Таблица лидеров

Священник Александр Ельчанинов Демонская твердыня(о гордости) Величайший знаток глубин человеческого духа, преподобный Исаак Сирин, в своем 41-м слове говорит: «Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых; кто сподобился видеть самого себя, тот выше сподобившегося видеть ангелов». Вот к этому познанию самого себя и ведет рассмотрение вопроса, который мы поставили в заголовке. И гордость, и самолюбие, и тщеславие, сюда можно прибавить — высокомерие, надменность, чванство, — все это разные виды одного основного явления — «обращенности на себя»; оставим его как общий термин, покрывающий все вышеперечисленные термины. Из всех этих слов наиболее твердым смыслом отличаются два: тщеславие и гордость; они, по «Лествице», как отрок и муж, как зерно и хлеб, начало и конец. Симптомы тщеславия, этого начального греха: нетерпение упреков, жажда похвал, искание легких путей, непрерывное ориентирование на других — что они скажут? как это покажется? что подумают? «Тщеславие издали видит приближающегося зрителя и гневливых делает ласковыми, легкомысленных — серьезными, рассеянных — сосредоточенными, обжорливых — воздержанными и т.д.» — все это, пока есть зрители. Детская и юношеская застенчивость часто ни что иное, как то же скрытое самолюбие и тщеславие. Той же ориентировкой на зрителя объясняется грех самооправдания, который часто вкрадывается незаметно даже в нашу исповедь: «грешен как и все», «только мелкие грехи — никого не убил, не украл». В дневниках графини Софьи Андреевны Толстой есть такое характерное место: «И то, что я не умела воспитать детей (вышедши замуж девочкой и запертая на 18 лет в деревне), меня часто мучает». Главная покаянная фраза совершенно отменяется самооправданием в скобках. «Бес тщеславия радуется, — говорит прп. Иоанн Лествичник, — видя умножение наших добродетелей: чем больше у нас успехов, тем больше пищи для тщеславия». «Когда я храню пост, я тщеславлюсь; когда же, для утаения подвига моего, скрываю его — тщеславлюсь о своем благоразумии. Если я красиво одеваюсь, я тщеславлюсь, а переодевшись в худую одежду, тщеславлюсь еще больше. Говорить ли стану — тщеславием облекаюсь; соблюдаю молчание — паки оному предаюсь. Куда сие терние ни поверни, все станет оно вверх своими спицами». Ядовитую сущность тщеславия хорошо знал Лев Толстой. В своих ранних дневниках он жестоко обличает себя за тщеславие. В одном из дневников 50-х годов он горько жалуется, что стоит появиться в его душе доброму чувству, непосредственному душевному движению, как сейчас же появляется оглядка на себя, тщеславное ощупывание себя, и вот — драгоценнейшие движения души исчезают, тают, как снег на солнце. Тают — значит, умирают; значит — благодаря тщеславию умирает лучшее, что есть в вас, значит, — мы убиваем себя тщеславием. Реальную, простую, добрую жизнь заменяем призраками. Тщеславный стремится к смерти и ее получает. «Я редко видел, — пишет один из современных писателей, — чтобы великая немая радость страдания проходила далями человеческих душ, не сопровождаемая своим отвратительным спутником — суетным, болтливым кокетством (тщеславием). В чем сущность кокетства? По-моему, в неспособности к бытию. Кокетливые люди — люди, в сущности, не существующие, ибо бытие свое они сами приравнивают к мнению о них других людей. Испытывая величайшие страдания, кокетливые люди органически стремятся к тому, чтобы показать их другим, ибо посторонний взгляд для них то же, что огни рампы для театральных декораций» (Степун, «Николай Переслегин», с. 24). Усилившееся тщеславие рождает гордость. Гордость есть крайняя самоуверенность, с отвержением всего, что не мое, источник гнева, жестокости и злобы, отказ от Божией помощи, «демонская твердыня». Она — «медная стена» между нами и Богом (Авва Пимен); она — вражда к Богу, начало всякого греха, она — во всяком грехе. Ведь всякий грех есть вольная отдача себя своей страсти, сознательное попрание Божьего закона, дерзость против Бога, хотя «гордости подверженный как раз имеет крайнюю нужду в Боге, ибо люди спасти такого не могут» (Лествица). Откуда же берется эта страсть? Как она начинается? Чем питается? Какие степени проходит в своем развитии? По каким признакам можно узнать ее? Последнее особенно важно, так как гордый обычно не видит своего греха. «Некий разумный старец увещал на духу одного брата, чтобы тот не гордился: а тот, ослепленный умом своим отвечал ему: «Прости меня, отче, во мне нет гордости». Мудрый старец ему ответил: «Да чем же ты, чадо, мог лучше доказать свою гордость, как ни этим ответом!» Во всяком случае, если человеку трудно просить прощения, если он обидчив и мнителен, если помнит зло и осуждает других, то это все — несомненно признаки гордости. Об этом прекрасно пишет Симеон Новый Богослов: «Кто, будучи безчестим или досаждаем, сильно болеет от этого сердцем, о том человеке ведомо да будет, что он носит древнего змия (гордость) в недрах своих. Если он станет молча переносить обиды, то сделает змия этого немощным и расслабленным. А если будет противоречить с горечью и говорить с дерзостью, то придаст силы змию изливать яд в сердце его и немилосердно пожирать внутренности его». В «Слове на язычников» святого Афанасия Великого есть такое место: «Люди впали в самовожделение, предпочтя собственное созерцанию божественному» (Творения. М., 1851 г., т. 1, с. 8). В этом кратком определении вскрыта самая сущность гордости: человек, для которого доселе центром и предметом вожделения был Бог, отвернулся от Него, «впал в самовожделение», восхотел и возлюбил себя больше Бога, предпочел божественному созерцанию — созерцание самого себя. В нашей жизни это обращение к «самосозерцанию» и «самовожделению» сделалось нашей природой и проявляется хотя бы в виде могучего инстинкта самосохранения, как в телесной, так и в душевной нашей жизни. Как злокачественная опухоль часто начинается с ушиба или продолжительного раздражения определенного места, так и болезнь гордости часто начинается или от внезапного потрясения души (например, большим горем), или от продолжительного личного самочувствия, вследствие, например, успеха, удачи, постоянного проявления своего таланта. Часто это — так называемый «темпераментный» человек, «увлекающийся», «страстный», талантливый. Это — своего рода извергающийся гейзер, своей непрерывной активностью мешающий и Богу, и людям подойти к нему. Он полон, поглощен, упоен собой. Он ничего не видит и не чувствует, кроме своего горения, таланта, которым наслаждается, от которого получает полное счастье и удовлетворение. Едва ли можно сделать что-нибудь с такими людьми, пока они сами не выдохнутся, пока вулкан не погаснет. В этом опасность всякой одаренности, всякого таланта. Эти качества должны быть уравновешены полной, глубокой духовностью. В случаях обратных — в переживаниях горя — тот же результат: человек «поглощен» своим горем, окружающий мир тускнеет и меркнет в его глазах; он ни о чем не может ни думать, ни говорить, кроме как о своем горе; он живет им, он держится за него, в конце концов, как за единственное, что у него осталось, как за единственный смысл своей жизни. Ведь есть же люди, «которые в самом чувстве собственного унижения посягнули отыскать наслаждение» (Достоевский «Записки из