Апрель

Изречения святых отцов о земной жизни. Земная жизнь-борьба между жизнью и смертью Святитель Василий Великий «Жизнь человеческая - непостоянное море, зыбкий воздух, неуловимое сновидение, утекающий поток, исчезающий дым, бегущая тень, воды, колеблемые волнами. И хотя буря страшна, плавание опасно, однако же мы, пловцы, беспечно спим. Страшно и свирепо море жизни, суетны надежды, надмевающие, подобно бурям. Скорби вздымаются, как волны, злоумышления скрываются, как подводные камни; враги лают, как псы; похитители окружают, как морские разбойники; приходит старость, как зима; наступает смерть, как кораблекрушение. Видишь бурю - правь искуснее, смотри, как плывешь, не затопи ладьи своей, перегрузив ее или богатством, приобретаемым неправдою, или бременем страстей». Святитель Григорий Богослов «Не море ли жизнь наша и дела человеческие? И в ней много соленого и непостоянного. А ветры - это не постигающие ли нас искушения и всякие неожиданности? Об этом, кажется мне, досточудный Давид говорит: "Спаси меня Боже, ибо воды дошли до души моей... вошел во глубину вод, и быстрое течение их увлекает меня" (Пс. 68, 2-3). Что же касается искушаемых, то одни, рассуждаю я, как самые легкие бездушные тела, увлекаются и нимало не противостоят напастям, потому что не имеют в себе твердости и веса, доставляемых разумом целомудренным и готовым бороться с встретившимися обстоятельствами; а другие, как камень, достойны того Камня, на Котором мы утверждены и Которому служим. Таковы все, которые, руководясь мудростью и стоя выше людей бездуховных, все переносят твердо и непоколебимо и посмеиваются над колеблющимися или жалеют о них, посмеиваются по любомудрию, жалеют по человеколюбию. Сами же для себя вменяют в стыд будущие бедствия не считать бедствиями, но уступать победу над собою настоящим, как будто они постоянны, мудрствовать безвременно, а в случае нужды оказываться немудрыми. Это подобно тому как если бы стал считать себя отличным борцом тот, кто никогда не выходил на поприще, или искусным кормчим, кто высоко думает о своем искусстве в тихую погоду, а в бурю бросает из рук кормило». «Много путей многобедственной жизни и на каждом встречаются свои скорби. Нет добра для людей, к которому бы не примешивалось зло. И хорошо еще, если бы горести не составляли большей меры. Богатство- не верно; престол - кичение сновидца; быть в подчинении тягостно; бедность - узы; красота - кратковременный блеск молнии; молодость - временное кипение; седина - скорбный закат жизни; слова - летучи; слава-воздух; благородство - старая кровь; сила - достояние дикого вепря; пресыщение - нагло; супружество - иго; многочадие - необходимая забота; бесчадие - болезнь; народные собрания - училища пороков; бездеятельность - расслабляет; художества - приличны пресмыкающимся по земле; чужой хлеб - горек; возделывать землю- трудно... Смертным все трудно; все здешнее - смех, пух, тень, призрак, роса, дуновение, летящее перо, пар, круг, вечно кружащийся, повторяющий все, подобное прежнему, и неподвижный, и вертящийся; и разрушающийся, и неизменный - во временах года, днях, ночах, трудах, смертях, заботах, забавах, болезнях, падениях, успехах. И это дело Твоей премудрости Родитель и Слово, что все непостоянно, чтобы мы сохраняли в себе любовь к постоянному! Все обтек я на крыльях ума - и древнее и новое, и ничего нет немощнее смертных. Одно только прекрасно и прочно для человека: взяв крест, переселяться отсюда. Прекрасны слезы и воздыхания; ум, питающийся Божественными надеждами и озарениями Пренебесной Троицы, вступающей в общение с очищенными. Прекрасны отрешение от неразумной персти, нерастление образа, принятого нами от Бога. Прекрасно жить жизнью, чуждой жизни, и, променяв один мир на другой, терпеливо переносить все горести». «Если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой. Мы родимся на свет, утомляемся, насыщаемся, спим, бодрствуем, ходим, бываем больны и здоровы, есть у нас удовольствия и труды. Но временами года и солнцем наслаждается и все, что есть на земле! А умирают и согнивают телом и скоты, которые, правда, презренны, но не подлежат ответственности. В чем же мое преимущество? Ни в чем, кроме Бога, и если бы не Твой был я, Христе, мне стало бы это обидой». Святитель Тихон Задонский «Время жития нашего беспрестанно уходит. Прошедшего времени возвратить невозможно. Прошедшее и будущее не наше, но только то, которое теперь имеем. Кончина наша нам неизвестна. Следовательно, всегда, во всякий час, мы должны быть готовы к исходу, если хотим блаженно умереть. Отсюда заключается, что христианин должен находиться в непрестанном покаянии, подвиге веры и благочестия. Каким он хочет быть при исходе, таким должен стараться быть и во всякое время жития своего, ибо не знает с утра - дождется ли вечера, и с вечера - дождется ли утра». Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) «Земная жизнь есть не собственно жизнь, но непрестанная борьба между жизнью и смертью: попеременно мы уклоняемся то к той, то к другой, колеблемся между ними, оспариваемся ими». «Я - странник на земле: странствование начинаю с колыбели, оканчиваю - гробом. Земля - юдоль изгнания, юдоль непрерывающегося беспорядка и смятения, юдоль ограниченного временем страдальческого пребывания существ, утративших свое первоначальное достоинство и жилище, утративших здравый смысл». «Изгнанники рая, не для увеселений, не для торжества, не для играний мы находимся на земле, но для того, чтобы верою, покаянием и крестом убить убившую нас смерть и возвратить себе утраченный рай». «Положим твердое намерение, провести благоразумно и богоугодно наше краткое земное странствие. Проведем его в приготовлении себя к вечности, в приготовлении к Суду Божиему». «Продолжительность земной жизни и благополучие ее проистекают не от многого имущества, они проистекают от благоволения Божия». «Земная жизнь христианина растворена утешениями и искушениями. Так устроил Промысл Божий! Утешение поддерживает на пути Божием, а искушение преумудряет. Темная страна - земля! Она - страна изгнания преступников, осквернивших рай грехом, виновных в преслушании Богу, презревших общение с Ним, променявших это общение на общение с диаволом». «На земле все враждебно человеку, и сам он в непрестанной борьбе с собою». «Господь предвозвестил ученикам и последователям Своим, что они в мире, то есть во время совершения поприща земной жизни, будут скорбны...». «Земная жизнь... дана человеку милосердием Творца для того, чтобы человек употребил ее на свое спасение». «Все христианское житие на земле есть не что иное, как покаяние, выражаемое деятельностью, свойственной покаянию». «Настоящее есть грань, передвигающаяся безостановочно... грань между будущим и прошедшим». «Существованию моему на земле предшествовало небытие, и конец моего существования на земле имеет образ уничтожения конечного». «Что значит земная жизнь человека? Она - тень жизни, ступень к жизни, преддверие к Жизни Вечной...» Святитель Василий Великий «Настоящая жизнь вся предоставлена трудам и подвигам, а будущая - венцам и наградам». Святитель Григорий Богослов «Здесь ты странник и пришелец на чужой земле. Отсюда возвратит тебя Бог в твое Отечество. Подвиги твои не долговременны, а награда выше труда». «Единственная польза от здешней жизни в том, что само смятение видимого и подверженного бурям заставляет нас искать постоянного и незыблемого». Святитель Иоанн Златоуст «Если настоящая жизнь так вожделенна, то что сказать о той, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания? Там уже не надо ни бояться смерти, ни опасаться потери благ». «Если нет Жизни Будущей, то мы гораздо ничтожнее того, что создано для нас. Ведь небо и земля, море, реки и даже некоторые животные долговечнее нас. Так, вороны, слоны и многие другие животные дольше нас пользуются настоящею жизнью. Наша жизнь коротка и многотрудна, а их - продолжительна и более свободна от забот и скорбей. Что же, скажи мне, неужели Бог сотворил рабов лучше их владык? Нет, не думай так, не скудоумничай и не сомневайся в могуществе Бога, Твоего Владыки. Бог благоволил сотворить тебя вначале бессмертным, но ты не захотел быть таким». Преподобный Иоанн Кассиан Римлянин «Всякая долговременность настоящей жизни кажется ничтожной перед продолжительностью будущей славы, и все скорби исчезнут от созерцания безмерного блаженства, истают, как дым, никогда не явятся, как угасшая искра». Святитель Тихон Задонский «Сердце у человека одно: когда он ищет временного, тогда забывает о вечном, когда же обращается к вечному и углубляется в него, тогда забывает о временном и нерадит о нем. Двояких попечений о временном и вечном, двоякой любви к временному и вечному, в сердце быть не может. Непременно преобладает одно из двух: или временное, или вечное». «Ради того и в мир сей рождаемся, чтобы перейти в Вечную Жизнь. Не к временной, но к Вечной Жизни создал нас Бог. Временная жизнь не что иное есть и должна быть, как путь к Вечной, и этим путем мы должны идти с немалой осторожностью, ибо много врагов окружают его. Ради того Сын Божий в этот мир пришел, чтобы нам к Вечной Жизни отворить двери, которые мы грехами нашими затворили, и к Нему показать путь, который мы потеряли». «У земледельцев есть время сеяния и. жатвы, и у христиан есть такое время... "Вот, теперь время благоприятное, вот, теперь день спасения" (2 Кор. 6, 2). Земледельцы разумные и мудрые не пропускают времени, в которое должно сеять, но тогда трудятся и сеют; так разумные и мудрые христиане не пропускают времени настоящей жизни, но трудятся и бросают семена свои, каются, творят дела покаяния, творят дела милости и прочее. Ибо только нынешнее время есть время сеяния, а в Будущем Веке его не будет. Ныне время благоприятное каяться и плакать о грехах, молиться, творить добро всем; но в Будущем Веке все это прекратится. Земледельцы трудятся и сеют с надеждой плода, который родится от семени; так и христиане трудятся и сеют с надеждой духовного плода, милостивого воздаяния от Бога. Земледельцы спелые плоды своих трудов пожинают во время жатвы; так и христиане плоды своих трудов и семян пожнут при кончине века и в воскресении из мертвых». «Если так опасно и бедно в этом мире житие наше, христианин, зачем Нам желать долгой жизни? В этом мире жить-всегда бедствовать и желать долго жить в этом мире-желать долго бедствовать. Лучше день блаженной смерти, нежели рождения. Рождаемся на беды, но блаженная смерть полагает конец всем бедам. Желай же, христианин, не долгого жития, как сыны века сего, но желай блаженной кончины» Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) «Время нашей земной жизни бесценно: в это время мы решаем нашу вечную участь». «Видимый мир - только подготовительное преддверие обители, несравненно более великолепной и пространной. Здесь, как в преддверии, образ Божий должен украситься окончательными чертами и красками, чтобы получить совершенное сходство со своим Всесвятейшим, Всесовершеннейшим Подлинником, чтобы... войти в тот чертог, в котором Подлинник присутствует непостижимо…» «Для благополучного вступления в мир духов необходимо благовременное образование себя законом Божиим ... для этого образования и предоставлено... время, определяемое каждому человеку Богом для странствования по земле». «Земля - страна плача, Небо - страна веселия. Небесное веселие вырастает от семян, посеянных на земле. Эти семена - молитва и слезы». «Земля - изгнание наше, потому-то Искупитель возводит принявших Его искупление с земли на Небо». Платон, митрополит Московский «Надо и долгой жизни желать, но в каком смысле? Да будет нам примером святой Павел, который пишет, что он весьма бы рад был отрешиться от бремени телесного и быть с Богом, если бы смотрел только на свою пользу. Но, рассуждая о том, что другие от продолжения Жизни его могут получать пользу, он не отказывается желать себе долгой Жизни. О высокая и достойная апостола мысль! Желает долгой жизни, чтобы прибавление лет к его житию было причиной прибавления и большего успеха в добродетели для других. Это рассуждение, кроме того, что истинно, весьма полезно для нашей жизни. Ибо положив, что жизнь наша есть благодеяние и благословение Создателя, пробудимся этим к благодарности и любви к Нему. Станем щадить время дней наших, сознавая, что праздность некоторым образом ввергает нас в прежнее состояние небытия. Ибо кто ничего не делает, того, можно считать, как бы и не существует. Будем благодушны во всяком случае, то есть трудном, скучном и счастливом, зная, что всем случившимся свято управляет Промысл Божий. Течение этой жизни будем проходить радостно; и спокойно окончим последние часы наших дней, оставаясь в уверенности, что этот предел свят и справедлив». Преподобный Ефрем Сирин «Мы ходим среди сетей и соблазнов, возлюбленные, и должны молиться, чтобы не впасть в них. Сети смертные исполнены сладости. Да не обольстит нас своею приятностью сладость сетей смертных: попечение о земных вещах, об имении, о лукавых помыслах и делах. Не услаждайся, брат, сетью смертной, не расслабевай и не истаивай, занимаясь лукавыми помыслами». «Не возлюби века сего, потому что уловляет он любящих его и на час услаждает, чтобы в иной век отпустить обнаженным...» Святитель Иоанн Златоуст «Беги от волн вожделений, уклонись от житейских бурь, возвышаясь над страстями, как бы над волнами; плыви по житейскому морю, вверив душевную ладью спасительному древу. Мачтой пусть будет тебе Крест, якорем - вера, канатом - надежда, веслом - молитва, кормилом - правые помыслы, парусом - Христос, попутным ветром - Дух Святой, Кормчим - Отец всяческих. Если будешь плыть таким образом, для тебя не будет неизвестным конец жизни». Авва Евпрений «Любящий земное более Небесного лишится и Небесного и земного. Ищущий же Небесного - господин всему миру». Преподобный Исаия Отшельник «Великая буря свирепствует на житейском море. Сбросим с себя все принадлежащее суетному миру и будем взывать молитвой к Богу, чтобы не потонуть в яростных волнах этой бури. Если человек не обнажится от мирских привязанностей извне и от страстей, которыми отягощена душа его внутри, он не может спастись от гибели в волнующемся море». «Ничтожно время земной жизни, но мы обольщаемся и тратим его на пустые дела. Между тем подходит неприметно последний час, и мы подвергаемся вечному плачу. Не пренебрежем хранением нашего сердца! Будем постоянно наблюдать за ним, прилагая все попечение о своем спасении и непрестанно молясь Благости Божией, чтобы она помогла нам». Святитель Василий Великий «Тот, кто ныне обольщает нас и мирскими приманками всемерно старается произвести в нас забвение о Благодетеле, к погибели душ наших, ругается и посмеивается над нами, тогда пренебрежение наше обратит в укоризну Господу и будет хвалиться нашей непокорностью и вашим отступничеством, тем, что он не сотворил нас и не умер за нас, однако мы следовали за ним в непокорности и нерадении о заповедях Божиих. Эта похвала врага и эта укоризна Господу для меня кажутся тяжелее адских мучений: послужить предметом похвальбы и поводом превозношения врагу Христову пред Тем, Кто за нас умер и воскрес...» «Душа, взирай горе, а земное все забудь, чтобы тело не покорило тебя греху! Коротка эта жизнь, счастливец наслаждается как бы во сне. Всякому выпадает разная судьба. Одна чистая жизнь всегда постоянна и многолетна, всего лучше жить такою жизнью. Иные любят золото, или серебро, или продолжительную трапезу - эти детские забавы настоящей жизни, а другие-дорогие или прекрасные шелковые ткани, или поля, засеянные пшеницею, или стада четвероногих. Но для меня великое богатство-Христос. О, если бы мне когда-нибудь увидеть Его чистым неприкровенным умом! Прочим же пусть владеет мир». Святитель Григорий Богослов «Беги от моего сердца, злокозненный! беги скорее, беги от моих членов, беги от моей жизни, тать, змей, огонь, грех, смерть, пучина, дракон, зверь, мрак, засада, бешенство, смешение, завистник, человекоубийца. Ты и прародителям моим на пагубу послал вкушение греха и смерти. Христос-Царь повелевает тебе бежать в широту морскую или на утесы, или в стадо свиней, как прежде негодному легиону. Удались же, или низложу тебя Крестом, пред которым все трепещут. Я ношу Крест в моих членах. Крест в моем шествии. Крест в моем сердце, Крест - моя слава. Неужели не перестанешь, злотворный, строить мне козни? Не оскверняй же меня ты, нечистота, чтобы мне, чистому, встретить чистым небесные светы, когда озарения их падут на мою жизнь. К вам простираю руки, примите меня! Прощай, мир, прощай, многотрудный, и пощади тех, которые будут после меня». Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) «Мир, искушая подвижника, доставляет ему опытное познание, как земная жизнь превратна и обманчива... от этих опытных познаний подвижник стяжевает холодность к земной жизни». «Когда человек утратит сочувствие к земле - земля утрачивает влияние на человека». Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) «Как воскресение христианской души из греховной смерти совершается во время ее земного странствования, точно так же таинственно совершается здесь, на земле, ее истязание воздушными властями, пленение ими или освобождение от них. При шествии через воздух эти свобода и плен только обнаруживаются». «Если время, данное на покаяние и приобретение блаженной вечности, будет истрачено на временные занятия и приобретения, то в другой раз оно не дается... Потеря его будет оплакиваться вечными и бесплодными слезами во аде...» Преподобный Ефрем Сирин «Горе тебе, душа, что пребываешь бесчувственной в настоящей жизни, каждый день предаваясь роскоши, смеху, рассеянности и живя распутно,-в Будущем Веке будешь плакать, подобно богачу, мучимая в вечном пламени». «Когда грешник будет изгнан от лица Божия, тогда вопля его и плача не вынесут основания вселенной». «Злые посмотрят на добрых и усугубится горе их, когда они увидят великую славу совершенных, какую приобрели они себе в наследие кратковременной борьбой, тогда как злые, гоняясь за ничтожным, унаследовали мучения». «Вечная Жизнь ожидает только тех, которые приняли залог, и при конце, в день явления Великого Царя, выйдут навстречу Ему; таковым возвещены нескончаемые блаженства». Святитель Иоанн Златоуст Настоящее время есть время скорби, слез и рыданий. Мы много грешим и словами, и делами, а таких грешников ожидает геенна и река, кипящая огненными волнами и, что хуже всего,- лишение Царствия. Преподобный Исаия Отшельник «Берегитесь, чтобы не отняты были у вас срок и поприще, данные для покаяния, прежде чем вы успеете достичь покоя Сына Божия». Святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов) «Усвоимся Богу в течение земной жизни. Он предоставил нам теснейшее соединение с Собою и дал на совершение этого величайшего дела срок - земную жизнь». «Не будем терять драгоценного времени на тленное, чтобы не утратить единственное наше сокровище-Христа»! Святитель Василий Великий Если мы желаем безопасно пройти предлежащий путь жизни, представить Христу и душу, и тело, свободное от постыдных язв, и получить победные венцы, мы должны все обозревать ясным душевным взором, на все приятное смотреть с сомнением, без замедления пробегать мимо и ни к чему не прилепляться мыслью, хотя бы казалось, что золото рассыпано кучами и нужно только поднять его... хотя бы земля произрастала наслаждениями всякого рода и предлагала многоценные кровы». Преподобный Ефрем Сирин «Устремляйся вслед за добром, чтобы жизнь твоя, хотя и течет, как вода, собралась опять в Боге. К Богу направляй малый поток своей жизни, чтобы, когда иссякнет здесь, там сделалась она морем жизни. Не велик у тебя ручей жизни в этом преходящем мире - направь ее к Богу, чтобы она сделалась бездонной. День за днем струится и утекает твоя жизнь - излей ее в Бога, чтобы обрести ее для себя в том мире». «Предусматривай будущее как человек разумный, наблюдай настоящее как человек смертный». «Приготовь дела свои к исшествию, приведи все в порядок на поле своем, а поле есть жизнь эта. Возьми заступ добрый - Новый Завет, огради владение свое терниями - постом, молитвой и учением. Если такая будет у тебя ограда, то не взойдет зверь, то есть диавол». Преподобный Макарий Египетский «Человек желает царствовать со Христом бесконечные веки; неужели не решится он с усердием в продолжение этой жизни до самой смерти терпеть борения, труды и искушения»? Платон, митрополит Московский «Все мирские веселости смешаны со скукой, все радости растворены слезами. В этой жизни нельзя найти совершенного покоя, ибо человек своим Творцом создан более достойным и возвышенным, нежели чтобы эти видимые текущие вещи могли его удовлетворить...» «Итак, надлежит этот мир презреть, то есть жить в мире, а думать про себя, что он мне не принадлежит, и я принадлежу Небу. Трудная это вещь! Разве не трудно иметь глаза, а мирской красотой не прельщаться; уши иметь, а лестью мирской не уловляться; сердце иметь, а сладостей мирских не пожелать. Но эту трудность мы победили бы, если бы имели такой образ, который бы все это точно на себе показал. Но не дала ли нам Божия Благость совершенный образец, следуя которому мы можем научиться дерзновенно проходить всякие искушения, считать за ничто всякие препятствия? Ибо что есть Христос и что есть сама Его жизнь, как не совершенный образец добродетельного жития, как не чистейшее зеркало, в котором мы усматриваем свои недостатки, и, усмотрев, исправляем, исправив, совершенствуемся? Христос есть путь, идя по которому мы дойдем до желанного Отечества».

«Альфа и омега монаха – это послушание» Беседа с благочинным афонского монастыря Дохиар архимандритом Гавриилом В середине октября иноки афонского монастыря Дохиар[1], возглавляемые благочинным обители архимандритом Гавриилом, приехали в Россию, чтобы помолиться у святынь Троице-Сергиевой Лавры, Дивеевского монастыря, Санкт-Петербурга и Москвы, а затем – Киева и Почаева и передать в дар Санкт-Петербургскому подворью Коневского монастыря список чтимой всем православном миром иконы «Скоропослушница». Побывали афонские иноки и в московском Сретенском монастыре, в котором 25 октября вместе с братией обители отслужили раннюю Божественную литургию. Песнопения литургии исполнялись попеременно на древнегреческом и церковнославянском языках. «Мы словно на Афоне побывали», – говорили прихожане. А после литургии, за трапезой, состоялась дружеская беседа с архимандритом Гавриилом, которому задавали много вопросов о монастыре Дохиар, его укладе, о настоятеле обители архимандрите Григории. – Сегодняшний день, отец Гавриил, прихожане Сретенского монастыря надолго запомнят: сегодня сам Афон пришел к нам. Для наших прихожан это особенно значимо, ведь многие из них не имеют возможности отправиться на Афон, а для прихожанок паломничество на Святую Гору в принципе невозможно. Мы благодарим вас от всей души. Афон – это тот путеводный маяк, с которым каждый монах, каждый верующий сверяет управление своей духовной жизнью. От Афона мы заряжаемся нужными идеями и духовными ощущениями. Для нас хотя бы прикоснуться к великому монашескому наследию – великая радость. – И мы благодарим вас, что дали нам возможность послужить здесь, в Сретенской обители, где забываешь, что находишься в центре Москвы. (Обращаясь к иеромонаху Симеону): А вы, отец Симеон, были в Дохиаре? – К сожалению, не был. – Ну, так мы вас похитим (улыбается). – На Афоне каждый монастырь имеет какие-то свои традиции. Расскажите, геронда, чем Дохиар отличается от других афонских обителей? – Конечно, сам Типикон, устав афонский едины для всех обителей Святой Горы, но в каждом монастыре есть некие особенности, детали, которые как раз и создают как бы особое лицо монастыря. Например, разница в том, где будет стоять канонарх или с какой стороны будет читать чтец. Распорядок дня может немного отличаться. Так, если кто-то не может утром поесть, то трапеза переносится на более позднее время. Это будет зависеть и от игумена, который дает распоряжения в зависимости от послушаний братии. Но различия эти незначительны.

