Таблица лидеров

С Днём рождения Владислав! С Днём рождения Георгий! С вашего позволения,стихами... Пускай всегда Господь тебя хранит, И вера никогда в душе не гаснет! Пусть Бог твое здоровье укрепит, Чтоб сделать твою жизнь еще прекрасней! Пускай сбываются заветные мечты, Пусть следует кругом Господь с тобой! И будет в сердце еще больше чистоты, А в нем живут всегда надежда и любовь!

Низкий поклон Вам и всем за ваши святые молитвы обо мне! Очень жду и надеюсь, когда возродится на Украине УПЦ (РПЦ) МП, что бы восстановилось молитвенное сообщение в единой церкви Христовой. Очень нуждаюсь в церковном общение: Литургии, исповеди, Причастии и т.д. нет возможности подать записки на поминание, и много другого, что спасительно для своей души и душ о здравии и о упокоении. Начиная с 2021 года уже не хожу в церковь, так как уже в те дни началось отступничество и расколы. Жду, и молюсь, каждый день Господу о спасение и защите всей церкви УПЦ (РПЦ) МП

Это очень тяжело видеть. Инна, подавайте на Вашу бабушку чаще на молебны и псалтырь. Господь все управит.

В чем смысл скорбных обстоятельств нашей жизни Разговор о втором способе борьбы дьявола против человека Исаак Сирин заканчивает такими словами: «призывай непрестанно Бога, плачь пред благодатью Его, сокрушайся и трудись, пока не пошлет тебе помощника. Ибо, если однажды увидишь близ себя Спасающего тебя, не будешь уже побежден сопротивляющимся тебе врагом твоим.» Очень интересная мысль, но обычно она выпадает из нашего умного созерцания, из нашего представления о том, что мы делаем. Человек верующий и что-то делающий за ради Христа не воспринимает какие-то трудности на этом пути. Он более или менее приемлет, что у него будет скорбь. Но, когда он думает об этой скорби, естественно, сокрушается, содрогается от представления об этой скорби, но он думает, что скорбь будет некая внешняя. И он к ней готов, по крайней мере, он на нее настраивается. Какие-то там трудности будут физические, может, болезни будут, социальные какие-то скорби. Любой христианин знает, что какие-то страдания надо потерпеть. Но представления об этих страданиях у него весьма поверхностные. Потому что сам-то он человек обыкновенный, мирской, и он знает, что в этом мире является страданиями. И эти страдания он представляет себе, и такие страдания он примерно ожидает. И они, конечно, могут быть, но они-то ведь общие для всего человечества. Все болеют: верующие, неверующие, уповающие, неуповающие, хорошие, плохие. У всех умирают дети, они болеют, у всех умирают родители, они заболевают. Не только же верующие христиане ухаживают за своими больными родителями, но и неверующие тоже ухаживают за своими больными родителями. И тоже так же страдают, тоже так же переживают, это, в общем-то, человеческая скорбь. Точно так же кому-то снижают зарплату, кого-то выгоняют с работы, кого-то переводят на другую работу. Такие скорби мы ждем, но это не те скорби. Они будут, конечно, в жизни человека, но они общие для всего человечества. Любой их переживает. Причем, очень часто отношение к подобного рода скорбям у неверующих людей более правильное, более человечное, более мужественно они принимают эти удары судьбы. Например, заболел человек онкологией. Это горе для любого человека. Надо переносить это. Это не значит, что этой болезнью ты как-то ставишься в особые условия, или еще что-то. Огромное количество неверующих людей заболевают раком, умирают в две-три недели или мучаются по пять-семь лет с этой болезнью. Как-то ее переживают, что-то делают. Ну, бывает это, это не специфически христианская вещь, как и все остальное. А вот, собственно, те скорби, которые и ждут христианина, к этим скорбям человек не готов. Он о них пока не имеет никакого представления, он не знает, что