Таблица лидеров

По благословению старцев, в затворе отец Нектарий читал духовные книги. В те годы в Оптиной была большая библиотека, в которой насчитывалось более тридцати тысяч книг. Он познакомился с творениями святых отцов: аввы Дорофея, преподобных Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Макария Великого, святителей Тихона Задонского и Димитрия Ростовского. <img src=http://www.optina.ru/photos/albums/1803.jpg width=350 hspace=10 vspace=10 align=left>Через десять лет пребывания в затворе духовные отцы благословили его читать светских авторов и изучать светские науки, видимо, с целью приобрести те познания, которые могли ему помочь приводить к спасению мятущиеся души ищущей интеллигенции. Он читал Данте и Шекспира, Пушкина, Гоголя, Достоевского. Занимался географией, математикой, изучал иностранные языки, латынь. В единственный час отдыха, после обеда, он читал Пушкина или народные сказки. Мог прочитать наизусть Пушкина и Державина. Как-то сказал: «Многие говорят, что не надо читать стихи, а вот батюшка Амвросий любил стихи, особенно басни Крылова». И до последних дней своей жизни Старец просил привозить ему книги, интересовался направлениями современного искусства, расспрашивал о постановке образования в новое время. Окончив лишь сельскую церковно-приходскую школу, он мог легко общаться с писателями, учёными. Одна духовная дочь отца Нектария говорила подруге в его приёмной: «Не знаю, может быть, образование вообще не нужно, и от него только вред. Как его совместить с православием?» Старец, выходя из своей кельи, возразил: « Ко мне однажды пришёл человек, который никак не мог поверить в то, что был потоп. Тогда я рассказал ему, что на самых высоких горах в песках находятся раковины и другие остатки морского дна, и как геология свидетельствует о потопе. И он уразумел. Видишь, как нужна иногда учёность». Старец говорил, что Бог не только разрешает, но и требует, чтобы человек возрастал в познании. Пример тому и Божественное творчество, где нет остановки, всё движется, и ангелы не пребывают в одном чине, но восходят со ступени на ступень, получая новые откровения. Человек должен учиться и идти к новым и новым познаниям. Однажды пришли к Батюшке семинаристы со своими преподавателями и попросили сказать слово на пользу. И Старец посоветовал им жить и учиться так, чтобы ученость не мешала благочестию, а благочестие - учености. При этом отец Нектарий уточнил, что науки приближают человека к истинному знанию, но глубина его не поддаётся разуму человека. Он советовал читать святоотеческую литературу, жития святых, но прежде всего, учил пристальному и внимательному чтению Священного Писания. Не раз повторял, что не может быть ничего в мире выше истин Божественного Писания: «Все стихи в мире не стоят строчки Божественного Писания». Из жития прп. Нектария Оптинского

Рассказывал один человек. Один монах из-за болезни не мог читать и молиться стоя.Он читал сидя. Но.. Перед тем, как взять в руки "Священное Писание", он мыл руки, вытирал их специально для этого приготовленным полотенцем, садился, на колени расстилал тканную салфетку, только для этого пользуемую. И тогда только с благоговением брал в руки книгу и начинал читать. Ну а что же мы? Пока еще не привычно мне, что можно вот так запросто, разукрасив современными словечками (кто ими заселяет наш родной русский язык?) что-нибудь из "Священного Писания" обсудить и упомянуть. Правильно ли это? и зачем? Почему стало не хватать святоотеческих толкований - в них все просто, понятно, никогда не запутаешься, себя не запутаешь и других не обманешь. Каждое слово отточено, ничего лишнего. Почему тянет к современным объяснителям? Или родилось и выросло новое поколение, которому больше понятно на языке Льюиса? Или это усилия объять необъятное - в брюках - ходить, церковно-славянский - заменить, современных объяснителей - в интернете расплодить. Чего же еще нам придумают для нашего удобства? Если бы меня спросили, я бы попросила все же помнить о всех, не забывать о тех, кто уже есть, не обижать их, любить их тоже. Знать, что и они вдруг непонятным Божиим промыслом увидят все эти старания, услышат все это. И загорюют, потому что земля из-под ног уходить начинает.

