Перейти к публикации

Таблица лидеров


Популярные публикации

Отображаются публикации с наибольшей репутацией на 20.06.2012 во всех областях

  1. 14 баллов
  2. 8 баллов

    Из альбома Природа, Цветы

    Необычные по своей красоте пионы "Розовая башня". Цветки этого вида чем-то похож на ромашки, только очень большого размера. Тычинки ярко желтым венчиком расположены плотно друг к другу образуя яркое пятно на розовом фоне раскидистых лепестков основного соцветия. Решил сегодня показать крупным планом один из цветков пиона "Розовая башня". Немного добавил розовое виньетирование, так пришло и название этой работы "Розовые мечты пиона".
  3. 8 баллов
  4. 7 баллов
  5. 7 баллов
  6. 6 баллов
  7. 5 баллов

    Из альбома Импровизация

    Спевка левого клироса...
  8. 4 балла
    http://www.pravmir.ru/odinochestvo-v-tolpe/ Одиночество в толпе 20 июня, 2012 No Related Post Мониторинг СМИ Источник: Портал "Православие в Украине" Из жизни неофитов «Удалил еси от мене друга и искренняго, и знаемых моих от страстей». Пс.87 Это начинается незаметно. И, наверное, у всех по-разному. Но для каждого, кто в достаточно взрослом возрасте пришел в Церковь, наступает время, когда он всем своим существом понимает: жизнь его необратимо изменилась. На разных языках Эти крошечные шаги к вере, дающиеся многими, в большинстве своем, тщетными усилиями, принципиально меняют систему координат личности. И совершенно не специально жизненные приоритеты вдруг оказываются расставленными таким образом, что приходится признаться самому себе: это и есть социальное одиночество. И чем радостнее и напряженнее начинает жить дух человека, тем ощутимее и нагляднее граница, барьер, стена, пропасть между ним и жизнью вовне. Обычной жизнью, другими людьми. Проявляется это во всех аспектах реальности бытия, точнее, все в меньшей совместимости с этой реальностью. На близких и дальних кругах человеческой общности возникают сбои, которые сложно исправить, образуются пустоты, которые невозможно восполнить адекватно. До сведенных скул накрывает понимание: мир и ты говорите на разных языках. Хлопотно и неизбежно И, конечно же, первый и главный сбой происходит в семье, если она привыкла жить без Бога. Чтобы верить своей неокрепшей сутью в обстановке неприятия и отчужденности родных и близких к этой вере, нужно много мужества и любви. А человек слаб. А для борьбы – лишь свое сердце. И нет в ней перерывов. И чем жестче семейный прессинг, тем острее понимаешь, как ты не прав в частностях, как мало в тебе любви, по большому счету. Впрочем, у всех действительно по-разному. И для многих воцерковление становится, по сути, рождением новой семьи. Сложившиеся отношения меняются исподволь, но в них ощутимо больше становится милосердия, терпения, уважения и любви, которая «не ищет своего». Но тогда уже вся семья проходит переориентацию в социуме, а это и больно, и хлопотно, и неизбежно. В другом измерении Ведь и для дружбы, даже самой устоявшейся и проверенной, тоже наступает время испытаний. Вроде бы все, как и раньше – честно, искренне, самоотверженно. Но близость и понимание перестают быть само собой разумеющимися, как только, прямо или косвенно, проявляется твоя приверженность Православию. Напряжение может возникнуть из-за любого пустяка: нельзя, потому что пост, не пойду туда-то, потому что иду в церковь. Это тебе нельзя, это ты не пойдешь, а они сами за себя решают. Но в том-то и дело, что образ жизни у вас уже кардинально разный, интересы расходятся принципиально, точки зрения не совпадают в самом главном. Да, каждый оставляет за другим свободу мнений и поступков, но в этой свободе уже нет легкой необусловленности. Как и нет необходимой, как воздух, полноты. Полушутя поставят друзья диагноз «совсем свихнулся со своими попами» и будут дальше поддерживать отношения. И вот, между всяким и разным – привычным и приемлемым, они терпеливо сносят твои советы пойти в храм, честно слушают, в твоем пересказе, притчи из Евангелия или истории из церковной жизни. И отмежевываются. А ты – не лезь. А тебе не все равно, что дети их некрещеные, что родителей своих они хоронят без священника, что живут твои друзья без покаяния и причастия, как на другой планете, в другом измерении. Вернее, они-то как раз здесь, на земле. Это ты для них вдруг стал «не от мира сего». Эх, кабы действительно так! И можешь только молиться. Как