подполья»). Часто эта обращенность на себя развивается у людей тихих, покорных, молчаливых, у которых с детства подавлялась их личная жизнь, и эта «подавленная субъективность порождает как компенсацию эгоцентрическую тенденцию» (Юнг. «Психологические типы»), в самых разнообразных проявлениях: обидчивость, мнительность, кокетство, желание обратить на себя внимание даже поддерживанием и раздуванием дурных о себе слухов, наконец, даже в виде прямых психозов характера, навязчивых идей, манией преследования или манией величия (Поприщин у Гоголя). Итак, сосредоточенность на себе уводит человека от мира и от Бога; он, так сказать, отщепляется от общего ствола мироздания и обращается в стружку, завитую вокруг пустого места. Попробуем наметить главные этапы развития гордости от легкого самодовольства до крайнего душевного омрачения и полной гибели. Вначале это только занятость собой, почти нормальная, сопровождаемая хорошим настроением, переходящим часто в легкомыслие. Человек доволен собой, часто хохочет, посвистывает, напевает, прищелкивает пальцами. Любит казаться оригинальным, поражать парадоксами, острить; проявляет особые вкусы, капризен в еде. Охотно дает советы и вмешивается по-дружески в чужие дела; невольно обнаруживает свой исключительный интерес к себе такими фразами (перебивая чужую речь): «Нет, что я вам расскажу», или «нет, я знаю лучше случай», или «у меня есть обыкновение...», или «я придерживаюсь правила...», «я имею привычку предпочитать» (последнее — у Тургенева). Говоря о чужом горе, безсознательно говорят о себе: «Я так была потрясена, до сих пор не могу прийти в себя». Одновременно огромная зависимость от чужого одобрения, в зависимости от которого человек то внезапно расцветает, то вянет и «скисает». Но в общем в этой стадии настроение остается светлым. Этот вид эгоцентризма очень свойственен юности, хотя встречается и в зрелом возрасте. Счастье человеку, если на этой стадии встретят его серьезные заботы, особенно о других (женитьба, семья), работа, труд. Или пленит его религиозный путь, и он, привлеченный красотой духовного подвига, увидит свою нищету и убожество и возжелает благодатной помощи. Если этого не случится, болезнь развивается дальше. Является искренняя уверенность в своем превосходстве. Часто это выражается в неудержимом многословии. Ведь что такое болтливость, как, с одной стороны, отсутствие скромности, а с другой — самоуслаждение примитивным процессом самообнаружения. Эгоистическая природа многословия ничуть не уменьшается оттого, что это многословие иногда на серьезную тему: гордый человек может толковать о смирении и молчании, прославлять пост, дебатировать вопрос, что выше — добрые дела или молитва. Уверенность в себе быстро переходит в страсть командования; он посягает на чужую волю (не вынося ни малейшего посягания на свою), распоряжается чужим вниманием, временем, силами, становится нагл и нахален. Свое дело — важно, чужое — пустяки. Он берется за все, во все вмешивается. На этой стадии настроение гордого портится. В своей агрессивности он, естественно, встречает противодействие и отпор; является раздражительность, упрямство, сварливость; он убежден, что его никто не понимает, даже его духовник; столкновения с «миром» обостряются, и гордец окончательно делает выбор: «я» против людей, но еще не против Бога. Душа становится темной и холодной, в ней поселяется надменность, презрение, злоба, ненависть. Помрачается ум, различение добра и зла делается спутанным, так как оно заменяется различением «моего» и «не моего». Он выходит из всякого повиновения, невыносим во всяком обществе; его цель — вести свою линию, посрамить, поразить других; он жадно ищет известности, хотя бы скандальной, мстя этим миру, за непризнание и беря у него реванш. Если он монах, то бросает монастырь, где ему все невыносимо, и ищет собственных путей. Иногда эта сила самоутверждения направлена на материальное стяжание, карьеру, общественную и политическую деятельность, иногда, если есть талант — на творчество, и тут гордец может иметь, благодаря своему напору, некоторые победы. На этой же почве создаются расколы и ереси. Наконец на последней ступеньке человек разрывает и с Богом. Если выше он делал грех из озорства и бунта, то теперь разрешает себе все: грех его не мучит, он делается его привычкой; если в этой стадии ему может быть легко, то ему легко с дьяволом и на темных путях. Состояние души мрачное, безпросветное, одиночество полное, но вместе с тем искреннее убеждение в правоте своего пути и чувство полной безопасности, в то время как черные крылья мчат его к гибели. Собственно говоря, такое состояние мало чем отличается от помешательства. Гордый — и в этой жизни пребывает в состоянии полной изоляции (тьма кромешная). Посмотрите, как он беседует и спорит: он или вовсе не слышит того, что ему говорят, или слышит только то, что совпадает с его взглядами; если же ему говорят что-либо несогласное с его мнениями, он злится, как от личной обиды, издевается и яростно отрицает. В окружающих он видит только те свойства, которые он сам им навязал, так что даже в похвалах своих он остается гордым, в себе замкнутым, непроницаемым для объективного. Характерно, что наиболее распространенные формы душевной болезни — мания величия и мания преследования — прямо вытекают из «повышенного самоощущения» и совершенно немыслимы для смиренных, простых, забывающих себя людей. Ведь и психиатры считают, что к душевной болезни (паранойя) ведут, главным образом, преувеличенное чувство собственной личности, враждебное отношение к людям, потеря нормальной способности приспособления, извращенность суждений. Классический параноик никогда не атакует себя, он всегда прав в своих глазах и остро недоволен окружающими людьми и условиями своей жизни. Вот где выясняется глубина определения прп. Иоанна Лествичника: «Гордость есть крайнее души убожество». Гордый терпит поражение на всех фронтах. Психологически — тоска, мрак, бесплодие. Морально — одиночество, иссякание любви, злоба. С богословской точки зрения — смерть души, предваряющая смерть телесную, геенна еще при жизни. Физиологически и патологически — нервная и душевная болезнь. В заключение естественно поставить вопрос: как бороться с болезнью, что противопоставить гибели, угрожающей идущим по этому пути? Ответ вытекает из сущности вопроса — смирение, послушание объективному; послушание по ступенькам — любимым людям, близким, законам мира, объективной правде, красоте, всему доброму в нас и вне нас, послушание Закону Божию, наконец — послушание Церкви, ее уставам, ее заповедям, ее таинственным воздействиям. А для этого — то, что стоит в начале христианского пути: Кто хочет идти за Мною, пусть отвержется себя. Да отвержется, ...да отвергается каждый день; пусть каждый день — как сказано в древнейших рукописях — берет человек свой крест — крест терпения обид, поставления себя на последнее место, перенесения огорчений и болезней и молчаливого принятия поношения, полного безоговорочного послушания — немедленного, добровольного, радостного, безстрашного, постоянного. И тогда ему откроется путь в царство покоя, «глубочайшего смиренномудрия, все страсти истребляющего». Богу нашему, Который гордым противится, а смиренным дает благодать, — слава.

Архиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий (Таушев) В том, что христианство есть подвиг крестоношения, со всею очевидностью убеждает нас Сам Божественный Крестоносец Господь наш Иисус Христос. Когда святой апостол Петр, еще не просвещенный благодатью Святого Духа и руководившийся чисто человеческими чувствами, пытался отклонить Его от крестного подвига, Господь воспретил ему, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк.8:31-33). Подозвав вслед за тем народ с учениками Своими, Господь изрек знаменательные слова, которые стали основополагающими для каждого желающего искренно идти путем христианской жизни: иже хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк.8:34). «Если ты возьмешь крест и пойдешь за Христом, спрашивает один из выдающихся наших святителей-проповедников, то куда ты придешь? Очевидно, туда, куда шел, взяв крест, Он Сам, следовательно, на Голгофу, на страдания, на распятие». Так и понимали всегда эти слова все истинные христиане, начиная от ближайших учеников Господа святых апостолов. Из книги Деяний апостольских мы узнаем, что этот крест страданий за Христа с полным самоотвержением начали нести святые апостолы вскоре же после сошествия на них Святого Духа. Когда они за свою мужественную проповедь о Христе были посажены по распоряжению синедриона в темницу, а затем подвергнуты избиению, они радовались, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие (Деян.5:41). А сколько претерпел страданий за свою проповедь святой апостол Петр, а затем, по повествованию той же книги Деяний, святой апостол Павел, который сам говорит о себе, что он «был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано было мне по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской. Много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на мopе, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2Кор.11:23-27)! В конце концов, оба этих великих первоверховных апостола окончили свою земную жизнь мученичеством за Христа. Мученическим подвигом завершили свою жизнь и все почти остальные апостолы. Послания Апостольские и среди них особенно четырнадцать посланий святого апостола Павла, которые, по важности своего содержания, справедливо именуются многими «вторым Евангелием», также характеризуют христианскую жизнь как подвиг крестоношения и учат нас тому же, чему учили новообращенных христиан во время своего первого благовестнического путешествия по Малой Азии святые апостолы Павел и Варнава, именно, что «многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие» (Деян.14:22). Как резко осуждает святой апостол Иаков, брат Господень, тех христиан, которые хотят роскошествовать и наслаждаться, и наоборот — ублажает тех, которые с терпением и смирением переносят скорби. В пример злострадания он предлагает взять пророков, «которые говорили именем Господним», и праведного Иова (Иак.5:1-11). Дружбу с миром, то есть желание, избегая скорбей, жить в страстных удовольствиях и наслаждениях, он называет «враждой против Бога» (Иак.4:4). Святой апостол Петр ублажает христиан, которые, делая добро и страдая, терпят, говоря, что это «угодно Богу» (1Пет.2:20), и даже прямо говорит, что Христос, пострадавший за нас, нам оставил «образ, да последуем стопам Его» (1Пет.2:21). «Если и страдаете за правду, то вы блаженны», говорит он далее (1Пет.3:14), ибо это страдание сближает нас со Христом, пострадавшим за грехи наши (см.: 1Пет.3:17-18), и приносит нам великую духовную пользу: «Христу убо пострадавшу за ны плотию, и вы в ту же мысль вооружитеся: зане пострадавый плотию, преста от греха» (1Пет.4:1). Здесь мы видим уже прямой призыв уподобляться нашему Спасителю в крестоношении и самораспятии, ибо это освобождает нас от тяготеющей над нами власти греха и помогает нам жить по воле Божией. Все авторитетные толкователи новозаветных священных книг видят в этих словах святого апостола Петра основание для христианского аскетизма. «Эти слова», объясняетъ Еп. Михаил, «можно перефразировать так: вы, христиане, сораспялись со Христом в страданиях и умерли с Ним в крещении и следовательно умерли для греха, ибо умерший свободен от греха, перестал грешить; пострадавший плотию, как и Христос пострадал плотию, и умерший с Ним в крещении, перестал грешить и долженъ уже жить по воле Божией, а не человеческим похотям» (Соборные послания Св. Апостолов с предисловиями и подр. объясн. примечаниями Еп. Михаила, стр. 203). Возлюбленный ученик Господа Иисуса Христа святой Иоанн Богослов решительно предостерегает христиан от любви к миру сему, говоря, что «все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1Ин.2:15-16) и что «весь мир лежит во зле» (1Ин.5:19), а потому «кто любит мир в том нет любви Отчей» (1Ин.2:15). И эти слова являются прочным основанием для христианского аскетизма, требующего отречения от наслаждения греховными благами миpa, а потому и неизбежно связанного со скорбями, подобными скорбям крестоношения для поврежденной грехом страстной природы человека. Многократно в целом ряде своих посланий говорит об этом крестоношении, необходимом для достижения христианского совершенства, святой апостол Павел, которого только по недоразумению считают основоположником своего лжеучения об оправдании одною верою, без добрых дел протестанты, а за ними и все многочисленные сектанты, отвергающие аскетизм. Чем иным, как не увещанием к аскетическому подвигу крестоношения являются столь выразительно звучащие слова святого апостола Павла: «иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал.5:24)? Следовательно, те, которые отвергают путь крестоношения, не считают нужным распинать плоть свою со страстями и похотями и считают аскетизм несущественным в христианстве, те и не Христовы, те не христиане, хотя бы и называли себя таковыми. И это вполне понятно и строго логично, ибо, по словам того же святого апостола Павла: «плоть желает противного духу, а дух противного плоти. Они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы» (Гал.5:17). Поступающие же по плоти Царствия Божия не наследят (Гал.5:19-21). Замечательно сильно говорит святой апостол Павел об этой крайней развращенности человеческой природы, настоятельно требующей подвига самораспятия, в своем послании к Римлянам: «не еже бо хощу, сие творю, но еже ненавижду, то соделоваю» (Рим.7:15) — «добраго, которого хочу, не делаю, а зло, которого не хочу, делаю. Окаянен аз человек! Кто мя избавит от тела смерти сея?» (Рим.7:19-24). И вот потому-то, что живущие по плоти Богу угодить не могут (Рим.8:8), ибо мудрование бо плотское смерть есть и «вражда на Бога: закону бо Божию не покаряется, ниже бо может» (Рим.8:6-7), великий Апостол языков говорит о себе, что он не только другим заповедует этот путь подвига крестоношения и самораспятия, как совершенно необходимый для христианина в его неустанной борьбе со страстями и похотями, но и сам идет тем же путем: «умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключим буду» (1Кор.9:27). В восьмой главе Послания к римлянам святой апостол Павел горячо призывает всех христиан к этому пути крестоношения, который один только может сделать нас «детьми и наследниками Божиими и сонаследниками Христу: если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим.8:17). Христиане не должны бояться этих страданий, ибо они ничто, по сравнению с тою славою, которая ожидает их в будущей жизни: недостойны страсти нынешнего времене к хотящей славе явитися в нас (Рим.8:18), то есть нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Можно было бы привести и еще множество мест из слова Божия, которые самым убедительным образом свидетельствуют, что христианство есть крестоношение, подвиг самораспятия, состоящий в неустанной «невидимой брани» никогда не прекращающейся в душе христианина борьбе с греховными страстями и похотями до полного их искоренения и насаждения противоположных этим страстям и похотям христианских добродетелей, которые перечисляет святой апостол Павел, например в Послании к Галатам (Гал.5:22-23), называя их «плодами духа». Это — любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. Думаем, однако, что и приведенных мест вполне достаточно, чтобы опровергнуть ложные мнения тех, которые иначе хотят понимать христианство. Если мы обратимся теперь к Священному Преданию нашей Церкви, к постановлениям Вселенских и Поместных Соборов и святых отцов, к богослужебным книгам, к святоотеческим творениям и житиям святых мучеников, преподобных, святителей и прочих святых угодников Божиих, то и тут мы найдем, буквально на каждом шагу, решительное подтверждение истинности замечательного изречения великого подвижника и наставника духовной жизни преподобного и богоносного отца нашего Исаака Сирина: «Путь Божий есть ежедневный крест. Никто не восходит на Небо, живя прохладно. О пути же прохладном знаем, где он оканчивается» (Слово 35. О любви к миру). Как строги наши канонические правила! Какой строгости жизни, подлинного подвига крестоношения требуют они не только от епископов, клириков и монахов, но и от мирян! А разве могли бы такие правила явиться в свет, если бы не было в те благословенные времена и соответствующей строгости жизни среди христиан? Это только теперь, когда устои подлинно христианской жизни расшатаны до основания, многие находят эти правила «устаревшими» и требуют их изменения или даже полного упразднения. Но «устарели» не правила, а современные «христиане», вновь воскресившие в себе во всей своей силе «ветхого человека», вместо «новаго, созданнаго по Богу в правде и в преподобии истины» (Еф.4:22-24), в которого облекаются все освящаемые Таинствами Церкви истинные христиане. В самом деле! Возьмем, например, 69-е правило Святых Апостолов: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во Святую Четыредесятницу пред Пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен». Если современные «христиане» не находят нужным считаться с этим правилом, значит ли это, что оно устарело и подлежит отмене? Ведь тогда придется признать «устаревшими» и слова Христовы: сей же род (род бесовский) не исходит, токмо молитвою и постом (Мф.17:21)! Между тем мы видим теперь, сколь справедливы эти слова и как прав был Преосвященный епископ Феофан, Затворник Вышенский, говоривший: «Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно!» («Мысли на каждый день года», стр. 245) Разве не находится в состоянии подлинного беснования современное мнимохристианское человечество, самонадеянно отвергнувшее единственно верное оружие против темной бесовской силы — молитву и пост? Разве не подлинное беснование все то, что делается вот уже больше тридцати шести лет на нашей несчастной родине? Разве не самое настоящее беснование породило неслыханную еще в истории человечества по своим ужасам и жестокости вторую мировую войну с ее воздушными бомбардировками, а теперь готовит еще более страшную третью мировую войну? Кто отвергает подвиг молитвы и поста, тот и неспособен творить ничего, кроме зла, и все его мнимое добро, если оно у него и есть, на самом деле вовсе не добро, а то же зло, потому что, по словам Христовым: Не может древо зло плоды добры творити: собирают, ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? (Мф.7:16-18).Берегитесь, говорит поэтому Христос Спаситель, лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные (Мф.7:15). Увы! Эти лжепророки, отвергающие значение подвига молитвы и поста в христианстве и учащие христиан не отвергаться миpa, лежащего во зле с его страстями и похотями, но любить этот мир, вопреки ясному учению Слова Божия и святых отцов, глубоко внедрились в современное христианское общество и имеют уже в нем немалый успех. И это, конечно, неудивительно, ибо что может быть прельстительнее мысли о ненужности подвига крестоношения и о легкости спасения без всяких трудов и подвигов?! Всего печальнее, что такие лжепророки умножаются теперь во всех православных Поместных Церквах, выдвигаются на руководящие должности и высшие церковные посты и, производя разделения и расколы в своей собственной православной среде, ратуют за «экуменическое» сближение и единение с более близкими им по духу протестантами и сектантами, причем не стыдятся даже публично делать заявления вроде того, что «для сближения с протестантами нам надо отбросить монашеский аскетизм Православия». Воочию исполняются таким образом слова великого апостола о том, что в последние времена отступят неции от веры, внемлющи духовом лестчим (1Тим.4:1). Это уже явное отступление, явная измена Святому Православию. Ибо одно дело, когда человек грешит по немощи естества своего и затем кается, оплакивает грех свой, а совсем другое — когда он, греша нераскаянно, тщится найти принципиальное обоснование своего греха и изобретает даже целое мировоззрение, оправдывающее его грех. Вот это-то самое мировоззрение, не желающее видеть в христианстве подвига крестоношения, подвига борьбы со своими страстями и похотями, все более и более дерзко поднимает свою голову. Оно увлекает многих современных слабодушных и теплохладных христиан на широкий и пространный путь — путь погибели, по словам Христовым. Оно страшнее и зловреднее древних ересей, осужденных Церковью на Вселенских Соборах, ибо лицемерно скрывает себя под «овечьими одеждами» мнимо-христианской любви и хитросплетенными льстивыми извращениями поражает ближе всего касающийся нас христианский догмат учение о нашем спасении через последование за Христом путем крестоношения и самораспятия. Блюдите же, братие, како опасно ходите! ибо поистине дние лукави суть ныне более чем когда-либо прежде (Еф.5:15-16). Как некогда сатана попытался использовать бескорыстные чувства Петра, чтобы отклонить Самого Господа Иисуса Христа от спасительного для людей крестного подвига (см.: Мф.16:21-23), так и теперь тот же сатана пытается через далеко не бескорыстных своеумников отвлечь современных христиан от единственно спасительного пути — подражания Подвигоположнику Христу в крестоношении и самораспятии. Наблюдая деятельность этих лжеучителей и видя плоды их трудов, мы можем с уверенностью сказать, что это несомненно — наемные слуги врагов нашей святой веры и Церкви, ставящих своей задачей изнутри разложить нашу Церковь и таким образом разрушить ее. Этого мы не боимся, ибо знаем обетование Божественного Основателя Церкви, что врата адова не одолеют ей (Мф.16:18), но за себя, за ближних своих мы должны бояться, как бы не поддаться нам сатанинскому искушению и не отпасть от единения с истинною Церковью, проповедующей единственно спасительный путь, заповеданный нам Словом Божиим — путь крестоношения. 1954 г.

