margarita

Прощание с Дарьей Дугиной Улыбка Дарьи… Но вокруг все лица строги. Сегодня Русский мир в глубокой скорби. Невосполнима для него утрата души самоотверженной, крылатой. И светлой личности, бесстрашной православной. Она из тех, кому народ и вера— главное. Хранительница идеалов русских, служа им жизнью, словом и пером правдиво, искренне, искусно. Опасно поле её битв. Она—герой!.. Иконой горя Александр Дугин— дочь его душу отдала за други… Мыслитель о насущном говорит— для Дарьи, для России, для себя… Тоска, как птица чёрная, парит… Уже не сдерживают плач друзья… Уходит в вечность человек отважный. Духовным воинам рать зла готовит плаху… В момент прощания, болезненный и страшный, поклон сердечный и душе, и праху. Пусть нам хоругвью образ Дарьи служит. Вокруг себя пусть соберёт живые души, чтобы развеять чуждых нам идей туман, стране несущих рознь, корысть, обман… Мы будем помнить Дарью молодой, с несокрушимой верой в восхождение к высотам духа и к соборности святой— в единстве видя нашу силу и спасение. Свет веры, любви и улыбки « В главном—единство, во второстепенном—свобода, во всём –любовь» (христианская мудрость ). В ткани прошлого светлая нить то длинней, то немного короче. Захотелось вдруг мне посвятить тихой памяти час летней ночи. Колокольное пенье звучало в светлый праздник Преображения. С даром жизни в тот день получала я и смыслы земного рождения... Мою душу любовь воспитала и родителей, и трёх сестёр-- обволакивала, согревала, веселила, искрясь, как костёр… И в подругах Добра было много, счастье юности связано с ними . Разбежались пути-дороги, да и мы становились иными. Незабвенный счастливый миг видно светлой судьбой предназначен— полюбила я юноши лик, ум высокий и сердце горячее. Он явился из снов девичьих… Мы вошли в увлекательный, новый мир студенческой дружбы, учёбы и культуры сокровищ столичных… Духа чувствовали верховенство- так воспитывала нас родня- в предках мужа веками священство, были праведники и у меня. В гуманизм и научный прогресс мы лишь верили гордо в то время, но готовилось волей Небес почве сердца бесценное семя… Поиск Истины длился года с нарастаньем духовной жажды… И открылась живая вода из истока Божественной правды. + + + Мы в Оптину на торжество идём, когда вершины достигает осень и листья золотит и жалует дождём. Здесь встретит нас святой Амвросий. Он кротким взглядом будто просит о тёплой милости участия ко всем, кто рядом с нами в скорби на Земле… Нет в мире драгоценней мест, тех, где вершится Литургия,—церкви… Где Жертвенник, Престол, Голгофский Крест… Всё во вселенной перед ними меркнет… С амвона слышится Благая Весть. Возносятся сердечные молитвы. И служит Богу сын наш здесь… Духовных войн не затихают битвы… Мир держит благочестия основа. И его время ещё будет длиться, пока звучит евангельское Слово, паломников не тают вереницы. Взлетели, расплескались звоны колоколов, заполнив тихий двор. Смотрели вглубь сердец иконы. Душа вела безмолвный разговор с Распятым Господом, в проступках каясь… Не видя многолюдия вокруг, тянулась лишь в объятья Его рук. Спаситель внёс с Собою вечность в земное измерение любви— продлил ей век короткий в бесконечность, мрак смерти Воскресеньем озарив. Может быть, это было во сне— образ давний расплывчато-зыбкий— свет любви загорелся во мне от лучей материнской улыбки… Слыша в храме небесные звуки, я молюсь, чтоб в последний мой день— день печальный любви и разлуки -- той улыбки мелькнула тень. Август. Яблоков фейерверки Август. Яблоков фейерверки. Выплеск синей волны цикория, от которой мгновенно меркнет цвет лазурного южного моря. Время года, плодами украшенное, дарит свет, красоту и покой. В его имени что-то важное— смыслы, скрытые глубиной светоносного Преображения на священной горе Фавор. На Голгофу Своё восхождение Иисус начинает с тех пор. С хвойных веток сосны от ливней долго звонко звучали капели. Гладиолусов флейты дивные Совершенству осанну пели. Августовский ночной сонет Ночи звёздные, полнолунные третьей августовской недели разгоняют тревожные думы и легко поднимают с постели... Прошивает стежком искусным чернь ночную серебряный свет. И луна луч озябший и грустный посылает согреться в мой плед… Небожителей огненных стаи в высоте тайн небесных парят. На заре они медленно тают, завершая красивый обряд… В приоткрытые створки окна жду прохладное веянье сна. У времени тревожный лейтмотив Слух напрягать уже совсем не нужно, чтоб слышать времени тревожный лейтмотив. Он - тускл, неблагозвучен, некрасив - зловещей птицей над планетой крУжит… Запрет на мерзости сегодня не в честИ. Напротив, их свободно размножают, плоды смертельного для мира урожая пытаясь в человечестве взрастить. Сметается Традиции ограда… Стремительно растёт влиянье тех, в ком слЕда нет уже Добра и лада. А Идеалы вызывают злобный смех… Хотя ещё сверкают жизни искры, но редки проблески духовного горения. И в храмах душ заметно запустение. Всё больше признаков того, что «время близко» … Сияет всё же в ткани жизни нить— на вызов века русские ответы, способные и образ мира обновить, и устранить конца истории приметы. Брань с братьями скорей пусть канет в лету. Со злом воюем мы за них и за себя, чтобы от скверн очистилась Земля, гармонией наполнилась и светом.

