Перейти к публикации

Юрий Кур

Пользователи
  • Публикации

    3 667
  • Зарегистрирован

  • Посещение

  • Дней в лидерах

    114

Все публикации пользователя Юрий Кур

  1. Торжество православия в Запорожье. ЧИН ТОРЖЕСТВА ПРАВОСЛАВИЯ В ЗАПОРОЖЬЕ. Привносящим новшества календарные, по дьявольскому внушению вводимые, не следующим обычаям Святыя Церкве и указаниям семи святых Вселенских Соборов, яже о Святей Пасхе и месяцеслове добре законоположили нам следовати, а желающим иному следовати, с безбожными астрономами противодействовати всем определениям святых Соборов и ищущим их изменити и ослабити, возводя хулу на Духа Святаго, добровольно облекшимся в клятву, яко в ризу, ким бы они ни были, аще бы ангел с небесе, анафема. Ругающим и хулящим святыя иконы, ихже Святая Церковь к воспоминанию дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения взирающих на оныя ко благочестию, и ко оных подражанию приемлет, и глаголющим оныя быти идолы: анафема. Вселукaвому сборищу, безбожному делу предавшихся и раскол в Церкви Православной учинивших, хулящим Матерь-Церковь и разрушения Ея чающих и всем их последователем, анафема. https://t.me/gencek/686
  2. Отмучилась, бедная! Царство Небесное и вечный покой подаждь, Господи, новопреставленной рабе Божией Марии!
  3. Юрий Кур

