Olqa

Лена, помоги Господь! Пойдет с Божией помощью на поправку - нужны занятия, сразу. Логопед, массаж. Это все, скорее всего, платно, но помогает. Не упустить время. Болезненные процедуры, но, может, потерпит.

Москвич в московский монастырь...Для чего именно московский? Николо-Угрешский практически в черте города. Подворье Валаамского монастыря рядом со станцией метро "Белорусская". Но это как если солдат служит в родном городе. Думается, не облегчение, а, наоборот, дополнительная тягота. Если не ошибаюсь, решение все же принимает монастырь в лице Наместника и братии. Одного собственного произволения мало. )

Конечно! Каждый из нас был (и во многом остаётся) в неведении самых простых понятий. Надо захотеть исправиться. Надо просить в помощь молитв. Под лежачий камень вода не течет...

Роза, Пост на исходе, службы долгие в монастыре. С 5-30 утра примерно до 10-ти. Затем с 16-30 до 20-ти примерно. Послушания, монашеское правило... Сколько земных поклонов сейчас ежедневно в храме...А на след неделе ещё труднее...Многозначно молчит не только форумский отец ))

Видимо, в отношении тех, кто в юбках в пол, с платками на голове, поющих в храме ещё не просили...

Понимаю. Но и оставлять в неведении негоже. )). Форумчанину напрасно тоже многое, однако ...))

Инна, это Ваше личное сугубое представление о незнакомом Вам человеке в силу Ваших личных качеств. Ваши слова осуждают. Нередко, мягко говоря.

Да, однозначно. Ещё подводят плохие зрение, слышание, слушание и другие духовные недомогания ))

