Olqa

Митрополит Вениамин Федченков "Всемирный светильник преподобный Серафим Саровский". Из главы "Монашество и мир" Среди наставлений батюшки рассеяно множество советов о том, как нужно жить по-христиански в миру.     Правда, сам “пламенный” Серафим несравненно больше любил и чтил, как и подобает, ангелоподобное девство, а следовательно, и монашество: ради этого он и оставил мир. И не раз в беседах с монашествующими он с восторгом превозносил иноческое житие. Однажды к нему заехали с Нижегородской ярмарки в пустыньку курские купцы. Пред прощанием они спросили батюшку:    — Что прикажете сказать вашему братцу (Алексию)?    Угодник ответил:    — Скажите ему, что я молю о нем Господа и Пречистую Его Матерь день и ночь.     А когда они отбыли, то преподобный воздел руки к небу и с восторгом, притом несколько раз, повторял пред присутствовавшей тогда дивеевской сестрою Прасковьей Ивановной славословие монашеству:     — Нет лучше монашеского жития! Нет лучше! И в другой раз, когда в тот же родной Курск отъезжал почитатель преподобного, И.Я.Каратаев, и тоже спросил: не передать ли чего-либо родственникам его, то святой Серафим, указывая на лики Спасителя и Божией Матери, сказал:    — Вот мои родные. А для живых родных я — уже живой мертвец.     И он так любил монастырь и монашеское житие, что решительно никогда даже в помысле не пожалел о мире и не пожелал воротиться назад. Когда та же сестра Прасковья задумала по малодушию оставить Дивеевскую обитель, батюшка, прозрев это духом, вызвал ее к себе в пустыньку, стал утешать ее и стал в назидание рассказывать ей о самом себе и о своей жизни в монастыре. А в конце прибавил:    — Я, матушка, всю монастырскую жизнь прошел, и никогда, ниже мыслью не выходил из монастыря.     — В продолжение рассказа, — передавала потом сестра, — все мои мысли понемногу успокоились, а когда батюшка кончил, так я почувствовала такое утешение, как будто больной член отрезан прочь ножом.     Дальше мы увидим, с какою любовью относился преподобный к своим “сиротам” дивеевским, с какою нежностью говорил он о них и посторонним. За них пришлось много вытерпеть батюшке:     “Вот и приходят ко мне, матушка, — свидетельствует сестра Ксения Васильевна в своих записях, — и ропщут на убогого Серафима, что исполняет приказания Божией Матери. Вот, матушка, я им и раскрыл в прологе из жития-то Василия Великого, как блазнились на брата его Петра; а святитель-то Василий и показал им неправду блазнения их да силу-то Божию. И говорю: “А у моих-то девушек в церкви целый сонм ангелов и все силы небесные соприсутствуют!” Они, матушка, и отступили от меня посрамленные. Так-то вот, радость моя, недовольны на убогого Серафима; жалуются, зачем он исполняет приказания Царицы Небесной”.    Умилительнейший разговор о любви к монахиням передает старица Мария Васильевна Никашина.    “Быв замужем, еще мирскою, с мужем бывали мы у батюшки Серафима. Раз спрашивает:    — Видала ли ты Дивеево, и моих там девушек, матушка?    — Видала, — говорю, — батюшка.    — А видала ли ты пчелок, матушка? — опять спросил он.    — Как, — говорю, — не видать, видала, батюшка.     — Ну, вот, — говорит, — матушка, ведь пчелки-то все кругом матки вьются, а матка от них — никуда. Так вот точно и дивеевские мои девушки, ровно как пчелки, всегда с Божией Матерью будут.    — Ах! — воскликнула я, — как хорошо всегда так-то быть, батюшка. — Да и думаю: зачем это я замуж-то вышла?     — Нет, матушка, не думай так, что ты думаешь, — тут же на мои мысли и отвечает он. — Моим девушкам не завидуй. Нехорошо. Зачем завидовать им? Ведь и вдовам-то там хорошо же, матушка! И вдовам хорошо! Ведь и они там же будут! Анну-то пророчицу знаешь, читала? Ведь вот вдова была, а какая, матушка!    После эта раба Божия овдовела и поступила в желанный Дивеев.     Но, любя монашество, преподобный имел в виду истинных монахов и монахинь, которые принимали иночество не по чему-либо иному, как только по любви к Богу, ради спасения души своей; и притом, если иноческий путь проходится ими не внешне только, а с благими благодатными последствиями. В этом смысле замечателен случай с одним семинаристом.     “В молодости моей, — записал он впоследствии, — перед окончанием семинарского курса в 1827 году, я жил в августе месяце по приказанию старца Серафима в Саровской пустыни до трех недель. Думал о монашестве.    Однажды батюшка обратился ко мне с вопросом:    — Зачем ты хочешь идти в монахи? Вероятно, ты гнушаешься брака?    Я на это отвечал:     — О святом Таинстве брака я никогда не имел худых мыслей, а желал бы идти в монахи с тою целью, чтобы удобнее служить Господу.    После сего старец сказал:     — Благословен путь твой! Но смотри: напиши следующие слова мои не на бумаге, а на сердце: учись умной, сердечной молитве... Одна молитва внешняя недостаточна. Бог внемлет уму, а потому те монахи, кои не соединяют внешнюю молитву с внутренней, не монахи, а черные головешки! Помни, что истинная монашеская мантия есть радушное перенесение клеветы и напраслины: нет скорбей, нет и спасения”.    Впоследствии юноша постригся в монахи с именем Никона и кончил жизнь свою архимандритом Балаклавского монастыря в Крыму.     Многие просили у батюшки благословения удаляться для спасения души на святую гору Афон, но он советовал спасаться в Православной России.     — Там очень трудно, — говорил он, — невыносимо скучно... Если мы (монахи) здесь плачем, то туда идти — для стократного плача, а если мы здесь не плачем, то и думать нечего о святой обители.     Кто достойно и по воле Божией принимает монашество, тому везде открывается великая благодать. Вот как радостно говорил преподобный о постриге Елене Васильевне Мантуровой, сравнивая его в земном порядке с браком, этим наиболее торжественным и счастливым моментом человеческой жизни.    — Теперь, радость моя, — сказал ей о.Серафим, вызвав из Дивеева в пустыньку, — пора уж тебе и с Женихом обручиться.    Елена Васильевна, испуганная, зарыдала и воскликнула:    — Не хочу я замуж, батюшка!     — Ты все еще не понимаешь меня, матушка, — ответил, успокаивая ее, батюшка, — ты только скажи начальнице-то Ксении Михайловне, что о.Серафим приказал с Женихом тебе обручиться — в черненькую одежку одеваться. Ведь вот как замуж-то выйти, матушка! Ведь вот какой Жених-то, радость моя! Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись лишь и больше мужайся. Так молитвою, вечно неразлучною молитвою и приготовляй все... Три года и приготовляйся, радость моя, чтобы в три года все у тебя готово бы было. О... какая неизреченная радость-то тогда будет, матушка! Это я о пострижении тебе говорю, матушка... А как пострижешься-то, то будет у тебя в груди благодать воздыматься все более и более. А каково будет тогда! Когда Архангел Гавриил, представ пред Божией Матерью, благовестил Ей, то Она немного смутилась, но тут же сказала: “Се раба Господня: буди Мне по глаголу Твоему!” (Лк. 1:38) Вот о каком браке и Женихе я тебе толкую, матушка.     Вот с каким величайшим и блаженнейшим событием сравнил наконец о.