http://www.pravmir.ru/den-svyatogo-trifona/ День святого Трифона 13 февраля, 2013 • Анна Данилова Светские праздники мы воспринимаем по-разному: кто-то радуется возможности сделать ближним что-то приятное, остаться в общем русле праздника и посочувствовать торжествам, кто-то подмечает, как многие праздники стали настоящим коммерческим культом, поднимающим продажи крыс, запредельно дорогих роз и всевозможных сердечек. Кто-то ломает голову, пытаясь оградить детей от того, что спешат устроить в школах не разобравшиеся во всех заграничных праздниках учителя, принуждая детей чуть не с первого класса подыскивать себе возлюбленных для поздравлений, кто-то и не помнит этих светских дат. В мире сегодня день святого Валентина, ставший, после процесса политкорректных замен просто Валентиновым днем. Такая популярность праздника для нас должна иметь одно ясное следствие, говорил американский священник о. Джон Бокман, видя то, во что вылился сегодня день св. Валентина, мы, православные, просто обязаны почитать его память, вспоминая о том, что он претерпел страдания за Христа и отдал жизнь свою за Него. Мы должны помнить его не как организатора свадеб и сводника, что, кстати, не находит подтверждения ни в одном житии обоих известных нам мучеников, а как мученика Христова. Моли Бога о нас, святый мучениче Валентине! Но в нашем календаре сегодня совсем другая дата – день памяти святого, особенно любимого на Руси и известного своей скорой помощью и ответом на наши молитвы. Святой мученик Трифон. Это его на многих иконах изображают с соколом, существует мнение, что именно он первоначально изображался на гербе Москвы. Как происходит так, что святой, родившийся и умерший в далекой стране, где и название сейчас другое и сотни лет с тех пор прошли, оказывается столько почитаем? Мученик Трифон, хоть и не получил образования и пас гусей, но был с детства известен многим Божиим даром: он исцелял людей и изгонял бесов. Он сумел помочь людям в самых будничных проблемах, например, как-то по его молитве поля очистились от насекомых-вредителей. А дальше раскроем житие «Особенно прославился святой Трифон изгнанием беса из дочери римского императора Гордиана. В молодую, умную и красивую Царевну вселился бес и тяжко мучил ее. Однажды он прокричал, что только Трифон может изгнать его. Император приказал разыскать чудотворца и доставить в Рим. В ту пору святому Трифону было 16 лет. Когда святой приблизился к Риму на расстояние трех дней пути, лукавый дух не смог вынести его приближения и вышел из дочери Гордиана. Святого Трифона привели к императору, окруженному придворной знатью. Он умолил святого показать демона воочию, желая убедиться, что юноша действительно исцелил царевну. После уединенной молитвы к Богу и строгого поста в течение шести дней, святой Трифон приказал нечистому духу явиться зримо императору и его приближенным. В Четиих-Минеях Святителя Димитрия Ростовского (†1709) об этом повествуется так: «Святой же Трифон исполнен сый Духа Свята, и умными очесы на невидимаго духа смотряяй, рече: тебе глаголю, душе нечистый, во Имя Господа моего Иисуса Христа явись очевидно сущим зде, и покажи им скаредный и безстудный свой образ, и немощь свою исповеждь. И абие явися диавол пред всеми во образе пса черна, имущ очи аки огненны, главу влекий по земли…». На вопрос святого Трифона, как он дерзнул вселиться в создание Божие, бес ответил, что над христианами он такой власти не имеет, а может мучить только тех, «кто следует своим похотям и дела, угодные нам, творит». Услышав это, многие из присутствовавших оставили идолопоклонство и уверовали во Христа. Щедро одаренный императором, святой Трифон вернулся на родину. Все полученные дары он раздал по дороге нищим. Когда на царский престол вступил император Декий (249-251), жестокий гонитель христиан, было донесено его епарху Аквилину, что святой Трифон смело проповедует христианство и многих приводит ко Крещению. Услышав о том, что его ищут царские слуги, святой Трифон не стал укрываться, но сам отдал себя в руки гонителей. Приведенный на суд к Аквилину в г. Никею, он смело исповедовал свою веру во Христа. Аквилин не смог запугать юного Трифона никакими угрозами. Тогда епарх приказал связать святому мученику руки, подвесить его на дереве и бить в течение трех часов. За время избиения не услышал мучитель ни одного стона мученика. После этого святой Трифон был брошен в темницу. Через некоторое время Аквилин еще раз применил угрозы и уговоры, а затем, видя безуспешность своих усилий, подверг мученика новым истязаниям. Тело святого Трифона терзали железными крючьями, обжигали раны огнем, вбили в ноги железные гвозди и водили по городу. А когда мученика заставили идти вслед за конем, на котором епарх отправился на охоту, святой Трифон пел следующие стихи из псалмов пророка Давида: «Соверши стопы моя во стезях Твоих, да не подвижутся стопы моя… Стопы моя направи, Господи, по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие» (Пс. 16, 5; 118, 133). Повторял он часто и слова первомученика святого архидиакона Стефана: «Господи, не вмени им греха сего» (Деян. 7, 60). Господь укреплял Своего избранника, и он мужественно переносил все пытки. Во время мучений перед святым предстал Ангел с драгоценным венцом в руках. Увидев это, мучители испугались, но Аквилин еще более ожесточился. На следующий день он продолжил пытки, после которых приговорил мученика Трифона к усечению мечом. Перед смертью святой благодарил Бога, укреплявшего его в страданиях. Древнее Житие передает такие слова святого мученика к Богу: «…Приими в мире душу мою, всех же, иже мя, раба Твоего, воспоминати будут, и в память мою Святыя Жертвы принесут Тебе, услыши с высоты Святыни Твоея, и призри на них от Святаго Жилища Твоего, подая им изобильная и нетленная дарования, яко Един еси Благ и Щедрый Податель во веки веков». Святой отошел ко Господу прежде, чем была отсечена его честная глава. Тело мученика христиане хотели предать земле в городе Никее — месте его страданий. Но святой Трифон в видении велел перенести его тело на родину, в селение Кампсаду. Воля святого мученика была исполнена. Впоследствии мощи святого Трифона были перенесены в Константинополь, а затем — в Рим. Большим почитанием пользуется святой мученик Трифон в Русской Православной Церкви. Существует предание, что при царе Иоанне Грозном (1533-1584) во время охоты улетел любимый царский кречет. Царь приказал сокольнику Трифону Патрикееву найти улетевшую птицу и пригрозил смертью за неисполнение приказа. Сокольник Трифон объехал окрестные леса, но безуспешно. На третий день, утомленный долгими поисками, он прилег отдохнуть, усердно попросив помощи у своего покровителя — святого мученика Трифона. Во сне он увидел юношу на белом коне, державшего на руке царского кречета. Этот юноша произнес: «Возьми пропавшую птицу, поезжай с Богом к царю и ни о чем не печалься». Проснувшись, сокольник увидел неподалеку на сосне кречета, которого искал. Он тут же отвез его к царю и рассказал о чудесной помощи, полученной им от святого мученика Трифона. Вскоре на том месте, где было явление святого, сокольник Трифон Патрикеев построил часовню, а затем и церковь во имя святого мученика Трифона. В настоящее время глава святого мученика хранится в городе Которе (Черногория), в кафедральном соборе святого Трифона. Часть мощей в 1803 году была оттуда привезена в Россию. В 1819 году эта святыня была вложена в трех ковчежцах в икону святого мученика Трифона, находившуюся в построенной в его честь церкви. Ныне эта икона находится в храме в честь Знамения Пресвятой Богородицы, у Рижского вокзала в Москве, неподалеку от места явления святого Трифона сокольнику». При жизни Трифон откликался на малейшие просьбы и беды. И теперь у Престола Божия он молится за нас. Иногда люди говорят – ну это же такая мелочь, такая житейская беда, ну как с ней обратиться к Богу с молитвой? Но Господь слышит все наши молитвы и знает о них еще до того, как мы сами начинаем молиться. И мученик Трифон помогает нам. Прихожане храма св. мч. Трифона могут часами рассказывать о тех чудесах, которые совершаются по молитве к святому. По молитве с верой. Ведь не вера от чудес, а чудеса происходят от веры, что Господь рядом, что он поможет. Молятся мученику Трифону в устроении житейских дел, квартирных проблемах и сложностях со здоровьем. “Радуйся, Трифоне, скорый помощниче всем, с верою и любовию к тебе притекающим!”