ОГОНЬ К ДОМАМ ПОДХОДИТ, А У БАБУШЕК - КРЕСТНЫЙ ХОД Елена Кучеренко Они с Богом как с родным говорят «Эти бабушки, как вместе соберутся, что хочешь у Бога выпросят», — говорит мой знакомый священник. Служит он в деревне в Калужской области, где у нас старый дом. И много рассказывает местных историй. Вот одна из них — о таких бабушках, огне и облезлом Тишке. О Кукуево Если пройтись по нашей деревне, можно встретить огромное количество застарелых пепелищ, которые когда-то были уютными пятистенками. Горят они чаще всего по весне, когда жгут сухостой. Каждый год случаются пожары, история повторяется и повторяется. Когда мы приехали туда в прошлом году, увидели, что пожар опалил заброшенный сарай в двух-трех десятках метров от нашего участка. До нашего дома, слава Богу, огонь не дошел. Два года назад у нас дорогу щебеночную сделали, пожарные могут проехать. Правда, добираться им не меньше получаса, так что приедут они в случае чего только к шапочному разбору. Но все равно как-то увереннее себя чувствуешь. Раньше вместо дороги там была «непаханая целина». Весной к нам доезжали только трактора. И если какой-то дом горел, вызывать пожарных не было никакого смысла, техника все равно застряла бы, если не в первой, то во второй канаве. Мы сами оставляли машину в километре от дома, у помойки. И шли пешком через поле со всеми детьми, тюками, зверями, колясками и слезами на глазах. Нашу часть деревни местные старожилы прозвали «кукуево» (ну это если сокращенно и цензурно) — за удаленность от какой-либо цивилизации. В общем, эти пожары — бесконечная проблема, и нас она тоже волнует. А недавно к нам в гости в Москве ненадолго заехал священник из деревни. Я спросила, как дела там, у нас… Слово за слово, заговорили мы о пожарах. — Ой, ты истории просила. Сейчас я тебе расскажу. Сам недавно узнал. Ты бабку Марфу покойную застала? Богомолку? «Погиб твой Колька» Со старой Марфой я познакомилась года за три до ее смерти. Она жила одна в маленьком нарядном деревянном домике вверх по нашей улице. Как-то я проходила мимо, и бабушка Марфа позвала меня зайти вечером в гости. Была зима, и к моему приходу она растопила русскую печку. Помню, что было жарко, как в бане. А она была дома в валенках и куталась в пуховый платок… Старость. Специально для меня она нажарила картошки, и мы ели ее с солеными огурцами и маринованными маслятами. По осени грибы в огромном количестве растут там прямо за домами. Марфа рассказала мне тогда о своей жизни, о том, как родила семерых детей и трое из них умерли. Что у нее 17 внуков и сколько-то там правнуков. Я никого из них никогда не видела. — Скоро кто-нибудь обязательно приедет и будет жить со мной, — говорит она. Мне кажется, что на глазах у нее были слезы. Говорила она это больше себе, чем мне. И сама в это верила… И не верила. Еще рассказала тогда старая Марфа, как погиб ее муж Николай. На фотографии это был цветущий, улыбающийся парень в телогрейке. Видный был Коля парень, красивый. Тракторист. Девки местные на нем так и висли. А ему, кроме его Марфушки ненаглядной, и не нужен был никто. А она все равно ревновала. Однажды разошлась прямо не на шутку. Из-за соседки, вдовы — Шурки. Та вечно заходила к ним — то за спичками, то за солью. И тихонько в сторону Николая глазищами стреляла. Знала Марфа, что верен ей муж, а поделать с собой все равно ничего не могла. Детей семеро, а страсти кипят, как у невесты. В тот день собирался Николай в поле на несколько дней. А Марфа напридумывала себе всякого и давай ругать обоих, его и Шурку-«разлучницу», на чем свет стоит. — Да ладно, Марфуш, я ж тебя люблю, — пытался успокоить ее Коля. — Все-все, иди, видеть тебя не могу, кобелина. — Марфуша… Я же никогда…Обними хоть на прощанье. — Вернешься — поговорим… Сама чувствовала, что не права, а поделать с собой ничего не могла. Ночью извелась и все думала, что вернется Колька, обнимет она его крепко-крепко и никогда больше не будут они ругаться. Но не вернулся Николай. Рано утром стук в дверь: — Погиб твой Колька. В овраг на тракторе упал. За один день постарела и поседела тогда рыжеволосая красавица Марфа. Когда хоронили мужа, все на гроб бросалась: — Коленька, вернись! Потом месяц на каждый стук в дверь подрывалась: — Коленька мой с работы вернулся, кормить надо… И глаза пустые… Потом в себя пришла. Жизнь жительствует. В колхозе работала, детей вырастила, на пенсии активностями разными занималась. И даже на мужниной гармошке научилась играть. Но простить себя до самой смерти не могла. Что не обняла тогда на прощание, не поцеловала. Может, и вернулся бы тогда ее Коленька. Тракторист и весельчак. «Подвижницы мои…» Еще знаю, как ждала старая Марфа храм. Ждала и верила, что обязательно он будет. Что это за жизнь — без храма. А его в той деревне отродясь не было. Даже до революции. Наш, где мой знакомый батюшка служит, около трех лет назад всего появился. Уроженец этих мест разбогател и решил построить здесь церковь. Ходит в нее всего несколько бабушек. Остальное население к религиозным вопросам равнодушно. У них огороды. Раньше бабульки эти в Оптину пустынь на службы ездили на единственном автобусе-развалюхе. Рано утром — в Козельск (оттуда они еще три километра до монастыря ковыляли), после обеда — обратно. А еще раньше, когда обитель была закрыта, в Белев пешком ходили, за двадцать километров. — Подвижницы мои, — говорит о них священник, — святые бабушки. Я когда проповедь выхожу им говорить, мне стыдно становится. Кто я и кто они? Это они меня учить должны. Когда совсем постарели эти бабушки, дома молились и все ждали, когда же им Бог храм пошлет. И дождались. Рассказывают, что Марфа пришла из последних сил на первую службу с нашей стороны, постояла, поплакала, сказала библейское: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко…» и через два месяца умерла. Первую ее и отпевали в этом новом храме… Запахло жареным Но вернусь назад. Вспомнил священник покойную бабушку Марфу (и не только