Таблица лидеров

Благодатная Оптина Здравствуй, Оптина благодатная! В свете тихом звенящий глагол, А вокруг тебя необъятная Земля русская – чудный престол. Как стена стоишь нерушимая Под покровом Царицы Небес, И любимая и гонимая Ты несешь свой спасительный крест. Берегут тебя старцы мудрые Трое братьев – Ангела три, Будто солнышко тучи хмурые Разгоняешь в нелегкие дни. Колокольня ввысь к небу тянется, Слышно первый раздался удар, И народ вокруг собирается, Получая невидимый дар. Мы идем к тебе с покаянием, Светлой радостью сердцем дыша, Милость Божию, оправдание Обретает смиренно душа. Как гора Афон возвышаешься Ты над морем житейских забот, Нет, с тобою мы не прощаемся И увидимся вскоре, даст Бог. Ольга Кузина

Монахиня Антонина (1869 — 1969) начала борьбу с собой в 16 лет — в монастыре. Господь выделил ей век на этот труд, причем вторая половина этого века пришлась на время советской власти, время страшных гонений. И она не только сама всю жизнь училась побеждать страсти, как заповедал ей духовный наставник, но стала опорой для многих людей в эту тяжкую годину — из ее души в мир потекли реки воды живой. У нее был прекрас­ный фундамент — полная трудов и скорбей жизнь в обители и окормление у старца оптинской школы архимандрита Нила (Кастальского). До нас дошли уникальные записи бесед матушки Антонины с отцом Нилом. Приводим фрагменты этих бесед, представляющих немалую духов­ную ценность. ... — Малодушие и уныние неизбежно для тебя. Потому что никаких вольных скорбей не не­сешь, а ведь в Царство Небесное ничто скверное не внидет. Вот и очищает тебя Милосердный Господь унынием и поношением. Монах должен поно­шение пить, как воду. Господь привлекает малодушных, посылая им утеше­ние. Затем Он отнимает его и смотрит на тебя: кто ты — верная раба Его или лукавая, которая любит Господина только тогда, когда Он ее утешает. Вот ты тогда-то покажи искреннюю любовь неподкупной невесты Его. Но и это пройдет, и опять блеснет луч утешения. Но горе тебе, если ты вознесешься враг видит, откуда ты получаешь, и старается отбить тебя от пастыря... Держись, а главное — смиряйся. Лишь потеряешь смирение и самоукорение, тогда прощай. Об том нечего скорбеть, что приходится и побранить и наказать — послушание твое такое. Только гнева не держи в сердце, а чем можешь — утешай, а кто будет упорничать, не уступать, оставь этого человека, уйди, если можно, пока гнев пройдет. И сказано: смятохся и не глаголах [Пс. 76, 5]. Лучше пускай называют святошей и ханжой. — А самолюбие-то кипит внутри... — Внутри-то пускай кипит, да наружу-тο [чтоб] не выходило. Много труда нужно, чтобы и внутри не кипело. Я когда был в Оптине, вот меня от­бранил один брат ни за что, мне так стало обидно, я и пошел к старцу о[тцу] Амвросию и говорю ему: «Вот, батюшка, как меня оскорбил такой-то брат», — и жду, что старец его обвинит. А вышло дело не так. «А ты просил у него прощения?» — говорит старец. — «Нет, батюшка». — «Так поди и проси у него прощения». — «Да я же ни в чем не виноват...» — «Иди». А самолюбие- то, как у тебя, кипит во все поры. Отворил келью — бух ему в ноги, а он мне, и сразу у него вид изменился: вместо гнева появилась братская лю­бовь, — и старец в ладоши похлопал. — «Наше взяло, врага победили!» Так- то, милое чадо, хорошее и полезное — все трудом достается. Живи проще, имей смирение, считай себя хуже всех, нигде не выделяйся, а скорей назад пяться. Елена Владимирова Фрагмент статьи «Учись побеждать страсти» из журнала «Монастырский вестник» № 11 (23), ноябрь 2015г.

