Olqa

Предве́чный сове́т Свято́й Тро́ицы – безначальный, вневременный (происходящий до века, до времени – «пред» веком, «пред» временем) замысел Бога о мире, созерцание Богом от вечности образов мира (бытия мира). Предвечный совет Святой Троицы назван предвечным, поскольку он осуществляется вне времени, присущего нашему тварному миру. Предвечный совет Святой Троицы осуществляется в Божественной вечности, предшествуя бытию всех сотворенных вещей и событий. На предвечном совете Святой Троицы определено Божественное представление о каждом существе, которому предстоит получить от Бога жизнь. Предвечный совет назван советом, ибо в нем участвуют все Лица Пресвятой Троицы. Предвечный совет – особый совет. Участвующие в нем Лица Святой Троицы существуют нераздельно и обладают единой Божественной волей. Идеи и замыслы предвечного совета – идеи и замыслы единого всемогущего Существа, которые всегда исполняются и претворяются в жизнь. Поэтому слово «совет» в данном случае ближе понятию волевое предрешение, волеизъявление, понимаемому как мысль, план или идея, которая непременно и непреложно осуществится. По слову св. Иоанна Дамаскина, Бог «созерцал всё прежде его бытия, но каждая вещь получает свое бытие в определенное время, согласно с Его вечной изволяющей мыслью, которая есть предопределение, и образ, и план». Божественные мысли, планы и образы и есть «предвечный и неизменный совет» Божий, в котором «начертано всё, предопределенное Богом и неукоснительно совершающееся, прежде его бытия». Божественный совет неизменен, вечен и непреложен, ибо вечен и неизменен Сам Бог. На предвечном Божественном совете Святой Троицы принято решение о творении человека, что отражено в словах Писания: «Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. 1:26). На предвечном Божественном совете Святой Троицы принято решение о Воплощении Сына Божия и спасении человечества. *** Благовещение Пресвятой Богородицы, великая вечерня, 1-я стихира на «Господи воззвах»: Совет превечный открывая Тебе, Отроковице, Гавриил предста, Тебе лобзая и вещая: радуйся, земле ненасеянная; радуйся, купино неопалимая; радуйся, глубино неудобозримая; радуйся, мосте, к Небесем преводяй, и лествице высокая, юже Иаков виде; радуйся, Божественная стамно манны; радуйся, разрешение клятвы; радуйся, Адамово воззвание: с Тобою Господь Перевод иером. Амвросия (Тимрота): Совет предвечный открывая Тебе, Отроковица, Гавриил предстал Тебе, приветствуя Тебя и возглашая: «Радуйся, земля незасеянная; радуйся, куст терновый несгорающий; радуйся, глубина, непроницаемая взором; радуйся мост, приводящий к небесам и лестница высокая, которую Иаков видел; радуйся, Божественный сосуд с манной; радуйся, избавление от проклятия; радуйся, призвание Адама ко спасению, с Тобою Господь!»

Тюрьма новомучеников ...Камеры Бутырской тюрьмы (город Москва) во времена гонений на Церковь были заполнены осужденными за веру — новомучениками и исповедниками. В Бутырской тюрьме 434 камеры. Во времена гонений на Церковь они были заполнены осужденными за веру — новомучениками и исповедниками. Почти в каждой камере жил и молился святой угодник Божий. Далеко не всякий монастырь может похвастаться таким количеством святых, живших в его кельях! Почти через два тысячелетия после гонений на первых христиан история повторилась. Новые мученики терпели гонения, унижение и истреблялись за то, что они не отрекались от Христа и Его Церкви. Только теперь это происходило не в Риме, а в нашей стране, в то время, которое еще хорошо помнят наши родители. «Если мы канонизируем всех новомучеников российских, то в Русской Православной Церкви будет больше святых, чем во всех остальных поместных церквах вместе взятых», — так писал протоиерей Глеб Каледа (первый настоятель храма в Бутырской тюрьме в постсоветское время). На сегодняшний день в лике святых, принявших муки и смерть за Христа в XX веке, прославлено уже более 1700 мучеников и исповедников. Из некоторых личных дел известно, что более 200 новомучеников прошли через казематы Бутырской тюрьмы. В других же местом предварительного заключения бывает указана неопределенная «московская тюрьма», что тоже может означать Бутырку... Пасха новомучеников В 1922 году храм при Бутырской тюрьме закрыли — в нем были устроены пересыльные камеры. Потом его разделили перегородками на два этажа и надстроили третий, где разместилась медсанчасть. С тех пор Литургия в храме уже не совершалась. Но есть одно свидетельство об удивительном пасхальном празднестве, случившемся в Бутырке в 1925 году. Вот как его описывает в своих воспоминаниях священник Павел Дмитриевич Чехранов: «Утро началось с поверки. Давали кипяток… В полдень — обед, обыкновенно суп селедочный, в пять часов вечера каша пшеничная и чай. Затем песни, разговоры. Пасха была ранняя. Первый день ее был отмечен. Двери настежь… были открыты и не запирались. Утром приходили из других камер и христосовались. Пришел в нашу камеру епископ Волоколамского монастыря Герман, вызвал меня и протодиакона Новочадова, поставил нас посередине коридора и сказал: будем петь “Да воскреснет Бог!..” Мимо нас проходил с ключами надзиратель, улыбался и покачивал головою, дескать, пойте… пойте… Сам епископ пел тенором, я — вторым, протодиакон — басом. Оглушен был пением: “Да воскреснет Бог…”, “Тако да погибнут грешницы от лица Божия…” Все камеры вышли к дверям, и смотрели, и слушали нас, пока мы не закончили: “…И тако возопиим: Христос воскресе из мертвых!..” Мы трое были произведены в героев Бутырской тюрьмы — освятили ее пасхальным песнопением. И все это благодаря епископу Герману и надзирателю. Помяни их, Господи, во Царствии Твоем!.. В субботу староста камеры нашей, уголовный преступник Цыган, заявил: “Так как с нами сидит духовенство, епископы и прочие, то я считаю нужным воспретить матерщину и прочую брань, и сквернословие из уважения к ним”, затем он обратился к епископу с вопросом: “Желаете сегодня и завтра совершить службу, то я дам согласие своей камеры”». Удалось ли им тогда послужить, неизвестно... Тюремный храм был заново освящен через 70 лет. Первым его настоятелем стал протоиерей Глеб Каледа, духовно окормлявший, исповедовавший заключенных, в том числе приговоренных к смертной казни. Духовник и тесть отца Глеба свщмч. Владимир Амбарцумов, до того как сам оказался в Бутырской тюрьме, много помогал заключенным, собирал и отправлял им посылки. Отец Глеб со своей матушкой продолжали его дело. Как только появилась такая возможность, отец Глеб приступил к открытому служению тюремного священника. Многие часы проводил в камере смертников. Нескольких из них крестил. Отец Глеб говорил, что нигде не видел такой горячей молитвы, как в камере смертников. Увиденное там еще более убедило его в необходимости отмены смертной казни, так как, по его словам, «мы приговариваем к смерти одного человека, а казним уже совсем другого»... После смерти отца Глеба в 1994 году священники продолжали ходить в тюрьму для бесед и исповеди, но регулярное совершение Литургии снова прекратилось. Священникам, занятым на своих основных приходах, не хватало времени. Чтобы решить эту проблему, в 2005 году Святейший Патриарх Алексий II назначил в Бутырский храм сразу десять священников — теперь помимо службы на своих основных приходах они регулярно, не менее чем два раза в неделю, совершают богослужения в Бутырском храме... (ЖУРНАЛ «НЕСКУЧНЫЙ САД», май 2010 года. ЕКАТЕРИНА СТЕПАНОВА. Текст частично) Святая мученица Анна Зерцалова. Расстреляна за то, что написала книгу о своем духовнике протоиерее Валентине Амфитеатрове, ухаживала за его могилой и распространяла его фотографии. Святой мученик Иоанн Зотов. Расстрелян за то, что ухаживал за пожилой монахиней Александрой (тоже мученицей). Одна из икон Бутырского храма - Собор новомучеников и исповедников московских. 1931 год.

Дорогие, просим молитв о здравии: игумении Феофилы (Барятино); мл. Иоанна, лежит с мамой (Мария имя) в реанимации, наглотался мелких игрушечных деталей, тяжёлая операция была. Ещё нет 2-х годиков. Сегодня мама написала из реанимации: "Отроковица Кира 14 лет крещеная. Неоперабельная опухоль головного мозга Лежит с нами в реанимационном отд. Морозовской больницы. Она умирает, у неё уже отказал мозг. Сколько ещё это будет длится сложно сказать. Просим молитвенной помощи."

Если вдруг кто-то пропустил.

Акафист преподобному Амвросию служится ежедневно. Во всяком случае, в пятницу, 26-го марта, служили. Как всегда, начало в 13-ть часов. В воскресный день ещё в 8-мь утра, после Ранней Литургии. ))

