Таблица лидеров

Много я страдал! Страдал наиболее из-за своей пламенной крови, из-за своей пламенной любви к ближнему, люб­ви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением; из-за расположения к спра­ведливости; чести; из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию, без этого она как раз похитит у моего сердца святой мир, отнимет меня из водительства Святого Духа, предаст водительству сатаны. Знай: Бог управляет миром, у Него нет неправ­ды. Но правда Его отличается от правды челове­ческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою все­святую правду, правду креста — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Цар­ство Небесное многими скорбями. Образ испол­нения этой правды Бог подал Собою. Против правды Христовой, которая — Его крест, вооружается правда испорченного есте­ства нашего. Бунтуют против креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови, а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кре­сту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хо­тят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? Всмотрись на украшен­ную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! Не без причины заповеда­ны нам нищета и пост! Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляду, страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположе­ние к N. болезненное. Воню твоего сердца обо­нял я, бывши у вас в обители, потом — при по­лучении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, му­чится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетель­ствуясь деланием и учением святых отцов, что желающий перейти из плотского состояния в ду­ховное должен умереть для всех человеков. Ка­кая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум сознали справедливость произнесенного, но ус­лышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, ус­лышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего ожив­ления в Духе — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечом и луком тво­им отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Землею называю твое сердце; аммореями — кровь, плоть, злых ду­хов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным. Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опира­ясь на веру, на живую, веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и че­тыре — в течение краткой минуты на колени, го­вори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, называл, обманыва­ясь, моим — Твой, Твое создание, Твоя собствен­ность. Он Твой — всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устро­ить, что ни восхощешь. Ты всепремудр: путей Тво­их духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли, сегодня существующая, завтра ис­чезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти, но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе Твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и меч­танием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно: потому что лю­бит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближ­ним». И врагов нам повелено любить, и наруше­ние любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повто­ряй несколько раз неспешно: «Господи! предаю его, себя, всех святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, всесильный, все это видишь; да бу­дет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я кто? Пылинка, чтоб мне вмеши­ваться в Твое непостижимое управление!» И N. должен так же поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб — влечет­ся твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. Ты должен быть один. Из тебя ска­зал я это, сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был постоянное одиночество, был и есть. Что делать? — Претер­пим тягость уединения. Увидев его, увидев сирот­ство наше на земле, Дух Святой в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите вза­имное пристрастие истинным смирением, кото­рое предложено в вышенаписанных молитвах боговидения. Не должно вам безвременно, по вле­чению нежного чувства, то есть глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В про­тивном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так, некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать. Когда придут тебе помыслы ревности и нежно­сти к N., а ему — к тебе, говорите сами себе: «Госпо­ди, он Твой! А я что?» Когда же усилится брань — к себе в келию и на колени!.. Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от при­страстия друг ко другу, которым сердца ваши ли­шены свободы; они в плену и оттого в муке. Вре­мя ваше и здоровье теряются в пустых смущени­ях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное — и потому греховное, бо­гопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не мало­стями, но весьма важными недостатками, могу­щими нанести неисцельный вред, не только ос­тановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным В особенности это относится к мо­нашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние. Умри для челове­ков... Если ж не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной. Из "Писем" свт. Игнатия Брянчанинова

Желаешь поговеть и неосужденно причаститься Святых Христовых Таин: самое нужнейшее к оным приуготовление – оставлять ближним согрешения их, по слову Господню: аще оставляете ближним согрешения их, и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваша; аще ли не оставляете им согрешения их, то ни Отец ваш Небесный отпустит вам согрешений ваших (Мф. 6, 14-15), и иметь мытарево смирение, так бывает истинное покаяние, и во смирении нашем помянет нас Господь и пошлет Свою помощь в делах наших, при нашем благом произволении. При сознании своего недостоинства и покаяния в грехах Бог прощает грехи наши, и таинства бывают нам в очищение грехов, но кто же будет настолько безумен, что сочтет себя достойным таинства Причащения? Когда и святые, Великий Василий и Иоанн Златоуст, считали себя недостойными, то мы посмеем ли считать себя когда достойными? Тогда недостоинство осуждает нас, когда мы, валяясь в тине грехов и в злобе, тако дерзаем, но с покаянием и смирением приступая, получаем прощение. Из писем прп. Макария Оптинского