ее) в связи с теми пожарами, о которых я вначале говорила. — Я этого сам не видел, еще не служил здесь, — говорил батюшка. — Потом уже, когда храм построили и познакомился со всеми, люди рассказали… Говорили, что в тот год, как никогда, бушевали в округе пожары. И дождя не было. Я это и от соседа по улице, деда Вани, слышала. — Ой, как горело, как горело… Началось на полях, потом перекинулось на деревья, потом близко к домам подошло. Один сгорел, второй. Страшно. Раньше, конечно, тоже бывало. Но так — никогда. Я молитву каждый день читал «Неопалимой купине». От пожара. И яйца пасхальные прошлогодние приготовил из Оптиной — в огонь кидать. Это поверье у них такое: пасхальное яйцо в огонь кинешь — он и погаснет. А огонь этот все подходил. Когда ветер повернул в сторону деревни, запахло жареным. И в прямом, и в переносном смысле. У кого из жителей силы были (а много же стариков и старух), траншеи копали вокруг своих участков. Можно было, конечно, пожарных вызвать, если что, время было сухое, проехали бы. А толку, опять же… Ну вызвали, когда крайний дом заброшенный горел. Пока доехали, одни угольки остались. Бабушка Марфа тогда уже пожилая была, но, говорят, полная сил, проектов и идей, которые в огромном количестве роились в ее седой, но ясной голове. В отличие от сельского начальства, в чьих головах ничего, как правило, не роилось, кроме: «Бог даст, пронесет». Вот и пришли к ней еще две местные возрастные активистки, думать, что делать. Не гореть же. Валентина пришла. Она еще жива, я ее знаю. Часто плачет, что муж ее покойный храма в деревне не дождался — умер. Феодосия пришла. Тоже еще в добром здравии, слава Богу. Ну как — в добром. Не ходит и не помнит ничего. А была, говорят — ого-го. Мужа сковородкой по деревне гоняла. Видела, как на Литургию ее в храм родственники привезли. Вытащили из машины, занесли, на палку оперли, так она до конца службы и простояла радостная. Кто-то ее на исповедь довел. Она что-то сказала батюшке и вернулась еще более радостная — Бог грехи простил. А через пять минут заплакала. — Баб Дось, что случилось? — Грешница я нераскаянная. Забыла, что только исповедовалась… Но это сейчас, а тогда с рассудком было все отлично. Собрались они втроем и судили да рядили, что с пламенем наступающим делать. Противопожарная троица — Что делать, что делать, — топнула ногой Марфа. — Вокруг деревни крестным ходом идти! Бог даст — пронесет. Ее потому в деревне Богомолкой звали, что все проблемы она молитвой решала. После смерти Николая в Боге утешение и силы нашла. — Ну ты прямо как наш председатель сельсовета: «Бог даст, пронесет»… А чтобы палец о палец ударить… — хмыкнула Валентина. — Да и не было у нас отродясь здесь крестных ходов. Храма ж нет. Люди не поймут. Но взяли из своих домов иконы и пошли. Решительно и с песнопениями. Прямо в тот же день. В чем были, в том и отправились. Марфа только платок сменила с черного на белый. Как-никак событие — крестный ход. Нельзя сказать, что все местное население поняло их благородный религиозный порыв. — Вы бы, бабули, лучше воды натаскали побольше, тушить было б чем, — говорили одни. — Траншеи ройте, дуры старые… Третьи просто у виска крутили. Четвертые не поняли ничего, потому что с утра уже крепко приняли на грудь: — Огоньку прикурить не найдется, женщины? Но кто-то и присоединился. Мишка, например. Был там один такой, умер уже. Взрослый мужик, а умом — ребенок. Но дар у него один был — всех умерших в деревне помнил. Когда кто умер и когда поминки — девять дней, сорок, год… Еще только столы накрывают, а Мишка уже тут как тут. Сидит в уголочке и плачет: — Жалко, помер… Иконы у Мишки не было, так он флаг взял. У отца хранился — военный какой-то. С этим флагом и шел, как в атаку. «Господи, помилуй» подпевал. Дядя Ваня, сосед мой, тоже с ними шел. Который с яйцами пасхальными… Мальчишки местные догнали на своих кривых, убитых о местные дороги, велосипедах: — А чей-та у вас тут? — Да вот Бога молим, чтобы от огня защитил. — А-а-а-а… Было видно, что юное население относится к затее скептически. — А моя мамка говорит, что Бога нет. Но потом рассудили, что все равно ничего более интересного сейчас у них в деревне не происходит, и тоже рядом поехали. В итоге человек двадцать набралось. Настоящий крестный ход. Хоть и без батюшки. Обошли деревню и по домам разошлись. Только Марфа, Феодосия и Валентина еще акафист прочитали. — А как читать закончили, говорят, тучи набежали, ливень пошел, — рассказывал мне священник. — Хотя по прогнозу — солнце и ясно должно было быть. Я о чудесах не люблю говорить, ты знаешь. Но в это верю, потому что бабушек этих видел и вижу. Они с Богом, как с родным, говорят. И Он их слышит. А кого Ему еще слышать-то? Всю ночь шел дождь. Прибил огонь, где он был, намочил траву, дома, деревья. И в тот год больше пожаров не было. — Вымолили, вымолили, — гоняли с криками по лужам мальчишки на своих великах. С тех времен, как только где-то что-то горело, все на помощь «святую противопожарную троицу» звали — Марфу, Феодосию и Валентину: — Что сидите сиднем?! Пошли Бога о дожде просить. Так и ходили крестными ходами. Потом состарились, сил не стало. И забылось все. Только старожилы помнят. Но и тех все меньше. Но зато теперь там храм и священник. И самые настоящие крестные ходы. Вот такая история… Ах, да. Облезлый Тишка. Когда они в первый раз шли, откуда-то из кустов выскочил котенок. Страшный, облезлый, лишайный весь. И всю дорогу с ними шел — мяукал. По-своему, по-кошачьи молился… А может, от голода орал. Тут мнения разошлись. С бабкой Марфой до ее дома дошел и поселился. Беззастенчиво. Она его сначала выгнать пыталась, а он ни в какую. Так и остался. И стал огромным, жирным, ленивым, наглым, неблагодарным котярой. Тихоном. — Как будто не я здесь хозяйка, а он, — говорила про него старая Марфа. Кот этот за год до нее умер. Она мне и про него рассказывала, скучала… Вот теперь все. https://vk.com/wall196529906_13328

