Бессловесные

[Мария Ш 2 616]

Это кот из Нового Орлеана, зовут его Mr Wu и он ежедневно посещает бар. Когда-то этот кот был домашним, но после того как Новый Орлеан был разрушен ураганом, он потерял своих хозяев и теперь скитается по городу. Каждый вечер его можно найти в баре, где у него есть свой собственный стул, а бармен регулярно угощает рюмочкой сливок

[Мария Ш 2 616]

<https://www.facebook.com/LaughAndEnjoy/videos/882954355124644/>

[Наташа Белочкина 6 120]

Всё серьезно! Сотрудник автосервиса и суровый охотник

[sibiryak 5 250]

Ненавижу себя влюбленной !!!)))

 

[МАРГАРИТКА 2 110]

Пеликан 15.jpgПеликан 1.JPGПеликан 2.jpgПеликан 3.jpgПеликан 7.jpgПеликан 8.jpgПеликан 9.jpgПеликан 10.jpgПеликан 11.jpgПеликан 12.jpgПеликан 13.jpgПеликан 16.jpg20.JPG30.jpg

 

К слову сказать очень понравился фильм Пеликан, с Кустурицей в одной из главных ролей)

 

Пеликан 21.jpgПеликан 22.jpg

Александр, сразу вспомнился рассказ "Пеликан" из сборника "Райские хутора" священника отца Ярослава Шипова ".

 

В дельте Волги, где нет уже почти никакой тверди, только тростник да камыш, встречаются иногда весьма загадочные персонажи, род отшельников. Судьбы их, вероятно, различаются степенью витиеватости, однако объединяет всех этих людей способность обходиться без человеческого общения, что, согласитесь, не может не вызывать определенного интереса. Ведь если внимательно присмотреться, человеческое общение и составляет самое дорогое удовольствие на земле. Впрочем, платить за него приходится и самыми большими скорбями.

Лишь прямое, непосредственное общение с Господом не приносит скорбей, но для обретения такой благодати нужна вера, неколеблемая никакими ветрами. Благословенна участь подвижников, достигавших таких высот: им открывалось счастье полного, безграничного всепонимания. Скорбеть при этом оставалось разве что о своей неизбывной греховности.

Однако среди местных пустынножителей едва ли случился хотя бы один, подвизавшийся на ниве духовного делания. Обычно они попадали сюда не от возвышенности интересов, а из-за чрезмерной горемычности жизненного пути и, как правило, вопреки собственным устремлениям.

Люди, живущие там, где уже и земли-то нет, не могут – осмелюсь повториться – не вызывать любопытства. Впрочем, земля там есть: если над тростниковым островком видна крона двух-трех деревьев, то под ними наверняка есть клочочек некоей суши. Вот в таких-то местах и селятся здешние затворники. Жилищем служат либо маленькие домишки на сваях, сколоченные невесть из чего, либо старые вагончики, которые принято именовать строительными бытовками. Почти все эти сооружения изначально принадлежали рыбацким артелям, а вот дальнейшая их судьба столь причудлива, что совершенно не подлежит описанию.

В сонме пустынножителей, селившихся в разные времена на крохотных островках волжской дельты, Николай Николаевич занимал особое место. Начать с того, что он был человеком весьма образованным. Имел семью, преуспевал на трудовом поприще, и ничто не предполагало его перехода на путь строгой аскезы. Переход этот между тем совершался. Медленно, незаметно, но неуклонно. Сначала закрылось предприятие, где Николай Николаевич работал корабельным конструктором, и вместо жалования ему предложили вагончик, брошенный в прикаспийских плавнях. Потом он вышел на пенсию. Потом оформил залежалый развод и расстался с женой. В ту пору он уже стал проводить на острове недели и месяцы. Наконец женился сын, привел сноху, которая сразу же стала жаловаться на тесноту в доме. Ранней весной Николай Николаевич оттолкнул от берега старенькую моторку и возвратился лишь в ноябре. Спустя четыре месяца снова уехал. К этому времени остров стал для него землей сокровенной, землей, где вершилось его уединение.

Поначалу он переносил одиночество легко: ловил рыбу, причем ловил только любительскими снастями, не признавая ни сетей, ни переметов, ни других промысловых премудростей, – отдыхал, словом. Иногда заезжали туристы с рыболовно-охотничьих баз, покупали копченую и вяленую рыбешку. Трофейные экземпляры сам отвозил на ближайшие базы, где их приобретали знатные столичные спиннингисты, чтобы сфотографироваться для глянцевых рыболовных журналов. Так что и уединение было щадящим. Потом, однако, однообразие этих занятий наскучило, он почти перестал выезжать к людям и впал в уныние.