Многие ищут, как необходимого, духовника высокой жизни и, не находя такого, унывают, и потому редко, как бы нехотя приходят на исповедь. Это большая ошибка. Надо веровать в самое таинство исповеди, в его силу, а не в исполнителя таинства. Необходимо лишь, чтобы духовник был православный и законный. Не надо спорить, что личные качества духовника много значат, но надо веровать и знать, что Господь, действующий во всяком таинстве Своею благодатью, действует по Своему всемогуществу независимо от этих качеств. Очень дорого иметь благоговейного духовника, с которым можно было бы посоветоваться и выяснить те или иные вопросы жизни духовной и просто побеседовать, дабы согреть духовною беседою холодное сердце и получить подкрепление духовное в скорбях, нас окружающих, – но если не можем сразу найти такого, весьма неразумно совсем не прибегать к исповеди. Это подобно тому, если кто, не имея хорошего веника для уборки своего дома, совсем не будет вычищать его. Нет хорошего веника, возьми какой есть. Лишь бы было в доме чисто; или, не имея хороших дров, совсем не будет топить дом и будет мерзнуть. Другие хотят сделать каждую исповедь беседою духовною. Может быть, это и хорошо, и даже иногда необходимо, но не всегда есть к тому возможность по времени и другим причинам. По существу же это две вещи различные. …Кто в простоте сердца скажет свои согрешения с сокрушением и смиренным чувством, с желанием исправиться, тот получит прощение грехов и мир совести своей силою благодати Божией, действующей в таинстве. Из наставлений прп. Никона Оптинского

Много я страдал! Страдал наиболее из-за своей пламенной крови, из-за своей пламенной любви к ближнему, люб­ви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением; из-за расположения к спра­ведливости; чести; из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию, без этого она как раз похитит у моего сердца святой мир, отнимет меня из водительства Святого Духа, предаст водительству сатаны. Знай: Бог управляет миром, у Него нет неправ­ды. Но правда Его отличается от правды челове­ческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою все­святую правду, правду креста — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Цар­ство Небесное многими скорбями. Образ испол­нения этой правды Бог подал Собою. Против правды Христовой, которая — Его крест, вооружается правда испорченного есте­ства нашего. Бунтуют против креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови, а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кре­сту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хо­тят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? Всмотрись на украшен­ную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! Не без причины заповеда­ны нам нищета и пост! Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляду, страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположе­ние к N. болезненное. Воню твоего сердца обо­нял я, бывши у вас в обители, потом — при по­лучении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, му­чится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетель­ствуясь деланием и учением святых отцов, что желающий перейти из плотского состояния в ду­ховное должен умереть для всех человеков. Ка­кая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум сознали справедливость произнесенного, но ус­лышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, ус­лышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего ожив­ления в Духе — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечом и луком тво­им отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Землею называю твое сердце; аммореями — кровь, плоть, злых ду­хов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным. Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опира­ясь на веру, на живую, веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и че­тыре — в течение краткой минуты на колени, го­вори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, называл, обманыва­ясь, моим — Твой, Твое создание, Твоя собствен­ность. Он Твой — всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устро­ить, что ни восхощешь. Ты всепремудр: путей Тво­их духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли, сегодня существующая, завтра ис­чезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти, но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе Твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и меч­танием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно: потому что лю­бит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближ­ним». И врагов нам повелено любить, и наруше­ние любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повто­ряй несколько раз неспешно: «Господи! предаю его, себя, всех святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, всесильный, все это видишь; да бу­дет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я кто? Пылинка, чтоб мне вмеши­ваться в Твое непостижимое управление!» И N. должен так же поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб — влечет­ся твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. Ты должен быть один. Из тебя ска­зал я это, сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был постоянное одиночество, был и есть. Что делать? — Претер­пим тягость уединения. Увидев его, увидев сирот­ство наше на земле, Дух Святой в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите вза­имное пристрастие истинным смирением, кото­рое предложено в вышенаписанных молитвах боговидения. Не должно вам безвременно, по вле­чению нежного чувства, то есть глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В про­тивном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так, некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать. Когда придут тебе помыслы ревности и нежно­сти к N., а ему — к тебе, говорите сами себе: «Госпо­ди, он Твой! А я что?» Когда же усилится брань — к себе в келию и на колени!.. Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от при­страстия друг ко другу, которым сердца ваши ли­шены свободы; они в плену и оттого в муке. Вре­мя ваше и здоровье теряются в пустых смущени­ях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное — и потому греховное, бо­гопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не мало­стями, но весьма важными недостатками, могу­щими нанести неисцельный вред, не только ос­тановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным В особенности это относится к мо­нашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние. Умри для челове­ков... Если ж не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной.

