Таблица лидеров

Цель попущения Господом преткновений заключается в приобретении человеком смирения и отвержения самонадеянности. Необходимо отвергнуть всякое уныние и продолжать борьбу с грехом.Ошибаются ожидающие и ищущие удобств и спокойствия в жизни, для спасения необходимы скорби, лишения, трудности. Если жизнь так переменчива, скоропреходяща, зачем к ней прилепляться? Смиренно считая себя всегда, до самой смерти, способным ко всякому греху, к малому и большому (по нашему пониманию), надо усердно молиться Господу о помощи "да не внидем в напасть". Самомнение не заботится о хранении себя и бывает причиной великих падений; соблазны берут верх и низлагают человека. Некоторые, видя, что Господь им не дает долгое время желаемого им образа жизни, в коем они надеются получить пользу душевную и успокоение своему мятущемуся сердцу, впадают в нерадение, заразив себя ложною, внушенной врагом мыслью, что, мол, буду понуждать себя на добродетель тогда, когда буду иметь к тому удобство (например, когда сподоблюсь монашества или уединенного жития или по удалению от себя тех или иных обязанностей и т.д.), а сейчас мне это невозможно. Такие пусть знают, что наша жизнь устрояется не самочинно, а Промыслом Божиим, что успокоение обретается в отречении своей воли, что полного удобства никогда нельзя найти, что невозможного Господь не требует от нас и что посильное исполнение заповедей Божиих возможно везде и всегда. За посильное понуждение себя в данном месте и положении ко благочестию Господь, увидев человека приуготовленным, исполняет во благих желание его. Из поучений прп. Никона Оптинского

В нынешнем Евангелии читали мы о пребывании Господа Иисуса Христа в Капернауме. Господь сказал жителям этого города, что придут многие от востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом, а сыны царствия изгнаны будут вон. Куда вон? Очевидно, в ад. Разъяренные капернаумцы, как дикие звери, бросились на Спасителя, окружили Его и повлекли к высокой скале, с которой хотели сбросить Его, но Он же прошед посреде их, идяще (Лк. 4, 30). Идяще — без указания начала и конца действия, идяще все время. Но Он же прошед посреде их, идяще. Кто? По историческому смыслу — Господь. Но кроме исторического значения евангельская история имеет другое, применительное к каждому из нас. Кто же это Он? Это — ум наш, идущий горе?. "Горе? имеем сердца" — стремится душа наша, ум наш к Господу. Но, как дикие звери, окружают помыслы, искушение, суета, и опускаются крылья, поднимавшие дух, и кажется, никогда не устремиться ему горе?. "Господи, Господи... жажду общения с Тобой, жизни в Тебе, памятования о Тебе, но постепенно рассеиваюсь, развлекаюсь, ухожу в сторону. Пошла в церковь к обедне. Только началась служба, а у меня появляются мысли: "Ах, дома я то-то и то-то не так оставила. Такой-то ученице надо вот что сказать. Платье-то я выгладить не успела...". И много других мыслей о якобы неотложных заботах. Смотришь, уже и "Херувимскую" пропели, уже и обедня к концу. Вдруг опомнишься: молилась ли? Разве я с Господом беседовала? Нет, телом была в храме, а душой — в будничной суете. И уйдет такая душа из храма со смущением, неутешенная. Что же скажем? Слава Богу, что хоть телом побывала в храме, хотя бы пожелала к Господу обратиться. Вся жизнь проходит в суете. Ум идет посреди суетных мыслей и соблазнов. Но постепенно он навыкнет помнить о Боге так, что в суете и хлопотах, не думая, будет думать, не помня, — помнить о Нем. Только бы шел не останавливаясь. Пока есть в тебе это стремление вперед — не бойся, цел твой кораблик и под сенью креста совершает свое плавание по жизненному морю. Цел он — и не надо бояться возможных житейских бурь. Без непогоды не обходится никакое обычное плавание, тем паче жизненный путь. Но не страшны жизненные невзгоды и бури шествующим под прикрытием спасительной молитвы: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную". Не страшны они, только бы не впасть в уныние, ибо уныние порождает отчаяние, а отчаяние уже смертный грех. Если и случится согрешить, верь в милосердие Божие, приноси покаяние и иди дальше, не смущаясь. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

