рассказ мы встретили в "Православном Собеседнике" (1868 г. март, стр. 76), издаваемом Казанской Духовной Академией. Там, в житии преосвященнейшего Иллариона, митрополита Суздальского, бывшего первым строителем Флорищевой пустыни, говорится, что в царствование царя Алексея Михайловича, в Москве, в Патриаршей богадельне на Куличках, по действу некоего чародея, вселился демон и живущим там причинял многие пакости. Тогда, по повелению цареву, для изгнания демона послан был в оную богадельню преподобный Илларион, находившийся в то время в Москве. По принесении Господу молитв, во время которых диавол безчинствовал, и по окроплении всей богадельни святой водой, когда диавол все еще не выходил из дома, преподобный спросил его: - Како ти есть имя? Он отвечал: - Имя ми есть Игнатий, княжеского роду; обаче плотян есмь: меня послала мамка к демону, и абие взяша мя демони... То было на Москве, при царе Алексее Михайловиче, а вот что случилось в Новгородской губернии в наше время. Новгородской губернии, Череповецкого уезда, Колоденской волости, в деревне Миндюкине, в имении действительного статского советника Секретарева, у крестьянина Трудникова [1] был сын Михаил, мальчик здоровенький и веселенький, да при этом еще и порядочный шалун. В 1850 году или, может быть, на год раньше, когда Михаилу сравнялось пятнадцать лет, бедные родители вздумали отдать его в пастухи; но мальчик, привыкший к одним шалостям и детским забавам, которому каждая мало-мальски серьезная работа казалась мукою, сильно начал роптать на свою мать, когда она ему объявила о своем намерении сделать его пастухом. Ропот мальчика доходил даже до дерзости, которая, в свою очередь, возбудила сильное негодование в сердце его матери. В порыве гнева неосторожная крестьянка прокляла сына и оттрепала его, как только было угодно ее раздраженному сердцу... Волей-неволей, а Михаил должен был, наконец, уступить требованиям матери: в скором времени его отправили к предназначенной для него обязанности за тридцать пять верст от своей деревни в село Лентево Устюженского уезда. II Живет там мальчик день, другой; прожил целую неделю. Время шло обычным порядком без особых приключений, и можно было полагать, что он уже примирился со своей незавидной долей... Как-то раз Иван (так звали главного пастуха) отлучился от стада, оставив при нем своего маленького помощника. День склонялся к вечеру. Иван скоро возвратился к стаду, но только Михаила уже не нашел... Начал его кликать, что было мочи, но в ответ только зловещее эхо повторяло последние звуки его же голоса... Возле самого места, где пасся скот, было озеро. У берега этого озера стояла небольшая лодочка... "Уж не там ли он? - подумал Иван про Михаила. - мальчик - баловень - пожалуй, еще вздумает на лодке кататься, беды бы тут с ним не нажить!.." С такими мыслями Иван подошел к тому месту, где стояла лодка и неподалеку от берега увидел поверх воды несчастного Михаила уже без всяких признаков жизни. В сильном смятении от такой неожиданности пастух побежал в свое село, находившееся верстах в четырех от пастбища, известить о печальной участи его товарища. Слух об утопленнике скоро разнесся по всему селению и вызвал любопытных - и старых, и малых - на место печального события... Уже закоченевший труп вытащили из воды. Затем это дело было доведено до сведения станового пристава и матери Михаила, которые не замедлили явиться, первый - для производства дознания о нечаянной смерти мальчика, а вторая, - чтобы удостовериться в истинности происшедшего и оплакать несчастную кончину своего сына. Причина смерти Михаила была у всех на виду, и потому порешили без дальних хлопот предать покойника обычному христианскому погребению. Поскольку возле самого озера на довольно большом пространстве было топкое место, то тело мальчика сперва несли на руках, а потом на твердой земле его положили на подводу и везли уже до самого Лентева на лошади. Труп, судя по летам покойника, был небольшой и не представлял собою особенной тяжести, и потому было весьма удивительно для всех присутствовавших, сопровождавших утопленника, что лошадь тянула подводу с таким напряжением, как будто на телеге была навалена огромная тяжесть. Все дивились этому необычайному обстоятельству и никак не могли доискаться его причины... Между тем над покойником, по уставу Святой Церкви, был совершен обряд погребения, и тело предали земле. Поплакала бедная мать над прахом своего Миши, погоревали и все свидетели ее нечаянного горя и разошлись по домам, сохранив грустные воспоминания о прощальном обряде. III Еще время не успело утишить материнское горе, как однажды утонувший сын Трудниковой дал о себе весть в сонном видении и сообщил нечто страшное и столь невероятное о своей мнимой смерти, что если бы не было на памяти народной подобных примеров, сообщению этому трудно было бы поверить. Вот как было дело. Настала ночь. Легла Трудникова спать. В глубоком сне видит она своего Михаила. Приходит он к ней, как будто живой, и говорит: - Матушка! Ты не думай, что я умер: я жив и теперь нахожусь во власти демонов за то. что ты меня прокляла. Если хочешь, чтобы я воротился