Что же такое монастырь? И что там делают монахи?! 04.12.2010 00:17 Не келейный разговор Много проблем бывает от неверного представления о монастырях и монахах. Берутся мифы из стереотипных слухов, СМИ, околоцерковной и популярной художественной литературы. Особенно много "красивых" образов от тех почитателей монастырских стен, кто все видит в розово-благочестивом 3D )) Навыдумывают, приезжают и удивляются, что на деле все не так выглядит ))- У Вас же тут все радостные, красивые и спокойные!... - Да! А Вы думали, что лица монахинь должны пугать суровостью, а мысли отрешенностью, походка в керзачах, мешковина, подозрительность ко всем гостям и напыщенное недовольство "мирскими" гаджетами? НЕТ!!!! Итак, что же такое монастырь? И что там делают монахи?!Во-первых, монастырь - это не стены. Монастырь - это люди+устав. Т.е. это община монахов , которые выбрали для себя тот или иной уклад монастырской жизни, руководствуясь: Святыми Писанием и Преданием + реальные физические возможности членов общины, условия окружающей среды, традиционный быт местности. Вот это и есть монастырь. Все христианские общины объеденины вокруг Христа, а значит литургическая жизнь для всех обязательна, поэтому, я расскажу именно о монастыре, а про Литургику Вы уже все знаете )) Цель монашеской жизни, цель организации монастыря. Главное в практике христианина - покаяние. Покаяние с греческого - перемена мысли, следовательно, и жизни. В основе христианского жития - покаяние. Покаяние же не возможно без живого общения с Богом, а значит: покаяние и молитва - это единое основание христианской жизни. Поэтому, монастырь - это такое место и такая община, в которой все направлено именно на перемену мыслей. Но человек не может только молиться и размышлять, поэтому ему дана возможность переключаться время от времени на труд. У кого-то труд физический, у кого-то творческий, зависит от склонности и дарованных Богом талантов. Предпочтение издревле отдавалось труду физическому, потому что он 1. доступен всем, 2. не занимает ум, а значит молитва и размышления могут не покидать монаха, что удобно. Но и про тех, кто работает головой я слышала, что, если работу они выполняют внутренне предстоя перед Богом, то она вменяется им в непрестанную молитву. Кстати, стяжавшим с Божией помощью непрестанную молитву монахам назначали незамысловатые работы, чтобы они не повредили себе или имуществу монастыря, потому что от самодвижной молитвы они естественно делались рассеянными. Бывали случаи, что у таких монахов разбегалось стадо или они повреждали себе руки на работах в лесу. Итак, монастырь имеет чисто практическое назначение: это место для удобной и точной организации своей духовной жизни. Причем, приветствуется все, что помогает покаянию от чтение правила и аскезы до дел милосердия и миссии среди нуждающихся в ней. Отсекается же то, что, напротив, мешает монаху быть с Богом и исправлять свои страстные немощи. Если в моанстыре нет духовника, то ответственность за духовную жизнь ложится на монаха. В греческих монастырях, где братия выбирает игумена из числа опытных монахов своей общины и после слушает его как духовника, часть ответственности, по благочестивому преданию, ложится на игумена. Интересно, что не столько важна сама добродетель, сколько путь к ней, потому что во время этого пути монах многажды падает и, если не отчаивается, то стяжевает смирение - главную монашескую драгоценность, которая позволяет Божественной благодати наполнять монашескую душу. Послушание (мы все больше относим это слово к обозначению монастырского труда, хотя, на самом деле, послушание исходит от послушника к старцу и это выражение именно духовной жизни монаха, а наша же путанница от неточного перевода с греческого* ) - это молитвенное искание воли Божией - по слову старца Софрония. Человек, который понимает, что закостенел в порочном образе мыслей и поступках, ради того, чтобы не усугублять свое греховное состояние и не свернуть со спасительного пути из-за отсутствия опыта, а после и в поиске о себе воли Божией, отдает право своего решения и выбора старцу или единомысленному брату и так оберегает себя от своих же ошибок, учится терпению, смирению, а когда овладеет своими страстям, то и любви. Ошибочно думать, что монах обязательно должен страдать, недосыпать, быть изможденным, бояться игумена, замкнуться в себе. Совсем нет! Каждому показано свое лекарство Главная работа всегда происходит внутри человека, в его молитвенном диалоге с Богом. В греческих монастырях ежедневное монашеское правило включает в себя далеко не только известные нам молитвы и каноны, но так же обязательное чтение богословской литературы или некоторые другие полезные для личности конкретного монаха дела. Если здоровому и сильному монаху для спокойного самочувствия нужно себя поудержать в еде или сне, то расслабленному от болезни напротив нужно подвигнуть себя к оставлению уныния, бодриться, соблюдать режим и лечение и удерживать себя от горделивых попыток "быть как все на сенокосе", ему прописано терпеть свою физическую немощь, а заодно и неминуемые следом братские поношения "ленивому и нерадивому". Когда лекарство лечит, тогда человек хоть и чувствует его горечь, тем не менее, остается внутренне светел и и благодарен Богу. Враг рода человеческого, насколько попускает ему Господь, ведет свою подпольную борьбу с каждым христианином. Эта внутренняя борьба с привычками, слабостями, страстями есть у всех христиан, точно так же, как в каждом христианине - монах он или мирянин - живет надежда и желание оставаться со Христом и в этой жизни, и в будущей. Итак, монастырь - это место, где посвятившие свою жизнь Богу монахи создают себе наиболее удобные условия для перемены привычных мыслей и жизни к добродетельным. Т.е. по-сути, монастырь - это не просто дом монаха, где он живет, молится и трудится, монастырь, это место, где силами монахов созданы лучшие условия для перемены мыслей монаха от страстных к добродетельным. ---------------------------------------- * В греческом языке оба вида послушания обозначены двумя разными словами. Ипакои - это сердечное состояние, когда человек, ища волю Божию, отказывается от своей собственной воли ради исполнения воли Отца Небесного. Он ищет ее в Святом Евангелии, пытаясь изучить его теоретически и практически, и претворять и воплощать евангельские заповеди в жизнь. Внешнее послушание по-гречески называется диакония. Вся наша православная аскетика – деятельная, это не отрешенное богословие, благодать стяжевается через непосредственное делание. Как правило, в монастыре человек проходит через разные послушания , чтобы исполняя внешнее послушание , не забывал о внутреннем. Любое послушание , какое бы ни приходилось выполнять, надо делать во славу Божию, с любовью к Богу. От такого послушания человек испытывает духовную радость и утешение. http://www.fotopalomnik.ru/admin/131-pogovorim/425-monahi.html

Религиозная зависимость – есть ли у нее общее с Христианством? Общее между трудоголиком, алкоголиком или религиозно зависимым – сама зависимость, т.е. отказ от своего спасения, от дарованной Богом жизни и разрушительные последствия для здоровья и отношений с близкими. Зависимость – это не только болезнь, но и грех, поэтому она требуют покаяния и пастырского врачевания. Само по себе пребывание в Православной Церкви зависимость, в т.ч. религиозную, не вылечивает – как и в борьбе с любой страстью, требуется участие воли самого человека, осознание им своего зависимого поведения. Проблема в том, что приходя в Церковь Православную и ежедневно читая Евангелие, слушая проповеди и увещевания духовников, религиозно зависимые люди не увлекаются познанием Господа, Писания и Предания – т.е. Христианства, а успокаиваются на внешнем, от которого и получают свой «кайф» – они могут хорошо знать Писание, но не понимать зачем Христос пришел в мир, быть послушными чадами, но с легкостью совершать нечто противное Христианству, если духовник «не углядел», могут часто приступать к Таинствам, но не спешить отказываться от ложных убеждений, часто суеверных, основанных на сказках, а не на учении Святых Отцов. Чаще всего религиозную зависимость можно встретить в религиозных реабилитационных центрах, в т.ч. православных. Она иногда сопутствует выздоровлению в духовно ориентированных программах, и напоминает бледную тень наркотической или алкогольной зависимости. Об этом надо знать духовнику, окормляющему терапевтическую общину. Особенно актуальна проблема сегодня, когда Святейший Патриарх подписал значимое для нас всех соглашение о взаимодействии между Государственным антинаркотическим комитетом и Русской Православной Церковью, и, значит, будут открываться новые терапевтические общины при приходах и монастырях, а так же светские реабилитационные центры, окормляемые православными пастырями. Религиозная зависимость, как и всякое разрушающее поведение, не имеет общего с Христианством, иначе, как только во внешнем сходстве – «благочестивые выражения», одежда и участие в Церковных службах. Хорошо, если местный психолог вовремя подмечает проблему новой зависимости и продолжает работу с реабилитантами и в этом направлении, но иногда можно встретить обратные явления. К примеру, когда руководители программы настойчиво формируют у реабилитантов религиозную зависимость и зависимость отношений, не понимая, что оказывают больным «медвежью» услугу. Они желают страждущему крепкой веры и плодотворной работы в общине, но на деле получается иное. Что здоровому могло бы пойти на пользу, далеко не всегда положительно сказывается на здоровье больного. Поменяв вид зависимости, алкоголик или наркоман бросят увлечение химией, однако, они не смогут вернуться к здоровому образу жизни, минуя новые формы зависимостей, – следуя им они или останутся жить при общине (приходе, монастыре), или будут испытывать потребность постоянно в нее возвращаться, что негативно скажется на их отношениях в семье и на работе. Хорошо ли это? Разве цель лечения привязать зависимого к кирпичным стенам общины или все же вернуть его к духовному и душевно здоровому самостоятельному образу жизни? В терапевтической общине, мы имеем дело с реабилитантами, у которых сам образ мыслей нуждается в коррекции – слишком долго они думали только о том, где достать им дозу, как скорее избавиться от оглушающей реальности. Не так просто им объяснить, что такое истинное Христианство и каков он – христианин. Скорее всего, поначалу они даже не поймут о чем речь и зачем им это надо. Приведу в пример такой случай. Не так давно в наш монастырь пришли юноша с девушкой и потребовали, чтобы мы срочно помолились об их избавлении от наркомании. Когда же ребята узнали, что для исцеления нужен и их внутренний труд, покаяние, оставление грехов, то тут же с обидой и досадой ушли. И тем, кто пришел на лечение, тоже нужно время на физическое выздоровление, чтобы химия перестала воздействовать на сознание, прошла накопившаяся усталость, стресс. Иными словами, больного сначала нужно привести в сознание и только потом начинается долгий путь борьбы за жизнь, познания духовной жизни, внимательного пастырского окормления. Представьте, что настоятель храма, где проводится реабилитация, ничего не знает о религиозной зависимости – как о сопутствующей его программе психологической ловушке. Следуя духовному опыту, возможно, он заметит, что что-то не так, но знания сберегут для него необходимое время и силы. Страшно, что многие из «вторичных» зависимостей вполне себе «социальноприемлемые», т.е. общество не считает их проблемными для себя, что, к сожалению, ничуть не умаляет их разрушительного воздействия на жизнь человека и его близких. Бывает, что подобное зависимое поведение даже поощряется: «если Вы уйдете отсюда, то пропадете», «раз пришел в монастырь (если реабилитируется при монастыре) – уходить нельзя, а то погибнешь», «вопросы о вере задавать грех – надо во всем слушаться духовника без рассуждения», «вы уже пожили своей жизнью, теперь слушайтесь меня, а то снова пропадете или вовсе умрете под забором». И что же? Мы получаем вместо наркомана – религиозного зависимого. Он живет при храме, а то и при святой обители, все выполняет по уставу, не нарушает порядка и кажется добропорядочным христианином… Им даже довольно начальство! Вот только самого важного – веры, в ее истинном смысле – он еще не унаследовал от своего наставника. Привести его теперь к Православному Христианству будет значительно сложнее, чем, если бы он самостоятельно пришел в храм после светского реабилитационного центра. Хороший духовник, знакомый с проблемой религиозной зависимости, научит реабилитанта самостоятельной духовной жизни, не станет привязывать к себе, расскажет о доверии Богу, поможет вернуться домой, но уже в новом обличии – не алкоголика или наркомана, а Христианина. Проблема религиозной зависимости достойна отдельного обсуждения в рамках семинаров и практикумов для руководителей, духовников и соцработников православных реабилитационных центров. Послушница Свято-Введенского женского монастыря г.Иваново Анна Ольшанская

архиепископ Василий (Кривошеин) О духовном руководстве в деле спасения (по творениям преп. Симеона Нового Богослова) Необходимость для всякого, кто хочет вести христианскую жизнь и быть спасенным, иметь духовного отца является фактом, неустанно подчеркиваемым преподобным Симеоном в его творениях. У него у самого был такой духовный отец в лице преп. Симеона Благоговейного, и он не перестает благодарить Бога за то, что Он ему его послал. "Благодарю Тебя, - пишет он, - что когда я возжелал увидеть одного из твоих святых и поверил, что найду посредством его милость у Тебя, Ты не только сделал это, Благий, и указал мне на Твоего верного и подлинного служителя - я говорю о блаженном и святом Симеоне - и соблаговолил быть мне любимым им, но даровал мне и тьму других благ, на которые я не надеялся". Следовательно, пр. Симеон основывал свое убеждение в необходимости иметь духовного отца преимущественно на своем личном духовном опыте. Так, он говорит о грешнике, который "ищет посредника и помощника, как неспособный, очевидно, сам безстыдно подойти из-за того, что он обременен многими постыдными грехами". Несомненно, только Христос может спасать, но Он Сам указывает духовного отца и говорит: "Держись и прилепись к этому человеку и последуй за ним, так как он поведет тебя". Преп. Симеон поэтому называет своего духовного отца "апостолом и учеником" Христа и в одной молитве ко Христу, в которой уподобляет Ему своего духовного отца, говорит: "моего сотрудника и помощника - я говорю о Твоем святом и ученике и апостоле - я почитал, как Тебя Самого, создавшего меня, любил от души, припадая к его ногам день и ночь, и умоляя его: "Если что можешь, помоги мне," - имея уверенность, что сколько он хочет, может у Тебя". Но чтобы Христос послал такого отца, нужно его искать, с пламенной молитвой и в покаянном духе. "Слушай разумно и не желай оправдывать самого себя, - преп. Симеон обращается к некоему христианину, - но смирись пред Богом и скажи: "Господи, не желающий смерти грешника, но чтобы он обратился и жил, снисшедший ради этого на землю, чтобы воскресить лежащих и умерших грехом, и сподобить их видеть Тебя, истинный свет, насколько возможно видеть человеку, пошли мне человека, знающего Тебя, чтобы служа ему, как Тебе, и подчиняясь ему, всей моей силой и исполняя Твою волю в его воле, благоугожду Тебе, Единому Богу и удостоюсь, грешный, и я Твоего Царства". Здесь мы видим некоторое отождествление Христа и духовного отца, но всегда Христос, единственный истинный Бог, остается истинным Отцом, Ему одному должен открываться кающийся, если он еще не нашел духовного отца, и, во всяком случае, небегать в поисках других, когда он его уже нашел: "Не ходи туда и сюда в поисках других, знаменитых монахов и не исследуй их жизнь, но если благодатию Божией ты встретился с духовным отцом, ему одному говори, что тебя касается; а, если нет, то, созерцая Христа, на Него смотри всегда и имей постоянно Его Единого зрителем твоей печали и скорби". Преп. Симеон как будто бы допускает здесь непосредственное руководство Самим Христом для тех, кто Его уже видит, то есть для достигших высокой степени совершенства, но одновременно он осуждает всякую неверность духовному отцу. Послушание является и путем к совершенству, так как это есть путь отречения: "Те, кто хорошо положил основу веры и надежды, в страхе и трепете, на камне послушания духовному отцу, и надстраивающие без колебания на этом основании послушания, как из уст Божиих предписываемое им, сразу преуспевают отречься от самих себя. Ибо исполняют не свою волю, но волю духовного отца ради Божией заповеди и упражнения в добродетели, соделывают не только отречение от себя, но и умерщвление ко всему миру". "Духовный отец является врачом, который с большим терпением и всяческою любовью пользуется, как и врач телесный, всеми лекарствами и целебными средствами, чтобы облегчить и исцелить болезни и раны души, каковыми являются страсти и грехи". С своей стороны, духовный сын должен все открывать духовному отцу: "Слушай только наставления твоего отца, - поучает преп. Симеон молодого монаха, - отвечай ему со смирением, и как Богу говори ему твои помыслы вплоть до простого приражения мысли и ничего не скрывай или делай без его ведома, не спи, не ешь и не пей". Отеческая любовь связывает духовного отца с его детьми: "Вы ведь чада Божии, - говорит преп. Симеон, - данные мне Богом в качестве детей, мои внутренности, мои очи. Вы, говоря по-апостольски, моя похвала и отпечаток моего учения". Эти узы любви настолько сильны, что истинный духовный отец не захочет быть спасенным без своих детей. "И я видел другого, - преп. Симеон говорит о себе самом, - так ревнующего о спасении своих братий и желающего его, что он часто молился с горячими слезами от всей души человеколюбивому Богу, чтобы и они также спаслись или чтобы он сам был с ними осужден, так как не хотел по расположению богоподражательному и моисейскому спастись вообще один и сам. Ибо духовно связанный с ними святою любовью во Святом Духе, он не имел произволения войти даже в самоЦарство Небесное и разлучиться с ними". И он восхищается силою этой любви: "О узы святые, о сила неизреченная, о душа небесная мудрствующая, лучше сказать бого­исполненная и в любви Бога и ближнего всецело усовер­шенствовавшаяся!" В другом Огласительном Слове, очевидно, написанном в старости, преп. Симеон видит себя как бы отцом, духовно питающим своих детей: "Вот я открыл вам, моим друзьям и братиям, скрытые во мне тайны, видя приближающийся очень скоро конец моей жизни... дабы вы старались подражать, если не кому другому, то во всяком случае породившему вас несомненно отцу и от души возлюбившему, воскормившему также Словом Божиим и напитавшему жизнь рождающим хлебом и указавшему шествовать по пути спасительных заповедей Божиих". Преп. Симеон молится быть принятым вместе со своими учениками в Царство Божие и созерцать там Христа: "И ликам избранных, решениями ведомыми Тобою, сопричисли меня вместе с моими учениками, чтобы мы все вместе видели Твою Божественную славу и наслаждались, Христе, Твоими невыразимыми благами". Послания преп. Симеона подробно рассматривают тему духовного руководства и особенно отцовства. Так, он пишет, с каким усердием мы должны искать истинных духовных отцов: "Итак, будем искать со тщанием таковых мужей, настоящих учеников Христовых, и будем с болью сердца и с многими слезами целые дни молить Бога, чтобы Он раскрыл очи наших сердец для того, чтобы узнать (его), если таковой найдется в этом лукавом роде, чтобы, найдя его, получить посредством его оставление наших грехов, нам, всею душею слушающим его повеления и заповеди, подобно тому, как он, услышав заповеди Христовы, стал причастником Его благодати и даров, и получил власть вязать и решить прегрешения, от Него разжженный Святым Духом". В другом Послании преп. Симеон много пишет о духовном отцовстве, пользуясь образами отцовства телесного: "Мы породили тебя учением, - пишет он духовному сыну, - мы страдали, порождая тебя покаянием, мы породили тебя великим терпением, сильною болью и ежедневными слезами, хотя ты об этом ничего не знал". Преп. Симеон учит своих учеников, как отец, и таким образом живая цепь предания становится действительно личной: "Я захотел оставить тебе это, - пишет он, - как отец своему подлинному и желанному сыну, в качестве приданного и наследства, чтобы ты не думал, что это происходит от других предков или прадедов, но как полученное нами от них через преемство, и чтобы ты рассматривал и принимал как наше то, что происходит от них. И, получив как отцовское наследство, имел бы, как благодарный сын, больше любви к нам, как нам полагается". И прибавляет: "И вот что самое важное: чтобы ты не был из-за твоего отречения от нас признан отрекшимся и унизившим Христа и стал бы виновным этого ужасного осуждения". Тот, следовательно, кто отрекается своего духовного отца, отрекается от Христа. И преп. Симеон говорит, что, как тот, кто обладает какими-нибудь материальными благами, оставляет их по завещанию своим близким и друзьям или бедным, подобным образом "все те, кто получил духовное дарование от Бога, должныпрежде всего в изобилии передать его своим духовным чадам, потом своим друзьям и слугам, которых они знают". Преп. Симеон убежден, что Бог пошлет истинного духовного отца тому, кто этого искренно просит: "Если (Бог) предал Сына Своего на смерть, чтобы мы были спасены Им, каким образом, когда мы просим, чтобы был послан или, вернее, был бы нами узнан и признан Его истинный служитель, который поведет нас ко спасению и научит нас Его воле, Бог скроет от нас и лишит нас путеводителя? Никогда, никоим образом!" Такое убеждение основано на вере в спасительное дело Христа. Целым усилием жизни мы умоляем Бога показать нам духовного отца, как это объясняет преп. Симеон: "Если ты хочешь показать себя истинным верным и избранником Христа, покажи такую жизнь, совершай такие действия, приближайся таким образом и проси и умоляй Бога милостынями, постами и молитвами. Он откроет очи твоего сердца и ты увидишь такого (духовного отца), ты так же, как Корнилий увидел ангела". Бог открывает духовных наставников в нашу эпоху также, как и в древние времена: "Вот почему и тогда и теперь Бог открывает апостолов, пророков и праведных тем, кто проявляет ревность и заботится о себе самом и вносит свое усилие и творит добро". Преп. Симеон настаивает, таким образом, что дары Божии не уменьшены в настоящее время, все зависит от нас, и призывает, следовательно, принимать истинных отцов, как Самого Христа: "Их нужно принимать, о братья, как Самого Христа, потому что то, что делается по отношению к ним, переходит на нашего Владыку Христа Бога и Он их усваивает и считает, что Он Сам страдает". Нужно, следовательно, знать, что "без отца и духовного учителя человеку невозможно сохранять заповеди Божии, и жить хорошо и без упреков, и быть выше сетей диавола". Можно было бы еще долго приводить утверждения пр. Симеона об отцах и учителях духовных: тот, кто отвергает отцов нашего времени, отвергает Христа и апостолов; их нужно принимать как Христа, чтобы видеть Самого Христа; тот, кто не почитает своего духовного отца, не христианин и т.д. Преп. Симеон дает в заключение настоятельный совет: "Рассмотрев все это в себе самом, о мое чадо любимое и возлюбленное, и научившись ясной и несомненной последовательности вещей, поспеши, насколько у тебя есть силы, не только на словах, но в самих действиях, стать христианином. Приобрети отца, приобрети учителя, приобрети посредника и посланника и поручителя пред Богом. Привяжись любовью и верою, страхом и желанием (к духовному отцу), как к Самому Христу, чтобы ты соединился им и в нем со Христом, и чтобы ты показал себя участником и сонаследником Его вечной славы и царства, поя и прославляя Его со Отцом и Его Пресвятым Духом". Напротив, как преп. Симеон пишет в другом послании, "те, которые не имели отца, не стали, во всяком случае, сыновьями кого бы то ни было. А не ставшие сыновьями ясно, что и не родились. А не родившиеся, не были и произведены на свет; а не произведенные на свет совсем не оказались в умственном мире, но как не находятся в этой жизни телесно не родившиеся, так и не родившиеся духовно не бывают в умственном мире и не входят в него, то есть в его чудесный свет, куда Бог вводит верующих в Него". "Но, - продолжает преп. Симеон, - тьма и огонь и вечное мучение ожидают рожденных только телесно, не рожденных же духовно по решению господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа: "Если кто не родится свыше, - говорит Он, - не войдет в Царство Небесное". Преп. Симеон понимает, следовательно, эти слова Христа, которые толкуются обыкновенно как относящиеся ко крещению, как относящиеся к духовному рождению, даваемому духовным отцом своему сыну. Нужно, следовательно, иметь духовного отца, чтобы родиться свыше, потому что "как по плоти рождаемые дети без отца не сеются и не рождаются, так невозможно родиться свыше не имущему Духа... И как плотской отец порождает и плотских сыновей, так и духовный муж желающих стать подлинными его сыновьями делает духовными". Отеческая любовь является характерной чертой истинного духовного отца, но только у лица, достигшего безстрастия, она приносит свои плоды. Такое лицо может тогда пользоваться разными приемами, чтобы достичь пастырской цели. "Если тот, кто притворяется добродетельным для обмана многих и погибели, действительно жалок, - говорит пр. Симеон, - и является осужденным Богом и людьми, и вызывающим отвращение, ясно, что притворно изображающий, по примеру святых отцов, некую страстность, будучи сам безстрастным, для спасения и пользы многих, достоин похвалы и блажен". Духовный отец - это новый Моисей, посланный Богом, чтобы избавить нас от ига духовного фараона, диавола и от земли греха, Египта. Преп. Симеон долго развивает эту тему в 18-м Гимне. Он здесь особенно имеет в виду своего духовного отца, Симеона Благоговейного. "Кто, привлекши меня, - спрашивает себя пр. Симеон, - направил к этим благам, кто возвел меня из глубины мирского обмана? Кто отделил от отцов и братьев и друзей, родственников и удовольствий и мирской радости? Кто мне подсказал путь покаяния и плача, где я нашел день, не имеющий конца?" Это Симеон Благоговейный: "Он был ангелом, не человеком. Однако, он человек, им мир поругаем бывает и змий попирается и бесы трепещут его присутствия". Это он зовет преп. Симеона следовать за ним: -Иди сюда, мое чадо, я отведу тебя к Богу! И так как преп. Симеон колебался, его духовный отец сказал ему: -Зажги большой огонь, чтобы я вошел внутрь него, и если я не останусь неопаленным, не следуй за мной! Эти слова меня поразили, - я исполнил повеленное и пламя разжигалось, и он стал посреди его, неповрежденный и нетронутый, и призывал меня. -Боюсь, - сказал я, -владыка, я грешник! Он вышел (из огня), пришел ко мне и обнял меня. -Почему ты испугался, - сказал он мне, - что ты трусишь и дрожишь? Чудо велико и ужасно, но ты увидишь большее, чем это". Наконец, чтобы победить боязнь преп. Симеона, его духовный наставник "привел его ближе, - и, как рассказывает преп. Симеон, - заключил в свои объятия и снова облобызал святым лобзанием и он весь заблагоухал запахом безсмертия. Я поверил, возлюбил последовать за ним и возжелал стать рабом его одного". Этот рассказ, вероятно, символический, но вместе с тем, автобиографический, показывает тесные узы духовной любви, объединяющие наставника и ученика, и как эта любовь духовного отца побеждает всякий страх. Он показывает также, что для того, чтобы избрать духовного отца и последовать за ним, нужно сначала поверить ему. Далее следует рассказ об испытаниях, встреченных преп. Симеоном, преследования фараона и всей его армии, и как Моисей приходил ему на помощь и укреплял его. "Они увидели меня, - продолжает преп. Симеон, - ставшего светом твоими молитвами, и стали все тьмою, и я сейчас один". "Смотри, - ответил мне Моисей, - и не будь дерзким... Идем, обратимся в бегство! Так повелевает Бог, и Христос будет сражаться вместо нас с египтянами". "Идем, - сказал я, - господин, я не отделюсь от тебя, не нарушу твою заповедь, но сохраню их все". В 2-ом Огласительном Слове преп. Симеон указывает на другую важную черту жизни под руководством духовного отца, а именно на подражание духовному отцу, а вместе с ним Христу. Преп. Симеон начинает с настаивания на необходимости молиться Богу, чтобы Он послал духовного отца. "Брат, - говорит он, - усердно моли Бога, чтобы Он указал тебе человека, способного упасти тебя. Ты должен слушаться его, как Самого Бога, и без сомнения совершать то, что он тебе говорит, еслидаже приказываемое кажется тебе, согласно с твоим представлением, противным и вредным". Дух Святой показывает нам духовного отца, и нужно слушаться призыва Духа, и быть верным тому, кого Он посылает: "И если сердце твое имеет больше доверия от благодати к тому, кого ты уже имел духовным отцом, твори то, что он тебе говорит, и спасайся... Если же Дух Святой пошлет тебя к другому, не колеблись нисколько... Поступи, следовательно, брат, и так, как мы сказали,, и уйди к человеку, которого Бог, или тайно через Самого Себя, или явно через Своего раба, укажет тебе... И, как бы видел и говорил с Самим Христом, так почитай его и так учись у него тому, что полезно". Послушание духовному отцу не является, таким образом, абсолютным, но вдохновляется Святым Духом. Или, вернее, оно становится таковым только после того, как Дух указал человека, за которым нужно следовать. В таком случае, вместе с духовным отцом и следуя за ним, ученик должен идти туда, куда он его ведет - в чужую страну, на гору Преображения, посреди городов. И всегда с неколеблющейся верою. "Если ты увидишь его, - продолжает пр. Симеон, - ядущего вместе с блудницами и мытарями и грешниками, не помысли ничего страстного и человеческого, но все только безстрастное и святое, и "Я был всем для всех, чтобы всех приобрести" помышляй в своем уме, видя его снисходящего к страстям. Но даже видя глазами, не доверяй им совсем. Заблуждаются и они, как я научился на деле". "Если ученик приглашен ко столу, как на Вечери, - преп. Симеон все время говорит в этой евангельской перспективе - он должен всегда все принимать смиренно: сидеть рядом с наставником, допускать, чтобы ему умывали ноги, чтобы ты научился из того, что с тобою делается, великой высоте богосоделывающего смирения, и тогда больше получишь пользы, если у тебя есть сознание, чем когда ты умывал бы ноги твоего отца". Тем не менее, существуют границы, которые не полезно переступать: "Но упасть на перси твоего отца тебе не полезно, ибо если и Иоанн от большой любви ко Христу, как к человеку, дерзнул (на это), но и он вместе со всеми получил повеление называть себя безполезным рабом, когда все сделает". Он также должен следовать за своим духовным отцом на страдание, в его темницы, на смерть, похоронить его в могиле. "Верь, что он со дерзновением предстоит пред Богом, хотя ты и положил тело его во гробе, и без колебаний призывай его ходатайства. И он поможет тебе здесь и сохранит тебя от противников и примет тебя при исходе твоем изтела и приготовит тебе вечную обитель". Наконец, он должен следовать за наставником в Пятидесятнице: "Ибо найдет на тебя и ныне равная сила Пресвятаго Духа, не в виде являемая чувственного огня, ни с большим шумом и бурным дохновением - это было тогда ради неверных, - но в виде умного света, со всякой тишиной и радостью умственно явится тебе то, что является предначинанием вечного и первого света и отблеском и светочем пребывающего блаженства". Можно, следовательно, сказать, что для преп. Симеона духовный отец был харизматическим лицом, живым образом Христа, Самим Христом. Слушаться его - это значит подражать Христу во всей Его земной жизни, переживать главные события Евангелия - Преображение, Страдания, Смерть и Воскресение. И даже за пределами жизни Христа, в Пятидесятнице, воспроизводимой внутренне в каждом подлинном христианине с неуменьшенной силой со времен апостольских. Святой Дух посылает духовного отца как плод наших исканий и напряженных молитв. Духовный отец порождает нас для духовной жизни, без него мы даже не родились для вечной жизни. Он ведет нас и соединяет со Христом. В его выборе, как и в нашей верности ему, соединяются свобода человека и всецельный ответ на Божественный призыв. Отеческая любовь соединяет духовного отца с его чадами. Враг рода человеческого старается всеми силами отвлечь, отторгнуть ученика от старца: то вселяет в сердце недоверие к нему и принижает значение его советов, то раздувает в воображении его немощи, возбуждает ненависть и даже презрение, то внушает, что нет пользы от откровения помыслов. Оптинские старцы говорили: "Если с верой будешь искать и принимать слова наставника, то и через грешника получишь пользу, а если с сомнением и испытанием, то и праведник не поможет". Ищи себе духовного отца не столько святого, сколько искусного и опытного, бывает много святых старцев, но мало искусных. Нужно найти духовника благоразумного, сострадательного, имеющего духовный разум, кроткого и смиренного. Такие люди в большинстве своем бывают презираемы миром, мир их ненавидит. Как смотреть на перемену духовника? Общее правило должно быть такое: Без уважительной причины не следует менять духовника. А что можно считать причиной уважительной? Перемену местожительства пастыря и из-за этого затруднительность с ним общения. Но насколько допустимо по нравственным побуждениям менять духовника? Говорят, например: этот духовник не располагает к искренней исповеди, стыдишься ему все высказать, а тот пастырь не назидает, между тем, как к другому влечется сердце. Прежде всего, нужно учесть, что никто не приходит к духовнику, если Отец Небесный не привлечет его. Искания у другого духовника пользы никто не похвалит, если это действительно так. Вопрос - где и как найти руководителя - решается сам собой. Возьми того, кого Бог послал, и ему вверься, как учит Святитель Игнатий Брянчанинов. Но, между тем, не подлежит никакому сомнению, что очень часто люди носят только имена своего звания, а не силу его: часто пастырь - волк в овечьей шкуре, часто настоятель - простой корабельщик, вместо кормчего, и старец - только по сединам. Это бывает или очевидно для всех, или глубоко скрыто под благовиднной наружностью. Поэтому опасность попасть вместо истинного руководителя к ложному всегда остается, а поэтому опасность потерпеть вместо пользы - вред, вместо спасения - погибель. Неискусный кормчий губит корабль. "Много претерпел я, - говорил мне один духовный сын, - вреда от тех, к кому прибегал". Не должно от уже избранных духовных руководителей отказываться, но если мы еще находимся в поиске, не нужно вдаваться в послушание тотчас и всецело, должно хорошенько рассмотреть, сможешь ли во всем быть послушным его руководству как воле Божией о тебе.

