Ерёмин Андрей

Значит, по Вашему большому жизненному опыту и "хорошим знаниям всех аспектов такой ситуации", получается, что взаимоотношения между мужчиной и женщиной, при достижении определённой доверительности, неизбежно приведут к сексуальным отношениям? А может это всё таки про животных говорится, а не про людей? Ведь есть тысячи примеров когда не только близкие и доверительные отношения, а даже брачные отношения не приводили к близким плотским отношениям, и не по причине плотской невозможности последних, а по причине духовной. Мой отец был офицером, заместителем командира по технической части - зампотехом, а его друг (дядя Саша или просто - Дедушка) был заместителем командира по политической части - замполитом. Наши семьи крепко дружили между собой. В нашей семье было четверо - мама, папа, я и сестра Лена, и в их семье было четверо - дядя Саша, его жена Надежда, и два сына Генка и Славка. Тётя Надя ещё молодой заболела раком и умирая очень просила мою маму "не оставлять моих мужиков". Так в сорок лет Дедушка остался без жены с двумя не совершеннолетними сыновьями. Но от этой потери дружба между нашими семьями окрепла ещё больше. Через несколько лет мой отец неожиданно и очень скоропостижно отходит ко Господу - обширный инфаркт. Он утром ушёл с лёгким недомоганием, а к обеду нас известили о его отшествии. Вот так теперь и моя мама, не дожив до сорока лет, осталась без мужа с двумя несовершеннолетними детьми. Но от этого дружба между нашими семьями окрепла ещё больше. Мне тогда было всего 11 лет. Через два или три года (сейчас уже точно не помню) Дедушка и мама поженились. Мы все были этому рады. Я очень уважал Дедушку как мужчину и он заменил мне отца, он по настоящему соучаствовал мне и жертвовал собою ради нас. Моя мама и Дедушка не просто уважали друг друга и у них были не просто очень близкие доверительные отношения, а они по настоящему любили друг друга. Особенно это было видно с годами, как они переживали, соучаствовали, как держались друг за друга. Они прожили в супружестве тридцать лет и ни когда между ними не было близких плотских взаимоотношений,они даже не целовались. Я не предполагаю, а знаю. Для моей мамы мой отец и её первый муж и был и остался для неё единственным близким мужчиной, так же как и для меня он остался единственным отцом и ни какие особо близкие отношения не смогут угасить или переиначить это сыновье чувство. Вот ведь и Дедушку я очень любил и близок он мне и дорог почти как отец, но всё же почти... Мама моя всю жизнь постоянно помнила об отце, она всегда его неугасимо любила, а Дедушка помнил о тёте Нади... Моя мама как бы перенесла земную заботу и попечение сердца от отца на Дедушку, а Дедушка наоборот - с тёти Нади на маму. Сам Господь соединил наши разные семьи в одну, не лишив первоначальной чистоты и верности. Я не знаю как это выразить, но это выше, чем "простыни". Потом отошли ко Господу оба Дедушкиных сына и моих сводных брата - Генка и Славка, с разницей в один год... Мама отошла ко Господу за три года до кончины Дедушки, и мы её похоронили конечно рядом с отцом, как она и желала. Дедушка отошёл полтора года назад, он очень тяжело болел и кончина его была предвидима. Когда я спросил его где его похоронить, то он не задумываясь и даже как то с удивлением ответил - "Конечно рядом с Надей", то есть с его первой женой. Вот такие вот у меня познания аспектов такой ситуации.

Да, конечно - если исполнить, "...если соблюдете, то радость будет совершенна". Высокая награда даром не даётся. Само исполнение заповедей - тяжкий труд с понуждениями, а часто и со страданиями. Так и получается, что исполнение заповедей через муку даётся. Но мука эта не ненавистна,а принимаемая с пониманием и смирением. Страдания закономерны и оправданы. Господь помогает идущему за Ним преодолевать тяжёлый путь и он не воспринимается тяжёлым бременем. "... возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко."

В иных случаях исполнение заповедей Божьих является и праведными мучениями, а в большинстве же - сильными неудобствами. При чём, чем больше и правильнее стремление к Богу, тем сильнее телесные и душевные скорби. Большие же скорби и есть мучения. Ведь православные не мазохисты, испытывающие удовольствия от боли. Вот и Христос переносил невероятные мучения, но "терпел и нам велел" во славу Божию. И только для праведных людей, достигших значительных высот, например таких как праведные отроки Анания, Азария и Мисаил, Господь даёт чудесные послабления и сохраняет от боли и повреждений. Нами "Царствие Божие нудится" - даётся с понуждениями и страданиями.

