Таблица лидеров

Если бы я умел, я изобразил бы это на холсте, выразил в музыке. Показал бы свои мысли и чувства, словно в волшебном зеркале, которое всегда говорит то, о чём думаем мы. О, если б мы с вами, друзья мои, всегда были заняты только такими мыслями, с которыми без стеснения и стыда могли бы показаться перед подобным зеркалом! Тогда мы приближались бы к совершенству. Однако даже при едва-едва критическом рассмотрении своих мыслей мы, к сожалению, убеждаемся, что совершенство от нас так же далеко, как земля обетованная. Давайте попробуем как-нибудь в вечерней тишине, ради интереса, воспроизвести в памяти всё, что с нами произошло за день. Сколько всего разного мы увидим! Великое и ничтожное, прекрасное и отвратительное, добродетельное и греховное — и всё за один лишь день! Вот, к примеру, сегодня утром, проснувшись и увидев солнце на небосводе, я подумал: «Поистине велик Творец солнца и всего того, что под солнцем!» Однако в следующий момент эта светлая мысль омрачилась мыслями о воровстве, обмане, убийствах, предательствах, совершаемых человеком. ... У меня есть друг, мы часто встречаемся и беседуем. Несмотря на дружеские отношения, я чувствую его превосходство над собой: он умнее меня, у него более ровный характер, его положение в обществе гораздо завиднее моего. «Всё могло бы оказаться иначе, — думаю я, — если бы не было этого человека, в тени которого я вынужден идти по жизни…» Это первая половина моей мысли. Другая — о том, как сделать так, чтобы мой друг перестал быть мне препятствием на жизненном пути. И эта мысль занимает меня полностью. С этой мыслью я вхожу в дом моего друга, жму ему руку и улыбаюсь. С этой мыслью я глажу по головке его детишек. Мы прогуливаемся. Я иду рядом и обдумываю статейку в газету (конечно, анонимную), в которой мне хотелось бы показать всем, что у моего друга ограниченный ум, коварный характер, что своё положение он не заслужил, а получил благодаря злоупотреблениям. В другой раз мы стоим в вечерних сумерках на берегу бурной реки. «Столкну-ка я его в реку и не дам подплыть к берегу, пока не захлебнётся. Тогда я больше не буду жить в его тени». С такой мыслью протягиваю руку другу и как ни в чём не бывало улыбаюсь ему всякий раз, когда мы встречаемся взглядами.Страшная мысль. Если бы я вдруг оказался с этой мыслью перед волшебным зеркалом, в котором отражаются мысли, я стал бы гнушаться себя как убийцы. А если бы перед тем зеркалом я оказался вместе со своим другом и его детьми?! Друг побледнел бы, а дети с криками попытались бы защитить отца. А я? Я бы почувствовал, что недостоин не только своего друга, но недостоин права жить. Чей-то сад может быть ограждён многоцветной живой изгородью из привлекательных роз. Однако за такой красивой оградой в самом саду вместо цветов могут оказаться кусты чертополоха и ядовитые растения. Такова и некая женщина-кокетка, которую можно встретить на улице. По несколько часов каждый день проводит она перед зеркалом, придирчиво оглядывая себя, но ни одной минуты не уделяет своим мыслям. Но представьте, что однажды эта кокетка посмотрит на себя в волшебное зеркало и увидит, что у неё в головке — так замечательно уложенной и ухоженной. Она увидела бы в зеркале свои мелкие, ничтожные и сумасбродные мысли, она опустила бы взгляд, умерила гордость и устыдилась. «Мысли простодушны, — может сказать кто-нибудь. — Мысли ещё не поступки, а люди ценятся по делам своим». Нет, не так, друзья мои, отнюдь не так. Наши мысли дают импульс и направление нашим делам. Дурная мысль есть начало всякого зла на свете. Каин подумал, что если бы у него не было праведного брата Авеля, он был бы счастливее. Поначалу эта мысль помутила Каину разум, потом ожесточила сердце, затем разнуздала язык и, наконец, обагрила невинной кровью руки. Иуда задумал предательство задолго до того, как совершил его. Ведь не будь отвратительного замысла, не было бы и чудовищного поступка. Иуда совершил самоубийство тогда, когда увидел осуществлённым свой предательский замысел. Если бы он мог увидеть свою предательскую мысль в зеркале ещё до её осуществления, он бы испугался её и содрогнулся точно так же, как испугался и содрогнулся от содеянного им. Пока замышляемое зло неясно и темно, оно не кажется таким уж страшным. К сожалению, многие недобрые мысли не проясняются раньше осуществления. Зло, стоит нам его ясно увидеть, начинает страшить нас. Возможность следить за своими мыслями означает, что человек получил возможность для самовоспитания, хотя бы однажды в день заглянуть в свою душу и посмотреть, что в ней появилось нового и что из старого изменилось. Контроль своих мыслей не означает уничтожения свободы мышления. Свобода мысли означает освобождение мысли от греха. Именно возможность не держать в уме мелкие и грязные мысли и означает свободу мысли. Наши мысли отразятся в делах наших. Но прежде наши мысли отражаются в одном великом зеркале, как и все тончайшие движения душ наших, как и вся природа. Это зеркало есть Бог. Даже ещё только зарождающаяся и ещё не оформившаяся мысль отражается в Божественном зеркале. Как бы мы устрашились, когда узнали бы, что все наши мысли, стоит им только появиться у нас в сознании, тотчас становятся известными кому-то ещё, пусть и самому близкому человеку. Ведь у нас могут возникать и ничтожные, и грязные, и сумасшедшие мысли, которые мы не смеем поверить никому, даже самому лучшему другу. Давайте помнить, братья мои, что великая и невидимая тайна, величественная и беспредельная, как Вселенная, проходит с нами рядом через всю жизнь и что в этой тайне — в зеркале духа Божиего — отражаются все тайны душ наших. Давайте со вниманием взирать на каждое движение души, ибо каждое движение наших душ навеки отпечатлевается в Духе Божием. Совершенный Дух Божий есть в то же время совершенное зеркало мыслей наших. Пусть же страх пред этим зеркалом вытеснит из душ наших все низкие и грязные мысли. Чтобы наша вера в Бога была непреходящей и спасительной, наши мысли должны быть чистыми и светлыми, как чист и светел Бог. Свт. Николай Сербский