Как-то инспектор рыбоохраны привез ему черненькую собачонку. «У нас, – говорит, – на посту расплодилось их – не сосчитать, а тебе сторож пригодится». – «Как зовут-то хоть?» – «Черныш. Но и на Белянку отзывается».

Потом пограничники подарили кошечку: маленькую, пушистую, рыжую, хвост трубой. Звали Муськой. «Чтоб мышей не было». – «Да откуда же у меня мыши, если остров по весне водой заливает?» – «Мало ли? Вдруг летом приплывут?»

Так вот и стали жить втроем. Собачка была добрая-предобрая и, вероятно, по расхожим представлениям умная: «Сидеть!», «Лежать!», «Голос!» – все выучивала, но для проникновенного общения этого было недостаточно.

– Что с тебя взять? – говорил Николай Николаевич. – Пес – ты и есть пес, существо зависимое, несвободное, и все соображение твое – тоже зависимое. Вас считают умными лишь потому, что вы привязчивы и команды выполняете.

Муська хоть и принадлежала, по мнению Николая Николаевича, к существам вольной жизни и свободного разума, однако была барышней: с ней о чем ни заговори, сразу просит спинку погладить и за ухом почесать. «Подрастешь – свезу тебя обратно и поменяю на котика: с котами беседовать хорошо – они понимают. А твое счастье – в кошачьем материнстве».

И тут случилось событие, решительным образом изменившее жизнь всех поселенцев: на остров взошел пеликан. Вышел из воды и замер на краю суши. Черныш подбежал, чтобы облаять грандиозную птицу, но получил удар такой силы, что отлетел под вагончик. Заглядывая в будущее, надо сказать, что удар могучего клюва, пришедшийся точно в лоб, придал характеру Черныша благостную раздумчивость, не оставлявшую его до конца жизни. Увидев, какой конфуз случился с собакой, Муська не стала испытывать судьбу и рассматривала пеликана с некоторого отдаления.

– Оставьте его, ребята, – сказал хозяин. – У него крыло повреждено, летать, наверное, не может.

Так и было: летать пеликан не мог. Он, конечно, мог плавать и ловить рыбу. Однако течение постепенно сносило его все ниже и ниже, и когда принесло к последнему островку, пришлось выбраться из воды, потому что без крыльев в море – погибель.

Несколько дней птица простояла в углу, изредка сходя с берега, чтобы, по всей вероятности, смочить перья. Николай Николаевич специально наловил мелких окуньков – пеликан, склонив голову, внимательно изучил подарки, но есть не стал. Отказался он и от каши, и от лепешек. «У нас больше ничего нет», – развел руками Николай Николаевич. Пеликан пристально посмотрел на него снизу вверх желтым глазом и осторожно сполз в воду. Поплескавшись, разинул клюв: в мешке трепыхался сазанчик. «Такой рыбалки я еще в жизни не видал», – сказал Николай Николаевич.

Пеликан – птица для здешних краев обычная, но малочисленная – не то что лебеди. Однако, в отличие от лебедей, это нескладное на вид существо пользуется у местных жителей непреложной симпатией. К лебедю, надо заметить, отношение совсем иное, что совершенно естественно: всякий человек, изучавший жизнь лебедей не только по балету Петра Ильича Чайковского, знает, что романтизированная нами птица на самом деле драчлива и довольно жестока, и все пернатые стараются держаться от нее подальше.

Так что новый островитянин был принят человеком в высшей степени благодушно и с необыкновенной легкостью нашел свое место в непривычном для него общежитии: кошку надо было кормить свежей рыбой, собаке варилась уха, а пеликан добывал себе пищу сам. Еще и делил трапезу с Муськой. Если рыбалка не задавалась, он, напротив, деликатно таскал провиант у нее из-под носа.

А еще он знал одну весьма увлекательную игру: подцепит клювом с земли какую-нибудь щепку или веточку и бросает тебе. Ты в ответ должен совершить нечто подобное. У Муськи и Черныша не складывалось, а Николай Николаевич освоил. Особенно после того, как пеликан нашел в тростнике пенопластовый поплавок от сетей размером с теннисный мяч – как раз под ладонь человеку. Правило игры было простое: кто уронит поплавок – тому гол. В первые дни Николай Николаевич побеждал, но потом пеликан научился применять финты - обманные движения клювом и ситуация стала выравниваться. Возможно, он достиг бы и больших высот мастерства, но Черныш утащил пенопластовый мячик и изгрыз его.

