В Оптину за опытом (Оптина учит и назидает)

[*Владислав* 2 238]

С богословским вопросом прояснено.

Еще я нашел одну из бесед "О благодарении" свт. Василия Великого из которой на сайте толкований взят отрывок. Надо напомнить, что на Вселенском Соборе святитель Василий назван одним из двенадцати учителей Церкви, творения которого полностью соответствуют Православной вере. Т.е. то, что говорит и пишет свт. Василий Великий - все так и есть, без теологуменов.

 

В этой беседе еще интересно о мере слёз.

 

"Итак, для чего же дана заповедь, исполнение которой не в нашем произволении, но бывает следствием других вышеупомянутых причин? Да как и молиться буду непрестанно, когда телесные нужды необходимо обращают на себя помышление души, и невозможно, чтоб мысль в одно время делилась между двумя заботами? Но мне повелевают и благодарить за все. Ужели благодарить, когда меня мучат, издеваются надо мною, растягивают меня на колесе, выкалывают мне глаза? Ужели благодарить, когда ненавистник наносит мне бесчестные удары, когда цепенею от стужи, когда мучаюсь голодом, когда привязан я к дереву, когда вдруг я обезчадел, или лишился и самой жены, когда от кораблекрушения внезапно потерял достаток, попался на море разбойникам, или на суше грабителям, когда я в ранах, оклеветан, стал нищим, живу в темнице? Все сие и еще многое другое собирают вместе обвиняющие законодателя, думая обратить в оправдание своим грехам ту клевету, что предписанное нам невозможно".

https://k-istine.ru/library/vasiliy_velikiy-04.htm

Скрытый текст

Василий Великий. Беседа четвертая. О Благодарении

 

Святитель Василий Великий - один из величайших богословов и гимнографов, толкователь Писания, церковный благотворитель, аскет, приложил усилия для включения в общецерковную жизнь и упорядочения монашества, до этого развивавшегося стихийно. Активнейший обличитель арианства. Церковь называет его Вселенским учителем.

***

Слышали вы слова Апостола, с которыми обращается он к Фессалоникийцам, предписывая закон для целой жизни; потому что учение преподано тем, которые всегда были с Апостолом, польза же учения простирается на всю человеческую жизнь. Всегда радуйтеся, говорит он, непрестанно молитеся. О всем благодарите (1Сол.5:16.18). Что значит радоваться? Какая от того польза? Как возможно исправлять непрестанную молитву и воздавать за все благодарение Богу? - Об этом, по мере возможности, поговорим несколько после. Предварительно же нужно нам заняться тем, что возражают противники, клевеща, что предписанное законом невозможно. Они говорят: что за добродетель - проводить день и ночь в излиянии души, веселясь и радуясь? Да и как возможно успеть в этом, когда окружают нас тысячи не от нас зависящих бедствий, которые производят в душе необходимое уныние, и в которых радоваться и благодушествовать еще более невозможно, нежели сожигаемому не чувствовать боли и пронзаемому не мучиться?

 

А может быть, иной и из предстоящих здесь, болезнуя сею немощью рассудка, в извинение своих грехов представляет такие же предлоги; по причине своего нерадения о соблюдении заповедей, думает обратить сие в укоризну законодателю, что предписывает невозможное. И он говорит: Как можно мне радоваться, когда причины радости не во мне? Ибо то, что производит радость, вне нас, а не в нас; например: прибытие друга, свидание с родителями после долговременной разлуки, находка денег, почести от людей, восстановление здоровья после тяжкой болезни, и прочее благоденствие жизни: дом всем изобилующий, сытный стол, дружелюбные сообщники в весельи, доставляющие удовольствие слухи и зрелища, здоровье близких родных, благоуспешное течение жизни их во всем прочем, потому что прискорбны не только нас самих постигающие огорчения, но и все случаи, которые опечаливают друзей и родных. А потому все это необходимо для составления радости и душевного самодовольствия. И сверх того, когда случается видеть падение врагов, поражение злоумышляющих, вознаграждение благодетелей, и одним словом, когда и в настоящем нет ничего затруднительного, и ожидаемое ни мало не возмущает жизни нашей, тогда может быть радость в душе. Итак, для чего же дана заповедь, исполнение которой не в нашем произволении, но бывает следствием других вышеупомянутых причин? Да как и молиться буду непрестанно, когда телесные нужды необходимо обращают на себя помышление души, и невозможно, чтоб мысль в одно время делилась между двумя заботами? Но мне повелевают и благодарить за все. Ужели благодарить, когда меня мучат, издеваются надо мною, растягивают меня на колесе, выкалывают мне глаза? Ужели благодарить, когда ненавистник наносит мне бесчестные удары, когда цепенею от стужи, когда мучаюсь голодом, когда привязан я к дереву, когда вдруг я обезчадел, или лишился и самой жены, когда от кораблекрушения внезапно потерял достаток, попался на море разбойникам, или на суше грабителям, когда я в ранах, оклеветан, стал нищим, живу в темнице? Все сие и еще многое другое собирают вместе обвиняющие законодателя, думая обратить в оправдание своим грехам ту клевету, что предписанное нам невозможно.

 

Что же скажем на сие? То, что Апостол имеет в виду другое, и пытается души наши вознести с земли на высоту и ввести в небесный образ жизни, а они, не постигая великой мысли законодателя, в телесных страстях, как черви около грязи, обвиваясь около земли и плоти, требуют возможности исполнять апостольские предписания. Апостол приглашает всегда радоваться, но не всякого, а того, кто подобен ему самому, не живет во плоти, но имеет живущего в себе Христа; потому что общение с высочайшим из благ никак не допускает сочувствия с тем, что беспокоит плоть; но хотя и рассекается плоть, расторжение связи остается в страждущей части тела, распространение же боли не может доходить до умной силы в душе. Ибо, если, по апостольскому совету, умертвили мы уды, яже на земли (Кол.3:5), и носим мертвенность Иисусову в теле (2Кор.4:10); то необходимо, чтоб удар, нанесенный умерщвленному телу, не доходил до души, которая отрешена от общения с ним. Также бесчестия, потери и смерть ближних не будут восходить до ума и возвышенность души низводить до сочувствия с здешним. Ибо, если подвергшиеся неприятностям рассуждают одинаково с человеком себе внимательным; то не причинят они скорбей другому, потому что и сами беспечально переносят приключившееся с ними. Если же живут по плоти, то и в этом случае не причинят скорби, но будут признаны жалкими, не столько по тесноте своих обстоятельств, сколько по тому, что избрали для себя не то, что должно. Вообще, душа, однажды объятая любовью к Создавшему и привыкшая увеселяться тамошними красотами, радости своей и благодушия не променяет на разнообразное превращение плотских страстей; но скорбное для других увеличит ее веселье. Таков был Апостол, который благоволил в немощех, в скорбях, в изгнаниях, в нуждах (2Кор.12:10), хвалился своею нищетою, находясь во алчбе и жажди, в зиме и наготе, в изгнаниих и теснотах (11:27); при чем другие скорбят и отрекаются от жизни, тем самым Апостол восхищается. Поэтому не понимающие апостольской мысли и не разумеющие, что Апостол призывает нас к жизни евангельской, дерзают обвинять Павла, будто предписывает нам невозможное.