к тебе, то кайся в грехе своем, молись обо мне чаше Богу и подавай за меня милостыню. Этот сон Трудникова видела три ночи сряду... Сильная скорбь об утрате сына, ужасное известие о его гибели вследствии материнского проклятия, надежда, хотя и слабая, видеть его опять в живых - все это заставило Трудникову обратиться за советом к одному благоразумному крестьянину, пользовавшемуся доверием среди крестьян всей окрестности. - Что сын твой жив, - говорит советчик, - тому не верь, а молиться Богу за него, подавать по нем милостыню и каяться в грехе своем - это твоя обязанность. Жив ли твой сын, умер ли - во всяком случае твое покаяние, молитвы и милостыня полезны будут и для него, и для тебя. Советчик имел основание говорить так; на его памяти был удивительный случай: в селе Курилове Череповецкого же уезда жили два брата-купца - Шин доброй нравственности, другой - беспорядочной жизни. Такой контраст в характерах родных братьев заставил их разделиться и разойтись. Добрый брат стал богатеть, а другой вскоре окончательно прокутился... Как-то этот последний был у своего брата и застал его с одним крестьянином за дележом довольно большой суммы денег. Подметив это, он подстерег вечерком этого крестьянина в лесу, через который шла глухая тропинка к его дому, ограбил, а самого убил и пошел, как ни в чем не бывало, пьянствовать в кабак. Но мужик не был убит до смерти! Оправившись он добрел до своего села и объявил, кому следует, о случившемся. Преступление было открыто, и преступника засадили в острог... У преступника была жена. Когда стряслась эта беда, несчастная женщина и дни, и ночи напролет плакала... Но вот, к ее утешению, муж начал по ночам ходить к ней. На вопрос изумленной жены - как это может быть, коли он сидит в остроге, муж отвечал: - Дружба со смотрителем острога дала мне полную свободу. А что я по ночам к тебе хожу, это для того, чтобы люди не видели: не видят - и не бредят. Спустя немного времени и сама жена вздумала навестить мужа. При свидании она заговорила о его ночных посещениях... Муж сразу догадался, что дело не ладно и, не дав никакого ответа на вопрос жены, написал письмо и велел ей, не теряя времени, отнести его к брату. Возвратившись домой, она отложила мужнино поручение до следующего дня. Наутро крик малютки дочери созвал народ, и бедную женщину нашли мертвою. При допросе девочка сказала, что ночью приходил к ним какой-то мужчина и задушил ее мать. Нашли на божнице письмо от мужа, не доставленное брату, и оно подтвердило показание дочери о таинственных ночных посещениях покойной каким-то лицом, принимавшим на себя образ мужа задушенной женщины. Рассказал этот случай советчик Трудниковой и убедил ее не доверяться ночным видениям, но велел молиться и подавать за душу сына милостыню. Послушалась мать доброго совета и начала за своего сына молиться Господу и раздавать бедным милостыню, сколько позволяло ей ее скудное достояние. Проходит год, и другой. Сны, подобные тому, памятному, по-прежнему ей снятся, хотя уже не так ясно, как прежде. Искренне кается мать в грехе своем, не устает молиться Богу и раздавать милостыню. Целых двенадцать лет прошло со дня постигшего Трудникову горя. О сыне не было ни слуху, ни духу; да и самые сны, подававшие слабую надежду на его возвращение, давно уже прекратились... IV В это время, верст за семьдесят от деревни Миндюкиной, неподалеку от города Череповца, неизвестно откуда появился очень странный молодой человек из крестьян. Росту он был среднего, телом сух, что называется, - кости да кожа. Одежда его состояла из грубых лохмотьев. Но что в нем особенно удивляло всех - это его необыкновенная дикость: точно он был существо какого-то иного, нездешнего мира. Всех он боялся, ото всех старался укрыться, и только, чтобы не умереть с голоду, он заходил в дома некоторых крестьян. "Придет это он, - рассказывали очевидцы, - станет около двери, не говоря ни слова, да и стоит так несколько минут. Дадут ему что-нибудь поесть, съест, а не дадут - и так пойдет, опять-таки не сказав никому ни одного слова..." Путь свой этот таинственный и странный человек держал к деревне Миндюкиной. Версты четыре не дойдя до Миндюкиной, он остановился для отдыха в селе Воротишине у крестьянина Василия Яковлевича, где его приняли и успокоили так, как еще недавно простые русские люди умели принимать странников, Божиих людей. Сердце русского крестьянина, всегда сострадательное к бедствию ближнего, заставило хозяина предложить страннику трапезу и угостить его, чем Бог послал. На этот раз у Василия Яковлевича истоплена была и банька. Хозяева предложили своему гостю помыться... И вот тут, в бане, хозяин был поражен и даже напуган странностями своего гостя: то он захохочет как-то дико и страшно, то начнет как будто от кого-то прятаться - лезет под полок, за печку... Кое-как вымывшись, он оделся, вышел из бани и побежал куда-то. На бегу он так высоко подпрыгивал, что, казалось, не бежал, а летел по воздуху, при каждом прыжке подымаясь вверх, по крайней мере, сажени на три. Вскоре, однако, это поразительное явление прекратилось, и он отправился в деревню Миндюкину, оставив