    Москва, КСХ, 22.03.2024

    Сегодня много слов сочувствия жертвам теракта и проклятия террористам. А мне приходят на ум слова Господа: думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете. (Лк.13:4-5). Две недели назад самые близкие мне люди тоже были в Крокусе на концерте... Но, увы, "Покаяния двери отверзи ми..." вызывают во мне не столько слёзы сокрушения, сколько умиление и эстетическое удовольствие. Думаю, из-за этого вот это вот всё...
  4. "Странник" из Откровенных рассказов, разве этим критериям не соответствует?
  5. Согласен, что оценки давать не нужно. Но и пропускать мимо ушей неправду на нашу Церковь, тем более от предстоятеля и епископа, я не могу.
  6. Чувствую, Инна, задел Вас за живое. Извините. Я писал о конкретном интервью владыки Марка, которое выше процитировано. Для меня лично оскорбительно то, что он пишет о молитве и о победе. И мне непонятно, ЧТО ему непонятно и с ЧЕМ он не согласен в позиции Русской Православной Церкви. И ведь это интервью дано его собственному церковному вестнику, то есть это не вынужденное заявление.
  7. "Архиерей сказал, что ему непонятна позиция Московского патриархата по поводу поддержки войны и внесение в литургию молитвы о победе." Он по сути повторил ту же ложь, что и Уминский. В молитве о Святой Руси говорится о победе не над украинцами, а над "брани хотящими, чающими разделити единый народ" Святой Руси. И хоть бы слово в защиту гонимой Церкви на Украине. А я, честно говоря, кроме Кураева из этих посвященных толком и не знал никого. А если бы Кураев не был референтом патриарха Алексия, то и его бы, наверно, не знал. Меньше знаешь, крепче спишь ))
  8. Указ № У-02/39 от 11 марта 2024 года // игумену Петру (Еремееву) 12.03.2024 10:00 Настоящим, на основании решения епархиального церковного суда Московской епархии от 08 февраля 2024 г., Вы извергаетесь из священного сана в связи с нарушением 25-го правила Святых Апостолов. +КИРИЛЛ, ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ http://moseparh.ru/ukaz-u-0239-ot-11-marta-2024.html
  9. из ТГ о. Андрея Новикова: https://t.me/prot_A_Novikov/1109 Посмотрел интервью архиепископа Берлинского Марка (Русская Зарубежная Церковь) с осуждением позиции Московского Патриархата, против молитвы о Победе над врагами Руси и в поддержку Украины. Помимо многих вопросов исторических, фактологических, нравственных, правовых к его оценке ситуации, интервью демонстрирует чисто богословское заблуждение, основанное на отсутствии простых богословских знаний, что более чем удивляет. Складывается впечатление, например, что архиепископ просто слышит какие-то богослужебные тексты и сам от своего «благочестивого» разумения их толкует. Чего стоит «благочестиво» надуманное, но чудовищно неверное толкование владыкой Марком тропаря Кресту «Спаси Господи люди твоя». Слова тропаря «победы на сопротивныя даруяй»он толкует так: это просьба о духовной победе над духовной немощью, которая выражается именно в войне. Но в тропаре под «сопротивными» в греческом оригинале стоят не какие-то абстрактные «противники» или «враги», которых можно истолковать как духовные немощи, а «варвары», то есть конкретные земные государства и народы, противостоящие Империи в военном противостоянии. И в тропаре Кресту Церковь просит победы над варварами не вообще всем православным христианам, а царю, императору, то есть правителю единой и единственной в православном мире Империи. Сам тропарь Кресту происходит из богослужебной традиции воспоминания знамения Креста святому императору Константину и его военной победы и физического уничтожения узурпатора Максенция и его армии. Крест явился в небе императору с надписью «Сим победишь», тот приказал изобразить Крест на щитах солдат своей армии, и где изображение Креста появлялось в битве, там более солдат противника поражалось на смерть. Заметьте, Христос не стал уверять св. Константина в какой-то его духовной немощи, которую тот должен «духовно» победить. Он дал ему в руки Св. Крест и не сказал: «Сим примирись с Максенцием», а сказал: «Сим победишь», то есть прямо направил императора на военную победу, заверив не просто в Своей помощи, а в том, что эта военная победа совершается Им, Самим Христом. По мысли владыки Марка, любая война категорически неприемлима для христианина, в любой ситуации он должен быть против нее, за «мир». Но у Христа-Спасителя иная позиция, и, думаю, русским людям и России лучше быть со Христом, чем с такими «миротворцами». Причем, уже традиционно, все «миротворцы» предлагают именно русским смириться, именно русским возненавидеть войну, каяться и признать свои духовные немощи. Украине смиряться с восстанием Донбасса и Одессы с 2014 г., с уходом Крыма никто не предлагал и сейчас не предлагает «категорически не принимать войну». Украинушке можно. Владыка Марк своим интервью полностью отрекся от основателей Русской Зарубежной Церкви во главе с митрополитом Антонием (Храповицким), которые по его логике не проявили подобающего смирения и добра, не выбрали мир, но поддержали Белую Армию в ее войне с Украиной Петлюры (значит, по его логике, выбрали зло), и вместе с Деникиным шли на Киев, полностью разделяя и утверждая его лозунг «За Единую и Неделимую Россию!». Кстати в последние годы наметилось некое противопоставление двух редакций тропаря Кресту: "... победы на сопротивныя даруя..." vs "победы православным христианам на сопротивныя даруя...". На разных приходах более употребительными были разные варианты. Вторая редакция воспринималась как более ортодоксальная, может быть, в противовес экуменизму... И вот недавно я узнал у иг. Виталия Уткина, что вторую редакцию впервые ввели в обиход раскольники-старообрядцы вместо изначального варианта "победы православному Государю на сопротивныя даруя..."
  10. Но всё-таки там реакций "за" больше на порядок, чем против ))
  11. Дорогая Ольга, настал Ваш черёд принимать поздравления! С Днём рождения!!
  12. Это известно, как и то, что это не единственное толкование.
  13. Вы ошибаетесь, те проповеди произносились и произносятся очень хорошими священниками, подозревать которых в отсутствии интереса к святоотеческому наследию нет никаких оснований.
  14. Интересно, что последний раз слышал на проповеди толкование, что старший сын символизирует ангелов, более 30 лет назад )). о. Владимир в Пименовском храме... В последние лет 10 о старшем сыне у нас на проповедях говорят скорее в негативном ключе; "как бы хороший".
  15. да, похоже он эту благодать воспринимал как хомут; то есть действовал не как сын, а как раб...
  16. Не факт, что надо будет делиться; отец ведь сказал: "и всё моё - твоё". Тут скорее искаженное чувство справедливости, как в притче о динарии для работников 11 часа.
  17. Это же не критерий. "Ничего не делайте без епископа" (свмч.Игнатий Богоносец). Так же и раскольником-старообрядцам казалось (и кажется), что "никониане" - нечестивые.