 

Но пусть узнают, сколько Божиею великодаровитостью дано нам поводов разумно радоваться. Мы из небытия приведены в бытие, сотворены по образу Создавшего, имеем и разум, и слово, которые составляют совершенство нашей природы, и которыми познали мы Бога. Тщательно же изучая красоты творения, по оным, как по некоторым письменам, объясняем себе великий Божий о всем промысл и Божию премудрость. Мы можем различать доброе и худое; самою природою научены избирать полезное и отвращаться вредного. Будучи отчуждены от Бога грехом, снова воззваны мы к общению с Богом, освобожденные кровью Единородного от бесчестного рабства. А надежда воскресения, а наслаждения ангельскими благами, царство на небесах, обетованные блага, превосходящие силу разумения и слова!

 

Как же всего этого не признавать достаточною причиною к непрекращающейся радости и к непрестанному веселью, а напротив того думать, что тот, кто пресыщает чрево, забавляется звуками свирели, спит распростершись на мягком ложе, тот один проводит жизнь, достойную радости? А я бы сказал, что имеющим ум прилично - о нем плакать, ублажать же должно тех, которые настоящую жизнь проводят в надежде будущего века и настоящее обменивают на вечное. Соединившиеся с Богом, хотя живут в пламени, как три отрока в Вавилоне, хотя заключены вместе со львами, хотя поглощены китом, должны и нами быть ублажаемы, и сами проводить жизнь в радости, не скорбя о настоящем, но увеселясь надеждою на уготованное нам в последствии. Ибо думаю, что добрый подвижник, однажды вступив на поприще благочестия, мужественно должен переносить удары противников, в надежде славы - быть увенчанным. И в телесных подвигах, привыкшие к трудам ратоборства не теряют духа от боли удара, но продолжают борьбу с противником, по причине желания, чтоб их провозгласили победителями, презирая настоящие труды. Так и у ревнителя добродетели, хотя встретится что-либо трудное, не омрачит сие радости; потому что скорбь терпение соделовает, терпение же искусство, искусство же упование: упование же не посрамит (Рим. 5:3.5). Посему тот же Апостол, и в другом месте, повелевает нам в скорби быть терпеливыми и радоваться упованием (Рим.12:12). Итак, надежда делает, что радость обитает в душе добродетельного.

Но сей же Апостол заповедует нам, что должно и плакать с плачущими (ст. 15). И пиша к Галатам, он плакал о врагах креста Христова. И нужно ли говорить, что Иеремия плакал, что Иезекииль, по повелению Божию, писал плач князей (Иез.12:10), и что многие святые предавались плачу? Горе мне, мати! вскую мя родила еси (Иер.15:10)? И: у люте мне, яко погибе благочестивый от земли, и исправляющаго в человецех несть. И: у люте мне, понеже бых, аки собираяй сламу на жатве (Мих.7:1.2). И вообще, рассмотри каждое слово праведных, и как скоро найдешь, что кто-нибудь из них издает плачевный голос, будь уверен, что все они оплакивают мир сей и эту бедственную в нем жизнь. Увы мне, яко пришельствие мое продолжися (Пс.119:5); ибо желание имеет разрешитися и со Христом быти(Фил.1:23); потому огорчается продолжением сего пришельствия, как препятствием к радости. Давид же и в песнях оставил нам плач о друге Ионафане, в котором оплакивал вместе и врага своего. Болезную о тебе, брате мой Ионафане! И: дщери Израилевы, плачите по Сауле (2Цар.1:24.26)! Саула оплакивает, как умершего во грехе, а Ионафана, как человека, который во всю жизнь был с ним в тесной дружбе. И нужно ли говорить о чем другом? Сам Господь плакал о Лазаре (Ин.11:35), плакал и о Иерусалиме (Лк.19:41), и ублажал плачущих (Мф.5:4).

 

Говорят: "Как согласить сие с словами: всегда радуйтеся? Ибо слезы и радость происходят не из тех же причин. Слезы, обыкновенно, рождаются от неожиданного впечатления, которое, подобно удару, поражает и приводит в уныние душу, стесняя дыхание в предсердии; а радость есть как бы скакание души, восхищающейся тем, что дела согласны с ее желанием. От сего и перемены в теле бывают различные. У скорбящих тело бледно, синевато, холодно; а у веселых состояние тела цветущее, вид румяный, душа едва не скачет и не рвется от удовольствия".

 

На сие скажем, что плач и слезы у святых бывали от любви к Богу. Взирая всегда на Возлюбленного и возвращая в себе почерпаемое там веселье, они имели попечение о судьбе подобных им рабов, оплакивая согрешающих, исправляя их слезами. Но как стоящие на берегу, сострадая об утопающих на море, попечением о бедствующих не утрачивают собственной безопасности; так оплакивающие грехи ближних не уничтожают тем своего веселья, а напротив того еще более оное увеличивают, за слезы о брате удостаиваясь радости от Господа. Посему блажени плачущии, яко тии утешатся, и яко тии возсмеются (Лк.6:21; Мф.5:4). Смехом же называет не шум, выходящий из щек при вскипении крови, но веселость не растворенную и не смешанную ни с чем печальным. Поэтому Апостол дозволяет плакать с плачущими; потому что эти слезы бывают как бы семенем и залогом вечной радости. Востеки мыслью и созерцай ангельское состояние. Прилично ли им другое какое состояние, кроме состояния радости и благодушия; потому что они удостоены предстоять Богу и наслаждаться неизреченною красотою славы Создавшего нас? К сей-то жизни побуждая нас, Апостол заповедал нам всегда радоватися.