Против того никто не может спорить, что грехи требуют равнодостойного покаяния. Мы должны каяться о грехах наших, нисходить в бездну смирения, покаянием ввергать себя в пучину неизреченного Божия милосердия и щедрот и надеяться чрез заслуги Спасителя нашего получить прощение. Должны побуждаться к смирению: когда случится какая скорбь или обида, прощать ближних и памятовать слова Спасителя, «аще же отпущаете человеком согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваши» (Мф. 6, 14). О покаянии можете и сами читать у св. Иоанна Лествичника, св. Ефрема и у прочих. Все они обнадеживают грешников. Нетерпение твое пред старшими также показывает твою немощь и неимение смирения, которого мы с тобою еще не достигли и от которого далеко отстоим. Даже при возмущении сердца храни молчание, но не злобное, а ежели видишь, что злобные помыслы тайно в тебе действуют, отойдя, помолись Богу за оскорбивших тебя и проси их помилования молитвами: старайся всегда находить в себе вину, ежели в тот раз и не была виновата, то за прежние грехи посылается укорение и для обличения нашего бедного устроения. Если мы чувствуем за собой долги пред Богом, то и должны не бегать нареканий, выговоров и оскорблений: ими не только долг заплатится, но и исцелится великая душевная болезнь – гордость – приложением сих пластырей с Божиею помощию. Есть еще много полезного к твоему устроению также и в других <книгах> о безгневии и кротости, о смирении и прочих. Находя себя против оных недостаточною, заменяй эту недостаточность всегдашним самоукорением и, коликие бы не восстали волны на твою душу, всегда прибегай ко Христу - Спаситель придет на помощь и укротит волны. Ты веруй, что Господь смотрительно устроил тебе таковую жизнь к исцелению, не отвергай ее и не ищи телесного спокойствия и мнимого мира: прежде подобает много потерпеть. Из писем прп. Льва Оптинского

Трудно быть человеком Максим Федорченко 30 сентября 2009 г. Источник: Отрок.ua Животное ведомо инстинктом, который не ошибается, так как не знает альтернатив: от огня бежать, пищу есть, воду пить. Человек, обладая инстинктами, ещё и понимает, «что такое хорошо и что такое плохо». И делать «хорошо» — перед людьми и перед Господом — оказывается не в пример труднее, чем следовать непогрешимому инстинкту. Но этот труд не тяготит, если мотивирован любовью. Что такое «хорошо» и что такое «плохо» Пиросмани. Сестра милосердия Бренное и тленное земное существование человека — только миг в цепочке событий, которая может увенчаться вечной жизнью в Царствии Небесном или привести в душный сумрак адского узилища. Земная жизнь очень коротка — с потусторонней точки зрения, конечно. «Изнутри» этот миг иногда кажется очень долгим — особенно потому, что состоит из каждодневного, ежеминутного выбора пути. И так устроен мир, что верный путь один, а неверных — множество. И потому трудно быть человеком. У многих людей вызывают протест психологические тесты, которые требуют выбрать свой вариант ответа, причём варианты, дающие наибольшее и наименьшее количество баллов, кричаще очевидны. Оказывается, между тем, что мы сразу распознаём как правильное, и тем, что нам хотелось бы выбрать, есть разница. И вот наличие этой разницы раздражает — она дает нам ощутить свою постоянную виновность и виноватость. Мы постоянно уязвлены чувством вины, поскольку всегда знаем, или ощущаем, или догадываемся, что же было «хорошо», когда мы всё таки выбрали «плохо»: «Ибо кто из нас не знает, что для нас хорошо и желательно, а что плохо, чего мы всеми возможными средствами должны стремиться избежать» (архимандрит Иоанн (Крестьянкин). Универсальный закон Такого рода тест и такого рода эффект можно найти и в Новом Завете. Некий законник спрашивал Иисуса: Учитель, что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Господь ему предложил ответить самому — и законник знал правильный ответ: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. Законник, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? (Лк. 10, 26-29). Вот это пример того, как мы знаем правильные ответы в теории и как ищем обходных путей на практике. И тогда Иисус, чтобы наполнить духом закон, который для вопрошавшего превратился в мёртвую букву, рассказал притчу о добром самарянине. Оказалось, что близость людей определяется не расстоянием, не родством, не национальностью и не сословием. Иисус помогает это понять, подчёркивая, что нельзя найти ближнего в поиске «от себя» («кто мой ближний?»). Из притчи следует, что вопрос следует ставить «кому я ближний?» А я становлюсь ближним тому, кому я «оказал милость», а не наоборот: вот мои ближние (родные, друзья...), только их и буду любить. Задать параметры близости на будущее, определить круг ближних, ограничить любовь — нельзя. Близость и любовь в притче приобретают тождественный смысл: близость создаётся деланием добра, — а разве это не любовь? В контексте этой притчи несложное правило «возлюби ближнего» приобретает глубокий и сложный смысл. Во-первых, человек обязан оказывать милость людям, нуждающимся в помощи, иначе он не может стать для них ближним и наследовать жизнь вечную. Во-вторых, человек обязан любить тех, кто оказывает милость ему, то есть своих ближних. Это правило не знает исключений — и потому человеком быть трудно. Но это — универсальный закон человеческого общежития, принцип всеобщей гармонии. «Поповское слово» Добрый самарянин на своём ослике ввёз в нашу жизнь одно очень важное понятие — милосердие. Это оказание помощи тому, кто вызывает у нас жалость и сострадание, это милость, в том числе «милость к падшим». Это любовь к ближнему — в действии. «Милосердие — поповское слово», — с осуждением говорил Глеб Жеглов, непримиримый борец с бандитизмом. Это не просто цензура речи — отказ от «поповского слова» на практике свёлся к отказу от самого милосердия. Отношение Жеглова к людям приобретает отчётливую нелогичность; о невинно пострадавшем Груздеве он говорит: «Наказания без вины не бывает». Кажется, для ближнего у Жеглова нет ничего, кроме осуждения. И потому такой обаятельный и яркий, но такой немилосердный Глеб Жеглов получает уничижительную оценку: «Для него люди — мусор». Время идёт. Уже не клеймят милосердие как «поповское слово». Восстанавливаются