  18. Этот храм в центре, там мало жителей, так что приход, в основном, "приезд". Может это и не совсем (или не только) прихожане. Там же ещё и другие батюшки служили (и служат до сих пор). А я, читая реакцию адептов Уминского, вижу, что многие из них уже давно в расколе, хулят Патриарха и всё такое. Наверно, это некая типичная ошибка некоторых священников - злоупотреблять "икономией" (либеральничать) ради как бы проповеди среди тех, кто "рядом с Церковью". Мой друг по ВК на днях поделился ссылкой: Stylianos Skandalis вчера в 22:52 В воскресенье пришёл к Литургии в один храм Подмосковья. А там человек крестится слева на право во время службы рядом со мной плечем к плечу стоит парень и крестится. Думаю наверно он не знает как правильно и я к нему обратился что мол креститься надо справа налево. Он отвечает - у нас так крестятся. Спрашиваю где у вас? В армянской апостольской церкви. Я ему говорю так это православный храм, а не армянский. Он говорит: ну и что, это все одно едино не важно, я дескать сюда давно хожу 6 лет и причащаюсь и этот священник мне разрешает и ничего не говорит про это. И в армянскую тоже хожу говорит. Думаю может священник не видел просто и не знает, народу то много. Говорю ему знаешь у меня был один знакомый тоже армянин не крещенный в православной церкви и ему сказал священник чтобы участвовать в Таинствах надо обязательно присоединиться. Армянин спрашивает это как понять присоединиться? Говорю ему - ну священник знает спроси у него, а то знаешь влетит ему ещё за то что ты без присоединения причащаешься. Стал армянин что-то ещё говорить в защиту того что эти все вопросы как креститься и где причащаться- всё дескать не важно и не обязательно. Говорю ему мол ну не я же это придумал, просто был уже этот опыт. Так Церковь решила давным давно. И мол надо тебе брат определиться в какой ты Церкви и если в православной, то присоединиться и креститься так как в православии установлено. Он говорит я спрошу у священника да говорю и я тоже спрошу мало ли что. Весь разговор был достаточно спокойным, но видно было что сам обсуждаемый вопрос конечно задел армянина. Подошёл после службы к священнику и задал этот вопрос. Разумеется он понял сразу о ком я говорю. И объяснил мне священник что он считает что ради любви армяна причащает, потому что тот армянин признает что причастие есть Тело и Кровь Иисуса Христа, а исповедуется он (арменин) так как многие православные не исповедуются. Ещё один аргумент был у священника, что у нас сейчас времена когда все братья, и мусульмане тоже, и католики и с ними мол служит сам Патриарх. Ну и мне намекнул что я занимаюсь национализмом, лезу не в свои дела, смотри на себя, а не по сторонам. Как раз и неделя о мытаре и фарисее. А если я это не понимаю, то мне в Церкви делать нечего. Православному то чего делать в церкви, по словам этого попа мы православные только на словах, а вот молодой паренёк монофизит ходит 6 лет к нему и так неистово кается, что мне лучше в этот приход и не ходить бестолочу. Это ближайшее Подмосковье под епископом Николаем. Это проблема как думаете? https://vk.com/id306013341?w=wall306013341_15258
  19. Ответ вроде бы очевиден. Но всё гораздо страшнее: предал в первую очередь самого себя, духовная смерть... Продолжение из ТГ Александра Дворкина: И все же придется дополнить. 1. Некоторые говорят, что бывш. протоиерей Алексий Уминский имел право уйти в КПль, так как лишение его сана было абсолютно беззаконным. На самом деле, это неважно. Я не буду тут обсуждать законность или беззаконность решения, потому что в принципе это не имеет значения. Священник – наместник епископа, и служит он там, где епископ его поставил и то тех пор, пока епископ это ему позволяет. Если епископ (справедливо или не справедливо) отозвал свое позволение, священник больше служить не может. Это основы нашей экклезиологии. Без вариантов. Если кого-то такое церковное устройство не устраивает – ищите другую церковь. Их много, на любой вкус. Только это уже не будет Церковь Христова. 2. Много раз тогдашний отец Алексий возмущался поведением патр. Варфоломея, который оправдывал гонения на каноническую Украинскую Церковь. Он (о. Алексий) говорил: «Варфоломей же заявил, что все эти епископы – его епископы, даже если они его пока не признают. Почему же он не заступится за «своих» епископов? Хотя бы за тех, кого бросают в тюрьмы? Как же он может так их предавать?». Сколько раз о. Алексий говорил, что категорически не принимает константинопольского папизма. Он не рекомендовал нашим прихожанам (которые ездили в отпуск за границу) причащаться в Кпльских храмах. И теперь он ушел к Варфоломею? Сказал ли он ему о своих претензиях? Сомневаюсь. Мало того, что его службы будут пустыми и беззаконными, но теперь он утратил евхаристическое единство со всеми нами. Он предал нас. И предал самого себя. 3. Мне говорят: «А что же ему еще оставалось делать?». Я вспоминаю давнюю историю про несгибаемого и неподкупного обличителя Глеба Якунина. Когда его извергла из сана Русская Православная Церковь он перешел в юрисдикцию Филарета Денисенко (т. е., в украинский раскол). Помню, как на пресс-конференции Якунин обличал разных епископов РПЦ в том, что они бывшие агенты КГБ. Я спросил его: «Что же вы молчите про Денисенко? Вы же раньше писали, что он был самым главным агентом. А теперь вы перешли к нему и поминаете его за каждой литургией. Как же вы смогли?». «А что мне еще оставалось делать» – сказал Якунин. Помню, как отец Алексий смеялся над этим ответом. А теперь он поступил так же. Он предал самого себя. 4. И последнее. То, что я написал в предыдущем посте – не значит, что я отрекся от него. Но такого священника больше нет, а есть человек (очень мне близкий), который, к сожалению будет играть роль священника и с которым я теперь не смогу даже вместе причаститься. И это – страшная трагедия как для меня, так и для многих любящих его людей. 5. Боюсь, что теперь его заставят отрабатывать варфоломейскую амнистию и будут втягивать в разные политические заявления. Вся та продажно-либеральная тусовка, которая крутилась вокруг него последние годы и поработила его, оплетя по рукам и ногам. Они и погубили замечательного священника, а теперь будут добивать. Они уже все возбудились до поросячьего визга. Бедный, бедный отец Алексий! https://t.me/iriney_center/2691 Я всё-таки, честно говоря надеялся, что молчание Уминского - это своего рода аскетика, которая может быть приведет к покаянию. А оказалось, это была операция прикрытия...
  20. Правило 28 Святых Апостолов Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, праведно за явные вины изверженный, дерзнет коснутися служения, некогда ему порученного: таковый совсем да отсечется от церкви.
  21. Из ТГ Александра Дворкина: Мне очень тяжело писать это сообщение (долго не хотел затрагивать эту тему: она для меня слишком личная), но, поскольку ожидаю большое количество вопросов, все же пишу. Сегодня бывший протоиерей Алексий Уминский, мой бывший духовник и многолетний друг был принят в клир Константинопольского патриархата. Вот это для меня точка невозврата. Больше протоиерея Алексия Уминского для меня не существует. Я оплакиваю его, его прошлое, наше общее прошлое, его священство. Господи, милостив буди нам грешным! https://t.me/iriney_center/2690 Ожидаем всплытия в Европе... "а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь" (Мф.18:17). Не послушал ...
  22. Из тг о. Александра Авдюгина Завтра подавляющая часть священников, на литургийной проповеди, обязательно скажет, что евангельским чтением о мытаре и фарисее начинаются подготовительные недели грядущего Великого поста. Далее от многих с амвона вещающих, услышим - панегирик скромному мытарю способному на покаяние и громы с молниями на лицемерного фарисея. Не согласны? Откройте YouTube и наберите в поисковике «неделя о мытаре и фарисее». Как по мне, то хвалить и ругать нет смысла, тем более, что Господь в своей притче не осудил фарисея. Он просто не дал ему оправдания о котором фарисей мечтал. Понять надобно, вывод сделать, что если в твоей похвальбе истинными и мнимыми жизненными успехами не находится место благодарности тем, без кого ты ничего бы не достиг – то ты фарисей. Ты можешь быть прав и высоконравственен, чисто выбрит и модно одет, твоя речь может поражать эрудицией, а мысли логикой и образностью, но как только начнешь приписывать собственную неповторимость только себе, как будешь радоваться количеством лайков под твоим очередным «неповторимым» словом – ты фарисей. К сожалению и Пастернак в своем "Гамлете" фарисействует: Но продуман распорядок действий, И неотвратим конец пути. Я один, все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти. Не будем громогласить, займемся рассуждением и поиском, как хотя бы на миг жизненный соединить собственное внутреннее, с собой любимым внешним. Положим руку на сердце и признаемся: фарисейством пронизано все. Мы хотим не быть, а выглядеть. Эта притча фундаментальна, так как она нас самех... https://t.me/avdjugin/6267
  23. Юрий Кур