 

О том же, что Господь плакал о Лазаре и о городе, можем сказать, что Он и вкушал и пил, не Сам имея в том нужду, но тебе оставляя меру и предел необходимых ощущений души. Так Он и плакал, чтоб, чтоб исправить излишнюю чувствительность и малодушие склонных к сетованию и слезам. Ибо как все прочее, так и плач требует соразмерности с разумом касательного того, о ком, сколько, когда и как должно проливать слезы. А что слезы Господа пролиты не по страстному движению, а для нашего научения, сие видно из сказанного: Лазарь, друг наш, успе: но иду, да возбужу его (Ин.11:11). Кто из нас оплакивает уснувшего друга, о котором надеется, что он в скором времени пробудится от сна? Лазаре, гряди вон (ст. 43), и мертвый ожил, связанный стал ходить. Чудо в самом чуде - иметь ноги связанные погребальными пеленами и не встречать в том препятствия к движению! Здесь укрепляющее было сильнее препятствующего. Почему ж, намереваясь совершить это, признавал настоящий случай достойным слез? Не явно ли, что, во всем поддерживая нашу немощь, в некоторую меру и пределы заключил необходимые страстные движения, предотвращая несострадательность, потому что это зверонравно, и не дозволяя предаваться скорби и проливать много слез, потому что это малодушно? Посему, пролив слезы над другом, и Сам показал общительность человеческой природы, и нас освободил от излишеств в том и другом, вразумив, чтоб мы и не расслабевали в страстных движениях, и не с бесчувственностью встречали скорби. Как Господь давал в Себе место алканию, по разложении в Нем твердой пищи, допускал в Себе жажду, по истреблении в теле влажности, и утруждался от чрезмерного напряжения мышц и жил во время путешествия, между тем не Божество утомлялось трудом, но тело принимало в себя естественно следующие одна за другою перемены: так допустил и слезы, дозволив произойти естественной для плоти перемене.

 

А эта перемена бывает, когда полости мозга, в следствие скорби наполненные испарениями, чрез глазные скважины, как бы чрез какой водопровод, извергают из себя влажное бремя. От сего-то, при неожиданном прискорбном слухе, происходят какой-то шум в ушах, головокружение и помрачение в глазах, в следствие потрясения, произведенного в голове испарениями, какие возгоняет сосредоточение теплоты во внутренности. Потом, как облако в дождевые капли, так, думаю, и густота испарений разрешается в слезы. От этого огорченные находят некоторое удовольствие в пролитии слез; потому что слезами неприметно истощается отягощавшее их. Справедливость же сего рассуждения подтверждает действительный опыт; ибо знаем, что многие в безотрадных бедствиях насильно удерживались проливать слезы, а после сего одних постигали неизлечимые болезни, кровотечение, или онемение в мозгу, а другие даже и умирали; потому что сила их, как слабая подпора, сокрушалась под тяжестью скорби. Можно видеть на пламени, что он задушается собственным своим дымом, если дым не выходит, но стелется около пламени. То же, говорят, бывает и с жизненною силою; она истаивает и угасает от огорчений, когда нет им выхода наружу.

Поэтому вдающиеся в скорбь не должны в оправдание собственной страсти указывать на слезы Господа. Ибо как пища, которую вкушал Господь, должна служить для нас не поводом к сластолюбию, а напротив того самым высоким правилом воздержания и умеренности: так и слезы предложены нам не в закон, предписывающий плакать, но в самую пристойную меру и в точное правило, по которому должны мы, оставаясь в пределах естества, переносить скорбное честно и благопристойно. Посему ни женщинам, ни мужчинам не позволяется много сетовать и плакать, но можно опечалиться несколько во время скорби и пролить не много слез, впрочем, тихо, без роптаний и воплей, ни раздирая на себе одежды, не посыпая себя пеплом, без всяких других подобных сим неблагопристойностей, допускаемых людьми, которые не сведущи в небесном. Ибо тому, кто очищен божественным учением, должно оградиться правым словом, как твердою стеною, мужественно и с силою отражать от себя устремления подобных страстей, а не с малодушием и уступчивостью принимать в душу страстный поток, как бы вливающийся в какое-нибудь низменное место. Душе слабой и ни мало не укрепленной упованием на Бога свойственно чрез меру надрываться и падать под тяжестью скорби. Как черви всего чаще заводятся в деревьях менее твердых, так скорби зарождаются в людях более изнеженного нрава.

 

Но адамантовое ли сердце было у Иова? Не из камня ли сделана была внутренность его? В короткое мгновение времени умирают у него четверо детей, сокрушенные одним ударом в дому веселья, во время наслаждения; потому что диавол обрушил на них дом. Видит он трапезу смешанную с кровью; видит детей рожденных в разные времена, но постигнутых общим концом жизни. Он не плачет, не рвет на себе волос, не издает какого-нибудь немужественного гласа, но произносит это славное и всеми воспеваемое благодарение: Господь даде, Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословено (Иов.1:21). Не бесчувственный ли он человек? Но возможно ли это? Он же сам о себе говорит: о всяком угнетенном аз восплакахся (Иов.30:25). Не солгал ли он, говоря сие? Впрочем, о нем свидетельствует истина, что при других добродетелях был и истинен; сказано: человек непорочен, праведен, богочестив, истинен (Иов.1:1).

 

А ты плачешь, напевая какие-то песни, сложенные для грусти, и унылыми напевами стараешься томить свою душу. Как лицедеям, когда представляют что-нибудь печальное, свойственно переодевание и наряд, в котором являются на зрелище: так думаешь, что и у плачущего должны быть приличный вид, черная одежда, всклокоченные волосы, в доме темнота, нечистота, пепел и унылый напев, которым бы рана скорби постоянно сохранялась в душе незаживленною. Предоставь поступать так не имеющим упования. А ты о почивших во Христе научен, что сеется в тление, востает в нетлении; сеется в немощи, востает в силе; сеется тело душевное, востает тело духовное (1Кор.15:42-44). Для чего же плачешь о том, кто пошел переменить одежду? Не плачь и о себе, как лишающийся какого-нибудь помощника в жизни; ибо сказано: благо есть надеятися на Господа, нежели надеятися на человека (Пс.117:8). Не сетуй и о нем, как о потерпевшем бедствие; ибо в скором времени пробудит его небесная труба, и у видишь его предстоящим судилищу Христову. Итак, оставь сии малодушные и невежественные возгласы: "увы! какое неожиданное несчастие!" и: "кто бы думал, что это случится?" и еще: "когда ожидал я, что покрою землею любезнейшую для меня главу!" Такие слова, если слышим и от другого, должны приводить нас в стыд; потому что и памятованием прошедшего, и опятами в настоящем, научены мы необходимости сих страданий естества.