можешь. Прямо и конкретно С просто знакомыми, мало и совсем не знаемыми – и проще, и сложнее. Проще, потому что они дальше, сложнее из-за того, что их много и они везде. Проблемы несоответствия не возникают остро, не порождают конфликтов, но ощущаются постоянно – как пропасть. Едешь, к примеру, в трамвае, на храм перекрестишься – воздух, будто загустел. Явно не рассматривают, но принципиальное отличие от всех остальных пассажиров наглядно. И редко, и радостно бывает, когда крестным знаменем осеняют себя в общественном транспорте двое или трое. Но это – уже совсем другая история. Евангельская. А потребность свидетельства своей принадлежности к Церкви Христовой уже присутствует постоянно. В том числе и на людях – среди многих безразличных и равнодушных. К вопросам веры, но не к человеческим проявлениям. А ведь и в гости ходим, и в ресторанах кушаем, и работаем, как правило, в коллективах, где не принято быть, вот так вот, прямо и конкретно, православными. Согласитесь, не приятно, когда в пятницу, по хорошему поводу, нарезали дружненько колбасу, мясо и прочее, водку открыли и только выпили-закусили – входит этот, постящийся. Говорит радостные слова, поздравляет, к компании присоединяется. Ан, нет – другой он, не разделяет. И поди, докажи, что ты не осуждаешь их, а жалеешь. И понимаешь их очень даже хорошо – сам так жил. И что тебе даже стыдно, будто твои коллеги тебя за кого-то другого принимают. Ведь не расскажешь им, как правило утреннее скорым махом читал, как злился на ребенка за медлительность, как матери надерзил – и прочее, и прочее… Стать ближе Много и многим теперь не расскажешь. Потому что не хочется. Или не можется. «Разговаривающим в храме посылаются многие скорби» — так ты туда не с людьми говорить ходишь. Хорошо, если церковная община небольшая и дружная, и удается как-то прижиться с новыми людьми. А если нет? Тогда, вместо обсуждений в курилке всякого разного «со своими в доску», общение с социумом вербализируется в «спаси Господи!» с людьми, которых и имена-то не всегда знаешь. Да, все мы сестры и братья во Христе, да, мы читаем те же каноны и псалмы, мы вместе молимся и едины в своем стремлении к Богу. Но как же мы одиноки в своей невозможности стать ближе друг другу в простой, обычной, человеческой любви. Само собой разумеющейся, ни к чему не обязывающей конкретно и обязывающей к самому главному: возлюбить ближнего своего, как себя самого. А ведь уже знаешь, что говорил преподобный авва Дорофей: «Чем ближе люди к Богу, тем ближе они между собой». Сравнивая мир с кругом, в центре которого находится Бог, а «прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути жизни человеческой», преподобный пояснял: «Таково естество любви: на сколько мы находимся вне и не любим Бога, на столько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближним; и сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся с Богом». Форма и сущность Но иногда после Литургии идешь и думаешь, сколько же людей уходит из храма в свое личное социальное одиночество. Потому что уже на своем куцем опыте догадываешься, что чем больше в человеке Бога, тем слабее связь с людьми. Формальная, социально сущностная. Та, которая обязана выражаться в ожидаемых поступках и реакциях, чтобы быть удовлетворительной. А этого уже нет и не может быть. Ты уже не можешь поддерживать большинство общих тем, у тебя нет своего мнения по самым расхожим поводам. Тебе не нужны всякие сериалы, реалити-шоу и прочие наполнители жизни масс, которую и культивируют усиленно масс-медиа. Самые сенсационные новости не задевают, становятся второстепенными, проскальзывают мимо. Громкие истории с наиболее публичными персоналиями тебя абсолютно не касаются. Что, собственно, так и есть. Иллюзия причастности, на которую и цепляет своих потребителей индустрия развлечений, больше не действует. И ты все меньше знаешь о той жизни, которой живет большинство ближних. С тобой говорить не о чем! А у тебя все меньше потребность в словах – пустых и ненужных. Ты все больше живешь внутри себя, по-другому. Монах отвергает мирскую жизнь ради Господа, но ты-то не монах. На монашество и кишка тонка, и вера мелкая. А потому, вроде бы, жить надо хоть в каком-то ладу с обществом и его социальными нагромождениями. Но почему-то именно это «надо» становится все менее интересным и значимым. Марина Богданова
  9. 3 балла

