Olqa

Токование сщмч. Григория (Лебедева) на Мк. 8:11-12 как раз так созвучно посту Лостшипа (простите, отче, за такое обращение!)). Оно большое, поэтому в чате уже не разместить. Ст. 11-12 Фарисеи начали с Ним (Христом) спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение Фарисеи — олицетворение лукавой совести. Такая совесть делает одну работу: оправдывает скверную жизнь и оставляет руководителем жизни (вместо Бога) испорченное «я», развращенную самость. Для оправдания такой жизни совесть идет на всякие ухищрения. Не отвергая Божия слова и Божиих заповедей, лукавая совесть изощряется в своих толкованиях, придумывает исключения и оправдывает сделки и компромиссы. Она (совесть) вертится без конца: то слово Божие слишком строго и ригористично, то Христос бесконечно милосерд, то Евангелие узко ограничивается временем и обстановкой, то лукавство утверждает, что оно само широко и универсально. Все в зависимости от того, что выгодней… И без конца изощряется лукавая совесть, и перевертывает, и оспаривает очевидные истины, как спорили со Христом фарисеи (Ст. 11). Так происходит всегда в обыденной жизни — ежедневно и ежеминутно, и мы даже не замечаем лукавой работы постоянного самооправдания. В этой работе самооправдания бывает один момент, когда лукавство, фальшиво покрываясь верой, поднимается до высшей точки мнимого дерзновения в вере и просит у Бога чуда, а иногда требует чуда, опираясь якобы на ревность в вере. Но и здесь обман, и здесь то же лукавое самоприкрытие. Когда выдвигается требование чуда? Когда обстоятельствами жизни ухищрения совести разбрасываются, как карточный домик, и человек в упор стоит перед явными велениями Бога, а принять их и подчиниться им у него нет духовного мужества, то и тогда лукавство не сдается и не прекращает своей работы, и под видимостью подчинения Богу оно начинает как бы само желать Божия вмешательства в жизнь и под видимостью принятия Бога ставит Богу свое требование об осязательности Его обнаружения, т.е. требование чуда. Лукавая совесть тогда рассуждает так: «Господь воздействует на мою жизнь… Ну, конечно, я приму Господа, подчинюсь Ему и откажусь от моей «самости» (последнее вслух не говорится), пусть только Господь явно обнаружит Себя». Что же, требование чуда является выражением веры? Нисколько. Это та же самая прикрытая самость… И выходит, что тут вынужденный отказ от эгоистической самости под давлением обстоятельств и фальшивое подчинение Богу с расчетом: «А может быть, Божьи силы наглядно и не явятся, и, значит, моя самость останется хозяином жизни». Нужны ли примеры? Да. Возьми, к примеру, хотя бы всю группу фактов жизненных вразумлений: всякого рода бедствий, потрясений, болезней и всяких случаев смертных опасностей — таких вразумлений, при которых человек вынуждается к признанию необычайности происходящего. Всегда ли в таком случае человеческое сердце сразу и охотно подчиняется Богу с отказом от самости? Не чаще ли бывает, что, когда пройдет период растерянности, человеческое лукавство объяснит происшедшее случайностью, исказит его, чтобы втиснуть в рамки естественного, и спокойно предаст его забвению, оставив самость хозяйкой жизни? А если мысль о необычайном слишком настойчиво стучит в сознание, то