Таблица лидеров

День 10. Горний монастырь, Вифания. Поездку в Вифанию к гробнице прав. Лазаря мы решили совместить с посещением русского Горнего монастыря. Утром после послушания в трапезной мы позвонили Володе и попросили свозить нас по этим святым местам. Володя работает в Иерусалиме таксистом, где живет уже 10 лет вместе со своей женой и 3 детьми. Сам он русский, но прекрасно говорит по-арабски и по-еврейски. Главная проблема для русскоязычного населения Израиля, на его взгляд, - в обучении детей. По Израилю уже вовсю шагает ювенальная юстиция, да и мусульманское влияние колоссальное. Две его дочки учатся в Вифанской школе, а вот мальчик ходит в обычную. Но о Вифанской школе еще пойдет речь. Итак, мы приехали в Горний монастырь: время уже шло к обеду, и Володя договорился с сестрой, отвечающей за паломников, чтобы нас покормили. Трапезная в монастыре – огромная (больше, чем на Елеоне), и яств на столе было – не перечесть. После этого мы отправились гулять по территории обители. Монастырь расположен на горе – и потому, чтобы добраться до верхней его границы, приходится немало потрудиться. Сестры же перемещаются на мини-машинках, которые охотно развозят их в нужные места. В монастыре два основных храма: один из них – в честь всех русских святых, очень величественный и высокий, он находится на самой вершине монастыря. А другой, Казанский, - маленький и уютный, он располагается внизу, рядом с трапезной. Горний монастырь расположен на месте, где по преданию жило семейство праведных Захарии и Елисаветы, и куда Божия Матерь пришла для встречи со своей родственницей Елисаветой (Лк. 1:43). В тот период в Горнем гостила одна хорошо нам знакомая сестра из Стефано-Махрищского монастыря, которая и провела небольшую экскурсию по обители. А на сестринском кладбище похоронены две инокини-мученицы, убитые злдеями в 1983 году. В нескольких километрах от самого монастыря расположена пещера, в которой св. прав. Елизавета скрывалась со своим малышом св. Предтечей и Крестителем Иоанном от рук Ирода, издавшего указ об избиении младенцев. Рядом с этой пещерой – святой источник, в котором мы решили обязательно окунуться. Надо сказать, что в непосредственной близости от этого святого места расположен католический мужской монастырь. А поскольку с нами было трое детей, то шума, конечно, было не мало. И вот один францисканский монах, услышав это безобразие аж из монастыря, подумал, что дети шумят из-за холодной воды в источнике (это при том, что они там буквально купались – вода была не столь холодной, как у нас на Руси ), и сделал нам суровый выговор за то, что мы мучаем детей . *** В Вифанию мы направились уже ближе к вечеру, однако вереница ко гробу прав. Лазаря была довольно длинной и состояла из католиков-итальянцев, которые что-то очень бурно обсуждали. Дождавшись своей очереди, мы спустились в холодную, сырую, но очень просторную пещеру. Как же радостно было ощущать то, что именно здесь Господь сотврорил чудо воскресения Своего друга, предваряющее следующее чудо – воскресение самого Спасителя. Неподалеку от этого места расположена Вифанская школа для девочек, директором которой является одна из Горненских сестер – Марфа. Понятно, что школа с православным уклоном, но интересно, что большинство воспитанниц – арабки. Поскольку мы приехали летом, то детей там не оказалось – все были на каникулах, но мы посетили небольшой школьный храм в честь свт. Николая Чудовторца, и отведали хумус с хлебом и конфеты с кофе в местной трапезной. Сестры, трудящиеся при школе, с большой любовью рассказывали о своих воспитанницах. А Володя с искренней радостью говорил о сестре Марфе и других учителях, о их неустанном труде не только над образовательным, но и над духовным воспитанием своих подопечных. Трудностей у сестер тоже не мало, и с горечью они поведали о том, что граничащая со школой мечеть не дает им покоя, и мусульмане грозятся даже школьное здание отобрать. Мы тоже рассказали им о наших московских-питерских школах, они с интересом узнали, что и у нас существуют православные учебные заведения, и что в России тоже эти школы существенно отличаются от обычных светских. Поблагодарив за столь теплый прием, мы поехали домой, а сестры отправились работать на школьный огород, где выращиваются разные вкусно-полезные плоды для любимых воспитанниц. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