Ага, малость "косит" на ник и аватар отца. A Lost Sheep - A Lone Wolf )))). Пока очки искала, подумала: что-то овечка позеленела так, и "слог" у отца опять изменился, да ещё как...))

Благодарю, отец Алексей! Святителя Феофана всего, конечно, не процитировать, толстенькая книга у него на 118 Псалом, но вот хотя бы часть на 10 стих: Свт. Феофан Затворник Всем сердцем моим взысках Тебе: не отрини мене от заповедей Твоих Сердце, ищущее Господа, есть, в частности, первый в существе нашем дом для заповедей. О сердце говорится и в следующем стихе, но не в том же значении. Надо знать, что в древности сердцем означали всю внутреннюю жизнь, и потому, чтобы отличить, какая именно сторона этой жизни в каком месте разумеется под ним, надо обращать внимание на то, что ему придается. В настоящем месте придается ему искание, стремление, деятельность. Деятельная сила в душе есть воля – способность деяний, начинаний, предприятий. Посмотрите на себя с минуты пробуждения до засыпания, и вы увидите, что как ум постоянно занят помышлениями, так и воля деяниями и начинаниями; минуты не проходит без дела: то одно, то другое. Но можно действовать как попало, без разбору, и можно действовать разумно, сообразно определенным целям; можно действовать по самоугождению и человекоугодию, и можно действовать по требованию долга, заповедей, воли Божией. Пророк делания свои ведет по заповедям, как это видно из прибавляемого прошения: не отрини мене от заповедей. Целию же следования во всем заповедям он поставляет искание Господа; он говорит: «Всеми начинаниями и деяниями воли моей, которые всегда стараюсь я вести по заповедям Твоим, ищу единого Тебя, Господи». Дела и начинания – внешняя деятельность; внутренняя сторона каждого дела и начинания есть заповедь, выражением которой они служат; душа же всех дел и начинаний – искание Господа. Таким образом, первый дом заповедей – начинания воли. Припоминаю ответ святого Антония на вопрос «как спастись?»: «Что ни делаешь, сказал он между прочим, имей на то свидетельство Писания». Это все равно – что ни делаешь, делай по сознанию, что того требует заповедь Божия; и притом, что ни делаешь, – даже ешь ли ты или пьешь, – все твори во славу Божию, как заповедал апостол. А как сделать, чтобы все у нас шло по заповедям, тому научат внимание и рассуждение, о которых говорилось в предыдущем восьмистишии. Сядь и рассуди, и при свете заповедей Божиих определи, как тебе следует действовать во всех обстоятельствах и случайностях именно твоей жизни, и потом уже не отступай от этих определений, и будешь всегда ходить по заповедям и в воле Божией, будешь всем, и большим и малым, угождать Богу, приближаться к Нему, искать Его, – и обретешь наконец. Поставив, таким образом, законом для себя каждый шаг свой, каждое дело и начинание вести по заповедям, пророк молится: не отрини мене от заповедей Твоих. Что тут за мысль? Неужто Бог отревает кого-нибудь от заповедей? – Да, возможно и по отношению к заповедям Божиим держать себя так, как держат себя иные в отношении ко храму. В храм Божий зовут, а не гонят из него. Между тем некоторые так поставили себя в отношении к нему, что Спаситель – воплощенная кротость – вынужден был взять веревку и выгнать их из храма. Представим себе, что возделывание заповедей то же, что возделывание виноградника: приглашаются делатели и делают; но приходит хозяин и, заметив, что иной не столько делает, сколько портит, говорит ему: «Ты, брат, поди-ка отсюда; я не хочу, чтобы ты работал, потому что ты только портишь». И тем с большим ударением скажет он это, если рабочий не раз уже оказывался дурным работником. Так и в отношении к заповедям: есть делатели непостыдные, есть делатели и никуда негожие: то ленятся, то пропускают многое из должного, то делают не для Господа, а по самоугодию, или чаще по человекоугодию; то делают рассеянно, кое-как, то с ропотом и неудовольствием, то с гордостию и самодовольством. Все такие делатели только портят дело, а не делают, и поистине достойны отриновения. Как же бывают они отреваемы? – Конечно, не бичом, а отъятием благоволения. Настоящие делатели заповедей получают внутренние утешения, чувствуют Божий покров над собою, испытывают Божие вспоможение; неисправные же делатели лишаются всего этого, а будучи лишены этого, уже не в силах исполнять заповедей, и потому совсем опускаются и предаются порокам. Таким образом, не отрини мене от заповедей есть то же, что – не лишай меня Твоего благоволения и Твоей благодатной помощи, ибо если лишишь, то это будет для меня то же самое, что отгнание от делания заповедей...