Сегодня — день Успения Божией Матери. Воспоминаемое нами священное событие — не повод для скорби и печали; совсем напротив — это день светлой радости, торжества. Божия Матерь не умерла: сегодня Она начала новую жизнь, сегодня — начало Её небесного материнства для всех тех, кто пошёл, идёт и пойдёт за Её Божественным Сыном как за своим Учителем и Отцом. Как в день Святой Пасхи, ликуя, мы поём: «Смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав», так сегодня, с чувством духовного восторга, мы восклицаем: «Преставилася еси к животу, Мати сущи Живота»... В момент Её успения осиянный небесной славой, в сопровождении Небесных Сил Христос принял на Свои Божественные руки душу Матери Своей, родившей Его по плоти. Но вся Её земная жизнь — это страдания. Она молча страдала от подозрений праведного Иосифа, страдала, когда искали души Её Младенца, что вынудило святое семейство бежать в Египет, страдала, наконец, когда безмолвная, но мужественная, верная и бесстрашная стояла у Креста. Молча стояла и смотрела, оцепенев в сострадании Сыну. А что делалось в сердце Её, зрел лишь Бог и Сын Её. «Зде же умру и спогребуся Ему»,— звучит плач души Богоматери. С Креста же Божественного Страдальца к растерзанному сердцу Матери звучит ободрение и завещание: Жено! се, сын Твой. И вот уже не одного Сына, но сынов и дочерей всего рода человеческого должно вместить Её любовью исстрадавшееся сердце. Пресвятая Богородица стала Матерью христианского мира, незаходимой Надеждой ненадежных, погибших Взыскательницей, грешных Спасительницей.Будем же, братья и сестры, просить Её помощи во всём и на каждый час. Но будем просить не о том, чтобы Она отняла от нас очистительные страдания, но чтобы помогла нам нести их ради спасения души, не унывать в них и зреть великие духовные блага, сокрытые таинственно в недрах их. «О Пречистая, молися прилежно Сыну и Богу Твоему, спастися стаду Твоему невредиму!» Аминь. Прочитано на вечернем богослужении в Оптиной Пустыни http://www.optina.ru/audio/propoved/patapiy_uspenie_11.mp3 Проповедь игумена Патапия (Зобкова) на ранней литургии http://www.optina.ru/audio/propoved/nazariy_uspenie_11.mp3 Проповедь иеромонаха Назария (Рыпина) на поздней литургии Фотографии Праздника Успения

"Владыка Павел и для преподавателей семинарии был учителем и воспитателем. Он приходил на уроки, давал советы по работе с учениками, часто присутствовал на собраниях учительского совета. Он говорил, что учитель не должен быть несправедливо строг к ученику, но и не может быть чрезмерно снисходителен, потому что попустительство – это не доброта. Когда однажды обсуждали ученика, который ходил в кафану (заведение, куда приходят поесть, выпить, договориться о делах и послушать живую музыку) и напивался, Владыка сказал: «Вы не милосердны, потому что не хотите наказать Н. за пьянство, ведь если так продолжится, он пропадёт. Будет милосердно, если сейчас, наказав, мы заставим его задуматься и покаяться. Без этого он не исправится». На собраниях учительского совета он всегда старался создать приятное настроение – и ему это удавалось, он мог пошутить, иногда и на свой счет. Так однажды, входя в учительскую, он увидел, что мы пьем кофе и сразу же в дверях воскликнул: «Бог в помощь любителям кофе! Наслаждайтесь наркотиком!» В дискуссиях он требовал, чтобы каждый преподаватель, вплоть до самого молодого, открыто выражал свое мнение, ради чистой совести, несмотря на то, будет оно принято или нет.

Все так понятно, так осмысленно и не в первый раз сказано. Почему же для кого-то остаются такие поучения только лишь словами, звуками и не ложатся на сердце? Не становятся руководством к действию? Как жаль...