гостеприимного своего хозяина, надо полагать, в крайнем испуге и недоумении... Прошу моего читателя простить меня, что я прерву последовательное изложение лежащей передо мною рукописи на этом месте и обращусь к личным воспоминаниям. Верный списатель доверенного мне документа, я не могу не чувствовать, что случай, им передаваемый, до того необычен, до того страшен, что в читателе, мало подготовленном к восприятию такого рода рассказов из явлений таинственного потустороннего мира, он может вызвать не только недоумение, но, от чего Боже упаси, и подозрительность: а ну как сказатель этой истории глумится над доверчивостью своего читателя и рассказывает такие вещи, которых не только не было и быть не может, но и сам-то он им не верит. Спешу успокоить тебя, мой читатель, я сам не только верю тому, что передаю здесь твоему изумленному вниманию, но попутно сообщаю, что и в моей памяти сохранился еще в детстве нечаянно подслушанный разговор покойной моей матери со своей тоже уже покойной родной сестрой. Обе они были воспитанницами передового духа дворянства сороковых годов, были обе образованны по последнему слову того времени, вкусили и даже пресытились материализмом годов шестидесятых и, конечно, ни во что сверхъестественное и чудесное не верили. И вот, тем не менее, из уст их я слышал и запомнил разговор между собою о каком-то мальчике лет шести или семи, едва ли не о брате моей матери, моем дяде, который, впадал в какое-то таинственное состояние, во время которого с ним совершались удивительные и неразгаданные явления: он, не умея играть ни на каком инструменте, брал из рук первого скрипача дедушкиного домашнего оркестра скрипку и играл на ней, неожиданно и даже к испугу для всех, удивительные и неслыханные мелодии; говорил на иностранных языках, которых не знал и о которых в то время не имел и понятия; перепрыгивал с одного берега на другой речку шириною в несколько сажен и вообще творил нечто столь необычное не только для него, но и для всякого возраста, что ставил в тупик всех к нему близких. Простые люди из прислуги с ужасом видели в этом проявлении силы нечистой и твердо этому верили в простоте своей сердечной, а образованные и умные думали, конечно, иначе, но о том мало говорили, а если и говорили, то так, что и сами смысла в своих речах видели немного. Потом уже, когда стали увлекаться спиритизмом, умные люди додумались до "четвертого измерения", но и на нем, кажется, ногу сломали. Вот это я слышал в своем детстве. А что теперь творится в области спиритических явлений там, где спиритизму, не зная с кем имеют дело, предаются "умные" люди, то, пожалуй, могло бы показаться еще невероятнее моей трудниковской истории. Но тому верят, то исследуют, о том пишут, о том говорят, тому предаются "умные" люди и даже профессора всем сердцем, всей душой, всей верой своей. Дивное дело! Не верят там, где бесы действуют, как бесы, прямо, открыто под явным своим бесовским обличьем, а всю свою веру отдают им же, когда они действуют в облике ангела света "наук" психофизических - в спиритизме, медиумизме, моитивизме или социальных - "свободы, равенства и братства". Не оттого ли и беснуется современный мир, заливая братской кровью поле смерти всякой свободы, всякого равенства, всякого братства!.. Прости же, читатель, это невольное отступление: далее уже пойдет опять моя рукопись. V Был воскресный день заговенья перед Петровским постом 1863 года. Перед избою миндюкинского крестьянина Федота Иванова Гришина резвились его маленькие дети со своими сверстниками. Тут же был и сам Федот кой с кем из стариков-соседей. К ним-то и подошел таинственный и молчаливый странник. - Откуда ты? - спросил его Федот. - Я - здешний, - отвечал он, - я тебя, дядюшка, знаю. - Кто ж ты такой? - продолжал спрашивать его Федот. - А знавал ты Трудникова Мишку? - осведомился странник. - Как не знать - знавал! - Ну, так вот этот-то Мишка - я самый и есть. - Как так? Мишка утоп, и тело его похоронено. - Нет, я вовсе не утоп, - с уверенностью ответил странник... Стали тут всматриваться в лицо незнакомца и, в самом деле, нашли в нем сходство с лицом давнишнего утопленника. Разница была только в том, что из мальчика, каким он был прежде, теперь он стал большим парнем и имел на переносице знак, как будто от ушиба... По всей деревне быстро разнеслась весть о таком неслыханном событии, и вокруг Михаила вскоре стояла большая толпа народу. Не веря своим глазам, изумленные крестьяне и, особенно, шаловливые ребятишки наперерыв лезли к нему каждый со своим испытующим вопросом; - А меня как звать?.. А меня? А меня?.. - только и слышалось в толпе. Михаил точно отвечал на все вопросы... Изумление толпы достигло крайнего напряжения... Тут вмешалась одна гришкинская крестьянка: - А меня знаешь ли? - Как не знать, - отвечал Михаил - еще в вашей семье есть слепая старуха, которая только и знает, что на всех ропщет, а потому "мы" постоянно бывали у вас и делали разные проказы. - А что это за метка у тебя на носу-то? - Эта метка оттого, - ответил он, - что, когда мы с "дедкой" лесом шли в одно место, я вдруг вспомнил о Боге: за это в наказание "дедка" схватил