Тогда пеликан придумал новую игру – в шутку пугать зверей: растопырив крылья, он с шипением набрасывался то на кошку, то на собаку и угрожающе разевал клюв. Муська спокойно подставляла хвост или голову, и пеликан, не защелкивая клюв до конца, только гладил ей шерстку. Черныш делал вид, что очень боится, и с восторженным лаем носился по острову, время от времени сверзаясь в воду.

Слух о домашнем пеликане прошел по низовьям. Приезжал орнитолог из заповедника, осмотрел птицу, но причину травмы не определил: «Это и не огнестрельное ранение, и не результат птичьей драки. Кость раздроблена так, словно его какой-то зверь за крыло цапнул. Но у нас какой зверь? Кабан? Где он мог так подставиться кабану? Енот? Пасть маловата. Не понимаю». Прописал кальций, и следующую поездку в город Николай Николаевич посвятил скупке аптечного глюконата кальция.

В город приходилось путешествовать почти каждый месяц: сначала пятьдесят километров по реке до поселка, потом на автобусе до Астрахани. Получив пенсию, он возвращался в поселок, закупал продукты, бензин и отправлялся на остров.

В одну из таких поездок, случившихся на исходе лета, он заглянул домой и обнаружил, что его комната переоборудована под детскую, а в шкафу висят женские платья. Свою одежду он нашел в мешке на балконе. Хотел позвонить сыну на работу, но махнул рукой: «Что воспитал, то и получил».

Вернувшись, долго разгружал лодку, потом сел на ступеньки вагончика и, когда рядом собрались все насельники, объявил: «Зимовать будем, друзья мои». Друзья, думается, не поняли.

И началась подготовка к зимовке. Первым делом Николай Николаевич соорудил скотный двор: вагончик был на колесах, и пространство под ним следовало укрыть. Для этого был привезен рулон металлической сетки и морозостойкая пленка. Закончив работу, он сказал: «Привыкайте, это ваш дом». Потом занялся заготовкой дров: выезжал на рыбалку с бензопилой и всякий раз добывал немного сухой древесины. Наконец выкопал яму и поставил в нее пару специально приобретенных пластмассовых бочек: «Будем рыбу солить про запас: кто его знает, что мы тут зимою наловим». А еще договорился с деревенскими рыбаками, и они привезли ему воз соломы – надо же было чем-то застелить скотный двор. Осень прошла спокойно. Николай Николаевич до конца ноября занимался дровами и рыбой, и, как выяснилось, не зря: зима, против обыкновения, оказалась затяжной и холодной.

В январе, когда температура внезапно упала до тридцати, он забрал всех зверей в вагончик. Пеликан с Муськой спали на нарах, Черныш – на заиндевелом полу. А Николай Николаевич всю ночь подтапливал маленькую буржуйку, тепла которой не хватало на ветхое сооружение. Под утро и он уснул. Сквозь сон слышал шум вертолета, но ни сил, ни желания снимать с груди Муську и отодвигать согревавшего бок пеликана не было. Разбудил Черныш, скуливший у двери. Николай Николаевич сразу почувствовал, что печка погасла. Снаружи было белым-бело: и деревья, и тростники, и вагончик, и остров – все было покрыто слоем плотного, колючего инея. Белой была и протока: ее наглухо укрыла шуга.

Черныш, стоя на краю острова, вглядывался в даль и задумчиво поскуливал, словно бы вполголоса напевал. Николай Николаевич отнес в вагончик охапку дров, растопил печку, еще раз сходил за дровами; Черныш не шевелился. «Там база, – сказал хозяин, – километрах в пяти-шести. На базе – Жулька. Собачка она симпатичная: с тебя ростом, лохматая-прелохматая. Как о матери, я слышал о ней только самые лестные отзывы… Но если ты просидишь в размышлениях еще пару дней, лед может растаять и тебе отсюда не выбраться. Так что ступай, добежишь. Сторож бывал у нас, знает тебя, сразу не выгонит, а я потом за тобой заеду – ты ведь там никому, кроме Жульки, не нужен». Исполнив еще несколько сладостных песнопений, пес в задумчивости ступил на лед и через торосы шуги, оскальзываясь, перебрался на другой берег.