«..Для чего, думаешь ты, бывают приношения за мучеников, и они призываются в этот час? Хотя они — мученики, хотя это — (приношения) за мучеников, но великая честь быть воспомянутым в присутствии Господа, во время совершения такой смерти, страшной жертвы, неизреченных таинств. Как пред лицом седящего царя всякий может испрашивать, чего хочет, когда же он встанет (с своего места), тогда, что бы ни говорил, будет говорить напрасно, — так и здесь, пока предлежат таинства, то для всех величайшая честь — удостоиться поминовения. Смотри: здесь возвещается то страшное таинство, что Бог предал Себя за вселенную. Вместе с этим тайнодействием благовременно воспоминаются и согрешившие. Подобно тому, как в то время, когда празднуются победы царей, прославляются и те, которые участвовали в победе, и освобождаются те, которые в то время находятся в узах, а когда пройдет это время, то не успевший получить уже не получает ничего, так точно и здесь; это — время победного торжества. «Ибо всякий раз», говорит (апостол), «когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете» (1 Кор. 11:26). Не будем же приступать легкомысленно и думать, будто это совершается так, без цели. А вместе будем поминать и мучеников, и, притом, с верою, что Господь не умер; а что Он был мертвым, то это — знак умерщвления смерти. Зная это, будем помнить, какие утешения мы можем доставить умершим, — вместо слез, вместо рыданий, вместо надгробных памятников милостыни, молитвы, приношения, — чтобы и им и нам сподобиться обещанных благ, по благодати и человеколюбию Единородного Сына, с Которым Отцу, со Святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.» Святитель Иоанн Златоуст (Толкование на книгу Деяний, Беседа 21) «..Итак, прежде наступления страшного часа будем помогать друг другу и приносить жертвы братолюбия милосердующему о душах Богу. Человеколюбивый Господь благоволит исполнять прошения своих тварей, относящиеся ко спасению, и особенно преклоняется не тогда, когда кто-либо подвизается ради только спасения своей собственной души, но когда делает сие и ради ближнего: ибо чрез это земнородный восходит к богоподражанию (испрашивая даров для других, как милости для себя самого), исполняет меру совершенной любви, получает отсюда блаженство и вместе с душою ближнего и для собственной души делает превеликое добро..» Преподобный Иоанн Дамаскин (Слово об усопших в вере, о том, какую пользу приносят им совершаемые о них литургии и раздаваемые милостыни)