меня за ноги и так сильно ударил о сосну, что и теперь, как видите, знак остался. - Да как же с тобой все это случилось? Расскажи нам, расскажи! - А вот, послушайте! - так начал свой рассказ Михаил. - После того как мать меня прокляла, что и было главной причиной моего несчастья, я отправлен был в Лентево пасти скот. Как вам и самим известно, только одну недельку потерпел грехам моим Господь. Прошла неделя. Вдруг подходит ко мне какой-то старик с длинной седой бородой и говорит мне: "Твоя родная мать прокляла тебя, и это материнское проклятие дало мне полную власть над тобой!.." Тотчас начал он скидать с меня все мое платье и, наконец, раздел меня донага. Оставался на мне один только крест, к которому старик не смел прикоснуться, и велел самому его снять. Я волей-неволей должен был ему повиноваться... Затем он взял обрубок осинового дерева, что валялся поблизости, надел на него все мое платье, а на том месте, где должно быть моему лицу, он в одно мгновение начертил чем-то лицо, как две капли воды похожее на меня, и бросил этот обрубок в озеро. И я видел, как сбегался народ смотреть на утопленника, как приезжал становой и приходила моя мать. Видел я, как все дивились, почему лошадь через великую силу тащила мертвое тело... А отчего это было, знаете? - Отчего? - Оттого, - продолжал Михаил, - что таких, как я, на телеге сидело человек двадцать да, вдобавок, с нами был и "дедка" наш [2]. С той самой поры, - продолжал Михаил, - как старик обласкал меня, я стал подобен бесплотному. До самого погребения мнимого моего тела я находился при нем неотлучно. Видел всех людей, там бывших, слышал все их разговоры; но меня никто не видал... С тех пор я уже не чувствовал более ни голода, ни холода и, хотя иногда ел и пил помногу, но делал это лишь по старой привычке. Ел же я и пил, как и подобные мне, там, где люди пили и ели без молитвы и крестного знамения. Это нам давало возможность после осквернять и самую посуду, в которой была пиша: люди удивлялись, отчего это пиша и питье не вкусны, а удивляться-то и нечему было, коль бы знали, что посуда осквернена нами. Я мог в мгновение одолевать большие пространства; ничто не могло служить преградой на моем пути: дремучие леса и неприступные горы я перелетал, как птица; ходил по воде, как по твердой земле. И скажу вам - подобных мне людей немало: помню, что в ином месте собиралось нас человек до тысячи. Самым же любимым местом наших сборищ были разные увеселительные гулянья и нескромные зрелища, нас привлекали также места, где бывали ссоры и брань, - немало есть мест, где люди много грешат без всякого страха... Во время наших сборищ мне не раз приходилось встречаться с одной слепой девкой из деревни Липенки Устюженского уезда, которая участвовала во всех наших проказах [3]. В наших деяниях и злобных походах на людей соблюдался своего рода порядок: во время сборищ наших "дедка" разделял нас на группы и каждой давал особое поручение, клонившееся ко вреду людей. Мы являлись ревностными исполнителями страстей и похотей человеческих и скорыми помощниками в злодеяниях и бедствиях людей: задумает, например, кто-нибудь утопиться или удавиться, мы помогаем ему в этом. Вон - кузнец Иван Рябинка (в семи верстах от Миндюкина в деревне Давидове) удавился у себя в овине из-за того только, что управляющий Петр Андреевич Бехтер хотел, было, слегка его наказать за небольшой обман. Мы ему помогли привести свое намерение в исполнение. Вон - Акулина Потапова (в шести верстах от Миндюкина в деревне Супранове) из-за пустяков начала тосковать и от тоски удавилась в своей новой избе, а дети ее, чтобы избежать подозрения и судебной волокиты, тайком вынули ее мертвую из петли, отвезли в лес, и там труп повесили на березе. И в этом деле мы тоже были участниками [4]... На пожарах мы старались усилить бедствие. Впрочем, если горели дома людей благочестивых, и пожар происходил не от наказания Божия, попущенного за грех, тут уж мы никоим образом не могли участвовать. В противном же случае мы в этом деле принимали самое живое и деятельное участие. А вот недалекий пример: в деревне Зимнине (Устюженского уезда) одна крестьянка ночью ходила с огнем давать корм овцам и заронила маленькую искорку. Поскольку она была в ссоре со свекром, то это нам дало власть раздуть искру в большой пожар, от которого сгорело все их имущество. Так-то вот, и Воротишино горело: помнится, дело это было утром; погода была хорошая, тихая, а во время пожара поднялся такой сильный вихрь, что бревна раскидывал в разные стороны. Все это мы постарались сделать [5]. Словом, мы имели доступ всюду, где только пренебрегали призыванием имени Божия и знамением креста. Особенно, хула и явное презрение к святому давали нам власть входить в общение с людьми, это творящими, и издеваться над ними, как только нам хотелось и позволяло состояние наше. Впрочем, и самая молитва, и крестное знамение получали свою силу лишь у людей с доброй христианской нравственностью, а грешник, не желающий оставить своего греха, не избавлялся от нас ни молитвою, ни крестом. Иногда случается, что и добрый христианин забывает про молитву и крестное