О СОКРОВЕННОМ ДЕЛАНИИ ХРИСТИАНИНА Из творений преподобного Макария Египетского Желающему стать совершенным христианином следует умертвить себя для лукавых дел мира, которые он совершал прежде, и, как шкуру с шерстью, совлечь с себя век сей и оставить его вовне через полное удаление и отречение от него, а затем, через рассечение (то есть через посещение Божественной благодати), промыть нечистоты лукавых помыслов двояким способом: сначала страсти явные, а потом страсти более тонкие и с трудом постигаемые. Тогда, преданный огню Святого Духа, он отлагает всякую сырость произволения и, полностью изменившись, становится вкусным и годным к употреблению на небесной трапезе для вкушения Царя Небесного, и предстает наследником Царства, как сказано Господом в Евангелии: "Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершать дело Его" (Ин. IV , 34). Каждому должно всегда и во всем исследовать и испытывать себя: живет ли он в соответствии слову истины и следует ли стопам Господа (см.: 1 Пет. II, 21), или же избрать, чтобы его испытывали духовные мужи; и всегда искать проповедников слова истины, стяжающих христианство делом и истиной. В мире из многих, поящих людей разнообразными словесами и премудростями, лишь те радуют души небесной радостью и ведут к благому изменению, кто говорит Духом Святым (см.: 2 Пет. I, 21) и приправлен благодатью (см.: Кол. IV, 6), кто говорит живым голосом сердца, а не болтает и шлепает губами лишь для того, чтобы одурманить толпу, кто сообщает внимающей душе силу и небесную радость через глаголющую в нем благодать и преображает людей в подобную же святость благодати. Именно таких людей должно разыскивать и искать — говорящих живым сердцем в Духе, им оставаться преданным, ибо от них можно получить действительную пользу по Богу. Внемлющие им со временем могут и уподобиться им, постоянно пребывая с ними. Среди христиан есть те, которые внутри себя стяжали в силе небесное сокровище Духа; они не всем явны, но скрывают себя, живут скромно и не желают, чтобы стало известно, кто они. Однако есть и другие, которые посредством немногих видимых добродетелей — постов, бдений, безмолвия, слова мудрости (см.: 1 Кор. XII, 8) или чего-нибудь подобного — желают считаться за духовных, не обладая действием и силой Духа. Если обладающий большим скрытым богатством захочет вынуть часть своего золота, то он за небольшие деньги купит все имущество изображающего себя богачом и желающего считаться за такового. Но если он обнаружит свое богатство и сделает его явным для всех, то многие воспылают завистью к нему, изумленные тем, что признаваемый всеми за нищего неожиданно оказался таким богачом; его начнут обременять многими общественными служениями и расходами. Воры и разбойники ночью и днем будут следить за ним, чтобы убить и отнять у него богатство. Со всех сторон его окружат опасности, он впадет в убытки и неожиданные скорби, поскольку никогда не был пожалован никаким саном или властью от царя. Поэтому разумный муж, обладающий множеством сокрытого золота, но не пожалованный еще саном, со всякой предосторожностью скрывает свое богатство, чтобы не стать известным многим. Так и христианин, нашедший в себе духовную харизму и радующийся утешению Божественной благодати, пусть надежно сокроет в себе утешение Духа или ведение небесных тайн, не хвастаясь и не показывая себя ближним, дабы, подпав под власть завистливой злобы, не быть незаметно обкрадываемым незримыми разбойниками под благовидными предлогами и не оказаться совершенно обворованным еще до тех пор, когда Небесный Царь назначит его на какое-либо служение и пожалует ему духовный сан. Ибо "домостроители тайн Божиих" (1 Кор. IV, 1), могущие действительно принести пользу душам и назначаемые на это Духом, — именно они непрестанно стяжают небесное сокровище и произносят свои слова со властию (см.: Лк. IV, 32), нехвастливо и нетщеславно. Ведь у апостола сказано: "Так мы и говорим, угождая не человекам, но Богу, испытующему сердца наши" (1 Фес. II, 4). Христиане должны с великим влечением устремляться к лучшим и большим дарам (см.: 1 Кор. XII, 31) Духа, быть ненасытными в стяжании небесного богатства и всегда алкать и жаждать правды (см.: Мф. V, 6). И блаженный Павел убеждает и увещает обладающих великими харизмами стремиться к ней, не удовлетворяться уже приобретенными дарами Духа, но со всяким молением стараться стяжать то, что де­лает невозможным падение, — совершенную и непреложную любовь Духа, которая содержит в себе все харизмы. Все считают себя христианами вследствие исповедания веры во Христа или из-за каких-либо немногих добродетелей. Но очень мало истинных христиан, богатых Духом Святым, вкушающих изысканные блюда благодати. Другие, будучи в ужасной бедности мирского духа, лишенные силы небесного богатства и смешавшие свой ум со страстями, когда обретают в себе один добрый помысел из многих злых, то успокаиваются; хотя они и преследуются бедностью, но, не имея различных действий Духа, проявляющихся в Божественных добродетелях, преисполняются уверенностью, облачаясь в скудные одежды малых добродетелей. И Господь показал, сколь большое различие между теми, кто в будущем явятся истинными поклонниками, и теми многими, которые лишь кажутся таковыми, поклоняясь не в духе и истине, а только поверхностным и внешним образом. Многие считаются здоровыми, то есть духовными, в силу каких-либо поверхностных и телесных добродетелей, а внутри одержимы ужасными тайными страстями. Другие, находясь во власти явных грехов и будучи для большинства презренными и отверженными, как мытарь для фарисея (см.: Лк. XVIII, 11), — если они обратятся к истинному Врачу — Христу, то, приблизившись к Нему, получают более быстрое исцеление, чем вышеназванные христиане, как быстрее получил прощение мытарь, чем фарисей, ибо сказано, что он "пошел оправданным" (Лк. XVIII, 14). Ведь они, в своем внутреннем человеке (см.: Рим. VII, 22) не столь больны, как пораженные тайными страстями — самомнением, превозношением, спесью, неверием, гордыней, бахвальством, лицемерием, тщеславием, трусостью, постыдными помыслами и тому подобным. Ибо Писание гласит: "Яко человек зрит на лице, Бог же зрит на сердце" (1 Цар. XVI, 7). Однако требуется одно: чтобы человек обрелся бы здоровым и снаружи и изнутри чрез Божию благодать и чрез подвиг собственной свободной воли — и тогда он удостаивается стать наследником Царства во Христе Иисусе, Ему же слава и держава во веки веков. Аминь. (Библиотека отцов и учителей Церкви: Преподобный Макарий Египетский. М., 2002. С. 520—524, 526—527.)

О БОГОМ ДАРОВАННЫХ СРЕДСТВАХ К ДУШЕВНОМУ СПАСЕНИЮ Из творений святителя Феофана, затворника Вышенского Укажу тебе теперь зараз все, что необходимо для спасения каждого. Необходим свет — это вера; необходима проложенная дорога — это заповеди; необходимы здравие и крепость — это благодатные силы, чрез Таинства подаваемые; необходимы путеуказатели и руководители — это пастыри Церкви. Все сие видишь ты действующим во святой Божией Церкви, с которою потому состоит в живом союзе всякий, надлежащим образом содеевающий свое спасение. Веровать же надобно полно — во все, что благоволил Бог открыть нам, без прибавления и убавления, и веровать так, как содержит святая Православная Церковь. Но одной веры недостаточно для спасения. Надобно и жить свято по всем заповедям Господним. "Не всяк глаголяй Ми: "Господи, Господи", внидет в Царствие Божие, но творяй волю Отца Моего", — говорит Господь (Мф. VII, 21) Святой Павел все дело спасения сов­местил в двух словах: "Вера, любовию поспешествуема" (Гал. V, 6). Под любовию разумеет исполнение всех заповедей и "от всяких грехов и греховных страстей отчуждение" (Рим. XIII, 8—14). Почему во всех посланиях своих он всю заботу христиан обращает на святую и богоугодную жизнь, говоря: "Елика суть истинна, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, аще коя добродетель и аще коя похвала, сия помышляйте..." и Бог мира будет с вами (Флп. IV, 8—9). И самое, говорит, домостроительство спасения нашего затем имело место, чтоб сделать нас способными жить свято. "Явися бо благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшеся нечестия и мирских похотей, целомудренно и праведно и благочестно поживем в нынешнем веце, ждуще блаженнаго упования и явления славы великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа" (Тит. II, 11—13). По слову Божию, вера и исполнение заповедей на одной линии стоят, и ни той, ни сему предпочтения не дается. И вера без дел, и дела без веры ничего не значат. Только в неразрывной связи содеевают они спасение наше, и сами при сем приемлют настоящую свою цену, силу и значение. Для того чтобы и вера была как следует, и дела совершались достодолжно, необходима нам благодать Святого Духа. Без нее не только поверовать, но и подумать о добром не можем (см.: 2 Кор. III, 5); но, если б и подумали, исполнить то не имеем сил. Ибо, как говорит апостол, загадывать доброе мы еще загадываем, но как только подойдет дело, мы и прочь: "Еже хотети, — говорит, — прилежит ми, а еже содеяти доброе, не обретаю" (Рим. VII, 18). Если б Господь показал нам только, чему веровать и как должно жить, и с этим одним оставил, то мы походили бы на того, кто освещен светом солнца, видит дорогу, по которой надо идти, и сознает, что он должен по ней идти, иначе пропадет, а сил к тому, чтоб идти, не имеет, потому что расслаблен и болен. Дух Святой сошел на апостолов, а потом чрез них подаваем был всем верующим. Он чрез слово апостольское возбуждал веру в хотящих веровать и тем, которые по вере восходили до решимости и жить свято в духе веры, подавал силу приводить сие решение в исполнение. И если кто спасен есть или спасается, то не иначе как благодатию. "Благодатию есте спасены чрез веру" (Еф. II, 8), — говорит святой Павел. Почему все апостолы, пиша послания верующим, и в начале и в конце их, как единственного блага желали им пребывания в них и преумножения благодати: "Благодать вам да умножится; благодать Божия буди с вами". Есть такие мудрецы, которые утверждают, что только уверуй — и благодать Божия тотчас войдет и вселится в тебя. Так вот знай и твердо держи то убеждение и ту веру, что благодать Святого Духа не иначе подается и принята быть может как чрез Таинства, Самим Господом учрежденные в Церкви руками святых апостолов. Сам Господь и Спаситель, беседуя с Никодимом, сказал: "Подобает вам родитися свыше", разумея благодатное рождение к новой жизни. Какой же указал Он к этому способ? Сказал ли: "Веруй, отверзи уста, и благодать Духа, вошедши, возродит тебя?" Нет, не сказал. Что же сказал? "Аще кто не родится водою и Духом, не может внити в Царствие Божие" (Ин. III, 7, 5). Рождение водою и Духом есть святое крещение — первое христианское Таинство. Но возрождение делает только естество наше способным приять, вместить и хранить дар Святого Духа; самое подаяние сего дара совершалось особым Таинством — именно возложением рук апостольских. До очевидности сие представляет один случай, бывший в Ефесе во время апостольского там действования святого Павла. Пришедши в Ефес, апостол встретил там 12 человек верующих и спросил их: "Приняли ль вы Духа Святого, уверовавши?" Те отвечали: "Мы и не слыхали, что есть Дух Святой". "Как же вы крестились?" — спросил святой Павел. "Иоанновым крещением", — отвечали те. Тогда святой Павел объяснил им, что Иоанново крещение было только приготовлением к вере в Господа Иисуса Христа; затем, огласив их полнее евангельским учением, окрестил христианским крещением — по крещении возложил на них руки, и они прияли Духа Святого. Видишь: крещение особо, и возложение рук особо, и дар Духа Святого только по возложении рук?! Возложение рук апостолы заменили потом миропомазанием, которое и предали преемникам своим как Таинство, дар Святого Духа подающее верующим. Оно и действует теперь во святой Церкви. Благодать Святого Духа подается не мысленным путем чрез одну лишь веру, но путем видимым чрез Святые Таинства. Так Сам Господь учредил. Надо веровать. Но как уверуют без проповедающего? И "как проповедят, аще не посланы будут?" (Рим. X, 15). Потребно благодать приять чрез Таинства. Но как же это было бы без строителей и совершителей Тайн Божиих? (см.: 1 Кор. IV, 1). Необходимо жить по заповедям в духе веры. Но как сему быть в исправности без руководителя, который бы указывал, остерегал, ошибки поправлял, падающих поднимал и направлял опять на путь уклоняющихся с настоящей дороги? Таким образом, для устроения спасения необходимы лица, от лица Божия действующие, которые бы вере учили, освящали благодатию чрез Таинства и руководили в жизни, необходимы пастыри богодарованные и богопоставляемые. Их и благоволил учредить Господь. Господь назвал Церковь Свою виноградным деревом, в коем Он — лоза, или ствол дерева, а все верующие — ветви на лозе. Церковь, или вся совокупность верующих, есть потому единое нераздельное целое, живо сочетанное с Господом и в себе во всех частях. Как ветвь, отломившись от дерева, засыхает и перестает жить, так перестает жить и всякий, кто каким-либо образом отделяется от Церкви Божией, а чрез то и от Господа (см.: Ин. XV, 1—7). Церковь, исповедуем мы, есть матерь наша. И верно слово, что кому Церковь не мать, тому Бог не Отец. В ней — все тайны веры и все разумение истины; в ней вся благодать и все Таинства, подающие ее; в ней истинное пастырство, истинно ко спасению руководящее; на ней почивает благоволение Божие, блюдущее ее и послушающее молитвенного гласа ее; ангелы, и человеки, и вся разумная тварь, объединившись, единому служат всеблагому Богу. Вот к чему обязывается всякий верующий: 1) веровать, как верует вся Церковь, от начала ее доселе, ее голосом проверять всякое свое или чужое соображение и разрешать всякое рождающееся недоумение и ни под каким видом не позволять себе допускать что-либо хоть на волос несогласное с учением Церкви. Ибо она есть "столп и утверждение истины" (1 Тим. III, 15). Внимай: кто сего не соблюдает, тот "язычник и мытарь" (Мф. XVIII, 17), по слову Господа; 2) ни в чем не особиться от всех в порядках церковной жизни: поститься, когда всем предлежит пост, говеть и причащаться Святых Христовых Тайн, как установлено в Церкви, и все другие соблюдать молитвенные и освятительные священнодействия Церкви, повинуясь слову апостола, который запрещает оставлять собрания (см.: Евр. X, 25); 3) держать то убеждение, что и небесные и земные состоят в непресекаемом между собою общении, живом и непосредственном, почему наши к ним и о них молитвы и их молитвы о нас и слышатся, и действенны бывают. Мы — свои, родственны и ангелам, и всем от века Богу угодившим, ибо воцерковляясь, приступаем "ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и тьмам ангелов... и Церкви первородных, на небесех написанных" (Евр. XII, 22—23). (Феофан Затворник, святитель. Письма о вере и жизни. М., 1999.0.62—63,65—71, 73—75.)

Ну что тут сказать - Господи,Спаси, Сохрани и Помилуй! Подай Господь Вам Благословения и помощи!

Ладно,брат, я тебя понял! Спаси тебя Бог!Рад был пообщаться!

Молодцы, сестры Вы, просто, образец целеустремленности!

Павел, не лезь в бутылку! ТО, что ты привел сказано не о старообрядцах и даже не о католиках!

Для Вас сестренки ни что не преграда! Коня на скаку в горящую избу загоните!

Попасть будет не просто, будут многочасовые очереди!

Это вам Бог лично сказал, или вы за Него решили?Или вы сам Бог?

Только что связался с Нижним Новгородом Пояс будет там с 4 по 6 ноября в соборе Александра Невского, а с 6 по 7 в Дивеево.

Святитель Игнатий Брянчанинов Слово о чувственном и о духовном видении духов http://www.angelologia.ru/tvorenia/189_slovo_o_videnii.htm

Здесь можно понять так - святитель говорит о том, что если человек злой и не желая меняться внутренне, хочет, внешне, казаться добрым, то неизбежно, будет обличен в своих делах,поступках и мыслях,т.к при самых первых неудобствах в жизни не сможет скрыть свое злое устроение.Святитель желает, чтобы добро, добрым человеком, скрывалось так же, как зло-злым и обнаруживалось только в делах поступках и мыслях в трудностях жизни, там где добру не возможно не проявиться.