Ещё за долго до написания своего еретического богохульного романа "Воскресенье", Лев Николаевич, ещё будучи молодым офицером в лагере под Севастополем написал в своём "Дневнике" - "... разговор о божестве и вере навел меня на великую, громадную мысль, осуществлению которой я чувствую себя способным посвятить жизнь. Мысль эта – основание новой религии, соответствующей развитию человечества, религии Христа, но очищенной от веры и таинственности, религии практической, не обещающей будущее блаженство, но дающей блаженство на земле." И он посвятил этому последнюю часть своей жизни - где то примерно с 1880 года по 1910 год - до самой смерти. Причём перед своей смертью Лев Николаевич приезжал в Оптину Пустынь, но не решился прийти к старцу Варсонофию, тогда старец (он был тогда игуменом) сам поехал за Львом на станцию, что бы дать ему возможность примерится с церковью, но его не пустили к Толстому, как ни пускали к нему православных по его же распоряжению.

В споре может и нет смирения, но в чём то его быть и не должно. Например святой Иоанн Кронштадтский спорил с Львом Толстым и не смирялся с его богохульством. А в критике есть смирение? А.И. Осипов профессор богословия, преподаватель православной духовной академии. Может наш Святейший Синод плохо разбирается кому будущих священников обучать?

Л.Н.Толстой сомнительный авторитет в богословии, он противник православия, был отлучён от церкви определением Святейшего Синода. Понимать учение Библии по его заключениям не следует. Бойтесь впасть в ересь. "Блажен муж иже не иде на совет нечестивых..."

Так это Иоанн Златоуст сказал, а его творения в Библию не входят. Иисус Христос - Бог, а Бог ни кому ничего не должен. Он Творец и Управитель всего, и Ему все должны и всем обязаны. Первые ветхозаветные заповеди были даны Богом. Так же и новые заповеди - от Бога, потому и Новый Завет. За всю историю существования человек не раз доходил до предельной грани грехопадения, когда он уже практически терял человечность и ни как не мог быть отнесён к подобию Божьему. Тем самым человек не раз обрекал сам себя на самоуничтожение. Но Господь, по великой милости и истинной любви к человеку, наказывал и возрождал его духовность. И вот Бог воплотился в человека и пришёл спасти его во время и место наибольшего грехопадения. Спасти наставническим примером Своей праведной жизни, проповедью истины и обновлением закона. С приходом Христа началось новое время для человека. Новым Заветом Творец преобразил духовность Своего творения, что бы не дать ему погибнуть. Он даровал нам жизнь и спасение. Дал Новый Закон любви и показал жертвенность Человека - Бога во имя любви. Добром, жертвенной любовью победил зло и попрал смерть. Это можно легко прочувствовать сердцем и через сердце понять рассудком. Когда читаешь Евангелие и понимаешь, что в добре сила и правда, то тогда осознаёшь не только полезность, а необходимость творения добра. И вот когда сначала понуждаешь себя к добротворению, тогда начинаешь ощущать на себе самом результат в виде снисхождения благодати. Делая бескорыстно добро в виде помощи людям, милосердия, милостыни, соучастия, всепрощения, незлобливости, стяжаешь благодать Духа Святого. Вот тогда то и начинаешь уже сердцем понимать и любить Христа. Только через соработывание Богу в делах любви и добра, возможно очистить своё сердце от зла. И только чистое сердце узреет и полюбит Христа. А иначе, без сердечного участия, одним рассудком, Христос не будет понятен и не станет любим. В таком положении, не понимания и не принятия в себя Христа, человек как в густом тумане и без компаса - не видит или искажает смысл своей жизни. Не понимание и не любовь Христа - это безумие.

