Таблица лидеров

Симеон Афонский. О непрестанной молитве и рассуждении. Молитва и отсечение воли не являются самоцелью в духовной жизни. Они лишь приводят к вратам Спасения, которые утверждены на двух опорах – рассуждении и смирении. Чистое сердце, стяжавшее безстрастие, обретает рассуждение и познание пути Спасения и способность видеть Бога, как Он есть. Сердце, освободившееся от эгоизма и ставшее смиренным, получает всю возможную для него полноту благодати и усваивает ее благодаря рассуждению. Чистое и неэгоистичное сердце, имеющее благодатные очи рассуждения, есть обитель Божественной Любви, обитель Самого Христа.

Как радостно, что не оскудевает Православная Вера в стране нашей, что осуществляется приемство в подвиге и молитве со всем духом прежней Руси, в таких замечательных людях, как старица Сепфора... ...Блаженная старица очень любила тех, кто строил и восстанавливал храмы Божии, и горячо молилась за них. А тем, которые смущались тратой денег на их восстановление, приводила в пример слова прп.Маркиана: «Если бы ты имел дочь, - говорил преподобный, - и захотел бы обручить ее невестою какому-либо знатному человеку, разве ты не истратил бы множество золота, чтобы украсить ее драгоценными нарядами? И так ныне, вознамерившись устроить церковь, подобную прекраснейшей Невесте Христовой, которая обручилась Краснейшему добротою паки сынов человеческих и пролила за него свою кровь, буду ли я жалеть своего имущества и не тем ли более позабочусь о таком украшении?» "Всякую работу надобно с молитвой делать, - говорила старица -. Копаешь огород – прилагай молитву Иисусову, выкопал ямку - читай молитву, выкопал другую -снова молитвочку читай. Так, глядишь, и навык обретешь. Любое дело можно к молитве приложить. Только тогда и будите не работу с молитвой, а молитву с рукоделием проходить, а что еще может быть важнее для души? Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите Господа. Ибо такова о вас воля Божия в Иисусе Христе. Возложите всю свою надежду на Бога и молитесь. И Господь сам все управит, и любое дело будет спориться. А ежели в молитве не преуспеете, то нигде и ни в чем не обрящите успеха". «Когда один находишься, - говорила матушка, - то вслух молитву читай, а если на людях, то шепотом, чтобы не слышал никто…» « Надобно лишь помнить, что Господь близко, - говорила старица. - Когда молишься, то оставь всякую заботу, радость моя, и с благодарением открывай желание твое пред Богом. И мир Божий, который превыше всякого ума, соблюдет сердце твое и помышление твое во Христе Иисусе.» «Крест, родненькие мои, это наше спасение», - говорила старица. «Нука, сложи пальцы так, как ты крестишься, -обращалась она нередко к приходящему посетителю. -Вот так, правильно. Крепко пальцы прижимать надо, чтобы не было пространства между ладошкой и последними двумя, чтобы враг не пробежал в дущу и сердце. А теперь на лоб, чтобы ум просветился светом Христова учения. Затем на грудь, чуток выше пуповины, дабы сердце просветилось любовью к Богу и Ближнему. Потом на правое и левое плечо, чтобы Господь благословил дела рук твоих. И теперь , опустив руку, клади поклон. Поклон - это знак смирения перед Богом и Людьми Кланяться нужно как можно нижн, вот, смотри.» И согбенная старица слегка согнув колени, кланялась очень низко. «Преклоняю колени сердца моего! - с радостной детской улыбкой говорила матушка. - А то, бывает, стоит человек в храме, рукой машет и думает, что крест кладет, а на самом деле бесов развлекает. А когда со вниманием, с благоговением крестное знамение на себя накладывают, так они, как от огня, бегут кто куда. По тому, как кто знаменует себя крестом, можно