Нас погружают в зыбкое болото Когда-то веры нас соединяла нить. Иконе Правды ставили мы свечи. И чашу горестей способны были пить, всем страждущим свои подставив плечи. Любили от душевной простоты вождей суровых, справедливых и отважных. Дух лжи, корысти и нечистоты считали омерзительным и вражьим. И сквозь туманности земных иллюзий взор к Высшей правде устремляли люди… Но ствол России истончала порча зла, губила корни - веру и любовь . Библейским гадом изворотливо вползала подземная, дух растлевающая новь. Цель новых откровений века сегодня, кажется, понятна всем – «усовершенствование» человека и устраненье « огорчительных» проблем. Не будет скорби, чувства страха, боли, душа не сможет в заблужденье впасть - лишит свободы выбора и воли всемирная антихристова власть. Сулят и избавление от смерти… В жизнь уже входит цифровой проект и загоняет ее в дьявольские сети. В нем места личности и Богу нет… Мир погружают в зыбкое болото без идеалов, без духовного полета… По вешкам Правды вывести нас смогут лишь праведники - их в России много. Готовь к сопротивленью щит и меч! Скользили долго мы по плоскости покатой расслабленно, без веры и без цели. С опор сорвАлись бытия качели, судьбу швырнуло вниз – в костёр заката. Мир безоглядно мчит в пучину ночи, теряя ризы светлых, добрых грёз. Во тьме белеют лишь стволы берёз, да вспыхивают молнии пророчеств. С пороками врывается беда, захлёстывая нас неумолимо. Уносит ветер пухом тополиным дух идеальности, как видно, навсегда. Безудержный неистовый прогресс заталкивает человека в «царство» чисел. Чтоб от земных желаний лишь зависел - утратил к Небу всякий интерес. Из бездны – рабства цифрового мрак и жалкая убогость «маскарада». Россия, - ты последняя преграда – не подымай бесовским ордам белый флаг! Готовь к сопротивленью щит и меч и отражай грядущей тьмы полки. Взывай с молитвой к Богу: «Помоги! От гибели народ Твой уберечь». Цифровой обряд апостасии Трагически больна сейчас Россия. Терзают три недуга сразу - опасный вирус и смертельная зараза цифровизации, а с ней апостасИя. Двадцатый год…Короновирус и затворы на карантин в квартирной узкой клети. И спешно принимаются законы, всех в цифробесье загоняя плетью. На тупиковый чужеродный ставят путь - для безразличных к Правде, сонных, сытых, с сознаньем замороченным, забитых, не ведающих бытия земного суть. Мы видим, как бессовестно сейчас вершится акт постыдный и нелепый – традиций русских разрушает скрепы цифролюбивый элитарный «класс». Холодным инфернальным ветром веет от слов лукавых и притворно льстивых. И богоборческие вновь звучат мотивы в его обрядах, символах, идеях. К вселенской власти явно рвется зло. Инакомыслия уже идет гонение, чтоб невозбранно завершить желанный слом консервативного земного устроения. Приходят скорби в дом наш неслучайно, но чтоб прогресса обуздать безумный бег и обустраивать Россию, как Ковчег, храня свободу воли, дух и веры чаянья. Вновь заметен Её свежий след Богородица печально слёзы льёт, преклонив колени, Сына молит отвести от злополучной доли Свой, во тьме блуждающий народ: «Господи! Верни Россию плавно – без страданий, потрясений, бед – к вечной правде веры Православной, не гаси в ней животворный свет». Мы теряем красоту и силу, и защиту светлого ПокрОва, в заблуждения впадаем снова. Зло пророчествует скорби и могилу… Но за праведников дарит нам Пречистая жизнь, спокойствие и мудрость зрелых лет… Вновь заметен Её свежий след, припорошенный берёзовыми листьями. Тропа высокого пути «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего…» (Премудрость Соломона, гл 2, 23) Туман иллюзий небывало смутных дней рассеется, но не от солнечных лучей – от Вести светлой, радостной, благой о смерти как рожденьи в мир иной. Земная жизнь плачевно коротка, но утешает слово Откровения – «Бог создал человека для нетления»… Душе назначено успеть соткать одежду лёгкую для восхождения. Не ложь мечты, а Истина Завета зовет с удобной плоской колеи сойти на тропы узкого высокого пути в мир вечной Жизни, Красоты и Света. Стихи лучами от лампадного огня летят, не ведая ни тяжести, ни страха, пока елей есть веры у меня в то, что не стану только горстью праха.