Ну так любую книгу как и любое деяние можно критике подвергнуть. Моуди врач и просто описывает случаи клинической смерти и свидетельства людей, делает один несомненно правильный вывод - жизнь не кончается с остановкой сердца. Я читал эту книгу давно, но не помню, что бы там автором делались какие то исследования и выводы по духовным аспектам. По этому не рассматриваю и не предлагаю эту книгу как продукт соответствующий или противостоящий православию или иному духовному мировоззрению. Разговор у нас шёл о чувствах и переживаниях после наркоза и клинической смерти и не более того. У меня есть знакомые, которые перенесли подобное состояние. В том числе и Лия, которая после такой операции и переживания клинической смерти, уверовала в Бога. Она мне рассказывала поразительные вещи, причём совершенно схожие с примерами из книги Моуди. Теперь Лия живёт уже много лет с искусственным клапаном в сердце. Она очень активная христианка - организовывает паломнические поездки.

Так ведь и я про то же. Нет в России у власти помазанника Божия, а есть по попущению лукавая власть. Чего достойны то и имеем. Причём наш президент верующий человек - его духовник, архимандрит Тихон, отзывается о Владимире как об "искренне верующем и знающем Бога" (это его слова), но видимо президент не вся власть.

Хорошие хозяйственники подбирают оставленное и брошенное нерадивыми хозяевами.

Ну в это состояние, что описал, попал я не посредством самого наркоза, а его не корректного применения к конкретно моему организму. То есть после нормального применения наркоза, ни чего такого с душой и телом не происходит. Мне за свою жизнь довелось перенести ещё две операции под общим наркозом, кроме той, которую я описал. В обоих других случаях действие наркоза есть ни что иное как быстрое, мгновенное введение в состояние глубокого опьянения с отключкой сознания, а выход из наркоза соответственно похож на выход из состояния глубокого опьянения - такое сильно неприятное состояние похмелья. Воспринимается это как кратковременный провал в никуда, в тёмную пустоту, без всяких ощущений и с отсутствием времени вообще. Как только анестезиолог начинает медленно вводить наркоз в вену, он контролирует состояние твоего "улёта" быстрым задаванием тебе вопросов. Ты отвечаешь, но ощущаешь, что отвечать становится всё труднее - всё быстро куда то улетает, пространство путается, растворяется, сворачивается, вопросы анестезиолога глушатся и путано воспринимаются сознанием, язык и веки невозможно тяжелеют и ты как на аттракционе "американские горки" мгновенно улетаешь в какую то пропасть полного забвения, и тут же выныриваешь из неё, и всё - ты уже в палате, а не на операционном столе, и первые минуты очень тяжёлого похмелья. Операция длится час, полтора, а ты "впадаешь" в наркоз и "выныриваешь" из него мгновенно. Но на той операции, когда душа как бы почти вышла из тела, ощущение времени было, но совершенно не такое как обычно - явления и события происходят, но их длительность "земными" мерками определить не возможно. Я не могу сказать сколько это всё по времени длилось - может минуту, а может час, но это длилось, это не было безвремением как при обычном переносе наркоза. Прочитайте с сыном книгу Роберта Моуди "Жизнь посоле жизни" - http://edgarcaysi.narod.ru/posle1.html Эта книга была написана лет тридцать назад и издавалась у нас ещё при советской власти. Это исследования врача с многочисленными свидетельствами и описаниями больных, перенесших клиническую смерть.

Если Вы увидите ангела, то знайте, что это бес. Помните как Бог воду в вино превратил в Кане Галилейской?

Вот сейчас подумал о том событии и вспомнил. Наверное это выглядит как то нелепо и смешно, но помню свою мысль в том состоянии вне тела, что как непонятно и здорово - теперь есть и одеваться совершенно незачем... И не холодно и не жарко... Хорошо.