знамение, однако мы к такому человеку никак не смели подойти, и нам не было дано даже знать и домов таких людей. В деревню Ванское (в четырнадцати верстах от Миндюкина) мы не смели входить, а - почему? Потому что там одна набожная старуха имела обыкновение ежедневно вечером обходить свою деревню с молитвой... <object width="640" height="390"><param name="movie" value=" rel=0&hd=1"></param><param name="allowFullScreen" value="true"></param><param name="allowscriptaccess" value="always"></param><embed src=" rel=0&hd=1" type="application/x-shockwave-flash" width="640" height="390" allowscriptaccess="always" allowfullscreen="true"></embed></object> - Ну, а молиться Богу, стало быть, вы уже вовсе не молились? - спросил кто-то Михаила. - Нет, молились, - отвечал Михаил, - у нас ежедневно было утреннее и вечернее правило. Только молитвы, которые мы читали, были кощунственным извращением ваших молитв. Молитву Господню, например, мы читали так: Отче не наш! Да не святится имя Твое... и прочие молитвы - все в таком же роде... Так-то вот за мою дерзость и неповиновение воле родительской наказал меня Господь. Целых двенадцать лет вел я такую скорбную жизнь, и никогда бы мне уже не видать света Божьего, как христианину, если бы не помогли мне избавиться от гибели молитвы и милостыня моей матери. Когда совсем уже приближалось время моего освобождения из-под власти диавола, наш "дедка", не желая упустить из рук добычу, вознамерился, было, совсем погубить меня: приготовил петлю и велел мне самому лезть в нее. Как ни плохо мне жилось, а умирать, все-таки, не хотелось. Ну, думал я: как впихнут меня в оселок поневоле - куда уж ни шло, а сам ни за что не полезу... Не знаю, чем бы все это дело кончилось, если бы перед самим концом не появился защитить меня от "дедки" какой-то благообразный старичок, помнится, еще с крестиком на остроконечной шапочке. "Материнские ниточки [6] вытащили его из твоей власти", - сказал старичок "дедке" и оттолкнул его от меня. "Дедка" исчез. Затем мой благодетель обратился ко мне и сказал: "Мать тебя прокляла, мать и вымолила!" - и с этими словами надел на меня крестик... После я не видел более старика и очутился в поле... На мне не было никакой одежды, уже начал ощущать холод, чего со мною за все двенадцать лет ни разу не бывало. В это время, на мое счастье, проходили мимо какие-то женщины. Приняли они меня за сумасшедшего и, сжалившись, отвели меня в свою деревню и дали кое-какую одежонку... Вот, теперь Господь помог добраться и до вас. - Что ж ты домой нейдешь? - спросили Михаила пораженные его рассказом слушатели. - Боюсь! - отвечал бедняга. VI Между тем слух о чудесном возвращении Михаила дошел до его матери, и она тотчас прибежала к сыну. При виде матери Михаила объял какой-то страх, его точно невидимая сила трясла, как это бывает с бесноватыми. Мать сейчас же в страннике признала своего сына и повела его домой. Опомнившись от страха, Михаил просил немедленно послать за приходским священником, отцом Алексием, в село Гришкино. Желание Михаила исполнили. Узнав от посланных о случившемся с Михаилом, священник был в недоумении от такого необыкновенного случая: "Уж не бес ли, явившись в образе человеческом, морочит людей?" - подумал священник и поспешил отправиться к Трудниковой. Тут священник читал над Михаилом заклинательные молитвы из требника Петра Могилы, но не мог обнаружить в молодом человеке присутствия злого духа. Странным казалось только то, что со времени, как Михаил увидел свою мать, его не оставляла какая-то робость... Чтобы получше убедиться, что в Михаиле нет беса, и сам он - не злой дух, принявший образ человека, священник взял его с собой в церковь, отслужил молебен Спасителю, Божией Матери и святителю Николаю Чудотворцу, и велел в алтаре принести перед Господом чистосердечное покаяние во всех грехах своих по чину Православной Церкви. Михаил от искреннего сердца исповедал отцу своему духовному все, что только мог припомнить из прежней жизни, когда над ним тяготело материнское проклятие. Прочтена была и молитва, разрешающая его ото всех грехов. Священник все время ожидал, что вот-вот исчезнет привидение, но Михаил оставался по-прежнему Михаилом. Тем не менее и после этого сомнение не оставило священника, и он побоялся допустить Михаила к причащению Святых Таин. Вскоре после этого Михаил был взят в близлежащий Моденский Николаевский монастырь и там, еще дважды исповедавши грехи свои сперва -перед настоятелем, а потом перед монастырским духовником, сподобился, наконец, приступить и к Страшным Христовым Тайнам. VII Любопытство Трудниковой, а еще более желание убедиться в истинности явления своего сына, так как она и глазам-то своим не слишком доверяла, заставили ее отправиться в Лентево на могилу, в которой она хоронила своего сына. Ей хотелось, было, просить отрыть могилу и посмотреть, что там находится, но время сделало свое: на месте, где было погребено тело или то, что считали телом Михаила были возведены постройки, и могила не могла быть найдена [7]. Недели три после своего появления жил Михаил дома. После того его потребовали к становому в волостное правление