Священник Павел Адельгейм "Возьми свой Крест" "Мы знаем, что отличие христианина от любого другого человека в том заключается, как он несет свой крест. Крест, казалось бы, нельзя не взять. Однако в Евангелии так прямо сказано: «Возьми». Почему? Потому что есть еще и очень знакомое всем, хотя и не всегда осознанное, желание потихоньку освободить себя от креста. Как и когда мы стремимся сбросить свой крест? Когда виним обстоятельства, людей, случай или судьбу свою несчастную в своих трудностях. Когда не хотим сдержаться и выявляем свое раздражение. Когда оправдываем скверное настроение чьими-то влияниями. Когда не хотим думать о тех, кому неприятно видеть наше расстроенное состояние. Когда из-за неудачи в работе теряем равновесие. Когда не хотим мириться с замечанием в свой адрес. Когда любая критика ранит нас, лишая душевного спокойствия. Когда в душе возникает неприязнь, обида или гнев на тех, кто словом ранил нас. Еще хуже мы поступаем, когда начинаем в душе бунтовать, считая, что наш крест несправедливо тяжел для нас или что он свалился на наши плечи неожиданно. Совсем плохо мы делаем, когда вовлекаем других, на кого-то, жалуясь, кого-то обвиняя. Это вызывает в других людях или неприязнь к нашим обидчикам (а всегда ли мы справедливы?), или желание нас пожалеть, что со стороны других похвально, а для нас чаще всего вредно, так как мы лишаем себя той душевной пользы, ради которой допущен нам крест. Плохо для нас и всевозможное «выяснение отношений», когда поднимаются старые обиды, упреки, высказываются претензии. Кроме нашего неумения терпеть и по-христиански принимать все скорбное, мы еще и виноваты в том, что создаем напряженную, трудную для других атмосферу вокруг себя, а потом сетуем и возмущаемся, почему люди не любят нас, не спешат к нам, предпочитают обходиться без нас. Даже если мы безропотно, молча переносим наши огорчения, но не думаем о том, что люди видят наш понурый, потухший взгляд, унылый вид, и тогда мы убиваем для других радость жизни. Если мы это делаем бессознательно, - это говорит о нашей невоспитанности, если с тайным желанием, чтобы хоть этим обратить на себя внимание, заставить пожалеть, посочувствовать, пережить наши мелкие, а иногда и выдуманные страдания - это говорит о том, что мы еще не христиане, мы только себя так называем. Почему так? Потому что нам допускаются скорби для того, чтобы мы сумели понять других, забыть о себе, отвлечься от своего настроения, неприятностей, погруженности целиком в свое «я»". *** "Слово о Кресте" "Мы слышали, братия, призыв Господа Иисуса Христа взять свой крест: «Кто хочет по Мне идти, пусть отвергнется себя, возьмет крест свой и по Мне грядет». Что означает слово «крест»? В устах Господа Иисуса Христа слово «крест» означало служение, связанное с подвигом. Это служение может иметь разное содержание. Во-первых, крестом называют внешние скорби. В жизни каждому человеку приходится нести болезни и труд, сносить оскорбления и клевету. Эти скорби образуют для человека крест испытания и подвига. Один человек несет свои скорби с терпением и смирением. Другой стремится вывернуться из-под креста и уклониться от скорбей. Трудности неизбежны, невозможно спрятаться от скорбей и испытаний. Так возникает ропот и недовольство своим крестом, обида на судьбу и хула на Бога. Есть, братия, иной крест – внутреннего подвига. Это крест покаяния, перемены своего внутреннего содержания. Этот крест оказывается еще более трудным, нежели крест внешних скорбей. Мы привыкаем смотреть на себя через призму самолюбия и самодовольства. Если человек посмотрит на себя сквозь покаяние, осознает всю нечистоту своей души, увидит свои страсти: жадность, зависть, похоть, раздражение и гнев, которые не умеет преодолевать, он исполняется величайшей скорби. Одних скорбь приводит к покаянию, а других погружает в уныние или ожесточение. Есть, братия, еще третий крест – самоотверженной любви и преданности Богу. Его несут избранники Божии, кого мы называем святыми праведниками. Во имя величайшей любви и преданности Богу, человек отвергается себя, переступает через себя на пути к Царству Божьему. «Кто хочет по Мне идти, пусть отвергнется себя, возьмет крест свой и по Мне грядет» – призывает Христос. Это крест самоотверженного и совершенного служения Богу. В Святом Евангелии мы находим прообразы всех трех крестов. Прообразом креста внешних скорбей был крест, который понес Симон Киринейский. Когда Иуда предал Господа, его привели сперва на суд к архиереям. Всю ночь продолжался допрос. Архиереи вынесли смертный приговор, но не имели права его исполнить и утром привели Христа на допрос к Пилату. Допросив Христа, Пилат не нашел в Нем вины, заслуживающей смерти. Оттягивая вынесение приговора, Пилат послал Христа на допрос к Ироду, прибывшему на праздник пасхи в Иерусалим. Ирод тоже не нашел в Нем вины и, облачив в светлые одежды, вернул Пилату. Воины вновь привели Христа к Пилату, и он вынес Ему смертный приговор. Воины повели осужденного во двор для бичевания. Затем, на обессилевшего в страданиях Христа воины возложили тяжелый крест, и страшная процессия двинулась из пределов Иерусалима на Голгофу. Впереди шел Господь, неся свой крест, Его окружали воины, за ними шли плачущие женщины, Иоанн Богослов и толпа народа. Сказалась ночь, прошедшая без сна, и сутки без пищи. Человеческие силы изнемогли, и Христос стал падать под крестом. Видя, что осужденный не может нести крест, воины остановили шествие. В это время с поля возвращался Симон Киринейский. Это был человек крепкого телосложения. Воины остановили его и возложили ему на плечи крест Христов. Симон проходил мимо случайно, и встреча со Христом произошла неожиданно. Когда воины возложили на Симона крест, он безропотно принял крест и покорно понес на Голгофу. Симон не знал Христа. Он понес крест по послушанию промыслу Божьему, который совершился над ним. Каждый человек принимает внешние скорби и испытания, подобно Симону Киринейскому. Промысел Божий ведет нас своими путями, и мы не можем предугадать эти пути, не умеем понять их смысл. Принимая промысел Божий с надеждой, мы покоряемся Ему и несем свой крест с терпением. Это и есть крест внешних скорбей. Мы принимаем и несем его по послушанию Промыслу Божьему. Когда шествие поднялось на Голгофу, Господа распяли на кресте. Рядом с ним распяли двух разбойников. Как и Христос, оба претерпевали физические страдания. Один из них, в муках и ожидании неминуемой смерти, вдруг понял, какую нелепую жизнь он прожил. Мысленным взором он охватил прошлое и осознал, как много натворил зла, оставив в жизни следы, которое люди вспомнят с ужасом. Сожаление о недостойной жизни пробудило в разбойнике покаяние. Ужасно раскаяние, которое не может ничего изменить. Хорошо, когда пробуждается совесть и человек может исправить свою жизнь, послужить и Богу и людям. Другое дело, когда ничего не можешь изменить. Остается мучительная смерть и безнадежность. Но разбойник не впал в отчаяние. Он вдруг узнал в Распятом Владыку жизни и смерти, Который может изменить его вечную судьбу. В поздний час жизни он обратился ко Христу: «Помяни меня, Господи, когда придешь в Твое Царство». Христос принял его покаяние: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю». Это звучит непонятно для окружающих. Как может разбойник войти в рай? Слова Христовы исполнены глубокого смысла. Разбойника больше нет. Произошла перемена, которая называется покаянием. Она возрождает грешника. Рядом со Христом умирает на кресте мученик, преодолевший покаянием нечистоту своего сердца. Человеку непросто покаяться. Иногда говорят: «Подумаешь, согрешил! Поди, покайся и забудешь». Это глубокое духовное заблуждение человека, который не понимает, что значит покаяние. Кто приносит покаяние, не возвращается к прежним грехам. Он начинает жить новой жизнью. Пережитое покаяние, переоценка внутреннего содержания не остается без плода. Покаяние меняет человека. Это, братия, и есть второй крест-покаяния и внутреннего преображения. Есть, братия, и третий крест, который понес Сам Господь Иисус Христос. Это Крест величайшей любви и самоотвержения. Этот Крест исполнен такого величия, что о нем лучше не говорить, а лишь молча созерцать его великое достоинство. Вот, братия, три креста, о которых нам говорит сегодня Евангелие: крест внешних скорбей, крест внутреннего покаяния и возрождения. И величайший крест самоотверженной любви и верности Богу. Есть, братия, еще один, четвертый крест, от которого да избавит нас Бог. Это крест второго разбойника, крест бесплодных страданий. Когда страдания, скорби, испытания не приводят человека к покаянию, а ведут к ожесточению и богохульству. Да избавит нас Бог от этого креста. Кресты, о которых говорит нам сегодня Святое Евангелие – это образы служения, которое необходимо принять человеку, чтобы преобразиться и войти в вечную жизнь. Завершая повесть о крестах, евангелист говорит: «Есть некоторые из здесь стоящих, которые не вкусят смерти, как увидят Царство Божие, пришедшее в силе». Царство Божие, начинается не за горизонтом земной жизни. Царство Божие начинается на земле – там же, где начинается подвиг несения креста. Царство Божие завершает путь, который проходит христианин с терпением и любовью по земле, чтобы принять венец жизни, уготованный Богом любящим и ищущим Его.

"Фейк! Но, самое противное, направлен он против наших корней, против веры, против Церкви. Смотрим фото. На нем жирный, наглый поп с "косарем" в руках и бедная, худенькая женщина. Что сказать. Зажрались попы! Теперь смотрим на другое фото. Опа. Священник в инвалидном кресле. Болен. Тяжело болен. Теперь смотрим на третье фото. Ба! Так "косарь" прилепили в фотошопе! Причём прилепили очень неумело, бумажка выглядит приклеенной к фото, даже баланс белого не смогли свести в фотошопе. Нету никаких денег. Ну и на конец, ставлю фотку священника с цветами. Тот же самый. А теперь кто он? Это игумен Митрофан (Хаузер). Этнический немец. Служит в Германии. С 18 лет тяжело болеет диабетом. Спаси Господи! P.S. почему запостил это. Сегодня в ФБ выложили для обсуждения. А комментаторы, не разобравшись осудили, оклеветали и обобщили... Вот так и работает массовое зомбирование... Прошу максимального репоста. Хочется донести до людей, что Церкви объявлена информационная война". Текст и фото здесь https://vk.com/wall136827376_5591а́2ы́8

Министр здравоохранения Михаил Мурашко назвал условия ревакцинации для привитых от COVID-19. "Можем вводить корректировки", - добавил министр, рассказывая о системе наблюдения за состоянием здоровья людей. Привитым жителям России вскоре может потребоваться ревакцинация. Во всяком случае, в Минздраве на это рассчитывают. По словам Мурашко, есть определённые условия. Речь идёт о популяционном иммунитете, причём не только в РФ, но и в мире в целом. Министр напомнил, что активность вируса всегда восстанавливается. В стране функционирует система наблюдения за состоянием здоровья граждан. При помощи электронного сервиса собираются все данные, а потом специалисты делают выводы, как люди реагируют на прививку, насколько они защищены. "Если необходимо, то мы можем спокойно сегодня вводить корректировки", - произнёс Михаил Мурашко в интервью журналисту программы "Вести". Глава Минздрава также прокомментировал новость о появлении вакцины "Спутник Лайт". Она только поступила на экспертизу, которой будет заниматься экспертное учреждение министерства здравоохранения. "Спутник Лайт" представляет собой первый компонент "Спутника V". На "облегчённую" версию препарата хорошо реагирует молодёжь, подчеркнул Мурашко. Он не исключил, что именно "Спутник Лайт" будет использоваться при вакцинации, но для этого должны сказать своё мнение специалисты. *** Реальная жизнь подтвердила эффективность вакцины "Спутник V". Подсчитано, что лишь тысяча человек из огромного количества привитых от COVID-19 заболели. В пресс-службе Комплекса социального развития Москвы сообщили, что лишь тысяча человек из всех вакцинированных заболели COVID-19. Речь идёт о людях, у которых после введения второго компонента "Спутник V" прошло более двух недель. "Заболели коронавирусом всего около одной тысячи человек, что составляет около 0,1%", - приводит ТАСС информацию пресс-службы. Отслеживание заражений производилось через единую цифровую платформу здравоохранения. В сообщении также сказано, что 76% заболевших переносят COVID-19 в лёгкой форме или болеют вообще бессимптомно. В ведомстве напомнили, что иммунитет к коронавирусу начинает формироваться после первой инъекции препарата. Второй компонент вакцины стимулирует иммунный ответ организма и гарантирует более длительную защиту. Но при этом, как быстро сформируется иммунитет и как долго он продержится, зависит от индивидуальных особенностей организма. Массовая вакцинация от COVID-19 началась в Москве 4 декабря прошлого года. Прививку можно сделать в любом из 100 пунктов, расположенных в городских поликлиниках. Можно воспользоваться услугами и частной медорганизации. Со 108 такими компаниями заключены соглашения, 85 клиник уже открыли свои двери для желающих привиться. В случае обращения к коммерческой медицине прививка также будет бесплатной, но придётся заплатить за саму инъекцию. (Из новостной ленты)

Добрый знакомый, доктор, ответил моему мужу: возможные последствия от прививки в любом случае будут легче последствий самОй болезни, если ею заразиться. Как поступить мне самой - пока не знаю. Когда-то именно потому, что при неблагоприятном стечении обстоятельств могу заразить корью мужа, у которого иммунитет практически на нуле к любой инфекции, согласилась сделать прививку от кори. Ещё светил недопуск к работе. Но страха больше было именно в отношении мужа. Тревога в садике была ложной, кори не оказалось, но некоторое количество сотрудников привились. Мне было уже лет 50 тогда. Сказать, что перенесла тяжело - ничего не сказать. Мне кажется, я так и живу с последствиями от этой прививки. Переломный момент буквально был в здоровье... Некоторые батюшки современники иногда при возникновении различных мнений на ту или иную проблему приводят слова старца архимандрита Кирилла Павлова. "Я получать ИНН не буду". Точка ! Далее он не сказал, как комментируют отцы, - и вы не получайте. Он сказал только о том, как поступит он, по своим возможностям, в условиях его жизни. И в этом - Любовь...