С красотой вселенской неразлучно Грозовыми мрачными цветами предворяет Небосвод картины яркие, гениального Художника руками созидает радужные арки. С Красотой вселенской неразлучный звёздным садом удивляет мир ночами, разгоняет неприветливые тучи ветров северных свистящими бичами. Глубину у Неба не измерить – крыльями скрывают облака. Нам даётся лишь в Него поверить, в Его нрав –прощать, дарить, ласкать… Зажигают Небеса огни зарницы и заката расчехляют знамя. Красотой стирают все границы между вечным бытием и нами. Только б вырваться из цепких уз темницы – из огня, из грохота, из ада. Только бы земным дичком привиться к яблоне Божественного сада. Только бы войти в его пространство, шум внутри стараясь заглушить, возжелать небесного гражданства для очнувшейся от мОрока души. Благоухание обыденности Неизменный запах кофе и корицы в доме, где душе всегда уютно. Летом, хоть бывает многолюдно, и в заботах забываешь помолиться, но зимой вновь - книги , Небо, птицы… Одиночество – блаженство, а не крест, утонченное благоуханье нарда. В нем молитв и тишины услада, громом- даже хруст и легкий треск, если ветер вдруг встревожит ближний лес. Скатерть пахнет свежестью лаванды. Нимб иконы отражает лунный свет… Жаль – так мало на земле счастливых лет с ароматами гармонии и лада… Жизнь сгорает огоньком лампадным. О человеке прямой и отважной души Вечная память дорогому Батюшке, протоиерею Димитрию( Смирнову) Листья с берёз оседают янтарным узором, преображая траву и невзрачные ели. Дерево с красной листвой, как этюд акварели, весело смотрит в окно сквозь прозрачную штору. Только тоскует душа в эти скорбные дни – держат от срыва в унынье дела и молитвы. Умер духовный отец мой – священник Димитрий. Вехи второго рождения связаны с ним… Первая проповедь. В тучах моих заблуждений солнцем весенним сияют простые слова. Чистый пронзительный радостный свет Откровения плохо вмещает забитая тьмой голова... Исповедь – выход на волю сквозь пламя стыда, Пастырь берёт наши слабые души на плечи. Час покаяния –звёздный – он раны нам лечит и заживляет ожоги страстей без следа. Главный в России святой православный собор. Чин отпевания- ладан, молитвы, псалмы… В скорби – народ и родные, священство и хор. Ближе друг к другу становимся в горести мы… Благоухание роз, песнопений и грусти сердечной о человеке прямой и отважной души. Жизнью с усердием веры он заслужил благодаренье, любовь и свет памяти вечной. Восторженное, изумлённое молчание Есть для прогулок у меня обычай птиц голосистых звуком приручать, на песни их немедля отвечая. Посвистываю соловью и нынче. И в ожиданьи обходя беседку, я останавливаюсь молча у ворот. Но откликается певец мне редко - немеет от моих нескладных нот. Мелодиями светлыми Россини хочу привлечь вниманье соловья - зову на помощь арию Розины. И с ней затея удается вдруг моя… Из недр ветвистого куста сирени несётся звонкий и ритмичный звук с диапазоном сказочной сирены. Вмиг в плавное он переходит пение и снова щёлканием замыкает круг… Живое и горячее звучание – сияние любви без грустных теней. В нём жизнерадостный настрой весенний, где места нет тревоге и отчаянью… Природа внемлет мастерству солиста, и разливается вокруг такая тишь, что слышен шелест трав, цветов и листьев. А ты в восторге, в изумлении молчишь. Крылатый гений После дождливой ветреной недели пожаловало , наконец, тепло. Впервые трели соловьиные звенели - вливалась музыка волной в окно. Вдали звучали отголоски грома, и облачный покров скрывал луну. В такую ночь я знала – не усну- и вышла незамеченной из дома. Издалека сквозь стену влажных листьев летит ко мне ночная серенада, и голос соловья прозрачно чистый парит, звеня, над яблоневым садом. Жаль, повторяются лишь ранним летом захватывающие дух мгновения, когда поют легко с самозабвением пассажи сложные, насыщенные светом. Немыслимо такое в тесной клетке. И жаворонку над пшеничным полем, и соловью под занавесом ветки нужна для творчества свобода воли, просторы неба и бескрайний горизонт. Но умолкает вдруг крылатый гений… Рассвет прохладным, легким веяньем сад погружает в безмятежный сон. Переплетая радость и печаль Без поклонения, без тени суеверья смотрю я с удивленьем на деревья – на устремленность вертикальных линий к таинственной небесной сини, на нимбы крон, пронизанных лучами днем – золотыми, серебристыми – ночами… Как и в садах потерянного рая, листва все так же бликами играет, то веселя, то опечаливая нас… Деревья – тленной красоты иконостас - о вечной жизни нам напоминают. Простое скромное земное древо для жертвенника выбирает Небо, когда восходит на Голгофу Спас. В Ильин день Жар лета остывал в ночной прохладе. И вспоминался в день Ильи-пророка мне величественный лик в простом окладе того, кому Бог открывался не во сне, не в мрачном зрелище землетрясений, не в бурном ветре, не в пылающем огне, а в небывалой прежде новизне – в прохладном тонком веянье осеннем. Всплыл в этот день и образ деда, наименованного в честь Ильи- пророка. Судьбы народной горести и беды его сгубили в цвете сил до срока… И были оба Илии- святой и воин- с сердцами чистыми, горячими. Один великой славы удостоен, другой – тяжелой участи бродячей: сгорел в огне гражданской брани… Пророк стал зрителем чудес фаворских Божьих мой дедушка – событий страшных, сложных. От них в России ещё не зажили раны. В мир вечный все уходят навсегда, и лишь Илья-пророк вернётся снова в конце времён для обличительного слова к нам, не взрастившим покаяния плода. Начало августа По стёжке, вздыбленной корнями елей, иду, тетради памяти листая- мелькают дни, мгновения, недели, тревожа чувств разворошённых стаю… Сквозь полог лиственный всё ярче просинь. Почти забытое напоминает море лазурь поднявшегося над травой цикория. Подкрадывается незаметно осень… С исходом благостного летнего тепла к земле уныло преклоняет стан ветла. В дни августа – с пророка Илии – плодов обилие лишь душу веселит… Ещё в беретах белоснежных флоксы влекут благоуханием нектара, но уж не так резвЫ стрекозы, осы, летая в одиночку, а не парой… Парит, сорвавшись с яблонь, паутина. Печалится, теряя лист осина… Давно сменяет тонкая прохлада горячий воздух в августовский день. От крон деревьев -то просвет, то тень, и в памяти –то грусть, то луч отрады. Палитра осени становится бледней Палитра осени становится бледней. И у берёзы всё прозрачней ризы… В дверь входит череда туманных дней, свет неба застилая дымкой сизой. А кто-то ведь всегда живёт в тумане или в пустыне, где песок и зной. Другие ветры жизни и желаний, и лик прекрасного, наверно, там иной. Невесть, где обитают они летом, над домом снова вьют круги синицы. По стёклам клювами стучат с рассвета, не ведая, как утром сладко спится. Вдохнуть бы лёгкими живую благодать и научиться бодрости духовной, чтобы, как птица, в небесах летать над непогодой тусклой, зябкой, сонной. Мне, очарованной узорчатыми листьями и каждым тленной красоты мгновением, ее бы образ не утратить, вечный, истинный, с пути не сбиться сокровенного.