Учительство Творить и учить трудно. Трудно блаженство учительства, и трудно избавление от его греха. Учащий уподобляется Богу. Неправильно (ненадлежаще, и не в надлежащем духе) учащий уподобляется идолу и диаволу. В этом крест истинного учительствования, и его слава. о. Николай Гурьянов фото: zaistinu.ua "Я пришел для того, чтобы имели жизнь, и имели с избытком". (Ин. 10,10.) Если трудно учить, то еще труднее учить учительству. Ибо учительство есть и великий грех, и величайшее добро. Учительство грех, потому что: "и не называйтесь наставниками, ибо Один у вас Наставник - Христос" (Мф. 23, 10). И - "Братья мои, не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению" (Иак. 3, 1). Учительство - добро, потому что "кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном (Мф. 5, 19) и - "Как прекрасны ноги... благовествующих благое" (Рим. 10, 15). Творить и учить трудно. Трудно блаженство учительства, и трудно избавление от его греха. Учащий уподобляется Богу. Неправильно (ненадлежаще, и не в надлежащем духе) учащий уподобляется идолу и диаволу. В этом крест истинного учительствования, и его слава. Евангелие есть Слово, направленное не к ученикам только, но и к учителям, ибо ученик Божий есть учитель человеков. Жить по Христу, - это значит непрестанно учить всех и научаться чрез всех и от всего. Жить по Христу, - непрестанно учить себя. Учение истине - других, есть лишь возрастание учения себя. Кто евангельски учит себя (являет любовь Божию к себе), может учить и других. Правильно учащий себя - изливается правильностью сердца своего, и учения своего на других. Ибо других видит частицами себя. И им изливает свое познание любви. Им излучает свое познание правды; и словами, и делами, и молчанием, и молитвой. В любящем, все - учит; ничто не пребывает в покое, все изливается, излучается, приобщается ко всему, и все приобщает своей любви. Учительство Христово есть осоление Мира - чрез людей. Людей - друг чрез друга. Лживое учительство, есть сеяние плевел (Мф. 13, 25) - горькой травы зла и неведения. Сеяние учения равно сеянию хлеба. Слово небесное сеется через слово человеческое. Слово человеческое есть вид зерна; слово Божие есть сила жизни в зерне. Форма должна сгнить, и слово человеческое должно стереться. Сила Божия, оплодотворявшая слово человеческое, дает плод. Суд над словом есть молчание, в котором все истинное зреет и растет (митр. Филарет). Слово о Духе должно быть словом духа. Иначе оно будет ложно. Слово истины - проволока тонкая, по которой дух Божий востекает к сердцу человека и изменяет сердце. "Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам" (Ин. 15, 3). "Я, - говорит Господь - испытующий сердца" (Апок. 2,23). "Вера от слышания" (Римл. 10, 14). Вера есть изменение естества; не убеждение, а изменение естества; не убеждение, а изменение и претворение человека. Слух же и слово - проводники веры к сердцу - от другого сердца. Мир полон различными колебаниями и волнами. Положительное и отрицательное движение духа совершается за порогами нашего сознания, и только отчасти улавливается опытом нашей жизни (Евангелие - о траве, невидимо, однако же заметно растущей. Мк. 4.26-29). Учительство есть горение и излучение правды, все равно, скрытое или открытое ("Нет ничего тайного что бы не стало явным"). Истинное учительство зреет с сокровенным сердца человеком, (1 Петр. 3, 4), и не утаивается ни от людей, ни от ангелов. (От людей - иногда, от ангелов - никогда; и потому всегда есть сила для мира и его спасение). Блажен подвиг проповедников Слова, "проповедующих на кровле" (Мф. X, 27); блажен подвиг и безмолвного скитания, в ущельях земли (Евр. 11, 38) святых отшельников. Их свет учит и греет миллионы людей... Наставление у прп. Серафима "От избытка сердца глаголют уста" (Мф. 12, 34). Что такое этот избыток сердца?... Влага ядовитая имеет ядовитое испарение. Благоухающая, - благоухает своим испарением. Духовное содержимое сердца не может утаиться, оно просвечивает сквозь человека, льется из глаз, сходит с языка, со всех движений и черт. В сокровенной внутренней жизни человека накапливаются энергии, добрые или злые. Добрые, столь же не могут жить в одном сердце со злыми, как вода с огнем. Либо огонь уничтожает воду, либо вода заливает огонь. Их борьба есть мучение человеческого сердца. Мучение исчезает лишь при победе злого или доброго, и человек либо успокаивается во зле и самоволии, становится (по-сатанински) "выше добра и зла" (Ницше), либо находить покой Господень - благословенную "субботу" свободы от страстей и похотей. Первое "успокоение" есть выражение духовной смерти; второе - жизни во Христе. Всякий человек имеет свое содержимое сердца. Над очищением сего содержимого надо непрестанно работать человеку, дабы увидеть Господа, дабы осязать Господа руками своими. Блаженство сего обещано чистым сердцем (Мф. 5, 8). Огонь Духа должен испарить из сердца все воды, капли и пену страстей (греховных самоволий). Вода Крещения должна угасить все "разженые стрелы лукавого" (Эфес. 6, 16), огонь похоти и греха. Дабы единое высшее естество восцарствовало в сердце, оживотворяя его огнем святыни, и прохлаждая водами Высшей жизни. Вода жизни подменивается, в злом сердце, мертвой водой, и огонь славы горней подменивается огнем геенны. Вода греха и смерти сжигается огнем любви евангельской, и огонь геенны угашается водами благодати. Но пока не совершилось это воскресение человека (уже в сей жизни), идет борьба за вечную жизнь: радость и мучение человеческое. "Избыток сердца" есть излучение данного (в сей миг) содержания сердца. Избыток надо хранить, не являть его. В этом закон первичной духовности человека. Надо управлять своим "избытком", уметь его удерживать. Злой надо удерживать, и испепелять. Добрый надо удерживать - хранить, как нечто драгоценное, сокровенное, нектарное, исчезающее - при неосторожном и неблагоговейном обращении. Вода благодати дастся тому, кто умеет сохранить. Огонь духа небесного вручается тому, кто умеет не только его мудро открывать в Мире, но и загораживать его руками своими от больных глаз мира. "Избыток" свой благодатный надо хранить, как зеницу ока сердечного, тысячекратно более тонкого, чем внешнее, глядящее на временные явления мира. Непроизвольно показывают обычно люди зло свое. Хотят скрыть, и - не могут. Пусть и обнаружение добра всегда идет этим путем. И тогда будет являться истинный избыток. Если сами станем открывать добрые "избытки" свои - откроем сердце неутвержденное свое, и - поранимся (Мф. 7, 6). Если станем скрывать сердце, - откроем избыток, в той мере, в которой скрыли сердце... Ибо Господь уже будет являть Свой избыток любви чрез наше, умершее для своей правды сердце. Чуден и тонок этот закон; блаженно его применение. Видишь его на скромных, на совестливых, на не знающих своей правды, но сияющих своей правдой людях. Явно учит лишь тот, кто умеет учить тайно. Тайно просвещать себя, тайно отражать свет Божий в мире. "Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая" (Мф. 6, 3), "Помолись Отцу твоему втайне" (Мф. 6, 6)... Смотрите, не творите милостыни вашей пред человеками, да видимы будете ими (т.е. ради этого) (Мф. 6, 1)... "Подобно Царствие Божие горчичному семени, которое меньше всех семян (в мире земных явлений) (Мк. 6, 3031). Тайное отношение к окружающему миру, сокрытие в Господе. Поручение себя и дел своих Всевышнему. Старцы оптинские по большей части обличали прикровенно (под видом какого-нибудь рассказа или события из их личной жизни). Таинственное вразумление - самое острое, "рассекающее" человека. Слово Божие только то рассекает нас, которое наиболее непосредственно, т.е. не принудительно и остро входить в нашу душу. Мы ищем убеждения, не насилующего нашей свободы, а всякое слово человеческое тащит нас; лишь одно Слово Божие (хотя бы и в слове человеческом) - зовет нас, являя свою любовь. Слово же человеческое уговаривает и принуждает. Бог Живой есть величайшая свобода и милование. Этого милования исполнены мы должны быть, и тогда слово наше будет учить и освобождать. Явное учительство есть свидетельство; или, иначе сказать, - мученичество. Мученик по-гречески означает "свидетель", и свидетель (истины Божией в мире) есть всегда мученик. Ибо преодолевать ему надо терние собственного сердца и шипы диавола, и всего мира. Свидетельство есть явное учительство в мире. Истина должна проникнуть до последней сферы мира, на самые дальние его волны, объять слух и голос, воздух, дыхание и язык. Когда мы свидетельствуем (явно говорим истину Божию в мире и о мире), мы говорим не только тому человеку, которому говорим в данную минуту, но и всему миру: ангелам и человекам, солнцу, воздуху, Земле и небу... Ибо истина, высказанная звуком голоса человеческого, проходит все небеса (Рим. 10, 18) и, увеселяя ангелов, ложится у Престола Божия, как некое семя, долженствующее воскреснуть в Последний день. Безмерно ценно это исповедание слова, свидетельство Истины, чрез грешного человека в мире грешном! Истинно, кто не постыдится Христа, Сына Божия (Его правды, Его чистоты), того и Сын Человеческий не постыдится, когда придет по славе Своей, - "со святыми ангелами" (Лк. 9. 26), добавляет Евангелие. Ибо ангелы - свидетели наших слов. Истину можно говорить лишь "от избытка сердца". И нельзя слышать об Истине "без проповедующего" (Римл. 10, 14). Но, "как проповедовать, если не посланы?" (Римл. 10. 15)... Слышать мир должен истину Божию - от себя же, от своих уст, от уст людей грешных... "Твоими устами буду судить тебя, лукавый раб" (Лк. 19, 22). Оттого ангелы на земле молчат, а человеки посылаются. Их сердцу дается "избыток", и этот избыток дает им силу свидетельства. Свидетельствовать же можно лишь о том, что "видели очи", что "осязали руки" (1 Ин. 11). "О Слове Жизни". Сердце должно осязать, сердце должно видеть Христа. Только такое свидетельство принимается на судах Божьих и человеческих. http://www.taday.ru/text/61513.html

http://ascent-gore.n...onashestvo.html Цель и смысл истинного монашества Всякий, кто оставит домы, или братьев или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. (Мф. 19. 29) § 1. Отречение от мира. Учение о монашестве зарождалось ещё в ветхозаветной религии. Аскетические элементы определялись в ней глаголами Божиими Своему народу: «святы будьте, ибо свят Я, Господь Бог ваш» (Лев. 19. 2). Аскетизм того времени выразился в назорействе (Числ., гл. 6), в служении при скинии и в особенности, проходившем по обету (например, Самуил, 1 Цар., гл. 1), в состоянии «сынов», или «ликов пророческих», в форме нищеты (Ионадав и его потомки) и отшельничества (пророк Илия, Иоанн Предтеча). Чуть позже укоренились высшие «законы благодати» - безбрачие: «И было (к Иеремии) слово Господне: не бери себе жены, и пусть не будет у тебя ни сыновей, ни дочерей на месте сем» (Иер. 16. 1-2). Полное же учение об иночестве, как истинной науке из наук, как учение Святаго Духа и Иисуса Христа, изложено преподобными отцами со всей полнотой в их боговдохновенных писаниях. Все они свидетельствуют, что установление монашества, этого сверхъестественного жительства, никак не дело человеческое: оно - дело Божие. Преподобный Кассиан Римлянин (IV-V век), проведший значительное время между иноками Египетского Скита и преподавший позднему потомству уставы и учение египетских монахов, говорит, что в первые времена христианства наименование монахов получили в Египте избранные ученики святого апостола и евангелиста Марка, первого епископа Александрии. Они удалялись в самые глухие пригородные места, где проводили возвышеннейшее жительство по правилам, которые предaл им Апостол. Апостол Пётр всех своих последователей, ставших его учениками, и хотящих приобрести Царство Небесное, научает отречься от себя и более не для себя жить, «но для умершего за них и воскресшего» Христа (2 Кор. 5. 15). Макарий Великий говорит, что как Моисей, предобразуя тень истины, повелел вестнику громко провозглашать, когда предстояло выступать на войну (Втор. 20. 5-8), то таким же образом Господь, ища доблестные и благорасположенные души, говорит: «кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником». Поэтому, продолжает преподобный Макарий, желающему стать достойным воином Христовым против «мироправителей тьмы века сего», нужно, прежде всего, удалиться от мирских попечений и придерживаться Господа, моля Его о получении меча духовного (Еф. 6. 17). Очевидно, поэтому, древние иноки называли монашествование евангельским жительством (Лествица 1:4). Иноки, подчиненные преподобному Пахомию Великому, обязывались выучить Евангелие на память, чтобы иметь законы Богочеловека как бы в постоянно открытой книге, в памяти, чтобы непрестанно зреть их очами ума, иметь их начертанными на самой душе. Преподобный Серафим Саровский говорил: «Надо так приучить себя, чтобы ум как бы плавал в законе Господнем, которым руководствуясь, должно управлять жизнь свою». Святые Отцы называют монастырь духовной врачебницей: «Мы (монахи) приходим из мира в монастырь, чтобы оставить греховные навыки, полученные в мирской жизни, и вне влияния на нас соблазнов, которыми преисполнен мир, стяжать навыки или поведение истинно-христианские». Преподобный Макарий Египетский, великий учитель Церкви, размышлял с монашествующей братией: «Нам следует знать, кто такой монашествующий и благодаря какому образу жизни он действительно заслуживает имя монаха. Говорим так, как передал нам Христос. Во-первых, монах называется монахом потому, что он - один, а также потому, что отказывается от женщины и отрекается от мира, внутренне и внешне. Внешне - ибо отрекается от всего материального и от всех мирских вещей, а внутренне - ибо отрекается и от самих мыслей об этих вещах, чтобы не воспринять помыслов мирского попечения. Во-вторых, он называется монахом потому, что в непрерывной молитве призывает Бога, дабы очистить ум свой от многих тяжких помыслов. И его ум сам в себе также становится монашествующим, один на один обращаясь к истинному Богу».Так монашеская практика обращается к характерному ветхозаветному стиху как к поучению для внутреннего напряжённого делания - беседы наедине с единственным Женихом - Господом Иисусом Христом: «Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасёт между лилиями» (Песнь 2. 16). Жительство монашества вдали от селений, в пустынях, совершилось также по откровению и повелению Божию. Преподобный Антоний Великий призван Богом к жительству в глубокой пустыне; преподобному Макарию Великому повелел ангел поместиться в пустыне Скитской, преподобному Пахомию Великому повелел, также ангел, учредить в пустыне иноческое общежитие и предaл правила для жительства иноков. Григорий Палама говорит, что высшей точкой христианской жизни является любовь к Богу и, через Бога, любовь к ближнему. Но она труднодостижима для мирского человека, разделяемого и разделяющее своё стремление между Богом и миром, плотью и духом. Только монах, распрощавшийся с «разделениями этой жизни», способен обрести Божественную любовь к её полноте, возродив и преобразовав свой ум. Также и Василий Великий указал, что монаху должно жить по закону подвижническому, в противном случае, не будет и увенчанным, по сказанному апостолом: «Если же кто и подвизается, не увенчается, если незаконно будет подвизаться» (2 Тим. 2. 5). Совершенное отречение состоит в том, чтобы преуспеть в безпристрастии даже и к самой жизни и иметь себе осуждение смерти, да не на себя надеющиеся будем (2 Кор. 1. 9). «Надобно нам, христианам, - говорит Василий Великий, - избрать одно, небесное, сокровище, чтобы в нём было сердце наше. Поэтому отречение от мира, есть разрешение уз этой вещественной и временной жизни, свобода от человеческих обязательств, делающая нас более способными начать путь к Богу. Это безпрепятственный случай к приобретению и употреблению того, что многоценно паче злата и камене честна многа (Пс. 18. 11), и короче сказать, переселение человеческого сердца в жительство небесное, чтобы можно было говорить: «Наше же жительство на небесах» (Фил. 3. 20), а что ещё важнее, это - начало уподобления Христу, Который будучи богат, обнищал ради нас, дабы мы обогатились Его нищетою (2 Кор. 8. 9). И если не преуспеем в нём, нельзя нам приступить к жизни по евангелию Христову». Непременным условием истинного монашествования святые отцы полагали полное отречение от мира «из него выйти и всякое пристрастие к вещам отсечь» (Антоний Великий), стремясь получить обетование Господа «если хочешь быть совершенным, раздай всё, что имеешь бедным и иди за Мной». И в других местах: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести» (1 Кор. 9. 19), «Мы ничего не имеем, но всем обладаем» (2 Кор. 6. 10). Отрёкшийся от вещей, а также женщин, денег и тому подобного - соделал монахом своего внешнего человека, но не внутреннего, - говорит нам преподобный Максим Исповедник, - а отрёкшийся от страстных мыслей об этих вещах, соделал монахом и своего внутреннего человека, то есть ум. Внешнего человека, если захотеть, легко сделать монахом, но сделать им внутреннего человека требует немало подвига. Но кто в роде сем полностью избавился от страстных мыслей и удостоился чистой и невещественной молитвы, что и есть признак внутреннего монаха? И только совпадение внутренней и внешней сторон, содержания и формы, и делает монаха истинным подвижником. Также определил суть истинного монашества и преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, когда высказал мысль о трёх «отречениях» от мира: «Первое из них есть то, в котором телесно оставляем все богатства и стяжания мира; второе - в коем оставляем прежние нравы и порочные страсти, как телесные, так и душевные; третье - в коем, отвлекая свой ум от всего видимого, созерцаем невидимое». Апостол Павел учит, какой должна быть душа, удалившаяся от брака и от уз мира: «Незамужняя заботится о Господнем, чтобы быть святою телом и духом» (1 Кор. 7. 34), чтобы сочетаться браком с незапятнанным и чистым Небесным Царем. Ведь душе, жаждущей сочетаться с Ним, и желающей стать «одним духом» с Ним (1 Кор. 6. 17), следует уподобиться Его безукоризненной и чистой красоте, согласно сказанному апостолом Иоанном: «Всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя, так как Он чист» (1 Ин. 3. 3). В первом послании к Коринфянам апостол говорит о пути «ещё превосходнейшем», показывая плоды любви и то, как стяжавшие ее избавляются от порочных страстей: «Любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, всё покрывает, всё переносит, всему верит, всего надеется» (1 Кор. 13. 4-7). И ещё он говорит, что любовь «никогда не перестанет». Последние слова означают, что обладающие духовными дарами, но ещё не избавившиеся посредством преизобильной любви Духа от страстей, подвергаются ещё опасности, поскольку не перестают вести брань с духами лукавства. Преподобный авва Дорофей также во главу угла ставит отречение от мира: «Как воин не должен оставлять службы своей для того, чтобы сделаться земледельцем или купцом, ибо иначе он лишится своего сана, как говорит апостол: «никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику» (2 Тим. 2. 4); так и мы должны подвизаться и не заботиться ни о чём мирском и служить единому Богу, дабы, как сказано, быть девою, прилежно занятою своим делом и безмолвию (2 Кор. 11. 2). Что касается ветхозаветной религии, то аскетические элементы определялись в ней глаголами Божиими Своему народу: «святы будьте, ибо свят Я, Господь Бог ваш» (Лев. 19. 2). Поэтому аскетизм того времени выразился в назорействе (Числ., гл. 6), в служении при скинии и в особенности, проходившем по обету (например, Самуил, 1 Цар., гл. 1 и 2), в состоянии «сынов», или «ликов пророческих» (3 Цар. 18. 4; 22. 6), в форме нищеты (Ионадав и его потомки - Иер. 35. 6-9) и отшельничества (пророк Илия, Иоанн Предтеча). Чуть позже укоренились высшие «законы благодати» - безбрачие: «И было (к Иеремии) слово Господне: не бери себе жены, и пусть не будет у тебя ни сыновей, ни дочерей на месте сем» (Иер. 16. 1-2). Одиночество монаха определено словами Давида в сравнении с вдовствующей горлицей (Пс. 83. 4), потому что горлица - целомудренная птица. Она никогда не ищет вторую пару, но потеряв первого избранника, не сидит на роскошных ветвях, ищет уединённое место и там довершает свои дни. Для этого и монах уподобляется одинокой горлице, чтобы не возвращаться обратно в мир, чтобы не проводить время в городах и весях, не водворяться вместе с мирскими людьми и не познавать путей их. Христиане, живущие посреди мира, опутанные его связями, не могут посвятить всей своей любви Богу. «Неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене. Есть разность между замужнею и девицею: незамужняя заботится о Господнем, как угодить Господу, чтобы быть святою телом и духом; а замужняя заботится о мирском, как угодить мужу. Говорю это для вашей же пользы, не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу без развлечения» (1 Кор. 7. 32-35), как это возможно и свойственно монаху. Да не скроется от тебя, - учит Иоанн Лествичник, - и следующая хитрость и лесть невидимых врагов: они советуют нам не отлучаться от мирских, внушая, что мы получим великую награду, если, видя женский пол, будем себя удерживать. Но не должно им в этом покоряться, а делать противное их внушению» На основе учителей Церкви святой Игнатий Брянчанинов подытоживает: «Все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это, или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их из мира было безрассудное. Впрочем, добрый наш Подвигоположник ожидает, каков будет конец их». Наконец, четвёртым правилом IV Вселенского Собора святыми отцами установлено: «Истинно и искренне проходящие монашеское житие да удостаиваются приличной чести. Монашествующие же, в каждом граде и стране, да будут в подчинении у епископа, да соблюдают безмолвие, да прилежат только посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира». Святой Ефрем Сирин опосредованно указал на спасение христиан в 3,5 летнее свирепствование антихриста сугубо монашествующих. Или же людей, монашествующих по духу: «Многие из святых, какие только найдутся тогда в пришествие осквернённого, реками будут проливать слёзы к Святому Богу, чтобы избавиться от змия, с великой поспешностью побегут в пустыни, и со страхом будут укрываться в горах и пещерах и посыплют землю и пепел на главы свои, в великом смирении молясь день и ночь. И будет им даровано от Святого Бога избавление: благодать Его отведёт их в определённые для сего места, и спасутся, укрываясь в пропастях и пещерах, не видя знамений и страхований антихристовых: потому что имеющим ведение без труда сделается известным пришествие антихриста. А кто имеет ум на дела житейские и любит земное, тому не будет сие ясно: ибо привязанный всегда к делам житейским, хотя и услышит, не будет верить и погнушается тем, кто говорит. А святые укрепятся, потому что они отринули всякое попечение о сей жизни». § 2. О посте и молитве. Первое дело монаха - молитва. Как учит Макарий Великий, необходимо особенно понуждать себя постоянно пребывать в молитвах, имея перед собою цель «достижения столь великих благ»4 По словам Василия Великого «Вся жизнь да будет лучше временем молитвы», чтобы исполнить заповедь богообщения «непрестанно молитесь» (1 Фес. 5. 17). И настолько высока должна быть молитвенная ступень подвижника, что не могущих ещё сказать «готово сердце моё, готово» (Пс. 56. 8), святые отцы называли младенцами. И это ещё одна причина принятия обета нестяжания, ибо имея эту страсть, невозможно чисто молиться. Ну а само молитвословие по учению Иоанна Лествичника, может быть наиболее близким к Богу не иначе как в уединении (разумеется, каждому по его силам, ибо немногие могут всеобъемлюще молиться наедине). В основе молитвенного монашества лежит святоотеческая «теория познания», то есть через рациональное познание достигается созерцание (феория), которая в свою очередь приводит к вeдению (гносис) как высшей степени богопознания. Вот как Макарий Великий определяет по этому поводу различение монашествующих с мирскими: «Испытай себя: не занимают ли тебя земные попечения, великая забота о телесной пище и одежде, о прочих нуждах и о покое, не промышляешь ли о себе, в чем велено тебе вовсе не заботиться. Узнай: плотские страдания не приводят ли тебя иногда к земным врачам, как будто Христос, в Которого ты уверовал, не может уврачевать тебя? Ты, инок, пришедший ко Христу, возжелавший быть сыном Божиим и родиться свыше от Духа, приявший обетования высшие и бoльшие, и соделавшийся чуждым для мира, должен приобрести новые и необычайные пред всеми мирскими людьми и веру, и понятие, и жизнь». Писаный закон излагает многие таинства сокровенным образом; монашествующий же, если он непрестанно подвизается в молитве и в общении с Богом, обретает его, и благодать Божия являет ему самые сокровенные тайны Писания, внушающие благоговейный трепет. Ведь путём простого чтения запечатленного в письменах закона нельзя достигнуть того, что достигается путём служения Богу, поскольку именно в этом служении и исполняется всё. Господь сказал: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несёт креста своего и идёт за Мною, не может быть Моим учеником. Ибо кто из вас, желая построить башню, не сядет прежде и не вычислит издержки, имеет ли он, что нужно для совершения её» (Лк. 14. 26-28). И при всём этом «будете ненавидимы всеми за имя Моё; претерпевший же до конца спасётся» (Мк. 13. 13). Поэтому и надобно испытать себя: есть ли в душе полная готовность и твёрдая решимость всё оставить ради Бога и всё прискорбное терпеть до самой смерти. Но даже сама эта решимость, по словам Исаака Сирина, уже есть дарование Божие: «Посвятить себя Богу и жить добродетельно есть одно из великих дарований Христовых». § 3. О послушании, трезвении и бдении. В 7-м «Поучении» Макарий Египетский желающему стать совершенным христианином, ставит задачу умертвить себя для лукавых дел мира, которые тот совершал прежде, и как шкуру заколотого животного совлечь с себя сей мир, а затем, с посещением Божественной благодати, промыть нечистоты лукавых помыслов поэтапно: сначала страсти явные, а потом и более тонкие и с трудом постигаемые. Этот путь проникновения туда, «куда желают приникнуть ангелы», и является сутью монашеской жизни. В основе же этого пути лежит послушание. Вот как описывает эту добродетель Иоанн Лествичник: «Послушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь чуждая любопытства, безпопечения в бедах, неуготовляемое перед Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих. Послушник есть гроб собственной воли и воскресение смирения. Послушный как мёртвый не противоречит и не рассуждает, ни в добром, ни во мнимом - худом; ибо за всё должен отвечать тот, кто благочестиво умертвил душу его. Послушание есть отложение рассуждения и при богатстве рассуждения». Священное Писание говорит: «При недостатке попечения падает народ, а при многих советниках благоденствует» (Притч. 11. 14) и заповедует ничего не делать без совета, так что не позволяет даже духовное питие пить без совета (Сир. 32. 21). Из Писания мы также знаем, что Пречистая Дева Мария спешит к праведной Елисавете, чтобы услышать от неё - истинно ли данное Ей откровение о рождении от Неё Сына, Который «будет велик и наречется Сыном Всевышнего». ­­­­­­­­­­­­­­­­­Другой пример - апостол Павел. Он был «восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать». И всё же он дважды был в Иерусалиме, чтобы предложить на суд Петра и других, «особо знаменитейших», проповедуемое им благовестие, чтобы получить от них подтверждение, что не напрасно он подвизается. И нет конца подобным примерам в истории Церкви, установившей как обязательное правило - проверять себя судом других, опытнейших, старейших, признанных верными. И монашество держится этой традиции. Устав же преподобного Нила Сорского (XV в.), применимый к современному оскудевшему монашеству по причине малости духоносных наставников, предлагает в руководство иноку Священное Писание (выучив его наизусть) и писания святых отцов, при совете преуспевающих братий. Преподобный Нил указал на отклонение монашества в сторону многостяжания, которое впоследствии потрясло монастыри в XVIII-м веке, а о тщеславных лжестарцах предупреждали ещё древние отцы. Но тем не менее нельзя отказываться от духовного отца. Ибо только пройдя через различные лишения и искушения, сам новоначальный инок сможет явить себя впоследствии опытным подвижником, а не только тем, кто подвластен другому подвижнику ради Бога. Делание молитвы Иисусовой, называемое святыми отцами трезвением, должно быть неотьемлемой частью (а может и сутью) монашеской жизни. Оно необходимо также и для всех мирян, ибо без памятования Бога спастись невозможно. Постоянно чистая и нерассееваемая молитва есть, по словам Кассиана, цель и совершенство инока. При пострижении в монашество, когда новопостриженному вручаются четки, называемые при этом мечём духовным, завещевается ему непрестанное денно-нощное моление молитвой Иисусовой (Чин последования на монашеский постриг). Следовательно, упражнение в молитве Иисусовой есть обет монаха. Святитель Игнатий Брянчанинов писал об этом такими словами: «Монашество доживает в России - и даже повсюду, данный ему срок. В современном монашестве потеряно правильное понятие об умном делании. А без умного делания монашество есть тело без души». Архиепископ Антоний (Голынский-Михайловский) вообще считает сомнительным постриг над человеком, не имеющим умной деятельной молитвы Иисусовой. Так как начиная с этой (второй) ступени трезвения (после молитвы словесной), подвизающийся начинает следовать путем ангельским, ибо умная молитва духом питается и духом творится, и такова же пища и постоянное делание святых ангелов. (Архиепископ Антоний, однако, не считал сам постриг неблагодатным в противном случае, а то, что не имея ангельского делания, монах носит ангельский образ себе в осуждение). Важным трудом монашеского пути по сказанному: «Не давай сна глазам твоим и дремания веждам твоим; спасайся, как серна из руки и как птица из руки птицелова» (Притчи 6. 4-5), является бдение. Бдение, по словам Иоанна Лествичника, есть погашение плотских разжжений, избавление от сновидений, исполнение очей слезами, умягчение сердца, хранение помыслов, лучшее горнило для сварения принятой пищи, укрощение злых духов, обуздание языка, прогнание мечтаний. Святые учат: «Не думай, человек, чтобы во всём иноческом делании было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Подлинно, брат, оно и важно и весьма необходимо для воздержания. Посему тебя, желающего приобрести трезвенный пред Богом ум и познание новой жизни, умоляю во всю жизнь твою не быть нерадивым к пребыванию в бдении. Ибо им отверзутся тебе очи увидеть всю славу сего жития и силу пути правды». Святой Григорий Синаит выделил три степени ночного бдения: половину ночи для новоначальных, четыре часа сна для средних и всенощное бдение для совершенных. Но даже не смотря на слабость современного монашества, рождённого от слабого мира, современный нам архиепископ Иоанн Шанхайский и Сан-Францизский отказался от сна сразу же после принятия пострига. О воздержании. Василий Великий сказал: «Необходим закон воздержания. Это видно, во-первых, из того, что Апостол причисляет воздержание к плодам духовным (Гал. 5. 23), потом из того, что Апостол воздержанию приписывает успех в непорочности служения, когда говорит: «Под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах» (2 Кор. 6. 5) и ещё: «Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы - нетленного» (1 Кор. 9. 25)». Да и умерщвление и порабощение плоти ничем не производится так успешно, как воздержанием. И под воздержанием понимается не только ограничение в пище, но и низложение плотского мудрования, отчуждение от страстей, умерщвление тела даже до самых ощущений и пожеланий. Такая духовная жизнь предуготовляет вечные блага. Истинное воздержание показывает, что человек умер со Христом и умертвил свои уды, «которые на земле». Касательно ангельского жития, Василий Великий учит: отрёкшийся от мира должен то иметь в виду, чтобы себя, Божий сосуд, не осквернять никаким страстным употреблением. Особенно же надо ему рассудить, что избравший жизнь ангельскую, преступив меры естества человеческого, подчинил уже себя уставам жития бесплотных. Посему, вступивший в ангельский чин, если оскверняется человеческими страстями, подобен коже рыси, у которой шерсть не совершенна бела, и не вовсе черна, но испещрена смесью разных цветов и не причисляется ни к чёрным, ни к белым. Другой великий отец (Пимен Великий) сказал: «Всё житие монаха должно быть плачем. Это - путь покаяния, преподанный нам Писанием и отцами, которые сказали: плачьте! другого пути, кроме плача, нет». Посредством плача достигается чистота молитвы, а при скудости нашего времени - только лишь им одним. Монах - молитвенник за весь мир, он плачет за весь мир; и в этом его главное дело (Силуан Афонский). Подытожить сказанное можно словами Григория Синаита: «Познав из опыта, я утверждаю ещё то, что монах никогда не имеет нравственного совершенства без следующих добродетелей: поста, воздержания, бодрствования, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача и смирения. Эти добродетели друг друга рождают и охраняют. Непрерывный пост, иссушая плотскую страсть, рождает воздержание, воздержание производит бодрствование, бодрствование - терпение, терпение - мужество, мужество - безмолвие, безмолвие - молитву, молитва - молчание, молчание - плач, плач - смирение, смирение, наоборот, - плач. В добродетелях большей, чем эта, взаимной соподчиненности по происхождению не существует». § 4. Об аскетизме и нестяжании. Одним из «камней» для основания иноческого фундамента, святые отцы взяли слова апостола Павла: «Для меня мир распят, и я для мира» (Гал. 6. 14). Преподобный авва Дорофей так указывает на различение распятия мира и распятия монаха: «Когда человек отрекается от мира и делается иноком, оставляя родителей, приобретения, торговлю, даяния другим и принятие от них, тогда распинается ему мир, ибо он отверг его. Когда же человек, освободившись от самих вещей, подвизается и против своих пожеланий, и умертвляет свои страсти, тогда и сам он распинается миру». Но более этого, святой Макарий Египетский считает, что невозможно сохранить заповеди Духа, не стяжав в своем сердце великое смирение, памятование о смерти и отречение от материальных и плотских вещей. И неспроста святому Антонию было открыто, что настанут такие времена, когда слава истинного монашества померкнет и монахи оставят пустыни и потекут в богатые города, где воздвигнут гордые здания, а вместо нестяжания возрастет любовь к собиранию богатств, многие будут величаться отцами своими, говоря: я Павлов, я Аполлосов, как иудеи - отцем своим Авраамом. И действительно, монастырь призван прежде всего давать упокоение душам, и если он не выполняет эту задачу, то становится просто музеем или каким-то социальным учреждением. Об этом говорит и святитель Игнатий Брянчанинов: Посмотрите, братия, посмотрите, что совершил, совершает и совершит диавол, низводя ум человека от духовного неба к веществу, приковывая сердце человека к земным занятиям и к земле. Падший дух занял некоторых иноков приобретением разных редких вещей, и, пригвоздив к ним мысль, отчуждил её от Бога. Других занял изучением различных наук и художеств, лишь годных для земли. Иных занял приобретением для монастыря разнородного стяжания и принудил забыть Бога. А иных подучил обратить особенное внимание на их пост и прочие телесные подвиги, заразив их самомнением и презорством к ближним. В последние дни мира обымет человеков, по влиянию миродержителя, привязанность к земле и ко всему вещественному. Они забудут вечность и отступят от Бога по предреченному Господом (Лк. 17. 26-30). Земные занятия, когда инок предаётся им с увлечением, способны и без явных грехов лишить его преуспеяния, опустошить его несчастную душу. Такая душа, по свидетельству Евангелия (Мф. 12. 44-45), соделывается жилищем демонов. Преподобный Кассиан Римлянин, посетивший египетские монастыри в то время, когда монашество в Египте было весьма многочисленно, повествует, что иноки египетской пyстыни Каламон и Порфирион, находившихся очень далеко от мирских селений, являли гораздо меньшее преуспеяние в монашеской жизни, нежели иноки пустыни Скит, находившейся не очень далеко даже от многолюдной Александрии. Причину этого преподобный Кассиан видит в следующем: пустыня Скит была самая бесплодная, и поэтому её иноки не были отвлекаемы на различные работы, а постоянно пребывали в келейном безмолвии, занимаясь самым простым рукоделием. Они непрестанно молились, изучали Слово Божие, досконально рассматривали свои помыслы и ощущения. Проводя такое сосредоточенное жительство, они скоро приходили в преуспеяние высочайшей степени совершенства. Напротив того, обитель Каламон являл собою плодоносный цветущий остров, иноки которого много занимались земледелием и садоводством. И в значительной степени устремив своё внимание к земле, они не могли всецело обращать его к небу. Конечно, вопросами самообеспечения монастырям необходимо заниматься, но в конце 19-го века коммерческий ажиотаж стал настолько велик, что после ревизии Оптиной пустыни, активно занимавшейся лесоторговлей, ей было предписано «ни в коем случае не держать заведующих лесными дачами в лесу более трёх лет, помятуя, что они пришли в обитель для спасения, а не для занятий торговлей». Именно аскетическое делание находится в основе монашества и поэтому, когда духовный сын аввы Дорофея открыл ему свой помысл, преподобный ответил: «О диво! Ты стал хорошим постельничим, а хороший ли ты монах?». Аскетизм не цель сама по себе, а средство к самоотречению и совершенствованию духа и соединению с Христом. Он имеет целью путём подавления плоти - дать простор духу, путём заглушения воплей животности - дать человеку услышать голос совести, путём погашения страстей - возгреть в нём добродетели, путём укрощения в нём инстинктов зверя - проявить и прояснить образ Божий, путём перенесения произвольных скорбей - научиться переносить и непроизвольные. Одним словом, аскетизм имеет целью помочь подвижнику совлечься ветхого человека с его страстьми и похотьми, чтобы облечься в нового (2 Кор. 4. 16). Монах учится умерщвлять не тело, а страсти. Нищета, скорбь, теснота и пост - вот работные орудия монашеской жизни. Венец её - смиренномудрие. «Итак, братия, мы не должники плоти, чтобы жить по плоти; ибо если живёте по плоти, то умрёте, а если духом умерщвляете дела плотские, то живы будете» (Рим. 8. 12-13). Преподобный Макарий Египетский изначально рассматривает великие аскезы лишь как путь к наивысшей цели призвания совершенства. При всех подвигах монахов преподобный внушает им считать себя неисполненными закона Премудрости: будучи в чести у Бога, считать себя недостойным; достигнув духовного преуспеяния, полагать себя новоначальным; при любых состяжаемых дарах, презирать и считать себя ничтожным. И далее великий учитель Церкви кульминационным местом «Великого послания» определяет смысл иноческой жизни: «Поскольку же они так уверовали и так возлюбили Бога, постольку получат они воздаяния неизреченных обетований Царства. Таковые души смогут благоугодить Богу и стать наследниками Царства; имея сокрушенное сердце и будучи нищими духом, они всегда алчут и жаждут правды, и, устремляясь к совершенным почестям, они, вследствие своей возвышенной любви к Богу, будут вознаграждены высшими дарами». Но для инока недостаточно одних телесных подвигов, более необходимо внутреннее делание - внимание себе, хранение своего сердца. Преподобного авву Агафона спросили: что важнее - телесный труд или хранение сердца? На это старец ответил: посмотрим подобие с деревом; труд телесный - листья, а хранение сердца - плод. Поелику же по Писанию: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Мф. 3. 10), то очевидно, что мы должны иметь попечение о плоде, то есть о хранении ума. Антоний Великий спрашивает: какая сила движет на подвиги труженика и поддерживает его? И сам отвечает: сила эта есть ревность о спасении, славы ради имени Божия, готовая на всё. Есть эта ревность - у инока все подвиги (терпение, смирение, бдение и др.) в ходу. Нет её - всё стало. Полная версия: http://ascent-gore.n...onashestvo.html