его ждет. И поэтому, когда с ним эти скорби случаются, он как бы становится застигнутым врасплох, он не ожидал это. И вот эти виды скорби, по большому счету, это две, условно говоря, две, потому что все это одна скорбь. Одна, но она каждым человеком опознается, переживается как-то особым образом. Во-первых, это когда человек ожидает помощи Божьей, а она не приходит. Или, когда он ожидает, что Бог всегда будет его любить и ему помогать, а вдруг Он перестает это делать. Но, в сущности, это одно и то же искушение, когда он разочаровывается, разочаровывается в том, что Бог всегда с ним. От этого искушения человек-христианин ни один не застрахован, потому что с любым это случается, но именно это выбивает нас из колеи. Скажем, та же онкология. Человек неверующий живет, ему сказали, что у него рак. Он знает, что люди регулярно умирают от рака. Он понимает это, и он или впадает в депрессию, уныние, отчаяние оттого, что ему жить хочется, а такая беда, или говорит: «Ну что, бывает. Сколько мне там осталось, надо дожить нормально жизнь». И живет. Плохо ли, хорошо, но он по-человечески принимает это известие. А у верующего человека не так. Для него свидетельство о том, что он заболел онкологией воспринимается: «Как так? А Бог, он же должен мне помочь! Он же должен меня вылечить, Он же не должен был допустить, чтобы я заболел раком». Хотя там все святые двадцатого века, и прославленные, и непрославленные умирали от рака. Но для него это все равно, даже если он знает это, ему странно: «Ну как, ну почему, ну, не должно же было быть такого. Я ж Тебе служу, я ж Тебе, там, что-то делаю для Тебя, я, собственно, надеюсь на Тебя, что Ты мне вот этим самым раком не дашь заболеть». У него возникает разочарование. «Как, я надеялся, что я от этого защищен, и вдруг это со мной случается. Как так?» И так любое горе. Т.е. любой человек переносит скорбь просто как некое объективное обстоятельство, и только для верующего христианина это объективное обстоятельство сразу отображается на его отношении с Богом: «Ты почему это допустил?» Он думает не о событии, которое с ним произошло, а о том, почему Бог это сделал, почему Он его оставил. Почему у него ограбили дом, почему его понизили в должности. «Как, я же Тебе молюсь, почему Ты это сделал?» И он сразу впадает в некое такое разочарованное состояние. Но, поскольку скорби как-то написаны на жизни человека, и христианин это знает, он как-то более или менее с этим постепенно примиряется. Чаще хуже, чем лучше, но как-то примиряется. А с другой стороны, т.е. второй способ этого искушения, он хуже, когда человек, например, думает, что он должен быть другим. Он думает, что в нем не должны быть страсти какие-то, он думает, что он должен по-иному выглядеть как христианин. Он думает, что он должен молиться, что Бог должен как-то на молитве ему отвечать, что он должен как-то почувствовать бытие Бога в своей жизни. А этого всего нет, и он читает, например, Исаака Сирина, вырвал одно слово из контекста: «однажды ты увидишь близ себя Спасающего тебя» - «А я не вижу, я Его не чувствую, я не переживаю. А говорится, что это есть. Значит, что-то не то. Или, может, я, на самом деле, как-то не так понимаю». И вот человек переживает за это, страдает оттого, что он не может почувствовать того, что он должен почувствовать, пережить то, что он должен пережить. Не чувствует отвечающего ему на молитве Бога, не чувствует, что Бог помогает ему в борьбе со страстями. Хочет не судить – вроде старается, а ничего не получается, хочет всех простить – вроде старается, а ничего не получается. Хочет всех любить – старается, а ничего не получается. «Ну, что такое? Я всеми силами хочу стать лучше, а лучше не получается. В общем это можно назвать как разочарование. Т.