для допроса, точно ли он то самое лицо, за которое себя выдавал. Михаил и перед становым стоял на своем, а, чтобы сильнее его убедить в истинности своего показания, он перед всеми, здесь бывшими, начал перечислять становому его сокровенные грешки. Крестьяне, перед которыми Михаил открывал темненькие тайны станового, подтверждали, что он говорит правду и только изумлялись, как это могло быть ему известным, но правда эта настолько не понравилась становому, что он приказал обличителя своего высечь розгами, а затем, как преступника, заковал его в кандалы. Произведя суд и расправу, становой отправился проверять показание Михаила в Миндкжино. - Твой это сын? - предложил он вопрос матери Михаила. - Мой! - отвечала она утвердительно. - Ваш ли это селянин? - обратился он к прочим миндкжинским крестьянам. - Наш! - ответила толпа в один голос. - Эх, вы, дураки, дураки! - стал их увещевать становой, - теперь стоит рабочая пора: уедете вы все в поле - а как спалит он вам всю вашу деревню, вот и будет он вам тогда ваш. Раскаиваться будете, да поздно будет. Повесили носы мужики, почесали затылки, и никто - ни слова. Алексей Купцов, самый богатый крестьянин из всего Миндюкина, первый отказался от Михаила, за ним - другие, и один по одному все присоединились к Купцову, и Михаила в скором времени, подержавши в холодной, упрятали в дом умалишенных. На другой день после своего отказа от Михаила Алексей Купцов, первый от него отказавшийся, заболел и вскоре умер от водянки. Миндюкиниы тут же усмотрели в этом кару Божию за Михаила, но, конечно, пальцем не шевельнули, чтобы выручить бедняка из сумасшедшего дома. Тем не менее, "глас народа - глас Божий", говорит пословица. Да и самая пословица, говорится тоже, во век не сломится, а ломаются и сокрушаются, как утлые ладьи, как гнилые деревья, лишь те, кто попирает правду Божию и правосудие... Здесь конец рукописи. [1] Прозвище, а не настоящая фамилия крестьянина, которое он получил оттого, что был трудолюбив, но неуспешен. [2] В жизнеописании старца иеросхимонаха Амвросия (изд. Оптиной пустыни, ч. II, стр. 42-43) записан случай о том, как на оптинском пароме оборвалась огромная тяжелая цепь, на которой было укреплено бревно парома, поднявшись от этого разрыва, ударило по голове барыню, проезжавшую на пароме в тарантасе. Все недоумевали, как могла оборваться такая цепь. О. Амвросий разрешил недоумение такими словами: "много уж их (бесов) насело на нее". [3] Об этой слепой девке местные жители рассказывали, что вследствие родительского проклятия, она, как и Михаил, подпала масти злых духов и внезапно куда-то исчезла. Усиленная молитва родителей избавила ее от этой страшной власти: месяца через два после исчезновения ее нашли брошенной в поле. Дело было зимой, и она отморозила обе ноги. Когда ее спрашивали, где она была и что делала, она охотно отвечала, и ее рассказы были похожи на необыкновенные повествования Михаила. Тогда это был в той местности единственный случай, и девке никто не поверил. [4] Замечательно, что до рассказа Михаила в течении десяти лет со времени этого события никто не знал его подробностей и участия детей Потаповой в сокрытии от властен места ее самоубийства. Все. не исключая и властей, производивших следствие, думали, что Акулина удавилась в лесу на березе. [5] Эти факты и другие, рассказанные Михаилом в подробностях, замечательны тем, что все они случились после его мнимой смерти, и о них он ничего бы не мог знать, не будучи очевидцем да еще таким, для которого никаких тайн не существовало. [6] Будучи бедной, Трудникова, по большей части, творила милостыню, раздавая прохожим солдатам нитки своей пряжи. [7] Это можно объяснить тем, что еще в недавнее время у нас самоубийц и утопленников не хоронили на общих кладбищах, а предавали земле на таких местах, которые считались пустырями. Отрывок из книги С.А. Нилуса "Сила Божия и немощь человеческая"

В самом сердце Сербии, в древней Рашской области, на берегу живописнейшей речки Брвеница расположен монастырь Градац - задушбина (пожертвование "за душу") святой благоверной Елены, королевы сербской, принцессы Анжуйской. По происхождению из французского королевского рода, приняв Православие, она вышла замуж за короля Стефана Уроша I Неманича, родила и воспитала святых благоверных Милутина и Драгутина. Известна своими добрыми делами: примирением междоусобных распрей, призрением сирот, богатыми вкладами в монастыри Святой Земли, Святой Горы, Синая и Сербии. Перед своей кончиной святая Елена приняла иночество и была похоронена в своей обители Градац. Упокоилась 8 февраля 1314 года. Жизнеописание святой Елены составил Данило Други, архиепископ с 1324 по 1337 гг. Оно вошло в состав сборника - "Жизнеописание королей и архиепископов сербских" или Данилов сборник, который получил название по имени своего основного автора, Данилы. Прошло уже более семи веков с тех пор, как король сербский Урош.