Видимо обиделись Вы и не внимательно прочли статью, или не читали вовсе. Вот цитата прочтите хотя бы ее. "Например, часто встречается мнение, что только в Православной Церкви спасение, а те, кто не принадлежат к ней, соответственно, не спасутся. А не спасутся – значит, погибнут и осудятся. Мы – право-славные, только мы правильно поклоняемся Богу, а другие делают это неправильно, у нас – полнота истины, а у других она ущербна или вообще искажена настолько, что их иначе как прельщенными бесами и не назовешь! Но если человек заранее отказывает кому-то в спасении, или целым группам людей, то это и есть еще один классический пример осуждения как предвосхищения совершенного суда Божьего и подмены его своим собственным несовершенным и пристрастным судом! Да, догматически у нас самое возвышенное и точное учение, но почему бы не задуматься – а живем ли мы в соответствии с ним? А иной иноверец по жизни может оказаться выше нас, да к тому же Евангелие свидетельствует, что кому больше дано, с того больше и спросится! – см. Лк. 12, 47-49." ДА, И ЕЩЕ, МЫ, НЕ СТАРООБРЯДЦЫ,господин, ни кого не судящий.

Не осуждайте, и не будете осуждены, или как бороться с осуждением. 5 июля, 2007 • Священник Филипп Парфенов Грех осуждения по справедливости считается одним из самых душегубительных и опасных для христианина. О недопустимости его писали все святые отцы Церкви, ее подвижники и учителя с самого начала христианской истории, поскольку Евангелие ясно и многократно предупреждает нас об этом. Само осуждение начинается с празднословия: «Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда. Ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься» (Мф. 12, 36-37). В самом деле, вовремя и по делу сказанное слово, приправленное милостью и любовью, может творить чудеса, вдохновить человека, утешить его в скорби, придать ему силы, возродить его к новой жизни. Но слово может быть и разрушительным, калечащим, убивающим… «В оный день, когда над миром новым Бог склонял лицо Свое, тогда Солнце останавливали словом, Словом разрушали города» (Н. Гумилев). Один из типичных примеров осуждения дан Христом в Нагорной проповеди: «Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной» (Мф. 5, 22). Интересно отметить, что в древних списках Евангелий вовсе не находится слово «напрасно»: оно появляется позже, ближе к средним векам. Возможно, для уточнения и некоторого разъяснения, что гнев может быть и оправдан, как, например, можно прочесть у апостола Павла: «Гневаясь, не согрешайте; солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26). Однако, по слабости и страстности своей каждый ведь может и оправдать себя в том, что уж его-то гнев в данный момент не напрасен… Но стоит ли? Ведь именно в таком состоянии чаще всего выходит и празднословие, и осуждение ближнего, пусть даже он был неправ и согрешил перед нами. В действительности Евангелие ставит перед нами планку на головокружительной высоте: не гневаться вовсе, не празднословить и, следовательно, не осуждать, и даже просто… не судить. «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете» (Лк. 6, 37; Мф. 7, 1). Но как же это возможно вообще – не судить? Быть может, это доступно бывало только великим святым, сердца которых исполнялись бесконечной любовью ко всякому грешнику, и вместе с тем им самим дано было видеть прежде всего свое собственное несовершенство и падшее состояние перед Богом, на фоне которого грехи других людей казались им сущими пустяками? «Однажды в скиту было собрание по случаю падения одного брата. Отцы говорили, авва Пиор молчал. Потом он встал и вышел, взял суму, наполнил ее песком и стал носить на своих плечах. Насыпал также немного песка в корзинку и стал носить ее перед собой. Отцы спросили его: «Что бы это значило?» Он сказал: «Эта сума, в которой много песка, означает мои грехи. Много их, но я оставил их позади себя, чтобы не болезновать и не плакать о них. А вот это — немногие грехи брата моего, они спереди у меня, я рассуждаю о них и осуждаю брата» (Отечник, 640). Но это – состояние совершенства, это добродетель божественного смирения, превышающая природные человеческие способности! И однако, к этому совершенству зовет нас всех Христос (Мф. 6, 48). Не стоит внушать себе, что это заведомо не достижимо для нас, слабых, нерадивых и грешных, живущих в мирской суете и кое-как несущих по жизни собственный крест. Ответ на это также дан в Евангелии: «Верный в малом и во многом верен; а неверный в малом неверен и во многом» (Лк. 16, 10). То есть, если сохраним верность, начиная с малого, Господь Сам нам даст большее (см. притчу о талантах у Мф. 25, 21). А это малое выражено в «золотом правиле» Писания: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7, 12). И поскольку никто из нас не может жить без оценок, – иначе как христианину «уклоняться от зла и творить благо» (Пс. 33, 15) или «все испытывать, хорошего держаться» (1 Фес. 5, 21), – но оценки наши в отношении поведения окружающих могут быть весьма приблизительными, неточными или вовсе неверными, то здесь и нужно исходить из этого «золотого правила» в отношении к ближним. То есть нет простого запрета – «не судите», – а есть важное дополнение к этому: «Ибо каким судом судите, таким и будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7, 2). Апостол Иаков по этому поводу замечает: «Ибо суд без милости не оказавшему милости; милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13). И Сам же Христос призывает осуждавших Его и враждовавших с Ним иудеев: «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Ин. 7, 24). Вот, только такой суд и имеет ценность – отвергающий грех, но милующий и прощающий грешника. Суд любви и милости – ибо только такой суд и может быть по-настоящему правосудным, – беспристрастным и не поверхностным, не по наружности. В противном случае всякий суд ведет к осуждению, поскольку осуждение – это как раз суд без милости и без любви; он всегда страстен, и к нему непременно примешивается личная неприязнь. По замечанию аввы Дорофея, «Иное же дело злословить или порицать, иное осуждать и иное уничижать. Порицать – значит сказать о ком-нибудь: такой-то солгал, или разгневался, или впал в блуд, или (сделал) что-либо подобное. Вот такой злословил (брата), т. е. сказал пристрастно о его согрешении. А осуждать – значит сказать: такой-то лгун, гневлив, блудник. Вот сей осудил самое расположение души его, произнес приговор о всей его жизни, говоря, что он таков-то, и осудил его, как такого; а это тяжкий грех. Ибо иное сказать: «он разгневался», и иное сказать: «он гневлив», и, как я сказал, произнести (таким образом) приговор о всей его жизни». Можно добавить, что даже и в этом случае одни и те же слова «он гневлив» можно произнести по-разному… «Он гневлив!!» – произносимое с внутренней неприязнью, это будет в точности осуждением по преп. Дорофею, но в то же время: «он гневлив… Боже, помоги ему» – если говорится с сожалением и сочувствием, без малейшего возмущения, то это, конечно, осуждением не является, поскольку сказанное может относиться к хорошо известному человеку с замечаемой многими его слабостью. Впрочем, и здесь иногда может быть ловушка. Преп. Иоанн Лествичник пишет: «Услышав, что некоторые злословят ближних, я запретил им; делатели же сего зла в извинение отвечали, что они делают это из любви и попечения о злословимом. Но я сказал им: «Оставьте такую любовь, чтобы не оказалось ложным сказанное: «Тайно клевещущего на ближнего своего – сего я изгонял…» (Пс. 100, 5). Если ты истинно любишь ближнего, как говоришь, то не осмеивай его, а молись о нем втайне; ибо сей образ любви приятен Богу. Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц; но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена» (Лествица 10, 4). От осуждения следует отличать обличение. По внешней форме они могут быть весьма сходны, по внутренним мотивам, содержанию и результативности – совершенно различными, едва ли не противоположными. «Если согрешит брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним…» (Мф. 18, 15). И обличающий, и осуждающий исходят из видения недостатков в ближнем. Но тот, кто осуждает, в лучшем случае констатирует сам голый факт недостатка человека, делая это с неприязнью к нему. Обличающий же делает это исключительно из духовных побуждений, не ища при этом своей собственной воли, а желая ближнему только добра и блага от Господа. Пророки Ветхого Завета обличали царей израильских или весь народ за попрание заповедей Божиих, за идолопоклонство, жестокосердие и т.д. Пророк Нафан обличил царя Давида за прелюбодеяние с Вирсавией, чем вызвал раскаяние Давида. Обличение может служить для исправления человека, оно способствует исцелению и возрождению грешника, хотя и не всегда, поскольку многое зависит и от самого состояния его души и направления его воли. «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притчи 9, 8). Но осуждение никогда ничего подобного не вызывает – оно только лишь ожесточает, озлобляет или ввергает в уныние. Поэтому духовно слабому человеку, самому пребывающему в страстях, никак не подобает браться за обличение – он непременно сорвется на осуждение, повредив и себе, и тому, кого он взялся вразумлять. Тем более, что важно знать меру и чувство времени, когда что сказать ближнему своему о недостатках или же смолчать и потерпеть. А эта мера может быть открыта только Самим Богом, волю Которого ищет и чувствует чистое сердце. Стоит отметить, что культура, в которой мы росли и воспитывались, чаще, увы, благоприятствует развитию страсти осуждения, чем препятствует ей. И церковно-приходская среда или некоторые православные издания, увы, могут вовсе не составлять здесь исключения. Например, часто встречается мнение, что только в Православной Церкви спасение, а те, кто не принадлежат к ней, соответственно, не спасутся. А не спасутся – значит, погибнут и осудятся. Мы – право-славные, только мы правильно поклоняемся Богу, а другие делают это неправильно, у нас – полнота истины, а у других она ущербна или вообще искажена настолько, что их иначе как прельщенными бесами и не назовешь! Но если человек заранее отказывает кому-то в спасении, или целым группам людей, то это и есть еще один классический пример осуждения как предвосхищения совершенного суда Божьего и подмены его своим собственным несовершенным и пристрастным судом! Да, догматически у нас самое возвышенное и точное учение, но почему бы не задуматься – а живем ли мы в соответствии с ним? А иной иноверец по жизни может оказаться выше нас, да к тому же Евангелие свидетельствует, что кому больше дано, с того больше и спросится! – см. Лк. 12, 47-49. И спрашивается уже давно: катастрофа 1917 года, 70 лет воинствующего и агрессивного атеизма, затем общее падение нравов, общий рост преступности, наркомании, самоубийств, пренебрежение к человеческой личности, бытовое хамство, коррупция… – при всем том, что от 50 до 70 процентов россиян теперь называют себя православными! А в неправославных странах Европы и Америки – стабильность, социальная справедливость, обеспеченность и защищенность, правопорядок и законность, и многие наши соотечественники в последние годы прочно обосновались там. «По плодам их узнаете их» (Мф. 7, 20). Не оттого ли, что у многих сейчас столько «православной» гордости, Господь по-прежнему смиряет нас? Воистину, лучшее противоядие против осуждения других – самоосуждение и самоукорение! «Главная причина всякого смущения, если мы основательно исследуем, есть то, что мы не укоряем самих себя. От того проистекает всякое подобное расстройство, от того мы никогда не находим покоя. И нечего удивляться, когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме сего. Мы видим, что никто, минуя путь сей, не обрел покоя, а мы надеемся получить спокойствие, или полагаем, что идем правым путем, никогда не желая укорять самих себя. Поистине, если человек совершит и тьмы добродетелей, но не будет держаться сего пути, то он никогда не перестанет оскорбляться и оскорблять других, теряя чрез то все труды свои» (авва Дорофей). Как хорошо было бы помнить всякий час, а не только Великим постом, слова молитвы преп. Ефрема Сирина: «Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего». Разумеется, нет окончательных и конкретных рецептов для того, чтобы твердо и окончательно застраховать себя от осуждения. Живая жизнь не укладывается в какие-то четкие рекомендации, и для любого конкретного человека или для определенного типа характера может быть разный подход. Например, людям гневливым, эмоциональным и склонным к категоричным оценкам следует помнить об относительности и приблизительности, а значит, и вероятной ошибочности их суждений о ближних. А для тех, кто сам боится проявить свою жизненную позицию и выразить свое мнение (как правило, людей робких и мнительных, боящихся в том числе кого-то осудить, склонных к унынию от самих себя), наоборот, требуется большая внутренняя свобода и раскрепощенность. Пока мы живем на этом свете, всегда есть возможность срывов и падений, но на ошибках мы учимся; главное не упорствовать в грехах, из которых наиболее универсальный – грех гордыни, чаще всего и проявляющийся в превозношении над ближними и осуждении их. Стоит, однако, помнить о следующих моментах. 1) В чем осуждаем или подозреваем других, чаще всего это имеем сами. И этим искривленным видением судим ближних своих, из своего определенного внутреннего опыта. Ибо как могли бы мы иначе иметь понятие о предполагаемых пороках? «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего нечистого, но осквернены ум их и совесть» (Тит. 1, 15). 2) Часто в таком осуждении кроется желание возвыситься над судимым и показать себе, что уж я-то точно к этому непричастен, но в реальности с этим легко соседствует лицемерие и лицеприятие – см. п. 1. Если судим ближнего, то должны были бы так же подходить и к самим себе, однако чаще получается, что себя готовы извинять и оправдывать, себе желать прощения и снисхождения больше, чем другим. В этом есть уже несправедливость нашего суда, а осуждение – заведомо несправедливый суд. 3) Если хотим поделиться мыслями друг с другом об известном лице, его возможных достоинствах или недостатках, то лучше спросить себя: для чего и с какой целью… Если поделиться опасениями и болью о согрешающем, предупредить людей о возможных нежелательных последствиях, связанных с многократными и повторявшимися уже контактами разных людей с этим лицом, одолеваемым известным пороком, – это вполне естественный шаг, и даже нужный, чтобы предотвратить умножение все новых соблазнов. Если же просто в очередной раз пообсуждать и отвести душу, изливая свою неприязнь, – тут и в самом деле до празднословия и осуждения недалеко. Важно намерение и внутреннее состояние рассказчика. Если внутри души мир, то от суждения он вполне застрахован. 4) Срыв на осуждение происходит от недостатка любви и прощения обидчиков. Пока мы живем, у нас всегда могут быть враги или недоброжелатели. Любить врагов своими природными силами невозможно. Но молиться за них, по слову Евангелия, и не желать им зла и отмщения – уже вполне может быть нам по силам с самого начала, и в этом малом надо стараться утвердиться. Видя малое, Господь даст со временем большее, то есть вдохновенную любовь свыше. Любовь же долготерпит, милосердствует, не превозносится, не мыслит зла (1 Кор. 13, 4-5), и тогда, как говорил блаж. Августин, «люби и делай, что хочешь». Вряд ли любящая мать станет осуждать своего нерадивого ребенка, хотя меры к его воспитанию будет принимать, вплоть до возможного наказания, если потребуется. 5) Часто нам может казаться, что люди, выражающие резкие оценки об известных нам лицах, осуждают их. На самом же деле мы не можем с достоверностью утверждать, что другие вокруг нас осуждают, если сами о себе не всегда уверены, осуждаем ли мы. Только я сам в лучшем случае и могу сказать о себе, исходя из своего внутреннего состояния, осудил ли я или нет; есть ли во мне неприязнь, зложелательство и жажда отмщения при отрицательной оценке. 6) Мы можем сами умножать вокруг себя осуждение, провоцируя на него немощных. Надо помнить, что с православных христиан волей-неволей спрашивается больше, чем с остальных, и не только Богом спросится в будущем, но и окружающими уже здесь и сейчас. С лиц, облеченных духовным саном, спрос еще строже и требования выше. Если достоверно известно о грехе ближнего, грех надо решительно отвергнуть, грешника же пожалеть и помолиться о его вразумлении, помня, что сегодня пал он, а завтра это мог бы быть каждый из нас. Отрицательный пример тоже учит, назидает: «Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и следуй за ним» (Пс. 33, 15). «Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей» (1 Петр. 2, 15).