Ещё раз о Каноне в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы. "Нам в группу (группа в ВК "Регентский курсы Кустовского") пришёл вопрос по поводу фраз «Ангел возопи» и «Богородицы рече» на полях тех страниц сборника Благовещения, где расположен канон. Нам показалось, что этот вопрос будет интересен многим, потому отвечаем здесь. Как пишет Алексей Кашкин в своей книге «Литургика. Часть 1: Двунадесятые неподвижные праздники»: При чтении канона следует учесть особенности его внешнего устройства, а именно наличие диалога в песнях с 1-й по 7-ю. Так как в самих тропарях нет «слов автора», то есть не сразу понятно, из чьих уст исходят читаемые слова, в Минее предлагается добавлять перед тропарями краткие замечания «Ангел возопи» и «Богородицы рече». Но нужно заметить, что эти фразы ни в коем случае не заменяют собой припевы (хотя, к сожалению, некоторые воспринимают их как полноценные припевы). В связи с этим перед каждым тропарём следует говорить: «Пресвятая Богородице, спаси нас. Богородица рече» или «Пресвятая Богородице, спаси нас. Ангел возопи». В 8-й песни <...> в самом тексте каждого тропаря есть указание на то, кто данные слова произносит. Потому и чтение 8-й песни происходит обычным образом. Также обращаем особое внимание на примечание святителя Афанасия (Сахарова), размещенное в Минее после службы Благовещения: Канон Благовещению – исключительный по своему изложению. Он составлен в виде трогательного диалога между небесным благовестником – Ангелом и смиренной Девой, имеющей стать Богородицей. Соответственно такой форме канона и исполнение его должно быть диалогическое, читать его следует двум чтецам, стоящим на правом и левом клиросах или по сторонам царских врат на солее. А чтобы рельефнее представить умилительную беседу Ангела с Богородицею, следует, во-первых, тропари, против которых на поле стоит напечатанное киноварью «Ангел» (в Минее – «Ангел возопи»), предварять словами: «Ангел возопи», а те, против которых стоит «Богородица» (в Минее – «Богородица рече»), предварять словами «Богородица рече», впрочем, за исключением тропарей 8-й песни, где таких добавлений делать не следует, так как соответствующие выражения имеются в тексте тропарей этой песни. Во-вторых, припев к тропарям Благовещенского канона: «Пресвятая Богородице, спаси нас», будет соответственнее произносить третьему чтецу или еще лучше петь их по клиросам. А ради единообразия следует также петь и припевы к тропарям положенных канонов. При строгом исполнении Устава припевы к тропарям канонов следовало бы петь на соответствующие гласы".

"Для многих, если не для большинства, православных христиан Пост состоит из ограниченного количества формальных, большей частью отрицательных правил: воздержание от скоромной пищи (мяса, молочного, яиц), танцев, может быть и кинематографа. Мы до такой степени удалены от настоящего духа Церкви, что нам иногда почти невозможно понять, что в Посте есть «что-то другое», без чего все эти правила теряют большую часть своего значения. Это «что-то» другое можно лучше всего определить как некую атмосферу, «настроение», прежде всего состояние духа, ума и души, которое в течение семи недель наполняет собой всю нашу жизнь. Надо еще раз подчеркнуть, что цель Поста заключается не в том, чтобы принуждать нас к известным формальным обязательствам, но в том, чтобы «смягчить» наше сердце так, дабы оно могло воспринять духовные реальности, ощутить скрытую до тех пор жажду общения с Богом. Эта постная атмосфера, это единственное «состояние духа» создается главным образом богослужениями, различными изменениями, введенными в этот период поста в литургическую жизнь. Если рассматривать в отдельности эти изменения, они могут показаться непонятными «рубриками», формальными правилами, которые надо формально исполнять; но взятые в целом они открывают и сообщают нам самую сущность Поста, показывают, заставляют почувствовать ту светлую печаль, в которой подлинный дух и дар Поста. Без преувеличения можно сказать, что у святых Отцов, духовных писателей и создателей песнопений Постной Триоди, которые мало-помалу разработали общую структуру постных богослужений, придали Литургии Преждеосвященных Даров эту особую, свойственную ей красоту, было одинаковое, единое понимание человеческой души. Они действительно знают духовное искусство покаяния, и каждый год, в течение Поста, они дают всем, кто имеет уши, чтобы слышать, и глаза, чтобы видеть, возможность воспользоваться их знанием. Общее впечатление, как я уже сказал, это настроение «светлой печали». Я уверен, что человек, входящий в церковь во время великопостного богослужения, имеющий только ограниченное понятие о богослужениях, почти сразу поймет, что означает это с виду противоречивое выражение. С одной стороны, действительно известная тихая печаль преобладает во всем богослужении; облачения – темные, служба длиннее обычного, более монотонная, почти без движений. Чтение и пение чередуются, но как будто ничего не «происходит». Через определенные промежутки времени священник выходит из алтаря и читает одну и ту же короткую молитву, и после каждого прошения этой молитвы все присутствующие в церкви кладут земной поклон. И так в течение долгого времени мы стоим в этом единообразии молитвы, в этой тихой печали. Но в конце мы сознаем, что эта продолжительная и единообразная служба необходима для того, чтобы мы почувствовали тайну и сперва незаметное «действие» в нашем сердце этого богослужения. Мало-помалу мы начинаем понимать или скорее чувствовать, что эта печаль действительно «светлая», что какое-то таинственное преображение начинает совершаться в нас. Как будто мы попадаем в такое место, куда не достигают шум и суета жизни, улицы, всего того, что обычно наполняет наши дни и даже ночи, – место, где вся эта суета не имеет над нами власти. Все, что казалось таким важным и наполняло нашу душу, то состояние тревоги, которое стало почти нашей второй природой, куда-то исчезает, и мы начинаем испытывать освобождение, чувствуем себя легкими и счастливыми. Это не то шумное, поверхностное счастье, которое приходит и уходит двадцать раз в день, такое хрупкое и непостоянное; это – глубокое счастье, которое происходит не от одной определенной причины, но оттого, что душа наша, по словам Достоевского, прикоснулась к «иному миру». И прикоснулась она к тому, что полно света, мира, радости и невыразимой надежды. Мы понимаем тогда, почему службы должны быть длинными и как будто монотонными. Мы понимаем, что совершенно невозможно перейти из нормального состояния нашей души, наполненной суетой, спешкой, заботами, в тот иной мир, без того, чтобы сперва «успокоиться», восстановить в себе известную степень внутренней устойчивости. Вот почему те, которые думают о церковных службах только как о каких-то «обязательствах», которые всегда спрашивают о «минимальных требованиях» («как часто мы должны ходить в церковь?», «как часто мы должны молиться?») никогда не смогут понять настоящего значения богослужений, переносящих нас в иной мир – в присутствие Самого Бога! – но переносят они нас туда не сразу, а медленно, благодаря нашей падшей природе, потерявшей способность естественно входить в этот «иной мир». И вот, когда мы испытываем это таинственное освобождение, легкость и мир, печальное однообразие богослужения приобретает новый смысл, оно преображено; оно освящено внутренней красотой, как ранним лучом солнца, который начинает освещать вершину горы, когда внизу, в долине, еще темно. Этот свет и скрытая радость исходят из частого пения аллилуйя, от общего «настроения» великопостных богослужений. То, что казалось сперва однообразием, превращается теперь в мир; то, что сперва звучало печалью, воспринимается теперь как самые первые движения души, возвращающейся к утерянной глубине. Это то, что возвещает нам каждое утро первый стих великопостного Aллилуия: От нощи утренюет дух мой к Тебе, Боже, зане свет повеления Твоя. (С раннего утра мой дух стремится к Тебе, Боже, потому что Твои повеления – свет (на земле)). «Печальный свет»: печаль моего изгнания, растраченной жизни; свет Божьего присутствия и прощения, радость возродившейся любви к Богу и мир возвращения в Дом Отца. Таково настроение великопостного богослужения; таково его первое соприкосновение с моей душой". (Протопресвитер Александр Шмеман "Великий Пост").

К следующему году, если будем живы. У протопресвитера Александра Шмемана в труде "Великий Пост" "...Задолго до начала самого Поста Церковь возвещает нам о нем и зовет нас встyпить в приготовительный пеpиод. К каждомy из важных событий цеpковного годового кpyга, к главным праздникам, Постy, Церковь готовит нас – пpедпразднествами или приготовительными неделями к Постy; это хаpактеpная чеpта пpавославной литypгической тpадиции. Почемy? Потому что y Церкви глyбокое психологическое пpозpение человеческой приpоды. Зная недостаточнyю сосpедоточенность и yжасное «омирщвление» нашей жизни, Церковь знает нашy неспособность быстpо изменяться, пеpейти от одного дyховного пеpеживания к дpyгомy. Поэтому задолго до начала настоящего подвига Поста Церковь обpащает наше внимание на его важность и призывает к размышлению о его значении. До начала действительного подвига Поста нам объясняется его значение. Это приготовление пpодолжается в течение пяти недель, пpедшествyющих Посту, каждое из воскресных евангельских чтений посвящено одной из основных стоpон покаяния..."