узнать внимательную жизнь проводит человек или нет". Подобно праведному Лоту, старица скорбела в душе своей о грехопадениях людей. Особенно она скорбела о тех, кто имеет веру, но не соблюдает посты, установленные Церковью. Таких она жалела и считала безвольными, то есть отягченными и порабощенными страстями. Старица увещевала их и говорила, что человек должен себе постоянно отказывать. Если он не может воздерживаться от скоромной пищи, то должен отказываться от других соблазнов и грехов. «Чревоугодие, милые мои, отягчает душу и мешает молиться. Надобно все время бороться и стоять насмерть. Не давать врагу победы. Если сегодня сладкое съел, завтра отговей, если в обед лишнего чего скушал, от ужина откажись. А если упал – вставай и снова в бой!» А тех, кто не соблюдал постов, терпеливо вразумляла: «Не дело так поступать мы через это погибаем. Это что ни наесть самое настоящее чревоугодие». «Ух, ух погибаем, погибаем!» - и матушка стучала с досадой себе кулачком по коленке. Так она поступала, если кто либо из ее близких так поступал. А близкими для нее были все, кого она знала. Как-то один послушник спросил у старицы совет о многоядении. « Скажите мне, матушка, как избавиться от этой страсти? Не могу себе отказать. Прежде чем за стол сажусь, твердо решаю, что немного поем и все. А когда начинаю есть не могу удержаться и пресыщаюсь.» «А ты, сокровище мое, - отвечала она, - когда садишься за стол, старайся есть как можно медленнее. Не спеши, держи в уме молитву Иисусову и положи себе меру. Пусть она будет сначала большая, затем понемногу уменьшай и испытуй себя. Человек так устроен, что не сразу сытость чувствует. Если вкушать быстро, то много можно съесть, и все равно голодный. А если не спеша, да еще с молитвой, то скоро от чревоугодия избавишься. Телу-то нашему немного пищи надо. Это ведь все дело привычки». В келии старицы возле окна стоял небольшой ящик. В нем всегда что-нибудь хранилось для утешения скорбящих посетителей. Матушке часто привозили какие-нибудь сладости: пряники, пироги, конфеты. Она называла их шутливым словом - пустячки И все брала с благодарностью, радуясь, как ребенок. Некоторые думали, что матушка очень любит сладкое. А она тайком резала все угощение на мелкие кусочки и сушила в чугунке на сухари. Съест унывающий такой сухарик - и уныния как не бывало. «Если нападет на тебя уныние, то встань перед Господом и говори: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя, грешную! Утверди, Господи, сердце мое по Тебе горети!» Проси Господа так, и уныние отойдет от тебя. Пропой несколько раз тропарь «Христос Воскресе» и порадуйся. Богу надо служить в радости. Вон пророк Давид поет:" Работайте Господу в веселии ходите пред ним в радости". «Бывает и такое, что у человека вера ослабевает и происходит охлаждение ко всему . Но причина этому - своя воля. Необходимо, просто необходимо, иметь духовного отца. По его молитвам и через таинство исповеди охлаждение проходит. И снова сердце начинает гореть молитвой к Богу Но должно вопрошать одного, а не многих, а то враг запутывает». Запрещала матушка рассказывать другим о разговорах с духовником." Беседа духовника и чада, миленькие мои, великая тайна! Не должно никому о сем сказывать, а то враг выкрадет. Бывает, спросит кто что-либо у своего духовного отца, а потом говорит: « Меня духовник не благословил!» А что же это тогда получается? Получается грех оправдания - я то хороший, но духовник плохой!» У меня на днях мальчонка один был. Он только на улицу вышел, а его уже брат спрашивает: «Ну, что тебе бабушка сказала?» А он и говорит:" Что сказала, то мое". И не рассказал. Вот какой мудрый ребетенок».