Сегодня (18 января) завершил четыре, давно задуманные мной, статьи О МОЛИТВЕ. …............ Многим, в наше духовно ослабевшее время, приходится, лишь по книгам о молитве искать правильные способы личного молитвенного опыта. Сложно стало найти духовного советника. Конечно же, православные книги о молитве могут раскрыть некоторые секреты общения с Богом, но ведь и эти же самые книги, написанные святыми отцами церкви, могут запутать душу в немалую трудность и повести́ человека к непосильному для него, гордому и ложному «духовному» жительству. Тут, раз на раз не сходится. Так уж получилось, что моё личное знакомство с истинной молитвой, началось не с чтения книг и не из личного молитвенного опыта, но оно неожиданно, (буквально как снег на голову) открылось мне ещё тогда, когда я только-только пришел в церковь и это яркое впечатление запомнилось мне на всю жизнь. Это произошло в то время, когда я книг о молитве не читал (их в те времена почти не печатали, а об интернете и не знал толком никто) и личного опыта молитвы у меня тогда тоже почти никакого не было. Произошло это так. Пришел я как-то к своему, только-только выбранному мой, духовному отцу. Задал ему один вопрос и потом второй, но он, к моему удивлению, мне ничего не ответил. Он просто сидел напротив меня и молчал. Я не знаю как это произошло, но в глубину моей души могущественно вошла неотмирность, властно вошёл внутренний покой и такое живое чувство близкого общения души моего духовника с Богом, что я в те минуты понял очень хорошо… в то время когда человек сосредоточенно молится, не надо задавать ему никаких вопросов, потому что молитва — намного важнее. Так вот, на опыте, без единого слова, лишь по молитве моего духовника, мне открылись (в считанные минуты) такие тайные истины живого Богообщения, которые невозможно открыть НИКАКИМИ (самыми правильными и многочисленными) словами. Вот в чём сила убеждения опытом… Лишь один раз испытав на своей душе живую силу молитв праведника, потом непременно захочется стать похожим на него. Захочется, потому что душа опытом поймёт: особая живая и даже чудотворная молитва возможна в наше время. Она возможна. Но для того чтобы её обрести, необходим долговременный труд над собой. ………………………………….. ………………………………….. К сожалению, аскетический запрет духовных отцов о поиске особых молитвенных состояний, ныне многими воспринимается совсем не как необходимое ограничение для своей гордыни, но принял силу широко распространенной ереси и стал восприниматься как некое, не только дозволение, но даже и «благословение» на личную теплохладную внутреннюю жизнь. Я часто говорил об этом и ещё раз повторюсь. Единение с Богом — НЕ ОСОБЫМ — БЫТЬ НЕ МОЖЕТ. Ведь если реальное единение с Духом Бога произойдёт, то особое состояние души — станет НЕИЗБЕЖНЫМ. ………………………………….. ………………………………….. Из своего личного опыта я много раз убеждался в том что молитва, это не слова молитвы написанные на бумаге (как принято считать), молитва — это не чтение текста по молитвослову и даже не обращение к Богу своими словами, но чувства души. К примеру, попросили меня помолиться об усопшем. А мне не хочется прилагать усилий сердца в молитве. С кем не бывает? Молитва не всегда и не всем легко дается, а многим она не даётся вообще никак. Чтобы не обидеть просящего, я, конечно же, могу вслух сказать: «Упокой, Господи…», ну и так далее, всё что положено в подобном случае, но я ясно при этом осознаю, что до Бога дойдут не те слова моей молитвы что я прочту, но то равнодушное чувство к покойнику, которые я на самом деле могу испытывать во время молитвы. Молитва может быть внимательной и равнодушной при этом одновременно. Стоит помнить об этом. Живая, искренняя молитва идущая из глубины сердца и подвигающая Бога на немедленное