Серафим иноческий постриг — с воплощением Самого Бога в утробе Девы... Даже сказать страшно. Но батюшка говорил с опыта.     Монашество нужно почитать и мирским людям и сердцем и делом, и таким образом хоть несколько быть сопричастником иноческой благодати через других: для этого батюшка советовал давать в монастыри милостыню или поработать самому. И наоборот, обижание монашествующих, — учил он, — строго будет наказано Господом.     Иван Семенович Мелюков, брат чудной святой угодницы Марии, о коей речь впереди, будучи к концу своей жизни монахом в Сарове, на послушании привратника, рассказывал:     “Будучи еще мирским крестьянином, я часто работал у батюшки Серафима. И много, много чудного он мне предсказал о Дивееве. И всегда говорил: “Если кто моих сирот-девушек обидит, тот велие получит от Господа наказание, а кто заступится за них и в нужде защитит и поможет, изольется на того велия милость Божия свыше. Кто даже сердцем воздохнет да пожалеет их, и того Господь наградит. И скажу тебе, батюшка, помни: “Счастлив всяк, кто у убогого Серафима в Дивееве пробудет сутки, от утра и до утра: а Матерь Божия, Царица Небесная, каждые сутки посещает Дивеево!”    А сами иночествующие за добро должны воздавать только молитвами, и даже удивительно, батюшка не велел и благодарить за дары:     — Молитесь, молитесь паче всего за творящего вам благо, — наставлял он сирот своих, — но никогда, никогда словами его (благодетеля) не благодарите, потому что без благодарности он полную и всю мзду и награду за добро свое получит; благодарением же вы за благо вам скрадываете его, лишая его большей части, заслуженной добродетелью его, награды. Кто приносил дар, приносит его не вам, а Богу: не вам его и благодарить, а да возблагодарит он сам Господа, что Господь примет его дар.    Брать же из монастыря, хотя бы для своих родных, преподобный считал великим и опасным грехом:     “Это как огонь, вносимый в дом: кому дадите, он попалит все, и дом разорится и погибнет, и род весь пропадет от этого! Свое есть — дай. А нет, то приложи больше молитвы сокрушенным сердцем”.     Но зато самое монашество, достойно проходимое, является уже великою милостью Божией не только самим иночествующим, но и всему роду их.     — По совету ли, или по власти других, или каким бы то ни было образом, пришел ты в обитель — не унывай: посещение Божие есть (то есть милость Божия). Аще соблюдеши, яже сказую тебе, спасешися сам и присные твои, о которых заботишься: «не видех, — глаголет Пророк, — праведника оставлена, ниже семене (потомства) его, просяща хлебы» (Пс.36:25). — Так учил батюшка одного послушника нового.     Но особенно сильно высказал он ту же самую мысль в беседе с родными дивной девятнадцатилетней схимницы Марфы, бывшей послушницы Марии, после смерти ее. Когда старшая сестра ее, Прасковья Семеновна Мелюкова, дивеевская монахиня, приехала к преподобному Серафиму за выдолбленным им для покойницы гробом, то батюшка, утешая ее, сказал:     — А вы не унывайте, матушка: ее душа в Царствии Небесном и близ Святыя Троицы у престола Божия. И весь род Ваш по ней спасен будет!    И брату ее, упомянутому привратнику, тогда еще крестьянину Ивану, сказал после похорон Марии:     — Вот, радость моя, какой она милости сподобилась от Господа! В Царствии Небесном у престола Божия, близ Царицы Небесной, со святыми девами предстоит! Она за весь род ваш молитвенница! Она схимонахиня Марфа, я ее постриг. Бывая в Дивееве, никогда не проходи мимо, а припадай к могилке, говоря: “Госпоже и мати наша Марфо, помяни нас у престола Божия во Царствии Небесном!”     