е. мы-то, приступая работать Богу, надеялись, что сейчас мы будем особенными людьми, и Бог особенно будет нам помогать. И, если скорби будут, то Он как-то сразу поможет или защитит, а, может, их вообще не будет. Если я приду к Богу служить, значит, я изменюсь сразу и стану совсем другим. И буду иначе чувствовать, иначе говорить, иначе переживать все, иначе делать, иначе жить, а ничего этого не происходит. Я проходил в церковь пять лет, вроде, какие-то были моменты, когда искренне молился, я искренне постился, казалось, даже со слезами причащался. Но, честно посмотрев на свою жизнь, я могу сказать, что за пять лет со мной ничего не произошло. Каким я был, таким остался. Ничего не видел, ничего не пережил, ничего не понял, те же страсти, те же грехи, та же самая исповедь и те же самые неразрешимые трудности, объективные социально-бытовые сложности. И это у всех такая беда. Потому что человек, приступающий работать Богу, он не понимает одной вещи, которую понимали или умели понимать и рассказывать в прежние эпохи. Теперь мы как бы лишены этого, нам об этом не говорит, а когда говорят, мы их все равно не слушаем, не понимаем, мы с их точкой зрения не согласны. Она не откладывается у нас. Иногда нужно решить какие-то старые проблемы, надо исповедать старые грехи, надо примириться с тебя опечалившими. Но в целом решение всех наших проблем укладывается в одну парадигму: надо молиться. И человек говорит: «Так ведь я молюсь, но ничего не происходит». Что значит, когда человек говорит: я молюсь? Что он предполагает: я беру акафист и читаю его…И, прочитав весь акафист, не разу не сказали, о чем просите. Надо же попросить о том, не акафист читать, а попросить. Ты же, прочитав акафист, не попросил о том, о чем болит твое сердце. А что говорит здесь Исаак Сирин: «призывай непрестанно Бога, плачь пред благодатью Его, сокрушайся и трудись, пока не пошлет тебе помощника». Т.е, предполагается ситуация, что человек стал молиться (за сына). Сколько он должен молиться? Пока ничего не произойдет. До тех пор пока. Т.е., это усилие молитвенное, не вычитывание чего-то, а молитвенное усилие молитвенное должно продолжаться до тех пор, пока ты не поймешь, что тебя услышали. А услышали – это когда что-то произошло. А мы до этого не дотянули, мы говорим: «Я молюсь, а ничего не происходит». Во-первых, ты молишься без этого усилия, а во-вторых, просто еще не наступило пока. И Христос говорит: «Просите, и вам будет дано». Он не сказал: просите два дня. Несомненно будет дано, только вы просите. И вы не можете перестать просить, пока не получите просимое. Это усилие наше и предполагает этот момент перегорания – вот это большая скорбь. Вот это самое тяжелое на начальном этапе жизни христианина. Я не говорю о тех, которые только читают акафист, у них проблема с сыном, а не с Богом, они ее не ощущают. Они все в переживаниях с сыном, а проблема не в сыне, проблема в Боге. Если бы проблемы с сыном не было, они бы вообще молитвослов в руки не взяли. Но надо не только взять молитвослов, надо теперь молиться, чтобы что-то произошло в вашей жизни. Тогда изменится и ситуация с сыном. Что должно произойти в моей жизни? Т.е. я молюсь за сына, и проблема должна решиться? Нет, не будет этого. Потому что, как только она решится, ты скажешь: «Господи, благодарю Тебя», поставишь молитвослов на полочку, и будешь жить дальше, как жила. Результат-то получен, зачем еще молиться? Все, больше ничего не надо. И ты не молишься, и через три недели проблема начинается снова. Только для того, чтобы ты взяла молитвослов… И поэтому Исаак Сирин говорит: не до тех пор, пока произойдет что-то, а до тех пор, пока ты не увидишь однажды близ себя Спасающего тебя. Т.