Мы должны веровать, что никакая скорбь не может с нами случиться, ежели не попустит Господь. А Он посылает скорби из любви к нам, или в наказание за грехи, чтобы очистить здесь от оных, или к искусу нашей веры и в предостережение от грехов. «Не услаждаюсь Я, — вещает Бог, — твоими болезнями, о человек! Но из семени скорбей твоих и твоих печалей желаю произрастить для тебя плоды вечного и величайшего наслаждения. Не в твоем единственно теле запечатлел Я закон смерти и разрушения, — запечатлел оный в каждом предмете сего видимого мира. Я заповедал всему миру вопить тебе, вместе с твоим телом, что жизнь сия не есть жизнь истинная и настоящая, что нет в сем мире ничего постоянного, к которому могло бы привязаться твое сердце любовию непредосудительною! Когда ты не внемлешь громкому гласу всей вселенной, тогда отеческое Мое благоутробие, непрестанно тебе желающее неограниченных благ, заставляет Меня поднять жезл наказания; тогда томлю тебя искушениями, измождаю недугами, угрызаю скорбями, дабы ты, оставив безумие, сделался премудр, оставив тени, за коими гоняешься, припал к стопам истины, и вместе к стопам спасения. Моя неизреченная благость и человеколюбие недомысленное заставили Меня восприять плоть; Моим уничижением Я доставил роду человеческому величие Божества (Ин. 14, 9). Претерпев крест ради спасения человеческого, кого хочу привлечь к Себе, того сперва поражаю скорбями и стрелами скорбей умерщвляю его сердце к временным сладостям. Жезл наказаний есть знамя любви Моей к человеку. Так некогда уязвлял Я страданиями сердце раба Моего Давида, и когда поток искушений отделил его от мира, тогда некоторое страшное размышление, некоторый расчет необыкновенный явились в уме его и заняли оный. Помыслих, — пишет он, — дни первыя, и лета вечная помянух и поучахся! (Пс. 76, 6), то есть взглянул я на мимошедшие дни моей жизни, и они мне показались мгновенным сном, быстро исчезнувшим явлением, мертвою жизнию! Потом воспомянул о вечности; стал сличать ее с краткостию прошедшей моей жизни и, сравнив бесконечное с кратчайшим, временным, вывел результат; какой же результат сей? Убо образом ходит человек, обаче всуе мятется (Пс. 38, 7), т. е. сколько человек ни суетится, сколько ни заботится о разных временных приобретениях, однако все сие напрасно: ибо не престает он быть на земли некоторым кратким явлением, гостем, странником! Таковые чувства и размышления удалили его от мира страстей; он начал поучаться в законе Господнем день и ночь и стремиться к познанию себя и Бога, как жаждущий елень на источники прохладных вод. Как царь, он имел возможность всех временных наслаждений, но когда вкусил сладости внутренних благ, тогда забыл снести и самый хлеб свой» (Пс. 101, 5). Из писем прп. Макария Оптинского

Вот здесь еще можно о матушке почитать. http://www.klikovo.ru/db/msg/384

Дыры на платье Источник: Журнал "Наследник" Моего деда никто не провожал на войну. Он уехал из дома еще в 1939-м. Закончил школу в Иркутске, а поступать в политех решил в Томске. Хотел в Ленинград, да помешала единственная четверка в аттестате – по русскому. Отличника взяли бы без экзаменов. А по конкурсу можно было и не пройти. Что тогда? Возвращаться и терять год? Нет, уж лучше наверняка, в Томск. Впрочем, в институте он проучился только один семестр. Началась Финская война, и студенты попали под призыв без отсрочки. У него, как и у меня, была сильная близорукость. С такими диоптриями не призывают даже сейчас. Мне это помогло без проблем получить «белый билет» и не думать об армии. Но дед рассудил по-другому. Выучив наизусть таблицу, он снял очки и пришел на медкомиссию, чтобы призваться вместе со своим курсом. Возможно, это здорово притормозило его научную карьеру. А может быть, спасло жизнь. Местом его призыва после «учебки» стала 168-я стрелковая дивизия в Южной Карелии. Война с финнами уже закончилась, дед строил новые оборонительные рубежи на финской границе. Потом получил специальность радиста. Первый день войны он встретил на хорошо подготовленных позициях в кадровой части. Финны довольно долго не решались наступать там, где