лукавство сейчас же просит чуда: «Если бы Бог действительно захотел помочь мне, спасти меня, то почему же Он не сделал того-то и того-то». — И высказывается желание большего чуда, а случившееся признается слишком ничтожным, чтобы жизненная самость уступила свое место Богу. Такова работа жизненного фарисейства: постоянными ухищрениями и самооправданиями сглаживать несоответствие жизни велениям Бога, чтобы вместо смиренного, безоговорочного подчинения Богу с хождением пред Его лицем оставить в жизни самовольство с хождением по лукавым тропкам собственного ума и испорченного сердца. А когда Бог явно стучится в человеческую жизнь, лукавое фарисейство спрашивает: «Да Ты ли, Господи? Ну, конечно, я подчинюсь Тебе… только Ты «яви лице Твое», т.е. иначе: «Дай мне чудо». Самость считает свои пути настолько правильными и значительными, что сойдет с них и уступит Богу только при явном чуде, которое пусть Бог сделает именно вот ради ее личного, иной раз маленького жизненного интереса. Господь обличает лукавое самооправдание жизни и фарисейство. Он глубоко вздохнул, когда фарисеи в споре с Ним требовали от Него знамения, искушая Его. Глубоко вздохнул, потому что насквозь видел лукавство фарисеев и скорбел о развращенных сердцах, видел, что не истинно ищут, а хотят забронировать ложь. Вот почему и спорят, много спорят, как будто добиваются правды, в действительности же изощряясь в подыскании оправданий своего ложного пути. В самооправдании всегда бывает так, что сначала испорченное сердце толкает человека на неправду, а потом уже, задним числом, человек долго и упорно начинает изощряться в теоретическом обосновании своей неправды. Вот в этой плоскости самоприкрытия фарисеи просят знамения с неба. Кажется, для чего им нужно чудо? Неправда жизни стабилизована. Фарисеи утвердились в ложном понимании Моисеева закона. Они хозяева тут. Они и не думают освобождаться от неправды. Знамение с неба им нужно для того, чтобы прикрыть неправду фальшивым логическим построением и успокоить совесть. Тут расчет на то, что, конечно, «никакого чуда и не будет»… И значит, самоутверждение жизни останется прежним, и неправда господствует как правда. Что фарисеям совсем не дорога была истина, а нужно было самоутверждение в своей неправде, видно из того, что они, услышав от Господа отказ в новом знамении и указание, что знамение уже было дано пророком Ионой, не расспрашивают, какое это знамение и как понимать его, а молчаливо уходят, пристыженные раскрытым лукавством. Итак, зачем же просится чудо? Для прикрытия лжи? Господь именно так оценивает просьбу фарисеев и с укором обращает к ним свой вопрос: «Для чего род сей требует знамения?» А святой евангелист Матфей добавляет: «род лукавый и прелюбодейный» (16:4), т.е. добавляет указание, что фарисейская изощренность и развращенность и в просьбе чуда не могла выставить ничего другого, как прикрытия установленной ими неправды (понимания Моисеева закона). Чем же является в таком случае требование чуда? Искушением Бога. Как и говорит Евангелие: «Требовали от Него знамения с неба, искушая Его». Ведь фарисейское требование чуда покоится или на сомнении в возможности обнаружения чуда («Да еще будет ли чудо-то?»), или на признании, что являемого Богом