Когда я был в состоянии клинической смерти, то я был живой, всё видел и чувствовал, но тела у меня тогда не было. Я был вне его. Но я был так, как не есть сейчас и не был до того. Это невозможно описать словами. Душа жила несколько минут без тела. Тела я не чувствовал совсем, не ощущал его границ и не чувствовал ни каких пространственных обременений. Не было у меня ни рук не ног ни головы. Не нужно было поворачивать взгляд - я просто видел то, что хотел видеть. Я как бы не имел форму. Не знаю как это описать, что бы было хоть как то похоже... Вот представьте себе, если фантазии конечно хватит, что вы бесформенное облако какого то невидимого газа... Но сущность моя была совершенно определённо, было сознание, осмысление, внимание, интерес, чёткое ощущение себя. И было явное ощущение движения вперёд и вверх, что то типа полёта к какой то очень важной и значительной цели. Мне тогда было всего 26 лет и я был атеистом и реалистом - жену свою отругал за то, что она в тайне от меня сына по крестила. При чём это движение вперёд и вверх было не только у меня, но и у всего, что меня окружало. Формы, фигуры, голоса, цвета то выделялись, то сливались, но всё двигалось вперёд к какой то важной точке. Знаете это было похоже на движение всей материи и даже самого сознания в "белую дыру"... Поразительное состояние сознания - я в тот момент вроде как ничего и ни кого не забыл, кто я такой есть, я просто об этом совершенно не думал, это было совершенно не важно и незачем. Я наверное могу сравнить ощущение своей предшествующей жизни в тот момент как случайно обронённой дешёвой конфетки - лёгкое, мимолётное разочарование о пустяковой потере и мгновенное отключение всякого внимания от неё. Потому, что предшествующая жизнь это какое то "вспомогательно - обременительное недоразумение" что ли... Очень трудно описывать чувства, тем более такие удивительные и неизведываемые в телесном бытие. Одно могу сказать понятливо - это было состояние чрезвычайного восторга и блаженства. Такой тихой, огромной радости. Представьте себе, что вы родились в тесной, жаркой металлической бочке по которой всё время кто то стучит палками. Вы в ней родились и не знаете и не понимаете другого существования, и от рождения такое бытие Вам кажется совершенно нормальным и естественным. Вот Вы живёте и вполне довольны такой своей жизнью и другой не ведаете. И вдруг эта металлическая бочка исчезает и исчезает этот грохот палок по ней и Вы оказываетесь в прохладном летнем лесу на берегу тихого красивого озера... Вы испытываете необычайное удивление, шок, восторг, радость, очарование... и страх, тягу к этому, и потребность постичь, впитать. А потом меня откачали анастезиологи - это у меня была остановка сердца во время операции от действия наркоза. Возвращение обратно в тело было очень неприятное. Сознанию было непонятно, что такое со мною происходит. Постепенно вернулось чувство этих стягивающих и ограничивающих душу, болезненных, давящих кожаных риз - моего тела. Раньше я не знал как это быть без него, а теперь вот имел чёткое сравнение и как бы вернулся в эту родную "металлическую бочку". Сразу всё заболело, до этого то, когда был вне тела, хоть меня и резали во время операции, но болеть то было нечему - тело моё было отделено от меня и не ощущаемо мною. А тут сразу и тошнота от наркоза, и головная боль, и сильное головокружение, и жжение в ранах, и острые больничные запахи... И огромное сожаление, что я опять здесь. Только во мне присутствует совершенно чёткое осознание, что то моё состояние выхода души из тела было как бы не завершённое до конца - это было как бы начало выхода, не полное отделение, что то должно было быть большее, всё развивалось по нарастающей в том движении, а потом прервалось. Вернулось назад.

Во ещё одна очень интересная ассоциация о показательности природы. Правда немного не в тему. Оказывается если лягушку посадить в воду с комнатной температурой, то она естественно будет себя в ней чувствовать как женщина в отделе косметики - самозабвенно. И если эту воду начать подогревать, но очень медленно, буквально на один градус за час, то произойдёт удивительное дело - лягушка не будет замечать такого медленного изменения температуры и не будет реагировать на него. То есть она сама не заметит как умрёт и сварится... Вот так же и человек постепенно, мало по-малу совершая порочные поступки и не обращая внимания на Бога, незаметно для себя самого достигает апогея греховности, незаметно гибнет в своей греховности.

Не возможно одному, Не возможно одному, Памятуй о Боге. Ни чего я не пойму, Ни чего я не пойму, Без Его подмоги. Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, когда Господь всегда со мной...

