sibiryak

У людей, далеких от Церкви, а порой и у позиционирующих себя православными, есть недоумение: за что священник получает деньги? Что за труд — несколько раз в неделю помахать кадилом? Чем же на самом деле занимается священник и от чего он устает? Предлагаем вам взглянуть на проблему изнутри. Прежде всего замечу, что в наши дни характерные черты пастыря доброго это практически всегда лицо, несущее на себе печать многоразличных и многообразных забот, вкупе с последующим такому многоразличию и многообразию синдромом хронической усталости. Я допускаю, что есть батюшки с недюжинно крепким телесным здоровьем и бесконечно стойкой нервной системой, но лично мне их встречать приходится редко. Да и сам таковым не являюсь, так что тема по-настоящему близка. Что же так священника утомляет, что к этому синдрому приводит? Какое бы послушание на пастыря ни возлагалось, все равно его главной заботой и попечением остаются люди — вверенная его попечению паства и те, кто может в нее влиться, а может так и остаться за пределами ограды церковной. И первый и самый важный труд — работа с этими людьми. Но, конечно, еще прежде того — служение Божественной литургии и вообще совершение богослужений. Казалось бы, что сложного и утомительного в этом? Напротив, богослужение должно являться для священника источником сил, энергии, необходимых для всей его деятельности в целом. Так оно и есть. С одним лишь маленьким, но очень значительным «но». Когда я был еще послушником, я слушал рассказ хорошего, опытного игумена из лаврской братии, который незадолго перед тем вернулся из села в одной из северных областей нашего отечества, где он гостил, будучи в отпуске, и где ему привелось послужить на престольный праздник, заменяя в местном храме заболевшего настоятеля. — Ты знаешь,- говорил он,- читаю молитвы, произношу возгласы, а чувство такое, словно сквозь лес густой продираюсь. Поворачиваюсь, чтобы народ благословить, а на меня люди смотрят с искренним непониманием происходящего. И весь их интерес сконцентрирован на баке с освященной перед литургией водой. Они бы на него и раньше набросились, да я просто лег сверху грудью и сказал, что до отпуста литургии воду набирать не позволю, а то и на службу толком никто бы не остался. Отслужил, причастился, разоблачаюсь, состояние такое, будто палками по всему телу били… Избаловала нас Лавра прихожанами-молитвенниками! Может кто-то и правда подумает: «Какой избалованный батюшка! Какой изнеженный… Палками его били, дескать, скажет тоже». А меж тем в этом маленьком рассказе как в капле воды отражается то главное, от чего священник может уставать. Это очень непросто — молиться за всех, кто в храме, быть локомотивом для состава, у вагонов которого колеса разве что не заблокированы. Ощущения, конечно, у разных священников разные бывают — «палками били», «вагон с кирпичами разгружал», но это просто от особенностей восприятия. А суть — всех на себе тащил. Разумеется, на приходе уже сложившемся, благоустроенном, дружном, состоящем из по-настоящему церковных людей, все совсем иначе. Да только чаще всего начинать приходится — особенно в таких, сельских храмах, не то, что с нуля, а с отрицательной отметки. Помню хорошо нашего товарища, которого на Страстной седмице отправили на вновь открытый сельский приход. Привел запущенную церквушку в порядок, отдраил его в одиночку, просфоры испек, приготовился к службе, и вот она — первая Пасха. — Христос воскресе! — радостно возвещает он людям, пришедшим в храм. А они на него смотрят, и в глазах ясно читается вопрос: — Ну? И что дальше? Только и оставалось, что самому себе отвечать: — Воистину воскресе! После такого праздника не то, что будешь чувствовать себя неважно, отлеживаться придется. Правда. Кто не помнит образ пастыря доброго, который идет за одной-единственной заблудившейся овечкой и несет ее обратно на своих плечах? Она не так уж и легка. А если она не одна? И если опять же надо — нести на себе? Как это происходит практически и почему на себе? Ну, вот, например, крещение. С крестными и родителями провели ряд огласительных бесед, они их… выдержали. Но на крещение пришли не только они, а и родные с друзьями, все люди невоцерковленные. Час