Сегодня прочел в «Колоколе», что престарелый архиепископ одной из древнейших русских епархий, запутавшись ногами в ковре своего кабинета, упал и так разбил себе голову и лицо, что все праздники не мог служить, да и теперь еще лежит с повязкой на лице и никого не принимает. В конце октября или в начале ноября прошлого года был из епархии этого архиепископа на богомолье в Оптиной один офицер; заходил он и ко мне и рассказал следующее: – Незадолго перед отъездом моим в Оптину я был на празднике одной обители, ближайшей к губернскому городу, где стоит мой полк, и был настоятелем ее приглашен к трапезе. Обитель эта богатая; приглашенных к трапезе было много, и возглавлял ее наш местный викарный епископ; он же и совершал в тот день Литургию. В числе почетных посетителей был и некий штатский «генерал» из синодской канцелярии. Между ним и нашим викарным зашла речь о том, что получено благословение откуда следует, по представлению архиепископа, на реставрацию лика одной чудотворной иконы Божией Матери, находящейся в монастыре нашей епархии. Иконе этой верует и поклоняется вся православная Россия, и она, по преданию, писана при жизни на земле Самой Царицы Небесной св. апостолом и евангелистом Лукой. Нашло, видите ли, монастырское начальство, что лик иконы стал так темен, что и разобрать на нем ничего невозможно. Тут явились откуда-то реставраторы со своими услугами, с каким-то новым способом реставрации и старенького нашего епархиального владыку уговорили дать благословение на возобновление апостольского письма новыми вапами .– Как же это? – перебил я. – Неужели открыто, на глазах верующих? – Нет, – ответил мне офицер, – реставрацию предположено было совершать по ночам, частями: выколупывать небольшими участками старые краски и на их место, как мозаику, вставлять новые под цвет старых, но так, чтобы восстанавливался постепенно древний рисунок. – Да ведь это кощунство, – воскликнул я , – кощунство не меньшее, чем совершил воин царя-иконоборца, ударивший копием в пречистый лик Иверской Божией Матери! – Так на это дело, как выяснилось, смотрел и викарный епископ, но не такого о нем мнения был его собеседник, «генерал» из синодальных приказных. А между тем слух об этой кощунственной реставрации уже теперь кое-где ходит по народу, смущая совесть последнего остатка верных... Не вступитесь ли вы, С.А., за обреченную на поругание святыню? Я горько улыбнулся: кто меня послушает?!.. Тем не менее по отъезде этого офицера я собрался с духом и написал письмо тоже одному из синодских «генералов», Скворцову, с которым мне некогда пришлось встретиться в Орле, во дни провозглашения Стаховичем на миссионерском съезде пресловутой «свободы совести». Вслед за этим письмом, составленным в довольно энергичных выражениях, я написал большое письмо к викарному епископу той епархии Андронику (впоследствии замученному епископу Пермскому), где должна была совершиться «реставрация» св. иконы. Епископа этого я знал еще архимандритом, видел от него к себе знаки расположения и думал, что письмо мое будет принято во внимание и, во всяком случае, благожелательно. Тон письма был почтительный, а содержание исполнено теплоты сердечной, поскольку она доступна моему малочувственному сердцу. Написал я епископу и вдруг вспомнил, что, приступая к делу такой важности и живя в Оптиной, я не подумал посоветоваться со Старцами. Обличил я себя в этом недомыслии, пожалел о том, что «генералу» письмо уже послано, и с письмом к епископу отправился к своему духовнику и старцу о. Варсонофию в Скит. Пошел я к нему с женой в полной уверенности, что растрогаю сердце моего Старца своей ревностью и уж, конечно, получу благословение выступить на защиту чудотворной иконы. Батюшка-старец не задержал меня приемом. «Мир вам, С.А.! Что скажете?» – спросил меня Батюшка. Я рассказал вкратце, зачем пришел, и попросил разрешения прочесть вслух мое письмо к епископу. Батюшка выслушал внимательно и вдруг задал мне такой вопрос: – А вы получили на это письмо благословение Царицы Небесной? Я смутился. – Простите, – говорю, – Батюшка, я вас не понимаю. – Ну да, – повторил он, – уполномочила разве вас Матерь Божия выступать на защиту Ее святой иконы? – Конечно нет, – ответил я, – прямого Ее благословения на это дело я не имею, но мне кажется, что долг каждого ревностного христианина заключается в том, чтобы на всякий час быть готовым выступать на защиту поругаемой святыни его веры. – Это так, – сказал о. Варсонофий, – но не в отношении к носителю верховной апостольской власти в Церкви Божией. Кто вы, чтобы восставать на епископа и указывать ему образ действия во вверенной его управлению Самим Богом поместной Церкви? Разве вы не знаете всей полноты власти архиерейской?.. Нет, С.А., бросьте вашу затею и весь суд предоставьте Богу и Самой Царице Небесной – Они распорядятся, как Им Самим будет угодно. Исполните это за святое послушание, и Господь, целующий даже намерения человеческие, если они направлены на благое, дарует вам сугубую награду и за послушание, и за намерение; но только не идите войной на епископский сан, а то вас накажет Сама Царица Небесная. Что оставалось делать? Пришлось покориться. – А как же, батюшка, – спросил я, – быть с тем письмом, которое я уже отправил синодальному «генералу»? – Ну, это уж ваше с ним, частное дело: «генерал», да еще синодальный, – это в Церкви Божией не богоучрежденная власть, это вам ровня, с которой обращаться можете, как хотите, в пределах, конечно, христианского миролюбия и доброжелательства. «Предоставьте суд Богу!» – таков был совет Старца. И суд этот совершился: не прошло со дня этого совета и полных двух месяцев, а уже архиепископ получил вразумление и за лик Пречистой ответил собственным ликом , лишившись счастья совершать в великие рождественские дни Божественную литургию. Из воспоминаний Сергея Нилуса о старце Варсонофии Оптинском

Есть в мире Запад, есть Восток,А между ними, как мессия,На отведённый Богом срокРаспята ты, моя Россия.Одна война не улеглась,Уже другая ладит сети.По братской пуле между глазНас узнают на этом свете.