А расскажите им про то, что нам Бог показывает, а мы не замечаем, не вдумываемся: Вот ползает по земле маленькая противная гусеница, как кусок гофрированного шланга от противогаза... И жрёт, жрёт, жрёт без остановки всякие листья. Ничего не видит, не слышит, не понимает, одно стремление и понятие - ползать и пожирать всё. И вот настаёт время её смерти - она как бы окутывается в саван, ложится в гроб и вся её жизнь полностью замирает... И вдруг - гроб разрывается и из него вылетает прекрасная бабочка... Махаон с великолепными крыльями. Она не ползает слепая и глухая по земле в гнилых листьях, а порхает в небесах, садится на великолепные ароматные цветы и пьёт из них чудесный нектар... И что примечательно - гусеница ничего не знает о бабочке и даже не может себе представить, что возможна такая жизнь - у неё даже нет таких понятий и чувств, что бы вообразить это ("око не видело, ухо не слышало, и на сердце человека не лежало, что Господь уготовал любящим Его."), и бабочка совершенно не представляет кто такая гусеница и кем она сама была в прошлом своём воплощении. Вот так вот Господь нам через природу показывает какие мы гусеницы и, что с нами будет после "смерти".

Надежда, мы же за Христом идём? Ну так тогда наш путь на Голгофу, и путь в скорбях под тяжестью креста. Вам то уж не знать, что когда истинно от сердца творишь добро, то зло на тебя ополчается. Если всё у тебя в жизни ладится, всё легко и приятно, и все вокруг тебя ценят и уважают, и нет ни каких печалей и тревог - самый верный признак, что не той дорожкой пошёл, что в прелести пребываешь. Вот мы все стараемся соделаться учениками Христа и следовать Его примеру в жизни, а Он какие добрые дела делал? - Мёртвого воскресил... А его за это убить хотели... А мы какие добрые дела делаем? И какие мы за эти дела скорби терпим? Что кто то там про нас плохо сказал - вот это, что ли скорбь великая? Наших далёких предков калёным железом жгли, глаза выкалывали, плоть крюками рвали за то, что они верили и проповедовали любовь, а мы уже как принцессы на горошине. Поймите меня правильно - я Вас не осуждаю, а наоборот - успокаиваю, что бы вы посмотрели на всё это с другой стороны. Радуйтесь скорбям. Апостол Павел писал Тимофею - "все желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы". "Блаженны изгнанные правды ради, яко тех есть Царствие Небесное.", "Блаженны вы,когда вас будут поносить и гнать и всячески не праведно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика Вам за это плата на небесах". "Терпеть не будешь - бесам служить будешь."

Нет ни каких проблем в исповедании грехов и причащении. Ни где. Все проблемы в нас самих, в нашем отношении к Богу, в расставлении приоритетов между Богом и плотскими удобствами, удовольствиями. Просто некоторым людям и в некоторых местах исповедоваться и причащаться проще и удобнее, а в других местах несколько сложнее. Но не Бог ли этим испытывает человека? Кто любит Бога и тянется к Нему для того нет препятствий. "Желание - это тысяча возможностей, а отсутствие желания - тысяча причин."

Монахи или мирские, принявшие обет молчания по убеждениям веры, во славу Божию, называются - молчальники. Очень известна монахиня Вера Молчальница. Даже когда к ней приезжал император Николай I и "разговаривал" с ней несколько часов, она ему отвечала только письменно. Она была не немая. Её арестовали за то, что у неё небыло ни каких документов вообще. Её допрашивал следователь - дознавался как её зовут, кто она и откуда и последнее, что она ответила - "По небесному я - прах земли,а по земному я выше тебя". После она замолчала и молчала до своего отхода ко Господу - 23 года. С начала её отправили в психбольницу, она там написала небольшой труд "Плачь Богоматери при крестных страданиях Сына Ея Господа Иисуса", а потом её оттуда вызволила какая то высокопоставленная местная благотворительница. Это потом уже Господь определил её в монастырь. Она была очень прозорлива - чётко указывала кто когда заболеет, выздоровеет и усопнет.