в храме для них подвиг, причем, судя по всему, непосильный. Они переминаются с ноги на ногу, смотрят по сторонам, мучаются. Священник обратился к ним вначале со словом, в котором кратко сказал о том, что крещение не просто частное событие, а праздник всей Церкви, и сейчас они ее собой представляют, призвал к молитве. Но… слово не нашло благодарных слушателей. И можно, без сомнения, просто «отчитать» и «отпеть» положенное, да будет ли совесть спокойна? И священник молится — опять за всех присутствующих, не только за крохотного младенца в белой кружевной рубашечке, но и за всех прочих младенцев — великовозрастных и совсем несмысленных. И то же чувство страшной усталости и изнеможения потом. Каждый из нас знает эту удивительную разницу — между «таким» крещением, и другим — когда крещающийся и немногие близкие его ловят каждое слово молитвы, откликаются на него сердцем, участвуют и сопереживают. Не так часто это бывает, как хотелось бы. И не в том дело, что пастырь нерадив и «оглашать», как следует, не хочет. Просто люди такие духовно немощные в большинстве своем, овечки чисто… А исповедь? Это, пожалуй, самое трудное. И не в том дело, что раз за разом священнику приходится слышать не только «грехи повседневные», но и грехи действительно тяжкие — таков уж мир, в котором мы живем. И слава Богу, что решаются люди придти с ними в храм, чтобы разрешиться от этого страшного бремени! Усталость от этого — естественная и законная. Но она и «здоровая», потому что не только ангелы на небесах радуются покаянию грешника, а и пастырь ему радуется, особенно, когда видит, что оно настоящее — искреннее и глубокое. А вот если оно «постольку поскольку», без сокрушения, без желания измениться, стать лучше, сводящееся к констатации или даже какому-то странному недоумению «кающегося»: «Вот, вроде бы и грех это, а может, и нет… все так живут»… Тогда опять ощущение, словно воз на себе тянешь. Так же как и тогда, когда после каждого сказанного слова человек смотрит на тебя и ждет: не разберешься ли ты с его грехами вместо него, не решишь ли за него эту проблему — как сделать так, чтобы их больше не было? У него-то ведь сил бороться нет. Не говоря уже о людях, которые на исповедь подходят не со «списком грехов», а с просьбой: «Сделайте мне что-нибудь…». И сколько ни бьешься, ни объясняешь, что ты «сделаешь» — помолишься, посоветуешь, но главным образом человек сам делать должен, в глазах просящего лишь тоска, которая, кажется, еще немного, и твое сердце тоже наполнит… …А еще устает священник и унывает порой даже, когда видит, как и постоянные его прихожане, с которыми уже не одна Пасха и не одно Рождество вместе отпразднованы, с которыми не только десяток куличей, но и пуд соли съеден, топчутся на месте, спотыкаются, падают вместо того, чтобы споро идти вперед. Неправедно такое уныние — но чего греха таить, бывает оно. А после службы — требы. В разных домах, квартирах, больницах, на улицах даже, на кладбищах. И едет священник из конца города в конец с чемоданчиком и епитрахилью на шее со смешно оттопыривающей плащ на груди сумочкой для дароносицы. И один смотрит на него так, другой иначе, кто-то язвит, кто-то произносит вполголоса из сокровенности сердца идущее: «Мог бы — убил!». Ну, это, конечно же, в том случае, если не имеет священник роскоши незаконной — личного автомобиля. Впрочем, зачем он ему, бездельнику и тунеядцу? Ни для кого не секрет, наверное, что если священник является настоятелем, то волей или неволей, но ему приходится осваивать всевозможные смежные профессии — понемножку становиться администратором, финансистом, прорабом. А иногда и не понемножку. Потому как хозяйство часто достается порядком запущенное, во многих заботах нуждающееся, это не говоря о тех случаях, когда с нуля строить нужно. Кажется, это очень здорово — такая многофункциональность. Здорово и интересно. Только надо самому быть «практикующим священником», чтобы на опыте узнать, насколько в действительности все эти «наросты» мешают пастырю в его служении. И не только потому, что время отнимают и силы, а и потому что трудно, когда у тебя все вперемежку в голове и в душе: долги перед строителями, которые вот-вот развернутся и