недостаточно для человеческого уверения и требуется как бы большее знамение («Да Ты ли это, Господи?») В обоих случаях требование чуда есть вызов Богу, или, что то же, есть искушение Бога. Что требование чуда является искушением (иногда и не сознаваемым) Бога, а вовсе не обнаружением большой веры, отказом от самости и призывом Бога стать Господином человеческого пути, видно из евангельского рассказа евангелиста Матфея. В нем подробно описана беседа Христа с фарисеями. Фарисеи просят Христа показать им знамение с неба. Господь же, как передает евангелист Матфей, сказал им в ответ: «Вечером вы говорите: будет вёдро, потому что небо красно; и поутру: сегодня ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры! различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете» (Мф. 16:2-3). Подробности беседы Христа с фарисеями, передаваемые евангелистом Матфеем, как раз раскрывают, что просьба о чуде вызывалась не смиренной верой, а лукавым желанием отгородиться от Божиих велений, прикинуться непонимающими их и под маской нерушимости Моисеева закона оставить себе свою самость руководителем жизни. «Вы не понимаете Божиих велений, — как бы так говорил Христос фарисеям. - Вы не понимаете Моих слов. Вы не хотите видеть чудес, творимых Мною на каждом шагу. Вы не замечаете проявлений Божией силы. Вы ничего не понимаете, как неразумные дети. И вы хотите, чтобы Отец Небесный дал вам новое знамение с неба. Лицемеры, вижу все лукавство ваше. Небось, вы прекрасно разбираетесь в том, что вам нужно и что для вас выгодно. Тут вы знаете не только земное, окружающее вас, тут вы взошли на небо и знаете небесные явления; по характеру небесного свода вы гадаете о том, что будет на земле. Тут вам все понятно, потому что выгодно. Тут вы господа и хозяева положения. А вот когда потребовалось от вас смиренно принять и подклониться под Божию волю, когда события жизни требуют бросить кичливое самоутверждение и искать в жизни то, что хочет Бог, то вы ничего не понимаете, прикидываетесь неразумными и, прикрывая самость и безверие, лицемерно просите: «Дай нам знамение, чего Ты хочешь?» Что же, вы не видели Божиих чудес, какие Я творю на каждом шагу, вы не видели знамений? Вам не знамение нужно, а надо остаться в своей прежней самости, никуда не двинуться с нее, и вы требованием чуда маскируете свою духовную окаменелость. А ширма для вас — святость и нерушимость Моисеева закона.» Вот каков смысл ответа Господа. В ответе фарисеям — не отказ утвердить веру, а обличение лукавства и разоблачение безверия. Подмечай то же и в жизни! Человек часто думает о чуде и любит просить чуда: «Ах, если бы Господь сотворил знамение! Почему Господь не явит Свою силу?» В таких вопросах как будто обращение веры, как будто ревность по вере и желание утвердить свою веру. А подумать хорошенько, и поймешь все лукавство их. Человек задает такие вопросы в моменты жизни, когда он стоит пред проявлением Божией воли и когда от него требуется принять мужественное решение в согласии с Божественной волей, т.е. требуется осудить свою жизнь, переменить в корне свое поведение, отказаться от любимой страсти и т.