Н.Е.Пестов "СОВРЕМЕННАЯ ПРАКТИКА ПРАВОСЛАВНОГО БЛАГОЧЕСТИЯ." Том второй СЛОВО К БЛИЖНИМ Глава 18 ПОУЧЕНИЕ И ВРАЗУМЛЕНИЕ БЛИЖНИХ Научайте и вразумляйте друг друга. Кол. 3, 16 Немногие делайтесь учителями. Иак. 3, 1 Мы часто склонны бываем обличать, учить и вразумлять ближних. Чаще всего от этого бывает больше вреда, чем пользы ближним из-за отсутствия любви, потери душевного равновесия, появления раздражения. Учить другого — это очень трудное и ответственное дело и под силу лишь возросшим духовно. Как пишет прп. Иоанн Лествичник: «Желающий научить другого или подать ему совет должен сперва сам очиститься от страстей, чтобы не ошибаться в познании воли Божией и хорошо понять душевное устроение того, кому он говорит слово. Так как не всем полезно одно и то же лекарство, хотя болезнь может быть одна и та же». Нам надо всегда помнить о словах Господа: «Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот в твоем глазе бревно? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7:3-5). Поэтому игумен Феодосий из Оптиной пустыни имел обыкновение давать братии такой совет: «Смотри на себя и будет с тебя». Кроме того, надо знать, что св. отцы запрещали вообще давать другим указания, если не было о том просьбы. «Прежде вопроса не хорошо начинать говорить», — говорят старцы Варсонофий Великий и Иоанн. А еп. Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Без собственного вопрошения человека я никак не дерзну преподать совета: это воспрещено святыми отцами». Лишь когда в душе есть чувство горячей любви к ближнему и когда мы сами в полном мире и спокойствии, когда знаем, что ближний расположен к нам, и наши слова доходчивы до его сердца, и он в этот момент сам мирен и хочет слушать нас, тогда только мы можем с любовью, ласково, кротко, осторожно, всячески оберегая его самолюбие, указать ему на грех, проступок, искушение или ошибку или дать ему совет. При этом совет или указание могут быть даны в форме, про которую так говорит прп. Исаак Сириянин: «Если станешь говорить кому что-либо полезное, то говори в виде учащегося, а не со властию и бесстыдством, и наперед сам себя осуди и покажи, что ты ниже его, чтобы слушающим показать чин смирения и побудить их выслушать речь твою...» При всех вразумлениях или обличениях нужно помнить, что поскольку надо всячески оберегать самолюбие собеседника, то в этих случаях беседа должна быть только вдвоем. Как пишет прп. Исаак Сириянин: «Кто исправляет брата своего в клети своей, тот исцеляет собственный свой порок; и кто обвиняет кого-либо перед собранием, тот увеличивает болезненность собственных язв своих». Если же что-либо из перечисленных условий не имеет места, и главное — говорим мы не из чувства любви и без ласковости, то мы не должны учить ближнего или указывать на его проступки. Как говорит прп. Варсонофий Великий: «Всякое вразумление, при котором сам человек смущается в сердце, не угодно Богу, но происходит по действию диавольскому и бывает смешано с самооправданием». Есть и еще одно условие правильности наших слов, которое мы должны помнить при наставлении или вопросах ближнего. Это память о том, что и здесь надо полагаться не на себя и свою мудрость, а на помощь Божию. Поэтому при необходимости чему-либо научить ближнего или указать ему на его ошибку, неправильность в действиях, проступок или грех — надо прежде всего обратиться к Богу с молитвой даровать нам мирный дух и любовь к этому ближнему. Только любовь может провести наши слова до сердца ближнего, размягчить и устранить его ожесточение, черствость и самоуверенность. Как пишет о. Иоанн С: «Если хочешь исправить кого от недостатков, не думай исправить его одними своими средствами (словами и увещеваниями). Но помолись Богу от всего сердца, чтобы Он Сам просветил ум и сердце человека; если Бог увидит, что молитва твоя дышит любовью и исходит от всего сердца, то непременно исполнит желание твоего сердца, и скоро ты же скажешь, увидевши перемену в том, за кого молишься: это "изменение (от) десницы Всевышнего" (Пс. 76:11)». При обличениях следует вместе с тем учитывать и духовное состояние того, кого мы обличаем. Как пишет Премудрый Соломон: «Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя; обличай мудрого, и он возлюбит тебя» (Притч. 9:8). Поэтому прп. Варсонофий Великий дает такое указание: «При обличении согрешившего рассмотри, может ли помысел его перенести обличение, и тогда скажи ему о том с кротостью, вразумляя его по Богу. Если же он не может принять обличения, то не повреждай его совести, чтобы он от стыда не сделал чего-либо еще хуже». Архиепископ Иоанн считает очень важным наличие у всякого, кто к ближнему обращается со словом поучения, дара способности слышать духом других людей, т. е. ясно воспринимать их душевное состояние и степень симпатии, интереса и доверия к собеседнику. Он пишет также: «Старцы Оптинские по большей части обличали прикровенно (под видом какого-нибудь рассказа или события из их личной жизни). Таинственное вразумление — самое острое... Мы ищем убеждения, не насилующего нашей свободы». На осторожность при даче советов и поучений ближним указывает и митрополит Московский Филарет, который так пишет в одном письме: «Можно стучать в запертую дверь с молитвою, но с советами можно войти только в отверстую». При наставлениях надо также учитывать душевное состояние собеседника, степень его духовного возраста и постигать ту меру подвигов и добродетели, которую он сможет понести. «Кто толкует, — пишет прп. Симеон Новый Богослов, — о последних степенях совершенства для новоначальных и особенно более ленивых из них, тот не только не принесет им пользы, но еще сделает, что они возвратятся вспять». Вместе с тем есть одна из форм наставления и поучения ближнего, которая применима ко всем и которая всегда может быть рекомендована: это поучение примером своей жизни и своих поступков. Эта молчаливая проповедь действительнее всех убеждений и всегда спасительна для самого проповедника. Как пишет прп. Исаак Сириянин: «Тех, которые держатся учения, противного твоему, обличай силою добродетелей твоих, а не убедительностью слов твоих». По мнению прп. Симеона Нового Богослова, «не столько пользуют слова духовных учителей, сколько пользуют дела их, которые побуждают к подражанию себе».