Думается,Женя,что сия наука не от человеков,но от Господа,в нашей власти принять или отвергнуть промысел Божий и здесь,вероятно,нужно праведное желание,стремление,волеизъявление,которое может позволить благодати Божией вступить в сотрудничество с волей человеческой,поддерживая и направляя ее на верный путь,помогая в трудах по его преодолению.Ну,а для того,чтобы это желание и произволение состоялось,необходимо твердое,правильное,спасительное понимание смысла человеческого бытия и необходимости единения с Богом,как единственное потребное,для истинных жизни и блага....

Всем известен знаменитый композитор Моцарт. Имя его стяжало бессмертие. Однажды один немец, тоже музыкант, пожелал видеть Моцарта и отправился в Италию. Прибыл он в Милан и вдруг узнает печальную новость: «Моцарт умер». Музыкант был в большом горе, но его успокаивали: — Умер отец, зато жив сын. — А он похож на Моцарта? — Вылитый отец! — Ну хорошо, посмотрю на сына. Ему показали, где его можно увидеть; он служил в банке. Музыкант пришел к нему и нашел его сидящим за прилавком. — Вы ли сын знаменитого Моцарта? – спросил немец. — Я, а что вам угодно? — Ничего, я пришел только посмотреть на вас. — Что же на меня смотреть? — Вы так же любите музыку, как ваш отец? Наверное, уже написали какое-нибудь бессмертное произведение? – продолжал музыкант. — Никакого, уверяю вас; вот единственная музыка, которую я люблю, – и Моцарт-сын взял горсть червонцев и бросил на прилавок, – всякую же другую музыку я терпеть не могу. Разочарованный немец вернулся в Германию и рассказал собравшимся товарищам о своем посещении Моцарта. Все задумались, а один из слушателей произнес: «Да, не в отца». Действительно, сын был не в отца. Печальная история! Мы, пожалуй, склонны осудить Моцарта-сына, но посмотрите лучше на себя. Все мы дети Отца Небесного и должны были бы походить на Него. Что на деле выходит? И про нас часто можно сказать: «Не в Отца!» А между тем, чтобы достигнуть Царствия Небесного, непременно нужно быть «в Отца», иначе туда не пустят. Вот святые были «в Отца». Они и называются преподобными, т.е. в высшей степени уподобившиеся Богу; а нам, грешным, хоть бы подобными-то быть, чтобы не лишиться вечной жизни. Из бесед прп. Варсонофия Оптинского

Ну как?Не принимать обстоятельства жизни,как достойное по делам нашим и исцеляющее,спасительное,проще говоря, не видеть в происходящем блага,а роптать, раздражаться и выражать не довольство,при этом силясь, добиваясь своего, изменить ситуацию,а не себя....,что,в принципе,бессмысленно....

Но ведь ,Света дети, возможно,потому и способны это нести,что в их душах нет противления Богу,а значит с ними Бог,а Бог-Любовь....

Да,такие вопросы часто возникают и ответить на них можно было бы просто отписавшись известной из святоотеческого наследия фразой:"Сие есть судьбы Божии,рассуждать о них душепагубно-себе внимай!".Но... человеку призванному изучать себя и через законы мироздания,заповеди Божии,познавать самого себя и соответственно этому воспринимать действительность,то есть познавать промысел Божий,свойственно,по инстинкту самосохранения,переносить центр своих псевдо-познаний на другого,будь то Бог или человек.Совершенно не обоснованно считая,что в жизни многое не правильно,только потому,что ему видится так...Еще один момент кроется в системе ценностей,если она земная и страстная,то все,что не входит,не вмещается в ее рамки,считается не правильным,не справедливым и не возможным....За что страдают дети? За что страдал Сам Спаситель? Ведь Он безгрешен. Каждый рождающийся в мир младенец несёт на себе печать первородного греха.Которую во много крат усиленную греховной и безпокаянной,не исправленной жизнью,передают родители при зачатии,а дети как Ангелы,получаются без вины виноватые,вымаливая собой и своих не праведных родителей. А Господь и того не имел. Он — чище любого ребёнка — страдал, и как!.. Вот и ответ на вопрос: за что страдают дети. За наши грехи. За наше нерадение о спасении их душ, о своём спасении.Если бы родители понимали всю степень ответственности за то,в каком состоянии они зачинают детей,каковы были бы их покаянные труды по подготовке себя к родительству. Наша родительская задача состоит не только в том, чтобы обеспечить детям физическое существование, но прежде всего — духовно воспитать их, открыть им дорогу к Богу. Вот слово Спасителя: «Не препятствуйте им приходить ко Мне» (Мф. 19, 14).

архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные...» Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть". О какие поразительные слова, о какое безмерное дерзновение сказать что-либо подобное! Такие слова мог сказать только истинный Сын Божий, Господь и Бог наш Иисус Христос. "Все предано Мне Отцем Моим". Что же это, что предано Ему Отцом Его? Все, все: вся вселенная, все бесчисленные звездные миры, все попечение о чинах ангельских, о роде человеческом, все исторические события в жизни народов – все, все предано в руки Его, весь промысл о мире, о человечестве. Он, Вседержитель, недаром так называется, ибо все Ему предано Отцом Его, все содержит Он в длани Своей. Ему, Вседержителю, предан и последний Страшный Суд. Не есть ли это самое ясное свидетельство из уст Самого Господа Иисуса Христа о Его Божественности? О, конечно, есть, о, конечно, так! Только Богу, Богу-Слову мог Бог-Отец предать все. "И никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому сын хочет открыть". Опять второе свидетельство о Божественности Господа Иисуса Христа: Он непостижим, ни для кого непостижим, а непостижим может быть только Бог. Он непостижим дотоле, доколе Сам Отец не благоволит кому-нибудь открыть о Нем, открыть, что Он есть Истинный Сын Божий. Так было со св. апостолом Петром, ибо когда Господь наш Иисус Христос спросил учеников Своих, за кого они почитают Его, тогда блаженный Петр ответил: "Ты – Христос, Сын Бога Живаго! Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах" (Мф. 16, 17), – не плоть и кровь, не люди, не разум человеческий, но Отец Его, Сущий на небесах. Итак, непостижим Господь наш Иисус Христос в Своей Божественной сущности, итак, Он есть истинный, подлинный Бог, Второе Лицо Святой Троицы. И Он не может быть познан никем, так же, как и Отец Его не может быть познан. "Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас"(Мф. 11, 28). Опять какие поразительные по дерзновению слова! Смеют ли какие-нибудь уста человеческие сказать что-либо подобное! Смеют ли призывать к себе все, все бесконечное, бесчисленное множество труждающихся и обремененных, смеют ли им обещать успокоение?! А Он смел, Он открыл объятия Свои, которые были шире, чем от края земли до края земли, и в эти объятия звал всех, всех бесчисленных труждающихся и обремененных. О как их бесконечно много! О сколько удрученных нуждой, согбенных старостью; сколько беззащитных, сколько голодных, сколько несчастных больных, сколько униженных и обиженных, сколько страдающих от злобы сильных мира сего! Если собрать всех с тех пор, когда были сказаны эти изумительные слова, не хватило бы места на земле, чтобы стали все плечом к плечу. И всех этих бесчисленных труждающихся и обремененных зовет Спаситель наш:"Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы". Покой, покой, которого так жаждут души несчастных – и не только несчастных – которого так жаждут души всех нас, этот покой обещает Он всем дать. О как всеобъемлюща Его любовь, как бесконечна широта Его объятий, распростертых ко всем труждающимся и обремененным. О, Господи наш, Господи! Как велик Ты, как свят Ты, как безгранично милостив Ты! "Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим...". Только тогда, только тогда обрящем покой душам нашим, когда возьмем на себя иго Христово, когда научимся от Него кротости и смирению, ибо без смирения и кротости нельзя идти за Христом, нельзя быть учениками Его, нельзя быть близкими Ему, нельзя быть братьями Его, чадами Его. Только тогда, когда возьмем это иго, найдем покой. "Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть" (Мф. 11, 27-30). Эти слова, может быть, удивят вас, вы спросите: как, Господи, говоришь Ты, что иго твое благо и бремя Твое легко, когда Сам сказал, что путь к Царствию Божию ведет чрез тесные врата, по узкому пути, когда Сам Ты сказал: в мире скорбни будете, когда святой твой апостол Павел говорит: хотящии жити благочестно гоними будут? Вы спросите: Господи, Господи! Разве легко быть гонимыми, разве легко идти чрез тесные врата узким и каменистым путем? Вы спросите с недоумением, у вас, может быть, закрадется сомнение в сердце: легко ли иго Христово? А я скажу вам: да, да! Легко и чрезвычайно легко. А почему легко? Почему легко идти за Ним по тернистому пути? Потому что будешь идти не один, выбиваясь из сил, а будет тебе сопутствовать Сам Христос, потому что Его безмерная благодать укрепляет силы, когда изнываешь под игом Его, под бременем Его; потому что Он Сам будет поддерживать это бремя, этот крест. Говорю не от разума только, а говорю по собственному опыту, ибо должен засвидетельствовать вам, что когда шел я по весьма тяжкому пути, когда нес тяжкое бремя Христово, оно не было нисколько тяжело, и путь этот был радостным путем: потому что чувствовал совершенно реально, совершенно ощутимо, что рядом со мною идет Сам Господь Иисус Христос и поддерживает бремя мое и крест мой. Тяжелое это было бремя, но я вспоминаю о нем как о светлой радости, как о великой милости Божией, ибо благодать Божия изливается преизобильно на всякого, кто несет бремя Христово. Именно потому, что бремя Христово нераздельно с благодатью Христовой, именно потому, что Христос того, кто взял крест и пошел за Ним, не оставит одного, не оставит без Своей помощи, а идет рядом с ним, поддерживает его крест, укрепляет Своей благодатью. Помните Его святые слова, ибо великая истина содержится в них: "Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть". Всех вас, всех уверовавших в Него зовет Христос идти за Ним, взяв бремя Его, иго Его. Не бойтесь же, идите, идите смело. Не бойтесь тех страхов, которыми устрашает вас диавол, мешающий вам идти по этому пути. На диавола плюньте, диавола отгоните крестом Христовым, именем Его. Возведите очи свои горе и увидите Самого Господа Иисуса Христа, Который идет вместе с вами и облегчает иго ваше и бремя ваше. Аминь. 28 января 1951 г.

Батюшка,иногда кажется что не выдержу,но молитва помогает))

Навык преодоления,обретенный в детстве,в отсутствии противления Богу,опираясь на память сердца,когда то, согласного с любовью Божией и отвечающего Ему взаимностью,как опыт любви,возможно, подаст человеку,по милости Божией,волю и разум к праведному познанию и силы к спасительному крестоношению....

Осмелюсь предположить,что человека на крест никто не помещал,более того,сам крест сложился из не правильных и не полезных устроений человека, их последствий.Нести крест,по большому счету-это принимать лекарство, исцеляющие трудности и испытания,которые стали необходимы,в результате греховной жизни,т.е.,в результате нашего духовного заболевания.Мы,можно сказать,сами вынудили Бога,старающегося нас спасти,своим не правильным житием,попускать,подавать нам это горькое лекарство...Практически,у человека,может произойти изменение волеизъявления от зла к добру и тогда он, в покаянии,осознавая вину и исцелительную,спасительную пользу креста,несет его добровольно,либо укореняется во зле и если может кого-то возненавидеть,то,только, самого себя....

Да,Надя,а эта сила обретается в верности,в преданности Богу,то есть,в самоотречении, в праведном служении любви Божией и Его любви к людям....

ТРУДНОСТИ МОНАШЕСКОЙ ЖИЗНИ Монашество принимают с одной целью, но по разным причинам. Существует три образа призвания в монашество: Первое призвание непосредственно от Бога. Второе призвание - через людей. Третье призвание - по нужде. http://misioner.ru/publ/16-1-0-18