    Ныне отпущаеши...

    Думаю, тут разные есть причины. Мой старый научный руководитель возненавидел ВВП ещё когда тот только выдвинулся на замену Ельцину, и для меня это было очень странным, иррациональным. А у многих молодых, мне кажется, отношение - как у нас к Брежневу. Они родились и выросли при одном лидере и им хочется "перемен". И они в большинстве выросли на Twitter'е, FB, Instagramm - это их мир, их "родина". Как раз о чем-то таком пишет сегодня Ходаковский: Из его ТГ (https://t.me/aleksandr_skif/3100): "Я не хотел касаться темы Навального, - что её касаться? Только полный идиот не понимает, что нет ни одной причины мощной государственной машине превращать отбывающего наказание в сакральную жертву системы. Накануне выборов устроить провокацию выгодно только нашим противникам - это даже не требует доказательств. Но, собственно, за что же отбывал наказание человек, о котором все наши "друзья" вдруг так заголосили? Понятно, что есть приговор суда, в котором доходчиво описано, что вменяется Навальному со стороны системы. Но хотелось бы заострить внимание на том, что следовало бы вменить ему со стороны Родины.... Сын моих друзей очень увлекался Навальным, как и многие из его молодой среды. Он не преуспевал в освоении наук, но он чётко из уст Навального знал, какая никчёмная у него Родина. Навальный не просто критиковал - он медным купоросом своих умозаключений вытравливал из молодого поколения всякую любовь к своей земле. Внешне он вроде бы клеймил только власть, но делал это так, что в сухом остатке в душах молодых людей, обретших вдруг в Навальном поводыря для своего неокрепшего сознания, ничего, кроме отравы, не оставалось. Сын моих друзей не стал защищать землю, на которой он был рождён, а уехал в Израиль и служит теперь в израильской армии, воюющей с палестинцами. Мы часто говорим про то, что упустили целое поколение молодёжи, отдав его на откуп чуждым нам ценностям. Мы рассуждаем о том, что Шаман выглядит не так, как мы, взрослые, хотели бы в отношении исполнителя таких песен, - но тут же поправляем сами себя: а другого молодежь не воспримет. Мы говорим про Даню Милохина с крайне критическими интонациями, но тут же вынужденно признаем, что он имеет влияние на молодых, и когда после своего боксёрского поединка он принимал аплодисменты с флагом России в руках - это хорошо. Мы вынуждены радоваться хоть каким-нибудь положительным эффектам, потому что мы не просто что-то упустили, а у нас это деятельно отнимали, желая убить Россию, лишив её продолжения."
  24. Юрий Кур

    Ныне отпущаеши...

    Я туда стараюсь не лазать. По тому, что вокруг меня, вижу, что его сторонники - это в основном, молодежь, которая "мечтала", а теперь этой мечты нет. Так в этом и состоит сила искусства )) Эта оппозиция была просто пеной и уже сломалась. Эта оппозиция была просто пеной и уже сломалась.
  25. Юрий Кур

    Ныне отпущаеши...