«Загадочность души» - понятие людей душевных но не духовных … Когда она, душа, готова, взрыхлена она начинает искать Бога и если не упадет в нее зернышко духовное она страдает и пытается найти,но не знает что искать, и способна уйти в разгул или в запой или начинает придумывать себе бредовые учения, стили, направления и т.д.

Проблема вся в том, что современным людям не понятны свято-отеческие книги, не потому, что язык не тот, а состояние души не то..это трагедия, иногда современные богословы нужны, чтобы проложить мостик людям к святым отцам...это очень важно и размышление о том, что написано в Св. Писании тоже важно..чтобы что-то запомнить, а может быть даже и понять что-то..если Бог даст; опасность, как мне кажется, в трактовании Священного Писания самому заключается в том, чтобы не поставить (не принять) свое понимание за истину..это очень важно...но душа должна научиться думать сама, она должна возрастать, она, наконец, должна быть занята богомыслием, которое является естественным процессом для души-христианки.

Написали вы.., что ваш N., увидев, что вы читаете книгу преосвященного Феофана, с раздражением, указывая на книгу, сказал: «пусть он мне докажет, что Церковь права, разрешая убийство на войне, когда Иисус Христос сказал: «не убий». Но, во-первых, снаряжением войска и отправкою на место военных действий, чтобы убивать врагов, занимается вовсе не Церковь, а государственная власть, которая в подобных случаях может и не послушаться Церкви, в особенности, если эта власть находится в руках иноверного правительства, как, например, в Турции. Там, отправляя на войну солдат, султан не только не спрашивается с христианскою Церковью, но и не обращает на нее никакого внимания. Следовательно, Церковь вовсе тут ни при чем. У нас, впрочем, Церковь и в военных действиях принимает участие, но какое? Тогда как государственная власть отправляет воинов карать врагов дерзких и непокорных, Свя­тая Церковь, наоборот, внушает воинам не щадить своей собственной жизни, свою собственную кровь проливать за святую Православную веру, державу, царя и дорогое отечество. Так она и молится в святых храмах за убиенных воинов: об упокоении душ всех православных воинов, за веру, царя и отечество на брани живот свой положивших. <img src=http://www.optina.ru//photos/blog/DSC00378.jpg width=350 hspace=10 vspace=10 align=left>N. ваш все-таки может возразить: «по крайней мере, Церковь не запрещает убивать на войне врагов». Но если ей запрещать это, тогда она должна столкнуться с государственною властью, и в таком случае одни из воинов перейдут на сторону Церкви, а другие останутся на стороне правительства, и произойдет взаимная резня, а враги, узнав об этом, свободно заполонят наше отечество. Ужели это лучше будет? И если бы, прибавим к сему, в руки свободно пленивших наше отечество врагов, например, китайцев, первым попался бы ваш N., и они стали бы его живого распиливать, как бы он тогда стал философствовать о войне. Интересно было бы послушать. Во-вторых, на вышеприведенные слова вашего N.. приписывающего Господу Иисусу Христу слово «не убий», ответим, что Господь вовсе этой заповеди не давал, а только привел эту заповедь из Ветхого Завета: вы слышали, что сказано древним (т. е. в Ветхом Завете): не убий. Подлинная же заповедь Господа следующая: «А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф.5, 22). Вот видите, что Господь запрещает не убийство, запрещенное еще в Ветхом Завете, а, как Совершитель закона, старается искоренить из сердца чело­веческого самую страсть гнева, от чего люди доходят иногда и до убийства. Из сего, в-третьих, можно видеть, что Господь, преподавая людям заповедь не гневаться, вел здесь речь вовсе не о войне, так как Он и пришел на землю не для того, чтобы основать видимое государство, и не писать государственные законы, а для того, чтобы спасти людей, и потому был Учителем нравственности и преподавал людям нравственные уроки, которые относились, как и теперь относятся, к каждому лицу в частности. По-нашему, попросту, можно выразиться так: при исполнении заповедей Евангельских каждый смотри сам за собой, тогда и дело будет хорошо. Поэтому и Господь предостерегал людей, даже с угрозою, говоря: «не судите, да не судимы будете» (Мф. 7, 1), направляя последователей Своих к тому, чтобы более внимали себе и своему спасению. Из писем прп. Амвросия Оптинского

Спаси Господи!Я согласен. Профессор Осипов сказал примерно так: « Как богат наш стол трудами Отцов церкви и зачем тратить время на сомнительные книги, когда есть столько святых авторов.» Я не согласен, что нам не нужна литература для души. Есть праздные вещи. О них так и говорят «Что бы отдохнуть от души» А есть для христианской души. Они как кто-то сказал, взрыхляют душу для духовного семени. Это и книги и музыка и кино. Молодежь ныне читает больше информационные книги, энциклопедические, где только факты. Это хорошо? Думаю плохо.Про себя. Когда Господь привел меня к вере я читал всю духовную литературу запоем. Потом был большой перерыв. Можно всю жизнь только читать и стоять на месте в мечтах. Для спасения надо совсем не много знаний. Но начав свое движение Господь Сам даст нужное для тебя.