е, пока ты не войдешь в соприкосновение с Богом, пришедшим тебя спасти, пока ты не познаешь Бога, пока ты не встретишься со Христом, пока ты не почувствуешь Его любовь и милость, ничего не произойдет. Смысл любой ситуации только в том, чтобы ты, наконец, воззвал бы к Богу, устремился бы к Нему и встретился бы с Ним. И спасся бы. Все наши ситуации ровно для того и созданы. Только для того, чтобы ты, решая эту задачу, начал молиться, но молиться до тех пор, пока не увидишь рядом Бога. Ты будешь молиться о разрешении ситуации, и в какой-то момент наступает перелом. Когда ты настолько открылся Богу, что в тебе рождаются помыслы: «А если никогда не вернется сын, с чем я останусь? Так мне сын нужен или Бог? Я пришла к Богу для чего: для того, чтобы вымолить сына или для того, чтобы познать Бога? Что мне на самом деле нужно: сын или Бог?» Эти вопросы просто как бы вспыхивают в сознании человека. Не сразу, не с первого вечера, не со второго и не с третьего. Но, по мере усилении молитвы, по мере напряженности молитвы человек как бы вытаскивает себя из этой рутины жизни и открывается Богу так, что божественное влияние может быть им почувствовано. И это влияние воспринимается в нем как мысль: «Что ты хочешь, человек? Ты хочешь, чтобы к тебе пришел сын или Я?» Человек вот в этом молитвенном горении постепенно понимает, что, на самом-то деле, смысл жизни-то в Боге. «Вот, придет ко мне сын, и что? Все равно, когда-нибудь уйдет. А если не уйдет, что он будет делать со мной? Играть в компьютер или читать книжки – он все равно не будет со мной. Я же хочу, чтобы он был счастлив. А что такое счастье? Ну, уйдет он к другой женщине, начнет жить с ней, он все равно не будет со мной. Что я хочу на самом деле-то?» Эти вопросы с острой, прозрачной, светлой откровенностью просто вот постепенно переворачивают сознание человека, и ей открывается, что, возвращая сына, она, на самом деле, печется не о нем. Она печется о себе, она переживает за свое одиночество, а не столько за безопасность сына. И много что переламывается, перемалывается в сознании, в сердце человека, пока, наконец, плодом этой молитвы не станет обращение: «Господи, только Ты источник жизни для каждого человека, и для меня, и для сына, и, если он не найдет Тебя, то неважно, где он будет: дома, на работе или на улице, в банде или в компании какой-нибудь процветающей. Это неважно. Если он не найдет Тебя, все будет бессмысленно. В конце-концов покаянное горение приводит к тому, что молитва начинает уже не только о сыне, о спасении себя и всех. Потому что Бог есть жизнь всех. И в этот момент вдруг с человеком что-то происходит, и в его жизнь входит Бог. Он чувствует Его, он переживает Его, он соприкасается с Ним всем своим существом, и Бог свидетельствует ему о любви Своей к нему. И в этом свидетельстве человек забывает свою боль. Но Бог отходит естественным образом через какое-то время, но человек в этом горении навсегда стал другим. Сын, как правило, возвращается. Но отношения с сыном строятся совсем по-другому, в другой парадигме, потому что человек молящийся стал другим. Он переродился в этом молитвенном горении. Вот почему оно так долго, вот почему именно «призывай непрестанно, плачь, сокрушайся и трудись», пока это не произойдет. Тот человек, который через это горнило прошел, тот, который в этом перегорел, он знает, о чем идет речь, и становится совершенно другим. Тот человек, который не может это, он просто в принципе не понимает, о чем идет речь. Он так и остается по ту сторону, еще не встретившись со Христом. Это не значит, что он не встретится с Ним никогда. Бог продолжает строить жизнь человека и придумывает ситуации, в которых побуждает человека вот к такой молитве. Непрестанной, трудной, но когда человек вне этой молитвы себя не мыслит. Напряженнейшая молитва, но она все меняет в жизни.

