Таблица лидеров

АФОНСКОЕ ПОУЧЕНИЕ ( из книги Николая Кокухина «Епитимья»). В отрывке передан рассказ отца Наместника Иоанно-Богословского мужского монастыря Рязанской Епархии, вернувшегося с Афона. Октябрь 2010 года. «…Вечером все насельники монастыря собрались в трапезной, чтобы послушать рассказы об Афоне. - Афон – это столица православного монашества, где монашеский дух хранится очень тщательно во всей его полноте и благоухании, - сказал отец Наместник. – Афонские монахи мало едят, мало спят и много работают. Ритм их жизни точно такой же, как был у древних монахов: они ночью встают на молитву, к утру их молитва заканчивается, затем их ждет скудная трапеза, а затем они много работают – по монастырю они передвигаются в основном бегом. Афон молится и подвизается. Когда сравниваешь себя с афонскими монахами, то понимаешь, что ты только пытаешься себя изображать монахом. Если ты войдешь в ритм святогорской жизни, то сначала тебя поломают (ведь не хочется ночью вставать на молитву), а потом духовный мотор начинает работать очень сильно и ровно. О себе могу сказать, что мой мотор завелся. Один из уроков, который я извлек для себя, звучит так: практическая уверенность в том, что для монаха единственной средой, в которой могут расцвести цветы добродетели, является предельное напряжение всех сил, физических и духовных. Когда я возвращался с Афона домой, то в самолете, читая сценарий четвертого фильма об архимандрите Авеле (Македонове), наткнулся на высказывание священника Александра Ельчанинова (привожу его на па память): чем больше ты отдаешь сил, служа Богу и людям, тем в большем количестве эта энергия к тебе возвращается. Отдавая, ты получаешь. И наоборот, если ты будешь рассчитывать свои силы, жалеть себя, то ты энергии никакой не получишь, а будешь чувствовать себя все слабее и слабее. И в конце концов превратишься в духовную развалину, ни к чему не способную, вялую, расслабленную и унылую… Расскажу немного о святогорском быте, чтобы вы увидели разницу между Афоном и нами. Мы были в Старом Русике, поднялись туда пешком. Старый Русик – это старый русский монастырь, в котором находится башня святого Саввы Сербского. Башня сохранилась до сих пор. Если вы помните, святой Савва сбросил с нее свои парчевые одежды и сказал, что царевича Растко больше нет, а есть монах Савва. Сохранилась также комната, где его постригли; здесь теперь храм святого Саввы. Старый Русик сейчас заброшен. Когда мы пришли туда, то там никого не было. Старый корпус полуразрушен, храм закрыт. Мы забрались по строительным лесам в этот корпус, поднялись в башню, совершили молитву святому Савве. Десять лет назад, когда я первый раз был на Афоне, то в Покровском храме, в том месте, где висит кадило, была надпись, сделанная отцом игуменом великолепным каллиграфическим почерком: «Дорогие отцы и братия – пономари! Экономьте, пожалуйста, ладан, он у нас на исходе, а купить его негде. Эта надпись относится примерно к тридцатым годам двадцатого века, когда монастырь стал умирать: связь с Россией прекратилась после событий 1917 года, помощи никакой не было, монахи старели, умирали, а молодых монахов туда не пускали… Сейчас этой надписи я уже не обнаружил. Внизу, в куче строительного мусора, мы нашли табличку, на которой было начертано духовное поучение. Я сильно мучился: могу ли я увезти эту табличку с собой? Может, бросить ее в воду, да и все. Но потом подумал: я же не для себя ее увожу, а для братии. Если бы меня поймали с этой находкой, то наверняка бы не помиловали – греческая полиция очень строгая. Надпись можно было, конечно, сфотографировать, но это было бы уже не то – сама табличка производит сильное впечатление. Это поучение о духе святогорского монашества. Табличка висела в храме над стасидией в Старом Русике. Вот что гласит это поучение: СТАНЕМ ДОБРЕ! ВОНМЕМ! НАПОМИНАНИЕ нарушающим тишину в храме топотом ног, шопотом, кашлем, сморканием и т.п. И вшедъ Иисус в церковь, начатъ изгонити продающыя и купующыя въ церкви: и трапезы торжникомъ и седалища продающихъ голуби испроверже: И НЕ ДАЯШЕ, ДА КТО МИМОНЕСЕТЪ СОСУДЪ СКВОЗЕ ЦЕРКОВЬ. И учаше, глаголя им: несть ли писано, яко храмъ Мой храмъ молитвы наречется всемъ языкомъ; ВЫ ЖЕ СОТВОРИТЕ ЕГО ВЕРТЕПЪ РАЗБОЙНИКОМЪ (Мк. 11, 15-17). Из этого Евангельского повествования видно, как раздражают смиренного сердцем и кроткого Спасителя нашего даже только переходы во время богослужения, а из собственного опыта каждый из нас знает, что выходящий из храма до отпуста и приходящий после начала отвлекает молящегося от молитвы. Только остающийся до конца (Мф. 10, 22) богослужения выносит из храма отраду, успокоение, радость. Поэтому пусть не считается малым грех нарушения тишины в храме. Но что гласит царский закон о благочинии церковном? «Все должны в церкви Божией быть почтительными и входить в храм с благоговением». «Во время совершения божественной службы никаких разговоров не чинить, с места на место не переходить, вообще не отвращать внимания православных от службы ни словом, ни деянием, ни движением, но пребывать со страхом, в молчании, тишине и во всяком почтении». Заметим себе, что кашель и сморкание происходят не только от простуды, но и от обилия влаг и мокрот в теле, что происходит от чревоугодия и опивства (например, от излишнего чаепития). Поэтому в храм надо приходить с тощим желудком. Суетливые переходы происходят от рвения, нетерпения, тщеславия, вообще от немирности духа. Поэтому надо обращать внимание на возглас «Миром Господу помолимся», то есть мирно, в мире духа, совести и в мирном благочинном состоянии членов тела, которое достижимо только при воздержании чрева от многоядения, лакомства и многопития. Итак, станем со страхом! Станем добре! Если сравнить это с нами, то мы в храм приползли иногда к началу, иногда позже, показались благочинному и потом также тихо незаметно уползли в свою келию. Святогорский дух не такой: прийти к началу и стоять до конца, как воин на страже, - только тогда монах получает радость и утешение. Вот многие из вас жалуются: мне тяжело, нет никакой радости, находит уныние и проч. Приходите к началу богослужения – и будет радость! Все очень просто. Поучение, с которым я вас ознакомил, мы оформим и повесим на клирос… Мы не можем нести такой же крест, как афонские монахи, но если поднапрячься, то наш мотор духовный тоже заведется, и тот, кто испытывает тоску и уныние, на практике познает, что такое радость и утешение, и параман, который тебя по печам препоясывает, не будет гнуть тебя к земле, а наоборот, как на крыльях, вознесет горе…»