храмы, открываются воскресные школы. Голос Православия слышен даже в переполненном рекламой, пошлостью и политикой теле- и радиоэфире. Есть православный интернет, православная пресса, православное кино и музыка. А милосердие почему-то исчезает из нашей жизни. Кому я ближний? Вот сосед, старик лет семидесяти. Он медленно выбирается из лифта, заставляя нас нетерпеливо топтаться на месте. Так же медленно, осторожно он преодолевает порог входной двери. Мы же спешим! Видно, в магазин собрался, в руках старомодная сумка. Одинокий он, надо бы как-то зайти, может, в магазин, в аптеку сбегать, да-да, обязательно... Потом спохватываешься, что не видел его уже некоторое время. Пожалуй, месяца два. В животе вдруг возникает зыбкая пустота, становится страшно и тоскливо. Вечером с надеждой смотришь на его окна, может, он просто болеет и не выходит. Но его окна темны, и ничто не спасает от стыда: знал, что было хорошо, и снова не сделал... Если смотреть на людей вокруг неравнодушным взглядом, то сердце начинает разрываться от жалости. Беспризорные дети, одинокие старики — как они выживают? Что чувствуют неизлечимо больные? О чём думают излечимо больные, которые не могут собрать денег на операцию? Но как только начинаешь их жалеть, понимаешь, что им же всем надо помогать. Возникает ощущение обязанности, долга помочь и проявить заветное милосердие — и тут же ощущение вины: обязанностью этой я пренебрегаю. И гонишь от себя эту вину, а она не уходит, если не постараться забыть, что есть эти оборванные, голодные, больные, одинокие, слабые и беззащитные... И подавляешь в себе сострадание, потому что ощущать сострадание, не давая ему выхода, невыносимо, и всем помочь нельзя, а ещё дела, и дома семья, и ещё что-то важное... И не может человек не сострадать несчастному, но может подавить в себе это сострадание; не может не стыдиться удушенного сострадания, но может привыкнуть к мукам совести. И потому человеком быть трудно. «...придерживаться глубочайшего уважения к человеческой жизни» [1] Двухлетний малыш попал в больницу с ожогами. Матери не разрешили ночевать в отделении, отправили домой. Чтобы ребёнок никого не беспокоил ночью, кто-то из медсестер ввёл ему 4 «кубика» реланиума. Ночь прошла спокойно — и только утром обнаружили, что у одурманенного малыша наступила клиническая смерть. Лихорадочная реанимация вернула его к жизни, но сон медперсонала дорого обошёлся ребёнку. Сейчас мальчику 11 лет, он не говорит, не ходит, не играет — он просто существует. Сёстры милосердия превратились в сестёр медицины — и медицина утратила всякий смысл. Без милосердия эта отрасль сокровенных знаний и леденящих кровь умений превращается в форму изощрённого издевательства. Как-то мой немецкий коллега ни с того ни с сего заговорил о системе здравоохранения Германии. Он смаковал подробности организации системы, детально описывал денежные потоки между пациентами, врачами и страховыми компаниями, указывал, что в этих потоках необходимо исправить. Я заметил ему, что главной характеристикой такой системы является милосердие, и если она на это не способна, то это плохая система, даже вредная. Подумав, он согласился и признал, что в Германии с этим «есть проблемы». Значит, не нашу бедность и не их зажиточность следует винить в том, что милосердия не стало даже там, где оно является основой основ. Эволюция «самости» Около ста лет назад кто-то сказал: некоторые люди живут так, словно Бога нет. Героиня современного фильма, отчаявшись найти средства для лечения ребёнка, становится киллером. Она мотивирует свой выбор тем, что её «клиенты», бизнесмены и чиновники, «живут так, словно нас нет». Вот такое страшное развитие — человек уединяется, обособляется и отрешается — от Бога, от других людей, пока не остаётся сам. Где же здесь быть милосердию? Абсолютизация своего «эго», своей «самости» исключает возможность существования каких-то «ближних». И вот тут начинается торжество законов джунглей — побеждает сильнейший, око за око и «мені ж треба». Но Бог есть, и другие люди есть — значит, позиция, которая отрицает Бога и ближних — глубоко ошибочна. Это неправильный путь, и вечную жизнь так не унаследовать. Да и в земной жизни самоуверенный хищник может внезапно стать беззащитной жертвой. А ближних-то нет... Это только кажется, что желание «помочь всем» является такой же крайностью, как и животное равнодушие. Была такая антисоветская карикатура на Хрущёва: человек в драных штанах обнимает земной шар и восклицает: «Кому ещё помочь?» Так вот для православного человека всё обстоит несколько иначе. Конечно, оказать милосердие всем, кто в нём нуждается, мы физически не в состоянии. Но мы можем и должны оказывать милосердие тем, кто в нём нуждается и находится рядом — только руку протянуть, ведь эти люди — есть! Желание же помочь всем своими руками — это тоже проявление неразумной «самости», эгоизма и гордыни — ведь Бог есть! И потому мы можем и должны молиться обо всех, кто требует помощи и утешения, вместо того, чтобы бесплодно терзаться горестями и бедами миллионов. Три любви Не случайно в притче о добром самарянине речь идёт и о любви к Богу, о любви к ближнему и о любви к себе. Эти три любви нельзя разделить. Ведь кажется, что Бога — доброго, милостивого, грозного, вечного и всемогущего — любить легко. Любить себя — просто и приятно. Но ближний — такой несимпатичный, требовательный, неблагодарный — как его любить? Но иного выхода нет: «любовь к Богу заключается в любви к ближнему, и тот, кто возделает в себе любовь к ближнему, вместе с нею стяжает в сердце своём неоцененное духовное сокровище — любовь к Богу» (святитель Игнатий (Брянчанинов). И потому трудно быть человеком. ...Даже в храме, среди братьев-православных, иной раз испытываешь не то что нелюбовь, а эдакую неприязнь к ближнему. Перед Пасхой мы пошли на соборование. Медленно собирались люди, всё больше старики. Кашель, приглушённые жалобы на разнообразные хвори и маленькую пенсию. Морщинистые лица. Согнутые спины. Шаркающая походка. Одежды такие, что только в музее выставлять: жизнь в оккупации. Священники в светло-зелёных облачениях начинают расставлять верующих рядами. Те пытаются сбиться в кучу, жмутся поближе к знакомым. Да что ж они такие бестолковые, никак не встанут, я на работу спешу!.. Наконец началось. Свечи, запах ладана, дым, пронизанный столбами солнечного света. Батюшки проходят между рядами, быстро рисуя кресты на лбах и запястьях. И я понимаю, что мы тут все — вместе. Мы — воины. Мы стоим рядами, плечом к плечу, готовясь встретить врага, если надо, умереть, но не сделать и шагу назад. Наши командиры в светло-зелёном камуфляже нас не оставят. Мы стоим так уже тысячу лет и будем стоять ещё тысячу. Мы — братья по оружию, и нет ничего выше нашего братства, и братьев своих я люблю как самого себя... Это ощущение было коротким, но очень сильным. Люди вокруг снова превратились в стариков и старушек в нелепых одеждах, но для меня они теперь — боевые побратимы. Я улыбнулся: человеком быть трудно. Но можно! [1] Из клятвы Гиппократа.

