Таблица лидеров

Знаете Александр, я немного про себя напишу. Еще когда начинал только молиться, в первое время, тоже считал что НИКТО вообще меня не должен отвлекать, и мои ( я тогда жил с мамой, внуком) они даже боялись зайти в комнату ко мне, Вы представляете себе? Они просто боялись меня, не дай Бог зайдут, я же такое там выскажу, как это так я молюсь тут стою, а вы тут заходите за утюгом. Или мама постирала белье пошла развешивать на балкон через мой зал. Сидели и ждали! Вот она ЛЮБОВЬ к ближнему! Не ищет своего, не раздражается, все покрывает и все переносит... И думаете угодна была такая молитва Богу, если я молюсь, а мои как мышки ходят на цыпочках... Ведь я укрылся в своей комнате, в тайне молюсь стою, а вы тут бродите тайну мою нарушаете.. Я не скажу что имею полную любовь, нет конечно и раздражение имею и осуждение, просто стараюсь как могу, пусть не всегда получается. Есть один рассказ про бабушку . У нее настолько было хлопот дома, что не то, что правило почитать, в храм не мола выйти. А молилась она как могла, по простому. Гора посуды, а она: Боже очисти меня грешную так же, как я вот эту посуду. Нет никто не призывает не читать, но если ближние пока не могут с вами согласиться, то хоть просто постараться ради любви к ним не огорчать. Если нет любви – все подвиги бесплодны https://azbyka.ru/otechnik/Ioann_Maslov/duhovnye-rassuzhdenija-i-nravstvennye-urok/198

Свободу мы теряем, когда грешим, вот это изначальная причина. А всякие все более и более "удобные" сервисы, от которых нельзя отказаться, это всего лишь следствие и просто технический способ "приведения в исполнение". Похоже, многие православные люди этого не понимают, пытаются бороться со следствием, и все более увязают в этой борьбе...

Александр, если говорить о доме, и захотеть как-то обобщить в виде одного правила, то тут мне больше нравится Тайная Вечеря, когда Господь сказал: Кто хочет быть бОльшим, да будет всем слугой. Если дома домашние рассчитывают на вашу помощь - то нужно себя отвергнуть, в особенности, получается ли что-то личное (связанное с собственной самостью), например, уединиться в уме. Но это не повод для отказа от молитвы. Тут можно использовать Иисусову молитву, причем, полная семисловная-восьмисловная будет, скорее всего, длиновата, и пятисловная, наверно, тоже. Достаточно двух слов "Господи, помилуй". Причем, понимая, что мы просим именно милости, то есть, чего-то незаслуженного. Но просим, потому что без этого жить немыслимо (непредставимо), не хочется (нет воли на такую жизнь), и невозможно (неприемлемо и бессмысленно).