п., словом, когда требуется понять Божий призыв и последовать ему. Вот тогда человек проявляет наивное младенчество. Он теряется. Он становится в тупик. Он отказывается понимать совершающееся. Он не видит Божиих велений, не понимает «знамений времен». Тогда — дать ему чудо! Подозрительная ревность через чудо понять Божию волю и подчиниться ей! Во всей своей жизни человек: «Я сам», а тут вдруг у него непреоборимое желание: «Пусть распорядится Господь». Во всей жизни человек — полновластный хозяин и все великолепно понимает. Попробуй-ка свернуть человека с пути его неправедности. Он забросает тебя десятками доказательств, что он все знает, все понимает и поступает правильно. Человек считает, что он изучил жизнь, и знает ее, и понимает все окружающее, и самостоятельно распорядится в нем. Да и не только окружающее! Человек также самостоятелен в громадных масштабах! Он вкопался в землю и строит ее законы. Он же распоряжается небом. И если человеческий ум путем долгих блужданий открыл законы движения планет и знает ход комет и явление затмений, то это дало ему право по-хозяйски распорядиться не только на земле и под землей, а на небе. И человек устанавливает законы мироздания, законы жизни материков и океанов, законы жизни племен и народов, и совсем ему не нужна промыслительная воля Творца! Так во вселенной царствует ум и закон. Ум поймет и объяснит закон жизни, и все ясно! И, кажется, зачем понадобилось человеку чудо? Да и где же место чуду при человеческой самости? Но вот, когда происходит потрясение жизни, надуманной человеком, когда случается нагромождение жизненных обстоятельств, когда опрокидывается установившееся «законное» равновесие жизни, казавшееся таким устойчивым, тогда бы, кажется, всезнающему и самодовлеющему человеку и нужно проявить все свое знание, и разобраться в жизни, и исправить то, в чем была его личная погрешность. Не тут-то было! Так трудно человеку расстаться с нажитой самостью и так трудно пошевелить твердыню «законного», как он его создал, что он не желает или неспособен палец о палец двинуть, чтобы пересмотреть все жилое здание своей самости и честно решить, чего же хочет от него Бог, какая же Божия воля о жизни. Человек остается в моральном бесчувствии, маскируется полным непониманием совершающегося и, прикрывая свое нежелание двинуть пальцем, чтобы выполнить то, что от него лично требуется, поминает Бога, зовет Его и прячется за Божию волю: «Что же это такое совершается? Мне непонятна Божия воля! Господи! Да где же Ты? Яви лице Твое! Дай знамение! Прояви Твою силу!» Как будто Бог для того и существует, чтобы утверждать выдуманный самостью порядок со всей его греховностью! Человек ищет Бога и ищет чуда, не желая понять простого Божия веления, которое уже развернулось пред самыми его глазами. Человек ищет Божией воли, а Божия воля открыта, ясна ребенку! Разве это не лукавство? Разве это не искушение Бога? Не лукавство ли быть ничего не понимающим, когда Божии веленья ясны? Не лукавство ли — при таком наивном непонимании, при нежелании двинуть пальцем в смысле исправления жизни — спрашивать: «Господи! Что Ты хочешь? Яви чудо!» Не искушение ли Бога такая лукавая просьба чуда? На эту просьбу ответ был и остается один; ответ, сказанный с глубоким вздохом, ответ Божия сокрушения: «Род сей лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему».