Много я страдал! Страдал наиболее из-за своей пламенной крови, из-за своей пламенной любви к ближнему, люб­ви, соединенной, казалось мне, с чистым, полным самоотвержением; из-за расположения к спра­ведливости; чести; из-за своего плотского разума. И теперь должен смотреть и смотреть за своею кровию, без этого она как раз похитит у моего сердца святой мир, отнимет меня из водительства Святого Духа, предаст водительству сатаны. Знай: Бог управляет миром, у Него нет неправ­ды. Но правда Его отличается от правды челове­ческой. Бог отверг правду человеческую, и она — грех, беззаконие, падение. Бог установил Свою все­святую правду, правду креста — Ею отверзает нам небо. Ему благоугодно, чтоб мы входили в Цар­ство Небесное многими скорбями. Образ испол­нения этой правды Бог подал Собою. Против правды Христовой, которая — Его крест, вооружается правда испорченного есте­ства нашего. Бунтуют против креста плоть и кровь наши. Крест призывает плоть к распятию, требует пролития крови, а им надо сохраниться, усилиться, властвовать, наслаждаться. Путь к кре­сту — весь из бед, поношений, лишений; они не хотят идти по этому пути; они — горды, они хо­тят процветать, величаться. Понимаешь ли, что плоть и кровь — горды? Всмотрись на украшен­ную плоть, на обильную кровь — как они напыщенны и надменны! Не без причины заповеда­ны нам нищета и пост! Не устрашись слов моих: они по наружности, с первого взгляду, страшны, жестоки. Исполнишь спасительный совет мой — и обретешь мир, исцеление сердцу твоему. Твое расположе­ние к N. болезненное. Воню твоего сердца обо­нял я, бывши у вас в обители, потом — при по­лучении первого письма твоего; во втором же письме душа твоя сама сознает его: болезнует, му­чится, мечется, стонет. Писал я тебе, свидетель­ствуясь деланием и учением святых отцов, что желающий перейти из плотского состояния в ду­ховное должен умереть для всех человеков. Ка­кая смерть без болезней! При свидании я тебе сказал: «Ты должен быть один». Сердце твое, ум сознали справедливость произнесенного, но ус­лышала кровь твоя приговор смертный на нее — и ужаснулась. Я понимал это; не остановился, не останавливаюсь сказать истину, необходимую для твоего спасения и преуспеяния. Услышь, ус­лышь голос грешника, слово грешника, голос и слово, избранные Богом в орудие твоего ожив­ления в Духе — и, хотя б то было с пролитием кровавого пота, исполни их. Мечом и луком тво­им отними у аммореев землю, отдай ее Сыну возлюбленному Отца, таинственному Иосифу — Христу. Землею называю твое сердце; аммореями — кровь, плоть, злых ду­хов, завладевших этою землею. У них надо отнять ее душевным подвигом, то есть деланием умным и сердечным. Приступи же к врачеванию прокаженной и расслабленной, беснующейся души твоей. Опира­ясь на веру, на живую, веру, ежедневно вставай — сперва по нескольку раз в день, раза по три и че­тыре — в течение краткой минуты на колени, го­вори Господу: «Господи! N., которого я думал так любить, думал так уважать, называл, обманыва­ясь, моим — Твой, Твое создание, Твоя собствен­ность. Он Твой — всеблагого Творца и Владыки своего! Ты всеблаг: хочешь устроить для него все благое. Ты всесилен: все можешь для него устро­ить, что ни восхощешь. Ты всепремудр: путей Тво­их духовных, судеб Твоих исследовать, постичь человеку невозможно... А я — кто? — Пылинка, горсть земли, сегодня существующая, завтра ис­чезающая. Какую могу принести ему пользу? — Могу лишь более повредить ему и себе моими порывами, которые кровь, которые грех. Предаю его в Твою волю и власть! Он уже есть, всегда был в Твоей полной воле и власти, но этого доселе не видел слепотствующий ум мой. Возвращаю Тебе Твое достояние, которое безумно похищал я у Тебя обольщавшим меня мнением моим и меч­танием. Исцели мое сердце, которое думало любить, но которое только больно: потому что лю­бит вне Твоих святых заповедей, с нарушением святого мира, с нарушением любви к Тебе и ближ­ним». И врагов нам повелено любить, и наруше­ние любви к ним есть нарушение заповеди, нарушение любви к ближнему. Встав с колен, повто­ряй несколько раз неспешно: «Господи! предаю его, себя, всех святой воле Твоей; буди во всем воля Твоя! За все — слава Тебе!» Когда ты с людьми и увидишь, что приближается к душе невидимое искушение, то повторяй мыслию вышесказанные слова. Когда видишь неустройство мира и вашего маленького мира — монастыря, повторяй слова: «Господи! Ты, всесильный, все это видишь; да бу­дет воля Твоя; да совершаются недомыслимые судьбы Твои. А я кто? Пылинка, чтоб мне вмеши­ваться в Твое непостижимое управление!» И N. должен так же поступать относительно тебя — предавать тебя Богу, Его воле, Его Промыслу. Для духовного руководства он слаб — влечет­ся твоею немощию. А в немощи твоей большая сила крови, красноречивой крови, восстающей против духовного закона: кто не ощутил в себе явного духовного действия, дарующего свободу, независимость, тому не выстоять против напора твоей крови. Ты должен быть один. Из тебя ска­зал я это, сказал и повторяю. Те, которым будешь поверять твои брани, повредятся — и, может быть, неисцельно. Мой жребий был постоянное одиночество, был и есть. Что делать? — Претер­пим тягость уединения. Увидев его, увидев сирот­ство наше на земле, Дух Святой в свое, известное Ему время, придет к нам. Тогда будешь не один и порадуешься тому, что был один. Умертвите вза­имное пристрастие истинным смирением, кото­рое предложено в вышенаписанных молитвах боговидения. Не должно вам безвременно, по вле­чению нежного чувства, то есть глупой крови, уча­щать друг к другу. Не будь нежен! Не позволяй себе разнеживаться! Будь истинный муж! В про­тивном случае, чтоб не постыдили нас жены, не причислили нас к женам по причине нашей слабости! Так, некоторая преподобная инокиня сказала нерадивым, некрепким инокам: «Вы — жены!» Имею основание искать от тебя этого. Дай! — потому что можешь дать. Когда придут тебе помыслы ревности и нежно­сти к N., а ему — к тебе, говорите сами себе: «Госпо­ди, он Твой! А я что?» Когда же усилится брань — к себе в келию и на колени!.. Подвизаясь так, вы ощутите по милости Божией исцеление от при­страстия друг ко другу, которым сердца ваши ли­шены свободы; они в плену и оттого в муке. Вре­мя ваше и здоровье теряются в пустых смущени­ях и бесплодных мучениях. Когда Бог дарует вам исцеление от пристрастия и вы ощутите свободу и легкость, тогда познаете, что настоящее ваше состояние было «искушение», было состояние ложное, а не духовное — и потому греховное, бо­гопротивное. Малости, незаметные в мирской жизни, в монастырской делаются уже не мало­стями, но весьма важными недостатками, могу­щими нанести неисцельный вред, не только ос­тановить — прекратить всякое духовное преуспеяние, сделать жительство в монастыре вполне бесплодным В особенности это относится к мо­нашествующим, которым на ниве Христовой до­сталась в удел для возделания умная молитва и прочие сопряженные с нею подвиги внутренние. Умри для челове­ков... Если ж не умрешь для людей, если будешь дозволять сердцу своему увлекаться, пленяться пустыми привязанностями — всю жизнь твою будешь пресмыкаться по земле, не сподобишься ничего духовного: кости твои падут вне земли обетованной. Из "Писем" свт. Игнатия Брянчанинова

Только что вернулась с Божественной Литургии. До сих пор не понимаю, что такое произошло. Как будто сам Господь посетил нашу церковь, благословил нас, укрепил, покрыл своей любовью. Еще утром никто не знал, что нас в храме ждет что-то необыкновенное. Торопилась как обычно на службу, напевала антифоны, планировала, что буду делать после службы. Я пою на клиросе, на этой неделе это была третья служба, поэтому настроение было привычное, ровное, все как всегда. Прихожу, в храме человек десять, стоят у левых ворот, ждут благословения. Вижу "своих" из хора. Становлюсь рядом, рассматриваю прихожан. И тут замечаю маленького сгорбленного старичка в рясе перед вратами. Это не вызвало никакого удивления, к нам часто в храм приезжает священство. Спрашиваю, кто на этот раз приехал. Говорят, старец Илий из Оптины. Думаю, как странно: вчера только смотрела сайт Оптинской Пустыни, скачивала жития и беседы Оптинских старцев. Сама никогда там не была, но последнее время муж слушал записанные беседы Оптинских старцев и просил меня найти новые. Про старца Илия никогда не слышала, но было интересно посмотреть на "живого старца". Старец стоял к нам спиной и по разговорам, я поняла, что всех интересует, будет ли он исповедовать. Но началась Литургия, батюшка зашел в алтарь, мы ушли на клирос. Сквозь боковые врата краем глаза я все время наблюдала, как отец Илий вынимает частицы и читает записки. Исповедовали наши священники. С середины Литургии вышел исповедовать сам