А я немного преткнулась на том, что нельзя осуждать священника, никакого вообще. Здесь все понятно. А как же тот, который человек в рясе? Он не осуждён? Которого нельзя назвать священником? Запуталась немного. Нельзя, но выборочно можно? Скорее всего огромный такой пробел имеет место быть не в самом процессе осуждения, а в катастрофическом непонимании, что такое осуждение. Как, например, 5 Заповедь ведь касается не только наших личных родителей, но и родителей вообще, в том числе людей, старших по возрасту. Что уж говорить о совершенно неизвестных нам родителях. Тем более, что все мы больны. Сразу, как родились. Хотя при упоминании всех болящим, вспоминается прихожанин соседнего храма. Внешне крупный человек, примерно 1м90 см рост, 52-54 размер пиджака. Он не умеет произнести ни одного слова, только много букв, звуков, громких, мычаших. Он пускает слюни и не только. Он издает, когда ему приходится это физиологически, любые звуки. В храм за ручку его приводит мама. Он родился таким и таким вырос. Своим активным шумом он, конечно, мешает быть в храме благоговейной тишине. Периодически кто-то из прихожан не выдерживает и жалуется батюшке или исповедует свои немощи - нелюбовь, нетерпение. На что батюшка предлагает тихим и молчащим прихожанам подумать о том, что он от своего рождения не совершил ни одного греха. Ну то есть, в храме шуметь так, как делает этот человек, для любого из нас грех, а для него нет. Он лишён рассудка. И все его дела самопроизвольны. Он действительно болен, как никто из нас. И как никто из нас безгрешен. И хорошо, что он не знает о том, что кто-то считает всех без разбора людей больными. Ещё, если подумать, проанализировать слова отца Алексея в адрес мой ли, Марии ли, Инны ли, форумчанина ли - он что делает? Осуждает? Обижает? Обличает? Спасает? Он для чего это делает? По долгу службы или словами поиграть чтоб? Но это риторические все вопросы, конечно. Обижались чада и на старца преподобного Варсонофия, и на теперешних отцов исповедников Оптины, и не только, обижаются некоторые. Ведь вот даже вдруг увидит наш форумчанин отца с ником Лостшип за рулём джипа и уцелеет ли его отношение к нему??.. А что поделать? Оперироваться в духовной жизни часто приходится без всякого наркоза. Больно. Обидно. Чем быстрее обида перейдет в видение своей неправоты, тем легче душе. Мысли - вслух. Опыт - личный. А это совесть подсказывает обычно. Где-то срабатывает "знай себя", а где-то "обличи, при двух свидетелях". В одной из последних бесед отца Даниила как раз его прихожане спрашивали