недавно были разбиты. Так что, страшная мясорубка приграничных сражений и котлов лета 1941 года обошла его стороной. Настоящая война началась в сентябре, когда дивизию перебросили с Ладоги под Павловск, который тогда назывался Слуцком. Здесь, в поединке с частями группы армий «Север», решалась судьба города, где он собирался учиться. Однажды в атаку пошел весь личный состав батальона, включая писарей, поваров, ездовых. После атаки батальон оказался рассеян. Кое-кто переоделся в гражданское и подался в Ленинград (если они не были расстреляны как дезертиры, то, скорее всего, умерли в первую же блокадную зиму). Дед остался и нашел свою часть. Глубокой осенью их переформированный батальон направили через Неву в район московской Дубровки. В ледяной воде, под артиллерийским огнем, таща на себе рацию и батареи, дед со второго раза сумел высадиться на плацдарм, который позднее назовут Невским пятачком. Весной 1945-го такой же «пятачок» на Одере стал трамплином в прыжке на Берлин. Но части ленинградского фронта ждала иная судьба. От подразделений 168-й дивизии, переправленных на вражеский берег, через три недели осталось только 175 человек. Дед был одним из тех, кто уплыл назад, на всю жизнь запомнив перепаханный металлом берег, мелкую промерзшую землянку и радиостанцию, стоявшую там… на голове засыпанного взрывом убитого немца. Потом был другой плацдарм, Ораниенбаумский. Две голодных зимы, когда некоторые однополчане погибали от истощения. Отдельный лыжный батальон, несколько раз забрасывавшийся в тыл врага для диверсий и поиска пленных (однажды они встретились там с полицаями, которых не взяли в плен). Снятие блокады. Тяжелые бои под Выборгом и Ригой (окруженные в Латвии части вермахта сопротивлялись до самого конца войны). И встреча победы в Румынии, в Бухаресте. Помню, как в детстве я огорчался, когда он рассказывал мне об этом. Подумаешь, Бухарест… Это же не Берлин. И потом, дед так и закончил войну рядовым радистом с медалью «За отвагу». То, как трудно было просто остаться живым, ни разу не раненным, пройдя в передовых частях через всю войну, я тогда не понимал. Это сейчас возвращение без единой царапины с маленького клочка земли, где за месяц таяли целые дивизии, кажется чудом. Хотя я уже тогда удивился, когда понял, что живым и здоровым пришел с фронта не только дед, но и его старший брат, несколько раз Фото: photosight.ru, автор: iliapr горевший в танке. И даже его младший брат, призванный осенью 41-го, защищавщий Москву и попавший в плен под Брянском в 42-м. Он пробыл в концлагерях до самого конца войны, потом пожил в американской зоне, попал из нее в наш фильтрационный лагерь… и был отпущен домой уже в 1947 году. Вскоре все трое братьев закончили вузы. Позже завели свои семьи, защитили диссертации и прожили кто 75, а кто и 85 лет. Младший жив до сих пор. Разве это не странно? Тогда, в далеком советском пионерском детстве в ответ на мои вопросы дед один раз (всего один раз!) рассказал мне диковинную историю. Как однажды, после войны, когда младший брат, наконец, тоже вернулся домой, и они всей семьей сели за стол отметить это событие, их мать вдруг вышла к ним в изодранном платье. Платье было не такое уж старое, но на его подоле зияли две огромных круглых дыры. Такие же дыры были и на длинном переднике, одетом сверху. – Вот так я вымолила вас у Господа, – сказала она. Молодые, образованные, прошедшие огонь и воду сыновья снисходительно улыбнулись в ответ своей рано постаревшей матери. А она ничуть не обиделась этой улыбке. Она была благодарна за все. Потом она прожила еще много лет. Моя мама хорошо ее помнит. Говорят, она даже успела несколько раз взглянуть на меня. Когда я крестился, то стал узнавать, сохранились ли в доме ее молитвенник или Евангелие. Нет, – сказали мне, – она же была неграмотной. Она просто, пока могла, каждый вечер вставала на колени и говорила: «Господи, услышь рабу твою Марью. Благодарю Тебя за то, что помиловал и привел с войны живыми моих сыновей Александра, Николая, Виталия…» Как она молилась во время войны, не видел никто. Все ведь были на фронте. Артем Ермаков