Весенний радостный сонет Весенний воздух с каждым днем теплей. И солнце, направляя путь в зенит, бросает искры – одуванчики – земле. Ликует колокол и радостно звенит. Певуч и звук обыденного слова… Черемух гроздья, становясь белей невестиного брачного покрова, своими запахами опьянять готовы изящных бабочек, пугливых пчел, шмелей… Благоухают вишни и черешни. Развеивает тонкий ветер в прах и мысли грустные, и тень угроз, и страх – веселье дарит сердцу воздух вешний. Душа, пасхальной радостью ликуя, победу жизни славит – аллилуйа! Лес и мы Тенью дебри лесные луч солнечный гасят…Тропа вьётся в травах под сводами тёмно-зелёными. Строй веселых березок теснит хмурых елей толпа, робко тянутся к небу изящные тонкие клёны. Тяжело нависают над легкой прозрачной оградой ветви мачтовых сосен, вторгаясь в садовую зону. Свет у яблонь крадёт леса хищная крона, нарушая условия мира, согласия, лада. Без вражды существуем, но полной гармонии нет – разделяет нас с лесом стена недоверия. Хоть, соседствуя, знаем друг друга давно – много лет, всё же держим меж нами закрытыми двери. Благодатный сегодня безветренный солнечный день. Изредка дождь кропит землю тёплыми каплями. Лес готов на сближенье и наш неказистый плетень обнимает, как давнего друга, еловыми лапами. Бессмертной красоты примета Цветы садовые…Какие из них краше? Пока нет царских гладиолусов и роз – тюльпаны, утром раскрывающие чаши лучам и соку виноградных лоз. Синайской купиной цветы шалфея пылают. В страхе пчелы и шмели. И прикасаться к огонькам не смея, застыв, дивятся чуду издалИ… Среди обыденных небесно-синих глазок, анютиных и незабудок, вырос волшебным принцем из народных сказок причудливый и прихотливый Ирис. Такого не сыскать в среде природной. Хоть и окрашен, как обычная сирень, - цветок холёный и холодный. Жаль увядает он на третий день… Нарцисс идет уже в апреле в рост, безлистый стебель и в ненастье стоек. По венчику из лепестков – он груб и прост, зато в нем светит сердце золотое… В траве болотной, возле мшистых пней на тонких и прозрачных ножках цветет благоухающая крошка – фиалка – нет Дюймовочки милей… В саду, в степи, на поле и в лесу цветы - бессмертной Красоты примета – в несовершенный мир земной несут знак идеальности – форм, аромата, цвета. Дожди и алые рассветы Весь месяц сумеречно тучи нависали, дожди шли день и ночь без меры над Доном, городом, лесами и заливали берега, поляны, скверы… Грозы воинственной стихал последний залп. Он без заряда молний был – пустой. И долго ветер необузданный терзал листву, обрызганную дождевой водой. Она сверкала драгоценными камнями. Деревья, вспыхнув изумрудом, угасали. И облака кисейною фатой просвечивали лучезарной синевой – венчалось солнце с небесами… Кончалось время беспросветной полосы. Заря вплетала в краски неба алость. И таяли томленье и усталость. И в душу каплей утренней росы сходила вдохновляющая радость. Грустное созерцание Астры, хризантемы – дети прозы – могут быть лишь неприметным фоном для шедевра поэтического – розы, раскрывающей осенние бутоны. Разворачивая алый лепесток, смотрит и приветливо, и строго неприступная красотка – недотрога, царского величия цветок. Роза в шёлк изысканный одета, стройный стан её ещё не сник, капли рос слегка печалят лик, как и подобает в бабье лето… И вдыхает благовонный аромат грустный созерцатель розы – сад. Ласковый полон Лето пенится, искрит, как хванчкара, выливаясь из чеканной чаши, хоть снегам уже сверкать пора в северных лесных широтах наших. Но лучится благодатное тепло, птицы в ликовании парят. И захватывает в ласковый полон лето половину октября… Кружит ветер лепестки увядших роз, хоть бутонов нераскрытых много. Гнутся ветви виноградных лоз от созревших ягод. Слава Богу! Осенью волнуются деревья Осенью волнуются деревья – что их ждёт, безлиственных, зимой? Не согреют облачные перья, и от вьюги не сбежишь домой. Чем укрыться от шального ветра - он безжалостно сегодня злой. Кажется, вот-вот обломит ветку с золотистой кружевной листвой… На Покров через двенадцать суток может быть сойдёт на землю снег, плотным пледом корешки закутав, он продлит короткой жизни век. Шаль шафрановую с плеч берёзы сбросив, красоту ствола явила осень.

Ненастная весна и диктатура Уж скоро май, но не спешит весна свои печальные одежды заменить. И словно в дни Великого Поста в них тёмная преобладает нить. Без теплоты в уныньи зябнут травы. Дожди…. Деревья плачут по апрелю. Их устрашают буйных ветров нравы и пасмурность четвёртую неделю. Пока еще рулада птиц не спета. Слух ловит лишь вороний хриплый крик. Чем встретит всех нас будущее лето? Судьба какой откроет миру лик? И все ж сияет вечность светлой Пасхи сквозь тьму ненастья, грозные недуги… Не помрачнеют радостные краски - даст Бог, вернётся жизнь на свои круги. Пусть они будут Узки и теснЫ, пусть станут без иллюзий стрОги, хмУры… Но только б нас под кризисы весны не ввергли в мрак всемирной диктатуры.