Еще двое суток просидели они на нарах, греясь друг возле друга, потом потеплело, восстановилась обычная астраханская зима, когда легкие и недолгие заморозки чередуются со столь же легкими оттепелями.

А за Чернышом ездить не пришлось: его на катере доставили пограничники. Начальник заставы осмотрел остров, зверинец, жилище, угостился ушицей, попил чайку и рассказал, что с патрульного вертолета, летавшего над плавнями в самый мороз, не обнаружили над вагончиком дыма, и потому было решено срочно проведать остров. А когда на рыболовной базе пограничникам сдали Черныша, они и вовсе встревожились.

– Мы, – говорит, – взяли его с собой как розыскную собаку, на всякий случай, мало ли…

Николай Николаевич понял, что этот вертолет и пролетал над ними, когда он уснул и печка погасла.

– Но я, конечно, надеялся на лучшее, – сказал офицер, и в подтверждение его слов солдаты принесли с катера ящик тушенки и огромную коробку с чаем, сахаром, печеньем и пакетами какой-то крупы. Еще он сказал, что жена давно хотела красивую кошечку и Муська ей непременно понравится.

– Забирайте, – согласился Николай Николаевич, – она уже взрослая, пора в свет выводить. Когда принесет потомство – мне, пожалуйста, котика.

На том расстались.

Весна выдалась спокойная, теплая, вода поднялась ненамного – даже скотный двор остался сухим. Выйдя однажды из вагончика, Николай Николаевич увидел нескольких пеликанов, плававших неподалеку от острова. Подранок, расправив крылья, стоял на краю земли и смотрел на них, а Черныш разглядывал то чужаков, то своего приятеля и даже не лаял. Заметив человека, стая неспешно тронулась вниз по течению.

А через неделю, вернувшись с рыбалки, Николай Николаевич и вовсе не обнаружил птицы. Стал допрашивать Черныша, но тот погрузился в раздумчивость такой глубины, что на вопросы не реагировал. «Не мог он бросить нас не попрощавшись, не мог! – твердил Николай Николаевич. – Мы – земные, а он – другой, он не мог!»

И в это время огромная белая птица, раскинув крылья, бесшумно слетела на остров. «Я знал! Я верил!» – говорил человек, опускаясь на колени, чтобы обнять птицу. Пеликан положил голову ему на плечо, клюв – на спину и, похоже, пытался прижать человека к себе.

– Прощай, брат, – шепнул Николай Николаевич, – если что не так, ты уж прости!

Он встал. Пеликан, сделав несколько неуклюжих шагов, легко оторвался от тверди, без видимых усилий взмыл над тростниковыми зарослями и исчез. В это мгновение Николай Николаевич совершеннейшим образом осознал, что остался один и что так будет до конца дней.

Дальнейшая его жизнь потекла уравновешенно и почти бесстрастно. Пожалуй, лишь одно малое изменение со временем прибавилось в ней: Николай Николаевич полюбил смотреть на небеса – облака мог наблюдать долго-долго. Он не знал, что это душа просилась домой – тосковала по своим небесным обителям.

 

Рассказ «Пеликан». Ярослав Шипов, священник. Сборник рассказов "Райские хутора", Москва, 2007

Изменено 20 января, 2016 пользователем МАРГАРИТКА

[МАРГАРИТКА 2 110]

обезьянка на фото какая-то.....ну без комплексов))

Изменено 21 января, 2016 пользователем МАРГАРИТКА

[sibiryak 5 250]

 

ну без комплексов))

Устала она от безответной лУбви

[Татиана. 1 983]

Доброта - это то, что может услышать глухой и увидеть слепой.

Марк Твен

Изменено 13 февраля, 2016 пользователем Татиана.

[Татиана. 1 983]

[Татиана. 1 983]

[LarisaOptina 1 700]

                                              Оптинская Люська

     Однажды в солнечный осенний день пошли мы с Люськой гулять к озеру,что у скита.

     Люська удивила меня своим собачьим поведением.Она вытаскивала из воды старые камыши и поедала их.

     Когда поела камыши-достала из воды мокрую палку и начала её облизывать,словно вкусное мороженое.

    На другой берег водоёма пришёл брат с собакой и двумя щенами. Собака с  удовольствием полезла купаться.

   Брат пытался искупать щенков,но они запищали.Затею пришлось отложить.

   Когда Люська увидела себе подобную с хвостом и ушами на другом берегу озера,то проявила неподдельный интерес.