Гегемон (Мк. 12:38)

Вы хотите, чтобы Андрей ответил за Господа? )

Лена, доброго дня! Астерий Урбан - кратенькое совсем толкование на Мк. 12:33. Его еще там нет, т.к. нет автора в списке). А сщмч. Григорий Лебедев - Мк., например 1:1-3, 1:6, 1:12-13 и т.д.- многие главы по совету отца Даниила)

Лена, а Астерий Урбан и сщмч. Григорий (Лебедев)? Простите, что повторяю, но не нашла в списке

Подумалось, что Александр просто не в курсе, из каких источников размещаются тексты. Простите великодушно, что встреваю. Труды волонтерами положены огромные во славу Божию. Немного не понятно для чего восста народ на Толкования всяко разно? Неужто совсем без пользы? Все же сайт монастырский. Еще раз простите.

А вот что Патриарх Кирилл сказал спустя пять лет после предыдущего выступления в 2011 году. 26 октября 2016 года, отвечая на вопросы на фестивале "Вера и слово" http://www.patriarchia.ru/db/text/4650924.html: — Пелагея Тюренкова, телеканал «Царьград». светских программ, но в основном для ежедневной часовой православной передачи, которую мы запустили буквально вчера. Просим Вашего благословения для новорожденной передачи. А вопрос такой. Сейчас в обществе возобновились очень жесткие дискуссии относительно исторических персонажей. Когда им устанавливают памятники или мемориальные доски, начинаются баталии, в ходе которых очерняется наше прошлое, наша история. И вопрос заключается в том, можем ли мы что-то сделать, чтобы добиться общественного согласия в понимании русской истории или же, говоря Вашими словами, разграничить шумы и сигналы. — Да, шумы уж больно громкие. И вот что удивительно: Советский Союз, казалось бы, тоталитарный режим, жесткая идеология, при этом в центре Петербурга стоят памятники царям. С точки зрения советской власти все они были эксплуататоры, исчадия ада, — у нас же о царях ничего хорошего не говорили. Разве что о Петре чуть-чуть. А Екатерина? Хуже не бывает. А Николай I и так далее? И вот стоят памятники, и в советское время стояли. Понимали, что это эксплуататоры, что они наш народ терзали, но памятники им стояли. Когда я учился в школе, нам рассказывали, сколько людей погибло при строительстве Санкт-Петербурга. Невероятная жестокость! Представить себе невозможно, чтобы в наше время так могли строить города. А Петр строил, и памятник ему стоит… Не понимаю, почему у нас возникло столь обостренное отношение к таким персонам. Кому-то нравится, кому-то не нравится. Кто-то пьет чай с сахаром и лимоном, кто-то со сливками, но мы же живем в свободном обществе. Ну, не приноси цветы к этому памятнику, пиши статьи, что этот человек вообще памятника не заслуживает. Мол, раз большинство проголосовало, мы принимаем их мнение, но это не исключает моего критического отношения к этой личности. Мы должны научиться цивилизованно жить. Сейчас многие критически относятся к советскому прошлому, тем более к революции. Но ведь стоят же памятники, многие без всяких симпатий на них взирают, но ведь никому в голову не приходит их спиливать, как где-то неподалеку от России. Думаю, отношение к такого рода явлениям должно свидетельствовать об определенной зрелости людей, об их, в хорошем смысле слова, толерантности. Очень не люблю это слово, но оно вполне уместно, когда мы терпимо относимся к иной точке зрения, пусть ошибочной, пусть странной для нас. Не надо перенапрягать межличностные, общественные отношения, поднимать градус полемики, которая вообще не заслуживает того, чтобы слишком сильно влиять на умы людей. Полагаю, нам надо научиться жить с большим уважением к различным точкам зрения, ведь история вся соткана из различных точек зрения. И за границей стоят памятники кровавым королям, но никому в голову не придет сказать: давайте спилим, потому что они столько людей загубили. А вот в учебниках истории нужно говорить правду, нужно говорить и о хорошем, и о плохом, нужно вырабатывать объективный взгляд на историю, а самое главное, история должна перестать разделять наш народ. Не разделяют же наш народ экспонаты в музее — почему же история нас сейчас так разделяет? Мы должны пройти через этот период нашего общественного развития и закрыть тему войн вокруг исторических персоналий и вообще исторических периодов. Давайте перекрестимся и скажем: то, что с нами было, — было. Господи, благодарим Тебя и за радость, и за горе, и за улыбки, и за слезы, которые были. Но мы устремляемся вперед как народ, объединенный общими целями и, дай Бог, единой верой.

А, поняла. Вы, Ирина, хотите со скитской братией вместе молиться по ночам? Вроде трансляцию обещали только из Казанского храма, он в самом монастыре. Неусыпаемую Псалтирь читают тоже не в Казанском. )