 

Поэтому ни безвременная смерть, ни другие неожиданно встречающиеся злополучия не поразят нас, наставленных в учении благочестия. Например: был у меня сын юноша, единственный преемник имения, утешение старости, украшение рода, цвет сверстников, подпора дома, - и он-то в самом прелестном возрасте внезапно похищен смертью; землею и прахом стал тот, кого недавно так сладко было слушать, кто составлял приятнейшее зрелище для очей родителя! Что же мне делать? Раздеру на себе одежду, стану валяться по земле, вопить и жаловаться всем окружающим, покажу себя похожим на ребенка, который кричит и бьется под ударами. Или, обрати внимание на необходимость приключившегося, на то, что закон смерти неумолим, одинаково простирается на все возрасты, разрушает по порядку все сложное, не буду дивиться случившемуся, как чему-то небывалому, не стану сходить с ума, как пораженный неожиданным ударом, издавна будучи предуведомлен, что я сам смертен и смертного имел у себя сына, что все человеческое непрочно и не остается навсегда у обладающих; напротив того, великие города, знаменитые блистательностью зданий, могуществом обитателей и во всем прочем отличающиеся цветущим состоянием страны и торговли, теперь в одних развалинах сохраняют признаки древнего величия. И корабль, неоднократно спасавшийся на море, после тысячи быстрых плаваний принеся купцам тысячи грузов, исчез от одного приражения ветра. И воинства, много раз одолевавшие врагов в битвах, с переменою счастья стали жалким зрелищем и притчею. Даже целые народы и острова, достигшие великого могущества, и на суше и на море воздвигнувшие себе множество победных памятников, собравшие великие богатства из военных добыч, или поглощены временем, или, подпав плену, обменяли свободу на рабство. И вообще, какое ни наименуем самое великое и нестерпимое бедствие, в человеческой жизни бывали уже предшествовавшие ему примеры.

 

Поэтому, как тяжести различаем по наклонению весов, и различие золота пробуем о камень, так, приводя себе на память указанную нам Господом меру, никогда не выйдем из пределов целомудрия. Итак, если когда случится с тобою что-либо неприятное, прежде всего, настроив к тому мысли, не подвергайся смущению, а потом упованием на будущее облегчай для себя настоящее. Как больные глазами, отвращая взоры от предметов, слишком блестящих, успокаивают их, останавливаясь на цветах и зелени; так и душе надобно не смотреть непрерывно на скорбное и не заниматься настоящими горестями, но возводить взор свой к созерцанию истинных благ. Так в состоянии будешь всегда радоваться, если жизнь твоя всегда обращена будет к Богу; и упование на воздаяние облегчит житейские скорби. Обесчещен ты? Но взирай на славу, какая уготована за терпение на небесах. Нанесен тебе убыток? Но простирай взор к небесному богатству и к сокровищу, которое собираешь себе добрыми делами. Изгнан ты из отечества? Но имеешь отечеством небесный Иерусалим. Лишился ты чад? Но имеешь Ангелов, с которыми будешь ликовать пред престолом Божьим и возвеселишься вечным весельем. Так настоящим горестям противополагая ожидаемые блага, соблюдешь душу свою беспечальною и не возмущенною, к чему и призывает нас закон апостольский. И счастливое течение дел человеческих да не производит в душе твоей неумеренной радости, и скорби да не уничижают ее бодрости и возвышенности унынием и стеснением. Ибо кто не приобучен предварительно смотреть так на дела житейские, тот никогда не будет жить треволнений и смущений. Но в сем удобно успеешь, ежели будешь иметь при себе заповедь, которая советует тебе всегда радоваться, станешь устранять от себя беспокойства плоти, собирать же душевные веселья, восходить выше ощущения настоящего, устремлять мысль к упованию вечных благ, о которых и одного представления достаточно, чтоб наполнить душу весельем и поселить в сердцах наших ангельское радование, о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава и держава во веки. Аминь.

Василий Великий, святитель

 

[Мария Ш 2 576]

9 часов назад, A Lost Sheep сказал:

У Спасителя две природы

Об этом столько раз говорено...  в моем случае был другой вопрос - (про страстность, претерпевание в целом). Если Христос живет в человеке, как говорилось выше, его душа нечувствительна внешним ударам. Если это бедность всякое типа этого, я могу понять, что душа святого к этому не чувствительна. У них порог чувствительности другой. Но в целом, если сам Христос по человечеству испытывал страдания, да, непорочно, но терпел, то святой, который имеет в себе Христа, с чего будет защищен и нечувствителен. Просто верующему возможно сохранить при этом благодушие. 

[ВладимирБ 242]

 

Преподобный старец Никон:

 

"Если хочешь избавиться от печалей, не привязывайся сердцем ни к чему и ни к кому. Печаль происходит от привязывания к видимым вещам"

 

"Никогда не было и не будет беспечального места на земле. Беспечальное место может быть только в сердце, когда Господь в нём"

 

_______________________________________________________

 

"Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6:19-21).

 

Господь так устроил, что многое что происходит в природе является как бы поучительной притчею о предметах духовных. Как в природе солнечный день радует человека и животных и птиц, и вообще всё оживляет, а пасмурная погода вызывает некую тоску, так и в духовном плане, по мере того, как рассеиваются в сердце тучи страстей, привязанности к земным вещам, будет всё более в сердце сиять Солнце Правды Христос, дарующий утешение и покой сердцу; и наоборот, тучи страстей сообщают душе скорбь и уныние. 

Изменено 19 июня, 2023 пользователем ВладимирБ

[A Lost Sheep 11 999]

В 19.06.2023 в 08:51, Мария Ш сказал:

У них порог чувствительности другой.

Я как-то склонен думать, что дело не в каком-то повышенном пороге чувствительности. Просто у святых есть особая благодать Божия, укрепляющая их. А благодать действует сообразно ситуации. Святой может при нападениях вражьих страдать больше, чем обычный человек, но и сил терпеть у него больше. Или прозорливый старец, который видит помыслы всех окружающих. Это ж только представить, как так можно жить каждый день, какое терпение для этого нужно. Обычный человек такое точно не сможет.

 

Промысл Божий всегда дает каждому человеку возможность для подвига, при этом четко учитывая возможности и силы человека.

[*Владислав* 2 238]

Старец - это человек вокруг которого все становится музыкой...

70-ти летию нового оптинского духовника схиархимандрита Захарии (Потапова) посвящается.

 

Вчера в нашей обители был день памяти почившего Оптинского духовника, схиархимандрита Захарии. В 2012 году, к 70-летию отца Захарии, мы сделали эту работу. Почтить память нашего возлюбленного старца, предлагаем просмотром этого прекрасного фильма, и как всегда желаем моря духовных впечатлений, а чадам и знавшим его людям, теплых воспоминаний и молитв о упокоении отца Захарии...

иерм.Ириней

 

 

[*Владислав* 2 238]

В 19.06.2023 в 23:28, A Lost Sheep сказал:

А благодать действует сообразно ситуации.