Первый решил всю долину Ибар, от Кральева до Рашки, одеть в цветы душистой сирени. Река Ибар берет свое начало в Зете (сегодня это Черногория), течет на протяжении 272 километров и впадает в Западную Мораву. По ущелью реки Ибар должна была прибыть в Сербию будущая сербская королева, католичка, родом из далеких земель. Тысячи цветущих деревьев, от нежно-голубых до розовых, пленили Елену своей первозданной красотой. Легенда гласит, что Долина сирени, ода любви и нежности сербского короля Уроша Первого Неманича своей французской невесте, была напоминанием ей о родном Провансе. Ни один из исторических источников не дает полной информации о происхождении святой королевы Елены. Составитель ее жития, архиепископ Данило II, пишет о том, что “благочестивая и христолюбивая блаженная Елена была франкского (французского) рода, дочь славных родителей, прибывавших в богатстве и славе”. В биографии короля Уроша он указывает на то, что “так и этот благочестивый взял себе жену из царской фамилии из франкского рода, благочестивую королеву Елену”. Святая Елена помогала бедным и вдовицам. В своем дворе в Брняцах основала женскую школу для сирот, где учила их вере, грамоте и рукоделию. Когда они вырастали, снабжала богатым приданым и выдавала замуж. Архиепископ Данило II восхваляет ее благочестие, верность Сербской Православной Церкви и ее щедрость к монастырям и храмам. Он подробно описал ее труды по созданию обители Градац. В конце жизни боголюбивая королева Елена приняла монашеский постриг с именем Елисавета (по другим сведениям - Елена*) в церкви святителя Николая в Скадаре (ок. 1284?), что на правом берегу реки Бояна (сегодня это Албания). Королева Елена удостоилась самого высокого монашеского звания – великой схимы. На сегодняшний день от церкви остались только руины в старом городе Скадар, в южной части Скадарского озера. Последние дни жизни блаженная Елена провела в своем царском дворе в Брняцах. Народное почитание и любовь, которые имела святая королева, видно из описания ее смерти и погребения. Чувствуя свое приближение к концу жизни, она призвала в Брняц наиболее известных монахов и вельмож своей страны. Отовсюду стекались монахи и подданные, а также нищие и странные, хромые и слепые, те, для кого она была хранительницей. Собрался собор земли сербской на ее славном дворе в Брняцах. Святая Елена, помолившись Господу за всю державу своего отечества, всем, от малых до великих, даровала благословение. После этого, осенив себя крестным знамением, сказала: "Отче! в руки Твои предаю дух мой". Так, в глубокой старости, упокоилась святая Елена 8 февраля 1314 года. Епископы взяли тело блаженной Елены и с надгробными песнопениями перенесли в обитель Градац, в приготовленную ею гробницу. На погребении присутствовали ее сын, святой король Стефан Милутин, архиепископ Сербский Савва III из Печ, епископ Баньский Данило, епископ Рашский Павел, клир Сербской Церкви, целый собор подданных, и бесчисленное множество нищих и убогих, которых милостивая королева питала и одевала.Спустя три года после погребения, она явилась во сне одному избранному монаху и повелела взять тело ее из земли. Для открытия гробницы в монастырь прибыл епископ Рашский Павел, которого святая Елена почитала как родного отца. Был созван весь собор ее отечества. После молитвы над гробом блаженной, когда отворили гробницу, то нашли тело ее лежащим в росе, целым и невредимым. Тогда едиными устами вознесли хвалу Богу Вседержителю.Это было доказательством того, что она удостоилась от Господа большой благодати. Епископ Павел с молитвами и песнопениями взял мощи святой из гробницы и положил в особый ковчег, установленный перед иконостасом, под иконой Христа. С того дня, с 30 октября 1317 года (12 ноября по новому стилю), благочестивая королева Елена стала почитаться как святая и была причислена Сербской Православной Церковью к лику святых.Мощи святой Елены Сербской находились в градацкой церкви до начала семнадцатого века, когда, перед турецким вторжением, монахи покинули обитель и монастырь опустел... Во второй половине 18 века, иеромонах Софроние, игумен монастыря Савина, оковал в серебро часть мощей - руку царицы Елены Анжуйскойи положил святыню в монастыре Савина. Этот старейший сербский монастырь основан в 11 веке святым Саввой Сербским. Монастырь расположен в Черногории, недалеко от города Герцег-Нови. Память святой Елены Сербской празднуется Православной Церковью вместе с ее святыми сыновьями - Милутином и Драгутином 30 октября (12 ноября по новому стилю).

Никольский храм в Бангоке. 1863 г. состоялись первые контакты русских и сиамцев — моряки двух кораблей России посетили столицу Сиама Бангкок. В последующие десятилетия на сиамской земле побывали моряки, путешественники и дипломаты из России, представители царствующего дома Романовых и руководители буддийской сангхи Восточной Сибири. Применительно к рубежу XIX и XX веков можно говорить о контактах двух стран в целенаправленном изучении культурных феноменов друг друга.Россия того времени являлась одной из сильнейших держав мира, а православие было государственной религией в стране, однако Русская Православная Церковь никогда не позволяла себе бесцеремонного, насильственного вмешательства в политическую, культурную и религиозную жизнь Таиланда (Сиама). Это связано с тем, что Россия изначально формировалась как евразийское многонациональное государство, запрограммированное самой действительностью на признание и уважение иных культурных и религиозных традиций.