    Замечательные записки-некролог-прощание из блога Дм.Ольшанского о новопреставленном р.Б.Алексие https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/chelovek_kotoryj_ne_vyshel.html Москва Дмитрий Ольшанский ЗАПИСКИ О СЛОЖНОМ МИРЕ ВСЕ ЗАПИСИ АВТОРА Дмитрий Ольшанский 19 февраля 2024 Человек, который не вышел Я смутно помню, когда и где мы познакомились. Но это точно произошло в глубине нулевых, таких невинных, как теперь кажется, годов, в путанице между блогами «живого журнала», дешёвыми скверными кафе, политическими дебатами в исчезнувших клубах и быстрыми встречами всех, кому было дело до громких вопросов, и кому часто не было и тридцати лет. И я тем более не помню, когда этот высокий человек с забавной фамилией Навальный* выделился из шумной московской толпы ораторов, тусовщиков, активистов, радикалов и пьяниц – и стал событием. Сделался тем, о ком модно было говорить: у него большое будущее. Теперь это будущее – прошлое. Но оно заслуживает понимания, а не только пафоса или, напротив, проклятий. * У Алексея Навального*, каким он был на рубеже приближающихся десятых, когда он бродил по забытым ныне молодёжным партиям и выступал на митингах, состоявших из ста человек, – было много достоинств, частных и гражданских. Молодой, обаятельный, мужественный, харизматичный, остроумный, – кто ещё обладал таким набором из всех начинавших полузнаменитостей того времени? Либералы выглядели по-интеллигентски нелепо, борцы с миграцией казались мутными типами из мира криминально-милицейских отношений, а королями момента были клубные модники, прожигавшие нос, – и только этот новый Навальный* в публичной кунсткамере производил впечатление человека из другого мира. В нём было что-то такое, чего точно не было у всех остальных на общественной сцене. Как оказалось позднее, чего-то другого, не менее ценного, ему трагически не хватило. * Его уникальным достоинством была голливудская, американская «нормальность». Внешность и складная речь, образцовая семья, бравая и логичная карьера – юрист-активист-защитник прав-уличный заводила-серьёзный политик, и, главное, то единственное в своём роде сочетание, которое в западном мире считалось стандартом, но здесь – Навальный* двенадцати-пятнадцатилетней давности был первым, кто его уверенно освоил. А именно, он утверждал, что готов быть демократом и националистом одновременно. Либералом и патриотом, «за русских» и «за права человека» в одном флаконе. И, что существенно, не просто утверждал эту необходимую связь, но и умел показать, что имеет на неё право. От этой идейной свежести кружились многие головы. И моя тоже. * Драматическая проблема в наборе его блестящих свойств состояла в том, что ему не доставало ума. Того ума, под которым мы понимаем хитрость, мудрое терпение, умение строить длинные комбинации, не покупаться на самое лёгкое, красочное предложение – и вместо этого посмотреть вдаль. Это ровно тот ум, без которого не бывает политика-победителя, и благодаря которому неинтересные Ленины и Сталины так часто выигрывают у эффектных Керенских и Троцких, у тех, кто и ростом повыше, и говорит хорошо, но неизбежно спотыкается на незаметных и скучных ступеньках. И в начале десятых, когда Россию накрыла недолгая, но очень звонкая революционная волна, а к Навальному* пришла большая слава, – он начал шагать широко. И шагать не туда. * Его грандиозная первая ошибка – фальстарт. Ранняя, стремительная претензия на власть, на безусловное лидерство – когда нет ещё сорока лет, и, главное, когда Россия – стабильная, сытая, счастливая, – вовсе не думает о неизвестных королях с баррикад. Ему бы понять уже тогда, что мишура и шумиха, его окружавшая в эти пьяные дни, в двенадцатом-тринадцатом году, – все эти митинги и гуляния по бульварам, эти нарядные знаменитости и клерки с плакатами на площадях, – это только короткий, дешёвый эпизод, ветреный праздник непослушания, где его, такого заметного и во всём подходящего, мгновенно объявляют принцем тусовки, но королей из этих принцев не получается, это путь в никуда. Но как же аплодисменты, лайки, фотографы, интервью, всё это море восторгов, ну как без него? И Навальный* нырнул в это море, бездумно провозгласив себя главным обвинителем и противником действующего суверена, даже не задумываясь, что суверен – не Акела, что он не промахивался, что он популярен, а государство – не в кризисе, а на пике своих доходов и сил. Тем более, игра в почти настоящую карьеру продолжилась почти что выборами мэра Москвы, когда сама прокуратура просила выпустить Навального* из его первого и недолгого узилища, чтобы депутаты обличаемой им «Единой России» сами собрали ему подписи и дали возможность побушевать против них. Ну как не купиться на такое, как не поверить, что происходящее – всерьёз и насовсем? А ведь мог бы недоверчиво отойти в сторону, выждать, заняться «добрыми делами», раньше времени не привлекая внимание не тех глаз. Нет, не мог бы. * Помимо недостаточности политического ума, Навального* поглощало тщеславие. Беспредельная амбициозность, страсть к бенефису на сцене, убивавшая все критические аргументы. И были известные люди – я не буду заниматься их обобщением по какому-то одному элементарному признаку, ну, назову их «интеллигентными людьми», – которые воспользовались этой опасной чертой одарённого русского мальчика, да и потащили его как будто наверх, но, как выяснилось чуть позже, вниз. Им, состоявшим когда-то при Ельцине в полуначальниках и четвертьначальниках, показалось, что они снова покажут простой фокус: предъявят стране обычного, но зычного парня, идеального мистера Смита, да и пройдут за его широкой спиной на старые любимые места, где им так славно сиделось в конце прошлого века. И сами никуда не прошли, и его погубили. Забыли главное: для того, чтобы желанная комбинация состоялась, нужно ещё кое-что. Как минимум, доверчивый идиотизм власти. Такого подарка второй раз никто не сделал. * Как сказано выше, свежевозникший Навальный* удивлял и покорял нужной смесью либерально-гражданских и национал-патриотических чувств. Но как только за дело взялись прогрессивные специалисты, сулившие ему протекцию и дальнейший успех, он и думать забыл о таком слове – «русский». Его, даровитого честолюбца, можно понять: отстаивать интересы Ивана, когда сам Иван то угрюм, то пассивен, и редко выходит на площадь, не говоря уж о контроле газет-пароходов, – это трудное дело, которое не обещает побед. То ли дело стая интеллигенции – и уже маячившие совсем недалеко заграничные журналисты и «деятели». С ними и жить веселее, и кажется, что уже завтра – будем в Кремле, ведь не может же