«Поражать своей жизнью, — говорит св. Иоанн Златоуст, — значит поражать решительно и доказать своими делами значит доказать неопровержимо». О. Александр Ельчанинов указывает при этом, что «всякое принуждение, даже к добру, вызывает всегда только отпор и раздражение. Единственный путь привести человека к чему-либо — это действовать собственным примером и привести его к желанию стать на тот же путь, тогда только — как самостоятельный, свободный акт — поворот этот будет прочен и плодотворен». Следует помнить, что учить-то ближних мы можем лишь тому, что на деле сами применяем в жизни, ибо Господь сказал: «Кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном» (Мф. 5:19). Поэтому св. Григорий Богослов пишет: «Надобно прежде всего самому очиститься, потом уже других очищать; умудриться, потом умудрять; стать светом, потом просвещать; приблизиться к Богу, потом приводить к Нему других; освятиться, потом освящать». А прп. Исаак Сириянин дает по этому поводу следующее наставление: «Не сообщай другому, чего сам не постиг, чтобы не было тебе стыдно себя самого и по сличении жизни твоей не открылась ложь твоя». У старца игумена Антония Оптинского было обыкновение: познакомившись с кем-нибудь, старец как бы присматривался к нему, сначала говорил мало и только молился о нем. Но зато, когда наконец начинал говорить, его слово имело такую неотразимую силу, что иногда в течение одной беседы человек духовно перерождался. В течение разговора старец Антоний, щадя самолюбие собеседника, так искусно направлял беседу, что, говоря в третьем лице или рассказывая как будто про себя, он как бы мимоходом и обличал и наставлял своих собеседников. Часто случалось, что только по выходе от старца посетитель, опомнясь, понимал, что какое-нибудь, как будто к слову сказанное, замечание прямо относилось к нему и сокровенным его недоумениям и недостаткам, разрешало вопросы, которых старец не дал выговорить, а иному даже открывал и то, чего тот сам в себе прежде не замечал. Прп. Исаак дает еще и такой совет при наставлении ближних: «Когда пожелаешь наставить кого на добро, упокой его сперва телесно и почти его словом любви. Ибо ничто не преклоняет так человека на стыд и не заставит бросить порок свой и перемениться на лучшее, как телесные блага и честь, какую видит от тебя». В тех же случаях, когда вопрос к нам касается серьезного дела, то лучше всего подражать преподобному Памве Египетскому. Прп. Памва имел такой обычай: когда кто просил у него совета о чем-либо, он отвечал: «Повремени немного и поручи дело свое Богу», — и никогда никому не давал своего совета прежде, пока сам не попросит у Господа, чтобы Он внушил ему, что он должен сказать просящему у него совета. Бывали случаи, что проходило три месяца, а он еще не давал ответа. Зато ответы его принимались всеми, как от Самого Бога, и св. отцы Египта считали, что прп. Памва своей осмотрительностью в слове превосходил даже самого Антония Великого. Поэтому и нам в тех случаях, когда у нас просят совета, а мы не знаем, что ответить, или не вполне уверены в своем мнении, следует отсрочить свой ответ и начать молиться о вразумлении от Господа. Если же вопрошавший был человек верующий, то ему надо сказать: «Давайте молиться вместе о вразумлении нас от Господа, Который сказал нам: "Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного" (Мф. 48:19)». В тех же случаях, когда у нас имеется нужда научить или вразумить в чем-либо ближнего и мы видим безрезультатность наших попыток, то нам надо помнить всегда, что есть более могучее средство воздействия на душу ближнего, чем наше слово. Вот что говорит по этому поводу игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря): «Прежде познания я ставила очень высоко, и поэтому стремилась передать другим свои познания. Я тогда много говорила, желая иногда в церкви вслух всем сказать какое-нибудь полезное слово, особенно уяснившееся мне во время службы. Мне хотелось передать другим, если можно, всему миру, свои познания. Я готова была взойти на колокольню и оттуда кричать всем: "Спешите, спешите, пока не кончился торг", — т. е. работайте над душою, пока есть случай, пока обстоятельства дают возможность потрудиться. Теперь же я чувствую совсем другое. Без благодати Божией, действующей в душе и усовершающей ее, одни познания — ничто. Поэтому я все меньше говорю и прихожу к такому состоянию, что не нахожу, что сказать. К этому состоянию влечется моя душа Я молюсь за ближнего и нахожу, что это большое благо. Так хорошо чувствуется, когда молишься о спасении кого-либо и отдаешь спасение этого человека в руки Божии». О том же пишет и схиархимандрит Софроний: «Кто познал на опыте величие и трудность христианского пути, тот раздирается двумя чувствами: одно из них — горячее желание всем познания Истинного Бога и света вечного бытия; другое — страх: а что если призываемые не понесут тяготы испытаний? Вот почему он в большей мере обращается к Богу с молитвою о спасении всех и каждого, чем к проповеди. Истинное христианство в мире почти не проповедуется потому, что проповедь эта превосходит силы (призываемого) человека». «Все меньше становится у меня вкуса и веры к словесным методам воздействия, вообще к словам», — пишет про себя о. Александр Ельчанинов. Таким образом, молитва за ближнего есть всегда верное и часто более действительное средство, чем слова научения, увещания или вразумления. Здесь следует упомянуть об одном случае из жизни старца Силуана: он много молился ночью, чтобы Господь благословил предстоящую ему встречу с приезжим братом. Вот пример, которому мы должны следовать: молиться перед началом каждой беседы, важной для нас или нашего ближнего. При этом хорошо обдумать заранее и тему беседы, чтобы она принесла наибольшую духовную пользу. Действенным средством к исправлению недостатков ближних являются (по советам св. отцов) кроме усердной молитвы за них и заказ за них церковных «сорокоустов».