Ранняя весна ( этюд с натуры ) Сегодня с севера вдруг ледяным подуло, собрались на рассвете стадом тучи. С отчаянья в тьму солнышко нырнуло, и воздух стал неласковым, колючим. Зима, взглянув с печалью на пороге, дверь открывала молодой хозяйке. Февраль. Снег таял только на дороге, а первых птиц уже слетались стайки. Сосна от ветра непрестанно стонет. Свод неба нависает слишком мрачно. И остужает мне лицо, ладони дождь каплями холодными, прозрачными. Еще вчера в снегах деревья грелись. Шатром распростирались на леса и опускались на дубы и ели просветом синим, вспыхнув, небеса. Безлунно – ночью, утром - тускло, серо. В прогнозах зыбких – хмурость и осадки… Но ярко улыбнется вдруг Венера, сметая тьмы докучливой остатки. Светлая встреча. Дивный праздник встречи и разлуки – Радости в преддверьи страшной муки… Воплощенный Бог был в храм внесен. У Марии взял Дитя на руки, В Нем прозрев спасенье, Симеон. Яркой вспышкой восковой свечи Засветилось счастье этой встречи. Вечность Духа и материя Земли… Произнесены пророческие речи И слова божественных молитв. Меркли звезды Ветхого Завета В неземных лучах иного Света. Бог преобразил плотское естество. Промыслом Предвечного Совета Две природы скреплены - в Одно. Развернулись вверх - по вертикали Горизонтом ограниченные дали - Крылья появились у Земли… Лишь святые духом прозревали Дар бессмертной жизни и любви. Церковь радостью встречает нас. Излучает свет иконостас. Благовестием зовут колокола… И с Креста благословляет Спас, Зная, как душа Его ждала. Духовный дождь, тепло любви и веры свет… Приманивает мигом наслаждения и усыпляет, как гипнозом маг, Добру и Свету непричастный враг, в тьму погружая заблуждения… Прививкой Духа Тот , Кто прав и благ, все ж продолжает в нас свой акт творения… Его Любви духовный дождь, тепло и свет и в наше злу услужливое время Добра выпестывает золотое семя, и здесь, и в вечности спасая нас от бед. Собой питает кающихся племя Христос – Хлеб Жизни – много сотен лет… Ускоренно мелькают жизни дни, несутся к вечности, там тают у порога. Ждет радость тех, в ком нет ни капли злого, кто сыну блудному в смирении сродни сам себя судит сокрушенно, строго… Дни покаянные нам, Господи, продли! Дай силы созидать себя в любви!

Планктоном в пучине солёной Творец мог задумать меня, травой полевою, соломой, чтоб искрой взлетать из огня. Иль птицей, что с облаком крУжит, ночлег обретая в лесу, ест мошек, купается в луже и пьёт с хвойных веток росу. В горах рудоносных памирных могла стать неведомым пиком. Иль – ладаном, золотом, смирной Рождённому с солнечным ликом – дарами Тому, Кто от тления и мрачного ада всех спас, Кто Духа затеплил горение в святых Своих храмах для нас. Могла бы жить в ветхой избе, затерянной в дебрях Сибири. С враждебной стихией – в борьбе, но с ближним и совестью – в мире. Плела бы из шерсти я чётки, молитвой горячей согретые. И нрав становился бы кротким, душа наполнялась бы светом. Но выпало мне быть собой… С трудом не без грусти и страха смирилась с нежданной судьбой – единственный сын стал монахом… Свое назначение зная, по жизни иду, как по полю. Сорадуясь и сострадая, я верю – на всё Божья воля.

Родное Небо Рождества Без свежей белизны чернеют дали – давно не падает на землю снег. Из недр рождая бездну аномалий, его отпугивает наш порочный век… Под знаменем «ешь, веселись и пей» мир набирает обороты оголтело. Но станет радостней в нём и светлей от общего, ввысь поднимающего дела. Когда от помрачненья к пониманию придет народ, устав во тьме блудить, когда наступит время покаяния и возвращенья к Богом данному пути... Не светлый снег кружится во дворе, а серая туманная тревога. Как сумрачны пейзажи в декабре, когда распутица в сердцах и на дорогах... Искрят гирлянды новогодних дней. Прекрасно Небо и в бесснежье зим. В ночь Рождества оно становится родней, и свет его в душе неугасим. Дух времени и Россия Мир с Вечностью, увы, давно в разводе. Дух времени повсюду верховодит. И без согласия народа, без венца, по упрощенной европейской моде элита русская - в его наложницах. Все видят, что избранник новый – свет для нее, законодатель, друг. Владея властью, информацией и словом, жизнь втискивает в узкий плоский круг без основания для возрастанья душ – без связи с идеальным и Святыней. Дух времени уводит нас в пустыню, где зной соблазнов и корысти сушь. И суть его тлетворная, лукавая – недобрая за ним гуляет слава: содом, вражда, подлог, апостасия… Все это он с собой несет в Россию. Бесплодно семя веры пустозвона: «наш образец – Европа, бог - мамона». А мы?.. - в дремоте благодушной, как тогда – в девяностые бесовские года… В оркестре века - хрипы какофонии. Играют увертюру конца времени. Солисты – смердяковы и полониии, и дирижёр - без рода и без племени... Что будет в этом мире со страной, в которой дух новозаветный, дух иной – дух справедливости и Вечности святой. В лесу пустынно… В лесу пустынно – ни цветка , ни пчёлки. Синицы прячутся в сосновой хвое. Тоскливо бесприютный ветер воет изголодавшимся потерянным волчонком. Уже ноябрь – зима недалека… Вверху полоска неба голубого, свет солнца пропуская изредка, напоминает мне улыбку Бога… Смотрю в просвет деревьев , как в окно, и вижу ветром облака гонимые, поспешно проплывающие мимо - сойти снегам пока не суждено… Смыкаются ресницы хвои снова. Мрачнеет…Где ты радость лета? - листва, цветы и теплый луч рассвета… Их бытие продляю чудом слова. Печаль мелодии осенней скоро смолкнет. Земля под снегом сможет отдохнуть. Начнёт и лето свой обратный путь с узлом тепла, плодов, дождей и молний.