такого быть, чтобы с тобой лучшие люди города, а там и лучшие люди планеты, а ты бы не победил, невозможно. И он отрёкся от грустного нечернозёмного патриотизма – и пошёл как будто бы тем же путём, каким за двадцать лет до него шёл Борис Николаевич. * Фатальное отличие карьеры Навального* от карьеры Ельцина проявилось, во-первых, в том, что Ельцин, с его буквально лесным чутьём, явил себя именно в тот момент, когда Советский Союз подошёл к финишу, – и только тогда его великое тщеславие и бульдозерный напор понадобились народу, тогда как до этого будущий любимец публики рьяно отстаивал социализм-ленинизм на доверенных партией постах. Но было и другое. Ельцин воспринимался народом как природный, мужицкий начальник. Как товарищ-медведь, узнаваемо главный в лесу, нетрезвый, но грозный, в плохом смысле свой. Навальный* своим не казался, а потом уже и не пытался им быть. Он предпочёл роль принца молодых менеджеров, и даже эта скромная ниша затем была ещё сокращена. Как можно было не видеть в том самом, игрушечном ещё тринадцатом году, что менеджеры с хорошими телефонами, а также интеллигенты с яростными блогами, – это всего лишь мизинец страны и народа? Но он уже выбрал себе удобную волну. * Вторая грандиозная ошибка Навального*, совершённая им в четырнадцатом году, но уже предопределённая шальным восторгом на глупых митингах и в кругу нужных людей, – была в том, что он избрал сторону Украины и Запада в начавшемся тогда историческом противостоянии. Этой проблемы нет, если похожий выбор – делает экзотический человек, на многое не претендующий, и готовый в любую минуту, если есть средства и способы, десантироваться в одну из приятных заграниц. Но если ты рвёшься сделаться политиком национального масштаба – и занимаешь сторону неприятеля, когда Россия в Севастополе и Донецке всё отчаяннее сопротивляется одновременно и соседскому садизму, и глобальному лицемерию, – ты можешь выйти в иуды, но не гарибальди. Я хорошо помню ту ненависть, с которой я встретил это его услужливое, выгодное на первый взгляд предательство. Впрочем, тогда ещё более-менее осторожное, с оттенком манёвра, Крым, мол, не бутерброд, – а с годами, когда полицейские тучи сгущались, ставшее уже безнадёжным и однозначным. Но в эти позднейшие годы – было уже поздно и всё равно. * Его уверенный, несомненный, хотя и запертый в нерасширяемой нише успех второй половины десятых – выражался, как правило, в том, что он нескончаемо разоблачал чьи-то яхты, дворцы, шубохранилища и вертолётные площадки, а благодарная толпа, состоявшая уже не столько из интеллигентов и менеджеров, сколько студентов, а дальше и старшеклассников, – распространяла агитматериал, а потом бегала по улицам и фотографировалась в полицейских автомобилях. Им было весело, остальным – скучно, но главное то, что Россия не соблазнялась. Никто, конечно, не подозревал начальников в честности и бескорыстии, все здесь живём и не первый год замужем, но – ровно в силу этой же битости-перебитости русские взрослые понимали, что яхты яхтами, а за крысоловом ходить не следует. Гдлян с Ивановым уже клеймили проказы партийных чиновников, и тот же Ельцин ездил в общественном транспорте, чтобы показать мерзость номенклатурного спецкомфорта, – и чем дело кончилось? Одна страна уже разрушилась, другую жалко, так что подождём-перетерпим. Отсюда и всё возраставшая, как доза у наркомана, ставка Навального* на клиентов моложе, ещё моложе, почти детей – они же только что на поляне и во всё верят, не помня, как здесь же обманывали вчера. Тем более, его собственный стиль выступлений – когда-то непривычный и яростный, совсем живой, – свёлся к маркетинговым речёвкам корпоративного тренера, обучающего ловким продажам. Я называл это – купи пылесос. Бойкий, активно жестикулирующий и где надо подпускающий шуточку человек в клетчатой рубашке говорил зрителю: купи пылесос, купи пылесос, ты самый лучший, Россия будет свободной, купи пылесос, хорошие люди обязательно победят плохих людей, купи пылесос, жулики и воры, будет свободной, пылесос, пылесос. Только и оставалось, что выехать на, как это у них называется, тимбилдинг, достать где-нибудь одинаковые кепки, широко улыбаться и делать снимки в прыжке. * Малозаметное противоречие между этой его придуманной «Россией», которая «будет свободной», а дальше окажется «прекрасной Россией будущего» – и повседневной борьбой-баррикадой, куда он звал, – образовалось в том смысле, что честные выборы, вертолётные площадки и трогательное единство взявшихся за руки милых людей не стоили того, чтобы идти на большой риск. Метод Навального* – отчаянно протестовать, не оглядываясь на формальности, – и его же, точнее, внушённая ему в своё время знающими гражданами система идей, вся исчерпанная несколькими простыми торговыми формулами про добро, правду и, называя вещи своими именами, жизнькакназападе, это было самое-самое важное, – эти цели и средства плохо женились друг с другом. Потому что жизнькакназападе – это жизнь привольная и комфортная, и даже слегка аутично-нервическая от сытости и покоя, инфантильно-ребяческая, и она была легко достижима, без всякой борьбы, даже в денежном пузыре центра Москвы, и уж точно возможна – в случае аккуратного переезда. И зачем тогда героическое сопротивление от лица воображаемой России? Его называли Манделой, но у Манделы был злейший расовый бунт, и к тому же густо замешанный на насилии и терроре. А если ты ведёшь домашних мальчиков и девочек с хорошими телефонами навстречу серьёзным проблемам – и только ради того, чтобы ощутить себя идеализированной заграницей, тёплой и мирной, – то, может быть, стать частью тёплой и мирной заграницы можно как-то иначе, не доводя дело до крайностей? Так и оказалось: его поклонники однажды просто рассеялись по Ереванам и Вильнюсам, Берлинам и Тель-Авивам, выбрали не политику, а географию. Теперь они оплакивают его, наблюдая за прекрасной Россией-как-она-есть – с безопасного расстояния. * Тем не менее, я не хочу отрицать само переживание этих людей – такое наивное, но всё же подлинное в своём дурацком простодушии. Человек, вытащивший счастливый билет происхождения или образования, а затем и красивого быта в стране, находящейся за пределами западных теплиц, чаще всего не желает думать о том, что некоторые исторические подробности, связанные с его родиной, не подлежат простой отмене. Ему приятно рассчитывать на то, что Амстердам каким-то образом завтра материализуется у него дома – не только в квартире, но и в обществе, в государстве, а если этого не происходит, он плачет и топает ногами. Но разве детские слёзы – лишние? Они неизбежны. И, в