   И оставив меня одну,унеслась носиться по берегу с мамашой этих двух щенков.

   А я осталась с кузнечиком,который мирно стрекотал,пригревшись на солнце.

  Какие же они забавные эти оптинские собаки.Особенно Люська.

 

   

[Наташа Белочкина 6 120]

                                              Оптинская Люська

     Однажды в солнечный осенний день пошли мы с Люськой гулять..

Какой замечательный рассказ практически из ничего!)) ЗдОрово!

[Наташа Белочкина 6 120]

Допрыгался котейка)))

[Jelena 515]

Юбки! Да я их люблю!

[sibiryak 5 250]

[МАРГАРИТКА 2 110]

Жестоко....

[Jelena 515]

          Недавно со мной забавный случай произошел - мне на голову села ворона! Приземлилась! От неожиданности я испугалась и неистово закричала! Тяжелая она оказывается, такие  большие крылья,  лапы у нее! Ворона отлетела с сторону, села на машину и как ни в чем не бывало смотрит на меня. Я ей говорю:- Ты что творишь??? - Ну, ворона промолчала, сказать ей было нечего, виновата ... Во хулиганка!

Продолжение следует: иду я сегодня утром мимо того места, где в прошлом году на меня ворона приземлилась. И вспомнилась мне эта забавная история. Глянула я на крыльцо подъезда, а там на крыльце серая ворона сидит, нахохлилась так. Тут у меня мысль и  промелькнула, что возможно это та самая ворона и взяла, да и сказала ей в повелительном тоне: - Не смей! Ну, как чувствовала я, как чувствовала ... И пошла себе дальше. И тут, когда я уже бдительность потеряла, нагнала меня эта ворона и бац, на голову мне!  А потом она высоко на дерево отлетела.  Мне было очень смешно, но все равно закричала. На обратном пути присмотрелась к этому месту. Там, напротив  подъезда, высоко на дереве гнездо воронье и хвост из гнезда торчит. Так что возможно это был ворон, который гнездо охраняет. Вот и пугает он, чтоб не ходили тут всякие...  

[LarisaOptina 1 700]

                                                 Птичье общежительное житие

В Николо-Угрешском монастыре бок о бок мирно соседствуют на монастырском пруду лебеди,гуси,утки,голуби,вороны,воробьи.

Каждый со своим характером,своей харизмой.

Бывает,конечно,в птичьем общежитии что кто-то кого-то куснёт или ущипнёт клювом,но обиды быстро забываются.

В Оптиной пустыни на башне ангелочек с трубой, а в Николо-Угрешском монастыре на башенках петушок.

Поэтому и для птиц здесь,наверное, птичий рай.На потеху не только детям,но и взрослым разворачиваются целые представления.

Пернатых кормят не только братья,но и многочисленные захожане в монастырь.Птиц можно кормить с руки-людей они абсолютно не боятся.

Птицы себя уверенно чувствуют не только на пруду,но и на самой территории монастыря.А есть один гусь,который во время колокольного звона,отрываясь от своего птичьего стада,ходит на приличное расстояние к самой колокольне(наверное,православный люд на службу созывать).Он в этот момент даже на еду не реагирует.Духовная пища для него важнее телесной.

Дивны дела Твои Господи!

[Olqa 13 242]

Случай, описанный игуменией Таисией (Солоповой) в ее "Беседах с отцом Иоанном Кронштадским" http://azbyka.ru/otechnik/Taisija_Solopova/besedy-c-pravednym-ioannom-kronshtadtskim/ :

 