Святитель Николай Сербский "Как правильно молится?" ("Христианская жизнь" г.Клин,2011) (краткое содержание. Книжица маленькая, содержит в дополнение к пояснениям несколько притч, которые я не напечатала) Как нужно Богу молиться? Многие этого не знают. Многие об этом спрашивают. Это нужно знать, но если не знаешь, любого уместно об этом спросить. Вопрос , между тем, прост и абсолютно ясно определен в Церкви Христовой на протяжении всей ее двухтысячелетней истории. Любая молитва, как самая краткая, так и самая пространная, должна содержать три вещи: - благодарность Богу, - мольбу о помощи в данном конкретном случае, - восхваление Бога. Церковнославянские определения этого тройственного содержания молитвы гораздо выразительнее слов сербских и звучат так: - благодарение, - прошение, - славословие. Благодарение …Нужно всегда быть благодарным Господу, ибо всякому человеку в любую минуту его жизни есть за что благодарить Бога. И пусть никто не говорит: «Постигла меня беда, разве и за это я должна благодарить Бога?!» Да-да, должна благодарить и за это точно также, как если получаешь от Бога то, что называешь богатством, счастьем, прибылью, успехом. Дорогой читатель, ты можешь углубиться в Священное Писание и прочитать там чудесную повесть о многострадальном Иове, которая написана для того, чтобы быть вечным утешением всем страждущим. Из этой книги ты научишься, что надо быть благодарным Богу всегда: и когда Он жалует, и когда забирает, ибо увидишь: даже когда Господь забирает, Он забирает не со зла, не для того, чтобы напакостить человеку, но чтобы помочь человеку через страдания окрепнуть духом и возвыситься душой до небес. Если и дальше станешь читать Священное Писание, достигнешь того совершенства, что всякое свое страдание сумеешь объяснить, а как только ты его объяснишь, страдание потеряет свое отравленное жало, которым оно жалит тебя, покуда ты его считаешь случайным и бессмысленным. Когда садовник заботливо окапывает деревья в саду, часто поливает их, порой даже заливает и гноит, он желает своим саженцам добра. Но когда он их подрезает или обламывает и белит. Разве в этом случае он меньше желает им добра? Прошение …Ч то нужно просить у Бога? В первую очередь нужно просить то, что является самым лучшим, самым великим и самым вечным. А это и будут те духовные богатства, что называются одним именем – Царство Божие. Когда мы просим Бога в первую очередь об этом, Он дарует вместе с этим богатством и все остальное. что нам требуется на этом свете. Конечно. не возбраняется просить Бога и об остальном, что нам нужно, но об этом можно просить только наряду с главным. Сам Господь учит нас молиться и о хлебе насущном: хлеб наш насущный даждь нам днесь (Мф.6,11) . Но эта молитва в «Отче наш» стоит не на первом месте, но только после молитвы о святом имени Божием, о пришествии Царствия Небесного и о владычестве воли Божией так же и на земле, как и на Небе. Итак, сначала духовные блага, и только потом материальные. Все материальные блага – прах земной, и Господь их легко творит и легко дает. Дает их по милости Своей даже тем, кто об этом не просит. Дает их и животным, как и людям. Однако духовные блага Он никогда не дает ни без воли человеческой, ни без искания. Самые драгоценные богатства, то есть богатства духовные, такие, как радость, мир душевный, доброту, милосердие, терпение, веру, надежду, любовь, мудрость и другие, Господь Бог может дать также легко, как дает материальные блага, но дает их лишь тем, кто возлюбит эти духовные сокровища и будет о них просить Бога. Славословие …Любые добродетели, которые люди на земле воспевают, лишь слабая тень неисчерпаемых и непреходящих добродетелей, которые в Боге и от Бога. Ангелы сознательно славословят Его на небесах день и ночь, воспевая: Свят, свят, свят Господь Саваоф; исполнь небо и земля славы Твоея! Вся сотворенная природа бессознательно прославляет Бога, исполняя Его Закон. И человеку нет причин отставать от этого хора славословия. Так пусть человек восславит Господа от всей души, пусть славит Его всегда и везде, но особенно тогда, когда возносит молитву свою к Нему. Церковные молитвы всегда завершаются славословием, как например: «…яко Твоя держава, и Твое есть Царство, и сила, и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь!»; или: «…яко свят еси Боже наш, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно…»; или: «…яко Благ и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь!» Таким образом, любая молитва – как пространная, так и кратчайшая – начинается с благодарения Богу, продолжается прошением у Бога помощи или дара и завершается славословие Бога. Короче говоря, сначала благодарение, затем прошение и в конце славословие. Чтобы было как можно яснее, давайте рассмотрим здесь одну произвольную молитву, например, молитву болящего. Молитва болящего. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь! (Благодарение) Господи, Боже мой, Создателю и Промыслителю наш, благодарю Тебя за бесчисленные блага Твои, которыми осыпал меня, грешную, от рождения моего. Благодарю Тебя, Господи, что сотворил меня человеком, и что даровал мне разум, чтобы познала я и поняла святую волю Твою. И особенно благодарю Тебя, что пренебрег Ты грехами моими, за которые давно уже заслужила я вечную смерть и геену огненную, и по милости Своей несказанной сохранил мне жизнь до сего дня. (Прошение) Прошу Тебя, Господи мой, услышь и сейчас голос мой и молитву мою. И прости все грехи мои, и удостой меня Царствия Твоего небесного. Знаю, Господи, что болезнь эту Ты попустил мне из-за грехов моих, ведомых и неведомых, но с намерением через страдание телесное излечить душу мою, милосердный Врач мой. Раскаиваюсь в грехах моих, которыми я нарушила Закон Твой и показала себя неблагодарный рабой перед милостивым Господином; каюсь, Господи, и со слезами раскаяния припадаю к ногам Твоим; помоги мне, верни здоровье моему телу, чтобы я пожила еще на земле и Тебе послужила и добрыми делами грехи мои загладил, чтобы хоть отчасти удостоиться Царствия Твоего безсмертного. (Славословие) Воссылаю славу Тебе прославленному Ангелами на небе и праведниками на земле, многохвальный Господи мой. Ибо воистину Тебе принадлежит всякая слава и всякая хвала, Тебе, превечному Отцу с Единородным Твоим Сыном и Пресвятым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь! Молитва болящего (краткая) (Благодарение) Господи Боже, благий Создателю мой, благодарю Тебя за все. (Прошение) Не оставь меня в этот час страдания моего, но как милостивый и человеколюбивый Творец мой прости мне грехи мои и верни мне здоровье. (Славословие) Да славится пресвятое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь! Здесь, разумеется, речь идет только о произвольной молитве, которую любой христианин может составить легко и свободно по потребности своей. Однако, кроме личных молитв необходимо читать молитвы, которым учит нас Евангелие и Цервокь, такие, как «Отче наш…», «Святый Боже…», «Богородице, Дево…» и другие. Помимо этого нужно также читать и исповедание веры, то есть «Верую…» И в каждом случае человек должен приступать к молитве со страхом Божиим, трепетным почитанием и непоколебимой верой, что он находится в присутствии живого Бога, и с упованием на милосердие Божие, которое всегда идет навстречу молитвам истинных, праведных богомольцев.

Святой Иоанн (Максимович), архиепископ Шанхайский. Почему с молитвами Животворящему Кресту соединяются молитвы о царях? Крест Господень, как орудие нашего спасения, стал почитаться христианами еще во времена Апостольские. Однако во время гонений христиан почитание Его могло быть только тайным. “Христос Распятый” для иудеев был соблазном, для язычников — безумием. Посему христиане не высказывали открыто свое почитание Креста, чтобы не подвергать Его издевательствам. Они скрывали изображение Креста или изображали Крест так, чтобы язычники не могли догадаться, что данный рисунок прикровенно изображает Крест. В 312 году царь Константин Великий во время похода на Рим увидел на небе изображение Креста с надписью – НИКА , – то есть, побеждай. Сделав войсковую хоругвь в виде Креста , Константин вступил в сражение, победил врага и взял Рим. В память той победы царь Константин повелел поставить в Риме свое изображение с Крестом в руке и надписью “Сим спасительным знамением я освободил Рим от тирана”. Вскоре после сего христианское исповедание Миланским эдиктом было объявлено дозволенным; сам Царь Константин показывал пример почитания Креста, повелев изображать себя с Крестом даже на монетах. Видение Креста царем Константином на небе повторилось еще два раза при его дальнейших походах, что еще более усилило его почитание Святого Креста. По его желанию его мать – Святая Царица Елена предприняла путешествие в Иерусалим и там обрела Святый Животворящий Крест. Она привезла в Царьград часть Его, и византийские цари, отправляясь в поход, брали ее с собою, уповая на помощь Божию, подаваемую через Крест. Вот почему в дивных песнопениях, прославляющих Святой Крест, Его восхваляли и за помощь, которую через него получали Православные Цари. Вместе с тем, Православная Церковь, исполняя наставление Апостола Павла молиться за царей, даже языческих, поскольку они являются защитниками порядка, а не гонителями Веры, всегда возносила моление Богу, чтоб сила Крестная помогала уповающим на Крест царям. Службы Святому Кресту по Средам и Пятницам, в кои дни воспоминаются страдания Христовы, и в другие праздники Животворящего Креста полны таких молений. В них говорится: ”Крест царей держава”, “о Тебе Вернейшии Царие наши хвалятся, яко Твоею силою Исмаильтескии люди державно покаряюще”, “победы Верным Царем на сопротивныя даруя и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство”, “Древо Честное Царем на варвары победу подающе”… Такими и тому подобными выражениями наполнена службы Креста. Замечательно, что многие из сих песнопений написаны Святыми отцами, которые сами жестоко страдали от царей-иконоборцев; они не прекращали моления за царей, твердо веря, что после злых царей будут и Цари Благочестивые. Не изменяли те молитвы православные греки и южные славяне и находясь под властью турок или других чужеземных властей, хотя бы они были иноверными. Какой же смысл имеет моление о царях в молитвах Святому Кресту, когда какой-либо православный народ не имеет своего Царя? Во-первых – православные народы должны молиться не только за своих Государей, а как члены одного тела – Церкви, также и за других православных Государей. Порабощенные турками греки, сербы, болгары и румыны молились за единственного тогда православного Русского Царя. Долг и русских молиться не только за своих, но и за их государей, тем более что проживающие в их странах русские беженцы пользуются их защитой. Во-вторых – при возношении молитв о царях мы молимся не только о нынешних Царях, но и о будущих Православных Царях, ибо по толкованию св. Иоанна Златоуста Православные Государи будут держать власть до пришествия антихриста, удерживая распространение зла. Вот почему Церковь Православная не престает молиться – победы Благоверным Царем на сопротивныя даруя. Слова сии находятся в молитве Животворящему Кресту, которая особенно часто употребляется, так как является тропарем, то есть как бы гимном, дней Святого Креста. Первые слова той молитвы составляют 9-й стих ХХVII псалма Давида, а следующие за ними взяты из псалма 143-го, написанного Давидом по поводу борьбы с Голиафом. Она сначала была составлена как седален осьмогласника (октоиха) для пения по Средам и Пятницам 1-го гласа между чтением кафизм Псалтири. Потом она стала употребляться также как тропарь тех дней, праздника Воздвижения Креста и других дней, посвященных Святому Кресту. Она читается также в начале каждой повседневной утрени, поется при малом водоосвящении и во многих других случаях. В России и в некоторых других славянских странах в ту молитву вставляли и имя царствовавшего Государя, но основное содержание всегда оставалось неизменным и подлинным текстом ее, то, что написали Святые Отцы: Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победы Благоверным Царем на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство.