НЕДЕЛЯ 2-Я ВЕЛИКОГО ПОСТА Человеку так свойственно начать какое-либо дело, труд, подвиг с воодушевлением, усердием, но потом ослабеть, забыть, бросить начатое. Так бывает постоянно и с подвигом поста. Человек на краткое время умилится, осудит свои прежние дела, вступит на путь жизни, указываемый совестью, Евангелием Христовым; он становится внимательнее к каждому предостережению совести и сравнительно легко на первых порах отбрасывает от себя прежние соблазны. Однако это бывает обыкновенно так недолго. Сначала ослабевает прежняя внимательность, и человек уже не слышит многих внушений совести, затем, когда ослабевает внимание, теряется постепенно и запас духовной силы, который человек накопил чрез духовное упражнение в подвиге поста, человек весь расслабевает духовно и уже не в силах подняться и идти по начатому им пути. Зная это, святая Церковь как бы нарочито после первой седмицы Великого поста, когда она вводила чад своих в особенно усиленный подвиг поста, напоминает сегодня о том, как легко может ослабеть внимание, а затем и вся душа подвергнуться расслаблению, - она напоминает словами нынешнего апостольского чтения: Мы должны быть особенно внимательны к слышанному, чтобы не отпасть (Евр. 2, 1), а в евангельском чтении, вспоминая о расслабленном, святая Церковь предостерегает от духовного расслабления. Она вспоминает о христианах из евреев, которые уже выдержали великий подвиг страданий за Христа и, однако, перестали быть внимательными к слову проповеди, расслабели от временных искушений и указывает на пример расслабленного, чем оканчивается подобная невнимательность, начавшееся расслабление: полным духовным расслаблением, при котором человек не в силах даже подняться и одно движение доброе совершить, даже в вере ослабевает настолько, что разве ходатайство более крепких верою, святых (как расслабленный исцелен по вере принесших его), возвращает его на путь спасения. Даже когда Христос придет, не в силах человек духовно подняться и устремиться на сретение Его, войти в отверстые двери небесного чертога Его. Но ведь Христос теперь не близ нас видимо, как был около расслабленного, - Он снова придет на землю только в кончине века, и встретят Его лишь бдительные люди, подобно мудрым девам, сберегшим елей в сосудах для светильников своих. Теперь же Христос на небе, и как трудно взойти на небо человеку, живущему на земле, а расслабленному и вообще возможно ли? Ведь отечество наше на небесах, и восход туда труднее, чем, если бы начал человек восходить по лестнице, простирающейся до самого неба, - труднее во столько раз, во сколько труд с самопонуждением к хождению в добре гораздо значительнее, чем труд восхождения на обычную гору. Возможно ли живущему на земле взойти на небо? Не пустая ли это мечта, над которой так посмеиваются люди мира сего и мудрецы века сего? Действительно, восхождение на небо могло бы казаться странной, неосуществимой мечтой, если бы туда уже предтечею не взошел Христос и не открыл путь всем святым Своим. Когда еще ветхозаветный псалмопевец восклицал: Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь... Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их, то о видимых ли небесах только он говорил, о солнце ли только видимом, которое утром исходит, как жених от чертога своего (Пс. 18, 2, 5-6), - не говорил ли псалмопевец еще более об иных небесах - о святых апостолах, которые распространяли благовестие о Христе до концов земли, как лучи Солнца правды, донесшие свет Его до пределов вселенной? Не они ли сделались первыми звездами на новом небе духовном? И не о них ли открыто тайнозрителю Иоанну, который видел знамение - жену, облеченную в солнце (Откр. 12), то есть Церковь Христову, облекшуюся во Христа со дней крещения чад ее, и на главе жены венец из двенадцати звезд, то есть двенадцати апостолов Христовых. И если потому же видению дракон-дьявол увлек с неба третью часть звезд, то есть множество отпадших ангелов, то не засияло ли вместо них множество новых звезд на духовном небе, святых Божиих, которыми Искупитель Христос восполнил лики отпадших ангелов? Итак, небо не пусто: оно уже населено множеством духов праведных, откуда они столь часто являются и живущим на земле. Если так, то духовное восхождение возможно. Если оно кажется нам невозможным, то потому, что мы непрестанно обременяем себя тяжестью страстей житейских, которые самое сердце, источник жизни нашей, приковывают к земле и восхождение на небо делают невозможным. Разве мысль и обычного человека не способна облетать небеса? Ведь если бы все мысли наши летели постоянно к небесам, если бы сердце самое неслось туда на крыльях пламенной любви к «желаемому» Христу, Которого человек с жаждой любви «вперсил», подобно священномученику Игнатию, то что могло бы помешать восхождению человека «на гору Господню», на самые небеса? Как бы ни высоко было небо, как бы ни высока была гора Господня и путь духовного на нее восхождения, человек может совершить это восхождение, лишь бы сбрасывал с себя, особенно с самого сердца своего, бремя и тяжелые оковы греховных страстей и привычек. Тем более легко востекают на небо святые, которые так заботились облегчать душу свою от тяжести страстей житейских постом и молитвой. Не в Ветхом ли еще Завете Енох, постившийся от всякого зла и ходивший только пред Богом, живым с телом взят на небо? Не так же ли и Моисей, очистившись сорокадневным постом, взошел на гору Господню телом, а духом - в самые небеса и «узрел Сущего», «тину бо оттряс очесе умнаго»? Не так ли великий Илия сделался «небошественником», очистившись, подобно Моисею, сорокадневным постом, и святая Церковь восклицает о нем: «Сего убо, душе моя, восход помышляй»? Так восходили на небо святые. А мы, едва восшедши на первую ступень в Великий пост, уже перестали следить внимательно, куда ведет нас дальнейший путь Господень; едва только вспоминали (в каноне преподобного Андрея Критского) такое множество святых Ветхого и Нового Завета, прошедших путь сей, чтобы укрепить себя, и снова падаем на одр духовной болезни и расслабления; едва только со скорбию, казалось бы, восклицали, каждый о себе: «Ныне тяжким бременем обложен есмь», и уже снова с усердием начали изо дня в день, из часа в час умножать это бремя, с которым не только на небо не подняться, но ни одним членом души свободно нельзя двинуть, чтобы сделать что-либо угодное Господу. Что может душе воспрепятствовать возлетать туда? Тело? Но пусть оно лежит в могиле до скончания века - разве дух будет прикован к праху, скрытому в недрах земли, если, еще живя на земле, человек не был привязан ни к чему земному? Для духа, который накопил в себе такое множество святых мыслей, чувств и желаний, разве может быть препятствием тяжесть тела, подобно тому, как для огромного воздушного шара, наполненного легкими газами, нетрудно поднять к небесам, кроме себя самого, и большую тяжесть. Мало того, если сердце возлюбило Господа любовью всецелою, крепкою, как смерть, то оно уже возлетело ко Господу - уже при земной жизни человека открывается в самом сердце его небо и рай, человек уже, живя на земле, переселяется на небо, в рай, и не замечает ничего земного, проходит мимо, не связывается ничем, как и человек, охваченный блаженством земной любви, ничего прочего не замечает - ни лишений, ни страданий. Как же нужно нам возноситься чаще на небо хотя мыслями, хотя пламенными желаниями сердца, томлением его по небу, откуда человек ниспал, плачем по потерянному раю! Одна святая мысль ведет за собою другую, и накопляется множество их, и душа, ими наполненная, легко, неудержимо будет стремиться на небесную высоту. Трудно взойти на гору, уходящую в небеса, но шаг за шагом, постепенно и незаметно, можно взойти без особого труда, тем более, что идущим к Себе Господь подает непрестанную помощь и усладу сердца, показуя им, что «око не видело и ухо не слышало, что уготовал Бог любящим его» (1 Кор. 2, 9). Господь же силен укрепить стопы ваши для дальнейшего духовного восхождения, дать возрасти духовным побегам, начавшим подниматься в душах ваших. Да исполнится на вас моление святой Церкви, которое часто возносится устами архиерея: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей, и утверди и, его же насади десница Твоя». Да исполняются на вас слова, сказанные об Израиле, Осии пророка, о котором я часто воспоминал здесь: Уврачую отпадение их, возлюблю их по благоволению... Я буду росою для Израиля; он расцветёт, как лилия, и пустит корни свои, как Ливан... "Что мне еще за дело до идолов ?"- скажет Ефрем. –Я услышу его и призрю на него; Я буду как зеленеющий кипарис; от Меня будут тебе плоды. Кто мудр, чтобы разуметь это ? кто разумен, чтобы познать это? (Ос. 14, 5-10). Аминь. Священномученик Фаддей (Успенский), архиепископ Тверской (В Православном календаре сегодня).

Квалификация так и останется с работником. И на другом рабочем месте. Она не остаётся в организации. Ее работник повышает или подтверждает для себя. Для своей заработной платы. Такой статьи расходов - оплата курсов повышения квалификации - в смете организации скорее всего нет. Руководитель может компенсировать доп.выплатой. В особых случаях. Но и удержать в последующем может, если что не так пойдёт.

При устройстве на работу с сотрудником заключается договор, в котором обозначены должность, зарплата, рабочий график и прочее. В детских учреждениях, тем более бюджетных , это ОБЯЗАТЕЛЬНО! Кроме того, обязательна должностная инструкция, в которой прописано, чем занимается конкретный сотрудник с конкретным ФИО . Если изменяется что либо, издается приказ, в котором необходимо: "с приказом ознакомлен. Психолог Дарья". К прочему ещё есть начисление заработной платы, ее выплата. Это все - необходимые документы для обращения в трудовые инспекции, в суд и т.д. Если заведующая детским учреждением все это не заключала, не издавала, не отражала, не начисляла - тогда однозначно судебное разбирательство. Возможно, есть тонкости, о которых здесь не сказано. Квалификация у специалиста не держится автоматом, если он не работает по этой самой специальности какое-то конкретное время. Тогда ее нужно подтверждать. Есть ещё особенности - раньше это были разряды, в соответствии с которыми, выплачивалась заработная плата и надбавки к ней. Их в образовании было 18-ть. Сейчас, если не ошибаюсь, разряды для педагогического состава, в который входит и педагог-психолог, заменили на три группы оплаты труда. Образование плюс стаж работы , квалификация по специальности. Руководитель образовательного учреждения не имеет права по своей инициативе завысить/занизить присвоенную сотруднику квалификацию, если она вообще присваивалась. Минимальную юридическую грамотность иметь необходимо. "Она сказала" - это ни о чем на любом трудовом месте. Заключённый конкретный договор - это документ, дающий права и обязанности.