СКОРОЕ действие — весьма и весьма трудна. Молитва, в природе своей, непроста и проста одновременно. Для того чтобы душа могла достичь зрелой, благодатной молитвы — нужно обучить душу непрестанно учитывать много разных факторов. Внимание в молитве важно, но одно лишь внимание, без других, не менее важных свойств молитвы, о которых я хочу коротко сказать ниже, приведёт душу к большому обольщению собой и к неизбежной её внутренней неудаче перед Богом. . . Если кто заинтересуется, то полный текст статей: Что такое настоящая молитва? Условия благодатной молитвы Как научиться говорить на языке Бога? Исихазм в миру Можно прочесть по общей ссылке http://www.edinstva.ru/?p=23025

Грешить и каяться — такого пути к Богу мне мой духовный отец никогда не заповедовал, да пошлет ему Господь сугубую благодать за гробом, потому как почил он давно уже, прозорливец. Но вот о непрерывном покаянии он мне никогда не уставал напоминать. — Непрестанно кайся! Вот и весь сказ. Поначалу я долго своего духовного отца не понимал, ну как так? Разве можно непрестанно каяться?! Я что, Фреди Крюгер что ли какой-то?! А духовник, как нарочно… — Во всем кайся. Я опять в недоумении. А духовник меня потом вконец добил… — Кайся не рассуждая. Каждое свое чувство к Богу, каждую свою молитву — все, что ни делаешь перед Богом, все омывай самым глубоким покаянием. Иначе Господь повелит предать твою душу демонам на поругание, чтобы ты цену себе познал, что ты ничто. — Ну как это — не рассуждая? Я же образованный… Спорил со своим духовником, невзирая на его седины и на его Духовную Академию, которую он закончил, когда я еще под стол пешком ходил. А спорил оттого, что духовник мой, хотя и прозорлив был, да только уж был он крайне (почти до безумия крайне) прост. Пошутить он очень любил и просто на дух терпеть не мог показного благочестия. А когда он служил, так это просто порою одно искушение было… Многие искушались… и никто в нем Святого не видел. Это же какой позор был, когда у меня кто-либо из верующих спрашивал: — У тебя кто духовный отец? — Отец Федор (имя настоящее, оно не изменено — прим. автора). — Фи… — и все, кто ни спрашивал, тут же отходили от меня с презрением. Город, где он служил, — 350 тысяч населения, Священников тогда мало было в те времена, о всех прочих отцах легенды в городе ходили, какие они высокой духовной жизни. А отца Федора все считали за так… Мол, никто он. Бог не даст мне солгать, я был у него единственным духовным чадом. Он так прямо мне и говорил: — Сергей, ты у меня единственное духовное чадо, больше никого нет. А ведь в этом городе уже тридцать с лишним лет служу, — а у самого рот до ушей… Улыбается. Зато какие подводные течения церковной жизни мне мой духовник открывал (я тогда неофитом был, ясное дело, розовые очки на глазах были: «Все вокруг Святые, да и я вроде ничего»). А мой духовник терпеть не мог напускного благочестия. Розовые очки мои о том, как верующий народ НА САМОМ деле знает Евангелие и исполняет его, мой духовник с меня быстро снял… Да так СНЯЛ, что я это на всю жизнь запомнил. Он над напускным благочестием совершенно в открытую смеялся. Аккуратно, правда, он это делал, ненавязчиво. Возьмем, к примеру, клирос… Идет служба. Клирошане, ясное дело, «все в Боге душами летают» — это за версту было и видно, и слышно… Старательно так свои мелодии выводят. На лицах, ясное дело, едва-едва не нетварный Свет умиления. Подходит к ним отец Федор и на весь Храм: — Можно я вместе с вами попою?! А голос был у старика — не голос, а гром Небесный… Регент молодой, и отказать — не откажешь, протоиерей все-таки… Машет рукой — мол, «можно». Отец Федор начинает подпевать, у него исключительной силы БАС был… Вначале вроде ничего, слух у отца Федора был (как и обычно у всех украинцев) просто