Таблица лидеров

Есть определенный опыт... Все второстепенное за истинное покаяние Господь легко отсекает по самые корни,, так что это чуждо становится,как неестественное. То, что важно для спасения души, нудится, то есть, остаётся, и надо продолжать с этим бороться. Возможно, до гробовой доски. Нам неизвестно сколько, да это и не важно, на самом деле...

Традиции разные бывают. Если корзинка стоит, значит, в нее складывают. Кто чем богат. Если нет корзинки, значит, не складывают. Но и тут варианты. Кто-то на бумаге грехи записывает, и вознаграждение в нее же вкладывает, так что и без корзинки можно что-то получить, а где-то и корзинка стоит, но, когда уходишь, проверяешь ее. А там ничего нет. Хотя на исповеди люди были. Вообще это второстепенный вопрос. Бывает, человек перед аналоем целую лужу слез прольет, и уходит, облегченный. О корзинке ли ему думать? Да и священнику, приняв такую исповедь, обращать ли внимание на корзинку? Все, как обычно, по-разному бывает. Даже при наличии традиции все равно по-разному бывает.

Я так в одном городе попала. Стоит корзинка с надписью "свеча на исповедь". Сразу отсекаются вопросы на этот счёт

У меня так было в одном храме. Но там за ящиком стояла кружечка с надписью, что за исповедь. Так принято было. Ну, раз принято, я в простоте и клала, не как за разрешение грехов, конечно, а как жертву на храм и служителям храма. По заповеди: «Какой воин служит когда-либо на своем содержании? Кто, насадив виноград, не ест плодов его? Кто, пася стадо, не ест молока от стада? По человеческому ли только рассуждению я это говорю? Не то же ли говорит и закон? Ибо в Моисеевом законе написано: не заграждай рта у вола молотящего. О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится? Так, для нас это написано; ибо, кто пашет, должен пахать с надеждою, и кто молотит, должен молотить с надеждою получить ожидаемое. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем у вас телесное?» (1Кор.9:7-11). Я думала, в том городе так принято везде. А потом, по обстоятельствам, исповедалась в другой церкви. Даю священнику денежку, а он не принимает: не берём, мол, за исповедь. Тогда я попросила взять просто как жертву, не уносить же домой то, что принесла в Божий дом. Он взял, и я с миром ушла. )

Значит, жива еще традиция )

У нас не во всех храмах, но ходят не бабушки, а алтарники с тарелочкой. Еще есть специальный ящик на ножке с прорезью для монет. Его многие используют, когда идут на исповедь) лепта .

В Оптиной на исповеди уж каких только "приношений" не видел, люди приезжают со всей страны, везде свои обычаи. В конечном счете, это всего лишь пожертвование на храм, так это и нужно воспринимать. Еще не так давно на некоторых приходах бабушки ходили с тарелочками, раза три за службу ) Сейчас, кажется, этого уже нет нигде.

У всех все индивидуально. Я, когда в школе учился,купил Библию, американского издания. Обычная, каноническая (фактически - протестантская). Но ссылок на параллельные места в ней больше, чем в нашей. В этом ее ценность. Не то, что бы эту ценность я изучал, но в ней она есть. О том, что надо умереть (отвергнуться себя) это действительно ценно. Остальное ,- личное восприятие информации (Священного Писания). Такое восприятие может быть, а может в одно ухо влететь, в другое вылететь.

Объяли меня воды до души моей Владимир Малягин Тот, кто читает Библию, рано или поздно доходит и до этой странной и даже загадочной ее книги. Несоответствие ее малого объема и громадного внутреннего значения очевидно. Вспоминаю, как это однажды в давние годы случилась эта встреча у меня. Но сначала надо вспомнить обстоятельства жизни и атмосферу той ушедшей эпохи… * * * …В 1979 году Издательство Московской Патриархии выпустило очередной (третий или четвертый с 1956 года) тираж Книги Книг, Библии. Продавалась она из-под полы в храмах, поступила в некоторые центральные библиотеки, но, естественно, на открытых прилавках даже в храмах ее не было и не могло быть. Да в те годы в храмах и вообще не было никаких книжных прилавков, поскольку в обиходе просто не существовало православных книг. Молитвы или акафисты в то время целиком переписывались нами от руки, перепечатывались на машинке. (Вспоминаю, например, что много лет читал по собственной машинописи чудесный акафист «Слава Богу за все» владыки Трифона (Туркестанова), который зарубежниками долгое время приписывался обновленцу Григорию Петрову.) Счастливы были те из неофитов (а в те годы почти все мы были неофитами), кому по наследству от предков, бабушек и дедушек, достались хоть какие-то церковные книги или иконы. Сегодняшним людям, выбирающим одно приглянувшееся издание из десятка идентичных, представить такое просто невозможно. Правда, примерно в эти же годы был выпущен чуть ли не репринтом знаменитый и вожделенный каждым верующим патриархийный «черный молитвослов» с утренним и вечерним правилами, с правилом и молитвами ко святому причащению, с несколькими главными акафистами. Но и молитвослова этого, впрочем, тоже не было в открытом доступе. Он, сам будучи репринтом, размножался подпольно в виде ксерокопий. Потому-то и ценилось любое церковное издание на вес золота, если не дороже. Мы учились тогда на втором или третьем курсе Литературного института, который, как известно, и сейчас располагается на Тверском бульваре, в Доме Герцена. Храм, который мы довольно часто посещали с приятелем и однокурсником, находился неподалеку и был храмом председателя Издательского отдела митрополита Питирима (Нечаева), – Воскресение Словущее на Успенском Вражке (улица Неждановой). Думаю, наши лица там достаточно примелькались, и нас считали не чужими (да мы и сами себя чужими в этих церковных стенах давно не считали!), поэтому, когда вновь напечатанная Библия поступила в храм и легла в секретный шкафчик «для своих», работница свечного ящика, тоже по строжайшему секрету, сообщила нам об этом историческом (безо всякой иронии!) факте. Боюсь сейчас точно называть цену, во всяком случае, она была никак не меньше 120 советских полнокровных рублей (три стипендии студента или одна зарплата среднего служащего). https://pravoslavie.ru/144433.html