Митрополит Николай (Ярушевич). Тяжкое бремя (Чистый Понедельник) Слово, сказанное в Преображенской церкви г. Москвы. 1959 год Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Поздравляю вас, дорогие, с наступлением Великого поста. Из глубины своего любящего вас сердца желаю, чтобы все вы провели эти спасительные дни поста в молитве и благоговении, говений и пощении и радостно, со светлым сердцем встретили светозарную ночь Воскресения Христова. Много раз мы повторяем в дни Великого поста и устами и сердцем святые слова: “Помилуй мя, Боже, помилуй мя”, внимая Великому покаянному канону святого Андрея Критского. Этот канон называется “Великим” потому, что в нем много, около 250-ти, отдельных стихов, называемых тропарями. Ему усвоено имя покаянного потому, что это — зов к покаянию, и он назван именем святого Андрея Критского, своего составителя, великого пастыря VII века. С тех пор, с VII века христианства, уже около 1300 лет по уставу Церкви Православной этот Великий покаянный канон читается в Великий пост: на первой седмице по частям и на пятой — во всем его объеме. В эти дни во всех православных церквах всего земного шара, в разных странах на разных языках: славянском, румынском, арабском, греческом и др., ему внимают тысячи православных христиан. В тропарях Великого канона святого Андрея Критского, вы слышите, приводятся примеры из Ветхого и Нового Завета. И через них Святая Церковь призывает нас подражать праведным и благочестивым людям и избегать примеров нечестивых и порочных людей. В иных тропарях этого Великого канона содержатся воздыхания грешной, кающейся перед Господом, души: “Возьми от меня бремя тяжкое, греховное…”; “Пощади создание Твое…”; “Спаси меня, падшего…” Так восклицаем мы своим сердцем, повторяя верующей душой слова этого канона. И после каждого тропаря, исключая последние, когда мы прославляем или Божию Матерь, или Пресвятую Троицу, мы слышим эти всегда близкие нашему православному верующему сердцу, — а в дни Великого поста, когда мы все готовимся предстать пред судищем Христовым со своими сквернами,особенно дорогие слова: “Помилуй мя, Боже, помилуй мя”. И не один раз их повторяет Святая Церковь, а много раз, после каждого тропаря. Почему? Для того, чтобы они глубже упали в наше сердце; для того, чтобы прежде всего разбудить в нас, готовящихся к покаянию, сознание своих скверн, которыми заполнена наша душа, сознание всех своих грехопадений. Разве трудно сознавать свои грехи? И для этого нужно особое воздействие на нашу грешную душу? Да, дорогие мои. Бывает нелегко сознавать свои собственные грехи и в них приносить раскаяние пред лицом Божиим. Мы, грешники, как-то привыкли делить грехи на большие и тяжкие, и грехи, которые мы хотим назвать малыми. И если тяжких грехов — убийства, прелюбодеяния, хищения — нет на совести нашей, мы, грешные, готовы думать, что малые повседневные грехи и без раскаяния нашего в них простит нам Господь. Мы ошибаемся. Каждый грех одинаково противен в очах Божиих. И трудно поставить границу между малым грехом и между большим грехом. Возьмите ложь, в которой мы все повинны. Так часто грешник хочет думать, что, если он солжет в чем-нибудь большом, великом, значительном, — он тяжко согрешает. Если он солжет в чем-то малом, он согрешает меньше. Но в слове Божием сказано: ложь — это мерзость в очах Господних. Не сказано, большая или малая ложь, ибо всякий грех, сказано в том же слове Божием, противен Господу Богу (ср.: Притч.12:22). Мы готовы считать большими грехами грехи, которые рождаются в нас и совершаются нами силой наших страстей: зависти, гордости, блуда, пьянства, чревоугодия, уныния. Их мы готовы считать тяжкими, хотя и в них плохо умеем раскаиваться перед лицом Божиим. Но разве сознать и эти грехи бывает легко, когда человек как бы срастается с грехом и живет с ним, не думая о нем, хотя и называет его великим? Разве он, когда сживается с проявлениями гордости, зависти, привыкает к чревоугодию или плотским нечистым страстям, угождая им долгие годы, — сразу готов в себе их осознать и осудить себя? Святая Церковь располагает нас к покаянию в дни Великого поста и повторяет от лица каждого из нас это воздыхание: “Помилуй мя. Боже, помилуй мя”, чтобы заставить опомниться нас, грешников, засыпающих в своих грехах, уже не замечающих, не желающих их замечать; чтобы отряхнуть этот греховный сон от наших очей, чтобы мы увидели в своих сердцах всю нашу греховную грязь. Много раз повторяет в эти дни наша Церковь это молитвенное обращение ко Господу не только для того, чтобы помочь нам проснуться от греховного сна, но чтобы углубить в нас наше раскаяние во грехах. Ведь разное бывает проявление раскаяния во грехах в душе человека. Вот заговорит совесть в человеке, ему становится стыдно того, в чем он согрешил: стыдно своей лжи, стыдно своего блуда, стыдно того или другого порока, — в нем проснулась совесть. Совесть может проснуться не только у верующего человека. И у нерелигиозного человека она может проснуться и говорить в нем, и жечь его. Но у нас, у верующих, у православных людей, этот голос совести должен быть особенно громким, потому что и Ангелхранитель говорит нашей совести и нашему сердцу о наших согрешениях; и Та, Которую мы называем Взыскание погибших, Споручница грешных, приводит нас к сознанию греховных скверн, и Отец наш Небесный не перестает заботиться о том, чтобы не уснула во грехах наша душа. И вот становится грешнику стыдно в своих согрешениях. Это — начало его раскаяния. У православных христиан есть и другое пробуждение к раскаянию во грехах. Мы раскаиваемся и потому, что нам становится страшно представить себе, как мы должны будем дать отчет перед лицом Господа в тех наших согрешениях, какие еще носим в себе. Ведь за каждое слово праздное — даже праздное, а не то что гнилое и скверное — мы ответим на суде Божием. Если мы не раскаивались в своих грехопадениях, нам страшно думать о том, что, если мы унесем с собой нераскаянные в течение, может быть, долгой своей жизни грехи свои, мы будем стоять безответными на Страшном Суде Христовом! Но это еще низкая степень раскаяния. Есть высшая степень раскаяния, к которой зовет нас Святая Церковь. Мы должны раскаиваться не только потому, что нам стыдно скверн своих греховных, какие мы совершаем, не только потому, что нам страшно ответить на судилище Христовом за свои нераскаянные грехи. Святая Церковь зовет нас к большему: чтобы мы раскаивались во имя любви своей ко Господу, во имя своей сыновней благодарной любви, зная о том, какою любовью возлюбил всех нас наш Небесный Отец. Ведь мы хорошо знаем о том, какую любовь к людям, кающимся грешникам, вот таким, какими являемся мы все перед Ним, какими мы будем стоять перед лицом Господа в минуты своего покаяния, — Сын Божий, Господь Иисус Христос являл к людям, когда ходил странником по земле, не имея где главу Свою приклонить; когда подвергался злословиям, гонениям, заушениям и когда проливал Свою Божественную Кровь на кресте. Он умирал за нас, за грешников, за наши грехи, чтобы во имя этой любви Своей, во имя этой принесенной Им жертвы давать прощение всем, кто раскаивается в своих согрешениях. И мы должны раскаиваться, повторяю я, не только потому, что нам стыдно наших грехов, не только потому, что мы боимся ответа на Страшном Судилище Христовом, но потому, что мы любим Господа своего, мы знаем, как грехами своими мы огорчаем Его, оскорбляем Его любовь к нам, какую Он являл тогда, когда жил на земле, и какую продолжает изливать на нас, грешных. Нас давно должен был поразить гнев Божий за множество наших согрешений, но любовь Божия, милосердие Божие все еще терпят каждого из нас, грешников. Это милосердие, эта любовь Божия привели каждого из нас к порогу Великого поста и вводят нас еще и в этом году на это спасительное поприще нашего покаяния. Возьмите пример из нашей земной жизни. Вот сын совершил против своего отца какой-нибудь проступок, может быть, очень тяжкий, о котором не знает отец. И сын боится, что, когда отец узнает, он его тяжко накажет. Он идет и рассказывает своему отцу о своем проступке во имя этого страха. Но это не совершенное раскаяние. Если сын, совершивший проступок, идет к отцу, зная, что когда его любимый и любящий отец узнает о его грехопадении, то будет страдать, если он идет во имя любви к нему,это высшая, совершенная степень раскаяния. К такой степени раскаяния во имя любви ко Господу зовет нас Святая Церковь, много раз повторяя эти слова: “Помилуй мя. Боже, помилуй мя”. Она хочет, чтобы мы всей душой своей восстали против своих скверн и сказали: “Господи, какие мы скверные, какие мы нечистые! Когда человек сидит в грязной яме, он весь покрывается от головы до ног той грязью, какой заполнена эта яма. Вот так грязен и я своей душой. Во мне нет чистого места: мои мысли грешные, мои желания скверные, движения души моей порочные; и через глаза, и через уши, и через руки, через ноги, через язык мой я все впускаю новые и новые греховные скверны в себя и весь я покрыт этими греховными язвами. Но я верю, что Ты, Господи, прощавший блудниц. Ты, Который сказал, что столько раз надо прощать, сколько раз человек обращается с мольбой о прощении, — верую, что Ты пощадишь меня, когда я со своими струпьями греховными стану перед Тобой и буду плакать о себе!” Святая Церковь многократно повторяет эти слова и с тем, чтобы мы не только сознавали те скверны, в которых мы сейчас пребываем, но чтобы мы вспоминали о прежних наших грехопадениях. Достигшие зрелого возраста пусть вспомнят о том, как они в детстве, в юности оскверняли свои мысли, как они теряли чистоту своего сердца, как они огрязняли свой язык; а достигшие старости пусть подумают о том, как бесплодно для жизни вечной прошла их жизнь; сколько неискупленных или плохо искупленных грехов лежит на совести каждого, кто проходит, или уже прошел, или почти прошел свой жизненный путь. Грехи, в которых мы принесли покаяние в прошлые годы, прощены нам Тем, Кто один имеет власть прощать грехи. Но пусть воспоминание о них вызывает вздох и сокрушение нашего сердца. Ведь и Давид, пророк Божий, впавший в тяжкий грех, до конца своих дней воздыхал о своих согрешениях, и тогда, когда был прощен. И святой апостол Петр, отрекшийся от Господа, уже был прощен, был великим Апостолом, совершал чудеса по великой милости Божией, но до конца своей земной жизни не переставал плакать, когда слышал крик петуха. И как говорит предание, две борозды легли на его лице, свидетельствовавшие о том, как слезы истекали из его глаз. И мы, вспоминая свою прошлую жизнь, свои плохо искупленные или совсем не искупленные последующими годами согрешения, в которых мы каялись и которые нам прощены, но которых не может изгладить наша память,должны воздыхать своим сердцем, чтобы удержать себя от новых осквернений бессмертной души. Святая Церковь всего этого и хочет, повторяя много раз воззвание грешной души: “Помилуй мя. Боже, помилуй мя”. Эти слова пророка Давида дышат надеждой на то, что Господь не отринет ни одного кающегося грешника от Своего отеческого сердца, как не оттолкнул покаявшегося Давида, раскаявшегося Петра, плакавших у Его ног блудниц. И эта надежда пусть вдохновляет каждого из нас принести Господу в дни Великого поста покаяние из глубины верующих сердец. Мы должны не устами только своими перечислять грехи, но надо, чтобы сердце трепетало, чтобы душа потрясалась при сознании тех греховных язв, которыми преисполнено наше сердце. И покаяние всегда дойдет до Господа, если оно будет таким: слезным, жгучим, идущим из самого сердца. Да даст Господь всем нам такое покаяние! И да даст Он прощение во всех наших сквернах греховных, с которыми мы открываем перед Ним свое кающееся сердце и с этим плачущим сердцем молимся: “Возьми от мене бремя тяжкое, греховное”.

Служба Пятидесятницы преизбыточествует любимыми православными христианами песнопениями - такими, как, например, праздничная стихира «Царю небесный». Она так полюбилась людям, что примерно с XIV-XV веков ее стали прибавлять в начале каждой службы, включив в состав «обычного начала» (в более старой традиции обычное начало открывалось Трисвятым). Еще одна стихира Пятидесятницы, «Видехом свет истинный», которая стала настолько любима, что ее включили в чин Божественной литургии, где она поется после Причащения. "Видехом свет истинный, прияхом Духа Небесного, обретохом веру истинную, нераздельней Троице поклоняемся: Та бо нас спасла есть" Содержание этой песни: мы увидели истинный свет, так как омыв грехи свои в таинстве Крещения, называемся уже сынами Божиими по благодати, сынами света, получили Святого Духа чрез Таинство Миропомазания, исповедуем истинную (православную) веру, покланяемся нераздельней Троице, потому что Она спасла нас. Диакон, взяв из рук священника дискос, переносит его на жертвенник, а священник, взяв святую Чашу, благословляет ею молящихся. *** Обе этих стихиры специально опускаются в церковном богослужении в период от Пасхи до Пятидесятницы, будучи заменены другими песнопениями, чтобы в день Пятидесятницы прозвучать с новой силой. *** (Немного несвоевременно, как-будто, простите)).