Отче, извините, все-таки ещё вопрос про "всегда радуйтесь", для жирафов.)

 

Случается с человеком какое-нибудь потрясение серьезное: дом сгорел, деньги все украли, в аварии машину разбили, диагноз неизлечимый поставили... и т.п. Вот святые отцы пишут о, так сказать, основной бронепластине в "броне праведности" - это благодарение Богу за все случающееся. Этим волевым усилием при всех неприятностях, которых несть числа (мелких и серьезных), рано или поздно человек сформирует и навык правильной реакции на действие Промысла. И тем самым сможет переносить и крупные потрясения, но это, наверно, в какой-то мере вопрос мужества, без которого терпение, как мне кажется, невозможно. 

А радости при этом может и не быть, причем очень долго. Состояние радости, о которой говорит апостол, всем воцерковленным христианам, пусть и в малой мере, известна и ощущаема практически. И опытный православный в состоянии ее отличить от энтузиазма-оптимизма или истеричного веселья.

Т.е. все-таки получается, что заповедь эта самим человеком неисполнима? Только ждать?

Изменено 21 июня, 2023 пользователем *Владислав*

[A Lost Sheep 11 999]

Тут не совсем так всё. Вы пишете о состоянии души как о "силовом превозмогании", терпении чего-то неприятного. Поначалу оно так и есть, но постепенно человек должен осознать свою глубочайшую поврежденность, приучиться "держать ум свой во аде" и начать понимать необходимость скорбей для своего спасения. Тогда все эти неприятности и терпеть не надо будет, их человек сам будет ждать и встречать с радостью. Лествичник, кажется, упоминает о старце, который расстраивался и плакал, если у него в тот день не было скорбей, и говорил: "Господь оставил меня". Свт. Лука Войно-Ясенецкий даже свою автобиографию так назвал: "Я полюбил страдание".

 

Вот, но и то верно, что вообще никакая заповедь неисполнима самим человеком без благодати Божией. "Без Меня не можете ничесоже".

[*Владислав* 2 238]

1 час назад, A Lost Sheep сказал:

не совсем так всё

Спасибо. Умозрительно понятно.)

Получается апостольское радуйтесь, это по сути то же, что и дух мирен, который нужно стяжать смирением и терпением.

Обокрали - воров не искать не нужно...

[Мано 2 654]

В 19.06.2023 в 20:28, A Lost Sheep сказал:

Промысл Божий всегда дает каждому человеку возможность для подвига, при этом четко учитывая возможности и силы человека.

Батюшка, я верю в то, что Господь учитывает не только возможности и силы человека (а если сил нет?), но и стремление человека, намерение ("Господь и намерение целует").  Господь видит куда устремлена душа. 

 

Я так понимаю - настоящий православный - радостный. Радость христианина в том, что Христос воскрес, смертию смерть поправ.  

Если нет этой радости, то человек еще пока не понял что такое православие. 

Нельзя унывать. Помнить и плакать о грехах своих. Но не унывать. Потому что уныние - это грех. 

Нужно иметь надежду на спасение. Причем крепкую надежду.

И стараться жить по заповедям Божьим. 

Батюшка, так? 

[A Lost Sheep 11 999]

1 час назад, Мано сказал:

я верю в то, что Господь учитывает не только возможности и силы человека (а если сил нет?), но и стремление человека, намерение

Стремление и намерение (произволение) это тоже относится к текущим возможностям человека. А если сил нет, то и это Господь учитывает ) Фактически их никогда и нет, человек должен постепенно приходить к пониманию, что он сам ничего не может без Бога. Веру - даже и ту Бог человеку дает и может забрать обратно.

 

Почему блаженны нищие духом, потому что живут с ощущением своей полной нищеты, ничего своего человек не имеет, все от Бога.

[Мано 2 654]

20 минут назад, A Lost Sheep сказал:

Стремление и намерение (произволение) это тоже относится к текущим возможностям человека.

А как-же синергия?  Со-работничество Божественной благодати и свободной человеческой воли.

От человека ведь нужно его желание (стремление/намерение/произволение). 

 

А то, что сил нет, их дает Господь - это конечно бесспорно. 

[A Lost Sheep 11 999]

Да, свободная воля это то единственное, что есть своего у человека. Но тут важно не забывать всеведение Божие, Господь знает и прошлое, и будущее, и как человек распорядится своей свободной волей, и дает человеку всё сообразно, чтобы максимально поддержать и реализовать эту свободную волю.

 

 

[Мано 2 654]

11 часов назад, A Lost Sheep сказал:

Да, свободная воля это то единственное, что есть своего у человека.

Свободная воля - это единственное что есть у человека.

Единственное, существенное, значительное, не номинальное. Это означает, что у человека есть выбор.

Есть множество вариантов как человек может поступить. То есть нет предопределения.

В исламе есть предопределение: от судьбы не уйдешь.

[A Lost Sheep 11 999]

Предопределения у нас в православии нет, мы делаем совершенно свободно наш выбор. Но Бог по Своему всеведению уже знает, каким этот выбор будет. Он еще до сотворения мира уже знал, каким будет каждый человек, и сообразно этому распределил, в какое время и в каком месте каждому из нас жить, чтобы максимально дать возможность раскрыть в нас добро.

[Мано 2 654]

48 минут назад, A Lost Sheep сказал:

Предопределения у нас в православии нет, мы делаем совершенно свободно наш выбор. Но Бог по Своему всеведению уже знает, каким этот выбор будет. Он еще до сотворения мира уже знал, каким будет каждый человек, и сообразно этому распределил, в какое время и в каком месте каждому из нас жить, чтобы максимально дать возможность раскрыть в нас добро.

Да. А мы можем просить у Бога веры и сил. И это тоже выбор. "Верую, Господи! помоги моему неверию".

[*Владислав* 2 238]

2 июля в 14:00 в конференц - зале Оптиной пустыни (на 1-м этаже помещения братской трапезной) состоится духовная беседа братии и паломников с иеромонахом Нилом (Парнас). 
Все желающие могут принять участие в беседе и задать интересующие их вопросы.

Заранее вопросы можете писать в комментариях. 
Видеозапись встречи будет выложена на нашем YouTube канале

https://t.me/Optina_monastery/4001

[*Владислав* 2 238]

Мы призваны бороться за Православие

 

«Монастырский вестник» публикует беседу с насельником Иоанно-Предтеченского скита Введенского ставропигиального монастыря Оптина пустынь иеромонахом Никоном (Скаргой).