уйдут, кирпич некачественный, с которым тебя обманули, зарплата сотрудникам, опять задержанная, а у них она и так невысокая… И вместе с этим — исповедь, служба, требы. Что-то в итоге страдает. Что-то… А священник страдает непременно, разрываясь меж тем и другим. Отдельная тема — спонсоры и благодетели, о которых так любят иронично писать светские журналисты. И вообще — «добывание денег». Если кто-то думает, что это легкий и радостный труд, то такого человека просто надо брать на работу — пусть сам трудится, добывает, а мы ему зарплату платить будем. Зарплаты мало — пусть процент с каждого пожертвования получает, лишь нас от этой нужды освободит. Только утопия это, к сожалению, нереальная и несбыточная. Спонсоры спонсорам рознь. Церковный человек, прихожанин, имеющий свой бизнес и регулярно жертвующий на храм — это встречается, но это — редкость. А куда чаще священник идет — порой по рекомендации, порой наугад — по офисам и кабинетам, пишет письма, отсылает и снова идет. Потом отсылают его, иногда вежливо, иногда не очень. Иногда — делают интересные деловые предложения: — Ну мне, в общих чертах, нужда ваша понятно. Сколько, говоришь, на куполок надо? Пятьсот тысяч? Нет, могу только сто пятьдесят. И знаешь что, альтруистов сейчас нет. Мне тоже какая-то польза должна быть. — ? — А пусть меня по телевизору покажут с этим, как его… С Владыкой вашим, и он обо мне хорошо скажет. И грамоту не забудьте. Иногда — еще интересней, ну да что рассказывать, душу бередить. Жизнь! А только и после такого похода снова чувствуешь себя если не избитым, то, по крайней мере, аферистом каким то, который ходит и ищет, как бы чего урвать на разные свои нужды. И часто только понимание, что не свои они, а церковные, что храм у тебя за спиной и люди в нем, помогает снова идти. Бывает и иначе, конечно, совсем другие люди попадаются, но это как чудо уже воспринимаешь, и благодаришь за него — Бога и их самих… Отдельная совсем статья — те, кто требует твоей помощи. Они никогда не оскудевают, если только ты и правда священник. Они несут тебе свою скорбь, боль, беду, приходят с нуждой духовной и нуждой материальной. И ты бьешься, чтобы им помочь. Духовно — проще на самом деле. Потому что тот, кто духовного ищет, как правило, хоть что-то, но сам готов делать. А у кого беда и никакого понимания ее внутренних глубинных причин, и никакого желания в них разбираться, и даже веры как таковой нет, а только одно: «Сделай что-нибудь, если можешь»? Вот ты и соцработник импровизированный, и участковый, и сам спонсор — опять в одном лице. Только с КПД не особо высоким, потому что не хватает тебя на все. И от этого тоже страшно устаешь — от того, что нужен ты, а тебя не хватает. Выправляешь с грехом пополам паспорт бомжу (слово противное, но трудно постоянно повторять — бездомному человеку, вот и привыкаешь к этому жестокому сокращению), пролечиваешь его от… разных болезней, таких, что в приличном обществе и не назовешь, а на следующий день кто-то бьет его бутылкой по голове, и ты даже отпеть его не можешь, его уже без тебя похоронили… …Что-то мне кажется, увлекся я. Хотел просто сухо и коротко изложить, от чего может уставать современный пастырь, а перешло все в жалобу какую то, что ли… Наверное, тема просто больная. Или усталость накопилась. Или — поделиться захотелось, усталостью то есть. Да и мы делимся ею друг с другом — армия усталых бездельников и тунеядцев. И потому очень хорошо находим между собой понимание: знаем ведь, что у кого болит и почему. Конечно, грех нам на самом деле на что-то роптать, в действительности мы очень счастливые люди. И Господь за малый труд утешает так, что никаких других утешений не надо, и людей вокруг замечательных море, и смысл и цель жизни предельно ясны, и жизнь сама так часто открывается, как самое настоящее чудо. Поэтому и жалоба — не жалоба, а обычный рассказ. В большей степени, повторюсь, на внешних рассчитанный. Может, кто-то вчитается в него и увидит в нашей жизни что-то достойное — нет, не уважения, а хотя бы принятия. Может, не будем казаться такими уж никчемными, никому пользы не приносящими и ровным счетом ничего не делающими ленивцами? Дай Бог, если так. Игумен Нектарий (Морозов)