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/53679.htm?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter Слушатели и исполнители Дней десять назад пришла в храм женщина. В страхе, в тревоге… Она одна живет в доме, и брат после смерти матери хочет этот дом отнять любыми путями… У брата есть свое жилье, и он ни в чем не нуждается, но дело даже не в этом… Проблема в том, что он ведет себя не по-людски. Когда мама умирала и попросила его приехать из города (а это в каких-нибудь 10 километрах от села), он не приехал и еще добавил, что «всех уже давно похоронил». Ну, не знаю, что именно у них в семье произошло, почему сложились такие странные отношения. Могу только сказать, что такое на самом деле бывает, и я наслушался подобных историй и насмотрелся на их последствия более чем достаточно. Словом, мама умерла, так и не повидавшись с сыном. Но и на похороны он не приехал, сославшись на то, что «есть другие дела»… Страшно, конечно, что тут еще скажешь… Это вообще отдельная тема – как человек впадает в озлобленность и доходит в своем ожесточении до каких-то совершенно невозможных, адских пределов. Впрочем… и это имеет отношение к теме статьи, к духовной беспечности… Но, возвращусь к этому брату несчастному, пораженному ненавистью. Он не удовлетворился демонстрацией презрения к близким, но еще и спилил крест на могиле матери. Чем он руководствовался, я не знаю, но, со слов его сестры, это именно не догадки, а проверенный факт. И вот теперь он яростно требует отдать ему часть дома с участком. Женщина, может быть, тоже не права, не желая делиться, но поди ты ей это объясни вот так, сразу… если она едва переступила порог храма… Говорит: боюсь вообще с ним какие-то дела иметь… Сарай уже спалил… ножом размахивал, угрожал… И женщина попросила, чтобы я освятил ей дом. Чтобы защититься от брата… Ох, что тут скажешь… Трудно начинать каждый раз с начала, но что поделаешь… И я ей стал говорить о Боге, о вере, о христианском призвании… о необходимости перемены жизни и о том, что мы своим неверием, непослушанием, нежеланием исполнять Его заповеди сами препятствуем Господу устроять нашу жизнь… Словом, на следующий день дом я этой женщине освятил, и потом мы еще долго говорили с ней об исповеди и причастии, о том, чтобы она подготовилась к ближайшим выходным. И она с решимостью согласилась подготовиться и прийти… Не пришла. Ни в субботу, ни в воскресенье, ни через неделю. Где она теперь?.. Что с ней?.. Одному Богу известно, но я твердо знаю одно: если в ней осталась хоть крупица решимости и веры и желания исполнить то, к чему призывает Господь, с чего Он начал Свою проповедь, говоря: «Покайтесь!»… если она не оставила без внимания слов Господа о том, что непременным условием жизни духовной есть таинство причастия… если все это осталось в ее сердце… если она только по каким-то объективным обстоятельствам не смогла прийти – то я верю твердо, что Господь эту женщину не оставит и ничего с ней страшного не случится. А если «тревога улеглась» после освящения дома… и подумалось: ладно уж… как-нибудь все устроится… и не обязательно это – поститься, и молиться, и каяться… Вот если допустила она такие мысли в сердце – то беда! Беда, даже если ничего «страшного» в ее жизни не случится, потому что самое страшное, что может быть, – это забвение Бога, разлука с Ним, на которую люди сами себя обрекают – собственной беспечностью, легкомыслием и мнением, что как-нибудь все устроится само по себе. Не устроится! Потому что диавол ходит, как лев рыкающий, ища кого поглотить, и «само собой» – это именно так, как он это замышляет. И путей исполнения этого «само собой» у него ох как много… И спешить ему особо некуда, и он, как зверь дикий, выслеживает, высматривает добычу иногда годами, чтобы в нужный момент напасть и погубить наверняка… Если бы мы только это понимали и помнили! Как много бед нам удалось бы избежать! Скольких ужасных и необъяснимых событий! Вот так: поговорили, пообщались… главами покивали, повздыхали и… разошлись. И что? Остается только «психологический эффект» от такой беседы, чувство успокоенности, может быть ложной, но то, что нужно сделать, на чем настаивает священник – и это, как правило, самые необходимые действия, – почему-то откладывается на неопределенное «потом». Почему-то именно это – то, что требует приложения усилий, хоть небольших, оставляется втуне как что-то второстепенное и неважное. И ведь это не единичный случай. А еще, бывает, слышишь в ответ на просьбу подготовиться к исповеди, к причастию горькие и страшные слова: «Ну, исповедуюсь я, причащусь – и что?.. Что изменится?!» То есть нет веры в реальность присутствия Божиего в нашей жизни, нет веры в Его помощь, которая во многом зависит от нашего Ему послушания. Как и сказал Сам Господь: «Что вы зовете Меня: Господи, Господи! – и не делаете того, что Я говорю?» (Лк. 6: 46). Какие простые и ясные слова! Доверься Господу… не полагайся на свой ум, на свое бессмысленное «авось», начни делать то, о чем Господь просит, и познаешь Его силу, сам убедишься в Его благости и любви… Да, одних внешних, механических действий мало. И не этого ждет от нас Господь. Но все-таки именно в делах, в поступках, в образе жизни проявляется – должна проявляться – вера. Апостол Иаков сказал: «Будьте же исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие самих себя» (Иак. 1: 22). И речь идет даже не о послушании священнику, не о послушании какому-то человеку, а о послушании Самому Богу, Который через Свою Церковь многое открыл людям о цели их жизни и о средствах достижения этой цели, а священник только транслирует эти очевидные, но, увы, многим неизвестные истины. Человек живет беспечно, открывается всем ветрам, и эти ветра, как правило, дуют не из райских обителей, а из глубин преисподних. И вот, человек, не противясь этим ветрам, не ограждая себя призыванием помощи Божией, правой верой и жизнью, согласной с этой верой, – очень легко на этом «сквозняке» простужается. И начинается то, о чем мы говорим. Какие-то безумные видения, мрачные состояния, с попытками суицида или, наоборот, необъяснимая агрессия, девиантное поведение и так далее. Вообще одержимости всякого рода стали в наше время столь распространенным явлением, что об этом, конечно, надо сказать несколько слов. Одержимость – это духовная болезнь, проявляющая себя часто как психическая, но в основе своей имеющая не соматические расстройства, а именно беспечность и легкомыслие, пренебрежение элементарными правилами духовной безопасности. Но если вовремя принять духовные меры, оградить душу от влияния этих губительных ветров, открыть доступ к чистому воздуху (а святые отцы говорят, что благодать для души – это то же, что воздух для тела), то, как правило, человек совершенно приходит в себя и возвращается к полноценной, здоровой жизни, только уже к жизни преображенной духовным опытом, к жизни, обретшей полноту христианского смысла. Слава Богу, примеров такого исцеления много. Года три назад, зимой, во время службы кто-то подошел ко мне и попросил доверительно: – Батюшка, там это… родители просят, чтобы священник побеседовал с их дочкой. Помню, я как-то не мог сообразить, почему девочку нельзя привести в храм, а мне нужно непременно отрываться от исповедников и куда-то идти. Но я вышел, побрел за своим провожатым за церковную ограду и вот – увидел машину, а рядом с ней расстроенных мужчину и женщину. Познакомились. Женщина стала рассказывать о своей дочери – девушке 17 лет. – Понимаете, – сетовала она, – нормальная была девчонка, послушная, добрая, и вдруг в один день точно подменили ее. Стала грубить, ругаться матом, убегать из дома, постоянно угрожает покончить собой… Батюшка, что делать?! Я ничего понять не могу… Словно в нее бес вселился. – А где она сейчас? – Да вон, – махнула рукой женщина, – узнала, что сейчас священник придет, и убежала. В отдалении подчеркнуто развязно разговаривала с группой молодежи, что-то выкрикивая и смеясь, та самая девушка. Мама стала ее звать. Та огрызнулась довольно грубо, но все-таки подошла. – Пойдем в храм, – попросила мама. И тут доченька разразилась такой площадной сапожницкой бранью, что у меня, что называется, «уши завяли». Впрочем, я не удивился уже. По виду ее, по какому-то блуждающему взгляду, по неестественной взвинченности было понятно, что девушка, мягко говоря, не в себе. Причем есть какие-то едва уловимые, но явные черты одержимости – это вам любой священник скажет. Разные бывают случаи, но есть и вполне с первого, что называется, взгляда очевидные. Вот такой это был случай. Словом, поговорить с дочкой никак не представлялось возможным. И пока она сидела, забившись в машине и выкрикивая время от времени нарочито громко и хамовито: «Ма, поехали! Ну… Поехали уже!... Слышь…» – мама растерянно рассказывала свою нехитрую историю безбожной жизни. Папа рядом молчал потерянно и сурово. Вообще мужчинам как-то труднее объясняться в подобных обстоятельствах, и за них это обычно делают жены. Я высказал предположение, что происходящее с дочкой – это духовная болезнь, одержимость, скорее всего следствие безбожной, вольной жизни самой девочки и отсутствие религиозной жизни в семье. Посоветовал серьезно задуматься о своей вере… С тем мы и расстались. Но вот что важно. Эта мама стала звонить время от времени, задавать какие-то вопросы о вере, о жизни христианской… начала с мужем ходить в храм. Они молились усердно за своих детей, каялись за прежнюю безбожную жизнь… исповедовались, причащались… и дочку уговорили прийти… Один раз, и другой, и третий… В разные храмы, к разным священникам. Я ее тоже исповедовал пару раз, и хотя в первый раз она с трудом понимала, что происходит и о чем надо говорить, но со временем ее исповедь стала вполне осмысленной и по осознанию грехов, и по стремлению исправиться… Несколько недель назад мама этой девочки звонила и с радостью рассказывала, что девочка ее совершенно исправилась, стала приветливой, ласковой, поступила в университет и учится хорошо… Но главное – семья эта стала другой. Они теперь на собственном опыте – и не умом только, но сердцем – поняли, что без Божией помощи ничего невозможно доброго сделать в жизни, невозможно построить саму жизнь. И это, я думаю, самое ценное их приобретение. Это только один пример из чреды других отрадных примеров того, как сугубая молитва, исповедь, причастие содействуют перемене ума человека и приводят его к действительно доброй и радостной жизни. Все мы «опасно ходим». Но по милости Божией у каждого из нас еще есть время осознать свое действительное положение и начать что-то менять в своей жизни в лучшую сторону. Тем более это важно, если мы хотим помочь и кому-то из своих близких. А без перемены собственного ума, собственной жизни это попросту невозможно. И можно с уверенностью сказать, что не только для «скорбящих и озлобленных», не только для одержимых какими-то прелестными состояниями или тяжкими страстями, но и для всякого вообще человека именно соблюдение простых и добрых правил христианской, православной жизни необходимо для обретения осмысленной и радостной полноты жизни. Храни нас, Господи, беспечных и неразумных! Священник Димитрий Шишкин 21 мая 2012 года