Среди побывавших в Сиаме русских, почти не было представителей православного духовенства, никто из них не опубликовал записок о Сиаме. В стране не велась проповедь православия и не существовало православной общины. По этой причине в российском взгляде на Сиам отсутствовал христианско-миссионерский подход. Источник и продолжение : История православия в Таиланде : Православие и мир Празднования 10-летия Православия в Таиланде Официальный веб-сайт Православной Церкви в Таиланде (Московский... ... по случаю 10-летия Православия в государстве пройдут в Таиланде... В Таиланде совершено великое освящение храма Всех святых в Паттайе...

Ивану Васильевичу Киреевскому (1806-1856) одновременно со старцем Макарием принадлежит инициатива великого предприятия – издания святоотеческих писаний. Благодаря этому начинанию и смогло произойти снабжение этими книгами академий, семинарий, правящих епископов, и чтение этой доселе недоступной аскетической литературы стало доступным монашествующим и всем духовно настроенным русским людям. Истина православия воссияла и утвердилась в противовес западным книгам ложного направления. Явление миру этих рукописей – событие, не поддающееся оценке простыми словами. Другая заслуга Киреевского, как признано в истории русской философии, – это положенное им начало независимой мысли в русской философии. Иван Васильевич Киреевский был сыном прекрасных русских людей. Его отец, Василий Иванович, майор гвардии, был крупным помещиком, владельцем села Долбино, в 40 верстах от Оптиной Пустыни.<…> В юные годы Иван Васильевич верил в европейский прогресс <учился в Германии> и был западником, однако впоследствии его мировоззрение круто изменилось.<…> Здесь надо сказать несколько слов по поводу тех воздействий, которые способствовали окончательному образованию мировоззрения Ивана Васильевича. С одной стороны, это был брат его Петр Васильевич, а с другой – его жена Наталья Петровна. Петр Васильевич был борцом за сохранение черт русскости в русских людях. Он был собирателем древних духовных стихов и народных песен. Что касается религиозного отношения, здесь было влияние Натальи Петровны. Иван Киреевский никогда не был неверующим. Но он был далек от Церкви, как и почти вся среда тогдашнего образованного общества. Другое дело его супруга – духовная дочь о.Филарета Новоспасского. Она в юности ездила в Саровскую пустынь и беседовала с преподобным Серафимом. Встреча с о.Филаретом Новоспасским была решающим моментом в жизни Киреевского: он стал его духовным сыном. После кончины о.Филарета старцем четы Киреевских стал о.Макарий Оптинский. Из всех мирских лиц, перебывавших в Оптиной Пустыни, Киреевский ближе всех подошел к ее духу и понял, как никто иной, ее значение как духовной вершины, где сошлись и высший духовный подвиг внутреннего делания, венчаемый изобилием благодати даров Святаго Духа, и одновременно служение миру во всей полноте, как в его духовных, так и в житейских нуждах. Киреевский видел в Оптиной претворение в жизнь мудрости святоотеческой. Будучи философом, он почувствовал, что и высшее познание истины связано с цельностью духа, с восстановленной гармонией всех духовных сил человека. Но это восстановление достигается внутренним подвигом, духовным деланием. И Киреевский в своих исследованиях, а именно в учении о познании, указал на внутреннюю зависимость познавательных способностей человека от духовного подвига, претворяющего естественное, низшее состояние сил человека в духовный высший разум. При своем служении делу оптинского издательства Иван Васильевич имел возможность в совершенстве изучить святоотеческую литературу, а ранее получив прекрасное домашнее философское образование и еще дополнив его во время пребывания в Германии, он был также в совершенстве знаком и с западной культурой. В его лице встретились западная философская традиция с традицией Восточной Церкви. «Путь русской философии, – писал Киреевский в статье «О характере просвещения Европы по отношению к просвещению России», – лежит не в отрицании западной мысли, а в воспитании ее тем, что раскрывается в высшем знании, где достигается цельность духа, утерянная в грехопадении, но восстановленная в христианстве, а затем ущербленная в западном христианстве торжеством логического мышления». В той же статье им сказано: «Учения Св. Отцов Православной Церкви перешли в Россию, можно сказать, вместе с первым благовестом христианского колокола, под их руководством сложился и воспитался коренной русский ум, лежащий в основе русского быта». <…> Киреевский умер от холеры (11 июня 1856 г.) в Петербурге, куда он поехал навестить сына, окончившего лицей. Смерть его сильно потрясла всех его близко знавших. Тело Ивана Васильевича Киреевского было погребено в Оптиной Пустыни у ног могилы старца Льва. Узнав об этом, митрополит московский Филарет оценил ту великую честь, какая была оказана Оптиной Пустынью ее преданному сыну. Из книги И.М. Концевича "Оптина Пустынь и ее время"