Ну..не обязательно семейной даже. Крест монашества, самоотречение и т.д, ох....

Не факт, многим не под силу тянуть этот крест - убегают. A Lost Sheep как то писал об этом. Поэтому до монашества нам ох как далеко, для начала надо приехать, пожить, потрудничать, пройти испытания.

Притчи, глава 31.

Однажды ночью в краю, где стоял пустынный монастырь, прошёл сильнейший снегопад. Утром послушники, пробираясь буквально по пояс в снегу, собрались в маленьком тесном храме. Настоятель - старец начал свою речь так: – Скажите мне, что нужно делать в этой ситуации? Один из послушников сказал: – Нам следует всем молиться об оттепели! Другой сказал: – Нужно сидеть в своей келье, а снег пусть идёт своим чередом, как и всё в этом бренном мире. Третий сказал: – Познавшему Истину должно быть всё равно – есть ли снег, или нет снега... Тогда старец сказал: – А теперь послушайте меня… Послушники приготовились внимать мудрому изречению. Старец же, обведя их взглядом, вздохнул и сказал: – Ну? Чего встали? Лопаты в руки – и вперёд!

Алексей полностью согласен с Вами. А еще часто судим по себе ( как ни крути). Есть еще одна история: В некоем монастыре видел монах, как в вечерней темноте через забор один из братьев перелез и к селу направился. «Это блудник пошел в мир блуд творить», — подумал он. Ту же картину другой увидал. «Это вор из братьев пошел в село украсть что-нибудь», — подумал этот. Третий подумал: «Это кто-то из рабов Божиих пошел тайком милостыню раздавать». Почему на одну и ту же картину три такие разные реакции? Потому что всяк по себе судил. Для блудника весь мир блудит. Для вора весь мир ворует. Для раба Божия весь мир угождает Создателю. Проверим же и мы себя по этому лекалу..

Я это тоже понял Андрей. И конечно изначально ссылка давалась как основная, как мнение священника, известного миссионера. Все больше стал слушать о. Андрея, особенно радуют его утренние пятиминутки https://elitsy.ru/communities/35901/ . Одно время сам был смущен от его высказывания по поводу мужчина-женщина. Но остыл...

Андрей (Ерёмин) Брат - тут еще и о том, что мы только на словах такие вот благоразумные. Из статьи прот. Андрея Ткачева: Ну и отец Дмитрий Смирнов о том же...

Пощечина Иоанну Кронштадтскому http://www.andreytkachev.com/poshhechina-ioannu-kronshtadtskomu-prodolzhenie/

Их не звали, их и сейчас так зовут

На 27 мин. 24 сек вопрос архимандриту о.Мелхиседеку о воле Божией и его ответ.. http://tv-soyuz.ru/peredachi/besedy-s-batyushkoy-efir-ot-10-iyulya-2016g

Я его тоже не понял, художество какое то....

Виктор что вы имеете в виду под словом готовиться?

Точию на безчисленное Твое, Благоутробне Господи, милосердие надеяся, пою Твое неизреченное долготерпение, величаю неисповедимое истощание, славлю Твою безмерную милость, покланяюся пречистым Страстем Твоим и, вселюбезно лобызая язвы Твоя, вопию: помилуй мя грешнаго, и сотвори, да не безплоден будет во мне Крест Твой святый, да причащаяся зде с верою страданиям Твоим, сподоблюся видети и славу Царствия Твоего на небеси! Аминь. Иисусе, Сыне Божий, помяни нас, егда приидеши во Царствии Твоем.

