Ника

Да не очень )))

А как быть с традицией непосредственно перед исповедью складывать руки крестообразно на груди, поворачиваться к оставшимся исповедникам, кланяться и говорить: "Простите меня, честные отцы, братья и сестры"?

Друзья, кажется очевидным, что на нашем форуме никто не владеет знанием святоотеческой и богословской литературы лучше отца Даниила. Эта укорененность в святоотеческой традиции ведет к настоящей христианской свободе, которая способна отличать истину от лжи. Такая широта взгляда - большая редкость. Взять что-то хорошее из "внешнего мира" и выразить этим христианскую мысль - это и есть, как мне кажется, свойство христианской свободы, и ересь здесь совершенно не при чем. Это - воздух, которым можно дышать.

Все-таки Христос в Новом Завете уврачевал город, и теперь кроме Вавилона у нас есть Новый Иерусалим. В каком городе из двух мы живем - вопрос духовной жизни. "Егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва" - в городе это было )

ах

А еще очень приятно сознавать, что москвичом был преп. Никон Оптинский ))

С. Аверинцев. «О духе времени и чувстве юмора» «Как знает всякий, ни магнита, ни источника тока не бывает и не может быть без противоположности взаимосоотнесенных полюсов. Положительный полюс мгновенно перестает существовать, если отнять полюс отрицательный, и наоборот. Только из противоположности, из полярности, из напряжения возникает игра энергий. <...> Нет и не может быть юмора без противоположности взаимосоотнесенных полюсов, без контраста между консервативными ценностями — и мятежом, между правилом — и исключением, между нормой — и прагматикой, между стабильными табу унаследованной этики — и правами конкретного, единократного, действительного; и притом необходимо, чтобы эта противоположность воспринималась достаточно остро, чтобы она вправду доводила до слез — но и до смеха, иначе — какой уж юмор? А это значит, что человек способен к юмору в том случае и в той мере, в которой он остается способным к соблюдению заветов и запретов. Неспроста к лучшим проявлениям человеческого юмора принадлежат клерикальные анекдоты. Ощущая себя в самой непосредственной близости табу, часто погружаясь в волны густого запаха святыни, человек нередко получает особенно благоприятное расположение к юмору. ( ) И далеко не случайно обнаруживается, что качество клерикальных анекдотов состоит в прямой зависимости от реальной заинтересованности той или иной нации или группы в религиозных материях. В мире католическом особенно хороши клерикальные байки, скажем, у ирландцев, у поляков... (Вот ирландка спускается по ступеням церкви после исповеди и причастия, а на нее накидывается с бранью ее местная врагиня. Она отвечает: “Как нехорошо с твоей стороны нападать на меня сейчас, когда я в состоянии благодати. Но смотри, долго я в этом состоянии не пробуду!”) Адогматическое христианство способно, пожалуй, на подлинную нравственную высоту. На что оно не способно, и притом по самой своей сути, так это на чувство юмора. Чтобы отыскать смех, парадокс, дерзновенную, вибрирующую на границе кощунства игру мыслей, придется направиться к какому-нибудь старомодному защитнику догмы... Чтобы дерзновение оставалось вправду дерзновением, а не симуляцией дерзновения, юмор должен постоянно ощущать себя в присутствии столь же подлинной, жесткой, непоблажливой серьезности. <...> Подведем итоги: если диалектическую предпосылку юмора и комического составляет неуступчивая, неподатливая серьезность, то, напротив, столь типичная для нынешнего времени вездесущая, монотонная, всеми принятая и никого больше не шокирующая, даже и не привлекающая к себе ничьего внимания фривольность, в сфере которой уже ничто не бело и не черно, а только серо, означает конец юмора»...

Вчера как-то неожиданно обратила внимание на купола переделкинских храмов - похожие и совершенно разные, как зеркала двух эпох. и Старые купола 19 века - оригинальны (хотя они и выполнены под "Василия Блаженного"), "уютны", спокойны, радостны. Кресты на них резные, тонкой работы. Эта русская старина умиротворяет, в ней чувствуется спокойное величие и вместе с тем - шутка, задор. Вид куполов говорит о том времени, когда вера была чем-то естественным, "домашним" для внешнего наблюдателя. Купола нового храма, построенного несколько лет назад, стилизованы под старый храм. Одна и та же идея, но насколько различно воплощение! Очевидно, что произошла катастрофа, после которой ромбики старого храма вытянулись и превратились на новом в шипы. Из них к небу вырастает крест... Другой купол-повтор (зелено-желтый) оброс чешуей, она же покрывает и центральный синий купол, и крышу. На смену голубиной простоте пришла змеиная мудрость... Кресты уже не имеют былого изящества. Общий вид куполов скорее холодный и "электрический". Потеряно что-то естественное, как будто из архитектуры ушла теплота (или мы сейчас "не можем ее себе позволить"), а стилизация под старину как будто фальшивит и выдает совсем другое звучание... Это то, о чем писал Бунин в дни русской революции: "Наши дети, внуки не будут в состоянии даже представить себе ту Россию, в которой мы когда-то (то есть вчера) жили, которую мы не ценили, не понимали, – всю эту мощь, сложность, богатство, счастье"… Может быть, в этой архитектурной монументальности, панцире-броне, скрыты те раны безбожных лет, которые еще живы в памяти Церкви. А два памятника во дворе нового храма - страстотерпцу князю Игорю и священномученику митрополиту Филиппу - как будто это подчеркивают...