В голове, если честно, все равно не укладывается, как вообще такое возможно в 21 веке то, что у вас творится... В общем, сил вам и благодати Божьей, без нее эти испытания не пройти.

Храни вас Бог. Вы главное сами храните себя от розней. Бог видит ваше притеснение и строго не взыскивает, принимает и одно покаяние дома, пока такое идёт. И причащения не лишит в своё время праведную душу. Бог поругаем не бывает. Спаси Бог!

Георгий, с днем рождения Вас! Думаю, многие тут переживают и молятся о том, чтобы Бог хранил Вас.

Продолжение лекции Преп. Исаак Сирин, Слово 60: «И посему-то как бы бурею гонит их, так как не видит в них духовной силы, какую обык видеть в святых. Ибо, соответственно произволению человека стремиться к Богу и намерению стремиться к цели ради Него, и Бог содействует, и помогает, и являет ему Свое о нем промышление». Это, говоря глобальным языком богословия, называется синергией. Нам важна мыль: насколько человек стремится к Богу, насколько он полагает целью Его (стремление к Нему), настолько и Бог являет о нем Свое промышление. В реальности это выглядит совсем не так. Вот приходит человек, который говорит, что, несмотря на то, что он верит и молится, все у него в жизни плохо. Какая-то череда невыносимо скорбных обстоятельств. И он утверждает, что он молится. Что-то он делает, так или иначе те или иные молитвенные действия он делает. Он может читать акафист, он может читать молитвы, которые в молитвослове напечатаны, об исцелении или о помощи в семейных ситуациях, или он читает Псалтырь или еще что-то. Причем даже может стараться действительно внимательно читать это. А ничего не получается. А не получается именно потому, что промышление Бога об этом человеке, оно конгруэнтно, оно пропорционально тому, насколько человек искренне стремиться к Богу. Я хочу быть здоровым или я хочу к Богу? Я хочу быть богатым или я хочу быть с Богом? Я хочу, чтобы у меня была счастливая семья, или мне нужен Христос? Понимаете разницу? Т.е., мы хотим, чтобы у нас была счастливая семья, и, когда у нас будет, Бог нам не нужен. Поэтому семья несчастливая. Мы хотим, чтобы у нас было здоровое тело, чтобы близкие были здоровы, и, когда все будут здоровы, Бог нам не нужен. Зачем же Он будет нам помогать, если это оттолкнет нас от Него? Т.е., Он рад бы помочь, но тогда нам станет хуже, а не лучше. Люди ропщут, они говорят: «Почему я молюсь, а у меня, по-прежнему, болезнь не лечится?» Да потому что это единственный способ удержать тебя в молитве, когда ты вылечишься, ты вообще перестанешь молиться. Тебе не нужен Бог, ты не придешь к Нему. Ты ходишь и причащаешься, хоть как-то стремишься к Нему, потому что ты болеешь. А люди никак не хотят этого принимать. Они-то думают: «Я молюсь, я пощусь, я читаю Евангелие, я хожу в храм, почему ничего не улучшается?» Потому что ты хочешь, чтобы улучшилось, чтобы спокойно жить дальше своей жизнью. А принцип евангельский наоборот: «Ищите прежде Царство Божье, а остальное все приложится вам». Вы ищите Бога, скажите, что мне без разницы, что у меня будет, лишь бы Ты был со мной. И тогда неожиданно все будет. Когда человек говорит: «Неважно, здоровый я или больной, я хочу быть с Тобой», и человек получит то, что, может быть, и не думает, и не ожидает, здоровье. Но ему не важно, здоровый он теперь или больной, он со Христом, и главное, что он обрел Христа. Вот этого люди никак не понимают, дело не в их вере даже, что я плохо мало верю что ли, нет, это просто по ту сторону. Ты пришел к Богу так, как пришел бы в советское время к Сталину, например. Сталин может решить все проблемы. Как бы ты пришел в дохристианское время к какому-нибудь колдуну. Тебе нужно получить просимое. А суть жизни в том, чтобы Христос был в твоей жизни, чтобы ты полюбил Христа. А ты, на самом деле, не любишь Его, ты Его хочешь использовать для того, чтобы у тебя было то, что тебе надо. Для тебя Он должен быть значим Сам по Себе. Даже если Он ничего тебе не дает, Он должен быть для тебя единственным. И, когда ты будешь искать Царство Божье, т.