Один из самых распространенных грехов нашего времени — уныние. То самое, которое погружает человека в какую-то беспросветную тоску, стесняет его сердце, представляет жизнь серой и скучной. То, которое расслабляет волю, лишает сил, приводит к состоянию, напоминающему паралич. Убеждает, что ни в чем нет смысла, ничего не выйдет, что ни делай, а потому и делать не надо. И словно прикладывает к тебе какую-то страшную печать отчаяния, безнадежности: «Не спастись…». И я не удивляюсь, когда раз за разом слышу на исповеди признание: «Батюшка, я не знаю, как мне быть. Я опять унываю!». И не только потому, что уже привык к этому. Но и потому еще, что нередко могу совершенно честно ответить: «И я тоже». Правда с одним небольшим, но существенным отличием: как быть, как справиться с этим состоянием, я знаю. И значит, если хочу, то снова справлюсь — с Божией, конечно, помощью. А я хочу… Отчего оно вообще наступает — уныние? Иногда в него погружает самое стечение обстоятельств — тяжелых, удручающих душу, «фатальных». Нередко к нему же приводит цепь постоянных неудач (впрочем, кого-то в уныние может вогнать и одна-единственная, причем не особенно серьезная неудача). Порой оно является следствием сильной усталости, как физической, так и душевной. Но если говорить о нас, людях верующих, то мы, помимо всех вышеперечисленных причин, зачастую унываем уже не столько от чего-то внешнего, сколько… от самих себя. Унываем оттого, что мы такие немощные и маловерные, оттого, что так удобопреклонны ко греху, так часто падаем, так часто приходим на исповедь с одним и тем же — словно под копирку ее пишем. Унываем оттого, что год за годом очень мало изменяемся к лучшему. Хотя потому-то и не изменяемся почти, что унываем… Очень не хватает нам бодрости душевной, мужества настоящего христианского, ощущения себя не несчастной преследуемой врагом и невзгодами жертвой, а воином Христовым — пусть и терпящим подчас поражение, страдающим от ран и даже обращающимся зачастую вспять, но воином все же. Причем видеть можно, как удобно рядится эта наша слабость в одежды «покаяния», «плача о себе», «богоугодной печали». Правда, «покаяние» это приводит не к исправлению, а к какой-то страшной зацикленности на грехах, обращенности к ним, которая не помогает с ними расстаться, а, наоборот, как бы примиряет с ними, убеждает: от них не избавиться. А плач не очищает душу, не делает ее светлее и мягче, но, напротив, истощает, обессиливает, лишает способности радоваться. И печаль совсем не похожа на богоугодную, поскольку к Богу не приближает и ревности ко спасению не прибавляет. Да и чудно было бы добрых плодов ожидать от того, что само плодом уныния является. Я часто вспоминаю (стараюсь вспоминать), когда набегает на сердце облачко уныния, способное в одно мгновение превратиться в мрачную, черную тучу, преподобного авву Аполлоса. Патерик повествует о нем, что когда примечал он кого-либо из братии своей смущенным, унывающим то никогда не оставлял этого просто так, но немедленно вопрошал его о причине смущения и каждому обличал его сердечные тайны. Он говорил: «Не должно быть печальным тому, кто предназначен к получению Небесного Царства. Да будут смущенными еллины! да плачут иудеи! да рыдают грешники! а праведники да веселятся!». И всегда меня это воспоминание утешает, радует, помогает от «облачка» освободиться. Да, слов нет, к праведникам себя причислить трудно, что там — невозможно! Но разве можем мы и от предназначенности к Небесному Царству отречься, увериться в том, что для нас оно недостижимо? Если так, то что в нас христианского останется? Где тогда надежда на милость Божию, где вера в Его любовь? Мне и другой эпизод из Патерика часто на ум приходит — тогда более всего, когда совсем на душе непросто бывает. Об ином преподобном отце, к которому пришел как-то старый солдат, чего только не натворивший за долгую и страшную, наверное, жизнь свою. И что сказал, чем укрепил его сердце святой старец? Простым, но таким красноречивым сравнением… — Ведь и ты не выбрасываешь свой старый плащ, как бы ни был он изрублен и изодран, но чинишь, штопаешь его, снова надеваешь, потому что он тебе дорог. Так почему же ты думаешь, что Господь отвергнет тебя, хотя бы и был ты весь в прорехах и ранах греха? …Так это отрадно — чувствовать себя этим ветхим, рваным, но снова починенным плащом. И быть уверенным, что и тебя не выбросят, не отринут, не отвергнут. Почему уверенным — да потому только, что наша неверность верности Божией не упраздняет. Он всегда верен. Всегда любит, никогда не оставляет, никогда не отнимает надежды. А еще помогает справиться с унынием другое — не патериковое совсем. Понимание помогает простого такого факта — можно всю жизнь в этом тлеюще-унывающем состоянии провести и оттого ни жизни, ни света белого, Божьего не видеть. И так досадно от этой мысли становится, такая злость на уныние появляется, что убегает оно куда-то. Бывает, конечно, и так, что наваливается оно как-то настолько сильно, настолько люто, что чувствуешь: еще немного — и раздавит тебя, и сил сопротивляться нет. И тут тоже помогает не патериковое вроде: у тех, кто напал на тебя, нет жалости, они не устают, они последовательны и усердны. И твои стенания о том, что нет сил, что ты «ничего не можешь», лишь раззадорят и воодушевят их. И выбор-то прост по сути: или найти силы, или пропасть. Вот и выбирай! …Это, разумеется, все свои, человеческие средства. А разгоняет облака и тучи лишь Солнце Правды, Господь. Но когда? Только тогда, когда тянешься к Нему — из тех самых сил, которые кажутся последними.

Сорри, поправила!

г.Мценск, 9 сентября, 2013г. Место мученической кончины Иоанна Кукши. Он был сыном одного из князей, проживавших в этой области. Тайно от отца ушел в Киево-Печерский монастырь,принял монашество и вернулся обратно для просвещения своих земляков, закоренелых язычников. С ним был его ученик Никон. Его встретили враждебно, но не трогали, как сына князя.Своей молитвой Иоанн Кукша за одну ночь осушил жертвенное болото, куда приносили в жертву молодых юношей и девушек. Жрецы, ожесточившись во злобе, пришли в отдаленное убежище отшельника, и убили его. На месте кончины праведника, тот час забил родник, который сохранился и до ныне. Монахи Киево-Печерской Лавры пришли за телом Иоанна и с великими почестями, на плечах, донесли Иоанна до родной обители..Ныне мощи Иоанна Кукши почивают в Дальних пещерах.Св.мученик Иоанн Кукша считается просвятителем Орловской земли с учеником своим Никоном. Не месте Источника возрождается мужской монастырь в нескольких километрах от г.Мценска. Места здесь красивые, но до сих пор мало заселены и глухие леса плотным кольцом охраняют тишину этих мест .Св.муч.Иоанне, моли БОГА о нас!