"...Некоторое представление о закарпатском оазисе молитвы дают выдержки из писем схимонахини Феофаны Ольге Николаевне Вышеславцевой. Письма свои м. Феофана не датировала. Скорее всего, они были посланы в конце (19)70-х годов. Матушка Феофана в молодые годы жила с родными в Полтаве и обращалась к владыке Феофану (Быстрову)12 за духовным руководством. О ней мне Ольга Николаевна говорила с восторгом. Их многое объединяло. Обе Ольги (до монашества), они познакомились, будучи уже в пожилом возрасте, в Москве, где м. Феофана была проездом. Всю жизнь она работала врачом в Питере. Когда вышла на пенсию, уехала в Закарпатье, чтобы жить в монастыре (кажется, в Мукачевском). Там она встретила о. Иова. Когда его перевели на приход13, м. Феофана поехала с ним, так как считала необходимым следить как врач за его некрепким здоровьем. Ольга Николаевна приехала в Угольку к о. Иову в 1967 году. Остановилась в хатке м. Феофаны и ее «сестер» – местных жительниц, помогавших м. Феофане справляться с бытовыми работами по обслуживанию многочисленных паломников из Москвы и из более далеких мест. Позже в записной книжке Ольги Николаевны об этом времени появится запись: «Два месяца без малого, июнь и июль 1967 года, в Угольке. Земля и Небо, Горка (где стоял храм, в котором служил о. Иов) и под горкой. Откровение на Горке и горечь «внизу». Все как сон. 29.10.68 г.». Узнавать подробности, расспрашивать Ольгу Николаевну мне всегда казалось неудобным, я только слушала то, что она сама рассказывала, а позже читала письма, присланные ей м. Феофаной. Обычно они изобиловали врачебными советами, что и как принимать в разных случаях, благодарностями за посылочки и просьбами найти какое-нибудь лекарство. Но иногда вдруг прорывалось иное – высокое, по-настоящему интересное, что я себе и выписала. Эти скупые отрывки хотя и не дают полного представления о жизни в закарпатской Угольке, но достаточно зримо передают ощущение духовной атмосферы, исполненной необыкновенного напряжения и силы, – в которой происходит преображение христианской души и совершается наше спасение. 1. «Чем глубже я погружаюсь в страх и радость литургической тайны, тем явственнее постигаю звучание хвалы Творцу, разлитое в природе. Иногда мне кажется, что вся Уголька – леса, горы, небо – это огромный храм, где все время звучит музыка Баха. Конечно, это – мгновения, но ими потом можно жить весь день, и все окрашивается и осмысливается совсем по-другому». 2. «Всюду скорби и недоумения, а причина одна: люди в своей жизни, мыслях, чувствах так далеко ушли от Бога, от вечных истин – основ нормальной жизни общества. И хочется всем дать почувствовать бездну и безысходность подобного существования. Но это еще не самое трудное. Труднее убедить человека, который подходит к Богу с полной уверенностью, что Божество есть только для того, чтобы охранять его интересы тут на земле, и что все можно купить своими деньгами и чужой молитвой, оставляя сердце свое совсем в стороне от Господа. Вот от таких бесед и встреч я совсем изнемогаю». 3. «У нас дома тоже царит дух мирской суеты, а это хуже всего». 4. «Какое утешение стоять на Горке и в самые глубокие минуты, когда о[тец] архимандрит провозглашает: «Свят Господь Бог наш», ощущать, как душа наполняется радостью, торжеством, умилением от сознания святости и величия Господа! Я… так люблю все славословящее имя Господне! Для меня в каждой фразе славословия и плач о своем ничтожестве, и умиление, и радость». 5. «Он (о. Иов) глубоко снисходительный и добр как священник, а в жизненном общении он оч[ень] скрытный, оч[ень] глубоко таит свое духовное богатство. Но бывают минуты, когда он приоткрывает себя, и тогда становится прямо страшно от глубины и высоты его духа. Это бывает очень-очень редко. После этого он всякими, иногда странными поступками, словами хочет заставить забыть все виденное. Вообще в быту это оч[ень] своеобразный, иногда тяжелый характер. Я часто говорю: «Конечно, Вы, о[тец] архим[андрит], земной ангел, но не дай Бог, чтобы у небесных Ангелов был Ваш характер». Он неизменно отвечает: «И все Вы, матушка, выдумываете». Глубоко уверена, что Господь ему даровал право быть выше наших норм и требований. Если бы не эта вера, то иногда было бы совсем трудно. Служить ему – великое счастье, но оч[ень] трудно. И все протесты меркнут и смолкают перед очевидной силой его молитвы». 6. «…Меня всегда удивляет, когда к принятию священства подходят только с точки зрения своего желания «служить Богу» в очень широком значении этой фразы и совершенно забывают, что это служение требует и специальных знаний, и навыков. Почему капитаном даже речного парохода не назначают человека без спец[иальных] знаний, а [миссию] капитана [на] такой глубокой чудной реке, как церковное служение (глубина церковного устава, традиций, таинств, дух[овного] руководства), без знаний может брать на себя человек только потому, что он желает служить Богу. Конечно, могут возникнуть большие трудности». 7. «…Кто не был на служении литургии Преждеосвящ[енных] Даров отцом архим[андритом], тот не знает силы его молитвенной отдачи. Когда-то мне была дарована большая, страшная радость во время этого служения, и сколько я ни буду жить, она будет повторяться в этот момент». 8. «Вчера у нас неожиданно было большое церковное торжество. Пришел к нам из соседнего села хор, такой простенький, деревенский, но пел так молитвенно; особенно трогательно и умилительно пели: «О Тебе радуется…»14 – это одно из моих любимейших песнопений». 9. «…Никогда так предельно ясно не выражена была сила благодати Божией на нем (о. Иове), как в эти дни (на Страстной нед[еле]). Почти без еды, совершенно без сна и отдыха исповедовал сотни, ходил по горам ночами исповедовать тех, кто не мог это совершить днем, ходил шатаясь, а когда начиналось богослужение – окрылялся и был точно помолодевшим и сильным. У меня все время было ощущение холодка (не холода души, а холодка благоговения перед совершающимся чудом силы Духа Святаго!)». 10. «Я живу точно раздвоена: и реагирую на все нужды, и что-то делаю, а в душе все время хорал голосов славословия Кресту и Страданию». 11. «Детским душам нужен дух семьи». 12. «Был такой случай в воскресенье: ночь я провела без сна, ждала вызова к о[тцу] архим[андриту], утром пришлось вести утреню (очень сложную), пришла домой на перерыв в полном изнеможении и пожалела себя. М. говорит: «Приходила женщина с ребенком, просит посмотреть, что с ним». Я взмолилась: «Не могу, пусть придет после литургии», – чтобы полежать хотя бы 30 м[инут]. После литургии пришла женщина, и я шла к ней с чувством противления (мне 80 лет, я не работаю, пусть едут в больницу). Увидела пятилетнюю девочку, синюю, умирающую, задыхающуюся, с такими измученными глазенками, и почувствовала себя виноватой в этих часах страдания и могущей быть смерти. Не хочу говорить, сами поймете, как рванулась моя душа к Господу с молитвой о прощении и помощи. Слава Богу, Он меня услышал. Ребенка удалось спасти (беда в том, что на другой день был День Победы и отправлять ребенка в больницу было бесполезно). И вот эти два дня я ясно чувствовала руку Господню, направляющую меня на правильное решение для ребенка. Сейчас девочка, милостью Божиею, вне опасности, а я, окаянная, окрыляемая милостью Господней, лежу ниц перед величием Его милосердия. И еще поняла, как страшно могла быть наказана (смертью ребенка) за жаление себя. Ежедневное умирание безо всякого колебания для других – вот наш удел. Ежедневно Крест и смерть – и буди имя Господне благословенно». 13. «Помните исторические слова о[тца] архим[андрита]: «Монашество – это просто и всегда везде просто»… и еще: «После монашества (т. е. после пострижения) жить прежней жизнью нельзя», т. е. если не внешне, то внутренне [необходимо] совершенно изменить свое отношение к окружающей среде». 14. «Не люблю, не признаю, не уважаю никаких самочинных нововведений в нашу церковную жизнь, не освященных и утвержденных власть имущими. О[тец] Таврион другого мнения, и нам трудно найти общий язык. Вот почему мне так всегда жаль и тревожно за души молодежи, попавшей к подобным руководителям. Как часто широта отрицания обрядов (как привыкли говорить наши модные водители душ) приводит к полной сумятице и прежде всего уничтожает первую основу Богопознания. Помните у апостола: «Все мне позволено, но не все полезно»15. По-моему, это прежде всего относится к смелости мышления о том, что неизмеримо выше и глубже необлагодатствованного человеческого мышления». 15. «…Радость от скорби и благодарение за нее есть единственное верное общение нас грешных с Господом. Когда-то, в дни далекой молодости, в моей душе еще не ясно обозначалось такое отношение к скорбям, и я пыталась высказать это одному духовнику (это было уже после потери вл[адыки] Феофана Быстрова), и он слушал меня, а потом сказал: «Этого принять нельзя, это какой-то духовный садизм». Помню, как долго я чувствовала боль [от] такого ответа и долго ни с кем не заводила таких разговоров, но в глубине души верила в истинность своих переживаний». 16. «…Когда я на рассвете поднимаюсь на Горку и вижу огоньки изб и в них людей, совершенно не понимающих того, какое великое чудо совершается в храме, меня охватывает тревога. Если мне открыто то, чего не знают многие, значит на меня ложится обязанность быть как бы их представительницей пред Господом. И это чувство обостряет желание молиться о всех. И так во многом. Живу в Угольке по Божьему благословению и по благословению старцев. Живу, чтобы охранять, как мне было сказано. Охранять не только для себя, а для всех, кто чувствует дух Угольки, для всех, кому дорог «заповедник чистой молитвы», в настоящем и прошлом совершаемой. Центр сегодняшней Угольки – о[тец] архим[андрит] с его мистической связью с великим прошлым этого места. Сознание своей ответственности и дает мне силы с помощью Божией пережить многое, перетерпеть, смириться, молиться. Для себя лично давно уже не жду того, чего хотелось». 17. «Он (архим. Иов) единственный, вероятно, на всем земном шаре человек, сумевший сохранить всю свою детскую чистоту чувств до семидесяти пяти л[ет] такой многогранной жизни. Нужно было видеть его лицо, такое смущенное, виноватое, когда он мне признался, что смущается писать таким «великим людям» (московским интеллигентам), потому что не знает русского языка. Всю силу убежденности в правоте употребила я на то, чтобы доказать, что В. И. и Вам нужны его мысли, а как они будут выражены – не имеет никакого значения и не уменьшит Вашего глубокого доверия к нему». 18. «О[тец] архим[андрит] стал похож на себя (подлечили). Все время ничто так не угнетало нас, его окружающих, как резкое изменение его облика. Жаловаться он не привык и до этого года всегда властвовал над своими недугами. Мы к этому привыкли, а вот в этом году сдал, и так больно было наблюдать за его бессилием и упадком энергии. Сейчас он по-прежнему энергичен, обслуживает всех приходящих и, конечно, уверяет, что совсем здоров». 19. «О[тец] архим[андрит] как ребенок, не умеет беречь себя, и приходится с большим трудом оберегать его от рискованных походов на высокую гору в дожди и т. п.» 20. «За свою почти тридцатилетнюю близость с о[тцом] архим[андритом] я не помню, чтобы его слова были сказаны впустую». 21. «У нас (в праздники) поет народ, поет очень своеобразно и по мелодии и по ударениям. Русским всегда трудно. Наше радостное «Христос воскресе» они тянут как самую минорную весть». 22. «…Как жаль, как нужно плакать о людях, которые так несчастны и так ничего не хотят знать». 23. «У меня в сознании всегда звучат слова моей первой игумении, когда она на всякий праздник снимала [сестер] со всех обязательных правил и ставила условие – чтобы ни один человек не ушел обиженным или неудовлетворенным». 24. «Особенность нашего хозяина (архим. Иова) в том, что он всегда легко и весело находит выход из любого положения». 25. «Еще одну радость послал мне Господь: при всей своей немощи иногда я могу быть нужна людям». 26. «…Выбралась свободная минутка, и я пошла в лес. Стояла около хорошенького молодого дубка. Он был весь в листве. И вот на моих глазах в одно мгновение с каким-то звенящим тихим шорохом у него спала вся листва, и его голенькие ветки потянулись вверх. Поразил меня и этот звук, и вид оголенного дерева. Только такому, оголенному, можно тянуться ввысь…» 27. «Всегда считаю, что потерпела поражение, если после горести, обиды или какой-либо неудачи потускнеет во мне радость и благодарение. Больше всего боюсь терять это состояние духа». 28. «Так сложились обстоятельства, что мне одной пришлось провести все чтение вечерни и повечерия (каноны повечерия – мое любимое). Начала как автомат, а потом живая благодать слов, воспоминания святых, общение с ними наполнили меня такой бодростью, радостью, крепостью, обновили меня как «орлю»16. Шла домой с переполненной душой благодарности Господу». 29. «Начинаются предпразднства, и пойдут чудные стихиры. Постараемся быть превыше плоти и расстояния и вместе впитывать в души святость и свежесть, которые внесли в обветшавший мир эти чудные события. А сейчас даже в нашем захолустье сильно чувствуется обветшалость общества человеческого. А в голове у меня слова Спасителя о том, что когда человек рождается в мир, тогда радость большая. И ведь в каждом таком обветшавшем существе есть этот человек, надо только докопаться и разбудить его…» 30. «Не будем же мы откладывать на черный день (речь о деньгах). На черный день есть у нас Господь. Это я внушила, с Божией помощью, и сестрам. Вот почему включились мы в добывание лекарств и рассылку их во все стороны». 31. «Важно найти дорогу в душу скорбящего, уверить в неизменной благости Божией, в том, что любая скорбь принесет радость и есть проявление любви Божией. И человек как-то укрепляется». 32. «Слава Богу, сейчас о[тец] архим[андрит] немного окреп и начал геройствовать. Под проливным дождем, когда реки превратились в грозные потоки, на тракторе «Беларусь» поехал освящать престол. Вода чуть не перевернула трактор, два человека свалились в воду, но, слава Богу, о[тец] архим[андрит] уцелел. Приехал и, зная, что я огорчена, ходил этаким павлином, делая вид, что совсем здоров. И только вчера, потеряв голос, стал послушным. Продул его ветер, заболел[и] глаз и висок». 33. «Пока явно со мной творятся чудеса. Дома я почти ничего не вижу, все как в тумане. А на Горке спокойно, правда с напряжением, читаю…» 34. «Все сильнее во мне звучит голос совести: надо какими угодно методами знакомить людей с тем прекрасным церковным миром, который от них скрыт. И как мы обязаны возвратить людям то богатство, которое даровано нам Господом (познание Его и во всем нашем православном служении Господу через Церковь и в Церкви). Когда-то в юности вл[адыка] Феофан сказал мне, как важно в каждый обычай, обряд вдохнуть тот молитвенный порыв, при котором он впервые начинался. Тогда все из мертвого станет живым в Духе». 35. «Глубоко уверена, что ежедневное совершение Евхаристии прогонит уныние, вызовет благодатный приток духовных сил и все приведет к лучшему. О[тец] архим[андрит] вполне одобрил мое мнение. Вспомните, в воспоминаниях о. Алексея Мечева есть место, когда он в период упадка духа и полного уныния обратился к о. Иоанну Кроншт[адтскому] и о. Иоанн посоветовал ему ежедневное служение литургии хотя бы в абсолютно пустом храме. Как это постепенно укрепило дух о. Алексея и привело к созданию крепкой дружной общины». 36. «Все-таки какое это счастье жить среди природы и чувствовать ее хвалу Вседержителю. Иногда я после литургии спускаюсь с Горки, и мне кажется, что оттуда, с пологих гор и леса, идет обратная волна молитв литургии. Каждая литургия – это задержка крушения мира, отражение темной силы, силящейся поглотить мир». 37. «Вот уже восемнадцать лет (из них шестнадцать при мне) ежедневно одним человеком совершается литургия за всех, и совершается не как-либо наспех, а с полным суточным богослужебным кругом и подготовкой. Служил о[тец] архим[андрит] и при двустороннем воспалении легких. Хотелось бы написать, как на прошлой неделе служили мы вдвоем с о[тцом] архим[андритом] на рассвете в пустом храме. Кругом вились за окном клубы тумана, и было чувство полного отрешения от всего земного, точно находились мы в преддверии грядущего»..." ***** Это из трудов монахини Варвары (Пыльневой), в схиме Сергии. Вышеизложенный текст и небольшое житие архим. Иова можно почитать здесь https://azbyka.ru/otechnik/Varvara_Pylneva/oazis-molitvy/.