О коварной страсти, которая может свести с ума «Все плохо, все пропало, кругом одни воры и обманщики». Если Вы часто произносите эти мантры, то Вам следует хорошенько призадуматься. О начальных признаках болезненной страсти – архимандрит Маркелл (Павук), преподаватель аскетики КДА. – Как не сойти с дистанции, не впасть в депрессию от все возрастающих вызовов времени и невозможности соответствовать им? Как не сойти с ума современному человеку от постоянного прессинга? – На святоотеческом языке депрессия называется унынием. Разновидность уныния – печаль. Она может быть светлой – радостнотворной, полезной, когда человек печалится о своих грехах, оплошностях – и у него возникает вследствие этого покаяние. Но бывает печаль неразумная – когда человек чего-то лишился (например, положения, которое занимал) или утратил близких – и из-за этого чрезмерно грустит и переживает. В конце концов, если он сразу не пресечет эту страсть, последует её хроническая форма – уныние, когда для человека вся жизнь в тягость: одни серые краски, ни капли радости даже от того, что раньше утешало: музыка, друзья… – Это опасное состояние, потому что, пребывая в нем, человек делает очень много глупостей, порой непоправимых. – И самое страшное, что он и другим передает это состояние, мы волей-неволей друг от друга всем нехорошим заражаемся. В окружении же радующихся людей становимся веселыми оптимистами. Важно это понимать и не задерживать эту страсть в себе, ибо она не только влияет на наше настроение, но изнутри нас физически разрушает. Из-за уныния возникают различные болезни, расстраиваются отношения с ближними. К тому же унывающему человеку трудно настроиться на молитву. Пожалуй, эта одна из самых коварных страстей. Она может возникать и без видимых на то причин. Например, кого-то она начинает томить однообразием и подталкивает к всевозможным развлечениям. В результате вместо полезного труда человек много драгоценного времени теряет на пустоту. Особенно это наблюдается сейчас, когда активно распространяется интернет и связанные с ним никем не ограничиваемые возможности. Если у человека нет веры и страха Божия, то здесь он не только зря просиживает множество своего времени, но и прямым образом, часто не осознавая этого, разрушает себя, если заходит на нецеломудренные сайты. А если в эту пучину бросается христианин, то он может совершенно забыть о своем христианском призвании, об ответственности перед Богом и погубить себя. – Какие признаки первой стадии уныния? Апатия, отсутствие интереса к жизни, ее краскам… Как не пропустить самое начало болезни? – Обычно подверженные унынию люди говорят: «Все плохо, все пропало, кругом одни воры и обманщики». Это начальные признаки. Святой пророк и псалмопевец Давид тоже в псалме пишет, что все плохо, что не видит ни одного праведника вокруг себя: «Они развратились, совершили гнусные дела; нет делающего добро» (Пс. 13). Но Давид рассуждал так не от уныния, а от соприкосновения с Божественной энергией, при свете которой он видел несовершенство окружающих. Он смотрел «сверху», а мы пытаемся разглядеть окружающий мир «снизу», с башни своей болезненности, душевной близорукости. – Если все плохо, то проблемы только в тебе? Человек, у которого небо в сердце, видит и вокруг все по-другому, безоблачно? Но когда череда неприятностей, проблемы на работе, с детьми… Это повод, чтобы расстроиться. – Почти никто из людей не может в такой ситуации не расстроиться. Но важно сразу собрать все силы, сконцентрироваться, чтобы преодолеть это искушение. – Как? – У нас, христиан, есть самое надежное средство от всех проблем – это молитва. Даже если в состоянии печали и уныния нам совсем не хочется молиться, очень важно понудить себя, заставить совершить молитву. Даже через не хочу. – Хоть крик души «Господи помилуй», если не готов на большее? – Конечно. Кроме того, если самому не хочется молиться, то, по крайней мере, надо просить об этом других людей. И тогда постепенно заунывное состояние пройдет. Есть такая народная поговорка: «Молитва и труд все перетрут». Кроме молитвы, важно заставить себя совершать какую-то полезную деятельность. Уныние обычно усиливается тогда, когда человек ничем не занят. Не случайно преподобный Иоанн Лествичник ставит знак равенства между унынием и леностью. – Что происходит во время молитвы? – Человек восстанавливает утраченную связь с Источником жизни – Богом, Который суть благодать, любовь, радость. И тогда, какие бы скорби его ни одолевали, даже в самом тяжелом состоянии, на смертном одре, вера и молитва помогают не только не потерять бодрости духа, но даже радоваться при них.