Переделкино. Дворик Преображенского храма

Кстати, насчет убеждения, отрывок из И. Ильина: «Нельзя начать веровать в силу логических, отвлеченно умственных доказательств или аргументов. Рассудочные доказательства могут только разрушить умственные сомнения, да и то только в том случае, если все сомнения проистекают из умственного источника и имеют разумные основания. Вера не дается доказательствами. Ибо источник веры не в рассуждении, а в предметном горении сердца. В этом основное отличие православия от протестантизма. Одно несомненно – что никакое волевое напряжение не может отверзнуть духовно незрячие очи и не может вызвать к жизни глубинный огонь любви. Вера не дается волевому нажиму. Ибо источник веры не в волевом решении («буду веровать»), а в силе действующей любви».

Приятного аппетита!

Митр. Иларион (Алфеев). Из статьи «Православное богослужение как школа богословия и богомыслия» «...На мой взгляд, богослужебные тексты обладают для православного христианина неоспоримым богословским и учительным авторитетом. По своей догматической безупречности они следуют сразу же за Священным Писанием. Будучи не просто творениями выдающихся богословов и поэтов, но частью молитвенного опыта людей, достигших святости и обожения, богослужебные тексты по своему богословскому авторитету стоят, как думаю, даже выше творений Отцов Церкви. Ибо не все в творениях Отцов имеет равную ценность и не все получило общецерковное признание. Богослужебные тексты, напротив, признаны всей Церковью в качестве "правила веры", ибо в течение многих веков читались и пелись повсеместно в православных храмах: все ошибочное и чуждое, что могло бы вкрасться в них по недоразумению или недосмотру, было отсеяно самим церковным Преданием; осталось лишь чистое и безупречное богословие, облеченное в поэтические формы церковных гимнов.

Когда смотришь на Филарета, такое впечатление, что он будет жить вечно при всех украинских правительствах )

Утренняя роза

Статья о "цареславии" из блога Olga Boyko натолкнула на мысль о том, как часто образы святых оттачиваются в народном сознании до лубочной картинки, у которой сглажены все края. Такой державно-лубочный образ Царской семьи почему-то возник сразу после их прославления. Какая-нибудь маленькая реалистичная деталь, не укладывающаяся в эту картинку, сразу отметалась... В своем роде такая же лубочная картинка, к сожалению, постепенно складывается из почитания Оптинских Новомучеников - стоит посмотреть хотя бы на изображающую их красную бумажную "икону" с ужасным качеством рисунка, которую раздают в Оптиной в день их памяти и не только, вместе с пряниками, конфетами и акафистом - самостроком с плохим церковнославянским языком в малиновой обложке... В этой "келейной" самодеятельности, может быть, и нет ничего плохого - как нет ничего плохого в ярмарочном лубке. Но не лубком прославлять их, еще не прославленных Церковью!!! При всей душевности этих подарков, на которые кто-то потратил много средств... И сможет ли потом их образ избавиться от этого лубочного налета, как и образ Царской семьи - неизвестно... В воспоминаниях об иеромонахе Василии есть такой эпизод: однажды тогда еще Игорю дали послушать задушевные песни одного популярного православного исполнителя о вере, о монашеской жизни, а потом спросили: "Ну как, хорошо?" - "Хорошо, только бутылки не хватает", - ответил он... А между тем, лет десять назад в лавке под Казанским собором продавалась большая картина в раме - настоящая, маслом на холсте... Отец Василий был изображен с потупленным взором, в рясе с рубинового цвета епитрахилью, вполне узнаваемый и потрясающе живой! Было видно, что это человек глубочайшего внутреннего мира, поэт, монах и мученик одновременно. Одна-единственная, великолепная картина. Она осталась в памяти как образ почитания Новомучеников.

За Оптину Пустынь! )

Краткая история Оптиной Пустыни (письменный ответ первокурсника на вопрос "Русская культура эпохи Александра I") "Оптина Пустынь в это время создается. Возникла она в 15 веке рядом с Козельском, а свой расцвет на 19 век приняла. Филарет Киевский митрополит (Амфитеатров) издает указ построить рядом с тогда еще очень старым монастырем скит. Паисий Молдавский в 23 года стал настоятелем. Лев Наголкин (прп. Леонид) - 1-й оптинский старец. Самый известный оптинский старец - Амвросий Оптинский. К нему ездили Достоевский, Чехов, Ахматова, Жуков. Старцы учили собирать душу и все силы души воедино"...