    Из альбома ...

    о. Илий и о. Леонтий (перепост с http://vk.com/id127967181?z=photo127967181_273184001%2Fwall127967181_249)
  10. 2 балла
    Уже начиная с XVIII века отечественные исследователи наше­го прошлого по какой-то необъяснимой причине предпочитали уравнивать исторические достижения соборной русской духовно­сти и державной российской государственности с теми естествен­ными жизненными искушениями, которые являются неизменными спутниками грешного земного бытия как в судьбе отдельного че­ловека, так и в бытии целых народов и государств. Более того, с течением времени высший, промыслительный смысл человеческо­го предназначения и вовсе стерся в "прогрессивных" умах наших ученых мужей, в результате чего каждый стал кромсать прошлое России вкривь и вкось, как только ему заблагорассудится, при све­те своего убогого "здравого смысла" и набиравших силу материа­листических, богоборческих социальных теорий. ... в трудах Карамзина мож­но найти столь произвольные и яркие эмоциональные обобщения русской старины, что, собранные воедино, они рисуют Россию едва ли не как "ад земной", кипящий беззакониями, жестокостями и по­роками. Преемники же Карамзина — Соловьев, Забелин, Косто­маров, Ключевский и другие — при всей разнице их личных науч­ных позиций и политических симпатий, значительно усилили этот порочный методологический принцип в своих исследованиях. Читая их рассуждения о переломных, судьбоносных периодах русской истории, знакомясь с теми выводами, которые они дела­ют из этих трагических и одновременно героических событий (будь то Смута, Раскол или эпоха Иоанна Грозного), неизбежно впада­ешь в плен мучительного сердечного недоумения: что же такое Россия? Проникаясь порой доверием к столь авторитетным выво­дам и оценкам, разум беспристрастного читателя оказывается пе­ред неразрешимым противоречием между величественными резуль­татами исторического бытия Руси и ее беспросветной "отсталос­тью", столь безоговорочно признаваемой и так ярко описываемой на страницах многотомных исследований и монографий.И в самом деле: как же русский народ, столь склонный к анархии и произволу, столь ле­нивый, косный и непредприимчивый, столь равнодушный к лич­ной свободе и правовым нормам общежития, — сумел построить величайшую в мире Державу, не только первую по величине зани­маемой территории и составу вошедших в нее племен, но и самую устойчивую исторически, вот уже пять столетий подряд являющу­юся "гармонизатором" огромного евразийского геополитическо­го региона? Как этот невежественный народ сумел создать богатейшую куль­туру, плодами которой — в области литературы и философии, живописи, поэзии и архитерктуры — до сих пор питается одрях­левший и изверившийся Запад? Как умудрился русский человек одолеть страшную духовную заразу интернационального коммунизма, который не только не смог разрушить российскую государ­ственность, но — вопреки собственной природе — оказался вовле­ченным в державное строительство Империи, поставившей под свой контроль полмира и открыто претендовавшей на вторую по­ловину? Как, наконец, этот странный народ сумел сохранить Пра­вославную веру и святую Церковь, идеалы нестяжательства и ми­лосердия, мужества, смирения и жертвенности — несмотря на страшнейшую богоборческую тиранию, перед ужасами которой блекнут даже языческие гонения римских кесарей на первых хрис­тиан? Как Святая Русь, подножие Престола Господня и земной удел Матери Божией, может одновременно, в одном и том же месте со­существовать с вертепом разбойников и лихоимцев, с игралищем властных самодуров (а именно такой представляется Россия со стра­ниц многочисленных "Историй..." и "Курсов лекций...")? Ни ум, ни сердце не находят выхода из этого страшного проти­воречия на путях рационализма и материалистического понима­ния истории. Для его разрешения необходим исход в иное, духов­ное разумение жизни, хранимое Священным Писанием, святооте­ческим преданием и всей апостольской полнотой церковного вероучения... митр. Иоанн Снычев "Русская симфония"
  11. 2 балла
    Так делать-то что?????
  12. 2 балла
  13. 2 балла
  14. 1 балл
    Эх, князь... Скажите, неужели в самом деле? Неужели можно быть несчастным? Ну вот, что такое мое горе и моя беда, если я в силах быть счастливым? Как можно пройти мимо дерева и не быть счастливым, что ты видишь его? А говорить с человеком и не быть счастливым, что ты любишь его! ..а сколько вещей на свете, на свете таких прекрасных, что... Посмотрите на ребенка, посмотрите на Божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и так вас любят... Ф.М. Достоевский "Идиот"
  15. 1 балл
    . Научи меня, Боже, любить... Научи меня, Боже, любить, Всем умом Тебя, всем помышленьем, Чтобы душу Тебе посвятить И всю жизнь с каждым сердца биеньем. Научи Ты меня соблюдать Лишь Твою милосердную волю, Научи никогда не роптать На свою многотрудную долю. Научи меня, Боже, скорбеть О моих пред Тобой согрешеньях. На молитвах, святых песнопеньях О несчастных душою скорбеть. Всех, которых пришел искупить Ты Своею Пречистою Кровью, Бескорыстной глубокой любовью Научи меня, Боже, любить. К.Р.
  16. 1 балл
  17. 1 балл
    Гость