ВЕСЕННИЙ ХЛЕБ (В.А. Никифоров-Волгин) В день Иоанна Богослова Вешнего старики Митрофан и Лукерья Таракановы готовились к совершению деревенского обычая — выхода на перекресток дорог с обетным пшеничным хлебом для раздачи его бедным путникам. Соблюдалось это в знак веры, что Господь воззрит на эту благостыню и пошлет добрый урожай. До революции обетный хлеб испекался из муки, собранной по горсти с каждого двора, и в выносе его на дорогу участвовала вся деревня. Шли тихим хождением, в новых нарядах, с шепотной молитвой о ниспослании урожая. Хлеб нес самый старый и сановитый насельник деревни. Теперь этого нет. Жизнь пошла по-новому. Дедовых обычаев держатся лишь старики Таракановы. Только от них еще услышат, что от Рождества до Крещения ходит Господь по земле и награждает здоровьем и счастьем, кто чтит Его праздники: в Васильев день выливается из ложки кисель на снег с приговором: "Мороз, мороз! Поешь нашего киселя, не морозь нашего овса". В Крещенский сочельник собирается в поле снег и бросается в колодец, чтобы сделать его многоводным, в прощеное воскресенье "окликают звезду", чтобы дано было плодородие овцам; в чистый понедельник выпаривают и выжигают посуду, чтобы ни згинки не было скоромного; в Благовещенье Бог благословляет все растения, а в Светлый День Воскресения Юрий — Божий посол — идет к Богу за ключами, отмыкает ими землю и пускает росу "на Белую Русь и на весь свет". На потеху молодежи старики Таракановы говорят старинными, давным-давно умершими словами. У них: колесная мазь — коляница, кони — комони, имущество — собина, млечный путь — девьи зори, приглашение — повещанки или позыватки, запевало — починальник, погреб — медуша, шуметь на сходе — вечать, переулки — зазоры. Речь свою старик украшает пословицами и любит похваляться ими: так, бывало, и сеет старинными зернистыми самоцветами. Соседу, у которого дочь «на выданье», скажет: — Заневестилась дочь, так росписи готовь! Про себя со старухою говорит: — Только и родни, что лапти одни! Соседского сына за что-то из деревни выслали, и старик утешал неутешную мать: — Дальше солнца не сошлют, хуже человека не сделают, подумаешь — горе, а раздумаешь — воля Божья! Бойким веселым девушкам тихо грозит корявым пальцем: — Смиренье — девушки ожерелье. Баба жаловалась Митрофану на нищее житье свое, а он наставлял ее: — Бедная прядет, Бог ей нитки дает!.. Лукерья, маленькая старушка с твердыми староверскими глазами, старую песню любила пестовать. Послушает она теперешние вроде: "О, эти черные глаза" и горестью затуманится: — В наше время лучше пели, — скажет со вздохом и для примера запоет причитным голосом: Ах, ты, матушка, Волга реченька, Дорога ты нам пуще прежнего, Одарила ты сиротинушек Дорогой парчой, алым бархатом, Золотой казной, жемчугами-камнями... И в долгу-то мы перед матушкой, И в долгу большом перед родненькой. К выносу на дорогу "обетного хлеба" Митрофан и Лукерья готовились с тугою душевной. Вчера Лукерья собирала по всей деревне муку для "обычая", но никто ничего не дал, только на смех подняли. Рано утром в избе Тараканова запахло горячим хлебом. Пока он доходил в печи, Митрофан стоял перед иконами и молился. В полдень стали готовиться к выносу. Хлеб задался румяным и наливным. Старуха перекинула его с руки на руку и сказала: — Хышь на царскую трапезу! Старик постучал по загаристой корке и высловил: — Сущий боярин! Хлеб положили на деревянное блюдо, перекрестили его и покрыли суровым полотенцем. Старик принял его на обе руки. Лукерья открыла дверь и сказала вслед: — Как по занебесью звездам несть числа, дак бы и хлебушка столько добрым людям... Митрофан пошел по деревенской улице. Он был без шапки, с приглаженными волосами, с расчесанной на две стороны бородою, в длинной холщевой рубахе. Концы полотенца с вышитой занизью свисали до земли, как дьяконский орарь. Парни и девки, стоявшие у раскрытых окон Народного дома и слушавшие радио, увидев Митрофана, засмеялись. Подвыпивший парень в манишке и сползающих манжетах махнул старику бутылкой водки и надсадно хамкнул: — Гони сюда закуску! Старик остановился и степенно ответил: — Не смейтесь, ребятки! Хлеб Господень несу! Митрофан дошел до перекрестка и остановился. Дороги были тихими, прогретыми майским солнцем. Веселой побежкой гулял ветер, взметывая золотистую пыль. От запаха ли пыли, пахнувшей по весне ржаными колосьями, или от зеленой зыби раскинувшегося ржаного поля, Митрофан стал думать о хлебе: — Даст ли Господь урожай? Вспомнились прежние градобития, неуемные дожди, иссушающие знои, и во рту становилось горько, а хлеб на руках потяжелел. Солнце играло с ветром. Митрофан залюбовался их игрою и сразу же осветился: — Ничего, — сказал нараспев, — Микола Угодник умолит, вызволит мужика из беды... Он, Микола-то, по межам ходит, хлеб родит, да и к тому же в Крещенье снег шел хлопьями, а это всегда к урожаю... На автомобиле проехали городские люди. С широким удивлением посмотрели на бородатого высохшего старика, стоявшего у дорожного вскрая: откуда это древнее видение? Кого он поджидает с хлебом-солью среди пустых полей? Мимо старика проехал велосипедист в кожаной куртке и таких же штанах. Он остановился и спросил: — Ты, старина, зачем тут стоишь? — Бедных зашельцев поджидаю... — А это для чего? — Хлебушком хочу с ними побрататься... Обычай такой у нас... старинный... штобы это Господь за нашу милость урожай хороший послал... Велосипедист покачал головой. Время уходило за полдень, а из нищей братии никто не показывался. Это начинало тревожить Митрофана. — Плохой знак... недобрый... Не посылает Господа ни одного доброго человека... Вот что значит одному-то выходить с хлебом!.. Пошли бы, как встарь, всей деревней, Господь-то и услышал бы. От усталости Митрофан присел на придорожный камень и задумался. Думы были тяжелые. Чтобы не так больно было от них, он старался дольше и глубже смотреть на поля. Несколько раз повторит: — Своя земля и в горсти мила! В думах своих не заметил, как мимо прошел человек в рваней "чернизине" и босой. Митрофан прытко поднялся с камня и крикнул вслед: — Эй! Поштенный! Остановись! — Чево? — повернулся прохожий. — Вы из нищих? — радостно спросил старик, приближаясь к нему с хлебом. Прохожий плюнул и выругался. Подойдя поближе, старик признал в нем скупого лавочника из Верхнего села. Почти до вечера простоял Митрофан на перекрестке и никого из нищей братии не дождался.

Огромная благодарность, низкий поклон за искренние слова - чувствуется что за словами проповедавших стоит ЛИЧНЫЙ опыт переживания темы проповеди... от всей души - спасибо!