Но, увы, не все и монашествующие спасутся. Даже из его сирот дивеевских иные не сподобятся помилования. Это было открыто ему в чудесном видении Самою Божией Матерью в 1830 году на празднике Успения.     “Небесная Царица, батюшка, — записал потом этот рассказ протоиерей Садовский, духовник Дивеевский, — Сама Царица Небесная посетила убогого Серафима. И вот, радость нам какая, батюшка! Матерь-то Божия неизъяснимою благостию покрыла убогого Серафима.    — Любимиче мой! — рекла Преблагословенная Владычица, Пречистая Дева. — Проси от Меня, чего хочеши.    — Слышишь ли, батюшка? Какую нам милость-то явила Царица Небесная!    И угодник Божий весь сам так и просветлел, так и сиял от восторга.     — А убогий-то Серафим, — продолжал батюшка, — Серафим-то убогий и умолил Матерь-то Божию о сиротах своих, батюшка! И просил, чтобы все, все в Серафимовой-то пустыни спаслись бы сироточки, батюшка! И обещала Матерь Божия убогому Серафиму сию неизреченную радость, батюшка!.. Только трем не дано: “Три погибнут”, — рекла Матерь Божия. При этом светлый лик старца затуманился... “Одна сгорит, одну мельница смелет, а третья...”, — сколько ни старался я вспомнить, — пишет о.Садовский, — никак не могу: видно, уж так надо”.     Через семь месяцев преподобному было другое явление Богородицы, самое чудное. Тогда присутствовала и сестра Евдокия Ефремовна. Ей после видения о.Серафим вспомнил и о предыдущем посещении его Божией Матерью, и рассказал следующие подробности о нем:     “Вот, матушка, — в обитель-то мою до тысячи человек соберется. И все, матушка, спасутся. Я упросил, убогий, Матерь Божию, и соизволила Царица Небесная на смиренную просьбу убогого Серафима. И кроме трех, всех обещала Милосердная Владычица спасти, всех, радость моя! — Только там, матушка, — продолжал, немного помолчав батюшка, — там-то, в будущем все разделятся на три разряда: “Сочетанные”, которые чистотою своею, непрестанными молитвами и делами своими сочетаваны Господу: “Вся жизнь и дыхание их в Боге, и вечно они с Ним будут. Избранные, которые мои дела будут делать, матушка, и со мной же и будут в обители моей. И званные, которые лишь временно будут наш хлеб только кушать, которым — темное место. Дастся им только коечка, в одних рубашечках будут, да всегда тосковать станут! Это нерадивые и ленивые, матушка, которые общее-то дело да послушание не берегут и заняты только своими делами. Куда как мрачно и тяжело будет им! Будут сидеть все, качаясь из стороны в сторону на одном месте! — И взяв меня за руку, батюшка горько заплакал.     — Послушание, матушка, послушание превыше поста и молитвы! — продолжал батюшка, — говорю тебе, ничего нет выше послушания, матушка. И ты так сказывай всем. — Затем, благословив, отпустил меня”.     Таинственные страницы из будущего мира открывает здесь преподобный, но не нашему плотскому и ограниченному уму рассуждать о сем. Только нам, монахам, нужно запомнить и о трех погибших, и о многих званых, но, увы, не избранных. Далее мы узнаем об ужасной участи двух осужденных игумений. Недаром плакал угодник Божий о нас, нерадивых. Восстави нас из этой тины, Господи. За молитвы Твоей Матери. И преподобного Серафима.    Но странно закончил эту беседу о званых батюшка, как о чужих каких:    — Нам до них дел нет, матушка, пусть до времени хлеб наш едят!     Точно отчужденные, изгнанные, Богом забытые... И вспоминается слово разбойничье: “Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем... Тайны — суды Божии...” Лучше помнить об осуждении и “судилище Христове”, как зовет Церковь.  