е. отношений с Ним, жизни в Нем, послушания Ему, тогда Он тебе даст то, что тебе действительно необходимо для жизни. Как только ты начинаешь искать необходимое, забывая о Нем, ты теряешь все. Потому что Он и есть суть всех намерений и целей человека. Вот почему так много несчастных людей в Церкви. Не потому, что Бог их не слышит, или Он перестал помогать, или у людей плохая вера. Просто они не могут понять, что отношения с Богом не строятся по принципу функциональности. Бог не суперстанок, который исполняет наши желания. Даже дело и не в Нем, а в том, что Он-то хочет нас спасти, а не сделать нашу жизнь счастливой. Он бы рад ее сделать, а она может стать счастливой только тогда, когда мы возлюбим Его. Всем своим сердцем, всем своим помышлением, всей крепостью своей. И, когда мы возлюбили, тогда все остальное может быть, может не быть, но то, что действительно необходимо для осуществления той деятельности, которая необходима для того служения, к которому призвал нас Бог. И это будет для нас важным и главным. Из-за этого все люди мучаются. Надо просто понять, принять в Евангелии ту мысль, о которой мы говорили, что я пришел в Церковь для того, чтобы здесь встретить Христа и научиться Его любить. Когда человек возьмет эту цель и поймет, что главное в этой жизни, это исполнять волю Божью, и будет делать все, что в его силах, для этого, то все остальное будет постепенно, не сразу прилагаться. Потому что, если сразу, то человек может увидеть в этом некое магическое действие, и ослабеть в любви к Богу. Лучше понять вышесказанное отцом Константином поможет прочтение труда святителя Феофана Затворника "Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться" https://azbyka.ru/otechnik/Feofan_Zatvornik/chto-est-dukhovnaja-zhizn-i-kak-na-nee-nastroitsja/ Следующая часть лекции о. Константина: Новоначальных же, если они просты и неопытны, дьявол не искушает. Они ничего не понимают, они Исаака Сирина не читали, «Лествицу» не читали, духовника у них нет, они не понимают богослужения, не понимают Евангелия на церковнославянском языке, они боятся подойти к священнику, потому что он строгий и суровый, потому что все у него плачут на исповеди, они совершенно, казалось бы, темно-беспросветные, ничего не понимающие люди, но они крепко защищены Богом. Почему? Речь идет только о простых и неопытных. А вот предваряющий абзац следующий: «А диавол не может приближаться к человеку или наводить на него искушения, если человек не вознерадит и Бог не попустит на него (искушений). Или если кто допустит себя до срамных помыслов самомнением и превозношением, или помыслом сомнения и двоедушия, то диавол испрашивает таковых себе на искушение». То есть, если человек простой и неопытный, то ему свойственно считать себя в церкви совершенно ничего не понимающим. Но, как только человек оперился, нашел себе место, занял его, отстоял, начинает говорить: «Не так ставишь, не так смотришь, не так крестишься». И все, и как только он подумал о том, что он уже опытный, сразу же он попадает под искушение врага. Но если человек и тридцать лет ходит в храм, но считает себя здесь совершенно ничего не понимающим и неопытным, то таких людей Бог не оставляет никогда. Т.е. нас губит, оставляет на действие врага именно когда мы начинаем кого-то учить жить. Т.е. я начинаю кого-то учить жить, значит, я теперь опытный. Т.е. ты уже допустил самомнение о том, что ты теперь опытный, ты учишь других жизни. Сразу надо показать человеку, насколько ты опытный. И Бог оставляет человека на искушение, чтобы смирился и не учил никого. Знал бы свое место, и ходил бы в ощущении простоты и неопытности.