Чин внимания себе для живущего посреди мира Творения свт. Игнатия (Брянчанинова) Душа всех упражнений о Господе - внимание. Без внимания все эти упражнения бесплодны, мертвы. Желающий спастись должен так устроить себя, чтоб он мог сохранять внимание к себе не только в уединении, но и при самой рассеянности, в которую иногда против воли он вовлекается обстоятельствами. Страх Божий пусть превозможет на весах сердца все прочие ощущения - тогда удобно будет сохранять внимание к себе и в безмолвии келейном, и среди окружающего со всех сторон шума. Благоразумная умеренность в пище, уменьшая жар в крови, очень содействует вниманию к себе; а разгорячение крови - как-то от излишнего употребления пищи, от усиленного телодвижения, от воспаления гневом, от упоения тщеславием и от других причин - рождает множество помыслов и мечтаний, иначе рассеянность. Святые отцы предписывают желающему внимать себе, во-первых, умеренное, равномерное, постоянное воздержание в пище. Проснувшись - в образ ожидающего всех человеков пробуждения из мертвых,- направь мысли к Богу, принеси в жертву Богу начатки помышлений ума, еще не принявшего на себя никаких суетных впечатлений. С тишиною, очень осторожно, исполнив все нужное по телу для вставшего от сна, прочитай обычное молитвенное правило, заботясь не столько о количестве молитвословия, сколько о качестве его, то есть о том, чтоб оно было совершено со вниманием и, по причине внимания, чтоб освятилось и оживилось сердце молитвенным умилением и утешением. После молитвенного правила, опять всеми силами заботясь о внимании, читай Новый Завет, преимущественно же Евангелие. При этом чтении тщательно замечай все завещания и заповедания Христа, чтоб по ним можно было направлять свою деятельность, видимую и невидимую. Количество чтения определяется силами человека и обстоятельствами. Не должно обременять ум излишним чтением молитв и Писания, также не должно упускать обязанностей своих для неумеренного упражнения молитвою и чтением. Как излишнее употребление пищи расстраивает и ослабляет желудок, так и неумеренное употребление духовной пищи ослабляет ум, производит в нем отвращение от благочестивых упражнений, наводит на него уныние. Для новоначального святые отцы предлагают частые молитвы, но непродолжительные. Когда же ум возрастет духовным возрастом, окрепнет и возмужает, тогда он будет в состоянии непрестанно молиться. К христианам, достигшим совершенного о Господе возраста, относятся слова святого апостола Павла: Хощу убо, да молитвы творят мужие на всяцем месте, воздеюще преподобныя руки без гнева и размышления (1 Тим. 2, 8), то есть бесстрастно и без всякого развлечения или парения. Свойственное мужу еще несвойственно младенцу. Озарившись при посредстве молитвы и чтения Солнцем Правды, Господом нашим Иисусом Христом, да исходит человек на дела дневного поприща, внимая, чтоб во всех делах и словах его, во всем существе его царствовала и действовала всесвятая воля Божия, открытая и объясненная человекам в евангельских заповедях. Если выпадут свободные минуты в течение дня, употреби их на чтение со вниманием некоторых избранных молитв или некоторых избранных мест из Писания и ими снова подкрепи душевные силы, истощаемые деятельностию посреди суетного мира. Если ж этих золотых минут не выпадает, то должно пожалеть о них, как о потере сокровища. Что утрачено сегодня, не надо потерять в следующий день, потому что сердце наше удобно предается нерадению и забывчивости, от которых рождается мрачное неведение, столько гибельное в деле Божием, в деле спасения человеческого. Если случится сказать или сделать что-нибудь противное заповедям Божиим, то немедленно врачуй погрешность покаянием и посредством искреннего покаяния возвращайся на путь Божий, с которого уклонился нарушением воли Божией. Не косни вне пути Божия! Приходящим греховным помышлениям, мечтаниям и ощущениям противопоставляй с верою и смирением евангельские заповеди, говоря со святым патриархом Иосифом: Како сотворю глагол злый сей и согрешу пред Богом (Быт. 39, 9). Внимающий себе должен отказаться от всякой мечтательности вообще, как бы она ни казалась приманчивою и благовидною: всякая мечтательность есть скитание ума, вне истины, в стране призраков, не существующих и не могущих осуществиться, льстящих уму и его обманывающих. Последствия мечтательности: утрата внимания к себе, рассеянность ума и жесткость сердца при молитве; отсюда - душевное расстройство. Вечером отходя ко сну, который по отношению к жизни того дня есть смерть, рассмотри действия свои в течение мимошедшего дня. Для того, кто проводит внимательную жизнь, такое рассматривание незатруднительно, потому что по причине внимания к себе уничтожается забывчивость, столько свойственная человеку развлеченному. Итак, припомнив все согрешения свои делом, словом, помышлением, ощущением, принеси в них покаяние Богу с расположением и сердечным залогом исправления. Потом, прочитав молитвенное правило, заключи богомыслием день, начатый богомыслием. Куда уходят все помышления и чувствования спящего человека? Что это за таинственное состояние - сон, при котором душа и тело живы и вместе не живут, чужды сознания своей жизни, как бы мертвые? Сон так же непонятен, как и смерть. Во время его покоится душа, забывая самые лютые горести и бедствия земные, в образ своего вечного покоя; а тело!.. Если оно восстает от сна, то непременно воскреснет и из мертвых. Сказал великий Агафон: "Невозможно без усиленного внимания себе преуспеть в добродетели". Аминь.