В 118 псалме много толкований по вопросу оправданий. По некоторым святым отцам оправдания=заповеди. Прав. Иоанн Кронштадтский дабы исправилися путие мои, сохранити оправдания твоя (стих 4) Сохраняй и ты заповеди Божии, и этим ты исправишь путь свой. Дневник. Том II. 1857-1858. Свт. Иоанн Златоуст Оправдания Твоя сохраню: не остави мене до зела (стих 8) Нередко божественная благодать оставляет некоторых на короткое время, на­правляя это к их пользе. Так великий Илия, оставленный благода­тью, подвергся страху и испытал слабость человеческой природы, но тотчас опять возвратилась к нему благодать. Так божественный Петр впал в грех отрицания, но тотчас был вразумлен Владыкой. Иуда же, совершенно лишившись божественного попечения, сделался го­товой добычей для диавола. Оставлен был и блаженный Давид пос­ле того своего греха и подвергся тогда тяжким несчастьям, но опять восстановил свою близость к Богу и удостоился Его попечения. А у Саула, утратившего его совершенно, была отнята благодать Духа, и им овладел злой дух. Поэтому вполне справедливо пророк умоляет о том, чтобы не быть оставленным «совершенно», то есть, не быть лишенным совершенно содействия благодати. И опять те же самые соображе­ния покажут нам, почему пророк сказал: «не оставь меня совершенно». Обыкновенно Бог оставляет кого-нибудь по особому усмотрению и в видах пользы для него, как, напр., был оставлен Иов для того, что­бы достигнуть высшего совершенства. Оставлен был и Илия, как мы уже сказали, на короткое время удалившись от лица Ахаава и Иеза­вели, но затем Промысл Божий направил его в Сарепту Сидонскую, чтобы он воспользовался там гостеприимством вдовы и сам доста­вил ей пищу: «не истощится, – говорит он, – мука в кадке и масло в кувшине» (3Цар.17:14), и чтобы за нечестие иудеев заключил небо для дождя на три года и шесть месяцев, как он говорил: «жив Господь…, … в сии годы не будет ни росы, ни дождя, разве только по моему слову» (3Цар.17:1). Но быть оставленным Богом «совершенно» – вот что ужасно, а так именно были оставлены Саул и Авессалом, уже не возвратившиеся к спасению, потому что они были совершенно оставлены Промыслом Божиим. Беседа на псалом 118. Свт. Феофан Затворник Оправдания Твоя сохраню: не остави мене до зела Здесь выражается третье требование для успеха в деле богоугодной жизни: мужество, с каким надлежит приступать к таковой жизни. Этими словами святой пророк выражает то же, что святой Павел: вся могу о укрепляющем мя. Без мужества нельзя и начать такой жизни, так как она исполнена трудностей и окружена врагами спасения. Начинающий хоть и начинает только, но не безызвестен о том, что имеет встретить: не ласки встретит он, а рыкание львов, бросающихся поглотить его. У кого нет воодушевляющего мужества вступить в борьбу со всеми этими противностями, тот с первых же шагов возвратится назад. У какого борца при одном взгляде на противников руки дрожат и подламываются ноги, тот уже пал прежде начала борьбы. Так и в духовной жизни. Где же взять такое мужество? – В уповании на Господа. Путь, на который вступают ищущие угодить Богу и спастись, есть путь Божий. Бог благоволит к нему, покровительствует всем идущим по нему и блюдет их. Все на этом пути уготовал Он в пособие им и ожидает только вступления на него, чтобы снабдить их всем нужным. В чувстве этой, всегда готовой свыше, помощи и говорит решающийся работать Господу: оправдания Твоя сохраню, только Ты не оставь меня до зела. Это же внушает пророк и всем: мужайтеся, говорит он, и да крепится сердце ваше, вси уповающии на Господа. Не оставь до зела, то есть, совсем. Бывают Божии оставления, испытательные и наставительные, когда Господь отдаляет несколько благодать, или сокращает и скрывает действия ее, для испытания и обучения произвола воли. Когда благодать приосеняет, тогда все спеется, и в помыслах, и в чувствах, и в делах. Человеческая немощь, нередко присвоивая это состояние себе, впадает в самомнение и самодовольство, и тем отступает от истины и кривит дело жизни. Чтоб этого не было или чтобы прекратить его, когда оно уже зачалось, благодать, попечительная о спасении ищущих Господа, желающая, чтобы все они стояли в разуме истины и в правоте настроения, отстраняется по временам и оставляет человека одного с своими естественными силами. Вслед за этим тотчас начинаются нестроения внутри и беспорядочность во вне. Внимающий себе не может не заметить оскудения, как раздетый на холоде не чувствовать, что ему стало холодно, не может не разуметь и того, от чего это. Потому, если допущено самомнение, тотчас кается внутри пред Господом, а если не допущено, то исповедует свое бессилие. В том и другом случае приступает к молитве, и не отступает, пока не возвратится благодать и не восстановит его благонастроения; или, если это не удается, упокоивается в предании себя Господу, осудив себя, как недостойного, на такое состояние и воодушевляясь терпением нести его хотя и с болью сердца, но покорно, пока Господу угодно будет воззреть на него милостивым оком Своим и снова просветить тьму его. Совсем другого рода отступление наказательное. Там благодать хоть и прекращает свое действие, но сама тут и готова с помощию; а здесь она совсем отступает от человека и предает его падению его. Это бывает всякий раз, когда совершается смертный грех, и человек нераскаянно пребывает в нем, несмотря на вразумления; но если покается, то и он бывает принят снова в милость, смотря по покаянию. Петр пал и, покаявшись, снова принят был в благодать; Иуда пал, но поелику не покаялся, то был совсем оставлен и погиб. Так благодать оставила и народ иудейский за противление Богу и богоубийство. Вот для того-то, чтобы быть избавлену от такого страшного оставления, святой пророк и обещается, при всех других случаях оставления, пребыть терпеливым и постоянным хранителем заповедей Божиих. Сохраню, – только не отступи от меня, не оставь меня совсем. Но так как ради грехов отступает благодать, то тут сокрыта и другая молитва: не дай мне пасть таким падением, за которое праведно Ты оставляешь грешников. А это то же самое, что – оправдания Твоя сохраню, если Ты поможешь мне всегда хранить их. Не другой смысл может иметь и воодушевленное мужество вступающего на путь богоугождения. Не самонадеянность одушевляет его, а крепкое упование на Бога, при уверенности, что решается идти или идет уже верным путем, зная, что это оправдания Господни, которые правы, что это закон Господень, который непорочен, что это свидетельство Господне, которое верно. При такой уверенности он не может не чувствовать, что идет по твердой почве, что путь его освещается свыше и ограждается сюду и сюду безопасностью. Вот и мужество! Вот и крепость сердца! Пересмотрев, таким образом, все первое восьмистишие, мы находим, что в нем один предмет – указание основных начал богоугодной жизни. Первые три стиха определяют степени, по которым восходит эта жизнь до последних своих высших совершенств; следующие два (4 – 5) обозначают производительные силы этой жизни, как-то: зельную ревность и Божественную благодать; последние три (6 – 8) выясняют требования или условия к преспеянию в этой жизни: внимание, рассуждение и мужество в Господе. Тут вся наука жизни истинно нравственной и духовной. Святой Амвросий, приступая к толкованию сего восьмистишия, справедливо говорит: «первая литера алеф, что значит наука». Таким образом, внимательный читатель должен наперед содержать в мысли, что эти стихи совмещают в себе полную науку о нравственных началах. Псалом сто восемнадцатый, истолкованный епископом Феофаном.