Ирина, в Оптине нет ночных служб

Сщмч. Григорий (Лебедев) Мк. 4:24-25 И сказал им (Христос ученикам): замечайте, что слышите: какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим. Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет Вопиющая несправедливость! Отнимается последнее у нуждающегося… Дается тому, кто и без того уже имеет. Не волнуй кровь! Здесь мудрость. Не напрасно предупредил Христос: «Замечайте, что слышите». Здесь незыблемый закон духа. Дух Господень есть жизнь и свет (Ин. 1:4). Жизнь от Божия Духа есть движение, рост. И свет брызжет свои лучи всюду. Так и бывает в духовной жизни. Если семя Божие попало в твою душу и ты не глушишь его, то оно будет наслаиваться, как снежный ком, и заполнит всю душу. Чем сильнее ком света в душе, тем стремительнее он все подчиняет себе и все растет и растет, и проникает, и захватывает все поры души и стороны жизни. В таком состоянии как будто раскрывается душа и делается, как губка. Как губка, берет в себя влажность атмосферы и сама ширится и растет, так и душа, вкусившая Божией жизни и Божия Света, без насыщения улавливает все невидимо разлитое Божие и ширится, и выходит, и поднимается сама. Конечно, в таком состоянии душе в обилии дается Божие не потому, что Бог несправедлив к другим, а потому, что эта душа становится способной воспринять Божие. И ей больше открывается Божиих тайн и подается Божией силы, потому что она больше усваивает Божию обращенность к людям и силу. Получается закон: больше имеешь — больше получаешь. Вот почему «кто имеет, тому дано будет». И по той же причине «какою мерою мерите, такой и вам будет отмерено»! Меришь жизнью и светом — получаешь жизнью и светом. Меришь богато — получаешь богато… Нет, не так: получаешь богаче, получаешь несчетно, потому что «не мерою дает Бог Духа» (Ин. 3:34). Потому и добавляет Христос: «И прибавлено будет вам, слушающим». Если ты слушающий и слышащий, то, значит, у тебя открыты уши, значит, ты не «внешний», а «свой», и тебе открываются Божии тайны (Мк. 4:11), и в них — свет и жизнь. И, конечно, они даются не человеческою мерою. Словом «мера» по-человечески определяется твоя способность восприятия Духа и жизни, а Господь дает без цены и счета. Сравнительно с тем, что ты имеешь, Господь дает от Своего могущества обильно и преизобильно. Это и выражено по человеческому счету словами: «И прибавлено будет вам, слушающим». А как же с неимущим? Проследи Господню мысль и тебе будет ясно. Как в отношении имущего Господь вовсе не несправедлив, а все дело в способности человеческой души к духовному росту, так же точно и в отношении неимущего. Господь пришел спасти погибающего и можно ли приписать Господу, что Он отнимает последнее у слабого? Господь обильно расточает свет и жизнь. Кто крепко укоренил в себе первые зачатки Божия Света и жизни, тот схватывает Божий лучи света и силы и усвояет их, и растет под Господним воздействием. А кто духовно хил и не заботится о зачатках Божия, как фундамента души, тот, если и схватывает семена жизни, то они, не находя доброй почвы в душе человека и не имея корней, скоро чахнут и гибнут, как будто их не было. Вспомни притчу о сеятеле. И выходит, что у неимущего и отнимать-то нечего. Да и имел ли он что-нибудь? Ведь недаром он называется «неимущим». Хороша здесь славянская редакция текста; она читается так: у неимущего отнимается то, «еже мнится имети», т.е. отнимается то, что он думает, что имеет, в действительности же он ничего не имеет и отнимать у него нечего. Значит, Господне слово «отнимется» означает «исчезает», «бесследно пропадает», «рассеивается, как дым» то, что человек считал своим духовным богатством. Не изумляйся! «Мнится имети» бывает, и часто бывает. Так могут быть обозначены все те душевные состояния, которые святой апостол Павел называет «образом благочестия», т.е. видимостью благочестия без его внутренней силы (2 Тим. 3:5). и на Лк. 4:26-28 Как земледелец, бросив семя, находится в постоянной заботе о нем: хорошо ли закрыто семя землей, достаточно ли влаги, не топчется ли пашня скотом, как земледелец в постоянной заботе пойдет на пашню днем, побеспокоится и ночью, проснется и поглядит, и постережет, так и ты в стяжании Божией силы будь без устали бодр. И ты, лелея в душе Божие семя, никогда не позабудь о нем… Храни бережно! Позаботься о нем днем… Побереги его ночью. Хороша ли земля в душе, достаточно ли влаги добрых дел, не прокрались ли враги, не топчут ли. Смотри же, бодрствуй неустанно. Береги днем, встань, охрани душу ночью. Как бессмертный сторож души, поставленный от Бога, как соучастник Божией тайны, стой без устали, храни поле, когда Господь возделывает его.

Хорошо, Саша, давай, будем ждать! Дождался же)) Потом будешь скучать о чем-то монастырском. ))

Мать Василисса, конечно, человек же сам себя слышит по-другому,чем слушающие его. И потом, это голос монастыря. Он всегда отличается от мирского, не лучше, не хуже. Он - другой. Ну т.е. за что же тебе попадать?)) Сильно же никто не хвалил, просто утешились, очень)).

"Честнейшую" поет монахиня Толгского монастыря. Рассказать как - невозможно.