    ...

    Из того же произведения: "Я вам лучше расскажу про другую мою встречу прошлого года с одним человеком. Тут одно обстоятельство очень странное было, — странное тем, собственно, что случай такой очень редко бывает. Этот человек был раз взведен, вместе с другими, на эшафот, и ему прочитан был приговор смертной казни расстрелянием, за политическое преступление. Минут через двадцать прочтено было и помилование и назначена другая степень наказания; но, однако же, в промежутке между двумя приговорами, двадцать минут или по крайней мере четверть часа, он прожил под несомненным убеждением, что через несколько минут он вдруг умрет…Он помнил всё с необыкновенною ясностью и говорил, что никогда ничего из этих минут не забудет… Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что еще сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он еще распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты еще положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть...Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от нее сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи его новая природа, что он чрез три минуты как-нибудь сольется с ними... Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: «Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И всё это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!»… -…Ну, что же он с этим богатством сделал потом? Жил ли каждую минуту «счетом»? — О нет, он мне сам говорил, — я его уже про это спрашивал, — вовсе не так жил и много-много минут потерял…
  18. 1 балл
    Герой не болен, герой - идеал!!!!!! Это люди вокруг малость не того...))
  19. 1 балл
    А я посмотрела, и очень радостно на душе стало. Спаси Господи!
  20. 1 балл
  21. 1 балл
  22. 1 балл
  23. 1 балл
  24. 1 балл
  25. 1 балл
  26. 1 балл
×
×
  • Создать...