Бред, что мужчины не плачут Реальная история, которая и не снилась сценаристам Все это случилось в 90-е годы — и полностью перевернуло мою жизнь. А начиналось все раньше, еще в перестройку. Я жил тогда в небольшом райцентре в Тульской области, родители мои к тому времени умерли, а сам я был молод и собирался жениться. Только вот одна загвоздка: отец мой любил собак, и незадолго до смерти завел щенка немецкой овчарки, мы назвали его Туманом. Щенок вырос в здоровенного пса, я его очень любил, и он меня тоже. Но моя невеста Антонина принять Тумана отказалась категорически. Как ни ластился он к ней, все было бесполезно. «Выбирай, он или я» — так встал вопрос. А что тут выбирать? Тоня была уже на третьем месяце, и я, конечно, не мог бросить ее и своего будущего ребенка. К тому же она мечтала переехать в Тверь, взять туда пса было невозможно. Пришлось как-то пристраивать его у нас в райцентре. И вариант нашелся: я отдал Тумана своему другу детства Леньке Молотову. Помню в деталях этот день — солнечный, осенний. Прощание вышло не столь уж и тяжелым — Туман признавал Леньку. Поэтому я просто оставил его у Молотова на дворе и ушел. …И понеслась моя семейная жизнь — пеленки, младенец, поиски работы. А с работой стало плохо — заводы и фабрики закрывались, гремели «лихие девяностые». Я стал безработным, с Тоней мы разбежались и она увезла сына к матери в Москву. Пришлось мне возвращаться в пустой родительский дом и думать, как жить дальше. Была у меня мысль продать дом и на вырученные средства открыть автомастерскую. И вот как-то хмурым зимним днем раздался стук в дверь. Я открыл — и с большим трудом узнал Леньку Молотова. Он был как боров, в руках его вертелись черные четки, а на пальце красовался золотой перстень-печатка. Оказалось, он давно уже перебрался в Курск, разбогател, заделался «новым русским». Теперь он Мрори, крыша курских кооперативщиков и их живой кошмар. Ленька объявил, что отныне берет меня под свое крыло, а как открою автомастерскую — и под свою крышу. И я согласился — очень уж хотелось денег, причем больших. А неприятные вопросы я предпочел себе не задавать. Кстати, передал мне Ленька и привет от Тумана. Тому уже исполнилось четыре года, совсем взрослый стал пес. По словам Леньки, верный до беспамятства, не раз выручал его в переделках. А я к тому времени, если честно, подзабыл уже Тумана. Дальше все пошло как по маслу. Я продал дом и стал компаньоном Леньки Молота, у меня появилась своя автомастерская, появились большие деньги. Сбылись мечты: девочки, дорогие тусовки, навороченные костюмы, свое авто. Но, как говорится, недолго музыка играла. На Молота наехали конкуренты, он оказался вынужден отписать им полбизнеса и московскую квартиру. И Ленька, конечно, поставил меня на счетчик: мол, бизнес общий, давай, помогай выкручиваться. Я как мог помогал, но потом Ленька потребовал всю мою долю. Я отказался, и две недели он мне не звонил. А потом вдруг объявился и сказал, что уладил проблемы с конкурентами — и позвал встретиться, обмыть это дело и обсудить наши новые планы. Я с радостью согласился. Встречу он назначил неподалеку от одного маленького неприметного городишки, где отличное место для рыбалки и шашлыка. Собираясь на встречу, я ненароком кинул взгляд в окно — и мне показалось, будто бы увидел контуры лица моей покойной мамы. Она была верующей, всегда пыталась приучить меня к молитве, а перед смертью дала мне свой нательный образок Николая Чудотворца и велела молиться ему, если придет какая-то опасность. Впрочем, я образок убрал подальше: стыдно было на себе медяшку таскать, я носил толстые золотые цепи. А тут вспомнил маму, вспомнил образок — и положил его в карман джинсов. Приехав на встречу, я сразу же увидел Молота в его навороченной тачке. Он пригласил меня войти, открыв дверь заднего сиденья. Я подошел ближе — и столкнулся лицом к лицу с моим Туманом. Впрочем, тот меня не признал: ощерил пасть, глухо зарычал. Я испугался, но Ленька снисходительно осадил его командой «фу». Я уселся на заднее сиденье, Ленька