Николай Авдеев. Судьбы людей. Послевойна Анна Георг Словцова: ....После войны семья наша почти два года кочевала по разорённой войной Украине, так как воинская часть отца восстанавливала разрушенные немцами аэродромы. На одном из полустанков отец, выскочивший с чайником за кипятком, вдруг вернулся, неся вместе с товарищем безногого солдата. За ними внесли солдатский рюкзак и старенький баян. Ноги у солдата были отняты по самый пах. А сам он был молод, красив и, что называется, в "стельку" пьян. На удивлённые вопросы мамы и бабушки отец отвечал кратко и потрясённо: "Он пел!" Молодого инвалида старательно обтёрли мокрым полотенцем и уложили на топчан теплушки. Тем временем офицеры, желая установить личность солдата, проверили его рюкзак и были полностью сражены: безногий солдат был награждён пятью боевыми орденами, а отдельно, в красной коробочке, лежал Орден Ленина. И был инвалид сержантом Авдеевым Николаем Павловичем от роду двадцати пяти лет. Офицеры, прошедшие войну, многие, как мой отец, ещё и финскую, знали цену таким наградам. Среди орденов лежало письмо. Видно было, что его неоднократно комкали, а потом расправляли. Письмо было подписано: "любящая тебя Шурочка". "Любящая Шурочка" писала, что будь у Николая хоть одна нога - она бы за ним в госпиталь приехала. А уж совсем ползуна она, молодая и красивая, взять не может. Так и писала Шурочка - "ползуна!" В вагоне повисла угрюмая тишина. Мама всхлипнула, бабушка убеждённо сказала: "Бог её накажет!" - и ещё раз бережно обтёрла лицо спящего. Спал безногий солдат долго, а проснувшись, казалось, совсем не удивился, что едет неизвестно куда и неизвестно с кем. Так же легко согласился он остаться пока в нашей части, сказав при этом: "Там видно будет". Охотно откликнулся Николай и на просьбу спеть, с которой на удивление робко обратился мой отец, вообще-то человек не робкого десятка. Он впоследствии как-то, казалось нам тогда, робел перед Авдеевым. Это было преклонением перед уникальным талантом. Авдеев запел. Бархатный бас поплыл по вагону и словно заполнил собой окружающее пространство. Не стало слышно грохота колёс, за окном исчез мелькающий пейзаж. Сейчас иногда говорят - "попал в другое измерение". Нечто подобное произошло тогда с пассажирами вагона-теплушки. Я до сих пор думаю, что мне довелось в детстве слышать певца, обладающего не только уникальным голосом, но и ещё богатой, широкой душой, что и отличает великих певцов от бездарностей. Однажды я спросила бабушку: "Почему, когда дядя Коля поёт, облака то останавливаются, то бегут всё быстрей?" Бабушка задумалась, а потом ответила мне, как взрослой: "А ведь и правда! Это у нас душа от его голоса то замирает, то к Богу устремляется. Талант у Коленьки такой особый". А вскоре произошло то, что заставило окружающих посмотреть на певческий талант Авдеева с ещё большим изумлением. Через дорогу от школы, где жили офицерские семьи, в небольшом домике жила пожилая еврейка - тётя Пейся со своей очень красивой дочерью Розой. Эта ещё совсем молодая женщина была совершенно седой и немой. Это произошло с ней, когда в одном из маленьких местечек Белоруссии немцы уничтожали евреев. Чудом спасённая русскими соседями, лёжа в подвале со ртом, завязанным полотенцем, чтобы не кричала, Роза слышала, как зовут её из рядом горящего дома её дети - близнецы. Несчастная мать выжила, но онемела и поседела. В один из летних вечеров, когда Роза с лотком маковых ирисок зашла к нам во двор, на своей тележке на крыльцо выкатился дядя Коля. Надо сказать, что к этому времени он был уже официально оформлен комендантом офицерского общежития и получал зарплату, по существу был членом нашей семьи. Женщины поставили перед ним тазик с вишней, мы, дети, облепили его, и он рассказывал нам что-то очень смешное. При виде седой Розы дядя Коля вдруг замолчал и как-то особенно внимательно стал вглядываться в её лицо. Потом он запел. Запел, даже не попросив, как обычно, принести ему баян. Помню, что пел он какую-то незнакомую песню о несчастной уточке - лебёдушке, у которой злые охотники, потехи ради, убили её утят-лебедят. Могучий бас Авдеева то жалобно лился, то скорбно и гневно рокотал. Подняв глаза, я увидела, что все окна большого дома были открыты и в них молча застыли люди. И вот Роза как-то страшно замычала, потом упала на колени, подняла руки к небу, и из губ её вырвался молодой, звонкий и безумный от горя голос. На еврейском языке взывала к Богу несчастная мать. Несколько женщин, бросившихся к ней, застыли по знаку руки певца. А он всё пел, а Роза кричала всё тише и тише, пока с плачем не упала на траву. Её спешно подняли, внесли в дом, и около неё захлопотал наш полковой врач. А мы, рано повзрослевшие дети войны, как суслики, столбиками, остались сидеть молча в тёплой темноте южной ночи. Мы понимали, что стали свидетелями чуда, которое запомним на всю жизнь. Утром пришла тётя Пейся и, встав перед дядей Колей на колени, поцеловала ему руку. И снова все плакали. Впрочем, в моём детстве плакали часто даже мужчины. "Почему взрослые плачут? - спросила я маму. "Это слёзы войны, - ответила мне она, - в войну-то нам плакать было некогда, да и нельзя. Надо было выстоять, чтобы детей спасти. А теперь вот слёзы и отливаются. Твоё поколение уже не будет плакать. Только радоваться". Надо сказать, что я с горечью вспоминаю эти мамины слова. Радуюсь редко. Шёл 1948 год. И вот стало происходить что-то странное, непонятное нам, детям. С улиц города стали исчезать инвалиды, которых до этого было так много. Постукивали палочками слепые, но безрукие и безногие, особенно такие, как дядя Коля, практически исчезли. Взрослые испуганно и возмущённо шептались о том, что людей забирают ночами и куда-то увозят. В один из вечеров я услышала, как родители тихо говорили, что дядю Колю придётся спрятать, отправить к родным мамы, на дальний казачий хутор. ...Но здесь произошло событие, которое предопределило дальнейшую судьбу Николая Авдеева и стало таким ярким эпизодом в моей жизни. В 1948 году страна-победительница торжественно праздновала 800-летие Москвы. Повсюду висели флаги и транспаранты, проходили праздничные мероприятия. Одним из таких мероприятий должен был стать концерт в Доме офицеров. Случилось так, что проездом на какую-то инспекционную поездку в городе на целый день остановился маршал Георгий Константинович Жуков. Взрослые называли его коротко и уважительно "сам Маршал". Именно так это и звучало - с большой буквы. Отец пояснил мне, что я видела его в кино, когда, как и все, неоднократно смотрела Парад Победы. "Ну, на коне! Помнишь?" - говорил отец. Честно говоря, коня я помнила очень хорошо, удивляясь каждый раз, почему у него перебинтованы ноги. Маршала же я практически не разглядела. И вот офицерам объявили, что на концерте сводной самодеятельности воинских частей будет присутствовать Жуков. Каждый вечер шли репетиции, и на одной из них было решено, что цветы маршалу буду вручать я. Не могу сказать, что меня, в отличие от моей семьи, это обрадовало. Скорее, наоборот. Мне вообще очень не хотелось идти на концерт, ведь я всё это видела и слышала неоднократно. Теперь я уже никогда не узнаю, почему выбор пал на меня. Скорее, из-за совершенно кукольной внешности, которая, кстати, полностью не совпадала с моим мальчишеским характером. Два дня у нас в коммуналке строчил старый "Зингер". Мне спешно шили пышное платье из списанного парашюта. Шила мама. А бабушка, наспех нас накормив, вдруг стала днём, стоя на коленях, молиться перед иконой Святого Георгия Победоносца. Эта удивительно красивая икона была единственной сохранившейся из её большого иконостаса. В старом казачьем офицерском роду была она семейной. Много поколений молились перед ней, да и всех мальчиков у нас называли Георгием и Виктором. Я была удивлена, услышав, что бабушка непрестанно молится за дядю Колю. В торжественный день из меня изобразили нечто вроде кукольной Мальвины, вручили сноп мокрых гладиолусов и раз десять заставили повторить приветствие высокому гостю. В результате, когда подъехали три машины, и из первой вышел коренастый человек с суровым, как мне показалось, лицом и звёздами Героя на кителе, я всё начисто забыла. И буквально на одном дыхании выпалила: "Товарищ Жуков! Мы все вас поздравляем! Пожалуйста, живите долго со своим красивым конём!" Вокруг раздался гомерический хохот. Но громче всех, буквально до слёз, смеялся сам маршал. Кто-то из его сопровождения поспешно взял у меня огромный букет, и Жуков, продолжая смеяться, сказал: "Ну вот теперь я тебя вижу. Пойдём со мной!" И подав мне, как взрослой, руку повёл меня по лестнице, в ложу. В ложе стояли стулья и большое бархатное кресло для высокого гостя. Но он, смеясь, сказал: "Кресло для маленькой дамы!" - и, посадив меня в кресло, пододвинул свой стул ближе к перилам ложи. В ужасе и отчаянии от своего провала и позора я сжалась в кресле в комочек. "Как тебя зовут?" - спросил Жуков. "Людмила", - прошептала я. "Люсенька, значит!" - Жуков погладил меня по моим очень длинным волосам. Концерт начался. На сцене танцевали гопак, пели все известные фронтовые песни, снова танцевали. Мне же хотелось одного: сбежать и забиться куда-нибудь в тёмный уголок. На маршала я боялась даже поднять глаза. Но вдруг я просто подскочила от удивления. На сцене, вместо конферансье, появился мой отец. Напряжённым, каким-то чужим голосом отец объявил: "А сейчас перед вами выступит кавалер орденов (шло их перечисление) и кавалер ордена Ленина, танкист, сержант Николай Авдеев!" Дядю Колю давно уже знали и любили. Зал затих. Детским своим умом я не поняла сути происходящего. Но зрители в зале поняли сразу, что безногий человек на сцене был вызовом власти. Вызовом её безжалостному лицемерию по отношению к людям, которые, защищая Родину, защитили и эту самую власть. Власть, которая сейчас так жестоко и бессовестно избавлялась от покалеченных войной. Я всё это поняла, повзрослев. А тогда два офицера вынесли на сцену Авдеева, сидящего в таком же бархатном кресле с баяном в руках. И вот полилась песня: "Уж, ты ноченька, ночка тёмная…" Голос не пел. Он сначала тихо плакал, а потом громко зарыдал от одиночества и тоски. Зал замер. Вряд ли в нём был тогда человек, который не потерял в войну своих близких. Но зрители не успели зааплодировать, потому что певец сразу заговорил: "Товарищи! В старинных битвах отстояли Отечество наше и свою столицу - Москву! Но и за сто лет до нас прадеды наши погибали за Москву и Россию! Помянем же их!" И Авдеев запел: "Шумел, горел пожар московский…" Показалось, это перед всеми совершенно зримо пошли в своих сверкающих киверах победители 1812 года. В едином порыве зал стал дружно и слаженно отхлопывать рефрен песни. В ложе стали раздаваться восхищённые голоса. Я, наконец осмелев, посмотрела на Жукова. Он, сжав руками барьер ложи, откинулся на спинку стула. Явное удивление и восхищение читалось на его лице. Но вдруг баян замолчал. Руки певца бессильно упали на него, Авдеев повернул голову в сторону маршальской ложи, и серебряная труба его голоса в полной тишине пропела: "Судьба играет человеком, она изменчива всегда…" Зал буквально взорвался от восторга. На сцене выросла гора цветов. Жуков слегка повернул голову и властно сказал кому-то позади себя: "Узнай, распорядись!" Здесь я наконец-то пришла в себя и, тронув Жукова за колено, сказала: "А я всё про дядю Колю знаю!" "Тогда расскажи", - ответил он мне и наклонился ближе. Но раздались звуки рояля, и снова, но уже торжественно и скорбно, заполнил зал фантастический голос: "Ты взойди моя заря, заря моя последняя…" В порыве чувств люди в зале стали вставать, многие плакали. Я вновь посмотрела на Жукова. Он сидел так же, откинувшись на спинку стула, с вытянутыми на барьер ложи руками. Но глаза у него были закрыты, и лицо побледнело и стало печальным и усталым. Скорбно и моляще прогудел бас Авдеева: "Ты укрепи меня, Господь!" И в этот момент в неподалёку стоящей церкви ударили колокола. Зал бушевал. Жуков открыл глаза и, произнеся: "Фантастика!", снова наклонился ко мне и, как мне показалось, строго спросил: "Так что же ты знаешь про дядю Колю?" Я заторопилась: "Его мой папа на станции нашёл. Он у нас теперь комендантом работает, и в семье, как родной. Он, знаете, какой добрый и всё-всё умеет!" Лицо маршала оставалось таким же печальным и усталым. "Детка, как ты думаешь, что для этого человека можно сейчас сделать?" - спросил он у меня как у взрослой. Я на секунду задумалась: "Баян ему доктор подарил, а он совсем старенький. Новый бы надо купить! Да уж это когда разживёмся", - заговорила я бабушкиными словами. "А главное - дяде Коле жильё какое-нибудь надо. Мы-то в целой каптёрке живём, а он в чуланчике возле котельной ютится!" Жуков слушал меня молча и неулыбчиво. И вдруг спросил: "А тебе самой что хочется?" И здесь я поняла, что нужно вовсю пользоваться случаем. "Мне ничего не надо. Я вообще счастливая. У меня папа с войны вернулся. А вот Ниночке, подружке моей, нужен специальный детский дом, потому что она немая. У неё немцы язык отрезали и свастику на ручке выжгли. Это чтобы её родители-подпольщики заговорили. Но они всё равно никого не выдали, и их расстреляли". Я не увидела лица маршала. Он вдруг поднял меня на руки и крепко обнял. На какое-то время я услышала, как под кителем со звёздами Героя ровно и сильно бьётся сердце Жукова. Потом он опустил меня на пол и бросил: "Пошли!" Дядя Коля сидел внизу на диванчике, смотрел, как мы спускаемся к нему, и лицо его показалось мне таким же усталым и печальным. Потом маршал подошёл к Авдееву и сел рядом. Некоторое время они сидели молча. Но вот Жуков заговорил. О чём говорили они - безногий сержант и маршал со звёздами Героя - Николай не рассказывал, но бабушка говорила, что всю следующую ночь он не спал. Домой ехали мы с дядей Колей. В руках у меня были два огромных пакета с конфетами, а рядом на сиденье лежали два роскошных набора рижских духов. На следующее утро Николая Авдеева увезли в штаб, где ему торжественно вручили сияющий малиновым перламутром аккордеон, а главное - конверт с ордером на комнату в большом и красивом доме. Комната оказалась тоже очень большой и красивой, с большим окном и паркетными полами. Николай Авдеев окончил музыкальное училище и до конца жизни работал заведующим Дома культуры. А умер он рано, когда ему исполнилось 47 лет. У него было два сына-близнеца, которые стали впоследствии хорошими врачами. Дивный голос своего отца они не унаследовали. Он ушёл с ним. За Ниночкой приехали из Киева и увезли её в хороший интернат, где, говорили, она была всеобщей любимицей. Но умерла Ниночка, не дожив до двадцати лет. Не знаю, то ли сердце её было сломлено пережитым ужасом, то ли, как говорила бабушка, родители-мученики ждали и звали её. Отца же моего почему-то направили на курсы политработников в Смоленске. Служил он потом в войсковых училищах, и помню, что всегда заботился особенно о курсантах-сиротах. Многие из них, став сейчас седыми отставниками, вспоминают о нём с любовью и уважением...