О слезах на молитве, Причастии и внимании Архимандрит Софиан (Богиу; 1912–2002) был одним из самых почитаемых румынских духовников. Знаменитый иконописец, он писал Божественные образа не только на холсте, но и восстанавливал, возрождал образ Божий в душах людей, покрытых мраком суеты и задетых червем греха. Предлагаем читателям ответы архимандрита Софиана на вопросы, касающиеся молитвы и молитвенного делания. Архимандрит Софиан (Богиу) — Очень обильные! От диавола, но и от естества тоже. Сильная боль, которая случается у нас в повседневной жизни, утоляется плачем, слезами. Есть еще разряд слез истерических. Есть, однако, и слезы радости о земном успехе. И еще есть слезы духовные, которые труднее всего вызываются у нас, — это слезы раскаяния. Они очень благоугодны Богу, когда мы сожалеем о каких-нибудь наших делах, совершённых в жизни, когда каемся всем сердцем; это слезы нашей покаянной молитвы. Эти слезы угодны Богу. Прочие слезы, человеческие, как-то снимают с души тяготу, приносят сиюминутную пользу, но не помогают в молитве. — Что такое молитва без слов? А молитва пламенная, о которой говорит святой Иоанн Кассиан?[1] — Молитва пламенная, молитва без слов — это сердечная молитва, о которой мы упоминали ранее, когда сердце наше молится, и молится без слов, днем и ночью; когда благодать Божия действует на нас в такой мере, что все внутреннее наше пылает огнем, подобным благодатному огню, сходящему в Иерусалиме. Вы знаете, что есть такой священный огонь, который сходит в Иерусалиме на Пасху. Этот огонь, пока он не коснулся вещества, пока не стал пламенем свечи, не обжигает. Ты можешь держать его в руках, можешь обдать им свое лицо, он не обожжет тебя. И все же он — свет, он — пламя. Огонь неопалимой купины на Синае не обжигал купину — тамошний куст. Примерно таков и этот огонь в сердце, о котором говорит святой Иоанн Кассиан. Огонь, который не обжигает, но пылает и освещает, как освещает Бог наш человеческий ум и сердце, когда мы жаждем чего-либо Божественного. — Может ли молитва заменить Святое Причастие, как в случае с некоторыми отшельниками? — Она не может заменить Святого Причастия! У Святого Причастия своя роль, а роль молитвы — призвать это Святое Тело Ииусово, Святое Причастие. Преподобная Мария Египетская одними молитвами, без Святого Причастия около 47 лет подвизалась в Иорданской пустыне и достигла того, что на локоть возносилась от земли, когда молилась, не будучи причащенной. И все же она нуждалась в Святом Причастии. Святой Зосима, приходивший к ней в пустыню, запечатлел и подтвердил эту честь святой, молитвой достигшей такой степени — вознесения тела. Материя ее плоти стала такой легкой, что молитвой поднималась над землей. Однако святая во что бы то ни стало нуждалась в Святом Причастии, и оно появилось, будучи принесено преподобным Зосимой, и явилось увенчанием ее жизни. Когда святой Зосима во второй раз пришел со Святым Причастием, он уже не застал ее в живых. Она получила свою порцию святости в последнем Причастии, принятом после 47 лет отшельнической жизни. Так что у молитвы есть свой смысл, а Святое Причастие — это увенчание этого смысла. — Почему обязательно нужен духовник, когда занимаются сердечной молитвой? — Духовник нужен, потому что эта молитва, творимая непрестанно, произносимая очень часто, вводит ее делателя в особые состояния. Например, появляется тепло вот здесь, напротив сердца, чуть выше этого сердца плотяного. Это признак. И кто молится, но не знает, в чем смысл этой молитвы, тот может возгордиться. Чего только не возомнит человек о себе! А духовник может подсказать ему, что это состояние разгорячения — естественное состояние. Пусть он будет спокоен и молится дальше. То есть на этом пути молитвы у молящегося могут возникнуть новые проблемы, с которыми он не знаком, не знает, как их решать, а духовник, имеющий опыт делания этой молитвы, может точно ответить ему на его проблемы. — Какую роль в обучении сердечной молитве играет молитва, творимая устами? — Устами ты можешь читать и акафисты, и каноны, а можешь произносить и эту краткую молитву, о которой я упомянул. Однако когда ты произносишь молитву устами, ум твой частенько блуждает где-то далеко, как я уже говорил. И поэтому хорошо будет, чтобы мы были более сосредоточенными, делали над собой усилие. Если нам это не удается с первого раза, мы можем повторить молитву. Будем повторять ее, будем каяться в этом блуждании ума. Будем молить Бога, чтобы Он помог нам собрать наш ум в себе самих, какую бы молитву мы ни совершали, будь то псалмы (псалмы очень красивы, очень сильны), Канон молебный ко Пресвятой Богородице, Канон Ангелу хранителю, Канон покаянный или другие церковные каноны Матери Божией. Если бы наш ум сосредотачивался на каждом слове молитвы, польза для нас была бы огромной. Но поскольку ум наш блуждает, то мы, помолившись, остаемся теми же людьми, что были и раньше, до того как помолились. В нас ничего не происходит. Посмотрите, у нас в храме возносятся молитвы, совершается Святая Литургия — это величайшее моление из всех молений Церкви, произносится слово о молитве или еще о чем-нибудь. Но после того как закончится служба и сказано будет слово, в церкви поднимается шум и каждый говорит о чем-то совершенно ином, нежели говорилось на проповеди! Это доказательство того, что в уме и сердце слушавших не осталось почти ничего! Потому что они постоянно отвлекались, все время были рассеянны! И поэтому необходимо в наших молитвах, произносимых вслух, или втайне, или шепотом, сосредотачиваться на каждом слове. Если нам не удается быть внимательными, повторим молитву сначала. Один раз, два, три, четыре раза, потому что молитва, произнесенная без внимания, это ноль. На нее не бывает ответа со стороны Бога, потому что мы делаем это одними устами, а сердцем далеко отстоим от Него, как говорит Спаситель Христос[2]. Итак, молитва должна быть сосредоточенной, произносится ли она вслух или совершается втайне! Ведь в книге слова молитвы составлены таким образом, чтобы вести нас к самим себе, к тому центру, где Бог сокрыт в нас. Спаситель говорит нам: Царство Божие внутри вас[3]. А святой апостол Павел говорит:вы храмы Духа Святого[4]. В нас живет Дух Святой[5]. Царство Божие в нас, здесь, благодаря молитвам и всем воззваниям, которые мы обращаем к Богу, Пресвятой Богородице и святым. А если ум наш пребывает в другом месте, эти советы и побуждения не возвращаются к нам, они повисают в воздухе. Мы совершенно не пользуемся ими. Это как если бы мы смотрели на витрину: она уставлена всяческим добром, но между нами и витриной стоит стекло. Мы не можем взять это в руки. Так и такие наши молитвы отделены от нас этой невнимательностью, как стеклом, которое встает между нами и нашей молитвой. Об этом препятствии я скажу вам вот что: да не будет его! Архимандрит Софиан (Богиу) Перевела с румынского Зинаида Пейкова http://www.pravmir.r...maniya-eto-nol/

Что за душа у утренней земли! Что за сердечность у лесного края! При встрече чуть до слез не довели Лихого городского шалопая. Кричал петух, как будто жарил туш, Корова оглянулась, промолчала И, чавкая на всю лесную глушь, Бессовестно в глаза мне зажевала. Как в книгах все: и домик на холме, Подальше от непрошеных соседей, И мужичок в потертом пиджаке, Из тех, что в фильмах ездят на телеге. И все, как на картинке: глухомань, Под сердцем где-то сбившиеся чувства, Сторонку эту, думаю, Боян Когда-то воспевал на вещих гуслях. И я заговорю о ней теперь, Оглядываю все, припоминаю. Но в четкий поэтический размер Не втиснуться улыбчивому краю. А столько слов о нем на языке! В уме такие носятся картины!.. И все же: домик в средней полосе, И ветхая церквушка на отшибе. А там уж пусть домыслят, что смогли, Дочувствуют, и может быть, оттают. Что за душа у утренней земли! Что за сердечность у лесного края! Иеромонах Василий (Росляков)