с Туманом были на переднем. И только тут я заметил, что в салоне не один. Рядом со мной восседали двое быкообразных типов с ухмылками на лице. А Ленька, закрыв все двери, обернулся ко мне и сказал: «Ну что, Колян, попался! Всегда говорил, что ты лох. А теперь по теме: свою долю ты не отдаешь, солидных людей подводишь. Нехорошо! Но я даю тебе шанс. Ты напишешь сейчас расписку, что отдаешь свою долю мне, и мы разбегаемся. А пока пишешь, мы тут с пацанами рядом покурим. Ты особо не рыпайся, Туман тебе убежать не даст. Он обученный, вмиг загрызет». Отдав псу команду «Охранять!», Молот вместе со своими мордоворотами вышли из машины, оставив дверцы открытыми — так что я мог слышать их разговор. Обсуждали они, как меня застрелят и утопят в озере — независимо от того, подпишу ли я бумажки. Тогда я заплакал. Это бред, что мужчины не плачут. Я рыдал молча, беззвучно, все крепче сжимая в руке мамин образок. И молился как никогда, обещал Богу никогда больше не заниматься тем, чем занимался, стать другим. Тут я посмотрел на грозно рычащего Тумана — и вспомнил, как предал его, своего верного друга. Со слезами я просил прощения — у Бога и у Тумана. Пес неожиданно заскулил и лизнул мое мокрое лицо. Я остолбенел, потом огляделся — и заметил, что мои мучители отошли почти к самому озеру. Мы с Туманом остались одни. Это был единственный шанс на спасение. Я начал осторожно пробираться к выходу. Туман зарычал и придвинулся ко мне. Обессилено вздохнув, я понял, что все кончено. Туман меня не выпустит, не я его хозяин, я сам его предал. Тогда, откинувшись на спинку сиденья, я сказал ему: «Туман, спасибо, ты научил меня главному, хотя уже поздно учиться. Прости меня!» Туман снова заскулил, и я рискнул его погладить. Помедлив немного, он лизнул мою руку и стал вилять хвостом. Я обнял его — и увидел, что путь свободен, что мой страж выпускает меня! Не сводя глаз с собаки, я стал медленно вылезать из машины, а Туман, не пытаясь меня остановить, продолжал вилять хвостом. Выскочив из салона, я еще раз оглянулся на него и что есть мочи побежал в сторону сельского кладбища. Туман за мной не погнался. Зато погнались Молот со своими головорезами. Они нагоняли меня, впереди мчался Ленька с пистолетом, позади те двое. Туман бежал рядом с Ленькой. Я был абсолютно уверен, что погибну. Что я, безоружный, могу противопоставить им? События меж тем развивались стремительно — и совершенно неожиданно. Подбежав ко мне, Ленька нажал на курок — и тут же грохнулся наземь, выронив пистолет. На запястье его сомкнулись челюсти Тумана. Те двое подскочили к Леньке, выхватили свои пистолеты, но одного из них тут же свалил на землю вошедший в раж Туман, а второй, выстрелив в меня, попал в пса. В последнем своем прыжке тот перехватил и его руку, а потом рухнул, истекая кровью из простреленного брюха. Я быстро поднял упавший пистолет, нацелил его на Молота с подручными и закричал от боли, ужаса и скорби. Я кричал так, что даже не заметил, как выпалил в головы двоим из них. Не видел, как Молот скачками убегал к своей машине. А я остался наедине с агонизирующим Туманом. Кричал ему, чтобы он не умирал, что я отвезу его в лучшую ветклинику. Но все было бесполезно. Он ушел в туман серого дня. И вот тогда все во мне переменилось. Я снова обрел себя. Когда приехала милиция (ее вызвал местный житель, случайно оказавшийся свидетелем трагедии), к ним вышел уже не бессовестный деляга Колян Кудрин, а некто с окровавленным псом на руках — заблудший и спасенный раб Божий Николай. Я получил второй шанс. Отсидев положенный срок и вернувшись домой, я понял, что воистину славен Бог, спасающий нас на самом краю пропасти. И спасение Он может послать через тех, кто был с нами и кого мы вероломно предали. Теперь рядом со мной крутится новый мой защитник и учитель с именем Барс, всегда сопровождает меня на могилку верного до самой смерти Тумана. Жизнь продолжается. Новая жизнь. История основана на реальных событиях. Все имена и географические названия изменены. Подготовила Вера Евтюхова