 

"Конечно, богословием нужно заниматься. Если говорить о монашествующих, то здесь главным должна быть не ученость как таковая, а практическое постижение Бога, ведение о Боге. Монах призван, когда это необходимо, уметь отстаивать истинное знание о Боге. Почему ереси это не просто отклонение от Истины или неправильное учение, а хула на Господа? Искаженное понимание Божественной Истины прекращает милость Божию, которая снисходит к нам. В результате как бы закрывается дверь небесная, прерывается общение с Господом. Мы знаем классическую фразу, которую приписывают Евагрию, но он, скорее всего, обобщил высказывания святых отцов:  тот богослов, кто истинно молится. Если человек пребывает в чистой молитве, то Бог открывается ему. И уже на этом основании он может фиксировать некий опыт личного познания Бога, сверять его со святоотеческим преданием. Все отцы были богословами. Борьба со страстями, познание самого себя, очищение своего образа – это первые этапы богословия. Без очищения собственного сердца заниматься богословием невозможно. Теоретическое и схоластическое знание не приносит духовной пользы. Человек не становится лучше, приобретая лишь багаж знаний. Как известно, знание надмевает, а любовь назидает. Целью монашеской жизни является практическое богословие как личное Богопознание."

https://monasterium.ru/publikatsii/intervyu/my-prizvany-borotsya-za-pravoslavie/

Скрытый текст

Мы призваны бороться за Православие

Иеромонах Никон (Скарга)

«Монастырский вестник» публикует беседу с насельником Иоанно-Предтеченского скита Введенского ставропигиального монастыря Оптина пустынь иеромонахом Никоном (Скаргой). Разговор о гимнографическом творчестве, которым и ныне, продолжая традиции обители, занимаются оптинские монахи, затронул глубокие богословские вопросы. Опора на канон, выработанный веками создания богослужебных гимнов, сейчас подвергается сомнению и критике с позиций достижения лучшего понимания текстов, звучащих в храме. Но упрощение в ущерб смыслу и поэтической красоте гимна разрушает сакральный образ молитвы. Об этом, о защите высоты и чистоты Православия в творчестве, в молитвенной практике и научной деятельности монахов предлагаем вместе с отцом Никоном поразмышлять нашим читателям.

Отец Никон, Вы давно занимаетесь проблемами церковной гимнографии. В 2021 году вышла Ваша книга «Ремесло гимнографа», изданная Свято-Тихоновским Гуманитарным Университетом совместно с монастырем Оптина пустынь. Продолжаете ли Вы разрабатывать эту тему в теоретическом или практическом аспекте, и получил ли Ваш труд какие-то отклики за минувшее время?

Гимнографическая работа в монастыре идет постоянно. Близок к завершению процесс составления Оптинской Минеи, первая часть уже прошла Богослужебную комиссию и одобрена Священным Синодом. Утверждены все службы Оптинским старцам. В качестве второго этапа я написал службы всем преподобномученикам Оптинским, и комиссия обещает в этом году закончить корректировку текстов и вынести их на рассмотрение Синода. Недавно на Синоде была утверждена служба преподобноисповеднику Рафаилу (Шейченко). Я предполагаю, что будет и третий том – акафисты. Тексты тоже уже написаны, я занимаюсь редактированием и планирую подать их на утверждение. На сегодня утверждены только давно написанный акафист преподобному Амвросию Оптинскому, преподобным старцам Оптинским, а также старцу Варсонофию, – последний написан недавно, к его 100-летию. Остается отредактировать еще 14 акафистов – каждому из старцев, и я думаю, они будут востребованы, потому что этот жанр в русском народе очень любим.

О книге, конечно, отзывы были.  Насколько  я знаю, Московская духовная академия закупила некоторое количество экземпляров, и по ним сейчас ведут занятия со студентами. Это произошло благодаря преподавателю церковнославянского языка в МДА Наталье Ефимовне Афанасьевой, она принимала участие в создании книги, рассказала о ней, и специалисты  взяли наш труд, как говорится, на вооружение. По сути, книга, действительно, была написана как практическое пособие с целью очертить рамки гимнографического канона, неизвестные современным гимнографам, чтобы они могли осуществлять свое творчество в классическом русле. 

Какие главные проблемы, на Ваш взгляд, стоят перед гимнографами сегодня? 

Проблемы современной гимнографии ежегодно обсуждаются на конференциях в институте Русского языка имени В.В. Виноградова. В нескольких конференциях я участвовал. Но я не во всем согласен с тенденцией, которая там преобладает, а именно с мнением, что поскольку богослужебные тексты сложны и часто непонятны для современного человека, – их нужно упрощать. Но ведь при этом гимн как таковой исчезает, происходит прозаизация поэтического языка богослужения. Вместо богословского содержания мы получаем пересказ жития. А ведь так можно совсем потерять этот жанр, – как можно потерять икону, если отступить от иконографического канона, – останутся только живописные образы, а сакральный образ исчезнет. Если не опираться на канон, выработанный вековой традицией, если не научить ему новое поколение гимнографов, само слово «гимнография» не будет иметь смысла. Гимнография зиждется в первую очередь на библейской поэтике, на гомилетике. Не учитывая этого, современные гимнографы по большей части создают тексты весьма блеклые, где, действительно, всё упрощено, отсутствуют  риторические фигуры, да к тому же и ошибок бывает много. Еще пример: мы, когда пишем новые службы, стараемся, чтобы канон был обязательно с акростихом. Это его украшает, это традиция: раньше канон в основном заучивался на слух, и именно по акростиху его легко запоминали. А сейчас бывает так, что в результате редактирования акростих пропадает. Я считаю, что такое нельзя допускать. Вместе с тем, положительная тенденция тоже есть. Если сравнить гимнографию 1980-90-х годов, сейчас дело улучшается. Некоторые секреты гимнографического творчества для создателей богослужебных текстов уже стали ясны.

И все же специалисты настаивают на упрощении текстов…

Упрощении ради понимания. Но ведь текст может в результате стать абсолютно понятным и столь же бесполезным, банальным не дающим дополнительную интеллектуальную нагрузку. Задача гимнографии – воспеть события сверхъестественные и одновременно осмыслить их. Традиция восхваления Бога в гимнах идет из глубокой древности, там своя поэтика. Например, 50-й псалом – почему он так быстро запоминается на слух? Потому что построен на парном параллелизме. Каждая строка повторяется дважды, но второй раз мысль выражена другими словами, и это придает особую убедительность высказыванию, обращенному к Богу. Нужно насыщать тексты вот таким параллелизмом, сравнениями, метафорами. Такое нагромождение образов создает особый эффект, ощущение величия невидимого, того, что невозможно охватить человеческим сознанием. 