"Великий грех – уязвленному многими беззакониями не обращать внимания на свои грехи и любопытствовать и говорить о том, что плохого в других. Если увидишь, что кто-нибудь грязнее всех нечистых и лукавее всех лукавых людей, не проявляй желания осудить его – и не будешь оставлен Богом". Преподобный Нил Синайский

"Если бы мы даже не сделали никакого греха, то уже один этот грех (осуждение), мог бы свести нас в преисподнюю. Согрешил кто-нибудь и строго осудил другого, совершающего тот же грех. За это в День Суда подвергнется не такому наказанию, которого требует характер его греха, но больше чем двойному или тройному – Бог назначит ему наказание не за то, в чем он согрешил, но за то, что строго осудил другого, который согрешил в том же. Если ты судишь других, желая им добра, то прежде пожелай его себе, имеющему более явные грехи. Если же не заботишься и о самом себе, то ясно, что брата своего судишь не из доброжелательства к нему, но из ненависти и желания его опозорить." Иоанн Златауст.

"Иисус сказал ученикам Своим: Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдёт в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего небесного. Многие скажут Мне в тот день: «Господи! Господи! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили?» И тогда объявлю им: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие». Итак всякого, кто слушает слова Мои сии и исполняет их, уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне. И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и устремились на дом тот, и он не упал; потому что основан был на камне. А всякий, кто слушает сии слова Мои и не исполняет их, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке. И пошёл дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое." (Мф 7, 21-27)