батюшка. Певчие стали по очереди идти на исповедь (все прихожане, дай им Бог здоровья) пропускали нас вперед. Я шла вторая. Мне было очень стыдно идти без очереди, видно было, что люди начинают волноваться, батюшка исповедовал минут по 10, и всем хотелось попасть к нему. Стою, ни жива ни мертва, боюсь, что уйдет, и молюсь: "да будет воля Твоя, не отвергни меня, прими меня кающуюся". Поднимаюсь к батюшке и вижу такие добрые, мягкие, теплые глаза. И так тепло рядом с ним и хочется руку его не отнимать от своей и вот так припасть к его коленям и сидеть, сидеть вечность. Я ему что-то говорила о своих "скорбях", просила молитв о детях, муже, о себе. Он что-то мне говорил, я ничего не помню. Все как в тумане. Это даже не была исповедь. Ведь я уже считала себя "верующей с опытом" и привыкла к частым исповедям, причащению. Церковь была для меня привычным местом, я уже не ощущала себя, как на Небе. Уже давно я перестала переживать Божественную Литургию, меня не потрясали слова песнопений. Умом осознавая, где я, по Божьей милости, нахожусь и что делаю, сердце мое не откликалось ни на что. Бесчувствие и окамененность очень беспокоили меня последнее время. Все стало привычным. Сердце молчало, и молитва застывала на устах. Каждый раз, уходя домой с клироса, я опять и опять понимала, что, предстоя пред Богом, не молилась, не вникала в смысл того, что пела, что не стала причастницей Вечного Воскресения, Вечной Жизни, будучи так близко. И все чаще приходили в голову мысли: «Господи, я не люблю Тебя, я не живу Тобой, я прохожу мимо Тебя. Если я здесь, на земле, не являюсь причастницей Великой Тайны, как там, на Небесах, я стану ею». Ответ моей совести был слишком ясным для меня. И словно луч солнца, направленный в самое сердце, растопил лед, разбил этот камень, который так давил меня последнее время. Такое тепло разлилось по телу и слезы брызнули из глаз, и хотелось плакать и плакать от радости, как потерянный ребенок плачет, когда найдет свою мать, цепляется в нее ручками и плачет от счастья. И все «скорби», печали, неурядицы, переживания отошли, стали такими ничтожными и смешными. То, что раньше казалось «страшным испытанием, невыносимыми скорбями, великими проблемами, отравляющими жизнь», стало таким призрачно далеким. И стали понятны слова: «отечество наше на Небесах», «Горняя мудрствуйте». Сам Господь посетил нас. Мое сердце не вмещает того, что я пережила сегодня. Прибежав домой, я бросилась искать информацию о старце и, прочитав статьи, посмотрев фильмы о старце, до меня начало доходить, причастницей чего я стала и «как Господь помиловал меня». Регент нашего хора заметила: «Видимо, дела наши совсем плохи, раз Господь дает нам такие утешения. Мы не идем к Господу, Господь Сам приходит к нам в лице своих угодников. И ведь совсем накануне к нам приезжала мироточивая чудотворная икона Божьей Матери "Семистрельная" Я читала в статьях о старце Илии, как люди не могут попасть к нему, едут издалека, чтобы только взять благословение, только взглянуть на него. А мы все исповедались ему, молились с ним, пели акафист, разделили с ним трапезу, получили подарки, фотографировались, благословились. Людей было не много, никто ничего не знал. Он провел с нами полдня и уехал. Это был как сон, как «глас хлада тонка» (как точно это выражено), как солнечный свет, который показался на мгновение, согрел нас своим теплом и снова скрылся, чтобы мы вновь, с новой силой начали искать тепла, любви, радости в Господе. Господи Иисусе Христе, Долготерпеливый и Многомилостивый, прости нас и меня, много пред Тобой согрешившую, за жестокосердие и бесчувствие к Божественным словам Твоим, к Истине Твоей святой, за неразумие и нерадение и леность, за нелюбовь и равнодушие к созданиям твоим, за суету и мелочность, за фальшивость и лицемерие, за все то, что снова и снова оскорбляет и распинает Тебя. Прости, Господи и помилуй. И спаси, Господи и укрепи угодника Твоего, отца Илия. Дай Бог ему крепости телесной и духовной. Да сподобит его Господь достигнуть вожделенного Отечества. Храм Успения Пресвятой Богородицы 4.06.2011. г. Прага Россия, 119619, город Москва, 7-я ул. Лазенки, 42. Источник: Приезд старца Илия

Знаете ли Вы, что ... в древности монахи Воскресенского монастыря в Угличе лакомились сам и угощали дорогих гостей осетровой икрой на засахаренных яблоках ? Попробуйте и Вы !