Белый остров ромашек Одуванчик светился, краснел сочный клевер трехлистный, подорожник вплетал свою зелень в полоску тропы, и беззвучно звенел среди сорной колючей травы колокольчиков голос, и нежный, и серебристый. По июньской траве рассыпались росистые капли и на нити былинок нанизывались как жемчуга. Но с зарей засверкала косы неуклюжей дуга, наготове уперлись в порог многоперстные грабли. Быстро сохнут на утреннем солнце остатки росы. Но поляна ромашек сияет и БЕЗ украшений. Как спасти горемычных от гибельных грубых движений - уберечь красоту от бездушной железной косы? Утопающий в травах старинный родительский дом... И ромашки - нимб святости НА головах детворы. Робкий скромный цветок незабвенной счастливой поры, в глубине у которой любовь, доброта и тепло. Приуныв, я ушла. Затянулся покос до темна. Только утром открылось - на скошенной свежей стерне был оставлен цветущим букетом, подаренным мне, белый остров ромашек, проросших напротив окна. Тихий отзвук бесед В час летний благодатный облака, как витражи венецианского стекла, рассеивают алый луч закатный. Все громче птах концерт бесплатный звучит в честь запоздалого тепла. Багровое мерцание зарницы преображает отсветом листву, в свой тон окрашивает тени, блузы, лица... Чуть розовеют перья налету у серокрылой длиннохвостой птицы, и старой яблони корявый ствол, и длинный деревянный стол. Как часто вечерами слышит он рулады дивные и скромный шелест слов в беседах наших о друзьях, родне, о все еще блуждающей стране среди чужих обманчивых огней. Об истине, не зараженной тленьем... Как распознать ее в тумане мутных дней. Узнав - как научиться жить по ней? Августовский зной Огонь, тихо спящий , укрытый золой, но не укрощенный - неистовый, злой, оставив свое раскаленное ложе, наружу в мгновение вырваться может. Угасшее пламя из вороха пепла, от дуновения ветра окрепнув, деревьям живым вдруг сжигает кору... В тревоге сонм птичий кружится вокруг, боясь прикоснуться к железу на крыше - дни августа жарки - под тридцать и выше. Пустынный сухой изнуряющий зной внезапно вторгается в кроткий настрой спокойного зрелого позднего лета. Домашние звери таились от света из жгучего солнца. От жара болея, слонялись в тенистой садовой аллее - скрывались от ярого пекла, от ада. В высоких кормушках, где тень и прохлада, всегда есть для птиц и вода, и зерно. Стучат они клювами часто в окно, лишь только на небе зардеет заря - за крохи добра звучно благодарят. Раскрыться предсказано злу до конца... Лукавые силы подкрались, как звери, вошли в отворенные вЕтрами двери. И выбили б почву у нас из-под ног, когда бы их нрав не обуздывал Бог. Своя и чужая враждебная рать все тщится ослабить, унизить, урвать... По нормам коварным, но в маске добра войны пострашнее ведется игра. И души, и тленные наши тела все тягостней бедствия терпят от зла. Оно растлевает, пленяет. калечит... Повсюду горят поминальные свечи. Расстрелы в подвалах уходят в преданье, в ходу "мягкий" способ убийств и страданья... И бесы искусства бесстыдством, глумленьем способны сразить не одно поколенье. Россия, всегда в окруженьи угроз, пьет чашу скорбей, испытаний и слез. Спасительный Крест нам оставил Христос, терновый венец - после славы и роз. Но творческой тайной Его вдохновенья и нас , вслед за Ним, озарит воскресенье. Раскрыться предсказано злу до конца - нам к мужеству надо готовить сердца. Тридцатое сентября "... вашу память празднуем в веселии, девы Богомудрые." (из Канона мученицам Вере, Надежде, Любови и материи их Софии). Когда осыпали свою листву кусты, пожухли травы, истончились тени от веток яблонь , стебельков растений, - сад стал понурым, сирым и пустым. Сентябрь. В тридцатый день сквозь просинь, легко воздушные преодолев стихии, Любовь, Надежда, Вера и София в весенний свет вошли из мрака осени. Не пожелали идолам служить - гордыне, похоти плотской, лукавству, лжи - и чистым сердцем не коснулись скверны, Христу до смерти оставаясь верными. Три девы - Мудрости смиренной чада, и воспитавшая их в благочестьи мать недетским мужеством снискали благодать и строй души Божественного лада. Небесные взошли в них семена, плод принесли святой... Века не тлея, он сделал мир земной светлее... Основам жизни свои дали имена. И русским женщинам с их добротой безмерной. И добродетелям...Любовь, надежда, вера - цветы сердечные и в стынь, и в дождь и в зной, благоухающие вечною весной. В осенний день В осенний день иду лесной тропой, смотрю, как редкая листва колышется. Близ никого - молчи, молись иль пой... Легко и весело шагается и дышится. И все ж всплывает давняя забота- не позабыть о собственной вине и невзначай не осудить кого-то - чужие промахи всегда видней. Но как от страстного очистить замутнения сердечно-сокровенные глубины и, гордости сломив сопротивление, привлечь смирение и кротость голубиные? Пасутся облака безгрешным стадом на пажитях небесного покоя. Природа одаряет душу ладом, как Бог на исповеди у аналоя. Отречение В тот окаянный предрассветный час, когда последний звездный луч погас, Апостол у костра стоял в смятении. Вокруг него мелькали люди, тени, летали с искрами обрывки фраз. Но он не поднимал тревожных глаз. Служанка появилась вдруг из дома, заметила Петра в потоке света и бросила сердито: " с Ним был этот". Что стало с твердостью?.. Истома предательски расслабила в нем душу, или испуг ее настрой разрушил?.. Стена надежды рассыпалась в прах. Ее крушил, усиливаясь, страх - Петра трехкратно обличали вслух. В холодной тьме заголосил петух, когда Апостол отрекался в третий раз. В слезах Петр уходил поспешно... Всю жизнь до старости безгрешной он плакал, слыша петушиный глас. Суть бытия нам долго искажали. Мы ветры сеяли и бури жали, забыв о Небе в тьме земных забот. Без глубины была река житейских вод. Во времена лукавые и зыбкие бесцельности, разброда, расточения - затменье сердца и ума ошибки мешали видеть низость отречения... Сердечно кающихся Бог всегда прощает, как некогда Петра, как наш народ - свет благодатной жизни возвращает, для вечности выпестывая плод... Как мы слабы с опорой на себя! - легко впадаем в малодушие и робость. Лишь с даром Духа обретается способность сопротивляться - веря и любя. Просинь радости Чернеют листья под черемухой опалые, к земле склоняет ветер георгины, и в крапинку - зеленые и алые - кусты боярышника и калины. Уже октябрь. День ясный и сухой. Иду, пока тепло, в лесную даль. Береза машет веткой, как рукой. Овраг, лужайка, птицы - пастораль! Еще без грусти песни осени звучали. Еще пленял ее наряд из желтых кружев. И радость - просинью сквозь облако печали- незримым светом наполняла душу. Творец все также щедр к земле, как встарь. Какая роскошь звука, формы, цвета! И светит, словно в сумерках фонарь, улыбкой и слезами бабье лето. Разрушительная сила Окрепла сила разрушительная, злая. Ее сторонники уже отлили "пули". И целясь снова в Государя Николая, террор духовный в нашу жизнь вернули. Снабжает кто-то щедро их деньгами. Они на сцене, в телевиденье, в кино, а надо б - в омут и на шею - камень за то, что в бездну прорубают нам окно. Клеветников и развратителей долой! - страна гудит, как колокола медь. К себе вернуться б - к верности былой - и святость русскую восславить и воспеть. Народный дух убить старались зря. Наш нрав загадочен, Боголюбив и прост... Зарею свечи пред иконами горят . Мы подымаемся в свой богатырский рост.