Красота и мы Есть Красоты Небесной образ зримый - храм, во вселенной ничего прекрасней нет. Не угасает в нем духовный свет. И мы – как есть здесь: без игры и грима. Исходят волны Благодати от икон. Сквозь полумрак точат лучи лампады. Сияющих подсвечников армады. И рвется в двери колокольный звон. Выходит молча дьякон на амвон, кадит дымком с афонским ароматом на образ Божий в нас, закрытый платом пустых пристрастий – миру в унисон. Кадильный дым полоской светло-серой благоуханием пронизывает зал. Смиренно в нем стоят и стар, и мал, вглубь Жизни взоры устремляя с верой. Распятие… Христос с народом рядом. Он укоряет всех нас кротким взглядом… Мы – «род неверный и прелюбодейный». И мир наш-легковесный, безыдейный, изгнавший дух и смысл новозаветный. Стремится в рост сквозь слой страстей и хлама в нас вложенное красоты святое семя. Чтоб вызрел плод нужны труды и время и светлый духоносный воздух храма. Печально на душе, как в дни поста… Для нас, беспечных и неблагодарных, звучат слова из тайных недр алтарных о Боге, вечности и Красоте Креста. Эпизод из провинциальной жизни. В оконных отсветах багрового заката шла к дому медленно я не одна – в пути, пугливая как малое дитя, меня сопровождала тишина, исчезнувшая вмиг от взрыва мата. Я слышала( о лучше б не внимать!), как взрослый сын злословил свою мать… Разволновавшись, Господа просила, чтоб снизошла Его благая сила и примирительная Благодать. Как удержать в узде шальные нервы, нам Небо подсказать всегда готово. Услышать Божий глас была бы воля (сигналы совести, евангельское слово), и вечной Правде оставаться верным… В водоворотах зла кружится ныне ладья народа. Разъедает ржа – желанье адской моде подражать, бунтуя против добрых уз святыни. Извечно русские себя в руках держали, терпеньем славились в миру и на войне. Смысл видели в земном текущем дне и в бесконечности небесной дали. Их нервы были крепче стали. Сегодня ж нет покоя и во сне. Зарплаты низкие, кредитная петля… И плОхи власти, Церковь, мать, семья… Без пятен видим только лишь себя. Всех обличаем и клеймим надсадно - всегда ведь в людях что-нибудь неладно. Израненной казалась плоть заката. С тяжелым сердцем возвращалась я домой… В ответе все мы друг за друга, как за брата и как за сына, даже если он чужой. Отталкиваясь от земного… Сначала я врастала в мир земной – душа и плоть накапливали силы. Был ласков ветер времени со мной, и бытия ручьи меня поили… Когда ж «натягивала удила» судьба, свет заслоняя тучей неудачи, казалась жизнь бессмысленной и мрачной. Бог помогал держать удары зла. Смысл жизни временной - земной и личной- все больше проступал и все яснее… С пленительною роскошью столичной безмолвно расставалась, как во сне я. Оставив вольно мир обжитый свой, земному поклоняться перестала, отталкиваясь от него, взлетала душой, причастной вечности живой. Луч закатный чуть тлеет… Луч закатный чуть тлеет. И вечер, зажигая лампады светил, взгляд души приглашает в вечность – в сферы светлых таинственных сил… Там восходит звезда Вифлеема, там Фаворский струится свет и оттуда бессмертная тема - жизнь и Новый Священный Завет. Блещут ризы подмены и фальши, в мягкий шелк обряжается грех… Мир от Неба все дальше и дальше – в нем все больше земных утех. Дар призванья иль суп чечевичный?.. Повторим ли мы выбор Исава – приземлённое и привычное вместо крестной судьбы и славы? Жасмин крестообразный Цветы жасмина звОнки, свЕжи, нЕжны, сияющего радостного тона – жемчужины из раковин бутона- открыли очарованные вежды. И в сумерках, и лунными ночами, когда все обволакивает сном, жасмин белеет под моим окном, из тьмы взирая светлыми очами. Благоуханно облако куста, хоть лепестков в цветке всего четыре… Нет ничего прекрасней в мире живого отражения Креста. Все наполняется жасминным ароматом. Дни лета раннего цветеньем хороши, невозмущаемой гармонией души, небесным тонким светоносным ладом.

Красота и мы Есть Красоты Небесной образ зримый - храм, во вселенной ничего прекрасней нет. Не угасает в нем духовный свет. И мы – как есть здесь: без игры и грима. Исходят волны Благодати от икон. Сквозь полумрак точат лучи лампады. Сияющих подсвечников армады. И рвется в двери колокольный звон. Выходит молча дьякон на амвон, кадит дымком с афонским ароматом на образ Божий в нас, закрытый платом пустых пристрастий – миру в унисон. Кадильный дым полоской светло-серой благоуханием пронизывает зал. Смиренно в нем стоят и стар, и мал, вглубь Жизни взоры устремляя с верой. Распятие… Христос с народом рядом. Он укоряет всех нас кротким взглядом… Мы – «род неверный и прелюбодейный». И мир наш-легковесный, безыдейный, изгнавший дух и смысл новозаветный. Стремится в рост сквозь слой страстей и хлама в нас вложенное красоты святое семя. Чтоб вызрел плод нужны труды и время и светлый духоносный воздух храма. Печально на душе, как в дни поста… Для нас, беспечных и неблагодарных, звучат слова из тайных недр алтарных о Боге, вечности и Красоте Креста.