Предполагается ведь, что человек, который занимается гимнографией, сам живет духовной жизнью, верно? 

Гимнография – это в первую очередь молитва. Ведь основная цель богословия – воспевание Бога, об этом писал святой Дионисий Ареопагит. А это возможно только с помощью гимна. 

Как Вы думаете, правомерно ли говорить о том, что монашествующим удобнее заниматься подобного рода творчеством? 

Мне кажется, здесь все-таки призвание должно быть. Не каждый монах, как и не каждый мирянин, сможет посвятить жизнь науке. Даже в Оптиной пустыни – об этом можно прочитать в письмах святителя Игнатия (Брянчанинова) – в скиту совместно существовали и ученое братство, занимавшееся переводами, и простые монахи, послушанием которых была работа в саду, на пасеке, и была у них гармония под мудрым руководством старца Макария.

Вы тоже занимаетесь гимнографическим творчеством в Иоанно-Предтеченсокм скиту Оптиной пустыни, продолжая традицию старцев, которые создали целую школу переводов святоотеческих творений. Можно сказать, условия для литургического творчества в современной Оптине созданы? 

Хотелось бы, конечно, возродить эту Оптинскую монашескую традицию. Наместник монастыря владыка Иосиф сам человек книжный, в издательском деле искушенный, необходимость книгоиздания он понимает очень хорошо. Собственно, ведь и монашеские традиции в древности возрождались там, где начиналось переписывание книг, затем книгоиздание. Это древняя монашеская практика – изучение наследия предшественников. Стремление понять их опыт, пережить его, проанализировать. Оптина пустынь именно так и процвела. Старец Макарий, когда издавал  Исаака Сирина, сопровождал перевод комментариями, собственноручно делал тематический указатель к изданию. Старец Амвросий делал тематический указатель к Лествице, комментарии к каждой главе. Старцы пытались донести, как они понимали тот или иной текст, и хотели, чтобы эти тексты были правильно поняты их современниками. Мы, в свою очередь, тоже задумали такой проект нового издания трудов преподобного Исаака Сирина. Даст Бог, летом выпустим новый перевод его творений с древнегреческого. Переводы преподобного изобилуют «темными» местами, и на самые трудные места мы давали в подстрочном аппарате несколько переводов. Когда это было необходимо, обращались к оригиналу, сирийским рукописям. 

Это в том числе и большая научная работа…

И одновременно она имеет практическую пользу. Это не просто переиздание. Наш проект состоит в тематическом упорядочении текста. Мы опирались на идею современного исихаста-афонита монаха Дамаскина, ученика известного старца Ефрема Аризонского. Текст Исаака Сирина он разбил по образу Лествицы преподобного Иоанна Лествичника, где начало – это добродетель послушания, и далее всё движется от малого к самому высокому – созерцанию. И у нас текст Исаака Сирина разбит по главам по принципу возрастания в добродетели: вера, терпение, вéдение, любовь… А заканчиваем высшими молитвенными практиками, созерцательной молитвой. Как нам кажется, это должно быть очень востребовано. Мы так же, как и в дореволюционном Оптинском издании в свое время, снабдили текст обширным комментарием, подстрочным аппаратом.

Насколько важно, на Ваш взгляд, понимание содержания текста молитвы? Какое значение имеют занятия богословием для гимнографа?

Конечно, богословием нужно заниматься. Если говорить о монашествующих, то здесь главным должна быть не ученость как таковая, а практическое постижение Бога, ведение о Боге. Монах призван, когда это необходимо, уметь отстаивать истинное знание о Боге. Почему ереси это не просто отклонение от Истины или неправильное учение, а хула на Господа? Искаженное понимание Божественной Истины прекращает милость Божию, которая снисходит к нам. В результате как бы закрывается дверь небесная, прерывается общение с Господом. Мы знаем классическую фразу, которую приписывают Евагрию, но он, скорее всего, обобщил высказывания святых отцов:  тот богослов, кто истинно молится. Если человек пребывает в чистой молитве, то Бог открывается ему. И уже на этом основании он может фиксировать некий опыт личного познания Бога, сверять его со святоотеческим преданием. Все отцы были богословами. Борьба со страстями, познание самого себя, очищение своего образа – это первые этапы богословия. Без очищения собственного сердца заниматься богословием невозможно. Теоретическое и схоластическое знание не приносит духовной пользы. Человек не становится лучше, приобретая лишь багаж знаний. Как известно, знание надмевает, а любовь назидает. Целью монашеской жизни является практическое богословие как личное Богопознание.

Непререкаемым примером духовной жизни для монашествующих  является жизнь насельников Святой Горы Афон. Именно на высоту афонитов ориентируется русское монашество, как в молитве, так и в Богопознании. Однако сегодня у многих православных людей, как в России, так и на Украине, возникает вопрос почему афонские монахи не выразили своего отношения к расколу ПЦУ и предоставленному Вселенским Патриархом Варфоломеем томосу? 

Не совсем так. Я знаю, что на Афоне нет единого мнения в отношении томоса. Монахи из монастыря Филофей, например, которые вместе с нами трудились над переводами творений Исаака Сирина, рассказывали, что игумен не позволил служить на престольный праздник отцу, приехавшему из монастыря Пантократор. Насельники Пантократора сослужат со «священниками» ПЦУ. По сути дела, игумен не благословил литургическое общение с раскольниками. Монастыри Филофей, Каракал, Ватопед, Григориат, а также славянские обители на Афоне не сослужат с ПЦУ-шниками.

 

[*Владислав* 2 238]

Как преподобный Моисей боролся с гневом

 

Если человек думает, что может избавиться от помыслов и влечения к привычному для него греху одним сопротивлением воли, то он немало заблуждается. Мы в силу своего духовного младенчества не способны к этому. Наш удел – бегать греха, занимая душу и тело не только молитвой, но и деланиями, препятствующими развитию помысла.

https://vk.com/wall-8817170_17785

Скрытый текст

Можно удивляться различным дарованиям мудрого и рачительного настоятеля Оптиной пустыни – он был и милостив и нищелюбив и смирен, но мы, чтобы не говорить обо всем подряд, заметим, что отец Моисей в первую очередь был внимательным монахом. Его обучение монашескому трезвению пришлось на период пребывания в Рославльских лесах, где он жил вместе с другими отшельниками в течение десяти лет. Можно думать, что опыт уединенного жительства впоследствии помогал отцу Моисею, когда он уже был игуменом большого монастыря.