изумительный… Проходило минуты две-три, и все… Клирос как будто расстреливал кто на месте, никого не было слышно, а по всему Храму громогласно и победоносно раздавалось громоподобное: «Господи, по-о-о-о-милуй!!!» — протоиерея Федора. Заканчивается ектенья, а мне даже в Храме слышно, как регент начинает смирять разбушевавшийся ураганной силы голос о. Федора. — Батюшка, батюшка, потише, из-за вас же никого не слышно. — Да, да, хорошо!!! — на весь Храм. — Я потише буду!!! Проходит минута, две, ситуация один к одному повторяется, клирос «отдыхает». Кроме того, как самозабвенно громоподобный голос о. Федора выводит очередной тропарь, больше никого не слышно… и так непременно несколько раз сделает, пока его (едва-едва) угомонят. Регент чуть не в слезы… — Ну ладно, я в Алтарь пошел (опять на весь Храм). Отец Федор уходит в Алтарь, клирос облегченно вздыхает, богослужение продолжается. Зачем он это делал?! До сих пор не пойму. Да еще потом подойдет ко мне и непременно скажет: — Ну я сегодня ревел. Ну ревел… Как медведь!!! Никого не было слышно… Старой закалки был протоиерей, закончил Одесскую духовную семинарию, ясное дело, что при коммунистах… Ну и так далее. Такое иногда рассказывал, я порою не знал, где плакать, а где мне смеяться надо было. Ничего не хочу сказать плохого ни о ком из Священников (терпеть не могу, без всякого исключения, всех тех, кто осуждает Священство, и сам никогда этого себе не позволяю), но вот почему-то той свободы духа, которую я испытывал рядом с отцом Федором, я больше никогда ни с кем рядом не испытывал. Был, правда, один благочинный, удивительного смирения и удивительно печальной души человек, так я с ним тоже хоть редко, но все же спорил. А на других батюшек посмотришь и сразу понимаешь — «оракул», противоречить ему НИКАК нельзя; если он неправ, то лучше молчать, да молиться о спасении его души. А с отцом Федором я, правду сказать, очень часто (особенно поначалу) до хрипоты спорил. Спорил по-настоящему, всерьез. Не соглашался, упирался — и все. С места меня не сдвинешь. Упрямый был, как осел. А потом проходили годы, и я понимал ту правоту о. Федора, которая в меня в то время просто не могла уместиться. Именно отец Федор привил мне вкус к детальному, дотошному, внимательному исследованию Евангельских и Святоотеческих текстов. Он прямо так и говорил: — Нет ничего интереснее духовной жизни. Очень редко, но бывало и такое, что отец Федор признавал свою неправоту или свое незнание чего-то. Бывало, что прямо на службе подойдет ко мне и начнет пытать что-либо о духовной жизни. — А об этом ты, Сергей, знаешь что-нибудь? А про это слышал? А об этом что думаешь? О… а я об этом не знал… — искренно так. Он как ребенок вел себя порою. За это его никто и не уважал… А Господь сподобил меня видеть его во Свете благодати, точно так же, как и Мотовилов видел преподобного Серафима, как бы посреди ярко сияющего солнца, так что я и смотреть в глаза отца Федора не мог — такой силы Свет от него исходил. И еще раз я видел в Алтаре, как о. Федор причащался Огнем из Святой Чаши, а Огонь летал не только вокруг Чаши, но и вокруг всего тела батюшки. Понял я тогда, что на нем благодать особая (мы с ним в Алтаре вдвоем были), и избрал его себе в духовные отцы. Такая вот история. Бог, надеюсь, укрепит моих читателей поверить в то, что я ничего не преувеличиваю, а пишу, как есть, и, конечно, очень многое из наших отношений и бесед с батюшкой я никому никогда не открою. Не все смогли бы понести его слова… Выше всего он ценил в человеке невысокое мнение о себе и непременно непрестанный духовный плач о себе самом, к чему и меня мало-помалу приучил непокорного. ….............. Отрывок взят из моего «ДНЕВНИКА» полный текст см. по ссылке http://www.edinstva.ru/?p=9968