Лунный свет – вдохновитель сонетов – кроток облачными ночами. Коронованы солнца лучами на заре облака и… поэты. Несказанно красивый обряд на закате вечерней порой – взор влечет световой игрой кучевых облаков звонкий ряд. И пасутся они кротким стадом… Любишь небо – не сделаешь злое, – как на исповеди у аналоя, облака осенят душу ладом. Древний ветхозаветный народ по пустыне вели облака в землю «меда и молока», палестинских дубрав и вод. Облака вечной стражей в дозоре православным святым куполам. Их приветствуют колокола за служенье Христу на Фаворе. Мир без смыслов мятется, горит, нет и капли росы в веке новом. Жажду истины утолит тонкий хлад животворного Слова. Светлым облаком в дымной мгле Оно выведет нас на волю – от унынья погибельной доли уплывем на святом корабле. На пустое, судьбою играя, не растратим дарованных дней. Пусть уже на исходе елей – Дух и Правда в огне не сгорают .

(из книги «Восхождение к Радости»- http://vsurikov.ru/clicks/clicks.php?uri=2019/2019ri-voshogdenie.htm ) Растленье душ и пустота, Что гложет ум и сердце ноет,- Кто их излечит, кто прикроет?.. Ты, риза чистая Христа… Федор Тютчев + + + Своекорыстье запредельное в стране И перед идолом коленопреклонённость: Талантливость - От Бога одарённость - Приносят люди в жертву сатане. Все изощрённее в наш век приманки зла… Духовное лишь различает зрение, Как мелководьем мутного течения К обрыву времени, увы, относит нас… Но с цельной личностью еще нередки встречи – С той, кому смысл и радость утешения Дает с Творцом смиренное общение В молитвенной раскаянности речи. Как рыбам оживляющие воды, Для суверенных душ - уединение В свои глубины, в небо Откровения - Они одной таинственной природы. И, как на родину, в небесную лазурь Душа взмывает, распахнув пространство. Так корабли из океанских странствий В затишье бухт спешат от гроз и бурь. Душа , спасайся!..Убегай!..Плыви!..Лети!.. Все грёзы мира мелки и ничтожны. Оставь его затейливую сложность, И простоту святую обрети. + + + В пространстве, замкнутом на собственное "я", ручьем спокойным тихо жизнь текла. И, разомлев от изобилия тепла, дремала в лености душа моя... Покой спугнул неотвратимый, неутихающий духовный голод, ничем вещественным неутолимый, настырно неотвязчивый, как овод... Был поначалу безуспешным поиск мой. Но все ж сквозь бесприютность заблуждений, обман и ослепленье обольщений пришла туда, где Жизни Хлеб, - домой. Ты все простил мне, милосердный Боже, и дал понять, как безобразен грех, как упоительный земной успех был с его примесью и мелок, и ничтожен... И ввысь раздвинувшийся горизонт души открыл возможность видеть удивленно себя, Божественной любовью уловленной, - с готовностью Ей верить, Ею жить. + + + Глухой и основательной стеной стоял как будто бы несокрушимо, от неба ограждал кумир земной. И я, увы, не проскользнула мимо. В какой-то миг мне стало тесно - к просторам пробудилась жажда - весенней свежестью небесной вблизи меня повеяло однажды. Взволнованно душа открыла двери словам, неведомым еще в то время, о вечной Жизни, о Кресте и вере... Пусть в сорняках, но прорастало семя. Затменье чувства, ложь ума, зло слова, в затонах памяти осевшие на дне, всплывали, оживали снова, свет небосвода застилая мне. Хоть сердце очищается, но все же, себя пока я вижу в адском круге. С мольбой: помилуй - погибаю, Боже! - к Спасителю протягиваю руки. В любви Божественной такая глубина... До крестной Жертвы...И до ада - без предела. В ней каплей в море вся моя вина и чувств, и помыслов, и слов, и дела. + + + Звездой Рождественской разбужена, искала я заветную жемчужину в незамутненных водах тихой жизни... Коснувшись сердца, благодать Любви сказала ласково, но властно: мне внемли и послужи, пока есть силы, ближним. + + + Душ -как птиц! Но есть красавицы - без соперниц под луной. К небосводу прикасаются крылья радужной дугой. Там желанное завещано, на Земле - лишь образА... Покаянием залечены от страстей ожоги, трещины... Души - ветви, Бог -лоза... И священные обители их сияют красотой. Там за ризы у Спасителя души держатся рукой - не колеблется настрой на Его небесный лад. Он им - Бог, Отец, герой... И в миру с Ним - райский сад. Знаю много душ таких - невзыскательных и скромных и на беззаветность скорых. Родники в них чувств благих... На Земле все быстротечно. Красота души лишь вечна. Ей, отважной, и смиренной, разожжен очаг вселенной. + + + Играет Моцарта, Вивальди, Гайдна Достигший пика мастерства квартет: Виолончель, альт, скрипка и кларнет - Рождается из нежных звуков тайна. Виолончель страдает, скрипка стонет, Призывы альта - зыбки словно ртуть, Дрожит кларнета трель в минорном тоне… И разливается по залу грусть. Тревожность ветра, ароматы роз. Луч ревностью палящего огня… Зал обволакивает музыка, маня В уделы облачно-воздушных грез. И вдруг щемящее «Прощание славянки». Весь зал встает…Слышны судьбы угрозы… Восторг. Аплодисменты. Слезы… И кланяются залу виртуозы. + + + В руках Ариадны клубок светоносных лучей Ее милосердной души благородного нрава. Веками несется за ней легендарная слава, Вливаясь в гармонию мира, как звонкий ручей. Смысл древнего мифа, как вечная мудрость, глубок. Блуждает и гибнет душа в лабиринтах страстей – В порочных сетях лиходеев различных мастей. И ад, без помех, своих нитей свивает клубок. Сбивается ритм бытия гулом новых тревог. Приманки ловушек повсюду расставлены злом – Открытым и грубым грехом или тонким соблазном, Свободно блуждающим по перепутьям дорог. Но много в России прославленных святостью мест - Несносно для тьмы негасимое пламя лампад И праведных душ во Христе расцветающий сад, Дыхание духа, и Таинство Жертвы, и Крест. Клубятся над миром пары сокровенных наитий, Из мрачных тенет направляя в свободу и свет. Выводит и нас, потерявших спасительный след, Небесный клубок из словесных евангельских нитей. + + + Словом сияет истина людям две тысячи лет, мир изучает пристально Неба святой Завет… Вера рождает науку, слово - осмысленность звуков. Сбросив удавку лести, мир стал объектом лова для благодатной Вести - сетью апостолов Слова. И увлекал его вверх благовест высших сфер. Наши тревоги – зря. Слову огни не опасны. «Рукописи не горят»… И над душой не властны мир, временнЫе сроки… Зори рождают строки. Стих может быть белым, ярким, изящным, ладным, сильным, духовно зрелым, как у Марины и Анны… Изысканно шероховатые строки Беллы Ахатовны... Хаос из звуков - сор, музыка нот - гармонична. Веку личин в укор богоподобная личность… Всполохом с неба - Бах. Вечность искрит в стихах. + + + С высот Небес слетает вдохновенье. Мысль, образ, музыкальность строф И к совершенной рифме - вразумленье, И высеканье искры силой слов. Отлитая в изящных формах звука Над знанием пророческая власть, Которой не владеет и наука... Пульсируя в них, творческая страсть Направлена на уловленье слухом Сердечных импульсов и тайны красоты Вселенского Божественного Духа. И вечно молодой весны. Земли они касаются едва, Взмывают вверх, врываясь в небеса. Сквозь облака то молнией сверкают, Вдруг вызывая дождь иль звездопад, То лунным светом листья серебрят… Они, и падая, сочувствия не ждут. Поэтам собственная воля - кнут. Вершины их возвышенной любви, Как островки в безбрежном океане. Они не требуют ни благ, ни воздаяний За поле Идеальности Земли, В котором наши души возросли… Поэтов хлеб - и скорби, и забавы. Они не ждут ни почестей, ни славы, И воздух для их пламенной души – Бог и Любовь, молитва и стихи… Энергией святого вдохновенья Поэзия становится нетленной. Пусть верх берут корысть, обмен, торги, Пусть сумерки, неясность впереди, Но свет поэзии сияет и поныне. Она - живой родник в песках пустыни, Она - цветущий яблоневый сад, Земле несущий Неба аромат. + + + Соблазнам рифмы бедной, неумелой Доверила я ветренную душу. Куда разумней было бы лишь слушать Уже добытое Мариной, Анной, Беллой. В них - детское природой удивленье… А в глубине – ценой потерь и мук - Пласты вскрывали слов, идей и звуков С немыслимым для мира напряженьем. Спускаясь в бездны и легко, и смело, Взмывали вверх - там звездами горя. В полете и страдая, и творя - Поэты –гении Марина, Анна, Белла. Не защитит в ненастье и дожди Дырявой ржавой крыши сито, Беспечная , завистливая свита Не оградит от бед и суеты. Слетали с Неба - родины любви, Сквозь тучи - в узкие пробелы, Ее певцов - Марины, Анны, Беллы – Благословенные, бессмертные стихи. Достоинство и в горести, и в славе, Умом облагороженная страсть Над зыбким временем давали власть В кружении земного карнавала... Но тьма и скорбь не вечны, как зима Под солнечным сияньем света, И образ Вечного Небесного Поэта – Душа - поэзией Земли оживлена. + + + Отбрасываю мусор впечатлений От видимого - все давно известно. И для иных, неведомых, явлений Внутри себя уготовляю место. Хочу, чтоб душу осенили кротость И мудрость самоукорения, Смирение и Промыслу покорность – Духовные святые озарения… В часы тревог, и радостей и бед Сияет пусть спасительный их свет Над мыслями, поступками, словами… Над зыбкими и мутными волнами Земной реки текущих в вечность лет. + + + Мы можем причинять невольно боль, жестокость сердца своего не сознавая. Уносят горечь близкие с собой, нам жажду покаянья оставляя... Как им отдать невозвращенный долг заботливости, чуткости, тепла... Чтоб голос обличающий умолк - душа была б спокойна и светла. Выплескивают волны подсознания и камни зла, и суеты песок... Но могут яркие воспоминания уму и сердцу преподать урок... Из прошлого вдруг полыхнет заря, свет явит нам деянья нелюбви... И заскорбит душа, себя коря. Утешат - плач и благодать молитв. Приходит час, срывает пелену с неведомых потусторонних тайн. Путь открывается в далекую страну, в надзвездный и неизреченный край. Там ждет иного бытия явление и жизнь в любви, конца которой нет. Там ценят покаянное смирение и скорбного креста духовный свет. + + + Душе опасно с Правдой быть в разлуке – Соблазном лжи легко пленяет мир: Он камнем благ отягощает руки, И парус воли истончается до дыр. Душе одной не справиться с бедой Лукавого слепящего затмения. Духовных ритмов в ней все чаще сбой… Все тягостней недуги расслабления… Забыта веком музыка Небес, Наперебой - уродливые звуки, Будто играет обезУмевший оркестр, И скрипки корчатся от адской муки… И тонкие беспомощные души… Открыв, что с Богом навсегда обручена, Душа огнем любви растопит лед - От заблуждений ускользнет она И робко в двери вечности войдет.