Да просто попроще будьте, не все так страшно как кажется. Похоже на паранойю

ОН бы смог, потому что ОН Бог и его миссия ничем не могла бы быть остановлена. ОН как раз сделал, то что должен был сделать, вопреки всем кто был недоволен и неуклонно искавшем Его погибели, но ОН сделал свое дело, ОН выполнил миссию, ОН дал нам новый завет, заповедь и ОН победил ад, ОН спасает нас! Вы видимо невнимательно читаете. Перечитайте еще раз поправки внимательно, не торопясь и несколько раз. А на мой взгляд очень правильный, у многих сектантов завяжутся руки в узелки. Потому что теперь придется "отстегивать" очень нехилые деньги чтобы вести свою миссионерскую деятельность, и никакие десятины им не помогут, обезжирятся быстро очень. К церкви это никаким боком. Это же здорово, вы даже не представляете сколько зарубежных темнокожих и всяких разных протестанских пастерый собирают у нас целые стадионы людей, гребут деньги и поехали домой. Опять здорово, сколько иеговистов с брошюрками ходят по домам?

Не вы писали вчера? https://forum.optina.ru/topic/3862-очень-прошу-подпишите-петицию/?p=79729 https://forum.optina.ru/topic/3862-очень-прошу-подпишите-петицию/?p=79772

Name Чего вы добиваетесь? Тема абортов тут уже осбуждалась не раз, споров куча, эмоций еще больше.

На этом тема

Андрей я соглашусь с вами именно в том, что вы только что написали. Петиция явно создана неграмотно-неграмотным, хотя как знать какие цели, может там и православием не пахнет, а может хоть вот так хотят остановить. Не вопрос, давайте создадим свою, с полным иснтруктажем как говорится, гибели и страшного суда. Поймут там? Аборты между прочим большие деньги, а где деньги, там война до смерти... Только точно знаю что подобных уже было создано несколько, кажется Василий тут писал. В любом случае в чем есть плюсы в петициях. При большом количестве голосов, она кажется проходит на рассмотрение в законопроект, надо уточнить. И вот скажем если она проходит и "депики" решаются поставить запрет на уровне уголовной ответственности, это уже плюс. Только я лично знаком с работой госдумы и ее интересами. Писал уже выше ответ мне Жириновского и прочих страждущих о выборах в том числе и защита прав человека.

У нас утро почти. Очень устал, еще не поправился, но аппетит пошел)) Завтра или почищу или закрою. Простите если кого обидел сегодня. Мария для вас 30 дней пока. как просили. Всем ангела ко сну.

Ваша просьба исполнена.

Мария Уверяю вас что многие из тех кто напросились до слез хотят обратно- но пути закрыты, здесь не детсад. Если есть такое желание- пишите админам, они легко Вас могут в командировку Повторюсь, будет флуд удалю не церемонясь. Писал и про себя. Я здесь отдыхаю поверьте мне на слово. Фарисейство какое то простите. Причем тут пост? На то он и пост, чтобы ограничиться добровольно или через силу, слишком просто получается - вас банят, вы избегаете форума, ура! Пост удался. Давайте уже прекратим этот бред сивой кобылы, тема про аборты. Я и так скоро половину тут вычищу наверно. Хотя тема то актуальна в наше время, как ни крути. Прошу у вас Мария прощения если я вас обидел, поверьте не хотел, просто вел с вами диалог, надеюсь хоть что то взяли из чего писал.