Продолжении лекции Я не знаю, как спастись, не читая Священное Писание. Поскольку нас не окружают опытные духовники, я не знаю, как спасаться, если не читать книги. В первую очередь Евангелие. Читая Евангелие, пусть не каждый день, но изредка, пытаясь все-таки найти Бога в своей жизни, постоянно собирая разрушенные костяшки своего домино, разрушенные свои карточные домики, свои сломанные воздушные замки, мы же понимаем, что наш дом-то, как говорит в притче Христос, построен не на камне, он построен на песке. И поэтому любое дуновение… Надо построить дом на фундаменте. А Бог постоянно посылает волка, чтобы он сломал наши домики. Раз сломал, два, три сломал, пятый раз сломал. На пятнадцатый раз мы кричим: «Господи, ну в чем дело-то, ну что надо делать-то, чтобы домик не ломался?» И, снова и снова обращаясь к Писанию, вдруг понимаем: «Так вот же, это же я должен Бога любить. А люблю ли я Его? Ну, если б любил, я б, наверное, молился двадцать четыре часа в сутки. Я, конечно, не могу так молиться, но помнить-то о Нем двадцать четыре часа в сутки я могу. А главное, я должен не только помнить, чувствовать, но я должен исполнить то, что Он мне говорит. А не просто говорить Ему то, что я хочу сказать. Я должен Его слушаться». И в Писании-то все это есть, частичное в Евангелии, частично в апостольском послании. Все это читая, человек, наконец-то, открывает для себя, что главное – это послушание. И начинает что-то делать, ну, например, хотя бы там какую-то заповедь исполнять. Например, пытается простить своего непутевого мужа. За то, что он такой неверующий, дурно пахнущий, грубый, немолящийся и выпивающий. Надо его простить, за всю жизнь отпустить ему все его грехи, и тогда будет заложен какой-то фундамент. И человек начинает бороться. Не за то, чтобы помолиться в свое удовольствие, он начинает приходить на молитву для того, чтобы исполнить заповедь Божью: «Помоги мне простить этого человека». И тогда его молитва не будет от вдохновения: захотелось помолиться – помолился, не захотелось – не помолился. Он понимает, что если он не простил этого человека – он и не христианин вовсе. Потому что христианство начинается с прощения всех. Я должен простить, я не могу приступить ко Христу, пока не прощу всех. Я буду прощен, если всех прощу. Молитва «Отче наш» мне открыла эту тайну. И я начинаю молиться о том, чтобы простить конкретно этого человека. И понимаю, что пока не прощу, ничего нету, нету никакой жизни, все это иллюзии. Я даже не приступал к любви Божьей. И вот я начинаю каждый день приходить (мне не хочется: во-первых , я его ненавижу, этого человека, я его презираю, и вообще, я не знаю, зачем я должна молиться, чтобы простить. Да я и не сержусь на него, просто б глаза мои его не видели бы, ни во сне, ни на яву. Хожу так, чтобы с ним не встречаться в коридоре. Но в целом-то я нормально к нему отношусь: ужин готовлю, стираю ему белье, стелю ему кровать, просто стараюсь не встречаться с ним. Но я вот могу себя обольстить, что я на него не сержусь). И чем дольше человек молится, чем упорнее он хочет исполнить эту заповедь, тем острее он понимает, что лжет он себе. Лжет, он не любит его. Он не любит Бога, который любит мужа. Он не любит ничего в этой жизни, он просто привык жить так, как ему нравится, не исполняя заповеди Божьи. Тогда он начинает приходить на молитву каждый день. И молится не по пять минут, не по пятнадцать, до изнеможения. Потому что он понимает, что все гибнет, если он будет не в состоянии исполнить одну эту заповедь Божью. И постепенно он исполняет. Не он исполняет, а Бог сходит и изменяет