"...Вообще батюшка любил животных; в пример этому могу привести случай, коему и я и все бывшие на пароходе были очевидцами.
     Однажды мы с батюшкой ехали на пароходе по Волге вверх, против течения, около 5 часов пополудни, в сенокосное время. Все были на трапе, где батюшка читал нам книгу, а мы окружали его, сидя кто на стульях, кто на скамьях, а кто и на полу. Прекратив чтение, батюшка обратился к бывшему тут же капитану парохода А. А. М. и сказал: «Пойдем, друг, помедленнее: чудный вечер, а аромат-то какой от свежего сена — наслаждение!» Идя тихим ходом, мы подходили к большой, широко раскинувшейся по берегу Волги деревне, а на противоположном берегу находился покос, где еще убирали сено: иные метали стоги, иные накладывали его на воза, чтобы увезти через реку в деревню на пароме, стоявшем у того берега. Вдруг одна лошадь с огромным возом сена, скативши его на паром, не могла остановиться и ринулась прямо в воду, увлекая за собой и воз и державшего ее хозяина-крестьянина. На пароме произошел невообразимый переполох: и лошадь и сено были обречены на верную гибель. Крестьянин, бросив вожжи в реку, моментально сел в лодочку и направился по течению, куда должно было нести и лошадь с возом. Наш пароход совсем остановился. В ужасе мы все смотрели на погибающее, как мы думали, животное. Но что же вышло? Батюшка, стоявший у самого борта на трапе, все время крестился, молился, произнося вслух: «Господи, пощади создание Твое, ни в чем неповинную лошадку! Господи, Ты создал ее на службу человеку, не погуби, пощади, всеблагий Творец!» Он часто изображал крестное знамение в воздухе по направлению к лошади, которая плыла с возом, как будто шла по дну. Когда она доплыла до самой середины реки, где было очень глубоко, — просто сердце замерло, глядя на нее: вот-вот, думалось, скроется под водой, но она продолжала плыть и вот уже была недалеко от другого берега. Крестьянин, плывший за нею в лодке, тоже подплывал к берегу; он подобрал волочившиеся по воде вожжи, опередил лошадь и помог ей поднять воз на берег. Из селения прибежали другие мужички и общими силами стали помогать потерпевшему. Сначала выпрягли лошадь, и она, почувствовав себя вне опасности, стала стряхиваться, кататься, т.е. валяться по траве, и потом бодро встала на ноги. Сено подмокло, но и то не до самого верха, хотя нам и казалось, что уже только верхушка его не в воде. Так как это было у всех на глазах, и все видели, как о. Иоанн молился о спасении животного, то много народа собралось на берегу, во главе с хозяином лошади, чтобы благодарить дорогого молитвенника и общего отца-печальника, но он, избегая этого, тотчас же приказал капитану парохода идти дальше..."

[TamaraS 23]

Дааа...о лошади как радостно то!

[sibiryak 5 250]

Сегодня мой птиц умудрился выйти на свободу, проживает он у меня всего 10 дней. а 7 апреля ему будет 2 месяца. Пока рано выпускать, потому как еще не приручил его, думал через пару неделек. Пошел на кухню мыть ему кормушку и поилку, забыл ему закрыть клетку . Сначала он полетел в окно и ударился лбом о стекло, от чего видно небольшое сотрясение и шок, где это я и вообще что со мной? Решил уже не рисковать и просто ходить по полу!

 

 

 

 

Я и раньше держал попугаев, но волнистых. Иногда помогало ставить клетку на пол и птиц сам заходил. Аркаша мое предложение проигнорировал , пошел гулять дальше.

 

 

 

 

 

 

 

Потом мой птиц опять взлетел, но потерял равновесие и ориентир и снова упал за кровать. Крылышки еще слабые, находится в глубоком шоке

 

 

 

 

 

 

 

Пришлось его оттуда выманить, опять полет и опять падение, но уже за комп. стол.

 

 

 

 

Аркаша похоже в полнейшем шоке куда он попал. Больше трогать не буду. Буду ждать ночи, накину тряпку и в домик , пущай отходит. Хорошо что есть прикормка от испуга. Вот такой мой друг Аркаша!

[Марина И. 914]

Какой красавец!!! Исследует территорию, правильно, тоже надо!

[sibiryak 5 250]

Не долго он там сидел и вышел опять погулять по полу. Спокойно так дал себя взять в руки, но сразу же сильно закричал и что есть сил укусил меня за палец. я еле успел его закинуть в клеточку, боль сильная что дверцу не закрыл. И он снова вылетел на волю

Теперь он герой сидит на стенке, и гордо смотрит свысока

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

На мои просьбы спуститься с небес, начинает выдавать свои пЁрлы, танцевать лезгинку и показывать мне фигу

 

 

 

 

 

[sibiryak 5 250]

Заключение:

 

Аркаша оказался просто большим умницей! Я решил попробовать и взял жердочку и поднес ему на верх. Аркаша нехотя, но все таки сел на нее. Потом мы продолжили не спеша путь к домику.

Птиц упорно сидел и ему это нравилось

 

По началу не хотел заходить в домик. Но видно проголодался видя корм, голод не тетка - берёт свое

Теперь мой друг в безопасности и в родном домике, всем спасибо за просмотр...

 

 

 

 

 

 

 

[E Va 1 019]

Хорошенький какой!Сибиряк,ну зачем вам так повезло,я тоже о таком мечтаю!