Так вроде при жизни Его и не должно быть. ))

Ирина, ну не у всех же постоянно палит солнце до солнечных ударов и плещется ласковое море))

Честно сказать легкой и простой не показалась. Да и отец Наместник советует не все "поглощать", а только то, что уже, в силу духовных трудов и помощи благодати Божией, легло на сердце и стало понятно.

Спаси Господи! Выучу наизусть и передам сестрам. Понимаю, что от духовником они только и слышат это. Как и я)). И сами на свои же поступки в отношении других людей заучено повторяют, что это все от Господа. Тоже преткновение - обитель в двух шагах, исповедь каждый день, если хочешь, Богослужения каждый день, а бывает прорыв - плохо все и все не так, обсуждения переходящие дальше...Если в таких условиях мало что получается, то что же делать далеко от Оптины? Понятно, что долгие 20-25 лет на исправление при монашеском образе жизни...Почему мы не исправляемся?

Немножко преткнулась. Понятно, что все все все от Господа нам. Утверждаешься в этом и...начинаешь действовать. Подошла, дала "пинка" образного духовного или даже просто бытового. Мило улыбаясь говоришь повернувшейся в недоумении получившей "пинок" этот сестре - ой, прости, прости, прости, НО! это Господь тебе показывает твои - дальше на выбор болевые точки - страсти, немощи, привязанности и т.д. - выбор широк. Вроде все верно, но точно ли Господь, или это все же моя собственная свободная воля? Чего-то как-то не решу вот с этим. Понимаю, что иногда подножка бывает вынужденная, т.к. сам подскользнулся. В таком случае необходимы слова вслух, что все от Господа?

Это, как я поняла, изделие и издание Оптины. Оно не полное, пополняется и перепечатывается периодически. Заповеди из Священных книг. Где-то вроде ссылка была на ее тексты. Отец Наместник еще советует аккуратненько карандашиком для себя делать пометочки при чтении мест, которые наставляют и должны быть приняты нами к исполнению, ну или хотя бы стремиться к их исполнению. Еще у кого-то из Старцев читала, что в Евангелии слова Господа (или в Апостоле апостолов) - не все относятся к мирянам. Есть слова для священства. К сожалению, пока точно не могу найти цитату эту. Может кто знает ее? Напомните, пожалуйста

Если вдруг появится фильм такой, ну, например, "Семь лет рядом с Оптиной" - наподобие монаха Григория сестру какую прорвет - мы тут тоже ознакомимся с болезнями души, заблудившейся возле монастыря? Это будет значить, что Оптина - совсем не Оптина? И - монахов нет давно уже, ну последние семь лет точно? )) Сестрички, дорогие, не забывайте про Любовь - я предполагаю, что Принц (ну надо ник такой скромный совсем себе назначить))) просто немножко нас организует на дебаты на форуме.

Принцу надо изменить статус "пользователь", чтобы было понятно, отчего такие экстравагантности откапывает и тащит сюда ))

Ефим, пойдите учится. Либо на курсы катехизаторские, либо "посерьезнее" куда. Есть даже форма обучения через интернет. Возможностей на учебе задавать вопросы сколько хотите. Потому что вот так, не зная, кто отвечает, какова мера его познания, да и вообще вероисповедания, можно не избежать того, чего ожидаете. Очень удобно, конечно, сидя на диване, просвещать себя, задавать вопросы и получать ответы, познавать опыт монашеской жизни и т.д., но это не верно. Это - не духовный труд и опыт.

Подумалось, что монах Григорий рассказывает не о монастыре, а о своем отношении к монастырю.

"...Несколько лет тому назад одна Игумения Русской Зарубежной Церкви, женщина праведной жизни, говорила поучение в храме обители в день престольного праздника, на Успение Пресвятой Богородицы. Она слезно умоляла сестер и паломников, собравшихся на праздник, всецело и безоговорочно принимать то учение, которое Святая Церковь нам передает, которое Она с таким тщанием блюла в течении всех веков, и не выбирать для себя, что в нем "важно", а что "второстепенно"; ведь считая себя мудрее священного предания, можно и совсем его утерять. Итак, когда Церковь повествует нам в Ее песнопениях и через святые иконы, что святые апостолы чудным образом собрались со всех концов вселенной, чтобы присутствовать при Успении и Погребении Пресвятой Богородицы, мы, будучи православными христианами, не свободны отрицать или перетолковывать это, но должны верить церковному преданию просто и чистосердечно. Молодой американец, принявший православие и выучивший русский язык, присутствовал при этом поучении. Глядя на иконы, написанные в традиционном иконописном стиле, на которых апостолы изображены на тучах, несущих их к Успению Божией Матери, он как раз сам задумывался над этим вопросом. Спрашивалось, действительно ли мы должны понимать это как чудесное событие или это просто "поэтическое" объяснение собрания всех апостолов к этому событию, или может даже некое оригинальное "идеализированное" изображение вообще не состоявшегося события?..Слова праведной Игумении глубоко поразили молодого американца-неофита, и ему стало ясно, что есть нечто более глубокое в восприятии и понимании православия, чем то, что открывает нам наш ум и наши чувства. В то мгновение православное предание передавалось ему не книгами, а живым сосудом, восполненным этим учением и преданием, и необходимо было воспринимать не умом только или чувствами, но прежде всего сердцем, которое таким образом и начало глубже проникаться православием....Простая, неученая Игумения смогла передать дух, характер и обаяние православия, как не смогли этого сделать для этого молодого человека современные богословы...Поиски нашего неофита, поиски контакта с истинным и живым православным преданием, завершились встречей с архиепископом Иоанном (Максимовичем). В нем он нашел и образованного богослова "старой" школы, и то, чего не хватало всем богословским "мудрецам" нашего века - простота и авторитетность благочестивой Игумении, которая так поразила сердце молодого Богоискателя. Владыка Иоанн поразил его ум и сердце не потому, что он стал для него "непогрешимым" - в Церкви Христовой нет ничего такого - но потому, что он в этом святителе увидел пример православия, настоящего богослова, чье богословие было последствием праведной жизни и глубоко укоренено в священном предании Православной Церкви..." (предисловие иером. Серафима Роуза к труду святителя Иоанна (Максимовича) "Как Святая Церковь чтила и чтит Божию Матерь"). Как святая Православная Церковь чтила и чтит Божию Матерь