Нам пишут. Сегодня вела занятие у детей. Рассказывала про Витю Черевичкина, убитого фашистами в ноябре 1941 года в Ростове. Третьеклассники долго не верили всей этой истории. Размахивали айфонами, кричали: «А докажите, что подвиг был!» Пришлось доказывать. На фото. Затем школьники задали вопрос: «Зачем же немцы хотели нас захватить?» Ответила. И дальше по тексту, дети: «Ну если немцы так сильно хотели у нас забрать землю, надо было добровольно отдать! Нас бы тогда не убили! Земли же много! Вон ее сколько пустой за городом!» Это дети 2007 года рождения. Периода запредельных цен на нефть. Айфоны у каждого четвертого в классе. Вот для их родителей и для них нужны рассекреченные архивы. Их психику уже не травмировать видом расстрелянных или сожженных тел… Им непонятно, зачем мы вообще воевали! Вот это — для них! И про Витю Черевичкина.. Мы в своем детстве постоянно пели дворовую песню «Жил в Ростове Витя Черевичкин..». Все пели — и плакали. Мои третьеклассники услышали сегодня эту песню впервые. На фото: Витя Черевичкин убитый фашистскими извергами с голубем в руке. Фотография расстрелянного мальчика с мертвым голубем в руках, сделанная военным корреспондентом Максом Альпертом, стала обвинительным документом на Нюрнбергском процессе. А каждый советский школьник знал песню неизвестного автора: (Текст https://vk.com/wall-76137996_3140294)

Инна, мы только со слов нашего форумчанина знаем историю его болезни. Мы не знаем, что рассказали бы нам его родители о том, каким родился, как вел себя, почему с ним было так. Может фанатизм у родителей, а может последний выход. Мы не знаем, что нам рассказал бы священник о поступках и поведении мальчика, о том, с чем пришлось столкнуться священнику в его поведении. Это только его версия, его переживания, его видение ситуации. А она значительно объемнее. И кто кого до чего довел - Господь только знает, а не мы.

Наши просфорницы имеют некоторый запас готовых выпеченных просфор в морозильной камере. Было долгое время, когда одна женщина занималась просфорами, от начала до конца. Когда она умерла, отец Настоятель в прощальном слове сказал, что по причине отсутствия Богослужебных просфор не была сорвана ни одна служба на протяжении почти 20-ти лет. Вот такой важный пост. В морозилке - на случай болезни просфорниц, отсутствия электричества для выпечки и прочих непредвиденных обстоятельств в условиях поселка. Ещё у нас есть специальная маленькая комната с электропечкой для выпечки. Стараются туда никого не впускать, праздные разговоры не приветствуются. А почившая просфорница вообще была молчаливая. Хотя незадолго до ее кончины приставили помощницу, но ей так и не удалось освоить выпечку. И некоторое время были проблемы. То набекрень вдруг все съедут, то подгорят, то ещё чего-нибудь случится. Семь потов сходило с сестричек... Мария, помоги Господь в таком важном послушании.

И в этом ключевая ошибка. Памятование о Боге, пред Чьими глазами мы всегда, все 24 часа в сутки - это такая фигурная скобочка над коротким отрезком жизненного пути, от пункта А до пункта Б со всеми остановками, поворотами, виражами и прочими атракционами. Не на людской суд идти и не на свой собственный. Все гораздо хуже... Те, кто тянет - многовековые хитрецы. Они могут и на добрый десяток-другой лет ограничиться мелкими пакостями, делать вид, что вот, они почти побеждены и ...нанести контрудар, да такой, что человек опять в лучшем случае в пункте А, а то и его вообще обошел стороной, забыл о всех и вся и удалился на страну далече. Это посложнее (((.

Не так давно был период, когда подсушенные оптинские просфоры не размачивались в Крещенской воде от слова совсем. Многие покупают просфоры впрок, с собой, до следующего приезда. Например, у нас в храме в поселке никогда не продаются просфорки. Из раздают по одной крошечной после Литургии. Так вот, спрашивала одного из пекарей, что случилось, почему такие просфоры каменные стали? Ответ был примерно такой: новый ответственный решил что-то немного изменить в технологии, что на его взгляд было правильным. Так что человеческий фактор никуда не деть. Не потеряла же Оптина своей благодати! Но, слава Богу, сейчас все вернулось к прежнему качеству. Если только последняя просфорка показалась не то, чтобы поменьше, а полегче как будто. )))

Про продажу муки ответила Марии в личку. Не уверена, можно ли рекламировать здесь. )) Во всяком случае благословения нет)). Но если нужно - то сегодняшний "прайс-лист" имеется )).