Обратим внимание на то, как он боролся с гневом. От природы отец Моисей обладал весьма горячим характером и, бывало, раздражался, когда что-то шло не так. Составитель жития описывает такую его особенность: когда рабочие приходили к нему и своей грубостью вызывали его неудовольствие, он прерывал общение и быстро уходил из приемной в другие комнаты. Через некоторое время преподобный возвращался к собеседникам в мирном состоянии духа. Составитель жития делает предположение, что отец Моисей молился во внутренних комнатах и, успокоившись, возвращался к делам [1].

Этот вывод очевиден, но мы хотим акцентировать внимание на том факте, что преподобный не только молился. У отца Моисея был определенный порядок действий, который помогал ему побеждать гнев. Почувствовав в себе приступ раздражения, он не оставался на месте, но уединялся, чтобы привести смущенные чувства в порядок.

Для борьбы с проявлениями любой страсти нужно иметь заранее подготовленный план, как реагировать на то или иное греховное чувство или помысл.

В своих келейных записках отец Моисей писал: «1819 год, декабря 15-го. Во время трапезы блеснуло в уме разумение относительно до сожительствующих со мною братьев, чтобы их погрешности, видимые мною и исповедуемые ими, принимать на себя и каяться как за собственные свои, дабы не судить их строго и гневом отнюдь не воспламеняться… Ошибки, проступки и грехи братьев да будут мои»[2]. Такими помыслами он руководствовался в борьбе с проявлениями страсти. Но мы видим также, что одних благих помыслов ему было недостаточно – желание победить страсть выражалось у него в виде конкретных действий.

Представим, что мы ходим в спортивную секцию по дзюдо, где тренер, вместо преподавания приемов, только и говорит: «боритесь». Совет верный, но при таком подходе очень легко проиграть противнику, который помимо общей физической подготовки занимался разучиванием приемов и тактикой борьбы.

Так и в духовной жизни – на каждое взыграние страсти желательно иметь подготовленную ответную реакцию, заранее осмысленную человеком. Преподобный Амвросий, например, приводил такой порядок борьбы с пьянством:

«Один человек, страдавший и тоской и винопитием, избавился следующим образом: когда почувствует тоску, он уклонялся в тайное место и клал 33 поклона с молитвой: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго", — и тоска отступала. А когда тоска опять появлялась, опять делал то же, и таким молением при появлении тоски совершенно избавился от винопития и от самой тоски. Другой человек избавился и от тоски, и от винопития чтением Евангелия»[3].

Если человек думает, что может избавиться от помыслов и влечения к привычному для него греху одним сопротивлением воли, то он немало заблуждается. Мы в силу своего духовного младенчества не способны к этому. Наш удел – бегать греха, занимая душу и тело не только молитвой, но и деланиями, препятствующими развитию помысла. Поэтому святые не только молились, но и налагали на себя различные подвиги: утруждали тело, занимались рукоделием, переписыванием книг – словом, делали все, чтобы противоборствовать помыслу и не дать ему пленить себя.

Конечно, есть другая крайность – думать, что с помощью каких-то приемов можно победить страсть. Побеждает не человек, а Божия благодать. Но и Бог может помочь только тому, кто простирается на делание, изыскивает способы и возможности. Наше дело действовать в смиренном духе, использовать все средства для борьбы с грехом, а уж каким образом это подействует и в какой момент, мы не знаем. Как говорил о любых человеческих планах преподобный Моисей: «Да уж нигде не жилось так, как предполагалось»[4].

Поэтому, предавая себя воле Божией, не будем оправдывать себя обстоятельствами, но постараемся проявлять разумную изобретательность для противоборства греху.

 

[*Владислав* 2 238]

Духовная беседа в Оптиной пустыни.  Иером. Нил (Парнас)

 

"Задавать какие-то вопросы теоретические, это бессмысленно. Большинство вопросов, которые задают, на них ни на один невозможно ответить, потому что люди не понимают, как и что надо спрашивать..." )

 

 

Изменено 5 июля, 2023 пользователем *Владислав*

[A Lost Sheep 11 999]

Да уж.. вопрос задав, надо еще суметь его понять, принять и применить. А такое редко происходит. Бог заранее знает наши немощи, потому и ответы часто от нас скрывает. То же самое касается и чудес.

[Tatuana 241]

Понравился этот рассказ про испорченные селёдки.  По ссылке ниже, можно будет прочитать ещё немного других маленьких рассказов из жизни преподобного отца Моисея Оптинского. В них так просто обо всём написано. Думается, что так уже и мало кто разговаривает, общается между собой.  Прочитав эти рассказы хочется попробовать прочитанное реализовать и в своей жизни, в меру своих сил, конечно. 

 Cелёдки.

Однажды мелкий торговец привез продавать разные вещи и между прочим очень упрашивал архимандрита Моисея взять у него небольшой бочонок испортившихся селедок: «Они были хороши, батюшка, и сорта хорошего, да недавно от жары попортились, сделайте милость, возьмите» и прочее. Отец архимандрит согласился, взял и уплатил ему деньги.

Приходит келейник и, рассмотрев селедки, говорит: «Батюшка, эти селедки совсем испортились, куда же нам их девать?» — «А ему-то куда их деть, подумай; у нас они все-таки разойдутся», — и приказал себе эти селедки тереть с яблоками и с хреном и подавать по одной вместо ужина; так испорченные селедки и разошлись — в пищу самого архимандрита.

 

https://dzen.ru/a/ZGzlOSjgaj5aEVdI

 

 

[Юрий Кур 3 213]

1 час назад, Tatuana сказал:

 хочется попробовать прочитанное реализовать и в своей жизни, в меру своих сил, конечно. 

не так сложно купить испорченную селедку; сложно её самому съесть )

А ещё сложнее не гордиться этим и над другими не надмеваться ))

 

 

Изменено 5 июля, 2023 пользователем Юрий Кур

[Tatuana 241]

2 минуты назад, Юрий Кур сказал:

не так сложно купить испорченную селедку; сложно её самому съесть )

А ещё сложнее не гордиться этим и над другими не надмеваться ))

 

 

Там смысл не в том чтобы купить испорченную селёдку. Отец Моисей покрыл того мелкого торговца своей любовью. А любовь не гордится.

[Юрий Кур 3 213]

7 минут назад, Tatuana сказал:

Там смысл не в том чтобы купить испорченную селёдку. Отец Моисей покрыл того мелкого торговца своей любовью. А любовь не гордится.

смысл там во всём; можно было "покрыть любовью" и выбросить эту тухлую бочку. А отец Моисей её съел и не превознесся.

[Tatuana 241]

Только что, Юрий Кур сказал:

смысл там во всём; можно было "покрыть любовью" и выбросить эту тухлую бочку. А отец Моисей её съел и не превознесся.

Cпаси Господи! - что поделились cвоими мыслями.