той же степени, в какой мы обречены на тяжёлый груз чувства государственной и национальной принадлежности вне иностранных теплиц, – обязательно будет и этот встречный, нелепый протест: дайте мне Амстердам, дайте прекрасное будущее, я хочу голосовать за хороших ребят в клетчатых рубашках против плохих в милицейских фуражках, я же знаю, что это решит все проблемы, просто уйдите отсюда и дайте мне мир, который мне нравится. Этот вечный политический ребёнок – такая же законная часть нас, как и тётка с сумкой на колесах, твёрдо знающая, каковы наши реальные перспективы. * Иными словами, за эти десять лет он создал молодёжную секту борцов с властями – поверхностную, но местами упорную, либеральную, но агрессивную, искренне повторявшую одно и то же в надежде на сказочный результат. Управляющими этой сектой, своими ближайшими сотрудниками – Навальный* предсказуемо назначил сплошных подлецов и проходимцев, каких-то ильфовских и булгаковских мелких жуликов, всех этих волковых* и миловых*, со всеми пороками человечества на лице. И это логично: суетная ничтожность исполнителей – неизбежное приложение к культу первого лица, и мы это видим, увы, совсем не только в случае навальнистов. В отличие от него, их никто не любил, даже борцы за светлое будущее из соседних садиков. И теперь, когда его нет, они с удовольствием усядутся на его место – все вместе, пыхтя и толкаясь, – и примутся хором рассказывать, как они доблестно собираются продолжать его дело. * Его преследовали. Его таскали по судам, придумывали ему всё новые аресты – личные и денежные, портили ему жизнь и сочиняли о нём тоскливые гадости, словно бы у него не было настоящих пороков. Отчасти эта репрессивная работа была связана с тем, что Навальный* так и остался за все эти годы единственным человеком в оппозиционном движении, на кого можно было взглянуть без тяжёлого вздоха или издевательского смеха, плохим, но серьёзным человеком. Но основной её мотив состоял в том, что чиновникам и следователям остро необходим коварный враг, иначе зачем они сидят в своих кабинетах? Риторика Навального* оставляла народ равнодушным. Его поклонники, как уже было сказано, столпились в очень ограниченном социальном пространстве центра больших городов, молодых возрастов, хороших школ, модных карьер и политизированных интеллигентных компаний. Выходя на дебаты, он скорее проигрывал, чем разбивал оппонентов. Его лояльность западному миру, его относительная, но возраставшая с годами лояльность Киеву, его приверженность образу принца незрелых клерков – и только, – всё это делало его безопасным, почти безвредным. Но из-за этого борьба с ним только нарастала, поскольку была привычна, удобна, как мишень с дротиками в баре из забытого кино. Он хотел сделать себя первым политическим номером. Он и сделал, но не в качестве лидера, это не вышло, а в образе первого врага. Можно сказать, что в этой многолетней погоне за Навальным* – сказалась внутренняя неуверенность нашего государства, его роковая неспособность понять, что оно может и должно побеждать по-другому, его приверженность салтыково-щедринской идее, что лучше закрыть, запретить, погасить, даже если ты сам – и без этого привлекательнее и сильнее. * В самом начале двадцатых противостояние вокруг его имени и его образа перешло с уровня местного – на глобальный, и вместо войны смартфонов и дубинок на плиточном поле битвы у автозака – это был уже Юлиан Семёнов и Ян Флеминг, тёмные интриги спецслужб. Однажды, будем надеяться, придёт то время, когда образцово объективный историк, равноудалённый и от нашей, и от ихней Лубянки, расскажет нам всё: и что случилось с ним в том самолёте, где ему стало плохо, и что случилось с ним в той Германии, где ему стало хорошо, и кто уговаривал его оставаться или возвращаться, и почему его судьба, перед тем уже вставшая в инерционную колею, вдруг ушла на эту последнюю высоту перед падением. А пока что я точно знаю одно: общими усилиями он превратился в этакого разрекламированного терминатора, обращённого против кремлёвского начальства уже не «приличными людьми» в шарфиках с митингов, но – мировыми, если угодно, производителями этих шарфов. Был человек – остались правильно выписанные буквы: протэст, фэшизм, кей-джи-би, тоталитэриан, димокрэси, фридом. Начальство, выражаясь его мёртвым казённым языком, реагировало на вызовы и угрозы суверенитету, принимая соответствующие меры. * Его третья – и последняя, роковая ошибка, – это его возвращение в Москву в двадцать первом году. Разумеется, это был красивый жест. Враг государства, подозреваемый во всём, разве что не в краже кастрюль, отказывается от изгнания и прилетает туда, где его сразу схватят и поведут. И, если исходить из той логики, где целью является разрушение и гибель России, я готов признать специфическую правоту тех, кто называет его героем. Смелость – она живёт везде, а не только там, где нам нравится. Но большого политика отличают не только гибельные романтические жесты, а чаще всего – они его вовсе не отличают. Большой политик – это, напротив, тот, кто умеет выжить, всех перехитрить, победить, изменить мир вокруг себя, а часто ещё и уйти непобеждённым, как все рузвельты, черчилли, ататюрки, аденауэры, франко, рейганы и, увы, ленины-сталины. А он пошёл напролом. И, подозреваю, грустная правда этого поступка, восхваляемого публикой, в собственной жизни предпочитающей таким решениям – кафе на берегу моря в Черногории, – банальна. Как сказано выше, А.Н.* был трагическим пленником своего огромного, безбрежного тщеславия. И, безотносительно того, кто ему что внушал, он прежде всего сам убедил себя в том, что эмиграция не позволит его популярности сохраниться, что он станет там не более чем «одним из», тогда как вернувшись – он снова полетит на высокой волне навстречу самой большой славе в своей жизни, и там уж была-не была, надо рискнуть во имя высокой ставки – и, может, тогда уже «они» не рискнут, не посмеют его забрать, когда он так решителен и так знаменит. Дело известное. В одной книге уже была такая история: бросайся вниз – и ангелы подхватят тебя. Не подхватили. * Мне было трудно ему сочувствовать, когда он сидел. Образцом русского политического поведения для меня всю жизнь был и остаётся Эдуард Лимонов – ещё какой революционер, и тюрьму тоже прошедший, – но сразу и однозначно занимавший сторону государства, когда речь шла о войне – как истинный патриот вроде британца, израильтянина или японца, – что бы ни было между ним и властями до этого. Я не мог простить Навальному* 2014 года, перешедшего в 2022 год. Но это ещё не всё. Мне казалось, что даже худшие