Подумалось, что на дедушек монашествующие вообще не похожи. Если только ныне покойный схимонах Евфимий немного походил. )) Отсчёт земных годов к монахам имеет статистическое отношение, потому что вне времени иное житие )). А вот как-будто они, дореволюционные Старцы Оптины, и сейчас живут, в лицах современных насельников. Нынешний начальник Скита, например, всегда ассоциируется (для меня) с преподобным Варсонофием. )). Ещё, если посетить Старо-Голутвинский монастырь, что в Коломне, то на иконе преподобного можно увидеть надпись: преподобный Варсонофий Голутвинский и Оптинский. Такой след оставил о себе Старец Варсонофий, хотя пробыл в Голутвине всего лишь год. Немного из интернета: "...Последний всплеск духовного возрождения монастырь пережил в 1912-13 гг., когда его настоятелем был назначен Оптинский старец схиархимандрит Варсонофий (Плеханков), который, проведя в этой должности всего лишь один год, сумел не только исправить нестроения в духовной жизни обители, утвердить ее братию на пути ко спасению, но и за счет пожертвований благотворителей и духовных чад привести в порядок монастырские постройки, кельи и гостиницу. В апреле 1913 г. он умер, но даже за столь короткое время его успели так полюбить, что на проводы (старца погребли в Оптиной) пришла почти вся Коломна..."

Можно ещё "потребовать")) не просматривать ленту новостей, не отвечать на сообщения. Бывает, заску-чают люди на службе и давай в телефончике "сидеть". Пока регулярны нечастые случаи, но без наставлений кто знает, как оно все развиваться будет... Да ещё искусственный интеллект на подходе, внесёт свою суету, привяжет крепко к гаджетамЕщё подумалось: а Преждеосвященных в Царствии Небесном будет служиться? Или там никаких Постов уже нет и не будет? К тому это я, что встречается в поучениях совет знать ход служб, пригодится, мол, это в Жизни Вечной...А то вот сидели в среду Первой Седмицы и гадали, какой момент считать началом Литургии Преждеосвященных Даров. У особо продвинутых это в книге было написано - красным шрифтом "начало Литургии...", но она в келии осталась. А в Сретинском издании Служб Первой Седмицы нет такой пометки. Потом уже по ходу поста закостенелая память что-то извлекает из своих запасников, но это не дело, конечно. Духовное разгильдяйство .

Только не припомню, где они учат нас сообщать об этом постоянно всем )). Или может быть кто-то в этой очереди последних (в смысле очередности) с этим не согласен?! Или, может ещё ,есть заповедь такая не обращать внимания на поступки, слова, действия, если они против брата твоего, тем более отца?!

Изначально сожаление о его состоянии. Насчёт претензий - пока не могу точно про себя сказать, как я поступила бы, если бы слова в адрес отца Алексея были не виртуальные, а реальные, при мне сказанные. Судя по всему, совсем не за горами время, когда они такими и станут, эти нападки - реальными. На священство. И придется для себя решать - преисполниться любовью к болящим товарищам, погладить мысленно по голове и пройти мимо ? Варианты есть у кого? Ещё раз, уж простите. Надо лучше думать о людях. Стараться, стремиться. И к себе первому применять советы. Не забывать духовный закон: все, что мы видим в людях - это наше восприятие, наше представление о людях вообще, в силу наших страстей и грехов. *** А на какой мой вопрос этот Ваш ответ?

Озадачили однако. Просветите, кого я хотела или уже осудила. А то в полном неведении )). А, кстати, больше осуждения ни в чьих комментах не увидели ? У кого-то болит душа, что человека на время изолировали от общения. Я предположила себя на его месте и подумала, как спасительно для меня, если бы я наоскорбляла неизвестных мне людей, да ещё с этим и на Суд Божий отправилась бы. Да и без таких "подвигов" можно вполне ввести лимит общения, некоторым он будет очень полезен. Потому, как и кто не вразумлял, без помощи Божией человек никак не выходит из искушения. Принудительные меры по любви и с любовью очень могли бы постепенно помочь знать границы споров, их погибельное для души, безценной и безсмертной, дейстаие.

Подумалось. Я вот сейчас наоскорбляю тут выборочно некоторых, наговорю глупостей и гадостей на лично кого-то и вообще всех скопом молодых людей, например. И потом вдруг Господь решит, что хватит уже мне на земле прозябать и заберёт душу мою, вот прям сегодня. Для ее спасения что лучше было бы? Чтобы Админ помог мне прекратить гнев свой распалять? Или пусть бы я опять и опять не справлялась? Вопрос к старшему поколению. Это ваш сын написал здесь в адрес отца Алексия и других людей гадости. Вы прочитали. Ваши действия? Как в монастыре - непротивление злу? Наша страстная любовь велика, и пусть себе мальчик и дальше идёт этим же путем?