О ГНЕВЕ В псалтири есть удивительные слова: уста моя возглаголют премудрость и поучение сердца моего разум. Действительно, только тогда человек может говорить премудро, когда сердце поучается у разума, ну, а если оно вырывается в своих чувствах из-под контроля разума, о какой премудрости может идти речь? Так и происходит в страсти гнева. О действии страсти. 1) Гнев мучает человека: посмотри на гнев, какие знаки своего мучительства он оставляет. Смотри, что человек делает в гневе: как негодует и шумит, клянет и ругает сам себя и других, и весь трясется, как в лихорадке. Если внешний вид его так неприятен, что же делается в бедной его душе? Как мучает ее этот бес! Видишь какой страшный яд скрыт в душе и как горько он мучает человека! (17, 563). 2) Гнев губит разумных и теряется рассудительность: В минуты гнева даже самые даровитые, самые умные нередко ошибались и произносили такие суждения, которых сами после стыдились (св. Иаков, архиеп. Нижегородский). 3) Крайняя степень гневливости состоит в том, что человек даже наедине с собой не может успокоиться. “Видел я людей, — пишет Иоанн Лествичник, — которые, — прогневавшись, отвергали пищу от досады; и этим безрассудным воздержанием яд к яду прилагали; — видел и других, которые, воспользовавшись гневом своим, предавались многоядению, и из рва падали в стремнину; — видел и разумных, которые, подобно хорошим врачам, от умеренного утешения, данного телу, получали пользу, успокоив душу” (9, 186). 4) Гнев приводит к смерти духа и делает повинным суду. Гневливость — путь к смерти духа, одержимый гневом человек действует только по страсти, а не по правде. Поэтому Господь сказал ученикам Своим: — Аз же глаголю вам, яко всяк гневаяйся на брата своего всуе, повинен есть суду (Мф. 5, 22). Во время Богослужения, перед тем, как читается в храме Евангелие, т. е. открывается истина о пришествии Христовом и о домостроительстве Божием, есть возглас священника: — Мир всем! Все призываются к миру. Почему? Только примирившись с ближними и освободившись от гнева и обид, можно слушать столь великие истины, иначе, разум, помраченный страстью, как может познать Божественное? Причины возникновения страсти. Эта страсть возникает тогда, когда — наши желания не исполняются, а также — от гордости и самолюбия: кто гневается на ближнего своего, тот почитает себя высшим его; — от тщеславия, — кроткий ответ отвращает гнев, а оскорбительное слово возбуждает ярость (Притч. 15, 1); — от сребролюбия, — от объядения, — иногда от блудной страсти. Отцом страсти гнева Иоанн Лествичник называет надмение. Некоторые, желая оправдать скрытое в себе зло, ссылаются на свой “характер”. Но характер формируется и складывается от восприятия самим человеком окружающего мира. Делающий добро другим людям приобретает прекрасный характер; и это есть лучшая его награда уже в этом мире. А в будущем мире он будет одного духа с Самим Богом и с мириадами существ спасенного в Боге творения. Делающий же зло и потакающий злу других приобретает ужасный характер и становится бичом и несчастьем для окружающих, для своей семьи, для своего народа. “Лиха беда начало”, — говорит русская пословица. Стоит лишь начать оправдывать в себе проявления и вспышки зла, как развращение души пойдет само собой. Делая какое-либо зло, человек не только впрыскивает в свое сердце смертельный яд, но и брызжет этим ядом на других людей, иногда на самых близких (5, 436-437). Особенно это очевидно в действии страсти гнева. Поэтому Святые Отцы так говорили о гневе: Гнев — желание сделать зло ближнему, которое происходит от памятозлобия и затаенной ненависти. Гнев — неразумная страсть, которая омрачает и опустошает душу, приводит ее в смятение и человека делает подобным зверю. Гнев преп. Феодор Студит называет “диким образом общежития” людей между собой. Правда, часто мы думаем, что гневаемся “праведно”, и поэтому не видим опасности превращения привычки в страсть. Гнев есть — воспоминание сокровенной ненависти; желание зла огорчившему (Иоанн Лествичник). Три проявления гнева: 1) пылом внутри (ярость); 2) в слове и деле; 3) бывает короткое время, но сохраняется (памятозлобие). “Речная вода, выливаясь из берегов, делается мутной и грязной; так и чувство гнева, выражаясь в словах, грязнит душу говорящего, оскорбляет слушающего и обоих ведет ко греху” (свят. Амвросий Медиоланский). Гневливость — желание принудить окружающих безоговорочно и безотлагательно прекратить то, что лично тебе не по нраву в их поведении (2, 67). Вспыльчивость есть безвременное воспаление сердца. Раздражительность есть движение нрава и безобразие души (9, 183). О естественном гневе. 1) Святые Отцы говорят, что естественным может быть в человеке гнев на диавола: имеется естественный гнев, без которого невозможно приобрести чистоту: гневаться нужно на все всеваемое в нас врагом (авва Исаия). Гневаться надо не на людей, а на падших духов, искушающих людей. Один диавол — непримиримый враг для человека, а тот, на кого ты гневаешься, — ближний твой, и не нужно гневаться на брата твоего напрасно, подобно псам, которые грызут камень и не трогают бросившего камень. Кто преодолел гнев, тот преодолел демонов. 2) Естественным может быть гнев на свои грехи. Ты гневлив? Будь таким по отношению к своим грехам, бей свою душу, бичуй свою совесть, будь строгим судьей и грозным карателем своих собственных грехов — вот польза гнева, для этого Бог и вложил его в нас. А на того, кто нас обличает, не надо гневаться: мы же не гневаемся на зеркало, которое отражает недостатки нашего лица, так и на людей, которые указывают на наши грехи, не надо гневаться. Господь Своим учением призывает истребить гнев, пристрастие к плоти, к богатству, к славе и к настоящей жизни и возводит на самое небо, ибо * терпеть заушения выше, чем быть кротким; * отдавать рубашку, т.е. последнее, выше, чем быть милостивым; * переносить обиды выше, чем быть праведным; * благословлять гонящего важнее, чем быть гонимым (свят. И.Златоуст). Последствия. 1) Развитие других страстей: вражды, самооправдания (9, 192). Так говорят Святые: — от гнева — крик, негодование, ненависть и даже человекоубийство, — где яд гнева и злопомнения, там воспламенение плоти; — гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человеку уже гораздо труднее освободиться (ав. Дорофей); — от гнева и ярости рождается хула и хульная мысленная брань, отчаяние. 2) Гнев губит, умерщвляет душу и удаляет от Бога: гневающийся ... убивает свою душу, потому что всю жизнь проводит в смятении и беспокойстве (17, 563). В житии святителя Иоанна Златоуста говорится о безумном гневе царицы Евдоксии и о страшном ее наказаниии при жизни и по смерти. Будучи архиепископом Константинопольским, святитель Иоанн за редкий дар проповедничества получил от паствы наименование “Златоуст”. Он жил в IV в., и в это время “в Константинополе царила распущенность столичных нравов, особенно императорского двора. Когда императрица Евдоксия, жена императора Аркадия (395-408), распорядилась неправедно относительно вдовы и детей опального вельможи, святой проповедник встал на их защиту. Гордая императрица не уступила и затаила гнев на архипастыря”. Теперь постараемся проследить, как этот, казалось бы, маловажный грех, изменил судьбу несчастной царицы. “Ненависть Евдоксии к Святителю возрастала и разгорелась с новой силой, когда недоброжелатели сказали ей, что святитель в своем поучении о суетных женщинах имел в виду ее. Был собран суд из иерархов, которых раньше справедливо обличал святитель. И этот суд постановил низложить Святого и за оскорбление императрицы предать казни. Но император Аркадий заменил казнь изгнанием. У храма собрался возбужденный народ, решив защищать своего пастыря. Святитель, чтобы избежать волнений, сам отдал себя в руки властей. Той же ночью в Константинополе произошло землетрясение”. Это было первое вразумление от Бога, и “испуганная Евдоксия просила императора срочно вернуть Святого и послала ему письмо, умоляя вернуться. Но уже через два месяца новый донос пробудил гнев Евдоксии. В марте 404 г. состоялся еще один неправедный собор, постановивший изгнать святого Иоанна”. И тут уже бедствия посыпались одно за другим: — По удалении Святителя из столицы, пожар обратил в пепел здание сената, — последовали опустошительные набеги варваров, а — в октябре 404 г., в мучениях злой совести, разъедаемая ядом гнева и ненависти, умерла царица Евдоксия. Даже язычники видели в этих событиях небесное наказание за неправедное осуждение угодника Божия”. Судьба же доброго и боголюбивого Святителя, хотя и наполнена была скорбями, по причине ненависти царицы, но полна была небесных утешений и радости Богообщения. Страдания Святителя продолжались. Зимой 406 г. он был прикован болезнью к постели, но враги его не унимались. Из столицы пришел приказ перевести святого Иоанна в глухой Птиус (Пицунду, в Абхазии). Истощенный болезнями Святитель, в сопровождении конвоя, три месяца в дождь и зной совершал свой последний переход. В Команах силы оставили его. У склепа святого Василиска (+ок. 308 г.), утешенный явлением мученика: — Не унывай, брат Иоанн! Завтра мы будем вместе, причастившись Святых Таин, вселенский учитель со словами: — Слава Богу за все! — отошел ко Господу 14 сентября 407 г. Святитель был погребен в Команах. Казалось бы, смерть уравняла и обидящего и обидимого, но посмотрим, как Бог прославляет святых Своих. “Народ, горевший любовью к святому страдальцу, попросил патриарха Прокла обратиться к императору с просьбой о перенесении святых мощей святителя из Коман в Константинополь. Император Феодосий II (сын царицы Евдоксии), согласился и отправил в Команы особых посланников с серебряной ракой, чтобы с почетом перевезти святые мощи. Когда императорские посланцы приступили ко гробу святителя Иоанна, они не смогли взять его мощи. Тогда император, в раскаянии, написал послание Святителю, прося у него прощения за себя и за свою мать. Послание это прочитали у гроба Святителя, положили на него и совершили всенощное бдение. Затем приступили к гробнице, легко подняли мощи и внесли в корабль (гробница Святителя сейчас находится в кафедральном соборе, в городе Сухуми). По прибытии мощей Святителя в Константинополь, 27 января 438 г., весь город, во главе с Патриархом Проклом, императором, со всем его синклитом и множеством народа вышел навстречу. Когда Патриарх Прокл открыл гроб, тело Святителя оказалось нетленным, от него исходило благоухание. Припав ко гробу, император Феодосий II со слезами просил святителя простить его мать, говоря от ее имени словами: — Помоги мне, святый отче, во славе своей, которую ты принял от Бога и, прежде, чем я буду осуждена на Страшном суде Христовом, прости меня. Говоря это, он не переставал плакать. После этого гроб царицы Евдоксии остановился от своего долговременного сотрясения. Когда рака святого Иоанна Златоуста была поставлена на патриаршем престоле, весь народ едиными устами воскликнул: — Приими престол свой, отче! — и Патриарх Прокл со многими, стоявшими у раки, увидели как святитель Иоанн открыл уста свои и произнес: — Мир всем! (Минея. Январь. Издание Московской Патриархии. — М., стр. 404-406). Вот так описывается в Минее житие Святителя Иоанна Златоуста, великого святого, мощи которого благоговейно почитаются всеми, любящими Бога и Его святых, и являющимися местом паломничества, потому что велика помощь святого, вселенского учителя, который среди всех страданий являл пример верности, преданности и горячей любви к Богу, а также чрезвычайной доброты, мудрости и Богом благословенного служения людям. Место захоронения царицы Евдоксии давно забыто, но ужас, который наводило на людей сотрясение гроба, живет в памяти народной и после смерти царицы, при жизни порабощенной страстью гнева. Способы борьбы. 1) Если гнев возникает тогда, когда наши желания не исполняются, то для того, чтобы победить его, нужно “предоставить жизнь нашу воле Божией”, т.е. помнить, что не только человек живет на Земле, но есть еще Премудрый Бог, Который может нам помочь. 2) Примиряться с тем, на кого гневался. а) Примиряться быстрее: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26), — говорит Апостол, т.е. примириться с тем, кто нас обидел или кого мы обидели, необходимо даже до захода солнца, чтобы душа успокоилась и любое дело, которое бы мы ни делали, не омрачалось ни воспоминаниями, ни чувствами злыми. б) Чтобы победить гневные состояния, Святые Отцы советуют молчать: сначала во время гнева учись ничего не говорить, молчать, хотя бы кипело сердце твое. Если не скажешь ни слова, то ты уже одержал победу. Почему же Святые Отцы советуют молчать во время гневных состояний? Потому, что гнев правды не творит, т.е. когда чувства захлестывает буря гнева, то ум уже не способен действовать справедливо и разумно. в) Когда мы научимся молчать, то затем уже необходимо бороться с самими гневными помыслами (7, 146). Гневаться на других людей мы можем из-за двух разных состояний: — либо нас обидели, и мы начинаем гневаться на обидчика, — либо мы гневаемся, обижая других. Поэтому есть разные способы борьбы с гневом. *Если нас обидели, то, прежде чем вспыхнет гнев, Святые советуют вспомнить что-нибудь доброе о том, на кого гневаемся, или о том добром, что сделал нам этот человек когда-нибудь. * Но если это не помогает, то хорошо бы подумать о своих грехах и недостатках и молиться в сердце своем о том, кто нас обидел. * Но если и это не помогает и гневные мысли склоняют к злопамятству и ярости, чтобы воздать зло оскорбившему нас, тогда мы должны вспомнить слова Господа: аще не отпустит каждый брату своему от сердец ваших прегрешения их, ни Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мф. 18, 35). Итак, “всякий, кто хочет получить прощение своих согрешений, прежде сам должен от сердца простить брата своего; ибо Господь повелел просить оставления долгов, если и мы оставляем”. * Если мы гневаемся, обижая других, то это гораздо хуже, и примирение может наступить только тогда, когда мы попросим прощения за свой гнев и обиду. Если же мы не примиримся, то это послужит началом нашего отчуждения от человека, которого мы обидели. Старец Паисий всегда настаивал, чтобы приходящие к нему старались исправлять свою недоброжелательность по отношению к другим, изменяя свои помыслы на добрые. Он говорил: — Когда брат имеет испорченный помысел, нам нужно добротой и смирением постараться его исправить. И это наш долг. Очень интересно, что Старец ложный помысел о другом называет испорченным. Как невозможно съесть испорченные продукты, так и не годятся для души испорченные помыслы. — Смотрите, — рассказывал Старец, — как ошибаются, принимающие испорченные помыслы: — Однажды я сидел на дворе и ел два помидора без масла, порезав их на тарелке, с кусочком сухаря, думал я о благодеяниях Божиих ко мне и меня охватила слезная жалость за мою неблагодарность о великих благодеяниях Божиих, и я плакал, не в состоянии есть. Итак, когда я находился в этом состоянии, пришел неожиданно к загородке молодой человек, который несколько дней назад хотел, чтобы я принял его в послушники. Тотчас, чтобы он не видел меня плачущим, вошел я в келлию, поставил тарелку и умыл немного лицо, прибрался и потом пошел открывать. Он, в искушении, говорит: — Так что, так, э? И ты считаешь его аскетом! Мясо ел и, как только меня заметил, сразу скрылся, чтобы я не увидел тебя. Теперь я понял, кто ты есть на самом деле! Я засмеялся, не оправдывался, но удивился тому, что он так подумал и что возделывал плохие помыслы (42, 72-73). Испорченные помыслы друг против друга часто являются причиной ссоры, гнева и других тяжелых состояний. Поэтому духовники, — говорил Старец, — должны прилагать внимание к исправлению испорченных помыслов. Но, к сожалению, многие или соглашаются с теми, кто не имеет добрых помыслов, или портят еще хуже помыслы других. Вот пример. Приходит к духовнику брат и говорит: — Такой-то, отче, сказал мне это, сделал мне то, или так обошелся со мной. Жалуясь на брата, он обнаружил перед духовником свои испорченные помыслы. Тогда, вместо того чтобы исправить его и снова привести к любви, духовник подходит к проблеме совершенно по-мирскому и, чтобы показаться хорошим, говорит брату: — Э, разве ты не знаешь его? Только теперь узнаешь, что он такой-то? Оставь его, не придавай значения, не занимайся с ним. Так брат псевдоуспокаивает свой помысел через духовника и старца, но продолжает сохранять свою брань на брата, оправдывая себя и обвиняя его. Другой же, обвиняемый, брат идет к духовнику и укоряет первого брата. Духовник встречает его тем же самым способом - успокаивает и его по-мирскому, и оставляет его сохранять испорченным помысел на брата. — Я, — говорит Старец, — этим способом и диавола успокою, если захочу, не только братьев. Но смотри, что потом бывает, поскольку существует Божественная правда. Братья, так как один на другого продолжают иметь испорченный помысел, доходят до такого момента, когда от гнева хватаются за руки, и один начинает говорить другому: — Ах ты так! Даже и духовник, с которым я беседовал, имеет о тебе такое же мнение. Тут оба они устанавливают, что духовник хотел показаться хорошим им обоим, сказав одинаково. Итак, результат — духовником испорчен помысел обоих, т.е. он не примирил, не успокоил каждого, а оставил каждого при своем мнении. Правильное же решение совсем другое: — Приходит глава семьи, хватает меня руками и говорит, что жена его такая-сякая, обращается с ним таким образом, и, вообще, говорит все то, что ему напортил его помысел. Но я вижу все это мягче и начинаю ее оправдывать. В конце говорю, что нужно славить Бога, Который дал ему такую жену, и что он является причиной и поводом того, что ушла от них любовь. Объясняю ему проблему и вновь возвращаю к любви, убеждая в том, что сам он виноват и что нужно отбросить эти помыслы. То же самое делаю, когда приходит и жена его. Ругаю и ее, и оба они, исправляя испорченный помысел один на другого, приходят к любви. Понимают, конечно, и меня, бранившего их, потому что видят, что цель моя была - восстановить в них любовь (42, 74-76). г) Нельзя не только гневаться, но и творить зло не только делом или словом, но и видом, ибо иной может и одним взором оскорбить брата своего, а СЛЕДУЕТ ГНЕВНЫЕ ПОМЫСЛЫ НЕМЕДЛЕННО ОТМЕТАТЬ, более того, когда гнев хочет “войти в твою душу и соединиться с нею, то отгоняй его как бешеного пса” (Святитель Иоанн Златоуст). 3) Бороться с гневом помогает послушание, т.е. постоянное отсечение своей воли. Недавно был такой случай. Одна хозяйка дома, Татьяна, добрая христианка, по благословению духовного отца, приняла в свой дом на время обучения молоденькую девушку, студентку. Но вскоре возник конфликт, поскольку та поздно возвращалась с лекций, и тем доставляла неудобство приютившей ее хозяйке. Вскоре, в гневе, хозяйка пошла к духовнику жаловаться на все трудности с просьбой освободить ее от этого послушания. Когда, вскипевшая обидой студентка пришла к духовному отцу, то он дал ей пакет с сухой рыбой и сказал: — Иди, иди к Татьяне, попейте чайку. Как же нелегко было преодолеть обиду и пойти все-таки “пить чай”, но понимая, что послушание надо выполнить, она пошла, и когда пришла в дом, протянула пакет с рыбой, процедив сквозь зубы: — Батюшка послал чай пить, ну а я не очень-то хочу. — Пришла, так садись, — сердито, но с мудрой рассудительностью ответила хозяйка. И каково же было их изумление, когда, открыв пакет с рыбой, они увидели, что верхнюю уже начали подъедать червячки! — Да, недаром батюшка дал эту рыбу! Ведь это мы с тобой! Дружно поскорбев, они дружно попили чай и... сердечно примирились, посетовав, что гнев так может возмущать, лишая покоя, радости и доброго общения. А послушание, как ни трудно бывает его выполнить, приносит свои добрые плоды. 4) Обращать гнев на свои согрешения. Великим постом во время Богослужений читается молитва Ефрема Сирина. У А. С. Пушкина есть чудесное стихотворение, посвященное этой молитве: Отцы пустынники и жены непорочны, Чтоб сердцем возлетать во области заочны, Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв, Сложили множество божественных молитв; Но ни одна из них меня не умиляет, Как та, которую священник повторяет Во дни печальные Великого поста; Всех чаще мне она приходит на уста И падшего крепит неведомою силой; Владыко дней моих! дух праздности унылой, Любоначалия, змеи сокрытой сей, И празднословия не дай душе моей. Но дай мне зреть мои, о Боже прегрешенья, Да брат мой от меня не примет осужденья, И дух смирения, терпения, любви И целомудрия мне в сердце оживи. Если Церковь призывает к молитве, в которой испрашивается особая помощь Божия, чтобы увидеть свои согрешения, то сделаем вывод, что не так-то легко увидеть свои грехи и признать свою вину даже в очевидных ситуациях. Так эгоизму свойственно оправдывать свои действия. Поэтому Святые старались через покаяние стяжать смирение. 5) Необходимо стяжать смирение. а) Смирение может начинаться и с молчания. Молчание помогает преодолеть гнев. Когда почувствуешь в себе сильный приток гнева, старайся молчать. А чтобы и само молчание принесло тебе более пользы, обращайся мысленно к Богу и читай про себя в это время какие-либо краткие молитвы, особенно молитву Иисусову (Отечник). б) Смирение может проявляться и в молитве за оскорбившего нас. — Если восстанет на нас брань, то великая победа бывает, когда мы молимся за оскорбившего нас словами аввы Дорофея: помилуй, помоги, Господи, брату моему и, ради его молитв, помилуй и меня грешнаго. в) Смирение выражается и в добрых помыслах за обидевших нас. Старец Паисий говорил: — Все принимайте с добрыми помыслами. Да не будет иначе. Он рассказывал: — Как-то раз я ехал в автобусе. Что там творилось! Кто-то сказал водителю, чтобы он сделал магнитофон потише, чтобы помочь мне и проявить уважение к моему чину. А водитель сделал звук еще громче. Я читал молитву и мне совершенно не мешали песни, которые я слышал. И я мысленно сказал себе: — Если, Боже сохрани, выше по пути случилось бы несчастье, и люди бы в нашей машине пострадали: у одного сломана нога, у другого пробита голова, один ребенок кричит, другой — искалечен, — как бы я перенес вид всего этого? Слава Тебе, Боже, — сказал я, — люди пока в порядке и, вообще, слышится песня. А тому, что они шумят, я нашел противовес — собственное псалмопение. Они — свое, а я — молитву (39, 148). г) Смирение появляется при познании себя. Старец Паисий говорил: — При всяком подвиге смирение должно преобладать. Если не смиришься, то в силу вступает духовный закон: всякий возвышающий себя, унижен будет. Когда мы познали себя, тогда смирение приходит естественным путем и становится состоянием человека. Если мы не познаем себя, то будем играть не по правилам и диавол подбросит нам мысль, что мы что-то значим. Давайте же поймем, что мы — ничто. Давайте повторять до самого смертного часа: сегодня мы есть, а завтра нас нет (39, 146). Познать себя помогают следующие рассуждения Старца в ответ на вопрос, который часто задают ему: — Старец, Вы говорите, что нужно иметь хороший помысл. Но мы расскажем Вам о случае и хотим знать, что Вы нам посоветуете ответить. Приходят несколько человек и говорят: такой-то священник берет много денег за таинства, такой-то курит много сигарет и ходит в кафетерии, другой, говорят, — аморальный, и, вообще, обвиняют клириков и представляют доказательства? Этим людям что можем ответить? Тогда Старец начал им говорить: — Познал я из опыта, что в этой жизни люди разделяются на две категории. Третьей не существует: или в одной будет, или в другой. Итак, одна категория людей подобна мухе. Муха имеет следующую особенность: летит всегда и садится на все грязное. Например, если в саду много благоухающих цветов и в углу сада животное сделало нечистоту, тогда сразу спустится и сядет на нее и начнет копаться в ней, наслаждаясь зловонием, возникающим от ворошения, и не может оторваться. Если бы ты ее поймал, и она могла бы говорить, и спросил, не знает ли она, где есть розы, то та ответила бы, что не знает, что это такое. — Я, — скажет, — знаю, где есть помойки, туалеты, нечистоты животных, столовые, грязь. Одна часть людей похожа на муху. Это — категория людей, которые научились думать и искать злое, не зная и не желая никогда стоять в добре. Другая категория людей похожа на пчелу. Особенность пчелы — находить и садиться на красивое и сладкое. Скажем, например, что в помещении, полном нечистот, кто-то поставил в углу лукум. Если принесем туда пчелу, она будет летать и нигде не сядет до тех пор, пока не найдет лукум, и только там остановится. И если бы теперь ты поймал эту пчелу и спросил, где есть помойки, она скажет, что не знает. Скажет: — Там есть гортензии, там — розы, там — фиалки, там — мед, там — сахар, там — лукум — и, вообще, будет знатоком всего доброго и не будет иметь совершенно никакого понятия о всем злом. Добрые помыслы и думают, и видят хорошее. Когда по улице идут два человека, принадлежащие к этим двум категориям, тогда, придя на то место, где некий третий сделал “по нужде”, человек первой категории возьмет палку и станет ковырять нечистоты. Но когда пройдет другой, второй категории, похожий на пчелу, то постарается найти место и прикопать их землей, чтобы не почувствовали другие прохожие зловоние, исходящее от грязи. И закончил Старец: — Я тем, кто приходит и обвиняет других — и меня утруждает, — говорю этот пример и предлагаю выбрать, в какой категории они хотят находиться, и соответственно определить и тех людей, которых обвиняют (42, 69-70). Однако в этом рассуждении Старец ни в коем случае никого не осуждал. Когда он, например, видел брата, впадающего в грех, или нераскаявшегося, или неверующего, говорил в помысле: — Я виноват, что брат этот в таком состоянии, ибо если бы я делал все, что велит Христос, тогда и Он услышал бы мою молитву и брат не пребывал бы в этом состоянии: сейчас, однако, пребывает по причине моего жестокого состояния. Так думал он всегда и делал проблему братьев своей, и постоянно молился Богу, прося Его помочь всему миру, который, согласно его мнению, страдал по причине его нерадения и духовной праздности. И Бог, обещавший слушать смиренных, всегда слышал его молитвы, исходившие из сердечного “камина”, который согревался благочестием и смиренномудрием (42, 17). Так Старец говорил: — В начале, какую бы борьбу ты ни вел, — естественно, с помощью Божией благодати, — бывают взлеты и падения. Только когда возрастет Божественная любовь, весь мусор, который рассыпает диавол, сгорает. Сердце пылает, и ничего к нему не может прилипнуть (39, 153), и тогда смирение души не позволит гневаться на других. д) При смирении добрые помыслы во время скорби приближают к любви к врагам. Однажды посетили старца Паисия двое или трое отцов, и тот беспрерывно говорил им о том, что нужно иметь хорошие помыслы. Взял даже Ветхий Завет и прочел им отрывок, где говорится о царе Дарии, который бросил пророка Даниила в ров со львами (Дан. 6, 14-28). Старец толковал им событие, когда Дарий утром пришел один и открыл ров, чтобы посмотреть, съели ли его львы, и спросил: — Даниил, раб Бога Живаго! Бог твой, Которому ты неизменно служишь, мог ли спасти тебя от львов? Тогда Даниил сказал царю: — Царь! Во веки живи! Тогда царь чрезвычайно возрадовался о нем (Дан. 6, 20-23). На что старец сказал: Если бы пророк Даниил имел плохие помыслы, то сказал бы ему: — Не стыдно ли тебе, бросил меня на съедение львам, и теперь спрашиваешь, как дела? Но он имел всегда хороший помысел, потому и Бог “известил” и львов даже. Также, когда и три отрока были несправедливо брошены в печь, не имели помыслов против Бога и не говорили: — Почему, Боже наш, в то время как мы любили закон Твой, Ты оставляешь нас, и нас бросили в печь? Но что они говорили? Обвиняли себя и славословили Бога, говоря: — Благословен еси Господи, Боже отец наших, и хвально и прославлено имя Твое во веки. Ибо праведен Ты во всем, что сотворил нам... и суды истинны сотворив во всем, что навел на нас, потому что по истине и по суду навел Ты все это на нас за грехи наши, ибо согрешили мы и поступали беззаконно, отступив от Тебя и во всем согрешили и заповедей Твоих не слушали и не соблюдали, и не поступали, как Ты повелел нам, чтобы нам было благо (Дан. 3...) — Видите, — говорит нам Старец, — какой добрый помысел, замешенный на смиренномудрии, имели три отрока? Один хороший помысл делает львов ягнятами и седьмижды разженную печь превращает в райскую росу и прохладу. Всем нашим проблемам нужно противостоять терпением, добрым помыслом и смирением, чтобы могла нам помогать благодать Божия. * Святые, имеющие смирение, обрели благодать; они не только не воздавали злом тем, кто их обижал, но молились за них, не осуждая их за недостатки, и радовались их исправлению, когда они приходили в чувство. О победе над страстью. Не тогда узнаешь, что ты совершенно избавился от сей гнилости, когда — помолишься об оскорбившем, — или за зло воздашь ему дарами, — или пригласишь его на трапезу, — но когда, услышав, что он впал в некое злоключение душевное или телесное, восскорбишь о нем, как о себе, и прослезишься (9, 196). Есть разновидность гнева — ЗЛОПАМЯТСТВО. Гнев обращается в злобу и злопамятство, когда долго удерживается и питается в сердце. Поэтому и велит Господь скоро пресекать его, чтобы не перерос в ненависть и злобу. Как пожар, если его не потушить сразу, многие испепеляет дома, так и гнев, если вскоре не прекратится, много зла учинит и бывает виной многих бед (Тихон Задонский). Памятозлобие есть — исполнение гнева, — ненависть к правде, — червь ума, — ржавчина души, — гвоздь, вонзенный в душу, — неприятное чувство, — грех непрестающий, — злоба повсечастная (9, 194). Злопамятство искореняется — молитвой за причиняющих скорби — и благословением их. Если же попустишь сердцу твоему ожесточиться злопамятством и оправдаешь свой гнев гордостью, то отвратится от тебя Господь Бог твой, и будешь предан страданию и скорби, какие уготовал себе. Но об этом подробнее остановимся в следующей главе. novogolutvin.ru