Любовь – Божественное имя, отражающее Божественное свойство, и основополагающая христианская добродетель. «Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенств» (Кол.3:14). Любовь — одно из самых главных имен Божьих. В своем Первом соборном послании евангелист Иоанн Богослов дважды повторяет, что «Бог есть любовь». Имя Любовь отражает одно из самых главных и существенных для человека свойств Бога. По слову св. Григория Богослова, если у христиан кто-нибудь спросит, что они чествуют и чему поклоняются, то их ответ будет готов: мы чтим Любовь. Божественная любовь проявляется в творении мира. Бог не творит мир по необходимости, а творит его по Своей высочайшей, свободной и благой любви. По Своей любви Он дарует Своим разумным созданиям возможность познания Себя вплоть до соединения с Собой, обо́жения. Бог не оставляет Своей любовью человеческой род после грехопадения прародителей и распространения греха по всей Земле, подготавливая человечество ко спасению. Наконец, Бог Сам вочеловечивается ради спасения людей, освобождает и искупает их от власти греха через Свои добровольные крестные страдания, смерть и Воскресение: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 16:17). Человек создан по образу Божьему и должен уподобляться свойствам своего Создателя. Именно поэтому человеку заповедана любовь к Богу и созданному по образу Божьему ближнему. Заповеди любви названы Спасителем наибольшими заповедями: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:36-40). Любовь к Богу и ближнему в христианстве достигается через соединение с Богом. Она названа плодом действия Самого Бога в человеке: «Бог есть Любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1Ин. 4:16). Любовь — плод действия Святого Духа в человеческом сердце. Поскольку любовь предполагает живое соединение человека и Бога, то она ведет к Богопознанию и называется богословской добродетелью. Любовь – основание христианской жизни. Без нее христианский подвиг и все добродетели лишаются смысла: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор.13:2-3). Основные признаки христианской любви определены апостолом: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор.13:4-7). Кратко можно сказать, что христианская любовь деятельная и жертвенная. Христианская любовь (как добродетель) по происхождению есть дар Духа Святого, по своей сущности - обо́жение человека, по форме - жертвенное служение. Четыре глагола существует в греческом языке для запечатления в слове различных сторон чувства любви: Στοργη (сторги), έ̉ρος (эрос), φιλίa (фили́я),aγάπη (агапи). (См. подробнее «Столп и утверждение истины» Флоренский П.А.). С. Аверинцев (из статьи «Любовь»): «Разработанная терминология различных типов любви существовала в древне-греческом языке. Эрос — это стихийная и страстная самоотдача, восторженная влюбленность, направленная на плотское или духовное, но всегда смотрящая на свой предмет "снизу вверх" и не оставляющая места для жалости или снисхождения. Филиа — это любовь-дружба, любовь-приязнь индивида к индивиду, обусловленная социальными связями и личным выбором. Сторгэ — это любовь-нежность, особенно семейная. Агапэ — жертвенная и снисходящая любовь "к ближнему"». Божественная любовь неразрывно связана с Божественной справедливостью (Правдой Божией), поскольку Бог не приемлет зла. *** Евангелие по Матфею (5:43-48): 43 Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. 44 А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, 45 да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. 46 Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? 47 И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? 48 Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный. *** преподобный авва Дорофей: …не требуй любви от ближнего, ибо требующий (её) смущается, если её не встретит; но лучше ты сам покажи любовь к ближнему, и успокоишься, и таким образом приведёшь и ближнего к любви. преподобный Амвросий Оптинский: Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь иметь ее, то делай дела любви, хотя сначала без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь. иеромонах Макарий (Маркиш): Любовь - это внутренний принцип христианской жизни, неотделимый от неё самой. В аналогии со строительством здания любовь следовало бы уподобить кирпичам или цементу. протоиерей Димитрий Смирнов: Если мы не научимся любить, то все наше христианство мнимое и дутое, это есть самообман и глупость, такое же иудейство. Я, говорит, в храм хожу. И буддист ходит в храм. Я, говорит, молюсь. Но и мусульманин молится. Я милостыню подаю. Но и баптист подает. Я вежливый. Ну и японцы вежливые, язычники, и еще повежливее в тысячу раз. У них это вообще в абсолют возведено. Так в чем твое христианство? Покажи. Христианство только в одном, чего нет нигде: истинное христианство заключается в любви. Нигде такой заповеди нет, потому что люди всегда воспринимают любовь как некое чувство. А как можно заповедать чувство? Оно либо есть, либо нет. Сегодня проснулся с одним чувством, завтра — с другим. И как можно себя заставить любить? Никак нельзя, это задача совершенно невыполнимая. А Христос говорит: «Сие заповедаю вам» — Он дал нам такую заповедь. И Он дал нам этот путь: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Если все время это золотое правило применять в жизни, мы постепенно поймем, что же, собственно, от нас требуется и в словах, и в мыслях, и в чувствах. А все, что в нас сопротивляется этому, надо отметать, как это ни трудно. Трудность состоит в том, что грех стал нашим существом. Он стал свойственен нам, стал нашей второй натурой. Поэтому все в нас сопротивляется благодати Божией. Но все равно надо нам стараться не дьявола слушаться, а Бога. Конечно, очень трудно под действием одной только веры все свое естество переменить на новое. Если бы не Господь, это было бы вообще невозможно. Но Он пришел на землю, основал Церковь, которая питает нас своими таинствами — от них мы получаем силу Божию, и с помощью силы Божией это все совершить можно. В.Н.Лосский: Любовь Бога к человеку так велика, что она не может принуждать, ибо нет любви без уважения… Таков Божественный Промысл, и классический образпедагога покажется весьма слабым каждому, кто почувствовал в Боге просящего подаяния любви нищего, ждущего у дверей души и никогда не дерзающего их взломать. О любви митрополит Сурожский Антоний Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Христос в Своем Евангелии говорит: не слушатели, а творцы Евангелия унаследуют Царствие Божие. Не те, кто только слышит Христово благовестие, но те, кто его принимает к сердцу и для кого слышанное делается жизнью и творчеством. И вот перед нами слово Христово, слово о любви и о мере любви христианской. Любить любящих нас мы все умеем, благотворить тем, от кого мы ожидаем ответной любви и благих дел, мы тоже умеем. Это умеют все, и не Христовы ученики. То, что отличает Христова ученика от язычника, от человека, чуждого Евангелию, - это способность любить, не ожидая взаимности, благотворить, не ожидая себе ничего в ответ, любить не только любящих, но и врагов, т.е. тех, кто нас ненавидит, кто творит нам зло, кто желает зла. Это самая низшая грань христианской любви: кто любит меньше, тот еще по-евангельски не научился любить. И это слово Христово неумолимо. А теперь обратимся к себе: как мы умеем любить тех, которые нас любят? Все забывающей, щедрой, радующей, освобождающей их любовью, или наоборот - любовью, которая накладывает на них цепь, удручает их жизнь, суживает все их существование и бытие, любовью себялюбивой, хищной? Чаще всего мы любим тех, кто нас любит и о ком мы готовы сказать «этого человека я люблю»; любим, подчеркивая, что я люблю и он -предмет моей любви. Но как редко бывает, что наша любовь такова, что любимый нами является предметом нашего служения и благоговения, как редко бывает, что наша любовь для него бывает свободой, расширением сердца, простором, и радостью, и становлением... Это все еще не евангельская любовь. Только когда любовь настолько глубока, огненна, светла, полна такой радости и простора, что может включить и ненавидящих нас - активно, деятельно, зло нас ненавидящих, - тогда наша любовь становится Христовой, Христос пришел в мир грешных спасти, т.е. именно тех, кто если не словом, то жизнью отвернулся от Бога и возненавидел Его. И Он продолжал любить их, когда на проповедь Его они ответили насмешкой и злобой. Он продолжал их любить в саду Гефсиманском, в эту страшную ночь искупления, когда Он стоял перед смертью Своей, которую принимал именно ради этих ненавидящих Его людей. И Он не поколебался в любви, когда, умирая на кресте, окруженный злобой и насмешками, оставленный, молился Отцу: «Прости им, они не знают, что творят!» Это не только любовь Христова, Его собственная любовь; это любовь, которую Он нам заповедал, иначе сказать, по наследству оставил: умереть ради того, чтобы другие поверили и в эту любовь, и в ее непобедимую силу. Вот перед чем мы стоим: не слушатели, а творцы закона унаследует жизнь вечную. Каждый из нас должен стать перед этой заповедью Христовой, должен произнести суд над каждой своей дружбой, над каждой своей любовью, над каждой своей враждой, над каждой своей отчужденностью, произнести суд евангельский и, себя осудив, разобравшись в себе, должен приступить к тому, чтобы жить евангельски, а не лжесвидетельствовать жизнью на Христа. Вот перед чем мы стоим и перед чем мы станем когда-нибудь, когда встанем перед лицом Господним и увидим, какой любовью Он нас возлюбил и чем мы Ему ответили, какой любовью Он любил и как мы дорогих Ему, любимых, родных отстраняли и втаптывали в землю. Тогда будет поздно любить, а теперь перед нами вся жизнь, потому что одного мгновения достаточно, чтобы эта жизнь стала Христовой. Но для этого надо произнести суд над собой и положить начало неумолимой жестокости к себе и бесконечного милосердия к другим. Аминь. *** 1. СПРАВЕДЛИВОСТЬ без Любви делает человека ЖЕСТОКИМ. 2. ПРАВДА без Любви делает человека КРИТИКАНОМ. 3. ВОСПИТАНИЕ без Любви делает человека ДВУЛИКИМ. 4. УМ без Любви делает человека ХИТРЫМ. 5. ПРИВЕТЛИВОСТЬ без Любви делает человека ЛИЦЕМЕРНЫМ. 6. КОМПЕТЕНТНОСТЬ без Любви делает человека НЕУСТУПЧИВЫМ. 7. ВЛАСТЬ без Любви делает человека НАСИЛЬНИКОМ. 8. ЧЕСТЬ без Любви делает человека ВЫСОКОМЕРНЫМ. 9. БОГАТСТВО без Любви делает человека ЖАДНЫМ. 10. ВЕРА без Любви делает человека ФАНАТИКОМ. 11. ОБЯЗАННОСТЬ без Любви делает человека РАЗДРАЖИТЕЛЬНЫМ 12. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ без Любви делает человека БЕСЦЕРЕМОННЫМ