Немного посмотрела фильм. Не знаю, что и сказать. Скорее, не надо такой на форуме, где все. Подумала даже, что какая-нибудь технология применена - голове было нехорошо, скверно как-то... Ирина, кольцо на руке потому, что расписался с бывшей послушницей из соседнего монастыря. Если я правильно услышала )). Уходят из монастырей...Еще Батюшка преподобный Серафим помог одной из сестричек избавиться от этого наваждения - желания уйти из Дивеево. Сказал: "Сказано: претерпевший до конца, той спасется. Не в начале, не посередине даже, а до конца..." И какая там строгая была одна из игумений - более 40 лет несла Крест игуменства, и все в строгости...

Если по душе все же больше не туризм, а паломничество, то свободное время можно потратить, потрудившись в монастыре. Например, все храмы убирают два раза в день. Большое подсобное хозяйство, паломническая трапезная. Ежедневно нужна помощь. Без всякого сомнения, польза для души будет. Потрудничать во славу Божию в самой Оптине...

Не совсем по теме, но близко. Кредиты, карты..Какое-то время назад дочка прислала эту ссылку. http://www.kavtube.com/article_read.php?a=33

Наверное, у многих духовный путь делится на разные этапы. Самостоятельного самомнения и придумывания для себя всякого разного "полезного" - что и когда хочу - тогда и ворочу. Хождения по разным окормителям. Путь с духовником. И на каждом из этих путей мы бываем. И слава Богу. Тоже "рисовались" страшные картины занятости священства, но не помню, чтобы кто-когда не ответил на такие важные вопросы, как подготовка ко Причастию. Если не ответили - значит в этом был урок от Господа, нужный и полезный. Беда конечно, что есть возможность ходить много куда и много к кому. То, что пишет Андрей Еремен - вообще не понимаю о таких "состояниях". Не говорю, что это неверно или плохо, говорю - не понимаю. По мне - нужно Правило, и если оно есть, дОлжно выполнять, а отступления от него не советовать, есть кому по должности, а не по самомнению. Или же ссылаться на первоисточник, если это святоотеческое мнение. Мария, в воскресение не во время Поста, поста нет, а наоборот. Как поклонов земных (мнение Андрея Еремина о поклонах "когда хочу" опять же помню, но не поддерживаю. Келейно если только). Что делать в таком случае - как скажет священник. Еще может в помощь, что церковный день у нас начинается накануне, т.е. вторая половина дня воскресного дня - уже понедельник. Почему к Чаше надо подходить к тому же батюшке, которому исповедовалась - не поняла. В храме здесь один отец исповедует, а причащает другой. Или исповедующий вообще, бывает, не служит Литургию. Как в Оптине, например, - не все исповедники будут служить Литургию.

"Осенило" Вас не верно. Читает записочки батюшка, обязательно читает. Не сомневайтесь, а веруйте, твердо, с надеждой. Люди пишут о разном, и о здравии просят молитв, и о упокоении, и о личном.