История о том, как не стареть. Несколько лет назад мне случилось навещать одну пожилую женщину М. Ей было семьдесят два года. Это был очень добрый и порядочный человек. К сожалению, практически неверующий. В храм она никогда не ходила, хотя была крещёной и на Пасху красила яйца и пекла куличи, а на Рождество вспоминала, как в детстве они отмечали в семье этот добрый праздник. Сейчас монахиня Филарета трудится в Новодевичьем монастыре: возрождает монашескую жизнь на новом подворье в Подмосковье. Пришлось ей недолго понести и крест настоятельницы. Годы идут, ей уже за семьдесят. Пора бы на покой! Но нужно успеть ещё многое. И мать Филарета садится к столу — дописывать очерк о своей игуменье. Помоги ей Господи! Ольга Рожнева.

Простить по-настоящему — как? Мне кажется, что простить по-настоящему (для начала хотя бы умом) легче человеку верующему. Потому что неверующему человеку сложно объяснить, например, слова, которыми старцы утешали обиженных: «Знай, что когда ты просишь у Бога смирения, то он обязательно пошлет тебе человека, который тебя обидит, унизит, оскорбит и уничижит». Верующему человеку достаточно просто понять, что те люди, которые нас так или иначе обидели, задели, причинили нам какое-то зло – это орудие Божьего промысла. Достаточно вспомнить слова Ветхого Завета, что Господь ожесточил сердце фараона, чтобы вывести Израиль из Египта. Или, например, в отношении Навуходоносора, который разрушил Иерусалим,написано: «Раб Мой, Навуходоносор!». Поэтому важно понять для себя, что в некотором смысле эти люди – ангелы, которых Господь посылает, с какой-то Своей, иногда с совершенно непонятной для нас целью. Следующий, очень важный шаг в деле прощения – отделить наши чувства друг от друга и от наших действий, боль обиды от желания мести, гневных разбирательств, непрощения, вплоть до пожеланий смерти другому человеку. Не нужно специально бороться с болью, потому что это естественное, нормальное чувство, которое мы переживаем. А вот сопровождающие его негативные чувства и действия, обращенные на другого человека, нужно отделить и искоренить. Прощая человека, мы не обязательно должны перестать вести себя по отношению к нему каким-нибудь специальным образом. Это хорошо понятно на примере, когда родители считают необходимым наказать ребенка. Не всегда при этом они на него сердятся: вполне возможно, они его давным-давно простили, но, тем не менее, считают нужным лишить его чего-нибудь приятного. То же самое очень важно сделать в отношении наших обидчиков. Представьте себе: у вас сложные отношения с каким-нибудь соседом по лестничной площадке, который, несмотря на все ваши попытки, гадко себя ведет. Вы вполне можете довести дело даже до судебного разбирательства. При этом по-христиански ваши действия не должны быть связаны с обидой, ненавистью в отношении него. Это важно в любой ситуации. Даже на войне, когда долг человека убивать врагов. Военное время всегда возрождает если не формальное язычество, то некое языческое упоение войной – кровью, ненавистью и так далее. Христианину нужно этого не допускать. То же самое касается ситуации, когда враг появляется в семье. Например, когда посторонний человек уводит из семьи мужа или жену. Или в бизнесе, особенно если наши конкуренты начинают вести нечестную борьбу и пользоваться теми средствами, которые ты как христианин никак не можешь себе позволить. Можно и нужно продолжать бороться. Но необходимо бороться и со своими негативными чувствами и молиться за обидчиков. И, наконец, очень важно помнить, что вообще-то мы глубоко не совершенные люди, поэтому ждать от самих себя что «вот, я ни на кого не буду держать обид и всех прощу», это, в некотором смысле, гордыня. Не надо удивляться, что порой у вас не получается кого-то простить. Постараемся подойти к своим обидам творчески: не просто позволять себе продолжать обижаться – а молиться и думать, что с этим можно сделать. Священник Максим Первозванский

Телеграмм-канал "Паки и паки..." Постимся постом приятным На вечерне понедельника первой седмицы Великого поста мы услышим хорошо известные слова «постимся постом приятным, благоугодным Господеви». С некоторых пор, особенно в обыденной речи церковных людей, первая часть этой фразы стала употребляется с некоторой долей иронии – особенно когда на столе много изысканных постных блюд. В действительности, изначальный смысл этих слов далек от того, чтобы заподозрить их автора в грехе гортанобесия. О. А. Седакова дает следующий перевод: будем же поститься постом, который может быть принят (Богом), угодным Господу. Однако возможен и другой вариант перевода цсл слова «приятный» – принятый, установленный Церковью. В этом случае перевод будет звучать так: Будем поститься постом, который принят (Церковью), угодным Господу. На предпочтительность этого перевода указывает, в частности, то, что значение «угодный Богу, принимаемый Господом пост» имеет цсл прилагательное «благоугодный». Да и знаток греческого, профессор Московской духовной академии Борис Александрович Нелюбов на своих лекциях говорил, что правильным является именно второй вариант. А духовный смысл этого послания следующий: именно тот пост, который принят Церковью, угоден в очах Господа. Очевидно, это относится не только к Великому посту, но и к иным церковным установлениям о постах.

Бог простит. И я прощаю. Простите и меня, дорогие о Господе отцы, братия и сестры!

Ка-то перечитывала место, где у семейной пары родился ребенок. Чувства отца и матери, их разное поначалу отношение к ребенку, их мысли - это шедевр. )) Вот это психология!!! Читай, понимай, не конфликтуй, потому что всему свое время. Как будто заглянул в душу того и другого и оттуда законспектировал...

Вот непонятно. Таксист сказал, что он отдает 20 р диспетчерам и 15 р таксопарку (?!), хотя по сути здесь все работают на своих авто. Остальная выручка - его доход. Но при этом бывшая фирма "Везёт" больше не существует, ее наклейки на машинах на неделю еще, далее снять. Если Яндексу не принадлежит ничего, то почему он диктует свои условия? Да, хорошо известную всем местным таксистам улицу диспетчер искала полторы минуты, но так и не нашла. Предложила ехать по таксометру. Нет, Саша, имела ввиду таксистов в возрасте. Как раз вчера было собрание в "таксопарке", где собралось много таких мужичков, которые не разобрались пока в новой этой программе. Будем надеяться, что скоро они поедут, как и у вас, просто тыкая куда-нибудь, без заморочек )). А в поселке такси держит одна дама плюс самостоятельные извозчики. Цены высокие, на Новый год и Пасху тарифы задваивают. Не понятно как лучше, чья монополия выгоднее людям ). Так я и подумала, что наш брат может так оценить, как настроение у него будет, не по факту )) и сестра тоже ))