Здесь все мне враждебно, все смерти тлетворным дыханием дышит: Пронзительный ветер, тяжелые воды, пары из болота, Измены погоды и вечно пасмурно-грозящее небо. Как бледен луч солнечный, Бельта повитый туманом и мглою! Не греет он, — жжет!.. Не люблю, не люблю я сиянья без жизни! Сражен я недугом, окован как цепью, к одру им прикован, Им в келлии заперт. Затворник невольный, влачу дни ко гробу. А сердце мое?.. Ах! убили его!.. Оно жило доселе, Страданьями жило, но жило. Теперь — тишина в нем могилы. Его отверзал я с любовью и верой, открытой всем ближним. Вонзили мне в сердце кинжалы; и были кинжалы наградой За дружбу, за слово прямое, за жизнь, принесенную в жертву!.. Уйду я, убитый, уйду от людей я в безвестность пустыни!.. Я вижу, что людям приятно и нужно: им нужны лесть, подлость, Тщеславие, чуждое истинной славы. Забыли, что слава — от Бога, От совести чистой. Но Бог им не нужен, и совесть — им бремя; Не нужны им в слуги наперсники правды с общественной пользы желаньем: Им нужны рабы — орудья их воли развратной... Уйду от людей и в глубокой пустыне предамся рыданьям: Там в пищу мне будут лишь стоны, и слезы — напитком. Оплачу себя, мое сердце убитое, мiр, в зло погруженный, — И сниду в могилу печальный, в надежде отрады на небе. Свт. Игнатий Брянчанинов

Много я страдал! Страдал наиболее из-за своей пламенной крови, из-за своей пламенной любви к ближнему, люб­ви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением; из-за расположения к спра­ведливости; чести; из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию, без этого она как раз похитит у моего сердца святой мир, отнимет меня из водительства Святого Духа, предаст водительству сатаны. Знай: Бог управляет миром, у Него нет неправ­ды. Но правда Его отличается от правды челове­ческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою все­святую правду, правду креста — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Цар­ство Небесное многими скорбями. Образ испол­нения этой правды Бог подал Собою. Против правды Христовой, которая — Его крест, вооружается правда испорченного есте­ства нашего. Бунтуют против креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови, а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кре­сту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хо­тят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? Всмотрись на украшен­ную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! Не без причины заповеда­ны нам нищета и пост! Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляду, страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположе­ние к N. болезненное. Воню твоего сердца обо­нял я, бывши у вас в обители, потом — при по­лучении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, му­чится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетель­ствуясь деланием и учением святых отцов, что желающий перейти из плотского состояния в ду­ховное должен умереть для всех человеков. Ка­кая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум сознали справедливость произнесенного, но ус­лышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, ус­лышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего ожив­ления в Духе — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечом и луком тво­им отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Землею называю твое сердце; аммореями — кровь, плоть, злых ду­хов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным. Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опира­ясь на веру, на живую, веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и че­тыре — в течение краткой минуты на колени, го­вори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, называл, обманыва­ясь, моим — Твой, Твое создание, Твоя собствен­ность. Он Твой — всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устро­ить, что ни восхощешь. Ты всепремудр: путей Тво­их духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли, сегодня существующая, завтра ис­чезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти, но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе Твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и меч­танием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно: потому что лю­бит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближ­ним». И врагов нам повелено любить, и наруше­ние любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повто­ряй несколько раз неспешно: «Господи! предаю его, себя, всех святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, всесильный, все это видишь; да бу­дет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я кто? Пылинка, чтоб мне вмеши­ваться в Твое непостижимое управление!» И N. должен так же поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб — влечет­ся твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. Ты должен быть один. Из тебя ска­зал я это, сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был постоянное одиночество, был и есть. Что делать? — Претер­пим тягость уединения. Увидев его, увидев сирот­ство наше на земле, Дух Святой в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите вза­имное пристрастие истинным смирением, кото­рое предложено в вышенаписанных молитвах боговидения. Не должно вам безвременно, по вле­чению нежного чувства, то есть глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В про­тивном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так, некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать. Когда придут тебе помыслы ревности и нежно­сти к N., а ему — к тебе, говорите сами себе: «Госпо­ди, он Твой! А я что?» Когда же усилится брань — к себе в келию и на колени!.. Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от при­страстия друг ко другу, которым сердца ваши ли­шены свободы; они в плену и оттого в муке. Вре­мя ваше и здоровье теряются в пустых смущени­ях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное — и потому греховное, бо­гопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не мало­стями, но весьма важными недостатками, могу­щими нанести неисцельный вред, не только ос­тановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным В особенности это относится к мо­нашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние. Умри для челове­ков... Если ж не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной. Из "Писем" свт. Игнатия Брянчанинова