св.Феофан Затворник О необходимости и пользе частого причащения Пречистых Тайн Христовых и подготовительном к нему покаянии. Содержание Вместо предисловия ОБ ИСТИННОМ ПОКАЯНИИ О ПРИЧАЩЕНИИ ПРЕЧИСТЫХ ХРИСТОВЫХ ТАЙН Вместо заключения Православные ресурсы Вместо предисловия Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить вовек. Ин. 6, 51 Святейшее Таинство Причащения есть один из величайших даров бесконечной любви Божией к человеку, искупленному Господом Иисусом Христом, но не все, именующие себя христианами, пользуются этим даром как должно; многие, не имея надлежащего понятия о величии этого Таинства и о богатстве благ, даруемых через него, приступают к нему очень редко и без должного приготовления; а есть, к сожалению, и такие христиане, которые, по маловерию или безверию, и вовсе чуждаются сего Таинства, лишая себя через то соединения с Господом и общения с Ним в этой и будущей жизни, по слову Его: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6, 53). Холодность к принятию великого дара, нам подаваемого в Таинстве Причащения, происходит преимущественно от неведения этого высокого дара. Чего не знаем или о чем не имеем должного понятия - того и не желаем; младенцы не заботятся о богатстве, не ищут славы, как не имеющие о них никакого понятия. Но неведением никто да не мнит оправдаться, ибо закон Божий всем известен, храмы Божии для всех всегда открыты. Есть и такие христиане, которые хотя и понимают важность и пользу, происходящие от причащения Святых Тайн, но остаются холодными к принятию их, по привычке к худой жизни, к лености, нерадению, или потому, что слишком озабочены суетами житейскими, так что они и самое малое приготовление себя, потребное к принятию Святых Христовых Тайн, считают трудом неодолимым и на краткое время не хотят уменьшить свою мирскую деятельность. Все таковые уподобляются званным на вечерю Христову и отказавшимся от нее; всех их позовет к Себе Господь, но уже не на вечерю, а на страшный Свой суд, на коем отринет их, как чуждых Ему. Но что скажем о христианах только по имени, утративших веру в Божественного Искупителя? Они, как сухие ветви, как бесплодная смоковница, будут в день суда Божия посечены и ввержены в геенну огненную, где будет вечный плачь и скрежет зубов, где конца не будет адским мучениям, о коих упоминается в Апокалипсисе святого Иоанна Богослова, что грешники будут мучимы день и ночь, не будет им никакой отрады, и дым мучения их восходить будет до небес (Апок. 19,3; 20, 10). Изобразив в кратких словах бедственную участь отчуждающих себя от источника жизни - Господа, скажем и о блаженстве тех, кои с истинным покаянием, смирением и сокрушением сердечным приступают к Божественной трапезе. Они, по неизреченной благости Божией, бывают едино с Ним, по реченному: Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6, 56). Они сподобляются отпущения всех своих согрешений и соделываются по милости Божией наследниками вечных небесных благ, которых око не виде, ухо не слыша, и на сердце человека не взыдоша. Так как цель настоящего нашего сочинения состоит в том, дабы по возможности объяснить значение высокого дара причащения Святых Христовых Тайн, то, приступая к созерцанию великой этой тайны и принятию небесного дара, очистим сердца наши Богоприятным покаянием, и оно введет нас в чертог Царя славы. Неизреченно велико милосердие Божие, даруемое нам в Таинстве Покаяния. Господь отпускает нам бесчисленные наши согрешения, когда истинное приносим покаяние. О нем теперь слово наше. в начало ОБ ИСТИННОМ ПОКАЯНИИ Покаяние, по учению Церкви, есть возвращение Крещения, вторая благодать, очищение совести, обещание Богу нового жития, примирение с Богом посредством добрых дел, противоположных грехопадениям. Кто не притекает к спасительному Таинству Покаяния, о таковых слышим страшное изречение Божие: если не покаетесь, все погибнете (Лк. 13, 3). Но и притекающие к Таинству Покаяния, не все очищаются, потому что не все соблюдают те условия, какие необходимы для истинного покаяния. Начало покаяния есть сознание грехов своих, сокрушение о них: егда возвратився от пути беззакония, воздохнеши, тогда спасешися (Ис. 30, 15). Иные по неведению или по невниманию к делу своего спасения Таинство Покаяния полагают в одной лишь исповеди; они думают, что устным исповеданием грехов духовному отцу они совершенно очищаются от них: но напрасна их надежда; не такого покаяния ожидает от нас Господь - Он хочет, чтобы мы, восчувствовав всю тяжесть грехов своих, возболезновали о них, омыли их слезами сокрушения сердечного и дали в сердце своем твердое обещание исправить жизнь свою; тогда только покаяние наше действительно и Богу приятно. Образцами такого покаяния служат нам упоминаемые в святом Евангелии: блудный сын, мытарь и многие иные. С глубокой скорбью должно сказать, что большая часть нынешних христиан не приносят должного покаяния, и от того не исправляется жизнь их, грех обладает ими, страсти не укрощаются в них, и они, не очищенные от этих внутренних язв, совершают поприще своего земного существования, работая греху, живущему в них, и если не покаются как должно, не принесут плодов достойных покаяния, т.е. не оставят греховные навыки свои и не совершат добродетелей, противоположных согрешениям их (как, например, упоминаемый в Евангелии Закхей мытарь, который не только оставил сребролюбие, но и четверицею возвратил всем, кого обидел); если не будет таких плодов покаяния, то оное суетно. Что одно устное исповедание в грехах пред духовным отцом недостаточно, это подтверждается учением о покаянии, изложенным в 1-й части собрания поучений, изданных Святейшим Синодом на воскресные и праздничные дни. В поучении на пяток первой недели Великого Поста говорится о исповеди следующее: "при сем ведать надобно всякому, что не всякая исповедь составляет истинное покаяние: едина только за состав его принимается, которая сопряжена бывает с неложным обещанием, чтоб на прежние грехи уже не возвращаться и всячески жизнь исправить тщиться; без сего же никакой силы исповедь не имеет, ниже возможет когда кто с таковым покаянием войти в приближившееся к нам Царствие Небесное". Грешник, на скверну дел своих по бани покаяния возвращающийся, уподобляется (как говорится в Писании) псу, возвратившемуся на свою блевотину, или свинье, омытой и потом снова влезшей в кал тинный. Так если кто в каком грехе кается, но отстать от него не хочет, например: кается, что он блудник, а блудницы оставить не желает; кается, что имеет с братом зло, а примирения не ищет; кается, что обидел ближнего своего, а вознаградить его не хочет, хотя бы и мог, а равно и в прочих подобных грехах кающийся и не желающий оставить их и загладить добрыми делами, совершает одну только внешнюю сторону покаяния, а потому и не приобретает никакой пользы от такого покаяния. Исповедание грехов должно быть чистосердечное, без малейшего утаивания или оправдания себя; а кто что скроет на исповеди, тот сугубый грех приимет на душу свою. Не будем стыдиться открывать духовному отцу своему, хотя бы имели мы и очень великие грехи, потому что он такой же человек, с такими же слабостями как и все. Постоянно должно соболезновать о своих грехах и всегда как бы иметь их перед своими глазами, пороченному Псалмопевцем: грех мой всегда предо мною (Пс. 50, 5). Святой Царепророк всегда сохранял в памяти грех свой, через что возбуждал себя к постоянному покаянию, охраняющему от повторения греха. Есть два недуга, или два рода болезни, которые служат причиною нераскаянности, неоставления некоторыми своих грехов. Первый недуг есть совершенное отчаяние в своем спасении, второй - излишнее упование на милосердие Божие. Отчаяние состоит в том, что человек, сознавая за собой множество грехов, уже не надеется получить в них прощение от Бога и потому дозволяет себе еще более и более впадать в бездну беззаконий, а злые духи этим пользуются, чтобы довести грешника до совершенной погибели. "До падения нашего, - говорит святой Иоанн Лествичник, - демоны представляют нам Бога человеколюбивым, а по падении - неумолимым". Этот лукавый помысел отчаяния Святые Отцы советуют отражать крепкой надеждой на милосердие Божие. Побежден ты, встань и начни снова борьбу с противниками, так продолжай до конца твоей жизни, имея в уме пророческое слово: Не радуйся ради меня, неприятельница моя! хотя я упал, но встану; хотя я во мраке, но Господь свет для меня (Мих. 7,8). "Давние навыки, - говорит святой Иоанн Лествичник, - мучительствуют нередко и над плачущим об избавлении от них". Демоны при этом случае наводят на душу кающегося печаль и внушают безнадежность покаяния. Злую мысль эту отразим воспоминанием о согрешивших и потом покаявшихся. Бесчисленные сонмы грешников и грешниц, припадая к Божественным стопам Спасителя, исповедывали грехи свои и сподоблялись приять разрешительное отпущение. Ктому не согрешай, да не горше ти что будет, сказал Жизнодавец притекшему к покаянию. Отпущаются тебе грехи твои, воззвал Он, воздвигая грешницу, орошавшую слезами покаяния пречистые ноги Его. Размышляя о таком безмерном милосердии Божием к кающимся, прибегнем с сердечным покаянием к Нему, искупившему нас честною Своею кровью, и Он, Всеблагий, примет нас радостно в отеческие объятия Свои, как некогда блудного сына, как заблудшую овцу, о коей более возрадуется, нежели о ста благоугождающих Ему (Лк. 15,7). Если Он заповедал ученикам своим отпутать согрешения семьдесят крат седмерицею (Мф. 18,22), то во сколько же крат более Сам отпустит Он? Все грехи рода человеческого имеют предел и границу, как человеческие, но милосердию Божию нет предела; кающимся все грехи прощает Господь, ибо нет греха непрощаемого, кроме греха нераскаянного. По мнению Св. Отцев, и Иуда предатель был бы прощен, если б покаялся. Ничто не равняется Божиим щедротам, взывает св. Лествичник, ничто не превышает их - посему, кто отчаивается, тот самоубийца! Ты грешник? Не отчаивайся, убеждает святой Иоанн Златоуст, "никогда не престану умащать тебя этим врачевством. Много имеешь грехов - не отчаивайся, никогда не престану повторять тебе это. Если ежедневно грешишь, ежедневно приноси покаяние... Ибо человеколюбию Божию нет меры, благость Божия не может быть выражена словом. Грех твой имеет меру, а врачевству нет меры". "Не приходи в удивление, что ежедневно падаешь, - говорит св. Лествичник, - не отступай, но стой мужественно, и Ангел хранитель твои, без сомнения, уважит терпение твое". " Кто искренно приходит к Богу, - уверяет преподобный Симеон Новый Богослов, - тому не попускает Он вовсе пасть, но видя его немощь, содействует и помогает явно и сокровенно, подавая ему свыше руку помощи. Но не будем употреблять во зло, в поблажку своим грехам бесконечное милосердие Божие к грешнику. Не переставать грешить в надежде, что милосердый Господь простит нам все грехи наши, как бы их ни было много и как бы они ни были велики, - есть другой, противоположный отчаянию недуг". "Скверный недуг сей, - говорит св. Лествичник, - ограждаясь Божиим человеколюбием, делается весьма приятным для сластолюбцев". Для освобождения от этого недуга довольно убедиться в той несомненной истине, что Бог сколько милосерд, столько же и правосуден, а потому всем и каждому необходимо покаяние, ибо ничем иным, как сокрушением сердечным и твердою решимостью не грешить впредь, врачуются греховные раны. Некоторые из верующих, вполне сознавая важность покаяния и необходимость его для спасения души, отлагают покаяние на последние дни своей жизни; но как неразумно поступают они, как легко относятся к делу спасения своего и как рискуют этим спасением! Не видим ли почти ежедневно, что пользующиеся совершенным здоровьем и рассчитывающие на долговечность внезапно похищаются неумолимою смертью! Каяться должно не медля по согрешении, ибо пока язва еще свежа, то легко исцеляется, застарелые же и оставленные в небрежении язвы с большим трудом врачуются. Если желаем мы получить прощение, то и сами должны прощать: если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6,14). Грехи, не очищенные покаянием, - это черные пятна на душе; отмываются они ничем иным, как только слезами сердечного покаяния. Согрешил Давид и столь великое принес покаяние, что даже кости его иссыхали от скорби и туги сердечной; а как он оплакивал свой грех! Каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою (Пс. 6,7), вещает он в исповедании своем. Отрекся учителя своего Петр в грозную ночь страстей Христовых, и плакал горько о минутном отпадении своем; проводила блудно житие свое Мария Египетская, и какое суровое принесла покаяние - лишила себя всего, даже самого необходимого, день и ночь болезновала, стенала о своих грехах, в продолжение 17 лет боролась с бесовскими помыслами, понуждавшими ее возвратиться на прежнее житие, и за такое многоскорбное, досточудное терпение, столь великой благодати удостоилась, что реку Иордан переходила, как по суху, а когда молилась, то видима была стоящей не на земле, а на воздухе! Вот какое покаяние есть истинное покаяние, и за оное прощает Господь все грехи наши, по реченному: омой меня, и буду белее снега (Пс. 50,9). Связанные узами сластолюбия скажут: мы не можем так каяться, нам не по силам такое покаяние. На это ответим им словами Божественного учителя: просите и дастся вам (Мф. 7,7). Вот нам путь к покаянию: просить Господа даровать нам оное и вместе с тем понуждать себя к сокрушению и болезнованию сердечному, вспоминать грехи свои и уготованное за них наказание, чаще приводить себе на память час смерти, нередко постигающий нас внезапно, как говорит св. Евангелие: бдите, не весте ни дня, ни часа. Если не озаботимся своевременно о покаянии, то будем безответны на страшном суде Божием, где никто и ничто не избавит нас от гнева Божия, где нераскаянным грешникам произнесется навеки смертный приговор. Несомненный признак оставления прежних грехов есть не только уклонение от них на самом деле, но и непрерывное противоборство пожеланиям их, соединенное со страхом, чтобы опять не впасть под власть греха и сатаны, совершенная ненависть к грехам. Мы должны грехи свои непрестанно вспоминать, дабы тем самым удерживать себя от повторения их, но при памятований о грехах не должно напоминать себе в подробности совершение их, это не полезно, а памятовать лишь то, что мы великие грешники пред Богом. Покаяние праздник творит Богу, потому что и небо призывает на пир. Ангелы радуются, когда покаяние приглашает их на вечерю. Все небесные чины пиршествуют, возбуждаемые к веселию покаянием. Не тельцов, не овец закалает для них покаяние; но предлагает для радования спасение людей грешных. Покаяние, вполне достигшее своей цели, т.е. отпущения всех грехов, низводит в душу человека Пресвятаго Духа Божия и в нем дает верующему залог вечного спасения о Христе Иисусе. Омыв слезами покаяния душу свою, убелив данную нам от Бога брачную одежду, со страхом Божиим, глубоким смирением и любовью приступим к Источнику жизни, к трапезе бессмертной, да причастницы жизни вечныя будем, да не в суд, или в осуждение будет нам причастие Святых Христовых Тайн, но в оставление грехов и жизнь вечную. в начало О ПРИЧАЩЕНИИ ПРЕЧИСТЫХ ХРИСТОВЫХ ТАЙН Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога живого, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия есть самая честная Кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя, и прости ми прегрешения моя вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов, и в жизнь вечную, аминь. Вечери Твоея тайныя днесь. Сыне Божий, причастника мя приими; небо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во царствии Твоем. Стихи эти Церковь наша православная влагает в уста каждому христианину, приближающемуся приобщиться Святейших Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, но не всякому, может быть, понятно, почему Церковь наша так делает. Скажем об этом хотя немного. Церковь православная обычай этот усвоила благоразумно, на пользу многим, потому что не все христиане имеют достаточное познание великой тайны искупления нашего Сыном Божиим; многие даже не знают хорошо и символа веры, и вот Церковь стихами этими помогает малознающим детям своим, поучает их, как должно правильно приступать к приобщению Святых Христовых Тайн; вместе с тем этими же стихами благовременно напоминается и многознающим о смиренномудрии, ибо простецы христиане имеют нужду более в кратком и простом объяснении порядка домостроительства Божия, как слово Божие поучает нас: что первый человек, созданный по образу Божию и по подобию, был свят и имел полное единение с Богом, жил в раю сладости, а потому вполне блаженствовал там, и после падения в грех преслушания, по совету змия, он лишился того блаженного единения с Богом, за то был изгнан из рая сладости и через то подпал под влияние обольстившего его врага, который вовлек как его самого, так и все потомство его во все бедствия и злострадания мира сего. Но Бог любовь не оставил любимого создания Своего погибать до конца, ибо еще прежде сотворения мира Он предвидел событие это и из любви к миру определил послать в погибающий мир Единородного Сына Своего, дабы через Него установить падший образ Свой и опять воссоединить Его с Собою, даровать верующим благодатное усыновление на вечное с ним блаженство, в похвалу славы Своей - в этом заключается вся сущность Божественной цели великой тайны воплощения Господня. Об этом Божественном единении Господь многократно говорил всем, и особенно ученикам своим на тайной вечери, в прощальной Своей беседе. И в высочайшей Своей молитве Он выразительно молил Отца Своего о единении с Ним верующих в Него. При слышании этих Его выражений, у слушающих христиан восторгаются все чувства душевные, особенно когда слышатся Его поражающие слух слова: "Отче, которых Ты дал Мне, да будут едино, как мы едино. И за них я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною, да будут все едино, как Ты, Отче, во мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, Я в них. Ты во Мне. Отче, которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую ты дал мне. Да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них". Этими словами Господь закончил превысочайшую молитву Свою к Отцу Своему (Ин. 17,19-26). Все это показывает, что Спаситель наш имел безмерное и единственное желание пострадать и умереть за спасение погибающего мира, рассеянные чада Божии собрать воедино, соединить их с Богом; что Он и исполнил: пострадал и умер на кресте, воскрес и вознесся на небо, через Апостолов основал на земле Церковь Свою, учредив в ней Святые Таинства, посредством принятия которых уверовавший удобно приобретает спасение души своей, достигши единения с Богом. Всепремудрый Бог наш, как пророк о Нем выразился, изобрел всяк путь художества, для нашего спасения. Он знал и прежде, что люди, и уверовавшие в таинство искупления, и по принятии Святого Крещения, будут грешить и через то терять свое спасение; потому, дабы предохранить их от гибели, Он изобрел особые для этого два дивные Таинства: Покаяние и Приобщение Святых Христовых Тайн, правильное употребление которых очищает все грехи, и после крещения сделанные. Таинство Покаяния, как возвращение Крещения и вторая благодать, прощает все грехи кающемуся грешнику, а Святое Таинство Евхаристии (приобщения) усовершает кающегося грешника и вполне соединяет его с Богом. Потому-то Господь наш Иисус Христос перед Своими спасительными страданиями, возлежа за вечерею пасхальною с учениками, и уже в последний раз совершая сию вечерю, сказал им: Очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания (Лк. 22,15), и не должно удивляться таковому безмерному желанию Спасителя нашего, потому что Он восхотел собрать в этом святейшем Таинстве всякое благо и всякую красоту даров Своих и соединить в нем все лучи любви Своей, как бы в некоем чистейшем кристалле. Посему, когда наступил благословенный сей час, Он предал нам всего Себя, да приемлем Его со всей любовью и готовностью. Придите, ядите, говорит Он, сие есть Тело Мое (Мф. 26,26), и по слову Всемогущего хлеб перестал быть хлебом, но сделался истинным Телом Христовым, и ученики приняли и вкушали не хлеб, но Божественное тело Господа Иисуса. Потом Господь взял чашу и, хвалу воздав, подал ее ученикам Своим, говоря: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя (Мф. 26, 27-28), и вино в чаше перестало быть вином, но сделалось истинной Кровью Христовой, и ученики пили из чаши не вино, но Божественную Кровь Господа Иисуса Христа. Господь и до ныне зовет всех нас, чтобы мы текли к Нему и вкушали от собственного Его Тела и Крови, чтобы освятить несчастное состояние растленной нашей природы, чтобы нам преобразиться в собственную Его славу и святость по реченному Им: идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное; оставьте неразумие, и живите, и ходите путем разума (Притч. 9, 5-6). Человек, сколько бы ни был милосерд и благотворителен, но как человек, он подлежит немощам и погрешностям и в самом деле благотворительности; тогда как человеколюбие и благоутробие Господа Иисуса есть беспредельное и святейшее, и там, где Господь любит и благодетельствует, то любит и благодетельствует всесовершенно. Возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин. 13, 1). Господь дарует нам великий дар Святейшего Причастия, дабы нас облагодетельствовать совершенно, обогатить и душу и тело наше Своею Божественною славой и светлостью, ибо с даром этим обильно изливаются блага Господни на все душевные и телесные силы наши. Он, как имеющий в Себе жизнь, сообщает жизненность и нашему бренному телу, посеявая в нем семя бессмертия; Он как истинный свет, просвещает все наши душевные и телесные чувства, обуздывая в нас греховные пожелания и возбуждая в сердце нашем стремление к добродетели и чистоте. Кто с чистым покаянием и сокрушением сердечным причащается Тела и Крови Господа, тому злые духи, при всем коварстве своем, не только не могут сделать никакого вреда, но даже и близко не смеют приступить к нему. В ком обитает Всесвятейший Господь, тот не может быть рабом греха. Как древле нисходила с неба для народа Божия манна, так и ныне для нас, в Таинстве Причащения, преподается небесный хлеб, без сравнения превосходящий древнюю манну. потому что хлеб этот есть самое святейшее Тело Господа и пречестная животворящая Кровь Его. Приобщаясь Самому Господу, ум наш делается способным к пониманию высоких небесных истин; наша воля укрепляется в добре, и в сердце нашем возбуждаются святые чувства. Можно ли желать нам чего-либо более сего? В Таинстве Причащения Господь даровал нам то, что выше всех благ, - даровал Самого Себя: Свое пречистое Тело и пречистую Кровь, и тем самым даровал нам несомненный залог нашего вечного спасения, по слову Его: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную (Ин. 6,53-54). Вот почему Спаситель так пламенно желал преподать ученикам Своим, и через них всем верующим в Него, таинство Причащения! К этому побуждала Его бесконечная любовь к роду человеческому, Его пламенное желание открыть нам вход в Царство Небесное, ради чего Он оставил недра Отча и облекся в нашу нищету, понес на Себе грехи всего мира и всю тяжесть правосудия Божия. Спаситель наш, выражая обилие любви Своей к нам в сих приточных словах: идите, ибо уже все готово (Лк. 14, 17), вместе с тем с гневом говорит о небрегущих об этом Божественном даре: сказываю вам, что никто из тех званных не вкусит Моего ужина (Лк. 14, 24). Нельзя изобразить яснее любовь, оказываемую нам Спасителем, как уподобив Его чадолюбивой Матери. Вот представим себе: эта нежная мать видит, что дитя ее, уклонившись, удаляется от нее и, ползая, приближается к некоей стремнине, и готово уже упасть в нее: с каким трепетом сердца смотрит чадолюбивая мать на опасность, в которой находится ее дитя! При таком страшном зрелище, что должна делать любящая и мудрая мать? Звать дитя свое? Но она думает: "Услышит ли оно голос мой? Громко позвать его и пригрозить? Но это едва ли спасет его, ибо я испугаю его, и тогда не я ли сама брошу в него как бы стрелу, от которой он тотчас низринется в пропасть?" Что же делает мудрая мать в таком затруднительном положении для избавления дитяти своего от беды? Тихо, молча подошедши, она становится на пути его к стремнине и, оставаясь неподвижною на месте, раскрывает сосцы свои младенцу, и тот, видя сосцы матери, отвращается от стремнины и спешит в объятия матери! Нечто подобное сему творит и Господь Иисус в Таинстве Причащения: как утешает кого-либо мать, так утешу Я вас (Ис. 66,13). Видит Христос раба Своего, который, как несмысленный младенец, выходит из объятии отеческой Его благодати и, живя греховно, достигает края погибели. Если Он станет звать его, чтобы воротился, тот или не услышит, или не послушает голоса Его! Если будет устрашать его, то устрашенный грешник может пасть в стремнину отчаяния и погибнуть. И Господь поступает, как чадолюбивая мать: молча и незримо сретает его на путях погибельного блуждания, раскрывает лоно человеколюбия своего, представляет сии Божественные сосцы - Тело и Кровь Свою, коих сладость ненасытимо желанна для чистых душ, и таким образом уловляет сего заблудшего и возвращает его снова в лоно Божественной Своей благодати. Ибо ласки Твои лучше вина. Влеки меня, мы побежим за тобою (Песн. 1: 1,3). После сего захотим ли мы оставаться столько неразумными, чтобы любить греховную нечистоту и стоять на стремнинах погибели, не заботясь о своем спасении, отвергая отеческую любовь к нам Господа? Приидите вернии, приидите, ядим Его хлеб, и пием вино, еже Он раствори нам. Оставим безумие да поживем и во веки воцаримся. Когда какой-нибудь друг зовет нас к себе для угощения, то он сначала приглашает сам лично, а потом с приближением обеда посылает слуг своих для напоминания; - то же делает и Христос: Он не только сам лично приглашает всех Своих верных приобщаться часто Своей Божественной трапезы, но побуждает еще особыми призваниями через Церковь Свою, в лице учителей и иереев церковных. И послал рабов своих звать званых (Мф. 22,3). Правда, Святая Церковь по видимому довольствуется и нечастым с нашей стороны приобщением: она заповедует своим чадам исповедываться пред духовным отцом и приобщаться Тела и Крови Христовой четыре раза в год в посты или, по крайней мере и уже непременно, однажды в год; но что означает это? Означает ли это действительно довольство Церкви нашей? Нет! Церковь поступаете с нами в этом случае точно так, как поступает обыкновенно добрая и благоразумная мать со своим дитятей. Когда она видит, что дитя ее, по неразумию, капризам или болезни, не принимает пищи и тем подвергает себя изнурению сил, то она упрашивает его вкусить хотя немного пищи, в надежде, что приятность пищи возбудит в нем аппетит, и подкрепленный организм понудит его к большему и частому употреблению ее; так поступила с нами и Церковь наша, когда увидела, как огонь плотских страстей попалил в нас духовные стремления, как, подобно повальной болезни, возобладало нами пристрастие к земным благам, как озабочивает нас беспрестанно служение чреву и как все эти душевные недуги охладили сердце наше к Святейшему Таинству Причастия. Что же делает Церковь, когда видит, что холодность наша к Святому Причастию может довести нас до вечной погибели и приготовить нам ад со всеми его ужасами? Она проникается к нам снисхождением и говорит голосом любвеобильной матери. "Сын мой, удержись от страсти, овладевшей душею твоею, подумай о себе самом, позаботься о спасении своем, постарайся приобщиться небесного сокровища, хотя однажды в год, ради любви к тебе небесного Отца твоею и ради моего желания видеть твое спасение более, чем желает родная мать твоя, приближься к священной трапезе, приготовленной тебе Спасителем мира, чтобы укрепить душу твою, просветить ум твой, очистить чувства твои". Святая Церковь допускает такое снисхождение к немощам нашим именно в той надежде, что христианин, усладившись духовно хотя однажды в год принятием Тела и Крови Христовых, быть может, восчувстует потребность и нужду в более частом причащении, хотя в то же время она желает и молит Господа, чтобы ее чада жили в такой христианской чистоте, которая бы давала им возможность и делала бы их достойными приобщаться не только каждый пост и месяц, но и всякую седмицу и даже каждый день, как было в начале христианства. Посему-то Церковь каждый раз, как совершается Божественная литургия, через своих служителей взывает к нам словами Господа: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов, пиите от нея вси, сия есть Кровь Моя нового завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов. За тем, после приобщения Священнодействующих, выносятся Святые Дары и к нам, и мы слышим приглашение: со страхом Божиим и верою приступите! Что же! Спешим ли мы ответить на это любвеобильное призвание Церкви своим деятельным участием в принятии Святых Даров? Нет. А было время, когда христиане с радостью спешили соединиться с источником жизни, спешили к слушанию слова Божия: молитва и приобщение Тела и Крови Господних составляли самое главное дело их жизни. Они же, говорит святой Евангелист Лука о христианах своего времени, постоянно пребывали в учении Апостолов, в общении, и в преломлении хлеба и в молитвах (...) каждый день единодушно пребывали в храме (Деян. 2: 42,46). Зато посмотрите, как святые нравы первенствующих христиан далеко отстоят от растленных нравов нашего времени! Если древние христиане постоянно жили и действовали в непосредственном соединении со Христом, то естественно, что вся жизнь их и дела проникнуты были благочестием и чистотою. И что странного, если наша жизнь оказывается жалкою, суетною, греховною, когда мы живем и действуем в удалении от Христа? Древние христиане предпочитали лучше впасть в когти льва или в зубы дикого зверя, чем отступить от Христа; охотнее соглашались быть брошенными в пламень разожженной печи, чем воздать честь языческим богам. А мы, никем не гонимые, сами добровольно удаляемся от Христа, и каждая страсть становится нашим идолом. Отсюда греховные нечистоты, осуждаемые законом Божиим, гнусные по самой природе, увы, являются с дерзновением в христианских домах. А между тем жизнь наша потекла бы иным путем, пороки не овладели бы нашим сердцем, мы не были бы рабами греха, если бы подобно древним христианам чаще принимали в себя Христа в Таинстве Причащения. Идя тем путем, каким шествовали они, мы обрели бы освящение и покой душам нашим. Вопросите о стезях Господних вечных, и видите, какой путь благ, и ходите по нему и обрящете очищение душам вашим! Но если пример древних христиан кажется для нас слишком удаленным и не производит в сердце нашем чувства ревности и подражания, то посмотрим повнимательнее на самих себя: что же мы видим? Мы постоянно жалуемся на немощь нашей природы, нашу удобопреклонность к греху, наше бессилие и слабость против греха. А если это так, то для чего же мы удаляемся от трапезы Господней, могущей укрепить немощи нашей природы и дать нам силу для борьбы с грехом? Если и обыкновенная здоровая пища, принимаемая телом, питает его, подкрепляет и врачует его ослабевшие силы, сообщает ему новые соки и содействует к дальнейшему возрастанию и продолжению его жизни, тем более должно ожидать подобных спасительных плодов не только для тела, но и преимущественно для души, от пищи Божественной, приемлемой нами достойно в Таинстве Евхаристии. Питаясь этой Божественной пищей, мы непосредственно соединяемся со Христом, источником всякого живота и благодати и раздаятелем всех духовных дарований, яже к животу и благочестию. Святое Причастие есть Божественный угль, от которого разгораются все наши телесные и душевные силы, подобно тому как разжигается золото в пламени огня. Огонь этот показал Бог образно Пророку Исаии, когда через одного из Серафимов поднес к устам его в клещах горящий угль: и в руке у него горячий уголь, который он взял клещами с жертвенника (Ис. 6,6). Святое Причастие, по выражению Церкви, есть огнь. В приступающих достойно к сему святейшему Таинству, огнь этот попаляет терние грехов, очищает душу, освящает помышления, утверждает мысли, просвещает все чувства, покрывает, сохраняет и соблюдает от всякого дела и слова душевредного. Святое Причащение есть пища и врачевство; оно врачует все недуги душевные, утишает бесчинные страсти, возбуждает святые помышления, укрепляет душу и хранит в ней силу. Но должно сказать с прискорбием, что таинство Тела и Крови Христовых не для всех приемлющих бывает благодетельно; некоторым оно служит не в спасение, а в осуждение и погибель. Это тем, которые дерзают приступать к Таинству с душою нечистою и оскверненною, не приготовив себя к принятию этого небесного дара. Как позванный на царский пир тяжко оскорбил бы и прогневал царя, если бы явился на пир в своей всегдашней раздранной и запятнанной одежде, - он не только был бы прогнан с пира, но и понес бы достойное наказание за свою дерзость; так равно прогневает царя и Владыку всех Господа Иисуса Христа тот, кто дерзает являться к Его Пречистой и Божественной вечери с своею всегдашнею душевною нечистотою и скверностью, не омытыми и не очищенными слезами покаяния. Такой не только лишается благодатных даров причащения, хотя и приступает к нему; но и готовит себе наказание за свою дерзость - неуважение к святости и величию Таинства. Причащение для таковаго есть огнь опаляющий недостойныя [1]. И Иуда Искариотский вместе с другими Апостолами причастился на тайной вечери от Самого Господа пречистых Тела и Крови Его, но так как он дерзнул принять оныя, не оставив своего коварного намерения предать Господа, то принял Святые Дары в суд себе и вечную погибель. Тогда диавол вполне уже овладел его умом, сердцем и волею, и он, как предсказал ему Господь, сотворил скоро (Ин. 13,27) - в ту же ночь привел он свой коварный замысел в исполнение. Посему-то святой апостол Павел, научая Коринфян достойно приступать к принятию Святых Тайн, открывал им, что если они после приобщения не укреплялись, а расслаблялись душою и телом и недуговали, если некоторые из них вскоре после приобщения умирали, то это происходило оттого, что они принимали Святое Причастие не с подобающей чистотою совести, не довольно рассуждая о величии дара благодати и о своем душевном расположении. Ибо кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11,29). Святое обыкновение ежедневного причащения Святых Христовых Тайн продолжалось в первые века христианства без нарушения: но далее горячность и усердие в христианах начали охладевать. Многие желали только присутствовать при совершении литургии и слушать ее, но не приобщаться Святых Христовых Тайн. Против такой холодности к Таинству Причащения св. Иоанн Златоуст сильно вооружался, называя ее бесстудной [2] и не достойной христианина. Сетуя о таком обычае и укоряя подобных христиан, он восклицает: "Оле обычая, оле предприятия дерзости, туне жертва повседневная, туне предстоим жертвеннику, никто же есть причащайся! Неси ли достоин жертвы, ниже причащения? (Это было общим извинением у тогдашних христиан, равно как и у нынешних.) Слышиши стоящаго проповедника (Диакона), чего убо ради глаголет (оглашенным) "отыдите не могущие молитися"! Ты же ли стоиши бесстудно? Но ты неси от сих, а от могущих причасти

Самое главное, что Бог, есть, ЛЮБОВЬ. Когда в нас нет любви-нет и Бога-это, действительно, страшно.