его испытания – там, за решёткой, – это только временные мытарства перед тем, как он выйдет однажды, да как разгуляется, и будет мстить и крушить, и будет нам от этого очень скверно. Я словно бы не верил, что его беды – всамделишные, таким он был всегда удачником, таким он был фаворитом. Я и сейчас уверен в том, что если бы – благодаря неведомым обстоятельствам – он был не только жив, но и добился окончательного, желанного своего триумфа, – этот триумф стал бы катастрофой для родины. Его ничем не сдерживаемое честолюбие и принципиальная глухота ко всему, что не приносит немедленных оваций, его нетерпимость к любому конкуренту, даже и либеральному, его некогда сделанный выбор в пользу заграницы и секты «прямосейчасбудемжитькакназападе», его неспособность найти общий язык с неподвижно-неподъёмной частью страны, с фуражками и сумками на колёсах, – всё это толкало его в калифы на час, в повелители момента среди краха, словом, в керенские. А раз так, то, значит, пусть посидит? Это правильно, но это неправильно. И это тем более неправильно теперь, когда мы знаем, чем всё закончилось. * А вышло так: три года мрачного заключения – и смерть на дальнем севере, одновременно и предсказуемая, и неожиданная. Его судьба сложилась печальным, но традиционным для русской истории образом, как и судьба многих гордых людей, решивших, что если они столкнутся в лоб с государством, пойдут на таран, то пробьют и победят, но – не пробили и не победили. Она сложилась вслед всем этим дерзким и обречённым Пестелям, Савинковым и Спиридоновым, Троцким, Тухачевским и Березовским. Его крушение – это не только политика, но и биология: когда амбициозный самец-боец оспаривает лидерство в природном сообществе, где правят старшие, но ошибается, неверно оценив свои и чужие силы, оказывается побеждён и жестоко платит за свою ошибку. И этот вечный сюжет – заново воспроизводящийся, пока в России есть большая власть, – тоже вызывает сочувствие. Но невозможно сказать, что он не знал, что он делал и на что шёл. * Короткая и страшная история Навального*, помимо прочего, учит тому, что власть в России не создаётся и не отнимается так, как об этом трубят распространители шаблонов. Она, власть, не зависит от яркости, громкости, романтичности, безоглядности, от тщательно выстроенных фраз и картинных жестов. Она приходит откуда-то сбоку, возникает в конце дальнего коридора, и её невозможно приметить, пока она ещё не пришла. И она разрушает того, кто стремится к ней, но к ней не готов, не приучен, не чувствует, из какого неказистого и неинтересного вещества она сделана. Но когда всех уже научили и наказали, разрушили и запретили, дунули в лицо ледяным – и стало ясно, что не будет никакого Амстердама, а будет фуражка и сумка на колёсах, – это, повторяю, наши реальные перспективы, и к ним нужно привыкнуть, с ними нужно здесь жить, если выбрал здесь жить, – но уже после всего, после политики, после стремления к власти и гибели из-за него, – остаётся ещё кое-что. Память о человеке, который был до. О человеке, который был помимо. О человеке, который был в самом конце всего того, что с ним случилось. * Я думаю, что пришло время всем, кто знал что-нибудь про Навального* или знал его самого, кто имел о нём определённое мнение, но это мнение не было положительным, а были претензии, злость и уйма разнообразной критики, справедливой или несправедливой, неважно, – пришло время им всем – то есть нам всем – примириться с памятью о нём. Потому что каким бы он ни был, и сколько ни говори о нём нравоучительного и осуждающего, – этот человек сильно страдал перед смертью. Свои последние годы он провёл взаперти – без семьи, в окружении безразличном или враждебном, лишённый всего, что составляет привычную жизнь. В карцере, вместе с глухой и холодной стеной. И он умер, так и не увидев ничего, кроме этой стены. И это значит, что претензии отменены, опрокинуты. В его истории страдание перевесило и победило политику, и эта каменная стена, на которую он смотрел, оказалась единственной реальностью, а все митинги, прекрасные России будущего, лайки-аплодисменты, этот его бесконечный купи пылесос, – всё это уже пустое по сравнению с главным. Со смертью. Теперь только снять шапку и перекреститься. * Я смутно помню, откуда он взялся, этот высокий парень с забавной фамилией – словно бы один из тех удаляющихся в окне поезда жизни столбов, что обозначают для меня молодость, – но у меня сохранились обрывки подлинных воспоминаний о том, как это было – тогда, с его участием. В мае шестого года – дебаты в клубе «Билингва», на редких фото – он (ведущий) сидит на сцене между дискутирующими Хакамадой и Чадаевым, а я внизу заседаю в жюри. В зале – полнейшая хакамада, веселье, дружба и дым. Через несколько лет я завёл твиттер – ненадолго, но тогда все его почему-то любили, – а он пишет про меня: читайте его, он хорошо расскажет о том, как всё плохо. Потом уже отзывается иронично-ядовито, когда я разочарован очередной нерешительностью власти на Донбассе четырнадцатого, а он уже вовсю против «империи», – напомните, мол, Мите погоны сорвать, когда он через линию фронта побежит. Но в январе тринадцатого, в последний мирный, идиллический, как теперь ясно, год, ещё до ненависти, до пропасти, – я пишу о нём: если бы, мол, я был его советником, я сказал бы ему – Лёша*, уезжай. И дальше всякие верные, как я и сейчас думаю, рассуждения – о том, что время перемен обнуляет прошлые заслуги и перемещения, оставляя на виду только соответствие или несоответствие человека новой реальности, и эмигрантам Ленину с Хомейни совершенно не помешало то, что они встретили революцию вдалеке, а Горбачёву с Ельциным – то, что они бросились навстречу истории, будучи вовсе не диссидентами в тюрьмах или на тайных явках. Словом, желая действовать, надо прежде всего сохранить себя, а для этого уехать – вот что я бы ему посоветовал. А он пришёл в комментарии и смешно ответил: Митя, я не могу оставить тебя здесь одного. И теперь, когда всё было и всё прошло, у меня есть целое море соображений и возражений, говорящих о том, что я там прав и тут прав, и так было нельзя, и это незачем, а это совсем напрасно, а здесь просто немыслимо, стопмашина, словом, это я всё понимаю, а у него так ничего и не вышло, не вышло, не вышло, – но мне противно и горько, и я готов быть дураком, но чтобы этот вечно раздражавший меня и вечно поступавший не так человек – всё-таки был живой. Но это он остался один и умер. И я прошу у него за это прощения. И прощаюсь. * Внесён в список физических лиц, причастных к экстремистской деятельности и терроризму.
×
×
  • Создать...