его сердце, и он понимает, что то, что казалось невозможным: простить невозможного человека, с которым прожил сорок пять лет, оказывается возможным. В Боге, во Христе это можно. Но впереди еще непаханное поле. Но он понимает, что, на самом деле, если терпеливо молиться, терпеливо просить, то, в конце концов, все заповеди можно исполнить. Надо только просить. Но он теперь делает это не потому, что у него настроение, или его нет. Он понимает, что если он не будет молиться, он не сможет исполнить ни одной заповеди, он не сможет быть послушным. Все, прошло, у кого-то полгода, у кого-то двадцать лет, все зависит от разных обстоятельств, но человек, в конце концов, понял, что главное в этой жизни – это терпеливое принуждение себя к тому, чтобы исполнить то, что сказал Бог. Когда он это принял своим умом, т.е. для него эта стало совершенно непоколебимая мысль, которая не покидает его никогда, что весь смысл жизни в том, чтобы творить волю Божью, а все остальное не имеет никакого значения, вот этот человек прошел первый этап своей жизни. Он забрался на первую ступень, прошел первые врата, он вошел в иное состояние отношений с Богом, правильное отношение с Богом, и, соответственно, у него будет другой способ брани с врагом. Потому что человек вместе с этой мысль принял, что неважно, что тебе хочется, неважно, что тебе нравится, неважно, что ты считаешь правильным, что ты считаешь неправильным, важно, как ко всему этому относится Бог. Важно, что Он считает правильным, и важно делать то, что Он тебе велит, только так ты и будешь жить. Ты выкарабкаешься из смерти, в которой ты пребывал, в жизнь. Это не отдельная мысль, а состояние ума, когда ум непоколебимо знает, что смысл жизни в том, чтобы творить Его волю. Единственный смысл жизни. Будет еще очень много неприятностей. Скорбей, непонимания, человек может принять за волю Божью то, что ей не является, это естественно, потому что он еще на пути, но, если он это принял, он первый этап искушений прошел.

Вы без себя любимой совсем не можете?) Сообщение было не вам. При чем здесь вы? При чем здесь ваши 47 лет? Или вы "хотите поговорить об этом"?) Объяснять шутки людям на "сложных щах" то еще удовольствие...) Фраза "Мама, ориентируйтесь! Мы - не в поезде!" - это уже достаточно известный мем, который говорит о том, что человек не ориентируется в пространстве и времени, и говорит, соответственно, то, что не соответствует месту и времени, где он сейчас находится. Если простыми словами - "не врубается". Т.е. это Вове было сказано, что он не туда поехал. Еще вы, как водится, спектакль не смотрели, о. Андрей Ткачев ничего про это не говорил, поэтому вы помчались в интернет смотреть чего это такое и про что. Не зная, видимо, что артист на сцене не себя и не про себя играет, а играет написанную другим человеком роль. Первым делом поисковик вам выдал статью на дзен ру. Но вы и из нее не все опубликовали здесь. Вырезали то, что не понравилось и не подходило под вашу очередную обиду. "Абдулов потом признавался, что ему было страшно - а вдруг Татьяна Ивановна забудет, что она на сцене? Вдруг болезнь одержит верх? И с гордостью добавлял, что опасения были напрасны – до самого конца она оставалась профессионалом. Пусть угасающее, но сознание подсказывало ей, что она перед залом. И Пельтцер отыгрывала свою маленькую роль безупречно: – В поезде так трясет, Менахем... – Мама, мы не в поезде! Давайте начнем ориентироваться, мама!" https://dzen.ru/a/YEzy4wERgUR71jmd Не понял, а что здесь не так? Рекомендовать стоматолога, визажиста, психолога можно, а психиатра почему нельзя?